Дщери Сиона. Глава девятая

© Copyright: Денис Маркелов, 2012

Регистрационный номер №0054905

от 11 июня 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0054905 выдан для произведения:

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

                Нелли и Людочка с жалостью к себе смотрели на чужое праведное веселье.

                Теперь её мысли были только о ненавистном футляре с плёнкой. Теперь именно от него зависела их судьба.

                Только что отгремел военный парад. Людочка тупо смотрела на майское небо, на нём собирались облака и хотелось всё бросить и уйти.

                «Ты чего?» - удивилась Нелли.                                                                                                            

                «Мне страшно. Мне, кажется, нас убьют…»

                Людочка не хотела верить своим мыслям, но всё время на её фигуре чужой странный влекущий к себе взгляд.

                Рука Нелли коснулась груди. Там, в чашечке бюстгальтера она и спрятала  новенькие серо-зелёные купюры со странной надписью «ONE HUNDRED  DOLLARS». Ей был известен код отцовского сейфа и вытащить три стодолларовые бумажки оказалось слишком просто. Слишком просто.

                «Теперь я – воровка. А всё из-за него. Надо было ему уезжать в такой день!

                Во всём была виновата эта неизвестно откуда взявшаяся женщина, она вилась возле, словно гадкая грязная ворона, вилась и губила всё. К чему прикасалась.

                Нелли стало страшно. Она видела, что Людочка ещё слабее, чем она – и своим детским видом выделяется в толпе, как маленький цыплёнок на огромном лугу.

                Мимо проходили счастливые старики. Они обнимали постаревших жён, пели фронтовые песни, пили фронтовые сто грамм. И всем своим видом доказывали право на этот праздник.

                Людочка с Нелли чувствовали себя лишними, они не могли ни уйти. И боялись остаться, словно те, кто еще ни чем не доказал своего права веселиться со слезами на глазах.

                Людочка мечтала,  то об очередном хот-доге, то о стакане лимонада, то о беляше. То просто о воздушном шарике в виде сердечка.

                В пределах парка гудели аттракционы и сквозь свежую листву доносились голоса давно ушедших с этого света певцов.

                Летнее кафе «Чиполлино» было неподалёку. Мимо него нельзя было пройти. Поток гуляющих сворачивал к этой точке общепита, а только что поставленные столики заполнялись всё новыми и новыми клиентами.

                «Пора, нас, наверное, уже ждут...» - прошептала Нелли и повела Людмилу, словно младшую сестру через людскую реку.

                Людочка была рада вновь притвориться ребёнком. Она и Людочка были одеты совершенно одинаково – возвращаясь домой Головина обнаружила, что забыла ключи от квартиры.

                - А ты правда забыла? – тревожилась Нелли в сотый раз, словно таможенник контрабандистку, ощупывая Людочку.

                - Не знаю. Наверное.

                - А может их у тебя украли?

                - Не знаю, - гундосила Людочка, боясь согласиться с тревожными мыслями подруги.

                В коттедже Оболенских было пусто и свежо. Отец оставил Нелли записку, что они со Степаном Акимовичем отправляются на дачу, а она Нелли должна следить за Людочкой.

                - Вот и прекрасно. Мы сейчас всё и сделаем. Хорошо, что их до десятого не будет. А то бы всё узнали, и всыпали нам по первое число. А так, достанем плёнку, сожжём её на фиг – и всё…

                Нелли было страшно. Она впервые чувствовала себя неправой. Стодолларовые купюры – целых три штуки.

                - Это ещё недорого. Тысяча восьмисот по нынешнему курсу ЦБ. А представь если им миллион понадобился.

                Нелли вошла в кабинет отца. Она редко бывала здесь. И теперь снимая со стены пейзаж Айвазовского немного трусила. Пейзаж был небольшой – скорее это была неплохая копия и только, но зато, за этой картиной скрывалось отцовское деньгохранилище.

                Нелли засмеялась. Девочкой, она в шутку сравнивала отца со Скруджем Мак Даком. Мать говорила, что этот мультфильм про баснословно богатого утёнка очень жесток, что её дочери надо смотреть что-либо русское и даже пыталась приохотить Нелли к рисованию.

                Мысли и детстве были столь краткими, что Нелли тотчас забыла о них. Зато, когда ей удалось открыть сейф, сердце её затрепетало.

                «Вот – дура, надо было перчатки надеть. А то я тут так наследила.

                От чувства вины она едва не вспотела. Три купюры не стоили этих мучений, да и инфантильная, трясущаяся, словно студень, подруга – тоже.

