Главная → Проза → Крупные формы → Романы → БОЛЬШОЙ ЗАМКНУТЫЙ КРУГ ЖИЗНИ

БОЛЬШОЙ ЗАМКНУТЫЙ КРУГ ЖИЗНИ

24 января 2013 - Владимир Алексеев
article111861.jpg

 

БОЛЬШОЙ ЗАМКНУТЫЙ КРУГ ЖИЗНИ. Часть первая.
  
 





                                                                                                               ВЛАДИМИР АЛЕКСЕЕВ






















                                                                                                  БОЛЬШОЙ ЗАМКНУТЫЙ КРУГ ЖИЗНИ


                                                                                                         Научно-фантастический роман


                                                                                                                      Часть первая










   УДК 1024
   БКК 724
   В 208
   Охраняется законом об авторском праве. Воспроизведение без письменного разрешения автора и издателя запрещено.






                                                                                                                           1998 год




                                                                                                                  ПРЕДИСЛОВИЕ


                                                                                                                                            “Мы слишком много знаем и слишком мало
                                                                                                                                            умеем, потому что знаем слишком много”
                                                                                                                                                                                  Эрих Мария Ремарк




   Человек родился! Родился человек! Какие это всё-таки удивительные, волшебные слова. Этому крошечному существу необычайно повезло: он родился, появился на свет, в отличие от многих миллионов претендентов на земное существование, которым не повезёт уже больше никогда! Именно на этом счастливом малыше остановила свой выбор непредсказуемая судьба; она сделала ему свой первый и самый главный подарок на земле – подарила жизнь!
   С этого момента его дальнейшая судьба будет зависеть от множества других существ, которые родились значительно раньше. И оттого, как эти существа, родившиеся ранее, будут относиться к этому малышу, и будет складываться его дальнейшая жизнь. Но независимо от всего вышеперечисленного, сам факт рождения человека всегда вызывает светлые мысли и добрую улыбку, как мне кажется, у всех людей на нашей планете, невзирая на их отношение к жизни, религии и образу бытия.
   Восхищение и положительные эмоции, вызванные этим обыкновенным земным чудом, не покидают нас - людей, даже непричастных к этому великому событию, - до первого неприятного препятствия или до возвращения в мир наших собственных мыслей, повседневных дел и забот. А сколько могут продлиться эти положительные эмоции? Ну, от силы - несколько минут, реже - часов… И то хорошо.
   А новорожденный продолжает жить и расти… или, как говорят махровые циники и пессимисты, начинает стремительно приближать себя к неминуемому концу. Но давайте не будем поддаваться этим грустным мыслям, так как у этого малыша впереди ещё целая жизнь.
   …Этого крохотного человечка ещё ничто - кроме сна и пищи - не интересует: ни сколько ему лет, ни как он проживёт свою долгую или короткую жизнь, ни кем он станет и что сможет совершить в этом прекрасном и таком жестоком мире. После сытого и уютного чрева матери он просто растёт, осваивается и привыкает к этому новому, гигантскому, необъятному, как ему кажется, и открытому пространству, не думая больше ни о чём.
   Постепенно наш малыш начинает ориентироваться в новом, окружающем его мире, узнавать знакомые голоса, запахи и самое главное - радоваться. Вполне возможно, что в дальнейшей своей жизни этот малыш будет лишён очень многих радостей, которые с избытком достанутся другим его сверстникам. Но, к счастью или наоборот, мы не можем сами выбирать себе ни родителей, ни судьбу, ни страну. А у этого малыша всё ещё впереди.
   От двух до пяти лет - самый прекрасный возраст, как для ребёнка, так и для его родителей. Это возраст “почемучек”. В этот период жизни человека интересует буквально всё, что происходит вокруг него, тем более что у него появляется такое мощнейшее средство общения и познания - ЯЗЫК. И не просто язык, а орган, могущий изъясняться, то есть могущий буквально всё! Он начинает задавать бесконечное количество вопросов окружающим его людям: «А что это такое? А почему это белое, а вон то - чёрное? А почему его покрасили? А зачем? А куда он идёт? А почему он не ест? А почему машинка любит есть бензин, а коровка - сено? А почему у мамы волосы длинные, а у папы – короткие?» - хотя в современном мире чаще всего бывает именно наоборот.
   Через полчаса общения с таким чадом у пап и мам, особенно очень молодых, постепенно начинает кружиться голова и мутнеет разум - как у почтальона Печкина после диалога с птичкой-почемучкой. Помните: ”кто там?”.
   Поэтому большинство современных молодых родителей предпочитают преподнести огромную радость бабушкам и дедушкам, вручив молодое чудо им в подарок на неопределённый срок: скажем… на годик-другой. Старшее поколение, перенесшее - в деле воспитания своих детей - все тяготы и лишения, естественно, относится к своим внучатам намного добрее, бережнее и ласковее, чем к своим уже выросшим детишкам. Недаром же бытует такая распространённая пословица: любите внуков, они отомстят детям. А умнейшие евреи пошли ещё дальше, рассуждая следующим образом: совершенно некогда умирать, так как надо обязательно довести до пенсии своих любимых внучат.
   У бабушки и дедушки можно делать буквально всё! Здесь ребёнок - царь и бог, возрождающий новую планету под страшным старинным названием АД. В этой прекрасной стране - для внучат, естественно - во время обеда можно кормить седую дедушкину бороду, на что тот только скромно улыбается; можно вместе с бабушкой мыть пол любимым дедушкиным носовым платком, на что бабушка только целует внученьку в лобик; можно проскакать верхом на деде много миль, махая игрушечной шашкой, после чего бабушка долго-долго кормит «старого коня» множеством таблеток и различных капель; можно полечить бабушкин радикулит горячим утюгом, после чего дедушка с бабушкой опять начинают играть в “больничку”…
   В общем, можно делать всё-всё-всё, что в конечном итоге даже надоедает, так как тебя ни за что не ругают, а это уже не так и интересно. А вот папа за такие “подвиги” обязательно бы дал замечательного “леща”, - особенно, если ты мешаешь ему читать… “ну, очень интересную газету” с красивыми тётями на обложке.
   В семь-восемь лет у ребёнка появляется стремление казаться выше, умнее, взрослее, чем он есть на самом деле. Ему хочется быть рассудительным, толковым, а главное - равным среди окружающих его взрослых людей. Если вы идёте куда-нибудь с 7-8-летним ребёнком, то он непременно обидится, коли в разговоре его “обзовут” семилетним и обязательно напомнит вам о том, что ему уже семь лет и четыре месяца.
   Да, в этом возрасте время ползёт крайне медленно. Нет… оно просто топчется на месте! Каждый день кажется бесконечным. В эти годы нас постоянно поучают, заставляют делать то, что мы особенно ненавидим делать. А школа и уроки - это же просто средневековое варварство и период жесточайшей инквизиции!
   Возбудить интерес к жизни, помочь маленькому “молодому человеку” заняться настоящим делом - трудом, спортом, искусством - главная задача взрослых на этот момент. Помню, когда мне было семь лет, к труду и спорту я приучался с удовольствием, а вот к искусству…
   Меня “отдали” в музыкальную школу постигать премудрости игры на баяне. После третьего урока сольфеджио я по-английски покинул это замечательное здание музыкального искусства и предпочёл разучивать нотную грамоту только на футбольном поле. О моём исключении “из числа выдающихся музыкантов Мира” мама узнала только через полгода, так как уроки музыки начинались одновременно с футбольными тренировками.
   И я по себе знаю, как необходимо в этот период сделать самый решительный шаг и одержать над собой первую победу, чтобы почувствовать себя настоящим человеком, могущим при желании добиться всего на свете. Это необычайно повышает детский жизненный интерес и не позволяет - даже не вызывает желания - окунуться в отрицительные, то есть в криминальные стороны нашего мира.
   В 15-16 лет - когда мальчики превращаются в юношей, а девочки из “гадких утят” начинают преображаться в очаровательных девушек - вопрос возраста начинает стоять ещё острее. Попробуйте в общественном месте сказать такому юноше “мальчик”. На ваших глазах молодой человек тут же превратится в непоколебимого буку, бурчащего на вас, что он уже не мальчик, и краска стыда мгновенно зальёт его оскорблённое лицо. ”Когда же меня перестанут путать с этими малолетками?”- с нарастающим раздражением и закипающей злостью задаёт он себе вопрос, подразумевая под малолетками 13-14-летних юнцов, вечно путающихся у него под ногами.
   Да, в этом возрасте каждый день - даже не месяц! - идёт в счёт, и человек моложе его на неделю беспрекословно считается салагой и соплёй. Прошу милых дам извинить меня за столь мерзкие сравнения. Но ни в коей мере не сомневаюсь, что мужчины поймут меня непременно.
   В этом замечательном возрасте молодые люди начинают проявлять необъяснимый интерес к противоположному полу. У них возникает новое, доселе неизведанное чувство: им хочется нравиться… Мальчишка уже не будет дёргать девочку за косички или ударять её портфелем по голове… нет, теперь ему необходимо общение совсем иного плана. Он хочет быть с нею рядом, - хотя бы на расстоянии вытянутой руки.
   Мальчишка начинает превращаться в мужчину; ему хочется казаться рыцарем времён Средневековья, чей образ был так милостиво подарен своим потомкам Вальтером Скоттом. Но делается это тайком от своих сверстников, которые могут крепко надсмеяться над его чувствами, и тогда добиться расположения в “мужском” кругу бывает очень нелегко. Но самые смелые и решительные обычно не обращают на насмешки своих товарищей никакого внимания, так как обладают значительным авторитетом в своей мальчишеской среде.
   Для девочек этот период знаменуется совсем другими мыслями, а именно: им интересно, что мальчики проявляют к ним такой повышенный интерес; им радостно, что мальчик ведёт себя уже по-джентльменски; нравится, что молодой рыцарь пытается защитить её, что она небезинтересна противоположному полу… и ещё много-много других, часто коварных размышлений, иногда приводящих к самым драматическим последствиям.
   А эти драматические события чаще всего происходят от несоответствия жизненных интересов мальчишек и девчонок, достигших шестнадцатилетия. Ребята совсем не понимают, что в этом возрасте девочке уже совсем не нужен сверстник, её необходим молодой человек, старше её по возрасту… хотя бы на 2-3 года. Шестнадцатилетние девочки уже начинают мыслить по-взрослому – недаром в некоторых южных регионах страны и «в странах ближайшего зарубежья» брак женщинам разрешён с шестнадцати лет. А особо отчаянные мальчишки «идут напролом» до конца и часто оказываются… за решёткой. Но не будем вспоминать о грустном, так как в этом возрасте наступает самая счастливая пора в жизни почти каждого человека.
   Семнадцать-восемнадцать лет… В жизни раз бывает… В этом возрасте человек знакомится с золотым периодом своего бытия - студенчеством. Если ты не познал студенчества, тебе никогда не понять выражения: золотые годы юности.
   Наконец-то вы – студент… или студентка! Вы - один из миллионной армии будущих высококвалифицированных специалистов России… которые никому не нужны!
   Учиться в институте и жить дома - это уже не студенчество. Эта прописная истина известна каждому уважающему себя студенту. Какой же это студент, если он не прошёл общежития – этого славного и непоколебимого здания студенчества всего мира.
   …А пока… пока молодёжь усердно “грызёт гранит” науки и трепещет в ожидании первой экзаменационной сессии, которая, впрочем, для некоторых оказывается и последней. Старшекурсники чувствуют себя обычно намного увереннее и веселее, так как прекрасно понимают, что при любом стечении обстоятельств обязательно не хватит одного дня и всё придётся учить и навёрстывать только в последнюю ночь. Это железное правило обычно соблюдается всеми без исключений.
   Многие из старшекурсников уже женаты или замужем, а некоторые только готовятся к этому знаменательному событию. У студентов различных вузов на этот счёт имеются весьма определённые приметы. Медики, к примеру, считают, что после сдачи анатомии можно влюбляться, а после успешного преодоления топографической анатомии с оперативной хирургией можно вступать в законный брак. У “технарей” это обычно связано с преодолением “сопроматного” барьера. Именно в это прекрасное время многие из нас нашли своё будущее семейное счастье, остальные - просто семью, а некоторые - будущее горе, о котором они, правда, пока ещё и не подозревают.
   У особо одарённых и выдающихся личностей, - которых начинают уважать даже преподаватели, - дублирующих отдельные курсы, студенчество может продолжаться десятилетие… и иногда даже не одно. Некоторые судари и сударыни часто не хотят расставаться со студенческой скамьёй и остаются на ней всю свою сознательную жизнь, - а отдельные “светила” даже попадают в знаменитую книгу Гинесса. Таким образом, вышеуказанные господа на всю жизнь обеспечивают себя и свою семью постоянной жилплощадью в своём законном общежитии – кстати, самые наиумнейшие умудряются прописать и дедушек, и бабушек, и тёт, и дядь…
   Какое же это прекрасное и чудесное время - студенчество! Но наступает время - для подавляющего большинства, - когда с ним приходится расставаться.
   И мы с вами тоже вынуждены покинуть эту великую сказочную страну нашей юности и снова продолжить наш жизненный путь, кажущийся нам таким бесконечным.
   После второго НОЛЯ в жизни - я имею в виду двадцатилетие - жизнь начинает медленно набирать темп. В этом возрасте девушки - по своему умственному развитию, восприятию жизни… уже не затрагивая половое развитие - оставляют своих мужских сверстников далеко позади.
   Для нормальных мужчин это отставание продолжается до 23-25 лет, а для остальных - всю оставшуюся жизнь. Но после зыбкого равновесия, обычно наступающего в 25 лет, настоящие мужчины начинают нередко превосходить своих сверстниц по всем параметрам. Опять прошу прощения у милых дам, так как это умозаключение - к Вашему величайшему удовольствию – принадлежит только Вашему покорному слуге.
   В этом возрасте у мужчин и женщин смысл жизни начинает значительно разниться. Мужчине, во-первых, необходимо пройти суровую школу армейской службы, во-вторых, стать настоящим профессионалом своего дела, который смог бы обеспечить своим трудом себя и, при необходимости, свою семью и, в-третьих, приобрести положение в обществе…
   Естественно, я предлагаю этот путь только тем мужчинам, которые действительно хотят жить полнокровной жизнью. Некоторые джентльмены, вероятно, предпочтут криминальные структуры, марихуану, тюрьму… с обязательным окончанием своей недолгой жизни в тюремном лазарете, на помойке, в канализационной трубе, на вокзале, под забором или… в фундаменте новой кирпичной стены.
   В этом возрасте женщина подходит к пику цели своей жизни: во-первых, ей необходимо получить высшее образование, чтобы смотреть на благоверного не только прекрасными очами, но и, при необходимости, суметь вырастить своих детей (коли муж её покинет, особенно, если уйдёт по-английски), во-вторых, женщине уже надобно подумывать о браке и семье, чтобы свить себе прекрасное гнёздышко… если, конечно, в будущем дама не предпочтёт заниматься восточными единоборствами, большим теннисом, тяжёлой атлетикой, футболом или хоккеем - как на льду, так и на траве.
   В этот период многие люди начинают впервые задумываться о своём возрасте, так как все мы прекрасно понимаем, что наступает самое чудесное время нашей жизни.
   В день своего двадцатилетия я не переставал радоваться тому, что наконец-то достиг этого великолепного возраста. В день двадцатипятилетия я впервые подумал о том, что неплохо бы остаться в этом возрасте навсегда. И многие, как я думаю, полностью бы со мной согласились. Но это, скорее всего, было бы роковой ошибкой, так как, во-первых, самое прекрасное и счастливое время для многих людей наступает в более зрелом возрасте, а во-вторых, человек создан таким образом, чтобы суметь обязательно пройти все этапы своего развития - от детства до зрелости и старости - и испытать все прелести данной ему Богом и родителями жизни: непосредственность, восторженность, вдохновение, обожание, любовь, возмужание, сдержанность, зрелость, ответственность и, наконец… мудрость.
   Далеко не все постигают мудрость. Думаю, любой из моих Уважаемых Читателей согласится с Вашим покорным слугой, что ожидать мудрость в двадцатилетнем возрасте просто нелепо. Да, для этого человеку обязательно необходим жизненный опыт. А опыт, как известно, приходит с годами и немалыми – правда, некоторые счастливцы игнорируют его полностью.
   Тридцать лет… Как сказал однажды прекрасный питерский бард Евгений Клячкин: ”Уже полжизни прожито и оглянуться можно бы, но так, чтоб не кружилась голова, холодной оставалась голова”. Об этом возрасте сложено много песен, сказаний и стихов, но многих эта цифра начинает повергать в трепет.
   Да, нас, переступающих данный жизненный порог, эта цифра очень часто пугает. В этом возрасте человек начинает понимать, что он действительно окончательно повзрослел, а следующее десятилетие предоставляет ему последний шанс жить в физическом и умственном равновесии. В этом возрасте мы впервые задумываемся о старении (как в ковычках, так и без оных). Но когда на тридцатилетнего смотрит 60-летний и даже 45-летний человек, то ему становится немножко грустно… и смешно, так как самим – уже значительно больше.
   Да, после тридцати лет жизнь человека начинает стремительно набирать темп; она уже бежит, разгоняется… для того, чтобы со временем взлететь, достигнуть своего пика - высоты или дна - и ракетой устремиться в бесконечность: как в прямом, так и в переносном смысле.
   Тридцать лет - это возраст терзаний, стремлений и первых реальных достижений своего труда. Как говорят о нём люди, умудрённые огромным житейским опытом, - это во всех смыслах самый продуктивный период жизни человека. В этот момент он достигает пика своих творческих, умственных и физических возможностей; он кажется себе самым сильным, самым умным, всё могущим и всемогущим - прошу извинить за каламбур - и самое главное: всезнающим. Многие из нас могут вспомнить по себе, как много мы могли в этом прекрасном возрасте: писать стихи, слогать песни, делать необыкновенные открытия (особенно для своих близких), вести за собой молодёжь, дружить, ненавидеть и, конечно же, любить. Замечательный возраст!
   …В тридцать пять у человека наступает первый период “омоложения”. Ему начинает казаться, что он всё ещё очень молод; что всё самое хорошее, светлое, значительное - ещё далеко впереди. Это так называемый первый период значительных ошибок, за которые позднее приходиться расплачиваться всю свою жизнь.
   В этот момент человек часто думает о том, что он совершенно бестолково прожигает остатки своих лучших лет: и жена у него – змея подколодная, и дети растут совершеннейшими негодяями, и профессию он выбрал абсолютно не ту, и сам он делает совершенно не то, что бы ему хотелось. В общем: ”всё не так, ребята”. Именно в этот период каждый неглупый человек начинает неминуемо ощущать: если к 30 годам он не достиг значительных высот и отточенного мастерства, то этого ему не удастся сделать уже больше никогда – какую бы профессию он не имел.
   К сорока годам наступает - опять только первая - депрессия. Человеку начинает казаться, что он уже бесконечно стар, немощен и некчёмен. Жизнь кажется ему огромным пассажирским лайнером, который выплюнул его из своего чрева и, конечно же… без парашюта. Человеку начинает казаться, что он ничего не знает, ничему толком не научился и ничего в этой проклятой жизни не смыслит. Ему начинает казаться… именно казаться, что это приближение конца. Появившиеся морщины на лбу и первые седые волосы на висках подтверждают самый мрачный прогноз. Появляются ноющие боли в суставах, пояснице и, обязательно, в области желудка. Первая мысль, которая ежесекундно пронзает мозг, - о страшном неизлечимом раке. Бессонница, продолжающаяся до 3-4-х утра, довершает начатое дело… Всё кончено.
   Но наступает следующее утро и оказывается, что приходится… жить дальше. К нашему великому изумлению всё оказывается значительно проще, чем мы предполагали. Это как в популярной французской пословице: “Если человеку за сорок и, встав однажды утром, он отмечает, что у него ничего не болит, - значит, он умер”. Это говорит о том, что ещё далеко не всё потеряно, ещё можно и нужно жить дальше; жить, несмотря на боли, рези и невзгоды, и человек… продолжает жить дальше.
   В 45-50 лет - второй период “омоложения”. Женщины снова становятся “ягодками”, а мужчины - ловеласами, молодцеватыми озорными мальчиками с огромными залысинами и перспективным “комком нервов” в области передней брюшной стенки. Всё прекрасно! Всё очаровательно! Ничего не беспокоит! NOU PROBLEM! Презентации, девочки, сауны, коньячок… Жизнь прекрасна и удивительна! Жизнь замечательна!
   …Но вдруг что-то резко закружилась голова; холодный липкий пот заливает оплывшее морщинистое лицо; появляется какое-то непонятное сердцебиение, заставляющее Вас пройтись гусиным шагом; давящая боль в висках всё усиливается и усиливается; и сжимающая, когтистая лапа в области сердца, к тому же тянущая под лопатку и отдающая в левую руку до самых кончиков пальцев, начинает постепенно душить Вас… А вслед за этим возникает необъяснимый, всевозрастающий страх смерти. А левая рука всё немеет, немеет, немеет…
   Утренний инсульт или инфаркт миокарда - уже не говоря о таких мелочах как камень в почке, язвенная болезнь желудка, мигрень, капитальный приступ радикулита или бронхиальной астмы – возвращает “ягодок” и “мальчишек” в мрачную действительность. В неё, естественно, возвращаются только те, кто к утру остаётся в живых.
   Лёжа на больничной койке, человек начинает заново переосмысливать всю свою пройденную жизнь: “Что он творит?! У него же прекрасные взрослые дети, замечательная белокурая красавица-внучка, великолепная заботливая супруга, сидящая рядом с ним на краешке его больничной кровати. Какой же он всё-таки негодяй и гулёна. Нет, хватит, так дело не пойдёт! Да, конечно, надо возвращаться к нормальной человеческой жизни.
   …В шестьдесят лет пора подводить первые итоги жизненного пути – если, конечно, доживаешь. Американцы утверждают, что настоящее человеческое совершеннолетие обычно наступает в шестьдесят четыре года, а политическая зрелость ещё позже: в шестьдесят пять-семьдесят лет. В этом возрасте россияне говорят обо всём намного меньше, так как почти все уже не доживают, а кто доживает, тот уже почти не может говорить.
   В этом возрасте у россиян наступает период первой радости: наконец-то - или неужели - дожил до пенсии?! Вернее, наступал раньше, во времена прекрасного социалистического прошлого, когда на пенсии - на шестьдесят рублей в месяц - можно было преспокойненько отдыхать: ездить на санаторно-курортное лечение, рыбачить, нянчить внучат и тихо наслаждаться спокойной райской жизнью. Сейчас же необходимо “трудиться” в поте лица: собирать пустые бутылки, копаться в урнах, стоять на паперти с протянутой рукой или прыгать козликом, изображая из себя великого актёра - “хромого”, ”слепого”, ”немого” - в подземных переходах или в общественном транспорте.
   Намного легче участникам Великой Отечественной и других справедливых войн: на день Победы им обычно вручают денежную премию, на которую можно купить бутылку молока… или поднесут сто грамм Наркомовских, - заметьте, бесплатно! Да, о наших фронтовиках пока ещё продолжают заботиться. И даже похоронить могут бесплатно. Правда, хоронить приходится за свои, но обещают компенсировать в тот же час - как только в бюджете появятся деньги, выделенные на данную статью.
   И вот наступает последний значительный момент в жизни каждого человека, - когда он находится на грани двух миров: на смертном одре. Перед его слезящимся и затуманенным старческим взором в течение нескольких минут пролетает вся его кипучая жизнь. Он вспоминает: где он был прав, где и в чём ошибался, кого обижал и кому не простил… Во-первых, он, конечно же, просит прощения у всех, кого обидел, во-вторых, сам прощает всех и, в-третьих, осмысливает - если, конечно, успевает - свою прожитую жизнь.
   Одни люди умирают умиротворённо, с крепкой уверенностью в правильно пройденном жизненном пути; другие хотели бы вернуться в своё двадцатилетие и начать всё сызнова; третьи согласны не рождаться вовсе. Но все они единодушны в одном: прожита большая человеческая жизнь, которая даётся далеко не всем! - правда, какая же она большая, если промелькнула как курьерский поезд, пролетевший мимо незнакомого полустанка. Казалось, ещё год тому назад ты только-только окончил школу, буквально неделю тому назад окончил институт, и только вчера ты имел честь назвать себя женатым гражданином. А сегодня?!.. И говорить не хочется…
   А сколько людей так и не дожили до таких преклонных лет, и ушли от нас в мир иной в 1-10-20-30-40-50-летнем возрасте, хотя были достойны этого значительно больше нас! Быть может, поэтому мы никак не соизволим построить наше светлое будущее, так как самые достойные уходят слишком рано, и нам так часто не хватает их ума, задора, человеколюбия, смелости, благородства, силы духа и, конечно же… доброты. Но я верю, что будущие поколения Земного Шара обязательно будут счастливее и удачливее нас. Они обязательно побывают на других планетах, изобретут настоящую машину времени, которая сможет молниеносно переносить нас как в будущее, так и в прошлое, смогут воссоздавать любого человека по своему желанию и ещё многое-многое другое…
   ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ, - какой это пёстрый и неповторимый мир! Как много в нём интересных, волнующих, трагических и комических страничек.
   Мы часто задаём себе вопрос: что же нам удалось совершить за свою маленькую человеческую жизнь? Да, многие из нас так и не стали гениями, великими политиками, прекрасными дипломатами, выдающимися учёными, поэтами, художниками, и даже… космонавтами и астронавтами, хотя в последних профессиях почти нет заслуги самого человека.
   Поэтому, мои Уважаемые Читатели, я предлагаю Вам окунуться в этот фантастический мир грёз и мечты, который – я, несомненно, уверен в этом - когда-нибудь обязательно станет обыденной реальностью!
   В первой части этого романа все события происходят в основном на Земном Шаре. Но зато вторая часть моего опуса полна необыкновенных приключений, происходящих не только в нашей галактике, но и в самых отдалённых уголках Вселенной. Куда же заведут нас эти необыкновенные, как кажется на первый взгляд, приключения?.. Вот как раз это Вам и предстоит узнать из второй части совершенно правдивого и логически построенного романа.
   В ДОБРЫЙ ПУТЬ, ДРУЗЬЯ!

                                                                                                  Автор

 

 



                                                                                                            Любимой дочери ЕВГЕНИИ посвящаю


                                                                  Только когда мы осмыслим свою роль на земле,
                                                                  пусть скромную и незаметную, тогда лишь мы
                                                                  будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить
                                                                  и умирать спокойно, ибо то, что даёт смысл
                                                                  жизни, даёт и смысл смерти.

                                                                                                        Антуан Де Сент-Экзюпери

 



                                                                                                                                                 I



   В данном повествовании время и место особого значения не имеют, так как являются величинами весьма относительными … впрочем, как и всё остальное. Вы, конечно же, спросите: почему? Я думаю, что на этот вопрос мой Уважаемый Читатель сможет ответить сам, но только… в конце этого романа.


   СЕРЕДИНА ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ВЕКА.


