Помочь сайту
Поздравления
Сон (Перекрестки дорог) книга 2 глава 6
15 февраля 2015 -
Светлана Чабанюк
6. В том же начале июля
Жара настойчиво продолжала испытывать людей на прочность, но уже казалось, что запас этой прочности на пределе. И все-таки, какой бы тяжкой и долгой не была дорога к дому, радость возвращения быстро стирает из памяти недавние страдания.
Все время, пока Марина Сергеевна ехала в электричке, она надеялась, что на очередной станции откроется дверь и в вагон войдет… Но чудо не произошло. Это немного расстроило, но в запасе была еще одна не менее дорогая для нее встреча.
Пока муж не вернулся с рыбалки, она быстро достала заветную тетрадь. Ей не терпелось узнать, что происходит сейчас на ее клетчатых страницах. Неужели наступающий день навсегда разлучит Кирилла и Луну? В это не верилось. Она успела полюбить и эту красивую девушку, и молодого человека, чем-то очень похожего на так и не успевшего повзрослеть ее сына…
Но то, что она прочитала...
В общем, это ровным счетом ничего не меняло в ее решении переписывать присылаемые незнакомцем письма. Скорее даже, наоборот, благодаря новым обстоятельствам протянулась незримая нить, связавшая события ее книги с тем, что происходило сейчас на исписанных тетрадных листах.
Она открыла ноутбук и напечатала название новой главы «В том же начале июля».
…
По безжизненному серому полю гулял сумасшедший черный ветер. Он поднимал в воздух клубы пепла и гнал их из конца в конец по тоскливой бескрайности.
Еще недавно на этой планете кипела жизнь. Люди радовались этой жизни, но как-то не бережно, неумело. Они прекрасно себя обустроили, достигли в стремлении к благополучию совершенно немыслимых вершин. Но карабкаясь на эти вершины, они думали только о себе, только себя избавляли от неудобств и страданий. И совсем забыли о том, что планета тоже умеет страдать. Нет, забыли, конечно, не все. Но тех, «не всех» было слишком мало, и отчаянный их крик утонул в сумасшедших звуках человеческого праздника, страшного по своей нечеловеческой сути.
И вот теперь не осталось ничего, даже праха - все перемешал обезумевший черный ветер. Не осталось памяти, потому что нет тех, кто обязан хранить эту память. И только разбросаны в космических далях печальные огни скорби, наполняющие Вселенную повинным плачем предков.
- Она мне нужна! - молодой человек, одетый в черное, сидел на высоком утесе. Словно камни, он бросал свои слова в гудящую пустоту. Все это время он молчаливо наблюдал за ветром, и только теперь решился на разговор. – Она мне нужна, - повторил он громче и надрывнее. – Я задыхаюсь без нее. Я хочу владеть ею. Я ее люблю! – закричал он, наконец.
- Ты не можешь любить! - ответили ему трубным голосом. Разразившийся вслед за этим смех высек молнии, и покатились по небу чудовищные раскаты грома.
- Почему?
- Ты не знаешь, что такое любовь!
- Что же тогда это такое, если это не то, что чувствую я.
Ветер скрутился в черный гудящий столб и унесся ввысь к тяжелым, наполненным влагой, облакам. Когда, вернувшись обратно, смерч рассыпался, и из его праха восстал воин. Полы его плаща развивались, развивались длинные черные волосы, а красивые, наверное, глаза были безжизненны и обжигали ледяным холодом. На его лице не было улыбки, но все еще сотрясал воздух жуткий раскатистый смех. Смех скалывал с далеких гор огромные куски гранита, и они с грохотом падали в бездонные ущелья.
- Ответь мне на один простой вопрос, - немного успокоившись, надменно произнес он. - Ты можешь отдать за нее жизнь? Отдать для того, чтобы она жила и была счастлива… без тебя?
Молодой долго молчал, а потом сказал тихо и неуверенно.
- Я… не понимаю тебя, учитель. Зачем мне нужно, чтобы она жила, если меня уже не будет?