                Теперь эти деньги были у неё в лифчике. Нели вдруг испугалась. Что эти прохвосты обманут их и всучат пустышку. Да и как они смогут узнать, что на той плёнке именно они.

                - Нелли, я – Кока-колы хочу, - заявила вдруг Людочка, глядя на других посетителей кафе.

                - У меня только пятьдесят рублей осталось. Я и так все деньги на тебя извела.

                - Ну, пожалуйста. А то я сдохну от жажды. Ты же такая хорошая, принеси Кока-колы.

                Людочка умела подлизываться. Она вскоре с большим восторгом всасывала через соломинку коричневый приторный и ужасно модный напиток.

                Нелли обернулась в сторону. Ей показался странным взгляд одного человека – он был похож на крестьянина – его светлые волосы и смешной вкупе с голубыми глазами заставили её улыбнуться. Этот человек молча пил пиво, и время от времени бросал взгляд на их столик.

«А что, если это – он…»

                Нелли почувствовала, как ей в трусы потёк ручёк пота, казалось, что какой-то шалун кинул ей за шиворот ледышку. А теперь наслаждался свом эффектом.

                Людочка также взглянула в сторону незнакомца.

                - Я боюсь, - сорвалось с её губ, - Неллька я, правда, боюсь.

                Нелли испугалась за Людочку. Она поняла, что не знает, как отличить тех, кто придёт за деньгами от чужаков, что теперь они похожи на глупых детей, что отбилась от родителей, и наверняка за ними уже следят.

                - А что, если никакой плёнки вообще нет. А вдруг нас просто разведут, как кроликов. Если возьмут и ушлют куда-нибудь.

                Нелли вновь припомнила своё мартовское сновидение. Страх теперь был уже не в том, что у неё не будет одежды, а в том, что она должна будет - отвечать за такую наивную и откровенно нелепую Людочку.

                Она устала быть сторожем для подруги. Устала защищать её от Крамер и чересчур наглых мальчишек, устала делать выбор не только за себя. Но и за Людочку.

                Она обернулась и увидела лишь пустой стакан. А Людочка почти затерялась в праздничной толпе. Она шла и как-то странно улыбалась.

                - Что это с ней.

                Нелли решила догнать подругу. Она побежала за ней лавируя между неповоротливыми стариками, боясь, что Людочка будет бесцельно бродить и свернёт куда-нибудь не туда.

                Так и случилось. Она нагнала её в какой-то подворотне, возле неказистого полулегкового фургончика. Людочка возмутилась:

                - Где ты ходишь? – напустилась она на Нелли.

                - А ты?

                - Я между прочим, нашла тех, кто нас шантажирует. Это Пьеро, это Незнайка. Они на площади работают. У них сейчас перерыв, так что доставай бабки – и дело с концом

Людочка замерла, словно спаниель на дичь.

                - Погоди. Вдруг они не те, - шепнула Нелли разглядывая размалеванные лица незнакомцев.

                - Слышишь, девочка. Давай побыстрее, – проговорил басом неожиданно мускулистый Пьеро.

                 Незнайка же был рыж, низкоросл и явно курил дорогие сигареты. Нелли чувствовала какую-то фальшь в этих людях. Но не могла ни увести Людочку, ни оставить её одну.

                - А где плёнка?

                - Вот плёночка. Вот, посмотри – Пьеро из своего длинного рукава выудил пластмассовый футляр и сделал несколько движений, словно бы пытался растворить его в воздухе. Людочка тупо наблюдала за его манипуляциями. А затем ринулась к открытой дверце фургона.

                «Куда её чёрт несёт. А! Ну, всё влипли.

                В какое-то мгновение Нелли почувствовала себя мухой попавшей на липкую ленту. Их легко втолкнули в эту собачью будку и тотчас закрыли дверь.

 

                В темноте скулёж Людочки был особенно непереносим. Она лишь тихо, почти безнадежно, с какими заикающимися интонациями не то плакала, не то пыталась подражать собачьей жалобе.

                Автомобиль между тем куда-то безостановочно ехал. Нелли даже показалось, что она мчится на карусели, голова от долгой езды стала совершенно больной, Оболенскую слегка подташнивало, а её нос постоянно тыкался в такое мягкое Людочкино тело.

                Нели почти никогда в жизни не выезжала одна за пределы города. Она вдруг почувствовала себя странное, красивой, но совершенно бесполезной куклой. Она даже не знала, где искать дачу Головиных.

                - Люда, а где твоего отца дача? – спросила она, тупо глядя в ноющую темноту.

                - А я по чём знаю. Он меня на дачу не берёт.

                От Людочки стало попахивать удивительно терпким, она вся съежилась и яростно боролась с кем-то невидимым.

