Фрагменты ЙЕТИ (эпизоды с 46 по 59)

 
 
                                            Эпизод 46
 
 
                                                                               «- Да, каждому нужна елда.
                                                                             одним она нужна растущей
                                                                                 изнутри наружу, другим
                                                                                   растущей внутрь извне.
                                                                                      Это и есть елдинение..
                                                                                            Или – елдинство?
                                                                                                       - Чего?
                                                                               - Не забивай себе голову
                                                                                   терминологией. Просто
                                                                                    сделай это. Оформи мате-
                                                                                 риально. Это не сложнее,
                                                                          чем признать свою ошибку. Пусть
                                                                           это будет с ленцой, но мастер-
                                                                         ски. Пусть  - нехотя, но мудро…»
 
                                                                              из телефонного разговора
                                                                                     Аниты с Оксаной.
 
 
 
 
 
     Кудовчин ждал Игоря у быков. Быки были статуями возле мясокомбината на выезде из города. Статуями или композицией: для заждавшегося ботаника было  всё  равно. Здесь была назначена встреча, и он с сумкой через плечо, наполненной необходимым для дороги, ждал автомобиль  желтого  цвета, подробно описанный по телефону Игорем. Игорь описал автомобиль кратко, и у Кузьмы Ильича от этого описания опустело в голове и в теле стало неуютно. Слишком знакомым этот автомобиль ему показался.
     Когда он подъехал, пунктуальность Игоря тут же сделала ему честь. Кудовчин насторожился и сосредоточился; уж слишком сильно автомобиль напоминал тот, на котором Езерский привёз как-то лабораторию в сборе к Кудовчину на квартиру; и марка,  и цвет,  и габариты, только водитель другой и, может быть, номера. Но их-то Кузьма Ильич и не помнил. Поэтому, получив по телефону ориентиры относительно машины, он действительно насторожился, а забираясь в кабину, вместо приветствия спросил:
- Ты давно на нём ездишь?
- Я же тебе рассказывал; сразу как с рыжей расстался… Баба уникальная.. Этот автомобиль предсказуемей.
    Кузьма Ильич разместился в кресле и уставился на дорогу. Проехали светофор, мост над головой, и мелькнула табличка с надписью «Шушары».
- ШУшары, - произнёс Кузьма Ильич с ударением на первом слоге.
    Игорь усмехнулся:
- Шушары. Совхоз такой когда-то был… Слушай, Ром, Оксана тебе нравилась?
     Вопрос был слишком неожиданным, чтобы сразу на него ответить хоть как-нибудь.. Воспринимал ли ботаник Ксюшеньку как женщину? Он вполне естественно пожал плечами и тут же вспомнил, что вопрос обращен, собственно, не столько к ботанику, сколько к физруку, и силясь придумать что-либо вразумительное, ответил почти уклончиво:
- Мы были коллегами…
- Да ладно тебе, Рома, - Игорь весело на него глянул. – При твоей-то кобелявости и не попытаться охмурить одичалую  девку?
     Действительно; Кузьма Ильич нахмурился, припомнив попытки Никитина в учительской флиртовать с Оксаной. Интересно, за какие ещё  грешки этого спортсмена придётся отчитываться?.. Так может дело дойти и до «отдуваться»..
     Кудовчин  вздохнул  и  улыбнулся:
- Нравилась, конечно… Да и сейчас нравится, - соврал он зачем-то. Может быть, чтобы оправдать Никитина в глазах Игоря, а может быть, себя самого теперешнего.
- Мне, вообще, все женщины нравятся.. Ты же помнишь, - добавил он вдруг.
- Ну да; помню…
     Игорь  некоторое  время  молча  вёл  машину  и  вдруг  снова  спросил:
- У тебя с ней что-нибудь было?
     Вот те на! Кузьма Ильич напрягся.. Откуда ж ему знать: было-не было? У него с Оксаной кроме совместного просмотра рисунков ничего не было… А вдруг у Никитина было?.. И.. Игорь об этом знает..?. и сейчас просто проверяет: соврёт его приятель или нет?. Да откуда он может знать, даже если что-то и было?.. Да и какое мне дело до этого?.. Было – не было.. Да и Игорю что до этого?.. Его-то дело какое? Они ж в разводе… Да пошёл он со своими вопросами…
- Что ты имеешь в виду? – на всякий случай спросил ботаник.
- Ты дурачком-то не прикидывайся.
   «Неужели что-то было, и он знает об этом?»
- Любовью ты с ней занимался? – продолжал Игорь. – Сексом то есть?.. Голыми боролись?.. А может, одетыми, да потом голыми?
- Не доводилось, - выдавил из себя Кузьма Ильич.
   Игорь расхохотался:
- Ты сейчас сказал, как наш покойный ботаник.. Не доводилось!.. Ну хоть пытался?
- Пытался, - обреченно согласился Кудовчин.
   Мысль о том, что он, реально существующий прямо сейчас, для Игоря, все-таки, покойник, почему-то покоробила его, и он вдруг подумал, что зря, пожалуй, не пытался охмурить Оксану раньше… Ведь это было бы очень кстати, особенно если иметь в виду случившееся теперь… Ну да кто же знал?..
- Ты хочешь предложить мне побороться с ней сейчас? – неожиданно для самого себя выдал Кудовчин.
- Ну ты, Ром, даешь! – Игорь снова развеселился. – Я бы с ней сейчас и сам пару-тройку приёмов отработал… Вот только бы вменяемой её сделать..
- Так может быть, это и приведет её в чувство? – попытался пошутить ботаник.
- Ты имеешь в виду себя или меня?
- Да хоть обоих сразу, - ещё хлестче пошутил ботаник и по выражению лица Игоря понял, что шутка не удачная.. – Да ладно-ладно, я пошутил.
- Да… - Игорь вздохнул и уставился на дорогу. – Шутки у тебя как были, так и остались двоеборческие..
    «И правда, чего это я?» - подумал Кудовчин, - «у человека горе, можно сказать; жена пропала… Да не в себе ещё теперь… Хотя,  ведь,  это не его жена… Просто он этого не знает… А кто она, кстати?.. Тимкина бабка, или Оксанина подруга, расставшаяся с телом на кровати в обществе Езерского?..  Езерский… Как его заставить всё вернуть обратно?...», - мысли закувыркались в голове ботаника… «Оксана… если теперь это – жена покойного Андрея Тимофеевича, то… все права на неё у Тимки… Бр-р-р… ну и вариант… А если это – подруга Света, тогда Игорь зря губу раскатывает… На вечеринке у Оксаны она так отжигала с физруком, что ой-ой-ой… а физрук теперь я…»
     Кузьма Ильич усмехнулся этой шальной до нелепости мысли и уставился в окно.
- Чего улыбаешься, Ром? – подал голос Игорь. – Настроение никак хорошее?
- Да так… А куда едем-то?
- В Кунцево груз скинем, потом сольемся в Подольск; там то же; затем в Ступино загрузимся и обратно… Заночуем перед Москвой. Часика три-четыре подремлем, и на МКАД…
- Отчего ж так мало?..
-  Чего тебе мало? МКАДа?.... Да хрен его знает,.. как-то ещё с Оксаной сложится.. Как долго мы возле пирожков задержимся?.. Не известно.. Или известно?.. Ты, помнится, обещал мне рассказать по дороге при чём здесь этот дед?.. Что у тебя с ним за дела?.. Бизнес совместный?..
     Кудовчин молчал. Игорь мельком на него глянул:
- Чего молчишь?.. Бизнес, судя по котлете, отвешенной тебе, у вас складывается не плохо…
- Да уж, - ботаник кивнул. – Бизнес ещё тот.
     Он замолчал и уткнулся в несущийся за окном пейзаж.
- Что за бизнес-то? – не унимался Игорь.
     Кудовчин понимал, что  объяснить напрямую Игорю произошедшее смысла не имеет; в лучшем случае не поймёт… или испугается и высадит… и ищи потом ту Оксану; а через неё хоть что-то можно выяснить… Наверное… а может быть даже и до Шляпы добраться; ведь он-то уж точно в курсе того, что произошло, и наверняка знает как исправить ситуацию… Если конечно заинтересован в её исправлении… А если – нет.?.. Ему очень хотелось, чтобы продолжалась работа над исследованием… А я?.. Взял и умер… Стоп!
     Простая до ювелирности догадка пришла Кудовчину в голову, и от неожиданности он посмотрел на Игоря так, словно именно тот был Шляпой, и значит виновником всего случившегося.
- Ты чего, Ром?.. Если это большой секрет, то ладно уж, не говори; волком только не смотри.
- Нет-нет, всё нормально, - ботаник встряхнулся и чётко осознал, в каком виде он сейчас может Игорю рассказать о том, что произошло.
- Видишь ли, Игорь, - начал он, подбирая слова. – Мы с этим дедом работаем над одним проектом, который финансирует очень вредный дядька… Если в общих чертах, то это вроде того… - Кудовчин замялся.. – омоложение организма с отработкой старых реалий при наличии новых.. в общем..
- Чего? – вытаращился Игорь не на дорогу. – Слушай, Ром, не говори как покойный ботаник, говори проще.
     Кудовчин понял, что начал не с того.
- Короче, - нашёлся он тут же. – Это – работа по омоложению организма. Тотальному омоложению… И начал эту работу, а точнее, был одним из участников эксперимента, как раз покойный ботаник.
- И в результате он умер? – Игорь на несколько мгновений даже забыл про дорогу.
- В том-то и дело…
- Ну и?.
   Кудовчин подобрался, и очертя голову кинулся сочинять на ходу:
- Он не выдержал испытания омоложением.
- Ага, - кивнул Игорь и выправил машину, вылезшую было на встречную. – Молодость пошла Ильичу не впрок… Задымилась шишка, да не вынесло сердчишко…
- Да!.. И получается…
- Что член стоит, а голова качается… И твой компаньон-дедушка собирается  последовать его примеру?!.. Так что ли, Ром?
- Не совсем.. С дедушкой уже всё получилось. Он внутри молодой… Очень молодой, а снаружи – дед.
- Ром, ты гонишь… Не хочешь рассказывать о ваших делах, так лучше молчи… Ахинею-то зачем нести?.
- Это – не ахинея, Игорь.. Если ты обратил внимание, я сказал, что покойный ботаник был одним из участников эксперимента… И твоя бывшая жена тоже принимала участие в этом эксперименте…
- Та-ак… Говори дальше, - Игорь заметно крепче сжал баранку и уставился на дорогу.
- Собственно, говорить пока особенно нечего… Необходимо увидеть Оксану, и действительно выяснить, что она помнит. Дедушке же Тимофея Свиридова это не менее интересно, поскольку с ним эксперимент удался пока лишь частично, и как обстоит дело с классным руководителем его погибшего внука в таком разрезе, он считает важным. И не ты и не я запретить ему считать так  не можем.
- А деньги-то такие откуда у этого деда?
- Деньги?.. – Кудовчин на мгновение задумался. – Деньги эти как раз на эксперимент и выделялись…
- Значит, Оксане они тоже причитаются? – Игорь подозрительно глянул на спутника.
     Кудовчин засмеялся:
- Лишь отчасти… Выделенными средствами распоряжаюсь не я, если ты обратил внимание. Ксюша же приняла участие не совсем на добровольных началах…
- Ксюша!?.. У тебя с ней, всё-таки, что-то было.
    Кудовчин понял, что заврался окончательно. Назвать Оксану именем, которым он привык её называть в бытность ботаником, было непростительной оплошностью. Надо было как-то по убедительнее разрядить обстановку, и он решил свалить всё  на мертвого ботаника.
- Игорь, - начал он почти с раздражением. – У меня с твоей женой ничего не было. Ксюшей я её назвал потому,  что так её  называл Кузьма Ильич, если помнишь. За время эксперимента я с ним достаточно плотно общался и Оксану называл как и он лишь чтобы подшутить над твоей женой. Вошло в привычку, вот и оговорился. Деньги были выделены человеком, спонсировавшим проект. Часть их предназначалась Кудовчину с Оксаной, а часть Андрею Тимофеевичу и мне…
     Кудовчин почувствовал, что сам буквально охреневает от того, что говорит, и тем не менее, выдохнув, храбро продолжил:
- Ботаник с дедом должны были по результатам эксперимента распределить деньги; ботаник должен был выделить Оксане её долю, а дед мою… Как старшие… Так решил инвестор… Но эксперимент зашёл в тупик, а Кудовчин вообще умер, и где теперь деньги, которые были у него, не известно… Может быть, он их успел Оксане передать, - нагло предположил ботаник и вызывающе глянул на Игоря.
     Тот молча смотрел на дорогу, вцепившись в баранку.
- Вот, собственно, и всё пока, - закончил свою сагу Ильич.
- Как зовут этого инвестора?
   Кудовчин хотел было пожать плечами, но вовремя передумал:
- Я называл его Шляпой.
- То есть?
- То есть просто Шляпой… Мы с ним так договорились… Он не называл своего имени.
- Ты хочешь сказать, что вас втянули в сомнительное дело, а вы даже имени человека, который это предложил, не узнали?
- Втянули Кудовчина… ботаника, - Кузьма Ильич понял, что врать придётся продолжить, - он – ботаник втянул в это Оксану-Ксюшу, жену твою, бывшую, а я полез в это дело из-за неё… Мне всё равно было как кого зовут; не бросать же было одинокую девушку одну со старым выжившем из ума хрычом!?
- Тогда почему ты её не искал, когда она исчезла?.. Ты же не мог не знать, что она пропала?
- Я искал, - ботаник с облегчением выдохнул, - но, в городе… я же не езжу туда-сюда по этой дороге… пирожки есть… По твоему я должен был обратиться в милицию?.. На основании чего?.. Морги я все перерыл… Может быть она укатила куда-нибудь… с каким-нибудь хахалем… Женщина она свободная, да ещё и при деньгах, не исключено…  Кудовчин-то умер, а денежки тю-тю… Может быть это она его до смерти довела?.. – ботаник начал заводиться, - стриптиз показала, он и крякнул, а она банкноты хвать и в бега… Торгует вон пирожками для отвода глаз, а у самой вилла в Крыму… Конечно же она тебя не узнала! На хрен ты ей нужен!? Дальнобойщик!..
     Игорь вытаращил глаза на приятеля и забыл про дорогу.
- Ты чего несешь, Рома! – заорал он.
     Снаружи раздался визг тормозов, и прямо за лобовым стеклом возникла крыша джипа, вклинившегося между машиной Игоря и идущей впереди фурой; слишком внезапно джипу пришлось уходить со встречной полосы; слишком внезапно;  и для водителя джипа, и для Игоря. Раздался железный стук, внедорожник солидно вильнул задом, выскочил на обочину и нырнул в кювет, спрятавшись там почти целиком. Игорь включил аварийку, сбавил ход и остановился.
- Ну вот и приехали, - спокойно произнёс он.
    Кузьма Ильич откинулся на сидении и провел ладонью по лицу, словно дурман сгоняя.
    Внедорожник торчал в канаве, всем своим видом показывая, что до дороги ему нет никакого дела, по определению; двигатель не работал, и никто не торопился выйти наружу.
    Кудовчин с Игорем  приблизились к онемевшей машине и в нерешительности переглянулись. Водительская дверь открылась, и из неё выбрался рослый толстяк. Он открыл заднюю дверь и взял на руки мальчишку лет пяти, дрыгающего ногами и пытающегося вырваться.
- Папа, папа! Отпусти! – без слёз и даже весело орал мальчуган, - папа, что это было!?
- Это ДТП, Тёма, ДТП, - проговорил толстяк, отпустил сына и полез на заднее сидение освобождать из ремней безопасности кого-то ещё.
   Мальчуган уставился на Кудовчина с Игорем и стал внимательно их разглядывать. Молча и наклоняя голову то к одному, то к другому плечу, словно прикидывая кого из них избить первым.
     Хозяин джипа извлёк наконец-то с заднего сидения миниатюрную женщину, волосы которой были выкрашены в какой-то невероятный цвет.
     Отбившись от рук мужчины, женщина повернула за голову мальчишку к себе лицом, что-то ему сказала и набросилась на толстяка едва не матерясь:
- Ты как не умел ездить, мм….
- Мама, - подал голос мальчишка, указывая рукой на Кудовчина с Игорем.
   Отец семейства посмотрел в их сторону, и не удостоив супругу ответом, стал выбираться из кювета.
- Вы зачем меня в канаву уронили? – беззлобно и даже весело спросил он приятелей.   
 
 
 
                                            Эпизод 47
 
 
                                                                          «Огонь»
                                                                          Из пистолета Макарыча.
 
 
 
 
 
   - Вы… Нестор Иванович, я нахожу, совсем охренели от своих экспериментов.
   - Вы,  Кузьма Ильич,  говорите со мной так, словно мне нужны ваши вещи или я собираюсь жениться на ваших дочерях..
- У меня нет дочерей.
- Это дело наживное.. и мне кажется, что этот тон лучше придержать для домочадцев, а не  для нынешней беседы.
- У меня нет домочадцев..
- Может быть, это пока нет? Откуда вы знаете, что с вами ещё  произойдет?.. И разве то, что уже случилось, входило в ваши планы?
  Собеседник  Кудовчина  открыл дверцу автомобиля.
- Смотрите! – сказал он, усаживаясь на водительское кресло, - нажимаем кнопку, и начинается дискотека.
   Он ткнул пальцем в панель, и заиграла музыка. В стенах гаража она зазвучала гулко и глубоко, словно  взвиваясь, как дым куда-то в высоченный потолок и соскальзывая обратно по неокрашенным кирпичным стенам.
- Два чейнджера на четырнадцать дисков каждый.. Произвольно выбираемая компьютером мелодия с любого  включается в непредсказуемой последовательности, и, всё равно, получается музыка.
   Нестор  Иванович встал и поглядел на Кудовчина тем взглядом, каким ботаник сам сматривал на бестолковых школьников.
- Я согласен с вами, Кузьма Ильич, в одном.. мы ничего не смыслим в последовательностях… и бедолага Езерский тому пример.
- Это каким же образом? И с чего это вдруг он – бедолага? Он, по моему, не плохо устроился..?
- Я имею в виду незнание последовательности событий и действий Езерского в том числе; хотя он был под контролем как никто другой... Ну да хрен с ним, с Езерским. Моё обещание относительно него остаётся в силе. Расскажите лучше как умер мой приятель?
- Кто? – не понял Кудовчин.
- Дед вашего ученика.
- Он был вашим приятелем!? – удивился  ботаник.
- Да, Кузьма Ильич, он был, действительно моим приятелем. Старым, но добрым…
   Нестор Иваныч помолчал, и с какой-то совсем неожиданной для Кудовчина грустью, не то что в голосе, а будто бы во всём облике, сказал:
- Мы провели с ним замечательные часы.. Неужели вы думаете, что эту биомассу, кто бы её побрал, можно было как-то иначе испробовать?.. Это, действительно, был риск… Для нас обоих… Её же нельзя пропиарить и разрекламировать… Это же – оружие… Орудие эволюции, выстрелившее непредсказуемо… для всех..
- Однако, этот риск не плохо оплачивался? Не так ли?
- Вы имеете в виду звонкую монету?
- Да уж какая там монета? Хрустящие пачки банковских билетов… Целый бидон… Ваш клеврет Синопец рассчитался со стариком вполне реальными дензнаками… Возможно, он чего-то не доплатил?
     Нестор Иваныч взглянул на Кудовчина и усмехнулся…Уже совсем не грустно, а как-то снисходительно..
- Синопец – это я, - сказал он. Потом протянул руку в салон машины и выключил музыку.
-  Вот как!? –  на этот раз Кудовчин даже не удивился.
- А что!? По вашему, я должен был ему представиться Шляпой, или, например, Инженером, как пациентам в санатории?..
- А почему не по имени-отчеству?
- Он никак не мог его запомнить, а может быть, не хотел, и всего-то… А приятелями мы уже стали, и о многом договорились… Для него, как энкавэдэшника, прозвище запоминалось лучше… Я просто не сразу сообразил… Так как он, всё-таки, умер?
- Так как, всё-таки, насчет звонкой монеты? Или хрустящих купюр?. Как уж угодно..?., Вы для меня оба – мудаки… Если откровенно.
- А-а.. Вам всё мерещится, что я вам уши напомаживаю?.. деньги?.. Ну да, деньги…
   Нестор  Иваныч двинулся вкруг автомобиля и остановился у багажника.
- Деньги, Кузьма Ильич, это – сила.. Сила, которую, к сожалению, нельзя скидывать со счетов… Эдакий регулятор давления… Как в тормозах у авто… Слишком уж они влиятельны… Особенно для психик человеческих.. Я Тимофеича спрашивал, когда речь о них зашла…
- А как о них речь зашла? – не скрывая сарказма, спросил ботаник.
- Да я её и завел, - спокойно хмыкнул  Нестор  Иваныч, - собственно, как и с вами… если вспомните…. То есть средств для осуществления дела достаточно, но, если кажется, что необходимо что-то сверху, то это нужно озвучить. Я действительно, Кузьма Ильич, был предельно откровенен с дедом… Он измерил дело деньгами, я спросил его, чем он мерит деньги? Он сказал, что сколько войдет в молочный  бидон, столько и будет достаточно…
- В молочный бидон? – переспросил ботаник.
- Ну да!.. В молочный бидон. Я именно так его и понял.  А когда он увидел его набитый деньгами, то сказал, что этого слишком много; что бидон может быть и поменьше… Тогда я попросил его точно указать ёмкость… или показать бидон… а он сказал, что бидон этот сейчас занят молоком, но ёмкость он позже обозначит..
- И как? Обозначил?
- Ну да. Назвал наименование купюр и количество их пачек.. Я их всех ему и вручил… Так как он, всё-таки, отчалил?.. Кузьма Ильич?..
    Кудовчин смотрел в глаза собеседника и понимал, что Тимка, Игорь с женой, да и сам он, прямо сейчас, в эту минуту, не просто не существует в сознании  Нестора Иваныча, шляпы-синопца, или как там его ещё; они совершенно материально, независимо от того, живы или нет, отсутствуют, не живут, и возникнут лишь тогда, когда он расскажет правду о том, как погиб отставной энкавэдэшник.
- Он умер просто, - просто сказал Кудовчин.
- Просто? Вам доводилось умирать, Кузьма Ильич?.. То, что тело ваше закончилось, не в счёт.
   Нестор Иваныч нажал кнопку на крышке багажника, и она плавно открылась.
    Кузьма Ильич уставился в багажник и почувствовал, что перестает адекватно воспринимать действительность.
    Вся ёмкость задницы седана была заполнена паралепипедами состоящими из банкнот, от пейзажей на которых у ботаника зарябило в глазах; портреты и надписи, сооружения и памятники просто лежали рассортировано, туго стиснуто и необозримо.
- Ну вот вам и деньги, господин естественник, - произнес Нестор  Иваныч таким тоном, словно он был экскурсовод в краеведческом музее где-нибудь в заполярье и демонстрировал залетному зеваке чучело белого медведя.
- Хорошо, что не пингвин, - проговорил Кудовчин.
- Ну да! – согласился Нестор  Иваныч, - это лучше пингвина, … если вы не пингвиниха, … так как он, всё-таки, ушёл?
- Машина взорвалась рядом… Езерский --  хороший естествоиспытатель; готовил нам это всем троим.
- Он что-нибудь сказал?.. напоследок..?
- Езерский-то?
- Нет..!.
- Сказал, что уже не больно, и врачи не нужны… Тимофей пытался его разговорить…
- Не больно.., - повторил Нестор  Иваныч, нагнулся, и протянув руку в багажник, откинул в сторону несколько пачек банкнот. Выудив из-под них сложенные стопкой пластиковые стаканы, он снизу вверх глянул на Кудовчина
   Только сейчас Кузьма Ильич обратил внимание на внутреннюю часть крышки багажника; на ней в ряд были закреплены бутылки, одна из которых была почата. Нестор  Иваныч  отвинтил пробку на горлышке рядом, и качнув крышку, плеснул в стакан янтарной жидкости. Поставив стакан на крышу машины, он повторил процедуру, и протянув напиток ботанику, осведомился:
- Надеюсь, перед визитом сюда вы ничем не кололись?
     Кудовчин, взяв пластиковую ёмкость в пальцы, усмехнулся.
- Выпьем кА за любителя синопской несинопского напитка, - сказал Нестор  Иваныч и осушил стакан. Смял его и бросил в багажник.
     Кузьма Ильич сделал так же.
- Знаете, господин естественник, почему ему было не больно? – Нестор  Иваныч навинтил пробку на место и захлопнул багажник.
- Почему?
- Потому что когда перед тобой складывается мозаика происходящего… До мельчайших деталей. До тех, которые никогда, казалось бы, не могли быть значимыми, места для боли в этой мозаике не остается… Оно там не предусмотрено.. физиологически… по согласованию, то есть..… Объяснять же это даже внуку времени тоже не остается… Даже если очень хочется… Потому что время, Кузьма Ильич, штука жёсткая, хотя и очень тонкая и очень прозрачная…
- Вы-то откуда знаете, что он чувствовал?
- Вы, Кузьма Ильич, не в том направлении любопытство прикладываете.., - Нестор  Иваныч осёкся, словно боясь обидеть ботаника нравоучительным тоном, - извините, господин естественник, просто мне показалось, что для вас важнее не то, что и откуда известно мне, а то, как и что делать вам.
- Угу, - буркнул Кудовчин, - мне, по видимому как минимум, надо жить… Вместе со всем этим… даже не знаю, как это назвать.
- Да со всей этой жизнью, Кузьма Ильич. Жизнь жить. Как это ещё назвать?.. Жить и работать… Себе же во благо..
- Ну, вы, просто, как с кафедры вещаете… или с амвона.. Жизнь, говорите? А что она такое? По вашему?.. Для меня? Теперь?... или, хотя бы,  для вас?
- Да вы, батенька, свирепец!.. – Нестор  Иваныч снова открыл багажник, - жизнь штука длинная.. как игра.. это смерть – сплошное расстройство.. длится долго, да заканчивается быстро..
     Выдернув из обоймы бутылку, непочатую, он протянул её ботанику со словами:
- Вскройте кА теперь вы, Кузьма Ильич.
   Кудовчин сдёрнул пробку и в нерешительности глянул в багажник в поисках стаканчиков. Его собеседник аккуратно взял у него из рук бутылку и слегка затянулся из горлышка.
- Вот этот будет получше,  Кузьма Ильич. Попробуйте, - он вернул бутылку обратно.
  Кудовчин повторил упражнение и ощутил, что этот напиток, действительно, не хуже.
- Вы не боитесь? – спросил он и поставил бутылку на машину.
- Чего?
- Того, что по вашей воле столько людей погибло.?.
- Да кто этого вообще когда-нибудь боялся? Кузьма Ильич? Да и людей-то сколько? Вы их считали?
     Кузьме Ильичу вдруг захотелось обратно; из спортсменов в ботаники. Он закрутил головой до хруста в позвонках как пьяный, хотя был трезвее себя преподающего когда-то уроки естествознания.
- Это вы боитесь, Кузьма Ильич. И сами не знаете чего, - Нестор  Иваныч взял с машины бутылку и освободил горлышко от пробки, - хотя, как учёный-естественник вы не имеете права испытывать страх, - он с бульканьем отхлебнул из горлышка, - страх, однако, имеет право испытывать вас… Но это не отменяет бесстрашия… Вам нужно просто вернуться в город к своему приятелю и послушать, что скажет он.
- Игорь?
- Ну да.
- Он в курсе всех ваших дел?
- Ни в коем случае. Только лишь в том объёме, в котором это его касается.
- То есть, он, всё таки, с вами.
- Это я с ним.. Собственно, как и с вами, - Нестор  Иваныч закрыл бутылку и убрал её в багажник.
- Денег, если хотите, я вам не предлагаю, у вас их и так достаточно.. А от своей работы вы никуда не денетесь, господин естественник, даже если бы я захотел помочь вам от неё улизнуть.
 
 
 
                                           Эпизод 48
 
                                                                «… и слушая притихший ветер
                                                                       И ноги вытянув, сидишь
                                                                   И чувствуешь, как всё на свете
                                                                      Всегда твоё и только лишь
                                                                   Земля и Солнце друг за друга
                                                                      Пытаясь прятаться, бредут,
                                                                        А ты от севера до юга
                                                                              Сидишь на них,
                                                                                 И точка тут.» 
 
                                                                         Из цитат Мацууры для Йети.
 
     Обратно Кудовчин возвращался поездом. Созвонившись с Игорем, он успокоил его относительно груза, зависшего в Ступино. Мол, клиент не в обиде; всё  понимает; и коль случилось ДТП, то главное – что всё обошлось без жертв. Это Кудовчин добавил уже от себя.
    Он сидел в кресле, закрыв глаза, чтобы не видеть; ни людей --  рядом и напротив с телевизором над головами; ни тех, кто мелькал за стеклянною дверью в проходе. Вагон покачивался, но не убаюкивал. Сон к ботанику не шёл… А та работа-работа-то, а та работа-работа-та, - глухо звучало пространство колесами о рельсы.
 
 
 
                                                Эпизод 49
 
                                                               
                                                                    «Леченье чаем зашло в тупик.»
 
                                                                                        Из консилиума.
 
 
 
     Встретиться договорились на Московском вокзале, а время встречи договорились растянуть; мало ли что; понедельник со вторником с восьми до двенадцати. Ботаник позвонил Свиридову и вкратце рассказал о результатах поиска Оксаны. Тимка внимательно слушал, а потом спросил:
- А мне, Кузьма Ильич, можно будет поселиться в этом санатории?
- Зачем? – не понял Кудовчин, - оставайся пока дома, занимайся семейными делами. Я буду держать тебя в курсе дел, не беспокойся.
      Поезд нёс Кудовчина домой, где его ждал старый приятель, уже, по видимому,  решивший проблемы с владельцем сбитого с дороги джипа. Кудовчин вспомнил, как оживился толстяк у кювета, когда узнал, что имеет дело с безработным  учителем физкультуры. Предложил работу в качестве воспитателя своих детей. Кузьма Ильич пообещал дать ответ после возвращения из Ступино.
     Теперь же Кудовчину стало очевидно, что с ответом придётся повременить. Инструкции, данные ему Шляпой, на время исключали любую воспитательную работу; при этом Шляпа; тоже мне – Нестор Иваныч, раздраженно подумал ботаник; при расставании сообщил, что оставшуюся часть инструктажа проведёт Игорь,  встречу  с  которым лучше не оттягивать. Это слегка разозлило Кудовчина;  в том числе и на Игоря;  и именно поэтому он решил встретиться с ним не сразу по возвращению.
   Он заехал домой и весь понедельник, не отвечая ни на чьи телефонные звонки, провел в приготовлении к визиту в санаторий, где ему предстояло жить  неизвестно какое время. Там, как пообещал  Шляпа, он получит ответы на все интересующие его вопросы. Кудовчин выспался, побрился, сходил в баню, на обратном пути прошвырнулся по магазинам, чтобы обновить гардероб и вернулся домой. Переоделся и снова вышел; на этот раз  в поисках ближайшего ресторана. Он уже и забыл, когда в последний раз бывал в таком заведении. Поужинав и сняв девушку, он привёл её в квартиру Никитина, показал, где находится душ и поставил кипятиться чайник.
   Чай, однако, не понадобился; и так долго, что чайник успел остыть. Все-таки есть что-то завораживающее, думал Кудовчин, в этой внезапной и взаимной бесцеремонности между мужчиной и женщиной. Наверно, именно в такие моменты особенно остро ощущается наличие хватательного рефлекса у мужчины. Измотанный прикосновениями, он выпроводил под утро неожиданную подругу, щедро её одарив и взяв телефонный номер. Будь у него в промежности эскимо, думал он, глядя как она входит в лифт, от него бы наверняка осталась только палочка...
  - Ты где пропадал целые сутки!? – набросился на него Игорь, когда они встретились.. – Ну и видок у тебя, Рома.. Что-то случилось?
 - Ничего не случилось. Всё нормально..
   Интересно, насколько он заодно со Шляпой? – думал Кудовчин, усаживаясь за столик в привокзальном кафе.. А если он не знает, что человек, о котором я ему рассказывал, и его ступинский заказчик – одно и то же лицо.. И стоит ли ему об этом говорить?.. Пожалуй –нет. Если они в сговоре, и за рулем Игорь просто валял ваньку, прикидываясь несведущим, то говорить ему об этом смысла не имеет.. А если он действительно ничего не знает, то.. с этим рассказом тем более имеет смысл повременить..
- Что тебе известно о твоем заказчике из Ступина? – спросил ботаник как можно спокойнее.
- Нормальный заказчик, - пожал плечами Игорь. – Платит вовремя… поэтому и попросил тебя навестить его и успокоить.. Не хочется подводить его.. Ты вернул ему деньги за доставку?
- Нет. Он сказал, что подождёт.
- Вот человек! Всегда идёт навстречу… А ты говоришь: позвони, да и ладно.. Спасибо тебе, Ром. Ты меня реально выручил..
- А он тебе  хорошо платит.
- Нормально… никогда не скупится..
- А что ты для него возишь?
- Да разное… Обычно оборудование какое-то… Фармацевтическое или медицинское… Я в этом не разбирался; оно, как правило, запечатано в ящики.
- Угу.. – буркнул Кудовчин в раздумье. – Он сказал, что у тебя есть важная информация для нас обоих.
- Да.. – Игорь замялся, - не знаю, насколько она важна для тебя, но для меня это действительно важно.. и..
- Да ты не тяни. Говори.
- Мне понадобится твоя помощь, - Игорь испытующе глянул на приятеля.
- Помощь в чём? В переезде в санаторий?
- Не совсем. Я с Иванычем советовался насчет Оксаны. Он устроил её в санаторий.. Да так быстро, Ром, что я даже удивился; вот у человека связи!..Я в этот санаторий пару-тройку раз возил от Иваныча ящики… Ну, не суть…  У Иваныча в этом санатории работает знакомая; некая Елена Сергеевна. Она, по его словам, хороший психотерапевт и сможет помочь вернуть Оксане память, только…
- Что только?
- Необходимо, чтобы рядом присутствовали люди из её прежнего окружения. Я уже договорился с одной из математичек в школе и с Оксаниной подругой детства, они, правда, давно не виделись. Оксана когда-то рассказывала мне о ней; сейчас эта деваха преуспевающий финансист, а в детстве с Оксанкой не разлей вода были; Оксана ей во всем подражала, она старше Оксаны года на два-три, не помню.. Но, не суть.. Я хотел бы и тебя попросить пожить в санатории, чтобы рядом быть… Ты как? Сможешь?..
-  Наверное конечно, - усмехнулся Кудовчин.
- Вот и замечательно. Спасибо, Ром.. Ты же всё равно сейчас пока безработный,  а  этот толстяк  со своим предложением согласился подождать..
- Ты и с ним договорился?
- Ну да… Слушай, Ром. Давай с санаторием этим  не будем затягивать. Деда этого твоего прихватим тоже. Пусть отдохнет старик.
- Нет, - Кудовчин отрицательно замотал головой. – Деду сейчас не до отдыха..
- Ну, не до отдыха, так не до отдыха, - быстро согласился Игорь. – Ты когда будешь готов ехать?
- Прямо сейчас, - хлопнув по дорожной сумке, ответил ботаник.
- Вот настоящий спортсмен! – Игорь поглядел на свою сумку, - ну так поехали?
- Поехали.
- У меня машина рядом.
- Ты собираешься ехать туда на грузовике?
- А почему нет? Место знакомое. Где машину поставить есть. Я созвонился с этой Еленой Сергеевной; она не против. К тому же если придётся выдвигаться по заказу Иваныча, машина под рукой.
 
 
 
 
                                               Эпизод 50
 
                                                                   «Очень твердый, очень толстый,
                                                                               Очень длинный и кривой
                                                                        Он к девчонкам ходит в гости
                                                                                       И меня ведёт с собой,
                                                                            Он мгновенно, как военный,
                                                                                     Строится, могуч и лих,
                                                                                 И глядит проникновенно
                                                                                  В губы, когда видит их.»
 
 
                                                                           Из отгаданных загадок Йети.
 