   Две высокие бледные фигуры заметно выделялись в огромной загорелой толпе, расположившейся на центральном пляже знаменитого Большого Сочи. Они отличались от остальных, во-первых, своим загадочным видом и, во-вторых, экстравагантными плавками, вызывающими неприкрытую зависть окружающих. На первый взгляд этим мужчинам можно было дать по 40-45 лет. Судя по поведению, этих людей совершенно не интересовало ни яркое южное солнце, ни ласковое лазурное море, ни великолепная кавказская природа, ни окружающие их многочисленные отдыхающие.
   Они медленно двигались по золотистому песчаному берегу, с удовольствием подставляли свои стопы и голени набегавшим пенистым волнам и оживлённо о чём-то беседовали, временами жестикулируя своими длинными жилистыми руками. Диалог настолько увлёк обоих, что они совершенно забыли о времени и окружающем их пространстве. Впрочем, как оказалось, именно о пространстве и времени эти двое и говорили.
   В учёном мире они были весьма известными людьми, если не сказать большего. Один из них, академик Альков Сергей Викторович, что-то долго объяснял своему собеседнику, профессору из США Джеймсу Олбрайту, одновременно выводя палочкой на песке какие-то странные синусоидальные и параболические линии, тут же подтверждая их бесконечными химическими формулами.
   А теперь мне хотелось бы познакомить Вас с ними поближе и заодно описать их внешний вид, хотя за полное сходство я ручаться не могу, так как таких мужчин - как Ваш покорный слуга - редко интересуют подобные мелочи.
   Сергей Викторович Альков был высоким блондином с большими голубыми глазами, нередко сводившими с ума прекрасную половину человечества; широкоплечая фигура и длинные вьющиеся волосы ещё больше подчёркивали импозантность этой неординарной натуры, распространявшей вокруг себя ауру юношеского романтизма и мудрой загадочности.
   Его американский коллега Джеймс Олбрайт - высокий смуглый мужчина с чёрными, как смоль, прямыми густыми волосами и огромными, миндалевидными, карими глазами, излучавшими необыкновенно добрый, солнечный свет, внимательно слушал своего русского друга, временами восторженно его прерывая и постоянно вставляя свои утвердительные хвалебные реплики. Небольшая горбинка на носу и ямочка на подбородке придавали его смуглому лицу ещё более мужественный и благородный вид.
   Диалог шёл на русском языке, так как американец изъяснялся на нём превосходно - впрочем, как и Альков мог говорить по-английски, которым также владел в совершенстве. Высокопарные старинные обороты, употребляемые Джеймсом Олбрайтом почти в каждом предложении, вызывали у Сергея Алькова неподдельное восхищение и почти незаметную, чуточку ироничную улыбку. Не исключено, что американский коллега учил русский язык по классическим произведениям великих русских писателей, так как его речь пестрила излишней витиеватостью, бывшей когда-то в чести у великосветских русских людей XIX века.
   - Уважаемый коллега, вы чрезвычайно заинтриговали меня своей, на мой взгляд, глубоко проанализированной и великолепной по красоте теорией существования человеческой материи, с сутью которой я уже неоднократно имел честь знакомиться. Но я бы очень хотел вновь выслушать основные концепции данной теории именно из ваших уст… конечно, если вас, Серёжа, это не затруднит, - возбуждённо произнёс Олбрайт, мягко пожимая руку Алькову.
   - Да-да, конечно, с удовольствием, - быстро ответил Альков, озабоченно о чём-то задумавшийся. Напряжённо потерев лоб, он на несколько секунд замолчал и затем заговорил с воодушевлением и какой-то внутренней энергией:
   - Как ни странно это прозвучит, Джеймс, но наше великое дело начнётся именно со смерти любого из нас двоих. Пока я не хотел бы распространяться о клонировании и втором варианте моей теории, а именно: о жизни идеологии, о работе мозга, то есть о нашей мысли и так далее, так как кора головного мозга, да и весь мозг в целом, всё равно подталкивает нас к материалистическому началу, то есть к многочисленным превращениям человеческой материи – в микроструктуре, конечно. Брать за микроструктуру клеточный уровень - впрочем, как и молекулярный, который сам по себе является мириадой галактик, - для нас было бы слишком наивным. Но в последующем этот клеточный уровень может нам очень пригодиться… как некая отправная точка…
   Итак, предположим, что человек умирает, так или иначе предавая своё бренное тело земле. Неважно, что его материя съедается насекомыми, червями, дикими животными или подвергается гниению посредством мириад различных бактерий, пусть – даже сжигается. Первый важнейший фактор моей теории: какое же количество данной человеческой материи остаётся в одном месте, то есть не разносится в разные области Мира всевозможными внешними воздействиями. Не зря же с древнейших времён люди придавали этому огромнейшее значение, хотя в настоящее время теории потусторонней жизни кажутся нам весьма наивными и даже смешными. Но мысль предыдущих поколений была достаточно верна; и неважно, была ли она подсознательной или глубоко проанализированной. Главный смысл моей теории заключается, повторяю, именно в количестве этой человеческой материи – это будет нашей отправной точкой. Особенно важно отметить, чья же эта материя – Эйнштейна, Пушкина, Моцарта… или Гитлера, Сталина, Муссолини и… им подобным. А это имеет огромное практическое значение, так как микроциркулярный уровень ДНК каждого человека несёт в себе, как вы знаете, свои веские отличительные признаки. И поэтому очень важно: с чем же, то есть, с какой материей, соединится данная ДНК в будущем. И учтите, не только в обозримом будущем, так как мы – это только мельчайшая песчинка в огромной пустыне времени и пространства, но и в бесконечно далёком будущем, то есть через миллионы и миллиарды лет. Правда, в этом эксперименте есть и оборотная сторона медали. Знаете, Джеймс, хотелось бы узнать и о другом: как будут вести себя отдельные молекулы человеческого организма, если они попадут в чей-то организм в минимальном количестве. Недаром же основоположник научного коммунизма Фридрих Энгельс завещал своё тело сжечь, а пепел развеять по морю… Это, кстати, и было исполнено. Его пепел вместе с порохом был заряжен в корабельную пушку и посредством выстрела развеян по морю…
   А он, как оказалось, был вовсе не дурак. Вы только посмотрите, Джеймс, он выбрал самую оптимальную питательную среду, представляющую собой гипертонический раствор – почти физиологический раствор, где его молекулы могли бы развиваться в полной мере, начиная с Опаринских коацерватных капель. И могли не только развиваться, но и даже попасть к инопланетянам – вы же знаете, Джеймс, что на дне наших океанов очень много межгалактических космических станций, активно работающих и по сей день. А они, как я думаю, практически ежедневно берут пробы морской воды, грунта и так далее. Хотя, как гласит предание, эту посмертную церемонию связывают с его любовью к морю и… к военно-морскому флоту.
   Конечно, необходимо учесть и другой важнейший фактор: молекулы каких веществ (тел) будут окружать интересующую нас человеческую материю, так как в этих молекулах также находится бесчисленное количество галактик, имеющих только им присущие признаки, “характер” и свойства.
   Вы вспомните, Джеймс, как всегда хоронили людей на нашей планете: родных – с родными, людей – с людьми. Великих и богатых хоронили в усыпальницах, пирамидах и мавзолеях, возможно, рассчитывая на то, что данного человека Бог обязательно заметит и заберёт его душу на небо значительно быстрее, чем души миллионов прочих усопших, погребённых в сырой земле-матушке. А может быть, и не только душу, но и его мозг, его мысли, что также является одним из видов человеческой материи, которая, как мы знаем, никуда не исчезает. Думаю, этот факт когда-нибудь примирит наших заклятых врагов: материалистов-атеистов и приверженцев всех религий.
   А различные способы захоронения говорят нам о том, что уже с незапамятных времён люди знали о каких-то других, неземных существах, более сильных и могущественных… чем земляне, которые и были теми самыми цивилизациями, превратившимися - для древних людей - в какое-то высшее существо, живущее не на Земле, а где-то на небе, в космосе, на далёких планетах... И мы с вами, Джеймс, отлично понимаем, что посещение Земли более высшими неземными цивилизациями происходило уже неоднократно. Возможно, что для людей это событие было не таким уж и частым, может быть, один раз в тысячелетие. Но для Вселенной – это только миг, который пронёсся, как ветер в чистом поле. Поэтому и мы с вами, решаясь на этот необычный эксперимент, должны мыслить именно такими же категориями, то есть не годами… и даже не веками, а именно тысячелетиями и миллионами лет.
   - Но извините меня, уважаемый коллега, зачем же нам, именно нам (!), думать об этой, заложенной нами материи через миллионы и миллиарды лет? Об этом пусть заботятся наши потомки, - резко пожав плечами и разведя руки в стороны, вопросительно произнёс явно обескураженный Олбрайт, удивлённо поглядывая на Алькова.
   - Прекрасный вопрос, мистер Олбрайт, просто замечательный!.. Ну, во-первых, тогда все наши потомки могут поступить точно также: пусть, мол, об этом думают наши будущие поколения. И, во-вторых, всё дело в том, что у мертвых нет земного времени. То, что для живых будет продолжаться миллиарды лет, - для мёртвых пролетит как единый миг. Для них смена эпох не имеет никакого значения. Правда, кроме одного – всепланетной или галактической катастрофы. В данном случае мы, земляне, рискуем навсегда потерять интересующий нас материал ввиду его рассеивания на огромные расстояния…
   Ну-с, продолжим?.. Вот этот-то человеческий материал, соединяясь с нужным (или не нужным - с нашей, конечно, точки зрения) другим материалом, и вырабатывает в себе качества гения – или негодяя – будущего мира. Этот мир лежит в необозримом для нас пространстве. А этот исследуемый человеческий материал предназначен для будущей живой галактики. В данном варианте – для микроструктурной галактики.
   - Извините меня ещё раз, Сергей Викторович, но если мы будем материалом только для микроструктуры, то как же, по-вашему, будет создаваться макроструктура галактики? И хотя этих вариантов достаточно много, я хотел бы услышать именно ваш вариант ответа?
   - Да, вы правы, Джеймс. Этих вариантов множество и вы их все, конечно, знаете. Но для моей теории это не так уж и важно, так как вся макроструктура, в моём понимании, во Вселенной только для того и существует, чтобы постепенно превратиться в микроструктуру, так как жизнь – в любом виде – зарождается именно из неё.
   Знаете, Джеймс, что является для нас единственной ниточкой, визуально соединяющей макро- и микромир? - это рождение человека! Для нашего, так сказать, промежуточного мира, находящегося между макро- и микромиром (хотя любой мир является промежуточным для двух других) - именно рождение человека является одним из чудес света. А ведь это далеко не чудо. На примере этого простого, в общем-то, явления природа указывает нам путь проникновения в эти тайные для нас миры. Подумайте сами: маленькое живое существо, размерами всего в несколько микрон, развивается в другом живом организме нашего же, земного мира и практически мгновенно – что там какие-то девять месяцев по сравнению с миллионами лет – превращается в огромное живое макротело, начиная жить уже в нашем измерении!!!
   Вот вам ещё один блестящий пример перехода живого существа из одного измерения в другое. Но это неимоверно трудный путь. Для того чтобы одному микросуществу – хотя оно далеко не одно, а содержит в себе миллиарды микрогалактик – проникнуть из нашего земного микромира в наш же земной макромир, природа идёт на огромные жертвы. При этом процессе погибают миллиарды маленьких живых микросуществ, помогающих своему “собрату” добраться до нашего макромира. Приблизительно такой же путь ожидает и нас… А вам не кажется, Джеймс, что рождение макрочеловека из мириад микрогалактик, составляющих определённый набор ДНК и хромосомного аппарата, и является тем единственным путём проникновения живого существа (или микрогалактики) из микромира в макромир? А смерть каждого из нас – это единственная тропиночка, ведущая нас обратно, - в наш прекрасный микромир. То есть каждый человек, умирая, попадает и уже живёт только в микромире. И с каждой последующей своей смертью человек обязательно попадает на один порядок глубже в микрогалактики. А самые везучие, рождаясь, попадают на один порядок выше – как бы на макропланету… Так что, Джеймс, если вы сверхвезучий, то по теории вероятности каждый раз после смерти сможете попадать именно в наш макромир. Это произойдёт в том случае, если ваша ДНК попадёт в организм земной беременной женщины, - смеясь, добавил Альков. – Ну ладно, давайте-ка продолжим наши рассуждения… А вот попасть в более высший макромир, то есть на макропланету, мне представляется задачей более трудной. Так вот, коллега, такой же наитруднейший путь ожидает, вероятно, и нас с вами. Но я верю, что этот путь можно значительно облегчить… и основательно упростить, и это не потребует гибели миллионов людей или целых галактик. И если природа нашла этот тернистый путь, который представляется мне далеко не самым трудным, то уж мы-то обязательно его упростим и облегчим.
   - Серёжа, вы опять напоминаете мне об искусственном варианте?
   - А вы никогда не задумывались, Джеймс, что искусственный и естественный вариант – это, в принципе, одно и то же. Просто помощь извне – при искусственном варианте – оказывается нам намного быстрее и более действеннее. И учтите, Джеймс, что я сразу же вычёркиваю из нашего долгосрочного эксперимента такое важное достижение человечества как клонирование.
   - В таком случае я очень трудно себе это представляю.
   - О, это очень просто, Джеймс. Вы же прекрасно знаете, что обыкновенная вода обтачивает камень значительно медленнее, чем то же самое проделывает на станке токарь. И природа может сделать всё, что может человек, только для нас это будет выглядеть значительно медленнее. Что-то подобное будет происходить и с нашим человеческим материалом… Пойдём дальше… Предположим, что какой-то человек умирает. Для того чтобы его человеческому материалу проникнуть в микромир, естественно, потребуется значительно меньше времени, чем попасть в макромир.
   - Это, несомненно, Серёжа.
   - Ну, здесь всё давно ясно и понятно. Умирая, человеческий материал сразу же попадает в “крепкие объятия” нашего микромира, где над ним мгновенно начинается кропотливая работа мириад микроорганизмов. Этот материал моментально разносится микроорганизмами в бесчисленное количество микромиров – для питания, энергии, витаминизации, строительного материала белков, жиров и углеродов; микроэлементы служат кладовой или целыми рудниками ценных металлов. Но самое главное, Джеймс, – это роль микроструктур белка, то есть ДНК, которая в нашем организме заведует самым ценным – кодом хромосомного аппарата. И в зависимости от того, куда попадёт это важнейшее звено человеческого материала, в конечном итоге и решит всё.
   Возникает удивительная вещь: от одного человека, жившего когда-то на Земле, очень часто зависит жизнь, состояние, здоровье, богатство и ум миллиардов микрогалактик в степени n, стремящейся к бесконечности (это сделано для более удобного восприятия нашими читателями огромных чисел). Понимаете, Джеймс, быть может, даже характер большинства живых существ микромира будет зависеть от характера данного умершего человека. И не только характер, но и восприятие мира. Иными словами из этого складывается определённое общество, его законы, обычаи, нравы – целая политико-экономическая формация. В макромире картина несколько иная, хотя это только для нашего восприятия, так как вся Вселенная состоит именно из таких же микро- и макромиров. Здесь макроструктура образуется за счёт живых существ нашего мира. А мы прекрасно знаем, что всё, находящееся во Вселенной – обязательно живое! И это живое в микромире, например, таком как наш, постоянно и быстро – для макропланеты – превращается в мёртвое и через определённое время возрождается вновь. Этот процесс жизни и смерти происходит постоянно. Эти явления особенно хорошо наблюдать в микромире. И чем глубже мы уходим в микромир, то есть, чем он микроскопичнее, тем быстрее осуществляются в нём процесс смены жизни и смерти – для нашего восприятия, естественно. И наоборот: чем мир макроскопичнее, тем медленнее – опять же для нас, как микромира – там происходит этот процесс смены жизни и смерти. Но это нам только кажется, так как фактор времени в каждом из миров – величина абсолютно разная…
   Таким образом, в макромире одно живое существо носит в себе черты множества микрогалактик, которые он употребляет в пищу, дышит ими, растёт на них, и из которых и формируется главный орган всякого разумного существа – мозг… Ну как, Джеймс, красивую я вам нарисовал картину?
   - М-да… грандиозную и достаточно внушительную.
   - Вот отсюда можно сделать ещё один важный вывод, который будет обязательным для любого живого существа: после своей смерти любое живое существо обязательно попадает в микромир, а уж затем – в макромир. А прототипом попадания живого микроорганизма в макромир служит такой блестящий пример, - как рождение человека… Всем давно известно, что жизнь живых существ в микромире протекает значительно быстрее, чем в макроструктуре. Одно незначительное движение макрогиганта, один его шаг иногда равен целой жизни длиною в века – для существ, живущих в микрогалактике. Хотя, если признаться честно, то во Вселенной мы все для кого-то обязательно являемся микроструктурой, а для кого-то – обязательно макроструктурой. Эта великая тайна природы – якобы видимая зависимость микромира от макромира – будет сохраняться вечно. И какое это счастье, когда макромир проявляет настоящую заботу о своих, порой невидимых невооружённым глазом, маленьких живых существах, которые в конечном итоге и сохраняют биологическое равновесие нашей живой природы. Разрушая свой микромир, мы неизбежно разрушаем и себя, что всегда оборачивается величайшими трагедиями для целых галактик, создающих впоследствии огромные кладбища микроструктуры. И затем эта мёртвая микроструктура будет миллионы лет ждать рождения одной-единственной клеточки, которая должна будет возродить жизнь в этой галактике. Но и это будет величайшей победой, так как возрождение даже одной живой клетки – в данной области Вселенной – означает появление мириад новых галактик микромира, которые разнесут эту жизнь по всем уголкам этого огромного кладбища, наполняя его бессмертным смыслом бытия… Сохраняя и оберегая каждую травинку, листочек, лепесточек, чистую капельку воды, мы тем самым оберегаем свой микромир - этим мы оберегаем себя! И только кропотливая, кипучая, деятельная, постоянная восстановительная и конструктивная работа окружающего нас микромира даёт нам возможность спокойно существовать во Вселенной. Микроструктура остаётся всегда. А макроструктура постепенно отмирает, своей смертью создавая новую почву для микроструктуры, которая вновь и вновь создаёт нас – огромных, сильных и… глупых, часто не понимающих одну прописную истину: как такая маленькая, хрупкая, добрая, нежная и беззащитная мать могла родить такого огромного, неблагодарного и эгоистичного ребёнка, постоянно забывающего о том, откуда он вышел… Многие понимают это с детства, другие – несколько попозже, третьи – на смертном одре или у могилы своей любимой матери, а четвёртые – никогда. Вот эти-то, четвёртые, до сих пор и не дают нам дойти до той самой, кажущейся нам такой недосягаемой, полноты жизни, полноты существования своего бытия. Это они, четвёртые, наперекор природе осушают болота; это они строят огромные заводы, фабрики, гидро- и атомные электростанции; это они начиняют весь мир ядерным и электронным оружием; это они убивают всё живое в природе, оставляя своим детям, внукам и правнукам только зыбкую платформу для их будущей преждевременной смерти, нисколько не заботясь о защитных сооружениях; это они постоянно призывают нас к миру, продолжая ежедневно готовиться к будущим войнам – это они, четвёртые…. Таким образом, необходимо, чтобы во Вселенной навсегда исчезли эти четвёртые, - так как даже Бог любит троицу, - постоянно мешающие ТРЁМ другим, живущим рядом. И тогда эти оставшиеся обязательно достигнут своего совершенства, пика жизни, её истинного смысла и отдадут максимум своего таланта, энергии и доброты своим будущим, обязательно счастливым поколениям…
   А теперь вернёмся к нашим прекрасным микросуществам… Эти самые микросущества, как ни странно, и вершат нашей жизнью. Это они создают нам полтергейстные ситуации, часто оставляя нас в недоумении: а почему же это произошло? А почему мне стало лучше… или хуже? А почему я умираю или, наоборот, выздоравливаю, живу, радуюсь, торжествую, творю и процветаю? А почему я вообще существую!”. И вполне возможно, что именно они и ответят нам на самый главный жизненный вопрос: а зачем же я живу?! Лично я думаю, что все мы живём в первую очередь для того, чтобы зорко беречь, охранять, пестовать и возрождать именно их – наших маленьких, таких прекрасных и невидимых братьев, дающих и дарящих нам всё!..
   А создание макроструктуры вытекает из теории мёртвых тел, то есть сбора в одном месте отжившей макро- и микроструктуры (для космоса, естественно, не “отжившей”, а свободной), которая под воздействием внешних факторов превращается или в холодную Луну, которой не повезло, или в прекрасную тёплую Землю, на которой путём биосинтеза микроструктуры вновь зародилась жизнь - и произошло это на основании необходимой нам температуры (вернее, её комфортным диапазоном), наличием кислорода, воды, оптимальной влажности и так далее.
   Хотя знаете, Джеймс, вопрос о жизни на Луне до сих пор остаётся открытым. Жаль, что наши космические исследователи так и не удосужились заняться доскональным изучением этой таинственной планеты, отбросив её в сторону от насыщенных космических трасс. Мы уже изучили и, извините за сравнение, исползали тысячи планет нашей галактики, совсем забыв о том, что у нас под носом находится такой необыкновенный клад – милая старушка Луна. Вот увидите, Джеймс, она ещё не раз преподнесёт нам сюрприз. Мы до сих пор так и не выяснили: была ли на этой загадочной планете жизнь или нет? Хотя в былом присутствии неземных гостей на Луне я нисколько не сомневаюсь. Там, кстати, у инопланетян могла быть межгалактическая база и прекрасный исследовательско-наблюдательный пункт, который наверняка вёл постоянное наблюдение за нами, землянами. Мне кажется, что Луна как будто специально создана для этого… Как знать, может быть, для этого самого она и была создана искусственно. А многочисленные кратеры есть ни что иное, как последствия взлётов и приземлений космических объектов инопланетян, хотя многие исследователи считают, что наш единственный естественный спутник является своеобразным космическим щитом, предохраняющим нашу голубую планету от воздействий многочисленных астероидов, метеоритов и тому подобное. Как вы думаете, Джеймс?.. Представляете: наша старушка Луна – огромный искусственный межгалактический космодром! Звучит неплохо. Я часто думаю о том, что эти “джентльмены” и сейчас иногда навещают её, но только с обратной стороны, - чтобы не травмировать нашего огромного земного самолюбия…
   А вот нашему Солнцу, вероятнее всего, не повезёт ещё долго… пожалуй, несколько миллиардов лет, так как второго Солнца я поблизости пока не наблюдаю.
   - А что вы конкретно можете сказать о Солнце, Серёжа? Почему это чудесное светило так долго сохраняет свою сверхвысокую температуру? – благоговейно произнёс Олбрайт, “стрельнув” в Сергея Алькова своим пронзительным, по-детски заинтересованным взглядом.
   - Долго?.. Да что вы, милый Джеймс, очнитесь! Разве это долго?.. В галактическом исчислении времени это только одно мгновение. Тогда что вы скажете о знаменитой звезде Бетельгейзе, которая имеет диаметр намного больший, чем орбита Земли вокруг Солнца? Во сколько же раз больше она отдаёт своей энергии космосу и, несмотря ни на что, продолжает светить всё также ярко! Представьте себе, мой дорогой друг, простую искорку, отлетевшую от сверхгигантского космического корабля… или раскалённый кусочек металла, отлетевший от сверхгорнила, находящийся в изоядерном состоянии, – что скорее всего. А как вы прекрасно знаете, Джеймс, на сегодняшний день нам известно пять состояний вещества: плотное, жидкое, газообразное, ядерное и изоядерное. При изоядерном состоянии температура вещества может составлять несколько миллионов градусов, а его вес достигать нескольких тонн, и всё это – при объёме всего в 1 кубический сантиметр! Поэтому и светиться эта “искорка” – Солнце или та же Бетельгейзе – может многие миллиарды лет (в нашем, естественно, исчислении времени). И что для нас будет равняться миллионам лет, для тех существ, оставивших нам эти “искорки”, это будет всего лишь минутой-другой…
   Но, что касается Солнца, Джеймс, это только разговорный пример, а не какой-то продуманный вариант или обоснованное предположение. А теперь давайте вновь продолжим о макроструктуре… В дальнейшем теория мёртвых тел перерастает в теорию пульсаров. Вы же знаете, Джеймс, что пульсар – это осколок звезды, который принимает участие в формировании новых планет… и даже галактик, то есть материи. В настоящее время открыто уже более 200 пульсаров. Всего же в нашей галактике их предполагается около 300. Считается, что это минимальное количество, необходимое для образования новой звезды, а кое-где – и целой галактики.
   - А вы считаете, Серёжа, что на галактиках с двумя или более Солнцами – назовём их пока так – жизни предоставляется большее время?
   - Несомненно… но при условии отдаления этих светил друг от друга на определённое расстояние, а в ином случае жизни придётся ждать своей очереди очень и очень долго. Но вы же знаете, Джеймс, что понятие макро- и микроструктуры само по себе является очень абстрактным. Для муравья и человек – это макроструктура. Для человека макроструктура – это Земной Шар. А для какого-то космического макросущества наша Земля – это просто микроскопическая частица, невидимая даже под микроскопом, так как она может находиться внутри какого-то гигантского неземного существа или неодушевлённого предмета. Но, как мне кажется, мы с Вами стали вновь отвлекаться от центральной линии моей теории… Джеймс, я попробую продолжить ход моих рассуждений, а вы постарайтесь мне в этом помочь.
   - О, я весь – внимание. Понимаете, мой друг, я искренне восхищён глубиной и широтой ваших мыслей. В настоящее время в моём мозгу зарождается столько вариантов продолжения вашей теории, что от всего этого мне становится даже страшно. Но ваша главная цель, как я понимаю, - это доказательство бесконечности жизни человеческой материи.
   - Вы гениальный человек, Джеймс, так как всегда понимаете меня буквально с полуслова.
   - Давайте не будем тратить время на пустые комплименты, уважаемый коллега. Я довольно-таки посредственный человек, потому что отдал этому миру только малую крупицу своего таланта… Прошу вас, продолжайте, пожалуйста.
   - Главное, мой дорогой мистер Джеймс, заключается, как мне кажется, даже не в доказательстве бессмертия человеческой материи (вернее, микроструктуры ДНК), а совершенно в ином.
   - А в чём же ещё, друг мой?!
   - В доказательстве возможности соединения одной и той же человеческой материи и её мысли, то есть идеологического начала, через миллионы и миллиарды лет. Иными словами, я хотел бы воссоздать человека с его былыми мыслями через миллионы лет после его первой жизни.
   Вы никогда не задумывались, Джеймс, что когда-то вы это уже чувствовали или видели? – и это даже в том случае, если у вас перед глазами возникают картины Древнего Рима или первобытнообщинного строя. И самое главное, что этого – услышанного или увиденного – с вами никогда не происходило, и никто вам об этом ничего не рассказывал?
   - Да-да, вы правы, Серёжа. И я думаю, что такие мысли возникали не только у меня, но и у многих людей, живущих на нашей планете.
   - Вот-вот, в этом-то и весь вопрос! – восхищённо глядя на Джеймса и яростно грозя ему пальцем, воскликнул Альков. – И это является главной отправной точкой моей теории. И вы, Джеймс, наконец-то её нащупали! Молодчина! Вы угадали, Джеймс. Этот вопрос задают себе тысячи и тысячи людей нашей планеты. А это говорит нам о том, что, несмотря на разное количество человеческой материи, заложенной в современном человеке от прошлых веков, все мы, современные люди, обязательно чувствуем это на себе. И если исходить строго из научной, а не фантастической теории, то повторение молекулы ДНК того древнего человека, - естественно, с его запасом мирового опыта, - который умер миллионы лет тому назад, в нас всё-таки происходит! И это происходит в каждом человеке не одинаково, что говорит нам о том, что в современных людях обязательно присутствует древнейшая ДНК именно какого-то индивидуума, жившего миллионы лет тому назад… и может быть, даже в другой галактике. И это не просто сон, хотя такие картины могут возникать и во сне, а повторение жизни ДНК, или какой-то иной живой биологической структуры, на что наш современный человек живо реагирует, преподнося нам ярчайшие картины нашей бывшей, именно бывшей жизни, какой бы фантастически будущей – для нашего мозга – она не была. И я думаю, что всё созданное природой и разумными живыми существами во Вселенной уже неоднократно повторяется вновь. Человеческая материя создавалась миллиарды лет, начиная – предположительно – с коацерватных капель Опарина до человекообразных обезьян и человека, неся в себе определённые черты характера, гениальности, физической силы и так далее. Поэтому присутствие двух совершенно одинаковых людей, то есть близнецов, на разных планетах может быть обусловлено только идентичными физическими и химическими процессами, происходящими как внутри, так и около этих живых существ. Например: почему человек, попадая в другие климатические условия, питаясь совершенно иной пищей и вдыхая “новый” воздух, начинает ощущать себя совершенно иным человеком? Несомненно, это зависит и от вышеперечисленных факторов.
   Мы прекрасно знаем, что сама Земля, да и атмосфера тоже, насыщена мириадами различных микроэлементов давно умерших поколений. Учтите, - условно умерших! И не от них ли мы впитываем в себя черты характера, психики, физической силы и бессилия? Наверняка это они, предыдущие поколения, продолжаются в нас, уже не говоря о наших близких предках. Вспомните, как наши родители частенько повторяли нам: в кого же он всё-таки пошёл, этот бестолковый лентяй, разгильдяй и пьяница? Хотя при этом они совсем не задумывались над тем, что в нас проявляются черты того древнейшего человека, о котором они и понятия не имели. А на нашу долю доставались лишь банальные фразы вроде тех: в семье не без урода. А это таит в каждом человеке такие скрытые возможности, какие мы наблюдаем только в экстремальных условиях, – когда человек может всё! Ведь есть же у природы энергия, равная ядерной реакции. А во Вселенной наверняка есть энергия в миллиарды раз более сильная.
   Второй вариант моей теории – это руководство нашей планетой (да и не только нашей) инопланетянами c более высшей цивилизацией, которые при помощи ультрасовременных телескопов (может быть, для них – микроскопов) или иных средств устраивают нам, землянам, необычные изменения в наших биографиях, наши таинственные исчезновения, необычное везение или, наоборот, неудачу - землетрясения, наводнения…
   Скорее всего, это не вариант моей теории, а только ветвь её, так как руководство нашей планетой извне – это самая настоящая правда, которая, логически мысля, должна быть обязательно. Вот только мы, твердолобые земляне, к величайшему нашему сожалению, до сих пор находимся на очень низком уровне развития и, судя по обстановке на нашей планете, никогда не сможем, а скорее всего, просто не успеем достичь того необходимого уровня, который уже создан живыми существами на других планетах… в других, естественно, галактиках. Очень жаль, Джеймс, но я думаю, что нашей материи значительно больше повезёт в далёком-далёком будущем. Как вы думаете, друг мой?
   - Пока всё очень интересно и достаточно перспективно, коллега. И я считаю, что вашей основной задачей в настоящее время является следующая: каким же образом передать в будущее мозг человека с определёнными мыслями… вместе с его человеческой материей?
   - Не совсем так, дорогой Джеймс. Всё дело в том, что это, возможно, уже давно сделано до нас. И сделано самой природой или кем-то ещё. Нам необходимо только найти этот путь. Меня особенно интересует вопрос возникновения гениев. И зависит ли их появление на нашей планете от количества собранной вместе определённой материи - от разных людей. Ведь по существу гений – это человек далёкого-далёкого будущего; человек, опередивший нас в своём умственном развитии на целые века и вобравший в себя такое количество информации и умения, которое нам, людям средних возможностей, будет явно не под силу ещё очень длительное время. И всё это, как мне кажется, зависит не только от хромосомного аппарата, но и от вышеуказанной ДНК и её микроструктур, а во-вторых, – от вложенной в гения богатейшей информации более высшей цивилизации.
   - А “искра Божья”… а, Серёжа?
   - Ну, конечно, не без этого, Джеймс. Я даже думаю, что это основной вариант создания гениев, - засмеявшись, ответил оттаявший в лице Альков.
   - Как жаль, Серёжа, что именно мы уже никогда не сможем ответить на этот интереснейший вопрос, - с обречённой горечью в голосе произнёс Олбрайт.
   - Вы глубоко заблуждаетесь, Джеймс… Как раз мы и сможем на него ответить.
   - Мы??? – Джеймс посмотрел на Алькова с явным удивлением, а тот, в свою очередь, обдал его мягким сиянием голубых глаз, продолжая улыбаться своей загадочной и доброй улыбкой.
   - Не удивляйтесь, Джеймс. Всё очень просто. Вы же знаете, что всё гениальное всегда оказывается очень простым.
   - Но как же мы это сделаем?
   - Мы просто-напросто смоделируем этот путь.
   - Но это же будет неправдой, фантазией, сказкой?!
   - Вы ошибаетесь, мой милый друг. Это будет чистейшей правдой, так будет являться одним из множества обязательных вариантов нашего бытия. Вы же знаете, Джеймс, что природа предполагает буквально всё. Вот из этого мы с вами и будем исходить… Что, вы со мной не согласны?
   - Согласен… Но всё это очень необычно.
   - А что в “мире нового” было обычным?
   - …Вы, как всегда, правы, Серёжа.
   - Давайте же попробуем смоделировать этот удивительный Большой Замкнутый Круг Жизни, который обязательно должен быть бесконечным. То есть мы с вами, Джеймс, бессмертны. Понимаете, бессмертны!!!
   - Здорово! Будем надеяться, что двух наших умов вполне хватит для этого занимательного и поистине фантастического путешествия.
   - А я думаю, Джеймс, что это не фантастика. Это правда Вселенной, ибо опровергнуть нас будет практически невозможно. И, во-вторых, я верю в это, нисколько не сомневаясь в нашем успехе.
   - Теперь и я в этом не сомневаюсь, мой друг. Нисколько не сомневаюсь… Так с чего же мы всё-таки начнём?.. С микроструктуры ДНК?
   - Нет, Джеймс… Мы должны начать наш эксперимент со смерти, которая первой настигнет кого-то… из нас двоих.
   - Этого просто невозможно себе представить.
   - Попробуем… Возможно, этого придётся ждать довольно долго, но мы не будем просто так терять наше драгоценное время. У нас всегда найдётся уйма работы. И как только один из нас умрёт, другой сразу же начнёт этот необычный эксперимент. Он должен будет взять пробы человеческого материала и поместить их на Земле и… других галактиках – по возможности, конечно. Естественно, это надо будет делать с описанием, соответствующей документацией, дискетами, компакт-дисками и так далее. Все данные должны быть размещены не только в моём институте космической биологии, но и в вашей замечательной лаборатории, Джеймс.
   - Конечно, Серёжа, конечно.
   - А когда умрёт второй из нас, то наше дело будут продолжать наши ученики. Лучше всего, конечно, чтобы это были наши дети и внуки, так как в этом случае преемственность и непрерывность эксперимента будет практически гарантирована. В дальнейшем наши дети сделают то же самое со своим человеческим материалом… и так до бесконечности. Понимаете, Джеймс, таким образом, на протяжении многих поколений мы сможем избирательно не только контролировать наш необычный эксперимент, но и оставлять его биологически “чистым”. Впрочем, я думаю, что будущие поколения обязательно внесут в него что-то новенькое, интересное и обязательно прогрессивное. Самое главное, чтобы не было всемирных катастроф, так как это может свести наш эксперимент на нет.
   - В таком случае, Серёжа, нам необходимо уже сейчас добиваться будущего межгалактического полёта.
   - Обязательно, Джеймс. С этого момента нам предстоит вести наш эксперимент в полном объёме и учитывать все неожиданности или, как говорят, форс-мажорные обстоятельства. Может быть, этим незначительным открытием мы поможем человечеству несколько продвинуться вперёд в своём интеллектуальном и физическом развитии. Тем более что без положительных результатов нашей работы человечеству навряд ли удастся добраться до самых дальних местечек нашей Вселенной… Как думаете, Джеймс, я прав? – добавил Альков, засмеявшись. – А теперь, мой дорогой друг, я думаю, что настало время искупаться и затем обязательно подкрепиться.
   - Полностью вас в этом поддерживаю, - улыбаясь, произнёс Олбрайт, усиленно потирая свои запотевшие ладони.

   Альков заразительно потянулся и затем первым бросился в такое желанное, прохладное, ласковое море. Олбрайт, гогоча и повизгивая, тут же бросился следом, неуклюже шлёпая своими стильными американскими тапочками, вызывающими неприкрытую зависть всех окружающих.

 

                                                                                                                                             * * *

 

   - Где бы вы хотели пообедать, Джеймс? – спросил Альков у Олбрайта, после того как они выскочили на берег.
   - Желательно где-нибудь на воздухе, Серёжа. В такую погоду так не хочется заходить в душное помещение.
   - Нет, Джеймс, кое в чём вы всё-таки не правы. Сейчас я покажу вам такое желанное и прохладное местечко, где вам будет весьма комфортабельно и очень уютно.
   - Ну что ж, пойдёмте… Но на свежем воздухе было бы всё-таки лучше.
   - Пойдёмте, Джеймс, пойдёмте, - ласково похлопав Олбрайта по плечу, с улыбкой ответил Альков. – Вот увидите, вы нисколько об этом не пожалеете.
   После этих слов Альков подхватил Олбрайта под руку и в буквальном смысле потащил своего друга в сторону центра. Джеймс шёл за Сергеем с каким-то непонятным тревожным чувством.


                                                                                                                                 * * *


   Но уже через полчаса настроение Олбрайта стало постепенно повышаться. Наши друзья уютно расположились в маленьком ресторанчике отеля “Москва”, предназначенном для иностранных туристов, и с удовольствием предались прекрасной пище.
   Понемногу тревожное чувство покидало Джеймса, тем более что Альков постоянно ему в этом потворствовал.
   - Скажите, Джеймс, у вас, в США, есть какие-то традиции в последовательности тостов? – неожиданно спросил Альков.
   - Да, конечно... Впрочем, как и у вас. Первый тост мы, как и во всём мире, обычно произносим за виновника торжества, второй – за родителей, а третий – за нашего любимого и… - после этого слова Олбрайт улыбнулся одними уголками рта и как-то принуждённо засмеялся, - б е с с м е р т н о г о Элвиса Пресли.
   - Элвиса Пресли? - заинтересованно переспросил Сергей Викторович.
   - Да, Элвиса Пресли… Вы слышали о таком?
   - Да, Джеймс, конечно же, слышал. Это мой любимый американский певец. Я очень много знаю о нём, благодаря моей маме. Она боготворила Пресли. У мамы была очень большая аудио- и видеотека, посвящённая только Пресли. Мама знала об Элвисе всё практически наизусть: и когда он родился, и сколько песен он написал, и когда пошёл работать шофёром, и в какие годы служил в армии, и когда женился, и когда у него родилась дочь… В общем: всё-всё-всё о Пресли… Кстати, Джеймс, вы слышали, что земляки из Мемфиса превратили родной город Пресли буквально в его музей и яростно настаивают, чтобы первым в мире был проклонирован именно их любимец, кумир и… бессмертный идол.
   - Фантастика!.. Даже я не знаю всего этого. Серёжа, своим рассказом о Пресли вы доставили мне истинное наслаждение. Я просто… просто необычайно горд за нашего Элвиса. Кстати, а не могли бы вы познакомить меня со своей мамой? Знаете, Серёжа, я бы очень хотел встретиться с этой необыкновенной женщиной. А в том, что ваша мама именно такая, я теперь нисколько не сомневаюсь.
   - К сожалению, Джеймс… она погибла в авиакатастрофе… три года тому назад.
   - Простите меня, мой друг, простите. Мне искренне жаль… Вот так всегда: как только хочется встретиться с каким-нибудь поистине удивительнейшим человеком, этому обязательно что-то… или кто-то мешает, а чаще всего – его смерть.
   - А у нас, в России, Джеймс, всегда было так. Мы начинаем чтить своих героев лишь только тогда, когда они уже мертвы. И учтите, Джеймс, что эти мужественные люди при любых обстоятельствах старались не уронить чести и достоинства. А если их оклеветали или старались замарать, они всегда шли до конца наперекор всему. Только не у всех это получалось. И это происходило не из-за того, что они слабели или разуверились в своей правоте, вовсе нет, а потому, что у некоторых уже не хватало сил, у других не было средств, а третьих просто убивали, или посылали убивать, и затем обязательно объявляли гениями и героями…
   Кстати, о тостах. Первый и второй мы произносим за то же, что и вы. А начиная с третьего – всё больше за тех, кого уже нет среди нас… за тех, кто в пути… за тех, кто в море… за прекрасных дам, за дружбу, за товарищество, за большую Любовь, за бескорыстную помощь… Иногда мы можем поднять тост за новорожденного и затем тут же выпить за окончание им, то есть новорожденным, института с красным дипломом или за его будущую докторскую диссертацию и так далее.
   - Какие необычные тосты… Знаете, Серёжа, я потом обязательно их у вас перепишу. Вы же прекрасно знаете, что мы, американцы, обычно больше трёх тостов никогда и не произносим.
   - Конечно, знаю. Вы и пьёте не больше ста грамм, а третий дринк у вас предназначен для русских, так как он бесплатный, - расхохотавшись, произнёс Альков, дружески похлопав Олбрайта по плечу.
   - А у вас до сих пор много пьют?
   - О, у нас самые настоящие тосты начинаются только после первой бутылки водки, выпитой, естественно, каждым тостующим. Пить так пить. Мы и из-за стола-то выходим поплясать после пятиста грамм.
   - Но это же смертельная доза, Серёжа?!
   - Вот поэтому мы, русские, наверняка и живём до сих пор… и никто на Земле не может нас победить. В этом смысле мы уже покорили весь мир. На глазах у изумлённого американца мы можем выпить двадцать дринков одномоментно и затем преспокойно потанцевать с его дамой; в гаштете, на глазах у потрясённой немчуры, нам ничего не стоит на спор хлопнуть три стакана водки и затем уверенно сесть за руль собственного автомобиля; в Швеции мы обязательно напьёмся за рулём, чтобы попасть в знаменитую шведскую тюрьму, где каждому заключённому обеспечена двухместная камера с видеомагнитофоном и телевизором, где почти каждую субботу и воскресенье тебя отпускают домой… или погулять в город, где после освобождения тебе выдают столько заработанных денег, что ты можешь всю оставшуюся жизнь бесплатно пить пиво… кстати, всей семьёй. А если мы находимся в России, то после раута обязательно идём в парилочку, где выпиваем ещё пару бутылочек, после чего садимся за праздничный стол и с вдохновением произносим ещё тостов пятнадцать-двадцать…
   Вы, иностранцы, так пить не умеете, так как после ста грамм водки предпочитаете идти домой и сразу же ложитесь спать, а мы после двух выпитых бутылок водки ещё можем попариться в баньке и запросто сплясать “Камаринскую”… Ну да ладно, хватит об этом.
   Джеймс хохотал до слёз и чуть было не свалился со стула, но затем, посмотрев на хмурое лицо Сергея Викторовича, понял, что всё это было сказано им не для смеха, а со скрытой иронией и болью за свою родину… и земляков, которые всегда оставались для него самым умным, мужественным и талантливым народом.
   - Прошу меня извинить, Серёжа, но вы так правдиво описали своих земляков за границей, что я не мог удержаться от смеха. Право, я совсем не хотел вас обидеть. Простите меня.
   - Что вы, Джеймс, пустяки. Не обращайте внимания. Я же сам пустился в эти иронические лирические отступления. Всё хорошо, мой друг, всё нормально…


                                                                                                                                * * *


   …Трагедия произошла слишком неожиданно, чтобы Олбрайт смог сразу же прийти в себя. Он уже приступил к десерту, - после того, как они с Сергеем ещё долго смеялись по поводу русского гостеприимства, - когда слева от него, там, где сидел Альков, раздался оглушительный взрыв. Сергей Викторович начал медленно сползать со своего стула, затем как-то неестественно взмахнул руками и неуклюже упал на пол лицом вниз. Джеймс мгновенно поднялся со своего стула и подбежал к другу.
   Повернув его на спину, Джеймс увидел страшную картину: из приоткрытого рта Сергея Викторовича медленно стекала густая тёмно-вишнёвая кровь, остекленелые голубые глаза незримо уставились в одну точку, красивое могучее тело несколько раз конвульсивно дёрнулось и, наконец, замерло в довольно неожиданной позе – какой-то просительной, как бы ожидая ответа на свой так и не высказанный до конца вопрос…
   И хотя до прибытия машины “скорой помощи” Джеймс Олбрайт предпринял всё, вплоть до искусственного дыхания и непрямого массажа сердца, ничего не помогло.
   С телом друга Джеймс доехал до городской больницы, помог санитарам внести Сергея Викторовича в реанимационное отделение, но сам уже отчётливо понимал, что спасти Алькова не удастся ни при каких обстоятельствах.
   На вскрытии выяснилось, что смерть наступила практически мгновенно: осколком была перебита сердечная мышца, повреждено левое лёгкое и полностью разорвана верхняя полая вена. Олбрайт оказался прав: спасти Сергея Алькова было невозможно.
   Джеймс вышел из морга совершенно опустошённым – как морально, так и физически. Он ещё долго сидел на крыльце и смотрел на заходящее солнце, кажущееся ему огромным кровавым пятном, смыть которое не суждено уже никому. Нелепость этой смерти, смерти его лучшего друга и соратника, сводила Олбрайта с ума.
   Как потом выяснилось, этот взрыв был “обычным” террористическим актом, которые нет-нет да будоражили всё человечество, благодаря сепаратистам, продолжавшим жестоко уничтожать ни в чём неповинных людей за нанесённые им – исламистам – какие-то непонятные кровные обиды.
   Было страшно подумать, что в середине двадцать второго века люди на планете так и не научились беречь человеческую жизнь. Конечно, покушение на жизнь в настоящее время ни в коей мере нельзя было сравнить с тем кровавым и жестоким двадцатым веком, когда такие трагедии случались практически повсеместно, когда убивали миллионами, и где особенно не повезло русскому народу…
   «Это какой-то злой рок, - обречённо подумал Олбрайт о смерти Алькова. – Опять погиб русский человек… И какой человек!». Это был его настоящий друг, единомышленник, старший товарищ и прекрасный учёный. Какой великолепный, блестящий ум. А какие у него были головокружительные, великие идеи… идеи во имя жизни на Земле, в Галактике, во Вселенной… Вот и оборвалась ещё одна замечательная жизнь.
   «Почему самые умные, смелые, нужные люди уходят от нас всегда первыми? И в какой момент… Смогу ли я, Джеймс Олбрайт, продолжить его великое дело? Такое величайшее и наитруднейшее дело, которое стоит трудов многих и многих поколений… Смогу ли я преодолеть все трудности, с которыми мне предстоит столкнуться в будущем?..
   Должен преодолеть! Должен! Во имя Сергея Алькова, во имя науки и продвижения человечества вперёд. Прав был Серёжа, когда говорил, что всё гениальное оказывается на самом деле очень и очень простым. Главное – это не бояться трудностей и неустанно продвигаться к намеченной цели. Ну что же, будем продвигаться. Ради нашей мировой науки! Ради тебя, Серёжа! Ради всех нас, живущих на Земле!


                                                                                                                                  II


   Олбрайт находился в каком-то кошмарном сне. Он автоматически просидел на академическом совете, собранном по случаю организации похорон академика Алькова; позвонил в США своим коллегам и предупредил, что задерживается; принёс свои соболезнования российскому посольству и после всего этого пришёл в гостиницу и заперся в своём номере.
   Сев за письменный стол, Джеймс обхватил голову руками и надолго задумался… “Почему на земле многие и многие люди умирают при весьма загадочных обстоятельствах? А скольких убили наёмные киллеры?.. Сколько несчастных погибло в различных катастрофах, наводнениях и землетрясениях? А сколько тысяч умирает от холода, голода, болезней, собственной глупости?.. Говорят, это судьба. А судьба ли?..
   Может быть, некоторые люди хранимы всю свою долгую жизнь кем-то преднамеренно… так как они никому не нужны? Быть может, они всё время находятся в поле зрения какого-то существа из высшей неземной цивилизации, которое постоянно руководит нашей судьбой, направляет её и… останавливает, когда ему захочется?..
   А может быть, мы умираем именно тогда, когда ослабевает Его контроль над нами, то есть в этот критический момент ОНО (существо) подвергает нас – когда по каким-то причинам отвернётся от нас – теории вероятности нашего выживания?..
   А может быть, ОНО специально не вмешивается в нашу жизнь, так как помогать нам, людям, это одно и то же, что помогать муравьям, находящимся в огромном муравейнике?… Или же это так и задумано Им, чтобы использовать нас, мёртвых, - вернее, самых гениальных из нас, - в своих далеко идущих планах?.. И Альков попал именно в этот список… в эту когорту избранных мёртвых, как когда-то Пушкин, Лермонтов, Есенин, Пастернак, Высоцкий, Бродский…
   Все они прожили короткую, но яркую жизнь. Сгорая сами, они жили только для нас. Мгновенно сверкнув на земле яркой звёздочкой, они горящей кометой устремлялись в небо… в бессмертие… Они превратились в полуангелов, ещё нужных нам, землянам, но уже необходимых там Ему. Они просто самовыразились до конца, отдали нам всё, что могли отдать, вплоть до своих разорвавшихся от боли, напряжения и скорби сердец, и были тотчас же забраны Им к себе, чтобы постоянные издевательства и унижения уже больше никогда не смогли до них добраться”.
   Среди ночи у Олбрайта неожиданно возникла мысль, что тело Алькова необходимо обязательно увезти с собой в Америку. И увезти именно для того, чтобы продолжить великий эксперимент своего друга. И начать это дело необходимо именно с Алькова. Их последний разговор как бы сам подталкивал Олбрайта к этому. Правда, сразу же возникает множество различных препятствий, но попробовать необходимо обязательно. С этого момента всё окончательно встало на свои места, и Олбрайт начал действовать.

   Первым делом Джеймс позвонил в Американское Посольство и попросил назначить ему встречу с послом – желательно на утро. После того, как это разрешение было получено, Олбрайт ещё долго не мог уснуть и до самого рассвета ворочался в постели, неоднократно обдумывая свою речь с послом.

 

                                                                                                                                               * * *

 

   …Когда Джеймс подошёл к кабинету посла, предупредительная секретарша, симпатичная женщина лет тридцати, сама открыла ему дверь и, мило улыбнувшись, сказала, что мистера учёного уже давно ждут. Было ровно 10 часов утра.
   Американский посол оказался солидным седовласым мужчиной лет 50-55, обладающим приятным бархатным баритоном. Олбрайт вкратце изложил суть дела. В сущности, у Джеймса было лишь одно вещественное доказательство, по которому он мог бы забрать тело друга в свою американскую лабораторию – это магнитофонная запись последнего разговора Олбрайта с Альковым. Джеймс всегда включал миниатюрный диктофончик в виде маленькой записной книжки, постоянно находящийся у него в нагрудном кармане. Это он предпринимал в тех случаях, когда предстоял важный и ответственный разговор, – особенно на научную тему.
   Посол выслушал Олбрайта очень внимательно. Затем также внимательно прослушал магнитофонную запись. Несомненно, этот человек прекрасно понимал, какие великолепные перспективы открываются перед всем миром, и в первую очередь – перед США, в случае положительного результата данного эксперимента. Поэтому посол с первых же минут активно подключился к переговорам с российским МИДом и Академией Наук.
   Неожиданно Олбрайту крупно повезло: нашлось завещание академика Алькова, в котором было изложено, что в случае своей смерти он даёт согласие на использование собственного тела в научных целях именно под руководством профессора США Джеймса Олбрайта. Значительно упростила дело и следующая немаловажная деталь: у Алькова не осталось никого из родных, и, к тому же, он был холост.
   Наверное, эти неопровержимые доказательства и позволили Олбрайту одержать в конечном итоге довольно лёгкую победу и получить разрешение на беспрепятственный вывоз тела друга из страны.
   В Российском Посольстве не стали особо упираться, но разрешили, правда, с одной весьма существенной оговоркой: Джеймс должен был забрать с собой двух российских ассистентов Алькова – мужчину и женщину. Олбрайт прекрасно понимал, что значительной пользы от них ждать не придётся, но сейчас было не до таких мелочей, и он тотчас же дал своё согласие.
   Этот ход был сделан Российским Правительством не только с политической точки зрения. Исследования академика Алькова находились далеко не в начальной стадии разработки. Многие российские учёные института Космической Биологии уже несколько десятков лет продуктивно трудились над исследованием микроструктуры ДНК.
   Эта перспективная и трудоёмкая работа, проводимая под руководством академика Алькова, находилась в стадии завершения. Но, несмотря ни на что, российские учёные незамедлительно дали знать своему правительству, что продолжение данных исследований без участия профессора США Джеймса Олбрайта, которому Сергей Альков всецело доверял, будет практически бесперспективным, а совместные усилия учёных двух великих держав могут привести мир к потрясающим открытиям, которые непременно продвинут развитие земной цивилизации далеко вперёд. Поэтому данный шаг российской стороны был совершенно правильным и, одновременно, благородным.

   А роль двух российских учёных, посланных в США вместе с Олбрайтом, будет оценена им самим и всем научным миром значительно позже.

 

                                                                                                                                             * * *

 

   Служебный самолёт США, серебристо-белый лайнер, нёс Олбрайта и его неожиданно появившихся спутников – вместе с телом Алькова – над стальными водами Атлантики.
   Джеймс предпринял всё, чтобы цинковый гроб с телом друга был помещён в специальную холодильную камеру. Он собственноручно поставил температурный режим и неоднократно проверял его в течение всего полёта.
   Русских спутников Олбрайт практически не видел и даже не успел с ними познакомиться, так как почти всё время полёта был занят неотложными делами: контролировал температурный режим, оформлял документы, составлял приблизительный план экстренных разработок – по исследованию тела Алькова - на текущую неделю, несколько раз созванивался со своей научной биолабораторией и распорядился о необходимых приготовлениях, позвонил в международный космический центр и договорился о будущем разговоре с генеральным директором, и ещё многое-многое другое.
   В центральном аэропорту Нью-Йорка они сделали пересадку на чартерный рейс, идущий до Джексонвилла. Там их встречала специальная машина-амфибия, способная даже летать, и спустя полчаса Олбрайт со своими спутниками прибыл в свою прекрасную лабораторию, расположенную недалеко от знаменитого мыса Канаверал, который и по сей день остаётся огромным космодромом имени Джона Фицджеральда Кеннеди. Только в настоящее время этот замечательный космодром стал ещё более современным и комфортабельным – настоящим межгалактическим космическим центром. Отсюда то и дело взлетали космические летательные аппараты различных конструкций в виде игл, тарелочек, шаров и самолётов...