- Вот видишь! Ты сам себе сейчас доказал, что не можешь любить. У любви есть очень простое объяснение, и оно скрыто в ответе на этот вопрос.
- Тогда скажи мне ты! – не сдавался молодой.
- Я не знаю! – и снова ударили в землю изломанные молнии. – Я, так же как и ты, не могу этого понять!
- И ты никогда не любил?
- Только получал и владел.
- И ты всегда получал, когда хотел?
- Нет! – ответ был краток, и тон его не допускал дальнейшего обсуждения. Но ученику показалась, что произнося это жесткое отрицание, на малую долю мгновения глаза учителя оттаяли простой человеческой благодарностью. «Может же такое померещиться, - удивился молодой воин, но неожиданно учитель добавил:
- Запомни: мы можем многое, почти все. Но ничего уже не изменить, когда стоит белый мрамор.
И тут в голову ученику пришла дерзкая мысль. Конечно, лучше ни о чем не спрашивать, пока учитель не сочтет нужным рассказать об этом сам. «Но, может быть, он тоже пытался когда-то любить?» – предположил ученик, и задал совсем другой вопрос:
- А ты хотел бы уметь нечто такое, что могут они, но абсолютно недоступно нам?
- Знаешь, Рокерра, я хотел бы научиться петь…
Последние слова возникший вновь смерч унес ввысь, и тут же пролили потоки слез равнодушные тучи, а серый пепел превратился в черную мерзкую жижу.
- Где же ты видел ее? – уже из поднебесья спросил учитель.
- Сначала я успел рассмотреть ее маленькую фигурку на его ладони еще тогда, когда мы были на Лавдии. И по тому, что он спрятал ее от меня, я понял, как она ему дорога. Я думал, что когда-нибудь превращу это прекрасное создание в орудие моей мести, но не сложилось.
А потом я увидел их в Зашторенном мире. Я даже не могу тебе сказать, когда мне было хуже: когда он смеялся надо мной, или когда она смотрела на него такими глазами… Я хочу, чтобы только на меня она смотрела такими глазами! Помоги мне, Черный Ветер. Помоги мне победить его!
- В Космосе это бесполезно. Мы можем сражаться, иногда вызывать исход их воинств, или терять свои. Но в обозримой бесконечности здесь всегда сильнее будут они. Правда, у нас есть надежда, что какая-нибудь Вселенская битва вывернет замкнутость бесконечности наизнанку, и Вселенная окажется там, где сегодня поселилось Ничто, и в том месте уже мы сможем стать сильнее, потому, что у нас тоже получится совершать...,- но тут он неожиданно оборвал свою речь.
- А разве там можно находиться? – ученик не решился уточнять суть недосказанного.
- Я только сказал, что есть надежда.
Рокерра внимательно посмотрел на учителя и надолго задумался.
- О чем ты молчишь, Рок? Зачем ты закрываешь от меня свои мысли? – не выдержал, наконец, учитель.
- Не знаю, могу ли я высказывать их тебе.
- Говори! Я все равно узнаю, о чем ты подумал. Рано или поздно.
- Мне кажется, я понял, чего вы хотите. Вы хотите стать сильными, как они, а это возможно, если вы станете такими же, как они. Сейчас они выше, и за что-то не допускают вас к себе. А вы просто хотите быть рядом. За что они не допускают вас, учитель?
- Я не услышал твой вопрос. А ты навсегда забудешь, что спрашивал об этом.
- Как велишь. Без этих мыслей мне даже легче, потому, что я все чувствую так, как прежде, и думать по-другому пока не научился. Ты знаешь, я не делаю этого никогда, но сейчас я снова прошу тебя – помоги мне!
- Ты не победишь его в Космосе, но сможешь обыграть его на поле Земли. Сегодня его погрузили в сон, который возвращает ему силу. И пока он только набирает ее, он уязвим.
- Ты хочешь, чтобы я проник к тому месту, где он пребывает обессиленный? Но где? Я полечу туда.