                - Ты, что? Обоссалась?

                - Да, кажется. Нелли. Я  ещё какать хочу.

                - Терпи... – прошипела Нелли, представляя какая вонь тогда заведётся в этом четырёхколесном клопоморнике.

                Людочка замолчала.

                Ей было неуютно и страшно. Машина всё ехала и ехала. Уже не было слышно шума городских улиц. Только запах трав доносился до двух пленниц.

                - Неужели мы так весь день ехать будем. И что потом. Яма. Кандалы, пытки.

                Нелли вспомнила, как отец рассказывал ей про одну девочку, которую похитили в областном центре и увезли в ужасную горную республику. Он так напугал бедную Нелли, что та отказывалась ходить в школу пешком и боялась всех подозрительных людей, которые смотрели на неё.

                «А если мне не случайно приснился этот сон. Если это было знаком моей судьбы. Что тогда. Да и Людочка, как же она будет мыть унитазы. Она же до одури боится грязи?»

                Ответа не было. К запаху трав стал прибавляться странный запах. Сначала Нелли показалось, что несносная Людочка всё же облегчила свой кишечник. Но запах был немного другим. Более густым

«Это ферма, наверное, свиноферма. Только от свиней может так пахнуть».

 

В этом дворе кроме них и этих двух сказочных персонажей не было никого. Кроме собаки.

Людочка тупо смотрела в сторону гигантской собачьей будки. Возле неё сидел огромный бело-рыжий пёс.

- А собачка не кусается? Можно её погладить? – подала голос совершенно расклеившаяся Людочка.

- Можно… Один раз. Он у нас уже десять девочек съел, - хохотнул Пьеро.

Только теперь Нелли до конца оценила прелесть штиля. От Людочки, хотя и попахивало ссаньём. запах был не так заметен. Зато её внешний вид желал лучшего.

- Слышите, так нечестно. Отдавайте плёнку. И отвезите нас обратно в Рублёвск. А то я папе пожалуюсь. Он у меня адвокат. Он научит вас закон уважать.

- Домой. Домой собралась. Сначала нагадишь, а затем в кусты.

- Это не я. Это вот она.

Нелли потупила взгляд. Она вдруг испугалась, но не за себя. А за чересчур говорливую Людочку.

 

В пустой стылой комнате пахло их страхом. Людочка не сводила взгляда с возящихся у старого стола аниматоров. Они, словно фокусники расставляли всяческую снедь на этом столе.

Нелли начинало подташнивать, а Людочка норовила приблизиться к желанному столу.

- Э, - проговорил хмурый Пьеро. – Ту куда?

- Кушать, - пролепетала Людочка заливаясь краской стыда, словно бы наполняемый томатным соком стакан.

- Так не пойдёт. А ну-ка раздевайся-ка живенько. Я не могу тебя такую грязную кормить.

- Раздеваться, – икнула Людочка. – Что совсем?

-Совсем, совсем. Ишь, как изгваздались.

Пьеро всосал себе в череп молчаливую Нелли, а Нелли с ужасом наблюдала, как ради грошового угощения Людочка снимает её, Нелли, костюм.

«Что она делает?! Нас же попросту возьмут и трахнут. А может так должно быть, чтобы нас трахнули. Может, хоть тогда у нас мозги встанут на место…».

Она решила не оставлять Людочку в одиночестве, и стала также прощаться с одеждой. Пиджак, брюки, лифчик, из которого, словно бы листья лавра из пачки выпали драгоценные отцовские доллары.

До слуха Нелли между тем донесся воистину по-чеховски печальный звук. Она улыбнулась – и поняла, что это всё ещё заносчивая Людочка не в силах расстаться со своими влажными трусами.

-Трусы тоже снимать? – тупо спросила она невозмутимого Пьеро. Тот смотрел на неё чёрными глазами и чего-то напряженно ждал Людочка не выдержала напряжения. Не выдержала и её уставшая от жизни резинка и трусики, словно кусок марли, полетели на пол.

Им разрешили остаться в туфлях. И теперь из-за светлых носков они обе почувствовали себя лошадьми. Людочка деловито простучала своими копытцами по дощатому полу и села на жёсткую и узкую лавку

- Вот умницы. А теперь мы с вами будем отмечать праздник. Великий праздник Победы. Вот хотите – огурцы собственного посола, хотите – кабачковая икра.

Людочка чувствовала себя обманутой. Она прижималась к обнажённой подруге, а Нелли не могла простить ей телесной слабости.

Незнайка между тем достал пачку дорогих сигарет. Он демонстративно смотрел на девушек, наслаждаясь их смущением.

- Кушайте, кушайте...

