Омовение сестры доставляло Рахману большое удовольствие. Она стояла перед ним, словно маленькая нимфа, стояла и улыбалась, чувствуя своей кожей робкое прикосновение мягкой дурманящей губки. Рахману она нравилась больше такой. Теперь было не стыдно, не стыдно быть окончательно падшим развратником. Он висел над пропастью, и уверял себя, что может подтянуться и влезть на вершину в любой момент.
Роксана в свою очередь была готова к приключениям. Она уже не смущалась, глядя на голых мальчишек, дядя Омар оставил ей несколько фото, на которых её партнёры были во всей красе со слегка напряженными членами и стыдливыми ухмылками на кривоватых губах. Роксана никому не назвалась сестрой, но быть Валей, Валей, которая соблазняет своего одноклассника, какого-нибудь хулигана в присутствие профессора было гораздо интереснее.
«Это всё будет понарошку. Не по правде. А вдруг я возьму и влюблюсь в этого мальчика. И что потом, как мне вести с ним. Лизать ему… - матерное слово почти уже соскочило с её губ, но вдруг зацепилось за зубы.
«Рахман, ты не будешь меня ревновать? – Спросила она, ощущая на своей попке щекочущее прикосновение полотенца.
- К кому?
- Ну, к тому мальчику, с которым я буду сниматься. Ведь он может быть дураком. Ещё подумает, что это всё по правде.
- Значит, он просто кретин. А кретины никогда не могут быть звёздами.
- Знаешь, мне стыдно.
- Почему? Потому, что ты голая?
- Нет. Потому, что я не любила твою подругу. Я считала её мерзкой. А это оказывается вовсе не стыдно. Ну, сначала немного страшно, зато – потом…
Роксана многозначительно улыбнулась.
Рахман был рад. Сестра перестала его дичиться. Вероятно, у неё была какая-то неведомая ему тайна. Наверняка, что-то делало их годными для этой связи. Не мог же он влюбиться в дочь своего отца!
И Роксана стала его подругой по заговору. Она легко соглашалась играть по взрослым правилам, сожалея, что не имеет возможности до конца отдаться своему брату.
Теперь набрасывая на голое тело махровый халатик, она подражала какой-то голливудской звезде. Роксане нравились её тёмные волосы, она терпеть не могла блондинок, они казались ей очень глупыми, словно бы те куклы, которыми играла малышня в песочнице.
Гораздо лучше было воображать себя кинодивой. Представлять, как люди будут смотреть на экран, где она с Кариком совершает чудеса. Как летит на взаправдашней стрекозе, а затем, затем.
Жгучее дыхание фена обожгло ей висок. Волосы стали быстро сохнуть, словно на них дышала большая печка, выбрасывая потоки жаркого воздуха из своей огненной пасти. Валя, Валя… Роксана вдруг подумала, что это Валя влюбилась в Рахмана, а вовсе не она. Не могла же и правда возникнуть это странное чувство к тому, кто ещё недавно ей совсем не нравился.
Возможно, она всё делала назло. Назло проклятой Инне. Она первая бросила камень в её душу, взволновав её словно тихое, почти заснувшее озеро. Озеро, готовящееся уснуть и превратиться в уютное болото.
- Завтра поедем вместе. На троллейбусе. Смотри, не выкинь, что-либо такое.
- Целоваться не буду. Ну, может быть в щёчку.
Роксана захихикала. Это лето слишком повзрослило её. Теперь было страшно возвращаться в мир своих школьных подруг, смотреть на них, как на маленьких кукол и презирать, презирать. Презирать. Разумеется, они всё будут считать сказкой. Им же не с кем попробовать в первый раз.
Стёкла ДК «Монтажник» блистали, как хорошо отполированный лёд. Роксана зажмурилась, солнце било ей прямо в глаза. Но возвращаться домой она не хотела, а молча прошла в распахнутые двери ДК.
Мальчишки уходили налево, а девочки направо. Всё походило на медосмотр. В двух коридорах, они раздевались догола и дожидались своей очереди. Очереди, когда их позовут на сцену.
Голенькие девчонки выглядели очень глупо. Они были сверстницами Роксаны, были чуть старше её, но очень, очень походили на глуповатую, но очень отчаянную Валю. Роксане было не по себе. Дядя Омар, угощая её виноградом обещал, что именно она получит эту роль.
Соперницы по одной скрывались за ярко-красной дверью с табличкой «Служебный вход. Скрывались, дожёвывая купленные родителями хот-доги и пытаясь унять стучащие от волнения сердца. Их спины и ягодицы выдавали волнение. Было глупо думать, что это всё случайно.
