Ей ужасно хотелось стать такой же, какой была мультяшная Лидия.
Она представляла, как вызывает своего личного Духа, а затем наблюдает за его злыми шутками.
В классе на неё смотрели как на неизбежное украшение. Или как на неизбежное зло…
Алиса научилась вовремя цеплять на лицо улыбку. Ей было неловко так лицемерить, но учителя прощали её этот грех. Им нравилось, как она улыбается. Другие девчонки только притворялись прилежными, а сами, глядели на учителей, как на врагов.
Девушки постарше были ещё более непонятными. Алиса не решалась оставаться с ними наедине. Особенно в уборной – там некоторые из старшеклассниц тайком покуривали.
В её классе многие ожидали праздник Хэллоуин. Побеситься, изображая всяческую нечисть, многим казалось «очень прикольным». Они уже видели себя вурдалаками и ведьмами. Мальчики мечтали надеть чёрные трико, а девочки - телесного цвета колготки и такие же лифчики и обзаведясь метёлками.
Алиса видела себя только Лидией. Она уже научилась кратко и выразительно смеяться, улыбаясь и помаргивая натушенными ресницами. Ей не хватало только своего Битлджуса. Никто из учителей не годился на эту роль. А тем более её нервный и рыхлый отец.
За неделю, до праздника – она задала вопрос классной.
- Так, Щербакова… Что тебе надо? Или ты хочешь в уборную?
- Нет… Я просто… я хочу спросить, а мы будем праздновать Хэллоуин?
-Хэллоуин?
Брови классной поползли вверх. Она ходила по школе в довольно стильной кожанке и чем-то напоминала комиссаршу из времён Гражданской войны – и теперь, глядя на Алису, явно порицала её…
- Да… Мы хотим, чтобы у нас был праздник…
- Так, кто кроме Щербаковой ещё этого хочет?
Кое-кто из учеников робко поднял руку.
Так. Всего шесть человек. Извини, но большинство класса против.
Кристина была рада помочь обиженной Алисе. Она старательно поддерживала разговор. Октябрьский день был по-своему поэтичен. Девушки прошли до дома, где жила семья Щербаковой.
Алиса самой себе удивлялась. Она была смела и труслива одновременно. Привести в дом полузнакомую девицу было страшно, но одновременно очень заманчиво. А Кристина желала найти повод, чтобы оказаться по ту сторону квартирной двери.
- Извини, мне тут что захотелось. Ну, ты понимаешь… А то в школе как-то стрёмно…
За дверью чужой квартиры был другой мир. Кристина скользнула за дверь санузла. Она не врала, говоря, что ей хочется по-маленькому – ей действительно захотелось – теперь оставалось как-то опозорить Пони в её собственных глазах.
Алекс одобрил её кандидатуру. Он любил унижать таких вот красивых и правильных девочек. В своё время они вдоволь посмялись над ним – обзывая клоуном и уродом, за слишком прилипчивый и скользкий нрав.
Она понимала, что надо или выгонять прочь эту наполовину званую гостью или продолжать играть роль гостеприимной дурочки. Ей ужасно хотелось вновь оказаться без этого глупого костюма, и даже без унижающего её личность белья – в нём она была ещё более юной, чем на самом деле.
Родители словно бы желали задержать её в детстве. Была бы на то их воля, она до сих пор бегала подгузниках и дурковато агукала. Алиса мечтала повзрослеть и сделать что-то дерзкое – такое, на что решаешься только во сне, зная, что во сне никто не знает, сколько тебе по-настоящему лет.
Они отчего-то очень быстро освоились друг с другом.
Кристина не смущалась. Она легко перемешалась из кухни в детскую, а затем в гостиную, даже пару раз заглядывая в спальню. Сначала они были абсолютно одеты, но вскоре духота в комнате и какой-то будоражащий душу восторг заставил вспомнить о наготе.
Без костюма Алиса на мгновение растерялась. Она смотрела на Кристину и ожидала чего-то ужасного. Её сердце билось, как после долгой пробежки,
Они повалились на диван и стали то ли бороться, то ласкаться друг с другом. От Кристины пахло свежей сдобой. Её груди катались по телу Алисы, как два колобка, невольно смачно целуясь с такой же парой шаровидных близнецов хозяйки.
Алисе была страшна и желанна эта возня. Она вдруг подумала, что и Лидия также бесилась, что в мультике показали далеко не всё – и возможно.
Кристина торжествовала. Она была рада видеть чужой восторг. Впервые она была настоящей соблазнительницей – обычно это ей приходилось сносить чужие торопливые ласки, отвечая на прикосновение мокрых и вялых губ.
Наконец, Алиса вспомнила о том, что хотела посмотреть любимый мультфильм.
- Постой… Сейчас же Битлджус начнётся.
- Что? – переспросила взмокшая и уставшая Кристина.
Ей показалось, что она только что пробудилась. Но тут же заснула опять.
- Битлджус, - настраивая телевизор, взахлёб объясняла Алиса. От усердия и восторга она как-то по-собачьи выпятила зад и стала похожей на породистую сучку только что ставшую человеком. Кем-то вроде сводной сестры знаменитого Полиграфа Шарикова.
