По обе стороны Сферы.Глава 15. Праздники и будни или "Между нами девочками-2"

                            *  ПО  ОБЕ  СТОРОНЫ  СФЕРЫ  *
 
                                                Г л а в а  15
 
              Праздники и будни или «между нами девочками» -2
 
    –    2017 год. Середина сентября. –
 
   Финансовое положение дел Александра оставляло желать лучшего. Эта мягкая формулировка ничего не проясняет в данном аспекте его жизни. Но, пожалуй, остановимся и на ней. Накопившиеся проблемы по-прежнему не решались. Они, как снежный ком, что в тёплую зимнюю погоду дети катают по двору, обрастали новыми слоями, увеличиваясь в размерах... Но теперь у него была Люсиль и это обстоятельство, украсившее его бытие и расписавшее его фантастическим сочетанием красок и их оттенков, воодушевляло Силантьева и вдохновляло его ежедневно. Он забывал о многом. А когда любимая была рядом, то есть находилась совсем близко с ним физически, он просто забывал обо всём, растворяясь в ней, как комета, растворяется в безбрежном пространстве Вселенной, двигаясь по своей орбите. Ради времени, что он проводил с ней, а точнее, ради полного его отсутствия, когда они были вместе, Алекс готов был свернуть горы. Если даже не свернуть, то взорвать их, – пусть эти треклятые осколки при сём всей своей лавинной массой накроют его самого и уничтожат...
   Все его большие планы и идеи летели к чёрту, они стали подобны рукописи, над коей он корпел на протяжении многих лет, а потом отложил её до времени в один из ящиков письменного стола. Причём, сначала она ещё постоянно была под рукой, находясь в верхнем отделении, а потом постепенно, ввиду ненадобности в настоящий момент, опускалась всё ниже и ниже, уступая своё место иным приоритетам в жизнедеятельности её автора...
   Он осознавал, что сейчас с его любимой Люсиль, он «добирает» тех мироощущений и эмоций, которых был лишён на протяжении долгих и долгих лет жизни в силу разных обстоятельств. А теперь вот так сложились звёзды, таким чудесным образом всё совпало, что он, словно бы, был вознаграждён свыше за своё терпение, за свои какие-то свершённые или же несвершённые, но задуманные наперёд дела, или ещё за что-то, о чём он, может быть, и не ведал, получив в виде подарка любимую им женщину. Он отдавал себе отчёт в том, что другой в его жизни уже не будет никогда, ведь ни сердца, ни души его на иной объект внимания такого рода, на иной объект любви, уже не хватит. Слишком много огня его чувств было сожжено в горниле безумной страсти прежде, сожжено без отдачи, по сути дела, сожжено в пустоту. Только когда-то в далёкой теперь от него молодости такой огонь имел подпитку; он был счастлив и этих лет ни забыть, ни вычеркнуть из его жизни было никак нельзя. С этим своим прошлым он никогда не собирался расставаться, бережно храня его, как драгоценный алмаз, в шкатулке своей души...
   В будни работа шла весьма тяжко. Почти закончилось астрономическое лето. Ночи стали прохладными и бесприютными. Однако индейское лето, а для нас это – бабье лето, было, если не в самом разгаре, то, по крайней мере, имело ещё достаточно сильное влияние на умы и на настроение людей, проживающих в условиях средней полосы России. Жизнь, как обычно, оживлялась в выходные, когда, приложив усилия, в мегаполисе, переполненном автотранспортом априори, можно ещё было заработать какую-то копеечку...
   Да... Солнышко было пока ещё щедрым на своё тепло и погода в предстоящий уикенд располагала к отдыху. Наверняка те локации, где находилась «фазенда» Силантьева, соберут в свои объятия всех постоянных членов своих, завсегдатаев здешних мест. Сердце Алекса рвалось на любимый участочек. Хотелось вновь побродить по близко расположенному от него лесу, пошукать с посохом беляночек под листвой и в травах и ещё каких-то пользительных даров природы поискать и подсобрать. Конечно, присутствовало желание поплавать и поплескаться в волжской воде (до третьей декады сентября он, при наличии соответствующих климатических условий, с удовольствием купался в любимой им с детства реке, несмотря на активность в жизнедеятельности зелёных водорослей.)
   Обсудив на квартире Нежинских свои самые ближайшие замыслы, они решили, что Людмила, отпросившись с работы пораньше в пятницу, «слётает» навестить Ваню к бабушке и отвезёт ему кое-какие вещи, а на последнем теплоходе выдвинется «на фазенду». В это время ей просто необходимо было быть в сих песчаных пределах, ибо её начальник и работодатель в одном лице, она же и – подруга Юлия в пятницу отмечала свой День рождения. Памятуя о том, как ей тяжело дались предыдущие выходные, осложнённые именинами Элеоноры, Люсиль с некоторым напрягом ожидала предстоящего веселья. Однако, по понятным причинам, на данную тему иных вариантов у неё просто не было.
   В соответствии с разработанным ими планом, Силантьеву нужно было купить ей билет и с сумкой, в которой было только самое необходимое (всё остальное он привезёт в субботу «на первой электричке»), он должен был ожидать любимую на речном вокзале либо наверху перед спуском к причалам, либо возле самого понтона, от которого отправится в свой путь плавсредство, то бишь речной трамвайчик.
   Проводив даму сердца на «фазенду», согласно сей диспозиции, Александр немного побродил по набережной, вдыхая воздух большой полноводной артерии России, сделал несколько звонков и пораньше принялся за работу.
 