В другом коридоре будущие защитники Отечества готовились к встрече с неизвестностью. Они пытались шутить, подкалывать друг друга и держаться независимо от родителей.
Венедикт Смелов стоял почти последним. Он старался не смотреть в сторону матери. Та очевидно любовалась крепким телом своего сына, не сводя с него своих удивленных глаз. Венедикту казалось, что предпочтут то того красивого брюнета, а то шатена. Но и брюнет, и шатен выскакивали из-за двери, словно из бани, отчего-то прикрывая свои глупые члены.
Они ничего не рассказывали, а быстро одевались и уходили.
Наконец настала его очередь скрыться за таинственной дверью.
Сцена была вся залита электрическим светом. На ней было нетрудно вообразить себя лилипутом. Особенно подле этой дурацкой стрекозы. Она была бутафорской, но очень походила на настоящее гигантское насекомое. «Интересно, как она полетит?» - подумал Венедикт.
Он не сразу обратил внимание на свою партнёршу. Только тогда, когда услышал её звонкий голос.
«Карик, что это?» - спрашивала названная сестра.
Венедикт вздрогнул. Он вдруг понял, что эта девочка обнажена, как и он. Что она – голая, совсем голая.
Он стал приближаться к темноте оркестровой ямы. Приближаться, настолько, что до падения остался всего один шаг.
Венедикту показалось, что он стоит на вершине многоэтажки. Ноги противно задрожали, а его член нелепо покачивался. Словно бы маятник у игрушечных ходиков.
Он вернулся к темноволосой голышке и осторожно взял её за руку.
- Это была вода для кроликов. Понимаешь. Только уменьшились не они, а мы с тобой.
Роксана рассмеялась. Она чувствовала, что вот-вот влипнет в этого мальчишку, словно в расплавленный мёд. Что он притягивает её, как магнит. Что наконец, он, действительно ей нравится.
Шаловливая рука была готова направиться на исследование того, что отличало этого незнакомца от неё.
- А это тогда что? – спросила она.
Венедикту было не понятно, что она имеет в виду – бутафорскую стрекозу или то, что теперь беспокоило и его, внезапно пробудившийся, словно бы страшный былинный змей. Венедикт жил без отца, он не знал, что такие вещи свойственны мужчинам, и теперь боялся, что все догадаются о его проблеме.
Эрекция не была в новинку Роксане. Она научилась повелевать членом своего родного брата, и теперь могла укротить и этого страшного змея. Только этого не было в сценарии.
«У Карика же не должно было вставать на сестру. Или мужчинам всё равно?».
- Это стрекоза… Стрекоза…
- Такая огромная?
- Ничего не огромная. Она такая, как всегда, вот мы стали с тобой крошечными – вроде…
Он хотел сделать паузу, но назойливый женский голос уже пел в его уши: « …блохи…»
Дальнейшее он помнил плохо. Кажется, они карабкались на стрекозу. Впереди он, а внизу эта странная девчонка.
Неужели я влюбился в неё? Влюбился. Какая глупость. Но мне ведь никто из них раньше не нравился?
Тело у стрекозы было шершавым, а сзади к нему прижималась эта шаловливая незнакомка.
Ему было не по себе. От страха и странного пьянящего удовольствия он начал ёрзать по этой фигуре, ёрзать, чувствуя в себе нечто такое, что поднималось в нём, словно лава в жерле вулкана…
Мать Венедикта немного нервничала. Она постаралась не заметить конфуза сына. Неожиданность этого взрослого факта смутила.
Он становился мужчиной, мужчиной в неполных тринадцать лет. А она, она… Ей вдруг захотелось узнать что-либо о той, что заставила её мальчика так реагировать.
«Пойдём, нам сообщат по телефону. Пошли…»
Венедикт только теперь ощутил на своём теле тяжесть джинсов и застиранной футболки. Он пошёл за матерью, сожалея, что вернётся в бабушкину квартиру. Что у него нет настоящего отца, с которым он мог посоветоваться.
Роксана тоже вернулась домой молчаливой и сосредоточенной. Обычно она так реагировала на двойки, стараясь найти пятый угол в комнате. Но теперь ей было стыдно.
«Он же не знает, что я уже всё знаю. И какой он смешной. Но смелый. Очень смелый. Не то что мой братец…»
Рахман был на вершине блаженства. Он радовался деликатесам, что оставил им отчим, радовался тому, что не нуждается больше в игре с Инной. Что может блудить, не выходя из дому.
Но Роксане опротивел его совершенно безвкусный член. Он был пресен, словно засыхающий батон. И от него несло смрадом, как от протухшей селёдки.
Роксана захотела уйти от этого парня, забыть обо всех своих забавах. Забыть и начать новую прекрасную жизнь.
Помочь сайту
Поздравления