- Никуда не нужно лететь. Все гораздо проще, чем ты думаешь, и гораздо сложнее… Все совершится здесь. Ты просто не представляешь, о чем идет речь. Дело в том, что это не совсем сон, это допустимая реальность. Не ломай голову над сказанным – сам все равно не осмыслишь. Я скажу только главное. Сейчас он проживает свою непрожитую жизнь. И у тебя есть шанс победить его в том будущем, которого никогда не будет, изменив тем самым его настоящее. Ты должен сломать его там, и тогда он уже не сможет восстановить свою силу до конца, а ты с радостью насладишься сладким вином победы. Я же с удовольствием понаблюдаю за происходящим, слишком скучно стало в Космосе после последней битвы. Слишком спокойно! Но тебе придется очень постараться, что бы я не пожалел, что отдал за тебя черному монстру так много темной материи.
- Но если он потерял силу и нуждается в восстановлении, а я – нет, значит можно предположить, что я сильнее?
- А ты бываешь глуп, Рок. Жаль. Очень жаль. Что сделал он и что ты? Он победил, истратив силу на победу. А ты проиграл, потратив только свою глупость на это поражение. И бойся так огорчить меня еще раз. Моя привязанность к тебе может оборваться в любой момент. Иди, я позову тебя, когда все будет готово.
Ученик исчез, но тут же из связи возник мрачный демон. Лицо его было черно, и только горели алым раскосые глаза.
- Я слышал, что недавно тебя хвалил Князь, - обратился к нему Ветер. - Я рад за тебя.
- Благодарю, - бесстрастно ответил демон, и голос его прошелестел сухой осенней листвой.
- У меня есть поручение тебе, согласно твоему третьему чину. Я знаю, насколько ты искусен, и прошу помочь моему ученику.
Демон медленно кивнул головой.
- Скажи, Ишрэ, ты много раз бывал на Земле, а был ли ты там когда-нибудь женщиной?
- Нет, только девочкой, Терезой.
- Ну, что ж, тогда скоро у тебя появится возможность испытать это приятное ощущение. Как же мне назвать тебя? Может быть, Катрин? Нет. Стэлла – слишком вульгарно… ты будешь Ирэн, и ты будешь прекрасна. Поверь, твое отражение приведет тебя в восторг.
- Я знаю, что это такое, но не чувствую этого, - прошелестели черные губы.
- Иди, - раздраженно отпустил его Черный Ветер. – Скучно… Однако, этот - большой умелец, должен справиться. Ну, почему же так скучно? – снова простонал он.
…
Белый мрамор желтел, покорно впитывая жар и стужу столетий. Сейчас он тоже почувствовал холод, возникший от прикосновения мужской руки. На пальце сверкнул крупный бриллиант, цепко схваченный в платиновые когти. Мужчина был одет в дорогой черный костюм, безупречно подчеркивающий его крепкую стать. Не опасаясь испачкаться, он стер ладонью пыль с гладкой поверхности памятника и сорвал несколько высоких травянистых стеблей.
Потом он долго смотрел на скромный обелиск. Казалось, что он непрестанно перечитывает начертанное сложной готической вязью женское имя. Понять это наверняка было невозможно, потому, что его глаза защищали черные непроницаемые очки. И что виделось ему: счастье в прекрасных девичьих глазах, или наполненные ужасом, они роняли горячие слезы, тоже было не ведомо. Ниже имени, между двух дат, была зажата короткая человеческая жизнь длинною в семнадцать лет.
Внезапно он резко повернулся и легкой стремительной походкой пошел по алле, ведущей из самого дальнего участка кладбища к домику смотрителя.
- Гляди-ка, идет, - смотритель толкнул локтем молодого напарника. – Ну, как же…, сегодня же ровно как десять лет прошло, точно день в день. А я и забыл совсем и уже месяц на могиле не был. На той, помнишь, я тебе рассказывал? Я вообще думал, что он больше никогда не появится, ведь тогда, сорок лет назад, когда я впервые его увидел, ему уже… Но как такое может быть… - смотритель осекся, потому что человек, который один раз в десять лет аккуратно оплачивал уход за этой старой могилой, приблизился уже совсем близко.
