Воспоминания (продолжение 30)

29 сентября 2015 - Алексей Лоскутов

  Осенью 1966 года, при установке тарировочного устройства, нам потребовалось передвинуть большой слесарный верстак. Он, как говорится, был под завязку забит железом и присох к краске пола. Вчетвером мы не могли сдвинуть его с места. Я взял стальную трубу и, используя её, как рычаг, попытался оторвать верстак от пола. Не поддаётся. Я поднатужился и рывком всё-таки оторвал верстак от пола. При этом у меня что-то чикнуло в позвоночнике. Я почувствовал не сильную, но ощутимую боль. Эта боль не утихла и к концу дня. Более того, день ото дня она усиливалась. Утром, умываясь, я уже не мог наклониться над раковиной. Начинаю легкими наклонами разминать спину, чтобы восстановить её гибкость. Этого удаётся достичь, но каждый наклон сопровождается довольно сильной болью. Пошёл в заводскую поликлинику на приём к невропатологу Иванову. Рассказал ему, почему и как у меня заболела спина. Он постучал молоточком под коленной чашечкой – никакой реакции. Велел смотреть в потолок, и снова постучал молоточком. И опять никакой реакции. Подаёт мне руку, как для рукопожатия и говорит, чтобы я смотрел в потолок и сильнее жал его руку. Смотрю в потолок и жму его руку. А он в это время молоточком – тук, тук. Нет реакции. Поставил мне диагноз: поясничный остеохондроз, ишиас и ещё, кажется, сколиоз. Назначил мне 12 сеансов электрофореза с новокаином. Во время сеанса боль постепенно утихает, но на работе через некоторое время появляется снова. Не помогает мне электрофорез
с новокаином. Тогда Иванов направил меня к массажисту. Снова 12 сеансов и никакого эффекта. После этого направляет меня на вытяжку, на дыбу, так шутя назвал я эту процедуру. Ложишься на специальный стол. Поясом на грудь и под мышки тебя привязывают к столу. К поясу на бёдрах крепится канат, к которому через блок подвешивается груз весом 50 килограмм. Под действием этого, растягивающего, усилия лежишь 10 минут. Тоже 12 сеансов и тоже без успеха в лечении.
    Может быть, массаж и дыба и дали бы какой-то эффект, если бы после процедуры можно было некоторое время спокойно полежать, чтобы не сразу нагружать позвоночник. Но Иванов не давал мне освобождения от работы, сразу после процедуры я вставал и шёл на работу.
    И вдруг такая радость, нет, не от внезапного исцеления: Грязнов сообщил, что мне выделена двухкомнатная квартира в новом доме, который уже достраивается. Институту в этом доме выделили 10 квартир. Чтобы ускорить сдачу дома в эксплуатацию, институт командирует на помощь строителям, на месяц, 10 человек. Бригадиром этих счастливцев назначен я.
Всё это замечательно, вот только спина-то у меня болит. И об этом Грязнову лучше не говорить. Пожалуешься ему на боль в спине, а он скажет: квартиру тебе надо, а вот если за неё нужно месяц поработать на стройке, так у тебя сразу же заболела спина. Что я скажу на это, у меня ведь нет ни одного дня освобождения от работы по болезни. Конечно, я согласился поработать на стройке, перетерплю.
Строители таких подсобников используют на самых тяжёлых работах. По этажам пятиэтажного дома разносить: бетон на носилках для заделки труб водопровода и канализации, баллоны с газом для сушки квартир, доски, для настилки полов. Доставлять к месту установки чугунные, эмалированные ванны и чистить квартиры от строительного мусора, подготавливая их к побелке и покраске. Особенно тяжело с ваннами: дом – хрущёвка, лестница и лестничная площадка - узкие, крохотные коридоры. Места нет, чтобы поднимать ванну больше, чем вдвоём. Даже вдвоём, из-за узости, в некоторых местах ванну приходиться кантовать.
    Работая на стройке, я удивлялся тому, с какой лёгкостью устраняются огрехи, допущенные при строительстве. Не знаю по чьей вине, строителей или проектировщиков, но высота третьего этажа оказалась на 10 сантиметров ниже расчётной, а поэтому балконная дверь на те же 10 сантиметров - ниже уровня пола. Спрашиваю прораба Паранюка, -
- Дверь-то на балкон ниже пола, открыть её невозможно.
- Пустяки, обрежем низ двери, а пространство, вдверном проёме ниже пола,
зальём бетоном.
- Так дверь же потеряет прочность, она развалится. – возражаю я.
- Нашёл о чём заботиться. Тот, кто переедет сюда, будет так рад, что ничего не заметит, а когда заметит, что-нибудь придумает. – весело ответил Паранюк.
    Стоит упомянуть о покраске полов. После побелки полы белы от извести, цемента и всякой пыли. Перед покраской полы моют. Норма на работницу, не помню точно, три или четыре квартиры в смену. Убрать с полу всю грязь и отмыть от извести не крашеные доски не так-то просто, быстро такую работу не сделаешь. Смотрю: работница уберёт с полу грязь и хорошо смоченной тряпкой моет пол. На следующий день в эту квартиру приходит рабочий с ведром шпаклёвки. Полы в квартире белые, только слой извести на них уже намного тоньше. То, что полы белые рабочего ничуть не смущает. Он выливает из ведра шпаклёвку и тонким слоем разравнивает её по полу. Когда шпаклёвка подсохнет, пол красят. Получается прекрасно: пол гладкий и на нём нет ни одной трещинки. Приёмной комиссии придраться не к чему, разве что поблагодарить за высокое качество работ.
Прораб Паранюк сказал мне, что сдачу дома может задержать невозможность подключения его к газовой магистрали, что траншея для укладки газовой трубы готова, но она пересекает короб теплотрассы. Беда, говорит, в том, что расстояние от газовой трубы до короба теплотрассы на 7 сантиметров меньше минимально допустимого.
- Выдели двух человек, чтобы отбойным молотком срубили семь сантиметров короба на всю ширину траншеи, - сказал он мне.
- Это не увеличит расстояния от газовой трубы до труб теплотрассы, - возразил я.
- Согласен, не увеличит, но они померяют это расстояние, а оно будет в норме. Срубайте короб, - распорядился Паранюк.
А месяц-то декабрь, день морозный. Ни на ком из наших нет ватных брюк, а работать придётся лежа на мерзлой земле: от дна траншеи до короба не более пятидесяти сантиметров. На стройке я всё время работаю в паре с Юрием Черновым. С ним и взялись мы выполнить эту работу. Срубили, попеременно работая отбойным молотком, семь сантиметров короба. Работали лёжа на голой мёрзлой земле. На мне были обычные шерстяные брюки, и они промокли насквозь от тающего подо мной льда и снега. Я понимал, что простуда может вызвать обострение моего остеохондроза, но что мне было делать? Спасибо Чернову, что он без возражений согласился на эту работу.
    Время идёт, и мы на строительстве нашего дома работаем уже последние дни. Дом практически готов к сдаче.
Сразу после окончания работ на строительства дома нам были выданы ордера на квартиры. Мне понравилась квартира на четвёртом этаже, и я попросил Грязнова выделить её мне. Он не возражал, -
- Вам, Лоскутов, предоставляется двухкомнатная квартира и мне безразлично на каком этаже она будет. Хочешь на четвёртом, пусть будет так.
- Спасибо, Виктор Кенсоринович. В этом доме есть квартиры, входная дверь в которые сделана из картона. В эту квартиру, которую я у Вас попросил, дверь не картонная.