                                                                            *   *   *
   Проходя мимо участка Фроловых, Людмила на секунду заглянула внутрь их владений и поздоровалась со всеми, кто в этот час был на празднике, клятвенно пообещав им, что только бросит вещи и сразу же присоединится к веселью.
   Минут через 15 она влилась в компанию. В эти выходные все дружно решили, что каждый найдёт предлог, чтобы оставить младших детей «на материке». Старших же отсутствие контроля со стороны их родителей только радовало; c опекой бабушек и дедушек они научились справляться «на раз». Таким образом, сегодня у всех, отдыхающих в этом коллективе в данный уикенд, по отношению ко всем чадам их семейства руки были абсолютно развязаны. Общение шло полным ходом, параллельно с этим процессом на дворе и в доме Фроловых всё время что-то жарилось, парилось, запекалось, бурлило и кипело, постоянно восполняя запасы продовольствия на праздничном столе. В наличии разнообразных аксессуаров бахуса также какого-либо недостатка не ощущалось. Тосты в честь «новорождённой» и панегирики во славу её трудовой и семейной доблести лились, как из рога изобилия. Поздно вечером бенефициар был удостоен персонального фейерверка. Торжественное мероприятие, посвящённое празднованию 36-летия Юлии Леонидовны (а для друзей – просто Джули или Джулии) продолжалось до глубокой ночи, дабы традиции борьбы со сном и скукой были сохранены. Люсиль стоило больших трудов под тем или иным предлогом уклоняться от рюмок и фужеров, что с завидным упрямством ей поставляла Эля, которая сама неделю назад отмечала в этом «островном государстве» («в имении» Лебединских) свой День рождения. Утром должен был приехать Алекс и на сей раз его возлюбленной хотелось быть во всеоружии и «не ударить в грязь лицом», как с завтраком, так и со своим внешним видом после этой вечеринки, пропустить которую она никак не могла. Осаждаемая навязчивым вниманием со стороны Элеоноры, желающей во что бы то ни стало «расслабить» свою подругу до крайности для душевного разговора «между девочками», Люда под благовидным предлогом, что накануне она, «видимо, что-то не то съела», попрощалась со всеми до завтрашнего (а точнее, до сегодняшнего уже) дня и покинула территорию праздника. Не успела она дойти до калитки, как звонок Александра разрезал грохочущую современными ритмами тьму. Не то, чтобы он хотел убедиться, что у неё всё в порядке – он полностью доверял её ощущению времени и пространства, к тому же, рядом были её друзья, – он должен был сообщить ей об изменении в его собственных планах на субботу. Из разговора с возлюбленным Люсиль поняла, что он, вроде бы как, получил интересное предложение в виде заказа от одного из своих постоянных клиентов на следующую ночь и поэтому утром не приедет. Кроме того, «ласточка» что-то подозрительно стала себя вести и необходимо было срочно показать её знакомому мастеру, чтобы не упустить своего заказа. С одной стороны Люда была разочарована тем обстоятельством, что он теперь сможет выбраться «на фазенду» только в воскресенье утром. А с другой стороны у неё был реальный шанс полностью реабилитироваться за прошлый уикенд, когда она не смогла «с хлебом и солью» встретить своего мужчину и предстала пред его взором далеко не в лучшем свете. Она и сейчас, наверное, выглядела бы на утро не так, как ей бы самой этого хотелось, из-за всё тех же происков Эльки. Но завтра утром всё будет по-другому...
   В волю отоспавшись под действием приличной дозы «снотворно-расслабляющего средства», которую на вечеринке у Джули в неё всё-таки влила «коварная» Элеонора, пристающая со своими расспросами, Люсиль прибралась «на фазенде» и привела в порядок себя. «Всё-таки это к лучшему, что Алекс не приехал сегодня утром», – подумала она, хотя ей искренне было жаль, что в такую чудесную погоду они не вместе, а вечером ему опять предстоит потрудиться в городе или за его пределами.
 
                                                                              *   *   *
   После того, как Александр закончил работу, он бросил эсэмэску молодому, но уже весьма опытному «мастеру-автотерапевту», специализирующемуся на обслуживании газовских моделей, чтобы тот по возможности оставил в своём распорядке дня местечко и для осмотра его машины где-нибудь ближе к вечеру.
   В субботу у Силантьева всё сложилось, как надо. Удалось обследовать его «ласточку», выявить дефект и устранить его. Ночь прошла более или менее благополучно. Он выполнил заказ постоянного клиента, покрутился по областному центру, пару раз съездил за город. В общем, этот уикенд в финансовом отношении ему можно было смело занести в актив, хотя и сил с его стороны потрачено было немало. Рано утром в воскресенье он «пришвартовал свой корабль» на окраине парковки речного вокзала (топовые места, разумеется, были заняты в такую погоду и день недели). Сильно измотанный, но довольный собой, он погрузился на теплоход, совершавший свой первый рейс. Всю дорогу Алекс противостоял сну и перед самым прибытием к месту назначения всё-таки отключился. Наверное, он смог бы добраться до «фазенды» только в обед на обратном пути речного трамвайчика, если бы одна добрая фея, явившаяся ему во сне в образе знакомой дамы, вовремя не разбудила его, встряхнув за плечо. Силантьев поймал себя на банальнейшей мысли: «Как хорошо, когда ты имеешь широкий круг общения и хорошие люди в нужный момент оказываются рядом.»
 