 
 
 
    Они приехали к санаторию на окраине, и Игорь запарковал машину. Вошли в вестибюль, где  турникет и охранник в будке изображали покой и умиротворение.
   Кудовчин присел на диванчик, а Игорь, недолго о чем-то поговорив с охранником, присоединился к нему со словами:
- Нас ждут… Никогда не думал, что однажды придётся здесь поселиться..
- А что? Плохое место? – спросил Кудовчин.
- Специфическое… Обитатели здесь слегка… как бы это точнее сказать…, Игорь зажестикулировал пальцами..
- Чтобы было понятно спортсмену? – усмехнулся ботаник.
- Нн-ну…, Ром, они тут слегка девиативны.
- Это как?
- Понимаешь, я наведывался сюда с грузами от Иваныча и с некоторыми сталкивался. Очень, я тебе скажу, своеобразные люди…
- А что ты отсюда увозил?
  Игорь задумчиво поглядел на приятеля и снова сделал движение пальцами, но теперь уже вместе с ладонями:
- Ничего.
- Совсем ничего?
- Совсем.
- Угу.
- Не думаю, что у Иваныча мало перевозчиков… Вывозят, наверное, другие.
  Охранник у турникета выскользнул из будки навстречу человеку, спускавшемуся по лестнице.
  Спускающийся человек остановился и кивнул охраннику в сторону Игоря с Кудовчиным. Охранник качнул головой и повернулся к приятелям:
- Молодые люди, проходите.
  Поднявшись по лестнице с молчаливым сопровождающим, Игорь с Кудовчиным прошли по коридору и, остановившись в рекреации с окнами наружу, увидели женщину. Она шла навстречу им. И завораживала этой ходьбой, а когда остановилась прямо перед ними, то поздоровалась и спросила:
- Вы геи?
  Кудовчин напрягся и поглядел на Игоря.
- Нет. С чего вы взяли? – пришёл в себя тот.
- Точно? – невозмутимо спросила женщина.
- Да сама ты … гей ев..на! – возмутился ботаник неожиданно для самого себя.
   Это было точно не возмущение прежнего ботаника, это было недовольство двоеборца. Кудовчина аж передернуло от этого ощущения.
-  Можете меня так называть, когда  захотите, - женщина улыбнулась на ходу, -  Елена имя, Сергеевна – отчество. Так меня зовут, и вашей сексуальной ориентацией я заинтересовалась исключительно потому, что необходимо определиться с количеством комнат.
  Она повернулась к сопровождающему и добавила:
-  Витенька, ты можешь нас оставить.
- Чего? – переспросил мужчина,  встреченный охранником на спуске с лестницы.
- Он плохо слышит, - женщина повернула себя к приятелям. – Витенька, ты свободен,- она сделала красноречивый жест руками.
- Ага, - сказал сопровождающий, кивнул и двинулся прочь.
- Во-первых, молодые люди, на время вашего присутствия здесь забудьте ваши имена. И второе: вы будете жить в одном номере, или вам понадобятся отдельные?
- Разные! – одновременно ответили Игорь с ботаником.
- Замечательно, - сказала женщина. – Кажется, именно с вами мы говорили по телефону? – обратилась она к Игорю. – втемяшьте вашему приятелю в голову, что имена здесь существуют только у обслуживающего персонала, а все остальные называются по профессиональному признаку.
  Елена Сергеевна поглядела поочередно на парней и добавила:
- Поэтому вы – Историк, а ваш друг – Спортсмен. И никаких имен. Те, кто с именами будут представлены вам отдельно. Кроме вас, Учительницы с Бухгалтером и нашей новой подопечной вам предстоит контачить с Учёным. Непосредственного отношения к вашей супруге он не имеет, однако будет проходить курс в нашей группе. Вечером вы все будете представлены друг другу. Идёмте, я покажу вам ваши комнаты.
   И Елена Сергеевна двинулась по коридору, изящно и притягательно.
- Вечером во время общего знакомства, - говорила она по пути, - нам предстоит играть в покер. Вы знакомы с правилами?
- В общих чертах, - ответил Игорь. – Как-то пару раз в гостях у Нестора Иваныча…
- Про Нестора Ивановича тоже забудьте, - перебила Елена Сергеевна. – Правила игры вы освежите сегодня же, а пока можете развлечься постановкой нашего драмкружка. Через несколько минут в актовом зале силами наших постояльцев будет продемонстрирована миниатюрная пьеса, можете посмотреть, это вас развлечёт…
- Прошу прощения, Елена Сергеевна, - подал голос Игорь чуть ли не возмущённо, - не совсем ясно, что значит забыть про Нестора Иваныча?
- Это значит;  по прежнему;  что об именах необходимо забыть. Пока вы здесь,  Нестор Иванович для вас, впрочем, как и для всех остальных, -  Бурбон. И именно так к нему необходимо обращаться, когда он будет участвовать в наших мероприятиях.
   Кудовчин хмыкнул, а Игорь пожал плечами.
- Это имя отражает профпризнаки  Нестора Иваныча? – усмехнулся ботаник.
- Ну вот мы и пришли, - произнесла Елена Сергеевна, остановившись в тупике, где на дверях комнат красовались номера, приделанные явно кем-то плевавшим на математические последовательности.
-   Какие странные номера, - проговорил  Игорь.
- Просто запомните номер вашей комнаты и не забивайте голову последовательностью цифр; эти -  две ваши; какая из них - чья, определитесь, пожалуйста, сами. Ключи в замках изнутри. Всех благ, молодые люди,  - сказала Елена Сергеевна и удалилась.
- Ну что? – спросил Игорь Кудовчина, - как разместимся?
- А тебе не все равно?
- Мне по барабану.
  И приятели разошлись по номерам.
  Кинув сумку на кровать, Кузьма Ильич вышел, оглядел притихший коридор и направился на поиски актового зала. Не успел он сделать и нескольких шагов, как к нему присоединился Игорь.
- Ну, что? Приобщимся к местному искусству? Я знаю, где этот зал для актов, - произнес он, поравнявшись с ботаником.
- Ну,  так показывай, - ответил тот.
 
 
 
 
 
 
 
                                             Эпизод 51
 
 
                                «Почему бы, почему бы двум весёлым джентельменам
                                                                   Не поехать в Санкт-Франциско?»
 
                                                 Из дорожной песенки японского дворянина.
 
 
 
   Место, куда Историк привёл Спортсмена, было небольшим залом со сценой и рядами кресел напротив. На некоторых креслах сидели люди. Их было не много. Приятели, устроившись рядышком возле прохода, отметили, что зрителей, пожалуй, даже меньше, чем не много.
- Какое странное место, - шутливым тоном протянул Игорь.
- Почему?
- Потому что остальные места такие уж очень не странные, - тихо хохотнул дальнобойщик и историк и полез в карман. – Пойду кА я кА покурю кА… Сигареты забыл… мать их..
  Он шёпотом выругался  и  уставился  на  сцену,  занавес  на  которой пришёл  в  движение. 
  Звук музыки с монотонным шумом неясного происхождения повис в помещении, и лампы начали гаснуть.
    Поднялся занавес, за которым оказался ещё один.
    Монотонный шум  усилился,  почти заглушая звук музыки; и в нижней части открывшегося занавеса обозначилась выпуклость,  плавно перемещающаяся от центра влево.
    Второй занавес начал  ползти вслед за выпуклостью влево же, цепляясь за неё;  сцена открылась и продемонстрировала нечто похожее на холл с претензией на вестибюль маленькой гостиницы, а выпуклость оказалась попой  женщины, водящей пылесосом под столом, за которым сидел мужчина. Мужчина читал газету, отхлебывая из пивной банки. Из радиоприемника на столе  перед ним звучала музыка. Мужчина, казалось, был, как минимум на двадцать лет старше женщины. Приятели глядели на сцену и именно в то место, где женщина с пылесосом в короткой юбке и фартуке пыталась дотянуться щёткой до ног мужчины под столом. Как же она была хороша в этом изгибистом порыве. Мужчина, почувствовав приближение пылесоса, приподнял ноги и положил газету. Женщина нагнулась ещё сильнее, и её стан стал виден не только публике. Мужчина опустил ступни, прижав щётку пылесоса к сцене и одновременно сделал  тише радио. Устремив взгляд на великолепие полушарий женщины, пытающейся определить, за что зацепилась щётка и от того нагнувшейся ещё больше, мужчина окликнул её:
-- Дорогая… Дорогая..
  Женщина выключила пылесос, на мгновение прислушалась к звукам и распрямилась. Жужжащий звук прекратился, и за ним оказался шум дождя.
  Приятели только сейчас заметили перед сценой человека, обставленного аппаратурой, и что-то вкручивающего в агрегат перед собой.
 -- Дорогая, - мужчина на сцене видимо тоже получал удовольствие от созерцания партнерши, -  гости уже давно разъехались. Можно одеться и по приличнее…
    В глубине сцены со звоном колокольчика открылась дверь, и вошел мужчина в мокрых плаще и шляпе: 
 -- Хороший город, из такси  сухим не уйдёшь, - произнёс он, отряхиваясь.
   Мужчина за столом, повернув голову к вошедшему, сложил газету, выключил радио вместе с дождём и поднялся со стула.
 -- Добро пожаловать, барон, - произнес он, двинувшись в сторону гостя.
 -- Мы знакомы?.. С кем имею честь?..
 -- Нет, это я имею честь приветствовать вас, барон, в нашем городе. Мы очень рады, что вы решили остановиться у нас.
 -- Остановиться я пока не могу, а вот переночевать было бы не плохо, - ответил вошедший, подходя к столу и бросая на него шляпу.
     Он снял плащ, встряхнул его и собрался было перекинуть  через руку, как вдруг женщина, с шумом бросив пылесос, подскочила и поспешно выхватила плащ.
    Сопроводив взглядом её движение с плащом вглубь сцены, гость повернулся к мужчине:
  -- Так, где я вас мог видеть раньше?
  -- Да здесь же, барон. -  ответил тот и бросил вслед женщине: -  Наш лучший номер, дорогая…  моя супруга, господин барон. Ева.
 -- Что-то я не припоминаю, чтобы мне доводилось бывать в гостинице с таким названием.
 -- Мы сменили вывеску в прошлом году, и в прошлом году вы у нас гостили. Как раз во время фармацевтической выставки.
 -- Ах да… да… Странно только, что тогда мне не запомнилась ваша очаровательная супруга.
     Хозяин гостиницы вдруг  печально проговорил:
 -- Мы поженились в этом году.
 -- Ха-ароший город.. Здесь даже женятся…
 -- Что, простите?
 -- Не смотря на такое количество трупов…  Я говорю: в вашем городе много женятся... бррр… много трупов. Пара из них даже обогнали меня.. Все такие неспешные; включая таксистов.
    При этих словах гость  вынул  из кармана мобильный телефон и уставился на него,
   – торопится только дождь… Куда он запропастился?... – Любезный, - обратился он снова к хозяину гостиницы, --  появится мой секретарь; его зовут Ульрих; разместите его в номере подальше от моего…Ко мне должна приехать жена..
     Хозяин гостиницы  заулыбался, а гость, не отрывая взгляда от мобильника, и нажимая на нём кнопки, недовольно  проговорил:
 -- Вы не о том думаете, любезный. Моя жена беременна, и вот-вот должна родить.
     Появилась Ева со словами:
 -- Номер господина барона готов.
 -- Благодарю вас, мадам… Но поселюсь я в нём несколько позже… Где здесь поблизости можно оплатить услуги мобильной связи? Мой секретарь катастрофически не справляется со своими обязанностями.
 -- В полуторе кварталов, господин барон, - ответил хозяин. -  Вам вызвать такси?
 -- Нет. Я пройдусь. Дайте лучше зонт, любезный, -  и взглянув на Еву, барон добавил:
 – Надеюсь – это не займет много времени.
    Он направился к выходу, а муж Евы, выхватив из корзины, стоящей у двери, зонт, протянул его гостю  со словами:
 -- Надеюсь, вы не заблудитесь, господин барон.
     Взяв зонт, гость покинул сцену.
     Хозяин гостиницы, скептически осмотрел  жену и вздохнул.
  -- Я не успела переодеться, дорогой, как опять повалили гости. И вот-вот должен появиться этот секретарь, о котором говорил господин барон. Мне даже на минуту не отлучиться.
     Она направилась к пылесосу, нагнулась за ним; на этот раз к публике лицом,  муж посмотрел на неё долгим  взглядом и подошёл к конторке.
     Кудовчин покосился на Игоря; тот, казалось, забыл о сигаретах и смотрел на сцену. Мысль о том, что Игорь может быть заодно со Шляпой, с этим новоиспеченным Бурбоном, не давала ботанику покоя. Как это проверить? Как убедиться в том, что это правда, если это так? Или в том, что это не так?.. Как убедиться или чем?…
 
 
 
 
                                             Эпизод 52
 
 
                                                               «…особенно сильно, мадемуазель,
                                                                  чувствуешь себя Лао Каоном когда
                                                                                             моешь задницу..»
 
                                        из рассказов  на балу поручика Ржевского о Мифах древней Греции.                                            
 
 
 
 
      На сцене прозвучал колокольчик, и дверь впустила  мужчину в плаще и шляпе таких же, как на бароне, только сухих. Хозяин гостиницы в этот момент уже находился за конторкой,  открыв книгу регистрации посетителей и собираясь сделать в ней запись. Ева на мгновение замерла с пылесосом и медленно поставила  его на пол. Её муж  из-за конторки поглядел с сомнением на вошедшего.
 -- Господин барон совсем недавно вышел…. Ему нужно заплатить за телефон…
     Новый гость вальяжно в повадках и с соответствующим тоном произнёс:
 -- Меня не интересуют бароны… и их телефоны, - загляделся на Еву, вновь нагнувшуюся за пылесосом; и на этот раз лицом к залу. -- Мне, уважаемый,  необходимо… перекусить… - Ева демонстративно скромно пронесла  мимо гостя пылесос, а гость, проводив её взглядом, направился к столу с радиоприёмником,  осматриваясь. - Поспать… в общем, отдохнуть.
   -- Так вы – не господин Ульрих?
   --  Нет. – ответил гость, снимая шляпу и кладя её на стол рядом со шляпой барона: - Нет. Мы – не господин Ульрих. Мы – господин Голотурин Иннокентий Павлович.
 
     Вновь прозвучал  колокольчик, и вошла женщина со словами: - Дорогой, ты распорядился насчёт багажа?
     Гость кивнул на неё хозяину:
   -- А это – моя половина.. Уважаемый, придумайте что-нибудь с нашим грузом.
    Появилась Ева без пылесоса. Хозяин гостиницы попросил её принять багаж четы Голотуриных, на что глава семьи, усаживаясь за стол и разворачивая газету, выдернутую из-под шляпы барона, сообщил:
 -- Там очень большой груз.. -  он выглянул из-за газеты, ловя взглядом Еву,- боюсь, девушке  будет не справиться.
 -- Не беспокойся, дорогая, я сам, - произнес хозяин, покидая конторку. -  Покажи господам их номер.
 -- Дорогая, выбери что-нибудь на свой вкус, - шурша газетой, сказал Голотурин супруге и углубился в чтение.
 
 
                                                    Эпизод 53
 
                                                                                   «нда…»
 
                                                                            Из соображений Голотурина.
 
 
 
     Ева с женой Голотурина удалились, а хозяин, выходя  на улицу  в дверях разминулся с молодым человеком в мокром плаще и без шляпы. Пропуская молодого человека на сцену, хозяин придержал дверь и колокольчик руками. Колокольчик не издал ни звука. Хозяин исчез  за дверью, а Голотурин за столом  углубился  в развернутую перед собой газету, полагая, что остался один. Молодой человек оглядел помещение вместе со зрительным залом, расстегивая плащ и снимая перчатки. Бесшумно подошёл  к конторке, положил на неё перчатки и, выудив из плаща портсигар, движениями барона снял с себя плащ и перекинул его через руку. Всё это проделалось им абсолютно бесшумно. Углублённый  в чтиво Голотурин  как будто и не подозревал  о присутствии нового гостя. Молодой человек так же бесшумно вынул из портсигара тонкую сигару и  повертел её в пальцах, продолжая осматривать помещение. Взгляд его остановился на шляпах, лежащих на столе перед читающим Голотуриным. Молодой человек сунул сигару в рот, не сводя взгляда со шляп, поискал  в кармане спички, нашёл. Попытался прикурить, но спички отсырели, и первые две даже не издали звука при чирке. Отыскав в кармане завалявшуюся или заранее припасенную спичку, молодой человек снова чиркает. Спичка издала звук, но не вспыхнула. Все эти действия молодой человек произвёл, не отрывая глаз от шляп. Голотурин, закрывшийся от него газетой, раздавшийся от спички звук приняв за галюцинацию, и лишь поведя головой и  прислушавшись, продолжил  чтение. Молодой человек положил  спички на конторку, а сигару на портсигар на конторке же, по прежнему не отводя взгляда от шляп. Затем сделал  стремительное движение к столу, схватил шляпу барона и надел её себе на голову. Голотурин быстро положил  газету на стол, уставившись на свою шляпу, и лишь после этого заметил, что он не один.
       Молодой человек, не обращая на него внимания и  поправляя за поля шляпу на голове,  поглядел  в зрительный зал, как в зеркало.
     Со звоном колокольчика открылась дверь, и появился хозяин гостиницы,  донельзя обвешанный дорожной кладью. Голотурин с молодым человеком обернулись к нему.
 - Вы, надо полагать, господин Ульрих? – спросил хозяин, обратившись к молодому человеку.
 - Именно так, - ответил молодой человек, снимая шляпу и бросая плащ на стул. - Именно так. 
   Откуда-то из-за сцены донесся заливистый женский смех.
  Хозяин гостиницы вздохнул и исчез с Голотуринским  скарбом.
 - Это ваша шляпа? – спросил, складывая газету Голотурин.
 - Когда-то она была моей, - ответил молодой человек, небрежно бросив шляпу на стол: - Когда-то она была моей.
 - Нас с вами хотели спутать, - сказал Голотурин, посмотрев на шляпы.
 - Извините, что сделать?
 - Я имею в виду; нас перепутали… то есть, меня приняли за вас.
    Ульрих скептически оглядел  Голотурина:
 -- Разве это возможно?
     На конторке зазвонил телефон. Ульрих словно по привычке сделал несколько быстрых шагов к конторке, затем пошёл медленнее и, совсем уж плавно подойдя к конторке и глядя на звонящий телефон, взял сигару, спички, торжественно чиркнул и закурил. Голотурин с  интересом следил за ним. Телефон замолчал. Ульрих  вернулся к столу, куря и не глядя на Голотурина,  продолжающего откровенно за ним наблюдать, сел на стул,  перевернув  шляпу барона вниз тульей и поставив руку с сигарой локтем на стол таким образом, чтобы пепел нависал прямо над центром шляпы. Из-за широких полей шляпы поза Ульриха выглядела вычурно-вызывающей. Голотурин некоторое время смотрел на него, а затем  вновь развернув газету, погрузился в чтение. Телефон зазвонил снова. На этот раз Ульрих  никак не прореагировал на звонок, а Голотурин опять сложив  газету и посмотрев  на телефон, медленно встал и  направился  к  конторке,  держа газету в руке. Он  поднял трубку,  а Ульрих затянулся дымом, оставаясь в своей комичной позе. Голотурин   приложил трубку к уху и какое-то время слушал собеседника на другом конце провода.
 -- Вы не ошиблись, - произнес  он  наконец…. -- А может Бэтмена?..
    Судя по гримассам на лице, Голотурин, видимо никак не мог понять, что  хочет собеседник.
    Он  отнял  от уха трубку, с сомнением посмотрел  на неё, затем на Ульриха, взвесил  трубку в руке и вновь поднес её к уху..
 -- Ну что вы замолчали? – с усмешкой произнес он  и  снова посмотрел  на Ульриха, не отрывая трубки от уха.  -- Я могу всё рассказать про бэтмена? Все подробности...Просто… Просто нужен…и не просто мужчина…  Я, конечно, не барон, но для дамы могу сделать такое, на что не всякий барон способен…. Аллё?..
   Вдруг оживившись и мельком глянув на Ульриха, который в этот момент затянулся дымом,  по прежнему не меняя позы, Голотурин назидательно заговорил в трубку:
    -- Так вот; если даме действительно нужен мужчина, она может приехать сюда и встретить в моём лице мужчину, способного выполнить любое её даже самое нескромное желание.. Спросить нужно Кешу… Не кешью, а Кешу.. Иннокентия… Могу я узнать имя прелестной дамы?...  Замечательно, Марта. Приезжайте.
    Он положил трубку, с нескрываемой иронией посмотрел  на Ульриха  и громко произнес:
    -- Марта!
    Ульрих уронил пепел в шляпу барона. Голотурин подошёл к столу, бросил  на него газету и сел напротив Ульриха,  в упор на него глядя:
    - На что только не пускаются ночные бабочки, лишь бы… залететь.. к кому-нибудь на огонёк… Молодого человека, если я не ошибаюсь, зовут Ульрих?.. И на эту ночь мы с вами, некоторым образом, соседи… или почти соседи…….  Мы с супругой путешествуем… (и неопределенно поведя рукой в воздухе)……. И если быть откровенным, немного устали друг от друга…
   Ульрих молча одними мимическими мышцами продемонстрировал равнодушное недоумение и стряхнул пепел в шляпу барона.
   -- Полагаете, что хозяину шляпы это придется по вкусу? – кивнув на шляпу, осведомился Голотурин.
   -- Он привык посыпать голову пеплом, - ответил, затягиваясь,  Ульрих.
       Голотурин вдруг посерьезнел:
    -- Видите ли, господин Ульрих, ко мне должна приехать женщина… Это.. буду окончательно откровенным, дама по вывозу.. то есть, по вызову… и мне необходимо с ней уединиться…не надолго. Мне хотелось бы попросить вас об одолжении, которое я готов щедро вознаградить… Очень щедро.. Собственно, только поэтому я с вами настолько откровенен..
   -- Даже так? – Ульрих сменил позу.
      Голотурин вытащил  авторучку, написал  ею что-то  на газете и подвинул  газету собеседнику со словами:
   -- Вряд ли вам сегодня за столь…. Непродолжительное время доведётся столько заработать.
      Ульрих посмотрел в газету, затем на Голотурина, стряхнул  пепел в шляпу, собрался было  бросить туда же сигару, но  передумал  и убрал  её в портсигар. Голотурин с нескрываемым интересом наблюдая за молодым человеком, даже склонил голову набок.
 
     -- Судя по тому, что вы здесь написали, вы говорили правду, - произнёс Ульрих.
      -- Молодой человек, это универсальный язык, когда люди действительно хотят договориться.
      Ульрих, взяв газету в руки и даже залюбовавшись ею, задумчиво произнес:
     -- Как фармацевту мне эта цифра очень нравится….отсутствием достаточного количества нулей…правда, не совсем понимаю о чём речь..
      -- Фармацевт?... ни разу не видел фармацевта вне аптеки… хотя, мы с супругой мало путешествуем…но путешественников я вижу много..А речь о том, молодой человек, что я вознамерился перепихнуться.
     Ульрих непроизвольно дернулся, а его визави  сделал успокаивающий жест рукой:
      -- С женщиной.. И в ближайшее время. Для этого мне необходим номер. Свободный. И время. Время – вся предстоящая ночь. И цифра, которую  я для вас нарисовал, включает и то и другое.
      -- Как же вам это удается?.. – с едва скрываемым сарказмом проговорил Ульрих, складывая газету.
      -- Я состою при таможне.
      -- Это хорошее состояние.
      Голотурин, усмехнувшись и словно что-то вспомнив, громко произнес:
      -- Фармацевт!..
      -- Да-а… - Ульрих помахал  газетой.  - Вот это вот за какие-то…
      -- Три-четыре  часа…
      -- Не больше?..
      -- Не больше.
      -- Я не о времени…
      -- А я и о времени и о сумме..
      -- Угу.. И какого же рода услуга от меня требуется?
      --  Я же озвучил… Чего тут не ясно?.. Ваш номер и ваше отсутствие.. Ну-у и кроме того… Видите ли, господин фармацевт, иногда бывает необходимость чего-нибудь эдакого, что помогло бы мужчине…. Здоровому мужчине…сделать его…здоровье еще сильнее?
      -- Угу.. Я вас понимаю.
      -- Так, чтобы…
 
 
                                                 Эпизод 54
 
 
     Появилась  Ева и продефилировала через сцену. Голотурин, прервав фразу, проводил  её взглядом.
       -- Я понимаю вас всё сильнее…, - перехватив его взгляд, произнёс Ульрих.
       -- ..Чтобы…
       --  Растянуть время моего заработка?..
       Таможенник улыбнулся:
       -- Напротив. Сократить это время…за счёт повышения моего удовольствия…в вашем номере..
        -- К сожалению  у меня с собой ничего такого нет.. – молодой фармацевт на мгновенье задумался, - но повысить вам удовольствие я смогу… - он встал из-за стола, схватил плащ, газету, и начал рыться в кармане -..мне нужно только кое что уточнить… - с этими словами он вынул  мобильник и стал набирать номер.. - только его необходимо держать на расстоянии от нашей сделки.
     -- Мы говорили о сделке?
      -- Да… У меня будет для вас предложение, от которого вам будет трудно не получить удовольствие.. Только необходимо, чтобы он не вникал в детали..
      -- Кто – «он»?
      -- Мой босс… У меня, как и у вас, есть босс; и нам обоим крайне выгодно видеть их по реже..
 
     С мобильником Ульриха происходили явные  нелады. Он спрятал  телефон в карман, бормоча:
      -- Надо дозвониться обязательно сегодня..
 
     Появился хозяин гостиницы. Встав за конторку и взяв  ключи, он обратился к обоим постояльцам:
       -- Господин Голотурин,  господин Ульрих, я могу проводить вас в ваши апартаменты.
      Ульрих, торопливо облачаясь в плащ и двигаясь к выходу, бросил  ему в ответ:
      -- Ключи от моих апартаментов отдайте, пожалуйста, господину Голотурину.
 
     Вернулась  Ева. Судя по всему, она переодевалась, но не доделала это до конца. Ульрих покинул сцену под звон колокольчика, а таможенник стал с откровенным удовольствием пялиться  на Еву. Хозяин гостиницы смотрел то на Голотурина, то на жену, то на ключи и пребывал, казалось, в нерешительности. Голотурин подошел к нему и протянул  руку за ключами. Хозяин в недоумении положил ему в ладонь ключи, а Ева собралась сопровождать таможенника  к  номеру.
      -- Дорогая, я сам провожу господина Голотурина, - предупредил хозяин тягу таможенника к прекрасному.
      Мужчины покинули сцену, и Ева осталась одна. Она встала за конторку и задумчиво листнула книгу записи постояльцев. На столе рядом с приемником осталась шляпа барона, в том же положении, в каком оставил её его секретарь. 
 
     Зазвенел колокольчик, и на сцене появился мужчина в плаще, шляпе, с зонтиком и саквояжем. Мокрым был  только зонт. Мужчина подошел к конторке, поставил на пол саквояж, сложил зонт, оперся им о саквояж и расстегнул плащ, оглядывая сцену со зрительным залом.
 
      -- Хочу остановиться в вашей гостинице, - произнёс гость.
      -- Пожалуйста.. Как вас записать? – оживилась Ева.
      -- Обломов. Илья Ильич, - гость плавным жестом сдвинул шляпу на затылок, с интересом разглядывая Еву. - Путешественник… Приехал отведать ваших вод… Вот..
 
     Ева начала писать  в книге, а  Обломов стал следить за её рукой,  внимательно всматриваясь в страницу.
 
      -- А что, у вас действительно поселился барон Мюнхгаузен? – спросил он.
     -- Да, действительно..
     -- Тот самый?..
     -- Тот самый - тот самый.. – закивала Ева, оторвавшись от записи.
     -- И часто он у вас гостит?
     -- Н-нет.. Только второй раз.
     -- Неужто приехал подлечить печень.. – не то утверждая, не то спрашивая, проговорил гость.
      -- Не думаю.. Господин барон именитый фармацевт.. Возможно в нашем городе намечается слёт медицинских светил…
      -- Да-а.. лекарь он ещё тот…Наверно, светила хотят извлечь шутки барона из своих печёнок…
      --  Вам доводилось встречаться с господином бароном?
      -- Не то, чтобы встречаться… Но, скажем так, я настолько хорошо наслышан о бароне Мюнхгаузене, что, кажется, знаю его очень давно.. – Обломов взял  саквояж.. – ну, так где вы меня поселите, любезная хозяйка?
      --  Сию минуту.. Дорогой! – обратилась Ева к вернувшемуся мужу, - Дорогой!
 
      Не обращая внимания на возглас жены, хозяин  гостиницы подошёл к новому гостю:
       -- Добро пожаловать.. – и кивая на Еву: - Моя супруга.. Ева.. Помогает мне организовать уют.
      -- Хорошая Ева.. – ответил гость.  -- У меня к вам просьба; нельзя ли выделить мне такой номер, чтобы я так и не встретился с проживающим у вас фармацевтическим  бароном?..То есть, чтобы я по прежнему знал о нём понаслышке.. Вы понимаете..?..
      -- Я понимаю… Э-э.. не совсем.. – муж Евы на миг пришёл в замешательство. - У барона, действительно, своеобразное чувство юмора, но, к сожалению, единственный свободный номер находится рядом с номером господина барона.
     Обломов вздохнул и опустил взгляд на грудь Евы: - Ну что ж, ведите меня, Ева..Только не обещайте мне ваших яблок..
     Хозяин, не расслышав последнюю фразу гостя, и выуживая из конторки ключи, оглянулся:
     -- Что, простите?.. - и к Еве:
     -- Дорогая, я сам..
       Обломов, следуя за хозяином гостиницы со сцены, сокрушенно запричитал:
     -- А в городе вашем кроме барона Мюнхгаузена есть ли ещё  какие-нибудь достопримелькательности?
    -- Конечно, - оживилась Ева. -  У нас самый маленький в Европе зоопарк… Удав и два лося… была ещё лосиха.., но она почему-то умерла..
    -- М-да-а… - только и сказал в ответ гость.
    -- А минеральная вода почти кругом. Мы в ней едва ли не плаваем.. – вдогонку ему почти прокричала Ева.
       Она осталась одна на сцене буквально на пару секунд, успев сделать движение к конторке, как вдруг вернулся секретарь барона.
 
 
    --  Мне необходимо оставить распоряжения относительно завтрака, - произнёс он, подходя к конторке с Евой.
     -- Да, конечно, я готова записать.. Завтрак для…?
     -- Для барона Мюнхгаузена  Карла Фридриха Иеронима.
     Ева, старательно записывая, и даже высовывая язычок, бросила  взгляд на Ульриха:
     -- Так чем собирается позавтракать господин барон?
     -- Кофе со сливками…, пол-литра воды…
     -- Какой воды?
     -- Обыкновенной, мадам…, прохладной, мокрой воды…
     -- Минеральной?
     -- Минеральной?..!..?.. пожалуй, нет…, а хотя..
     -- У нас очень хорошие воды нескольких сортов..
     -- Тогда…
     -- На основе некоторых я могу даже приготовить коктейль..
     -- Коктейль?..
     -- Да, коктейль…Не беспокойтесь, вкус умопомрачительный…
     -- Ну, с этим у барона всё в порядке.., а каким будет действие?
     -- Действия господина барона после коктейля?
     -- ..в общем, да.. Как подействует на него коктейль?
     -- Сногсшибательно!..
     -- То есть…?..
     -- Не беспокойтесь. Я слишком фигурно выразилась..
     -- Да.. Наверно, фигурально…
     -- Ой! Всегда путаю эти слова….Не беспокойтесь. С господином бароном всё будет в порядке. Коктейль его взбодрит и успокоит…
     -- Что, одновременно?!
     -- Ну-у.. где-то так..
     -- А что входит в коктейль?.. Я имею в виду его состав?
     -- Два сорта минеральной воды и немного рому с текилой… Всё это наливается особым способом и не взбалтывается..
     -- Ага… и по вашему, с утра такой коктейль будет барону в самый раз?
     -- Многие наши постояльцы заказывали его с утра, и знаете, очень быстро адаптировались к нашему климату, а к минеральной воде просто привыкли.. Даже те, кто её никогда особо не любил..
     -- Я, все-таки, полагаю, что коктейль будет лишним.. Нужна будет просто вода..Не минеральная. Просто кофе.. черный.. и просто сливки…белые.. и всё это не смешивать; то есть подать по отдельности и не взбалтывать..
     Ева, записывая:
     -- Как скажите.. Что-нибудь ещё?
     -- Да-а. Два круассана одинакового размера с разной начинкой; если начинка одинакова, то все равно два… Любого размера.
     -- Сделаем.
     -- Что сделаете?
     -- Сделаем всё, как вы скажете… А как вас зовут…простите.
     -- А я не представился?
     -- Н-нет.
     -- Может быть меня…то есть, обо мне предупреждали?.. То есть, предупреждал…Барон?..Мюнхгаузен?..Карл Фридрих Иероним?..Он опять обо мне забыл!..Извините, мадам..
     -- Вы, наверное, господин Ульрих.. извините, я не сразу это поняла… - всплеснула руками Ева..
       Появился таможенник Голотурин.
       Он подошёл к конторке, спокойно и внимательно разглядывая Еву с Ульрихом. Остановившись почти вплотную  к  Ульриху  и  глядя  то на него, то на Еву, таможенник качнулся с пяток на носки и заложил руки за спину.
      -- Если барон закажет за завтраком яишницу… - проговорил Ульрих, мельком глянув на Голотурина, - с чем бы то ни было… Не откажите в любезности…,.. откажите ему в этой любезности..
      --  Даже…
      -- Даже если это будет заказано вместе с вашей замечательной минеральной водой…
      -- ..и даже если вместе с коктейлем  «Ле ЖЮ»?...
      --  М-м-даже если с ним… У барона аллергия на яйца…в любом виде.
       -- Простите, не поняла. У барона аллергия в любом виде, или на любые яйца?
       --  Могу я заказать завтрак? – подал голос таможенник.
       -- Да, конечно..Вот господин Ульрих сейчас закончит заказывать для господина барона, и я приму у вас заказ.
       -- Барон!?.. – Голотурин снова качнулся. - А кто здесь барон?..Уже не первый раз слышу это слово.
       -- Барон здесь никто.. то есть, прямо здесь никто не барон..- ответил Ульрих,  –  это мой босс, для которого я заказываю завтрак.. У него аллергия на яйца.
       -- Ваш босс – барон?.. это .. – таможенник долгим взглядом посмотрел на Еву, - ..впечатляет..
      -- Кто-нибудь что-нибудь будет-нибуть заказывать ещё…господа? -  быстро протараторила Ева.
     -- Тем более с аллергией на яйца?. – недовольно пробормотал таможенник. - Скажите, Ева, а ч-ш-то?.. барон Мюнхгаузен действительно существует?
     -- Господин барон Мюнхгаузен, - она всмотрелась в книгу записи посетителей, -- … он действительно остановился у нас…
     -- В том смысле, что он прямо здесь? – таможенник посмотрел на Ульриха, -- …настоящий барон?..
     -- Мне об этом трудно судить, - ответил молодой человек, -- барон как барон..
     -- Да-а.. – протянула Ева,  вычитывая в книге и с недоумением посмотрев на мужчин…
     -- Уважаемая Ева, хотелось бы определиться с завтраком, - не дал ей договорить Голотурин и повернулся к Ульриху:
     -- Так вы меня просто развели..?..
     -- Такого блюда у нас нет! – воскликнула Ева.
     -- Кофе, Ева,…некрепкий..без намека на сахар, с двумя половинками одного мандарина… очищенного, - отчеканил таможенник и взял Ульриха за локоть:
     -- Некая Марта искала барона…по телефону…
     -- Два мандарина одной половинки? – торопливо записывая, уточнила Ева.
     -- Два банана, Ева…с четырьмя яблоками.. – ответил Ульрих, выдерживая взгляд таможенника.
     -- Я совсем запуталась, господа….кто делает заказ?
    
       К конторке подошел Обломов и остановился,  разглядывая персонажей.
     -- Киви, Ева, киви, - проговорил таможенник не сводя глаз с секретаря барона.  --  Два мохнатых киви.. по одному для нас с господином Ульрихом…
       -- Мне тоже, Ева, киви…два, - Обломов вклинился в разговор и виновато посмотрел на замолчавших мужчин, -- …без кожуры….Не мохнатых.. не мохнатых… Это заказ.
     -- Вы развели меня, признайтесь, - не унимался таможенник, не выпуская локоть Ульриха и сверля его взглядом.
 