Старик не успел сказать своему напарнику, что за прошедшие годы мужчина совершенно не изменился, непонятным образом застыв между сорока и пятьюдесятью годами. Это открытие заставило старика испытать неприятное чувство, которое быстро переросло в леденящий страх, остро кольнувший его в самое сердце.
- Добрый вечер, уважаемые, - обращение подошедшего было предельно обходительным.
- Добрый вечер, господин… м-м-м, - смотритель никак не мог вспомнить имя.
- Не важно. Я доволен вашей работой и готов оплатить следующее десятилетие.
Смотритель вошел в служебное помещение, пригласив посетителя следовать за собой. Последним вошел напарник и остался возле двери, рассматривая незнакомца со спины.
- Господин… ах, да. Вот вижу, - смотритель перелистал толстую книгу и начал делать в ней записи.
– Хочу вас предупредить, что наличные мы принимаем в последний раз. В дальнейшем, - и тут он подумал: «Сколько же ты жить собираешься, если ты человек? Нет, нужно срочно уходить на пенсию. Вот только как же сын?» - придется производить безналичный расчет. Извините, жизнь не стоит на месте.
- Я понимаю. Примите эту небольшую премию лично для вас. За старание и на покрытие инфляции, так сказать, - мужчина положил на стол довольно увесистую пачку банкнот – Как ваше здоровье? Что-то вы слишком бледны.
- Спасибо, ничего. Сердце только иногда пошаливает.
- Сердце нужно беречь, - незнакомец нагнулся и, сняв очки, поставил в книге подпись. Потом он выпрямился, улыбнулся старику и снова надел свои очки.
- Всего хорошего, - попрощался незнакомец, быстро вышел на улицу и устремился к выходу.
Когда напарник прикрыл за ним дверь, старший товарищ вцепился в рукав его рубашки и зашептал:
- Я тебе сейчас такое скажу…, - но тут он судорожно схватился за сердце, лицо его посинело, и он мгновенно рухнул на пол.
Произошедшее испугало напарника так сильно, что он не сразу сообразил, как следует поступать в таких случаях. Наконец он схватил телефон и вызвал скорую помощь. Помешкав еще немного, он боязливо прислонил ухо к груди старика и не обнаружил биения сердца. Его затрясло еще больше, и он опрометью бросился на улицу.
Солнце клонилось к закату, и вечерняя прохлада постепенно привела его нервы в порядок. Минут через пять молодой человек все-таки вернулся обратно. Он брезгливо обошел мертвое тело и, взяв трясущейся рукой со стола оставленную незнакомцем премию, засунул ее во внутренний карман своей безрукавки.
Он не знал, что ровно сорок лет назад, точно день в день, при таких же обстоятельствах абсолютно так же поступил скончавшийся.
Напарник подумал, что деньги мертвецу ни к чему, а у него самого приличные долги, возникшие из-за его пристрастия к игровым автоматам. Правда, у старика есть сын – инвалид. Ну, что ж, он отдаст ему часть этих денег… Когда-нибудь потом, когда отыграется… Наверное…
Мощный автомобиль на предельной скорости выехал из города. Черный Ветер снял очки, сверкнули грани бриллианта, и лицо его тронула презрительная улыбка:
- Как много лет прошло с тех пор, когда человек узнал от Него Истину, и как мало это знание изменило человека. Но гораздо больше меня удивляет эта Его непоколебимая вера в людей.
…..
В дверь позвонили.
«Наверное, рыболов вернулся. Кого только в такую жару поймать можно?» - подумала Мария Сергеевна и пошла открывать мужу дверь.
Тетрадь в этот день она в руки больше не брала, и только утром, встав намного раньше обычного, она заглянула в нее и увидела то, чего ждала так сильно :
«Розовая полоска на горизонте разрасталась, растворяясь в зарождающейся голубизне неба. Еще недавно над самой кромкой земли плавали длинные рыбы облаков, а теперь они исчезли куда-то, освободив пространство для этого разноцветного слияния.
