Помочь сайту
Поздравления
Печать Каина. Глава двадцать третья
29 августа 2012 -
Денис Маркелов
Глава двадцать третья
Настя никак не могла вычитать вечернее правило.
Её мысли путались, и всё время сбивались к завтрашнему спектаклю, как неразумные овцы к первой, попавшейся на их овечьем пути, луже.
Напрасно она закрывала глаза и вновь и вновь произносила затверженные почти наизусть строки. Перед глазами возникал образ проклятого Богом Каина. Настя не понимала, Каин ли это, или ненавистный многим девчонкам кривляка Артур с его дурацкими замашками плейбоя.
Она даже думала забыть об этом спектакле. Но афиши были расклеены повсюду, и страшное слово из двух слогов уже проникло в умы станичников.
Катя по секрету рассказала, что там все будут «без трусов».
Настя покраснела, она не могла представить подругу с оголенной промежностью, Катя становилась какой-то одурманенной вакханкой, она была словно пьяная или, что ещё хуже, обкуренная пьянящими ароматами полыни.
Насте было страшно и одновременно любопытно.
Она уже успела тайком прочитать мистерию Байрона, прочитать и даже поругать сына Адама и Евы за его горделивую доверчивость.
Ей отчего-то казалось, что она бы ни за что не склонилась бы перед красноречием Люцифера. И разве смерть так страшна, что стоит так трястись перед ней.
Катя также была почти на взводе.
Ей казалось, что она опозорится – то ли забудет текст, то ли просто повалится в обморок, а то пустит струю, на пол сцены, словно испуганный скунс.
Родители уже спали. когда она в своей ночнушке расхаживала перед трюмо затверживая последние самые важные стихотворные реплики.
Быть одной из сестер Каина и Авеля. Она старалась не думать о парнях – они были совсем чужими – за месяцы репетиций они так и не сумели породниться, попросту притворившись, что являются одной семьёй. Даже Адами Ева не сумели признать детьми их. Это всё напоминало наспех организованную приёмную семью….
Пьеро и Незнайка решили всё же пойти на спектакль.
Их привлекла красиво напечатанная фамилия исполнителя заглавной роли. «Артур Керимов» - эти слова врезались в глаза, словно осколки стекла.
- Слышь, Бокс… А птенчик-то вырос, - заметил Пьеро-Паук.
- А то… Небось про нас и забыл…
- А мы напомним. Видишь, как хорошо – Вход свободный. А после спектакля подловим карасика.
- Смотри, сдаст…
- Не сдаст… Ума ему не хватит. Он же в папочку пошёл. Зуб даю – парнишка мечтает о голых рабынях!
Пьеро с Незнайкой пошли в бар.
Им нравилось быть свободными. Их внешний виднее вызывал подозрений у стражей порядка. А просто любопытные старушки поспешно отводили глаза, стараясь замаскировать своё любопытство.
Артура просто распирало от гордости. Он давно перевоплотился в Каина. И теперь с какой-то особой брезгливостью поглощал стряпню своей сестры.
Ксения решила не потакать самодовольству брата.
Она не собиралась наблюдать, как он, подобно Нерону, будет изображать из себя паяца. Даи то, что там, в многолюдье будут чужие - она не сомневалась.
Она уже видела пару таких людей. Они зашли в магазин, как заходят рабитные дальнебойщики или крепко принявшие на грудь слесаря.
Ксения была за прилавком одна и постаралась взнуздать свой страх. Пара разглядывала разложенный на полках товар и была скорее парой зоопарковых хищников, чем вольными обитателями джунглей.
Наконец, темноволосый мужчина подошёл к кассе и протянув сторублёвку назвал требующиеся им товары.
Ксения выудила запакованную в полиэтилен буханку хлеба, бутылку газировки и три пачки сигарет.
Уже позже она узнала, что заходили – батраки…
- Ты смотри, с ними осторожнее… - посоветовала директриса. – Лясы не точи, а сразу на кнопку жми – пусть с ними милиция разбирается. Да они почти-то и носа сюда не кажут.
- А я их и не испугалась.
- Ага, не испугалась. Сама дрожит вся… Не храбрись, а то распнут, как курёнка – пикнуть не успеешь.
Директриса мазнула по губам свежим помадным карандашом и заторопилась к подъехавшей к чёрному ходу «шестёрке».
- Если хочешь, Паша и тебя завезёт. Давай, не кобенься.
В салоне Пашиной легковушки звучала ритмичная музыка. А он сам деловито курил, приоткрыв треугольную форточку в водительской дверце.
- Паша. Тут к нам хуторские повадились ходить… - как бы в сторону произнесла директриса.
- А эти? фермерские?
- Не нравятся они мне что-то. Таким местам в колонии.
- А я слыхал ищут тут двоих… Из за киндеппинг осудить хотели.
