Обычно я игнорирую звонки, не входящие в меню моего телефона, но тут, после нескольких попыток подряд прорваться ко мне, не выдержала, нажала клавишу соединения.
-Анна Леонидовна? – услышала я мягкий вкрадчивый голос.
-Да, – коротко ответила я. – А вы кто? Представьтесь.
-Мальчик.
-Понятно, что не девочка… Ах да, поняла. Но, может, у вас есть имя? Мне так было бы не в пример удобнее.
«Мальчик» поколебался, затем ответил:
-Лишняя информация, но почему бы и нет? Дема, точнее, Демид. Не очень идет, правда? Тем не менее, будем считать, что мы познакомились.
-Чему обязана? – я не приняла непринужденный тон своего собеседника, хотя и не надеялась, что моя холодность его отрезвит. Все это время я судорожно искала место для парковки: Мальчик со своей непонятной инициативой «поговорить за жизнь» застал меня всего в нескольких минутах езды от дома, а там разговаривать с ним у меня не было бы никакой возможности.
-Я насчет интервью. Можно даже по телефону. Если у вас нет времени, меня вполне устроил бы всего только один ответ на один вопрос: правда, что вы разводитесь с мужем?
Я подумала и решила, что нет смысла скрывать то, что и так уже достаточно большому кругу лиц известно.
-Да.
-Причина?
-Вы сказали: один ответ на один вопрос. Наш разговор исчерпан.
-Постойте, не исчезайте, - взмолился Писюнчик или Писунчик, не знаю уж, как его там. – У меня есть то, что могло бы вас заинтересовать.
-Что, например? – спросила я без особого интереса.
-Ну, хотя бы фотографии, сегодняшние, свежайшие, из зала суда. У вашего мужа и его адвоката растерянные и даже немного злые лица. Чем-то вы их поставили в тупик, ошарашили. Полагаю, не только тем, что не явились на заседание? Такое часто случается. Я и сам там Соколова увидеть не ожидал. Думал, он ограничится своими представителями.
-Что еще? – спросила я.
-Слухи.
-Слухи? – поразилась я наглости этого жалкого пачкуна. -Кого такие вещи могут заинтересовать?
-Читателей, исключительно читателей, - довольно хмыкнул «желтенький». Господи, как же получилось, что я так легко попалась на крючок? Мне давно пора было отключиться. – Нас часто поносят за то, что мы пользуемся непроверенной информацией, но что делать, если люди не считают нужным снизойти до нас, хотя речь идет о жизненно важных для них вопросах. Казалось бы, чего проще: внесите ясность, и не будет вранья. Или я не прав?
-Отчасти да, - вынуждена была согласиться я, все больше и больше увязая в навязанном мне бессмысленном суесловии. Да, такому «мальчику» пальца в рот не клади. Я определенно недооценила «малыша». – Что вы хотите на самом деле? Можете сказать? Только честно. И вообще, для начала, не мешало бы знать, кто вы: друг или враг?
Собеседник замолчал на некоторое время, выбитый из колеи, затем все-таки изощрился и вовремя подхватил вот-вот готовую ускользнуть нить разговора.
-Знаете, хочу отдать вам должное: вы уже второй раз подряд ставите меня в тупик. К примеру, никто и никогда не интересовался моим настоящим именем, теперь и того хлеще: друг или враг? Вот так, прямо в лоб. И как прикажете мне на этот вопрос ответить? Друг? Но какие из нас друзья. Кто вы и кто я? Какая тут может быть дружба? Враг? У меня нет никакого желания причинять вам какой-либо вред. Вообще, все, что касается морали, это не ко мне, точнее даже – вообще нечто неприменимое к нашей братии. У нас всегда и во всем только одно соображение – выгода. Не материальная, она – как итог, а скорее – профессиональная. Все очень просто: есть цель и есть что-то, что либо отдаляет истинного профессионала от нее, либо, наоборот, приближает. Мораль точно отдаляет, поэтому она практически всегда не в ходу. Как видите, я не могу ответить на ваш вопрос, просто никогда над подобными вещами не задумывался. Может, вас интересует, могу ли я предать, продать, подставить человека, с которым имею дело, при случае? Без сомнения. Считайте, что ни чести, ни совести у меня ни грош. И никогда, даже в школе, даже в детском саду, не было.
-Охотно верю, - вздохнула я. – Но вы упомянули о цели. Нельзя ли поподробнее? В данном случае, в чем она?
Писунчик-Писюнчик (а можно, наверное, и так, и так, оба варианта подходят, зачем гадать?) вновь замолчал, но тут же встрепенулся:
-Заходите с другого конца? Да, конечно, любому в нашем бизнесе хотелось бы быть не репортеришкой и не рядовым писунком, а, по меньшей мере, заведующим редакцией. О титуле «главный редактор» я уж умолчу. Конечно, в желтом, но не листочке каком-нибудь, а большом, с размахом, издании.
