Роман "Горький вкус апельсина". Глава восьмая "Кадры неизвестного сценария"

                                                              Глава восьмая «Кадры неизвестного сценария».

Виктор вышел на кухню и закрыл за собой двери. Единственное окно выходило во двор, где обширный эвкалипт с удивительно длинными листьями, легко покачивался на ветру. Безоблачное небо давало волю огромной луне, которая холодно смотрела на странника, устремлённого в небо нерадостными глазами. От глубоких размышлений, Виктора отвлекли приближающиеся шаги. Это был Влад. Он подошёл к Виктору. Было очевидно, что диалог был не  закончен и Влад желал добавить к сказанному ещё несколько важных штрихов:

- Ты говоришь, вернуться домой, - начал Влад именно с этих слов, будто для него эта тема была сверхважной, и бередила его открытые раны, - А куда? В долговое ярмо? Вот Петра судьба бросила в большие долги да еще и с процентами, то ломает он теперь день и ночь голову как выпутаться.

- А чего сидим в этой беспросветной дыре? – говорил он дальше, будто оправдываясь, - надежда брат, надежда держит всех этих рабов, - и он кивнул в сторону тех, кто отбросив все проблемы, прожигал жизнь за карточными баталиями, - каждый надеется чуда и ждет милосердного "​​Купо" на легализацию.

Они при разговоре не заметили, когда на кухню зашел Антон. Он мирно покуривал трубку и краем уха прислушивался к диалогу:

- Купо! Легко сказать, но трудно поймать. Ты Влад кое-чего не понимаешь. Испанские власти не вправе единолично решить такой сложный вопрос. Принять такой, без преувеличения будет сказано, исторический документ, без согласования с украинскими парламентариями, нонсенс, который противоречит всем международным правилам.

Он подошёл поближе и вытряхнул остатки табака за форточку:

- Вчера ребята, которые немного соображают по испански, поймали по новостям сообщения, что в 2000 году Мадрид посетит украинская делегация во главе с самим "Гарантом". Тогда может и в самом деле наш господин сжалится над своими вассалами.

- А как же русские братья? Ведь они также нуждаются в снисходительности, и такую же горькую чашу испивают в этой затхлой гавани.

- А эту струю свежего воздуха, должна вдохнуть Москва. По моему мнению, Россия не считает своих граждан утерянными изгоями шенгенской зоны. Разве что какие-то непредвиденные помыслы государственных мужей, но это маловероятно, - Антон при этих словах забил свежую порцию душистого табака "Амстердам" и глубоко затянувшись, засмотрелся в звёздное небо.

- Вот тебе и Антон это самое сказал. Поэтому и держимся этого ада, - Влад сочувственно посмотрел на Виктора и на правах опытного, продолжал, - вот посмотри на этот богатый напитками и яствами стол. С первого взгляда кажется, чего ещё желать человеку, который может позволить себе есть и пить, о чём раньше разве что мечтать приходилось? Но ты спроси их, для души это, когда оно чужое и не заработанное честным трудом.

Виктор недоуменно посмотрел на Влада, который добавил:

- Войдя, ты наверняка подумал, что этот стол, сервирован чем душа желает, и есть меркой благополучия этого колхоза? Хочу тебя разочаровать, Виктор, эти вкусности, к сожалению, свидетельствуют о нашем унизительном существовании, из которого на данный момент нет выхода.

Вижу ты в ступоре от такой правды, - засмеялся он, - и не понимаешь, что всю буржуйскую гастрономию наши ловкие ребята украли в супермаркетах. Но, мир не закончится через тот их промысел, - продолжал он весело, - и испанские сундуки, то уж наверняка не обеднеют от такой потери. А для братвы, сам понимаешь, такой лакомый стол не помешает: и тело развеселит, и дух поднимет.

- Но ниже упасть уже некуда, - растерянно сказал Виктор, - Зачем же было ехать на край света? Чтобы украсть бутылку водки и кусок колбасы?

- А философия тут ни к чему. Воруют, так как купить не за что, - Влад прижал на последних словах. Пётр, который уже давно храпел на краю дивана, зевая, открыл заспанные глаза и лениво посмотрел на Влада:

- Сколько можно спорить? Или вы до утра собираетесь хлопать языками. Это, что многих из нас нагло обманули, не их вина, а наша глупость. Да да, наша. Никто ни меня, ни вас, силой сюда не затянул. И сказание моё будет таким: раз запрягли нас в лошадиную упряжь, то и тянуть придется, пока ума не наберёмся, - и, довольный своим ответом, удобнее прилег на диване.

Картёжники неохотно вставали и едва переступали своими онемевшими ногами к своим берлогам. Они, даже спьяну не забывали, что на рассвете труба поднимет к тяжёлой работе. Только Виктор не мог прийти в себя. Ему хотелось, чтобы всё сказанное оказалось ложью.

В замысле Виктор и не заметил, как к нему подошел Антон и показал на кровать, с которой зияли голые пружины. Он догадался, что это и есть его настоящий "угол", но не это его расстроило. Рассказ ребят тревожил душу, и он, будто ничего не зная, сказал Антону:

- На такие вечерние застолья, никаких денег не хватит. Дорогие вина, колбасы, сыр, не слишком ли для простого работника?

Ты, мужик, чисто спятил. Думаешь, мы такие дорогие продукты покупаем за наши нищенские деньги? - И он, лукаво подмигнув в сторону стола, вздрогнул от смеха.