     Так вот через 17 лет работы на заводе и в институте, при этом заводе, получил я, наконец-то, отдельную двухкомнатную квартиру. Замки на дверях в квартиры строители ставили самые простые: одним ключом можно было, пожалуй, открыть дверь в любую квартиру. Поэтому замки во входной двери новосёлы сразу же заменяют на новые. Для врезки замка в дверь я сделал специальную пёрку, с помощью которой сверлилось аккуратное отверстие точно под цилиндр замка. Рудольф Овчинников попросил у меня пёрку, чтобы врезать замок в дверь своей квартиры. Вскоре он пришёл ко мне весьма расстроенный, -
- Пойдём, посмотри на мою дверь, может быть, что-нибудь подскажешь?- попросил он.
- А что там у тебя случилось?
- Стал сверлить пёркой отверстие под замок, а филёнка на двери оказалась из картона, и я продавил её, выломив большой кусок.
Пошли к нему. Дверь испорчена, новую нигде не купишь. Надо ремонтировать эту. Решили укрепить филёнку доской с внутренней стороны, а с наружной стороны аккуратно укрепить обломки картона, тщательно их зашпаклевать и покрасить, чтобы поломки этой не было видно снаружи. Так и сделал Рудольф, и ничего – жил за картонной дверью. И в отпуск уезжали всей семьей, и картонная дверь надежно охраняла его квартиру. Спокойно мы жили в то время.
После работы в траншее, боли в позвоночнике усиливались с каждым днем. Вскоре, после переезда в новую квартиру, я опять пошел к невропатологу. Он выписал мне бюллетень на три дня, не назначил никакого лечения. А боли в позвоночнике к этому времени стали очень сильными, не отпускали ни на одну секунду. Звенящая, как натянутая струна, боль в позвоночнике была, как будто прочно пристегнута прямо к сердцу. Я не мог, не помогая руками за бедра, повернуться со спины на бок. Казалось, что при этом может сломаться позвоночник. От тех, у кого болят зубы, я слышал, что очень сильной бывает зубная боль. У меня зубы никогда не болели. Это я испытал только в 76 лет. Сейчас я могу сказать, что та боль была сильнее зубной боли.
Жена Рудольфа, Эмма Константиновна, врач областной больницы, сказала мне, что у них есть очень хороший невропатолог, и она запишет меня на прием к нему.
Пошел на прием в областную больницу. Врач, пожилая женщина, осмотрела меня и направила на рентген. Рассматривая рентгеновский снимок позвоночника, она сказала, что расстояние между позвонками у меня нормальное, но сколиоз значительный. Прописала мне, кажется, диадинамические токи, двенадцать сеансов. Медсестра, которая ставила мне электроды на спину во время первой процедуры, предупредила:
- Будет немного пощипывать, это ничего, потерпите. Если будет припекать сильно, позовите меня.
Сеанс длился десять минут. Она ушла. Лежу. Пощипывает чувствительно, но, поскольку так и должно быть, лежу спокойно, потерпеть можно. Прозвучал сигнал окончания процедуры. Пришла медсестра, и снимая электроды с моей спины, вдруг запричитала:
- Что же Вы молчали, у Вас такой ожог, большой волдырь на спине. Я же сказала Вам, чтобы Вы позвали меня, если будет сильно припекать.
- Вы же сказали, что будет пощипывать…
- Так Вас не пощипывало, а жгло – вон какой ожог.
Видимо, на фоне тех болей в позвоночнике, которые я испытывал, боль от ожога показалась мне пустяковой. Процедуры временно отменили, но и после их окончания улучшения не последовало. Невропатолог назначила мне горячее грязелечение в 23 городской больнице. Уже после трех или четырёх процедур грязелечения я почувствовал небольшое облегчение. Попросил повысить температуру грязи. Медсестра сказала, что она может повысить температуру грязи только по разрешению врача. Это разрешение, на максимально допустимую температуру грязи 42 градуса, я получил. Помогло грязелечение, боли в позвоночнике не исчезли совсем, они ослабли, не стали такими пронзительно острыми. Сейчас уже невропатолог посоветовала мне совершать лыжные прогулки. Я ей сказал, что не могу делать резких движений. А Вы пока не делайте их, - сказала она, - лыжная ходьба Вам поможет, и постепенно скорость движения можно будет наращивать.
Я уже говорил, что купил лыжи, чтобы фотографировать зимние пейзажи. Сначала, еще на Эльмаше, ходил на лыжах один, по целине, без лыжни. После переезда на Уралмаш стали ходить на лыжах вдвоем, а, иногда и втроем. Иван Палош, слесарь нашей лаборатории, жил недалеко от меня на улице Ильича. Так же недалеко, на углу улиц Индустрии и Культуры, жил сейчас Геннадий Корзунин. Вот сними я и стал кататься на лыжах. Чаще вдвоем с Палошем, иногда к нам присоединялся и Корзунин. Причем время проводили вместе не только на лыжне, но и праздники частенько так же отмечали вместе. Сейчас уже ходили по накатанной лыжне в Шувакишском лесопарке. Лыжные прогулки в зимнем лесу – великолепны. Приятна даже усталость от такого отдыха.
Очень нравился мне лес и вообще местность в окрестностях деревни Крылосово. С этой деревней я познакомился случайно. Однажды летом, в прошлом году Корзунин поведал мне, что Инна, его жена, купила дачу в этой деревне, и предложил мне провести выходные вместе с ним на его даче. Я согласился. На электричке доехали до станции Бойцы. Так называется железнодорожная станция в этой деревне. Дача у Корзунина недалеко от станции. Дача расположена на высоком левом берегу реки Чусовой. На его восточной окраине видна высокая труба какого-то завода. Около деревни небольшие поля, а дальше, насколько хватает глаз – лес и лес. Сразу от станции великолепный вид на излучину Чусовой. Хорошее место облюбовала Инна для своей дачи. Правда, их дачный дом, вернее домик-развалюшка, плохо вяжется со словом – дача. Очень понравились мне здесь и лес и река. Около Свердловска хвойные леса часто сосновые, а здесь кроме сосны растут ели, пихты, лиственницы, а из лиственных – береза, осина и рябина. По берегам реки и впадающих в нее речек растет много черемухи и ольхи. Нарядный красивый лес. Я стал часто на выходные дни ездить сюда, иногда даже без Корзунина. Он дал мне ключ от домика. Зимний лес здесь особенно хорош. Пихты и ели под снежными шубами очень красивы. Иногда, и впрямь, как радушная хозяйка, приветливо встречает тебя, приглашая в гости, елочка в белой шубе, со снежным полотенцем на ветвях. Просто удивительно, что это полотенце соткано из снега и каким-то чудом сохраняет приобретенную форму.
Идешь на лыжах по такому лесу, на душе легко, спокойно и радостно: приятно созерцать эту благодатную красоту, после городского шума и суматохи. Как, все-таки, хороша жизнь, хоть нередко встречаются в ней и неурядицы, и неприятности, но они преходящи и преодоление их тоже приносит радость.