Людочка стала кушать. Она тупо набивала себе живот, не глядя на ту, кого она еще недавно называла своей подругой.

Нелли же исподлобья смотрела на своих сторожей.

Она надеялась уличить момент для побега. Но неожиданно Пьеро лениво произнёс.

- А Пирата не кормили сегодня.

«А что, если он  и правда человечиной питается. Я не хочу быть одиннадцатой.

И она отправила в рот какой-то мерзкий и скользкий огурец.

 

Наконец стол намного опустел. Людочка сидела и тупо массировала свой живот, не забывая подобострастно смотреть на хмурого Пьеро. А тот вдруг вновь втянул её своим взглядом, как шприц втягивает лекарство из ампулы.

- Ты хоть знаешь, какой сегодня день?

-День Победы, - пробубнила Людочка, попадаясь на удочку не званного экзаменатора.

Ей стало стыдно. День проходил мимо неё, словно богач мимо нищего. На спину Людочки приземлилась пробудившаяся от долгой спячки муха и деловито засучила своими тонкими лапками.

Людочка попыталась согнать муху с плеча.

- Так, хорошо тебя истории учат. А песню про этот праздник помнишь?

- Помню.

- Вот давай – спой её, а то ты, смотрю, вся посинела от страха. Давай, давай. Такие песни, сидя, не поют.

Людочка покорно встала из-за стола. Ей даже не хотелось вспоминать о навязанном ей родителями титуле. Хотелось одного не слышать тяжёлого Нелиного молчания.

Слова песни пришли на язык сами собой. Людочка запела, но чем дольше она пела, тем больше понимала, что похожа не на героиню, а на жалкую шутиху. Пьеро засмеялся и как бы в никуда посоветовал.

«Ты того, помаршируй, чуток. Вот и согреешься…»

Людочка повиновалась. Она шагала на одном месте, старательно постукивала каблуками и ждала, очень ждала чужой похвалы.

Взгляд Нелли упал на едва заметную серую полоску. Она не верила своим глазам – нож, он был совсем рядом, совсем близко, но она не решалась протянуть руку. А когда наконец решилась, Пьеро громко произнёс, обращаясь к испуганной и чересчур угодливой Людочке. « Ну. Всё-всё. Сейчас тебя шпротами угощу»

Только бы он не взял его, только бы не взял. Но Пьеро вынул другой, консервный, нож и стал вскрывать круглую банку. А севшая на скамью Людочка с выражением беспородной собачонки принялась наблюдать за его руками.

Нелли вскинула вверх правую руку и громко сказала: «А я?»

- Что? – затягиваясь сигаретой поинтересовался Незнайка.

- Я тоже спеть хочу. Ради праздника. Можно?..

Не дожидаясь ответа, она перешагнула через шаткую скамью, опершись на мгновение о потное плечо адвокатской дочери. Людочка фыркнула. Её правая рука уже тянулась к золоченой рыбке, а влажные ягодицы прилипали к жесткой доске.

Головиной показалось, что кто-то включил радиоприемник. Голос Нелли был совсем не похож сам на себя, Людочка вздрогнула и стала уворачиваться от хлёстких слов песни, словно бы те были отменно вымоченными розгами.

Нелли не только пела. Она приближалась к столу. Ища глазами затерявшийся среди грязной посуды нож. Она как могла, отвлекала и Незнайку, и Пьеро. Рыжеволосый Незнайка деловито досасывал свой американский бычок, а Пьеро с видом пирата смотрел на набивающую свой рот Людочку.

                Нелли сумела схватить нож. Он сам скользнул ей в руку, точно примагнитился и теперь она была готова накинуться на этих двух уродов.

                Незнайка поспешно нырнул под стол.

                - Паук. Что ты сидишь. Она меня сейчас порежет.

                Людочка едва не подавилась своей подачкой. Она с трудом разжевала остатки рыбы и вдруг визгливо, словно бы в парковом аттракционе расхохоталась.

                Пьеро удалось подставить Нелли подножку. Он легко обезоружил её.

                - Марш в угол, - проговорил он. – Живо!

                Людочка первая оторвала попу от скамьи и направилась туда, куда ей указывал немного пришедший в себя Незнайка. Он стоял, словно римский консул за столом, словно бы за трибуной и снисходительно наблюдал, как покачиваются половинки поп двух молчаливых пленниц.

                Людочка прижалась к тёплой, цилиндрической поверхности. Нелли понимала, что такой выходки ей не простят – и теперь всё время думала о том, как избавиться от мерзкого осадка в душе.

                «Всё из-за тебя. Они нас кормят, а ты», - прогундосила Людочка.