   Надо признаться, что в настоящее время космонавтика на Земле ушла далеко вперёд – по сравнению с далёким двадцать первым веком. Некоторые космические межгалактические корабли уже имели скорость, равную скорости света, а недавно сконструированная серия “МЫСЛЬ” – в количестве шести гигантских серебристых тарелочек, достигающих в диаметре двухсот метров – и того больше. Это была гордость, вернее сказать, самая выдающаяся гордость землян на этот день, сконструированная совместными международными усилиями. Вот один из таких кораблей и мог понадобиться Джеймсу Олбрайту в самом ближайшем будущем для исполнения его далеко идущих замыслов.

 

                                                                                                                                             * * *

 

   Первым делом Олбрайт попросил устроить русских коллег, а сам тотчас же отправился в компьютерный зал, расположенный глубоко под землёй – на уровне 16-го этажа. Предварительно Олбрайт позвонил по внутреннему телефону и отдал необходимые распоряжения по хранению и консервации тела Алькова.
   Сев за компьютер, Джеймс переписал на три компакт-диска свой разговор с Сергеем Альковым, его завещание и затем стал усиленно искать оптимальный вариант “захоронения”, то есть специальной консервации тела друга. Идея пришла далеко не сразу. Но для воплощения своей мечты Джеймсу обязательно был нужен помощник. Помощник преданный и на очень длительное время. После долгих и мучительных колебаний Олбрайт всё-таки решил обратиться к русской женщине, прилетевшей вместе с ним.
   Женщину звали Аллой Егоровной. И фамилия у неё была красивая, какая-то свободная, возвышенная, сильная – Соколова. Джеймс попросил своего секретаря пригласить Соколову к нему в кабинет. Через несколько минут огромная стеклянная дверь отворилась, и в кабинет вошла русская ассистентка академика Алькова.
   Это была красивая, молодая, обаятельная женщина: высокого роста, с длинными вьющимися каштановыми волосами; прекрасные бархатистые глаза зеленоватого цвета светились спокойным, но каким-то грустным светом. На вид ей можно было дать лет 25-26. Она была прекрасно сложена и выглядела просто восхитительно.
   - Садитесь, пожалуйста, вот в это кресло. В нём, как я думаю, вам будет очень удобно… Вас зовут Аллой Егоровной, если не ошибаюсь? – осторожно спросил Джеймс.
   - Да, Алла Егоровна, русская, двадцати восьми лет от роду, не замужем, кандидат биологических наук, ассистент академика Алькова Сергея Викторовича. Последние пять лет занималась расщеплением микроструктуры ДНК именно под руководством академика Алькова.
   - Во-первых, прошу извинить меня, уважаемая Алла Егоровна, за то, что не имел возможности познакомиться с вами поближе в самолёте, так как это было связано с множеством неотложных дел и, во-вторых, хочу признаться, что мне очень приятно иметь дело с такой красивой и умной женщиной, - склонив голову, негромко произнёс Джеймс.
   - Извините меня, пожалуйста, но откуда же вам удалось узнать, что я умна? - с чуть заметной ироничной усмешкой произнесла Соколова, глядя прямо в глаза Олбрайту.
   - Видите ли, вы сразу же ответили почти на все интересующие меня вопросы, касающиеся вашей биографии, и в то же время не сказали о себе практически ничего.
   - Спасибо за комплимент… В таком случае я готова ответить на все интересующие вас вопросы, мистер Олбрайт, тем более что я любила своего шефа как гениального учёного и прекрасного, воспитанного и интеллигентного человека.
   - Уважаемая Алла Егоровна, тогда разрешите задать вам ещё один вопрос довольно интимного характера?.. Если вы сочтёте этот вопрос сверхнетактичным, то можете на него не отвечать... Договорились?
   - Попробую, мистер Олбрайт.
   - И если можно, Алла Егоровна, то давайте попробуем обойтись без “мистеров” и “сэров”. Меня зовут Джеймс.
   - Но это довольно неожиданно и, как мне кажется, несколько преждевременно. У нас, в России, такое обращение обычно применяют при взаимоотношениях только с очень близкими друзьями.
   - Но я надеюсь, что в недалёком будущем мы с вами именно таковыми и станем… Не правда ли?
   - Я тоже… Но пока попрошу о том, чтобы называть вас мистером Джеймсом.
   - Хорошо, я согласен на такое обращение, но только на первых порах. Я надеюсь, что со временем мы с вами обязательно подружимся, - улыбаясь, ответил Олбрайт, - тем более что мы, американцы, не любим терять время на различные “расшаркивания”… Теперь давайте закончим с моим интимным вопросом… Скажите, Алла Егоровна, вы любили Сергея Викторовича?
   Соколова внимательно посмотрела Олбрайту прямо в глаза, но, не прочитав в них ничего похожего на нахальство или праздное любопытство, тихо спросила:
   - А это очень важно?
   - Очень. И для меня… и для моих дальнейших исследований. Понимаете, Алла Егоровна, Альков был моим лучшим другом. Поэтому, я думаю, что имею полное право на этот не вполне корректный вопрос.
   Соколова некоторое время напряжённо молчала, затем глубоко вздохнула и, заметно волнуясь, прошептала:
   - Да, я очень сильно любила Сергея Викторовича, - при этом её пальцы нервно задрожали. - И давно… Относительно давно. Уже почти шесть лет. Я училась на пятом курсе, когда безумно влюбилась в него. Сергей… Викторович тогда преподавал у нас космическую биологию и генетику.
   - Спасибо… Я вполне удовлетворён вашим ответом, Алла Егоровна, - тоже волнуясь, тихо произнёс Джеймс. – Всё дело в том, что вы будете нужны мне не только как помощник, но и как непосредственный участник эксперимента, который задумал именно Сергей Викторович. Этот гениальный проект рассчитан на миллиарды лет.
   - Вы, конечно, шутите, мистер Джеймс?
   - Нисколько. Чтобы не быть голословным, послушайте, пожалуйста, запись нашего последнего с ним разговора.
   Олбрайт вынул диктофон и включил магнитофонную запись. Соколова слушала очень внимательно и напряжённо. Она всё время сжимала свои тонкие пальцы; её побелевшие губы дрожали; по щекам катились крупные слезинки, которые Соколова и не думала смахивать…
   После окончания записи Алла Егоровна ещё несколько минут сидела неподвижно, внимательно разглядывая свои пальцы и затем произнесла довольно уверенным голосом:
   - В чём же будет заключаться моя “великая” миссия, мистер Джеймс?.. Слово “великая” я, конечно же, вынуждена произнести с явной иронией, и обязательно взяв его в кавычки.
   - В таком случае, глубокоуважаемая коллега, вы очень сильно заблуждаетесь. Ваша миссия действительно будет великой, если вы сочтёте нужным помогать мне всерьёз. Дело в том, что я хочу соединить на микромолекулярном уровне ваши с ним ДНК, то есть именно соединить, а не просто смешать. После этого я планирую загерметизировать их и разослать в различные точки космического пространства, присовокупив к ним ещё и свою ДНК. Ваша дополнительная задача будет заключаться в следующем: когда я умру или погибну (при этих словах Соколова уважительно и очень внимательно посмотрела на Олбрайта), разослать мои останки, вернее ДНК, по разработанной мною схеме, в нужные мне места галактики. И самое главное, чтобы всё происходило только естественным путём. Это, конечно, при том условии, если в процесс не вмешаются потусторонние космические силы, обладающие более значительными возможностями… чем мы.
   - Я согласна без всяких колебаний, - твёрдым и уверенным голосом произнесла Соколова.
   - Спасибо… Хотя в этом я почти не сомневался. Да, кстати, прошу вас о наших планах больше никому не рассказывать… даже вашему русскому коллеге. Кстати, как его величать?
   - Андрей… Андрей Степанович Иноземцев.
   - Вот и прекрасно. Сегодня вечером мы обсудим все детали и быстренько примемся за дело. Всё необходимое уже подготовлено. Только учтите, что я очень тороплюсь и поэтому в первые три месяца вам, Алла Егоровна, будет очень тяжело в физическом плане, так как мне понадобится ваша кровь… и в очень большом количестве – около полутора литров.
   - Я постараюсь выдержать. Тем более что нам, женщинам, не привыкать к кровопотере.
   - Тогда я попрошу вас привести себя в порядок, позавтракать и затем сразу же прибыть ко мне в лабораторию.
   - А как же Андрей?
   - О, о нём не беспокойтесь. Он будет помогать нам в вопросах компьютеризации и точной расфасовки препаратов крови и человеческого материала.
   - Но он, несмотря на свой молодой возраст, очень талантливый учёный. Ему только тридцать два года, а он уже доктор биологических наук и автор более двадцати работ и пяти открытий в области клеточного уровня и межклеточного пространства.
   - Всё это прекрасно. Но мы будем работать на уровне в миллиарды раз мельче… Хотя, как я думаю, его опыт и знания нам, несомненно, пригодятся. В таком случае я подумаю о привлечении Андрея Степановича к одной очень важной работе… именно на клеточном уровне, - загадочно произнёс Олбрайт и про себя подумал: “В таком случае Андрей займётся самой неотложной работой на сегодняшний день – питанием будущего поколения. Но кого именно – он знать пока не будет”. – Прошу вас, Алла Егоровна, пройти в столовую. Она находится на седьмом этаже… Вас туда проводят, - поднимаясь с кресла, дружелюбным тоном произнёс Джеймс и нажал кнопку на столе.

   Через несколько секунд вошёл секретарь и повёл Соколову за собой.

 

                                                                                                                                                * * *

 

   Оставшись один, Олбрайт глубоко откинулся в кресле, запрокинул голову и надолго задумался, устало потирая веки пальцами правой руки. Да, то, что он задумал – это, конечно, смело и грандиозно. Но не слишком ли грандиозно? Во-первых, путём электронной катетеризации ему предстоит взять яйцеклетки Соколовой и ввести в них пока ещё живые сперматозоиды Алькова, которые уже давно – около суток – помещены в специально приготовленный физиологический питательный раствор.
   Для подстраховки необходимо сделать 10-12 проб; во-вторых, необходимо скрестить материалы Соколовой и Алькова на микромолекулярном уровне, прибавив к ним ещё и свой; в-третьих, получить несколько живых зародышей, желательно близнецовых, и, пролонгировано законсервировав, запустить их в космическое пространство на дальние галактики, учитывая также и то, что время на них (этих галактиках) течёт абсолютно по-иному; в-четвёртых, необходимо попробовать к этим живым зародышам ввести человеческий материал ДНК и хромосомного аппарата - Сергея и мой. И ещё многое-многое другое, что очень хотелось бы успеть…
   Да, необходимо начинать. Времени остаётся в обрез, тем более что всё задуманное необходимо продублировать ещё и на Земле. Подготовка и консервация сред займёт два-три месяца. Материал их троих – ещё пару месяцев. После этого – договор с межпланетным космическим центром, включающим в себя точную доставку материала в нужные галактики и именно ручным путём, то есть руками самих астронавтов, в крайнем случае – роботами-манипуляторами. Неплохо бы получить первые результаты, но пока это только фантастика. Хотя один шанс всё-таки есть… Да, есть: после завершения всей земной программы необходимо в роли астронавта выступить самому.
   Хорошо бы и Соколову подключить к этому делу, то есть к космическому полёту, и тогда исследования можно будет продолжить непосредственно в космосе. Тем более, если удастся выбрать правильный маршрут и нужную галактику, - на которой время летит в тысячу раз медленнее, чем на Земле, - получится громадная экономия времени. В таком случае можно будет возвратиться на Землю и, возможно, даже увидеть первые результаты своего труда.
   Но для этого необходимы дети, внуки и даже правнуки… Да, видимо, придётся подключать к этому делу и Иноземцева. Но это можно сделать несколько попозже – в том случае, если он согласится на длительный космический полёт. А мне скоро исполнится сорок – это много… очень много. А Сергею Алькову сегодня исполнилось бы 43… Жаль, – нет такой гениальной головы. Как же мне его сейчас не хватает. Ну ладно, хватит хныкать, пора приниматься за дело.


                                                                                                                                    III


   …Первые семь генетических проб получились просто на загляденье, но с последующими дело застопорилось. А тут, совсем некстати, заболела Соколова. А с больным материалом Олбрайт дело иметь не хотел. И в этот самый момент ему очень здорово помог Иноземцев. Он натолкнул Джеймса на мысль, что работать необходимо именно с “больным” материалом. Необходимо только усиленно заняться его лечением самыми современными лекарственными средствами и затем привить этот вылеченный материал от всех возможных заболеваний. Может быть, это принесёт свои плоды, так как пролеченный и привитый материал может оказаться намного жизнеспособнее и жизнеустойчивее. Огромное преимущество состояло ещё и в том, что данную вакцинацию можно будет проводить непосредственно на живом человеке, то есть на Соколовой, а это был почти беспроигрышный материал. Работа закипела.
   Времени на отдых и сон практически не оставалось. Но вот, наконец, наступило время заручиться согласием русских коллег на длительный космический полёт. Олбрайт задумал устроить деловой пикник с шашлыками и этим сразу решить два дела: во-первых, предоставить своим людям хотя бы кратковременный отдых и, во-вторых, заручиться их поддержкой и, возможно, согласием на длительный межгалактический полёт.
                                                                                                                                * * *
   В день назначенного пикника погода выдалась блестящая: ветра почти не было, ярко сияло утреннее солнышко, и ласковое голубое море медленно катило свои бризовые волны прямо на них.
   Компания расположилась в тени ветвистых деревьев. Мясом, конечно же, занимался мужчина. Это был Андрей Иноземцев, усиленно раздувавший тлеющие угли специальной веерообразной лопаточкой. Вскоре шашлыки были готовы - от них исходил дурманящий аромат молодого бараньего мяса. Джеймс с Аллой сервировали импровизированный столик и вели милую, непринуждённую беседу, - как могло показаться незнакомому человеку со стороны.
   - Алла Егоровна, - поворачиваясь к Соколовой, мягким голосом произнёс Джеймс, - у меня есть к вам одно конкретное деловое предложение. Но этот договор… или предложение, называйте это как хотите, может оказаться весьма продолжительным – на всю вашу оставшуюся жизнь.
   - Да, пожалуйста, мистер Олбрайт, я вас внимательно слушаю.
   - Помните, я как-то говорил вам о посылке наших проб в космос?
   - Помню… Вы даже показывали мне карты нескольких галактик, до которых наши космические корабли могли бы добраться с живыми астронавтами первого поколения.
   - Правильно… А у вас очень хорошая память… Так вот, я предлагаю вам лететь на таком корабле – вам и Андрею Степановичу Иноземцеву… вместе со мной, конечно. Разрешение космического центра я уже получил; корабль к полёту практически готов. В случае вашего отказа я буду вынужден лететь один. А это значительно усложнит продолжение нашего эксперимента, так как со мной в любой момент может произойти всё, что угодно. А такой ход событий, признаться, совсем не входит в мои дальнейшие планы. Я должен обязательно закончить дело своего друга, ставшее и моим. Я поклялся себе, что посвящу этому всю свою жизнь. А работы, как видите, ещё невпроворот. На Земле всё уже почти завершено: пробы законсервированы, флешки и компакт-диски заложены, необходимые сведения переданы в соответствующие научно-исследовательские институты и наблюдательные пункты. Ждать на Земле чего-то нового мы уже не в состоянии. Единственное, что меня ещё продолжает связывать с Землёй и, надеюсь, останется со мной и в полёте – это одно живое существо… но пока это секрет. Через три месяца я отправляюсь. С момента гибели Сергея Викторовича прошёл почти год. Я хотел бы услышать ваше решение… Вы согласны?
   Было заметно, что он напряжённо ждал ответа. В этот миг решалась судьба огромного дела, фантастического дела, в котором без помощников Олбрайту было не обойтись.
   - …Я согласна. Тем более что это дело и моей жизни. Во-вторых, мне очень легко и приятно работать с вами, мистер Джеймс. Но прошу вас… не сочтите это за комплимент или аллегорию.
   - Я понял вас, спасибо, - произнёс Олбрайт, облегчённо вдохнув, - теперь дело за Андреем Степановичем. Как вы думаете, Алла Егоровна, он согласится?
   - Должен согласиться. Я верю в него.
   - А как вы, Алла Егоровна, относитесь к Иноземцеву с точки зрения женщины?
   - А вы очень умный и опасный человек, мистер Олбрайт. И всегда преподносите мне самые неожиданные переходы от одного вопроса к другому… Ну что же, я попробую ответить вам именно с точки зрения женщины… Я отношусь к нему дружески, - при этих словах Соколова кокетливо улыбнулась, глядя куда-то в сторону. – Он не в моём вкусе, но это очень порядочный человек и прекрасный товарищ… А у вас, мистер Джеймс, как я посмотрю, далеко идущие планы. Я сразу поняла, что для продолжения этого эксперимента вы уже подумываете о моей свадьбе с Иноземцевым.
   - От такой умной и прелестной женщины ничего невозможно скрыть, - произнёс изумлённый Олбрайт и весело расхохотался.
   - Мне было бы очень жаль, если бы Андрей в меня влюбился, - с какой-то затаённой грустью продолжила Соколова. – Ведь именно это вы хотели от меня услышать, мистер Олбрайт?
   - И да… и нет. Да – потому, что этот вопрос очень серьёзный, и я рад, что вы тоже отнеслись к нему с полной серьёзностью… А нет – потому, что тогда наш эксперимент может осложниться из-за ваших конфликтных взаимоотношений… Ладно, пойдёмте обедать.
   - Да, пора. И знаете, мистер Джеймс, я думаю, что о вашей затее Андрею необходимо сказать именно сегодня.
   - Я тоже так решил. Ещё раз поражаюсь вашей прозорливости.
   - Ну, уж в этой-то сфере мы, женщины, дадим вам, мужчинам, сто очков форы, - парировала Соколова, улыбаясь.
   Джеймс позвал Андрея, и они уселись за стол. Пиршество началось.
   В конце концов, всё получилось значительно проще, чем предполагал Олбрайт.
   Андрей сразу же дал согласие на полёт. И не просто согласился, а пришёл в неописуемый восторг, сказав, что он мог только мечтать о таком заманчивом предложении, так как оно полностью совпадало с его личными планами, связанными, разумеется, с общим экспериментом.

   Домой все возвращались в прекраснейшем расположении духа.

 

                                                                                                                                               * * *

 

   Олбрайт продолжал активно готовиться к космическому полёту. Но его основная цель на Земле была ещё не завершена: он должен был дождаться окончания исследований с зародышами.
   …Стадия зиготы прошла успешно у семи проб. Но затем, невзирая на все попытки Джеймса, всё стало рушиться буквально на глазах. Самая большая загвоздка состояла в том, что резус-фактор Соколовой был отрицательным, а Алькова – положительным. Поэтому получение, а тем более сохранение здорового зародыша, представляло собой довольно значительную проблему.
   Если же этот эксперимент продолжить дважды в организме Аллы Егоровны, то её гамма-глобулины крови, превратившись в мощные антитела, уже никогда не дадут появиться на свет живому ребёнку. Поэтому продолжать этот опыт в организме Соколовой, и тем самым губить её, Олбрайт не согласился бы никогда – даже при условии согласия самой Аллы Егоровны.
   Джеймс начал здорово нервничать. Наконец в предпоследней пробе что-то, кажется, начало получаться. Олбрайт боялся дышать на эту пробу. На исходе третьего месяца Джеймс, наконец, вздохнул посвободнее. На пятом месяце он успокоился совсем. На седьмом месяце он даже сам хотел вызвать преждевременные роды в “колбе”, но потом всё-таки раздумал. Восьмой месяц был самым опасным. В этот период он практически не отдыхал. Иногда спать приходилось по два-три часа в сутки…
   Много времени отнимала у Олбрайта и доводка нового космического снаряжения, которым он был не вполне доволен. Особенно это касалось двигателей скафандра. Угол отклонения раструбов двигателя был менее пятнадцати градусов относительно тела астронавта. Испытания подтвердили правильность его расчётов. Нагрев скафандров превышал допустимую температуру уже на двенадцатой минуте полёта. Пришлось несколько увеличить угол, что в значительной мере снижало скорость, а в космическом пространстве это было очень неприятным явлением. Наконец и со скафандрами всё было улажено. Зато сам космический корабль полностью удовлетворял все запросы Джеймса.
   Неплохие результаты были получены и в космических исследованиях: пять капсул с человеческим материалом Алькова, Олбрайта и Соколовой уже улетели к далёким галактикам вместе с компакт-дисками и дискетами, записанными на ста языках Земного Шара, включая и латинский. По прибытии на место они будут заложены в грунт планет с живой природой, похожей на земную, заботливыми “руками” роботов-манипуляторов.
   Соколова и Иноземцев продолжали заниматься исследованиями, которые им поручил Олбрайт. В своей области Андрей достиг больших успехов. Придуманная им методика консервации межклеточной жидкости была просто великолепна. Джеймс был чрезвычайно доволен этим парнем. Только сейчас он начал отчётливо понимать, что без этих русских учёных – именно настоящих учёных – ему пришлось бы очень нелегко.
   Соколова значительно продвинулась в вопросе расщепления и синтеза хромосомного аппарата на микромолекулярном уровне, хотя это была не совсем её тема. Вопросы этой области больше интересовали самого Олбрайта, так как их решение продвигало идею Алькова далеко вперёд и давало шансы на успех при использовании второго варианта, а именно - получение прототипа живого человека искусственным путём или с помощью более высших неземных цивилизаций. Решение этого вопроса тогда было бы возможным даже без присутствия самих людей, их детей и даже внуков – только на основании живых правнуков и фотографий тех людей, которых предстояло моделировать…

   Теперь к космическому полёту было готово практически всё.

 

                                                                                                                                                * * *

 

   Наступил долгожданный день старта. Олбрайт был очень взволнован и излишне деятелен. Это заметили почти все коллеги. Но в этом не было ничего сверхъестественного, так как для него это был знаменательный день. Наконец-то была пройдена первая стадия его великой цели. Сегодня начиналась вторая…

   Заметно волновались и его спутники. Они тоже прекрасно понимали, что наступил час прощания с Землёй, с родными и близкими – прощания навсегда! Да, навсегда, так как за это время, пока они могут вновь увидеться со своей родной планетой, может пройти очень много лет. Может быть, тысячи и миллионы лет! Останется ли во Вселенной эта милая, родная, прекрасная голубая планета – ЗЕМЛЯ?

 

                                                                                                                                                * * *

 

   Космический корабль был великолепен. На сегодняшний день это было последнее достижение науки и техники землян. Огромная серебристая “тарелочка” приковывала внимание окружающих своей изумительной красотой и совершенно оригинальным исполнением. Четыреста овальных иллюминаторов сверкали, как бриллианты, в лучах полуденного солнца. Термостойкий корпус корабля обладал способностью выдерживать перепад температур от минус 500 до плюс 4000-х тысяч градусов.
   Межгалактический космический гигант состоял из четырёх рабочих уровней. На первом располагались ультрасовременные технические установки, двигатели, лазерная аппаратура, мощные защитно-магнитные установки и ракетно-лазерное вооружение. На втором уровне разместились лаборатории, биогенетическая аппаратура и три маленьких космических корабля в виде летающих “тарелочек”. Третий уровень вмещал в себя спортивный зал с тренажёрами, видеозал, бассейн, сауну, дендрарий, столовую и кладовые. А на четвёртом уровне размещались следующие помещения: конференц-зал на 20 человек, центральный пункт управления, зал отдыха, библиотека, лазарет с роботом-врачом, соответствующим специалисту высшей квалификационной категории по хирургической, терапевтической, педиатрической и гинекологической специальностям, и десять отдельных кают типа “люкс”, рассчитанных на двух человек (но при желании и на одного), в которых были все бытовые удобства: видео- и телеаппаратура, телефон, душевая, ванна, туалет… и даже пижама и домашние тапочки соответствующих размеров.
   Цвет стен и потолка мог изменяться по желанию человека посредством нажатия одной кнопки на дистанционном пульте каждой каюты.
   Телескопическое устройство позволяло читать газетный шрифт на расстоянии ста тысяч километров.
   Олбрайт позаботился и о досуге экипажа. На компьютерных компакт-дисках и дискетах была собрана практически вся мировая классическая литература, музыкальные записи на любой вкус, видеофильмы, географические карты и атласы, техническая литература… В зале отдыха находились различные музыкальные инструменты: три гитары, две ионики, ударная установка, флейта, саксофон и многое-многое другое…

   Запасов продовольствия должно было хватить на двадцать лет полёта, естественно, с учётом переработки отходов, не считая запланированных дозаправок витаминизированной пищи, находящейся на попутных «живых» планетах.

 

                                                                                                                                               * * *

 

   Джеймс и его спутники подъехали к лифту космического корабля, после чего Олбрайт, со свойственным ему тонким юмором, начал знакомить своих друзей с внешним оборудованием и внутренним устройством родного “дома”, в котором нашим астронавтам предстояло провести долгие и долгие годы.
   Андрея Иноземцева особенно заинтересовали технические помещения: зал переработки пищевых продуктов и отделение синтеза питьевой воды и кислорода. Но больше всего его изумил огромный металлический бассейн с живой рыбой и крабами, океанскими черепахами и разнообразными морскими водорослями.
   А когда Андрей, наконец, попал в прекрасную биологическую лабораторию, то он, безнадёжно отстав от своих спутников, принялся тут же знакомиться с её содержимым. Олбрайт и Соколова решили не мешать ему и через несколько минут продолжили знакомство с этим чудесным космическим кораблём уже вдвоём.
   Одна из кают была закрыта. Джеймс с загадочным видом подвёл к ней Аллу Егоровну, приставил указательный палец правой руки к своим губам – мол, тише – и осторожно приоткрыл дверь. В центре каюты, под большим пластиковым колпаком, на маленьких розовых простынях лежал крохотный голый малыш. Он громко чмокал своими алыми, как мак, губками и с видимым удовольствием высасывал молоко из красивой полиэтиленовой бутылочки, которую уверенно держали сильные и точные металлические руки робота-врача.
   Алла Егоровна восхищённо вскрикнула и, резко обернувшись к Олбрайту, быстро и взволнованно спросила:
   - О, Господи, кто это, мистер Джеймс?
   - Отгадайте, Алла Егоровна, - улыбаясь во весь рот, загадочно-торжественным голосом произнёс Олбрайт.
   - Ума не приложу… Это ваш родственник?
   - Нет, Аллочка, это ваш близкий родственник. Извините меня за фамильярность. Ближе этого родственника уже, кажется, не бывает. Это ваш сын… Родной сын: ваш и Сергея Викторовича.
   Обхватив голову руками, Соколова тихо застонала, как-то странно зашаталась и затем упала на ворсистый ковёр каюты.
   - Это невозможно, это невозможно, это… - тихо повторяла она, как в бреду.
   - Извините меня, Алла Егоровна. Я, конечно, ожидал любой реакции, но всё равно не смог учесть всех неожиданностей, - взволнованно произнёс Олбрайт, подкладывая под голову Соколовой подушку и поднося ей стакан с водой.
   - Эт-т-то м-м-мо-ой сын?
   - Абсолютно точно - это ваш родной сын.
   - Можно мне его подержать? – её руки – впрочем, как и голос – дрожали.
   - Теперь уже можно, Алла Егоровна. Я специально попросил сделать эту каюту побольше и покомфортабельнее… и всё для вас приготовил… Ну как, вы довольны?
   - О, Джеймс, если бы вы захотели сделать мне самый дорогой подарок в мире, то и в этом случае не смогли бы придумать ничего лучше и желаннее… Я клянусь вам в этом, - глядя на Олбрайта сияющими от счастья глазами, с придыханием произнесла Алла. – Я готова целовать вам руки, Джеймс.
   - Между прочим, я ещё не женщина, - промолвил Олбрайт обиженным голосом и затем фальшиво рассмеялся. После небольшой паузы Джеймс тихо добавил: - Прошу вас это учесть, милая Алла Егоровна.
   - Я обязательно это учту, Джеймс… обязательно учту, - прошептала Алла, целуя малыша в лобик. Неожиданно она прижала ребёнка к своей груди и громко разрыдалась.
   - Что с вами, Аллочка? – встревоженным голосом произнёс Олбрайт.
   - Нет-нет, ничего… Это я от счастья. О таком богатстве я уже и не мечтала. Джеймс, вы сделали меня счастливой на всю оставшуюся жизнь. Моментально стать счастливейшей мамой – это ли не настоящая сказка?
   Если бы они посмотрели на дверь, то увидели бы Иноземцева, вот уже несколько минут неподвижно стоявшего на пороге детской каюты. В настоящий момент он представлял собой немого ревизора из знаменитой заключительной сцены одноимённого спектакля.
   Через несколько минут все обступили Соколову с малышом – в том числе и весь обслуживающий персонал, который должен был вот-вот покинуть космический корабль – и тут же принялись сюсюкать и гладить малютку по головке. Алла Егоровна, как пугливая наседка, смотрела на всех строгим ревностно-испуганным взглядом и постоянно просила быть поосторожнее.

   Вопрос об имени малыша, естественно, даже не поднимался. По молчаливому согласию всех присутствующих и так было ясно, что это – Сергей Сергеевич Альков.

 

                                                                                                                                             * * *

 

   Последняя предстартовая проверка лайнера подходила к концу. Всё было в полном порядке. Джеймс решил не привлекать Аллу Егоровну к старту космического корабля - на сегодняшний день ей и так хватило волнений. Олбрайт с Иноземцевым вскоре покинули Соколову и направились на центральный пункт управления.
   Алла Егоровна закрылась в детской каюте и полностью посвятила себя этому фантастическому малышу.
   Старт ракет того времени значительно отличался от стартов, производимых землянами в XX столетии. В настоящее время он был больше похож на плавный отход от перрона комфортабельного пассажирского поезда, мягко и бесшумно “уплывающего” вдаль. Правда, скорость этого воздушного лайнера была в несколько тысяч раз больше.
   Через два часа кораблю был разрешён старт. Космический аппарат, представляющий собой гигантский спортивный диск, бесшумно поднялся с огромного бетонно-стального космодрома, несколько секунд неподвижно постоял на высоте ста метров – как бы специально для того, чтобы находящиеся на земле люди могли в последний раз им полюбоваться – и затем мгновенно исчез из поля зрения, стремительно уносясь ввысь от мыса Канаверал в юго-восточном направлении. Он умчался навсегда для многих и многих поколений землян. Но этот космический корабль должен был обязательно вернуться, хотя бы через миллион земных лет. Обязательно должен был вернуться!


                                                                                                                              IV


   …Их осталось только трое – трое фракийцев против семерых самнитов. Трое израненных, измученных людей, прекрасно понимающих, что через несколько минут настанет, наконец, и их смертный час. Они поняли, что ещё никогда в жизни смерть не была так близка от них, как в этот страшный кровавый миг. Но эти люди не боялись смерти: ни самниты, ни фракийцы. Они с самого раннего детства усвоили одну простую жизненную истину: чему быть, того не миновать. Сорок умерших и ещё умирающих товарищей лежали на арене огромного цирка в лужах собственной крови - в этом прекрасном и ненавистном мире их уже ничего не интересовало.
   И глядя на этих мёртвых и многих живых, ещё стоявших на арене, в мозгу каждого из них возникал один и тот же вопрос: “Почему мы убили их? За что? Почему нам жаль этих людей, лежащих на этих кровавых и грязных опилках, как родных братьев? А может быть, они и есть наши братья? Быть может, каждый человек на Земле носит в себе родную частицу другого человека? Может быть, мы все рождены от одной общей матери? Ведь не зря же Бог создал нас от Адама и Евы? И не зря же святое писание гласит о том, что существует загробная жизнь… рай… ад. Значит, знали умные люди то, чего мы сейчас не знаем; значит, чувствовали, что после смерти мы тоже превратимся во что-то иное и затем вновь восстанем из пепла, как сказочная птица-феникс”.
   Амфитеатр продолжал грохотать тысячами глоток. Толпа яростно требовала продолжения кровопролития.
   Почему мы обожаем смотреть на страдания и смерть себе подобных? Может быть, это происходит потому, что кому-то хуже, чем нам? Или в нас просыпается чувство хозяина и господина, способного в одно мгновение решить судьбу своего раба, такого же смертного, как мы сами? Почему мы, люди, так любим запах и вид крови? Чем же так будоражит нас эта красивая алая жидкость? И почему многие падают в обморок от одного её вида, а другие трясутся от нетерпения, чтобы скорее упиться ею?
   С остервенением и звериным воплем самниты кинулись в последнюю решительную атаку. Три оставшихся в живых фракийца встали спинами друг к другу и со спокойными каменными лицами приготовились к неминуемой гибели, которая с неимоверной быстротой приближалась к ним в лице семерых противников. Противников, но не врагов! Ещё час тому назад они все вместе ели, пили вино и весело смеялись перед своим последним смертельным боем. Ещё час тому назад они были друзьями, объединёнными одним страшным, пахнущим кровью и смертью словом – гладиатор!
   А сейчас их осталось трое против семерых, и они должны были убивать друг друга на потеху многотысячной толпе, вальяжно развалившейся в амфитеатре, постоянно жующей пирожки и попивающей кислое фалернское.
   …Альфин был одним из трёх, ещё оставшихся в живых фракийцев. Он тоже прекрасно понимал, что наступает последняя минута его жизни. Перед его пылающим взором моментально пронеслась вся его недолгая, но такая удивительная жизнь.
   …Он вспомнил светло-голубое, до бесконечности родное небо его любимой Фракии. А вот и он, маленький голубоглазый мальчишка, весело бежит по влажной изумрудной траве вместе со своей соседкой – Марикой. Вокруг, насколько может охватить глаз, на нежных тоненьких стебельках колышатся миллионы алых маков – целое море маков! На дальнем склоне горы медленно поднимается голубовато-сизый дымок. Там его отец готовит себе на костре обед, а мама кормит грудью маленькую сестрёнку Альфина…
   Затем промелькнула озорная юность, когда в любой игре он с лёгкостью побеждал всех своих сверстников и даже более старших товарищей. Наконец наступило время, когда Альфин сменил своего отца и стал править одним из многочисленных племён своей Родины.
   А после этого началось самое страшное: пришли захватчики и насильники – римляне. Это они растоптали его прекрасную родину, увели в рабство женщин, детей и стариков, сожги родные дома и угнали скот. Это римляне убили его родных и близких, друзей и товарищей. Альфин ни за что не хотел сдаваться и поэтому храбро бился до конца. Римлянам всё-таки удалось взять его живым… но без сознания. Очнулся он уже в цепях, весь в ссадинах и в собственной крови. В душном, вонючем трюме грязного разбойничьего судна его доставили в Рим и продали в рабство.
   …Итак, наконец, наступила и его последняя минута. Вдруг он вспомнил… Альфин вдруг вспомнил, что зовут его как-то по-другому, но он никак не мог вспомнить: а как же именно? Неожиданно мозг подсказал ему, что он уже видел этот эпизод… или что-то слышал о нём. Да-да, когда-то это уже было. И того, победившего фракийца, звали, кажется, Спартаком. Да, точно! Его звали Спартаком. Стоп. Но откуда же он мог об этом услышать? Чёрт побери, да нигде он не мог об этом услышать! Такого эпизода из жизни гладиатора ни один из них, хоть убей, не забыл бы никогда.
   …В этот момент были убиты оба его товарища, но и три самнита тоже лежали на земле и хрипели, извиваясь и трясясь в предсмертных судорогах. Альфин остался один против четверых… “Если я сейчас побегу и, неожиданно поворачиваясь, буду убивать их по-одному, то обязательно останусь в живых”, - почему-то подумал он и… побежал.
   Это было невероятно, но всё получилось так, как и предполагал Альфин. “Сейчас под давлением толпы и по просьбе прекрасной женщины Сулла предоставит мне свободу за моё мужество, смекалку и храбрость”, - промелькнуло у него в голове… И всё это тоже получилось… до самой последней мелочи.
   “Неужели ко мне придёт большая Любовь? – подумал Альфин уже с тревогой и каким-то непонятным внутренним страхом. – Но я же скоро должен буду погибнуть? И несколько тысяч моих верных товарищей подвергнутся распятию на столбах по всей дороге на Падую?.. Но мне, как кажется, предоставят шанс спастись? Да, предоставят, но какой ценой. Этот шанс к спасению мне предоставят ценой предательства – моего предательства! И я должен буду предать десятки тысяч своих товарищей для получения собственного счастья и свободы…
   Да, Марк Лициний Красс, конечно, не дурак. Он очень расчётливый, коварный и хитрый противник. И если он предоставит мне свободу ценой моего предательства, то мои товарищи умрут, так и не поняв великой конечной цели. Нет… нет. После этого я просто не смогу жить. Мне необходимо принять окончательное решение… И я его принимаю! Я знаю, что все мы погибнем, но своих товарищей я не предам! И я пройду с ними до самого конца, как это сделал славный лейтенант Шмидт Пётр Петрович!..
   Стоп! Какой-такой лейтенант Шмидт? Откуда я знаю это имя?.. Чушь какая-то. Наверно, я просто схожу с ума. О, господи, как раскалывается голова… Какая-то ДНК… А что это такое?.. Это дезоксирибонуклеиновая кислота? А причём здесь она?.. Какой-то человеческий материал… Альков и Олбрайт, наконец, нашли искусственный вариант полного воссоздания человека по его предыдущим поколениям?.. А кто они такие – Сергей Альков и Джеймс Олбрайт?.. А Вильберг близок к открытию свободного прохождения человека сквозь любую стену? Но что же всё это значит? Какие-то совершенно незнакомые люди, кажущиеся мне сверхгениями, постоянно делают какие-то фантастические открытия… А может быть, это какие-то новые боги, попавшие к нам с другой планеты? Чёрт меня побери, я же простой гладиатор, ставший свободным человеком!!!
   А может быть, я гений своего времени?.. Нет, не похоже, что своего… Всех времён?… Ха-ха-ха-ха… Глупый, презренный гладиатор, возомнивший себя гением и вождём всех времён. Неужели я второй Прометей, который действительно должен принести людям огонь и счастье?..
   Нет, здесь что-то другое… Неужели таким образом люди начинают сходить с ума? Да, конечно, наконец-то я понял, что со мной происходит – я просто схожу с ума. Как жаль… А ведь судьба обещала мне большую любовь. Настоящую Большую Любовь! Ну что ж, значит, я её не достоин…
   В конечном итоге, может быть, это даже к лучшему. Но почему так раскалывается голова? У меня такое чувство, словно кто-то специально сдавливает её тяжёлым металлическим обручем... Что же со мной всё-таки происходит? И для чего я живу?
   А что такое счастье, любовь, дружба, братство, товарищество, предательство, измена, стяжательство, хамство?..
   Наверно, эти слова существовали во Вселенной всегда, вернее, с тех пор, когда появились мы, люди. Люди – полуангелы, полузвери… Ну что же, значит, мы должны воспринимать их такими, какие они есть. Почему же мы не можем распознать те или иные человеческие качества сразу, с первого взгляда?.. Наверно, это происходит потому, что нам хочется верить только в хорошее. И поэтому первая значительная потеря в жизни человека – это не потеря любимой девушки, которая ушла к другому, а предательство друга!
   Именно предательство друга делает человека взрослым – раз и навсегда! После такого человек может верить только одному разумному существу в мире – своей матери. Мама, милая мама, как много ты для меня сделала. Эх, увидеть бы тебя одним глазком, а потом можно и умереть…
   Да, конечно, для того, чтобы верить или не верить, людям необходим жизненный опыт. Но иногда и опыт оказывается нашим противником, а не союзником. И благодаря этому огромному опыту, а скорее всего – к сожалению, мы уже не хотим помочь и даже просто поверить искренне говорящему человеку, обратившемуся к нам с просьбой или мольбой о помощи… Мы слишком много знаем и слишком мало умеем, потому… что знаем слишком много. Стоп… Это же слова знаменитого немецкого писателя-антифашиста Эриха Марии Ремарка?.. А кто это такой?.. Кошмар какой-то. Кажется, я действительно схожу с ума.
   А может быть, наоборот: мой мозг наполняется бездной информации, принадлежащей всему человечеству, за минимальный промежуток времени? Конечно, это так. Наверняка у меня только поэтому так раскалывается голова. Человеческий мозг обладает удивительным даром: забывать всё не очень нужное или не очень важное, а затем, в самый ответственный момент, вспоминать всё то, что произошло не только с тобой, но и со всем человечеством.
   Значит, сейчас наступил именно такой момент, и я начинаю вспоминать всё то, что когда-то было… или ещё будет на нашей Земле? Ха-ха-ха-ха… Я олицетворяю в себе всёх живых существ нашей планеты!!! Чушь! Если так пойдёт и дальше, то я могу возомнить себя римским императором или посланником Бога на Земле!
   Возможно, я просто начинаю бредить. А иначе откуда у меня могли взяться такие великие мысли и высокопарные слова. Но, может быть, человек только потому и живёт, что обладает даром кое-что забывать? Иначе он бы неминуемо погиб, так как от такого потока информации у него обязательно раскололась бы голова. Проще говоря, произошло бы кровоизлияние в мозг… Ничего себе – проще… Да раньше я и слова-то такого никогда не слыхивал: кровоизлияние…
   Да, я никогда не слышал об этом! У меня такое чувство, будто кто-то насильно вталкивает мне эти мысли, словно вбивает в мою голову огромные железные гвозди. Да, сравнение довольно точное… Огромные металлические гвозди… Интересно, каким же образом можно мгновенно воссоздать прототип мёртвого человека по его ДНК и хромосомному аппарату? Фантастика!..
   Каким же огромным и всеобъемлющим должен быть компьютерный микропроцессор, чтобы миллиарды операций по восстановлению каждой клеточки мёртвого человека производить в считанные секунды… Да, без жидкокристаллической и лазерной техники здесь явно не обойтись. Но тогда и перфокарту ДНК необходимо поддерживать на постоянно высоком уровне, ежесекундно отбрасывая черты, не свойственные данному индивидууму.
   Конечно, было бы намного проще, если восстановление осуществлялось по родственникам первого поколения, то есть по детям, но это возможно далеко не всегда. В таком случае для поточного метода необходимо создание хотя бы трёх параллельных лазерных компьютерных линий, разбитых по поколениям… Дед, отец, сын… Интересно… Очень интересно.
   Наверное, это конец. Я просто начинаю бредить, и от этого несу всякую околесицу… Тарабарщина какая-то: лазер, компьютер, микропроцессор, жидкокристаллическая техника, перфокарта, какая-то ДНК… И слова-то всё какие - язык можно сломать.
   …Удивительный пепельный туман наплыл на глаза Спартака. Через секунду он рассеялся и… Спартак проснулся.
   Оглядевшись по сторонам, он увидел, что находится в просторной светлой комнате с огромными фигурными окнами, которые были задёрнуты голубыми шёлковыми шторами, успокаивающе действовавшими на нервы. Рядом с ним спала его любимая Валерия. Её иссиня-чёрные волосы “расплескались” по всей подушке волшебным волнистым водопадом. На расстоянии вытянутой руки стояла кроватка прелестной Пастумии – его замечательной маленькой дочурки. Кроха сладко спала, заразительно причмокивая и улыбаясь чему-то во сне. Яркий солнечный луч косой линией пробился в затемнённую комнату и на мгновение задержался на бледном лобике дочери.
   “Так это был сон! Да, сон!.. Просто страшный тяжёлый сон”, - с облегчением прошептал Спартак, проведя ладонями по мокрому от пота лицу. – Приснится же такое. Целую ночь быть каким-то Альфином… Но откуда же он узнал о моём поражении? Нет, этого не может быть… Я верю, что всё ещё будет хорошо! Мне всегда покровительствовала Венера, да и Марс был милостив ко мне. Мы ещё поборемся за счастье и свободу!
   Сегодня утром он покинет этот милый дом и затем вернётся сюда уже навсегда. Наконец-то он всегда будет со своими самыми дорогими и столь милыми его сердцу людьми. А он обязательно вернётся! Он должен победить! Я уже слышу предсказание Всевышнего! И на Земле вновь наступит мир и коммунизм!..
   Опять в голову лезет какая-то чертовщина. Откуда он взял это надуманное слово – коммунизм? И почему оно кажется таким тяжёлым?.. Наверняка потому, что оно связано со смертью миллионов ни в чём неповинных людей, погибших за какую-то бредовую надуманную идею. С этим словом на устах люди шли на смерть, даже не понимая того, что их давным-давно обманули. А они всё шли и шли на смерть… Их обманула кучка каких-то негодяев и предателей, всеми силами стремящимися только к собственной власти. Неужели меня и моих товарищей ожидает та же участь?
   Всё! Хватит! Пора встряхнуться и проснуться окончательно.
   Спартак осторожно поднялся с постели, нежно поцеловал спящую Валерию, затем тихонечко, одними кончиками пальцев, погладил по мягким вьющимся волосам свою прелестную дочку, быстро оделся, застегнул на поясе широкий кожаный ремень, вставил в ножны тяжёлый испанский меч и бесшумно, на цыпочках, вышел на крыльцо виллы.
   Его товарищи ещё мирно спали в большом сарае, находящемся в пятидесяти метрах от виллы, но Спартак с удовлетворением отметил тот факт, что часовой осторожно выглянул из-за угла и поднял руку в знак приветствия своего командира. Спартак быстро подошёл к нему и приказал будить остальных. Затем он приставил ладонь ко лбу, пристально посмотрел на розовато-голубое утреннее небо и надолго задумался.
   В этот миг у него возникло ощущение, что там, на небе, находится неизвестное, разумное живое существо, внимательно рассматривающее его в какое-то замысловатое сверкающее устройство...
   Очнувшись от тревожных дум, Спартак, наконец, заметил, что ему уже давно подвели коня. Предводитель восставших рабов пружинистым броском вскочил на него, полуобернулся к своим товарищам, внимательно наблюдавшим за каждым его движением, и, уверенно взмахнув рукой в сторону дороги, громко произнёс: “Вперёд”.
   Багрово-красный диск солнца медленно поднимался над просыпающейся землёй.