-Почему не в нормальном, а именно в скандальном?
-Как вам ни покажется странным, это моральный вопрос. Как раз та цель, которая оправдывает средства. Так уж сложилось на Руси, что правду только юродивым, блаженненьким, дурачкам позволено говорить, а если всерьез расстараться – размажут как муху по стеклу. Вам не приходил в голову такой парадокс?
Мне вдруг стало скучно: слишком много теории, занудливой чепухи.
-Мы заболтались, это не телефонный разговор.
-Конечно, не телефонный. Так почему бы нам не встретиться, не поговорить с глазу на глаз?
-Мне-то какая в том корысть?
-Не беспокойтесь, я всегда найду, чем вас удивить.
-Я давно уже ничему не удивляюсь.
-Зря. Скучно живете.
-Уж как могу.
-Постойте, постойте, вы так и не ответили: в чем причина? Развода, я имею в виду.
-Причина стандартная – несходство характеров.
-Так и записать?
-Так и запишите. Кстати, как все-таки для вас предпочтительнее: Дема или Демид?
-Дема.
-Пока, Дема. Всех благ. Успехов вам на вашем нелегком поприще.
-Спасибо. Явам на всякий случай SMS-ку скину со своими координатами. Вдруг когда-нибудь понадоблюсь.
ГЛАВА 5
Они вновь были все трое в сборе: Заикин, Яковенко и Илья. Никому не хотелось упустить ни детальки из предстоявшего разговора. Еще бы! Дурочка! Вот тебе и дурочка! И что можно ожидать теперь от нее впредь?
-Анюта, в чем дело? Мы целый час зря прождали тебя сегодня? Проспала? Забыла?
Не надейтесь. Хотите увидеть что-нибудь другое, кроме непроходимой глупости, на моем лице? Дорогое удовольствие, двоим из вас уж точно не по карману.
-Заработалась в Центре. Время отпусков, нагрузили сверх всякой меры.
-Ах, заработалась! Муравьишка ты наша! – Илья даже побагровел. – А мы, получается, стрекозки-стрекозлы? Все поем да порхаем? Ты хоть думаешь, о чем ты говоришь? Труженица полей и огородов!
-Не понимаю, - с невинным видом пробормотала я. – Разве вас не предупредили? Эмма Адольфовна сказала, чтобы я не беспокоилась, она все сделает сама.
-Эмма Адольфовна? Это еще что за птица? Или не птица, главная муравьиха в вашей тамошней куче? – Илья уже не говорил, а кричал, таким я его даже в самых страшных наших ссорах никогда не видела.
Заикин что-то хотел шепнуть ему на ухо, но передумал: как видно, ему было интересно, как я сама мужу эту новость преподнесу. Он просто поскучнел и отвернулся к окну. Но, чувствовалось, что упомянутое мной имя произвело на него сильное впечатление.
Я не замедлила его «порадовать».
-Не понимаю, что я сделала не так? Я подошла к своей начальнице, Любови Аркадьевне, попыталась отпроситься у нее с работы, сослалась на суд, но она ответила мне отказом. Разъяснив при том, что поскольку я являюсь работником Центра, в любых вопросах, даже личных, мои интересы должен представлять наш юридический консультант. Эмма Адольфовна быстро разрешила наш конфликт, успокоила меня, предложила взять на себя функции моего адвоката, мне ничего не оставалось, как согласиться. Тогда она уверила меня, что берет дело под свой контроль и первым делом позвонит в суд, чтобы обо всем там договориться. Я была так рада, Илья, ты же сам настаивал, чтобы я адвоката наняла, а тут все на редкость удачно сложилось. Что же теперь произошло? Что-нибудь изменилось? Можно обойтись без развода?
-Ты, сучка, дурочкой притворяешься, да? – Илья совсем потерял контроль над собой, во всяком случае, он никогда не позволял себе так грязно обзывать меня, тем более на людях. – Ты что, забыла, кто твой муж, с кем ты дело имеешь? Да я тебя в порошок сотру вместе с твоими Аркадьевнами и Адольфовнами. Весь ваш сучий Центр разбомблю. Собрались там, проститутки драные! Голышом уйдешь! Детьми хочешь прикрыться? Никаких детей! Не увидишь! Даже того, которого еще только носишь в животе. Ты, наверное, с тем и замуж выходила за меня, шлюха долбаная, чтобы кусочек пожирней оттяпать? Не получится. Сгною, в самой дохлой, гнилой тюрьме! Детей тебе доверить? Денег дать? А ты их заработала? Думаешь, задницей тут два года повертела, и можешь теперь всю жизнь, палец о палец не ударив, в шелках ходить? Уходи, пока цела. Преследовать, мстить не буду. Шмотки свои можешь с собой забрать, разрешаю. Там, наверное, как раз на пару КАМАЗов накопилось.