                                                                          *   *   *
   Когда Люсиль субботним вечером, сидя за столом у Фроловых, разговаривала с Алексом, загнавшим в это время свою «волгу» в автосервис, она ещё доподлинно не знала, как сложится для неё это продолжение торжества у подруги-босса Джулии. При таких обстоятельствах вечер, как правило, плавно перетекал в ночь. Сегодня здесь ожидали появления Александра с гитарой, чтобы праздник совсем уж был полным. Попеть от души в дружной компании, обменяться, так сказать, энергетикой, все были не прочь. Да и сам Силантьев, когда его приглашали в какую-нибудь приличную аудиторию, состоящую из соседей или знакомых, используя слова филатовского персонажа под загадочным именем «То, чего на белом свете, вообще, не может быть», отвечал: «Я полезных перспектив никогда не супротив. Я готов хошь к пчёлам в улей, только лишь бы в коллектив!» Однако субботний вечер и ночь для возлюбленного Люсиль сложились, как сложились. Она от имени Алекса извинилась по этому поводу перед своим друзьями и приятелями, сообщив, что уж в воскресный-то день он будет рад поздравить именинницу с Днём рождения лично и, захватив с собой инструмент, поспособствует, как может, хорошему настроению компании.
   Второй день именин был не менее насыщенным, чем первый. Коллектив отдыхал на полную катушку, продолжая поднимать тосты во здравие «новорождённой». Элеонора никак не желала расстаться с идеей продолжить «девичий разговор» с Людой, начатый ими неделю назад, когда подобного рода дифирамбы звучали в её честь. Она, словно  гриф, терпеливо кружащийся над потенциальной добычей, что ожидает своего часа, вела хитросплетения около своей младшей подруги, искусно манипулируя посудой для алкогольных напитков и самими напитками такого рода. В этой праздничной суете она где-то обронила свой телефон и не сразу заметила сей потери.
   – Элеонора Германовна, Вас тут страстно хочуть, мадам! – воззвал к ней Пётр, обнаруживший её мобильник под скамейкой возле домика, пытаясь перекричать музыку.
   – Что?.. Кто и что со мной хочет сделать?! – прикрывая одно ухо ладонью левой руки, а правую прижав ко рту, отозвалась Эля, не понимая толком чего от неё хотят.
   – Германовна, откликнись уже, блин! На проводе приятный мужской голос, – вновь прокричал Пётр, нарочито делая ударение в отчестве своей приятельницы на втором слоге и тряся её мобильником над головой.
   – А чёрт! – сообразила в чём дело владелица сотика, выбираясь из-за стола и продвигаясь навстречу хозяину участка. – Меня что ли? Кто?
   – Это – точно не Виталик, сеньора!
   – Да ладно тебе!.. Алло! Алло! – отреагировала Элеонора, вызволяя свой гаджет из рук Петра и заходя за беседку. – Да ну вас к чёрту! Это по работе!..
   – Лидок, неси горячее! – обратился хозяин «фазенды» к своей сестре, отвечавшей сегодня за кухню, – и шумни там Бахметьва; у нас, походу, на столе Шампанского нет!.. Да! И коньяк пусть захватит!
   – Поговорив по телефону, Эля вернулась на своё место подле Люсиль и тут же провозгласила новый тост за виновницу торжества, самолично обеспечив коньяком всех, кто находился в зоне её досягаемости.
   – Я больше не могу, – жалостливо-захмелевшим тоном выговорила Люда, отставляя бокал в сторону.
   – Так! Я не поняла. Ты не желаешь выпить за здоровье своего шефа, своей подруги, своего босса, боссини своей? – нависла над приятельницей Элеонора и, обращаясь в сторону именинницы, сидевшей метрах в двух от них, нарочито громко добавила, – Юлька! Она смерти твоей хочет!
   – Ты что с ума сошла? Я пью, я пью! – шикнула на неё Людмила, вновь потянувшись к своему фужеру и опрокидывая по пути на скатерть пару соседних.
   На следующий день она плохо помнила, что было дальше, а может быть, начиная с какого-то момента, и не помнила почти ничего. Во всяком случае у неё в сознании не отложилось того, как подруга отвела её под кров шатра-столовой «на фазенду» Александра и вернулась к разговору недельной давности.
   – Давай, мать, отвечай, как у вас там с Алексом регулярно, по расписанию или как?
   – Чего как? Я – ре-гу-ли-ро-вщик-ца что ли?
   – Не валяй дурака... или дурочку, Нежинская! Я про секс! Ты слово такое нерусское слышала?! Из трёх букв, в русском языке – из четырёх.
   – У нас всё нормально, – пошатываясь и придерживаясь за столб-крепление тента, ответила Люсиль, – ты что такая озабоченная, а?
   – Насколько нормально? – твердила своё Нора, – раз в неделю? Два?
   – Каждый день, – безучастно произнесла Людмила, закатывая глаза, – водички дай, а?..
   – Чего ты болтаешь? – не унималась её подруга, – я говорю, вы спите... В смысле, секс у вас бывает?
   – Чё пристала? Говорю, каждый день! – раздражённо буркнула Люда, поднося к сухим губам двухлитровую бутылку воды без газа. – Вот пристала. Сама спрашивает... Ты ей всю правду... Сама возмущается...
   – Это я озабоченная!? – после некоторой паузы воскликнула Эля, размышляя над тем, что услышала, и, казалось, ещё сомневающаяся в достоверности полученной ей информации.
   – Для его знака Зодиака это... это как лекарство от всех болезней... Понимаешь?
   – Нет! Они там «лечатся» каждый день! А Элька озабоченная, блин!
   – Вот у Виталика какой знак из двенадцати?
   – У него тринадцатый!
   – А-а-а!.. Этот... Как его, единорог или нет... Погоди!.. Змееносец!
   – Нет! Сказала б я тебе, чего он носец. Знак кобеля, год поросёнка у него! – сердито ответила Нора и тихо добавила в сторону, – отряд членистоногих оболдуев.
   – Такого нет!
   – Давно уже ввели! Дремучесть ты серая!
   – Ну и ладно... А я счастлива, Герман-н-н-н-на. Ты понимаешь? – расслабленно произнесла Люсиль, фамильярно похлопывая свою старшую подругу ладошкой по щеке и вновь делая несколько больших глотков из баклажки, – а я... А я хотела познакомить его с Наташкой... Ну, тогда, когда... В смысле, когда тогда... Пару месяцев назад, в общем... Не дура, а?
   – Нет, Нежинская! Ты – не дура, ты – сволочь, причём, форменная!
   – М-да?.. А почему? – искренне удивилась такой личностной оценке Людмила, берясь и другой рукой за один из опорных шестов импровизированной столовой и начиная периодически икать.
   – Мы сегодня кого ждали на днюхе у Юльки?
   – Кого мы... мы ждали? Не говори загадками, у меня и так голо-ва раскалывается! – возмутилась Люсиль, безуспешно пытаясь прилечь на лавке, на которой она сидела, и не упасть при этом, – узкая у нас скамеечка, да?
   – Мы ждали... Мы все ждали Алекса. Ты меня слышишь?  
   – Зачем?
   – Ты чё дура что ль, Нежинская? Или прикидываешься? Все хотели попеть под гитару... для настроения. Ну, как всегда!
   – Ну, и?..
   – Чего ну?
   – Ну, вывод делай уже, обобщай там, подытоживай: что-как... Ты резюмируй, что ли. Короче, душу не томи!
   – Вот ты, блин, спикер хренов! Объясняю популярно, специально для особо одарённых и в хламину бухих.
   – Я Вас вни-имате-ельно... Эле-о-нора Гер... Германовна... А может, ещё по полтишочку, а? У меня тут рядом, в сараюшке... Я сейчас нырну туда-обратно и сюда, и туда, и...
   – Сиди уже, пьянь ты ханыжная!
   – Нет, сама напоила... А сама, – обиженно пробормотала Люда, – сама обзывается ещё.
   – Иди ко мне, дурочка. Прости меня, Люсечка, – сказала Нора, пересаживаясь с лавки напротив на скамью, на которой сидела её оппонентка. – Я говорю о том, что Алекса твоего поберечь нужно. Он здесь для всех вокруг полезен с гитарой своей... Сама что ли не знаешь?
   – Ну и?..
   – Посмотрите на неё! Заладила как попугай!.. «Лечитесь» там поаккуратнее!.. Я доходчиво излагаю? Do you understand me?* – довольно жёстко произнесла Эля, тихонько постукивая кулаком по лбу своей младшей подруги.
   – Кто там? – игриво ответила Люсиль, теперь уже наливая воды из баклажки в бокал и отставляя почему-то оба предмета в сторону.
   – Сиди, я сам открою! Ха-ха! Она ещё и ржёт, блин! – давясь от распирающего её саму смеха, воскликнула Элеонора, обнимая подружку.       
   – Он сам, он сам... Я только, если намекну как... Ну, а если ты о возрасте... Это он у нас в компании серьёзный такой... Ты его просто не знаешь! Он в душе гораздо моложе меня!.. А потом... Ну-да!.. Если мужчине чего-то не дать-не додать дома, он будет искать этого на стороне и... И найдёт ведь!
   – Где ты была такая вумная десять лет назад, когда мы с Виталиком в первый раз разводились?
   – Я?.. Я в школе училась...
   – Это вам там преподавали?
    – Ну, я не по... Да, нет, конечно! Это же – школа!.. Ты что!.. Это, когда я уже училась... В общем, так наша психологичка объясняла, – ответила Люда и грустно добавила, – и мама тоже так говорит...
   – Анастасия Павловна – хорошая, умная женщина, – участливо сказала Нора, поглаживая подругу по голове, – ты не сердись на меня, ладно?.. Наверное, я тебе тупо завидую, по-женски... по-бабски, если хочешь...
   – Правда?
   – Окей! Я своё мнение высказала. Если что не так, прости, пожалуйста... Я к вам в постель не лезу.
   – Кстати, о постели... Анекдот из коллекции Алекса! – внезапно приободрилась Людмила, собирая волю в кулак, чтобы как можно членораздельнее изложить шутку.
   – Давай, сыпь!
   – Жена в постели, когда у них всё уже произошло, говорит: «У нас как-то однообразно всё, Вань, слишком. Ты с работы приходишь, поешь и сразу командуешь: «У койку!» Нет, чтобы, там, прелюдию какую сде... сделать...» Он в ответ: «Я при людях не буду, не могу я.» «Нет, – говорит супруга, – я не в том смысле. Я в смысле, чтоб поговорить, там, об искусстве: музыке, поэзии, живописи, понимаешь?» На следующий вечер муж пришёл с работы, поужинал и такой... такой самодовольный такой спрашивает: «Зинк, ты Рембрандта читала?» «Не-е-ет», – растерянно ответила жена.  – У койку!
   Расхохотавшись, они обнялись, похлопывая друг друга по спине, потом вдруг остановились, пересеклись взглядами и снова залились смехом.
   – Так... Который час-то? – подвесила вопрос в воздухе Элеонора, когда они обе немного успокоились.
   – Где он у меня? – поинтересовалась у себя самой Люсиль, облокачиваясь на стол и сканируя рассеянным взглядом полутёмное пространство в поисках мобильного.
   – Ладно, не ищи. Мой – вот он он. Петька нашёл... Нет, давай, я тебе набиру. Вдруг где посеяла... Ага! Вон он, под столом прилёг... Слушай, половина четвёртого уже! Через четыре часа твой приедет. А с завтраком опять – «болт»! Сиди здесь. Я сейчас со стола всего-всего принесу...
   – Только... Только... Только!.. Только!..
   – Этого мало!.. Ну, ты, прям, – Ротару, София Михайловна!.. Да знаю я, чего он не ест!
   – Откуда?
   – Оттуда! – откликнулась, растворяясь в темноте, Эля. – Первый год мы здесь общаемся все!..
 