                                                                                                           
                                                                                                                               * * *


   …Билл Чиверс выключил ЛБМУ (лазерно-биомагнитную установку), резко вскочил со стула и, весело потирая руки, стал что-то быстро записывать в красивом жёлтом журнале. Сегодняшний эксперимент ему, как кажется, вполне удался, хотя некоторые детали из жизни Спартака пришлось значительно изменить.
   “Я совершенно не предполагал, что на Земле были такие замечательные люди, - с удивлением подумал Билл. - Какой великий человек: умный, сильный, красивый, мужественный, благородный, бескорыстный, добрый, свято верящий в свою идею…

   А всё-таки здорово, что я ввернул ему Петра Петровича Шмидта. Думаю, это на него подействовало… Впрочем, почему это имя должно было на него подействовать? Скорее всего, это имя подействовало на меня, так как это я сравнил его со Спартаком, который отказался предать своих товарищей ценой собственной свободы и до последних минут жизни был предан своему делу. Но самое главное состоит в том, что они оба прекрасно знали о неминуемом поражении и, несмотря ни на что, остались со своими товарищами до конца... Но кто же такой Эрих Мария Ремарк?.. И откуда у Спартака эта информация?”.

 

                                                                                                                                               * * *

 

   …Фантастически одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу ещё раз посмотрел на счастливое, улыбающееся лицо Чиверса и затем мысленно приказал экрану монитора выключиться.

   - А Эриха Марию Ремарка надо бы знать, молодой человек, - усмехаясь, произнёс он вслух и затем мгновенно исчез из пульта управления.

 

 



                                                                                                                    СЕРГЕЙ СЕРГЕЕВИЧ АЛЬКОВ

 

                                                                                                                                             I                                                                                       



   Космический корабль Олбрайта находился в полёте уже около двух лет.
   Медленно поднимаясь на четвёртый уровень, Джеймс мысленно перебирал в уме все события, которые произошли за это время. Собственно говоря, ничего существенного не произошло: полёт продолжается, все здоровы, на корабле всё спокойно, поломок не было, чрезвычайных происшествий тоже. Казалось, чего ещё желать? Уже одно это говорило об успешном продолжении экспедиции: ничего существенного не произошло!
   Хотя за это время произошло много интересного. Во-первых, весь экипаж корабля научился расшифровывать космические сигналы, доходящие до наших путешественников с других живых планет и земных космических станций. Во-вторых, они досконально изучили свой космический лайнер и его лазерно-магнитное вооружение. И, в-третьих, весь экипаж корабля значительно окреп физически, так как Джеймс Олбрайт, бессменный командир, очень много времени уделял именно физической подготовке своего экипажа и никому спуску не давал.
   Вот и сегодня он целый час посвятил игре в большой теннис, где его спарринг-партнёром был Андрей. И надо признаться, тот делал большие успехи. Сегодня Джеймс проиграл уже два сета, хотя раньше он не давал Андрею выиграть и одного.
   Из последней люкс-каюты навстречу Олбрайту выскочил двухгодовалый крепыш в великолепном спортивном костюме и, протянув свои пухленькие розовые ручонки, громко закричал:
   - Дядя Дземс! Дядя Дземс!
   - Здравствуй, малыш… Как спал? – ласково произнёс Олбрайт, подхватывая на руки Сергея-младшего и чмокая его в щёчку. Он радостно поглядывал на малыша, стараясь за улыбкой скрыть свою усталость.
   - Спав хоёсё… Ноу поблем, - громко прокричал мальчишка. Джеймс расхохотался...
   Усталость как рукой сняло. Это он научил маленького Серёжку, названного так в честь отца, выражению “ноу проблем”. В свои два года мальчик мог прекрасно изъясняться на русском и английском языках, если не считать одной незначительной мелочи: он просто не мог выговаривать все слова.
   Джеймс был вынужден посвящать мальчику очень много времени, по существу заменяя ему родного отца. Основной упор делался на спорт и доведение любого дела до конца. Джеймс также считал, что любой мужчина должен с рождения понимать тонкий юмор и всегда пребывать в оптимистичном настроении.
   Судя по Серёжке, Олбрайту это пока удавалось. А воспитание в мальчике таких качеств как благородство, любовь, нежность, тактичность, уважение к старшим и к женщине, понимание прекрасного… – всё это, конечно же, лежало на маминых плечах, хотя с таким дядей, который сам был олицетворением джентльмена и настоящего мужчины, привить такие качества ребёнку было совсем не трудно.
   - Зайдём к маме? – спросил Джеймс мальчугана, глядя в его голубовато-серые глаза, обещавшие в недалёком будущем приобрести настоящий стальной оттенок.
   - Конесно, зайдём, дядя Дземс, - серьёзно ответил Серёжка.
   “Какие у него отцовские глаза, - подумал Олбрайт, - и взгляд точно такой же. Просто удивительно, с какой точностью природе удаётся передавать детям наши признаки. Когда Сергею исполнится пять лет, я обязательно посвящу его в свои грандиозные планы. Возможно, что именно он будет продолжателем моих и отцовских идей. А почему – возможно? Именно он и будет. И никто другой!”.
   Джеймс тихонечко постучал в дверь детской каюты. За дверью тут же раздался звонкий женский голос:
   - Да-да, входите, пожалуйста.
   - Здравствуйте, Аллочка… А это мы с мистером Сергеем, - улыбаясь, произнёс Олбрайт, входя в каюту с малышом на руках.
   Здесь царил идеальный порядок, если не считать валявшегося на полу плюшевого мишки. Зеленоватый цвет каюты, вызывавший у входящего человека ощущение свежести и весеннего леса, неожиданно сменился на красный, который принёс в комнату ощущение тепла и уюта. Казалось, рядом находится хорошо протопленный камин. Впрочем, так оно и было: с включением красного цвета автоматически осуществлялся дополнительный подогрев каюты.
   Алла Егоровна Соколова сидела в глубоком кресле, по-детски поджав под себя ноги, и в сотый раз с упоением и ностальгической грустью перечитывала прозу Пушкина. За эти два года она совсем не изменилась внешне. Алла осталась такой же прелестной, обаятельной и молодой женщиной, если не считать того, что в её облике заметно прибавилось мягкости, материнского света и какой-то едва заметной уверенности в себе.
   - А я к вам с одним деловым предложением, - произнёс Джеймс уже более серьёзным тоном, усаживаясь в кресло вместе с Сергеем. – Завтра мы приблизимся к первой планете, на которой, по моим расчётам, должна присутствовать жизнь… так как там имеются все признаки атмосферы. Поэтому я обязан предупредить вас о предстоящей опасности и возможном нападении на корабль. Особенно велика опасность нападения на наш корабль существ из высшей воинственно-настроенной цивилизации.
   - Какая жалость, - растроенно произнесла Алла, откладывая книгу в сторону, - а я так хотела подышать свежим воздухом с Серёжкой… Настоящим свежим воздухом под настоящим открытым небом.
   - Если после нашей разведки всё будет спокойно, то я обязательно предоставлю вам такую возможность. Быть может, мы даже искупаемся в море.
   - О, это было бы великолепно. Поплавать в открытом море – это моя давнишняя несбыточная мечта, - задумчиво произнесла Алла.
   - …Теперь о деле, - продолжил Олбрайт. – На всякий случай мы с Андреем вылетим на разных “тарелочках” и поэтому, как мне кажется, в случае нападения будем иметь возможность помочь друг другу.
   - Хорошо, Джеймс. Мы с Сергеем будем начеку и постараемся не дать вас в обиду. Систему обороны корабля я, с вашей помощью, изучила досконально и поэтому особых ЧП с этой стороны не предвижу, - серьёзно произнесла Соколова.
   - Значит, так и договоримся. Начинаем завтра… в семь часов утра. Через два часа я остановлю корабль в пятистах километрах от планеты и проведу короткий сеанс радио- и телесвязи с возможной цивилизацией. Телескопирование места посадки и близлежащего района произведём попозже. В остальном будем действовать по обстоятельствам. Андрею я уже всё объяснил; он полностью согласен с моим планом.
   - Дядя Дземс, а сто я буду деять? – озабоченно спросил малыш, неожиданно включившись в разговор старших.
   - Сергей, нельзя вмешиваться в разговор старших, не спросив на это разрешения, - предупредила мама, строго посмотрев на сына.
   Олбрайт глазами успокоил Аллу и весело воскликнул:
   - О, у тебя будет самая главная задача, Серёжа. Мама посадит тебя вот в это мягкое кожаное кресло, и ты будешь руководить видеозаписью нашей экспедиции, то есть вы, Сергей Сергеевич, будете командовать нашей мужской разведкой… Ну как, согласен?
   - Согвасен. Тогда сейцас нузно всем лозиться спать.
   - Гениальный человечек. У него жизненного опыта и логики больше, чем у нас, взрослых, вместе взятых, - смеясь, произнёс Олбрайт. – В таком случае, командир, прошу срочно пройти в свою кроватку.
   - Хоёсё… И вы тозе лозитесь, - серьезным тоном сказал Серёжка, переводя свой грозный взгляд с мамы на дядю Джеймса.
   - Обязательно… Но ты, как главнокомандующий, должен уснуть первым, показывая всем остальным, что нисколько не волнуешься и никого не боишься.
   - Ну сто з, это плавильно… Спокойной ноци, - командным тоном произнёс Сергей и направился к своей любимой суперкроватке с электронным управлением.
   Джеймс и Алла весело переглянулись и заговорщически подмигнули друг другу.

   Спустя мгновение в каюту, постучавшись, вошёл Иноземцев. Несколько секунд он молча смотрел на смеющихся Олбрайта и Аллу Егоровну и затем доложил, что исследуемая планета находится в диапазоне радио – и телесвязи. Джеймс извинился перед Аллой за прерванный разговор и быстро вышел из каюты вслед за Андреем.

 

                                                                                                                                                * * *

 

   Как и предполагал Джеймс радио- и телесвязь ничего не дали. А вот телескопирование кое-что прояснило.
   Планета была в два раза больше Земли. Повсюду произрастала бурная растительность: гигантские деревья с роскошными кронами, разнообразные кустарники, множество экзотических цветов и высоких трав. От самого берега море-океана начинались крутые скалистые берега, плавно переходящие в высокие горы со снежными вершинами. Признаков цивилизации Джеймсу выявить не удалось, но это ещё ни о чём не говорило, а только наталкивало на мысль о хорошей маскировке.
   Самое же главное, что увидел Джеймс Олбрайт, было наличие живых существ в океане. Эти существа очень напоминали земных китов и дельфинов – почти таких же размеров, как и на Земле. Вот это-то сходство и настораживало. Хотя с другой стороны, весёлые “игры” этих морских существ указывали на то, что обстановка в данном районе океана была относительно спокойной.
   Эта планета вполне могла быть перевалочным пунктом, стоящим на пути космической трассы одной из межгалактических цивилизаций. Поэтому надлежало быть очень осторожными, так как в любой момент могли появиться нежданные «хозяева». Впрочем, может быть, и о землянах кто-то думал точно также.
   …Олбрайт подвёл большой космический корабль поближе к планете – на расстояние ста километров. Это расстояние маленькие “тарелочки” могли преодолеть за несколько минут.
   Внешне на планете всё было спокойно.
   Ровно в семь часов открылся специальный шлюз, расположенный на втором уровне, и из главного корабля медленно “выплыли” две маленькие космические “тарелочки”. Они некоторое время постояли на одном месте и затем, словно два вертолёта, одномоментно устремились вперёд. Через несколько секунд они скрылись из зоны визуального наблюдения.
   …Алла Егоровна стояла перед огромным цветным экраном, на котором был виден корабль Олбрайта, телескопируемый с главного корабля и снимаемый телекамерой с “тарелочки” Андрея.
   - Центр, как слышишь меня? – раздался чёткий голос Джеймса.
   - Cлышу и вижу вас отлично… Что новенького? – волнуясь, тихо произнесла Соколова.
   - Пока ничего… Вот только океан кишит рыбой. Просто невероятно.
   - Джеймс, попробуйте, пожалуйста, вспомнить, а кишел ли он также вчера, когда вы телескопировали планету? – с заметным волнением в голосе произнесла Алла.
   - Нет, такой картины я не наблюдал, - задумчиво ответил Олбрайт.
   - Смотрите, Джеймс, как бы это не стало неприятной разгадкой.
   - Вы правы, Алла. Спасибо. Вы просто умница. Мне надо было самому об этом догадаться. На всякий случай мы будем держаться поближе к бе…
   В этот момент Джеймс заметил, что “тарелочка” Андрея задрожала всем корпусом, как бы яростно чему-то сопротивляясь.
   - Джеймс, меня взяли в сильный электромагнитный замок, - прокричал Иноземцев, - и, как мне кажется, очень крепко. При таком сопротивлении моего двигателя надолго не хватит. Я вынужден постепенно опускаться. Только не вздумайте идти мне на помощь, Джеймс, - это бесполезно. Я советую вам сейчас же возвратиться на корабль и поднять его до высоты пятиста километров. Вы же знаете, что моей радиосвязи хватит и на тысячу километров. Я буду передавать вам всё, что увижу… пока смогу… Прощайте, Джеймс.
   - Держитесь, Андрей. Мы обязательно что-нибудь придумаем, - с тревогой произнёс Олбрайт.
   Джеймс мгновенно развернулся и помчался к главному кораблю. Шлюз на втором уровне уже был открыт Аллой, прекрасно всё видевшей и слышавшей по радио- и телесвязи. Олбрайт быстро завёл “тарелочку” в шлюз и на скоростном лифте поднялся на центральный пункт управления.
   - Его уже не слышно? – ещё не отдышавшись, хриплым голосом прокричал Олбрайт Алле.
   Соколова не успела ответить, так как в этот момент вновь прозвучал голос Андрея.
   - …Я почти на воде. На глубине 20-25 метров вижу гигантский корпус подводного корабля. В нём открылся огромный, круглый шлюзовой люк, в три раза шире моей “тарелочки”… Я уже в шлюзе. Сопротивляться бесполезно: можно повредить мой корабль. Отключаю двигатели… Я внутри этого гиганта. Шлюз закрылся. Быстро спадает вода. Двигаюсь по какому-то блестящему эскалатору… Въехал в огромный зал, похожий на заводской цех. Повсюду горят разноцветные лампочки. Остановился… Людей и других живых существ пока не наблюдаю. По…
   В этот момент в мониторе появились сильные помехи: треск и шум. Через несколько секунд исчезло и изображение.
   - Андрей, попробуйте включить дополнительную ядерную батарейку, - почти выкрикнул Джеймс. – Это они специально вас глушат.
   В динамиках снова послышался треск, и на экране замелькали цветные полосы. Затем появилось довольно чёткое и устойчивое изображение. Джеймс максимально выдвинул антенны центрального корабля и добавил мощность усилителя. Изображение вновь стало идеальным и даже цветным; голос Андрея усилился и перестал вибрировать.
   - Центр, центр, вы меня слышите?
   - Да-да, Андрей, слышим, - почти одномоментно выкрикнули Джеймс с Аллой. Олбрайт повернулся к Соколовой и, приставив указательный палец правой руки к своим губам, показал ей, что говорить будет пока только он.
   - …Живых существ пока не вижу, - продолжал комментировать Андрей Иноземцев. – Думаю, это автоматическая подводная лодка, а может быть, гигантский корпус подземного здания. Скорее всего – это второе. По начинающимся приготовлениям чувствую, что меня готовят к консервации. Видимо, это моя лебединая песня… Пока, ребята. Счастья вам и удачи… Прощайте.
   - Андрей, вы слышите меня? – воскликнул Олбрайт, заметно разволновавшись.
   - Да, слышу… Отлично слышу, - спокойным голосом подтвердил Иноземцев и вновь переключился на приём.
   - Андрей, помешать твоей консервации может только вторая “тарелочка”. Иду на помощь, иду на помощь! – крикнул Джеймс и, быстро развернувшись, со всех ног бросился на второй уровень.
   Алла пыталась что-то сказать, но потом махнула рукой и тихо заплакала. Она прекрасно поняла, что отговорить Джеймса от повторного полёта будет невозможно и, к тому же… ей всё равно придётся подчиниться.
   Джеймс снова вывел свою “тарелочку” из шлюза и у самой поверхности планеты приказал Соколовой:
   - Алла, выводите корабль на орбиту, равную пятистам километрам. Оттуда будете нас телескопировать. Связь прошу поддерживать постоянно.
   Его “тарелочка” неподвижно замерла над гигантским подводным объектом. Спустя мгновение Олбрайт почувствовал мощное влияние магнитного поля. Он сразу же отключил двигатели.
   Корабль моментально затащило в круглый шлюз, протащило по эскалатору, и, наконец, Джеймс увидел начало консервации корабля Андрея Иноземцева. Прицелившись по манипуляторам, он нажал на гашетку лазерной пушки. Манипуляторы срезало, словно бритвой. В этот момент Иноземцеву удалось запустить двигатели своей “тарелочки”, и он начал уверенно продвигаться к шлюзу.
   “Молодец, Андрей! – весело подумал Джеймс и тут же увидел над своей головой цепкие металлические “руки” роботов-манипуляторов. Иноземцев включил свою пушку; манипуляторы над кораблём Олбрайта мгновенно исчезли. В зале замелькали тысячи разноцветных табло и лампочек.
   “Тревога” – догадался Джеймс с сожалением. – Только бы успеть выбраться из шлюза”.
   К его величайшему изумлению шлюз открылся самостоятельно.
   - Может, его заклинило? – с надеждой спросил Андрей.
   - Нет, Андрюша, посмотрите вверх. Они просто не хотят внутренних разрушений.
   Иноземцев посмотрел на небо и сразу же всё понял: над ними висело около десяти летательных аппаратов в виде равносторонних пирамидок.
   - Попробуем прорваться, - приказал Олбрайт. – Включаем лазерные пушки и взлетаем в разные стороны. Вы – налево, а я – направо.
   - Понял, командир.
   После этого неожиданного маневра три пирамидки взорвались почти одновременно.
   - Как здорово они сконструированы, - шёпотом произнёс Олбрайт, глядя на летательные аппараты неприятеля. – Равносторонняя пирамидка может вертеться во всех плоскостях, и если её вооружение распределено равномерно по каждой стороне, то отбиться от такой конструкции очень нелегко.
   Его догадка подтвердилась в ту же секунду: корабль Андрея подбили на выходе из зоны. Иноземцев в скафандре вывалился из дымящей “тарелочки” и полетел в воду, где его тут же затянуло в шлюз.
   - Прощайте, Джеймс… Берегите Серёжку. Дер… - успел прокричать Андрей на прощание, и связь тут же прервалась.
   На выходе из зоны Олбрайт дополнительно включил лазерный пулемёт, хотя очень сомневался, что тот поможет. Но пулемёт всё-таки помог, и ещё две пирамидки с шипением шлёпнулись в море. Но в этот момент зацепило и его “тарелочку”. Олбрайт едва успел дотянуть до суши, на большой скорости пронёсся над деревьями и… потерял сознание.
   Джеймс уже не видел, как на излёте его “тарелочка” мягко вонзилась в крону огромного дерева и, постоянно цепляясь за широкие развесистые ветви, с грохотом рухнула на землю.
   Алла подвела огромный космический корабль к зоне боя и приземлилась около самого дерева, тем самым прикрыв “тарелочку” Олбрайта от нападения назойливых пирамидок. Затем она включила всё лазерно-магнитное вооружение на автоматический режим.

   И пока увёртливые пирамидки защищались, Соколова успела с помощью сильного электронно-магнитного буксира втащить в шлюз искорёженную “тарелочку” Джеймса. Включив компьютерное управление, Алла стремглав бросилась на второй уровень. Огромный космический корабль бесшумно включил свои двигатели, мгновенно взмыл вверх и тут же исчез в космическом пространстве.

 

                                                                                                                                              * * *

 

   Олбрайт поправлялся очень медленно. У него был диагностирован ушиб головного мозга, значительно повреждено левое плечо, пробито правое лёгкое и сломаны обе кости левой голени. Робот-медик сделал всё прекрасно, но дело продвигалось туго. Да, в таких делах главный лекарь – это время.
   Сознание не возвращалось к нему уже третьи сутки. Алла не отходила от больного ни на минуту. Малыш всё время крутился рядом и “помогал” как только мог: он гладил дядю Джеймса по голове, укрывал его одеялом и постоянно поправлял ему руки. Однажды Сергей решил напоить дядю водой, от чего тот чуть не задохнулся. Мать по-дружески отшлёпала “ясна сокола” и строго запретила сыну подходить к дяде Джеймсу ближе, чем на два метра. Серёжка страшно обиделся и после такого серьёзного оскорбления своего мужского достоинства решил помогать дяде только по телекомпьютеру.
   - Только, пожалуйста, не умирай, Джеймсик… миленький, - молила Алла, сидя у постели Олбрайта, - только не умирай. Что же мы без тебя будем делать? Как мы доберёмся до нужной нам планеты?..
   На четвёртые сутки Олбрайт пришёл в себя. К великому удивлению Соколовой он очень быстро и вполне адекватно сориентировался во времени и пространстве и почти сразу же начал говорить - правда, очень медленно, заметно растягивая слова.
   - Так… Значит, это вы спасли меня… Я на корабле, - грустно произнёс Джеймс.
   - Да, Джеймс, всё нормально. Самое страшное уже позади. Главное – это чтобы вы поправились, а остальное мы как-нибудь переживём, - устало улыбнувшись, тихо произнесла Алла, ласково поглаживая руку Олбрайта.
   - Жаль Андрея, - глубоко вздохнув, шёпотом выговорил Джеймс. – Я так и не смог ему помочь. Какой мужественный парень, его голос даже не задрожал.
   - Не переживайте. Вы сделали всё, что могли. Мы с Серёжкой гордимся вами, Джеймс.
   - Знаете, Аллочка, если я неожиданно умру, то, может быть, так и не успею сказать, что очень-очень люблю вас, - с усилием выдохнул Джеймс и тут же закрыл глаза. Ему было очень стыдно признаться в этом и одновременно страшно приятно. Наконец он признался ей в том, что носил в себе целых два года. В иной ситуации Джеймс не решился бы на это никогда. – И я очень люблю Серёжку… Я его просто обожаю.
   - Спасибо вам, Джеймс, а то я уже устала ждать, - смахивая слёзы и улыбаясь, шёпотом произнесла Алла и осторожно положила свою голову на плечо Олбрайту.
   Он посмотрел на неё широко открытыми глазами и радостно улыбнулся. Заметив, что она плачет, Джеймс погладил Аллу по плечу и ласково произнёс:
   - Ну-ну, не плачь, моя милая, бесценная моя… и, пожалуйста, позови ко мне нашего “ясного сокола”; я хотел бы поболтать с ним немного.
   - О, господи, тоже мне рассказчик нашёлся. Сам-то ведь кое-как дышишь.
   - Позови, позови, Аллочка… Я очень тебя прошу.
   Через минуту Джеймс Олбрайт спал крепким здоровым сном. Алла грустно усмехнулась, осторожно поправила одеяло у него на груди, прикоснулась губами к его горячему лбу и тихонечко вышла из каюты.
   …Соколова спасла Олбрайта с большим трудом. Ей пришлось подвести корабль очень близко к неприятелю, отбить атаку двадцати подоспевших пирамидок и затем вырвать Джеймса из рук роботов-воинов. Погоня была отбита очень жёстко и достаточно удачно: три больших корабля противника были сбиты почти сразу же. Да и бороться со скоростью корабля землян им было явно не под силу. Через несколько часов преследователи безнадёжно отстали и повернули обратно.
   Согласно плану Олбрайта корабль взял курс на следующую галактику. После потери Андрея Иноземцева тяжёлое чувство не покидало всех. Даже малыш постоянно спрашивал о дяде Андрее и просил того, невидимого, больше не играть с ним в прятки. Но дядя Андрей почему-то не появлялся…
   После этого случая Сергей Альков заметно повзрослел. Вечерами он часто заходил к дяде Джеймсу и долго расспрашивал того о вооружении корабля, о врагах и возможной защите от них. Олбрайт всегда разговаривал с малышом как с равным членом экипажа и поэтому на все вопросы отвечал правдиво и с профессиональной скрупулезностью. Такое взрослое обращение Серёжке очень нравилось, так как мама ещё часто хлопала своего любимца по мягкому месту за различные проказы… или когда он надоедал ей до невозможности своими расспросами.
   Джеймс сразу же заметил, что мальчик обладает необыкновенной памятью. Сергей схватывал всё буквально на лету. Малыш совсем забросил свои игрушки и почти всё время вертелся возле дяди, постоянно спрашивая о том, как быстрее стать настоящим мужчиной. Приходилось всё объяснять и показывать на личном примере…
   А корабль землян продолжал упорно лететь навстречу своей судьбе, неведомой судьбе изгнанника.


                                                                                                                                   II


   …Тень от огня факела, горящего в узком коридоре подземелья, причудливо металась по заплесневелым стенам каземата. От старой сырой соломы, подосланной в углу камеры вместо постели, исходил тяжёлый затхлый запах.
   Джордано Бруно сидел на каменном полу, поджав колени руками и положив на них подбородок, и с интересом наблюдал за постоянно изменяющимися фигурками теней огня, пляшущими на противоположной стороне стены.
   За дверью послышались тяжёлые, шаркающие шаги тюремщика. Тот остановился перед дверью каземата Бруно, внимательно-угрюмым взглядом посмотрел на него через решётку окошечка и, кашляя и чертыхаясь, медленно побрёл дальше. Джордано прислонился спиной к влажной стене и надолго задумался.
   Он думал о том, что же ему удалось сделать за свою долгую – по тем временам – жизнь. Да, он прожил уже 52 года, написал несколько трудов: “О причине, начале и едином”, “О бесконечном, Вселенной и мирах”, сборник стихов, некоторые мысли о едином начале и о мировой думе… Так, так. Стоп… Странно, как быстро побежали мысли. Они стали путаться, карабкаться друг на дружку. Единое начало… начало. Так… так… если взять мельчайшие, невидимые простым глазом кусочки человеческого тела и поместить их в ледник, то через тысячу лет, если ледник растает, может получиться что-то интересное. А ещё лучше – послать этот материал в небо, к далёким неизведанным мирам. А там наверняка есть планеты, где люди… или иные живые существа, ушли в своём развитии далеко вперёд. И они смогли бы из этого материала вновь воссоздать того же человека… Господи, зачем ты дал мне такой огромный полёт мысли?!.. Да, я точно умалишённый человек и, к тому же, очень опасный для нашего общества. Общества? Какого общества?!.. Этой безмозглой толпы, направляемой ещё более безмозглой инквизицией?.. Впрочем, почему безмозглой инквизицией?.. Нет, инквизиция не так уж и глупа, как мне кажется на первый взгляд. Эта свора хитрых и свирепых шакалов, которые ни за что не хотят менять уклад своей жизни. Они жируют, наживаясь на горе народа, и им хорошо в этом мире. Они согласны не менять его ещё тысячу лет… И только такие выскочки, как я, мешают им спокойно существовать… Эх, как жаль, что я не обладаю качествами настоящего лидера, способного повести за собой большие народные массы…
   Интересно, может ли существовать жизнь на других планетах… и в других галактиках (господи, откуда я знаю такие слова) при иной температуре, чем у нас, на Земле. Думаю, что при таком качественном и химическом соотношении веществ – нет, так как температура свёртывания белка равна 58 градусам… Но откуда я знаю температуру свёртывания белка? Нет, со мной явно что-то происходит. У меня такое чувство, что моим мозгом кто-то руководит. Неужели меня посетил Всевышний?
   …Продолжая мою мысль, - а мою ли? – можно предположить, что жизнь на других планетах возможна только при создании искусственных условий, которые могут быть смоделированы только разумными существами, пришедшими с планет, подобных Земле. Это наталкивает ещё на одну очень удивительную мысль, говорящую нам о том, что формы живой материи в обозримой нами Вселенной – как флоры, так и фауны – должны быть обязательно похожи на земные. Интересно, а возможна ли жизнь в другом измерении, отличном от нашего? Наверное, возможна. Но это, как я считаю, можно сделать только искусственным путём. Значит, огромными достижениями человеческой мысли. И, скорее всего, всё-таки не человеческой, так как наша земная цивилизация ещё находится на очень низком умственном и техническом уровне. Предположим, что разумному человеку около 500000 лет. А живой природе Земли – около 2-х миллионов лет. Отсюда напрашивается вполне логический вывод, что для достижения должного уровня цивилизации на нашей планете людям необходимо, по крайней мере, ещё полтора миллиона лет, так как умственные способности человека за последние 3 тысячи лет существенно не изменились. В течение этих трёх тысячелетий человечество постоянно думало только над одной глобальной проблемой: как спасти себя от кровожадных соседей… которые всё это время думали точно также. А вот достижения земных гениев были всегда подчинены только одной цели: военному делу, войне, созданию приборов и веществ, способных уничтожить себе подобных или защите от них. Вполне возможно, что в XXII веке основные силы человечества будут направлены на более мирные цели. Но почему именно в XXII веке?.. Ведь я же живу в шестнадцатом!!! Это просто непостижимо! У меня такое ощущение, что сейчас мною управляет и… играет, словно детской игрушкой, кто-то другой, сидящий в моём мозгу. В настоящее время я – самая обыкновенная кукла в чьих-то магических руках…
   Так, о чём же я говорил? Ах да, о силах человечества в XXII веке… Думаю, что тогда скорость мирового умственного и технического прогресса возрастёт, по крайней мере, на целый порядок… Феноменально! Необходимо учесть, что усовершенствовать изобретённое намного легче, чем изобретать. В таком случае земной цивилизации достанется не самое тяжёлое: только усовершенствовать. Но всё это возможно только при одном условии – мирном сосуществовании. Тогда не пройдёт и века, как человек научится проходить сквозь стены и сможет парить в небесах без каких-либо приспособлений… кроме, естественно, воли своего мозга и силы собственных мускулов.
   Кажется, отпустило… Я думаю, что на нашей планете уже были люди, способные проводить данные исследования… Они даже открыли микроструктуру РНК и ДНК. А опыт Олбрайта и Алькова? Он-то, в конечном итоге, завершился блестяще! А прекрасное открытие Галилея? Да что там Галилей. Его открытие – это просто букварь по сравнению с другими открытиями, - например, открытием Крымова. Крымов смог выйти на второй порядок планет и первым увидеть макропланету – этот новый гигантский мир, который оказался также бесконечен, как и всё остальное. А наша Земля оказалась такой же гигантской для тех планет, какие находятся в земном микромире…
   НО ОТКУДА Я ЭТО ЗНАЮ!!!.. Это, наверное, Господь-Бог помогает мне в последние минуты моей жизни… и предоставляет мне такую радость: насладиться прекрасными мыслями о Вселенной, о бесконечности, о бессмертии человеческой души и тела, о повторяемости и цикличности жизни. Материя не исчезает! А наш мозг – это тоже материя, это громадный сгусток энергии, способный за какие мгновения преодолеть миллиарды лет и… километров. Значит… значит, после моей смерти я снова смогу жить в каком-то новом мире или огромном живом существе… и даже не обязательно в человеке.
   Это, конечно, будет значительно хуже, так как я не смогу продолжить свои исследования. Хотя… почему?! Ведь если жизнь тела и души бессмертна, то и после смерти я смогу жить не в одном… и даже не в десяти живых телах! Значит, всё зависит только от того, как меня похоронят, вернее - …каким способом!!!
   Из всех существующих способов самым лучшим для меня будет, конечно… сожжение! И тогда мне не надо будет бояться даже такой мелочи, что мой пепел развеют по ветру. Ха-ха-ха-ха! Это же здорово! Ведь каждая песчинка моего пепла в микроструктуре так же бесконечна, как и вся Вселенная! А как же тогда отнестись к опыту Крымова? Он же говорил, что живое может существовать только в живом? Но он не учёл одного фактора, который является ведущим, – времени! Да-да, времени. При благоприятных условиях миллиарды лет снова возродят всё неживое, и я вновь смогу возродиться из пепла, подобно коацерватным каплям Опарина! А что такое миллиарды лет для таких неживых фанатиков, как я? – ничто! Мгновение! Одна миллиардная доля секунды!
   Ха-ха-ха-ха… Страж за стеной наверняка думает, что я безумен. Это мне тоже на руку. Они должны обязательно меня сжечь! Обязательно!!! Этим они помогут мне возродиться на несколько тысячелетий раньше, а для меня это очень важно. Тем более что маленькой пушинкой пепла мне будет легче добраться до других планет. Хотя… куда мне теперь торопиться? Я же бесконечен в пространстве и во времени. Замечательно! Какое прекрасное ощущение полной, абсолютной свободы, которой практически не может быть!
   Только бы суметь благопристойно вести себя перед смертью. А может быть… когда боль начнёт растекаться по всему телу, мне кричать то, что я сейчас говорю и о чём мыслю? Да, пожалуй, это будет самым лучшим вариантом моего поведения. Толпа всё равно ничего не поймёт. Но она запомнит мои слова! Запомнит! Она запомнит и имена многих других учёных, которых я никогда не видел… и даже – до сегодняшнего дня – ничего не о них слышал: Альков, Крымов, Олбрайт, Вильберг, Опарин, Циолковский, Ферми, Королёв, Оппенгеймер, Эйнштейн, Колыветти, Каретха… и многие-многие другие. Я обязательно встречусь с ними. И встречусь ещё много-много раз! Мы будем встречаться с вами, друзья мои, бесконечно, так как наш мир тоже бесконечен! Крайне необходимо, чтобы уровень мировой цивилизации дошёл до такой степени, при которой было бы возможно искусственным путём мгновенно воссоздать прототип мёртвого человека из его же человеческого материала.

   О Боже, что я бормочу? У меня такое ощущение, словно мой мозг пылает ярким пламенем ещё до костра. Скорее бы рассвет… только бы скорее рассвет…

 

                                                                                                                                                 * * *

 

   …Холодным вечером 1600 года, на центральной площади города, Джордано Бруно был всенародно обвинён в ереси и сожжён на огромном костре, так милостиво зажжённом для него местными инквизиторами. Перед своей смертью Джордано Бруно выкрикивал какие-то непонятные слова, неведомые даже “наместнику Господа на земле” – главе духовенства и инквизиции.

   - …Люди, слушайте меня внимательно! Мы бессмертны! Это доказано многими учёными, которые жили до нас и которые будут жить после нас, - продолжал кричать Бруно, размахивая руками. Неожиданно для самого себя он стал выкрикивать множество имён и фамилий, которые сам слышал впервые. Перед тем как потерять сознание Джордано прокричал во весь голос: - Мы живём на маленькой песчинке, которая для многих других галактик является Солнцем и даже огромнее его в миллионы раз! Ха-ха-ха-ха… эти профаны думали, что они похоронят меня на этом костре! Тупицы! Как бы не так! Наоборот, вы помогаете мне возродиться из пепла! Через несколько минут я на ваших глазах превращусь в миллионы Венер и Солнц! Я – ЭТО ВСЕЛЕННАЯ! Прощайте! До встречи в будущем! Я жду вас всех! Я бесконечен и бессмертен! Про…

 

                                                                                      * * *

 

   - Бедный Бруно…
   - Несчастный Джордано…
   - Эх, бедолага… А всё-таки жалко Бруно – хороший был человек.
   - Да, но перед смертью он сошёл с ума и даже выкрикивал какие-то иностранные слова…
   - О Боже, Боже…
   Так, шёпотом, переговаривались люди, медленно расходившиеся с тёмной площади после сожжения Джордано Бруно.
   Глава духовенства ещё долго стоял на огромном крыльце храма и усиленно размышлял над последними словами Бруно. В заключение своих великих раздумий он решил, что кое-что из последней пламенной речи этого безумного еретика можно вполне взять на вооружение.