                - Ага, кормят. Свиней тоже кормят, а потом, - Нелли выразительно провела по своему горлу ребром ладони. – Нам линять надо отсюда. А то станем тут или проститутками, или трупами.

                - Да, хва… Они нормальные ребята. Поедим, а потом домой вернёмся.

                - Ты что – дура?

                Нелли замолчала. Она старалась не смотреть на такую нелепую в своей наготе адвокатскую дочку. Всё походило на прилипчивый ночной кошмар, но она не знала, как научиться управлять этим кошмаром.

                Сидящие за столом ряженые между тем достали небольшой приёмник и стали путешествовать по эфиру, вызывая вращением круглой ручки невыносимый свист. Наконец был поймана какая-то станция – и мужской голос стал читать знакомый с детства текст.

                Эти слова обжигали посильнее кипятка. Людочка сжималась и накручивала на палец свои локоны, а Нелли старательно прислушивалась к голосу своего живота, который старательно переваривал все эти бутерброды, консервы и прочее.

                Между тем солнце покидало эту комнату, Незнайка щёлкнул выключателем, Нелли поёжилась, она постоянно ощущала на своём, уже порядком озябшем теле чужой заинтересованный взгляд.

                Незнайке ужасно хотелось встать и деловито приклеиться к ещё неразработанным задам пленниц. Но умненькие гимназистки прятали от его бесстыдных глаз свои пятые точки. А Незнайка весь исходил желанием засадить им в потные грязные дырочки свой грибообразный карандашик.

                Нелли удивлялась сама себе. Она думала, что сойдёт с ума от стыда. А вместо этого, как бы не замечала своей обнажённости. Напротив, была даже равнодушна, словно бы верила в несуществующее прекрасное платье.

                Была тиха и Людочка. Она уже почти не чувствовала своих голеней, и от того старалась лишний раз не менять позу, стараясь унять тяжесть внизу живота. Нелли тихо улыбнулась:

                - Когда же они нас начнут стричь? Почему не торопятся. И как там в Рублёвске? Ведь папа только завтра вернётся.

                Она вдруг вспомнила свои клетчатое платье, вспомнила всё. Что было вчера и позавчера. Вспомнила, как быстро и радостно раздевалась в отцовской гостиной. Мысли кружились вокруг неё, залетая в мозг через правое ухо, и покидая его через левое.

                Незнайка чувствовал лёгкое раздражение. Он смотрел на Пьеро и чего-то напряженно ждал. И хотя этот человек звал его отчего-то Боксёром. В его тёмных глаза читалось странное презрение к не высокому, не слишком складному, похожему на достаточно исхудавшего бескрылого Купидона, человеку

                Незнайка явно гордился своими почти стёртыми семитскими чертами и тем самым выводил из себя молчаливого антисемита Паука. Лет десять назад Паук писал неплохие стихи и был озабочен вопросом полового размножения себе подобных. Он читал Гегеля и Руссо, пытался понять труды Сергея Вавилова и других известных физиков, и к тому же пытался создать свою собственную философию

И теперь голые пленницы раздражали его. Так чужие куклы раздражают детсадовского хулигана.

Пьеро молча собрал со стола объедки, вытер столешницу куском грязного сатина. А неожиданно деловитый Незнайка откуда-то достал грязное ведро с алым инвентарным номером.

Он поставил его посреди комнаты и свистом и выразительным взглядом подозвал  смущенную Людочку.

Та послушно встала и подошла к ведру, как привыкла подходить к своему горшку.

- Давай, давай… - подбадривал Людочку Незнайка. Он придерживал её за плечо, а смущенная Людочка наивно улыбалась. Не протестуя против чужой фамильярности.

Нелли досадовала на себя. Она догадывалась, что Людочкины запасы в кишках вот-вот пойдут

в своё первое и последнее наступление. И очень скоро те, действительно, стали выползать из Людочкиного ануса, словно гигантские червячки фарша из решетки мясорубки

            - Теперь ты… - тенористо прокричал Незнайка.

            Нелли устало поднялась. Они разошлись с Людочкой, как два лайнера, но даже не пытались приветствовать друг друга  гудками.

                Только бы они не сфоткали меня в таком виде. А что, если это увидит отец? – подумала Нелли вслед за Людочкой вываливая в ведро свою порцию фекалий.

                Незнайка галантно подал её влажную губку. Нелли едва не сказала: «Мерси!» - и стала очищать свой анус от мерзких остатков некогда вкусной еды.

                «Вот умницы. Покакали, пописали. Пора и баиньки. Располагайтесь. Хотите, на диван ложитесь. Хотите - на стол. Завтра у нас длинный день. Очень длинный день.