Два таких случая преодоления трудностей случились со мной этим летом в Крылосово. Лес здесь я еще совсем не знал. Пошли с женой посмотреть летний лес, поискать грибы и ягоды. Недалеко от дачи Корзунина есть брод через Чусовую. Здесь мы перешли на противоположный берег. Осмотрели заброшенные печи для обжига известняка и углубились в лес. Я не знаю, где здесь ягодные или грибные места, поэтому просто побродили по лесу, не очень далеко от опушки. Лес хорош, но там, где мы ходили, грибов нет. Насобирали немного земляники. Нина предложила идти домой: скоро обед – нас будут ждать. Пошли домой, к броду на реке. И вот тут нас ждал неприятный сюрприз: вода в реке очень сильно прибыла. Нина плавать не умеет, ее пугает даже небольшая глубина, а сейчас вода большая, течение быстрое. Я разделся и прыгнул с берега – глубоко. Меня скрывает с головой и быстро сносит по течению. Вылез на берег: здесь вброд не перейти. Вижу с того берега пацаны смотрят на нас. Кричу им:
- Где тут есть брод помельче?
Ответили, что недалеко отсюда, вверх по течению, напротив сосны, есть неглубокий перекат. Пошли туда, но там было еще глубже. Нам крикнули, что вверх по течению, сразу за деревней есть мелкий брод. Идем туда. Берега реки тут пологие, а река широкая. Снова раздеваюсь и иду вброд. Вода все глубже и глубже. Вот вода мне уже по шею, иду на цыпочках, течение сильное, не могу удержаться. Но, помогая себе руками, я все же перехожу реку вброд. Возвращаюсь обратно. Беру свою и Нинину одежду и переправляюсь с ней на другой берег. Возвращаюсь за Ниной. Она дрожит от страха перед этой переправой. Говорю ей:
- Не бойся, держись мне за шею, только не дави на горло.
Согласно кивает головой. Пошли. Вскоре она уже не достает до дна ногами, как камень повисла у меня на шее. С такой ношей я уже не могу противостоять течению реки. Меня сносит, и вот уже я не могу достать дно ногами. Плыву, но, с таким грузом на шее, плыть тяжело, и сильным течением меня быстро сносит. Смотрю, место брода уже кончается, на противоположном берегу никого нет. На душе становится как-то тоскливо. Гребу, что есть силы. Нина в ужасе камнем висит на шее и сжимает мне горло. Молчу, слова нанее сейчас не подействуют. Гребу изо всех сил, надо переплыть, пока не закончилось место брода, и вдруг радостный крик Нины:
- Земля!
Я рад этому крику не меньше Нины. Встаю на ноги, жадно, полной грудью, вдыхая воздух. Хорошо, когда все хорошо кончается. Этот случай очень доходчиво показал мне, что думать нужно, как следует, прежде, чем предпринимать рискованное предприятие.
Второй случай произошел в этом же году, в конце лета. Мы приехали на дачу в субботу, уже в середине дня. Смотрим: грибники идут из леса с полными корзинами крепких молоденьких опят. Нина предложила сходить за опятами. Пообедали и пошли. Взяли с собой своих детей – Люду и Свету. Люде одиннадцать лет, Свете - семь. Спрашиваем встречных грибников, остались ли еще в лесу опята. Отвечают, что опят полно. Вот, говорят, пройдете немного по этой дороге, и слева от дороги, недалеко от нее, полно опят. Опята там, действительно, есть, но большинство пней уже обобрано грибниками. Свернули еще полевее, и там по высокому берегу речки необработанные грибниками пни стали встречаться чаще. Чем дальше в лес, тем таких пней стало встречаться больше. Опята превосходные, их полно, грибники сюда не заходили. Вот и наши корзины наполнились опятами, пора идти домой. Поворачиваем направо и шагаем к дому, а дороги нет и нет. Понял, что не туда идем, лес здесь я еще не знаю. В лесу никого нет, спросить не у кого, да и время идет к вечеру. Плохо, дети маленькие, далеко идти не смогут. Вдруг слышу впереди, чуть справа – выстрелы. Пошли на звуки этих выстрелов. Выходим на небольшую поляну. На ней горит костер. У костра старик, а трое молодых парей упражняются в стрельбе по бутылкам. Двое с разных сторон поочередно бросают бутылку, а третий с увлечением лупит по ней из ружья. Старик уговаривает их:
- Парни, хватит, прекратите это занятие, вы убьете друг друга.
Мы подошли к старику, и я спросил:
- Скажите, пожалуйста, как нам отсюда выйти в Крылосово?
Старик посмотрел на нас и сказал:
- Если вы лес не знаете, отсюда вам в Крылосово не выйти. Дети у вас и поздно уже. Вот отсюда недалеко дорога в Билимбай, идите туда, а оттуда на электричке доедите до Крылосово.
Заметил, что наши дети смотрят на кипящий чайник и предложил:
- Давайте я угощу вас чаем, настоянным на смородине.
Мы не отказались, попили чаю, поблагодарили старика и пошли к дороге на Билимбай. Она была близко. По ней и двинулись в Билимбай, до которого шли довольно долго. У первого же дома в Билимбае увидели сидящих на скамейке мужиков. Спросил их как пройти на станцию и когда будет электричка на Крылосово? Мужики не посоветовали идти на станцию, до электрички более полутора часов. Посоветовали:
- Вот тут рядом в Коновалово мост через Чусовую. Перейдете его, а от этого моста по дороге выйдете к Крылосовскому известковому заводу. Тут близко, нет смысла ждать электричку. Отсюда до станции почти столько же, как и до Крылосово. Пошли к мосту, перешли на другой берег. Вижу, действительно, известковый завод близко, а дорога – протоптанная тропа по лугам. Идти хорошо, но темнеет и тропинку уже плохо видно. Я пытаюсь нащупать ее ногами, но ничего не получается. Уже совсем темно, идем по направлению к Крылосово. Начался какой-то довольно высокий и густой ольховник и ивняк. Идти по нему, да еще в темноте, трудно. Вдруг вижу, наш путь пересекает довольно широкая, заполненная водой, канава. Я в резиновых сапогах. Опускаю в канаву ногу – глубоко, зачерпнешь в сапоги воду. Нашел место поуже, перешагнул эту канаву, переправил на другую сторону детей, помог перебраться Нине. Что скверно, канавы эти стали попадаться, наверное, через каждые пятьдесят метров – глубокие и довольно широкие. Ищешь место, где ее можно перешагнуть. Продираемся через ольховник и ивняк, преодолеваем многочисленные канавы. Смотрю, очень широкая канава, не перешагнуть. Пробую, глубоко ли – глубоко. Слышу Нинин голос:
- В реку-то ты зачем полез?
Поднял голову, действительно, передо мной Чусовая. Я, из-за канав, все время смотрел под ноги: в ольховнике темно и вдаль, все рано, ничего не видно, вот и увидел, глядя под ноги, не Чусовую, а широкую канаву. Взял влево. В сторону от реки, и через некоторое время мы выбрались из ольховника, недалеко от известкового завода. Прошли около завода, и тут встретили тетю Шуру, соседку Корзунина по даче. Она увидела нас с детьми, с корзиной опят и удивилась:
- Это откуда же вы идёте, как будто с завода, но почему-то ночью, с детьми, да ещё и с грибами?
Рассказали ей о наших злоключениях, о том, как шли из Коновалово в Крылосово. Тётя Шура удивилась ещё больше:
Как же вы тут прошли, ночью с детьми. Тут и днём-то не пройдёшь: бугры да ямы. Там когда-то брали гравий, перерыли всё. Потом всё это заросло, не продерёшься. Дорога из Коновалово обходит это место, а вы пошли прямо. Скажите спасибо, что выбрались.
Гена и Инна Корзунины радостно встретили нас, но упрекнули:
- Не знали, что и делать: ушли в лес с детьми, ночь уже, а вас всё нет. Где вас искать ночью, что с вами? Очень напугали вы нас.
Что тут возразишь? Не думал я, что так получится. А думать надо, хотя всё предусмотреть, видимо, невозможно. Однако урок я получил хороший, и таких прогулок с детьми по незнакомому лесу больше не делал.