   …И только тысячи сверкающих искорок, взметённых с тлеющего костра беспечным гулякой-ветром, ещё долго мигали в тёмном прохладном небе, весело маня за собой прохожих. Они были похожи на далёкие огоньки современного межпланетного лайнера, стремительно улетающего ввысь, – к новым мирам и галактикам!

 

                                                                                      * * *

 

   …Билл Чиверс выключил ЛБМУ, что-то записал в своём жёлтом журнале и затем надолго задумался. “А имел ли я право проводить этот эксперимент над несчастным Бруно в самый страшный момент его жизни?.. Последние минуты жизни… Если исходить из моральной и этической стороны, то, конечно же, нет. Но, как мне кажется, я очень помог ему этим? Да, несомненно, помог. После этого Бруно почувствовал себя бесстрашным человеком. И он умер с полной уверенностью в правоте своих слов… Но что он говорил перед смертью? Он назвал множество имён, неизвестных даже мне, и которые я никогда не вводил в ЛБМУ. Откуда он их знает? …Крымов, Альков, Олбрайт, Калыветти… Кто они? Неужели они жили до Бруно? Невероятно!.. Хотя в мире возможно всё. Неужели уже тогда люди знали о микро- и макроструктуре, о втором порядке макропланет, описанных в опыте какого-то Крымова, которого не изучал даже я?! А ведь наша галактика – в смысле уровня цивилизации – в сотни раз выше цивилизации, которая существует в Солнечной системе… и которую у нас проходят в начальных классах… Невероятно, просто невероятно… Ладно, запишем этот факт в загадки Вселенной. Кстати, об этом я спрошу потом у моего любимого шефа. Посмотрим, как он выкрутится… И не будет ли мой вопрос для него такой же загадкой, какой он является для меня.

 

                                                                                      * * *

 

   …Фантастически одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу мысленно приказал экрану монитора выключиться и на несколько секунд тоже задумался. “А не слишком ли открыто и неосторожно я вмешался в эксперимент Чиверса?.. Ладно, думаю, ничего страшного. Пусть ребятки покумекают о неизвестных им учёных».
   После этого он быстро встал с кресла и мгновенно испарился в пространстве…


                                                                                        III


   Прошло десять лет с момента старта межгалактического корабля “Мысль”.
   Олбрайт стоял перед огромным телескопическим устройством и внимательно изучал новую планету. Она была намного меньше Земли, но бурная растительность, похожая на земные джунгли, попросту поражала. Климат планеты соответствовал субтропикам Земли, что значительно облегчало существование растительного и животного мира. Чувствовалось, что все межгалактические гости обходили эту планету своим вниманием уже очень давно, так как признаков цивилизации явно не наблюдалось.
   А вот живых разумных существ было много. Они были похожи на наших далёких предков. Самые высокие из них достигали 150 сантиметров. Волосы покрывали практически всё тело. Прекрасная реакция, тонкий слух и острое зрение вызывали восхищение. Но однообразная, обезьяноподобная походка, скудная мимика и очень примитивный язык наталкивали на мысль, что к настоящему моменту уровень их умственного развития был ещё крайне низок.
   Жизнь коренного населения данной планеты соответствовала нашему первобытнообщинному строю позднего периода. Культура населения основывалась на религиозных традициях, где главенствовали вожаки, похожие, естественно, на наших жрецов и шаманов. “Вот она, повторяемость истории нашей Вселенной”, - невесело подумал про себя Олбрайт. Это ещё раз подтверждало теорию идентичности химических веществ и микроструктуры высокоорганизованных живых существ всех галактик. А все новые, ещё незнакомые землянам вещества и их сплавы – это просто не изученная и ещё не доведённая до конца таблица Менделеева. Возможно, расшифровка всех данных этой таблицы предоставит человеку неограниченные возможности во всех сферах его деятельности…
   Но Олбрайта особенно удивило – и одновременно обрадовало – то, что живые существа этой планеты были похожи на землян формой тела и своими размерами, а значит, и строением центральной и периферической нервной системы. На этом примере Джеймс Олбрайт сделал потрясающий вывод, что в человеке природа нашла идеальный образ высокоорганизованного живого существа. Да, пожалуй, более идеального по форме, размерам, красоте… тела было трудно себе представить. Если бы наше тело было больше, то это сразу бы создало множество труднопреодолимых препятствий: снижение координации движений, увеличение потребления питательных веществ, проблемы с одеждой, жилищем и так далее. А на человеческом теле нет ничего лишнего и, наверное, невозможно придумать ничего дополнительного. Ну, может быть, кроме… дополнительных средств защиты, освещения, энергии, силы, мощности, способности летать, как птица, или плавать, как рыба, изменять форму тела и переходить в другое измерение по собственному желанию. И ещё… Ха-ха-ха-ха… М-да… получается небольшой каламбурчик. Как говорил мне Серёжа Альков-старший: всяк кулик своё болото хвалит…
   Ладно, пофантазировали, посмеялись… и достаточно! Пора приниматься за дело.
   На этой планете Олбрайт должен был пополнить запасы продовольствия – в основном это касалось высококалорийной и витаминизированной пищи. Но перед этим земляне должны были провести тщательную разведку и сделать контрольный анализ питательных веществ.
   Джеймс вновь углубился в свои наблюдения. Больше всего его интересовали аборигены планеты. Как выяснилось, эти существа жили родовыми племенами. Им не приходилось тратить много времени на постройку сложных жилищных сооружений, так как в связи с мягким климатом в этом не было никакой нужды. Так что и в этом вопросе наблюдалась полнейшая идентификация земной истории: незамысловатые “камышовые” хижины, горные пещеры и естественные гроты – всё это служило прекрасным убежищем, так как среднесуточная температура планеты приблизительно равнялась + 25 градусам по Цельсию.
   Но самым необычным оказалось другое: на северной стороне планеты располагались три идеально ровные, огромные площадки правильной округлой формы, как бы специально предназначенные для посадки космических кораблей. Как потом выяснилось, это на самом деле были настоящие современные космодромы. Диаметр каждого из их составлял ровно 5 миль. Вместе они образовывали чёткий равносторонней треугольник, ограниченный со всех сторон пятисотфутовой водной преградой. И что оказалось самым интересным: глубина этой водной преграды во всех местах была идеально одинаковой – ровно 1000 футов.
   - Я думаю, - задумчиво произнёс Олбрайт подошедшей к экрану Алле, - что эта планета является старой межпланетной перевалочной базой, которая была создана для проходящей здесь когда-то активной космической трассы. И заброшенность этого объекта зависит, как мне кажется, только от одной страшной причины: гигантской катастрофы той планеты, представители которой были строителями этого грандиозного сооружения.
   - Что же мы будем делать, Джеймс? А вдруг у них на планете произошёл переворот, и кто-то из проигравшей стороны вздумает обосноваться именно здесь?
   - Ничего, Аллочка, успокойся. Ты же видишь, что пока здесь всё спокойно… Давай сначала проведём разведку и затем, при благоприятных обстоятельствах, посадим наш основной корабль на этот самый космодром, который будет нашей временной базой. Скорее всего, нам придётся провести здесь 10-15 дней. Кстати, эта планета очень похожа на Землю и по всем параметрам напоминает собой экзопланету МОА-2007-DLG-192lb.
   - Серёжка рвётся с тобой на разведку, Джеймс. Я даже не знаю, что мне ему на это ответить. Ты же знаешь, что за 10 лет мы ещё ни разу не выпускали его за пределы корабля.
   - Не беспокойся, Аллочка. Я возьму его только в скафандре, и в случае аварии нашей “тарелочки”… или каких-то других непредвиденных обстоятельств, Серёжа сможет самостоятельно возвратиться на корабль. Он прекрасно изучил скафандр астронавта и уже не раз испытывал его на втором уровне корабля.
   - Когда же вы это успели?.. И ведь ни слова не сказали мне, мудрецы.
   - Алла, он уже достаточно взрослый парень. Всё будет в полном порядке, не беспокойся.
   - А что толку, если я буду беспокоиться. Вы же всё равно сделаете по-своему, мои дорогие… упрямые мужчины. Только я тебя очень прошу, Джеймс, будь, пожалуйста, поосторожнее и внимательно следи за этим бесстрашным героем, - тихо произнесла Алла, прижавшись к груди Олбрайта. Он нежно обнял её за плечи и ласково погладил по спине.
   На следующее утро Джеймс с Сергеем вылетели на разведку. Мальчик был в восторге от полёта. Дядя Джеймс разрешил ему не только управлять “тарелочкой”, но и предоставил возможность посадить её на указанную поляну. Приземление было выше всяких похвал. Олбрайта просто распирало от гордости за своего воспитанника.
   Они взяли пробы овощей и фруктов и тут же, в “тарелочке”, произвели тщательный химический и бактериологический анализ. Все продукты оказались прекрасного качества. Забрав с собой первую партию провизии, мужчины возвратились на большой корабль, где их с нетерпением поджидала Алла Егоровна. Она оставалась на корабле с шестилетней дочерью. Продукты тут же разместили в автоматический цех переработки и расфасовки, и буквально через несколько минут получили упакованные тюбики и банки.
   А в это время Сергей с упоением пересказывал маме и младшей сестрёнке Дженни свои впечатления, впервые полученные вне корабельных стен. Дженни тут же стала приставать к отцу, чтобы он тоже разрешил ей отправиться за продуктами. И Джеймсу пришлось приложить максимум усилий, чтобы обстоятельно объяснить дочери, что на корабле должна обязательно оставаться половина экипажа, которая в случае опасности обязана прийти на помощь своим мужчинам.
   Таким объяснением Дженни осталась крайне недовольна. Отец “подумал” и предложил ей контролировать зону погрузки продуктов с обязательной координацией действий мужчин. Вот на это Дженни наконец-то согласилась, так как командовать мужчинами – это была именно её стихия. И надо честно признаться, здорово у неё это получалось… и притом – с самого рождения. По электронной радиосвязи то и дело раздавался её покровительственно-хозяйский голосок, руководивший буквально каждым движением отца и Серёжки.
   За второй партией продуктов мужчины решили отправиться подальше - в самую чащу джунглей. “Тарелочку’ пришлось посадить на роскошную крону гигантского дерева, чтобы в случае опасности сразу же подняться в салон космотакси на лебёдке.
   Джеймс занялся складированием и погрузкой, а Сергей – с помощью лебёдки и робота-манипулятора – поднимал продукты в летательный аппарат и размещал их в салоне.
   …Работа кипела уже пятые сутки. При таком жёстком режиме наши путешественники рассчитывали через 2-3 дня отправиться дальше – по намеченному маршруту. В этот раз они отыскали замечательную фруктовую рощу с множеством разнообразных и вкусных плодов. Посадив свой корабль в самом центре этого благоухающего “фруктового сада”, мужчины с воодушевлением принялись за работу.
   Но через несколько минут им пришлось срочно эвакуироваться в “тарелочку” ввиду появления огромного количества местных “туземцев”, до зубов вооружённых копьями, луками, дубинками и прочими атрибутами военного вооружения древнейшего периода. Конечно, это оружие не могло нанести ощутимого вреда землянам, но неприятностей можно было ожидать в любой момент. Что и произошло.
   Облепив аппарат со всех сторон, аборигены в невероятно быстром темпе оплели его лианами. Джеймс повернулся к Серёжке и быстро произнёс:
   - Сергей, открывай запасной люк, включай двигатели скафандра и срочно вылетай на корабль.
   - А ты, дядя?
   - Я приказываю тебе вылететь на корабль, а приказы командира, как ты знаешь, должны выполняться беспрекословно… Ты хорошо меня понял?
   - Да… понял, - пробурчал явно недовольный мальчишка, глубоко вздохнув и отвернувшись за скафандром.
   Одевшись, Сергей открыл верхний люк и включил двигатели. Дикари, увидев огонь, в нерешительности остановились и затем моментально попадали на землю. Для безопасного полёта этого оказалось вполне достаточно. Олбрайт быстро захлопнул люк и затем тревожным взглядом проводил отлетающего Сергея. Увидев, что всё в порядке, Джеймс потянулся к кнопке включения двигателей, но затем передумал – ему хотелось увидеть: что же предпримут туземцы? Магнитно-лазерную защиту он решил пока не применять…
   Подлетев к кораблю, Сергей попросил маму открыть шлюз второго уровня и затем спокойно опустился на стоянку. Шлюз мгновенно закрылся. На лифте Алла Егоровна быстро спустилась к сыну. Тот с явным раздражением снимал с себя скафандр.
   - Что случилось, Сергей? Где дядя Джеймс?
   - Он приказал мне вернуться. Жители оплели нашу “тарелочку” лианами и думают, что взяли её в плен.
   - Ладно, пошли на пульт управления.
   Они поднялись на центральный пульт и включили большой экран, предназначенный для телескопирования. На мониторе показалось огромное изображение лица Джеймса, который сидел в своём аппарате.
   - Джеймс, ты слышишь меня?.. Джеймс, сейчас же ответь мне? – громким повелительным голосом произнесла Алла.
   Послышался незначительный треск, и затем отчётливый голос Олбрайта:
   - Да-да, Аллочка. Я слышу тебя очень хорошо! Местные ребята сняли корабль с дерева и теперь несут меня, по всей вероятности, к себе в селение. Ужасно хочу посмотреть, что же они будут предпринимать дальше. Двигатели, защита и вооружение – всё в полном порядке. Пока у меня нет желания причинять им вред. За меня не беспокойтесь, всё будет хорошо.
   На экране показалась огромная, возбуждённая толпа дикарей, несущих “тарелочку” на большом импровизированном помосте. Они поставили аппарат на небольшое возвышение, расположенное в самом центре деревни и стали быстро подносить хворост. Всё стало ясно: дикари решили выкурить Олбрайта огнём. Он весело рассмеялся и передал на корабль, что включает защиту на самый минимальный режим, равный 10-ти метрам. А пока Джеймс решил поснимать местное население на видеокамеру, - для истории.
   На середину крутого холма, находящегося рядом с “тарелочкой”, бодро вбежал дикарь, обвешанный какими-то погремушками, с причудливой чалмой на голове. Он что-то долго крикливо объяснял собравшимся, яростно размахивая руками, и затем издал резкий гортанный звук, - видимо, это была приказная команда, - после которого к “тарелочке” с четырёх сторон стали приближаться четыре волосатых дикаря с зажжёнными факелами, исполняя при этом какой-то экзотический, видимо, ритуальный танец.
   Джеймс нажал на кнопку защиты. Результат превзошёл все его ожидания. Первый дикарь, натолкнувшись на невидимую стену, испуганно закричал и кинул горящий факел в сторону аппарата. Неожиданно факел полетел обратно и попал в голову тому же дикарю. Тот стал отчаянно сбивать пламя со своих волос, визжа во всё горло и вертясь на месте, как юла. В следующее мгновение все дикари почти одновременно попадали на колени и уткнули свои головы в горячий песок.
   С помощью манипуляторов Олбрайт срезал лианы, включил двигатели и медленно поднялся на высоту 50-ти метров над селением. Постояв несколько секунд на одном месте, он резко включил скорость и мгновенно исчез из поля зрения аборигенов. Теперь Джеймс знал точно: больше землян трогать не посмеют.
   Но главные неожиданности, как оказалось, ждали их ещё впереди. Как только Олбрайт приземлился на главном космическом корабле, Алла сразу же ошарашила его ещё одной новостью. Компьютерный телескопический экран высветился сигналом тревоги и затем показал два огромных космических корабля, быстро приближающихся к планете.

   По расчётным данным они должны были приземлиться через двадцать минут. Джеймс принял решение мгновенно: подняться на высоту пятиста километров и оттуда спокойно контролировать ситуацию. Корабль молнией взмыл на заданную орбиту.

 

                                                                                      * * *

 

   …Две громадные чёрные “иглы” медленно опустились на треугольный космодром. Высота каждой из приземлившихся ракет достигала двух километров. Зловещий чёрный цвет кораблей вызывал у живых существ планеты животный страх и неприятное чувство, чем-то похожее на брезгливость. Пошарпанная, помятая во многих местах чёрная поверхность летательных аппаратов давала полное основание предполагать, что эти корабли уже неоднократно побывали в тяжелейших боевых переделках.
   Глядя на этих, по всей вероятности, хозяев, у Джеймса возникло ощущение, что он попал к космическим крестоносцам времён средневековья.
   В общем-то, так оно на самом деле и было. На кораблях открылись тяжёлые квадратные люки, и из них стали выходить настоящие великаны в тёмных серебристых костюмах и остроконечных шлемах, ростом по 50-60 метров каждый. В руках каждого из них были предметы, чем-то похожие на древние огнетушители середины двадцатого века. Один из этих гигантов неторопливо отошёл к самому краю космодрома, и через несколько секунд из его “огнетушителя” вырвался огромный сноп огня…
   “Cовсем как по Рэю Бредбери”, - с горькой усмешкой подумал про себя Олбрайт, продолжавший внимательно наблюдать за развивающимися событиями на космодроме в своё огромное телескопическое устройство.
   …Оскалив свои почерневшие, изъеденные кариесом зубы, гигант зловеще засмеялся и помахал рукой своим сотоварищам. Затем он быстрым шагом направился к соседнему космодрому. После того как великан нажал на кнопку дистанционного управления, которое он держал перед собой, на самом краю космодрома открылся круглый люк – около ста метров в диаметре. Спустя мгновение великан исчез в этой огромной чёрной дыре…

   Неожиданно водная гладь, прилегающая к космическому треугольнику, забурлила и вспенилась, как кипяток, и на поверхности появился широкий понтонный мост, соединяющий треугольный взлётно-космический остров с основной сушей. Пять огромных неуклюжих существ медленной покачивающейся походкой направились по понтонам вглубь джунглей, периодически поливая огнём близлежащие деревья и кустарники…

 

                                                                                      * * *

 

   - Да, эти ребята наведут здесь шороху, - задумчиво произнёс Олбрайт, облизывая сухие губы и настороженно поглядывая на Аллу Егоровну.
   - Джеймс, сейчас же скажи мне: что ты опять задумал? – строго глядя на
   мужа, произнесла Соколова.
   - Аллочка, ты должна понять, что мы просто не имеем права покинуть эту планету, оставив несчастных “туземцев” на растерзание этим гориллоподобным бандитам. За несколько недель эти негодяи сожгут всю планету вместе с её обречённым населением.
   - Но они же явно сильнее нас?
   - К счастью, нет. В этом вопросе, Аллочка, ты как раз-таки здорово ошибаешься.
   - Откуда же такой категорический вывод?
   - Видишь ли… посмотри, пожалуйста, повнимательнее на их снаряжение и корабли. Видишь, они на несколько порядков хуже нашего. Да и скорость нашего космического лайнера в сто раз выше, чем у них. Я почти уверен, что эти корабли не смогут даже развить скорость, равную скорости света.
   - Ты в этом уверен, Джеймс?
   - Абсолютно… И я совершенно уверен в том, что мы должны обязательно помочь этим малышам-туземцам.
   - Каким же образом?
   - Мой план состоит в следующем: ты с детьми, Алла, спускаешься на второй уровень, затем вы садитесь в самую большую “тарелочку” и ждёте моих дальнейших распоряжений. Шлюз должен быть открыт постоянно, так потом на это времени может не найтись. Я почти уверен, что магнитно-лазерной защиты у них нет. Единственное, за что я опасаюсь – это ядерное вооружение. Но, думаю, что они не успеют им воспользоваться, так как я не собираюсь предоставлять им такой возможности. В крайнем случае, их ядерные ракеты всё равно не смогут догнать наш корабль. Как видишь, по существу мы ничего не теряем.
   - А если неподалёку у них имеется подкрепление?
   - Какое подкрепление, Аллочка? Ты же видишь, что это самые обыкновенные космические хулиганы, которые сами от кого-то удирают.… И, во-вторых, если подмога и имеется, то по своим техническим характеристикам она наверняка не лучше этой.
   - А вдруг это самые обыкновенные роботы, которые применяются какой-то воинственно-настроенной цивилизацией именно для таких низкоинтеллектуальных экспедиций?
   - Нет, это не роботы, а живые существа. Это я уже проверил путём компьютеризации; да и моя человеческая интуиция меня пока не подводила… Знаешь, милая Аллочка, такое несоответствие ума и техники может быть только после огромной катастрофы планеты, на которой проживают эти существа… Скорее всего, у них на планете победило зло, а разума, как обычно, не хватает, так как лучшие умы данной планеты находятся или в неволе, или, что вероятнее всего, уже уничтожены. Сейчас эти ребята, конечно, об этом горько сожалеют… В настоящее время на их несчастной планете или идёт война на взаимоуничтожение, - так как такие “творцы” мирно жить не могут, впрочем, как и некоторые правители Земли в XX веке, - или происходит окончательный самораспад данной цивилизации… что скорее всего. А если говорить честно, то кому нужна такая цивилизация?!
   - И что же конкретно ты думаешь предпринять, Джеймс?
   - С первых же минут своего пребывания здесь эти существа окончательно доказали нам, что не намерены поддерживать мирных отношений с кем бы то ни было. Поэтому я предлагаю сначала разрушить их корабли, а затем… посмотрю по обстановке. Но оставлять в живых хотя бы одного из этих “героев” я не имею права, так как впоследствии он затерроризирует всю планету и принесёт ей неисчислимое количество бед и страданий.
   - Хорошо… Я пойду одену детей и всё подготовлю… к возможному полёту.
   - Да, Аллочка, я очень прошу тебя об этом. И, кстати, скажи Серёже, пусть он подготовит мне маленькую ракету, чтобы в случае необходимости я мог вас на ней догнать. Жизнеобеспечения большой “тарелочки” должно хватить на несколько лет, так что шанс на благополучное окончание экспедиции у нас всё-таки ещё остаётся. Я верю, Аллочка, что всё ещё будет хорошо.
   Олбрайт нежно поцеловал Аллу, проводил её до люка и весело подмигнул на прощанье.

   Соколова глубоко вздохнула, натянуто улыбнулась Джеймсу и затем решительной походкой вышла из центрального пункта управления.

 

                                                                                      * * *

 

   Джеймс Олбрайт продолжал внимательно изучать действия великанов в телескопическое устройство, положив большой палец на гашетку лазерной пушки.
   …”Крестоносцы” возвращались к своему космическому кораблю через селение туземцев, неся на своих могучих плечах огромные ящики, похожие на коробы, предназначенные для сбора грибов. Они были доверху набиты овощами, фруктами и другой снедью. Один из великанов включил свой огнемёт и, смеясь, стал поджигать хрупкие хижины аборигенов. Бедные жители в ужасе выскакивали из своих жилищ и сразу же попадали в кровожадные лапы “крестоносца”, который незатейливо кидал их, словно рыбу, в огромную авоську.
   Неожиданно по его груди – как натянутая нить – прошёл тонкий серебристый луч, оставляющий после себя шипящий дымок и запах горелого мяса. Не успев даже вскрикнуть, гигант переломился надвое и с недоумевающей гримасой грохнулся оземь. Сетка выпала из его ослабевших пальцев, и в тот же миг из неё начали бодро выскакивать малыши-туземцы, волоча на себе искалеченных и мёртвых сородичей…
   После этого Джеймс направил лазерный луч на один из космических кораблей и как будто собственной кожей почувствовал хруст лопающихся переборок. По обшивке корабля шла узенькая, розовая, дымящаяся полоска. Создавалось такое впечатление, будто какой-то невидимка работал на гигантском газосварочном аппарате.
   Через несколько секунд раздался мощный взрыв, разнесший огромный космический корабль на мелкие кусочки. От взрывной волны вторая “игла” сначала пошатнулась, а затем с шумом грохнулась на бетонно-металлическую поверхность космодрома, после чего тут же раскололась надвое. Из нижней, расколовшейся части вылезли шесть “крестоносцев”: ободранные, грязные, измазанные в каком-то мазуте и в собственной крови. Они недоумённо оглядывались вокруг себя, ничего не понимая и ещё не совсем веря в происходящее. Четверо из пяти, ушедших за добычей, в страхе возвращались обратно, побросав по дороге свою тяжёлую поклажу. Один из великанов, одетый в алую накидку, со свирепым выражением лица приказал что-то остальным, и все стали быстро заходить в изуродованный космический корабль.
   На некоторое время всё стихло.
   Олбрайт перевёл телескопическое устройство на джунгли и селение аборигенов. Там всё было так, как и должно было быть: селение туземцев догорало, кое-где высвечивая угольками тлеющих костров, над которыми поднимались прозрачные столбики дыма. А в джунглях шла постоянная борьба за жизнь: люди прятались в норы и под кроны ветвистых деревьев, запихивая своих ревущих и испуганных ребятишек как можно дальше и глубже…
   …Оставшиеся в живых десять великанов вынесли из космического корабля почти все вещи и затем присели на ящиках, видимо, собираясь трапезничать. Между ними постоянно происходили ссоры, сопровождаемые непереводимой бранью, тычками и затрещинами. Их хмурый предводитель не обращал на это абсолютно никакого внимания и только изредка посматривал на своих кровожадных братьев острым звериным взглядом.
   В этот момент двое из них что-то не поделили и с громкими воплями бросились друг на друга. Предводитель спокойно взял в руки “огнетушитель” и направил огненную струю прямо на дерущихся… Через несколько минут от них остались только ещё более чёрные, закопчённые черепа, выглядывающие из-под остроконечных шлемов…
   - Господи, да это же космические пираты! – ужаснувшись собственной догадке, шёпотом произнёс Олбрайт.

   Теперь всё встало на свои места. Да, это были космические пираты – вечные изгнанники Вселенной. У этих существ уже давно не было ни родины, ни совести, ни чести. Они для всех были врагами, так же как и все были врагами для этих людей, потому что вся их жизнь протекала только по одному закону: homo homini monstrum – человек человеку зверь. В этот момент они были похожи на стаю измученных и загнанных волков, которую со всех сторон обложили красными флажками. Но, в отличие от волков, этих существ Олбрайту было ничуть не жаль.

 

                                                                                      * * *

 

   Ни один из пиратов совершенно не был удивлён действиям своего главаря. После этого драматического происшествия не прошло и минуты, а они вновь продолжили спокойно поедать продукты, разложенные на центральном ящике, молча посматривая друг на друга из-под густых жёстких бровей. Спустя полчаса все разбойники медленно разбрелись по разным углам и принялись активно готовиться ко сну. Вскоре всё стихло…

 

                                                                                      * * *

 

   Джеймс понял, что у него в запасе есть несколько часов, по крайней мере – до рассвета. Он быстро встал с кресла и направился на второй уровень, чтобы успокоить Аллу и детей. Семья тихо сидела в большой “тарелочке” и с нетерпением ждала вестей от отца.
   - Выходите, ребята, и спокойно идите спать. Теперь они до нас уже не доберутся, - с улыбкой произнёс Джеймс, входя в космический ангар.
   Сергей и Дженни с радостными криками бросились наверх, по своим любимым каютам.
   Олбрайт вкратце пересказал жене события прошедшего дня и порекомендовал Алле сейчас же идти отдыхать.
   - А как же ты, Джеймс? Может быть, я подежурю до утра сама? Ты же сегодня совсем не отдыхал?

   - Ничего, Аллочка, не беспокойся. На сегодня они, кажется, угомонились. А при первых же признаках движения в стане пиратов лазерный таймер телескопического устройства поднимет меня в ту же секунду… Иди, дорогая, отдыхай спокойно.

 

                                                                                      * * *

 

   …Джеймсу удалось поспать около четырёх часов. Когда он встал, за иллюминатором было раннее безоблачное утро. В стане пиратов всё было тихо: они спали беспробудным сном… Но что-то всё-таки было не так. Ага, вот в чём дело: не хватало двух человек. Олбрайт быстро перевёл телескопическое устройство на селение и близлежащие джунгли, расположенные в радиусе двадцати километров… Опять ничего настораживающего… Джеймс снова перевёл окуляр на космодром, прошёлся по водной глади… и ужаснулся.
   На ровном бетонном дне канала лежали два великана с проломленными черепами и закреплёнными на шее толстыми верёвками, к другому концу которых были привязаны огромные металлические обломки бывшего космического корабля. Да… их предводитель времени зря явно не терял.
   Наконец главарь зашевелился, кашлянул, встал со своей импровизированной постели и окриками, бранью и пинками принялся поднимать остальных головорезов. Они поднимались нехотя, зевая и поёживаясь, протирая заспанные глаза огромными грязными руками. Постепенно все собрались возле чёрных ящиков. Неожиданно один из пиратов – после продолжительного оглядывания своих товарищей – стал что-то громко кричать своему предводителю, видимо, заметив исчезновение двух своих собратьев.
   Главарь посмотрел на него исподлобья, медленно поднял свой огнемёт и направил его на кричащего. Но это было, как показалось Джеймсу Олбрайту, его последнее действие перед неминуемой надвигающейся гибелью, так как стоявший за ним пират изо всех сил вонзил в спину предводителя острый металлический предмет, чем-то похожий на ледоруб альпиниста. После этого пират отбежал на несколько шагов назад, выхватил из-за голенища нож и встал в выжидающую позу, готовый в любое время отбежать ещё дальше.
   Главарь покачнулся, медленно развернулся и сделал несколько неуверенных шагов в сторону своего обидчика; из его кровавой глотки вырвался предсмертный звериный рёв. Он в последний раз оглядел своих собратьев мутным ненавидящим взглядом и затем тяжело грохнулся оземь лицом вниз, широко раскинув руки, сжатые в могучие кулаки.
   Как бы подчиняясь какой-то негласной команде, застывшие до сих пор пираты быстро подхватили свои “огнетушители” и в течение десяти минут непрерывно поливали тело своего ненавистного предводителя огнём. Затем они робко обступили обуглившиеся, ещё дымящие останки и долго стояли молча, боясь поверить в произошедшее…
   Но и это было ещё далеко не всё. Олбрайт уже чётко выделил для себя две явно враждебные группировки. Спустя несколько минут трое пиратов неспешно отошли к обломкам космического корабля и долго о чём-то переговаривались. Двое оставшихся взяли в руки “ледорубы” и стали с напряжением ждать дальнейшего развития событий…
   …Нападавшие медленно подходили к своим, как им казалось, неминуемым жертвам, потихоньку обступая их с трёх сторон. Они нисколько не сомневались, что разберутся с этими двумя без особого труда. Но, как мы знаем, жизнь всегда преподносит нам сто первый вариант реальности из ста, задуманных нами.
   Жестокая кровавая схватка началась. Два защищавшихся пирата встали спинами друг к другу, напряжённо сжимая в руках проржавелые “ледорубы”. Неожиданно один из них быстро взмахнул рукой и какой-то блестящий металлический предмет, похожий на дротик, со свистом промелькнул в воздухе и вонзился в шею одного из нападавших. Алая кровь фонтаном хлынула из поражённой сонной артерии. Пират, пронзённый дротиком, посмотрел на своего противника долгим недоумевающим взглядом и, закатив свои выпученные глаза, медленно опустился на чёрную землю, держась скрюченными пальцами за окровавленную шею.
   И пока двое остальных, невольно остановившись, с немым ужасом взирали на своего умирающего товарища, бившегося в предсмертных судорогах, второй защищавшийся пират резким движением снизу пропорол своим “ледорубом” живот ещё одному врагу.
   Но и ему, в конечном итоге, тоже не повезло - пока он с остервенением, резкими рывками, пытался вытащить своё оружие из тела поверженного врага, второй из нападавших с рёвом вонзил тому в спину свою “кирку”.
   Теперь их осталось только двое. Но, судя по их горящим ненавистью и злобой глазам, было совершенно очевидно, что одному из них уже совсем недолго оставалось пребывать в этом бренном мире.
   Постояв некоторое время неподвижно друг против друга, противники с громким рёвом бросились вперёд. Звон металла, проклятия и стоны вновь разнеслись над местом схватки. Обессилев, каждый из них отошёл на несколько метров назад, чтобы отдышаться и передохнуть. Но и тогда они продолжали злобно поглядывать друг на друга из-под густых мохнатых бровей. И как только один из них позволил себе чуть-чуть расслабиться и опустить голову, в его плечо тут же вонзился дротик. Защищавшийся пират громко застонал и медленно опустился на одно колено, прикрывая дрожащей рукой свою кровоточащую рану.
   Его противник издал громкий торжествующий клич и стремглав бросился добивать своего раненого врага. Он явно почувствовал приближающуюся к нему победу, и, казалось, уже ничто не могло ему помешать. Но совсем неожиданно, в первую очередь – для себя, буквально за шаг до своей жертвы, нападавший пират неуклюже оступился и широкой волосатой грудью налетел прямо на вытянутый вперёд “ледоруб” врага. Зашатавшись, умирающий прохрипел какое-то страшное проклятие, предназначенное, по-видимому, оставшемуся в живых счастливцу, и с шумом грохнулся на бетонно-металлическое покрытие космодрома.

   Над полем битвы воцарилась гнетущая мёртвая тишина. Оставшийся в живых пират, наконец, медленно приподнялся с колена, пьяной шатающейся походкой дошёл до ящиков и с протяжным стоном опустился на один из них. Небрежно перевязав свою кровоточащую рану каким-то грязным лоскутом, он кое-как, из последних сил, дополз до воды и стал с наслаждением и громким прихлёбыванием жадно пить эту живительную, так тяжело доставшуюся ему, прохладную влагу. При этом он продолжал ежеминутно оглядываться по сторонам своим уставшим, загнанным, волчьим взглядом…

 

                                                                                       * * *

 

   Олбрайт, записывающий это страшное животноподобное побоище на видеокамеру, продолжал с ужасом взирать на произошедшее. Он с явным отвращением и в то же время с каким-то непонятным для себя нетерпением ожидал дальнейшего развития событий. До его плеча кто-то легонько дотронулся – это была Алла Егоровна. Он нежно обнял её за талию и тихо произнёс:

   - Вот, Аллочка, посмотри до чего может дойти глупость и взаимная ненависть разумных существ, живущих по законам волчьей стаи.

 

                                                                                      * * *

 

   …Пират со стоном поднялся с чёрного ящика и, опираясь здоровой рукой на своё оружие, медленно побрёл по понтонному мосту в сторону джунглей. Теперь ему некого было бояться; в эту минуту он был уверен в этом как никогда…

 

                                                                                      * * *

 

   Джеймс Олбрайт продолжал внимательно следить за действиями оставшегося в живых пирата, постоянно держа его на прицеле лазерной пушки.

 

                                                                                      * * *

 

   …Великан вошёл в чащу и, раздвигая ветви деревьев, стал ссыпать себе в руку плоды попадавшихся ему фруктов. Неожиданно на кроне одного из деревьев он заметил крохотного плачущего ребёнка. Тот зацепился за одну из лиан своей незамысловатой одеждой и, покачиваясь, повис над землёй на десятиметровой высоте. Великан подставил под него свою грязную мозолистую ладонь и мизинцем другой руки осторожно стряхнул малыша в приготовленное ложе. В ту же секунду из чащи выбежал один из туземцев – видимо, отец ребёнка – и стал бесстрашно метать в великана одно копьё за другим…
   …Олбрайт аккуратно довернул прицел лазерной пушки, направив её точно на грудь “крестоносца”, и затем жёстко поставил большой палец правой руки на красную кнопку.
   - Подожди, Джеймс, не спеши, пожалуйста, - взволнованным голосом произнесла Алла, положив свою руку на широкую ладонь Олбрайта. – Может быть, ещё…

   В эту секунду Джеймс ясно ощутил, как дрожит её вспотевшая рука.

 

                                                                                      * * *

 

   …Пират, не глядя, как назойливых мух, стряхнул с себя вонзившиеся в его голень и бедро копья и осторожно поднёс свою гигантскую ладонь с ребёнком к его отцу. Мальчуган бойко соскочил с ладони, подбежал к отцу и ловко запрыгнул тому на руки. Теперь они оба, раскрыв рты, безотрывно смотрели на великана широко открытыми глазами. Отец твёрдо стоял на крепких коренастых ногах боком к пирату и гордо смотрел на него своим бесстрашным взглядом, прикрывая курчавую голову ребёнка свободной рукой.
   Гигант усмехнулся одними уголками рта, посмотрел на отца и сына добрым взглядом своих, как оказалось, голубых глаз и, отвернувшись, с корнем вырвал несколько ветвистых деревьев с шикарной кроной. После этого пират одним движением руки провёл по стволам, лишая их листвы и сучьев, и осторожно положил эти «брёвна» поперёк бурной речки, вставшей на пути двух героических лилипутов… Великан ещё раз улыбнулся и широким жестом пригласил их следовать по только что проложенному мосту.
   Отец с сыном на руках, ещё не совсем веря в происходящее, осторожно пошёл по брёвнам, постоянно озираясь на своего спасителя. Гигант спокойно вырывал все деревья и кустарники, попадавшиеся на пути лилипута-отца, и продолжал утрамбовывать ладонью взрыхлённую землю.
   Так они дошли до сожжённого селения. Вдруг отец резко опустил ребёнка на землю, забежал в скальный грот и, вытащив оттуда полную корзину экзотических плодов, поставил её перед великаном, жестом показывая ему, что это подарок, предназначенный именно для него. Пират добродушно улыбнулся, низко поклонился, приложив свою правую руку к груди, и, осторожно взяв корзинку двумя пальцами, одним неуловимым движением опрокинул себе в рот её содержимое. Затем он отвернулся, сорвал плоды с нескольких деревьев и, высыпав их со своей ладони обратно в корзину, также осторожно придвинул её к туземцу. Тот весело рассмеялся и, восхищённый этим поистине джентльменским жестом пирата, медленно и достойно, по-мужски, громко захлопал в ладоши.


                                                                                       * * *

 

   - Вот видишь, Джеймс, добро всё-таки победило зло… Как хорошо, что ты не убил его, - радостно улыбаясь, произнесла Алла, вздохнув полной грудью.
   - Хорошо, если бы добро победило, Аллочка… Хорошо бы. Ну, а теперь, как я думаю, мы можем со спокойной душой и чистой совестью продолжить наш запланированный полёт.
   Открылся люк, и на центральный пункт управления вбежали смеющиеся дети, которые с весёлым криком бросились обнимать своих родителей.


                                                                                        IV


   Вильберг уже около часа сидел в своей фантастически оборудованной лаборатории и с упоением раскачивался в удобном кресле-качалке.
   Да, сегодня ему, наконец, удалось сделать это долгожданное гениальное открытие: прохождение человека сквозь стену. Это же так просто. Но почему до этого никто не мог додуматься раньше? Оказалось, что самое главное – это фактор времени. Да-да, фактор времени. Человек просто переносится на несколько минут вперёд и сразу же попадает в другое измерение, даже не сходя с места. И всё, он уже на другой стороне стены!!! Возможно, переход в другое измерение – это главная загвоздка в решении этой грандиозной задачи предыдущими поколениями. Кстати, то же самое происходит и с самостоятельным полётом человека в любом пространстве без каких-либо дополнительных средств.
   Да, к счастью, ему это удалось. Но сколько же пришлось сделать всевозможных экспериментов, чтобы достичь этого поистине феноменального результата. Даже мгновенное исчезновение человека в одном месте и неожиданное появление в другом оказалось, в итоге, на редкость простым явлением, связанным с кумулированием, то есть обыкновенным накоплением кинетической энергии, происходящей за счёт особого строения жиров, белков и углеводов, где каждая калория не сгорает зря, а используется именно для этой цели.
   Но над этим пришлось здорово покорпеть, так как найти избирательную взаимосвязь между центром обмена веществ, находящимся в ЦНС (центральной нервной системе) и центром кумуляции кинетической энергии оказалось делом чрезвычайно трудным – для этого пришлось полностью исследовать все проводящие пути головного мозга. Естественно, что в разрешении этой задачи ему очень помогли современные компьютерные разработки и многие тысячи опытов на животных.
   А сделать, как оказалось, необходимо было только одно – придать человеческому телу вращение, равное 50000 оборотам в минуту. И всё бы получилось. Возможно, что раньше человек этого делать просто не умел. При такой скорости вращения человек не чувствует даже головокружения, так как его отолитовый аппарат не успевает среагировать и остаётся незадействованным, потому что лимфа, находящаяся в улитке внутреннего уха, не успевает шелохнуться даже на один микрон… Эти опыты он повторял неоднократно, и всё получалось великолепно. Но сколько же тысячелетий понадобилось человеку, для того чтобы справиться с этой грандиозной и поистине фантастической задачей?..
   В настоящее время необходимо, как я считаю, заняться следующим наиглавнейшим вопросом: переносом человека во времени - как в прошлое, так и в будущее. Хотя недаром говорят, что будущее – это хорошо забытое прошлое. Возможно, что так оно и есть. Как нет и полной, стопроцентной повторяемости в природе…
   А может быть, всё-таки есть? Если хорошо подумать над этим вопросом с научной точки зрения, то такое возможно только путём синтеза микроструктуры веществ человека, скорее всего – хромосомного аппарата и ДНК. Значит, повторяемость абсолютно одинаковых людей на разных планетах – это кропотливая работа природы… если брать за основу естественный вариант.
   Но ещё существует и самый быстрый способ – искусственный вариант, где с помощью разумных существ, современной аппаратуры, волоконно-оптической техники, электронной микробиологии и космической микрогенетики можно добиться почти невозможного…
   Да, думаю, это вполне возможно. Но это будет не мгновенный перенос человека в прошлое или в будущее – с его, естественно, мозгом, а значит, и с мыслями. Нет… это окажется огромным циклом работ.
   А как же быть с мгновенным переносом человека в пространстве и во времени? Вот над чем необходимо работать! А остальные методы – это только паллиатив, который придётся переделывать в будущем сотни и тысячи раз. Думаю, что это будет самый правильный и верный вариант поисков. Осуществление этой мечты и будет моим моментом истины. Да, наверное, и не только моим, но и всех здравомыслящих людей. Тогда мы окажемся на правах, по крайней мере, ангелов, то есть существ, максимально приближённых к Богу.
   А может быть, Бог и добивается этого от своей Вселенной, - чтобы разумные существа, созданные ИМ, могли сами достичь такого совершенства, которое могло бы максимально приблизить их к НЕМУ. И всё это – только путём достижений собственного разума человека. И я уверен, что где-то этого уже достигли! Обязательно достигли, а иначе и быть не может! Потому, что в мире возможно всё! Значит, и мы достигнем!
   - Ну что же, пожалуй, необходимо начинать, - задумчиво произнёс Вильберг и резко встал с кресла.