                Оба клоуна ушли. Словно бы два санитара. А голенькая и уже прирученная Людочка, словно бы цирковая макака стала приближаться к мягкому дивану.

                Нелли забралась на стол. Её глаза никак не желала слипаться. Страх отчаянно боролся с усталостью, и в результате этой борьбы возникало тупое равнодушие ко всему. По тёмной комнате залетали пробудившиеся от зимней спячки комары. Они радостно звенели своими назойливыми голосами. А Нелли мысленно представляла, как в далёком Рублёвске над главной площадью радостно и празднично вспыхивает небо.

 

 

            На следующее утро Нелли проснулась с первыми лучами солнца. Она с трудом поняла, что всё это не продолжение её сна, напротив. Эта явь была еще нелепее и загадочнее.

            Всю ночь она падала в какой-то огромный кратер, падала, ощущая рядом наглого и вечно веселящегося Кролика. Он норовил удивить её способностями к порче воздуха, но то ли Нелли, то ли мультяшная темноволосая Алиса с голосом Марины Неёловой не обращала на него ни какого внимания.

Наконец, дерзко натужившись, шкодливый длинноухий зверь попросту лопнул обдав Нелли остатками шерсти, а Нелли ли, Алиса оказалась совершенно голенькой и одновременно смешной самой себе.

            По алой скатерти расплывались квадратики солнечных пятен. Нелли показалось, что совсем рядом с нею посапывает кто-то ещё: она обернулась на звук и увидела глупо улыбающуюся, совершенно впавшую в детскость Людочку.

            Та спала, словно примерная детсадовка во время тихого часа. А Нелли вдруг почувствовала себя молодой воспитательницей.

            Она торопливо соскочила со стола и медленно подошла к той глупой соне.

            Первое, что увидела пробудившаяся адвокатская дочка были завитки лобковых волос её соседки по парте. Нелли стыдилась этой поросли больше всего на свете но, как свести её на нет, она не знала, боясь брать в руку бритвенный станок

            -Good morning, my darling girl-friend.

            - Ты чего, я спать хочу. Мне такой классный сон снился.

            - Ты. Что решила здесь навсегда поселиться?  Нам бежать надо. А то они здесь нас трахнут.

            - Чем?

- Не чем, а куда. В попу или в писю – какая разница! Вот тогда попляшем, как пескари на сковородке.

Людочка тупо смотрела вокруг. Что-то в этой комнате изменилось, но что именно она никак не могла до конца понять.

- Слушай, а куда они наши костюмы дели. Постирали что ли.

- Да, сейчас прогладят и на базар повезут…

- Зачем?

- Продавать.

Людочка тупо заныла. Она вдруг почувствовала себя бездомной, теперь даже если она вернётся в город, то вряд ли Зинаида Васильевна отопрёт ей дверь, не идти же в банк к отцу в таком виде.

- Что ревёшь. Пошли? – Нелли попыталась поднять Людмилу с дивана, но та поспешно выдернула руку и покрутила пальцем у виска.

- Ты. Что. Я же голая. Да и ты – какой у тебя пупок смешной. Как мы пойдём? Это же стыдно. Нас же в милицию заберут.

- Ну, и что?

- А если дождь. Да я сдохну, или простужусь, или просто умру от усталости. У меня же такая толстая медкнижка.

Нелли понимала. Что не дотащит эту капризулю на себе. Она вдруг представила, как они забираются в кузов попутного грузовика, и едут, едут. Ну, куда? Они ведь даже не знают, где остался их родной город.

Она подошла к двери и попыталась открыть её, но та не поддалась, только снаружи что-то тяжело и безрадостно брякало.

- Нас заперли, Всё кончено.

 

 

День растянулся словно бы американская жвачка во рту.

Людочка и Нелли изнывали от скуки. Нелли села на стол и тупо смотрела на носки своих стильных туфель, а, потерявшая всяческое самоуважение, Людочка тихо поскуливала напоминая собой огромный розовый шар с наброшенным сверху султаном светлых волос.

Безвременье терзало их души, словно затупившийся скальпель хирурга тело. Нелли вдруг подумала, что их одежда, брошенная где-нибудь поблизости от родительских жилищ превратит их обеих в живые трупы. Она даже была рада этому – было страшно возвращаться домой и признаваться во всём том, что она себе позволила.

Ей даже показалось. Что вина перед отцом стала грязью на её теле. Она была невидимой. Но очень тяжёлой. Нелли стала отряхивать себя и тупо смотреть то на побледневшие бёдра. То на съёжившийся от ужаса и стыда живот.

Между тем Людочка стала изнывать от жажды.