                                                                            *   *   *
   Когда Александр, так вовремя разбуженный Надеждой Васильевной, прямо перед швартовкой теплохода к пристани, вошёл через открытую настежь калитку на участок, он по неким приметам и признакам понял, что здесь ночь была дюже весёлой и ожидать чего-то особенно хорошего с его стороны было бы чересчур самонадеянно.
   Однако, откинув полог рукотворного шатра столовой на свежем воздухе, он был приятно удивлён и даже поражён открывшейся его взору картиной. Весь стол был уставлен разнообразными яствами, заботливо накрытыми прозрачными тарелочками и полотенцами. Здесь же была и пустая посуда для сугубых желаний души. На дальнем конце столешницы, там, где всегда располагаются свечи, стояла нераспечатанная 250-граммовая бутылка коньяка, рядом находился термос и на четверть заполненная бутылочка сухого красного вина, а также баночка пива. Здесь же были салфетки в высоком фужере, блюдце с дольками апельсина и лимона с сахаром... Словом, скатерть-самобранка предлагала широкий ассортимент блюд на выбор для плотного завтрака и хорошего настроения.
   Люсиль спала, как убитая, в лачужке, натянув плотное тёплое одеяло до подбородка. «Намаялась, сердешная, – подумал Силантьев, целуя её дважды в розовую щёчку и бережно укладывая на кровать откинутую в сторону руку возлюбленной, – наверное, почти также, как я, притомилась. И когда только всё успела, золотце моё?»
 
                                                                             *   *   *
   В обед Люсиль и Алекс, взяв с собой гитару, посетили Фроловых и компанию. День рождения Джулии продолжился с новой силой. Силантьев периодически ловил на себе взгляд  Норы, казавшийся ему несколько странным, которому он не мог найти никакого  подходящего объяснения...
   Вечером они проводили всех, с кем трапезничали на именинах, «на материк». А сами, чуть переведя дух, пошли к другим соседям по «фазендам». Александр старался доставить удовольствие всем, с кем был в хороших отношениях, и часто привозил с собой свою шестиструнку. Его девиз был простым: «Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет!» Всё, что он мог отдать тем, кто был рядом, это – частичку своей души. Никаких других богатств, коими он мог бы поделиться, сейчас у него не было...
   Его возлюбленная старалась держаться бодрой, не показывая, что на самом деле она чувствует себя далеко не лучшим образом. Он же, заметив это, всячески старался её поддержать и приободрить. В город они вернулись в понедельник вечером, в качестве трофея привезя с собой пакет грибов, чтобы пополнить запас своих домашних разносолов.
 
 
 
 
 
 *англ. Ты меня понимаешь? 