- Я стихи иногда пишу, - признался Кирилл.
Жара настойчиво продолжала испытывать людей на прочность, но уже казалось, что запас этой прочности на пределе. И все-таки, какой бы тяжкой и долгой не была дорога к дому, радость возвращения быстро стирает из памяти недавние страдания.
Все время, пока Марина Сергеевна ехала в электричке, она надеялась, что на очередной станции откроется дверь и в вагон войдет… Но чудо не произошло. Это немного расстроило, но в запасе была еще одна не менее дорогая для нее встреча.
Пока муж не вернулся с рыбалки, она быстро достала заветную тетрадь. Ей не терпелось узнать, что происходит сейчас на ее клетчатых страницах. Неужели наступающий день навсегда разлучит Кирилла и Луну? В это не верилось. Она успела полюбить и эту красивую девушку, и молодого человека, чем-то очень похожего на так и не успевшего повзрослеть ее сына…
Но то, что она прочитала...
В общем, это ровным счетом ничего не меняло в ее решении переписывать присылаемые незнакомцем письма. Скорее даже, наоборот, благодаря новым обстоятельствам протянулась незримая нить, связавшая события ее книги с тем, что происходило сейчас на исписанных тетрадных листах.
Она открыла ноутбук и напечатала название новой главы «В том же начале июля».
…
По безжизненному серому полю гулял сумасшедший черный ветер. Он поднимал в воздух клубы пепла и гнал их из конца в конец по тоскливой бескрайности.
Еще недавно на этой планете кипела жизнь. Люди радовались этой жизни, но как-то не бережно, неумело. Они прекрасно себя обустроили, достигли в стремлении к благополучию совершенно немыслимых вершин. Но карабкаясь на эти вершины, они думали только о себе, только себя избавляли от неудобств и страданий. И совсем забыли о том, что планета тоже умеет страдать. Нет, забыли, конечно, не все. Но тех, «не всех» было слишком мало, и отчаянный их крик утонул в сумасшедших звуках человеческого праздника, страшного по своей нечеловеческой сути.
И вот теперь не осталось ничего, даже праха - все перемешал обезумевший черный ветер. Не осталось памяти, потому что нет тех, кто обязан хранить эту память. И только разбросаны в космических далях печальные огни скорби, наполняющие Вселенную повинным плачем предков.
- Она мне нужна! - молодой человек, одетый в черное, сидел на высоком утесе. Словно камни, он бросал свои слова в гудящую пустоту. Все это время он молчаливо наблюдал за ветром, и только теперь решился на разговор. – Она мне нужна, - повторил он громче и надрывнее. – Я задыхаюсь без нее. Я хочу владеть ею. Я ее люблю! – закричал он, наконец.
- Ты не можешь любить! - ответили ему трубным голосом. Разразившийся вслед за этим смех высек молнии, и покатились по небу чудовищные раскаты грома.
- Почему?
- Ты не знаешь, что такое любовь!
- Что же тогда это такое, если это не то, что чувствую я.
Ветер скрутился в черный гудящий столб и унесся ввысь к тяжелым, наполненным влагой, облакам. Когда, вернувшись обратно, смерч рассыпался, и из его праха восстал воин. Полы его плаща развивались, развивались длинные черные волосы, а красивые, наверное, глаза были безжизненны и обжигали ледяным холодом. На его лице не было улыбки, но все еще сотрясал воздух жуткий раскатистый смех. Смех скалывал с далеких гор огромные куски гранита, и они с грохотом падали в бездонные ущелья.
- Ответь мне на один простой вопрос, - немного успокоившись, надменно произнес он. - Ты можешь отдать за нее жизнь? Отдать для того, чтобы она жила и была счастлива… без тебя?
Молодой долго молчал, а потом сказал тихо и неуверенно.
- Я… не понимаю тебя, учитель. Зачем мне нужно, чтобы она жила, если меня уже не будет?
- Вот видишь! Ты сам себе сейчас доказал, что не можешь любить. У любви есть очень простое объяснение, и оно скрыто в ответе на этот вопрос.