   Он несколько минут походил по комнате, заложив руки за спину, и, сев за стол, принялся что-то быстро записывать в своём дневнике.

 

                                                                                      * * *

 

   Фантастически одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу глубоко вздохнул и тихо произнёс:

   - Да, отец, всё, что ты задумывал – свершилось. Это тебе удалось. И если бы не странные, весьма загадочные обстоятельства твоей гибели, то сейчас мы обязательно летали бы вместе.

 

                                                                                      * * *

 

   До сих пор никто в мире не знал, почему погиб Вильберг, и при каких обстоятельствах это произошло? Об этом стало известно намного позже. Оказывается, Вильберг участвовал в спасении землян во время первой всемирной катастрофы. Он много сделал для сохранения самой планеты и её атмосферы. Много усилий потребовалось Вильбергу и для того, чтобы спасти уникальные ценности Земли. Только благодаря ему удалось сохранить Венецию, Санкт-Петербург, Рим, Сан-Франциско, Токио, Берлин, Мадрит, Лондон…
   Вильберг одним из первых примчался на помощь землянам, когда на них напали воинственные инопланетяне. Он даже сам послал этим “воякам” первый космический сигнал, в котором предупреждал, что если они сейчас же не уберутся восвояси, то будут обязательно атакованы и уничтожены. Но инопланетяне не вняли голосу разума и продолжили своё чёрное дело. После этого Вильберг был вынужден пойти на первую поломку их межгалактического космического корабля. И только тогда воинственные инопланетяне поняли, что перед ними действительно человек дела, и предпочли улететь… правда, напоследок ещё раз навредив землянам.
   Единственное, что не смог предотвратить этот поистине великий человек – катастрофу живой природы на Марсе, после которой марсиане были вынуждены уйти вглубь планеты. Это произошло после того, как земляне послали ядерные ракеты вослед своим врагам. Вильберг сам уничтожил корабль непрошенных гостей и затем стал уничтожать ядерные ракеты. Совершенно непредсказуемо одна из ракет взорвалась рядом с его фантастической космической “тарелочкой”…
   Так погиб этот замечательный учёный и исследователь, изобретатель и гениальный конструктор, настоящий друг всего живого во Вселенной.


                                                                                        V


   …Сегодня Сергею Алькову-младшему исполнилось восемнадцать лет. Но и в этом юном возрасте он вполне мог считать себя образованным и интеллектуальным человеком – по сравнению со своими сверстниками, конечно. И чему только не научил его за это время дядя Джеймс. Юноша выучил наизусть весь космический корабль, прекрасно знал историю жизни своего отца, отлично разбирался в биологии, генетике, истории, физике, химии, математике.
   В настоящее время Сергей был занят изучением пятого иностранного языка. Совсем недавно Олбрайт посвятил его в область расшифровки и кодирования межпланетных космических сигналов и, надо признаться, был очень доволен своим воспитанником. А эти сигналы стали поступать на борт корабля довольно часто. В теннис, шахматы и нарды Сергей обыгрывал дядю с такой лёгкостью, что Олбрайт стал даже немного сердиться на своего воспитанника.
   Поэтому в последнее время Алькову-младшему приходилось с умнейшей миной… или угрюмой физиономией проигрывать дяде Олбрайту партию-другую в шахматы или нарды, приводя того в неописуемый восторг с последующими бесконечными нравоучениями о том, что и у стариков ещё есть чему поучиться. В теннис Сергей этого позволить себе уже не мог, так как в данном случае дядя Джеймс раскусил бы его мгновенно – слишком неравными были силы.
   Мама была в восторге от любимого сына, а младшая сестрёнка Дженни, без преувеличений, боготворила своего старшего брата, но старалась никогда не подавать виду.
   Совсем недавно Дженни исполнилось четырнадцать лет, и она продолжала хорошеть день ото дня. Откровенно говоря, Дженни Олбрайт была ужасно своенравной девчонкой с железным характером и когда приставала к старшему брату с каким-нибудь делом или вопросом, то самым лучшим было ей уступить. Вот и сегодня, несмотря на то, что именинником был Сергей, Дженни снова затащила его в спортзал и чуть-чуть не выиграла первую партию в большой теннис. Именинник моментально смекнул, что необходимо срочно увеличить объём и сложность тренировок, иначе в недалёком будушем эта своенравная девчонка будет разносить его в пух и прах.
   Год назад их корабль приземлился на одной из попутных планет, - как оказалось, необитаемой, но с прекрасным воздухом, - где земляне смогли пополнить запасы витаминов и переработать новые продукты, хотя и земных запасов им хватило бы ещё лет на пять.
   Да, кстати, мы совсем забыли рассказать Вам ещё об одном важнейшем событии, которое произошло на корабле семь лет тому назад. У Сергея и Дженни появился младший брат – Жан. Это был не просто “пацан”, как называл его Сергей, а какой-то неистовый вихрь. Этот “вихрь-вепрь” мог сотворить за день столько “открытий”, катастроф и катаклизмов, что подчас это было не под силу и целому народу.
   За один день Жан умудрялся сломать детский компьютер, пару гитар и барабанов, разорвать любимое платье Дженни (конечно, “нечаянно”), облить Сергея водой, полностью измучить своего отца сотней-другой вопросов, а маму повергнуть просто в шок, устроив в её каюте настоящее Ледовое побоище… одновременно с Ватерлоо и Бородино.
   Вчера Жан “всенародно” заявил, что когда он вырастет, то ни за что не женится на Дженни, так как она тупая, надоедливая и прескверная девчонка, которая своими постоянными нравоучениями мешает ему “спокойно существовать в этом прекрасном мире”. Поэтому он выбирает в невесты… маму!!!
   После этих слов в конференц-зале поднялся невообразимый хохот. Преуспели в этом, естественно, старшие сотоварищи: братец и сестрица. Видя, что дело приобретает совершенно невыгодный для него оборот, Жан демонстративно обиделся и торжественным шагом ретировался в свою каюту.
   Старшие продолжали шумно обсуждать только что произошедшее событие, оценив не ординарный ум семилетнего ребёнка.
   Спустя полчаса, “нутром чуя неладное”, Сергей с явной раздражительностью в голосе шепнул Дженни на ушко:
   - Милая сестричка, посмотри, пожалуйста, чем занимается этот бездельник, а иначе нам придётся что-то ремонтировать или приводить в порядок вплоть до моего следующего дня рождения.
   Смеясь, Дженни выбежала из зала и понеслась разыскивать удалого молодца. Она вернулась обратно раскрасневшаяся и запыхавшаяся и тут же объявила, что Жан забаррикадировался в своей каюте и играет в “войнушку” по системе какого-то Суворова. В данный момент он как раз раздумывает над самой глобальной проблемой: кто же победит в сражении – Спартак, Суворов или Македонский? Наполеона Жан отбросил почти сразу же, так как всегда считал его слабым и малоподготовленным полководцем.
   После такой длиннейшей тирады сестры Сергей закатил глаза к потолку и, шатаясь, повалился на диван. Олбрайт весело рассмеялся и сказал маме, что за должность министра обороны корабля он теперь совершенно спокоен, и не пора ли их младшему сыну заняться изучением лазерных пушек и атомного пулемёта.
   Маме эта идея явно не понравилась, и поэтому Джеймс был вынужден срочно сменить тему. Спустя несколько минут Олбрайт поднялся, извинился перед женщинами за свой уход и направился к двери. По пути он помахал Сергею рукой, приглашая того следовать за собой.
   В своей каюте Джеймс усадил Алькова-младшего в кресло и, устроившись рядом сам, торжественно произнёс:
   - Мне необходимо очень серьёзно поговорить с тобой, Серёжа. С сегодняшнего дня ты стал совершеннолетним – настоящим взрослым мужчиной. С этого момента ты мой первейший помощник и довольно зрелый человек. Поэтому давай поговорим о главном. Ты, конечно, уже знаешь об основной цели нашего путешествия. Пойми, в любой момент я могу умереть: мне скоро шестьдесят.
   Заметив негодующий жест Сергея, Олбрайт остановил его движением руки и продолжил:
   - Поэтому с завтрашнего дня мы с тобой займёмся главной задачей. После моей смерти ты должен будешь подготовить мой человеческий материал – как отдельно, так и совместно с отцовским – и затем “выкинуть” его на нескольких “живых” планетах, то есть на планетах, где есть жизнь. Конечно, я был бы не против, если бы мы попали на планету, значительно превосходящую нас по уровню развития. Конечно, я имею в виду живых существ, а не роботов. Они помогли бы тебе максимально приблизиться к решению нашей задачи. Возможно, этим мы опередили бы время на миллионы, а может быть, и миллиарды лет.
   Запомни, компакт-диски и материал лежат в моём сейфе. Шифр замка 625225, то есть 25 в квадрате и 15 в квадрате. На всякий случай запиши это для Дженни и Жана, так как с тобой тоже может что-то случиться… Не дай Бог, конечно, но и это надо предвидеть и… всегда иметь запасной вариант. И учти, Серёжа, что Жан – это не только моё будущее, но и… твоего отца, а также Дженни. Берегите его. Самое главное – живите в мире. Это самая простая и самая сложная истина во Вселенной… С сегодняшнего дня прибавь, пожалуйста, в своём расписании два часа на изучение нашей главной задачи. Ты понял меня, мой мальчик?
   - Да, дядя Джеймс, я всё понял. У меня к тебе только один вопрос: что мне делать с человеческим материалом мамы, отца и других, если… То есть смешивать его с вашим материалом или обработать в чистом виде?
   - Хороший вопрос… и самое главное – своевременный. Я считаю, что необходимо использовать все варианты. Договорились?
   - Хорошо, дядя Джеймс. Я всё сделаю, как вы сказали.
   - А ты знаешь, чего мы можем добиться посредством использования всех вариантов нашей человеческой материи, Серёжа?
   - Думаю, дядя Джеймс, что это может привести нас к двум главным вариантам дальнейшего существования данной человеческой материи: во-первых, к появлению ваших «абсолютных близнецов», полностью дублирующих не только ваши внешние данные, но и мозг с полным набором информации, и, во-вторых, - при смешивании «нашего» материала - к появлению целых высокоразвитых цивилизаций, в которых ваши мысли будут главенствовать во всех областях вновь созданного «искусственного» общества, включая политику, науку, технику, законотворчество и так далее. А самое главное, что при удачном первом варианте эти близнецы смогут продолжить вашу работу не только в разных галактиках, но и на макро- и микропланетах… и не только первого порядка, но и…

   - Можешь не продолжать. Умница… Теперь я вижу, что дело Алькова и Олбрайта в надёжных руках. А сейчас, именинник, прошу к праздничному столу! – обнимая Сергея за плечи, весело произнёс Олбрайт. После этого они расцеловались и вместе вышли из каюты.

 

                                                                                       * * *

 

   Никто и предположить не мог, что у Джеймса Олбрайта сегодня двойной праздник. Да, посредством компьютеризации сегодня ему удалось синтезировать код ДНК Алькова-старшего. Но пока это произошло только на экране компьютера, а в эксперименте, на данном космическом корабле, проделать этот опыт было невозможно, так как расчёт жиров, белков и углеводов, уже не говоря о межклеточном пространстве, находился в самой начальной стадии разработки. К тому же, на это здесь просто не хватит синтетического белкового материала.
   Вот когда ему пригодился бы Андрей Иноземцев с его знанием клеточного уровня. А думать о восстановлении тела Алькова не приходилось и вовсе. Джеймс решил, что его расчёт окажется правильным, если он сделает свой акцент на Сергее, а не на Алле. Ей со всем этим справиться будет уже не под силу, так как у неё заметно прибавилось других забот. Один Жан чего стоит. Много сил отнимает у Аллы и её исследовательская работа: “Синтез хромосомного аппарата на микромолекулярном уровне”.
   И, в-последних, мужчина – есть мужчина. А Сергей – истинный землянин. Он дышит Землёй. У него всё получится… обязательно получится. Дженни и Жан, по существу, - инопланетяне, космические жители, хотя и воспитаны как земляне. В любой момент они могут связать свою судьбу с неземными цивилизациями, и тогда пиши: пропало. Сергей же обязан, просто обязан довести это дело до конца – дело отца и его, Олбрайта, дело.
   Уже сейчас юноша неплохо разбирается во всех основных вопросах, связанных с главной целью их грандиозного космического путешествия. Необходимо помочь ему в доскональном изучении всех материалов исследований; научить делать всё скрупулезно, на основании данных компьютеризации и практического вывода многих тысяч экспериментов.
   И, тем не менее, в Дженни и Жана я тоже продолжаю верить. Думаю, они будут хорошими помощниками Сергею. Особенно я верю в Дженни. Она очень умная, упорная и настойчивая девочка. Когда-нибудь из неё получится блестящий учёный. Жан наверняка пойдёт по исторической или военно-защитной линии. Ну что ж, в смысле защиты мира это тоже очень важное дело. Может так случиться, что он станет знаменитым учёным по военным вопросам.
   И всё-таки, что не говори, а у нас прекрасные ребята. Мы с Аллой можем гордиться ими. И я думаю, что мой друг, Сергей Викторович Альков, тоже гордился бы ими. Эх, нам бы только добраться до настоящей “твёрдой” земли и отыскать там умных и миролюбиво настроенных существ. Но кому-то из нас это обязательно удастся. Обязательно! А время в таком вопросе – мелочь. Оно, оказывается, обладает удивительнейшим свойством – поворачиваться назад, возвращаться… И это самое главное. Значит, любая задача, поставленная перед человеком или другим мыслящим существом будет обязательно решена! А затем появятся новые задачи, идеи, цели… И несмотря ни на что, они тоже будут выполнены. И это здорово!


                                                                                        VI


   - …Мамочка, посмотри, какой красивый хомячок у этого дяди, - теребя за руку молодую, красивую, хорошо одетую женщину, прогнусавил симпатичный трёхлетний малыш. Мама пошла дальше, но он изо всех сил тянул её обратно, к клетке с хомяками. – Купи мне его, мама, я тебя очень прошу.
   Женщина посмотрела на сына долгим внимательным взглядом и затем ласково спросила:
   - А ты будешь за ним ухаживать, Игорёк?
   - Обязательно, мамочка. Я буду хорошо его кормить, убирать клеточку, купать и ходить с ним гулять.
   Женщина недоверчиво покачала головой, но всё-таки подошла к клетке со зверьками.
   - Скажите, пожалуйста, сколько стоит вон тот маленький хомячок каштанового цвета с чёрно-белым воротничком? – громко спросила она у продавца, взглядом указывая на приглянувшегося малыша.
   - Пятьдесят рублей, сударыня… Но это девочка, самочка.
   - Хорошо, пусть будет девочка… Мы берём её… Давайте нам эту красавицу вот сюда, в стеклянную баночку… Вот так. Спасибо… На, Игорёк, держи свою ненаглядную.
   В избытке чувств счастливый мальчуган прижал баночку к своей груди, то и дело целуя стекло и цокая язычком.
   - Мамочка, а как мы её назовём?
   - А как бы ты сам хотел?
   - Я… Гаечкой, то есть Гасечкой, Гасей.
   - Хорошо, назовём её Гасечкой… Извините, пожалуйста, вы не подскажете нам, что хомячки любят больше всего? – снова обращаясь к продавцу, серьёзным тоном произнесла женщина.
   - О, они неприхотливы. Эти зверьки едят практически всё, чем питаются и люди. Особенно они любят чёрный хлеб, орехи, семечки, свёклу, веточки яблони, малачай. Воду могут не пить и вовсе, но с удовольствием лакают молоко, особенно когда прибаливают… Только не давайте мяса, рыбы, колбасы, масла и солёной пищи. Их можно купать в тёплой воде, но без моющих средств и не чаще одного-двух раз в месяц.
   - Спасибо, до свидания.
   - Это вам спасибо… за покупку, - добродушно улыбаясь, прокричал им вслед продавец.

   Женщина и малыш медленно пошли по базару вдоль красочных прилавков и вскоре совсем скрылись из виду.

 

                                                                                     * * *

 

   Хомячке купили птичью клетку, и папа поставил туда маленький домик из фанеры, над которым он трудился целый день. Домик был очень красив: с верандочкой, люком на крышу, винтовой лестницей и овальной резной дверцей.
   Первые сутки маленькая Гася совсем отказывалась от еды и тихо сидела в самом дальнем углу клетки, изредка расчёсывая свою великолепную рыжую шубку и умываясь красивыми, похожими на крохотные человеческие руки, лапками. Удивительный зверёк вздрагивал при каждом постороннем шорохе, так как слух у него был отменный.
   Мальчик взволнованным голосом звал Гасечку почти ежеминутно, подкладывая в клетку различные сладости, и удручённо вздыхал, глядя на безразличную хомячку. Вечером он так и уснул в своей кроватке, протянув свои пухленькие ручки к домику.
   Ночью мама несколько раз подходила к клетке и долго смотрела на хомячку, которая всё также сидела в своём уголочке, поглядывая на окружающих своими чёрными глазёнками-бусинками.

   - Кто эти большие существа? Куда я попала? – спрашивала себя Гасенька, облизывая свои крохотные лапки маленьким шершавым язычком. – И почему у меня в голове мелькают какие-то странные мысли: формулы, слова, живые картинки, море, солнце, небо? Самое интересное, что я – маленький зверёк, могу мыслить и даже рассуждать. Какой-то дядя Билл всё время шепчет мне на ушко, что это он научил меня думать, и что меня непременно ждёт большое будущее. Оказывается, когда-то я была маленькой девочкой, а затем – красивой женщиной. Я, кажется, была знаменитым учёным? И почему у меня в голове всё время мелькает какое-то непонятное слово – ДНК?.. Какой-то мужчина по фамилии Олбрайт всё время хочет мне что-то сказать, а его друг Альков пишет и пишет какие-то формулы. Первый дядя, которого зовут Джеймс, постоянно говорит мне о том, что меня ждёт большое будущее. Он говорит, что я полечу к другим галактикам и в это же время буду жить в других людях на Земле… Ну вот, у меня опять стали путаться мысли - такое ощущение, что меня постоянно кто-то перебивает… Как жаль, что я не смогу до конца расшифровать свою жизнь и очень скоро умру, так как жизнь у нас, хомячков, очень и очень короткая – год… от силы - два. Но надо продолжать жить. Возможно, моё предназначение определится уже в недалёком будущем. Самое главное – это то, что я очень красивая, умная… и очень кому-то нужна.

 

                                                                                      * * *

 

   Проснувшись следующим утром, мальчик восторженно закричал:
   - Мамочка, мама, посмотри! Гасенька кушает хлебушек и засовывает его себе за щёчки! Какая она всё-таки глупенькая.
   - Она не глупенькая, Игорёк. Это врождённый инстинкт сохранения еды, который передаётся из поколения в поколение. Через некоторое время Гасенька вытащит эту пищу из мешочков-щёчек и будет её кушать. А когда наестся, будет расчёсывать свою шубку и мыть лапки и мордочку… Видишь?
   - Посмотри, мамочка, какая Гасечка у нас аккуратная девочка: остатки своей пищи она положила в свою чашечку и прикрыла их листочком бумажки. Умница… правда, мама? – восторгаясь своей воспитанницей, радостно закричал Игорёк.
   “Эх вы, глупыши, - весело посматривая на людей, подумала Гася, облизывая свои мохнатые лапки, - я же хомячка, а не человек. Поэтому мне необходимо делать то, что делают все хомяки… А жаль… Но что же такое ДНК?… Интересно, очень интересно.
   Спустя несколько дней Гасенька уже позволяла брать себя в руки и даже с удовольствием засыпала в ладонях Игорька. Через месяц она настолько привыкла к людям, что даже хрипло кричала по вечерам. Это происходило тогда, когда на неё не обращали внимания и не хотели брать на руки, чтобы прогуляться по большому велюровому дивану. Последнее развлечение нравилось Гасе особенно, так как это была относительная свобода.
   Свобода – это ни с чем не сравнимое слово! В этот момент она ощущала себя и человеком, и птицей, и реактивным самолётом. Когда малышку выпускали на диван, Гася красиво потягивалась, затем долго прихорашивалась, сидя у мальчика на ладошке, а затем начинала резвиться в полную силу. Она носилась, подпрыгивала, карабкалась на Игорька… От всего этого мальчик приходил в неописуемый восторг. Но ей и этого было мало; Гася всё время норовила спрыгнуть с дивана – туда, вниз, в это огромное неизведанное пространство, где можно было ощутить ещё большую свободу… особенно – свободу действий.
   А когда людям было некогда ею заниматься, Гася принималась неистово грызть клетку своими острыми зубками, вызывая этим некий бунтарский шум, вынуждающий людей обязательно обратить на неё внимание… “Неужели и в прошлой жизни я была и птицей, и человеком, и самолётом? – часто думала Гася, глядя на окружающих своими прекрасными чёрными глазёнками… А может быть, в своей прошлой жизни я была и камнем, и травой, и солнцем, и землёй, и водой?.. А теперь, чтобы снова стать человеком, мне придётся пройти этот долгий путь от маленькой коацерватной капли – первого ростка настоящей живой клетки – до обезьяны и человека… Наверное, да. Иначе ничего не получится. Вернее, может получиться, но только искусственным путём, с помощью более высших неземных цивилизаций… А в это время дядя Билл снова шепчет мне о том, что он очень хотел бы помочь мне в моей будущей жизни. И он нисколько не сомневается в успехе.
   …А вот ещё кто-то говорит мне о том, что он заберёт меня к себе, ещё дальше, и там он научит меня летать и проходить сквозь стену… и даже быть невидимкой.
   …Что-то сильно закружилась голова… Нет, вот сейчас всё опять встало на место. И снова дядя Билл говорит мне о том, что я могу стать человеком. А для этого необходимо, чтобы на Земном Шаре вновь произошла всемирная катастрофа… Но это же очень страшно, и очень обидно – для всех существ, живущих на нашей планете! Но неужели больше нет никаких вариантов? Да, конечно, есть. И один из них это тот, чтобы мои микровещества попали в организм молодой красивой девочки, которая когда-нибудь будет мамой. И я вновь стану человеком! Но для того, чтобы человек в будущем стал тем же человеком, каким он был в прошлом, необходимо иметь полный набор хромосомного аппарата … и ещё многое-многое другое, вплоть до мыслей, которые должны быть точной копией прежнего человека…

   Интересно, очень интересно… Мне кажется, что кто-то специально превратил меня в какую-то хитроумную машинку и теперь усиленно впихивает в неё свои мысли. Получается так, что я - какой-то компьютер, а не хомячка. Чудно…

 

                                                                                      * * *

 

   Как-то вечером Игорёк достал Гасеньку из клетки и хотел выпустить её на диван, как совсем неожиданно она тихим хрипловатым голосом произнесла:
   - Игорёк, нас приглашают посетить одну очень интересную планету. Как ты на это смотришь?.. Ты полетишь со мной?
   От неожиданности мальчик выпустил зверька из рук и медленно опустился на пол. Гася встала на задние лапки на самом краю дивана, закивала головкой и зацарапала лапками о покрывало.
   - Т-ты – говорящий хомячок? – наконец выговорил Игорёк. – Так, оказывается, это не сказки? Значит, взрослые не обманывают нас, малышей? Это всё правда? Значит, все животные, птицы и даже рыбы умеют говорить? Как это здорово!.. Не бойся, Гасенька, я никому ничего не скажу. Мы с тобой вечерами, когда не будет папы и мамы, будем теперь часто разговаривать… Хорошо?
   Но Гася почему-то молчала…
   В эту минуту раздался стук в дверь, и в детскую быстро вошла мама.
   - Игорёк, почему ты сидишь на холодном полу? Встань сейчас же, иначе простудишься. С кем это ты сейчас разговаривал?.. Опять балуешь Гасеньку и не даёшь ей отдохнуть?
   - Да, я разговаривал с Гасей, и она мне ска… В общем, она меня очень внимательно слушала, мама.
   - Ну, вот и молодцы. А сейчас давайте ложиться спать. Завтра мы все вместе поедем в гости к бабушке… А Гасю я возьму в свою комнату, чтобы она не мешала тебе спать.
   - Мамочка, она мне нисколечко не мешает… Ну, пожалуйста, мамочка, - заканючил малыш.
   - Нет-нет, всё… Спокойной ночи.
   Мама взяла клетку с Гасечкой, выключила свет и тихо вышла из комнаты. Игорёк решил немного подождать и через некоторое время, когда мама с папой заснут, забрать зверька к себе. Он хотел обязательно поговорить с Гасечкой ещё раз.
   - Мы с Гасечкой обязательно полетим на другую планету… обязательно… Только нам необходимо основательно подготовиться. А для этого мы должны взять с собой фотокарточки папы и мамы… А можно… даже бабушки и дедушки. Но зачем мне эти фотокарточки? Для воссоздания папы и мамы?.. Но кто же мне об этом говорит?..
   Ой, как быстро закружилась голова. Я быстро куда-то лечу. Как много звёздочек вокруг… - это были последние слова мальчугана, которые он сумел произнести перед сном. После этих слов голова Игорька бессильно упала на подушку…
   …Гасю тоже взяли в путешествие по стране – Игорёк ехал в гости к бабушке. Гася бегала по клетке, совсем не спала в дороге, постоянно веселя мальчугана, и всё время умывалась. А в этот момент ей как никогда хотелось на свободу.
   …Через месяц красавица хомячка неожиданно заболела чумкой и… умерла. Игорёк долго плакал, всхлипывая и размазывая слёзы по грязным щекам. Даже мама не смогла удержаться от слёз.
   Они похоронили свою любимицу на даче у бабушки. На её могилке они посадили очень красивые цветы.

   Однажды вечером соседский мальчишка Мишка сорвал несколько цветочков и подарил их своей любимой девочке. Маленькая жеманница, застеснявшись, стыдливо прикрыла ими своё очаровательное личико и затем, совсем неожиданно для себя, съела несколько лепестков… А перед смертью маленькая хомячка, наконец, вспомнит всё, что касалось её будущего, обещанного ей незнакомым дядей Биллом, но будет уже слишком поздно.

 

                                                                                      * * *

 

   Билл Чиверс был очень раздосадован тем, что ему так и не удалось ввести в мозг маленькой хомячки всю нужную информацию, которая очень бы пригодилась будущим поколениям землян. Но… что поделаешь. Он упустил зверька из виду, когда его забрали к бабушке. После этого Чиверс так и не смог его отыскать.

   А отыскать – было совсем непросто, так как время на Земле пролетало в триста раз быстрее, чем на планете Чиверса. Единственное, что Билла крайне беспокоило, так это одно непредвиденное обстоятельство: кто ему постоянно мешал и всё время подсовывал свою информацию? И самое главное, что это происходило только тогда, когда со зверьком работал именно он, Билл Чиверс.

 

                                                                                      * * *

 

   - …Подумайте, подумайте, уважаемый мистер Чиверс. Думать – всегда полезно. Особенно таким молодым, как вы… Вот только не переборщил ли я с мальчуганом? А может быть, это и к лучшему. Пусть малыш с детства верит в свою сказку… в свою мечту! – улыбаясь, произнёс фантастически одетый человек с лазерным лучом во лбу и мгновенно испарился со своего пульта управления.

 

                                                                                       VII

 

   - …Произошла страшная трагедия – погиб дядя Джеймс! Для меня это непоправимо. Вернее, почти непоправимо… если я не смогу достичь нужной мне галактики и продолжить необходимые исследования. Эти исследования теперь придётся продолжать только самому. Значит, необходимо срочно подключать к работе Жана, так как Дженни и мама заняты исследованиями хромосомного аппарата. Да и Жан, конечно же, не самый лучший помощник. Он продолжает бредить своим вооружением, - так вслух рассуждал Сергей, только что вернувшийся из биологической лаборатории.
   …Как всегда бывает в таких случаях, гибель произошла совершенно нелепо. В чём-то она даже повторила смерть Алькова-старшего. Случайное совпадение?.. Двое великих учёных погибают от нелепой смерти и оба – совершенно неожиданно. Злой рок? Судьба?.. Да, очень часто наша планета теряла своих гениев именно таким способом. Эта нелепость смерти великих и талантливых людей подстерегала Россию во все времена – стоит только вспомнить Пушкина, Лермонтова, Есенина, Высоцкого… Вот и гибели дяди Джеймса можно было вполне избежать.
   …Жан Олбрайт, которому недавно исполнилось четырнадцать лет, вылетел на своей “тарелочке” исследовать берег моря неизвестной планеты, на которую они приземлились три дня тому назад.
   Для этих целей дядя Джеймс сконструировал три небольших корабля. И, как оказалось, совсем не зря. Впоследствии они им очень пригодились. Два корабля были в форме тарелочек и один – в виде классической ракеты. Правда, у них было ещё два действующих вездехода, но они применялись только для тренировок молодёжи и для заготовки продуктов.
   После посадки Жана на поверхность моря на его корабль, совсем неожиданно для всех, напало огромное морское чудовище невероятных размеров – около 400 футов длиной. Как говорится, не успел Жан и глазом моргнуть, как его “тарелочка” оказалась в пасти этого гиганта.
   В этот момент с вооружением Жана что-то произошло – вероятно, у него заклинило лазерную пушку. Это произошло, видимо, из-за того, что Жан, как всегда, очень тщательно регулировал своё супероружие. В результате “великому воину” никак не удавалось выбраться из этого гадкого чудовища.
   Джеймс Олбрайт тут же вылетел на помощь к сыну на второй “тарелочке”, быстро пронзил заднюю часть мерзкого чудовища лазерным лучом – это было предпринято им для того, чтобы случайно не повредить космический корабль Жана – и затем свободно проник внутрь.
   А у Жана произошла вторая непредвиденная ситуация - не оказалось нейтрализатора желудочного сока, и поэтому он никак не мог завести двигатели своего корабля. Джеймс провёл обработку, взял корабль Жана на магнитный буксир и начал медленно подводить обе “тарелочки” к хвосту чудовища. После этого они вышли в открытое море.
   Увидев, что двигатели корабля Жана наконец-то завелись, отец отключил магнитный буксир. В этот момент умирающее животное ударило по воде своим огромным хвостом. Это произошло как раз в том месте, где находился корабль Джеймса.
   Пробить корабль животному, конечно, не удалось, но удар получился слишком сильным. Джеймс Олбрайт ударился головой о внутреннюю переборку корабля, - вылетая на помощь сыну, он не успел надеть скафандр, – и сразу же потерял сознание.
   Этот мощный удар стал для Джеймса Олбрайта роковым. “Закрытый перелом черепа с повреждением продолговатого мозга. Обширная внутричерепная гематома правой теменной области. Кровоизлияние в желудочки мозга. Ушиб головного мозга тяжёлой степени” – такой опасный диагноз вынес безжалостный компьютер.
   И пока Жан доставлял отца на основной корабль, прошло очень много времени. Умный робот-нейрохирург и реаниматолог, соответствующий квалификации врача высшей категории, уже ничего поделать не смог.
   Мать и Дженни были безутешны. Жан рвал на себе волосы, и Сергею стоило больших усилий привести его в нормальное состояние. Для полного успокоения ему тут же пришлось посвятить младшего брата во все планы этой грандиозной продолжительной экспедиции.
   Через час Сергей заперся в своей лаборатории и три дня безвылазно занимался консервацией тела дяди Джеймса.
   …Выпив кофе и проглотив несколько ломтиков печенья, Альков-младший устало остановил свой взор на портрете дяди, снятом в день рождения Сергея. Вот они смотрят на него: молодые и улыбающиеся – мама и дядя Джеймс. Это было 25 лет тому назад. Тогда дядя с мамой были полны сил и энергии.
   Чего же они достигли за эти двадцать пять лет? Практически – ничего… Мы находимся в полёте уже двадцать пять лет и занимаемся только своими внутренними проблемами…
   Хотя кто дал право ему так говорить? Никто!.. Наоборот, сейчас мне, как никогда, необходима чья-то квалифицированная помощь. И не только в смысле ума и лишних рук, нет… в смысле возможностей. Именно в этот момент мне очень необходима помощь более высшей неземной цивилизации, которая помогла бы мне воссоздать живые прототипы моего отца и дяди Джеймса. А вместе с ними я свернул бы любые горы и преодолел любые преграды, стоящие на пути нашей общей цели.
   Посидев в задумчивости несколько минут, Сергей неожиданно резко вскочил с дивана и громко произнёс:
   - Постойте, а что сейчас-то изменилось? Что это я раскис? Мои родители в течение двадцати пяти лет неустанно шли к намеченной цели и ни разу в жизни не показали нам, детям, своего разочарования. В течение двадцати пяти лет они лелеяли эту мечту, неустанно работали над этой проблемой и не сдались!.. Они многому научили меня и надеялись, что в недалёком будущем я обязательно продолжу дело своего отца и дяди Джеймса. Нет, так дело не пойдёт. Пойду-ка я в компьютерный центр и посмотрю последнюю информацию, касающуюся космических сигналов… Может быть, появилось что-то новенькое? – и пружинистой походкой уверенного в себе человека Альков-младший вышел из лаборатории и направился в информационный центр, находящийся в конференц-зале…


                                                                                       VIII


   Иван Николаевич Крымов занимался астрономией и микробиологией уже около тридцати лет. При нём было создано множество новых аппаратов, способных пронзать космическое пространство, равное миллионам световых лет. Вот и вчера, наконец, была закончена сборка новейшего телескопа “Мысль”.
   Это было уже двенадцатое поколение этих аппаратов. Главная их особенность состояла в том, что они не просто наводились на то или иное небесное тело. Удивительная способность нового телескопа была подобна мысли человека. Это было сделано благодаря новой лазерно-ядерной установке, поставленной совместно с компьютерным томографо-телескопическим объективом. При наведении на любое небесное тело аппарат буквально через какие-то доли секунды выдавал его чёткое изображение и затем тут же выбирал несколько следующих объектов, расположенных на более отдалённом расстоянии. По желанию человека он мог показать эти объекты также быстро, как и первый.
   Крымов уже два часа “мучил” новый телескоп. И даже за этот, сравнительно небольшой, отрезок времени он сделал ещё одно удивительное открытие: на расстоянии трёх тысяч световых лет космическое пространство неожиданно разряжалось… и очень значительно. Иван Николаевич провёл свои исследования в пяти основных направлениях: северном, южном, западном, восточном и вертикальном. Расстояние от начала разряжения оставалось приблизительно одинаковым – около трёх тысяч световых лет.
   Это было удивительным и в то же время – закономерным. Удивительным было то, что это явление открыл именно он – Крымов. А закономерность давала повод для поразительного вывода: значит, скопление галактик, в которое входит и Солнечная система, представляет собой ни что иное, как самый обыкновенный атом! В ядре этого атома находится и Солнечная система. А зона последующего разряжения, обнаруженная Иваном Николаевичем, является пространством, где на определённых уровнях вращаются “электроны”, то есть несколько более мелких галактик, притягиваемых ядром. Из этого исходит, что наша Солнечная система входит в состав молекулы вещества с обязательным атомом кислорода. Это может быть CO2 и NO2, SO2 и NO2 и тому подобное, но с обязательной молекулой NO2.
   Отсюда следует, что если бы наша галактика находилась в зоне молекулы вещества, не содержащей атомы кислорода и азота, то на Земле и жизни вовсе могло не быть... Хотя, конечно, могло, так как атмосфера любой планеты, помимо всего прочего, может создаваться зелёной зоной и многими другими факторами, но влияние повышенного количества углерода, фтора, хлора или сероводорода могло бы окончательно “убить” любую атмосферу, тем более перенасыщенную множеством озоновых “дыр”.
   На лице Крымова проступил холодный пот. До него дошла ещё одна страшная истина: если наша галактика соединится – или же её “кто-то” соединит – с какой-то другой молекулой-галактикой, например, с Н2О или SO2, то может произойти катастрофа, называемая “концом света”, и Солнечная система исчезнет… Вернее, сама Солнечная система, может быть, останется, но вот зарождение новой жизни на Земле затянется на долгие и долгие миллиарды лет. Правда, в смысле времени – согласно теории “мёртвых тел” – и это не так страшно, так как для мёртвого тела временной фактор не имеет совершенно никакого значения – миллиард лет протекает как миг. Значит, время во Вселенной – понятие весьма и весьма относительное!
   Крымов поставил перед собой цель: непременно узнать, в каком же “предмете“ находится наша полигалактическая система. Он, естественно, предполагал, что решение этой задачи может оказаться неосуществимым - в настоящее время. Во-первых, а это может оказаться и самым главным, возможности современного телескопа ещё очень ограничены; во-вторых, мы можем оказаться в центре какого-то камня (не дай Бог – целой планеты!), и тогда исследовать условное расстояние будет весьма сложно из-за невозможности прямого визуального наблюдения, то есть из-за слишком большого скопления космических тел – так называемого феномена “скрытой звезды”, прекрасно показанного в кинофильме “Безымянная звезда”… но согласно теории вероятности этого можно добиться путём внедрения в нашу науку новых электронно-лазерных компьютеров; в-третьих, это может быть невозможным ввиду отсутствия на Земле таких межгалактических космических кораблей, которые смогли бы преодолеть столь огромное расстояние.
   Остаётся надеяться только на удачу. Но удача, как известно, обычно приходит только после огромной научно-обоснованной практической деятельности. В его распоряжении пока находиться пять новых телескопов серии “Мысль”. Поэтому, для полного объёмного исследования ему нужен ещё один телескоп, который необходимо установить в шестом объёмном пространстве, то есть с другой стороны планеты. Только в этом случае, при полном вращении планеты, ему, возможно, удастся визуально исследовать заданное пространство в шести направлениях и, кстати, практически непрерывно. Эти шесть направлений соответствуют третичному измерению, в котором живут земляне – то есть сторонам куба, а их, как известно, шесть.
   Через месяц Крымов смог начать свои исследования. Преодолев со своими помощниками расстояние, равное трёмстам тысячам световых лет, в двух направлениях из шести – вертикальных - было зарегистрировано резкое просветление. При помощи компьютерно-лазерной томографии (фронтальных фотосрезов пространства на определённом расстоянии) – Крымов сделал ещё несколько важных открытий.
   Во-первых, они прошли несколько двойных утолщений, в середине которых скорость движения небесных тел была в несколько сот раз выше, чем в остальных местах – скорее всего, это были какие-то “сосуды” или “трубы”, по которым протекала какая-то вязкая “жидкость”; во-вторых, перед тем, как стало появляться резкое просветление, на протяжении нескольких сотен тысяч световых лет они наблюдали значительное снижение освещённости космического пространства – можно было предположить наличие какой-то мембраны; и, наконец, в-третьих, - это огромное преобладание участка спектра, который соответствовал зелёному цвету.
   - Зелёному цвету, зелёному цвету… зелёному… Эврика! Нашёл! Я наконец-то догадался! – в исступлении закричал Крымов, решительно размахивая поднятыми кверху руками. Все люди, находящиеся в телескопическом центре, удивлённо посмотрели на своего шефа, выглядевшего в этот момент обычным умалишённым городской психбольницы. А он, как в бреду, продолжал бессвязно повторять: - Понял, нашёл… понял… Наконец, Иван Николаевич успокоился и произнёс своим обычным голосом: - Дорогие коллеги, я думаю, что мне всё-таки удалось открыть тот гигантский предмет, в котором находится наша полигалактика. Чёрт меня побери, но, как мне кажется, нам, землянам, необыкновенно повезло! Наша планета находится в центре зелёного листа! Фантастически огромного зелёного листа! Пока я не могу сказать какого именно: древесного, травяного или цветочного… Хотя для нас это очень важно, так как от этого зависит продолжительность существования нашей галактики. Но, судя по тому, что “лист” всё-таки зелёный, а не жёлтый, думаю, что жить нашей планете ещё очень и очень долго: 2-3 миллиарда лет. А если этот чудесный листочек является частью комнатного растения, то и того больше – 20-25 миллиардов лет! У нас, землян, очень большое будущее. И это прекрасно!
   Речь Крымова была встречена бурной овацией. Ивану Николаевичу стоило больших усилий успокоить своих более молодых коллег.
   - Прошу тишины, дорогие коллеги. Теперь мы знаем одну из главных спектральных картин нашей Вселенной – воздуха! Да-да, не удивляйтесь, именно воздуха! То яркое просветление, какое нам с вами довелось наблюдать в самом конце нашего исследования, является именно воздухом, так как только атмосфера может давать такой светло-голубой цвет. Нашей галактике повезло дважды. Мы, живые, проживаем на ещё более гигантской макропланете и тоже живой. И вот я думаю: а не является ли это правилом?
   - Что вы хотите этим сказать, Иван Николаевич? – взволнованно произнёс один из молодых учёных.
   - А то, мои милые друзья, что жизнь на галактиках, подобных нашей, возможна только при условии, если они находятся внутри “предметов” гигантских планет, на которых тоже присутствует жизнь, то есть – флора и фауна. Поэтому, если бы мы находились внутри метеорита или какого-то другого небесного тела, летящего в безвоздушном пространстве, то наша жизнь была бы практически невозможной, так как все галактики, находящиеся на поверхности этого “камня”, были бы, как это не прискорбно, мертвы. В таком случае это было бы возможно только через порядок…
   Кстати, уважаемые коллеги, может быть, вы подметили ещё одну немаловажную деталь: какое количество планет с живой природой находилось на нашем пути, то есть до макропланеты.
   - Кажется, около двухсот, Иван Николаевич, - выкрикнул кто-то.
   - Правильно: сто девяносто семь. А сколько “живых” планет мы с вами наблюдали в пространстве “труб” или “сосудов”?
   - …Ни одной, - пробурчал тот же голос немного погодя.
   - То-то… Значит, даже различная скорость, то есть увеличение её по сравнению с другими планетами, уже предполагает отсутствие жизни… Не так ли? – произнёс Крымов, хитро прищурившись и с интересом посматривая на окружающих.
   - А ведь вы сейчас схитрили, Иван Николаевич? – с лукавой улыбкой ответил один из молодых коллег.
   - Объяснитесь, коллега, объяснитесь.
   - Увеличение скорости планеты ещё не говорит об отсутствии на ней жизни. Это говорит только о том, жизнь на таких “быстрых” планетах протекает с обратной зависимостью, то есть значительно медленнее, чем, например, на Земле. На Земном шаре проходит век, а на этой планете проходит год, а может быть и того меньше.
   - А почему же мы не сумели зарегистрировать на ней жизни? – загадочно улыбнувшись, продолжал допытываться Крымов.
   - Мы телескопировали эти планеты очень кратковременно, и поэтому они показались нам “мёртвыми”. За такой малый промежуток мы могли просто не заметить на них движения.
   - А вы, коллега, когда-нибудь дадите мне фору в таких хитростях, - смеясь, ответил Крымов. – И вас, оказывается, очень трудно сбить с пути истинного.
   - Что вы, профессор… Вы явно преувеличиваете мои способности, - краснея, тихо произнёс молодой учёный. И после небольшой паузы добавил: - Я просто поймал вас на слове. Если бы вместо слова “предполагает” вы сказали слово “доказывает”, то я наверняка пропустил бы это мимо ушей.
   После этих слов по всему залу прошёл гул одобрения. Все присутствующие были довольны правдивым ответом молодого учёного, отдавая дань его честности.
   К Крымову подошла красивая молодая женщина и задала необыкновенный и довольно коварный вопрос, который будоражил всё человечество на протяжении многих веков:
   - Иван Николаевич, скажите, пожалуйста, а вы верите в возможность существования во Вселенной второй планеты Земля… и с такими же существами… похожими на нас?.. Другими словами, вы верите в повторяемость, в бесконечность жизни, в БЕССМЕРТИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУШИ И ТЕЛА?
   В зале моментально воцарилась мертвейшая тишина. И это было естественно, так как каждому из присутствующих было крайне интересно услышать конкретный ответ на этот, давно интересующий всех вопрос.
   - Верю! – твёрдо ответил Крымов и, несколько помедлив, добавил: - Не верить в это мне – и как учёному, и как просто человеку – невозможно… Тогда и жить на свете было бы незачем. Мы с вами прекрасно знаем, что согласно теории вероятности - возможно всё. Тем более что любая материя никогда не исчезает бесследно.
   После этих слов он мило улыбнулся молодой женщине и кивком головы ещё раз подтвердил своё высказывание.

