Роман из двух книг “Гранд-пасьянс в кабинете Андропова” полностью опубликован здесь –https://www.litprichal.ru/users/gp436/ либо https://www.next-portal.ru/users/grand-passianse/
Пророчества последнего жителя затонувшей 12 тысяч лет назад Атлантиды и слепой провидицы Златы из Югославии свелись к одному: в 1979-ом году человечество ждет Третья мировая война и полное уничтожение. Это не останавливает группу американских "ястребов" во главе с Бжезинским, намеренных сорвать "разрядку" и вернуться к "холодной войне": они готовят безумную выходку у берегов Крыма, не осознавая, что спровоцируют ядерный кризис.
Советская разведчица Валентина Заладьева (девушка из Древнего мира, погибшая в борьбе против Рима, но получившая "дубль-два" в теле жительницы XX века) решается на отчаянную попытку ценой собственной жизни сорвать гибельную для всего мира американскую провокацию, хотя понимает, что шансы на успех близки к нулю.
Глава 7. Иудея, 50-е годы первого века до нашей эры. Погоня за праведником
- Этнарх, пленник доставлен, - хриплый наглый голос центуриона Ларуса вывел Герштцана из полудремы.
- Он видел крест? – спросил Герштцан.
Ларус осклабился:
- Я специально оставил его побыть рядом с крестом, чтобы этот простолюдин мог до конца понять, какие мучения ему предстоят.
- Хорошо.
Разговор происходил во дворце Герштцана, в зале, украшенном барельефами, изображающими сфинксов и львов. Выполнены они были из слоновой кости. Окна во дворце были крохотными, и на всех стояли решетки.
Первосвященник задумался. Казнь мелкого ремесленника по имени Симон в его планы не входила. Надо было лишь выпытать у арестованного местонахождение отшельника Иоакима, а дальше – пусть себе идет на все четыре стороны. А вот когда будет пойман сам праведник Иоаким…
Уж его-то казнь будет обставлена с помпой. Собственно, и против него Герштцан ничего не имел. Расправа с Иоакимом станет основной частью плана первосвященника по низвержению своего главного врага – Гилеля.
Много лет минуло с той поры, когда Помпей завоевал Иудею и поставил Герштцана ее царем. Потом под давлением римлян этнарху пришлось отказаться от царствования и принять сан первосвященника. Но власть его осталась прежней.
А теперь, накануне большой войны Рима с Парфией, он снова нужен квиритам как никто другой. Ведь Иудея – это тыл римской армии в будущей войне. Она должна оставаться лояльной к Риму. Поэтому Красс, который яростно борется за право возглавить военную экспедицию против парфян, прислал к этнарху этого Ларуса, командира своей личной гвардии, рассчитывая сделать Герштцана «своим» человеком.
А вот в самой Иудее положение Герштцана стало не очень прочным – с того момента, как в Синедрион пришел Гилель.
Гилель собирает вокруг себя сторонников, которые нашептывают всем гадости про Герштцана: негоже, дескать, было царю становиться первосвященником. Чего добивается Гилель – ясно. Сам хочет первосвященником стать, ему надо спихнуть Герштцана. Сторонники Гилеля называют себя фарисеями, в противовес саддукеям – тем, кто поддерживает этнарха. Хотя фарисеи в оппозиции к Риму, наверняка Гилель одерживает тайные сношения с партией Катона. А может, вообще - с парфянами.
План Герштцана таков. Надо казнить популярного в народе праведника Иоакима, дождаться волны народного недовольства, а затем публично объявить, что Иоаким был схвачен и казнен по доносу… Гилеля! Найдутся люди, которые это подтвердят. Вот тут-то и рухнет возводимое Гилелем здание. Он будет проклинаем в народе, превратится в изгоя и перестанет быть опасным соперником этнарха.
- Пойдем, побеседуем с нашим гостем, - негромко сказал Ларусу первосвященник. – У него сейчас свобода выбора: жить или мучиться на кресте.
Выйдя из дворца Герштцана в сопровождении группы римских легионеров, они миновали хлебный рынок и пошли по узким улочкам, посыпанным галькой, а в некоторых местах не покрытым ничем, там была видна просто голая сухая земля, утоптанная ногами людей и копытами животных. Их путь лежал в узилище.
Праведник Иоаким в те времена ушел в пустыню, чтобы просить Всевышнего избавить его и жену от бездетности. Когда Герштцан принял решение схватить и казнить его, чтобы потом приписать донос на Иоакима Гилелю и фарисеям, выполнить приказ почему-то никто не сумел. Несколько раз легионеры Ларуса вместе с воинами этнарха прочесывали пустыню, но праведник как сквозь землю провалился. Тогда власти Иудеи сделали более хитрый ход. Был выслежен и схвачен человек, который носил Иоакиму воду и пищу. Им оказался ремесленник Симон.