- Тогда скажи мне ты! – не сдавался молодой.
- Я не знаю! – и снова ударили в землю изломанные молнии. – Я, так же как и ты, не могу этого понять!
- И ты никогда не любил?
- Только получал и владел.
- И ты всегда получал, когда хотел?
- Нет! – ответ был краток, и тон его не допускал дальнейшего обсуждения. Но ученику показалась, что произнося это жесткое отрицание, на малую долю мгновения глаза учителя оттаяли простой человеческой благодарностью. «Может же такое померещиться, - удивился молодой воин, но неожиданно учитель добавил:
- Запомни: мы можем многое, почти все. Но ничего уже не изменить, когда стоит белый мрамор.
И тут в голову ученику пришла дерзкая мысль. Конечно, лучше ни о чем не спрашивать, пока учитель не сочтет нужным рассказать об этом сам. «Но, может быть, он тоже пытался когда-то любить?» – предположил ученик, и задал совсем другой вопрос:
- А ты хотел бы уметь нечто такое, что могут они, но абсолютно недоступно нам?
- Знаешь, Рокерра, я хотел бы научиться петь…
Последние слова возникший вновь смерч унес ввысь, и тут же пролили потоки слез равнодушные тучи, а серый пепел превратился в черную мерзкую жижу.
- Где же ты видел ее? – уже из поднебесья спросил учитель.
- Сначала я успел рассмотреть ее маленькую фигурку на его ладони еще тогда, когда мы были на Лавдии. И по тому, что он спрятал ее от меня, я понял, как она ему дорога. Я думал, что когда-нибудь превращу это прекрасное создание в орудие моей мести, но не сложилось.
А потом я увидел их в Зашторенном мире. Я даже не могу тебе сказать, когда мне было хуже: когда он смеялся надо мной, или когда она смотрела на него такими глазами… Я хочу, чтобы только на меня она смотрела такими глазами! Помоги мне, Черный Ветер. Помоги мне победить его!
- В Космосе это бесполезно. Мы можем сражаться, иногда вызывать исход их воинств, или терять свои. Но в обозримой бесконечности здесь всегда сильнее будут они. Правда, у нас есть надежда, что какая-нибудь Вселенская битва вывернет замкнутость бесконечности наизнанку, и Вселенная окажется там, где сегодня поселилось Ничто, и в том месте уже мы сможем стать сильнее, потому, что у нас тоже получится совершать...,- но тут он неожиданно оборвал свою речь.
- А разве там можно находиться? – ученик не решился уточнять суть недосказанного.
- Я только сказал, что есть надежда.
Рокерра внимательно посмотрел на учителя и надолго задумался.
- О чем ты молчишь, Рок? Зачем ты закрываешь от меня свои мысли? – не выдержал, наконец, учитель.
- Не знаю, могу ли я высказывать их тебе.
- Говори! Я все равно узнаю, о чем ты подумал. Рано или поздно.
- Мне кажется, я понял, чего вы хотите. Вы хотите стать сильными, как они, а это возможно, если вы станете такими же, как они. Сейчас они выше, и за что-то не допускают вас к себе. А вы просто хотите быть рядом. За что они не допускают вас, учитель?
- Я не услышал твой вопрос. А ты навсегда забудешь, что спрашивал об этом.
- Как велишь. Без этих мыслей мне даже легче, потому, что я все чувствую так, как прежде, и думать по-другому пока не научился. Ты знаешь, я не делаю этого никогда, но сейчас я снова прошу тебя – помоги мне!
- Ты не победишь его в Космосе, но сможешь обыграть его на поле Земли. Сегодня его погрузили в сон, который возвращает ему силу. И пока он только набирает ее, он уязвим.
- Ты хочешь, чтобы я проник к тому месту, где он пребывает обессиленный? Но где? Я полечу туда.
