Естественно, моя просьба о трехмесячном отпуске была без всякой видимости раздумья отклонена на работе, просто перед тем, как подписать мне заявление на расчет, шеф чисто формально спросил меня: «Ты хорошо подумал?», а узнав, что хорошо, пожал плечами, подмахнул бумаженцию и тут же стер меня в памяти, как совершенно ненужную информацию.
Что я мог сделать? Даже когда нам дали почитать наиграбительский договор, по которому жалования нам было положено 100 (!) евро в месяц (это при всем при том, что камера нас должна была наблюдать 24 часа в сутки, то есть, и во сне мы, получается, должны были работать на родную «кнопку»), я только идиотски ухмыльнулся, а отец – тот вообще ничего даже не заметил. Еще, по этому же договору, все права на продажу наших будущих произведений на три года принадлежали дирекции опять же нашей «пипочки», как отец ее называл; она могла распоряжаться и нашими судьбами, привлекая нас на любые мероприятия, вот только там уже по другим, таким же, как и у всех прочих, расценкам.
Я не пытался поговорить с отцом на эту тему, хотя сам сознавал, несмотря на свою молодость, насколько велика плата: нас могли потом сорвать с любой, вполне благополучной, работы, а затем вновь отбросить в сторону; мы не могли напрямую продать ничегошеньки из того, что нам потом удалось бы накропать, не согласовав этот вопрос с дирекцией. И так далее, и тому подобное.
Ма в такие тонкости не вникала, однако исключительно низкая зарплата и ее проняла, хотя, что она могла сделать? Посетовала-посетовала и, в конце концов, смирилась:
-Но ведь вас там наверняка будут кормить, – рассудила она, – а я уж здесь как-нибудь одна прокантуюсь. Запасов на три месяца, конечно, не хватит, но, слава богу, меня-то с работы никто увольнять не собирается.
Главное, все молчали, даже пресловутый «родительский комитет», состоявший из двух мамаш и одного папаши, так как среди нас были три малолетки. Всем хотелось участвовать. А судиться потом можно сколько угодно, был бы только повод.
«Сбылась «мечта идиота», мы уже не претенденты, а участники. Еще очередной раз засветились в теленовостях. Я был очень удивлен своим поведением: не говорил в микрофон, а просто что-то мычал и блеял. Хорошо, отец выручил. Но Ма все равно на седьмом небе от счастья. Пообещала и дальше записывать на видео все сюжеты с нашим участием».
Я стал вести дневник, по-другому справиться с внезапно хлынувшим на нас потоком информации было совершенно невозможно.
«Нас расселили в огромной студии, которую назвали Новое Переделкино, кто-то, уже не помню, кто именно, тут же переиначил это название в Беспредел-кино. Как бы то ни было, звучало это не в пример лучше. А главное – гораздо больше соответствовало содержанию.
Ничего нового в сравнении с другими реалити-шоу. Две спальни: соответственно, мальчики и девочки раздельно. Кухня похлеще, чем в коммуналке с той лишь разницей, что еще только предстоит закрепить места, установить очередность. Холодильники в ряд, битком набитые продуктами, причем у большей части упаковок заклеены названия фирм-производителей (как нам сказали, иначе пойдет как реклама, а за рекламу надо платить). Общий зал, где установлены компьютеры и соответствующее оборудование. Тут же уголок для отдыха, еще уголок для фитнеса. Словом, обыкновенная общага, только с гораздо большей скученностью.
И еще: правила, правила, правила. Ну и конечно, у каждого свой характер, свои привычки, свои «фенечки» и «стервозности». Динамик, который постоянно изрекает какие-нибудь объявления. Персональные обращения на экранах дисплеев никогда не выключающихся компьютеров. Невидимый программный диспетчер постоянно запрашивает, есть ли у нас какие-нибудь замечания, пожелания, но на большую часть из них просто не реагирует».
Впрочем, времени на то, чтобы расслабиться, или даже просто сориентироваться, нам никто давать не собирался. Сразу было поставлено задание: объединиться в команды, поодиночке выступать нельзя. Кто останется за бортом, за борт и вылетит. Что-то вроде той игры, когда участники бегают вокруг стульев, а потом, по знаку ведущего, должны занять один из них. На кого стула не хватило, естественно, из игры выбывает. Слава богу, мы уже были готовы к такому повороту событий и название для своего тандема давно придумали: «Отец и сын». Компьютер тотчас выдал нам ехидное: «Не слишком ли амбициозно?», но мы на полном серьезе ответили: «Нисколько. Мы очень скромные. Наш девиз вообще: «Простенько и со вкусом». Так что теперь мы могли с иронией наблюдать за остальными. Но только наблюдать. Все переговоры шли через компьютеры, это было словно немое кино. Группы то составлялись, то распадались. Кто-то с кем-то шептался, лишь Ужастик сидел особняком и читал какую-то книжку.