Клоуны не оставили им даже воды. Правда на окне стоял стакан с какой-то жидкостью, и словно бы тот, мультяшный, требовал: «Выпей меня!»

Нелли не помнила, кем ей выгоднее быть – придуманной ей Алисой, или голой и забытой всеми банкирской дочерью. Людочка вдруг встрепенулась и громко и капризно крикнула: «Эй!».

Нелли хотелось ответить: «Я не Эй!» - но она обернулась на этот зов и внимательно посмотрела на одноклассницу.

- Ты чего?

- Я пить хочу,- словно бы подавая реплику в спектакле, заявила Головина. – Вот стакан стоит. Тащи его сюда!

- А почему я? У тебя тоже ноги есть.

- А потому, что я – Принцесса! Ну, живо… А то я рассержусь сейчас. И тебе отрубят голову...

- Тоже мне нашлась Королева Червей

Нелли спрыгнула со стола и не спеша направилась к стакану. Идти голой было совсем не стыдно, Нелли вообразила себя манекенщицей демонстрирующей новую, невидимую одежду. На ум сразу пришла знаменитая сказка Андерсена.

Когда она подала стакан покрасневшей от волнения Людочке, та жадно, словно заморённая лошадь стала глотать эту странную жидкость.

Нелли усмехнулась.

- А ты уменьшиться не боишься.

- Что?

- Я помню во втором классе книжку читала. Там девочка тоже выпила неизвестно чего и разом стала маленькая- маленькая, как блоха. А потом их с братом стрекоза унесла.

- Ты – чего. Совсем с ума сошла. Это просто вода. Вот попробуй.

Людочка протянула Нелли почти пустой стакан и бесстыдно раздвинула бёдра.

Оболенская решила не интересоваться, как выглядит промежность подруги.

Она всосала в себя всё, что ещё оставалось в стакане и посмотрела на пустой угол.

Людочка также думала о сказке про голого короля. Она начинала уставать от скучной наготы. Она стала обычной и совсем не радовала. К тому же без красивых платьев она не так ярко ощущала себя Принцессой.

- Ну, что встала. Одевай меня.

Нелли удивленно посмотрела на неё.

- Во что?

- Ну в моё фиалковое платье. И ещё я надену новые панталоны и корсет. Ну. Живо, а то тебя отдадут на съедение дракону.

Нелли решила не перечить этой заигравшейся фантазёрке.

Она сделала вид, что идёт к невидимому шкафу, открывает его и достаёт наряды сказочной Принцессы.

Стылая конторская комната стала королевскими покоями. Людочка охотно принимала все её прикосновения – и скоро, будучи абсолютно голой чувствовала себя настоящей разряженной в пух и прах королевской дочерью.

Нелли ходила за ней по периметру комнаты. Словно бы  по саду. Ходила и мысленно держала длинный неудобный шлейф. А Людочка приветствовала только ей видимых подданных и слащаво улыбалась.

Вдруг минут через тридцать после начала этой дурацкой игры, она совсем не по-королевски сжалась и едва не присела на корточки.

- Что с тобой? – испугалась Нелли.

Она подбежала к Людочке. Он та молча гримасничала и пыталась остановить кого-то внутри себя.

- Я срать, блин хочу. Тащи то ведро, быстро.

-Так дверь закрыта. Что я сделаю. Погоди я сейчас что-то найду.

Нелли бросилась в один угол, другой, но предусмотрительные клоуны всё унесли с собой.

- Что делать. Срать прямо на пол. Да нас же за это просто убьют. Или трахнут. В задницы они нам побрезгуют лезть, значит мы станем или вафлёршами. Или давалками.

Людочка между тем казалась подтаявшей сувенирной свечкой. Не дождавшись помощи Нелли. Она дала волю содержимому своего кишечника. И то стало вываливаться, словно бы кабачковая икра из банки.

В такой позе она совершенно не походила на королевскую дочь, скорее на ставшую человеком декоративную собачку какой-нибудь японской породы. Нелли поняла, что и ей придётся навалить здесь кучу. А затем, затем.

Опорожнив свои кишечники, они ещё с минуту сидели на корточках и молчали. Запах фекалий тревожил их носы, а языки были сухи и молчаливы. Словно бы их собирались вот-вот отрезать и выставить на продажу.

«Всё, нас теперь убьют. Или заставят им хуи лизать. Чтобы простили. Да я же подавлюсь им!»

Нелли вдруг вспомнила, как совсем недавно, года два назад увидела отца за просмотром ночного секс-шоу. Отец был похож на манекен. Он смотрел на экран, на котором крупным планом показывали, как девушка делает кому-то минет. Нелли вспыхнула. Она была уверенна, что отец просто уснул, забыв выключить телевизор. И он совсем не собирается любоваться этим позорным зрелищем.