- Такой стол, друг, стоил бы минимум 3000 песет, поэтому нашим «мастерам» вчера за каких-то полчаса пришлось немного почистить прилавки местных магазинов, даже комар носа не подточил, - он кивнул на двух молодых ребят, которые конопатились в спальной рухляди.

Сомнения Виктора развеялись окончательно. Он понял, что яркие этикетки на винных бутылках, бутерброды, грубо измазанные икрой и тонко нарезанные изысканные колбасы - не мираж, а досадная реальность. Ему не хотелось в это верить, но не было другого выхода. У него, как у человека, который попадает в безвыходное положение, теплилась надежда, что его пиренейское путешествие будет устлано  более счастливой дорожкой.

В его крепком теле было еще столько духа, что он достигал в мечтах удивительных вершин. Тот мадридский "Пётр" заверил - как только появится малейшая возможность устроиться на соковый завод в Мадриде - немедленно сообщит Артуру. А если верить в зажигательные рассказы Вадима ещё дома, - обольстительных 1000 $ в месяц и жилья в общежитии, было бы достаточно для осуществления своих заоблачных планов. И никакие неудачи Петра, Влада или кого-то другого, не могли поколебать его веры в счастливую звезду под испанским небом.

Виктор посмотрел на голые пружины, которые с таким великодушием предложил Антон, но тот поспешил объяснить:

- Прости, но горничные в наших апартаментах не предусмотрены и все роскоши для ночного блаженства, ты должен заполучить собственноручно, на так называемых "басурах". На их свалках большой ассортимент хлама для таких господ как мы. Но это завтра, Виктор, а ныне устрой свой ​​ночлег как сможешь. К утру уже немного осталось, а когда мы на рассвете все дёрнем отсюда, тогда и досмотришь свой ​​сон на моей кровати.

Уже было далеко за полночь. Братва, усталая катальным марафоном, никак не могла улечься. У кого была подушка не на месте, а кто просто, недоволен проигрышем, упрекал своего обидчика за несправедливость или вообще за какой-то вымышленный фальшь.

Виктор перекинулся несколькими незначительными словами с Антоном, застелил курткой пружины скрипучей кровати, и удобнее положил голову на дорожную сумку. Он ворочался с боку на бок, но сон не брал. Ему казалось, что в воздухе висит тяжёлый смог начинен спиртными добавками и сигаретным дымом, но после ловил себя на мысли, что это может быть его воображение, из-за чудес, к которым он не привык. Наконец он не выдержал и вышел на кухню. За открытым окном, его глазам открылся целый туевый рай, который покачивал кружевными заспанными ветвями на лёгком ветру. Снаружи повеяло, свежим, настоянным на живице воздухом.

Когда первая цыганская ночь с горем подходила до рассвета, тишину сорвало Антоново:

- Вставайте бродяги, труба к работе зовет!

Виктор удивлялся невиданной ловкости, с которой восемнадцать разных по возрасту и характеру людей, помещались в двух небольших комнатках и справлялись в приготовлении пищи на совершенно маленьком периметре кухни. В их руках всё горело быстрее, чем огонь на газовой плите. Все они, каждый на свой вкус, наполняли тарелки, и с такой же скоростью поглощали пищу, будто прошли специальную подготовку.

Виктор тоже приспособился к утренней трапезе. Чего-то укусить аппетита не было, но стакан горячего чая он отлил от общего котла. Здесь на кухню зашёл тот, с тамбовской братии, который так грозно бросал взгляд на соперника за игорный столом. Он жадно осушил стакан холодной воды из под крана и подошел к Виктору:

- А, новенький. Ну, с днем рождения братуха, добро пожаловать в Ад, - и не дождавшись ответа, улыбнулся в бороду, поморщился словно укусил кислого яблока, и вышел слегка покачиваясь. Виктор странно посмотрел на бородача, потом на улицу, где мирно покачивались ветки эвкалипта и злая мысль вскружила разум:

- Не вижу там никакого ада, - но обратив взор на реалии батрацкого быта, только низко, от стыда, опустил голову.

Ровно в шесть бригада из восемнадцати "trabahador" (рабочих), была готова к победам на оранжевых плантациях. С обязательными ножницами в котомках за спиной, они попыхивая сигаретами стояли в темном переулке напротив дома. Из за угла на бешеной скорости, как из под земли, выскочил обычный грузовой микроавтобус "Мерседес-307" белого цвета с украинскими номерами.

Дверь резко открылась, а оттуда послышался нервный голос Артура:

- Что рты раскрыли, личного приглашения ждете? - Он рычал так яростно, будто десятый раз повторял эту фразу, но никто не хотел выполнять.

В одно мгновение кузов микрика был заполнен до основания. В этой убийце, как успел Виктор узнать от Антона, полтора часа они будут трястись по закоулкам, добираясь до плантаций на побережье. Сообщение Антона тронуло Виктора до глубины души. Он понимал, что за несколько дней, кадры этой зарубежной эпопеи будут касаться и его, и хоть плачь, хоть волком вой, а избежать этого издевательства не удастся. Но сегодня он ещё был свободным человеком, так что мог распорядиться временем как хотел. Придумывать что-то необычное было не время, потому прижав ладони к разгорячённому лбу, он побрел к кровати Антона, на котором ему было дозволено досмотреть свой цветной сон. 

В свежей тельняшке, которую предусмотрительно упаковала в дорогу, в дорожную сумку Оксана, Виктор погрузился под одеяло, удобно уложил голову в мягкую подушку.