© Copyright: Nikolay Makarov, 2021

Регистрационный номер №0489444

от 19 февраля 2021

[Скрыть] Регистрационный номер 0489444 выдан для произведения:                             *  ПО  ОБЕ  СТОРОНЫ  СФЕРЫ  *
 
                                                Г л а в а  15
 
              Праздники и будни или «между нами девочками» -2
 
    –    2017 год. Середина сентября. –
 
   Финансовое положение дел Александра оставляло желать лучшего. Эта мягкая формулировка ничего не проясняет в данном аспекте его жизни. Но, пожалуй, остановимся и на ней. Накопившиеся проблемы по-прежнему не решались. Они, как снежный ком, что в тёплую зимнюю погоду дети катают по двору, обрастали новыми слоями, увеличиваясь в размерах... Но теперь у него была Люсиль и это обстоятельство, украсившее его бытие и расписавшее его фантастическим сочетанием красок и их оттенков, воодушевляло Силантьева и вдохновляло его ежедневно. Он забывал о многом. А когда любимая была рядом, то есть находилась совсем близко с ним физически, он просто забывал обо всём, растворяясь в ней, как комета, растворяется в безбрежном пространстве Вселенной, двигаясь по своей орбите. Ради времени, что он проводил с ней, а точнее, ради полного его отсутствия, когда они были вместе, Алекс готов был свернуть горы. Если даже не свернуть, то взорвать их, – пусть эти треклятые осколки при сём всей своей лавинной массой накроют его самого и уничтожат...
   Все его большие планы и идеи летели к чёрту, они стали подобны рукописи, над коей он корпел на протяжении многих лет, а потом отложил её до времени в один из ящиков письменного стола. Причём, сначала она ещё постоянно была под рукой, находясь в верхнем отделении, а потом постепенно, ввиду ненадобности в настоящий момент, опускалась всё ниже и ниже, уступая своё место иным приоритетам в жизнедеятельности её автора...
   Он осознавал, что сейчас с его любимой Люсиль, он «добирает» тех мироощущений и эмоций, которых был лишён на протяжении долгих и долгих лет жизни в силу разных обстоятельств. А теперь вот так сложились звёзды, таким чудесным образом всё совпало, что он, словно бы, был вознаграждён свыше за своё терпение, за свои какие-то свершённые или же несвершённые, но задуманные наперёд дела, или ещё за что-то, о чём он, может быть, и не ведал, получив в виде подарка любимую им женщину. Он отдавал себе отчёт в том, что другой в его жизни уже не будет никогда, ведь ни сердца, ни души его на иной объект внимания такого рода, на иной объект любви, уже не хватит. Слишком много огня его чувств было сожжено в горниле безумной страсти прежде, сожжено без отдачи, по сути дела, сожжено в пустоту. Только когда-то в далёкой теперь от него молодости такой огонь имел подпитку; он был счастлив и этих лет ни забыть, ни вычеркнуть из его жизни было никак нельзя. С этим своим прошлым он никогда не собирался расставаться, бережно храня его, как драгоценный алмаз, в шкатулке своей души...
   В будни работа шла весьма тяжко. Почти закончилось астрономическое лето. Ночи стали прохладными и бесприютными. Однако индейское лето, а для нас это – бабье лето, было, если не в самом разгаре, то, по крайней мере, имело ещё достаточно сильное влияние на умы и на настроение людей, проживающих в условиях средней полосы России. Жизнь, как обычно, оживлялась в выходные, когда, приложив усилия, в мегаполисе, переполненном автотранспортом априори, можно ещё было заработать какую-то копеечку...
   Да... Солнышко было пока ещё щедрым на своё тепло и погода в предстоящий уикенд располагала к отдыху. Наверняка те локации, где находилась «фазенда» Силантьева, соберут в свои объятия всех постоянных членов своих, завсегдатаев здешних мест. Сердце Алекса рвалось на любимый участочек. Хотелось вновь побродить по близко расположенному от него лесу, пошукать с посохом беляночек под листвой и в травах и ещё каких-то пользительных даров природы поискать и подсобрать. Конечно, присутствовало желание поплавать и поплескаться в волжской воде (до третьей декады сентября он, при наличии соответствующих климатических условий, с удовольствием купался в любимой им с детства реке, несмотря на активность в жизнедеятельности зелёных водорослей.)
   Обсудив на квартире Нежинских свои самые ближайшие замыслы, они решили, что Людмила, отпросившись с работы пораньше в пятницу, «слётает» навестить Ваню к бабушке и отвезёт ему кое-какие вещи, а на последнем теплоходе выдвинется «на фазенду». В это время ей просто необходимо было быть в сих песчаных пределах, ибо её начальник и работодатель в одном лице, она же и – подруга Юлия в пятницу отмечала свой День рождения. Памятуя о том, как ей тяжело дались предыдущие выходные, осложнённые именинами Элеоноры, Люсиль с некоторым напрягом ожидала предстоящего веселья. Однако, по понятным причинам, на данную тему иных вариантов у неё просто не было.
   В соответствии с разработанным ими планом, Силантьеву нужно было купить ей билет и с сумкой, в которой было только самое необходимое (всё остальное он привезёт в субботу «на первой электричке»), он должен был ожидать любимую на речном вокзале либо наверху перед спуском к причалам, либо возле самого понтона, от которого отправится в свой путь плавсредство, то бишь речной трамвайчик.
   Проводив даму сердца на «фазенду», согласно сей диспозиции, Александр немного побродил по набережной, вдыхая воздух большой полноводной артерии России, сделал несколько звонков и пораньше принялся за работу.
 
