Вернувшись к себе, мы вздохнули с облегчением: кажется, выкрутились. Но надолго ли? Во всяком случае, получили передышку, прессинг, хоть и впервые, был очень мощный. Самый низкий рейтинг – именно самый, а не один из самых, можно было бы обойтись и без эвфемизмов: ни одного заказа на нас со стороны рекламодателей, буквально ничтожная поддержка зрителей. Римма Аракеловна была права: мы просто не вписывались в общий фон, оттого и «пролетали».
Немного погоревав, мы решили понаблюдать за остальными участниками, как они этот самый свой рейтинг нарабатывают. Ничего особенного, обычный набор из того, что можно встретить практически в любом реалити-шоу. Придуманные романы с поцелуйчиками, душещипательными разговорами, объятиями, утешениями, какой-то поддержкой, помощью. Намеки на секс в самых укромных уголках нашей «хижины». Зарождающиеся романы, но не вспыхивающие сразу, а вялотекущие (несомненно, влияние телесериалов), так чтобы невозможно было понять, чем все в итоге может закончиться. Мужская дружба. Женская солидарность. Какая-нибудь стервоза, помешанная на порядке и чистоте, бесконечно из-за этого со всем остальным коллективом конфликтующая. Продолжать можно до бесконечности, но, несмотря на кажущуюся эту бесконечность, все выигрышные роли давно уже были распределены, все вакантные места заняты. При всем желании никак нельзя было вписаться в этот замкнутый реалити-клуб. Можно было, конечно, скопировать кого-нибудь, а потом попытаться превзойти. Например, разбить чей-нибудь роман, выступив соперником. Но мой Па и какая-нибудь нимфетка, представить себе такое… Нет, Ма точно не поймет!
Только здесь, на конкурсе, я понял, насколько раньше я недооценивал своего па. Настолько, что не попади мы сюда, я так никогда бы и не узнал его по-настоящему. Но тут он настолько порой поражал меня, что у меня чуть ли не начал развиваться перед ним комплекс неполноценности. Вот и сейчас именно Па, а не я, оказался на высоте.
–Думаю, у нас остается только один выход, – сказал он, наконец, после нашего совместного долгого молчания. – Проколы разменять на приколы. Ладно, пусть юмор сейчас не в чести, пусть основные наши телезрители – молодежь. Но совсем без юмора ни один человек в мире не может существовать. Значит, сейчас просто форма такая в моде: придуриваться. Тот же юмор, только выглядит немножко по-другому.
Процесс пошел. Закипела работа. Тут и я включился на полную мощность. Раз «Читай по губам!», значит, мы больше не говорим, общаемся исключительно с помощью рук и плакатов с надписями. Не просто уроем, но закопаем на десять метров вглубь этого злополучного Влада, пусть вся страна узнает, в конце концов, как он работает, какими методами добывает свой материал. Но вот стиль «ретро» - за него мы еще поборемся.
Мы тут же побежали к Стилисту и заказали у него два полосатых купальника образца начала ХХ века. Расчесали волосы на прямой пробор, чуть завили их, набриолинили, обзавелись огромными приклеенными усами (еще круче, чем у наших продюсеров), ну а дальше пошла череда аксессуаров. Поначалу это было каноэ, с которым мы бесцеремонно таскались из угла в угол по комнате, затем усаживались в него и как бы гребли, оживленно жестикулируя – обсуждали великолепные виды, открывавшиеся вокруг. То мы выбирали самые ухоженные, самые аккуратно застеленные постели и бросались на них, старательно делая вид, что плаваем, рассекаем волны. То принимались играть в волейбол, будто мы на пляже. Или садились с удочками и начинали вылавливать отовсюду, где только возможно, трусики, лифчики и прочие детали женского туалета. Недоуменно пожимали плечами, рассматривая их, затем «отпускали обратно в воду» – пусть поплавают, подрастут.
И таких приколов в нашем ассортименте было великое множество. Естественно, реакция на такие перемены в нашем поведении со стороны других участников была весьма жесткая. Нам вскоре дали прозвище О-сы (О-тец и сы-н) и поступали с нами соответственно: кляли нас, на чем свет стоит, гонялись за нами с подушками. Естественно, пожаловались дирекции, но та лишь с любопытством следила за нашими потугами, гадая, как, впрочем, и вся страна, чем же все это может в результате закончиться. В конце концов, до участников дошло, что, столь ярко выражая свой негатив, они лишь подыгрывают нам, забросив на какое-то (слишком драгоценное!) время занятия своим собственным имиджем. Первым это понял Ужастик, который сразу же после того, как прозвучало это прозвище – О-сы, тут же обзавелся огромным сачком и гонялся за нами без устали, с огромным воодушевлением демонстрируя свой наряд и сопутствующие ему прибамбасы.
Победа! Мы не могли утверждать это с полной уверенностью, так как (повторюсь) обратной связи с телезрителями у нас не было, но по улыбкам дирекции и тому, что нами заинтересовался один крупный производитель моющих средств (не зря, видно, нам шею намылили!), мы уже не сомневались, что падение прекратилось, и рейтинг у нас теперь на достаточно сносном уровне.