- За что?
- Да девчонок малолетних воровали. И одному хлыщу в замок свозили. Тоже мне – Синяя Борода!
Ксения поспешила уставиться на лежащий под ногами линолеум.
Она вдруг поняла, что говорят о её отце, и что эти двое не зря так долго пялились на её бюст – они… А что, если они придут снова?
Давно уже забытое прошлое, проявлялось, словно брошенная в фотографический раствор фотобумага. Неужели, эти люди решат отомстить ей.
В голове промелькнуло: «Распнут, как курёнка!» - и девушка машинально стала оглаживать свой таз, проверяя наличие нижнего белья.
Артур быстро поужинал и отправился в постель, мечтать о грядущем триумфе.
Он мысленно примерил на себя роль Нерона, Калигулы или Комода. Примерял, и удивлялся, почему до сих пор все другие не видят в нём древнеримского Императора?!
Роль Каина лишила его уважения ко всему, казалось, что теперь кто-то другой отвечает за него на вопросы и дерзко смотрит в лица недавних друзей.
Во сне он был в толпе наложниц. Он не понимал, кем эти девушки были наяву, но во сне они были всего лишь покорными его воле игрушками. Сын всесильного Мустафы улыбался и тискал очередную сопостельницу, вызывая этим у себя очень быстро истекающую струю семени.
Ко времени начала спектакля в зале станичного клуба не осталось свободных мест. Люди старательно разглядывали бархатный занавес, переговаривались и ожидали начала представления.
На авансцене показался руководитель драмкружка. Он выбежал из-за правой кулисы и откашлившись произнёс пару довольно банальных фраз.
Сквозь едва заметную прореху в занавесе Артуру было видно многое. Он слегка озяб в довольно лёгком костюме и с какой-то жалостью смотрел на своих сценических Отца и Мать. «Адам» и «Ева» также с сожалением смотрели на этого подростка, боясь при открытии занавеса сбиться и запутаться в рифмованных строчках.
Настя старалась затеряться среди зрителей. Ей было немного стыдно, словно бы она пришла на запретную для неё дискотеку. Ведь не библейская история привела её сюда, а всего лишь дешёвое чувство, желание, наконец, увидеть этого загадочного Артура, от одного имени которого их станичные красавицы готовы потерять не только трусы, но и весь ум…
Артур был готов, Он стоял на коленях и ритмично вслед за своими партнёрами вздымал руки кверху, словно бы занимаясь гимнастикой. А его сценические то ли сёстра, то ли жена и невестка смотрели весьма лукаво.
За их спинами загорался рассвет.
Настя старалась не вслушиваться с обманные монологи Люцифера. Этот искуситель ходил вокруг Артура словно маг, и Насте казалось, что Артур станет вдруг жалким презренным насекомым, кем-то вроде ненавистного клопа..
Она даже жалела этого юношу, жалела, как жалеют только своих кровных родственников и недоумевала, отчего это…
«Неужели, я влюбилась в него… Нет, это не возможно. Неужели это всегда бывает, что любишь всегда дурного, а не хорошего.
Она больше всего боялась этого. Но влюбилась же Вера в Марка Волохова! А чем она лучше Веры? Она просто глупая мерзкая девчонка, поповская дочка. Настя припоминала все обидные прозвище даваемые ей знакомыми девчонками, и невольно краснея, на какое-то мгновение, позабыв про затверженные с детства молитвы..
Когда наконец все артисты вышли на авансцену поклониться, она выбежала в проход и побежала к сцене, словно бы сзади неё стол физрук с секундомером. Глаза её видели лишь Артура. Он возвышался перед не словно стойка с баскетбольным щитом, а ей необъодимо было метнуть не букет, но взаправдашный баскетбольный мяч.
Артур ещё не до конца вышел из роли. Он всё ещё находился под гипнозом своего руководителя и смотрел на всё свысока. Даже то, что смерть Авеля была не настоящей, расстроило его – что мешало этому маменькиному сынку умереть взаправду.
Катя Махлакова успела озябнуть в своём лёгком одеянии. Её смущало отсутствие трусов на теле, Герман Тимофеевич не разрешил надеть даже стринги, настаивая на полной аутентичности образу, и теперь в междуножье у Кати скакали невидимые, но очень озорные бесенята.
Она ненавидела в этот момент счастливую до безумия Настю. Та была похожа на полупомешанную театралку, готова была подарить Артуру не только краткий поцелуй, но и нечто большее.
Катя была готова ухватить Настю за косу, но боялась, что кто-то заметит её волнение, и все догадаются о её тайне. Так уже бывало, когда она чувствовала прилив какого-то стыдного волнения, сродни лёгкому опьянению и желанию тотчас же, не задумываясь, оголить себя. Но тогда на неё накатывало в одиночестве, когда приступ очень быстро проходил, оставляя после себя ощущение странного стыдливого ужаса. Но теперь.