    -- Пойду за сигаретами, - шепотом произнес Игорь и поднялся с места.
 
    -- Так бананы с яблоками нужны? – спросила Ева сразу всех.
     -- Н-нет… - с сомнением произнёс Обломов и поглядел в зрительный зал вслед удаляющему Игорю.
    -- Да; на всякий случай, - резко ответил Ульрих и вырвав локоть из цепких пальцев таможенника, повернулся к нему:
     -- О чём вы?..
     -- Вы же знали, кто звонит.. и не.. остерегли меня..
     -- Это весь заказ, господин Ульрих? – снова вмешалась Ева.
     -- Да, - ответил секретарь.
     -- Что да?! – процедил Голотурин.
     -- Вы любите мохнатые киви? – спросила его Ева.
     -- Я их ем, Ева, ем, - раздраженно ответил таможенник. - Люблю я другое.. Вот, господин Ульрих знает что..
 
         Кудовчин тоже посмотрел вслед Игорю, закрывшему за собой дверь в актовый зал, и решил, что не мешает всё-таки отдохнуть.
 
     -- Ева, о яблоках не было речи. Речь шла об очищенных киви для меня..на завтрак. И неочищенных для .. кого-то из джентльменов, - нерешительно проговорил Обломов.
 
       Кудовчин снова посмотрел на сцену, где таможенник с Обломовым наконец-то представились друг другу.
     -- Неочищенные киви, Ева для меня. Голотурин. Иннокентий Павлович.. хорошая погода..не правда ли.?..
     -- Илья Ильич. Обломов. Дождливо вот только..Или ..дождь уже закончился?
     -- Почти, - ответил за таможенника Ульрих..
 
    -- Почему ваш приятель ушел? – раздался голос за спиной Кудовчина.
       Ботаник оглянулся и увидел человека неопределимого возраста с металлической фляжкой наперевес. Человек отхлебнул из фляжки и улыбнулся ботанику:
   -- Ему не понравилась пьеса?
   -- Он пошёл за сигаретами, - ответил ботаник и повернулся к сцене.
    -- Захотел покурить,  даже не досмотрев первого акта? – спросил человек с фляжкой и схватил Кудовчина за плечо.
     Ботаник напрягся.
  -- Хотите? – протянул ему фляжку незнакомец.
  -- А что здесь? – спросил ботаник зачем-то и сам удивился своему вопросу.
  -- Гы-ы, - осклабился незнакомец и сильнее сжал плечо Кудовчина. – Идёмте отсюда. Подождём вашего друга и покурим вместе с ним..
    Он выпустил плечо Кузьмы Ильича и дружески похлопал его:
  -- За пьесу не беспокойтесь. Я вам её расскажу.
     С этими словами незнакомец отхлебнул из фляжки и поднялся с места.
  --  Идёмте-идёмте, - зашептал он, оглядываясь, и призывно махнул рукой.
 
     Пока ботаник выбирался из кресла, шёл к двери, придерживаемой человеком с фляжкой, и выходил в коридор, фляжка очевидно пустела. Человек с нею убрал её в карман, и прикрыв за ботаником дверь, спросил шёпотом:
-- Вы здесь кто? Извините за навязчивость.
-- Спортсмен, - ответил ботаник. 
 
 
                                                 Эпизод 55
 
                                                           «-Персефона Соломоновна, Персефона
                                                  Соломоновна, отпечатайте мне, пожалуйста
                                             по скоренькому списочки, очень нужно… Как в
                                       очередь?.. Персефона Соломоновна-а?... Может тогда
                         перепихнёмся по быстренькому?... Как в очередь!!? У меня ж
                  абонемент…» 
 
                                                                              из телефонного разговора. 
 
 
- Спортсмен, говорите? – человек с фляжкой внимательно посмотрел на Кудовчина  и, забравшись в карман,  вынул сигареты. – И в какой дисциплине практикуетесь, если не секрет?
- Вы для этого меня отвлекли от представления? – Кудовчин начал раздражаться…
- Да вы не горячитесь, - его собеседник вытряхнул из пачки сигарету и начал разминать её в пальцах. – Вы не много потеряли, не досмотрев пьесу до конца. Тем более, что вам самому предстоит в ней поучаствовать в ближайшее время… После того, как я внесу в неё изменения…
- Поучаствовать? – насторожился ботаник и стал озираться. Вспомнив предупреждение Игоря о том, что обитатели этого места слегка не в себе, он стал прикидывать как по проще отделаться от непрошенного собеседника.
- Да не волнуйтесь вы так, - проговорил человек с фляжкой. – Судя по всему, вы здесь не пациент, а, наверное, гость; я здесь тоже по работе, так сказать..
- По работе? – переспросил Кузьма Ильич. – А кто вы?
- Поэт, - ответил человек с фляжкой и сунул сигарету в рот.
   Кудовчин начал сожалеть, что слишком долго не возвращается Игорь и снова стал озираться.  
- Вам всё кажется, что вы беседуете с психом? – человек с фляжкой улыбнулся, не вынимая сигареты изо рта, и щёлкнул зажигалкой.
- Разве здесь курят? – спросил ботаник.
- О, да вы, видимо, настоящий спортсмен, - собеседник Кудовчина не стал прикуривать, убрал зажигалку, а сигарету переложил за ухо. – Так в каком, всё таки, виде спорта?
   Кузьме Ильичу вдруг показалось, что его собеседник чего доброго сам подозревает его в психической неадекватности и чтобы снять, наконец-то все возможные вопросы, молча двинулся прочь от него в сторону, откуда они с Игорем пришли к этому актовому залу.
- Не сердитесь, если огорчил вас своей настойчивостью, - человек с фляжкой похоже не собирался с ним расставаться и последовал рядом. – Вам действительно придётся участвовать в пьесе, коль уж вы здесь появились; и наверняка вместе с вашим приятелем…
- С чего вы взяли? – огрызнулся Кудовчин и ускорил шаг.
- С того, что просто так здесь никто не появляется, а терапия, предлагаемая моим другом, требует того, чтобы все постояльцы так или иначе участвовали в представлении…
- Вашим другом? – Кудовчин остановился.
- Да, - человек с фляжкой спокойно посмотрел ему в глаза и вновь извлек из кармана заветный сосуд. – Здесь его все называют Бурбоном, это такая местная фишка… - Он сделал глоток и заговорщицки огляделся;  коридор был пуст. – Хотите, я угадаю почему вы здесь?
- Ну извольте, - Кудовчин сунул руки в карманы спортивного костюма и напрягся.
- Ну извольте! – передразнил человек с фляжкой. – Хорошо это у вас получилось; привычно. И не свойственно спортсмену… Вы наверное тренером работаете… с молодежью.
- Работал…
- Почему ж оставили?
- Вы сказали, что угадаете почему я здесь…
- Ну да. Извольте, - усмехнулся человек с фляжкой и снова отхлебнул из неё. – Кто-то из ваших знакомых, близких знакомых; может быть даже родственников; проходит курс у моего друга, и вас пригласили для того, чтобы участвовать в терапии… Скажите, Бурбон вас лично пригласил?
- Лично или не лично; какая разница?
- Значит, я угадал, раз возмутились вы лишь по поводу вопроса…
- Меня пригласил сюда мой приятель, который вышел покурить, - и с этими словами ботаник решительно направился по коридору в сторону своего номера.
- Хотел… извините, - проговорил вслед ему человек с фляжкой, но Кудовчин лишь ускорил шаг.
 
 
     Придя в номер, ботаник скинул сумку на пол и плюхнулся на тахту, не разуваясь. Мысль о том, что Игорь может быть в сговоре со Шляпой-Бурбоном не выходила из головы. Теперь ещё этот поэт… Он – друг Бурбона и тоже может быть в теме… Что всё это может значить, и как из всего этого выпутаться? Как вернуть всё  назад?  Как  помочь  Тимке ?
     Кудовчин засопел и потянулся… А куда назад?... Ему-то, например?.. в его бывшее тело?.. Так оно в морге; если уже не кремировано… Заставить Бурбона поменять их с Тимкой телами?.. А почему нет?.. Хотя, заставить, наверно, не удастся; Бурбон слишком заинтересован в том, чтобы работа с биомассой продолжалась; возможно,  именно для этого он и устроил эту трансформацию, когда узнал о грядущем инфаркте. На это он и намекал на рыбалке в океане… Нет уж баста. Работать на него я больше не буду… Пока он не вернёт Тимофею тело… Но… это ведь тоже невозможно… Тимкино тело убито… Уничтожено…
     Ботаник вдруг чётко осознал,  что помочь Свиридову вернуть хоть какое-нибудь тело моложе того, в котором тот сейчас находился можно только одним способом: договориться со Шляпой о сделке… Он возвращает Тимофея в более молодое тело, и только тогда возможно  возвращение Кудовчина к работе… И никак иначе… вплоть до простого обмена… И никаких езерских вокруг… И не важно, в сговоре со Шляпой Игорь и человек с фляжкой или нет… А вдруг, не в сговоре? Вдруг Бурбон… этот Нестор Иванович Шляпа использует их обоих втемную?.. Ну, с Игорем это вполне возможно… А если и с поэтом он так?.. А тот его другом считает… Тоже мне друг… Надо найти союзника против Бурбона… надо найти союзника… Его не может не быть… Езерский отпадает, даже если Шляпа имеет на него зуб… Игорь и поэт с фляжкой?.. С ними, пожалуй, сразу обо всём откровенно не поговорить… Если они не за одно с Бурбоном, то?.. Начни я прямым текстом излагать им произошедшее, то… меня могут из гостей легко перевести в пациенты… а Бурбону это только на руку: оприходованный ботаник всегда рядом, да и лаборатория, наверняка, где-нибудь в этом заведении есть… Хорошо… хорошо это он придумал… Я у него, получается,  на крючке по любому… Нет… С Игорем и Поэтом откровенничать пока рано… Надо будет их просто порасспросить осторожно о новоиспеченном анархисте-роялисте… и Тимка… Тимка. Насчёт него надо будет обязательно поговорить с Бурбоном…
   Кудовчин сел, ещё раз потянулся, выругавшись физкультурно, и решил разыскать Игоря; что-то он долго курит…
     Покинув номер, ботаник снова отправился к актовому залу. Человек с фляжкой, назвавшийся поэтом, по прежнему оставался там, где они расстались. Он расположился на диване в рекреации у приоткрытого окна и втихаря курил, пряча сигарету в ладони. Увидев Кудовчина, он обрадовано воскликнул:
- Вы так быстро ретировались… что не успел спросить вас о главном, - он поднялся с дивана и стало заметно, что фляжка свою работу продолжала. – Скажите, музыка и поэзия могут быть негативными? Я имею ввиду, способны ли они нести в себе отрицательный эмоциональный заряд?
     Ботаник остановился и улыбнулся:
-     Я, вообще-то приятеля ищу.
-  О, не беспокойтесь. Он смотрит постановку. Мы с ним хорошо побеседовали. Кстати, я все таки оказался прав относительно вашего визита сюда… Бедняжка.. я имею ввиду его супругу… Потерять память в её возрасте… да при такой профессии… Наверно, нынешние школьники способны доводить молодых учительниц до беспамятства… Ваш приятель сказал, что вы были коллегами… Да… Но вы не отчаивайтесь, Нестор.. в смысле Бурбон, приведёт её в чувство; у него это хорошо получается… Скажите, музыка с поэзией…
- Я к сожалению не разбираюсь ни в поэзии, ни в музыке, - прервал ботаник собеседника, постаравшись улыбнуться как можно дружелюбнее.
- Да кто ж в них разбирается, - нисколько не обиделся тот и вынул фляжку. – Хотите? – протянул он её Кудовчину.
- Нет. Благодарю… Нет соответствующего настроения.
- Ну и ладно… Дело не в музыке и не в поэзии, а в том, что они несут посредством себя, являясь по определению актом творчества, далеким от, например, живописи и, скажем, науки…
   Кудовчин заметил, что Поэт, все таки, солидно навеселе.
- Вам, как спортсмену, наверняка, знакомо, - он приложился к металлическому горлышку и сделал короткий глоток, - чувство расчета и вдохновения одновременно?..
    Кудовчин пожал плечами.
- Имеется ввиду, - продолжил Поэт, - что рассчитать что-то в вашем спортивном творчестве; ваш приятель сказал, что вы прыгаете на лыжах; вы, конечно, можете… Но без вдохновения и вы никуда… Да..
- Возможно, вы правы… Даже скорее правы, чем нет.
- Я-то да-а… А вот Нестор… тш-щиы, Бурбон, - Поэт приложил палец к губам. – Не будем нарушать местных обычаев… А Бурбон, мне кажется, не прав…
- Вам виднее. Вы его друг, - Кудовчин снова пожал плечами.
- Да. Друг. И я нахожу, что мой друг совсем свихнулся со своей работой… понимаете… Давайте присядем.
  Ботаник снова сделал жест плечами, прошёл к дивану и сел подальше от приоткрытого окна. Поэт сел рядом, отхлебнув из фляжки и достав сигарету.
- Я всё таки закурю, - сказал он и щелкнул зажигалкой. – Понимаете, какая штука?.. Почему я думаю, что Бурбон не прав…
   Кудовчин добавил к жестам движенье бровей.
- Он не прав уже хотя бы потому, что дружбу считает понятием односторонним..
- Это как? – Кузьма Ильич даже оживился. Судя по всему, ему предстояло узнать о Шляпе-Синопце нечто новое определённо. 
- Это значит, - Поэт угомонил фляжку в кармане. – Что вы можете меня другом не считать, а для меня вы всегда – друг. Не взирая ни на что… Вот в чём односторонность этого понятия… По его мнению…
- Возможно, он  прав, - сказал Кудовчин и вдруг попросил у собеседника фляжку.
- А-а! – воскликнул тот. – Вам всё таки понравилось. – Держите.
  Поэт протянул ботанику металлическую ёмкость и с сомнением проговорил:
- Это от вдохновения, на котором висит слишком много логики… Я имею в виду не фляжку… Вы поймите внимательно: я считаю вас другом не взирая на то, что вы можете меня другом не считать..?.
- Ну и? – Ботаник-Спортсмен сделал из фляжки второй глоток.
- Вопрос лишь в том, как долго я буду считать вас другом, и ваше мнение здесь не учитывается. Я считаю это хорошим вопросом, как бы вы не смеялись; и односторонность дружбы, как и её односторонность в понятии, предложенном  моим другом Бурбоном ничего не подтверждает… Отдайте фляжку… Мне кажется, он реально начал брендить среди своих пациентов.
Поймите внимательно, я очень давно с ним знаком. Со школьных лет. Мы были влюблены в одну девчонку… Она вышла за него замуж… Он и пьесу мне заказал скорее всего… Нет. В немалой степени из-за того, что она вышла замуж за него, а не за меня… Да, терапевтический эффект она имеет… Пьеса.  Я в этом убедился… Но он уже даже меня считает склонным к самоубийству. Представляете?
- А вы не склонны? – спросил Кудовчин.
- На хрена мне это надо; это же порча собственной работы. Мне в Лондон надо. В ближайшее время поеду; у меня уже и билеты на руках. Недописанного куча… А он носится с этой пьесой и под гипнозом заставляет меня её постоянно переделывать…
- Может быть, он имеет в виду перспективу, так сказать? – предположил вслух ботаник.
- Молодой человек, - сокрушенно покачал  головой обладатель фляжки. – Вы сейчас говорите как младший научный сотрудник, а не Спортсмен. Какая в задницу может быть перспектива у поэта, кроме настоящего времени… Вы что? Действительно не видите разницы между смотреть пьесу и писать её?
-  А какие стихи вы пишите? – Кудовчин решил сменить тему разговора.
- Про злободневную любовь, - ответил Поэт и хмельно уставился на ботаника. – Вам, видимо, не интересен разговор… Хотите почитаю стихи?
- Нет. Не надо, - Кудовчин даже дёрнулся на диване. – Мне необходимо идти… Составлю компанию приятелю…
- Да, конечно, - Поэт погрустнел. – Извините, что отнял ваше время… Спортсмен и Историк – хороший тандем, - он посмотрел на опустевшую ёмкость в руке, - извините.
- Это не вы отняли время и не у меня, - сказал Кудовчин вставая.
- О чем это вы?
- Да так… о своём… Не обращайте внимания. Вам не за что передо мной извиняться. 
   И ботаник отправился к актовому залу, оставив Поэта наедине с пустой фляжкой.
 
     В тёмном зале Игорь был не виден; там, где они сидели, его тоже не было. На сцене двое мужчин и женщина сидели за столом и, видимо, изображали чаепитие;
  -- Чем же вам так не угодили напиток и фрукт, господа, что вы сравниваете их с людьми? – говорила дама. -  Мандарин и кофе заказал для меня супруг. И если считать, что он – фрукт, то я, по вашему мнению, просто напиток. Я давно забыла о таком завтраке. В иные недели он у меня бывал постоянно. Мы с ним тогда как раз и познакомились.
-- С кем познакомились, мадам? – спросил один из мужчин.
-- С мужем.. А вот признайтесь, - обратилась она  к обоим сразу,  – что вы подумали, когда увидели такой завтрак? Если это, конечно, не какой-нибудь таинственный мужской секрет..
Один из мужчин ответил ей:
  -- Я подумал, простите, кто-то коньяк пить собрался… ещё с вечера…а что? я так завтракаю иногда…
  -- О, Вы – идеалист!? – воскликнула дама с пафосом. -  А Вы? – обратилась она к другому мужчине.
     Тот ей :
  -- Я скорее – реалист. Я подумал, что завтрак для дамы, и что дама уже с вечера знала,
что утром у неё не будет аппетита…Барон Мюнхгаузен, мадам.
  --  Смелое предположение, барон… Хотя.. Вы же… известный повествователь, если верить СМИ.
  -- Средствам массовой информации верить, мадам, необязательно, их достаточно использовать, по возможности, и желательно делать это исключительно в собственных целях… А о том, что я, как вы выразились, повествователь.. в этом они скорее правы, чем нет…
    Беседа на сцене шла своим чередом, и ботаник стал пристальнее всматриваться в ряды кресел в поисках Историка-дальнобойщика.
  -- … мы остановились на влечении… на влечении мандаринки к кофе и вообще…
  -- Фруктов…
  -- Да. А ведь для мужчин это более злободневная тема, чем для нас, милых целомудренных женщин…
  -- Либидо есть позыв души, в некотором смысле… Иллокутивная…
  -- Барон! О чем говорит ваш друг? Переведите.
  -- Мой друг уже долго путешествует. Он усвоил языки которые уже не существуют… Ну, а вообще, он прав – всякое любовное чувство сопровождается цепью неоправданных поступков. Чтобы понятнее – любовь и страсть заставляют нас забыть очередность вещей…
 
   
- Ты куда пропал? – спросил Игорь, оказавшись откуда-то рядом.
- Поговорить надо, - сказал Кудовчин.
 
  Они вышли в коридор и направились в сторону своих номеров. Человек с фляжкой окликнул их, когда они проходили мимо рекреации:
- Молодые люди, прошу прощения.
  Спортсмен с Историком остановились.
- Прошу извинить меня ещё раз. Скажите пожалуйста, как давно вы знакомы с Нестором, то есть с Бурбоном?
   Приятели переглянулись.
- Я года полтора, - ответил Игорь, и поглядев на молчаливого ботаника, добавил:
- А Рома, в смысле, Спортсмен, познакомился с ним недавно. Он здесь по моей просьбе.
- То есть у вас с Бурбоном  были дела и до того печального мероприятия, по поводу которого вы сейчас здесь? – спросил человек с фляжкой.
- Не думаю, что вам должно быть это интересно, - ответил Игорь, и слегка подтолкнув ботаника, двинулся дальше.
- Странный тип, - в полголоса произнёс он, оглядываясь, - расспрашивал меня о тебе… Я тебе говорил, что тут многие со странностями…
- Он хотел мне стихи почитать, говорил, что – Поэт. 
- Я же говорю, странный тип…
 
 
                                              Эпизод 56
 
                                                                 «Все чудеса, Фабрицио, не что иное,
                                                                       как тщательно подготовленная
                                                                                      обыденность».
                                                                                                              Из прощания Ольги  
 
  «… странный тип…» я услышал эту фразу, когда парни удалялись. Наверно, я действительно выгляжу странным, когда предлагаю кому-нибудь послушать стихи; эдакий немолодой господин в феерическом настроении. Может и правильно к ним не приставать, как они считают; но тогда как они узнают о поэзии? Пусть и не о моей… Или они знают о ней то, чего не знаю я?... А вдруг да, и именно поэтому им неприятно со мной общаться?... Да ху..ня всё это… Надо спокойно ехать в Аль be on… Вот уже начинаю путаться в мыслях… Английскую и русскую речь замешивать надо всё таки аккуратнее… Как он там положил это на музыку… нука-нука… :
   Здравствуй, Евгений, здравствуй, родимый, здравствуй, любимый! Как видишь, я, вспомнив, что прежде мы оба любили письма подобные слать друзьям, взялся за старое, и конечно, будучи твердо уверенным в том, что уж тебя, дорогой пересмешник, я не застану с открытым ртом этим посланьем, решил продолжить, в духе традиции прежних дней, наше общенье; и да поможет мне моя муза, тебе гименей… Ты удивлен и озадачен? Не обижайся, я просто шучу. Каждому жребий особый назначен; будь он нелёгок и даже невзрачен; это лишь то, что ему по плечу… Узы супружества, в общем-то тоже – дань не из легких, хотя она, дань эта, если подумать то всё же черте чему ведь принесена. Да и действительно, если трезво раскинуть, приличная перспектива: в жизни интимной оставшись резвым, поднатореешь в контрацептивах. Будешь всегда ухожен, обласкан супругой заботливою, согрет. Утром к услугам халат атласный, а в вечеру в кальсоны одет. Тебя дожидаясь из дальних походов зазнобушка милая у окна пустит из глаз обильные воды, как всякая любящая жена. – Но я уже здесь! Посмотри, родная! – ты крикнешь с порога. Она к тебе. В объятия кинется, облобызает и слёзы осушит в твоей бороде… А может быть бороды и не будет. Ты можешь её и не отпускать; за это тебя никто не осудит; не бородой же жену утешать. Но будет, пожалуй, нравоучений. Что-то я всё о тебе. О тебе. Пора и о нас, дорогой Евгений; и так: что мы делаем, трудимся где. Юные ДРОНГО числом четыре Курляндию в практику посетив, дружно в родное село возвратились, а там снова пиво-аперетив, с братьями встреча, веселье, соблазны, и коротанье ночей где придется… Но, вот уж пыль над дорогою вьётся, как незаметно промчался наш праздник. В путь отправляется славный Нарышкин, вместе с женой убывает Данзас, Питера звуки едва уже слышны; он остается надолго без нас. Мы же – брат Птицын и добрый Татарин, а так же твой покорный слуга в Выборг направились, где и остались вплоть до прибытия Хомяка; он покидал нас совсем не надолго, хотел повидаться с родною Пышмой; мы же втроём, как истые ДРОНГО по кабакам тряхнули мошной. Чудные бары с достатком коктейлей; и там в изобилии водится финн, с которым по аглицки мы говорили: «Do you speak english?.. of course. Have a drink”. А публика! Публика в круг собиралась весьма разношёрстная; были здесь; и дамы, которые, как показалось, кодекс моральный почтили весь, и пьяные отпрыски интеллигентов, коих житьё – сплошная игра, и долго не брившиеся клиенты, и просто советские фрайера. Опустошалась стеклянная тара, и кто-то уж рвался в неравный бой, а кто-то мочился под стойку бара и был вполне доволен собой… Тоже мне рэпер хренов… вряд ли это пройдет по музыке… Надо в Лондон… Надо ехать в Лондон… Надо просто в него уехать… Хоть не на долго.
 
 
 
 
                                               Эпизод 57
 
 
                                                              «Мне этот день не забыть никогда;
                                                                 Любовью пропитан воздух,
                                                                 А с сумасвода и прямо сюда
                                                                          Рухнули звезды…
                                                                 Карие звезды и блузка в распах
                                                                      Вздутая бисферично…
                                                                    Еле  заметная на губах
                                                                       Улыбка --  как птичка…
                                                               Мне этот день не забыть никогда;
                                                                    Возду-ух! пропитан страстью,
                                                                 Прямо под сердце упала звезда;
                                                                        Видимо к счастью…»
 
                                                                        Перифраз из В. С. Высоцкого
 
 
 
      День первый. Суббота. Ура. Ехали, ехали и наконец приехали! Ура! Но было не так, чтобы очень весело: много очередей и много красивых женщин в форме (стюардессы там всякие разные), но у нас-то свадебное путешествие. И вообще нельзя расстраиваться. А мы расстроились. В самолете плохо себя чувствовали (оба) и познакомились с Катюшей. Катя немного странная, но очень привлекательная и не любит самолеты. Это потом узналось. Она всё время прихорашивалась, пока не разлила на себя очередную порцию красного вина. В этом возрасте ещё  никого нельзя назвать алкоголиком, и я дал ей свой последний и единственный носовой платок. Подружились. Пили вместе вино. Потом она держалась нас чтобы не потеряться, поминутно выспрашивая те или иные слова по-английски; она писала эсэмэски своим друзьям в Англии. При этом сама по ихнему никак. Загадочная личность.
   На таможне первая несуразность. Заполнял их бюллетень. Отдал. Самоуверенно. И тётя там вдруг меня спрашивает по-английски естественно: «Вы действительно вампир?» Я растерялся: как manager могло превратиться в vampire знает только лишь вино, выпитое в самолете. Приехали. Заселились в отель. Пошли в Гайд-парк, благо он рядом. Зверушек – куча. Людей достаточно. Лежат. Мы тоже легли, едим пищу, оставшуюся с самолета. Хорошо!
   Первый опыт общения на английском; прибежала маленькая собачка (марку не знаю) сожрала остатки холодных самолётных макарон. Сидит. Подходит тётя. Я у неё на чистом английском спрашиваю: «Где нам можно купить универсальную проездную карту?». Она бегло отвечает и смотрит мне в глаза. Я же их отвожу и опять же на чистом английском говорю: «А-а, э-э…». Тётя же теряется и спрашивает: «А по-французски кто-нибудь из вас говорит?». После чего свободно общается с Каей, всё ей объясняя. Я унижён. Я подавлён. Лежу на траве Гайд-парка, смотрю на белочек и глотаю горькую слюну.
    Но! Посетили Кенсингтонский дворец. После чего я увел супругу спать, а сам познакомился с хозяином гостиницы… И…
    Пока моя супруга спала, мы с ним разговорились. Он был из Афганистана, и когда узнал, что я из Russia, то в начале приуныл, а потом стал угощать меня пивом. «Good fighters” и т.д.
    Подключился Янек, он из Польши и работает на этого Арчи. Странная троица у нас получалась… Причем с Янеком мы говорили преимущественно на польско-русском: « так добре!» и восхищались фильмом «Четыре танкиста и собака» пока не пришли русские… Первый был Миша. Инженер-алкоголик из Москвы. Он быстро спросил: «Земляк? Я побежал за водкой!» На мои уверения, что я здесь с супругой и не пью, он сказал: «Жди!». Я по европейски ретировался в номер. Страшно. Янек сказал, что этот Миша споил за два дня практически весь Лондон. Потом, когда я курил, Арчи подвел ко мне двух тётенек, двойного же бальзаковского возраста. Те ни бэ ни мэ в английском. (А я-то!) И просят напоить их чаем и помочь заселиться в соседнюю гостиницу. Напоили их чаем с естественно разбуженной женой, слушали долгие рассказы про как в Москве режиссура другая и т.п. и т.д. Убежали с Каей опять в Гайд-парк. Взяли пиво. Фоткались. И в тот момент когда я решил сфоткать Каю под огромной липой и включил вспышку, то прогремел вслед за ней гром, и пошел невиданный в Лондоне и Питере ливень. Он обжигал нас. Мы стояли тесно-тесно под этой  огромной, раскидистой липой и начинали сгорать от потоков воды, забирающимся по нашим ногам. Для или просто взяли к себе в убежище ещё местного аборигена- нна, добегавшегося в парке. Но потом не выдержали и засеменили к гостинице. А ведь было пиво, и я им грелся. И до такой степени нагрелся, что когда мы впрыснулись в гостиницу, назвал свой номер просто «девяносто два» по-русски. Добавив, чтобы поняли: «За углом». 
 
 
День второй /Воскресенье/
 
    Крис – великолепный голубоватый (даже голубой) наш гид, бывший болерун, учился у Нуреева, сейчас переводит Горбачеву и заседает изредка в парламенте – сильно? Чувство юмора очень неплохое. Некоторые фразы про любимицу королеву. А надо сказать, она тут вообще любимица. И еще Диана – Дианы вообще культ: Платье, в котором родилась принцесса, первая двойка в школе, полученная принцессой; бутылка пива, выпитая принцессой; или же просто – здесь была принцесса Диана. Так фразы Криса про ихнюю королеву: «Букингемский дворец – хибара бабки… Бабка тусуется вовсю (королева празднует два раза в год свой день рождения). И история про пьяного итальянца, залезшего через забор в спальню к Королеве и попросившего курить. Королева его не испугалась, а позвонила охране, попросив трубку, после чего умная королевская охрана сразу сообразила, что с «бабулей» что-то не в порядке и приняла меры и т.д. и т.п. Есть, кстати, другая интерпретация этой истории ( и я подруз… подразумеваю, не одна), но эта их такая тут жизнь: легенды рождают мифы, а мифы рождают туристов. Всем хорошо!
     Так вот. Крис возил нас по автобусной экскурсии часа три. После чего, вдохновившись всеми красотами-болотами, мы отправились вручную по музеям. Да! Надо сказать, мы видели чудо лондонской техники: автобус-амфибию, который во время пробок становится которой, съезжая в Темзу (это их Нева), и плывёт до следующей улицы или там стрита. Эту идею мы привезли в Санкт-Петербург и подарили Бурбону. Чертежи прилагаются. Далее гуляли по трём музеям. Началось! Если вы не поняли, пишу прописными: ГУЛЯЛИ ПО ТРёМ МУЗЕЯМ… Не буду говорить каким – неважно. Важно вот что: музеи устроены для детей – можно всё трогать и крутить и, главное, не фотографировать. А родителей обманывают так: заходишь в музей; и всего-то одно-два крыла; как бы. Но выйти из него так сразу – невозможно! Как в неевклидовой геометрии вдруг открываются все новые и новые пространства. И ходишь и ходишь… Когда вырвались на свободу, шли обратно через Гайд-парк. Пришли в гостиницу полумертвыми. Но я не знал ещё, что жизнь только начинается…
 
 
 
 
День третий /Понедельник/
 
   Да, жизнь только начиналась. Но с утра она начиналась очень медленно. Так что пока завтракали и все остальное, время стало поджимать. Помчались на Трафальгарскую площадь и по старой, естественно русской привычке, решили ехать на метро… Мама! Мама! Спустившись пешком по сто двадцати шести ступеням и двигаясь дальше по стрелкам, неожиданно попали в гроб. Гроб двигался. Не могу сказать точно, что он был на колесах, но тем не менее – двигался. Успокаивала только карта всех цветов радуги и даже ещё других каких-то цветов, которая обещала легкое и быстрое достижение цели. Нигде не было надписи по-русски: «Если у вас это впервые, то не надо бояться», и я придумал её сам! Я не боялся. Я просто тёк ручьями жары, тесноты и неудобности положения… Чтобы было понятнее: если их метро я сравнил с движущимся гробом, то наше – просто праздно шатающийся мавзолей. Немного черно, но сравнение уместно.
   Трафальгар! Нельсон! Лариса!
   Лариса была миниатюрной по советским понятиям женщиной; тех же времён и тем же менталитетом. Надо было бежать за ней во всю прыть. Да, я могу бегать, но только когда трусцой, а так я люблю идти или лежать дома… Это был не мой дом, и поэтому я был согласен идти; идти спокойно с камерой в руке, ни чем сильно не искушаясь… Нет! Перебежали всё и всех и супруге моей не дали мальчиков в медвежьих шапках (сфотографироваться). Потом, когда от Ларисы отделались, а перед этим были три раза обмануты Букингемским дворцом, вздохнули свободно и пошли в Нацгалерею. Ух! Здорово! Ух! Хорошо! Да! Всё врёмя забываю сказать, что принципы метаболизма не особенно актуальны для человека, когда он вот так… Поэтому про туалет, там всё  хорошо, рассказывать не буду. А другое – чтобы не скучалось, супруга придумала: переводить время вечером на три часа вперед и засыпать по Москве. Умная. Шутка.
    Пришли в Парламент. Хорошо звучит? Да! Три контроля, две просветки, одна одследка в очереди, и всё равно отобрали все вещи и телефон. Заставили писать кодовый пароль, и я захотел стать шпионом. А на деле ничего: сидят дядьки, справа и слева от Большого дядьки – Спикера, полемизируют. То есть кто-то что-то размеренно говорит… Слева правительство, справа – оппозиция. Кто-то слева /или справа/ периодически выходит, кто-то справа /или слева/ периодически заходит. Может быть даже – это одни и те же люди. Не ясно. Плохо видно. О чём говорят – непонятно, хотя все по-английски. Быстрее вышли сами. Меня ждал пресловутый эль!
    Дошли до Пикадилли. Сфотографировались во славу и назло Лондону и быстрее в паб. Но там не кормят. Пили эль. Потом в другой паб. Потом… А дальше… Потом… Эль… Где гостиница… Не переводи часы, а! 
 
 
 
 
 
День четвертый  /Вторник/
 
    Возможно я когда-нибудь напишу об этом эссе. Или мемуары. Но пока-что я надеюсь описать всё это в самолете. По пути домой. Наверно он будет.
   У нас была экскурсия: Виндзор – Стоунхэндж – Оксфорд.
   А что из этого получилось, знает один лишь Космос и Королева.
 
День пятый /Среда/
 
   С самого утра поехали к Шерлоку Холмсу. Лично. На Бэйкер-Стрит. Вышли из метро, спрашиваем тётю с ребенком: «Ну а где тут у вас Шерлок, собственно, Холмс?». Она разворачивается на 180 градусов и уверенно так показывает правой рукой, мол,   надо идти прямо (ну это и так ясно – Бейкер-Стрит ведь) и по правую руку (перевод дословный: «Right hend») будет оно (it). Все оказалось с точностью до наоборот. И как заметила супруга, англичане не то, что давно перепутали правое и левое, но и ещё с туда-сюда у них не в порядке.
   Музей классный – уютный, маленький, домашний какой-то. Радостный полисмен  у  входа тебя встречает как родного: фотографирует, отдает честь и всячески дружелюбствует. После посещения музея  именно с этим полисменом хочется продолжить славное дело Шерлока Холмса.
   Видели смешное на улице. Две бабульки. Одна белая и сухощавая, другая черная и толстая как две Вупи Голдберг. Шли они обнявшись, о чём-то оживленно беседуя. Не знаю. Может быть о романе Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», а может быть об этимологии названия Ку-клукс-клана… Не знаю. Лондон – город контрастов.
   После отправились в Сити. Это, собственно, и есть их маленький Лондон. У них там даже отдельный мэр. И королеву туда не пускают. А зря! Там очень шумно и грохотно – стройка. Ужо бы наша Королева навела там порядок. Но не пускают. Увы! Всё из-за этого Ричарда с львиным  сердцем. Он этот сити прогулял в походах. Да вот. Можно сказать пробздел. И теперь там краны всякие, отбойные молотки и прочий шум.
   Чуть не попали под маленький грузовичок. Тот вдруг сдавать начал назад. «Вот, думаю, козёл!». И тут вдруг слышу эту свою фразу на английском. Это представляете! Негр с нами заговорил и также о водителе отзывался как я думал. Молодец! Хороший негр. Даже показал где музей истории Лондона. А музей этот в отличии от других придуман для издевательства над детишками. Их водят туда сосредоточенно и серьёзно, но им там нечего ломать и крутить. Они все такие хорошенькие маленькие, в школьной форме. Но выходили неудовлетворённые. В том плане,  что корчили нам рожицы пока мы с Каей перекусывали на скамейке. Музей отстойный. Бедные дети!
   Британский Музей подавляет. Меня он подавил своими пространствами и что надо тут долго будет ходить, а вот супругу не этим – обширностью представленных экспонатов Египта, Рима, Греции ( в греческом зале, в греческом зале… Помните!?). И Кая расстроилась – не Эрмитаж и всё, -- говорит. Суки – говорит, Наши, Хвастаются, -- говорит, -- говном. А у них и Розетский камень и по нескольку залов на каждый Древний Мир. Я ей сочувствовал. Нелегко ей. Ей детям показывать нечего в СПб. Ай-яй-яй.
     Для утешки чувств решили произвести шопинг. Выехали на Оxford street. Лазали по магазинам – лабуда сплошная. Но в результате нашли shop где распродажа и под эту фишку купили прикольные вещи по нераспродажной цене. Но здорово!
    Поужинали. Пришли в номер. А вот дальше не буду ничего вам рассказывать…. 
 