                                                                            *   *   *
   Проходя мимо участка Фроловых, Людмила на секунду заглянула внутрь их владений и поздоровалась со всеми, кто в этот час был на празднике, клятвенно пообещав им, что только бросит вещи и сразу же присоединится к веселью.
   Минут через 15 она влилась в компанию. В эти выходные все дружно решили, что каждый найдёт предлог, чтобы оставить младших детей «на материке». Старших же отсутствие контроля со стороны их родителей только радовало; c опекой бабушек и дедушек они научились справляться «на раз». Таким образом, сегодня у всех, отдыхающих в этом коллективе в данный уикенд, по отношению ко всем чадам их семейства руки были абсолютно развязаны. Общение шло полным ходом, параллельно с этим процессом на дворе и в доме Фроловых всё время что-то жарилось, парилось, запекалось, бурлило и кипело, постоянно восполняя запасы продовольствия на праздничном столе. В наличии разнообразных аксессуаров бахуса также какого-либо недостатка не ощущалось. Тосты в честь «новорождённой» и панегирики во славу её трудовой и семейной доблести лились, как из рога изобилия. Поздно вечером бенефициар был удостоен персонального фейерверка. Торжественное мероприятие, посвящённое празднованию 36-летия Юлии Леонидовны (а для друзей – просто Джули или Джулии) продолжалось до глубокой ночи, дабы традиции борьбы со сном и скукой были сохранены. Люсиль стоило больших трудов под тем или иным предлогом уклоняться от рюмок и фужеров, что с завидным упрямством ей поставляла Эля, которая сама неделю назад отмечала в этом «островном государстве» («в имении» Лебединских) свой День рождения. Утром должен был приехать Алекс и на сей раз его возлюбленной хотелось быть во всеоружии и «не ударить в грязь лицом», как с завтраком, так и со своим внешним видом после этой вечеринки, пропустить которую она никак не могла. Осаждаемая навязчивым вниманием со стороны Элеоноры, желающей во что бы то ни стало «расслабить» свою подругу до крайности для душевного разговора «между девочками», Люда под благовидным предлогом, что накануне она, «видимо, что-то не то съела», попрощалась со всеми до завтрашнего (а точнее, до сегодняшнего уже) дня и покинула территорию праздника. Не успела она дойти до калитки, как звонок Александра разрезал грохочущую современными ритмами тьму. Не то, чтобы он хотел убедиться, что у неё всё в порядке – он полностью доверял её ощущению времени и пространства, к тому же, рядом были её друзья, – он должен был сообщить ей об изменении в его собственных планах на субботу. Из разговора с возлюбленным Люсиль поняла, что он, вроде бы как, получил интересное предложение в виде заказа от одного из своих постоянных клиентов на следующую ночь и поэтому утром не приедет. Кроме того, «ласточка» что-то подозрительно стала себя вести и необходимо было срочно показать её знакомому мастеру, чтобы не упустить своего заказа. С одной стороны Люда была разочарована тем обстоятельством, что он теперь сможет выбраться «на фазенду» только в воскресенье утром. А с другой стороны у неё был реальный шанс полностью реабилитироваться за прошлый уикенд, когда она не смогла «с хлебом и солью» встретить своего мужчину и предстала пред его взором далеко не в лучшем свете. Она и сейчас, наверное, выглядела бы на утро не так, как ей бы самой этого хотелось, из-за всё тех же происков Эльки. Но завтра утром всё будет по-другому...
   В волю отоспавшись под действием приличной дозы «снотворно-расслабляющего средства», которую на вечеринке у Джули в неё всё-таки влила «коварная» Элеонора, пристающая со своими расспросами, Люсиль прибралась «на фазенде» и привела в порядок себя. «Всё-таки это к лучшему, что Алекс не приехал сегодня утром», – подумала она, хотя ей искренне было жаль, что в такую чудесную погоду они не вместе, а вечером ему опять предстоит потрудиться в городе или за его пределами.
 
                                                                              *   *   *
   После того, как Александр закончил работу, он бросил эсэмэску молодому, но уже весьма опытному «мастеру-автотерапевту», специализирующемуся на обслуживании газовских моделей, чтобы тот по возможности оставил в своём распорядке дня местечко и для осмотра его машины где-нибудь ближе к вечеру.
   В субботу у Силантьева всё сложилось, как надо. Удалось обследовать его «ласточку», выявить дефект и устранить его. Ночь прошла более или менее благополучно. Он выполнил заказ постоянного клиента, покрутился по областному центру, пару раз съездил за город. В общем, этот уикенд в финансовом отношении ему можно было смело занести в актив, хотя и сил с его стороны потрачено было немало. Рано утром в воскресенье он «пришвартовал свой корабль» на окраине парковки речного вокзала (топовые места, разумеется, были заняты в такую погоду и день недели). Сильно измотанный, но довольный собой, он погрузился на теплоход, совершавший свой первый рейс. Всю дорогу Алекс противостоял сну и перед самым прибытием к месту назначения всё-таки отключился. Наверное, он смог бы добраться до «фазенды» только в обед на обратном пути речного трамвайчика, если бы одна добрая фея, явившаяся ему во сне в образе знакомой дамы, вовремя не разбудила его, встряхнув за плечо. Силантьев поймал себя на банальнейшей мысли: «Как хорошо, когда ты имеешь широкий круг общения и хорошие люди в нужный момент оказываются рядом.»
 