На правах «старого знакомого» я подошел к нему и поинтересовался:
–Ну как, ты уже определился?
–А что мне определятся? – усмехнулся он, не упустив возможность лишний раз продемонстрировать свои великолепные клыки. – Я здесь один такой. Сам по себе.
–Но ведь сказали – если не войдешь в команду, отчислят.
–Пусть отчисляют, – равнодушно пожал он плечами.
Я сразу понял, что команд уже, по меньшей мере, две. Кто ж его отчислит! Это уже само по себе явление, человек-шоу.
Чтобы было не так скучно ждать, Ужастик пригласил меня сыграть с ним в настольный футбол.
–А на что играем? – по привычке поинтересовался я.
–На что же еще? – пожал тот плечами. – Конечно, на пинту крови. Ха-ха-ха!
Ничего себе перспективка! Непонятно только: своей или чужой (в смысле любой). Когда споришь, как я уже говорил, все вопросы надо утрясать досконально.
Через некоторое время мы с удивлением обнаружили, что за нами наблюдает весь зал. Зрелище было действительно впечатляющим. Жаль, что я тут был совершенно ни при чем – темпераменту этого человека можно было только позавидовать. Один плащ чего стоил! Развевался из стороны в сторону при каждом его прыжке, как огромные черные крылья. Ну а главное – никто не мог понять, что нас связывает, почему мы объединились в одну команду. Хотя мы и не думали объединяться.
Ужастик прошел первым. Во всяком случае, его первым позвали к стилисту. Точнее было, наверное, сказать: имиджмейкеру, но в данном случае речь ведь шла не о разработке образа, а лишь соответствия ему. Как бы то ни было, Ужастик давно уже сделался для меня образцом для подражания, уж больно уверенно он себя чувствовал и был совершенно неподражаем по части изобретательности. Во всяком случае, язык общий со стилистом он нашел моментально. Тот дотошно просил объяснить ему смысл каждой детали его одеяния, на что Ужастик достаточно подробно отвечал, внимательно отмечая в записной книжке все замечания, которые ему делали.
Тут только до меня дошло, что мы с отцом впустую теряем драгоценное время. Ясно, что мы вторые, но кого мы будем изображать, под кого косить?
Я огляделся в поисках моего Па, чем, интересно, он занимается? Вызов Ужастика как бы подстегнул происходившее вокруг нас «броуновское движение», претенденты задвигались гораздо быстрее. Хотя некоторые уже поддались панике и перебегали от одной группы к другой, буквально умоляя взять их в команду, не зная при этом ни смысла ее, ни названия. Особенно меня поразили две девчонки: одна из них просто сидела, тупо уставясь глазами в пол и ни на кого не обращала внимания. Сдалась, как я понял. Вторая, наоборот, нарисовала на картоне надпись и держала ее перед собой, подпирая стену. «Отдамся!» Никого, почему-то, этот ее призыв не воодушевил. Ну и где же был мой Па? Сидел и тоже рисовал какое-то объявление. Затем показал его той девчонке: «Отдаться мало!» Илья Ильф»
Нет, я, конечно, понял правильно, что он хотел сказать. «Ты теряешь время. Это не выход. Придумай что-нибудь еще! Быстрее!» Но только я так понял, ответом ему был такой, полный ненависти, взгляд, что я ожидал найти на его месте пепел. Что бы мне осталось потом? Таскать как Тилю Уленшпигелю мешочек с этим пеплом на шее, периодически ударяя себя в грудь: «Пепел Клааса (Па) бьется в моем сердце!» «Господи, ну зачем, зачем наживать себе врагов? Здесь у нас и так ни одного друга, только конкуренты».
Тут вызвали нас. Мы, естественно, оказались не подготовленными. Приятно было, конечно, сознавать, что мы прошли пусть не первыми, но вторыми, но Ужастик уже отправился дальше по кругу, а Стилист (совершенно не помню его имени, но ясно, что не Юдашкин и не Зверев, так зачем же запоминать?) был настроен очень жестко после того, как первый претендент столь легко выскользнул из его рук, и поблажек нам никаких делать не собирался.
–Итак, вас двое и вы назвали себя Отец и сын? – уточнил он.
Дальше должно было последовать: «Не слишком ли амбициозно?» или: «Не слишком ли претенциозно?», но Па счел своим долгом исключить этот, уже порядком поднадоевший нам, вариант.
–Это не мы придумали, так нас назвали журналисты, публика, которую они на улицах опрашивали. Было бы глупо разбивать столь хрупкий, но все-таки контакт.
Стилист был хоть и не Зверев и не Юдашкин, но точно не дурак.
–Ага! – кивнул он многозначительно. – Вот так значит?