Немного увлекся я воспоминаниями о лыжных прогулках в зимнем лесу, и о походах за ягодами и грибами. Эти воспоминания вспыхнули в голове после того как невропатолог посоветовала мне ходьбу на лыжах. С кем и куда ходить на лыжах здесь, я пока не
не знаю.В нашем доме живут сейчас Чернов и Овчинников, но лыжи их не интересуют. Недалеко от меня на улице Академической живёт Коблов со своей семьёй. После окончания института мы с ним виделись нечасто, так как он уволился с нашего завода. Вскоре после окончания института, случайно встретив Колю Муравьёва, нашего общего друга, он узнал, что тот, устроившись на работу в Главсредуралстрой, очень быстро получил там квартиру. Коблов сходил в отдел кадров Главсредуралстроя, узнал, что инженеры им нужны, и тоже перешёл на работу в эту организацию. Не прошло и полгода, как он получил двухкомнатную квартиру на улице Академической. Так и оказались мы на разных концах города, поэтому и встречались редко. Сейчас живём рядом, и выходные часто проводим вместе. Увы, Коблов лыжами тоже не увлекается. Не беда, буду ходить на лыжах один, по берегам озера Шарташ тоже есть сосновый лес. В первый же выход я наткнулся на хорошую накатанную лыжню, и пошёл по ней. Лыжня огибала южный берег Шарташа и уходила в лес на восток. Я довольно далеко шёл по этой лыжне. Боль в спине я чувствовал постоянно, но от ходьбы на лыжах она начала усиливаться, и повернул назад. В конце прогулки боль в спине стала острой, резкой. Впечатление такое будто позвоночник в пояснице опирается на острие гвоздя. Видимо рано ещё мне совершать длительные лыжные прогулки. Пришёл домой и сразу же лёг в постель. Сглупил, думаю, и навряд ли завтра я смогу выйти на работу. Удивительно, но к утру боль в спине почти утихла. Это хорошо, невропатолог, видимо, права. И после работы, через день, я стал совершать лыжные прогулки, с каждым разом забираясь подальше в лес. И постепенно боль в спине становилась всё слабее и слабее. Правда, я не рисковал пока ездить на дачу к Корзунину: там накатанной лыжни нет.
   В 1967 году мы снова всей семьёй гостили в Калинине. Мать очень рада нашему приезду. Обнимает и целует Люду и Свету, приговаривая, какие они баские. Рады нашему приезду и Аня с Вениамином. В этот раз посетили Берёзовую Рощу, парк на берегу Волги, великолепное место отдыха горожан. Тут есть где погулять, позагорать и искупаться, при чём рядом с городом, вниз по течению Волги.
   На следующий день вместе с матерью поехали в гости к Гале. Хорошо у неё отдыхать: дом на берегу Волги. После обеда племянник Вова предложил прогуляться по противоположному берегу Волги до речки Межурки. Спрашиваю Вову:
- Как туда попадём?
- Вон по тому железнодорожному мосту через Волгу, - показал он.
Мост за городом, отсюда до моста, примерно, с километр. Недалеко, даже Света преодолеет это расстояние, всё-таки ей уже пять лет. Пошли. В полукилометре от моста закончились городские улицы, идём по берегу Волги. Вот и мост, высоко над Волгой. Поднялись на железнодорожную насыпь и по ней вышли на мост. По обе стороны колеи есть пешеходный проход, но между шпал колеи глубоко внизу видна Волга. Это очень напугало Свету, она дрожит от страха. Успокаиваю Свету:
- Видишь, мы идём по хорошей дорожке, а вниз можно и не смотреть.
Вова тоже подбадривает своих двоюродных сестрёнок. Перешли мост и по берегу Волги пошли в сторону Межурки. Красиво: справа Волга, слева, рядом с тропинкой, жёлтое поле ячменя, под ногами зелёная трава с полевыми цветами. Впереди за рекой город на высоком берегу. Дошли до Межурки, и пошли в лес вверх по течению речки. Тихо, сосновый лес, чуть слышно журчит, огибая камушки чистая, прозрачная речка. Хорошо. И всё это рядом с городом, всего лишь на противоположном берегу Волги. Я сделал, наверное, с десяток снимков, отдохнули под соснами на берегу Межурки и пошли домой. Путь по мосту снова пугает Свету. Люда не боится, видимо, ей интересно с высоты моста созерцать красоту видимого пейзажа.
Галя уговорила нас с Ниной погостить несколько дней у неё. Мы с Ниной согласились, а мать уехала домой. На следующий день после завтрака я увлёкся чтением книги «Мастер и Маргарита». Люда со Светой попросились поиграть во дворе дома. Я не возражал: во дворе хорошая детская площадка. Прошло, мне кажется, немного времени, Галя спрашивает меня:
- Где Люда со Светой?
- Играют во дворе на детской площадке.
- Я не вижу их там.
- Из окна тебе не видно весь двор.
Прошло ещё немного времени, и Галя спрашивает снова:
- Я сходила во двор, обошла там всё: девочек во дворе нет. Их надо искать.
- Наверное, нашли подружек в соседнем дворе. Сейчас я схожу за ними.
Я обошёл все соседние дворы. Нет их нигде. Машин здесь нет: к подъездам вдоль дома не широкий тротуар, огороженный штакетником и рядами рябин, берёз и лип. Во дворе всё спокойно, людей много, если бы что случилось, рассказали бы обязательно. Сходил на Волгу, там тоже много народу и тоже всё спокойно, да и плавать они ещё не умеют, максимум, на что могут отважиться, так около берега поплескаться на песочке. Обследовал соседние кварталы, сбегал за последние дома улицы, ведущей к железнодорожному мосту, вдруг они оттуда решили полюбоваться волжским пейзажем. Нигде их нет! Где их искать, куда они ушли? Ничего такого с ними никогда не случалось. Ищут их уже и Нина с Галей. Галя упрекнула меня:
- Я же говорила тебе, что девочек нет, а ты воткнулся в книгу и забыл обо всём.
Все поиски оказались безуспешными, Галя говорит:
- Иди в милицию, пусть объявляют в розыск.
Пошёл в милицию. Там меня успокоили, сказали, что никаких происшествий не
случилось, и что к розыску будут подключены все участковые милиционеры и вся дорожная милиция. Попросили описать, как выглядят девочки, во что одеты, сколько им лет. Тут же при мне оповестили все соответствующие службы. Записали Галин телефон: найдутся девочки, нам сразу же позвонят. Иду домой, а тревога за детей усиливается с каждой минутой.
Захожу в квартиру, меня встречает Галя:
- Нашлись девочки, сами пришли домой, ты не ругай их, Нина уже отвела на них душу.
Люда и Света испуганно смотрят на меня, обе в слезах. Спрашиваю их:
- Где вы были?
- Мы ходили на Межурку, там Светочку пчела, видимо, ужалила. Она заревела и стала проситься домой, вот мы и вернулись.
- Как же вы пошли туда одни, Света так боится идти через мост.
- Я ее уговорила, сказала, что мы уже два раза прошли по этому мосту, что тут страшного. Света согласилась, прогулка на Межурку ей понравилась.
   Что тут скажешь, никогда бы не подумал, что они решатся выйти за город, дойти до железнодорожного моста, перейти его и по тому берегу дойти до Межурки. А если бы поезд прошёл по мосту, когда они были там – Света от страха сошла бы с ума. Спасибо хоть тому насекомому, которое укусило Свету, сократив время нашего переживания. Сходил в милицию, сообщил, что девочки нашлись, рассказал, Что они умудрились сотворить. В милиции посмеялись над проделками моих дочек и даже посочувствовали мне.