День шестой /Четверг/
 
     С утра поехали в Тауэр. Или нет-нет-нет. Не так… Выбрали маршрут себе еще в СПб очень интересный: объекты максимально близко расположенные в пространстве и максимально разнесенные в историческом времени объединили в одно посещение. Тауэр и Галерея Тейт-Модерн (современного искусства) О, как! Кая эту фишку придумала! Молодец! У неё же первой под конец дня и свихнулись мозги.
     Ну, да ладно!..
    Тауэр. Меня прежде всего интересовали Ворота Изменника. Я живо представил, как со стороны волнующейся Темзы в Замок сквозь поднимающуюся решетку вплывает лодка с пресловутым Изменником. Хотя может он никакой не Изменник, а просто любовник Королевы. (Иола). Самое главное, что все мои представления совпали с реальностью. Точь в точь. Да, именно так: волнующаяся Темза, железная решётка ворот и тихая заводь, уже внутри, уже, возможно, последняя…
    Сам Тауэр выдержан в великолепном, исключительно романском стиле (как отметила супруга) и очень хорош. Башенки, переходы, лестницы, коллекция имперских корон с самыми большими бриллиантами (Фу-ты, ну-ты).
     Очень хотел посмотреть Тауэрское Место Казни, где были казнены Анна Болейн, Мария Стюарт и др. наши девочки. Но Место Казни… ремонтировалось. Подумалось. Ну и славно! Авось успеем уехать из страны к моменту окончания ремонта.
    Очень понравились следующие две вещи:
Бифитеры ходили с медальными планками на груди. Это потому, что они действительно раньше служили в регулярных войсках, имеют награды и теперь у них вот такая почётная служба в отставке. За заслуги, так сказать, перед Отечеством и Королевой.
Школьникам – под настоящим раскидистым деревом, настоящий «лесной брат», вылитый Тук из фильма об Айвенго, что-то зычно рассказывал; они, разлегшись  рядом, открыв рты, внимали ему безоглядно. Подумалось! вот так детям можно преподавать всё, что угодно: от истории своей страны переходишь к классической механике Ньютона и заканчиваешь, например, распределением звездных плотностей Бертрана Рассела.Здорово! 
    Галерея современного искусства Тейт.
     Во-первых пообедали там в ресторане, на седьмом этаже, у панорамного окна, прямо над Темзой. Вид обалдеть! Если бы я мог ругаться матом, то позволил бы себе более сочный эпитет.
    Проблемки как всегда немножечко, чуть-чуть, с тем, что выбрать поесть. Ну тут почти угадали в этот раз! Но вид, вид на Темзу! Эх вы!
   На третьем и пятом этажах было представлено непосредственно современное искусство (понравилась «Голова» Лифшица и парашютистка Катя Мельникова  с инструктором в зале социалистического конструктивизма). Много соцреализма представлено. И восхитительно и смешно и даже грустно.
    А возлюбленной моей Кае, свет любовнице, тоже много чего понравилось, но она затруднялась сказать что именно. После ресторана была выпимши.
    А, вообще, на мой взгляд, много откровенной фигни. Как говорил Бродский «ХМУЛЬ». Слово расшифровывается персонально, здесь не могу воспроизвести, только по желанию.
    Убил четвертый этаж. Не сам по себе этаж. А выставка которая на нём происходила.
    Выставка Сальвадора Сволоча Дали.
    Почему я его так оскорбляю – да потому что он хорошо так обустроился в этот раз, в этом Тейте, на этом четвертом этаже, что окончательно свинтил нам головы.
    Супруга-то протрезвела, а я наоборот – запутался  мозгом. Особенно свёл с ума его мультик «Фантазия» - где бы достать. А так вообще-то пижон он вот что!
    Пришли домой. Перекусили, рядом друг с дружкой отдохнули, потом попили чаю и Кая уснула.
    А я с другом коньяком сел писать про день вчерашний, не зная ещё,  что дню сегодняшнему придётся растянуться надолго (он будет описан в самолёте в субботу и переписан в дневник только через две с половиной недели уже в санатории).
 
 
 
День седьмой /Пятница/
 
    С утра поняли, что горючка кончилась. Так что, позавтракав, поднялись в номер и плюхнулись на нары. Отдыхали не касаясь друг дружку и так до полудня. Потом моя дорогая сказала «Баста!» или же «Вестминстер!» (я спросонок не понял) и мы отправились в это аббатство.
    Так уже лениво, так вальяжно и небрежно, как какие-нибудь коренные лондонские индусы.
    Вестминстерское аббатство. Готика. Готика. И ещё раз Готика.
    Множество могилок (прямо плиты под ногами с именами великих) и скульптурок. Например Елизаветы первой и напротив неё – скульптура убиенной ею Марии Стюарт. (Наверно они по ночам продолжают таскать друг друга за волосы). У англичан своеобразное чувство юмора. Например, кстати, напротив памятника Оливеру Кромвелю – каменная голова Карла первого, отрубленная по его приказу. С одной стороны смешно, с другой – назидание потомкам. Да и как распиздяй может вырасти до хорошего? Только посредством усердного чтения. Ежесекундным подавлением вдохновения и незнанием ни будущего, ни прошлого, как сказала супруга. Я не стал уточнять кого она имела в виду: Карла или Оливера; ну да и ладно. Фигня всё это.
    Меня, конечно же интересовал, прежде всего зал Поэтов. Да!
    Да вот же он! У меня зашумело в ушах.
    Вот они. Начиная от Чёсера и далее скульптура Шекспира, памятные доски (висят как бы взявшись за руки) Китсу и Шелли, каменные плиты надгробий Байрона и Томаса Харди. На могиле Байрона постоял слегка раскачиваясь, на могиле Томаса Харди исполнил даже его стих «Titanik», Впитался их энергией и благостно мне стало. О как!
     И всё. Всё ребятки. Культурная наша лондонская программа закончилась на этом. И музеи, и галереи, и замки.
     Но не Королева. И не небо Лондона…
     Фотографировались на st-Petersbourgh  проулке с зенитовским шарфиком, и вдруг тётя подходит и говорит так неожиданно: «А мне можно тоже сфотиться. Я тоже люблю наш питерский Зенит». Прикольно!
    Ублажили тётку. Уважили. Я бы с ней даже обнялся на прощание, но Кая не теряла нас из поля зрения и всё.
    Зашли в очередной милый, стандартный их паб «Голова короля». Класс! Уютно. Хорошенькая милая полячка за стойкой бара. И я вот, например, очень вкусно поел сосисэк толстых и остреньких (как шпикачки наши) с пюре. Пюре с их соусом смешал обалдеть. Да тут ещё и пивко неплохое подоспело «Guiness». Мне был кайф. А вот супруга сидела напротив с кислым лицом. Ей принесли «гастроном на тарелке» (её собственное выражение). Кусок сыра, кусок ветчины, целое яблоко, лист салата и что-то единственное измельченное но остренькое, (так что она быстро скинула это мне). Видимо местная шутка какая-то…
    Но ситуацию спас, заказанный профитрольный пудинг (Алиса познакомься это пудинг, пудинг – это Алиса). Он был настолько вкусным, что Кая даже начала светиться изнутри. Это видно по прилагаемой фотографии, обратите внимание.
    В общем, удовольствие в результате получили оба. Пришли обнявшись в отель. Портье включает телевизор. Телевизор показывает. «Бомба» -- говорит. Бомба оказалась рядом, на соседней  улице. И там всё перекрыто. «Хорошо, что мы шопинг в среду делали», - подумали мы. Ибо перекрыто именно там. Ну и ладно. Ну и стали отдыхать….. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                Эпизод 58
 
                                                                        «Все девчонки получают по
                                                                          попе и фаллосу… фаллос
                                                                           всегда обманщик…» 
 
                                                                                                          из Аниты.
 
 
 
      Сколько продлится антракт?... пятнадцать минут?.. двадцать?.. Анита оглянулась – коридор был пуст. Им с Оксаной так и не удалось выяснить продолжительность антракта. Да сейчас это уже и не важно. Сколько бы он не продлился, это время необходимо использовать на визит к Призраку. Анита упросила  подругу  забрать  её  вещи  из  комнаты.  Они встретятся, как и условились под лестницей, переоденутся – и в путь; прочь из этого периметра.
   Анита вставила отмычку в замок и выдернула из волос тонкую вязальную спицу, концы которой были расплющены и  изогнуты… Отмычки… Анита усмехнулась. Одно название; плюс маленькая стальная петля с усиками от ёлочной игрушки… Вместе со спицей на замок  интернет-комнаты они действовали безупречно.
    Легкий щелчок, движение ручкой,  и  вот  компьютеры,  электронная  почта и Призрак в зоне доступа.
   Анита закрыла за собой дверь и включила свет. Прижавшись к двери спиной, она ещё  раз  прислушалась  к звукам в коридоре. Как жаль, что нельзя закрыться изнутри; треклятые двери… Вдруг прямо за дверью раздались шаги и голоса… Едва не подпрыгнув от неожиданности, она стремглав на цыпочках рванулась к ближайшему столу. Нырнув под него, замерла,  присев. Глухая стенка стола закрывала от неё  вход,  и  когда  дверь  открылась,  и кто-то вошёл,  девушка  только  по  голосам  могла  определить,  кто помешал её  свиданию  с  Призраком.
 
   - Ты по прежнему считаешь, что я способен наложить на себя руки? – голос явно принадлежал человеку, которого Елена Сергеевна с Бурбоном называли Поэтом.
  - Не думаю, что ты можешь сделать это осознано, - Анита узнала Бурбона. – Скорее будучи подвержен какому-нибудь сиюминутному импульсу…
  - Прекрати, Стоша! Тебя слушать тошно, . – Сколько продлится антракт?
  - Минут двадцать, двадцать пять…
  - Почему так долго?
  - Некоторым зрителям и персонажам необходимы штатные процедуры…
  - Ага, и мне, видимо тоже?..  ?..
  - Ой, Вить, не ёрничай. Здесь нас никто не слышит; можем спокойно поговорить. Тем более, что на твою процедуру необходимо не более десяти минут… Свет опять забыли выключить и закрыть… Надо будет поставить Лене это на вид… Как думаешь?
  - Глумишься? – голос Поэта раздался прямо над Анитой, и стол скрипнул под тяжестью его тела. – Давно ты её привлекаешь к своим… опытам?
 - Она хороший специалист; почему бы её опыт не использовать… Не сиди, пожалуйста,  на столе, стулья же есть..
 - Ой извини, - в голосе Поэта послышалась усмешка, - я же действительно очень тяжёлый человек…
 - Кстати, Лена о тебе не забывает… И кажется… до сих пор любит…
   Повисло молчание. Анита боялась шелохнуться в своём убежище. Даже сглотнуть было страшно.
- А ты… - вновь раздался голос Бурбона, - любишь её?
  Стол над Анитой снова скрипнул, на этот раз облегченно, и она услышала, как собеседник Бурбона мерным шагом двинулся по комнате. Через мгновение она увидела его спину;  склонив  голову  и,  похоже,   держа руки сложенными  на  груди,  он остановился,  развернулся  и  встретился  глазами с Анитой…
  - Я… - сорвалось с его губ.
  - Ты-ты, - голос Бурбона был спокоен.
  - Я пока ничего не готов сказать по этому поводу…
   Аните показалось, что Поэт судорожно сглотнул при этих словах.
  - Ладно, - произнёс он и быстро направился к двери. – Идёмте приступим к процедуре, господин Бурбон…
  - Надо же, какие мы становимся вежливые и официальные при упоминании слова «любовь», - на этот раз усмешка послышалась Аните в голосе Бурбона.
  - Да-да, - Поэт открыл дверь. – Именно вежливыми и предупредительными, как и требует того предстоящая процедура. Вы ведь всё равно относитесь ко мне, как к пациенту…
 - Витя, не загибай палку, - Аните послышалось раздражение в голосе Бурбона. 
   Дверь за мужчинами закрылась, и Анита выбралась из под стола… Что теперь будет?..— суматошно заколотилась мысль… -- Бежать! Быстрее!.. Но.. если бы он хотел меня выдать, то, наверное, сделал бы это прямо сейчас?..
    Анита оглядела молчаливые мониторы и уставилась на дверь.
 
 
                                              Эпизод 59
 
 
-   Как вы находите наши с вами сеансы?
 -  Бесподобными. Тем более, что мне не дают спиртного за два дня до этого.
 -  Вы зря иронизируете, это вам только на пользу.
 -  Вот все так говорят. Надо только знать настоящее значение слова «польза». Может всё что я за всю свою жизнь напишу принесёт бОльшую пользу кому-нибудь, нежели я бы не пил. К тому же…
  -  Если бы ты не пил… Эх, если бы ты не пил…
  -  Да… Возможно, вы правы… Мечтатель. Давайте включаться.
 -  Вы что-то ещё  хотели сказать, «к тому же»..?
 -  К тому же мне всё это не совсем понятно. Много неясного, так сказать.
 -  Когда вы сюда утраивались, вы были довольны условиями договора. Прежде  всего  его  финансовой  стороной.  Здесь,  я  думаю, о пользе спорить не будем…
 -  В жопу ваши финансы. К тому же, мне всё кажется, что я чего-то не понимаю… в смысле недопонимаю, простите, косноязычен…
 -  Забавно.
 -  В каком смысле?
 -  Косноязычный поэт - забавно. В этом смысле.
 - А чего тут забавного? Энтропия ментальности, так сказать.
 -  Энтропия в смысле распыления, так сказать?...Не бросайтесь словами, значения  которых  знаете  не до конца.… Однако я удивлен,  вы, наверно и на других языках говорите без акцента? Много знаете их… э-э… языков?
 -  Английский. Грузинский слабо…  Язык, порой, сам диктует определённое поведение. Вернее та среда, в которой он существует…и выбрать качество общения бывает сложно … Очень многое зависит от среды, в которой язык находится… Не имеет смысла шипеть в горах, а в полях гортанить; горы не отразят шипения, а в поле за воронье карканье голос гортанный может стать… и наоборот… в горах гортанно вербалить удобнее… некоторые звуки можно пропускать в голосе, потому что их горы создадут из эха, а там где ветру раздолье, любой звук далеко несётся и можно на твёрдых согласных экономить… Такая вот среда обитания языков…
 - Вы затаскали слова «среда» и «интенция». Вы хоть понимаете их смысловую нагрузку?
 - Ну день такой… а в нём есть что-то ещё?
 - А что это, по вашему, кроме дня недели?
 - Это внутренний позыв к действию…
 - Это как?
 - Это повсеместно. Именно внутренний позыв, позыв изнутри, а  не извне. Со мной совсем не обязательно изъясняться узконаучными терминами. Не утруждайтесь. Вам это не совсем идёт.
 -  Знаете, Поэт, к сожалению, со временем, ощущение жизни и, если хотите, основ мироздания, требует именно такой терминологии…
 - А вы большой знаток мироздания!?...
 - Дело не в этом. Есть и другая терминология, например, Божья воля, провидение…
 - А вы и о провидении осведомлены?
    Поэт поёрзал в кресле:
 -  Давайте включаться. Маэстро, колыбельную.
 -  С вами чертовски интересно общаться. Вы этакая смесь наивности и наивных знаний. Думаю, вы не обидитесь на мои слова. Понимаете о чём я?...
 -  Смесь инфантильности и мании величия, вы хотели сказать…
 -  Я о вас так не думаю.
 -  А когда можно будет пригласить в келью подружку?
 -  Поэт! Вы взрослый человек!
 -  Вот именно! Мне для работы нужно! И в конце концов вы мне надоели со своими вежливостями.
 - Прекрасно! Только поймите: работа, келья и подружка категории сочетаемые условно. Даже странно… То есть, не безусловно… Возможно для вас  это --  преступление перед собой. Перед самим собой. Вам- то кто судья?
 -  У меня другое мнение. Включайте! Тоже мне, преступление… Включайте  и имейте в виду, профессиональный преступник в руки закона не попадает,  или он не профессионален.
  - Да-да, я знаю, что умных много… Умелых, к сожалению, мало…
  - Я, по вашему, умничаю?
  - Не то, чтобы сильно… Но, как-то так…Поймите правильно; преступление перед самим собой в принципе абсурдно…
 -  Здесь я с вами согласен. Потому что преступать в данном случае нечего…
 - То есть?... Не совсем понял… Точнее, совсем не понял… Тугоумен, простите…
 - Не придуривайтесь, пожалуйста. Вы не хуже меня знаете, что законы, выдуманные людьми, всегда отстают от законов, диктуемых жизнью; это любой поэт знает;  Будьте в гармонии с жизнью, и никакие законы вам в принципе не понадобятся. И преступать будет нечего.
 - Вы меня пугаете, Поэт………  Ну да хрен с ним, со страхом. У меня к вам вопрос есть ещё. Вы, давеча, говорили о каких-то медиантах. Это… хм… если не секрет?
 -  Как вы думаете – музыка может быть плохой?  Только не говорите, что она может быть агрессивной, легкомысленной, вычурной, зеле… жо…  Вот и мне кажется, что туда, куда я попадаю, всё происходит естественным образом. Только не по нашим законам.
 -    По каким это вашим?... И что – гравитации нет?
 -  Нет, гравитация как раз есть, но не всегда.  Нет другого… не знаю… всё как бы предусмотрено, всё известно и в то же время удивляешься. Как-то непредсказуемо. Д-достаточно сложно. Я и с-сам не уловил.
 -  З-замерзли? З-заикаетесь.
 -  Не перебивайте и не передразнивайте… Нет. Пробивает иногда. Когда волнуюсь. Н-не всегда.
 -  Но ведь  вы в жизни довольно весёлый…
 -  Да, был…  Но острить -  это свойство жизни. Это также как музыка не может быть плохой. Никуда не денешься. Продолжайте…
 -   Музыка может быть плохой…   А что ещё  вы думаете  такое же?
 -  Мне кажется,  всем рулит движение…
 -  Музыки?..
 -   Как бы не пошло это звучало. Я однажды… хотя, ладно…
 -   У вас достаточно написано по этому поводу. Но всё ж, знаете, неискренне всё это… Непонятно… Невнятно… И как-то бульдозерно или дозировано…….  Вы,  безусловно,  понимающий  человек,  но  так  нельзя .
 -  А как можно? Вот так;  скрученным этими вашими проводочками. Какими-то обрывками воспоминаний…
 -     Воспоминания исключительно ваши…
 -  Мыслей… Неважно! Впрочем, разница есть… Но много неясного. Понимаете?
 -  Перестаньте хныкать. Мы начинаем…
 -  Подождите! Меня ни с кем не соединять!
      И тут случилось непонятное. Человек в кресле обмяк, глаза его  закрылись.  Изо рта его пошёл речитатив:
 -  Сколько…  Много…  Как…  Неважно…
      Ему как будто стало холодно. Бурбон преобразился. Теперь он стал похожим на стрекозу, парящую над травинкой. Сосредоточенный, с зависанием, с внезапными переключениями каких-то кнопок и бормотанием совсем уже нечеловеческих фраз, - он перестал быть похожим на себя.. На себя какого?..
     Ничего не изменилось… Внешне… Только поэт в кресле вдруг напрягся и подался вперед. Глаза его по прежнему  были закрыты.
 -  Сцена первая, приезд действующих лиц в отель. Даём перечисление… -голос Бурбона вибрировал. -  Кто эти люди, пришедшие в отель?…
 -   Кво суроген, - ответил сипло голос поэта.
 -  Вы вспоминаете самое сильное чувство. Об этом запрашивается. Вы слышите меня, отвечайте?
 -  У меня нет сил. Я не помню стихо…
 -  У вас оно есть? Последнее стихотворение?
 -  В конце другое, там я… там меня нет… но оно моё…
 -  Начало!? Как звучит начало?
 -  Икр-р-р. – голос прозвучал откуда-то снизу. Тотчас  же  Бурбон  пригнулся  и  втянул  плечи .
 -    Где был? – он заговорил чётко и отрывисто. – Звал. Работаем. Отвечать!
 - Всегда из имеющихся свойств разделяй несоответственные и сманипулируй в создание.. смоделируй ситуацию…
    Бурбон, казалось, привык к такому общению, и словно в какой-то клоунаде, заговорил:
 -     Симбионт готов, - и забарабанил по клавиатуре  компьютера.
 -  Слияние героев раздельно, - подхватил поэт. - Об этой ни слова обмануться. Совокупление.
 -  Колыбельную?
 -  Вдохновения, - произнес поэт с улыбкой. - Соскучились по медиантам?
 -  Нет. Думаю, что они здесь ни при чём. Не отвлекайтесь.
 -  На чём такая уверенность может базироваться? – поэт снова улыбнулся, -       на том, что вы о них ничего не знаете?
 - Не отвлекайтесь. Включаю запись… И так… Хозяин гостиницы и его супруга…
 - Да-а, хозяин гостиницы с супругой… Молодая женщина, притягательная, красивая и пожилой уже мужчина, души в ней не чающий… Она вышла за него по расчёту… У неё шансы стать обеспеченной вдовушкой… Тем более, что он, как и она, не хочет детей... он не хочет делить её ни с кем… и не только её, но и её любовь…
 -  Они не хотят первенца?..
 -  Их обоих это устраивает… Для них не существует такого понятия, как первенец… Но только… он не догадывается, что женат по расчету, и что расчет этот женский…
 - Та-к, - Бурбон устроился в кресле, и скрестив руки на груди, склонил голову набок. – Следующие?
 - Следующие… Мюнхгаузен со своим секретарём… Мюнхгаузен, он что-то вроде вас, … как, впрочем и его секретарь… Женщины…, - поэт помолчал, – женщины великолепны… Марта…  Голотурина… Такие обе разные, и в то же время замужние…
 -  Они замужем  по прежнему   за разными мужчинами? – оживился Бурбон.
 - Да-а… Голотурина – жена таможенника, а Марта… Марта – жена Мюнхаузена…
 -   Так Мюнхаузена? Или Мюнхгаузена?..
 -  Она беременна…  и в тайне от мужа едет за ним в город, где проходит сборище медицинских светил; Мюнхаузен там по делам бизнеса, он – фармацевтический магнат. Он знает, что жена следует за ним и готовит ей приём… приём в виде приёма родов…
 - Как интересно. Так он – фармацевтический барон или наркобарон? есть кто-нибудь еще?
 - Муж Голотуриной… таможенный чиновник… И Илья Ильич Обломов, путешествующий в поисках здоровья господин…
 - Та-ак… Кто-нибудь ещё?..
 - Н- нет..
 - Это все персонажи?
 - Да… их не много… и достаточно, чтобы максимально проявить характеры друг друга…
 - Хорошо… - Бурбон  покачался в кресле; ему явно нравилось то, что говорил поэт.
 - И есть ещё медианты…
 - Ага! Как они, кстати? Тревожат?..
 - Они не тревожат… Они существуют…
 - И сильно существуют?  Простите за иронию… Мы здесь их ловим, - Бурбон усмехнулся,  вытер  лоб  и  потянулся за какой-то пробиркой…
  -   Всё дело  в том, что  вы почему-то их не просто ловите, но знаете?.. И вот странно, я не вижу явных параметров, показателей функции.. Поэт откинулся на спинку кресла, улыбаясь:
  – Вы не понимаете, кто они.
  - Я действительно. Это ведь вы сейчас пытаетесь заговаривать зубы.. Непонимание – полезная отговорка, когда не хочется понимать финансовую сторону дела..
- Здесь всё равно упираемся в значение слова «польза», и идите вы лесом с вашими финансами. Для вас, судя по тому, как часто вы ставите пьесу в этих стенах, польза от нашего альянса, гораздо большая, чем для меня.. И не исключено, что я даже не представляю, какая.
- Если вы опять про спиртное, то в свободное от сеансов время, вы вольны делать, что заблагорассудится, но не выходящее за пределы нашего договора. И позвольте вам напомнить некоторые его положения..
- Да уж, сделайте одолжение.
- Основное: правами на годовую постановку пьесы располагаю я, за что на ваш счёт перечисляются финансовые средства двумя траншами; первый переводится  сразу после пролонгации договора,  в  случае  наличия таковой, а  второй не позднее последнего дня третьего квартала календарного года.
- Да уж, ваша терминология – просто памятник казёнщине; это я помню.
- Расчёт объемов траншей и график их движения приведён в приложении номер два. Расчет количества постановок с графиком и местами применения содержится  в приложении номер три. Условия и процедура изменения текста пьесы в приложении номер четыре…
- Вы пропустили приложение номер один…  Видимо умышленно..
- Вы чертовски проницательны; я действительно сделал это умышленно. В этом приложении обозначено количество пьес в которых вы должны участвовать лично. С графиком этого участия.
- Ну, и?.. Вы полагаете, что мне это приносит пользу большую,  нежели вам?
- Финансовые расходы несу я…
- Прекратите меня мурыжить! – Поэт дернулся в кресле и выдохнул, - Вас это целиком устраивает. По условиям договора вы в любой момент можете его разорвать в одностороннем порядке.
- Как и вы. Но вы этого не делаете… И не причина ли этого кроется в отсутствии наличия последнего дня третьего квартала?.. Может быть вы захотели пересмотреть условия финансирования? Но они не могут быть изменены без изменения приложения номер два,  которое,  в  свою  очередь, не может быть изменено без изменений в приложении номер три, которое корректируется  только  после  коррекции   приложения  четыре.  Поэтому, если  вы  хотите  обсудить  финансовую  составляющую  договора,  то  начать  нам  придется  с  изменений  в  четвертом  приложении.
- Я это  тоже помню, - расслабился Поэт и улыбнулся.
- При этом необходимо помнить о том, что в тексте договора есть пункт, звучащий следующим образом: «В случае изменений в количестве участников пьесы вне зависимости от места постановки, вы остаетесь на занимаемой позиции, а освободившиеся персонажи распределяются в зависимости от желаний отдыхающих»… Вы же это подписывали? Не так ли?
- Да помню я… Нем так ли?...  Какой же вы упёртый!  Если не хотите чего-то понимать, то можете не понимать годами… Говоря  о  пользе,  я  не  имел  в виду деньги. Мне кажется, что вы морочите людей.. и получаете от этого удовольствие. Причём, упиваясь властью над ними, и я, как участник этого балагана, какую пользу от этого получаю, кроме финансовой? Не  становлюсь  ли  я  вашим  соучастником  во  всём  этом?  Вот  что  я  имел  в виду,  говоря  о  пользе.
- Во-первых,  это не балаган, а пьеса, а,  во-вторых вы сами её написали.. Вам  был заказан сюрреалистический триллер..
- А я, по вашему, написал психологический водевиль?...  Да бросьте вы! Вы даже думаете --- не одно ли это  и то же!?... Вы просто морочите людям головы. Впечатление такое, что люди идут у вас на поводу, даже не подозревая, что их ждёт.. Взять, хотя бы этих парней, Спортсмена с Историком; ощущение, что люди целиком вам доверяют, а вы их просто используете… Ты надоел мне, Стоша, своими приколами,, и я имею право этим возмущаться. Расскажи мне лучше о себе. Ты жив-то чем?
- Отношениями с женщинами, - вздохнул Бурбон.
- Удивил. Это как? Давай лучше о тебе поговорим.
- Хорошо. Давай поговорим. Что ты обо мне хочешь узнать?
- Твоё отношение к женщинам.
- А оно тебе надо?
- Да.
- Ну, держи… Немногие понимают, что человек разумный, а тем более, нормальный, отдыхает, как правило, в горизонтальном положении, то есть, именно в этом положении все функции организма автономно и качественно приходят в норму для дальнейшего использования их по назначению, - Бурбон замолчал, встал с кресла и заложив руки за спину начал прохаживаться по комнате. - Во всех остальных положениях человек уже не отдыхает, а работает. И те немногие, которые это не понимают, как правило, женщины.
- О как! Ну ты, Сторша, жжёшь.
- В связи с этим возникает много критических замечаний в адрес человека разумного и отдыхающего со стороны человека неугомонного и сомнительно нормального. И если рассчитывать, что подобной критикой добиться можно взаимопонимания, то расчёт этот достоин исключительно человека неразумного и ненормального.
-   Не совсем понял…
- Объясняю: так называемый активный отдых невозможен даже в сексуальных играх, и человеку вагинному это необходимо вбить себе в голову. В то место, где у человека разумного находится мозг, иначе человек вагинный рискует заполучить вместо отдыхающего хомосапиенса злобное раздражительное животное…
- Алкомлекопитающее?
- Алкомлекопитающееся. Вместе с парой поводов для критики…
- По количеству носков?
- Фаллососабельность как минетопригодность – это всё, что остаётся у каждого разумного человека вне зависимости от носков на нём… Утверждает она… Умышленно в неподходящих и неподобающих выражениях и видимо с получением удовольствия для человека вагинного…
- А если не умышленно?
- Вить, ты дважды женат… Удовольствие никуда ни деть.
- Ты так говоришь, будто что-то имеешь против женщин.
- Что можно против них иметь кроме члена? Да и тот за них. Вить, я не об этом. Мне не перестаёт казаться, что Ленок тебя не до любил.
- Ленок… А почему мы так её называли?
- Да за глаза…
- А кто стал так называть её первым? Помнишь?
- Нет. Ты мне уши не помадь. Она не разлюбила тебя, понимаешь?
- Мы, вообще-то собирались о тебе поговорить…
- Да уж…Она критикует и критикует, а ты всё забываешь добавить возглас «дурра»…
- Твоё мнение о женщинах как красный нос деда мороза – никакой интриги. Расскажи лучше, что тебе снится, крейсер «Аврора»…
- Да легко. Держи ещё…  Мои сны начинают казаться мне странными…
- Дык делись.
- Расскажу тебе пару снов; не более…
- Давай-давай, Бурбон, разгружайся.
- Хорошо… Такого за ними раньше не водилось. Были интересные и запоминающиеся, все до единого цветные, но странными не казались, а сейчас, вдруг, попёрли странные…
- Нука-нука? Расскажи мне пару снов.
  Поэт с иронией взглянул на друга.
- Охочусь с ружьём на лося; совершенно все ощущения обладания в руках ружьём, причём вертикалкой с эжектором. Оба ствола заряжены пулями; на лося ж охочусь. И лося вижу. Через кустик с поляной; обрывает с деревьев листики и жопой ко мне стоит. Я ему в ягодицу целюсь и на крючок. Тюмм! Он как присел, да как подался с обеих полусогнутых вперёд словно в последний раз, а справа! Не более, чем в метрах трёхстах другой лось обозначился. Я его словно и услышал и почувствовал одновременно, а подстреленный в ягодицу прыгнул-то с обеих задних реально словно в последний раз, и понял я, что далеко он не уйдёт, и за вторым обозначившимся,  бегом с пулей, хранящейся в нижнем стволе, как ломонусь меж деревьев со скоростью того ж лося, что только листья  пошуршивают под ногами,  аж по скорости это чувстввую…
- Осень что ли, Стошенька, тебе приснилась?
- Видимо да, да дело не в этом; не уйдёт далеко подстреленный, и я за вторым бегу и понимаю, что и он от меня не уйдёт, и смеркается и в темноте вдруг вижу, что хорошо на одного лося один патрон тратить и слышу вдруг сбивчивый  крик  птенцов.  Где-то  внизу под ногами слева. И вдруг понимаю, что понимаю  о чём они пищат. Они зовут маму. Я, будучи немамой,  останавливаюсь, забыв про обоих лосей сразу, словно их и не было, и  начинаю  присматриваться  и вслушиваться – откуда писк. А сумерки сгущаются и видно через них лишь ближе глазами к поверхности земли,  и  вижу  я там всё лучше и лучше. И присматриваюсь, и вслушиваюсь – откуда писк. Нахожу площадку, вытоптанную так совершенно, что нет на ней ни травинки;  глянцево  утрамбованный  грунт, два в два метра площадью с внедрившимся в него мыском с холмиком, поросшим травой по правую руку, а слева глянец площадки нарушен изнутри; пластинки утрамбованной земли всколупнуты торчащими клювами, орущими к маме. Я ямку левой рукой увеличил, прилёг и про ружьё забыл. Птенчиков в левую ж  руку взял из ямки и разложил по рукам. Вот тут про ружьё и вспомнил и стал подыматься на локтях и коленях, держа птенцов в каждой руке. А они – странные на вид: выглядят, как крошечные цыплячьи тушки в полкулака размером с длинными шейками, на которых головы с длиннющими клювами, тяжёленькими и обтекаемыми. И лапки – ласты, как у уток. И кусачие они суки с их длинными шеями и клювами до того, что пришлось их снова в одну руку сложить, чтобы кусали они друг друга. И они так этим увлеклись, что про ружьё я снова забыл, потому что не успев подняться, увидел зверька очень похожего на хомячка с черепашьей головой  и  размерами  не  более  птенчиков в руке. Я этого зверька свободной рукой хвать, а он тоже давай кусаться; и кусается ровненько челюстями, как черепаха. Я его отпускаю – типа да иди ты – два кусачих уже есть, а он в норку в холмике, вклинившимся в вытоптанную площадку задом пятится и челюстями-челюстёнками  пощёлкивает. И вдруг ещё в одном месте на глянцевом грунте лопнула поверхность, и показались ещё два клювика, как у меня в левой руке; и давай пищать. А я подумал – а если и этих прямо сейчас левой рукой начать нахватывать – все четверо передерутся, или как? И начал это проверять, выпрямляясь вдоль вытоптанной площадки и снова вспомнив про ружьё; причём, в смысле – а где я его собственно оставил? И тут же подумал: -- это же надо так утрамбовать площадку! Это ж какими ластами надо делать?!.. И тут кто-то берет меня за большой палец правой ноги, аккуратненько так  – по ощущениям – как хомячок с черепашьей головой кусался за палец руки перед тем, как впятиться в свою норку, но только ощутилось, что это – ни хрена не хомячок и что голова у него – ни хрена не черепашья. И тут я проснулся и тут же подумал, что выход из сна – тоже не хреновая норка, а на часы смотреть не стал, как это обычно бывает при срединОчном пробуждении…
- Сон охотника… или снежного человека с ружьём?... – усмехнулся поэт.
- Ага… или нежного без ружья…
- А медиантов-то что, так и не встретил?...  
 
 
   Открылась дверь, и появился Глухарь. Бурбон щёлкнул тумблером где-то под столом и похлопал Поэта по плечу.
  - Нестор Иванович, - заговорил Глухарь. – Кажется, девчонки сбежали.
   Поэт выпрямился в кресле, Бурбон задумчиво на него поглядел и перевёл взгляд на Глухаря.
  - Кроме того… - замялся тот, - Историк с Ходоком, похоже, тоже исчезли…
  - Угу… - проронил  Бурбон и поднялся со своего места, освобождая Поэта от проводков на липучках.
  - Мне, надо переодеваться, наверно, - нерешительно проговорил Глухарь, - пока антракт не закончился.
  - Конечно! – бодро сказал Бурбон.
  - Что у вас тут происходит? – Поэт встал с кресла, обрывая с себя проводки и отдавая их Бурбону.
 - Ничего особенного, - ответил тот. – Барон Мюнхгаузен вместе со своим наркосекретарём  умыкнули  девчонок  и  отбыли в неизвестном направлении.
 - Опа! – Поэт расхохотался. – С чего бы это им от вас бежать, господа эскулапы?
 - Возможно, это просто любовь, -- ответил Бурбон.
 - Значит второй акт наконец-то накрылся медным тазом…
 - Ничего подобного, - проговорил  Бурбон, - всё под контролем. Твой тёзка, - кивнул он в сторону Глухаря, - нарядится Ульрихом; ему не привыкать; а я заменю барона.
   Он потянулся, улыбаясь, и добавил:
- Так что мы с тобой  во втором акте становимся визави на этот раз именно в таком ракурсе.. В том числе и на дуэли.   
 
