Нелли боялась заходить далеко в лес. Она старалась держаться реки, надеясь не умереть от неизвестных ей ягод. Всё напомнило давно в детстве прочитанную книгу, но только рядом не было умелого, но в то же время осторожного брата…
Нелли только теперь ощутила своё одиночество. Это чувство было невыносимо, она вдруг представила себя сиротой. Ведь родители вполне могли и не пережить её внезапного исчезновения. Вдруг несчастная девушка подумала, что уже давно не слышала, как скрипит кровать в спальне родителей, да они вообще вели себя, словно неожиданные сожители в иностранной гостинице. Не торопясь одаривать свою дочь долгожданным родственником.
«А ведь будь у меня брат или сестра, я возможно и не нуждалась бы в этой дурацкой дружбе. Ведь всё это было фарсом, словно спектакль в ТЮЗе. На сцене они все любят друг друга, а за кулисами тотчас вцепляются в глотки.
Июльское солнце даже через кроны деревьев обжигало её непривычную к ультрафиолету кожу. Нелли понимала, что слишком засиделась в покоях госпожи, что даже слегка разленилась и располнела.
«Не хватало только забеременеть. Ведь это глупо беременеть от случайного партнёра!».
Она старалась чем-то занять себя. Как-то убить время. Как убивала его её любимая героиня.
Прихопёрский лес мог сойти за полноценную Страну Чудес. Только всё шло, как в прокрученном задом наперед фильме. Она только что вырвалась из объятий Королевы Червей, и теперь должна была дойти до спасительной Кроличьей Норы.
«Неужели мне придётся пить чай со Шляпником и Мартовским Зайцем?»
Она вдруг вздрогнула, вспомнив о том майском дне, когда испуганная и голенькая сидела за столом с этими противными клоунами. Как старалась отдалиться от глуповатой подруги, которая вполне сошла за сказочную Соню.
Это воспоминание обожгло душу, как острая трава ноги. Нелли вдруг осознала, что сама отказалась от своего счастья, что сама решила свою судьбу, когда вслед за подругой стала тупо и согласно раздеваться, а затем есть всё то, что им предлагали, не обращая внимания на преданное самой собой тело.
Теперь было поздно лить слёзы. Было поздно говорить «Чур меня» и пытаться начать жизнь с того самого майского дня. Нелли вдруг ещё сильнее ощутила себя виноватой, но ведь она не хотела быть похищеной, как не хотели умирать те, кого так нагло и подло пытали фашисты.
Она вдруг поняла, что стала обычным экспонатом. Как те же старики с орденскими планками и их рассказами о страшной войне. Если бы её сейчас спросили о том, что она делала с девятого мая 199. года и по сей день. Она бы стала просто молчать и думать. Возможно, и этим старикам так же хотелось молчать и думать, а не пытаться кого-то учить смелости и находчивости.
Теперь даже глупые одноклассницы были счастливее её. Они могли гордиться своей непорочностью. У них не было никаких укоряющих свидетельств. А вот у неё.
Нелли вдруг вспомнила о тех кратких фотосессиях, что устраивала слегка зашедшая за грань хозяйка. Это было похоже на игру двух сводных сестёр. Нелли считала, что сумеет выкрасть и засветить ненавистную плёнку, но Клео, словно кошка украденную колбасу прятала свои драгоценные плёнки в самых непонятных местах.
«Интересно, кто это всё станет проявлять?» - думала Нели усиленно демонстрируя свою непорочность.
Она бы охотно засунула какой нибудь овощ, например морковку, между своих ног, засунула бы и долго бы изображала мнимый приступ сладострастия.
Наверняка сказочная Алиса поступила бы так же, стань она рабыней у Белого Кролика.
Утро третьего дня Нелли встретила слегка покрасневшей и жалкой. Она боялась получить солнечный удар, и соорудила что-то вроде панамки из найденной на земле газеты.
В этот час мир был спокоен и тих, ночные страхи медленно отступали. А Нелли вела себя, словно дочь колонизатора, примерявшая на себя кожу аборигенки.
Вдруг её привлёк странный плеск. Наверняка, из своих нор вылезали эти речные монстры. Нелли боялась смерти, боялась плещущихся на мелководье змей, в каждом уже ей мерещилась смертоносная гадюка.
Но плеск был не похож на плеск рыбы. Кто-то переправлялся на этот берег, переправлялся, старательно соблюдая конспирацию.
Нелли стала выглядывать из-за кустов.
В лодке, что шла наискосок по реке, было действительно, две мужских фигуры. Нелли затаила дыхание. Она узнала этих переправленцев. «Вот, блин, накаркала. Это Мустафа меня ищет…»
Омерзительная фигура кривоногого хозяина вновь встала перед внутренним взором. Он был похож на пьяного сатира, сатира, который околдовал всех нимф в округе, и теперь не знает, как ещё можно утишить свою похоть.
«Неужели, я всё же стану женщиной. Нет, только не он. Пусть тогда Евсей Иванович.