- Никуда не нужно лететь. Все гораздо проще, чем ты думаешь, и гораздо сложнее… Все совершится здесь. Ты просто не представляешь, о чем идет речь. Дело в том, что это не совсем сон, это допустимая реальность. Не ломай голову над сказанным – сам все равно не осмыслишь. Я скажу только главное. Сейчас он проживает свою непрожитую жизнь. И у тебя есть шанс победить его в том будущем, которого никогда не будет, изменив тем самым его настоящее. Ты должен сломать его там, и тогда он уже не сможет восстановить свою силу до конца, а ты с радостью насладишься сладким вином победы. Я же с удовольствием понаблюдаю за происходящим, слишком скучно стало в Космосе после последней битвы. Слишком спокойно! Но тебе придется очень постараться, что бы я не пожалел, что отдал за тебя черному монстру так много темной материи.
- Но если он потерял силу и нуждается в восстановлении, а я – нет, значит можно предположить, что я сильнее?
- А ты бываешь глуп, Рок. Жаль. Очень жаль. Что сделал он и что ты? Он победил, истратив силу на победу. А ты проиграл, потратив только свою глупость на это поражение. И бойся так огорчить меня еще раз. Моя привязанность к тебе может оборваться в любой момент. Иди, я позову тебя, когда все будет готово.
Ученик исчез, но тут же из связи возник мрачный демон. Лицо его было черно, и только горели алым раскосые глаза.
- Я слышал, что недавно тебя хвалил Князь, - обратился к нему Ветер. - Я рад за тебя.
- Благодарю, - бесстрастно ответил демон, и голос его прошелестел сухой осенней листвой.
- У меня есть поручение тебе, согласно твоему третьему чину. Я знаю, насколько ты искусен, и прошу помочь моему ученику.
Демон медленно кивнул головой.
- Скажи, Ишрэ, ты много раз бывал на Земле, а был ли ты там когда-нибудь женщиной?
- Нет, только девочкой, Терезой.
- Ну, что ж, тогда скоро у тебя появится возможность испытать это приятное ощущение. Как же мне назвать тебя? Может быть, Катрин? Нет. Стэлла – слишком вульгарно… ты будешь Ирэн, и ты будешь прекрасна. Поверь, твое отражение приведет тебя в восторг.
- Я знаю, что это такое, но не чувствую этого, - прошелестели черные губы.
- Иди, - раздраженно отпустил его Черный Ветер. – Скучно… Однако, этот - большой умелец, должен справиться. Ну, почему же так скучно? – снова простонал он.
…
Белый мрамор желтел, покорно впитывая жар и стужу столетий. Сейчас он тоже почувствовал холод, возникший от прикосновения мужской руки. На пальце сверкнул крупный бриллиант, цепко схваченный в платиновые когти. Мужчина был одет в дорогой черный костюм, безупречно подчеркивающий его крепкую стать. Не опасаясь испачкаться, он стер ладонью пыль с гладкой поверхности памятника и сорвал несколько высоких травянистых стеблей.
Потом он долго смотрел на скромный обелиск. Казалось, что он непрестанно перечитывает начертанное сложной готической вязью женское имя. Понять это наверняка было невозможно, потому, что его глаза защищали черные непроницаемые очки. И что виделось ему: счастье в прекрасных девичьих глазах, или наполненные ужасом, они роняли горячие слезы, тоже было не ведомо. Ниже имени, между двух дат, была зажата короткая человеческая жизнь длинною в семнадцать лет.
Внезапно он резко повернулся и легкой стремительной походкой пошел по алле, ведущей из самого дальнего участка кладбища к домику смотрителя.
- Гляди-ка, идет, - смотритель толкнул локтем молодого напарника. – Ну, как же…, сегодня же ровно как десять лет прошло, точно день в день. А я и забыл совсем и уже месяц на могиле не был. На той, помнишь, я тебе рассказывал? Я вообще думал, что он больше никогда не появится, ведь тогда, сорок лет назад, когда я впервые его увидел, ему уже… Но как такое может быть… - смотритель осекся, потому что человек, который один раз в десять лет аккуратно оплачивал уход за этой старой могилой, приблизился уже совсем близко.