 
 

© Copyright: Владимир Провиденский, 2015

Регистрационный номер №0318682

от 27 ноября 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0318682 выдан для произведения:  
 
                                            Эпизод 46
 
 
                                                                               «- Да, каждому нужна елда.
                                                                             одним она нужна растущей
                                                                                 изнутри наружу, другим
                                                                                   растущей внутрь извне.
                                                                                      Это и есть елдинение..
                                                                                            Или – елдинство?
                                                                                                       - Чего?
                                                                               - Не забивай себе голову
                                                                                   терминологией. Просто
                                                                                    сделай это. Оформи мате-
                                                                                 риально. Это не сложнее,
                                                                          чем признать свою ошибку. Пусть
                                                                           это будет с ленцой, но мастер-
                                                                         ски. Пусть  - нехотя, но мудро…»
 
                                                                              из телефонного разговора
                                                                                     Аниты с Оксаной.
 
 
 
 
 
     Кудовчин ждал Игоря у быков. Быки были статуями возле мясокомбината на выезде из города. Статуями или композицией: для заждавшегося ботаника было  всё  равно. Здесь была назначена встреча, и он с сумкой через плечо, наполненной необходимым для дороги, ждал автомобиль  желтого  цвета, подробно описанный по телефону Игорем. Игорь описал автомобиль кратко, и у Кузьмы Ильича от этого описания опустело в голове и в теле стало неуютно. Слишком знакомым этот автомобиль ему показался.
     Когда он подъехал, пунктуальность Игоря тут же сделала ему честь. Кудовчин насторожился и сосредоточился; уж слишком сильно автомобиль напоминал тот, на котором Езерский привёз как-то лабораторию в сборе к Кудовчину на квартиру; и марка,  и цвет,  и габариты, только водитель другой и, может быть, номера. Но их-то Кузьма Ильич и не помнил. Поэтому, получив по телефону ориентиры относительно машины, он действительно насторожился, а забираясь в кабину, вместо приветствия спросил:
- Ты давно на нём ездишь?
- Я же тебе рассказывал; сразу как с рыжей расстался… Баба уникальная.. Этот автомобиль предсказуемей.
    Кузьма Ильич разместился в кресле и уставился на дорогу. Проехали светофор, мост над головой, и мелькнула табличка с надписью «Шушары».
- ШУшары, - произнёс Кузьма Ильич с ударением на первом слоге.
    Игорь усмехнулся:
- Шушары. Совхоз такой когда-то был… Слушай, Ром, Оксана тебе нравилась?
     Вопрос был слишком неожиданным, чтобы сразу на него ответить хоть как-нибудь.. Воспринимал ли ботаник Ксюшеньку как женщину? Он вполне естественно пожал плечами и тут же вспомнил, что вопрос обращен, собственно, не столько к ботанику, сколько к физруку, и силясь придумать что-либо вразумительное, ответил почти уклончиво:
- Мы были коллегами…
- Да ладно тебе, Рома, - Игорь весело на него глянул. – При твоей-то кобелявости и не попытаться охмурить одичалую  девку?
     Действительно; Кузьма Ильич нахмурился, припомнив попытки Никитина в учительской флиртовать с Оксаной. Интересно, за какие ещё  грешки этого спортсмена придётся отчитываться?.. Так может дело дойти и до «отдуваться»..
     Кудовчин  вздохнул  и  улыбнулся:
- Нравилась, конечно… Да и сейчас нравится, - соврал он зачем-то. Может быть, чтобы оправдать Никитина в глазах Игоря, а может быть, себя самого теперешнего.
- Мне, вообще, все женщины нравятся.. Ты же помнишь, - добавил он вдруг.
- Ну да; помню…
     Игорь  некоторое  время  молча  вёл  машину  и  вдруг  снова  спросил:
- У тебя с ней что-нибудь было?
     Вот те на! Кузьма Ильич напрягся.. Откуда ж ему знать: было-не было? У него с Оксаной кроме совместного просмотра рисунков ничего не было… А вдруг у Никитина было?.. И.. Игорь об этом знает..?. и сейчас просто проверяет: соврёт его приятель или нет?. Да откуда он может знать, даже если что-то и было?.. Да и какое мне дело до этого?.. Было – не было.. Да и Игорю что до этого?.. Его-то дело какое? Они ж в разводе… Да пошёл он со своими вопросами…
- Что ты имеешь в виду? – на всякий случай спросил ботаник.
- Ты дурачком-то не прикидывайся.
   «Неужели что-то было, и он знает об этом?»
- Любовью ты с ней занимался? – продолжал Игорь. – Сексом то есть?.. Голыми боролись?.. А может, одетыми, да потом голыми?
- Не доводилось, - выдавил из себя Кузьма Ильич.
   Игорь расхохотался:
- Ты сейчас сказал, как наш покойный ботаник.. Не доводилось!.. Ну хоть пытался?
- Пытался, - обреченно согласился Кудовчин.
   Мысль о том, что он, реально существующий прямо сейчас, для Игоря, все-таки, покойник, почему-то покоробила его, и он вдруг подумал, что зря, пожалуй, не пытался охмурить Оксану раньше… Ведь это было бы очень кстати, особенно если иметь в виду случившееся теперь… Ну да кто же знал?..
- Ты хочешь предложить мне побороться с ней сейчас? – неожиданно для самого себя выдал Кудовчин.
- Ну ты, Ром, даешь! – Игорь снова развеселился. – Я бы с ней сейчас и сам пару-тройку приёмов отработал… Вот только бы вменяемой её сделать..
- Так может быть, это и приведет её в чувство? – попытался пошутить ботаник.
- Ты имеешь в виду себя или меня?
- Да хоть обоих сразу, - ещё хлестче пошутил ботаник и по выражению лица Игоря понял, что шутка не удачная.. – Да ладно-ладно, я пошутил.
- Да… - Игорь вздохнул и уставился на дорогу. – Шутки у тебя как были, так и остались двоеборческие..
    «И правда, чего это я?» - подумал Кудовчин, - «у человека горе, можно сказать; жена пропала… Да не в себе ещё теперь… Хотя,  ведь,  это не его жена… Просто он этого не знает… А кто она, кстати?.. Тимкина бабка, или Оксанина подруга, расставшаяся с телом на кровати в обществе Езерского?..  Езерский… Как его заставить всё вернуть обратно?...», - мысли закувыркались в голове ботаника… «Оксана… если теперь это – жена покойного Андрея Тимофеевича, то… все права на неё у Тимки… Бр-р-р… ну и вариант… А если это – подруга Света, тогда Игорь зря губу раскатывает… На вечеринке у Оксаны она так отжигала с физруком, что ой-ой-ой… а физрук теперь я…»
     Кузьма Ильич усмехнулся этой шальной до нелепости мысли и уставился в окно.
- Чего улыбаешься, Ром? – подал голос Игорь. – Настроение никак хорошее?
- Да так… А куда едем-то?
- В Кунцево груз скинем, потом сольемся в Подольск; там то же; затем в Ступино загрузимся и обратно… Заночуем перед Москвой. Часика три-четыре подремлем, и на МКАД…
- Отчего ж так мало?..
-  Чего тебе мало? МКАДа?.... Да хрен его знает,.. как-то ещё с Оксаной сложится.. Как долго мы возле пирожков задержимся?.. Не известно.. Или известно?.. Ты, помнится, обещал мне рассказать по дороге при чём здесь этот дед?.. Что у тебя с ним за дела?.. Бизнес совместный?..
     Кудовчин молчал. Игорь мельком на него глянул:
- Чего молчишь?.. Бизнес, судя по котлете, отвешенной тебе, у вас складывается не плохо…
- Да уж, - ботаник кивнул. – Бизнес ещё тот.
     Он замолчал и уткнулся в несущийся за окном пейзаж.
- Что за бизнес-то? – не унимался Игорь.
     Кудовчин понимал, что  объяснить напрямую Игорю произошедшее смысла не имеет; в лучшем случае не поймёт… или испугается и высадит… и ищи потом ту Оксану; а через неё хоть что-то можно выяснить… Наверное… а может быть даже и до Шляпы добраться; ведь он-то уж точно в курсе того, что произошло, и наверняка знает как исправить ситуацию… Если конечно заинтересован в её исправлении… А если – нет.?.. Ему очень хотелось, чтобы продолжалась работа над исследованием… А я?.. Взял и умер… Стоп!
     Простая до ювелирности догадка пришла Кудовчину в голову, и от неожиданности он посмотрел на Игоря так, словно именно тот был Шляпой, и значит виновником всего случившегося.
- Ты чего, Ром?.. Если это большой секрет, то ладно уж, не говори; волком только не смотри.
- Нет-нет, всё нормально, - ботаник встряхнулся и чётко осознал, в каком виде он сейчас может Игорю рассказать о том, что произошло.
- Видишь ли, Игорь, - начал он, подбирая слова. – Мы с этим дедом работаем над одним проектом, который финансирует очень вредный дядька… Если в общих чертах, то это вроде того… - Кудовчин замялся.. – омоложение организма с отработкой старых реалий при наличии новых.. в общем..
- Чего? – вытаращился Игорь не на дорогу. – Слушай, Ром, не говори как покойный ботаник, говори проще.
     Кудовчин понял, что начал не с того.
- Короче, - нашёлся он тут же. – Это – работа по омоложению организма. Тотальному омоложению… И начал эту работу, а точнее, был одним из участников эксперимента, как раз покойный ботаник.
- И в результате он умер? – Игорь на несколько мгновений даже забыл про дорогу.
- В том-то и дело…
- Ну и?.
   Кудовчин подобрался, и очертя голову кинулся сочинять на ходу:
- Он не выдержал испытания омоложением.
- Ага, - кивнул Игорь и выправил машину, вылезшую было на встречную. – Молодость пошла Ильичу не впрок… Задымилась шишка, да не вынесло сердчишко…
- Да!.. И получается…
- Что член стоит, а голова качается… И твой компаньон-дедушка собирается  последовать его примеру?!.. Так что ли, Ром?
- Не совсем.. С дедушкой уже всё получилось. Он внутри молодой… Очень молодой, а снаружи – дед.
- Ром, ты гонишь… Не хочешь рассказывать о ваших делах, так лучше молчи… Ахинею-то зачем нести?.
- Это – не ахинея, Игорь.. Если ты обратил внимание, я сказал, что покойный ботаник был одним из участников эксперимента… И твоя бывшая жена тоже принимала участие в этом эксперименте…
- Та-ак… Говори дальше, - Игорь заметно крепче сжал баранку и уставился на дорогу.
- Собственно, говорить пока особенно нечего… Необходимо увидеть Оксану, и действительно выяснить, что она помнит. Дедушке же Тимофея Свиридова это не менее интересно, поскольку с ним эксперимент удался пока лишь частично, и как обстоит дело с классным руководителем его погибшего внука в таком разрезе, он считает важным. И не ты и не я запретить ему считать так  не можем.
- А деньги-то такие откуда у этого деда?
- Деньги?.. – Кудовчин на мгновение задумался. – Деньги эти как раз на эксперимент и выделялись…
- Значит, Оксане они тоже причитаются? – Игорь подозрительно глянул на спутника.
     Кудовчин засмеялся:
- Лишь отчасти… Выделенными средствами распоряжаюсь не я, если ты обратил внимание. Ксюша же приняла участие не совсем на добровольных началах…
- Ксюша!?.. У тебя с ней, всё-таки, что-то было.
    Кудовчин понял, что заврался окончательно. Назвать Оксану именем, которым он привык её называть в бытность ботаником, было непростительной оплошностью. Надо было как-то по убедительнее разрядить обстановку, и он решил свалить всё  на мертвого ботаника.
- Игорь, - начал он почти с раздражением. – У меня с твоей женой ничего не было. Ксюшей я её назвал потому,  что так её  называл Кузьма Ильич, если помнишь. За время эксперимента я с ним достаточно плотно общался и Оксану называл как и он лишь чтобы подшутить над твоей женой. Вошло в привычку, вот и оговорился. Деньги были выделены человеком, спонсировавшим проект. Часть их предназначалась Кудовчину с Оксаной, а часть Андрею Тимофеевичу и мне…
     Кудовчин почувствовал, что сам буквально охреневает от того, что говорит, и тем не менее, выдохнув, храбро продолжил:
- Ботаник с дедом должны были по результатам эксперимента распределить деньги; ботаник должен был выделить Оксане её долю, а дед мою… Как старшие… Так решил инвестор… Но эксперимент зашёл в тупик, а Кудовчин вообще умер, и где теперь деньги, которые были у него, не известно… Может быть, он их успел Оксане передать, - нагло предположил ботаник и вызывающе глянул на Игоря.
     Тот молча смотрел на дорогу, вцепившись в баранку.
- Вот, собственно, и всё пока, - закончил свою сагу Ильич.
- Как зовут этого инвестора?
   Кудовчин хотел было пожать плечами, но вовремя передумал:
- Я называл его Шляпой.
- То есть?
- То есть просто Шляпой… Мы с ним так договорились… Он не называл своего имени.
- Ты хочешь сказать, что вас втянули в сомнительное дело, а вы даже имени человека, который это предложил, не узнали?
- Втянули Кудовчина… ботаника, - Кузьма Ильич понял, что врать придётся продолжить, - он – ботаник втянул в это Оксану-Ксюшу, жену твою, бывшую, а я полез в это дело из-за неё… Мне всё равно было как кого зовут; не бросать же было одинокую девушку одну со старым выжившем из ума хрычом!?
- Тогда почему ты её не искал, когда она исчезла?.. Ты же не мог не знать, что она пропала?
- Я искал, - ботаник с облегчением выдохнул, - но, в городе… я же не езжу туда-сюда по этой дороге… пирожки есть… По твоему я должен был обратиться в милицию?.. На основании чего?.. Морги я все перерыл… Может быть она укатила куда-нибудь… с каким-нибудь хахалем… Женщина она свободная, да ещё и при деньгах, не исключено…  Кудовчин-то умер, а денежки тю-тю… Может быть это она его до смерти довела?.. – ботаник начал заводиться, - стриптиз показала, он и крякнул, а она банкноты хвать и в бега… Торгует вон пирожками для отвода глаз, а у самой вилла в Крыму… Конечно же она тебя не узнала! На хрен ты ей нужен!? Дальнобойщик!..
     Игорь вытаращил глаза на приятеля и забыл про дорогу.
- Ты чего несешь, Рома! – заорал он.
     Снаружи раздался визг тормозов, и прямо за лобовым стеклом возникла крыша джипа, вклинившегося между машиной Игоря и идущей впереди фурой; слишком внезапно джипу пришлось уходить со встречной полосы; слишком внезапно;  и для водителя джипа, и для Игоря. Раздался железный стук, внедорожник солидно вильнул задом, выскочил на обочину и нырнул в кювет, спрятавшись там почти целиком. Игорь включил аварийку, сбавил ход и остановился.
- Ну вот и приехали, - спокойно произнёс он.
    Кузьма Ильич откинулся на сидении и провел ладонью по лицу, словно дурман сгоняя.
    Внедорожник торчал в канаве, всем своим видом показывая, что до дороги ему нет никакого дела, по определению; двигатель не работал, и никто не торопился выйти наружу.
    Кудовчин с Игорем  приблизились к онемевшей машине и в нерешительности переглянулись. Водительская дверь открылась, и из неё выбрался рослый толстяк. Он открыл заднюю дверь и взял на руки мальчишку лет пяти, дрыгающего ногами и пытающегося вырваться.
- Папа, папа! Отпусти! – без слёз и даже весело орал мальчуган, - папа, что это было!?
- Это ДТП, Тёма, ДТП, - проговорил толстяк, отпустил сына и полез на заднее сидение освобождать из ремней безопасности кого-то ещё.
   Мальчуган уставился на Кудовчина с Игорем и стал внимательно их разглядывать. Молча и наклоняя голову то к одному, то к другому плечу, словно прикидывая кого из них избить первым.
     Хозяин джипа извлёк наконец-то с заднего сидения миниатюрную женщину, волосы которой были выкрашены в какой-то невероятный цвет.
     Отбившись от рук мужчины, женщина повернула за голову мальчишку к себе лицом, что-то ему сказала и набросилась на толстяка едва не матерясь:
- Ты как не умел ездить, мм….
- Мама, - подал голос мальчишка, указывая рукой на Кудовчина с Игорем.
   Отец семейства посмотрел в их сторону, и не удостоив супругу ответом, стал выбираться из кювета.
- Вы зачем меня в канаву уронили? – беззлобно и даже весело спросил он приятелей.   
 
 
 
                                            Эпизод 47
 
 
                                                                          «Огонь»
                                                                          Из пистолета Макарыча.
 
 
 
 
 
   - Вы… Нестор Иванович, я нахожу, совсем охренели от своих экспериментов.
   - Вы,  Кузьма Ильич,  говорите со мной так, словно мне нужны ваши вещи или я собираюсь жениться на ваших дочерях..
- У меня нет дочерей.
- Это дело наживное.. и мне кажется, что этот тон лучше придержать для домочадцев, а не  для нынешней беседы.
- У меня нет домочадцев..
- Может быть, это пока нет? Откуда вы знаете, что с вами ещё  произойдет?.. И разве то, что уже случилось, входило в ваши планы?
  Собеседник  Кудовчина  открыл дверцу автомобиля.
- Смотрите! – сказал он, усаживаясь на водительское кресло, - нажимаем кнопку, и начинается дискотека.
   Он ткнул пальцем в панель, и заиграла музыка. В стенах гаража она зазвучала гулко и глубоко, словно  взвиваясь, как дым куда-то в высоченный потолок и соскальзывая обратно по неокрашенным кирпичным стенам.
- Два чейнджера на четырнадцать дисков каждый.. Произвольно выбираемая компьютером мелодия с любого  включается в непредсказуемой последовательности, и, всё равно, получается музыка.
   Нестор  Иванович встал и поглядел на Кудовчина тем взглядом, каким ботаник сам сматривал на бестолковых школьников.
- Я согласен с вами, Кузьма Ильич, в одном.. мы ничего не смыслим в последовательностях… и бедолага Езерский тому пример.
- Это каким же образом? И с чего это вдруг он – бедолага? Он, по моему, не плохо устроился..?
- Я имею в виду незнание последовательности событий и действий Езерского в том числе; хотя он был под контролем как никто другой... Ну да хрен с ним, с Езерским. Моё обещание относительно него остаётся в силе. Расскажите лучше как умер мой приятель?
- Кто? – не понял Кудовчин.
- Дед вашего ученика.
- Он был вашим приятелем!? – удивился  ботаник.
- Да, Кузьма Ильич, он был, действительно моим приятелем. Старым, но добрым…
   Нестор Иваныч помолчал, и с какой-то совсем неожиданной для Кудовчина грустью, не то что в голосе, а будто бы во всём облике, сказал:
- Мы провели с ним замечательные часы.. Неужели вы думаете, что эту биомассу, кто бы её побрал, можно было как-то иначе испробовать?.. Это, действительно, был риск… Для нас обоих… Её же нельзя пропиарить и разрекламировать… Это же – оружие… Орудие эволюции, выстрелившее непредсказуемо… для всех..
- Однако, этот риск не плохо оплачивался? Не так ли?
- Вы имеете в виду звонкую монету?
- Да уж какая там монета? Хрустящие пачки банковских билетов… Целый бидон… Ваш клеврет Синопец рассчитался со стариком вполне реальными дензнаками… Возможно, он чего-то не доплатил?
     Нестор Иваныч взглянул на Кудовчина и усмехнулся…Уже совсем не грустно, а как-то снисходительно..
- Синопец – это я, - сказал он. Потом протянул руку в салон машины и выключил музыку.
-  Вот как!? –  на этот раз Кудовчин даже не удивился.
- А что!? По вашему, я должен был ему представиться Шляпой, или, например, Инженером, как пациентам в санатории?..
- А почему не по имени-отчеству?
- Он никак не мог его запомнить, а может быть, не хотел, и всего-то… А приятелями мы уже стали, и о многом договорились… Для него, как энкавэдэшника, прозвище запоминалось лучше… Я просто не сразу сообразил… Так как он, всё-таки, умер?
- Так как, всё-таки, насчет звонкой монеты? Или хрустящих купюр?. Как уж угодно..?., Вы для меня оба – мудаки… Если откровенно.
- А-а.. Вам всё мерещится, что я вам уши напомаживаю?.. деньги?.. Ну да, деньги…
   Нестор  Иваныч двинулся вкруг автомобиля и остановился у багажника.
- Деньги, Кузьма Ильич, это – сила.. Сила, которую, к сожалению, нельзя скидывать со счетов… Эдакий регулятор давления… Как в тормозах у авто… Слишком уж они влиятельны… Особенно для психик человеческих.. Я Тимофеича спрашивал, когда речь о них зашла…
- А как о них речь зашла? – не скрывая сарказма, спросил ботаник.
- Да я её и завел, - спокойно хмыкнул  Нестор  Иваныч, - собственно, как и с вами… если вспомните…. То есть средств для осуществления дела достаточно, но, если кажется, что необходимо что-то сверху, то это нужно озвучить. Я действительно, Кузьма Ильич, был предельно откровенен с дедом… Он измерил дело деньгами, я спросил его, чем он мерит деньги? Он сказал, что сколько войдет в молочный  бидон, столько и будет достаточно…
- В молочный бидон? – переспросил ботаник.
- Ну да!.. В молочный бидон. Я именно так его и понял.  А когда он увидел его набитый деньгами, то сказал, что этого слишком много; что бидон может быть и поменьше… Тогда я попросил его точно указать ёмкость… или показать бидон… а он сказал, что бидон этот сейчас занят молоком, но ёмкость он позже обозначит..
- И как? Обозначил?
- Ну да. Назвал наименование купюр и количество их пачек.. Я их всех ему и вручил… Так как он, всё-таки, отчалил?.. Кузьма Ильич?..
    Кудовчин смотрел в глаза собеседника и понимал, что Тимка, Игорь с женой, да и сам он, прямо сейчас, в эту минуту, не просто не существует в сознании  Нестора Иваныча, шляпы-синопца, или как там его ещё; они совершенно материально, независимо от того, живы или нет, отсутствуют, не живут, и возникнут лишь тогда, когда он расскажет правду о том, как погиб отставной энкавэдэшник.
- Он умер просто, - просто сказал Кудовчин.
- Просто? Вам доводилось умирать, Кузьма Ильич?.. То, что тело ваше закончилось, не в счёт.
   Нестор Иваныч нажал кнопку на крышке багажника, и она плавно открылась.
    Кузьма Ильич уставился в багажник и почувствовал, что перестает адекватно воспринимать действительность.
    Вся ёмкость задницы седана была заполнена паралепипедами состоящими из банкнот, от пейзажей на которых у ботаника зарябило в глазах; портреты и надписи, сооружения и памятники просто лежали рассортировано, туго стиснуто и необозримо.
- Ну вот вам и деньги, господин естественник, - произнес Нестор  Иваныч таким тоном, словно он был экскурсовод в краеведческом музее где-нибудь в заполярье и демонстрировал залетному зеваке чучело белого медведя.
- Хорошо, что не пингвин, - проговорил Кудовчин.
- Ну да! – согласился Нестор  Иваныч, - это лучше пингвина, … если вы не пингвиниха, … так как он, всё-таки, ушёл?
- Машина взорвалась рядом… Езерский --  хороший естествоиспытатель; готовил нам это всем троим.
- Он что-нибудь сказал?.. напоследок..?
- Езерский-то?
- Нет..!.
- Сказал, что уже не больно, и врачи не нужны… Тимофей пытался его разговорить…
- Не больно.., - повторил Нестор  Иваныч, нагнулся, и протянув руку в багажник, откинул в сторону несколько пачек банкнот. Выудив из-под них сложенные стопкой пластиковые стаканы, он снизу вверх глянул на Кудовчина
   Только сейчас Кузьма Ильич обратил внимание на внутреннюю часть крышки багажника; на ней в ряд были закреплены бутылки, одна из которых была почата. Нестор  Иваныч  отвинтил пробку на горлышке рядом, и качнув крышку, плеснул в стакан янтарной жидкости. Поставив стакан на крышу машины, он повторил процедуру, и протянув напиток ботанику, осведомился:
- Надеюсь, перед визитом сюда вы ничем не кололись?
     Кудовчин, взяв пластиковую ёмкость в пальцы, усмехнулся.
- Выпьем кА за любителя синопской несинопского напитка, - сказал Нестор  Иваныч и осушил стакан. Смял его и бросил в багажник.
     Кузьма Ильич сделал так же.
- Знаете, господин естественник, почему ему было не больно? – Нестор  Иваныч навинтил пробку на место и захлопнул багажник.
- Почему?
- Потому что когда перед тобой складывается мозаика происходящего… До мельчайших деталей. До тех, которые никогда, казалось бы, не могли быть значимыми, места для боли в этой мозаике не остается… Оно там не предусмотрено.. физиологически… по согласованию, то есть..… Объяснять же это даже внуку времени тоже не остается… Даже если очень хочется… Потому что время, Кузьма Ильич, штука жёсткая, хотя и очень тонкая и очень прозрачная…
- Вы-то откуда знаете, что он чувствовал?
- Вы, Кузьма Ильич, не в том направлении любопытство прикладываете.., - Нестор  Иваныч осёкся, словно боясь обидеть ботаника нравоучительным тоном, - извините, господин естественник, просто мне показалось, что для вас важнее не то, что и откуда известно мне, а то, как и что делать вам.
- Угу, - буркнул Кудовчин, - мне, по видимому как минимум, надо жить… Вместе со всем этим… даже не знаю, как это назвать.
- Да со всей этой жизнью, Кузьма Ильич. Жизнь жить. Как это ещё назвать?.. Жить и работать… Себе же во благо..
- Ну, вы, просто, как с кафедры вещаете… или с амвона.. Жизнь, говорите? А что она такое? По вашему?.. Для меня? Теперь?... или, хотя бы,  для вас?
- Да вы, батенька, свирепец!.. – Нестор  Иваныч снова открыл багажник, - жизнь штука длинная.. как игра.. это смерть – сплошное расстройство.. длится долго, да заканчивается быстро..
     Выдернув из обоймы бутылку, непочатую, он протянул её ботанику со словами:
- Вскройте кА теперь вы, Кузьма Ильич.
   Кудовчин сдёрнул пробку и в нерешительности глянул в багажник в поисках стаканчиков. Его собеседник аккуратно взял у него из рук бутылку и слегка затянулся из горлышка.
- Вот этот будет получше,  Кузьма Ильич. Попробуйте, - он вернул бутылку обратно.
  Кудовчин повторил упражнение и ощутил, что этот напиток, действительно, не хуже.
- Вы не боитесь? – спросил он и поставил бутылку на машину.
- Чего?
- Того, что по вашей воле столько людей погибло.?.
- Да кто этого вообще когда-нибудь боялся? Кузьма Ильич? Да и людей-то сколько? Вы их считали?
     Кузьме Ильичу вдруг захотелось обратно; из спортсменов в ботаники. Он закрутил головой до хруста в позвонках как пьяный, хотя был трезвее себя преподающего когда-то уроки естествознания.
- Это вы боитесь, Кузьма Ильич. И сами не знаете чего, - Нестор  Иваныч взял с машины бутылку и освободил горлышко от пробки, - хотя, как учёный-естественник вы не имеете права испытывать страх, - он с бульканьем отхлебнул из горлышка, - страх, однако, имеет право испытывать вас… Но это не отменяет бесстрашия… Вам нужно просто вернуться в город к своему приятелю и послушать, что скажет он.
- Игорь?
- Ну да.
- Он в курсе всех ваших дел?
- Ни в коем случае. Только лишь в том объёме, в котором это его касается.
- То есть, он, всё таки, с вами.
- Это я с ним.. Собственно, как и с вами, - Нестор  Иваныч закрыл бутылку и убрал её в багажник.
- Денег, если хотите, я вам не предлагаю, у вас их и так достаточно.. А от своей работы вы никуда не денетесь, господин естественник, даже если бы я захотел помочь вам от неё улизнуть.
 
 
 
                                           Эпизод 48
 
                                                                «… и слушая притихший ветер
                                                                       И ноги вытянув, сидишь
                                                                   И чувствуешь, как всё на свете
                                                                      Всегда твоё и только лишь
                                                                   Земля и Солнце друг за друга
                                                                      Пытаясь прятаться, бредут,
                                                                        А ты от севера до юга
                                                                              Сидишь на них,
                                                                                 И точка тут.» 
 
                                                                         Из цитат Мацууры для Йети.
 
     Обратно Кудовчин возвращался поездом. Созвонившись с Игорем, он успокоил его относительно груза, зависшего в Ступино. Мол, клиент не в обиде; всё  понимает; и коль случилось ДТП, то главное – что всё обошлось без жертв. Это Кудовчин добавил уже от себя.
    Он сидел в кресле, закрыв глаза, чтобы не видеть; ни людей --  рядом и напротив с телевизором над головами; ни тех, кто мелькал за стеклянною дверью в проходе. Вагон покачивался, но не убаюкивал. Сон к ботанику не шёл… А та работа-работа-то, а та работа-работа-та, - глухо звучало пространство колесами о рельсы.
 
 
 
                                                Эпизод 49
 
                                                               
                                                                    «Леченье чаем зашло в тупик.»
 
                                                                                        Из консилиума.
 
 
 
     Встретиться договорились на Московском вокзале, а время встречи договорились растянуть; мало ли что; понедельник со вторником с восьми до двенадцати. Ботаник позвонил Свиридову и вкратце рассказал о результатах поиска Оксаны. Тимка внимательно слушал, а потом спросил:
- А мне, Кузьма Ильич, можно будет поселиться в этом санатории?
- Зачем? – не понял Кудовчин, - оставайся пока дома, занимайся семейными делами. Я буду держать тебя в курсе дел, не беспокойся.
      Поезд нёс Кудовчина домой, где его ждал старый приятель, уже, по видимому,  решивший проблемы с владельцем сбитого с дороги джипа. Кудовчин вспомнил, как оживился толстяк у кювета, когда узнал, что имеет дело с безработным  учителем физкультуры. Предложил работу в качестве воспитателя своих детей. Кузьма Ильич пообещал дать ответ после возвращения из Ступино.
     Теперь же Кудовчину стало очевидно, что с ответом придётся повременить. Инструкции, данные ему Шляпой, на время исключали любую воспитательную работу; при этом Шляпа; тоже мне – Нестор Иваныч, раздраженно подумал ботаник; при расставании сообщил, что оставшуюся часть инструктажа проведёт Игорь,  встречу  с  которым лучше не оттягивать. Это слегка разозлило Кудовчина;  в том числе и на Игоря;  и именно поэтому он решил встретиться с ним не сразу по возвращению.
   Он заехал домой и весь понедельник, не отвечая ни на чьи телефонные звонки, провел в приготовлении к визиту в санаторий, где ему предстояло жить  неизвестно какое время. Там, как пообещал  Шляпа, он получит ответы на все интересующие его вопросы. Кудовчин выспался, побрился, сходил в баню, на обратном пути прошвырнулся по магазинам, чтобы обновить гардероб и вернулся домой. Переоделся и снова вышел; на этот раз  в поисках ближайшего ресторана. Он уже и забыл, когда в последний раз бывал в таком заведении. Поужинав и сняв девушку, он привёл её в квартиру Никитина, показал, где находится душ и поставил кипятиться чайник.
   Чай, однако, не понадобился; и так долго, что чайник успел остыть. Все-таки есть что-то завораживающее, думал Кудовчин, в этой внезапной и взаимной бесцеремонности между мужчиной и женщиной. Наверно, именно в такие моменты особенно остро ощущается наличие хватательного рефлекса у мужчины. Измотанный прикосновениями, он выпроводил под утро неожиданную подругу, щедро её одарив и взяв телефонный номер. Будь у него в промежности эскимо, думал он, глядя как она входит в лифт, от него бы наверняка осталась только палочка...
  - Ты где пропадал целые сутки!? – набросился на него Игорь, когда они встретились.. – Ну и видок у тебя, Рома.. Что-то случилось?
 - Ничего не случилось. Всё нормально..
   Интересно, насколько он заодно со Шляпой? – думал Кудовчин, усаживаясь за столик в привокзальном кафе.. А если он не знает, что человек, о котором я ему рассказывал, и его ступинский заказчик – одно и то же лицо.. И стоит ли ему об этом говорить?.. Пожалуй –нет. Если они в сговоре, и за рулем Игорь просто валял ваньку, прикидываясь несведущим, то говорить ему об этом смысла не имеет.. А если он действительно ничего не знает, то.. с этим рассказом тем более имеет смысл повременить..
- Что тебе известно о твоем заказчике из Ступина? – спросил ботаник как можно спокойнее.
- Нормальный заказчик, - пожал плечами Игорь. – Платит вовремя… поэтому и попросил тебя навестить его и успокоить.. Не хочется подводить его.. Ты вернул ему деньги за доставку?
- Нет. Он сказал, что подождёт.
- Вот человек! Всегда идёт навстречу… А ты говоришь: позвони, да и ладно.. Спасибо тебе, Ром. Ты меня реально выручил..
- А он тебе  хорошо платит.
- Нормально… никогда не скупится..
- А что ты для него возишь?
- Да разное… Обычно оборудование какое-то… Фармацевтическое или медицинское… Я в этом не разбирался; оно, как правило, запечатано в ящики.
- Угу.. – буркнул Кудовчин в раздумье. – Он сказал, что у тебя есть важная информация для нас обоих.
- Да.. – Игорь замялся, - не знаю, насколько она важна для тебя, но для меня это действительно важно.. и..
- Да ты не тяни. Говори.
- Мне понадобится твоя помощь, - Игорь испытующе глянул на приятеля.
- Помощь в чём? В переезде в санаторий?
- Не совсем. Я с Иванычем советовался насчет Оксаны. Он устроил её в санаторий.. Да так быстро, Ром, что я даже удивился; вот у человека связи!..Я в этот санаторий пару-тройку раз возил от Иваныча ящики… Ну, не суть…  У Иваныча в этом санатории работает знакомая; некая Елена Сергеевна. Она, по его словам, хороший психотерапевт и сможет помочь вернуть Оксане память, только…
- Что только?
- Необходимо, чтобы рядом присутствовали люди из её прежнего окружения. Я уже договорился с одной из математичек в школе и с Оксаниной подругой детства, они, правда, давно не виделись. Оксана когда-то рассказывала мне о ней; сейчас эта деваха преуспевающий финансист, а в детстве с Оксанкой не разлей вода были; Оксана ей во всем подражала, она старше Оксаны года на два-три, не помню.. Но, не суть.. Я хотел бы и тебя попросить пожить в санатории, чтобы рядом быть… Ты как? Сможешь?..
-  Наверное конечно, - усмехнулся Кудовчин.
- Вот и замечательно. Спасибо, Ром.. Ты же всё равно сейчас пока безработный,  а  этот толстяк  со своим предложением согласился подождать..
- Ты и с ним договорился?
- Ну да… Слушай, Ром. Давай с санаторием этим  не будем затягивать. Деда этого твоего прихватим тоже. Пусть отдохнет старик.
- Нет, - Кудовчин отрицательно замотал головой. – Деду сейчас не до отдыха..
- Ну, не до отдыха, так не до отдыха, - быстро согласился Игорь. – Ты когда будешь готов ехать?
- Прямо сейчас, - хлопнув по дорожной сумке, ответил ботаник.
- Вот настоящий спортсмен! – Игорь поглядел на свою сумку, - ну так поехали?
- Поехали.
- У меня машина рядом.
- Ты собираешься ехать туда на грузовике?
- А почему нет? Место знакомое. Где машину поставить есть. Я созвонился с этой Еленой Сергеевной; она не против. К тому же если придётся выдвигаться по заказу Иваныча, машина под рукой.
 
 
 
 
                                               Эпизод 50
 
                                                                   «Очень твердый, очень толстый,
                                                                               Очень длинный и кривой
                                                                        Он к девчонкам ходит в гости
                                                                                       И меня ведёт с собой,
                                                                            Он мгновенно, как военный,
                                                                                     Строится, могуч и лих,
                                                                                 И глядит проникновенно
                                                                                  В губы, когда видит их.»
 
 
                                                                           Из отгаданных загадок Йети.
 