                                                                          *   *   *
   Когда Люсиль субботним вечером, сидя за столом у Фроловых, разговаривала с Алексом, загнавшим в это время свою «волгу» в автосервис, она ещё доподлинно не знала, как сложится для неё это продолжение торжества у подруги-босса Джулии. При таких обстоятельствах вечер, как правило, плавно перетекал в ночь. Сегодня здесь ожидали появления Александра с гитарой, чтобы праздник совсем уж был полным. Попеть от души в дружной компании, обменяться, так сказать, энергетикой, все были не прочь. Да и сам Силантьев, когда его приглашали в какую-нибудь приличную аудиторию, состоящую из соседей или знакомых, используя слова филатовского персонажа под загадочным именем «То, чего на белом свете, вообще, не может быть», отвечал: «Я полезных перспектив никогда не супротив. Я готов хошь к пчёлам в улей, только лишь бы в коллектив!» Однако субботний вечер и ночь для возлюбленного Люсиль сложились, как сложились. Она от имени Алекса извинилась по этому поводу перед своим друзьями и приятелями, сообщив, что уж в воскресный-то день он будет рад поздравить именинницу с Днём рождения лично и, захватив с собой инструмент, поспособствует, как может, хорошему настроению компании.
   Второй день именин был не менее насыщенным, чем первый. Коллектив отдыхал на полную катушку, продолжая поднимать тосты во здравие «новорождённой». Элеонора никак не желала расстаться с идеей продолжить «девичий разговор» с Людой, начатый ими неделю назад, когда подобного рода дифирамбы звучали в её честь. Она, словно  гриф, терпеливо кружащийся над потенциальной добычей, что ожидает своего часа, вела хитросплетения около своей младшей подруги, искусно манипулируя посудой для алкогольных напитков и самими напитками такого рода. В этой праздничной суете она где-то обронила свой телефон и не сразу заметила сей потери.
   – Элеонора Германовна, Вас тут страстно хочуть, мадам! – воззвал к ней Пётр, обнаруживший её мобильник под скамейкой возле домика, пытаясь перекричать музыку.
   – Что?.. Кто и что со мной хочет сделать?! – прикрывая одно ухо ладонью левой руки, а правую прижав ко рту, отозвалась Эля, не понимая толком чего от неё хотят.
   – Германовна, откликнись уже, блин! На проводе приятный мужской голос, – вновь прокричал Пётр, нарочито делая ударение в отчестве своей приятельницы на втором слоге и тряся её мобильником над головой.
   – А чёрт! – сообразила в чём дело владелица сотика, выбираясь из-за стола и продвигаясь навстречу хозяину участка. – Меня что ли? Кто?
   – Это – точно не Виталик, сеньора!
   – Да ладно тебе!.. Алло! Алло! – отреагировала Элеонора, вызволяя свой гаджет из рук Петра и заходя за беседку. – Да ну вас к чёрту! Это по работе!..
   – Лидок, неси горячее! – обратился хозяин «фазенды» к своей сестре, отвечавшей сегодня за кухню, – и шумни там Бахметьва; у нас, походу, на столе Шампанского нет!.. Да! И коньяк пусть захватит!
   – Поговорив по телефону, Эля вернулась на своё место подле Люсиль и тут же провозгласила новый тост за виновницу торжества, самолично обеспечив коньяком всех, кто находился в зоне её досягаемости.
   – Я больше не могу, – жалостливо-захмелевшим тоном выговорила Люда, отставляя бокал в сторону.
   – Так! Я не поняла. Ты не желаешь выпить за здоровье своего шефа, своей подруги, своего босса, боссини своей? – нависла над приятельницей Элеонора и, обращаясь в сторону именинницы, сидевшей метрах в двух от них, нарочито громко добавила, – Юлька! Она смерти твоей хочет!
   – Ты что с ума сошла? Я пью, я пью! – шикнула на неё Людмила, вновь потянувшись к своему фужеру и опрокидывая по пути на скатерть пару соседних.
   На следующий день она плохо помнила, что было дальше, а может быть, начиная с какого-то момента, и не помнила почти ничего. Во всяком случае у неё в сознании не отложилось того, как подруга отвела её под кров шатра-столовой «на фазенду» Александра и вернулась к разговору недельной давности.
   – Давай, мать, отвечай, как у вас там с Алексом регулярно, по расписанию или как?
   – Чего как? Я – ре-гу-ли-ро-вщик-ца что ли?
   – Не валяй дурака... или дурочку, Нежинская! Я про секс! Ты слово такое нерусское слышала?! Из трёх букв, в русском языке – из четырёх.
   – У нас всё нормально, – пошатываясь и придерживаясь за столб-крепление тента, ответила Люсиль, – ты что такая озабоченная, а?
   – Насколько нормально? – твердила своё Нора, – раз в неделю? Два?
   – Каждый день, – безучастно произнесла Людмила, закатывая глаза, – водички дай, а?..
   – Чего ты болтаешь? – не унималась её подруга, – я говорю, вы спите... В смысле, секс у вас бывает?
   – Чё пристала? Говорю, каждый день! – раздражённо буркнула Люда, поднося к сухим губам двухлитровую бутылку воды без газа. – Вот пристала. Сама спрашивает... Ты ей всю правду... Сама возмущается...
   – Это я озабоченная!? – после некоторой паузы воскликнула Эля, размышляя над тем, что услышала, и, казалось, ещё сомневающаяся в достоверности полученной ей информации.
   – Для его знака Зодиака это... это как лекарство от всех болезней... Понимаешь?
   – Нет! Они там «лечатся» каждый день! А Элька озабоченная, блин!
   – Вот у Виталика какой знак из двенадцати?
   – У него тринадцатый!
   – А-а-а!.. Этот... Как его, единорог или нет... Погоди!.. Змееносец!
   – Нет! Сказала б я тебе, чего он носец. Знак кобеля, год поросёнка у него! – сердито ответила Нора и тихо добавила в сторону, – отряд членистоногих оболдуев.
   – Такого нет!
   – Давно уже ввели! Дремучесть ты серая!
   – Ну и ладно... А я счастлива, Герман-н-н-н-на. Ты понимаешь? – расслабленно произнесла Люсиль, фамильярно похлопывая свою старшую подругу ладошкой по щеке и вновь делая несколько больших глотков из баклажки, – а я... А я хотела познакомить его с Наташкой... Ну, тогда, когда... В смысле, когда тогда... Пару месяцев назад, в общем... Не дура, а?
   – Нет, Нежинская! Ты – не дура, ты – сволочь, причём, форменная!
   – М-да?.. А почему? – искренне удивилась такой личностной оценке Людмила, берясь и другой рукой за один из опорных шестов импровизированной столовой и начиная периодически икать.
   – Мы сегодня кого ждали на днюхе у Юльки?
   – Кого мы... мы ждали? Не говори загадками, у меня и так голо-ва раскалывается! – возмутилась Люсиль, безуспешно пытаясь прилечь на лавке, на которой она сидела, и не упасть при этом, – узкая у нас скамеечка, да?
   – Мы ждали... Мы все ждали Алекса. Ты меня слышишь?  
   – Зачем?
   – Ты чё дура что ль, Нежинская? Или прикидываешься? Все хотели попеть под гитару... для настроения. Ну, как всегда!
   – Ну, и?..
   – Чего ну?
   – Ну, вывод делай уже, обобщай там, подытоживай: что-как... Ты резюмируй, что ли. Короче, душу не томи!
   – Вот ты, блин, спикер хренов! Объясняю популярно, специально для особо одарённых и в хламину бухих.
   – Я Вас вни-имате-ельно... Эле-о-нора Гер... Германовна... А может, ещё по полтишочку, а? У меня тут рядом, в сараюшке... Я сейчас нырну туда-обратно и сюда, и туда, и...
   – Сиди уже, пьянь ты ханыжная!
   – Нет, сама напоила... А сама, – обиженно пробормотала Люда, – сама обзывается ещё.
   – Иди ко мне, дурочка. Прости меня, Люсечка, – сказала Нора, пересаживаясь с лавки напротив на скамью, на которой сидела её оппонентка. – Я говорю о том, что Алекса твоего поберечь нужно. Он здесь для всех вокруг полезен с гитарой своей... Сама что ли не знаешь?
   – Ну и?..
   – Посмотрите на неё! Заладила как попугай!.. «Лечитесь» там поаккуратнее!.. Я доходчиво излагаю? Do you understand me?* – довольно жёстко произнесла Эля, тихонько постукивая кулаком по лбу своей младшей подруги.
   – Кто там? – игриво ответила Люсиль, теперь уже наливая воды из баклажки в бокал и отставляя почему-то оба предмета в сторону.
   – Сиди, я сам открою! Ха-ха! Она ещё и ржёт, блин! – давясь от распирающего её саму смеха, воскликнула Элеонора, обнимая подружку.       
   – Он сам, он сам... Я только, если намекну как... Ну, а если ты о возрасте... Это он у нас в компании серьёзный такой... Ты его просто не знаешь! Он в душе гораздо моложе меня!.. А потом... Ну-да!.. Если мужчине чего-то не дать-не додать дома, он будет искать этого на стороне и... И найдёт ведь!
   – Где ты была такая вумная десять лет назад, когда мы с Виталиком в первый раз разводились?
   – Я?.. Я в школе училась...
   – Это вам там преподавали?
    – Ну, я не по... Да, нет, конечно! Это же – школа!.. Ты что!.. Это, когда я уже училась... В общем, так наша психологичка объясняла, – ответила Люда и грустно добавила, – и мама тоже так говорит...
   – Анастасия Павловна – хорошая, умная женщина, – участливо сказала Нора, поглаживая подругу по голове, – ты не сердись на меня, ладно?.. Наверное, я тебе тупо завидую, по-женски... по-бабски, если хочешь...
   – Правда?
   – Окей! Я своё мнение высказала. Если что не так, прости, пожалуйста... Я к вам в постель не лезу.
   – Кстати, о постели... Анекдот из коллекции Алекса! – внезапно приободрилась Людмила, собирая волю в кулак, чтобы как можно членораздельнее изложить шутку.
   – Давай, сыпь!
   – Жена в постели, когда у них всё уже произошло, говорит: «У нас как-то однообразно всё, Вань, слишком. Ты с работы приходишь, поешь и сразу командуешь: «У койку!» Нет, чтобы, там, прелюдию какую сде... сделать...» Он в ответ: «Я при людях не буду, не могу я.» «Нет, – говорит супруга, – я не в том смысле. Я в смысле, чтоб поговорить, там, об искусстве: музыке, поэзии, живописи, понимаешь?» На следующий вечер муж пришёл с работы, поужинал и такой... такой самодовольный такой спрашивает: «Зинк, ты Рембрандта читала?» «Не-е-ет», – растерянно ответила жена.  – У койку!
   Расхохотавшись, они обнялись, похлопывая друг друга по спине, потом вдруг остановились, пересеклись взглядами и снова залились смехом.
   – Так... Который час-то? – подвесила вопрос в воздухе Элеонора, когда они обе немного успокоились.
   – Где он у меня? – поинтересовалась у себя самой Люсиль, облокачиваясь на стол и сканируя рассеянным взглядом полутёмное пространство в поисках мобильного.
   – Ладно, не ищи. Мой – вот он он. Петька нашёл... Нет, давай, я тебе набиру. Вдруг где посеяла... Ага! Вон он, под столом прилёг... Слушай, половина четвёртого уже! Через четыре часа твой приедет. А с завтраком опять – «болт»! Сиди здесь. Я сейчас со стола всего-всего принесу...
   – Только... Только... Только!.. Только!..
   – Этого мало!.. Ну, ты, прям, – Ротару, София Михайловна!.. Да знаю я, чего он не ест!
   – Откуда?
   – Оттуда! – откликнулась, растворяясь в темноте, Эля. – Первый год мы здесь общаемся все!..
 