Регистрационный номер №0309734

от 29 сентября 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0309734 выдан для произведения:   Осенью 1966 года, при установке тарировочного устройства, нам потребовалось передвинуть большой слесарный верстак. Он, как говорится, был под завязку забит железом и присох к краске пола. Вчетвером мы не могли сдвинуть его с места. Я взял стальную трубу и, используя её, как рычаг, попытался оторвать верстак от пола. Не поддаётся. Я поднатужился и рывком всё-таки оторвал верстак от пола. При этом у меня что-то чикнуло в позвоночнике. Я почувствовал не сильную, но ощутимую боль. Эта боль не утихла и к концу дня. Более того, день ото дня она усиливалась. Утром, умываясь, я уже не мог наклониться над раковиной. Начинаю легкими наклонами разминать спину, чтобы восстановить её гибкость. Этого удаётся достичь, но каждый наклон сопровождается довольно сильной болью. Пошёл в заводскую поликлинику на приём к невропатологу Иванову. Рассказал ему, почему и как у меня заболела спина. Он постучал молоточком под коленной чашечкой – никакой реакции. Велел смотреть в потолок, и снова постучал молоточком. И опять никакой реакции. Подаёт мне руку, как для рукопожатия и говорит, чтобы я смотрел в потолок и сильнее жал его руку. Смотрю в потолок и жму его руку. А он в это время молоточком – тук, тук. Нет реакции. Поставил мне диагноз: поясничный остеохондроз, ишиас и ещё, кажется, сколиоз. Назначил мне 12 сеансов электрофореза с новокаином. Во время сеанса боль постепенно утихает, но на работе через некоторое время появляется снова. Не помогает мне электрофорез
с новокаином. Тогда Иванов направил меня к массажисту. Снова 12 сеансов и никакого эффекта. После этого направляет меня на вытяжку, на дыбу, так шутя назвал я эту процедуру. Ложишься на специальный стол. Поясом на грудь и под мышки тебя привязывают к столу. К поясу на бёдрах крепится канат, к которому через блок подвешивается груз весом 50 килограмм. Под действием этого, растягивающего, усилия лежишь 10 минут. Тоже 12 сеансов и тоже без успеха в лечении.
    Может быть, массаж и дыба и дали бы какой-то эффект, если бы после процедуры можно было некоторое время спокойно полежать, чтобы не сразу нагружать позвоночник. Но Иванов не давал мне освобождения от работы, сразу после процедуры я вставал и шёл на работу.
    И вдруг такая радость, нет, не от внезапного исцеления: Грязнов сообщил, что мне выделена двухкомнатная квартира в новом доме, который уже достраивается. Институту в этом доме выделили 10 квартир. Чтобы ускорить сдачу дома в эксплуатацию, институт командирует на помощь строителям, на месяц, 10 человек. Бригадиром этих счастливцев назначен я.
Всё это замечательно, вот только спина-то у меня болит. И об этом Грязнову лучше не говорить. Пожалуешься ему на боль в спине, а он скажет: квартиру тебе надо, а вот если за неё нужно месяц поработать на стройке, так у тебя сразу же заболела спина. Что я скажу на это, у меня ведь нет ни одного дня освобождения от работы по болезни. Конечно, я согласился поработать на стройке, перетерплю.
Строители таких подсобников используют на самых тяжёлых работах. По этажам пятиэтажного дома разносить: бетон на носилках для заделки труб водопровода и канализации, баллоны с газом для сушки квартир, доски, для настилки полов. Доставлять к месту установки чугунные, эмалированные ванны и чистить квартиры от строительного мусора, подготавливая их к побелке и покраске. Особенно тяжело с ваннами: дом – хрущёвка, лестница и лестничная площадка - узкие, крохотные коридоры. Места нет, чтобы поднимать ванну больше, чем вдвоём. Даже вдвоём, из-за узости, в некоторых местах ванну приходиться кантовать.
    Работая на стройке, я удивлялся тому, с какой лёгкостью устраняются огрехи, допущенные при строительстве. Не знаю по чьей вине, строителей или проектировщиков, но высота третьего этажа оказалась на 10 сантиметров ниже расчётной, а поэтому балконная дверь на те же 10 сантиметров - ниже уровня пола. Спрашиваю прораба Паранюка, -
- Дверь-то на балкон ниже пола, открыть её невозможно.
- Пустяки, обрежем низ двери, а пространство, вдверном проёме ниже пола,
зальём бетоном.
- Так дверь же потеряет прочность, она развалится. – возражаю я.
- Нашёл о чём заботиться. Тот, кто переедет сюда, будет так рад, что ничего не заметит, а когда заметит, что-нибудь придумает. – весело ответил Паранюк.
    Стоит упомянуть о покраске полов. После побелки полы белы от извести, цемента и всякой пыли. Перед покраской полы моют. Норма на работницу, не помню точно, три или четыре квартиры в смену. Убрать с полу всю грязь и отмыть от извести не крашеные доски не так-то просто, быстро такую работу не сделаешь. Смотрю: работница уберёт с полу грязь и хорошо смоченной тряпкой моет пол. На следующий день в эту квартиру приходит рабочий с ведром шпаклёвки. Полы в квартире белые, только слой извести на них уже намного тоньше. То, что полы белые рабочего ничуть не смущает. Он выливает из ведра шпаклёвку и тонким слоем разравнивает её по полу. Когда шпаклёвка подсохнет, пол красят. Получается прекрасно: пол гладкий и на нём нет ни одной трещинки. Приёмной комиссии придраться не к чему, разве что поблагодарить за высокое качество работ.
Прораб Паранюк сказал мне, что сдачу дома может задержать невозможность подключения его к газовой магистрали, что траншея для укладки газовой трубы готова, но она пересекает короб теплотрассы. Беда, говорит, в том, что расстояние от газовой трубы до короба теплотрассы на 7 сантиметров меньше минимально допустимого.
- Выдели двух человек, чтобы отбойным молотком срубили семь сантиметров короба на всю ширину траншеи, - сказал он мне.
- Это не увеличит расстояния от газовой трубы до труб теплотрассы, - возразил я.
- Согласен, не увеличит, но они померяют это расстояние, а оно будет в норме. Срубайте короб, - распорядился Паранюк.
А месяц-то декабрь, день морозный. Ни на ком из наших нет ватных брюк, а работать придётся лежа на мерзлой земле: от дна траншеи до короба не более пятидесяти сантиметров. На стройке я всё время работаю в паре с Юрием Черновым. С ним и взялись мы выполнить эту работу. Срубили, попеременно работая отбойным молотком, семь сантиметров короба. Работали лёжа на голой мёрзлой земле. На мне были обычные шерстяные брюки, и они промокли насквозь от тающего подо мной льда и снега. Я понимал, что простуда может вызвать обострение моего остеохондроза, но что мне было делать? Спасибо Чернову, что он без возражений согласился на эту работу.
    Время идёт, и мы на строительстве нашего дома работаем уже последние дни. Дом практически готов к сдаче.
Сразу после окончания работ на строительства дома нам были выданы ордера на квартиры. Мне понравилась квартира на четвёртом этаже, и я попросил Грязнова выделить её мне. Он не возражал, -
- Вам, Лоскутов, предоставляется двухкомнатная квартира и мне безразлично на каком этаже она будет. Хочешь на четвёртом, пусть будет так.
- Спасибо, Виктор Кенсоринович. В этом доме есть квартиры, входная дверь в которые сделана из картона. В эту квартиру, которую я у Вас попросил, дверь не картонная.
     Так вот через 17 лет работы на заводе и в институте, при этом заводе, получил я, наконец-то, отдельную двухкомнатную квартиру. Замки на дверях в квартиры строители ставили самые простые: одним ключом можно было, пожалуй, открыть дверь в любую квартиру. Поэтому замки во входной двери новосёлы сразу же заменяют на новые. Для врезки замка в дверь я сделал специальную пёрку, с помощью которой сверлилось аккуратное отверстие точно под цилиндр замка. Рудольф Овчинников попросил у меня пёрку, чтобы врезать замок в дверь своей квартиры. Вскоре он пришёл ко мне весьма расстроенный, -
- Пойдём, посмотри на мою дверь, может быть, что-нибудь подскажешь?- попросил он.
- А что там у тебя случилось?
- Стал сверлить пёркой отверстие под замок, а филёнка на двери оказалась из картона, и я продавил её, выломив большой кусок.
Пошли к нему. Дверь испорчена, новую нигде не купишь. Надо ремонтировать эту. Решили укрепить филёнку доской с внутренней стороны, а с наружной стороны аккуратно укрепить обломки картона, тщательно их зашпаклевать и покрасить, чтобы поломки этой не было видно снаружи. Так и сделал Рудольф, и ничего – жил за картонной дверью. И в отпуск уезжали всей семьей, и картонная дверь надежно охраняла его квартиру. Спокойно мы жили в то время.
После работы в траншее, боли в позвоночнике усиливались с каждым днем. Вскоре, после переезда в новую квартиру, я опять пошел к невропатологу. Он выписал мне бюллетень на три дня, не назначил никакого лечения. А боли в позвоночнике к этому времени стали очень сильными, не отпускали ни на одну секунду. Звенящая, как натянутая струна, боль в позвоночнике была, как будто прочно пристегнута прямо к сердцу. Я не мог, не помогая руками за бедра, повернуться со спины на бок. Казалось, что при этом может сломаться позвоночник. От тех, у кого болят зубы, я слышал, что очень сильной бывает зубная боль. У меня зубы никогда не болели. Это я испытал только в 76 лет. Сейчас я могу сказать, что та боль была сильнее зубной боли.
Жена Рудольфа, Эмма Константиновна, врач областной больницы, сказала мне, что у них есть очень хороший невропатолог, и она запишет меня на прием к нему.
