Тайная вечеря. Глава двадцать четвёртая

Вениамин уже почти месяц не ходил в школу.

            К нему приходили одноклассники и учителя. Сочувствовали, говорили тёплые слова, а сам Вениамин смотрел на них, не понимая, что он должен сказать или сделать.

            Родители тоже смотрели на него, как на больного. Он и сам верил в свою болезнь.

            Перед глазами стояла раздетая догола Роксана и звала его за собой. Он понимал, что вновь бежит за призраком, бежит, не разбирая дороги, пытаясь вновь стать прежним Вениамином.

            В конце декабря его решили впервые вывести в свет. Утренний спектакль в оперном театре подходил для этой цели идеально. Пойти и посмотреть знаменитый рождественский балет знаменитого русского композитора - было давним желанием Вениамина. Но теперь, теперь он боялся, боялся, что за ним придут те страшные дяди.

            Ни Незнайку, ни Пьеро так и не нашли. Они, словно сквозь землю провалились. Словно бы и впрямь были только злыми духами, а не живыми людьми.

 

            Белый, похожий на античный храм театр был виден издалека. Вениамин старался быть спокойным. Он замечал, что все смотрят на него, смотрят и как-то странно улыбаются.

            В гардеробной было шумно. Люди поспешно снимали куртки и пальто, снимали и отдавали их расторопным гардеробщицам. Так же поступила и мама Вениамина, попросив повесить их одежду на один номер.

            Вениамин на мгновение задержался перед зеркалом, а затем поспешил вверх по ступеням в фойе, где уже царили строгие капельдинеры.

            Белая книжка программки была немедленно куплена. Радостные сверстники и ребята чуть старше появлялись на каждом шагу. Они улыбались, но их улыбки заставляли лицо Вениамина кривиться, словно бы у него болел зуб.

            Он стыдился смотреть на девчонок, и боялся, что увидит их без красивых нарядных платьев, розовыми и испуганными.

            Иногда им казалось, что девчонки узнают его в лицо и говорят между собой только о нём.

            Наконец были раскрыты белые двери, и радостная толпа зрителей поспешила занять оплаченные ими места.

            Вениамин смотрел на тяжёлый занавес, поднимал голову, разглядывая люстру, и улыбался. Он хотел вновь стать прежним Вениамином.

 

            На сцене разворачивалась самая настоящая битва. Кордебалет в серых костюмах наступал на Машу и Принца.

            Вениамин вдруг почувствовал себя самым настоящим Щелкунчиком. Он смотрел на юную танцовщицу и видел перед собой испуганную и красивую Роксану.

            Он был бы рад быть таким же смелым, каким должен был быть его любимый герой. Роль Карика теперь показалась ему очень сложной. Он понимал, что никогда не выжил бы в травяных джунглях, что только бы притворялся смелым.

            Теперь в тёмном зале ему было жарко и стыдно. Он вертел пуговицу пиджака, вертел и то и дело смотрел на пол, пытаясь угадать узор паркета.

            Его мать уже жалела, что решила вывести сына в многолюдное место. Ей казалось, что все вокруг догадывается об их проблеме и смотрят на Вениамина, как на законченного инвалида.

            - Ничего, скоро всё образуется… В конце концов, такая любовь скоро забывается.

            Она также не могла забыть той темноволосой девочки. Она чем-то напоминала красивую и ловкую обезьянку. Она понимала, что никогда не подарит сыну единоутробную сестру. Секс не доставлял уже той радости, он стал просто обычным ритуалом, который хотелось бы избежать, как визита к стоматологу.

            После спектакля они старались не выпускать из себя своих мыслей. Вениамин видел вместо знаменитой балерины ловкую и милую Роксану. Та перелетала по сцене, как мотылёк, перелетала и дразнила его своей полуодетостью.

            Вениамин вдруг устыдился. Тогда он ненавидел Роксану, ненавидел и презирал. Она стала вдруг скучной, словно прочитанная до конца книга. Но теперь, теперь он чувствовал, что скучает по ней.

            Красивые нарядные зрительницы вновь взволновали его. Он вдруг подумал, как хорошо было бы быть для Роксаны настоящим, а не выдуманным братом, он даже не видел своих кузенов и кузин, разве что на фотографиях.

            Мать Вениамина смотрела на задумчивое лицо сына. Она вдруг подумала, что одиночество плохо влияет на Вениамина.  Но она вдруг подумала, что не может переступить через свои принципы.

            - В конце концов, что я теряю. Это же не младенец.

 

            Весь вечер они продумали над одним и тем же.

            Вениамин боялся случайно покраснеть. Он понимал, что виден матери также ясно, словно ползающая по столу муха, хотя сейчас в конце декабря назойливые насекомые давно спали в своих укрытиях.

            Он ушёл спать, боясь вновь провалиться в волнующий сон, но мозг уже подсовывал ему яркую картинку – милую такую дорогую и близкую Роксану. Она смеялась, манила за собой – и новоявленный брат спешил за своей сестрой