–Ага! – в тон ему кивнул Па. – Значит так.
–И что же мы будем изображать с вами? «Божественную комедию»? Архаичного Бога-отца и навороченного, наисовременнейшего Бога-сына? Не поймут!
–Точно, не поймут! – поспешил со вздохом согласиться Па.
Они с минуту многозначительно смотрели друг на друга, как бы в патовой ситуации. Я совсем был выключен из разговора, ну и поделом мне, нечего было так долго вертеться вокруг Ужастика.
–А если взять Александра Дюма? – высказал я вслух то, что имел в виду мой Па.
Стилист перевел взгляд на меня, словно увидел впервые, хотя в данном случае он смотрел сквозь меня, обдумывая предложенный вариант нашего образа.
–Да, – крякнул он, наконец, – губа у вас точно не дура.
–Ну, все-таки лучше, чем вы о нас первоначально подумали, я имею в виду «Божественную комедию» – ехидно отозвался Па. – Тем более что на самом деле мы еще гораздо скромнее.
–Нам нравится юмор, – поспешил расшифровать я его высказывание.
–А лучшие в мире юмористы – Ильф и Петров, – закончил свою мысль Па. – Вы так не считаете?
–Да, – вздохнул Стилист, изо всех сил пытаясь «въехать» в нашу концепцию, – но ведь Ильф и Петров даже не были братьями.
–Но они просто кумиры для нас, тут нет никаких аналогий, мы сами по себе.
Стилист совершенно обалдел от наших рассуждений, в конце концов, терпение его иссякло.
–Так, ну и что же вы хотите от меня?
Тут Па решил отдать инициативу в мои руки и многозначительно кашлянул, как бы приглашая меня торжественно огласить наши на редкость удачные домашние заготовки. Которых, само собой, и в помине не было. Я закрутился, как уж.
–Думаю, нам подошел бы стиль ретро. Скажем, начало 20-ых годов прошлого века. Я не знаю, были ли тогда в моде клетчатые костюмы и такого же фасона кепочки, но, считаю, мы неплохо смотрелись бы в подобном наряде. Еще бриджи, либо брюки со специальными пинцетами, чтобы можно было ездить на велосипеде. Впрочем, машина тоже подошла бы.
–На сцене? Велосипеды? Или того хлеще – какой-нибудь старенький «хорх»?
–Нет-нет, совершенно не обязательно, – торопливо перебил его Па. – Просто стиль такой.
Имиджмейкер, постоянно чертивший что-то на бумаге, предъявил нам рисунок. Мы просто ахнули, это было как раз то, что нам было необходимо.
–Ладно, – усмехнулся он снисходительно, – я вам еще что-нибудь придумаю. Не ходить же вам в одном и том же наряде все три месяца.
Дальше наш путь пролегал к директору: Римме Аракеловне. Мне было страшно интересно узнать, как там поживают наши конкуренты, но за те четверть часа, что мы провели со стилистом, в общем зале мало что изменилось: «броуновское движение» еще сильней закрутилось. Девчонка,совсем недавно в ступоре сидевшая на полу, переместилась к ближайшему свободному дисплею и что-то ожесточенно пыталась доказать компьютеру, «Отдамся!» полностью вошла в свою роль, строила всем глазки, демонстрировала свою фигуру, то и дело поправляла прическу, помахивала сумочкой, даже нам улыбнулась.
Римма Аракеловна взглянула на нас немного устало. Покопалась в компьютерной распечатке, долго вглядывалась в рисунок, который нам сделал стилист.
–Что ж, в принципе, все у вас неплохо, ребята. Нужно срочно составлять профайл. Знаете, что это такое?
Нет, к стыду своему, мы не знали, что такое профайл, знали только слово «профан»: мы уже поняли, что все наши преимущества давно закончились, и мы вступали на совершенно незнакомую территорию. Зато преимущества появлялись теперь у других. Наверняка многие из наших конкурентов разбирались гораздо больше нас во всякого рода шоу-тонкостях.
–Ну, это ролик-представление о вас. Чтобы зрителям разобраться. У вас есть какие-нибудь мысли на сей счет?
–Одесса, – тихо прошептал я. – Столица советского юмора.
–Понятно, – оживилась Римма Аракеловна. – Небольшое путешествие, все остальное в процессе.
–Не просто путешествие, а поездка с кем-нибудь из знаменитостей, кто сам коренной одессит и нам представил бы Одессу.
Кошебянц на секунду задумалась, затем улыбнулась.
–Роман Карский, например. Все, ребята, считайте, что поездка у вас в кармане, собирайте чемоданы.
Мы были на седьмом небе от счастья. Но мы еще не знали тогда, что Ужастик уже на шаг нас опередил. А дальше у него…
Помочь сайту
Поздравления
Классно написан........спасибо, дорогой мой Николай В. 