Пошел на прием в областную больницу. Врач, пожилая женщина, осмотрела меня и направила на рентген. Рассматривая рентгеновский снимок позвоночника, она сказала, что расстояние между позвонками у меня нормальное, но сколиоз значительный. Прописала мне, кажется, диадинамические токи, двенадцать сеансов. Медсестра, которая ставила мне электроды на спину во время первой процедуры, предупредила:
- Будет немного пощипывать, это ничего, потерпите. Если будет припекать сильно, позовите меня.
Сеанс длился десять минут. Она ушла. Лежу. Пощипывает чувствительно, но, поскольку так и должно быть, лежу спокойно, потерпеть можно. Прозвучал сигнал окончания процедуры. Пришла медсестра, и снимая электроды с моей спины, вдруг запричитала:
- Что же Вы молчали, у Вас такой ожог, большой волдырь на спине. Я же сказала Вам, чтобы Вы позвали меня, если будет сильно припекать.
- Вы же сказали, что будет пощипывать…
- Так Вас не пощипывало, а жгло – вон какой ожог.
Видимо, на фоне тех болей в позвоночнике, которые я испытывал, боль от ожога показалась мне пустяковой. Процедуры временно отменили, но и после их окончания улучшения не последовало. Невропатолог назначила мне горячее грязелечение в 23 городской больнице. Уже после трех или четырёх процедур грязелечения я почувствовал небольшое облегчение. Попросил повысить температуру грязи. Медсестра сказала, что она может повысить температуру грязи только по разрешению врача. Это разрешение, на максимально допустимую температуру грязи 42 градуса, я получил. Помогло грязелечение, боли в позвоночнике не исчезли совсем, они ослабли, не стали такими пронзительно острыми. Сейчас уже невропатолог посоветовала мне совершать лыжные прогулки. Я ей сказал, что не могу делать резких движений. А Вы пока не делайте их, - сказала она, - лыжная ходьба Вам поможет, и постепенно скорость движения можно будет наращивать.
Я уже говорил, что купил лыжи, чтобы фотографировать зимние пейзажи. Сначала, еще на Эльмаше, ходил на лыжах один, по целине, без лыжни. После переезда на Уралмаш стали ходить на лыжах вдвоем, а, иногда и втроем. Иван Палош, слесарь нашей лаборатории, жил недалеко от меня на улице Ильича. Так же недалеко, на углу улиц Индустрии и Культуры, жил сейчас Геннадий Корзунин. Вот сними я и стал кататься на лыжах. Чаще вдвоем с Палошем, иногда к нам присоединялся и Корзунин. Причем время проводили вместе не только на лыжне, но и праздники частенько так же отмечали вместе. Сейчас уже ходили по накатанной лыжне в Шувакишском лесопарке. Лыжные прогулки в зимнем лесу – великолепны. Приятна даже усталость от такого отдыха.
Очень нравился мне лес и вообще местность в окрестностях деревни Крылосово. С этой деревней я познакомился случайно. Однажды летом, в прошлом году Корзунин поведал мне, что Инна, его жена, купила дачу в этой деревне, и предложил мне провести выходные вместе с ним на его даче. Я согласился. На электричке доехали до станции Бойцы. Так называется железнодорожная станция в этой деревне. Дача у Корзунина недалеко от станции. Дача расположена на высоком левом берегу реки Чусовой. На его восточной окраине видна высокая труба какого-то завода. Около деревни небольшие поля, а дальше, насколько хватает глаз – лес и лес. Сразу от станции великолепный вид на излучину Чусовой. Хорошее место облюбовала Инна для своей дачи. Правда, их дачный дом, вернее домик-развалюшка, плохо вяжется со словом – дача. Очень понравились мне здесь и лес и река. Около Свердловска хвойные леса часто сосновые, а здесь кроме сосны растут ели, пихты, лиственницы, а из лиственных – береза, осина и рябина. По берегам реки и впадающих в нее речек растет много черемухи и ольхи. Нарядный красивый лес. Я стал часто на выходные дни ездить сюда, иногда даже без Корзунина. Он дал мне ключ от домика. Зимний лес здесь особенно хорош. Пихты и ели под снежными шубами очень красивы. Иногда, и впрямь, как радушная хозяйка, приветливо встречает тебя, приглашая в гости, елочка в белой шубе, со снежным полотенцем на ветвях. Просто удивительно, что это полотенце соткано из снега и каким-то чудом сохраняет приобретенную форму.
Идешь на лыжах по такому лесу, на душе легко, спокойно и радостно: приятно созерцать эту благодатную красоту, после городского шума и суматохи. Как, все-таки, хороша жизнь, хоть нередко встречаются в ней и неурядицы, и неприятности, но они преходящи и преодоление их тоже приносит радость.
Два таких случая преодоления трудностей случились со мной этим летом в Крылосово. Лес здесь я еще совсем не знал. Пошли с женой посмотреть летний лес, поискать грибы и ягоды. Недалеко от дачи Корзунина есть брод через Чусовую. Здесь мы перешли на противоположный берег. Осмотрели заброшенные печи для обжига известняка и углубились в лес. Я не знаю, где здесь ягодные или грибные места, поэтому просто побродили по лесу, не очень далеко от опушки. Лес хорош, но там, где мы ходили, грибов нет. Насобирали немного земляники. Нина предложила идти домой: скоро обед – нас будут ждать. Пошли домой, к броду на реке. И вот тут нас ждал неприятный сюрприз: вода в реке очень сильно прибыла. Нина плавать не умеет, ее пугает даже небольшая глубина, а сейчас вода большая, течение быстрое. Я разделся и прыгнул с берега – глубоко. Меня скрывает с головой и быстро сносит по течению. Вылез на берег: здесь вброд не перейти. Вижу с того берега пацаны смотрят на нас. Кричу им:
- Где тут есть брод помельче?
Ответили, что недалеко отсюда, вверх по течению, напротив сосны, есть неглубокий перекат. Пошли туда, но там было еще глубже. Нам крикнули, что вверх по течению, сразу за деревней есть мелкий брод. Идем туда. Берега реки тут пологие, а река широкая. Снова раздеваюсь и иду вброд. Вода все глубже и глубже. Вот вода мне уже по шею, иду на цыпочках, течение сильное, не могу удержаться. Но, помогая себе руками, я все же перехожу реку вброд. Возвращаюсь обратно. Беру свою и Нинину одежду и переправляюсь с ней на другой берег. Возвращаюсь за Ниной. Она дрожит от страха перед этой переправой. Говорю ей:
- Не бойся, держись мне за шею, только не дави на горло.
Согласно кивает головой. Пошли. Вскоре она уже не достает до дна ногами, как камень повисла у меня на шее. С такой ношей я уже не могу противостоять течению реки. Меня сносит, и вот уже я не могу достать дно ногами. Плыву, но, с таким грузом на шее, плыть тяжело, и сильным течением меня быстро сносит. Смотрю, место брода уже кончается, на противоположном берегу никого нет. На душе становится как-то тоскливо. Гребу, что есть силы. Нина в ужасе камнем висит на шее и сжимает мне горло. Молчу, слова нанее сейчас не подействуют. Гребу изо всех сил, надо переплыть, пока не закончилось место брода, и вдруг радостный крик Нины:
- Земля!
Я рад этому крику не меньше Нины. Встаю на ноги, жадно, полной грудью, вдыхая воздух. Хорошо, когда все хорошо кончается. Этот случай очень доходчиво показал мне, что думать нужно, как следует, прежде, чем предпринимать рискованное предприятие.
Второй случай произошел в этом же году, в конце лета. Мы приехали на дачу в субботу, уже в середине дня. Смотрим: грибники идут из леса с полными корзинами крепких молоденьких опят. Нина предложила сходить за опятами. Пообедали и пошли. Взяли с собой своих детей – Люду и Свету. Люде одиннадцать лет, Свете - семь. Спрашиваем встречных грибников, остались ли еще в лесу опята. Отвечают, что опят полно. Вот, говорят, пройдете немного по этой дороге, и слева от дороги, недалеко от нее, полно опят. Опята там, действительно, есть, но большинство пней уже обобрано грибниками. Свернули еще полевее, и там по высокому берегу речки необработанные грибниками пни стали встречаться чаще. Чем дальше в лес, тем таких пней стало встречаться больше. Опята превосходные, их полно, грибники сюда не заходили. Вот и наши корзины наполнились опятами, пора идти домой. Поворачиваем направо и шагаем к дому, а дороги нет и нет. Понял, что не туда идем, лес здесь я еще не знаю. В лесу никого нет, спросить не у кого, да и время идет к вечеру. Плохо, дети маленькие, далеко идти не смогут. Вдруг слышу впереди, чуть справа – выстрелы. Пошли на звуки этих выстрелов. Выходим на небольшую поляну. На ней горит костер. У костра старик, а трое молодых парей упражняются в стрельбе по бутылкам. Двое с разных сторон поочередно бросают бутылку, а третий с увлечением лупит по ней из ружья. Старик уговаривает их:
- Парни, хватит, прекратите это занятие, вы убьете друг друга.
Мы подошли к старику, и я спросил:
- Скажите, пожалуйста, как нам отсюда выйти в Крылосово?
Старик посмотрел на нас и сказал:
- Если вы лес не знаете, отсюда вам в Крылосово не выйти. Дети у вас и поздно уже. Вот отсюда недалеко дорога в Билимбай, идите туда, а оттуда на электричке доедите до Крылосово.
Заметил, что наши дети смотрят на кипящий чайник и предложил:
- Давайте я угощу вас чаем, настоянным на смородине.
Мы не отказались, попили чаю, поблагодарили старика и пошли к дороге на Билимбай. Она была близко. По ней и двинулись в Билимбай, до которого шли довольно долго. У первого же дома в Билимбае увидели сидящих на скамейке мужиков. Спросил их как пройти на станцию и когда будет электричка на Крылосово? Мужики не посоветовали идти на станцию, до электрички более полутора часов. Посоветовали:
- Вот тут рядом в Коновалово мост через Чусовую. Перейдете его, а от этого моста по дороге выйдете к Крылосовскому известковому заводу. Тут близко, нет смысла ждать электричку. Отсюда до станции почти столько же, как и до Крылосово. Пошли к мосту, перешли на другой берег. Вижу, действительно, известковый завод близко, а дорога – протоптанная тропа по лугам. Идти хорошо, но темнеет и тропинку уже плохо видно. Я пытаюсь нащупать ее ногами, но ничего не получается. Уже совсем темно, идем по направлению к Крылосово. Начался какой-то довольно высокий и густой ольховник и ивняк. Идти по нему, да еще в темноте, трудно. Вдруг вижу, наш путь пересекает довольно широкая, заполненная водой, канава. Я в резиновых сапогах. Опускаю в канаву ногу – глубоко, зачерпнешь в сапоги воду. Нашел место поуже, перешагнул эту канаву, переправил на другую сторону детей, помог перебраться Нине. Что скверно, канавы эти стали попадаться, наверное, через каждые пятьдесят метров – глубокие и довольно широкие. Ищешь место, где ее можно перешагнуть. Продираемся через ольховник и ивняк, преодолеваем многочисленные канавы. Смотрю, очень широкая канава, не перешагнуть. Пробую, глубоко ли – глубоко. Слышу Нинин голос:
- В реку-то ты зачем полез?
Поднял голову, действительно, передо мной Чусовая. Я, из-за канав, все время смотрел под ноги: в ольховнике темно и вдаль, все рано, ничего не видно, вот и увидел, глядя под ноги, не Чусовую, а широкую канаву. Взял влево. В сторону от реки, и через некоторое время мы выбрались из ольховника, недалеко от известкового завода. Прошли около завода, и тут встретили тетю Шуру, соседку Корзунина по даче. Она увидела нас с детьми, с корзиной опят и удивилась:
- Это откуда же вы идёте, как будто с завода, но почему-то ночью, с детьми, да ещё и с грибами?
Рассказали ей о наших злоключениях, о том, как шли из Коновалово в Крылосово. Тётя Шура удивилась ещё больше:
Как же вы тут прошли, ночью с детьми. Тут и днём-то не пройдёшь: бугры да ямы. Там когда-то брали гравий, перерыли всё. Потом всё это заросло, не продерёшься. Дорога из Коновалово обходит это место, а вы пошли прямо. Скажите спасибо, что выбрались.
Гена и Инна Корзунины радостно встретили нас, но упрекнули:
- Не знали, что и делать: ушли в лес с детьми, ночь уже, а вас всё нет. Где вас искать ночью, что с вами? Очень напугали вы нас.
Что тут возразишь? Не думал я, что так получится. А думать надо, хотя всё предусмотреть, видимо, невозможно. Однако урок я получил хороший, и таких прогулок с детьми по незнакомому лесу больше не делал.
Немного увлекся я воспоминаниями о лыжных прогулках в зимнем лесу, и о походах за ягодами и грибами. Эти воспоминания вспыхнули в голове после того как невропатолог посоветовала мне ходьбу на лыжах. С кем и куда ходить на лыжах здесь, я пока не
не знаю.В нашем доме живут сейчас Чернов и Овчинников, но лыжи их не интересуют. Недалеко от меня на улице Академической живёт Коблов со своей семьёй. После окончания института мы с ним виделись нечасто, так как он уволился с нашего завода. Вскоре после окончания института, случайно встретив Колю Муравьёва, нашего общего друга, он узнал, что тот, устроившись на работу в Главсредуралстрой, очень быстро получил там квартиру. Коблов сходил в отдел кадров Главсредуралстроя, узнал, что инженеры им нужны, и тоже перешёл на работу в эту организацию. Не прошло и полгода, как он получил двухкомнатную квартиру на улице Академической. Так и оказались мы на разных концах города, поэтому и встречались редко. Сейчас живём рядом, и выходные часто проводим вместе. Увы, Коблов лыжами тоже не увлекается. Не беда, буду ходить на лыжах один, по берегам озера Шарташ тоже есть сосновый лес. В первый же выход я наткнулся на хорошую накатанную лыжню, и пошёл по ней. Лыжня огибала южный берег Шарташа и уходила в лес на восток. Я довольно далеко шёл по этой лыжне. Боль в спине я чувствовал постоянно, но от ходьбы на лыжах она начала усиливаться, и повернул назад. В конце прогулки боль в спине стала острой, резкой. Впечатление такое будто позвоночник в пояснице опирается на острие гвоздя. Видимо рано ещё мне совершать длительные лыжные прогулки. Пришёл домой и сразу же лёг в постель. Сглупил, думаю, и навряд ли завтра я смогу выйти на работу. Удивительно, но к утру боль в спине почти утихла. Это хорошо, невропатолог, видимо, права. И после работы, через день, я стал совершать лыжные прогулки, с каждым разом забираясь подальше в лес. И постепенно боль в спине становилась всё слабее и слабее. Правда, я не рисковал пока ездить на дачу к Корзунину: там накатанной лыжни нет.
   В 1967 году мы снова всей семьёй гостили в Калинине. Мать очень рада нашему приезду. Обнимает и целует Люду и Свету, приговаривая, какие они баские. Рады нашему приезду и Аня с Вениамином. В этот раз посетили Берёзовую Рощу, парк на берегу Волги, великолепное место отдыха горожан. Тут есть где погулять, позагорать и искупаться, при чём рядом с городом, вниз по течению Волги.
   На следующий день вместе с матерью поехали в гости к Гале. Хорошо у неё отдыхать: дом на берегу Волги. После обеда племянник Вова предложил прогуляться по противоположному берегу Волги до речки Межурки. Спрашиваю Вову:
- Как туда попадём?
- Вон по тому железнодорожному мосту через Волгу, - показал он.
Мост за городом, отсюда до моста, примерно, с километр. Недалеко, даже Света преодолеет это расстояние, всё-таки ей уже пять лет. Пошли. В полукилометре от моста закончились городские улицы, идём по берегу Волги. Вот и мост, высоко над Волгой. Поднялись на железнодорожную насыпь и по ней вышли на мост. По обе стороны колеи есть пешеходный проход, но между шпал колеи глубоко внизу видна Волга. Это очень напугало Свету, она дрожит от страха. Успокаиваю Свету:
- Видишь, мы идём по хорошей дорожке, а вниз можно и не смотреть.
Вова тоже подбадривает своих двоюродных сестрёнок. Перешли мост и по берегу Волги пошли в сторону Межурки. Красиво: справа Волга, слева, рядом с тропинкой, жёлтое поле ячменя, под ногами зелёная трава с полевыми цветами. Впереди за рекой город на высоком берегу. Дошли до Межурки, и пошли в лес вверх по течению речки. Тихо, сосновый лес, чуть слышно журчит, огибая камушки чистая, прозрачная речка. Хорошо. И всё это рядом с городом, всего лишь на противоположном берегу Волги. Я сделал, наверное, с десяток снимков, отдохнули под соснами на берегу Межурки и пошли домой. Путь по мосту снова пугает Свету. Люда не боится, видимо, ей интересно с высоты моста созерцать красоту видимого пейзажа.
Галя уговорила нас с Ниной погостить несколько дней у неё. Мы с Ниной согласились, а мать уехала домой. На следующий день после завтрака я увлёкся чтением книги «Мастер и Маргарита». Люда со Светой попросились поиграть во дворе дома. Я не возражал: во дворе хорошая детская площадка. Прошло, мне кажется, немного времени, Галя спрашивает меня:
- Где Люда со Светой?
- Играют во дворе на детской площадке.
- Я не вижу их там.
- Из окна тебе не видно весь двор.
Прошло ещё немного времени, и Галя спрашивает снова:
- Я сходила во двор, обошла там всё: девочек во дворе нет. Их надо искать.
- Наверное, нашли подружек в соседнем дворе. Сейчас я схожу за ними.
Я обошёл все соседние дворы. Нет их нигде. Машин здесь нет: к подъездам вдоль дома не широкий тротуар, огороженный штакетником и рядами рябин, берёз и лип. Во дворе всё спокойно, людей много, если бы что случилось, рассказали бы обязательно. Сходил на Волгу, там тоже много народу и тоже всё спокойно, да и плавать они ещё не умеют, максимум, на что могут отважиться, так около берега поплескаться на песочке. Обследовал соседние кварталы, сбегал за последние дома улицы, ведущей к железнодорожному мосту, вдруг они оттуда решили полюбоваться волжским пейзажем. Нигде их нет! Где их искать, куда они ушли? Ничего такого с ними никогда не случалось. Ищут их уже и Нина с Галей. Галя упрекнула меня:
- Я же говорила тебе, что девочек нет, а ты воткнулся в книгу и забыл обо всём.
Все поиски оказались безуспешными, Галя говорит:
- Иди в милицию, пусть объявляют в розыск.
Пошёл в милицию. Там меня успокоили, сказали, что никаких происшествий не
случилось, и что к розыску будут подключены все участковые милиционеры и вся дорожная милиция. Попросили описать, как выглядят девочки, во что одеты, сколько им лет. Тут же при мне оповестили все соответствующие службы. Записали Галин телефон: найдутся девочки, нам сразу же позвонят. Иду домой, а тревога за детей усиливается с каждой минутой.
Захожу в квартиру, меня встречает Галя:
- Нашлись девочки, сами пришли домой, ты не ругай их, Нина уже отвела на них душу.
Люда и Света испуганно смотрят на меня, обе в слезах. Спрашиваю их:
- Где вы были?
- Мы ходили на Межурку, там Светочку пчела, видимо, ужалила. Она заревела и стала проситься домой, вот мы и вернулись.
- Как же вы пошли туда одни, Света так боится идти через мост.
- Я ее уговорила, сказала, что мы уже два раза прошли по этому мосту, что тут страшного. Света согласилась, прогулка на Межурку ей понравилась.
   Что тут скажешь, никогда бы не подумал, что они решатся выйти за город, дойти до железнодорожного моста, перейти его и по тому берегу дойти до Межурки. А если бы поезд прошёл по мосту, когда они были там – Света от страха сошла бы с ума. Спасибо хоть тому насекомому, которое укусило Свету, сократив время нашего переживания. Сходил в милицию, сообщил, что девочки нашлись, рассказал, Что они умудрились сотворить. В милиции посмеялись над проделками моих дочек и даже посочувствовали мне.