   Все присутствующие громко и облегчённо рассмеялись, пытаясь обратить всё сказанное в шутку. Но это удалось немногим, так как доказать обратное было практически невозможно.

 

                                                                                       * * *

 

   Вечером, после выпитого чая, Крымов с удовольствием заядлого курильщика затянулся любимой сигаретой и вновь вспомнил ту молодую красивую сотрудницу, задавшую ему такой необыкновенный вопрос.
   - Бессмертие… Повторяемость жизни одного и того же человека через миллиарды лет… Может быть, это действительно возможно?.. А почему бы и нет?.. Если рассмотреть структуру человека на микромолекулярном уровне и затем воссоздать ту же ДНК, это будет вполне возможным. Это, конечно, более короткий путь, чем естественный, но и природа, в конечном итоге, тоже способна на это. Несомненно! Только для данного исследования обязательно нужен определённый человеческий материал, который должен попасть в соответствующие условия… Стоп… Это же мысли из опыта Алькова и Олбрайта. Но откуда я знаю этих людей? Я же никогда о них не слышал… Фантастика!.. Воссоздание человека, живущего миллионы лет тому назад, - это же метод Алькова! Откуда я это знаю?!.. Может быть, этот человек жил на Земле до первой мировой катастрофы, где-то в XX-XXV веках нашей эры, и затем его исследования бесследно исчезли? А ведь была же и вторая мировая катастрофа! Как страшно раскалывается голова… Какой-то туман перед глазами… Не схожу ли я с ума?
   Крымов открыл глаза, быстро помотал головой и затем подошёл к окну. Прикурив от зажигалки новую сигарету, он несколько раз нервно затянулся и затем тихо произнёс:
   - Какие странные мысли лезут мне в голову… Чепуха какая-то. Хотя… Нет, надо браться за дело. Завтра же продолжим исследования гигантской макрогалактики, на которой растёт наш лист-полигалактика. Скорее бы утро… И как страшно болит голова. Вот опять у меня появилось такое ощущение, будто кто-то старается впихнуть в мой воспалённый мозг чьи-то чужие мысли… Что такое? Людям уже удалось воссоздать искусственный прототип человека, жившего миллионы лет тому назад?!.. И разумные существа могут жить в других измерениях и даже парить в облаках… как птицы?!.. Нет, это какий-то бред… Невероятно… Я просто брежу… Господи, скорее бы утро… скорее бы утро…
   Крымов посмотрел на зажжённую сигарету и с усмешкой произнёс:
   - А ведь эта сигарета тоже сделана из листа. Значит, с каждой новой затяжкой я сжигаю тысячи микрогалактик, на которых тоже могла быть жизнь.

   Иван Николаевич с отвращением затушил сигарету, удовлетворённо подумав о том, что половину микрогалактик, по крайней мере, он благосклонно пощадил и предоставил им возможность прожить ещё несколько миллионов лет.

 

                                                                                      * * *

 

   Следующим утром Крымов вызвал в свой кабинет того молодого учёного, который так понравился ему своими рассуждениями о “быстрых” галактиках, и сразу же предложил новое совместное исследование.
   - Дмитрий Петрович, я предлагаю вам интереснейшее дело. Не хотите ли заняться вопросом доказательства жизни на “быстрых” галактиках? Надеюсь, вы ещё помните наш вчерашний диалог?
   - Конечно, помню! С превеликим удовольствием, Иван Николаевич! Вы просто читаете мои мысли. А я всё это время только и думал о том, как бы мне подступиться к вам с этим предложением. Спасибо… Скажите, профессор, а когда я смогу приступить к своим исследованиям?
   - Пожалуйста, хоть сейчас… Вам нужны помощники?
   - Да, я хотел бы пригласить двух ребят из нашей лаборатории.

   - Я не возражаю, Дмитрий Петрович… Можете начинать сегодня же.

 

                                                                                       * * *

 

   По расчётам, взятым из предыдущих исследований, “быстрые” галактики находились на расстоянии 40-45 тысяч световых лет от Земли. Была выбрана галактика под номером 2723. Спустя несколько дней молодым учёным удалось найти планету, вдвое превосходящую размерами Землю. Исследования проходили посредством фотосъёмки и видеозаписи. Это делалось для того, чтобы затем, в спокойной обстановке, досконально изучить каждый кадр и методом ускоренной фотосъёмки подтвердить свои исследования на компьютерах путём их детального копирования. Жизнь на планете 2723 полностью подтвердилась!
   В последующем ребята решили более детально ознакомиться с жизнью этой планеты. Им повезло и в другом: они выбрали планету, “бегущую” по замкнутому кольцу какой-то коллатерали маленькой “трубы”. А множество остальных галактик, “протекающих” по магистральным сосудам, поймать было практически невозможно, так как они не имели постоянной орбиты, а уплывали по “сосуду” в далёкое неизвестное будущее, где им предстояло когда-то остановиться и начать жить в новом измерении времени и пространства. Живые существа, населяющие эти планеты, могли этого даже и не заметить, так как на самой планете время практически бы не изменилось.
   Молодые учёные узнали очень много интересного о жизни на планете 2723. Например, им стало известно, что большинство жителей планеты 2723 проживает на соседних планетах-спутниках, а на основной планете обитатели данной галактики только работают. Число жителей, постоянно находящихся на основной планете, почти всегда не превышает 10-15 миллионов, а уровень цивилизации там намного выше, чем у нас – на Земле. Ребята назвали эту планету Голубой Мечтой.
   Крымов всегда живо интересовался новыми известиями с Голубой Мечты, предлагал новые проспекты в её изучении, а иногда и сам принимал активнейшее участие в её исследовании. Но основной его целью оставалась гигантская макропланета, на которой находился наш зелёный лист.
   Специально для молодых учёных Крымов очень долго пытался отыскать на макропланете хоть какое-то подобие движения, но ему это так и не удалось. Но он сразу же разгадал и эту - не так уж и сложную - задачу. Решение было простым и окончательным: несоизмеримость времени оказалась непреодолимым фактором.
   Как-то он затронул эту тему в беседе со своим молодым коллегой.
   - Знаете, Дмитрий Петрович, в процессе изучения макрогалактики мне удалось вывести удивительную закономерность: то, что мы могли сделать, исследуя Голубую Мечту, крайне недостаточно для обнаружения жизни на макрогалактике.
   - Неужели ничего не получится? – с горечью произнёс Дмитрий Петрович.
   - Боюсь, в настоящее время это невозможно. Понимаете, для того, чтобы проникнуть в ближайшие микромиры, подобные нам, нам достаточно электронных микроскопов. А для того, чтобы обнаружить одно – едва заметное – движение живого существа на макропланете, нам понадобится целое тысячелетие… а может быть, и больше. Для решения этой сверхзадачи нам необходимо установить постоянное визуальное наблюдение… или видеокамеру с записывающей плёнкой на протяжении нескольких тысяч лет.
   - Вы хотите сказать, учитель, что разрешающей способности наших телескопов не хватит для того, чтобы заметить даже малейшее движение, произошедшее в макромире.
   - Не совсем так. Мы можем заметить огромное количество движений в макромире, но будем видеть только миллиарды попутных микрогалактик, составляющих этот макромир. А увидеть движение хотя бы одного макросущества нам пока ещё не под силу… На это нам просто не хватит времени. Да это, собственно, не так уж и важно. Мы же с вами знаем, что макросущество живое. Но хотелось бы, конечно, увидеть это собственными глазами. Но этот временной барьер где-то уже прошли… Обязательно прошли!
   - Значит, нам предстоит сидеть и ждать, пока кто-то не приоткроет для нас этот временной барьер?
   - Ну что вы, коллега. Конечно, нет. Я считаю, что в настоящее время нам лучше заняться микромиром. А над разгадкой движения в макромире будем работать. И эта разгадка обязательно кому-то покорится. Не нам, так нашим детям и внукам.
   Крымов и его молодые коллеги почти не ошиблись, когда назвали планету 2723 Голубой Мечтой. Жители этой планеты называли её почти так же, как и земляне: ГОЛУБОЙ ШАР.


                                                                                         IX


   Планета Голубой Шар ярко высвечивалась в тёмном космическом пространстве. Её идеально ровные и правильные по форме моря, озёра, материки, города… делали эту планету похожей на одну бесконечную праздничную улицу, только почему-то безлюдную и пустую. Но эта кажущаяся пустота моментально рассеивалась при быстром приближении к планете. Сразу же становились видны громадные космодромы, с которых ежеминутно взмывали ввысь космические корабли и космотакси, доставлявшие жителей на планеты-спутники и обратно; множество современных лайнеров и катеров бороздили моря, реки и каналы; бесчисленные скоростные монорельсовые поезда и ракетотакси непрерывно сновали под поверхностью планеты, исполняя роль сверхбыстрого метро; круглосуточно работали разнообразные заводы, научно-исследовательские институты и всевозможные космические центры.
   У планеты не было отдельных, ярко выраженных городов, сёл и посёлков: всё как будто слилось в один бесконечный промышленно-аграрный, научно-исследовательский и культурный центр, впитывающий в себя всё население планеты. Единственное, что моментально бросалось в глаза любому инопланетянину, впервые вступившему на Голубой Шар, - это отсутствие жилых зданий, всевозможных коттеджей и так называемой зелёной зоны отдыха с её многочисленными тенистыми парками, густыми и дремучими заповедниками, светлыми солнечными скверами, цветущими благоухающими садами, то есть того, самого главного в жизни всякого разумного живого существа, где можно полностью отдохнуть душой и телом, раскрепоститься после тяжёлого трудового дня, встретиться со своим любимым человеком и бесконечно плыть по волнам своей радости… хотя бы до следующего утра.
   * * *
   - …Кен, расшифруй, пожалуйста, до конца и затем просмотри вот этот космический сигнал. Кстати, точно такой же, но более слабый, я уже однажды получал… кажется, около двух месяцев тому назад. Тот сигнал был от какого-то Олбрайта, а сейчас подписан… Альковым, - поворачиваясь от пульта и вставая с мягкого кресла, задумчиво произнёс Чиверс, дежурный по межгалактическому информационному центру планеты Голубой Шар. – Очень тяжёлая расшифровка. Знаешь, Кен, пришлось задействовать даже компьютерный центр. Сигнал получен с планеты Земля… Солнечной системы.
   - И далеко от нас эта самая Земля? – безразличным тоном спросил Кэн, глубоко вздохнув и тупо уставившись в экран монитора.
   - Далековато… 40 тысяч световых лет. Но самое интересное, Кен, что сигнал поступил не с самой планеты, а с космического корабля, который летит по курсу прямо на нашу галактику, - произнёс Чиверс с той же задумчивостью в голосе, постукивая костяшками пальцев по столу.
   - Надеюсь, ты уже трансформировал их язык, Билл? – более заинтересованно произнёс Кен, мгновенно почувствовав в своей груди романтическую дрожь первооткрывателя.
   - Я могу изъясняться на этом языке уже более пяти лет – ровно столько я занимаюсь этой планетой. Только вот космический код у них какой-то замысловатый. Поэтому пришлось основательно повозиться. А что касается самого языка, то ты же знаешь, дорогой Кен, что для нас это никогда не представляло трудностей. Я думаю, что ты сможешь трансформировать и запомнить этот язык за… час.
   - За час?!.. Так долго?
   - У них довольно сложный язык. Произносится: русский. Так что тебе придётся немного помучиться. И ты знаешь, Кен, оказывается, это далеко не единственный язык на этой планете. У землян есть ещё английский и латинский… или итальянский. Впрочем, как мне кажется, два последних – это одно и то же. А может быть, этих языков и больше. Просто за это время мне удалось исследовать только два района Земли, да и те – в разные эпохи.
   - Всё ясно… За время своего дежурства я постараюсь освоить этот необыкновенный язык… Билл, а в сигнале имеются какие-то сведения об астронавтах?
   - Имеются… Их четверо: женщина, молодой мужчина, девушка и мальчик. Мне кажется, что это – одна семья. Данные их веса и роста приблизительно соответствуют нашим. Остальное, надеюсь, ты узнаешь сам… Корабль приближается. Осталось всего каких-то 50-60 световых лет – это 10-12 дней полёта. Так что тебе, Кен, будет значительно легче связаться с ними. Может быть, ты сможешь даже увидеть их на экране.
   - Конечно, смогу. В крайнем случае включу дополнительное питание… если, конечно, шеф разрешит, - взволнованно произнёс Кен и затем добавил: - С таких далёких планет мы гостей ещё не принимали.
   - Что ж, значит, ты – счастливчик. Ну, давай, друг, действуй… Пока, первооткрыватель! – Билл помахал приятелю рукой и тотчас скрылся за стеклянной дверью.
   Кен связался с космическим кораблём довольно быстро, минут через десять, но ему ответил не человек, а автоответчик, который через определённые промежутки времени продолжал диктовать знакомый текст. Подкорректировав сигнал на космический корабль инопланетян, Кен стал с нетерпением ждать новых известий. Заодно он разобрался с кодом языка и теперь мог изъясняться на нём вполне сносно. Прошло сорок минут…
   Кен увлечённо зачитывал с монитора ещё неизвестные ему слова землян, когда снова поступил сигнал с корабля:
   - Я – Земля 317, я – Земля 317… Всем, кто меня слышит, прошу ответить…
   Кен срочно позвонил шефу и попросил усилить питание сигнала в направлении корабля: диапазон между 14 и 15 градусами; галактика 2111. После этого Моррис включил главный экран. Через несколько секунд Кен увидел центральный пульт управления корабля инопланетян и молодого человека, сидящего прямо перед видеокамерой.
   - Земля 317, вы слышите меня? – громко произнёс Моррис.
   - Да-да, я даже вижу вас! Вижу!!! – закричал молодой человек и притом так громко, что Кену даже пришлось прикрыть уши руками. А молодой человек продолжал радостно кричать: – И отлично слышу!… А откуда вы так хорошо знаете русский язык?
   - А разве на Земле не единый язык?
   - Конечно, нет… У нас только самых распространённых языков около десяти, а всего – более двухсот… если не больше.
   - Невероятно. Жить на такой маленькой планете и… Впрочем, извините меня. Прошу вас, говорите потише, а то у меня уже в ушах звенит… Как вас зовут?
   - Сергей… Сергей Альков. Со мной летит моя мама, сестра Дженни и брат Жан… Мы находимся в полёте уже 25 лет.
   - Понятно: 9125 дней, 21900 часов, 13140000 минут и так далее… Это не сложно.
   - Вы, что же, держите перед собой калькулятор?
   - А что это такое?
   - Ну… компьютер, который помогает вам считать.
   - Вы надо мной смеётесь, Сергей? Эта задачка – для первого класса нашей школы. Да и ваше земное времяисчисление я выучил всего лишь полчаса тому назад.
   - Ошеломляюще!.. Думаю, что в таком случае мы с вами обязательно договоримся.
   - Я тоже так думаю, Сергей… А теперь давайте о деле. Во-первых, меня зовут Кеном. Кен Моррис, к вашим услугам. Во-вторых, мы, как видите, почти такие же, как и вы, только ваша красота наверняка естественная, а у нас есть и естественная, и полуестественная, и почти искусственная. Нам эту красоту подправляют в детстве… по желанию родителей. Правда, в юности и зрелости многие исправляют своё лицо и тело вторично, уже по собственному желанию. В-третьих, судя по размерам вашего корабля… а мы его уже обмеряли до микрона, будете садиться на мысе № 121, полоса № 4, прямо на жёлтый квадрат с белым кругом в центре. Передаю на экран карту посадки и нашей планеты… Пересняли?
   - Да, всё в порядке.
   - После посадки, минут через 30, будете в нашем центре.
   - Он так близко?
   - Не очень… 10000 км. Просто вы полетите на специальной… как это будет по-русски… а, вспомнил – ракете… да-да, ракете и затем на космотакси доберётесь до нас, то есть до центра.
   - М-да… скорости на вашей планете впечатляют.
   - Ну что вы… Наша планета всего в 2,5 раза больше Земли, так что мы – тихоходы. Разрешённая скорость на нашей планете составляет 20000 км/час. Ползаем как эти… черепахи. Правильно я сказал?
   - Да, правильно… А вот, кстати, и мои родные, - кивком головы Сергей указал на подбежавших сестру и брата.
   - Красивая у вас сестра, Сергей… Добрый день, Дженни.
   - Откуда вы знаете моё имя? – с явным удивлением пролепетала Дженни, мгновенно покраснев. Затем она внимательно посмотрела на старшего брата и, громко фыркнув, с презрением добавила: - Понятненько… Этот командор уже успел сообщить вам все мои данные, вплоть до размеров моего бюстгальтера.
   - А что это такое? – с таким же удивлением произнёс Кен.
   - Я думаю, что про ЭТО вам лучше объяснит Сергей… Сергеевич, только в моё отсутствие, пожалуйста, - с явной обидой в голосе пробурчала Дженни.
   Кен незаметно ввёл в компьютер незнакомое слово и через секунду получил ответ. Теперь наступил черёд краснеть ему.
   - Извините, Дженни… У нас женщины не носят нижнего белья, впрочем, как и мужчины. Гигиена нашего тела и чистота костюмов всегда поддерживается автоматически и контролируется через каждые сто секунд. Да, кстати, поэтому вам придётся ещё минут десять задержаться в камере обработки. Так что встретимся мы с вами не через тридцать минут после вашей посадки, а только через сорок.
   - Какой вы, однако, шустрый молодой человек, - обиженно-вызывающим тоном произнесла Дженни.
   - Ещё раз прошу меня извинить, Дженни, - совсем растерявшись и ещё более покраснев, пробормотал Кен, - но на этот раз я отвечаю Сергею, а не вам… хотя и к большому моему сожалению.
   - А сколько вам лет? – кокетливо улыбнувшись, тихо произнесла вмиг оттаявшая Дженни.
   - Ну вот… Опять начинаются эти коварные женские штучки, - сердито протянул Альков-младший.
   - По земным меркам это будет… сейчас-сейчас… 26 лет, 17 дней и 7 часов. И, к тому же, я ещё не женат, - открыто улыбаясь, ответил обрадованный Кен. Ему явно нравилась эта девушка. Очень жаль, что у них чёрно-белое изображение. Видимо, пока ещё далековато.
   - Кен Моррис, сейчас же прекратите заниматься чепухой! – раздался чёткий голос шефа, прозвучавший на пульте управления. – А то я незамедлительно сниму вас с дежурства.
   - Это может плохо для меня кончится, - шёпотом пробурчал Кен себе под нос. – А снятие с дежурства означает отлучение от работы на один месяц.
   Кен Моррис очень любил свою работу. А в случае наказания этот месяц придётся провести в библиотеке, что для его цветущего организма может оказаться очень тяжёлым и страшно нуднейшим испытанием - только изучения истории человечества ему сейчас и не хватало.
   - Слушаюсь, шеф! – бодро прокричал Моррис. – Конец связи, ребята. Следующий сеанс – через сутки, в 10 часов утра по вашему времени. До свидания. Отбой.

 

                                                                                       * * *

   На корабле землян царило всеобщее ликование. Наконец-то! Наконец они добрались до настоящей цивилизации и, как кажется, дружески настроенной. Но это ещё необходимо будет проверить. В таких случаях дядя Джеймс учил быть очень и очень осторожным. Поэтому, на всякий случай, земляне решили тщательно подготовиться к защите. Сергей дал Жану задание проверить всё вооружение корабля, так как тот был ответственным за данную область. Младший брат с жаром принялся за дело, пробормотав, что “он им ещё покажет, если что”. Сергею пришлось основательно его охладить и заставить вести себя посерьёзнее, так как он прекрасно понимал, что второго такого случая может уже и не представиться. Ещё 25 лет полёта им не выдержать ни за что. “Мне уж точно”, - с тоской подумал Альков-младший.

 

                                                                                        * * *

 

   Десять суток полёта до планеты Голубой Шар пролетели, как миг. За сутки до посадки Сергей созвал экстренное “домашнее” совещание, предварительно переговорив с мамой. Алла Егоровна поддержала сына в том, что из космического корабля необходимо выйти именно им двоим, а молодёжь оставить на корабле. В случае возможных осложнений Жан и Дженни должны будут мгновенно взлететь, несмотря на то, что шансов на это у них практически не будет. Но, как говорят: попытка – не пытка.
   …Корабль приземлился точно в указанном месте. Даже Кен был восхищён и дважды переспросил: ручная это была посадка или автоматическая? Получив ответ, что ручная, Кен восхищённо присвистнул и удивлённо покачал головой.
   - А эти ребята неплохо координированы… Что скажете, шеф?
   - Скажу, что они молодцы, в отличие от тебя, оболтуса.
   - Спасибо за комплимент, шеф, - весело смеясь, прокричал подобревший Моррис.
   На космическом корабле открылся люк-трап. По нему быстро сошли два человека. Люк мгновенно закрылся.
   - Эти ребята не только хорошо координированы, но, к тому же, ещё и умны. Запоминайте, Кен, как необходимо действовать при посадке на чужую планету. Сейчас они показали нам первую заповедь астронавтов – осторожность, - задумчиво произнёс Ден Горн.
   - Да, шеф… Видимо, по этой части опыта у них предостаточно, - глубоко вздохнув, прошептал явно сконфуженный Кен.

   Двое прилетевших сели в небольшой аппарат, чем-то похожий на эллипс, и быстро домчались до подземного лифта-ракеты. Через несколько минут блестящий лифт скрылся под поверхностью планеты.

 

                                                                                       * * *

 

   В центральный зал информационного центра вошли двое: красивая женщина лет 45-50 и молодой мужчина лет 23-25. Несмотря на то, что женщина была не первой молодости, выглядела она восхитительно. Внимательно оглядев всё вокруг, инопланетянка задержала свой взгляд на Горне. Он приветливо ей улыбнулся и учтиво поклонился.
   Молодой человек был высокого роста – около 190 см, - со светлыми русыми волосами и красивыми голубыми глазами, мужественным подбородком с ямочкой и широкими мускулистыми плечами. Взгляд его больших голубых глаз излучал доброту и приветливость.
   - Сергей Альков, - представился он и наклонил голову в знак уважения.
   Горн протянул ему руку и так же вежливо произнёс:
   - Шеф межгалактического информационного центра планеты Голубой Шар Ден Горн. У вас, на Земле, кажется, принято здороваться за руку… если я не ошибаюсь?
   - Вы правы. На нашей планете данный жест – это знак высшего расположения к человеку, - смущённо пробормотал Альков, явно польщённый таким знанием земных законов инопланетянами, и затем протянул свою руку.
   Кен Моррис, стоявший позади шефа, заметно выпрямился и выпятил грудь, преисполнившись гордостью за такие глубокие познания своего учителя. “А вот я действительно оболтус, - с тоскливой миной подумал он, - даже этого не узнал”.
   - Прошу вас извинить меня за такой наивный вопрос, господин Горн, но это мне только показалось, или у вас на планете действительно очень мало людей? – с любопытством произнёс Сергей.
   - Вы правы, Сергей. На нашей планете, одномоментно, действительно находится очень мало людей: около десяти миллионов.
   - А где же, позвольте спросить, находятся остальные?
   - А остальные работают и отдыхают на разных уровнях… по-вашему – на планетах-спутниках. Полет до самого дальнего уровня занимает тридцать минут. Это расстояние приблизительно равно одному световому году.
   - Здорово! – восхищённо произнёс Сергей Альков. – Мы до этого, к сожалению, ещё не доросли. А, впрочем, я сейчас уже и не знаю: доросли на Земле до этого или ещё нет. Прошло слишком много лет… Извините за назойливость, господин Горн, но нам хотелось бы задать вам ещё один вопрос: у вас все планеты-спутники с атмосферой?
   - Конечно, - заметил Горн, удивлённо посмотрев на Алькова. – Это же так просто сделать.
   Сергей предпочёл тактично промолчать и только сдержанно кашлянул в кулак.
   - Извините меня, пожалуйста, сударыня, - обращаясь к Алле Егоровне, вежливо произнёс Ден Горн, - за нашими неотложными мужскими вопросами мы совсем забыли о вас.
   - Что вы, что вы, наоборот. Мне было очень приятно присутствовать при вашем диалоге. Я просто молча смотрела на старшего сына и очень гордилась им.
   - Мама, ты ставишь меня в крайне неловкое положение перед господином Горном и его друзьями, - смущённо пробормотал Сергей.
   - Ничего-ничего, всё нормально, сударыня… Судя по делам, вашим сыном действительно можно гордиться. А теперь, друзья, с вашего разрешения, позвольте мне перейти к нашим текущим вопросам… Ваши меры предосторожности нам очень понравились, но ваше вооружение… простите меня за такое сравнение, для нас - это детские игрушки. Я уже не говорю о ваших ядерных ракетах, которые, как я думаю, вы не собираетесь пускать в ход при каждом удобном случае… Не беспокойтесь, мы заблокировали зону нашей галактики, так что… врагов не пропустим, - улыбаясь, произнёс Горн. – Вы разрешите нам доставить сюда ваших спутников?
   - Да… конечно, - внимательно посмотрев на Горна и подумав несколько мгновений, выдавил из себя Сергей, но было заметно, что произнёс он это с явной долей опаски и… сожаления.

   Горн тут же дал команду привести остальных членов экипажа. Кен мгновенно бросился её исполнять. На это у него были свои, сугубо личные причины.

 

                                                                                      * * *

 

   Кен Моррис глубоко заблуждался, когда думал, что через несколько минут ему удастся встретиться с красивой незнакомкой, прилетевшей с далёкой Земли. Жан категорически отказался открыть люк без личного приказа Сергея. Более того, он пригрозил обступившим корабль людям, что разнесёт этот космодром в пух и прах, если те не отступят на сто метров от летательного аппарата. Инопланетянин разговаривал явно на повышенных тонах, и хозяевам планеты ничего иного не оставалось, как отойти на предложенное расстояние, так как в решительности инопланетного гостя сомневаться не приходилось. Пришлось срочно вызывать Алькова. Через полчаса все, наконец, разъяснилось. Но Кену опять не повезло: его срочно вызвал к себе шеф. Раздосадованный Моррис быстро сел в космотакси и умчался в информационный центр.
   Семью Альковых-Олбрайтов временно поселили в самой лучшей гостинице космического городка. Почти сразу же им позвонил Горн:
   - Как вас устроили, Серёжа?.. Отлично?.. Прекрасно. Отдыхайте, набирайтесь сил. Через два-три дня мы встретимся с вами вновь и тогда обсудим все проблемы. Передайте мои наилучшие пожелания Алле Егоровне. До скорой встречи.


                                                                                         X


   ЗА ЭТО ВРЕМЯ НА ЗЕМЛЕ ПРОЛЕТЕЛО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ…
   Сегодня на Земле был торжественный день: она приветствовала новых пришельцев из космоса. Земляне многому научились за это время… и разучились тоже. За этот огромный период времени на планете произошли две мировые катастрофы, после которых в живых осталось только несколько сотен тысяч человек. Но и эти, оставшиеся, смогли сохранить для своих потомков очень много ценного: музыку, литературу, науку, искусство… Многое, конечно, было уже не в оригиналах, но по качеству ни в чём им не уступало. Было сохранено много зданий, представляющих большую архитектурную ценность. Но очень многое пришлось отстраивать вновь. Так было и со многими городами Земли.
   Земляне, наконец, поняли, что жить в мире и согласии намного выгоднее, чем прозябать в постоянных войнах и распри. С карты Земли исчезли и многие страны. В настоящее время на планете существовала единая конференция с единым языком – английским, хотя многие жители Земли прекрасно знали свой родной язык и продолжали передавать его своим детям и внукам. Границы между областями или штатами – бывшими странами – были максимально “прозрачными”. Поэтому любой гражданин планеты мог беспрепятственно передвигаться по всей территории Земного Шара.
   Узнали пришельцы из космоса и о событиях, которые предопределили вторую катастрофу Земли.
   …Около десяти тысяч лет тому назад на Землю прилетели инопланетяне. Это была воинственно-настроенная цивилизация, залетевшая на Землю совершенно случайно. Их корабль был повреждён в результате, видимо, очень жестокого боя. Но самое страшное заключалось в том, что эти инопланетяне были ростом… около ста метров каждый! А их космический корабль в глазах землян представлял собой… целый город!
   Этот корабль приземлился на Кубу, в буквальном смысле стерев её с лица Земли своими мощными двигателями. Население острова погибло почти мгновенно, так как прежде чем выйти из корабля пришельцы использовали какой-то неизвестный газ, парализующий всё живое. Воинственности им было явно не занимать, тем более что они были совершенно уверены в своей безнаказанности.
   Несмотря ни на что, земляне быстро оправились от такого “визита” непрошенных гостей. Руководители всех государств приняли решение обороняться от них сообща, на какое-то время прекратив все внутренние распри и локальные военные конфликты.
   Первый отпор был дан буквально через шесть часов. Около двухсот баллистических ракет было тотчас же выпущено по пришельцам, после того, как они отказались – или не захотели – вести мирные переговоры с представителями ведущих мировых держав.
   Изумлению и ярости пришельцев не было предела. Видимо, они понесли существенные потери. После этого инопланетяне начали методично отравлять своим газом близлежащие страны и континенты. Особенно не повезло странам с жарким климатом: Северной и Южной Америке, Африке и Австралии. Другое оружие пришельцы не применяли по неизвестной причине, которая так и осталась не выясненной.
   К счастью для землян оказалось, что данный газ, очень похожий своими характеристиками на нервно-паралитическое отравляющее вещество, обладает одним существенным недостатком: он быстро разлагается под действием низкой температуры. Это обстоятельство спасло жизнь многим тысячам землян, проживающим в районах Крайнего Севера.
   После этого негодяи вывели на орбиту свой космический корабль и стали выбрасывать на Землю сильнейшее горючее вещество, своим действием напоминающее напалм. Огромные разрушения и гигантские пожарища охватили всю планету. Земляне побоялись применить своё ядерное оружие, так как отлично понимали, что это может привести к смерти всего живого. Тогда они решили применить против врага лазерное оружие… и оно помогло.
   Корабль инопланетян получил второе крупное повреждение, после которого нападения на землян прекратились на несколько недель. Этот период вся планета провела в напряжённом ожидании. Земляне готовились к последнему решительному бою.
   И пришельцы не выдержали. Наконец инопланетяне поняли, что при решительном отпоре землян они будут вынуждены остаться на этой планете навсегда, и в таком случае их ожидает обязательная гибель. Их истерзанный гигантский корабль был выведен на орбиту и стал постепенно - видимо, починить корабль полностью не удалось - отдаляться от Земли.
   В этот момент земляне решили применить ядерное оружие, которое они послали своим врагам вдогонку. Ядерные ракеты землян настигли корабль пришельцев в районе Марса. Огромные ядерные взрывы, прекрасно видимые с Земли даже в обычные телескопы, дали понять оставшимся жителям нашей планеты, что с этими врагами покончено навсегда.
   Единственное, чего опасались земляне, было то, что вслед за этими врагами могли прийти и другие. Но другие, к счастью, не пришли. Значит, прилёт этого корабля действительно был случайностью, и их сородичи уже давно посчитали своих земляков погибшими.
   Разрушения Земли оказались ужасными: сотни стран были стёрты с лица планеты; за исключением нескольких сотен тысяч человек погибло – фактически - всё человечество, да и выжившие остались без всяческих средств к существованию, так как вся флора и фауна планеты была на грани исчезновения.
   Значительно пострадал и климат планеты: расширились озоновые дыры, пропускающие губительные дозы ультрафиолета, на смену суровым зимам пришли слякотные, участились цунами и землетрясения, появились новые невиданные заболевания, уберечься от которых было практически невозможно.

   Всё пришлось начинать почти с ноля.

 

                                                                                       * * *

 

   Среди прилетевших на Землю инопланетян особым вниманием пользовался седовласый мужчина лет пятидесяти, совершенно не похожий на остальных спутников. Как оказалось, он был когда-то землянином. Его звали Андреем Степановичем Иноземцевым. По земным меркам ему было около двадцати пяти тысяч лет. Фантастика!.. Оказывается, он около десяти лет пробыл в плену у роботов на одной из планет далёкой галактики. А спастись ему удалось лишь благодаря космическому кораблю, прилетевшему из высокоразвитой межгалактической цивилизации.
   В настоящее время эта экспедиция инопланетян занималась исследованиями в области высшей нервной деятельности, а именно – передачей мыслей на огромные расстояния без применения каких-либо технических средств. Сразу же после приземления гости провели пресс-конференцию, на которой были представлены основные концепции их исследований. В очень доступной форме жителям Земного Шара популярно объяснили, “что земной человек представляет собой очень сложный высокоинтеллектуальный организм, пользоваться которым земляне ещё практически не научились”. После предварительной компьютеризации гости выяснили, что человек, оказывается, использует свои возможности только на 1-2 %, а отдельные обрывки из будущего – сновидения, виртуальная реальность, интуиция, предвидение, аутотренинг, гипнотическое воздействие и так далее – ещё находятся на очень низком уровне.
   По их понятиям выходило так, что в настоящее время земляне находятся на уровне компьютеров первого поколения, которые могут создавать только себе подобных и предаваться земным утёхам. То есть, земной человек создал компьютер только для облегчения своего труда, продвинувшись в развитии высшей нервной деятельности всего лишь на какие-то микроны вместо километров. И если наука и техника продвигаются довольно сносно, то умственное развитие человека остаётся почти на одном и том же уровне. После поверхностного изучения “Истории Земли” гости сделали потрясающий вывод, что для них ещё далеко не ясно, кто же находится на более высшем умственном развитии: древние римляне, жившие в семидесятые годы до нашей эры или современный человек трёхсотого столетия.

   Земляне восприняли это известие с пониманием и великолепной долей юмора… на самих себя. Гости сразу же отметили, что на их удивление юмор землян находится на высочайшем уровне и в чём-то даже превосходит их собственный. Из этого вывода наши сородичи абсолютно ничего не поняли, так как по их разумению юмор – в конечном итоге – и является главным критерием развития разумного существа.