Алиса никогда не была так счастлива. Словно бы в ней распалась на части давно проржавевшая пружина. Кристина была похожа на приезжую родственницу. Она была своей – уже почти вполне своей – и её можно было не стыдиться.
- По крайней мере, я научусь целоваться – и вообще. В то Станислав от такой мямля.
От одной мысли о Станиславе у неё покраснели уши. Но вид привычной заставки с потусторонним автомобилем и парочкой друзей подняла настроение.
Отец Алисы, молча, прошёл мимо греющихся на солнце пенсионерок.
Эти ещё недавно красивые женщины как-то незаметно съёжились и казались теперь слишком карикатурными.
Его беспокоила его собственная дочь. Супруга явно обманула его – Алиса была напоена другой энергией – она словно бы специально поступала как-то не так – Когстантин Иванович не удивился, если бы в ней заговорили чужие гены.
Теперь было сложно начинать разговор. Он надеялся, что скоро Алиса повзрослеет и упорхнёт прочь – но она словно специально была всё время на глазах.
В квартире было подозрительно тихо. Он надеялся, что дочь сидит у себя в комнате, но, не желая быть навязчивым папашей, прошёл в спальню.
Довольно стильная кровать привела его в уныние. Еженощное возлежание с женой давно превратилось просто в бесплодны ритуал.
Он снял костюм, сорочку и поспешно набросил на тело красивый стёганый халат. Жена как-то сказала, что в этом халате он похож на лермонтовского Арбенина, и она боится его.
Выйдя в зал, он только что обратил внимание на работающий телевизор. Тот показывал какую-то глупую программу – Константину Ивановичу не нравился этот комедийный телеканал – он предпочитал ему «Культуру», желая выглядеть интеллигентом и эстетом, по крайней мере, в третьем поколении.
Он поискал глазами пульт – но тот словно под землю провалился.
Алиса и Кристина вжались в прохладный и гладкий линолеум.
Они лежали, как две витринные куклы – лежали и просили у бога только одно – поскорее выбраться из этой ловушки.
Алиса была уверена, что отец непременно устроит ей сцену. Он любил сорвать зло – но отчего-то боялся скандалить с матерью.
Теперь она догадывалась, что отец рано или поздно обнаружит спрятанное за шторой. И вряд ли поверит в сказочное уменьшение. Наверняка, он заглянет и под диван.
Отодвинув штору, Константин Иванович замер в изумлении.
На полу валялась одежда дочери, а ещё чьи-то незнакомые брюки и водолазка.
- Этот грязный ублюдок. Племянничек.
Он отчего-то догадывался о возможном инцесте. Станислав – он был всего лишь заменой неизвестного хулигана из загаражья. В этой выдуманной родителями стране совращалось немало наивных девочек.
- Алиса!
Алиса постаралась не выглядеть нюней. Она даже расправила плечи и презрительно посмотрела на разозлившегося отца.
- Так, в одном месте зачесалось?
Алиса делала вид, что не понимает. Она и впрямь не понимала этих визгливых звуков, словно бы они слетали с дорожки на грампластинки на 33 оборота в минуту, которую прокручивали со скоростью 78 об./ мин
Константина Ивановича понесло. Он впервые был так храбр и труслив одновременно. Вряд ли бы дочь стала бы сопротивляться его порыву. Она специально дразнила его – наверняка желая прослыть героиней перед своим приятелем.
- Ах, ты, дрянь! – взвизгнул он, замахиваясь на дочь.
И тотчас ощутил чужие цепкие пальцы на своей правой руке. Кто-то словно наручник схватывал предплечье
Он взглянул на этого смельчака и едва не потерял сознание. Перед ним стояла сероглазая и пепельноволосая барышня с довольно оформившимся бюстом. И к тому же абсолютно голая.
- Это мои вещи… А будете драться, мы скажем, что это вы…
- Что вы? Да, кто ты вообще?
- Я? Кристина. И это мои вещи…
- Пусти руку… Больно.
- Ах, больно…. А вы поклянитесь, что Алиску пальцем не тронете.
- Не трону…
Он вдруг помолодел до предела. Словно бы это были не сверстница дочери, а какая-нибудь полузабытая одноклассница, Краска бросилась в лицо преподавателю, и он сник, как полусдувшийся праздничный шарик. И отвернулся.
Кристина, молча, оделась. Алиса подхватила свои вещи, и проводя гостью до двери, поспешно шмыгнула в ванную
…Алиса торжествовала.
Она впервые увидела отца таким. Вероятно, он и впрямь испугался Кристины. И теперь она понимала, что больше не трепещет перед этим красивым ничтожеством. Решительно не принимает его в роли родителя.
«Неужели, он и впрямь подумал, что я собралась трахаться со Станиславом!?» - подумала она, смывая с тела и отцовские взгляды и поддиванную пыль. – А что? Если я даже забеременею, всё будет о кей! – это же не с незнакомцем встречаться.
Константин Иванович промолчал. Он молчал, словно нашкодивший школьник.
После ужина Алиса отправилась в постель. Она боялась накатившего на неё сна. Страх продолжить чьи-то пустые фантазии заставлял её прислушиваться к звукам в комнате. Тишина давила ей на барабанные перепонки – словно бы воздух давно истек прочь.
Помочь сайту
Поздравления