Она вдруг удивилась, что никогда не видела члена Потехина. Он был загадкой. И эту загадку хотелось поскорее разгадать. Возможно, она немного влюбилась в этого немногословного человека.
Нелли боялась показаться слабой. Шкурка сказочной героини постепенно слазила с неё, и она оставалась безымянной марионеткой, марионеткой, которая не заслужила новой роли и должна была разобрана на части.
Паук с Боксёром торопливо зашагали вглубь леса. Они шли наугад, боясь, что собаки всё же вырвутся и возьмут их след.
Располневший и смешной Боксер едва поспевал за своим напарником. Ему было страшно, страшно идти по неизвестному лесу, лесу, которым они привыкли пугать рабынь Мустафы.
По их словам здесь водились хищные звери. Ни Боксёр, ни Паук не задумывались о верности своих слов. Они просто лгали то ли сами себе, то ли и так почти затухшим девчонкам.
Собаки медленно издыхали. Евсей старался бить наверняка и не привлекать свидетелей шумом выстрелов. Теперь надо было похоронить несчастных – на мертвечину могли слететься мухи, а сам он прохладно относился к идее есть собачатину.
Спустившись вниз, он удивился тишине. Казалось, дом омертвел. Даже было странно подумать, что недавно здесь кипела жизнь.
Евсей пошёл на поиски людей. Девчонки не могли раствориться в пространстве, да и сбежать отсюда тоже. Наверняка они просто прятались, боясь за свои жизни.
«Неужели им пришло в голову, что я могу убить их. Да и к чему. Я ведь почти не виновен…»
Дух Мустафы повеселел. Он двинулся рядом с Евсеем. Этот незаметный раньше шофёр был его спасением. Он вполне мог зачать для него новое тело. Ведь сегодня был последний день его, Мустафы, свободы...
Девушки сгрудились возле большого телевизора с видаком.
Покопавшись к стопке кассет, Шутя выудила совсем новую кассету.
«Титаник» - прочитала она. – США. Фильм режиссера Камерона.
«Это про что?» - неожиданно подала голос слегка обнаглевшая Ирина.
«Про один пароход. Он в самом начале нашего века затонул. На айсберг наткнулся».
«А, давайте посмотрим!»
Ирина была готова по привычке расхохотаться. Но её смех был как-то не слишком уместен в этом месте, после соития с Варварой она начала забывать о своём падении в пропасть.
Инне было жаль всю эту компанию. Им было слишком страшно жить без привычных правил. Без того, чтобы искать своих покровителей.
Был включен телевизор и видак, а кассета втолкнута внутрь.
Инна была рада посмотреть новинку. Родители часто вспоминали об этом фильме, им было интересно увидеть знаменитый оскароносный блокбастер.
О «Титанике» Инна знала лет с десяти. Эта история о крушении роскошного парохода сама пришла в мозг, пришла, словно сказка. Инне тогда было е ясно, что такое смерть. В их семье никто не умирал. А слово» «смерть» было просто словом, которое можно было разобрать на уроке русского языка.
И теперь, глядя, как в океанической глубине возникает корпус знаменитого парохода, она едва не расплакалась. Ей впервые стало жаль хоть кого-то, кроме себя самой. И эти сидящие рядом девчонки были ничем не хуже тех, кто путешествовал на этом роскошном лайнере.
Шутя смотрела на экран. Она вдруг подумала о судьбе своих двух подруг-близняшек. Лора и Людочка - она помнила их обеих, помнила, как не помнила даже своих московских родных – возвращаться в столицу ей не хотелось.
Евсей вошёл в комнату совсем бесшумно. Он сел позади девушек и стал смотреть фильм.
Нетерпеливый дух хозяина стал витать над ним, уговаривая быть смелее.
Ему было всё равно, кто из девушек станет его мамой. Кто даст ему грудь, кто будет стирать подгузники. Но он не был уверен, что ему позволят увидеть свет.
«А если я, если меня убьют? Если всё будет напрасно, напрасно…»
От этой мысли похолодела вся душа несчастного, она была готова превратиться в сгусток льда.
«Что же ты сидишь? Идиот. Ну, сделай что-нибудь. Помоги мне. Ведь ты обещал быть верным…».
Мустафа вглядывался в своих рабынь. Но те не спешили соблазнять Евсея Ивановича. Он был для них скорее почти бесполым ангелом-хранителем. От перспективы стать жертвой вечного огня Преисподни вчерашний владыка взвыл. Как оставленный на произвол судьбы младенец.
Он был готов ползать на коленях перед каждой. Вот, к примеру, Оксана. Он не отказался бы от такой матери. Или Маргарита. Нет, нет. Взгляд души Мустафы упал на молчаливую и сосредоточенную Шутю, та смотрела на экран так, как будто не просто видела совокупность кадров, но нечто большее.
«Вот бы она согласилась спасти меня. Она, та самая, на которую я привык смотреть свысока и над которой постоянно издевался… Ведь говорят, что Бог велел прощать ошибки ближних людей. А я ей – ближний?!» Он на мгновение задумался, и уже представил, как тихо устроится в глубине её организма, как будет думать о том, что надо пить и есть по часам, а когда природа ему вновь позволит увидеть свет, он громко закричит и улыбнётся.