Что мне еще оставалось? Да и чего, собственно, Илья ожидал? Что я буду умолять его, в ногах у него валяться? С такими-то картами на руках! Совсем сбрендил мужик! Я просто пожала плечами и медленно начала подниматься к себе, надеясь, что он все-таки образумится, вернет меня, извинится. Но ему это и в голову не пришло.
На самом верху лестницы, уже в коридоре, ведущем в мою спальню, я задержалась. Конечно, я знала, что камера фиксирует каждый мой шаг и если за пультом охранник, то буквально через пару секунд он позвонит хозяину, поставит в известность, однако вряд ли такие важные разговоры Илья стал бы даже самому проверенному человеку доверять.
Как я и ожидала, Заикин немедленно принялся мужа увещевать.
-Илья, успокойся, ну, выпустил пар и хватит, приди в себя. Ситуация изменилась, нам следует многое пересмотреть. И кое-чем наверняка пожертвовать. Мне уже позвонили, что судью сменили, назначили Малинину, а у меня нет с ней прямого контакта, его еще предстоит искать. Судья – женщина это всегда плохо в таких делах, как наше, ты же знаешь бабскую солидарность. А уж Эмму Адольфовну я достаточно хорошо знаю, сучка породистая, затруднюсь даже сказать, в каком поколении она юрист. Один папа ее, Адольф Бергер, «Человек-гора», прозванный так за свою непомерную тучность, чего стоит. Он хоть и отошел от дел, но клан один.
-И что, эту сучку-судью нельзя перекупить? – презрительно усмехнулся муж. – Нет, и не может быть в нашей насквозь проеденной гнилью стране людей, которые не продаются и не покупаются (в данном случае не перекупаются). Мне, во всяком случае, такие уникумы до сих пор еще не попадались.
Заикин усмехнулся:
-Конечно, ты прав, Илюша. Я тоже в курсе, чай не в Швейцарии какой-нибудь родился. Вот только денег таких у тебя не хватит. А свое эта Эмма так и так возьмет, как процент от того, что она отсудит у тебя. И, поверь, сумма получится немаленькая. Ей хватит. Особенно если учесть, что так она свою профессиональную репутацию не только не уронит, а, наоборот, в еще более высокий ранг вознесет.
-Так ты что, струсил? Отказываешься вести это дело? – изумленно спросил, так и не вошедший в разум, мой муженек. – Что ж, я никого принуждать не собираюсь. Ты волен сам решать. Я лично ни на какие уступки не пойду. Так что проваливай!
Заикин не стал дольше образумливать новоявленного Мальбрука.
-Хорошо, я ухожу. Если передумаешь, время еще есть. Но не так много, как тебе кажется.
Мне давно пора было уходить, но я стояла, как вкопанная. Заикин ушел, Яковенко сделал слабую попытку образумить хозяина:
-Илья, зря ты так. Заикин входит в десятку лучших адвокатов Москвы. Кого ты найдешь лучше.
-И ты туда же? – властно прогремел Соколов. – Смотри, пес Трезор, будешь и дальше подобную линию гнуть, тут же сам за воротами окажешься. «В десятку лучших…». Ты-то что понимаешь в таких делах? Устарел твой Заикин. Есть люди помоложе, поборзее его. Их только по следу пусти, всех порвут, кто ни станет у них на пути. Я знаю, что говорю: не получит от меня эта сучка ни-че-го.
Я поднялась на цыпочки и поспешила удалиться. Информации в этот раз у меня было предостаточно. Но я просчиталась: как видно, мое бдение наверху раскрылось тотчас, как только Яковенко вернулся в свою нору. Два дюжих бугая, которые еще сегодня, буквально час назад, так умильно расшаркивались передо мной, ворвались в мою спальню, побросали в два чемодана, не разбирая, сколько влезло, из шкафа мои вещи и буквально вышвырнули меня с ними за ворота нашего особняка. Естественно, ни ключей от машины, ни участливого: «Куда вас отвезти?», я так и не дождалась.
Что оставалось делать? Я подождала немного у моря погоды, и уныло поплелась к шоссе. Без мобильника, без денег, в халате и шлепанцах на босу ногу. Ну, переодеться было во что, что я немедленно и сделала, а вот в шлепанцах так и пришлось остаться.
Помочь сайту
Поздравления