Старик не успел сказать своему напарнику, что за прошедшие годы мужчина совершенно не изменился, непонятным образом застыв между сорока и пятьюдесятью годами. Это открытие заставило старика испытать неприятное чувство, которое быстро переросло в леденящий страх, остро кольнувший его в самое сердце.
- Добрый вечер, уважаемые, - обращение подошедшего было предельно обходительным.
- Добрый вечер, господин… м-м-м, - смотритель никак не мог вспомнить имя.
- Не важно. Я доволен вашей работой и готов оплатить следующее десятилетие.
Смотритель вошел в служебное помещение, пригласив посетителя следовать за собой. Последним вошел напарник и остался возле двери, рассматривая незнакомца со спины.
- Господин… ах, да. Вот вижу, - смотритель перелистал толстую книгу и начал делать в ней записи.
– Хочу вас предупредить, что наличные мы принимаем в последний раз. В дальнейшем, - и тут он подумал: «Сколько же ты жить собираешься, если ты человек? Нет, нужно срочно уходить на пенсию. Вот только как же сын?» - придется производить безналичный расчет. Извините, жизнь не стоит на месте.
- Я понимаю. Примите эту небольшую премию лично для вас. За старание и на покрытие инфляции, так сказать, - мужчина положил на стол довольно увесистую пачку банкнот – Как ваше здоровье? Что-то вы слишком бледны.
- Спасибо, ничего. Сердце только иногда пошаливает.
- Сердце нужно беречь, - незнакомец нагнулся и, сняв очки, поставил в книге подпись. Потом он выпрямился, улыбнулся старику и снова надел свои очки.
- Всего хорошего, - попрощался незнакомец, быстро вышел на улицу и устремился к выходу.
Когда напарник прикрыл за ним дверь, старший товарищ вцепился в рукав его рубашки и зашептал:
- Я тебе сейчас такое скажу…, - но тут он судорожно схватился за сердце, лицо его посинело, и он мгновенно рухнул на пол.
Произошедшее испугало напарника так сильно, что он не сразу сообразил, как следует поступать в таких случаях. Наконец он схватил телефон и вызвал скорую помощь. Помешкав еще немного, он боязливо прислонил ухо к груди старика и не обнаружил биения сердца. Его затрясло еще больше, и он опрометью бросился на улицу.
Солнце клонилось к закату, и вечерняя прохлада постепенно привела его нервы в порядок. Минут через пять молодой человек все-таки вернулся обратно. Он брезгливо обошел мертвое тело и, взяв трясущейся рукой со стола оставленную незнакомцем премию, засунул ее во внутренний карман своей безрукавки.
Он не знал, что ровно сорок лет назад, точно день в день, при таких же обстоятельствах абсолютно так же поступил скончавшийся.
Напарник подумал, что деньги мертвецу ни к чему, а у него самого приличные долги, возникшие из-за его пристрастия к игровым автоматам. Правда, у старика есть сын – инвалид. Ну, что ж, он отдаст ему часть этих денег… Когда-нибудь потом, когда отыграется… Наверное…
Мощный автомобиль на предельной скорости выехал из города. Черный Ветер снял очки, сверкнули грани бриллианта, и лицо его тронула презрительная улыбка:
- Как много лет прошло с тех пор, когда человек узнал от Него Истину, и как мало это знание изменило человека. Но гораздо больше меня удивляет эта Его непоколебимая вера в людей.
…..
В дверь позвонили.
«Наверное, рыболов вернулся. Кого только в такую жару поймать можно?» - подумала Мария Сергеевна и пошла открывать мужу дверь.
Тетрадь в этот день она в руки больше не брала, и только утром, встав намного раньше обычного, она заглянула в нее и увидела то, чего ждала так сильно :
«Розовая полоска на горизонте разрасталась, растворяясь в зарождающейся голубизне неба. Еще недавно над самой кромкой земли плавали длинные рыбы облаков, а теперь они исчезли куда-то, освободив пространство для этого разноцветного слияния.
- Я стихи иногда пишу, - признался Кирилл.
Рейтинг: 0
312 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