 
 
 
    Они приехали к санаторию на окраине, и Игорь запарковал машину. Вошли в вестибюль, где  турникет и охранник в будке изображали покой и умиротворение.
   Кудовчин присел на диванчик, а Игорь, недолго о чем-то поговорив с охранником, присоединился к нему со словами:
- Нас ждут… Никогда не думал, что однажды придётся здесь поселиться..
- А что? Плохое место? – спросил Кудовчин.
- Специфическое… Обитатели здесь слегка… как бы это точнее сказать…, Игорь зажестикулировал пальцами..
- Чтобы было понятно спортсмену? – усмехнулся ботаник.
- Нн-ну…, Ром, они тут слегка девиативны.
- Это как?
- Понимаешь, я наведывался сюда с грузами от Иваныча и с некоторыми сталкивался. Очень, я тебе скажу, своеобразные люди…
- А что ты отсюда увозил?
  Игорь задумчиво поглядел на приятеля и снова сделал движение пальцами, но теперь уже вместе с ладонями:
- Ничего.
- Совсем ничего?
- Совсем.
- Угу.
- Не думаю, что у Иваныча мало перевозчиков… Вывозят, наверное, другие.
  Охранник у турникета выскользнул из будки навстречу человеку, спускавшемуся по лестнице.
  Спускающийся человек остановился и кивнул охраннику в сторону Игоря с Кудовчиным. Охранник качнул головой и повернулся к приятелям:
- Молодые люди, проходите.
  Поднявшись по лестнице с молчаливым сопровождающим, Игорь с Кудовчиным прошли по коридору и, остановившись в рекреации с окнами наружу, увидели женщину. Она шла навстречу им. И завораживала этой ходьбой, а когда остановилась прямо перед ними, то поздоровалась и спросила:
- Вы геи?
  Кудовчин напрягся и поглядел на Игоря.
- Нет. С чего вы взяли? – пришёл в себя тот.
- Точно? – невозмутимо спросила женщина.
- Да сама ты … гей ев..на! – возмутился ботаник неожиданно для самого себя.
   Это было точно не возмущение прежнего ботаника, это было недовольство двоеборца. Кудовчина аж передернуло от этого ощущения.
-  Можете меня так называть, когда  захотите, - женщина улыбнулась на ходу, -  Елена имя, Сергеевна – отчество. Так меня зовут, и вашей сексуальной ориентацией я заинтересовалась исключительно потому, что необходимо определиться с количеством комнат.
  Она повернулась к сопровождающему и добавила:
-  Витенька, ты можешь нас оставить.
- Чего? – переспросил мужчина,  встреченный охранником на спуске с лестницы.
- Он плохо слышит, - женщина повернула себя к приятелям. – Витенька, ты свободен,- она сделала красноречивый жест руками.
- Ага, - сказал сопровождающий, кивнул и двинулся прочь.
- Во-первых, молодые люди, на время вашего присутствия здесь забудьте ваши имена. И второе: вы будете жить в одном номере, или вам понадобятся отдельные?
- Разные! – одновременно ответили Игорь с ботаником.
- Замечательно, - сказала женщина. – Кажется, именно с вами мы говорили по телефону? – обратилась она к Игорю. – втемяшьте вашему приятелю в голову, что имена здесь существуют только у обслуживающего персонала, а все остальные называются по профессиональному признаку.
  Елена Сергеевна поглядела поочередно на парней и добавила:
- Поэтому вы – Историк, а ваш друг – Спортсмен. И никаких имен. Те, кто с именами будут представлены вам отдельно. Кроме вас, Учительницы с Бухгалтером и нашей новой подопечной вам предстоит контачить с Учёным. Непосредственного отношения к вашей супруге он не имеет, однако будет проходить курс в нашей группе. Вечером вы все будете представлены друг другу. Идёмте, я покажу вам ваши комнаты.
   И Елена Сергеевна двинулась по коридору, изящно и притягательно.
- Вечером во время общего знакомства, - говорила она по пути, - нам предстоит играть в покер. Вы знакомы с правилами?
- В общих чертах, - ответил Игорь. – Как-то пару раз в гостях у Нестора Иваныча…
- Про Нестора Ивановича тоже забудьте, - перебила Елена Сергеевна. – Правила игры вы освежите сегодня же, а пока можете развлечься постановкой нашего драмкружка. Через несколько минут в актовом зале силами наших постояльцев будет продемонстрирована миниатюрная пьеса, можете посмотреть, это вас развлечёт…
- Прошу прощения, Елена Сергеевна, - подал голос Игорь чуть ли не возмущённо, - не совсем ясно, что значит забыть про Нестора Иваныча?
- Это значит;  по прежнему;  что об именах необходимо забыть. Пока вы здесь,  Нестор Иванович для вас, впрочем, как и для всех остальных, -  Бурбон. И именно так к нему необходимо обращаться, когда он будет участвовать в наших мероприятиях.
   Кудовчин хмыкнул, а Игорь пожал плечами.
- Это имя отражает профпризнаки  Нестора Иваныча? – усмехнулся ботаник.
- Ну вот мы и пришли, - произнесла Елена Сергеевна, остановившись в тупике, где на дверях комнат красовались номера, приделанные явно кем-то плевавшим на математические последовательности.
-   Какие странные номера, - проговорил  Игорь.
- Просто запомните номер вашей комнаты и не забивайте голову последовательностью цифр; эти -  две ваши; какая из них - чья, определитесь, пожалуйста, сами. Ключи в замках изнутри. Всех благ, молодые люди,  - сказала Елена Сергеевна и удалилась.
- Ну что? – спросил Игорь Кудовчина, - как разместимся?
- А тебе не все равно?
- Мне по барабану.
  И приятели разошлись по номерам.
  Кинув сумку на кровать, Кузьма Ильич вышел, оглядел притихший коридор и направился на поиски актового зала. Не успел он сделать и нескольких шагов, как к нему присоединился Игорь.
- Ну, что? Приобщимся к местному искусству? Я знаю, где этот зал для актов, - произнес он, поравнявшись с ботаником.
- Ну,  так показывай, - ответил тот.
 
 
 
 
 
 
 
                                             Эпизод 51
 
 
                                «Почему бы, почему бы двум весёлым джентельменам
                                                                   Не поехать в Санкт-Франциско?»
 
                                                 Из дорожной песенки японского дворянина.
 
 
 
   Место, куда Историк привёл Спортсмена, было небольшим залом со сценой и рядами кресел напротив. На некоторых креслах сидели люди. Их было не много. Приятели, устроившись рядышком возле прохода, отметили, что зрителей, пожалуй, даже меньше, чем не много.
- Какое странное место, - шутливым тоном протянул Игорь.
- Почему?
- Потому что остальные места такие уж очень не странные, - тихо хохотнул дальнобойщик и историк и полез в карман. – Пойду кА я кА покурю кА… Сигареты забыл… мать их..
  Он шёпотом выругался  и  уставился  на  сцену,  занавес  на  которой пришёл  в  движение. 
  Звук музыки с монотонным шумом неясного происхождения повис в помещении, и лампы начали гаснуть.
    Поднялся занавес, за которым оказался ещё один.
    Монотонный шум  усилился,  почти заглушая звук музыки; и в нижней части открывшегося занавеса обозначилась выпуклость,  плавно перемещающаяся от центра влево.
    Второй занавес начал  ползти вслед за выпуклостью влево же, цепляясь за неё;  сцена открылась и продемонстрировала нечто похожее на холл с претензией на вестибюль маленькой гостиницы, а выпуклость оказалась попой  женщины, водящей пылесосом под столом, за которым сидел мужчина. Мужчина читал газету, отхлебывая из пивной банки. Из радиоприемника на столе  перед ним звучала музыка. Мужчина, казалось, был, как минимум на двадцать лет старше женщины. Приятели глядели на сцену и именно в то место, где женщина с пылесосом в короткой юбке и фартуке пыталась дотянуться щёткой до ног мужчины под столом. Как же она была хороша в этом изгибистом порыве. Мужчина, почувствовав приближение пылесоса, приподнял ноги и положил газету. Женщина нагнулась ещё сильнее, и её стан стал виден не только публике. Мужчина опустил ступни, прижав щётку пылесоса к сцене и одновременно сделал  тише радио. Устремив взгляд на великолепие полушарий женщины, пытающейся определить, за что зацепилась щётка и от того нагнувшейся ещё больше, мужчина окликнул её:
-- Дорогая… Дорогая..
  Женщина выключила пылесос, на мгновение прислушалась к звукам и распрямилась. Жужжащий звук прекратился, и за ним оказался шум дождя.
  Приятели только сейчас заметили перед сценой человека, обставленного аппаратурой, и что-то вкручивающего в агрегат перед собой.
 -- Дорогая, - мужчина на сцене видимо тоже получал удовольствие от созерцания партнерши, -  гости уже давно разъехались. Можно одеться и по приличнее…
    В глубине сцены со звоном колокольчика открылась дверь, и вошел мужчина в мокрых плаще и шляпе: 
 -- Хороший город, из такси  сухим не уйдёшь, - произнёс он, отряхиваясь.
   Мужчина за столом, повернув голову к вошедшему, сложил газету, выключил радио вместе с дождём и поднялся со стула.
 -- Добро пожаловать, барон, - произнес он, двинувшись в сторону гостя.
 -- Мы знакомы?.. С кем имею честь?..
 -- Нет, это я имею честь приветствовать вас, барон, в нашем городе. Мы очень рады, что вы решили остановиться у нас.
 -- Остановиться я пока не могу, а вот переночевать было бы не плохо, - ответил вошедший, подходя к столу и бросая на него шляпу.
     Он снял плащ, встряхнул его и собрался было перекинуть  через руку, как вдруг женщина, с шумом бросив пылесос, подскочила и поспешно выхватила плащ.
    Сопроводив взглядом её движение с плащом вглубь сцены, гость повернулся к мужчине:
  -- Так, где я вас мог видеть раньше?
  -- Да здесь же, барон. -  ответил тот и бросил вслед женщине: -  Наш лучший номер, дорогая…  моя супруга, господин барон. Ева.
 -- Что-то я не припоминаю, чтобы мне доводилось бывать в гостинице с таким названием.
 -- Мы сменили вывеску в прошлом году, и в прошлом году вы у нас гостили. Как раз во время фармацевтической выставки.
 -- Ах да… да… Странно только, что тогда мне не запомнилась ваша очаровательная супруга.
     Хозяин гостиницы вдруг  печально проговорил:
 -- Мы поженились в этом году.
 -- Ха-ароший город.. Здесь даже женятся…
 -- Что, простите?
 -- Не смотря на такое количество трупов…  Я говорю: в вашем городе много женятся... бррр… много трупов. Пара из них даже обогнали меня.. Все такие неспешные; включая таксистов.
    При этих словах гость  вынул  из кармана мобильный телефон и уставился на него,
   – торопится только дождь… Куда он запропастился?... – Любезный, - обратился он снова к хозяину гостиницы, --  появится мой секретарь; его зовут Ульрих; разместите его в номере подальше от моего…Ко мне должна приехать жена..
     Хозяин гостиницы  заулыбался, а гость, не отрывая взгляда от мобильника, и нажимая на нём кнопки, недовольно  проговорил:
 -- Вы не о том думаете, любезный. Моя жена беременна, и вот-вот должна родить.
     Появилась Ева со словами:
 -- Номер господина барона готов.
 -- Благодарю вас, мадам… Но поселюсь я в нём несколько позже… Где здесь поблизости можно оплатить услуги мобильной связи? Мой секретарь катастрофически не справляется со своими обязанностями.
 -- В полуторе кварталов, господин барон, - ответил хозяин. -  Вам вызвать такси?
 -- Нет. Я пройдусь. Дайте лучше зонт, любезный, -  и взглянув на Еву, барон добавил:
 – Надеюсь – это не займет много времени.
    Он направился к выходу, а муж Евы, выхватив из корзины, стоящей у двери, зонт, протянул его гостю  со словами:
 -- Надеюсь, вы не заблудитесь, господин барон.
     Взяв зонт, гость покинул сцену.
     Хозяин гостиницы, скептически осмотрел  жену и вздохнул.
  -- Я не успела переодеться, дорогой, как опять повалили гости. И вот-вот должен появиться этот секретарь, о котором говорил господин барон. Мне даже на минуту не отлучиться.
     Она направилась к пылесосу, нагнулась за ним; на этот раз к публике лицом,  муж посмотрел на неё долгим  взглядом и подошёл к конторке.
     Кудовчин покосился на Игоря; тот, казалось, забыл о сигаретах и смотрел на сцену. Мысль о том, что Игорь может быть заодно со Шляпой, с этим новоиспеченным Бурбоном, не давала ботанику покоя. Как это проверить? Как убедиться в том, что это правда, если это так? Или в том, что это не так?.. Как убедиться или чем?…
 
 
 
 
                                             Эпизод 52
 
 
                                                               «…особенно сильно, мадемуазель,
                                                                  чувствуешь себя Лао Каоном когда
                                                                                             моешь задницу..»
 
                                        из рассказов  на балу поручика Ржевского о Мифах древней Греции.                                            
 
 
 
 
      На сцене прозвучал колокольчик, и дверь впустила  мужчину в плаще и шляпе таких же, как на бароне, только сухих. Хозяин гостиницы в этот момент уже находился за конторкой,  открыв книгу регистрации посетителей и собираясь сделать в ней запись. Ева на мгновение замерла с пылесосом и медленно поставила  его на пол. Её муж  из-за конторки поглядел с сомнением на вошедшего.
 -- Господин барон совсем недавно вышел…. Ему нужно заплатить за телефон…
     Новый гость вальяжно в повадках и с соответствующим тоном произнёс:
 -- Меня не интересуют бароны… и их телефоны, - загляделся на Еву, вновь нагнувшуюся за пылесосом; и на этот раз лицом к залу. -- Мне, уважаемый,  необходимо… перекусить… - Ева демонстративно скромно пронесла  мимо гостя пылесос, а гость, проводив её взглядом, направился к столу с радиоприёмником,  осматриваясь. - Поспать… в общем, отдохнуть.
   -- Так вы – не господин Ульрих?
   --  Нет. – ответил гость, снимая шляпу и кладя её на стол рядом со шляпой барона: - Нет. Мы – не господин Ульрих. Мы – господин Голотурин Иннокентий Павлович.
 
     Вновь прозвучал  колокольчик, и вошла женщина со словами: - Дорогой, ты распорядился насчёт багажа?
     Гость кивнул на неё хозяину:
   -- А это – моя половина.. Уважаемый, придумайте что-нибудь с нашим грузом.
    Появилась Ева без пылесоса. Хозяин гостиницы попросил её принять багаж четы Голотуриных, на что глава семьи, усаживаясь за стол и разворачивая газету, выдернутую из-под шляпы барона, сообщил:
 -- Там очень большой груз.. -  он выглянул из-за газеты, ловя взглядом Еву,- боюсь, девушке  будет не справиться.
 -- Не беспокойся, дорогая, я сам, - произнес хозяин, покидая конторку. -  Покажи господам их номер.
 -- Дорогая, выбери что-нибудь на свой вкус, - шурша газетой, сказал Голотурин супруге и углубился в чтение.
 
 
                                                    Эпизод 53
 
                                                                                   «нда…»
 
                                                                            Из соображений Голотурина.
 
 
 
     Ева с женой Голотурина удалились, а хозяин, выходя  на улицу  в дверях разминулся с молодым человеком в мокром плаще и без шляпы. Пропуская молодого человека на сцену, хозяин придержал дверь и колокольчик руками. Колокольчик не издал ни звука. Хозяин исчез  за дверью, а Голотурин за столом  углубился  в развернутую перед собой газету, полагая, что остался один. Молодой человек оглядел помещение вместе со зрительным залом, расстегивая плащ и снимая перчатки. Бесшумно подошёл  к конторке, положил на неё перчатки и, выудив из плаща портсигар, движениями барона снял с себя плащ и перекинул его через руку. Всё это проделалось им абсолютно бесшумно. Углублённый  в чтиво Голотурин  как будто и не подозревал  о присутствии нового гостя. Молодой человек так же бесшумно вынул из портсигара тонкую сигару и  повертел её в пальцах, продолжая осматривать помещение. Взгляд его остановился на шляпах, лежащих на столе перед читающим Голотуриным. Молодой человек сунул сигару в рот, не сводя взгляда со шляп, поискал  в кармане спички, нашёл. Попытался прикурить, но спички отсырели, и первые две даже не издали звука при чирке. Отыскав в кармане завалявшуюся или заранее припасенную спичку, молодой человек снова чиркает. Спичка издала звук, но не вспыхнула. Все эти действия молодой человек произвёл, не отрывая глаз от шляп. Голотурин, закрывшийся от него газетой, раздавшийся от спички звук приняв за галюцинацию, и лишь поведя головой и  прислушавшись, продолжил  чтение. Молодой человек положил  спички на конторку, а сигару на портсигар на конторке же, по прежнему не отводя взгляда от шляп. Затем сделал  стремительное движение к столу, схватил шляпу барона и надел её себе на голову. Голотурин быстро положил  газету на стол, уставившись на свою шляпу, и лишь после этого заметил, что он не один.
       Молодой человек, не обращая на него внимания и  поправляя за поля шляпу на голове,  поглядел  в зрительный зал, как в зеркало.
     Со звоном колокольчика открылась дверь, и появился хозяин гостиницы,  донельзя обвешанный дорожной кладью. Голотурин с молодым человеком обернулись к нему.
 - Вы, надо полагать, господин Ульрих? – спросил хозяин, обратившись к молодому человеку.
 - Именно так, - ответил молодой человек, снимая шляпу и бросая плащ на стул. - Именно так. 
   Откуда-то из-за сцены донесся заливистый женский смех.
  Хозяин гостиницы вздохнул и исчез с Голотуринским  скарбом.
 - Это ваша шляпа? – спросил, складывая газету Голотурин.
 - Когда-то она была моей, - ответил молодой человек, небрежно бросив шляпу на стол: - Когда-то она была моей.
 - Нас с вами хотели спутать, - сказал Голотурин, посмотрев на шляпы.
 - Извините, что сделать?
 - Я имею в виду; нас перепутали… то есть, меня приняли за вас.
    Ульрих скептически оглядел  Голотурина:
 -- Разве это возможно?
     На конторке зазвонил телефон. Ульрих словно по привычке сделал несколько быстрых шагов к конторке, затем пошёл медленнее и, совсем уж плавно подойдя к конторке и глядя на звонящий телефон, взял сигару, спички, торжественно чиркнул и закурил. Голотурин с  интересом следил за ним. Телефон замолчал. Ульрих  вернулся к столу, куря и не глядя на Голотурина,  продолжающего откровенно за ним наблюдать, сел на стул,  перевернув  шляпу барона вниз тульей и поставив руку с сигарой локтем на стол таким образом, чтобы пепел нависал прямо над центром шляпы. Из-за широких полей шляпы поза Ульриха выглядела вычурно-вызывающей. Голотурин некоторое время смотрел на него, а затем  вновь развернув газету, погрузился в чтение. Телефон зазвонил снова. На этот раз Ульрих  никак не прореагировал на звонок, а Голотурин опять сложив  газету и посмотрев  на телефон, медленно встал и  направился  к  конторке,  держа газету в руке. Он  поднял трубку,  а Ульрих затянулся дымом, оставаясь в своей комичной позе. Голотурин   приложил трубку к уху и какое-то время слушал собеседника на другом конце провода.
 -- Вы не ошиблись, - произнес  он  наконец…. -- А может Бэтмена?..
    Судя по гримассам на лице, Голотурин, видимо никак не мог понять, что  хочет собеседник.
    Он  отнял  от уха трубку, с сомнением посмотрел  на неё, затем на Ульриха, взвесил  трубку в руке и вновь поднес её к уху..
 -- Ну что вы замолчали? – с усмешкой произнес он  и  снова посмотрел  на Ульриха, не отрывая трубки от уха.  -- Я могу всё рассказать про бэтмена? Все подробности...Просто… Просто нужен…и не просто мужчина…  Я, конечно, не барон, но для дамы могу сделать такое, на что не всякий барон способен…. Аллё?..
   Вдруг оживившись и мельком глянув на Ульриха, который в этот момент затянулся дымом,  по прежнему не меняя позы, Голотурин назидательно заговорил в трубку:
    -- Так вот; если даме действительно нужен мужчина, она может приехать сюда и встретить в моём лице мужчину, способного выполнить любое её даже самое нескромное желание.. Спросить нужно Кешу… Не кешью, а Кешу.. Иннокентия… Могу я узнать имя прелестной дамы?...  Замечательно, Марта. Приезжайте.
    Он положил трубку, с нескрываемой иронией посмотрел  на Ульриха  и громко произнес:
    -- Марта!
    Ульрих уронил пепел в шляпу барона. Голотурин подошёл к столу, бросил  на него газету и сел напротив Ульриха,  в упор на него глядя:
    - На что только не пускаются ночные бабочки, лишь бы… залететь.. к кому-нибудь на огонёк… Молодого человека, если я не ошибаюсь, зовут Ульрих?.. И на эту ночь мы с вами, некоторым образом, соседи… или почти соседи…….  Мы с супругой путешествуем… (и неопределенно поведя рукой в воздухе)……. И если быть откровенным, немного устали друг от друга…
   Ульрих молча одними мимическими мышцами продемонстрировал равнодушное недоумение и стряхнул пепел в шляпу барона.
   -- Полагаете, что хозяину шляпы это придется по вкусу? – кивнув на шляпу, осведомился Голотурин.
   -- Он привык посыпать голову пеплом, - ответил, затягиваясь,  Ульрих.
       Голотурин вдруг посерьезнел:
    -- Видите ли, господин Ульрих, ко мне должна приехать женщина… Это.. буду окончательно откровенным, дама по вывозу.. то есть, по вызову… и мне необходимо с ней уединиться…не надолго. Мне хотелось бы попросить вас об одолжении, которое я готов щедро вознаградить… Очень щедро.. Собственно, только поэтому я с вами настолько откровенен..
   -- Даже так? – Ульрих сменил позу.
      Голотурин вытащил  авторучку, написал  ею что-то  на газете и подвинул  газету собеседнику со словами:
   -- Вряд ли вам сегодня за столь…. Непродолжительное время доведётся столько заработать.
      Ульрих посмотрел в газету, затем на Голотурина, стряхнул  пепел в шляпу, собрался было  бросить туда же сигару, но  передумал  и убрал  её в портсигар. Голотурин с нескрываемым интересом наблюдая за молодым человеком, даже склонил голову набок.
 
     -- Судя по тому, что вы здесь написали, вы говорили правду, - произнёс Ульрих.
      -- Молодой человек, это универсальный язык, когда люди действительно хотят договориться.
      Ульрих, взяв газету в руки и даже залюбовавшись ею, задумчиво произнес:
     -- Как фармацевту мне эта цифра очень нравится….отсутствием достаточного количества нулей…правда, не совсем понимаю о чём речь..
      -- Фармацевт?... ни разу не видел фармацевта вне аптеки… хотя, мы с супругой мало путешествуем…но путешественников я вижу много..А речь о том, молодой человек, что я вознамерился перепихнуться.
     Ульрих непроизвольно дернулся, а его визави  сделал успокаивающий жест рукой:
      -- С женщиной.. И в ближайшее время. Для этого мне необходим номер. Свободный. И время. Время – вся предстоящая ночь. И цифра, которую  я для вас нарисовал, включает и то и другое.
      -- Как же вам это удается?.. – с едва скрываемым сарказмом проговорил Ульрих, складывая газету.
      -- Я состою при таможне.
      -- Это хорошее состояние.
      Голотурин, усмехнувшись и словно что-то вспомнив, громко произнес:
      -- Фармацевт!..
      -- Да-а… - Ульрих помахал  газетой.  - Вот это вот за какие-то…
      -- Три-четыре  часа…
      -- Не больше?..
      -- Не больше.
      -- Я не о времени…
      -- А я и о времени и о сумме..
      -- Угу.. И какого же рода услуга от меня требуется?
      --  Я же озвучил… Чего тут не ясно?.. Ваш номер и ваше отсутствие.. Ну-у и кроме того… Видите ли, господин фармацевт, иногда бывает необходимость чего-нибудь эдакого, что помогло бы мужчине…. Здоровому мужчине…сделать его…здоровье еще сильнее?
      -- Угу.. Я вас понимаю.
      -- Так, чтобы…
 
 
                                                 Эпизод 54
 
 
     Появилась  Ева и продефилировала через сцену. Голотурин, прервав фразу, проводил  её взглядом.
       -- Я понимаю вас всё сильнее…, - перехватив его взгляд, произнёс Ульрих.
       -- ..Чтобы…
       --  Растянуть время моего заработка?..
       Таможенник улыбнулся:
       -- Напротив. Сократить это время…за счёт повышения моего удовольствия…в вашем номере..
        -- К сожалению  у меня с собой ничего такого нет.. – молодой фармацевт на мгновенье задумался, - но повысить вам удовольствие я смогу… - он встал из-за стола, схватил плащ, газету, и начал рыться в кармане -..мне нужно только кое что уточнить… - с этими словами он вынул  мобильник и стал набирать номер.. - только его необходимо держать на расстоянии от нашей сделки.
     -- Мы говорили о сделке?
      -- Да… У меня будет для вас предложение, от которого вам будет трудно не получить удовольствие.. Только необходимо, чтобы он не вникал в детали..
      -- Кто – «он»?
      -- Мой босс… У меня, как и у вас, есть босс; и нам обоим крайне выгодно видеть их по реже..
 
     С мобильником Ульриха происходили явные  нелады. Он спрятал  телефон в карман, бормоча:
      -- Надо дозвониться обязательно сегодня..
 
     Появился хозяин гостиницы. Встав за конторку и взяв  ключи, он обратился к обоим постояльцам:
       -- Господин Голотурин,  господин Ульрих, я могу проводить вас в ваши апартаменты.
      Ульрих, торопливо облачаясь в плащ и двигаясь к выходу, бросил  ему в ответ:
      -- Ключи от моих апартаментов отдайте, пожалуйста, господину Голотурину.
 
     Вернулась  Ева. Судя по всему, она переодевалась, но не доделала это до конца. Ульрих покинул сцену под звон колокольчика, а таможенник стал с откровенным удовольствием пялиться  на Еву. Хозяин гостиницы смотрел то на Голотурина, то на жену, то на ключи и пребывал, казалось, в нерешительности. Голотурин подошел к нему и протянул  руку за ключами. Хозяин в недоумении положил ему в ладонь ключи, а Ева собралась сопровождать таможенника  к  номеру.
      -- Дорогая, я сам провожу господина Голотурина, - предупредил хозяин тягу таможенника к прекрасному.
      Мужчины покинули сцену, и Ева осталась одна. Она встала за конторку и задумчиво листнула книгу записи постояльцев. На столе рядом с приемником осталась шляпа барона, в том же положении, в каком оставил её его секретарь. 
 
     Зазвенел колокольчик, и на сцене появился мужчина в плаще, шляпе, с зонтиком и саквояжем. Мокрым был  только зонт. Мужчина подошел к конторке, поставил на пол саквояж, сложил зонт, оперся им о саквояж и расстегнул плащ, оглядывая сцену со зрительным залом.
 
      -- Хочу остановиться в вашей гостинице, - произнёс гость.
      -- Пожалуйста.. Как вас записать? – оживилась Ева.
      -- Обломов. Илья Ильич, - гость плавным жестом сдвинул шляпу на затылок, с интересом разглядывая Еву. - Путешественник… Приехал отведать ваших вод… Вот..
 
     Ева начала писать  в книге, а  Обломов стал следить за её рукой,  внимательно всматриваясь в страницу.
 
      -- А что, у вас действительно поселился барон Мюнхгаузен? – спросил он.
     -- Да, действительно..
     -- Тот самый?..
     -- Тот самый - тот самый.. – закивала Ева, оторвавшись от записи.
     -- И часто он у вас гостит?
     -- Н-нет.. Только второй раз.
     -- Неужто приехал подлечить печень.. – не то утверждая, не то спрашивая, проговорил гость.
      -- Не думаю.. Господин барон именитый фармацевт.. Возможно в нашем городе намечается слёт медицинских светил…
      -- Да-а.. лекарь он ещё тот…Наверно, светила хотят извлечь шутки барона из своих печёнок…
      --  Вам доводилось встречаться с господином бароном?
      -- Не то, чтобы встречаться… Но, скажем так, я настолько хорошо наслышан о бароне Мюнхгаузене, что, кажется, знаю его очень давно.. – Обломов взял  саквояж.. – ну, так где вы меня поселите, любезная хозяйка?
      --  Сию минуту.. Дорогой! – обратилась Ева к вернувшемуся мужу, - Дорогой!
 
      Не обращая внимания на возглас жены, хозяин  гостиницы подошёл к новому гостю:
       -- Добро пожаловать.. – и кивая на Еву: - Моя супруга.. Ева.. Помогает мне организовать уют.
      -- Хорошая Ева.. – ответил гость.  -- У меня к вам просьба; нельзя ли выделить мне такой номер, чтобы я так и не встретился с проживающим у вас фармацевтическим  бароном?..То есть, чтобы я по прежнему знал о нём понаслышке.. Вы понимаете..?..
      -- Я понимаю… Э-э.. не совсем.. – муж Евы на миг пришёл в замешательство. - У барона, действительно, своеобразное чувство юмора, но, к сожалению, единственный свободный номер находится рядом с номером господина барона.
     Обломов вздохнул и опустил взгляд на грудь Евы: - Ну что ж, ведите меня, Ева..Только не обещайте мне ваших яблок..
     Хозяин, не расслышав последнюю фразу гостя, и выуживая из конторки ключи, оглянулся:
     -- Что, простите?.. - и к Еве:
     -- Дорогая, я сам..
       Обломов, следуя за хозяином гостиницы со сцены, сокрушенно запричитал:
     -- А в городе вашем кроме барона Мюнхгаузена есть ли ещё  какие-нибудь достопримелькательности?
    -- Конечно, - оживилась Ева. -  У нас самый маленький в Европе зоопарк… Удав и два лося… была ещё лосиха.., но она почему-то умерла..
    -- М-да-а… - только и сказал в ответ гость.
    -- А минеральная вода почти кругом. Мы в ней едва ли не плаваем.. – вдогонку ему почти прокричала Ева.
       Она осталась одна на сцене буквально на пару секунд, успев сделать движение к конторке, как вдруг вернулся секретарь барона.
 
 
    --  Мне необходимо оставить распоряжения относительно завтрака, - произнёс он, подходя к конторке с Евой.
     -- Да, конечно, я готова записать.. Завтрак для…?
     -- Для барона Мюнхгаузена  Карла Фридриха Иеронима.
     Ева, старательно записывая, и даже высовывая язычок, бросила  взгляд на Ульриха:
     -- Так чем собирается позавтракать господин барон?
     -- Кофе со сливками…, пол-литра воды…
     -- Какой воды?
     -- Обыкновенной, мадам…, прохладной, мокрой воды…
     -- Минеральной?
     -- Минеральной?..!..?.. пожалуй, нет…, а хотя..
     -- У нас очень хорошие воды нескольких сортов..
     -- Тогда…
     -- На основе некоторых я могу даже приготовить коктейль..
     -- Коктейль?..
     -- Да, коктейль…Не беспокойтесь, вкус умопомрачительный…
     -- Ну, с этим у барона всё в порядке.., а каким будет действие?
     -- Действия господина барона после коктейля?
     -- ..в общем, да.. Как подействует на него коктейль?
     -- Сногсшибательно!..
     -- То есть…?..
     -- Не беспокойтесь. Я слишком фигурно выразилась..
     -- Да.. Наверно, фигурально…
     -- Ой! Всегда путаю эти слова….Не беспокойтесь. С господином бароном всё будет в порядке. Коктейль его взбодрит и успокоит…
     -- Что, одновременно?!
     -- Ну-у.. где-то так..
     -- А что входит в коктейль?.. Я имею в виду его состав?
     -- Два сорта минеральной воды и немного рому с текилой… Всё это наливается особым способом и не взбалтывается..
     -- Ага… и по вашему, с утра такой коктейль будет барону в самый раз?
     -- Многие наши постояльцы заказывали его с утра, и знаете, очень быстро адаптировались к нашему климату, а к минеральной воде просто привыкли.. Даже те, кто её никогда особо не любил..
     -- Я, все-таки, полагаю, что коктейль будет лишним.. Нужна будет просто вода..Не минеральная. Просто кофе.. черный.. и просто сливки…белые.. и всё это не смешивать; то есть подать по отдельности и не взбалтывать..
     Ева, записывая:
     -- Как скажите.. Что-нибудь ещё?
     -- Да-а. Два круассана одинакового размера с разной начинкой; если начинка одинакова, то все равно два… Любого размера.
     -- Сделаем.
     -- Что сделаете?
     -- Сделаем всё, как вы скажете… А как вас зовут…простите.
     -- А я не представился?
     -- Н-нет.
     -- Может быть меня…то есть, обо мне предупреждали?.. То есть, предупреждал…Барон?..Мюнхгаузен?..Карл Фридрих Иероним?..Он опять обо мне забыл!..Извините, мадам..
     -- Вы, наверное, господин Ульрих.. извините, я не сразу это поняла… - всплеснула руками Ева..
       Появился таможенник Голотурин.
       Он подошёл к конторке, спокойно и внимательно разглядывая Еву с Ульрихом. Остановившись почти вплотную  к  Ульриху  и  глядя  то на него, то на Еву, таможенник качнулся с пяток на носки и заложил руки за спину.
      -- Если барон закажет за завтраком яишницу… - проговорил Ульрих, мельком глянув на Голотурина, - с чем бы то ни было… Не откажите в любезности…,.. откажите ему в этой любезности..
      --  Даже…
      -- Даже если это будет заказано вместе с вашей замечательной минеральной водой…
      -- ..и даже если вместе с коктейлем  «Ле ЖЮ»?...
      --  М-м-даже если с ним… У барона аллергия на яйца…в любом виде.
       -- Простите, не поняла. У барона аллергия в любом виде, или на любые яйца?
       --  Могу я заказать завтрак? – подал голос таможенник.
       -- Да, конечно..Вот господин Ульрих сейчас закончит заказывать для господина барона, и я приму у вас заказ.
       -- Барон!?.. – Голотурин снова качнулся. - А кто здесь барон?..Уже не первый раз слышу это слово.
       -- Барон здесь никто.. то есть, прямо здесь никто не барон..- ответил Ульрих,  –  это мой босс, для которого я заказываю завтрак.. У него аллергия на яйца.
       -- Ваш босс – барон?.. это .. – таможенник долгим взглядом посмотрел на Еву, - ..впечатляет..
      -- Кто-нибудь что-нибудь будет-нибуть заказывать ещё…господа? -  быстро протараторила Ева.
     -- Тем более с аллергией на яйца?. – недовольно пробормотал таможенник. - Скажите, Ева, а ч-ш-то?.. барон Мюнхгаузен действительно существует?
     -- Господин барон Мюнхгаузен, - она всмотрелась в книгу записи посетителей, -- … он действительно остановился у нас…
     -- В том смысле, что он прямо здесь? – таможенник посмотрел на Ульриха, -- …настоящий барон?..
     -- Мне об этом трудно судить, - ответил молодой человек, -- барон как барон..
     -- Да-а.. – протянула Ева,  вычитывая в книге и с недоумением посмотрев на мужчин…
     -- Уважаемая Ева, хотелось бы определиться с завтраком, - не дал ей договорить Голотурин и повернулся к Ульриху:
     -- Так вы меня просто развели..?..
     -- Такого блюда у нас нет! – воскликнула Ева.
     -- Кофе, Ева,…некрепкий..без намека на сахар, с двумя половинками одного мандарина… очищенного, - отчеканил таможенник и взял Ульриха за локоть:
     -- Некая Марта искала барона…по телефону…
     -- Два мандарина одной половинки? – торопливо записывая, уточнила Ева.
     -- Два банана, Ева…с четырьмя яблоками.. – ответил Ульрих, выдерживая взгляд таможенника.
     -- Я совсем запуталась, господа….кто делает заказ?
    
       К конторке подошел Обломов и остановился,  разглядывая персонажей.
     -- Киви, Ева, киви, - проговорил таможенник не сводя глаз с секретаря барона.  --  Два мохнатых киви.. по одному для нас с господином Ульрихом…
       -- Мне тоже, Ева, киви…два, - Обломов вклинился в разговор и виновато посмотрел на замолчавших мужчин, -- …без кожуры….Не мохнатых.. не мохнатых… Это заказ.
     -- Вы развели меня, признайтесь, - не унимался таможенник, не выпуская локоть Ульриха и сверля его взглядом.
 
    -- Пойду за сигаретами, - шепотом произнес Игорь и поднялся с места.
 