                                                                            *   *   *
   Когда Александр, так вовремя разбуженный Надеждой Васильевной, прямо перед швартовкой теплохода к пристани, вошёл через открытую настежь калитку на участок, он по неким приметам и признакам понял, что здесь ночь была дюже весёлой и ожидать чего-то особенно хорошего с его стороны было бы чересчур самонадеянно.
   Однако, откинув полог рукотворного шатра столовой на свежем воздухе, он был приятно удивлён и даже поражён открывшейся его взору картиной. Весь стол был уставлен разнообразными яствами, заботливо накрытыми прозрачными тарелочками и полотенцами. Здесь же была и пустая посуда для сугубых желаний души. На дальнем конце столешницы, там, где всегда располагаются свечи, стояла нераспечатанная 250-граммовая бутылка коньяка, рядом находился термос и на четверть заполненная бутылочка сухого красного вина, а также баночка пива. Здесь же были салфетки в высоком фужере, блюдце с дольками апельсина и лимона с сахаром... Словом, скатерть-самобранка предлагала широкий ассортимент блюд на выбор для плотного завтрака и хорошего настроения.
   Люсиль спала, как убитая, в лачужке, натянув плотное тёплое одеяло до подбородка. «Намаялась, сердешная, – подумал Силантьев, целуя её дважды в розовую щёчку и бережно укладывая на кровать откинутую в сторону руку возлюбленной, – наверное, почти также, как я, притомилась. И когда только всё успела, золотце моё?»
 
                                                                             *   *   *
   В обед Люсиль и Алекс, взяв с собой гитару, посетили Фроловых и компанию. День рождения Джулии продолжился с новой силой. Силантьев периодически ловил на себе взгляд  Норы, казавшийся ему несколько странным, которому он не мог найти никакого  подходящего объяснения...
   Вечером они проводили всех, с кем трапезничали на именинах, «на материк». А сами, чуть переведя дух, пошли к другим соседям по «фазендам». Александр старался доставить удовольствие всем, с кем был в хороших отношениях, и часто привозил с собой свою шестиструнку. Его девиз был простым: «Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет!» Всё, что он мог отдать тем, кто был рядом, это – частичку своей души. Никаких других богатств, коими он мог бы поделиться, сейчас у него не было...
   Его возлюбленная старалась держаться бодрой, не показывая, что на самом деле она чувствует себя далеко не лучшим образом. Он же, заметив это, всячески старался её поддержать и приободрить. В город они вернулись в понедельник вечером, в качестве трофея привезя с собой пакет грибов, чтобы пополнить запас своих домашних разносолов.
 
 
 
 
 
 *англ. Ты меня понимаешь? 

 

По обе стороны Сферы.Глава 16. Анастасия Павловна

По обе стороны Сферы.Глава 14. Элька's Birthday или "между нами девочками"...