«Он мой… Я ни за что не отдам его ей.
Ермолай также не верил своим глазам. Он ведь всё это делал только ради Насти. Он надеялся, что она оценит его игру, но теперь его «невеста» целовалась с противным «рабовладельцем» Артуром. Он почувствовал дурноту и желание прилечь.
Ему на мгновение показалось, что сцена начала вращаться, а он видит, то зал, то белый задник, то вновь зал…
Занавес успели закрыть. Катя бросилась к Артуру, а, наконец пришедшая в себя Настя склонилась над постепенно приходящим в себя Ермолаем…
Паук с Боксёром были рады такой развязке. Они вышли из зала вместе со всеми, и застыли рядом с росшей возле служебного хода туей.
- А ничего парень играет, как по нотам. А этот Люцифер, по-моему, педик, в натуре.
- С чего ты взял? – усомнился Паук.
- Да мне так кажется.
- Когда, кажется, креститься надо… А, впрочем, это пожалуй, нам на руку. Если он уже.
Паук был не прочь покопаться в потрохах покойного хозяина. Ему надоело прочищать девичьи зады, вслушиваясь в непрекращающийся вой. Даже эта окончательно забитая Какулька выла как белуха, когда в её очаровательный анус вонзалась очередная дубинка.
Прошлое вновь встало перед глазами. Теперь оно напоминало затейливо срежиссированный порнофильм. Паук не мог поверить, что этим гнусным насильником был именно он, он такой романтичный в юности, и такой жалкий теперь.
Боксёр, со всей его хуторской неухоженностью, так же бесил его. Он вдруг стал раздражать, словно оставленный на попечение младший брат погодок Он мало чем отличался от этого самоуверенного тинэйджера, настоящего кандидата на роль Коммода.
Катя не могла оторвать восторженного взгляда от Каина. Ей вдруг захотелось быть смелой, даже безрассудной, и прямо тут, в клубном коридоре раскрыться перед ним до конца, словно приготовленное к закланию семя подсолнечника.
Она вновь ощутила себя совсем голой. Тело, некогда стыдливое, теперь страдало от тесноты платья. Ему хотелось бесстыдно розоветь, словно бы куску окорока на праздничном столе.
Артур был уверен, что обладает телепатией. Он смерил Махлакову взглядом и подумал, что без одежды та была бы ещё красивее.
- Арт, ты не против, если я тебя провожу? – с каким-то заискивающим выражением своего милого личика пропела Катя.
- Арт?
- Ну, да… «Арт» по-английски значит «искусство».
- Искусство? Что же – неплохо.
Он вдруг захотел повторить «жест Гиммлера» и потрепать Катю по щеке, словно какого-нибудь долговязого мальчишку из гитлерюгенда. Катя стояла как витринная кукла и наивно хлопала длинными старательно натушёваными ресницами.
- Ладно, пошли… Проводишь…
Паук проводил взглядом счастливуб парочку. Он вдруг почувствовал себя опытным работником наружки, и, стараясь не слишком светиться, кивнул Боксёру.
В вечернем воздухе была разлита летняя благодать: запах цветов мешался с другими экзотическими запахами, и хотелось радоваться жизни.
- А попочка у девочки хороша. Засадить бы в такую попочку…
- Да, девка плывёт, как маргарин.
- А… Вот через неё, мы до этого павлина недорощенного и доберёмся…
Пауку не хотелось разрушать сладкие мечты Кати. Он подозревал, что Артур мелкий избалованный трус. Но нельзя было, и упустить этого золотого мальчика.
- Небось, перед армией перетрухал. Такого бы в кубрик года на три…
Артур мысленно уже овладевал податливой Катей, когда рядом с ним остановились две фигуры.
- Слышишь, братан, закурить есть?
- Закурить? – растерянно проблеял в миг утративший спокойствие духа подросток.
- Ну, да… А то в моей зажиге газ кончился, понимаешь…
Артур сдулся так же быстро, как и его на мгновение приподнявшийся член. Теперь он висел, словно принесенный с демонстрации праздничный шарик, висел и напоминал собой постепенно увядающий плод, нечто среднее между огурцом и баклажаном.
- Я не курю, - произнёс внутри кто-то противным мяукающим дискантом.
- Ну, извини, Арт.
- Откуда вы знаете моё имя?
- Так тебя так тёлка только что так звала. Что же ты с ней не пошёл? У девочки всё горело уже… Смотри, а то потом локти кусать будешь… Как папочка твой – Мустафа.
В глазах Артура промелькнул ужас…
- Так вы знали моего папу???
- Знали и очень хорошо…
Рейтинг: 0
576 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