    -- Так бананы с яблоками нужны? – спросила Ева сразу всех.
     -- Н-нет… - с сомнением произнёс Обломов и поглядел в зрительный зал вслед удаляющему Игорю.
    -- Да; на всякий случай, - резко ответил Ульрих и вырвав локоть из цепких пальцев таможенника, повернулся к нему:
     -- О чём вы?..
     -- Вы же знали, кто звонит.. и не.. остерегли меня..
     -- Это весь заказ, господин Ульрих? – снова вмешалась Ева.
     -- Да, - ответил секретарь.
     -- Что да?! – процедил Голотурин.
     -- Вы любите мохнатые киви? – спросила его Ева.
     -- Я их ем, Ева, ем, - раздраженно ответил таможенник. - Люблю я другое.. Вот, господин Ульрих знает что..
 
         Кудовчин тоже посмотрел вслед Игорю, закрывшему за собой дверь в актовый зал, и решил, что не мешает всё-таки отдохнуть.
 
     -- Ева, о яблоках не было речи. Речь шла об очищенных киви для меня..на завтрак. И неочищенных для .. кого-то из джентльменов, - нерешительно проговорил Обломов.
 
       Кудовчин снова посмотрел на сцену, где таможенник с Обломовым наконец-то представились друг другу.
     -- Неочищенные киви, Ева для меня. Голотурин. Иннокентий Павлович.. хорошая погода..не правда ли.?..
     -- Илья Ильич. Обломов. Дождливо вот только..Или ..дождь уже закончился?
     -- Почти, - ответил за таможенника Ульрих..
 
    -- Почему ваш приятель ушел? – раздался голос за спиной Кудовчина.
       Ботаник оглянулся и увидел человека неопределимого возраста с металлической фляжкой наперевес. Человек отхлебнул из фляжки и улыбнулся ботанику:
   -- Ему не понравилась пьеса?
   -- Он пошёл за сигаретами, - ответил ботаник и повернулся к сцене.
    -- Захотел покурить,  даже не досмотрев первого акта? – спросил человек с фляжкой и схватил Кудовчина за плечо.
     Ботаник напрягся.
  -- Хотите? – протянул ему фляжку незнакомец.
  -- А что здесь? – спросил ботаник зачем-то и сам удивился своему вопросу.
  -- Гы-ы, - осклабился незнакомец и сильнее сжал плечо Кудовчина. – Идёмте отсюда. Подождём вашего друга и покурим вместе с ним..
    Он выпустил плечо Кузьмы Ильича и дружески похлопал его:
  -- За пьесу не беспокойтесь. Я вам её расскажу.
     С этими словами незнакомец отхлебнул из фляжки и поднялся с места.
  --  Идёмте-идёмте, - зашептал он, оглядываясь, и призывно махнул рукой.
 
     Пока ботаник выбирался из кресла, шёл к двери, придерживаемой человеком с фляжкой, и выходил в коридор, фляжка очевидно пустела. Человек с нею убрал её в карман, и прикрыв за ботаником дверь, спросил шёпотом:
-- Вы здесь кто? Извините за навязчивость.
-- Спортсмен, - ответил ботаник. 
 
 
                                                 Эпизод 55
 
                                                           «-Персефона Соломоновна, Персефона
                                                  Соломоновна, отпечатайте мне, пожалуйста
                                             по скоренькому списочки, очень нужно… Как в
                                       очередь?.. Персефона Соломоновна-а?... Может тогда
                         перепихнёмся по быстренькому?... Как в очередь!!? У меня ж
                  абонемент…» 
 
                                                                              из телефонного разговора. 
 
 
- Спортсмен, говорите? – человек с фляжкой внимательно посмотрел на Кудовчина  и, забравшись в карман,  вынул сигареты. – И в какой дисциплине практикуетесь, если не секрет?
- Вы для этого меня отвлекли от представления? – Кудовчин начал раздражаться…
- Да вы не горячитесь, - его собеседник вытряхнул из пачки сигарету и начал разминать её в пальцах. – Вы не много потеряли, не досмотрев пьесу до конца. Тем более, что вам самому предстоит в ней поучаствовать в ближайшее время… После того, как я внесу в неё изменения…
- Поучаствовать? – насторожился ботаник и стал озираться. Вспомнив предупреждение Игоря о том, что обитатели этого места слегка не в себе, он стал прикидывать как по проще отделаться от непрошенного собеседника.
- Да не волнуйтесь вы так, - проговорил человек с фляжкой. – Судя по всему, вы здесь не пациент, а, наверное, гость; я здесь тоже по работе, так сказать..
- По работе? – переспросил Кузьма Ильич. – А кто вы?
- Поэт, - ответил человек с фляжкой и сунул сигарету в рот.
   Кудовчин начал сожалеть, что слишком долго не возвращается Игорь и снова стал озираться.  
- Вам всё кажется, что вы беседуете с психом? – человек с фляжкой улыбнулся, не вынимая сигареты изо рта, и щёлкнул зажигалкой.
- Разве здесь курят? – спросил ботаник.
- О, да вы, видимо, настоящий спортсмен, - собеседник Кудовчина не стал прикуривать, убрал зажигалку, а сигарету переложил за ухо. – Так в каком, всё таки, виде спорта?
   Кузьме Ильичу вдруг показалось, что его собеседник чего доброго сам подозревает его в психической неадекватности и чтобы снять, наконец-то все возможные вопросы, молча двинулся прочь от него в сторону, откуда они с Игорем пришли к этому актовому залу.
- Не сердитесь, если огорчил вас своей настойчивостью, - человек с фляжкой похоже не собирался с ним расставаться и последовал рядом. – Вам действительно придётся участвовать в пьесе, коль уж вы здесь появились; и наверняка вместе с вашим приятелем…
- С чего вы взяли? – огрызнулся Кудовчин и ускорил шаг.
- С того, что просто так здесь никто не появляется, а терапия, предлагаемая моим другом, требует того, чтобы все постояльцы так или иначе участвовали в представлении…
- Вашим другом? – Кудовчин остановился.
- Да, - человек с фляжкой спокойно посмотрел ему в глаза и вновь извлек из кармана заветный сосуд. – Здесь его все называют Бурбоном, это такая местная фишка… - Он сделал глоток и заговорщицки огляделся;  коридор был пуст. – Хотите, я угадаю почему вы здесь?
- Ну извольте, - Кудовчин сунул руки в карманы спортивного костюма и напрягся.
- Ну извольте! – передразнил человек с фляжкой. – Хорошо это у вас получилось; привычно. И не свойственно спортсмену… Вы наверное тренером работаете… с молодежью.
- Работал…
- Почему ж оставили?
- Вы сказали, что угадаете почему я здесь…
- Ну да. Извольте, - усмехнулся человек с фляжкой и снова отхлебнул из неё. – Кто-то из ваших знакомых, близких знакомых; может быть даже родственников; проходит курс у моего друга, и вас пригласили для того, чтобы участвовать в терапии… Скажите, Бурбон вас лично пригласил?
- Лично или не лично; какая разница?
- Значит, я угадал, раз возмутились вы лишь по поводу вопроса…
- Меня пригласил сюда мой приятель, который вышел покурить, - и с этими словами ботаник решительно направился по коридору в сторону своего номера.
- Хотел… извините, - проговорил вслед ему человек с фляжкой, но Кудовчин лишь ускорил шаг.
 
 
     Придя в номер, ботаник скинул сумку на пол и плюхнулся на тахту, не разуваясь. Мысль о том, что Игорь может быть в сговоре со Шляпой-Бурбоном не выходила из головы. Теперь ещё этот поэт… Он – друг Бурбона и тоже может быть в теме… Что всё это может значить, и как из всего этого выпутаться? Как вернуть всё  назад?  Как  помочь  Тимке ?
     Кудовчин засопел и потянулся… А куда назад?... Ему-то, например?.. в его бывшее тело?.. Так оно в морге; если уже не кремировано… Заставить Бурбона поменять их с Тимкой телами?.. А почему нет?.. Хотя, заставить, наверно, не удастся; Бурбон слишком заинтересован в том, чтобы работа с биомассой продолжалась; возможно,  именно для этого он и устроил эту трансформацию, когда узнал о грядущем инфаркте. На это он и намекал на рыбалке в океане… Нет уж баста. Работать на него я больше не буду… Пока он не вернёт Тимофею тело… Но… это ведь тоже невозможно… Тимкино тело убито… Уничтожено…
     Ботаник вдруг чётко осознал,  что помочь Свиридову вернуть хоть какое-нибудь тело моложе того, в котором тот сейчас находился можно только одним способом: договориться со Шляпой о сделке… Он возвращает Тимофея в более молодое тело, и только тогда возможно  возвращение Кудовчина к работе… И никак иначе… вплоть до простого обмена… И никаких езерских вокруг… И не важно, в сговоре со Шляпой Игорь и человек с фляжкой или нет… А вдруг, не в сговоре? Вдруг Бурбон… этот Нестор Иванович Шляпа использует их обоих втемную?.. Ну, с Игорем это вполне возможно… А если и с поэтом он так?.. А тот его другом считает… Тоже мне друг… Надо найти союзника против Бурбона… надо найти союзника… Его не может не быть… Езерский отпадает, даже если Шляпа имеет на него зуб… Игорь и поэт с фляжкой?.. С ними, пожалуй, сразу обо всём откровенно не поговорить… Если они не за одно с Бурбоном, то?.. Начни я прямым текстом излагать им произошедшее, то… меня могут из гостей легко перевести в пациенты… а Бурбону это только на руку: оприходованный ботаник всегда рядом, да и лаборатория, наверняка, где-нибудь в этом заведении есть… Хорошо… хорошо это он придумал… Я у него, получается,  на крючке по любому… Нет… С Игорем и Поэтом откровенничать пока рано… Надо будет их просто порасспросить осторожно о новоиспеченном анархисте-роялисте… и Тимка… Тимка. Насчёт него надо будет обязательно поговорить с Бурбоном…
   Кудовчин сел, ещё раз потянулся, выругавшись физкультурно, и решил разыскать Игоря; что-то он долго курит…
     Покинув номер, ботаник снова отправился к актовому залу. Человек с фляжкой, назвавшийся поэтом, по прежнему оставался там, где они расстались. Он расположился на диване в рекреации у приоткрытого окна и втихаря курил, пряча сигарету в ладони. Увидев Кудовчина, он обрадовано воскликнул:
- Вы так быстро ретировались… что не успел спросить вас о главном, - он поднялся с дивана и стало заметно, что фляжка свою работу продолжала. – Скажите, музыка и поэзия могут быть негативными? Я имею ввиду, способны ли они нести в себе отрицательный эмоциональный заряд?
     Ботаник остановился и улыбнулся:
-     Я, вообще-то приятеля ищу.
-  О, не беспокойтесь. Он смотрит постановку. Мы с ним хорошо побеседовали. Кстати, я все таки оказался прав относительно вашего визита сюда… Бедняжка.. я имею ввиду его супругу… Потерять память в её возрасте… да при такой профессии… Наверно, нынешние школьники способны доводить молодых учительниц до беспамятства… Ваш приятель сказал, что вы были коллегами… Да… Но вы не отчаивайтесь, Нестор.. в смысле Бурбон, приведёт её в чувство; у него это хорошо получается… Скажите, музыка с поэзией…
- Я к сожалению не разбираюсь ни в поэзии, ни в музыке, - прервал ботаник собеседника, постаравшись улыбнуться как можно дружелюбнее.
- Да кто ж в них разбирается, - нисколько не обиделся тот и вынул фляжку. – Хотите? – протянул он её Кудовчину.
- Нет. Благодарю… Нет соответствующего настроения.
- Ну и ладно… Дело не в музыке и не в поэзии, а в том, что они несут посредством себя, являясь по определению актом творчества, далеким от, например, живописи и, скажем, науки…
   Кудовчин заметил, что Поэт, все таки, солидно навеселе.
- Вам, как спортсмену, наверняка, знакомо, - он приложился к металлическому горлышку и сделал короткий глоток, - чувство расчета и вдохновения одновременно?..
    Кудовчин пожал плечами.
- Имеется ввиду, - продолжил Поэт, - что рассчитать что-то в вашем спортивном творчестве; ваш приятель сказал, что вы прыгаете на лыжах; вы, конечно, можете… Но без вдохновения и вы никуда… Да..
- Возможно, вы правы… Даже скорее правы, чем нет.
- Я-то да-а… А вот Нестор… тш-щиы, Бурбон, - Поэт приложил палец к губам. – Не будем нарушать местных обычаев… А Бурбон, мне кажется, не прав…
- Вам виднее. Вы его друг, - Кудовчин снова пожал плечами.
- Да. Друг. И я нахожу, что мой друг совсем свихнулся со своей работой… понимаете… Давайте присядем.
  Ботаник снова сделал жест плечами, прошёл к дивану и сел подальше от приоткрытого окна. Поэт сел рядом, отхлебнув из фляжки и достав сигарету.
- Я всё таки закурю, - сказал он и щелкнул зажигалкой. – Понимаете, какая штука?.. Почему я думаю, что Бурбон не прав…
   Кудовчин добавил к жестам движенье бровей.
- Он не прав уже хотя бы потому, что дружбу считает понятием односторонним..
- Это как? – Кузьма Ильич даже оживился. Судя по всему, ему предстояло узнать о Шляпе-Синопце нечто новое определённо. 
- Это значит, - Поэт угомонил фляжку в кармане. – Что вы можете меня другом не считать, а для меня вы всегда – друг. Не взирая ни на что… Вот в чём односторонность этого понятия… По его мнению…
- Возможно, он  прав, - сказал Кудовчин и вдруг попросил у собеседника фляжку.
- А-а! – воскликнул тот. – Вам всё таки понравилось. – Держите.
  Поэт протянул ботанику металлическую ёмкость и с сомнением проговорил:
- Это от вдохновения, на котором висит слишком много логики… Я имею в виду не фляжку… Вы поймите внимательно: я считаю вас другом не взирая на то, что вы можете меня другом не считать..?.
- Ну и? – Ботаник-Спортсмен сделал из фляжки второй глоток.
- Вопрос лишь в том, как долго я буду считать вас другом, и ваше мнение здесь не учитывается. Я считаю это хорошим вопросом, как бы вы не смеялись; и односторонность дружбы, как и её односторонность в понятии, предложенном  моим другом Бурбоном ничего не подтверждает… Отдайте фляжку… Мне кажется, он реально начал брендить среди своих пациентов.
Поймите внимательно, я очень давно с ним знаком. Со школьных лет. Мы были влюблены в одну девчонку… Она вышла за него замуж… Он и пьесу мне заказал скорее всего… Нет. В немалой степени из-за того, что она вышла замуж за него, а не за меня… Да, терапевтический эффект она имеет… Пьеса.  Я в этом убедился… Но он уже даже меня считает склонным к самоубийству. Представляете?
- А вы не склонны? – спросил Кудовчин.
- На хрена мне это надо; это же порча собственной работы. Мне в Лондон надо. В ближайшее время поеду; у меня уже и билеты на руках. Недописанного куча… А он носится с этой пьесой и под гипнозом заставляет меня её постоянно переделывать…
- Может быть, он имеет в виду перспективу, так сказать? – предположил вслух ботаник.
- Молодой человек, - сокрушенно покачал  головой обладатель фляжки. – Вы сейчас говорите как младший научный сотрудник, а не Спортсмен. Какая в задницу может быть перспектива у поэта, кроме настоящего времени… Вы что? Действительно не видите разницы между смотреть пьесу и писать её?
-  А какие стихи вы пишите? – Кудовчин решил сменить тему разговора.
- Про злободневную любовь, - ответил Поэт и хмельно уставился на ботаника. – Вам, видимо, не интересен разговор… Хотите почитаю стихи?
- Нет. Не надо, - Кудовчин даже дёрнулся на диване. – Мне необходимо идти… Составлю компанию приятелю…
- Да, конечно, - Поэт погрустнел. – Извините, что отнял ваше время… Спортсмен и Историк – хороший тандем, - он посмотрел на опустевшую ёмкость в руке, - извините.
- Это не вы отняли время и не у меня, - сказал Кудовчин вставая.
- О чем это вы?
- Да так… о своём… Не обращайте внимания. Вам не за что передо мной извиняться. 
   И ботаник отправился к актовому залу, оставив Поэта наедине с пустой фляжкой.
 
     В тёмном зале Игорь был не виден; там, где они сидели, его тоже не было. На сцене двое мужчин и женщина сидели за столом и, видимо, изображали чаепитие;
  -- Чем же вам так не угодили напиток и фрукт, господа, что вы сравниваете их с людьми? – говорила дама. -  Мандарин и кофе заказал для меня супруг. И если считать, что он – фрукт, то я, по вашему мнению, просто напиток. Я давно забыла о таком завтраке. В иные недели он у меня бывал постоянно. Мы с ним тогда как раз и познакомились.
-- С кем познакомились, мадам? – спросил один из мужчин.
-- С мужем.. А вот признайтесь, - обратилась она  к обоим сразу,  – что вы подумали, когда увидели такой завтрак? Если это, конечно, не какой-нибудь таинственный мужской секрет..
Один из мужчин ответил ей:
  -- Я подумал, простите, кто-то коньяк пить собрался… ещё с вечера…а что? я так завтракаю иногда…
  -- О, Вы – идеалист!? – воскликнула дама с пафосом. -  А Вы? – обратилась она к другому мужчине.
     Тот ей :
  -- Я скорее – реалист. Я подумал, что завтрак для дамы, и что дама уже с вечера знала,
что утром у неё не будет аппетита…Барон Мюнхгаузен, мадам.
  --  Смелое предположение, барон… Хотя.. Вы же… известный повествователь, если верить СМИ.
  -- Средствам массовой информации верить, мадам, необязательно, их достаточно использовать, по возможности, и желательно делать это исключительно в собственных целях… А о том, что я, как вы выразились, повествователь.. в этом они скорее правы, чем нет…
    Беседа на сцене шла своим чередом, и ботаник стал пристальнее всматриваться в ряды кресел в поисках Историка-дальнобойщика.
  -- … мы остановились на влечении… на влечении мандаринки к кофе и вообще…
  -- Фруктов…
  -- Да. А ведь для мужчин это более злободневная тема, чем для нас, милых целомудренных женщин…
  -- Либидо есть позыв души, в некотором смысле… Иллокутивная…
  -- Барон! О чем говорит ваш друг? Переведите.
  -- Мой друг уже долго путешествует. Он усвоил языки которые уже не существуют… Ну, а вообще, он прав – всякое любовное чувство сопровождается цепью неоправданных поступков. Чтобы понятнее – любовь и страсть заставляют нас забыть очередность вещей…
 
   
- Ты куда пропал? – спросил Игорь, оказавшись откуда-то рядом.
- Поговорить надо, - сказал Кудовчин.
 
  Они вышли в коридор и направились в сторону своих номеров. Человек с фляжкой окликнул их, когда они проходили мимо рекреации:
- Молодые люди, прошу прощения.
  Спортсмен с Историком остановились.
- Прошу извинить меня ещё раз. Скажите пожалуйста, как давно вы знакомы с Нестором, то есть с Бурбоном?
   Приятели переглянулись.
- Я года полтора, - ответил Игорь, и поглядев на молчаливого ботаника, добавил:
- А Рома, в смысле, Спортсмен, познакомился с ним недавно. Он здесь по моей просьбе.
- То есть у вас с Бурбоном  были дела и до того печального мероприятия, по поводу которого вы сейчас здесь? – спросил человек с фляжкой.
- Не думаю, что вам должно быть это интересно, - ответил Игорь, и слегка подтолкнув ботаника, двинулся дальше.
- Странный тип, - в полголоса произнёс он, оглядываясь, - расспрашивал меня о тебе… Я тебе говорил, что тут многие со странностями…
- Он хотел мне стихи почитать, говорил, что – Поэт. 
- Я же говорю, странный тип…
 
 
                                              Эпизод 56
 
                                                                 «Все чудеса, Фабрицио, не что иное,
                                                                       как тщательно подготовленная
                                                                                      обыденность».
                                                                                                              Из прощания Ольги  
 
  «… странный тип…» я услышал эту фразу, когда парни удалялись. Наверно, я действительно выгляжу странным, когда предлагаю кому-нибудь послушать стихи; эдакий немолодой господин в феерическом настроении. Может и правильно к ним не приставать, как они считают; но тогда как они узнают о поэзии? Пусть и не о моей… Или они знают о ней то, чего не знаю я?... А вдруг да, и именно поэтому им неприятно со мной общаться?... Да ху..ня всё это… Надо спокойно ехать в Аль be on… Вот уже начинаю путаться в мыслях… Английскую и русскую речь замешивать надо всё таки аккуратнее… Как он там положил это на музыку… нука-нука… :
   Здравствуй, Евгений, здравствуй, родимый, здравствуй, любимый! Как видишь, я, вспомнив, что прежде мы оба любили письма подобные слать друзьям, взялся за старое, и конечно, будучи твердо уверенным в том, что уж тебя, дорогой пересмешник, я не застану с открытым ртом этим посланьем, решил продолжить, в духе традиции прежних дней, наше общенье; и да поможет мне моя муза, тебе гименей… Ты удивлен и озадачен? Не обижайся, я просто шучу. Каждому жребий особый назначен; будь он нелёгок и даже невзрачен; это лишь то, что ему по плечу… Узы супружества, в общем-то тоже – дань не из легких, хотя она, дань эта, если подумать то всё же черте чему ведь принесена. Да и действительно, если трезво раскинуть, приличная перспектива: в жизни интимной оставшись резвым, поднатореешь в контрацептивах. Будешь всегда ухожен, обласкан супругой заботливою, согрет. Утром к услугам халат атласный, а в вечеру в кальсоны одет. Тебя дожидаясь из дальних походов зазнобушка милая у окна пустит из глаз обильные воды, как всякая любящая жена. – Но я уже здесь! Посмотри, родная! – ты крикнешь с порога. Она к тебе. В объятия кинется, облобызает и слёзы осушит в твоей бороде… А может быть бороды и не будет. Ты можешь её и не отпускать; за это тебя никто не осудит; не бородой же жену утешать. Но будет, пожалуй, нравоучений. Что-то я всё о тебе. О тебе. Пора и о нас, дорогой Евгений; и так: что мы делаем, трудимся где. Юные ДРОНГО числом четыре Курляндию в практику посетив, дружно в родное село возвратились, а там снова пиво-аперетив, с братьями встреча, веселье, соблазны, и коротанье ночей где придется… Но, вот уж пыль над дорогою вьётся, как незаметно промчался наш праздник. В путь отправляется славный Нарышкин, вместе с женой убывает Данзас, Питера звуки едва уже слышны; он остается надолго без нас. Мы же – брат Птицын и добрый Татарин, а так же твой покорный слуга в Выборг направились, где и остались вплоть до прибытия Хомяка; он покидал нас совсем не надолго, хотел повидаться с родною Пышмой; мы же втроём, как истые ДРОНГО по кабакам тряхнули мошной. Чудные бары с достатком коктейлей; и там в изобилии водится финн, с которым по аглицки мы говорили: «Do you speak english?.. of course. Have a drink”. А публика! Публика в круг собиралась весьма разношёрстная; были здесь; и дамы, которые, как показалось, кодекс моральный почтили весь, и пьяные отпрыски интеллигентов, коих житьё – сплошная игра, и долго не брившиеся клиенты, и просто советские фрайера. Опустошалась стеклянная тара, и кто-то уж рвался в неравный бой, а кто-то мочился под стойку бара и был вполне доволен собой… Тоже мне рэпер хренов… вряд ли это пройдет по музыке… Надо в Лондон… Надо ехать в Лондон… Надо просто в него уехать… Хоть не на долго.
 
 
 
 
                                               Эпизод 57
 
 
                                                              «Мне этот день не забыть никогда;
                                                                 Любовью пропитан воздух,
                                                                 А с сумасвода и прямо сюда
                                                                          Рухнули звезды…
                                                                 Карие звезды и блузка в распах
                                                                      Вздутая бисферично…
                                                                    Еле  заметная на губах
                                                                       Улыбка --  как птичка…
                                                               Мне этот день не забыть никогда;
                                                                    Возду-ух! пропитан страстью,
                                                                 Прямо под сердце упала звезда;
                                                                        Видимо к счастью…»
 
                                                                        Перифраз из В. С. Высоцкого
 
 
 
      День первый. Суббота. Ура. Ехали, ехали и наконец приехали! Ура! Но было не так, чтобы очень весело: много очередей и много красивых женщин в форме (стюардессы там всякие разные), но у нас-то свадебное путешествие. И вообще нельзя расстраиваться. А мы расстроились. В самолете плохо себя чувствовали (оба) и познакомились с Катюшей. Катя немного странная, но очень привлекательная и не любит самолеты. Это потом узналось. Она всё время прихорашивалась, пока не разлила на себя очередную порцию красного вина. В этом возрасте ещё  никого нельзя назвать алкоголиком, и я дал ей свой последний и единственный носовой платок. Подружились. Пили вместе вино. Потом она держалась нас чтобы не потеряться, поминутно выспрашивая те или иные слова по-английски; она писала эсэмэски своим друзьям в Англии. При этом сама по ихнему никак. Загадочная личность.
   На таможне первая несуразность. Заполнял их бюллетень. Отдал. Самоуверенно. И тётя там вдруг меня спрашивает по-английски естественно: «Вы действительно вампир?» Я растерялся: как manager могло превратиться в vampire знает только лишь вино, выпитое в самолете. Приехали. Заселились в отель. Пошли в Гайд-парк, благо он рядом. Зверушек – куча. Людей достаточно. Лежат. Мы тоже легли, едим пищу, оставшуюся с самолета. Хорошо!
   Первый опыт общения на английском; прибежала маленькая собачка (марку не знаю) сожрала остатки холодных самолётных макарон. Сидит. Подходит тётя. Я у неё на чистом английском спрашиваю: «Где нам можно купить универсальную проездную карту?». Она бегло отвечает и смотрит мне в глаза. Я же их отвожу и опять же на чистом английском говорю: «А-а, э-э…». Тётя же теряется и спрашивает: «А по-французски кто-нибудь из вас говорит?». После чего свободно общается с Каей, всё ей объясняя. Я унижён. Я подавлён. Лежу на траве Гайд-парка, смотрю на белочек и глотаю горькую слюну.
    Но! Посетили Кенсингтонский дворец. После чего я увел супругу спать, а сам познакомился с хозяином гостиницы… И…
    Пока моя супруга спала, мы с ним разговорились. Он был из Афганистана, и когда узнал, что я из Russia, то в начале приуныл, а потом стал угощать меня пивом. «Good fighters” и т.д.
    Подключился Янек, он из Польши и работает на этого Арчи. Странная троица у нас получалась… Причем с Янеком мы говорили преимущественно на польско-русском: « так добре!» и восхищались фильмом «Четыре танкиста и собака» пока не пришли русские… Первый был Миша. Инженер-алкоголик из Москвы. Он быстро спросил: «Земляк? Я побежал за водкой!» На мои уверения, что я здесь с супругой и не пью, он сказал: «Жди!». Я по европейски ретировался в номер. Страшно. Янек сказал, что этот Миша споил за два дня практически весь Лондон. Потом, когда я курил, Арчи подвел ко мне двух тётенек, двойного же бальзаковского возраста. Те ни бэ ни мэ в английском. (А я-то!) И просят напоить их чаем и помочь заселиться в соседнюю гостиницу. Напоили их чаем с естественно разбуженной женой, слушали долгие рассказы про как в Москве режиссура другая и т.п. и т.д. Убежали с Каей опять в Гайд-парк. Взяли пиво. Фоткались. И в тот момент когда я решил сфоткать Каю под огромной липой и включил вспышку, то прогремел вслед за ней гром, и пошел невиданный в Лондоне и Питере ливень. Он обжигал нас. Мы стояли тесно-тесно под этой  огромной, раскидистой липой и начинали сгорать от потоков воды, забирающимся по нашим ногам. Для или просто взяли к себе в убежище ещё местного аборигена- нна, добегавшегося в парке. Но потом не выдержали и засеменили к гостинице. А ведь было пиво, и я им грелся. И до такой степени нагрелся, что когда мы впрыснулись в гостиницу, назвал свой номер просто «девяносто два» по-русски. Добавив, чтобы поняли: «За углом». 
 
 
День второй /Воскресенье/
 
    Крис – великолепный голубоватый (даже голубой) наш гид, бывший болерун, учился у Нуреева, сейчас переводит Горбачеву и заседает изредка в парламенте – сильно? Чувство юмора очень неплохое. Некоторые фразы про любимицу королеву. А надо сказать, она тут вообще любимица. И еще Диана – Дианы вообще культ: Платье, в котором родилась принцесса, первая двойка в школе, полученная принцессой; бутылка пива, выпитая принцессой; или же просто – здесь была принцесса Диана. Так фразы Криса про ихнюю королеву: «Букингемский дворец – хибара бабки… Бабка тусуется вовсю (королева празднует два раза в год свой день рождения). И история про пьяного итальянца, залезшего через забор в спальню к Королеве и попросившего курить. Королева его не испугалась, а позвонила охране, попросив трубку, после чего умная королевская охрана сразу сообразила, что с «бабулей» что-то не в порядке и приняла меры и т.д. и т.п. Есть, кстати, другая интерпретация этой истории ( и я подруз… подразумеваю, не одна), но эта их такая тут жизнь: легенды рождают мифы, а мифы рождают туристов. Всем хорошо!
     Так вот. Крис возил нас по автобусной экскурсии часа три. После чего, вдохновившись всеми красотами-болотами, мы отправились вручную по музеям. Да! Надо сказать, мы видели чудо лондонской техники: автобус-амфибию, который во время пробок становится которой, съезжая в Темзу (это их Нева), и плывёт до следующей улицы или там стрита. Эту идею мы привезли в Санкт-Петербург и подарили Бурбону. Чертежи прилагаются. Далее гуляли по трём музеям. Началось! Если вы не поняли, пишу прописными: ГУЛЯЛИ ПО ТРёМ МУЗЕЯМ… Не буду говорить каким – неважно. Важно вот что: музеи устроены для детей – можно всё трогать и крутить и, главное, не фотографировать. А родителей обманывают так: заходишь в музей; и всего-то одно-два крыла; как бы. Но выйти из него так сразу – невозможно! Как в неевклидовой геометрии вдруг открываются все новые и новые пространства. И ходишь и ходишь… Когда вырвались на свободу, шли обратно через Гайд-парк. Пришли в гостиницу полумертвыми. Но я не знал ещё, что жизнь только начинается…
 
 
 
 
День третий /Понедельник/
 
   Да, жизнь только начиналась. Но с утра она начиналась очень медленно. Так что пока завтракали и все остальное, время стало поджимать. Помчались на Трафальгарскую площадь и по старой, естественно русской привычке, решили ехать на метро… Мама! Мама! Спустившись пешком по сто двадцати шести ступеням и двигаясь дальше по стрелкам, неожиданно попали в гроб. Гроб двигался. Не могу сказать точно, что он был на колесах, но тем не менее – двигался. Успокаивала только карта всех цветов радуги и даже ещё других каких-то цветов, которая обещала легкое и быстрое достижение цели. Нигде не было надписи по-русски: «Если у вас это впервые, то не надо бояться», и я придумал её сам! Я не боялся. Я просто тёк ручьями жары, тесноты и неудобности положения… Чтобы было понятнее: если их метро я сравнил с движущимся гробом, то наше – просто праздно шатающийся мавзолей. Немного черно, но сравнение уместно.
   Трафальгар! Нельсон! Лариса!
   Лариса была миниатюрной по советским понятиям женщиной; тех же времён и тем же менталитетом. Надо было бежать за ней во всю прыть. Да, я могу бегать, но только когда трусцой, а так я люблю идти или лежать дома… Это был не мой дом, и поэтому я был согласен идти; идти спокойно с камерой в руке, ни чем сильно не искушаясь… Нет! Перебежали всё и всех и супруге моей не дали мальчиков в медвежьих шапках (сфотографироваться). Потом, когда от Ларисы отделались, а перед этим были три раза обмануты Букингемским дворцом, вздохнули свободно и пошли в Нацгалерею. Ух! Здорово! Ух! Хорошо! Да! Всё врёмя забываю сказать, что принципы метаболизма не особенно актуальны для человека, когда он вот так… Поэтому про туалет, там всё  хорошо, рассказывать не буду. А другое – чтобы не скучалось, супруга придумала: переводить время вечером на три часа вперед и засыпать по Москве. Умная. Шутка.
    Пришли в Парламент. Хорошо звучит? Да! Три контроля, две просветки, одна одследка в очереди, и всё равно отобрали все вещи и телефон. Заставили писать кодовый пароль, и я захотел стать шпионом. А на деле ничего: сидят дядьки, справа и слева от Большого дядьки – Спикера, полемизируют. То есть кто-то что-то размеренно говорит… Слева правительство, справа – оппозиция. Кто-то слева /или справа/ периодически выходит, кто-то справа /или слева/ периодически заходит. Может быть даже – это одни и те же люди. Не ясно. Плохо видно. О чём говорят – непонятно, хотя все по-английски. Быстрее вышли сами. Меня ждал пресловутый эль!
    Дошли до Пикадилли. Сфотографировались во славу и назло Лондону и быстрее в паб. Но там не кормят. Пили эль. Потом в другой паб. Потом… А дальше… Потом… Эль… Где гостиница… Не переводи часы, а! 
 
 
 
 
 
День четвертый  /Вторник/
 
    Возможно я когда-нибудь напишу об этом эссе. Или мемуары. Но пока-что я надеюсь описать всё это в самолете. По пути домой. Наверно он будет.
   У нас была экскурсия: Виндзор – Стоунхэндж – Оксфорд.
   А что из этого получилось, знает один лишь Космос и Королева.
 
День пятый /Среда/
 
   С самого утра поехали к Шерлоку Холмсу. Лично. На Бэйкер-Стрит. Вышли из метро, спрашиваем тётю с ребенком: «Ну а где тут у вас Шерлок, собственно, Холмс?». Она разворачивается на 180 градусов и уверенно так показывает правой рукой, мол,   надо идти прямо (ну это и так ясно – Бейкер-Стрит ведь) и по правую руку (перевод дословный: «Right hend») будет оно (it). Все оказалось с точностью до наоборот. И как заметила супруга, англичане не то, что давно перепутали правое и левое, но и ещё с туда-сюда у них не в порядке.
   Музей классный – уютный, маленький, домашний какой-то. Радостный полисмен  у  входа тебя встречает как родного: фотографирует, отдает честь и всячески дружелюбствует. После посещения музея  именно с этим полисменом хочется продолжить славное дело Шерлока Холмса.
   Видели смешное на улице. Две бабульки. Одна белая и сухощавая, другая черная и толстая как две Вупи Голдберг. Шли они обнявшись, о чём-то оживленно беседуя. Не знаю. Может быть о романе Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», а может быть об этимологии названия Ку-клукс-клана… Не знаю. Лондон – город контрастов.
   После отправились в Сити. Это, собственно, и есть их маленький Лондон. У них там даже отдельный мэр. И королеву туда не пускают. А зря! Там очень шумно и грохотно – стройка. Ужо бы наша Королева навела там порядок. Но не пускают. Увы! Всё из-за этого Ричарда с львиным  сердцем. Он этот сити прогулял в походах. Да вот. Можно сказать пробздел. И теперь там краны всякие, отбойные молотки и прочий шум.
   Чуть не попали под маленький грузовичок. Тот вдруг сдавать начал назад. «Вот, думаю, козёл!». И тут вдруг слышу эту свою фразу на английском. Это представляете! Негр с нами заговорил и также о водителе отзывался как я думал. Молодец! Хороший негр. Даже показал где музей истории Лондона. А музей этот в отличии от других придуман для издевательства над детишками. Их водят туда сосредоточенно и серьёзно, но им там нечего ломать и крутить. Они все такие хорошенькие маленькие, в школьной форме. Но выходили неудовлетворённые. В том плане,  что корчили нам рожицы пока мы с Каей перекусывали на скамейке. Музей отстойный. Бедные дети!
   Британский Музей подавляет. Меня он подавил своими пространствами и что надо тут долго будет ходить, а вот супругу не этим – обширностью представленных экспонатов Египта, Рима, Греции ( в греческом зале, в греческом зале… Помните!?). И Кая расстроилась – не Эрмитаж и всё, -- говорит. Суки – говорит, Наши, Хвастаются, -- говорит, -- говном. А у них и Розетский камень и по нескольку залов на каждый Древний Мир. Я ей сочувствовал. Нелегко ей. Ей детям показывать нечего в СПб. Ай-яй-яй.
     Для утешки чувств решили произвести шопинг. Выехали на Оxford street. Лазали по магазинам – лабуда сплошная. Но в результате нашли shop где распродажа и под эту фишку купили прикольные вещи по нераспродажной цене. Но здорово!
    Поужинали. Пришли в номер. А вот дальше не буду ничего вам рассказывать…. 
 