Сейчас связанный узник понуро стоял возле креста во внутреннем дворе за тюрьмой, огражденном высоченной стеной. На этом кресте ему и предстояло завершить свой жизненный путь.
- Симон, - сказал Герштцан. – Я предлагаю тебе подумать еще раз. Ты приведешь наших воинов к Иоакиму и спокойно отправишься домой, к жене и детям. Или ты сам себе враг?
Иудей молчал и смотрел куда-то в сторону.
- Знаешь, чем плоха смерть на кресте? – спросил его центурион Ларус. – Она долго не приходит, очень долго. Твое тело превратится в одну сплошную боль, тебе будет все труднее дышать. Ты будешь звать смерть, а она не захочет спешить. В это же время твои глаза выклюют птицы, а кожу изгрызут насекомые. И все это ради какого-то отшельника?
Симон молчал.
По знаку Ларуса легионеры сноровисто уложили иудея на крест и начали прибивать руки и ноги гвоздями, не обращая внимания на крики приговоренного.
Потом крест подняли.
Этнарх и Ларус удалились пить прохладительные напитки. Солнце уже пекло настолько, что легионеры, поставленные на страже возле места казни, начали злобно перешептываться, поминая центуриона и первосвященника самыми неблагозвучными словами.
Когда эти двое снова подошли к кресту, Симон, похоже, был уже без сознания. Голова его свесилась вбок, глаза были закрыты, по лицу ползали жирные блестящие мухи, а тело было облеплено комарами.
- Он еще живой, - сказал один из воинов.
- И ничего не расскажет, - подвел итог центурион.
- Ларус, ты собирался сказать мне, как Красс сможет помочь поймать Иоакима, - вдруг вспомнил первосвященник.
- Это так, - кивнул головой Ларус. – Красс сейчас занят подготовкой нескольких сотен боевых собак, которых во время битвы он бросит против парфянской конницы. Собаки будут в доспехах, шлемах и ошейниках, и их задачей станет убивать или обрушивать коней, чтобы сбить конный строй врага и внести смятение.
Герштцан удивленно повел бровью:
- Кони парфянских всадников могут быть тоже защищены доспехами.
- Но не ноги и не живот. Собаки молосской и других пород должны быть не только разъяренными, но и голодными несколько дней, тогда они будут грызть сухожилия и незащищенные животы коней, подныривая под них. К надетым на собак шлемам и ошейникам будут прикреплены лезвия и шипы, которые тоже будут вспарывать лошадям животы и сухожилия. А упавшего с коня парфянина легионеры легко добьют.
- Часть собак будет затоптана конями, - заметил Герштцан.
- Да, будет, но остальные успеют сделать свое дело.
- Я правильно понял тебя, центурион, что Красс окажет мне помощь в поимке Иоакима, прислав несколько собак?
- Именно так, - подтвердил Ларус. – Они легко найдут отшельника по запаху. И уж точно Иоаким не сможет отвести им глаза, как воинам.
Занятые разговором, собеседники не заметили, что прибитый к кресту Симон открыл глаза и даже немного повернул в их сторону отяжелевшую голову. Мухи, облепившие его лицо, на какой-то момент даже разлетелись.
- Если Красс поможет мне не только изловить Иоакима, но и потом разобраться с Гилелем и фарисеями, то у него не будет более надежного союзника, чем я, не только в будущей войне с Парфией, но и в противоборстве с его противниками внутри Рима, - негромко сказал этнарх.
«Зачем Красс отправил меня в эту Иудею? – думал центурион. – Никогда еще не встречал такого тоскливого затхлого болота. А ведь какие были времена раньше! Особенно великолепно было время Второй Гражданской, когда под началом Суллы Красс шел на Рим вместе с квестором Руфом, Помпеем и Катилиной, а кости марианцев хрустели у воинов под ногами, как раздавленные улитки. Да и в войне со Спартаком Красс показал всем, кто заслужил право стать первым человеком в Риме. Хорошо, что доведется испытать военную удачу в скорой войне. Хоть почувствую, что это за новый враг – парфяне, которые в большинстве своем – те же персы».
А вслух Ларус сказал:
- Этнарх, ты не хочешь снять с креста этого простолюдина? Он еще не сдох, но все равно ничего не скажет. А Красс готовит в Риме новые небывалые цирковые игры, где диким зверям на арене потребуется много живого мяса. Так стоит ли это мясо преждевременно переводить без нужды?
Герштцан пожал плечами и кивнул головой.
По знаку Ларуса легионеры опустили крест плашмя на землю и начали осторожно освобождать Симона. Один из воинов тут же начал смачивать его лицо губкой, пропитанной водой.
Но вряд ли происходящее могло означать для узника перемену к лучшему. Ему предстояло быть растерзанным хищниками на арене цирка. Это зрелище было любимо римлянами ничуть не меньше, чем гладиаторские бои.
Помочь сайту
Поздравления