Воспоминания (продолжение 31)

Воспоминания (продолжение 29)

Рейтинг: +2 550 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (4)

Дмитрий Криушов # 29 сентября 2015 в 22:16 +1

Здравствуйте, Алексей. С теплом в душе продолжаю читать Ваши воспоминания, а тут... наверное, Вы простите меня за толику дурного мистицизма. Но да сами виноваты, о Булгакове вспомнили. Итак, рассказываю: мой отец получил ордер на квартиру по Краснофлотцев именно в 66-м, как и Вы. Так что из роддома меня принесли уже именно туда, в квартиру № 50, что под самой крышей. Смешно, да?
Если честно, то я напрочь не понимаю тех явных знаков, что вновь и вновь валятся на нас грудой откуда-то свыше; я и смеюсь над собой, называю всё это суеверием, но что-то так и свербит во мне, - "Не напрасно это всё, не зря. Не закрывай глаза на очевидное, в этом что-то есть". А Вы как думаете?

Алексей Лоскутов # 30 сентября 2015 в 19:51 +1

Здравствуйте, Дмитрий!
Прочитал Ваш отзыв, большое за него спасибо.Согласен с Вами, в жизни, действительно, многое удивляет. Не зря же в народе существует пословица "от судьбы, да от сумы - никуда не уйдешь". Действительно, иногда случаются вещи просто невероятные. В 1974 году мы поехали на экскурсию в Екатерининский дворец. Рядом с нами сидела женщина, которая поинтересовалась, ответили ей. Она и говорит: сейчас там столько народу, что, практически, на экскурсии водят только иностранные делегации. Моя жена говорит: что муж хоть пофотографирует там на память о Ленинграде. Она и говорит: зачем это, там есть прекрасные наборы открыток. У нас были с собой мои цветные фотографии, Нина показала их этой женщине. Они ей так понравились, что она сказала: там действительно есть что пофотографировть и получить такие прекрасные фотографии. Я вас проведу во дворец, я там работаю гидом. Скажу, что вы мои сибирские родственники. Она нас провела. Действительно, там были одни иностранцы. Гид ходила с нами и подробно рассказывала обо всех экспонатах. Когда мы вышли из дворца, я увидел громаднейшую очередь. Вдруг из этой толпы слышу голос: привет, Леша. И вижу ко мне пробирается Миша-юхт. В свое время он работал у нас в СНИЭТИ, потом всей семьей уехал в Одессу. Так вот, какова была вероятность этой встречи?
Кстати, еще один интересный момент из моей жизни. После побега с завода, буквально за три-четыре дня до ареста, я увидел сон, что меня арестовали. Хотя в это время я уже жил спокойно, работал два месяца в колхозе, думал, что все прошло гладко и волноваться не о чем. Так что я согласен с Вами, что судьбы людей могут переплетаться весьма причудливо.
С искренним уважением к Вам Алексей.

Василий Мищенко # 30 октября 2015 в 13:34 +1

Здравствуйте, Алексей! Как всегда, увлекательно, познавательно и интересно Вы пишете. Читая, вспоминал и свое пережитое. На стройках мне пришлось потрудиться немало, поэтому очень хорошо знакомы все эти строительные "премудрости" и "казусы". Там же заработал поясничный остеохондроз. Это в неполных 22 года! С тех пор так и живу с ним. Бывало совсем худо. Какие только процедуры я не перепробовал! Здорово помогали санатории (грязи, массажи, минеральные ванны). Лыжи и бассейн тоже хорошо действовали. Три года назад приобрел южнокорейскую массажную кровать и массажные сапоги, вот теперь не нарадуюсь. Утром встаю как нормальный человек, не нужно пару часов, чтобы расходиться. Спасибо Вам за замечательный отзыв на мое стихотворение "Выбирая между Иисусом и Истиной". С уважением, В.М.

Алексей Лоскутов # 1 ноября 2015 в 19:40 0

Добрый вечер, уважаемый Василий!
Большое спасибо за прекрасный отзыв. Узнал что и Вы испытали все прелести радикулита. Прекрасно знаю, что боли при радикулите бывают очень сильными. Мне тоже ничего не помогало. Выручили грязи, боли стали постепенно затухать. Выкарабкался, хотя начал уже терять надежду на выздоровление.
С искренним уважением А. Лоскутов.

RSS-лента комментариев