День шестой /Четверг/
 
     С утра поехали в Тауэр. Или нет-нет-нет. Не так… Выбрали маршрут себе еще в СПб очень интересный: объекты максимально близко расположенные в пространстве и максимально разнесенные в историческом времени объединили в одно посещение. Тауэр и Галерея Тейт-Модерн (современного искусства) О, как! Кая эту фишку придумала! Молодец! У неё же первой под конец дня и свихнулись мозги.
     Ну, да ладно!..
    Тауэр. Меня прежде всего интересовали Ворота Изменника. Я живо представил, как со стороны волнующейся Темзы в Замок сквозь поднимающуюся решетку вплывает лодка с пресловутым Изменником. Хотя может он никакой не Изменник, а просто любовник Королевы. (Иола). Самое главное, что все мои представления совпали с реальностью. Точь в точь. Да, именно так: волнующаяся Темза, железная решётка ворот и тихая заводь, уже внутри, уже, возможно, последняя…
    Сам Тауэр выдержан в великолепном, исключительно романском стиле (как отметила супруга) и очень хорош. Башенки, переходы, лестницы, коллекция имперских корон с самыми большими бриллиантами (Фу-ты, ну-ты).
     Очень хотел посмотреть Тауэрское Место Казни, где были казнены Анна Болейн, Мария Стюарт и др. наши девочки. Но Место Казни… ремонтировалось. Подумалось. Ну и славно! Авось успеем уехать из страны к моменту окончания ремонта.
    Очень понравились следующие две вещи:
Бифитеры ходили с медальными планками на груди. Это потому, что они действительно раньше служили в регулярных войсках, имеют награды и теперь у них вот такая почётная служба в отставке. За заслуги, так сказать, перед Отечеством и Королевой.
Школьникам – под настоящим раскидистым деревом, настоящий «лесной брат», вылитый Тук из фильма об Айвенго, что-то зычно рассказывал; они, разлегшись  рядом, открыв рты, внимали ему безоглядно. Подумалось! вот так детям можно преподавать всё, что угодно: от истории своей страны переходишь к классической механике Ньютона и заканчиваешь, например, распределением звездных плотностей Бертрана Рассела.Здорово! 
    Галерея современного искусства Тейт.
     Во-первых пообедали там в ресторане, на седьмом этаже, у панорамного окна, прямо над Темзой. Вид обалдеть! Если бы я мог ругаться матом, то позволил бы себе более сочный эпитет.
    Проблемки как всегда немножечко, чуть-чуть, с тем, что выбрать поесть. Ну тут почти угадали в этот раз! Но вид, вид на Темзу! Эх вы!
   На третьем и пятом этажах было представлено непосредственно современное искусство (понравилась «Голова» Лифшица и парашютистка Катя Мельникова  с инструктором в зале социалистического конструктивизма). Много соцреализма представлено. И восхитительно и смешно и даже грустно.
    А возлюбленной моей Кае, свет любовнице, тоже много чего понравилось, но она затруднялась сказать что именно. После ресторана была выпимши.
    А, вообще, на мой взгляд, много откровенной фигни. Как говорил Бродский «ХМУЛЬ». Слово расшифровывается персонально, здесь не могу воспроизвести, только по желанию.
    Убил четвертый этаж. Не сам по себе этаж. А выставка которая на нём происходила.
    Выставка Сальвадора Сволоча Дали.
    Почему я его так оскорбляю – да потому что он хорошо так обустроился в этот раз, в этом Тейте, на этом четвертом этаже, что окончательно свинтил нам головы.
    Супруга-то протрезвела, а я наоборот – запутался  мозгом. Особенно свёл с ума его мультик «Фантазия» - где бы достать. А так вообще-то пижон он вот что!
    Пришли домой. Перекусили, рядом друг с дружкой отдохнули, потом попили чаю и Кая уснула.
    А я с другом коньяком сел писать про день вчерашний, не зная ещё,  что дню сегодняшнему придётся растянуться надолго (он будет описан в самолёте в субботу и переписан в дневник только через две с половиной недели уже в санатории).
 
 
 
День седьмой /Пятница/
 
    С утра поняли, что горючка кончилась. Так что, позавтракав, поднялись в номер и плюхнулись на нары. Отдыхали не касаясь друг дружку и так до полудня. Потом моя дорогая сказала «Баста!» или же «Вестминстер!» (я спросонок не понял) и мы отправились в это аббатство.
    Так уже лениво, так вальяжно и небрежно, как какие-нибудь коренные лондонские индусы.
    Вестминстерское аббатство. Готика. Готика. И ещё раз Готика.
    Множество могилок (прямо плиты под ногами с именами великих) и скульптурок. Например Елизаветы первой и напротив неё – скульптура убиенной ею Марии Стюарт. (Наверно они по ночам продолжают таскать друг друга за волосы). У англичан своеобразное чувство юмора. Например, кстати, напротив памятника Оливеру Кромвелю – каменная голова Карла первого, отрубленная по его приказу. С одной стороны смешно, с другой – назидание потомкам. Да и как распиздяй может вырасти до хорошего? Только посредством усердного чтения. Ежесекундным подавлением вдохновения и незнанием ни будущего, ни прошлого, как сказала супруга. Я не стал уточнять кого она имела в виду: Карла или Оливера; ну да и ладно. Фигня всё это.
    Меня, конечно же интересовал, прежде всего зал Поэтов. Да!
    Да вот же он! У меня зашумело в ушах.
    Вот они. Начиная от Чёсера и далее скульптура Шекспира, памятные доски (висят как бы взявшись за руки) Китсу и Шелли, каменные плиты надгробий Байрона и Томаса Харди. На могиле Байрона постоял слегка раскачиваясь, на могиле Томаса Харди исполнил даже его стих «Titanik», Впитался их энергией и благостно мне стало. О как!
     И всё. Всё ребятки. Культурная наша лондонская программа закончилась на этом. И музеи, и галереи, и замки.
     Но не Королева. И не небо Лондона…
     Фотографировались на st-Petersbourgh  проулке с зенитовским шарфиком, и вдруг тётя подходит и говорит так неожиданно: «А мне можно тоже сфотиться. Я тоже люблю наш питерский Зенит». Прикольно!
    Ублажили тётку. Уважили. Я бы с ней даже обнялся на прощание, но Кая не теряла нас из поля зрения и всё.
    Зашли в очередной милый, стандартный их паб «Голова короля». Класс! Уютно. Хорошенькая милая полячка за стойкой бара. И я вот, например, очень вкусно поел сосисэк толстых и остреньких (как шпикачки наши) с пюре. Пюре с их соусом смешал обалдеть. Да тут ещё и пивко неплохое подоспело «Guiness». Мне был кайф. А вот супруга сидела напротив с кислым лицом. Ей принесли «гастроном на тарелке» (её собственное выражение). Кусок сыра, кусок ветчины, целое яблоко, лист салата и что-то единственное измельченное но остренькое, (так что она быстро скинула это мне). Видимо местная шутка какая-то…
    Но ситуацию спас, заказанный профитрольный пудинг (Алиса познакомься это пудинг, пудинг – это Алиса). Он был настолько вкусным, что Кая даже начала светиться изнутри. Это видно по прилагаемой фотографии, обратите внимание.
    В общем, удовольствие в результате получили оба. Пришли обнявшись в отель. Портье включает телевизор. Телевизор показывает. «Бомба» -- говорит. Бомба оказалась рядом, на соседней  улице. И там всё перекрыто. «Хорошо, что мы шопинг в среду делали», - подумали мы. Ибо перекрыто именно там. Ну и ладно. Ну и стали отдыхать….. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
                                                Эпизод 58
 
                                                                        «Все девчонки получают по
                                                                          попе и фаллосу… фаллос
                                                                           всегда обманщик…» 
 
                                                                                                          из Аниты.
 
 
 
      Сколько продлится антракт?... пятнадцать минут?.. двадцать?.. Анита оглянулась – коридор был пуст. Им с Оксаной так и не удалось выяснить продолжительность антракта. Да сейчас это уже и не важно. Сколько бы он не продлился, это время необходимо использовать на визит к Призраку. Анита упросила  подругу  забрать  её  вещи  из  комнаты.  Они встретятся, как и условились под лестницей, переоденутся – и в путь; прочь из этого периметра.
   Анита вставила отмычку в замок и выдернула из волос тонкую вязальную спицу, концы которой были расплющены и  изогнуты… Отмычки… Анита усмехнулась. Одно название; плюс маленькая стальная петля с усиками от ёлочной игрушки… Вместе со спицей на замок  интернет-комнаты они действовали безупречно.
    Легкий щелчок, движение ручкой,  и  вот  компьютеры,  электронная  почта и Призрак в зоне доступа.
   Анита закрыла за собой дверь и включила свет. Прижавшись к двери спиной, она ещё  раз  прислушалась  к звукам в коридоре. Как жаль, что нельзя закрыться изнутри; треклятые двери… Вдруг прямо за дверью раздались шаги и голоса… Едва не подпрыгнув от неожиданности, она стремглав на цыпочках рванулась к ближайшему столу. Нырнув под него, замерла,  присев. Глухая стенка стола закрывала от неё  вход,  и  когда  дверь  открылась,  и кто-то вошёл,  девушка  только  по  голосам  могла  определить,  кто помешал её  свиданию  с  Призраком.
 
   - Ты по прежнему считаешь, что я способен наложить на себя руки? – голос явно принадлежал человеку, которого Елена Сергеевна с Бурбоном называли Поэтом.
  - Не думаю, что ты можешь сделать это осознано, - Анита узнала Бурбона. – Скорее будучи подвержен какому-нибудь сиюминутному импульсу…
  - Прекрати, Стоша! Тебя слушать тошно, . – Сколько продлится антракт?
  - Минут двадцать, двадцать пять…
  - Почему так долго?
  - Некоторым зрителям и персонажам необходимы штатные процедуры…
  - Ага, и мне, видимо тоже?..  ?..
  - Ой, Вить, не ёрничай. Здесь нас никто не слышит; можем спокойно поговорить. Тем более, что на твою процедуру необходимо не более десяти минут… Свет опять забыли выключить и закрыть… Надо будет поставить Лене это на вид… Как думаешь?
  - Глумишься? – голос Поэта раздался прямо над Анитой, и стол скрипнул под тяжестью его тела. – Давно ты её привлекаешь к своим… опытам?
 - Она хороший специалист; почему бы её опыт не использовать… Не сиди, пожалуйста,  на столе, стулья же есть..
 - Ой извини, - в голосе Поэта послышалась усмешка, - я же действительно очень тяжёлый человек…
 - Кстати, Лена о тебе не забывает… И кажется… до сих пор любит…
   Повисло молчание. Анита боялась шелохнуться в своём убежище. Даже сглотнуть было страшно.
- А ты… - вновь раздался голос Бурбона, - любишь её?
  Стол над Анитой снова скрипнул, на этот раз облегченно, и она услышала, как собеседник Бурбона мерным шагом двинулся по комнате. Через мгновение она увидела его спину;  склонив  голову  и,  похоже,   держа руки сложенными  на  груди,  он остановился,  развернулся  и  встретился  глазами с Анитой…
  - Я… - сорвалось с его губ.
  - Ты-ты, - голос Бурбона был спокоен.
  - Я пока ничего не готов сказать по этому поводу…
   Аните показалось, что Поэт судорожно сглотнул при этих словах.
  - Ладно, - произнёс он и быстро направился к двери. – Идёмте приступим к процедуре, господин Бурбон…
  - Надо же, какие мы становимся вежливые и официальные при упоминании слова «любовь», - на этот раз усмешка послышалась Аните в голосе Бурбона.
  - Да-да, - Поэт открыл дверь. – Именно вежливыми и предупредительными, как и требует того предстоящая процедура. Вы ведь всё равно относитесь ко мне, как к пациенту…
 - Витя, не загибай палку, - Аните послышалось раздражение в голосе Бурбона. 
   Дверь за мужчинами закрылась, и Анита выбралась из под стола… Что теперь будет?..— суматошно заколотилась мысль… -- Бежать! Быстрее!.. Но.. если бы он хотел меня выдать, то, наверное, сделал бы это прямо сейчас?..
    Анита оглядела молчаливые мониторы и уставилась на дверь.
 
 
                                              Эпизод 59
 
 
-   Как вы находите наши с вами сеансы?
 -  Бесподобными. Тем более, что мне не дают спиртного за два дня до этого.
 -  Вы зря иронизируете, это вам только на пользу.
 -  Вот все так говорят. Надо только знать настоящее значение слова «польза». Может всё что я за всю свою жизнь напишу принесёт бОльшую пользу кому-нибудь, нежели я бы не пил. К тому же…
  -  Если бы ты не пил… Эх, если бы ты не пил…
  -  Да… Возможно, вы правы… Мечтатель. Давайте включаться.
 -  Вы что-то ещё  хотели сказать, «к тому же»..?
 -  К тому же мне всё это не совсем понятно. Много неясного, так сказать.
 -  Когда вы сюда утраивались, вы были довольны условиями договора. Прежде  всего  его  финансовой  стороной.  Здесь,  я  думаю, о пользе спорить не будем…
 -  В жопу ваши финансы. К тому же, мне всё кажется, что я чего-то не понимаю… в смысле недопонимаю, простите, косноязычен…
 -  Забавно.
 -  В каком смысле?
 -  Косноязычный поэт - забавно. В этом смысле.
 - А чего тут забавного? Энтропия ментальности, так сказать.
 -  Энтропия в смысле распыления, так сказать?...Не бросайтесь словами, значения  которых  знаете  не до конца.… Однако я удивлен,  вы, наверно и на других языках говорите без акцента? Много знаете их… э-э… языков?
 -  Английский. Грузинский слабо…  Язык, порой, сам диктует определённое поведение. Вернее та среда, в которой он существует…и выбрать качество общения бывает сложно … Очень многое зависит от среды, в которой язык находится… Не имеет смысла шипеть в горах, а в полях гортанить; горы не отразят шипения, а в поле за воронье карканье голос гортанный может стать… и наоборот… в горах гортанно вербалить удобнее… некоторые звуки можно пропускать в голосе, потому что их горы создадут из эха, а там где ветру раздолье, любой звук далеко несётся и можно на твёрдых согласных экономить… Такая вот среда обитания языков…
 - Вы затаскали слова «среда» и «интенция». Вы хоть понимаете их смысловую нагрузку?
 - Ну день такой… а в нём есть что-то ещё?
 - А что это, по вашему, кроме дня недели?
 - Это внутренний позыв к действию…
 - Это как?
 - Это повсеместно. Именно внутренний позыв, позыв изнутри, а  не извне. Со мной совсем не обязательно изъясняться узконаучными терминами. Не утруждайтесь. Вам это не совсем идёт.
 -  Знаете, Поэт, к сожалению, со временем, ощущение жизни и, если хотите, основ мироздания, требует именно такой терминологии…
 - А вы большой знаток мироздания!?...
 - Дело не в этом. Есть и другая терминология, например, Божья воля, провидение…
 - А вы и о провидении осведомлены?
    Поэт поёрзал в кресле:
 -  Давайте включаться. Маэстро, колыбельную.
 -  С вами чертовски интересно общаться. Вы этакая смесь наивности и наивных знаний. Думаю, вы не обидитесь на мои слова. Понимаете о чём я?...
 -  Смесь инфантильности и мании величия, вы хотели сказать…
 -  Я о вас так не думаю.
 -  А когда можно будет пригласить в келью подружку?
 -  Поэт! Вы взрослый человек!
 -  Вот именно! Мне для работы нужно! И в конце концов вы мне надоели со своими вежливостями.
 - Прекрасно! Только поймите: работа, келья и подружка категории сочетаемые условно. Даже странно… То есть, не безусловно… Возможно для вас  это --  преступление перед собой. Перед самим собой. Вам- то кто судья?
 -  У меня другое мнение. Включайте! Тоже мне, преступление… Включайте  и имейте в виду, профессиональный преступник в руки закона не попадает,  или он не профессионален.
  - Да-да, я знаю, что умных много… Умелых, к сожалению, мало…
  - Я, по вашему, умничаю?
  - Не то, чтобы сильно… Но, как-то так…Поймите правильно; преступление перед самим собой в принципе абсурдно…
 -  Здесь я с вами согласен. Потому что преступать в данном случае нечего…
 - То есть?... Не совсем понял… Точнее, совсем не понял… Тугоумен, простите…
 - Не придуривайтесь, пожалуйста. Вы не хуже меня знаете, что законы, выдуманные людьми, всегда отстают от законов, диктуемых жизнью; это любой поэт знает;  Будьте в гармонии с жизнью, и никакие законы вам в принципе не понадобятся. И преступать будет нечего.
 - Вы меня пугаете, Поэт………  Ну да хрен с ним, со страхом. У меня к вам вопрос есть ещё. Вы, давеча, говорили о каких-то медиантах. Это… хм… если не секрет?
 -  Как вы думаете – музыка может быть плохой?  Только не говорите, что она может быть агрессивной, легкомысленной, вычурной, зеле… жо…  Вот и мне кажется, что туда, куда я попадаю, всё происходит естественным образом. Только не по нашим законам.
 -    По каким это вашим?... И что – гравитации нет?
 -  Нет, гравитация как раз есть, но не всегда.  Нет другого… не знаю… всё как бы предусмотрено, всё известно и в то же время удивляешься. Как-то непредсказуемо. Д-достаточно сложно. Я и с-сам не уловил.
 -  З-замерзли? З-заикаетесь.
 -  Не перебивайте и не передразнивайте… Нет. Пробивает иногда. Когда волнуюсь. Н-не всегда.
 -  Но ведь  вы в жизни довольно весёлый…
 -  Да, был…  Но острить -  это свойство жизни. Это также как музыка не может быть плохой. Никуда не денешься. Продолжайте…
 -   Музыка может быть плохой…   А что ещё  вы думаете  такое же?
 -  Мне кажется,  всем рулит движение…
 -  Музыки?..
 -   Как бы не пошло это звучало. Я однажды… хотя, ладно…
 -   У вас достаточно написано по этому поводу. Но всё ж, знаете, неискренне всё это… Непонятно… Невнятно… И как-то бульдозерно или дозировано…….  Вы,  безусловно,  понимающий  человек,  но  так  нельзя .
 -  А как можно? Вот так;  скрученным этими вашими проводочками. Какими-то обрывками воспоминаний…
 -     Воспоминания исключительно ваши…
 -  Мыслей… Неважно! Впрочем, разница есть… Но много неясного. Понимаете?
 -  Перестаньте хныкать. Мы начинаем…
 -  Подождите! Меня ни с кем не соединять!
      И тут случилось непонятное. Человек в кресле обмяк, глаза его  закрылись.  Изо рта его пошёл речитатив:
 -  Сколько…  Много…  Как…  Неважно…
      Ему как будто стало холодно. Бурбон преобразился. Теперь он стал похожим на стрекозу, парящую над травинкой. Сосредоточенный, с зависанием, с внезапными переключениями каких-то кнопок и бормотанием совсем уже нечеловеческих фраз, - он перестал быть похожим на себя.. На себя какого?..
     Ничего не изменилось… Внешне… Только поэт в кресле вдруг напрягся и подался вперед. Глаза его по прежнему  были закрыты.
 -  Сцена первая, приезд действующих лиц в отель. Даём перечисление… -голос Бурбона вибрировал. -  Кто эти люди, пришедшие в отель?…
 -   Кво суроген, - ответил сипло голос поэта.
 -  Вы вспоминаете самое сильное чувство. Об этом запрашивается. Вы слышите меня, отвечайте?
 -  У меня нет сил. Я не помню стихо…
 -  У вас оно есть? Последнее стихотворение?
 -  В конце другое, там я… там меня нет… но оно моё…
 -  Начало!? Как звучит начало?
 -  Икр-р-р. – голос прозвучал откуда-то снизу. Тотчас  же  Бурбон  пригнулся  и  втянул  плечи .
 -    Где был? – он заговорил чётко и отрывисто. – Звал. Работаем. Отвечать!
 - Всегда из имеющихся свойств разделяй несоответственные и сманипулируй в создание.. смоделируй ситуацию…
    Бурбон, казалось, привык к такому общению, и словно в какой-то клоунаде, заговорил:
 -     Симбионт готов, - и забарабанил по клавиатуре  компьютера.
 -  Слияние героев раздельно, - подхватил поэт. - Об этой ни слова обмануться. Совокупление.
 -  Колыбельную?
 -  Вдохновения, - произнес поэт с улыбкой. - Соскучились по медиантам?
 -  Нет. Думаю, что они здесь ни при чём. Не отвлекайтесь.
 -  На чём такая уверенность может базироваться? – поэт снова улыбнулся, -       на том, что вы о них ничего не знаете?
 - Не отвлекайтесь. Включаю запись… И так… Хозяин гостиницы и его супруга…
 - Да-а, хозяин гостиницы с супругой… Молодая женщина, притягательная, красивая и пожилой уже мужчина, души в ней не чающий… Она вышла за него по расчёту… У неё шансы стать обеспеченной вдовушкой… Тем более, что он, как и она, не хочет детей... он не хочет делить её ни с кем… и не только её, но и её любовь…
 -  Они не хотят первенца?..
 -  Их обоих это устраивает… Для них не существует такого понятия, как первенец… Но только… он не догадывается, что женат по расчету, и что расчет этот женский…
 - Та-к, - Бурбон устроился в кресле, и скрестив руки на груди, склонил голову набок. – Следующие?
 - Следующие… Мюнхгаузен со своим секретарём… Мюнхгаузен, он что-то вроде вас, … как, впрочем и его секретарь… Женщины…, - поэт помолчал, – женщины великолепны… Марта…  Голотурина… Такие обе разные, и в то же время замужние…
 -  Они замужем  по прежнему   за разными мужчинами? – оживился Бурбон.
 - Да-а… Голотурина – жена таможенника, а Марта… Марта – жена Мюнхаузена…
 -   Так Мюнхаузена? Или Мюнхгаузена?..
 -  Она беременна…  и в тайне от мужа едет за ним в город, где проходит сборище медицинских светил; Мюнхаузен там по делам бизнеса, он – фармацевтический магнат. Он знает, что жена следует за ним и готовит ей приём… приём в виде приёма родов…
 - Как интересно. Так он – фармацевтический барон или наркобарон? есть кто-нибудь еще?
 - Муж Голотуриной… таможенный чиновник… И Илья Ильич Обломов, путешествующий в поисках здоровья господин…
 - Та-ак… Кто-нибудь ещё?..
 - Н- нет..
 - Это все персонажи?
 - Да… их не много… и достаточно, чтобы максимально проявить характеры друг друга…
 - Хорошо… - Бурбон  покачался в кресле; ему явно нравилось то, что говорил поэт.
 - И есть ещё медианты…
 - Ага! Как они, кстати? Тревожат?..
 - Они не тревожат… Они существуют…
 - И сильно существуют?  Простите за иронию… Мы здесь их ловим, - Бурбон усмехнулся,  вытер  лоб  и  потянулся за какой-то пробиркой…
  -   Всё дело  в том, что  вы почему-то их не просто ловите, но знаете?.. И вот странно, я не вижу явных параметров, показателей функции.. Поэт откинулся на спинку кресла, улыбаясь:
  – Вы не понимаете, кто они.
  - Я действительно. Это ведь вы сейчас пытаетесь заговаривать зубы.. Непонимание – полезная отговорка, когда не хочется понимать финансовую сторону дела..
- Здесь всё равно упираемся в значение слова «польза», и идите вы лесом с вашими финансами. Для вас, судя по тому, как часто вы ставите пьесу в этих стенах, польза от нашего альянса, гораздо большая, чем для меня.. И не исключено, что я даже не представляю, какая.
- Если вы опять про спиртное, то в свободное от сеансов время, вы вольны делать, что заблагорассудится, но не выходящее за пределы нашего договора. И позвольте вам напомнить некоторые его положения..
- Да уж, сделайте одолжение.
- Основное: правами на годовую постановку пьесы располагаю я, за что на ваш счёт перечисляются финансовые средства двумя траншами; первый переводится  сразу после пролонгации договора,  в  случае  наличия таковой, а  второй не позднее последнего дня третьего квартала календарного года.
- Да уж, ваша терминология – просто памятник казёнщине; это я помню.
- Расчёт объемов траншей и график их движения приведён в приложении номер два. Расчет количества постановок с графиком и местами применения содержится  в приложении номер три. Условия и процедура изменения текста пьесы в приложении номер четыре…
- Вы пропустили приложение номер один…  Видимо умышленно..
- Вы чертовски проницательны; я действительно сделал это умышленно. В этом приложении обозначено количество пьес в которых вы должны участвовать лично. С графиком этого участия.
- Ну, и?.. Вы полагаете, что мне это приносит пользу большую,  нежели вам?
- Финансовые расходы несу я…
- Прекратите меня мурыжить! – Поэт дернулся в кресле и выдохнул, - Вас это целиком устраивает. По условиям договора вы в любой момент можете его разорвать в одностороннем порядке.
- Как и вы. Но вы этого не делаете… И не причина ли этого кроется в отсутствии наличия последнего дня третьего квартала?.. Может быть вы захотели пересмотреть условия финансирования? Но они не могут быть изменены без изменения приложения номер два,  которое,  в  свою  очередь, не может быть изменено без изменений в приложении номер три, которое корректируется  только  после  коррекции   приложения  четыре.  Поэтому, если  вы  хотите  обсудить  финансовую  составляющую  договора,  то  начать  нам  придется  с  изменений  в  четвертом  приложении.
- Я это  тоже помню, - расслабился Поэт и улыбнулся.
- При этом необходимо помнить о том, что в тексте договора есть пункт, звучащий следующим образом: «В случае изменений в количестве участников пьесы вне зависимости от места постановки, вы остаетесь на занимаемой позиции, а освободившиеся персонажи распределяются в зависимости от желаний отдыхающих»… Вы же это подписывали? Не так ли?
- Да помню я… Нем так ли?...  Какой же вы упёртый!  Если не хотите чего-то понимать, то можете не понимать годами… Говоря  о  пользе,  я  не  имел  в виду деньги. Мне кажется, что вы морочите людей.. и получаете от этого удовольствие. Причём, упиваясь властью над ними, и я, как участник этого балагана, какую пользу от этого получаю, кроме финансовой? Не  становлюсь  ли  я  вашим  соучастником  во  всём  этом?  Вот  что  я  имел  в виду,  говоря  о  пользе.
- Во-первых,  это не балаган, а пьеса, а,  во-вторых вы сами её написали.. Вам  был заказан сюрреалистический триллер..
- А я, по вашему, написал психологический водевиль?...  Да бросьте вы! Вы даже думаете --- не одно ли это  и то же!?... Вы просто морочите людям головы. Впечатление такое, что люди идут у вас на поводу, даже не подозревая, что их ждёт.. Взять, хотя бы этих парней, Спортсмена с Историком; ощущение, что люди целиком вам доверяют, а вы их просто используете… Ты надоел мне, Стоша, своими приколами,, и я имею право этим возмущаться. Расскажи мне лучше о себе. Ты жив-то чем?
- Отношениями с женщинами, - вздохнул Бурбон.
- Удивил. Это как? Давай лучше о тебе поговорим.
- Хорошо. Давай поговорим. Что ты обо мне хочешь узнать?
- Твоё отношение к женщинам.
- А оно тебе надо?
- Да.
- Ну, держи… Немногие понимают, что человек разумный, а тем более, нормальный, отдыхает, как правило, в горизонтальном положении, то есть, именно в этом положении все функции организма автономно и качественно приходят в норму для дальнейшего использования их по назначению, - Бурбон замолчал, встал с кресла и заложив руки за спину начал прохаживаться по комнате. - Во всех остальных положениях человек уже не отдыхает, а работает. И те немногие, которые это не понимают, как правило, женщины.
- О как! Ну ты, Сторша, жжёшь.
- В связи с этим возникает много критических замечаний в адрес человека разумного и отдыхающего со стороны человека неугомонного и сомнительно нормального. И если рассчитывать, что подобной критикой добиться можно взаимопонимания, то расчёт этот достоин исключительно человека неразумного и ненормального.
-   Не совсем понял…
- Объясняю: так называемый активный отдых невозможен даже в сексуальных играх, и человеку вагинному это необходимо вбить себе в голову. В то место, где у человека разумного находится мозг, иначе человек вагинный рискует заполучить вместо отдыхающего хомосапиенса злобное раздражительное животное…
- Алкомлекопитающее?
- Алкомлекопитающееся. Вместе с парой поводов для критики…
- По количеству носков?
- Фаллососабельность как минетопригодность – это всё, что остаётся у каждого разумного человека вне зависимости от носков на нём… Утверждает она… Умышленно в неподходящих и неподобающих выражениях и видимо с получением удовольствия для человека вагинного…
- А если не умышленно?
- Вить, ты дважды женат… Удовольствие никуда ни деть.
- Ты так говоришь, будто что-то имеешь против женщин.
- Что можно против них иметь кроме члена? Да и тот за них. Вить, я не об этом. Мне не перестаёт казаться, что Ленок тебя не до любил.
- Ленок… А почему мы так её называли?
- Да за глаза…
- А кто стал так называть её первым? Помнишь?
- Нет. Ты мне уши не помадь. Она не разлюбила тебя, понимаешь?
- Мы, вообще-то собирались о тебе поговорить…
- Да уж…Она критикует и критикует, а ты всё забываешь добавить возглас «дурра»…
- Твоё мнение о женщинах как красный нос деда мороза – никакой интриги. Расскажи лучше, что тебе снится, крейсер «Аврора»…
- Да легко. Держи ещё…  Мои сны начинают казаться мне странными…
- Дык делись.
- Расскажу тебе пару снов; не более…
- Давай-давай, Бурбон, разгружайся.
- Хорошо… Такого за ними раньше не водилось. Были интересные и запоминающиеся, все до единого цветные, но странными не казались, а сейчас, вдруг, попёрли странные…
- Нука-нука? Расскажи мне пару снов.
  Поэт с иронией взглянул на друга.
- Охочусь с ружьём на лося; совершенно все ощущения обладания в руках ружьём, причём вертикалкой с эжектором. Оба ствола заряжены пулями; на лося ж охочусь. И лося вижу. Через кустик с поляной; обрывает с деревьев листики и жопой ко мне стоит. Я ему в ягодицу целюсь и на крючок. Тюмм! Он как присел, да как подался с обеих полусогнутых вперёд словно в последний раз, а справа! Не более, чем в метрах трёхстах другой лось обозначился. Я его словно и услышал и почувствовал одновременно, а подстреленный в ягодицу прыгнул-то с обеих задних реально словно в последний раз, и понял я, что далеко он не уйдёт, и за вторым обозначившимся,  бегом с пулей, хранящейся в нижнем стволе, как ломонусь меж деревьев со скоростью того ж лося, что только листья  пошуршивают под ногами,  аж по скорости это чувстввую…
- Осень что ли, Стошенька, тебе приснилась?
- Видимо да, да дело не в этом; не уйдёт далеко подстреленный, и я за вторым бегу и понимаю, что и он от меня не уйдёт, и смеркается и в темноте вдруг вижу, что хорошо на одного лося один патрон тратить и слышу вдруг сбивчивый  крик  птенцов.  Где-то  внизу под ногами слева. И вдруг понимаю, что понимаю  о чём они пищат. Они зовут маму. Я, будучи немамой,  останавливаюсь, забыв про обоих лосей сразу, словно их и не было, и  начинаю  присматриваться  и вслушиваться – откуда писк. А сумерки сгущаются и видно через них лишь ближе глазами к поверхности земли,  и  вижу  я там всё лучше и лучше. И присматриваюсь, и вслушиваюсь – откуда писк. Нахожу площадку, вытоптанную так совершенно, что нет на ней ни травинки;  глянцево  утрамбованный  грунт, два в два метра площадью с внедрившимся в него мыском с холмиком, поросшим травой по правую руку, а слева глянец площадки нарушен изнутри; пластинки утрамбованной земли всколупнуты торчащими клювами, орущими к маме. Я ямку левой рукой увеличил, прилёг и про ружьё забыл. Птенчиков в левую ж  руку взял из ямки и разложил по рукам. Вот тут про ружьё и вспомнил и стал подыматься на локтях и коленях, держа птенцов в каждой руке. А они – странные на вид: выглядят, как крошечные цыплячьи тушки в полкулака размером с длинными шейками, на которых головы с длиннющими клювами, тяжёленькими и обтекаемыми. И лапки – ласты, как у уток. И кусачие они суки с их длинными шеями и клювами до того, что пришлось их снова в одну руку сложить, чтобы кусали они друг друга. И они так этим увлеклись, что про ружьё я снова забыл, потому что не успев подняться, увидел зверька очень похожего на хомячка с черепашьей головой  и  размерами  не  более  птенчиков в руке. Я этого зверька свободной рукой хвать, а он тоже давай кусаться; и кусается ровненько челюстями, как черепаха. Я его отпускаю – типа да иди ты – два кусачих уже есть, а он в норку в холмике, вклинившимся в вытоптанную площадку задом пятится и челюстями-челюстёнками  пощёлкивает. И вдруг ещё в одном месте на глянцевом грунте лопнула поверхность, и показались ещё два клювика, как у меня в левой руке; и давай пищать. А я подумал – а если и этих прямо сейчас левой рукой начать нахватывать – все четверо передерутся, или как? И начал это проверять, выпрямляясь вдоль вытоптанной площадки и снова вспомнив про ружьё; причём, в смысле – а где я его собственно оставил? И тут же подумал: -- это же надо так утрамбовать площадку! Это ж какими ластами надо делать?!.. И тут кто-то берет меня за большой палец правой ноги, аккуратненько так  – по ощущениям – как хомячок с черепашьей головой кусался за палец руки перед тем, как впятиться в свою норку, но только ощутилось, что это – ни хрена не хомячок и что голова у него – ни хрена не черепашья. И тут я проснулся и тут же подумал, что выход из сна – тоже не хреновая норка, а на часы смотреть не стал, как это обычно бывает при срединОчном пробуждении…
- Сон охотника… или снежного человека с ружьём?... – усмехнулся поэт.
- Ага… или нежного без ружья…
- А медиантов-то что, так и не встретил?...  
 
 
   Открылась дверь, и появился Глухарь. Бурбон щёлкнул тумблером где-то под столом и похлопал Поэта по плечу.
  - Нестор Иванович, - заговорил Глухарь. – Кажется, девчонки сбежали.
   Поэт выпрямился в кресле, Бурбон задумчиво на него поглядел и перевёл взгляд на Глухаря.
  - Кроме того… - замялся тот, - Историк с Ходоком, похоже, тоже исчезли…
  - Угу… - проронил  Бурбон и поднялся со своего места, освобождая Поэта от проводков на липучках.
  - Мне, надо переодеваться, наверно, - нерешительно проговорил Глухарь, - пока антракт не закончился.
  - Конечно! – бодро сказал Бурбон.
  - Что у вас тут происходит? – Поэт встал с кресла, обрывая с себя проводки и отдавая их Бурбону.
 - Ничего особенного, - ответил тот. – Барон Мюнхгаузен вместе со своим наркосекретарём  умыкнули  девчонок  и  отбыли в неизвестном направлении.
 - Опа! – Поэт расхохотался. – С чего бы это им от вас бежать, господа эскулапы?
 - Возможно, это просто любовь, -- ответил Бурбон.
 - Значит второй акт наконец-то накрылся медным тазом…
 - Ничего подобного, - проговорил  Бурбон, - всё под контролем. Твой тёзка, - кивнул он в сторону Глухаря, - нарядится Ульрихом; ему не привыкать; а я заменю барона.
   Он потянулся, улыбаясь, и добавил:
- Так что мы с тобой  во втором акте становимся визави на этот раз именно в таком ракурсе.. В том числе и на дуэли.   
 
 
 

 

фрагменты ЙЕТИ (эпизоды с 60 по 63)

Фрагменты ЙЕТИ (эпизоды с 1 по 9)