Теперь было самое время заняться подготовкой к очередному конкурсу: «Пилотный выпуск». То есть, пробник к какому-нибудь телесериалу. И вот тут везение наше кончилось. Нас как заклинило. С одной стороны надо было выдерживать до конца найденный имидж, не бросая начатое дело на полпути, с другой – мы вдруг поняли, что вообще-то с самых истоков проекта занимаемся не своим делом. Какие-либо, пусть даже самые зачаточные, способности к творчеству в нас совершенно отсутствовали. И никаким имиджем, никакими обезьяньими прыжками и ужимками этот голый зад нельзя было прикрыть. Чего мы только ни делали, чтобы выжать из себя хоть какой-нибудь мало-мальски достойный сюжетец. Наконец я понял, что негоже отцу бесконечно выручать нас обоих, пора мне и самому мозги поднапрячь.
Я подошел к Ужастику и, наплевав на все клятвы, которые незадолго перед тем давал дирекции о неразглашении тайны, все ему рассказал.
Ужас-с-с долго молчал, затем вздохнул:
–Да, обидно, и что вы конкретно предлагаете?
–Уж если нас, и только нас, всех троих и троих из всех, протащили, почему бы нам не объединиться?
–Интересно. Но каким, конкретно, образом?
–Ты участвуешь в нашем проекте, а мы в твоем.
Надо сказать, что Ужас-с-с не раздумывал ни минуты.
–Согласен. По рукам! Когда начнем?
–Хоть завтра.
На том и порешили.
Я ожидал взбучки от отца, но Па промолчал. В конце концов, он столько мне преподносил сюрпризов, почему бы и ему голову не поломать над моей примочкой? Хотя в чем суть примочки я пока и сам толком не знал.
–Ты только что выступил с любопытной инициативой… У тебя есть что-то конкретное на уме или ты так просто, блефуешь? – наконец осторожно спросил Па.
–Надо двигаться, у нас совсем нет времени в запасе, – попытался я отделаться общими словами.
–Не знаю, не знаю, – вздохнул отец. – У тебя и есть всего только один друг на всем этом проекте, ты хочешь потерять его?
–Нет, конечно, – поспешил ответить я и начал дальше нести уже полную околесицу. – Понимаешь, раз Ужастик, значит, мы должны исполнить его мечту: сделать хороший фильм ужасов. Ну, например, студент-медик подрабатывает по ночам дежурствами в морге. Ужас?
–Ужас! Бедный студент! Аудитория как раз подходящая – самая что ни на есть мо-ло-деж-ная, – согласился Па. – Ну и что дальше?
–Студента буду играть я, – такое решение почему-то меня очень воодушевило. – Ты будешь играть врача-патологоанатома, который очень любит выпить и при любом удобном случае дрыхнет без просыпу. Сможешь?
–Легко! – продемонстрировал Па знание молодежного сленга. – Считай, что я уже сплю. Но что я увижу, если хоть один глаз чуточку приоткрою?
–Студент – он не просто «ботаник», – вдохновенно врал я. – Он сделал открытие. Прямо как лауреат Нобелевской премии. Благодаря нехитрому устройству, что-то из дайдайтехнологий. Ну, которые еще меньше, чем нана. Частицы, одним словом. Извлек он их как «пи» (полезную информацию), скажем, из космического мусора.
–Постой, постой, – засомневался Па. – А где же он взял этот мусор-то? Ведь при падении на Землю, при всех вариантах, любая «пи» должна была бы сгореть?
–Ну не сгорела, – начал уже раздражаться я. – Была внутри метеорита, как в капсуле.
Отец передернулся всем телом.
–Бр-р-р! Ну и чушь! Только это ведь не ужас – фантастика.
–Да ты сам меня в эту фантастику и увел! – не выдержал, взорвался я. – Раз ужас, значит важно не как, а что. Так вот, студент-медик изобрел сканер, позволяющий считывать у мертвецов их уникальные способности, естественно, если таковые имеются, и переносить их в свой мозг. Катит?
–Ну, вообще-то… не слишком ли ты переборщил? – Отец, вроде бы привычный ко всему, на этот раз был в шоке.
–Не слишком, – с досадой отозвался я. – Это ведь пародия, не оригинальное произведение. Между делом герой оживляет девушку, которая и не умирала вовсе, а просто была либо в коме, либо в каком-нибудь лунатическом или летаргическом сне. Дальше драки, погони, любовь. Только уже не одного героя, а двоих («он» плюс «она»).
–Ладно, – кивнул отец. – Считай, что название уже имеется – «Ожившая в морге», ну а причем тут Ужастик?
–Ну его студент оживил еще раньше, нечаянно, – выкручивался я, как мог. – Ужастик и прижился. Тут, в морге, ему полное раздолье, кровищи – море разливанное, зачем ему куда-то уходить? Они даже подружились, в конце концов, все трое. А у героини дело – она должна кому-то за что-то отомстить. Ребята, естественно, но сначала крайне неохотно, соглашаются ей помочь, применяя все, скачанные из трупов способности. Как я говорил уже: драки, стрельба, кровь льется рекой (все вампиры и вампирессы, без балды, в полном восторге), справедливость, само собой, торжествует. Просто не может не восторжествовать. Как тебе?
–А у нас есть выбор? – вопросом на вопрос ответил Па. – Вот только где ты возьмешь актрису, которая сыграла бы такую, весьма и весьма непростую, роль?
–А, – беззаботно махнул я рукой. – А дирекция на что? Что, нельзя пригласить какую-нибудь звезду или хотя бы самую что ни на есть маленькую звездочку? Скажем, из начинающих. Пусть у них голова и болит.
На том мы и порешили. Но, как говорится, «не болит голова у дятла», ну а нам с Па этой головной боли с лихвой хватило.
Помочь сайту
Поздравления