Тогда она поспешила скрыться за дверьми детской. Мать говорила ей о любви другое, хотя иногда

брезгливость появлялась и на её лице.

«Неужели это приятно, сосать эту штуку, словно мороженое? И неужели я когда-нибудь захочу также поступать? Нет, никогда. Это – мерзко. Очень мерзко. Это – то же самое – что и целоваться с лягушкой…»

Теперь мысли о пенисах клоунов не отпускали её. Она вдруг подумала о том, что ни Пьеро, ни Незнайка не мочились при них. Возможно, они опасались кастрации. Нелли видела, как умело Пьеро нарезает копченую колбасу и мысленно воткнула её ему в промежность вместо члена.

- Ну, надо тут все убрать. А то мухи слетятся.

Людочка тупо посмотрела на свою кучку и вдруг ярко покраснела.

Она испугалась. Возиться с дерьмом было как-то непривычно. Людочка уже привыкла, что её экскременты выносят другие.

- Там же микробы. Я заразиться могу.

Она посмотрела на свои холеные руки и заплакала.

Нелли между тем гусиным шагом дошла до угла комнаты и подобрала какие-то едва заметные щепочки.

 «Были бы здесь какие-нибудь  банки, куда сложить всё это. А может.

Она встала в полный рост и стараясь не наступить в дерьмо прошла к столу, подняла край ярко-алого полотна и обнаружила пару опустошенных консервных банок.

 «Отлично. Как раз то, что нужно.

Она принесла их к дерьму и, присев на корточки, стала перекладывать в одну из них содержимое своей кучи.

Людочка с тупым любопытством куклы наблюдала за ней.

- Ты. Что смотришь. Тоже давай убирай.

- Фи! Я – Принцесса, а Принцессы грязной работой не занимаются.

Нелли захотелось отвалить Людочке плюху.

Она была очень нелепой. Нелепой и начинала надоедать, словно уже нелюбимая и от того скучная кукла.

 

Людочка чувствовала себя грязной. Она всё же взяла свою щепочку и стала осторожно, подражая Нелли, убирать собственную довольно внушительную кучу.

«Я тебе отомщу. Я всё расскажу. Как ты тут кучу наваливала. Думаешь, я не слышала, что ты во сне бормотала.

Людочке хотелось вновь почувствовать себя королевской дочерью. Но прежнее спокойствие не приходило. Над несчастной голой девушкой нависала чья-то тяжелая тень.

Ну, вот готово.

В банках было то, что было противно и ей, и Нелли. Но особенно -  Людочке. Обе девушки не сговаривая подошли к дивану и сели на него в позе сиамских близнецов. Людочка смотрела налево, Нелли – направо.

До их слуха донеслось лёгкое погромыхивание. В комнате стало сумрачнее. А сквозь неплотно прикрытую фрамугу окна пахнуло холодом.

 

Клоуны вернулись вечером. Обе девушки успели погрузиться в полудрёму. Когда они вдруг услышали радостный лай пса, а затем скрип ступеней крыльца.

Первой встрепенулась Нелли. Она растолкала Людочку и только теперь поняла, что клоуны могут споткнуться о неудачно оставленные банки с их девичьими фекалиями.

Так и случилось. Пьеро едва не опрокинул одну из банок. Он сгоряча помянул чёрта, а затем зло посмотрел на такого всегда исполнительного Незнайку.

- Вот суки. Они тут сортир устроили. Не могли до вечера потерпеть.

Он взглянул сначала на сжавшуюся от стыда Людочку. Затем на Нелли и, словно отдавая команду собакам гаркнул: «Ко мне!»

Первой прореагировала всегда такая исполнительная Людочка. Она с трудом оторвала свой зад от кожзаменителя и сделала шаг другой и застыла перед Пьеро с виноватой улыбкой на губах.

- Ты чего сидишь? – гаркнул Незнайка. Давай. Тебя это тоже касается.

Нелли также встала и подошла к Пьеро, мысленно готовясь к плевкам и пощечинам.

Но вместо этого.

Она с трудом поняла, что это капает ей на лицо. Клоуны разбавили засохшие фекалии и вылили содержимое банок на чистые волосы своих пленниц.

Людочку замутило Она вдруг увидала Пьеро, Незнайку, снова – Пьеро и тихо словно подрубленная берёзка упала на пол.

 

 

.

 

 

 

 

 

 

 

 

Дщери Сиона. Глава восьмая

Дщери Сиона. Глава десятая