Шутя бросила краткий взгляд на Евсея. Она вдруг почувствовала какую-то нежность к этому человеку. Он – единственный был равнодушен к их наготе, был равнодушен и ничем не показывал обычной мужской заинтересованности.
«Может быть, он – импотент. Но это ведь очень страшно. А могут ли быть у него дети?»
Она думала просто, без какой-либо женской корысти. Сама мысль о зачатии ребёнка была мимолётной, и Шутя отбросила её прочь, как привыкла отбрасывать всё отжившее и не нужное. Ей было отчего-то не по себе. Кто-то невидимый смотрел на неё, смотрел, как смотрят испуганные дети – со слепой верой и надеждой на её всемогущество.
Евсей старался смотреть на экран. Он вдруг поразился, как из фильма о катастрофе можно сделать слезливую мелодраму. Ему нравился этот вихрастый светловолосый паренёк, нравилась слегка полноватая девушка с английской фамилией и легкомысленным именем Кейт. Даже когда она сбросила с себя дорогой халат и легла обнаженной на кушетку в каюте, он не отвёл глаз.
Было бы странно прельщаться чужой экранной наготой. Когда вокруг него, словно мартышки на поляне сидели обнаженные девушки. Но бритые головы нивелировали их – и они походили на смешную пародию на призывников.
Ирине стало не по себе. Она понимала, что идиллия подходит к концу. И когда показали впередсмотрящих в вороньем гнезде, она вздрогнула и вспомнила, что сегодня ещё не сходила по-большому. Она вдруг поняла, что всегда была трусихой. Что кто-то страшный завлекал её в глубину порока, позволяя сначала безнаказанно грабить, а затем и издеваться над более слабыми существами.
И только теперь, боясь за уже раз истерзанный зад, она была готова разреветься. Разреветься, как не плакала даже дома, когда её выгоняли на улицу бесконечные разборки родителей. Она хотела быть сильной и шла во тьму пугать припозднившихся девчонок, отчаянно завидуя их покупному оперенью.
Ощипывать их, словно курочек, было занятно. Очень скоро они были ей неинтересны, она молча подбирала их вещи и назначала время следующей встречи.
Никто из этих модниц ничего не сказал родным. Казалось, что они дожидались свидания на улице, словно побитые дворняжки.
Фильм катился к своей кульминации. Теперь во время людского безумия, когда люди становились самими собой, сбрасывая благоприобретенные маски, было понятно, кто всё-таки спасётся. Но не обязательно останется живым.
Ираида Михайловна отчаянно искала уединенное место. Она собиралась немного забыть о своих поисках Нелли. Останавливаясь, она спрашивала о красивых местах у людей, те охотно объясняли ей что-то, а одна из женщин указала путь сюда к этой усадьбе.
Теперь свернув направо, она проехала несколько сот метров и увидела прекрасную извилистую реку. Здесь было тихо и спокойно, и хотя усадьба была не видна. Но зато был виден лес. Она стала осторожно спускаться по извилистой дорожке. Стараясь найти для машины безопасную стоянку. Было бы опасно оставлять её на косогоре.
Наконец, она остановилась у дуба, похожего на знаменитый пушкинский. Не было только цепи, учёного кота и поющей на ветвях русалки. Зато река и лес. Хотелось тотчас взяться за этюдник.
Подумав, что ещё успеет установить палатку, Ираида Михайловна стала обустраивать своё рабочее место. Обычно она доверялась дешёвому еврошоповскому аппарату, отщелкивая целую кассету и неся их затем в проявочную. А затем. Пользуясь воображением и своей зрительной памятью, она сооружала нечто среднее между своей фантазией и этими снимками.
Но теперь у неё не было охоты брать в руки аппарат.
Нелли во все глаза смотрела на противоположный берег. Она видела очертания знакомой машины, видела женщину, похожую на её мать по своей комплекции и росту, и не верила собственным глазам.
«А вдруг это – не она. Ведь мама уехала в Лондон. Но она собиралась вернуться в июне. А какой сейчас месяц. Наверняка, уже июль. И она, она приехала за мной. Но узнает ли ока меня? Ведь я теперь совсем другая, во мне нет ни грамма прежней Алисоподобной девочки…».
И она заплакала. Отражение в реке было к ней менее благосклонно, чем к знаменитому Нарциссу. Зато она вполне могла убежать от одного только вида бритоголовой и какой-то слишком развратной незнакомки. Ей было боязно улыбаться.
Нелли решила всё же попробовать переправиться на другой берег. Было бы глупо сидеть в лесу и дрожать от страха. И она столкнула в воду оставленную на берегу лодку, забралась в неё, взял в руки шест и стала осторожно выгребать, стараясь поскорее доплыть до той, кого она уже почти наверняка считала своей матерью
Помочь сайту
Поздравления