 

                                                                                      * * *

 

   …Андрею Иноземцеву удалось спастись по чистой случайности. Это произошло благодаря космическому кораблю, совершавшему длительный научно-исследовательский полёт. Звездолёт инопланетян произвёл вынужденную посадку на “планете Иноземцева” лишь для того, чтобы пополнить свои съестные и питьевые запасы.
   Сразу же после приземления пришельцам пришлось “отключить” практически всё – настолько им надоели стреляющие пирамидки. Но для них это не составило большого труда. Замерло всё и на подводном объекте. Иноземцев смог добраться до своей “тарелочки”, и – о чудо! – двигатели завелись! Работало и всё внутреннее оборудование, в том числе радио- и телепередатчик. Через несколько секунд Андрей передал первое сообщение на поверхность планеты, и оно было принято. Иноземцеву ответили через две минуты. Инопланетяне открыли шлюз, и Андрей сумел выбраться на поверхность. Он сразу же подлетел к кораблю инопланетян и… с удовольствием сдался на милость победителей. Через пять минут после его вылета подводный объект был затоплен.
   Когда инопланетяне поинтересовались его питанием, он искренне ответил им, что с этим проблемы не было. Естественно, что роботы кормили его только дарами океана, но и этого оказалось вполне достаточно… чтобы выжить.
   Сразу же после пресс-конференции Иноземцев направился в научный центр Земли – его очень интересовала судьба его товарищей. К его величайшему сожалению, земляне ничего о них не знали. Они не знали даже того, что друзья Иноземцева вообще существовали.
   После этого известия Андрей окончательно понял, что здесь он не сможет завершить дела, начатого его великими учителями. Но надо было жить и хотя бы поставить землян в известность, что такой грандиозный проект всё-таки существовал. В его жизни появилась новая цель, которой он решил отдаться до конца.
   Через несколько дней, будучи в Санкт-Петербурге, Иноземцев решил посетить Русский музей. Поначалу всё было обычным: картины как картины, все, конечно, копии, хотя и в блестящем исполнении. Но затем он увидел нечто такое, что потрясло его до глубины души. Подойдя к картине Михаила Нестерова “Портрет дочери”, написанной знаменитым художником в 1906 году, Андрей в буквальном смысле слова впал в шок: с полотна на него смотрела… СОКОЛОВА АЛЛА ЕГОРОВНА. Хотя, если признаться честно, сходство Аллы с дочерью художника было поразительным – насколько мог припомнить Иноземцев.
   Подумав об этом сходстве и немного успокоившись, он перешёл в другой зал, где портрет “Фёдор Шаляпин” работы Бориса Кустодиева добил его окончательно. Это не был портрет великого баса России: в собольей шубе и шапке на Иноземцева смотрел… СЕРГЕЙ ВИКТОРОВИЧ АЛЬКОВ!!!
   …Одна из сотрудниц музея помогла Андрею Степановичу присесть на стул, принесла ему воды и лекарство, вкусом чем-то похожее на нитроглицерин, и затем долго ухаживала за ним, побоявшись оставить его одного. Через два часа Андрея на машине доставили в знаменитую гостиницу “Англетер”, уложили в постель и, наконец, оставили одного, правда, положив на запястье правой руки какой-то таинственный электронный датчик…
   “Это невероятно! Фантастика!.. Если я сообщу о своём открытии землянам, они сочтут меня за сумасшедшего”, - тупо глядя в потолок, думал вконец обескураженный Андрей. Он рассеянно посмотрел в окно, за которым мелькали разноцветные огни большого города, и мудрый Исаакий продолжал также пристально опекать Великого Медного Всадника, навечно поднявшего своего коня на дыбы. “Как хорошо, что сейчас март, - с облегчением подумал он. – Белые ночи были бы для меня сплошной пыткой. А так, в темноте, хотя бы думается спокойно. Сегодня мне вновь удалось взглянуть на своих самых близких друзей, можно сказать… близких родственников… Как жаль, что погиб Джеймс Олбрайт. И всё из-за глупой шалости малыша Жана… Постойте! Какой Жан? И почему я знаю о смерти Джеймса?.. Зато милой Дженни повезло – ей достался такой замечательный парень, этот Кен Моррис… Стоп… Стоп. Невероятно. Я стал придумывать каких-то совершенно неизвестных мне людей: Дженни, Жана, Морриса… Так можно добраться и до вышестоящего руководства… Горна, например. Что-то стало страшновато… Нет, мне не страшно умереть. Самое страшное для меня – это сойти с ума до своей смерти… Господи, как раскалывается голова! У меня такое ощущение, будто меня постоянно держат под каким-то мощным биомагнитным полем… Спать! Спать! Немедленно спать! Я приказываю себе: спать!!!”.

   Уже засыпая, Иноземцев невнятно пробормотал: “Джордано Бруно был совершенно прав. Мы обязательно встретимся с вами ещё не раз… ещё не р…”.

 

                                                                                      * * *

 

   …Ден Горн печально усмехнулся, в последний раз посмотрел на трудно засыпающего Иноземцева, мелькнувшего перед ним на экране мощной магнитно-биогенетической силовой установки, «помог» ему мгновенно заснуть и затем нажал на чёрную клавишу с надписью “выкл.”.

   - И это для него считается невероятным! Чепуха!.. Невероятно другое: кто ввёл ему имена прилетевших землян и моих сотрудников… включая и меня самого! И откуда он узнал, что Дженни здорово повезло с Кеном!?.. Об этом даже я пока не знаю!!! Интересно, кто же успел подключиться ко мне во время сеанса?.. Пойду-ка я почитаю наших учёных-классиков, так сказать, на сон грядущий… И всё-таки жаль, что мы до сих пор не обладаем двумя удивительными достижениями: во-первых, скоростью, равной скорости человеческой мысли, и, во-вторых, мгновенным воссозданием умершего человека. А ведь где-то этими достижениями уже обладают… Обязательно обладают! – задумчиво произнёс Ден Горн, вспомнив о многократно обезглавленном всемогущем драконе из русской сказки, обладавшим чудесной способностью моментально восстанавливать свои многочисленные головы.

 

                                                                                      * * *

 

   …Необыкновенно одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу мысленно приказал экрану выключиться, и тот мгновенно погас, унося с собой изображение задумчивого Дена Горна. “Попробуйте добраться до этих достижений самостоятельно, ребятки. А если не сможете, тогда мы попробуем вам помочь, - подумал он. Вспомнив о портретах в Русском музее, он загадочно улыбнулся и затем тоже отправился спать.


                                                                                        XI


   …Спустя сутки Ден Горн пригласил в информцентр всю семью Олбрайтов-Альковых. Встретившись глазами с Жаном, Горн подошёл к нему, потрепал его по чёрным, как смоль, волосам и весело произнёс:
   - Спасибо, молодой человек, что оставили нашу планету в живых, а то я уже начал было волноваться.
   Все присутствующие весело рассмеялись, а опешивший Жан смутился и только по-мальчишески шмыгнул носом. Напряжение было снято. Горн проводил гостей в кабинет, галантно придвинул дамам мягкие стулья и предложил всем присутствующим сесть. После короткого молчания он произнёс:
   - Сударыня Алькова, мистер Альков и все остальные достопочтимые гости, я думаю, что вас занесло в наши края не только праздное любопытство, но и какое-то очень важное дело… Или я ошибаюсь?
   - Нет, господин Горн, к сожалению, вы не ошибаетесь, - грустно ответил Сергей на правах командира корабля. – Мы прибыли к вам с одной довольно странной и очень тяжёлой для всех нас миссией. Наша цель – воссоздание наших отцов: Сергея Алькова и Джеймса Олбрайта. Мы хотели бы воссоздать их из аутоматериала, привезённого нами. Ими был разработан план действий, отступать от которого, чтя память погибших, мы не имеем права…
   - Это невероятно! – с волнением перебил его Горн.
   - Что невероятно? Сама идея воссоздания? – настороженно переспросил Сергей.
   - Нет-нет, что вы. Невероятно другое. Дело в том, что вчера вечером я думал об этом же.
   - О наших отцах?!
   - …Ну, не совсем… Я думал об идее мгновенного воссоздания умершего или погибшего человека на основе восстановления его микроструктуры ДНК.
   - Вы даже об этом знаете? – изумлённо прошептал Альков-младший.
   - Да, конечно. Эти опыты мы проводим уже около двадцати лет и за это время добились существенных успехов. Но опыты с мгновенным воссозданием человека нам пока ещё не под силу. Мы научились воссоздавать только сперматозоиды и яйцеклетку на основе расщепления генной системы умершего человека на мужские и женские хромосомы, то есть воссоздавать точную копию хромосом отца и матери. И затем, путём искусственного оплодотворения, получать точную копию зародыша этого человека. После этого мы предоставляем ему возможность развиваться естественным путём, внедряя его в соответствующие условия жизни. Мы также научились корректировать его вес, походку, голос, привычки… и самое главное – его мысли. Последним делом, то есть мыслями, у нас занимается ваш знакомый – Кен Моррис.
   Кен, стоявший позади кресла Горна, почтительно поклонился и тут же смутился, поймав на себе восхищённый взгляд Дженни.
   - Этот молодой человек, - продолжал Горн, искоса поглядывая на Морриса, - добился в последнее время удивительных результатов. Ему удалось внедрить в память живых существ такие факты, о которых они до этого даже понятия не имели. Но жизнь на других планетах течёт значительно быстрее, и поэтому нам приходится задействовать объекты из разных эпох – не только столетий, но и миллионов лет. Правда, признаемся сразу, Кен не занимался Землёй. Он занимался планетой 12721 из Песчаной галактики… Я не ошибаюсь, Кен?
   - Всё точно, шеф.
   - А кто у нас занимался Землёй? – заинтересованно переспросил Горн.
   - Билл Чиверс, шеф.
   - Нам необходимо срочно подключить его к делу. Где он сейчас может быть?
   - Наверное, на дежурстве… Вы их нам столько надавали, шеф, что на основные исследования уже совсем не остаётся времени, - отводя глаза в сторону, обиженным тоном пробурчал Моррис.
   - Ну… не бурчи, не бурчи, мой мальчик. Это вам, молодым, очень даже полезно, - улыбаясь, произнёс Ден. – Кстати, не будь ты в тот день на дежурстве, Кен, тебе бы ни за что не удалось так быстро познакомиться с этими милыми людьми (после этих слов Ден Горн улыбнулся и незаметно для остальных подмигнул Дженни, чем привёл девушку в крайнее замешательство). Вместо этого ты сидел бы на своей планете-спутнике, хлестал биосок и слушал свою бешеную музыку.
   Кен Моррис заёрзал в своём кресле, в которое он только что предпочёл сесть; его лицо стало пунцовым.
   - …Так, Моррис, быстренько разыщите мне Билла Чиверса, - повернувшись к Кену, пробурчал Горн.

   Тот моментально выскочил из кабинета со скоростью бешеного таракана. Это было очень кстати, так как постоянные шуточки шефа загнали его просто в тупик, и он по-настоящему начал обливаться холодным потом. Но ничего!… Когда-нибудь настанет и его очередь!

 

                                                                                      * * *

 

   Билл буквально влетел в кабинет шефа. Он был в восторге! Кто-то заинтересовался Землёй, его любимой планетой, над которой он работал уже целых пять лет! За последний год он заснял преинтереснейший материал: Чиверс успел внедриться в мысли людей и даже внедрить свои мысли в некоторых животных.
   - Здравствуйте, шеф… Вы меня, кажется, вызывали? – запыхавшись, «отрапортовался» Билл.
   Горн посмотрел на него укоризненным взглядом, бровями приказал привести себя в порядок и поздороваться.
   - Извините, пожалуйста… Билл Чиверс… Старший сотрудник космического информационного центра, - быстро оттараторил он, наскоро приглаживая свой костюм и волосы.
   Все заулыбались и закивали в ответ.
   - Билл, - уже серьёзным голосом спросил Горн, - это вы занимаетесь у нас исследованием Земли?
   - Да, шеф. Уже целый год я занимаюсь именно Земным Шаром. Провожу исследования на всех живых объектах, независимо от эпохи. За это время мною проведены многочисленные эксперименты с людьми и животными. Первым моим объектом…
   - Стоп, стоп, стоп, Билл… Из того, что ты сейчас оттараторил, люди совершенно ничего не могут уловить. Так не пойдёт. Давай-ка, лучше тащи сюда свои материалы исследований, и мы обстоятельно всё обсудим… Кстати, познакомься – это земляне, - и Горн широким жестом указал на гостей.
   Чиверс исторг из своей глотки бурные восклицания, чем-то похожие на клич индейцев-могикан – это было его любимое племя, - и тут же принялся здороваться со всеми за руку. И если бы Горн насильно не вытолкал его из кабинета, то Билл наверняка не ушёл бы ещё довольно долго.
   Чиверс ждал посадки землян с большим нетерпением, но всё-таки был вынужден её пропустить, так как совсем неожиданно шеф послал его выполнять одно очень срочное и важное поручение – дня на 3-4. Это его просто взбесило. А теперь Чиверс пытался как можно быстрее наверстать упущенное.
   Через несколько минут он снова постучал в дверь кабинета и вошёл в него уже вполне спокойным шагом, с кейсом в руках, хотя по лицу Билла было не трудно догадаться, что внутри у него всё кипит, бурлит и пенится.
   - Вот флешки и компакт-диски. Сейчас быстренько включим компьютер и дальше будем ждать указаний шефа, - торопливо пробормотал Чиверс.
   - Вот уж непоседа, - с усмешкой произнёс Горн и затем пригласил всех к огромному экрану. – Мы с вами усядемся здесь, а Чиверс будет представлять нам свою информацию. Давай, Билл, что там у тебя интересненького?
   - Начнём по порядку… Сначала у меня идёт контакт с гладиатором. Этот человек жил в семидесятые годы до нашей эры. Он значительно выделялся среди остальных, и поэтому я выбрал именно его. Оказывается, он был предводителем рабов и гладиаторов. Это был очень сильный и мужественный человек. Звали его Спартаком.
   - Спартаком?! – произнесли изумлённые земляне почти одновременно.
   - Да, Спартаком… если я не ошибаюсь. Я телескопировал его спящим: внедрил ему имя Альфина и затем проделал с ним некоторые штучки. Единственное, что я до сих пор никак не могу понять: кто и каким способом рассказал Спартаку о каком-то лейтенанте Шмидте… Мне это тем более не понятно, так как я подключил сильнейшую защиту от различных помех.
   - Это очень знаменитый человек, но он жил значительно позже Спартака… почти на две тысячи лет позже, - с изумлением пробормотал Сергей Альков.
   - …Потом я внедрился в мозг Джордано Бруно. И там услышал совершенно непонятное: какой-то метод Алькова и Олбрайта.
   - Это же отец и дядя Джеймс! – воскликнул Сергей.
   - Это же папа и дядя Серёжа! – прокричали Жан с Дженни.
   - Это же мои дорогие… - прошептала Соколова, напряжённо сидевшая в своём кресле, вцепившись пальцами в подлокотники. Она немигающим взглядом смотрела на Чиверса и ждала продолжения…
   - …Фантастика!.. Это какое-то наваждение, это… - пробормотал Билл, вытирая платком вспотевший лоб. - …Затем был опыт с хомяком… затем с Крымовым, который тоже вспоминал Алькова, Олбрайта и ещё каких-то людей, но эти фамилии я тоже не вводил.
   В кабинете воцарилась мёртвая тишина.
   Неожиданно в этой гробовой тишине послышался хрипящий смешок Дена Горна. Все с удивлением повернулись в его сторону.
   - Кхе-кхе-кхе-кхе… Эх, ребята, ребята. Учишь вас, учишь, а толку… Билл, неужели нельзя было логически домыслить хотя бы два варианта появления этих курьёзов… Ну… землянам, предположим, простительно, так как они ещё многого не знают, - после этих слов Ден повернулся к гостям и, приложив правую руку к груди, почтительно склонился перед ними в полупоклоне. – Простите меня, милые гости, я совсем не хотел унизить вас этим странным заявлением… А ты-то, Билл… Честно признаться, не ожидал я от тебя такой забывчивости.
   - А в чём, собственно, дело, шеф? – недоумённо пробормотал Чиверс, артистично пожимая плечами.
   - А в том, что тебе необходимо было учесть три фактора внедрения информации в мозг человека. Во-первых, это естественный путь. Но он, правда, грандиозен по времени… но не для мёртвых, прошу вас это тоже учесть. Во-вторых, твоя, Билл, информация. И, в-третьих… - в этом месте Горн сделал довольно продолжительную паузу, тем самым ещё более нагнетая и так напряжённую обстановку, - …и, в-третьих, это более могущественная… чем наша, межгалактическая цивилизация, которая попросту “поймала” тебя во время сеанса и затем “поиграла” тобой и твоими объектами, как кошка с мышкой.
   - Вы – гений, шеф! – напыщенно-торжественным голосом произнёс Чиверс, не сводя восхищённого взгляда с Дена Горна.
   - Я обязательно был бы гением, если бы додумался до этого сам… Советую повнимательнее читать наших классиков, Билл, повествующих нам о более высших межгалактических цивилизациях… и почаще их перечитывать, - иронично заметил Ден, усмехнувшись одними уголками рта.
   Все облегчённо вздохнули и заметно расслабились, продолжая про себя “пережёвывать” только что полученную информацию.
   - В таком случае, шеф, ещё есть и четвёртый фактор, - совершенно неожиданно произнёс Чиверс, вновь заинтриговав всех присутствующих.
   - Что это за фактор? – с удивлением спросил Горн, строго глядя на Билла.
   - ГОСПОДЬ-БОГ! – лукаво улыбнувшись, почтительно и тихо произнёс Чиверс, поднимая вверх указательный палец.
   Хохот потряс стены кабинета.
   - Господи, прости этого оболтуса. О, Чиверс… ну не могу же я говорить об этом, если данный фактор подразумевается без слов, как само собой разумеющееся… Прости меня, Господи, что я забыл о тебе в эту трудную минуту, - крестясь, закончил свой монолог Ден, глубоко вздохнув.
   Все присутствующие вновь засмеялись, но уже с едва уловимым почтением. Видимо, всех когда-то спасал и защищал какой-то свой Бог добра, любви и справедливости.
   Горн медленно поднялся со своего кресла. Все присутствующие тоже вскочили, понимая, что это означает: пора заканчивать данный разговор. Ден попрощался со всеми за руку, а Сергея и Билла попросил задержаться на несколько минут.
   - Я хотел бы поговорить с вами, Серёжа. Правда, Кен с Биллом, думаю, нам не помешают, – усталым голосом произнёс Горн, нажимая кнопку на селекторной связи: - Попросите, пожалуйста, Морриса в мой кабинет.
   Спустя минуту появился Кен.
   - Присаживайтесь, друзья. Давайте поговорим о деле. Для решения вашей задачи, Сергей, у нас есть два пути. Первый - это естественный вариант... Но в этом случае наших результатов придётся ждать миллионы лет… уже в нашем исчислении. Конечно, я не беру во внимание помощь более высшей космической цивилизации. Для мертвых миллиарды лет – это пустяк, а для вас, Серёжа, как я понимаю, время дорого. И я нисколько не сомневаюсь в том, что вы хотите воочию увидеть отца и дядю живыми и здоровыми… Не так ли?
   - Да, конечно… Это мечта всей моей жизни.
   - Тогда нам придётся избрать второй вариант. Но этот вариант будет тяжёлым уже для нас. Он будет заключаться в следующем: нам необходимо создать искусственную Землю с последующим внедрением Алькова и Олбрайта. И внедрить ваших отцов необходимо именно в их годы жизни, начиная с рождения.
   - А разве это возможно? – с изумлением вставил Сергей.
   Горн и Моррис весело улыбнулись. И только Билл не выдержал и запальчиво добавил:
   - Мы уже и Землю два раза восстанавливали практически из пепла. А вы думали, что Земля всё та же?
   - В таком случае, давайте немного отвлечёмся от основной темы, - всё так же улыбаясь, произнёс Горн. – Я расскажу вам, Серёжа, об одном удивительном человеке, которого судьба вновь забросила на Землю спустя двадцать пять тысяч лет. Вчера я в очередной раз телескопировал вашу родную планету, которая встречала инопланетян. Среди них был один землянин, которого инопланетяне вызволили из плена. Этот землянин пробыл в плену у роботов десять лет… Вы представляете?
   Альков начал заметно волноваться, продолжая слушать Горна буквально с открытым ртом.
   - А как звали этого землянина? – наконец выдавил он из себя хриплым голосом.
   - Кажется… Андреем Степановичем.
   - Иноземцев?!
   - Фамилии я, к сожалению, пока не знаю, - с удивлением посмотрев на Сергея, произнёс явно заинтригованный Горн.
   - Это же Иноземцев!!! Дядя Андрей!… Мы считали, что он погиб… - и Альков подробно описал историю исчезновения Иноземцева.
   Горн молча выслушал Сергея Алькова и затем поведал ему о введении в мозг Иноземцева некоторых данных. Чтобы родные не переживали, Горн попросил Алькова пока ничего никому не говорить. После этого Ден Горн не только успокоил Сергея, но и сообщил ему сногсшибательную новость: через два дня в галактику, в которой находится и Солнечная система, залетит новый исследовательский космический корабль. Он попросит командира корабля передать Иноземцеву привет и свежие новости от своих друзей-землян. А на межгалактическом совете Горн сегодня же выдвинет идею залёта этого корабля на Землю. С новыми двигателями постоянного ускорения этот корабль долетит до Земли за каких-то 2-3 месяца.
   Сергей был в восторге. Он и его семья вновь увидят дядю Андрея! Великолепно!
   - А теперь, ребята, давайте вернёмся к нашей основной теме разговора, - успокаивая собравшихся, серьёзным тоном продолжил Горн… Итак, мы с вами выяснили, что создание искусственной Земли для нас проблемой не является… Попробуем подобрать планету, максимально соответствующую Земле, обустроим ландшафт, подберём похожую атмосферу. Кстати, для этого, Серёжа, обязательно понадобятся ваши карты Земли, Солнечной системы, книги по истории Земли, различные кинофильмы и так далее. Начнём с 5000-го года до нашей эры. Внедрение флоры и фауны мы обеспечим. На это у нас уйдёт приблизительно год. Внедрим несколько десятков тысяч известных на Земле людей – надеюсь, вам хорошо известна роль личности в истории этой планеты. Попробуем скопировать некоторые древние памятники. ДНК и хромосомный аппарат выдающихся личностей планеты попытаемся воспроизвести с ваших дискет, портретов, фотографий, описаний, видеофильмов… После их рождения проконтролируем биографии, где надо – подправим. И всё это, Серёжа, вы обязательно увидите. Мы будем контролировать и координировать всё, что нас будет интересовать. Для этих целей мы создадим координационный центр – приблизительно на две тысячи мест. Каждый наш специалист будет координировать и контролировать биографии приблизительно 10-15 выдающихся землян. Иными словами, на какое-то время он будет для каждого из землян самым настоящим Богом, - улыбаясь, произнёс Горн. – Ну… не сам, конечно, а с помощью двух мощных биомагнитных компьютеров. Эта аппаратура у нас уже имеется. С высшим центром информации я договорюсь. Вот это и будет нашей основной задачей. И мы готовы её выполнить… Знаете, Серёжа, а ведь вы подоспели как нельзя вовремя… Этот интереснейший проект, то есть создание искусственной планеты с множеством известных личностей, мы вынашиваем уже около двадцати лет. А в настоящее время, когда мы обладаем такой прекрасной возможностью – передачей и внедрением мыслей определённому индивидууму, - можно с уверенностью начинать это грандиозное дело. И, во-вторых, у нас появилась такая замечательная и вполне определённая цель: воссоздание ваших родных, талантливых и великих учёных, которые всем нам очень нужны. Ну как, вы согласны нам помогать?.. И не только помогать, но и быть активным участником этого великого воссоздания?
   - Это мечта всей моей жизни, - взволнованно произнёс Альков-младший.
   - Я так и думал… Даю вам, Сергей, один месяц на отдых. И никаких возражений, - заметив протестующие жесты Алькова, твёрдо произнёс Горн. – Вам обязательно необходимо отдохнуть… да и вашим родным тоже. До свидания.
   Ден Горн крепко пожал руку Сергею и проводил его до двери.
   Родные с нетерпением ожидали Алькова на крыльце информационного центра. Он сразу же подбежал к маме и сообщил ей радостную весть о проекте воссоздания “Земли” с внедрением отца и дяди Джеймса. Дженни радостно запрыгала на одном месте, мама утёрла платочком счастливую слезу, а Жан по-прежнему стоял в сторонке и, по-мужски, просто улыбался, с любовью поглядывая на своих самых дорогих и милых женщин.
   Так как скрывать информацию о дяде Андрее теперь не было никакого смысла, Сергей решил ошарашить их и этой новостью. Мама обняла Сергея, прижалась к нему и тихо заплакала. Дженни с Жаном подбежали к матери и стали её успокаивать. Жан был на вершине блаженства. Наконец-то с его грешной души упал такой тяжёлый камень: его отец не виновен в смерти дяди Андрея, так как тот, оказывается, жив. Вот если бы ещё и отца оживить с дядей Серёжей…
   Перебивая друг друга, все стали предлагать свои версии посылки новостей дяде Андрею. В домашней видеотеке была кассета с записью последнего боя отца и дяди Андрея с “пирамидками” и посадка их корабля на Голубой Шар. Дженни предложила послать эпизод “обороны” Жана от “нападения” Кена и его людей. Все весело засмеялись и, обнявшись, пошли в сторону дома.
   Жан, как всегда, принялся вновь приставать к Сергею со своими сногсшибательными вопросами:
   - Серёж, как ты думаешь, а кто умнее: Кен или Билл?
   - Я думаю, что ты, - лукаво отводя взгляд в сторону, тихо произнёс старший брат.
   - Что?!.. Я умнее их… обоих?
   - Конечно же, глупее, раз задаёшь мне такие вопросы… А если говорить серьёзно, то мне… почему-то… больше нравится Кен. Отличный парень, - усмехнувшись, ответил Сергей и внимательно посмотрел на Дженни.
   Девушка всё прекрасно слышала, но почему-то продолжала без умолку тараторить что-то маме. Хотя при последних словах брата мочки её ушей заметно порозовели…


                                                                                       XII


   Видеку Каретхе никак не удавалось найти надлежащее место электронному датчику кумуляции кислорода. Этот уникальный датчик позволял кумулировать кислород не только из окружающей среды, в том числе и в космическом пространстве, но и в самом организме человека.
   Человек выдыхает с воздухом более 80% вдыхаемого кислорода. Вот этот-то выдыхаемый кислород плюс выработку внутренних ресурсов, производимых за счёт химических реакций, и кумулировал данный датчик. Источник кинетической энергии, найденный в далёком прошлом Вильбергом на Песчаной галактике, конечно, должен использоваться намного продуктивнее. А если попытаться соединить кислородную энергию с кинетической? Это же будет фантастический запас внутренней энергии, способный выполнить его давнишнюю мечту: установление постоянного лазерного источника в лобной части черепа человека… но пока только искусственным путём.
   Это можно сделать путём вживления волоконной оптики в верхние квадранты лобных пазух с одномоментной установкой там же пожизненного датчика, рассчитанного на пятьсот лет. Внедрить этот миниатюрный датчик в лобную кость при современных достижениях оториноларингологии и травматологии не составит большого труда, так как его размеры составляют всего лишь 800 х 800 микрон, а вес – десять миллиграмм. В нужных условиях этот датчик сможет работать и как обычный источник света, необходимый человеку на земле и в космическом пространстве.
   Наконец Каретха решил, что самым приемлемым местом – как для датчика, так и для резервуара кумуляции кислорода – будет являться поясничная область позвоночника, так как чистый кислород очень благотворно воздействует на эту зону, излечивая практически все заболевания спинного мозга. Этот резервуар необходимо внедрить под широкие мышцы спины, изготовив наружную и боковые стенки из микропористого политэтрафторэтилена, а заднюю или внутреннюю стенку – только из микротефлонового биофильтра. Если эта идея воплотится в реальность, то жизнь человека в космическом пространстве без скафандра будет возможна в течение многих и многих дней, а под водой можно будет находиться практически постоянно, так как кислорода в воде более чем достаточно. “Беляевский человек-амфибия мог дышать только жабрами, - подумал Каретха, - а мой сможет дышать комплексно – в зависимости от варианта его программирования. Я считаю, что человеку будущего необходимо создать такие условия существования, чтобы он в любой среде чувствовал себя как рыба в воде.
   Интересно, почему человек, когда ему необходимо выразить своё комфортное состояние словами, применяет именно это выражение? Наверное, потому что рыба в воде быстра, легка, прекрасно координирована, грациозна, находчива, величава, независима, сильна… М-да… видимо, это так.
   Но в первую очередь мне необходимо поработать над лазерным лучом. Я думаю, что лучшим периодом внедрения лазерного луча в человеческий организм будет его совершеннолетие, так как до этого возраста глазницы и все придаточные пазухи носа продолжают расти – в отличие от ушных раковин, растущих всего до семи-восьми лет.
   И, во-вторых, это будет своеобразным пропуском во взрослую жизнь. В таком случае каждого совершеннолетнего человека можно будет узнавать по лазерному лучу, так как до 18-ти лет он будет считаться ребёнком… Ну что же, это, пожалуй, совсем неплохо. А датчик кумуляции кислорода можно будет ставить астронавтам, работающим на орбитальных межпланетных и межгалактических станциях.
   Прекрасно!.. Для этих целей я попробую воспользоваться волоконной оптикой и новейшим электронным микропроцессором, который необходим для дифференциальной подачи света – или лазерной энергии – в ЦНС (в центральную нервную систему). Думаю, что это удастся сделать единственным путём: подключить микропроцессор ко второй паре черепно-мозговых нервов, то есть к hiasmae opticae – глазному перекрёстку. И эта связь между естественным зрением и лазерным датчиком в любую секунду укажет человеку: что же необходимо включать в ту или иную секунду – лазерный луч или искусственное освещение.
   А такое освещение необходимо человеку во всех сферах его деятельности, - начиная от военного и заканчивая врачом… уже не говоря о лазерном луче, автоматическое включение которого сделает современного человека практически неуязвимым.
   Но внедрять такие вещи придётся сугубо индивидуально и после глубокого медицинского обследования, так как любое отклонение от нормальной психики – стресс, отрицательные эмоции, психические заболевания, состояние аффекта – в конечном итоге может обернуться и против его нормальных собратьев. А если такой человек, к тому же, имеет доступ к ядерному оружию, то последствия могут носить поистине катастрофический характер.
   Отсюда следует ещё один логический вывод: необходимо создание централизованного пункта управления, руководимого только живым человеком, а не роботом-компьютером – носителем банка данных, так как поломка последнего может дорого обойтись многим-многим тысячам разумных существ, имеющим в своём теле данный электронный микропроцессор.
   Да, неотложных задач накапливается порядочно. Для такого огромного цикла экспериментов мне обязательно понадобятся животные. А чтобы усложнить работу их нервной системы этим животным необходимо внедрить мысли разумного существа.
   Это можно сделать по методу Чиверса-Морриса с Голубого Шара. Но где взять разработки их технологий? Но и это не главное – в моё время это не так уж и сложно. Кстати, я могу значительно усложнить их технологии, подключив все современные достижения науки и техники.
   Интересно: каких же животных мне выгоднее всего использовать? И почему Чиверс выбрал именно хомяков?
   Если хорошенько задуматься над этим вопросом, то можно, пожалуй, с ним согласиться. Во-первых, хомячки не велики ростом, во-вторых, они прекрасно приспособлены ко всем внешним условиям, в-третьих, эти зверьки отлично координированы, в четвёртых, они, как кошки, обладают сильнейшим положительным биомагнитным полем, и в-последних, они так красивы, грациозны и добры – не зря же они ближайшие родственники зайцев и белок, - уже не говоря о прекрасном слухе, суперосторожности, заботе над будущими поколениями и огромной хозяйственности в области хранения пищевых продуктов.
   У них есть ещё одно преимущество перед остальными животными: они ведут ночной образ жизни. А в условиях космического пространства – это очень немаловажная деталь. К тому же на них можно прекрасно испытывать все новейшие лекарственные препараты и проверять прививочный материал, так как хомяки болеют теми же заболеваниями, что и человек… вплоть до гриппа. М-да… Чиверс был далеко не глупым человеком”.
   Опыты на хомяках - по внедрению кумулятивного датчика света и лазерной энергии - дали прекрасные результаты. Они показали, что даже в экстремальных условиях эти зверьки остаются доброжелательными, и поэтому включение лазерного луча у них происходит только в самых крайних случаях – на грани жизни и смерти. Лазерная энергия луча давала эффект незначительного ожога, приблизительно равного ожогу второй степени, с образованием прозрачных пузырей. Но и этого было вполне достаточно, чтобы тех же кошек мгновенно отбрасывало на метр… как поражённых электрическим током. А в остальных случаях включался обычный свет, так как хомячки очень любознательны.
   С кислородным датчиком дело продвигалось намного труднее, так как влияние ЦНС в данном случае оказалось намного весомее. А подобрать соответствующих животных, не боящихся воды, было очень трудно. Лучше остальных подходили собаки, но далеко не всех пород.
   Самой лучшей, как всегда, оказалась простая дворняжка, впитавшая в себя кровь и гены всех представителей данного вида… и претерпевшая все тяготы и лишения, какие только смог предложить ей человек – мы прекрасно знаем о том, что собака с незапамятных времён верно служила человеку во всех видах экспериментальной деятельности: от изучения ЦНС и лечения переломов и… до полётов в космос.
   Но первые же опыты под водой поставили перед Каретхой ряд неразрешимых проблем. В дальнейшем он понял, что придётся использовать комплексный вариант: собаки и обезьяны, так как кумулятивный резервуар лучше всего приживался на обезьянах – ближайших родственниках человека.
   Опыты были в самом разгаре. Но результатами Каретха был всё-таки не доволен – кумулятивного микродатчика хватало только на несколько суток. И хотя это уже было грандиозным достижением, но ни в коей мере не являлось окончательной победой. Он думал не о часах и днях, а о месяцах и годах нахождения человека в безвоздушном пространстве без дополнительной кислородной аппаратуры. Правда, с водной средой дело обстояло значительно проще.
   Каретха понял, что решение данного вопроса необходимо начинать только с изменения молекулярного уровня. Положительный результат может дать только минимальное потребление кислорода всеми тканями. А для этого необходимо изменить очень многое: и пищу, и кислородный обмен на клеточном уровне, и, самое главное, структуру подхода к легочным альвеолам.
   Да, альвеолы – это громадное резервное депо кислорода. В данном случае необходим ещё один датчик для целенаправленного потребления кислорода мозгом. Если удастся решить эту проблему, тогда у него всё получится. Необходимо добиться того, чтобы человек научился целенаправленно отключать незадействованные центры головного мозга, которым через сосудистое мозговое “кольцо” подаётся огромное количество невостребованного кислорода. К примеру, Вы включаете функцию решения какой-то задачи, отключив функции мышц конечностей, желудка и кишечника. В этом случае можно получить тройную экономию этого ценнейшего вещества. По существу, это одно и то же, что поставить домашний компьютер на режим так называемой «зелёной ветки» или в режим максимальной экономии.
   Но это ни в коей мере не должно отразиться на состоянии человека, так как сомнамбулы тоже никому не нужны. Но даже мгновенное отключение незадействованного центра обязательно даст большую экономию в потреблении кислорода. Значит, человеку необходимо устанавливать многокомпонентный компьютерный микропроцессор, который дал бы ощутимую экономию кислорода не только мозгу и лёгким, но и всем важнейшим органам и тканям. И даже этот микропроцессор придётся постоянно совершенствовать.
   Если человек сможет находиться в безвоздушном пространстве без дополнительной кислородной аппаратуры хотя бы год, вот тогда это будет настоящей победой. Но Каретха был уверен, что будущие поколения землян обязательно решат эту задачу и научат человека пользоваться другими химическими веществами, дающими ему полную свободу действий в любой точке Вселенной, невзирая на среду обитания.
   Лаборатория, руководимая Видеком Каретхой, продолжала работать в исключительно бешеном темпе.


                                                                                        XIII


   Кен в л ю б и л с я. Влюбился страстно и, как кажется, всерьёз. На работе он постоянно “витал где-то в облаках”, делал совершенно не то, что поручал ему шеф и везде не успевал. Но самым неприятным было то, что его лучший друг Билл Чиверс продолжал постоянно над ним подтрунивать, хотя старался делать это очень тактично и незлобно. Но то, что Чиверс моментально раскусил причину такого странного поведения друга, выводило Кена из себя.
   Дженни более осторожно скрывала свои чувства, хотя неадекватность её поведения тоже была сразу же подмечена близкими людьми, - особенно мамой и старшим братом. За день её настроение менялось несколько раз. Она то сидела в задумчивой позе, то принималась носиться вместе с Жаном по всем комнатам, участвуя во всех его “великих” замыслах, которые всегда заканчивались одним и тем же – взбучкой мамы или Сергея. Бедный Жан совершенно не понимал такого расположения сестрички, но был этому несказанно рад. А мама и Сергей, отлично во всём разобравшись, старались не мешать Первой Любви Дженни.
   После продолжительных раздумий и терзаний Кен Моррис, наконец, решил пригласить Дженни в информационный центр во время своего дежурства.
   Нет, официально Моррис пригласил, конечно же, Жана. А Жан – по душевной простоте и “величайшей догадливости” – решил прихватить с собой старшую сестричку. Её Жан прихватил в прямом смысле, объявив Дженни, что идти одному к Кену ему будет не совсем удобно. “Ещё подумает, что я иду к нему только из чистого любопытства… как какой-то пацан”, - объяснил Жан, временно взяв на вооружение свою знаменитую кличку, данную ему старшим братом – Сергей, подтрунивая, частенько называл Жана “пацаном”.
   Дженни решила несколько минут “поломаться”, но, боясь переиграть, наконец “сочла возможным согласиться” – она прекрасно изучила взрывную манеру своего младшего брата. К величайшему сожалению Жана Дженни тут же поставила ему условие, по которому он должен будет во всём её слушаться и… молчать, когда это будет необходимо. Жан долго и напряжённо думал о том, когда же ему необходимо будет молчать, но так и не пришёл к единому решению этой наисложнейшей задачи.
   Едва брат с сестрой переступили порог информцентра, как Кен тут же подлетел к ним, с трепетом поцеловал руку Даме и затем долго тряс руку Жану, приговаривая, что он очень рад таким дорогим гостям. Жан, гордый как индюк, шёл впереди Морриса и молча внимал тому, что Кен с вдохновением ему рассказывал. В свою очередь Кен смотрел только на Дженни. А девушка вообще делала вид, будто всё это её совершенно не касается.
   Вдруг Дженни оживилась и подлетела к Биллу Чиверсу. Билл встретил её как самую близкую старую знакомую – с распростёртыми объятиями.
   - О, Билл, здравствуйте! – томным голосом проворковала Дженни, протягивая ему руку и ослепительно улыбаясь.
   Кен заскрежетал зубами…
   А Билл, улыбаясь всеми тридцатью двумя, восхищённо изрёк:
   - О, прелестная Дженни, добрый день! Я очень рад вас видеть… Сегодня вы выглядите просто ослепительно. Вы даже не представляете себе, как давно я не встречал таких очаровательных девушек. А ваша великолепная оригинальная причёска наверняка сводит с ума всех мужчин нашей планеты… Как здоровье мамы?
   “За эти слова я потом тебя где-нибудь пристукну”, - произнёс Кен про себя, продолжая кисло улыбаться Чиверсу. В этот момент Жан потащил его в самый дальний угол зала, где на огромном стенде располагалась схема электронной защиты Голубого Шара… Кен чувствовал себя как на иголках.
   А Билл Чиверс продолжал что-то возбуждённо объяснять Дженни, не переставая мило ей улыбаться. В свою очередь Дженни, явно кокетничая, принималась громко хохотать при каждом слове Чиверса, ласково поглаживая его по плечу.
   Наконец Моррис сумел отделаться от своего самого “дорогого” гостя (Жан был так поглощён изучением современного оружия, что даже не заметил отсутствия своего гида) и направился к “воркующим голубкам” – так Кен мгновенно окрестил Дженни и Билла. Но в эту секунду леденящий душу голос шефа сразил его наповал:
   - Моррис, друг мой, не сочтите за труд спуститься в библиотеку и принести мне данные галактики 2111.
   Стирая свои зубы в порошок, несчастный Кен пулей бросился исполнять просьбу Дена Горна. Но, как назло, на лестнице Моррис случайно столкнулся с сотрудницей центра, тащившей кипу различных бумаг и папок. Листы разлетелись по всей площадке. Пришлось извиниться и помочь женщине собрать документы. Когда Моррис вернулся в зал, Дженни нигде не было видно.
   - А где же ваша сестра? – взволнованным голосом спросил Кен у Жана, почувствовав огромное желание схватить того за грудки.
   - А… её вызвал Сергей по какому-то неотложному семейному делу, - небрежно бросил Олбрайт-младший, продолжая неотрывно наслаждаться схемой защиты.
   На расстроенного Морриса было больно смотреть. Подошедший Билл несколько приободрил друга:
   - Дорогой Моррис, сегодня вечером мы с тобой приглашены к Альковым-Олбрайтам. Я, естественно, приглашён со своей женой.
   - Ты… серьёзно?
   - Кен, разве такой человек… как я, может лгать? – пробасил Чиверс, скорчив рожу идиота.
   - В котором часу? – нетерпеливо продолжал допытываться Кен.
   - Через четыре часа… как только наш любимый шеф закончит свою работу, - спокойным голосом известил Билл, кинув небрежный взгляд на свои часы.
   - А при чём тут шеф?! – почти прокричал Моррис, явно начиная нервничать.
   - Во-первых… Дженни пригласила и его… И, во-вторых, кто-то же должен носить Дену Горну информационный материал из библиотеки, - лукаво улыбаясь, шёпотом произнёс Билл. Последнюю фразу он произнёс, склонившись к самому уху Кена.

   Кен в изнеможении опустился на стул… которого под ним не оказалось. Моррис схватил первую, попавшуюся под руку, вазу, намереваясь запустить ею в Чиверса, но… того и след простыл и дух пропал.

 

                                                                                      * * *

 

   В назначенный час все приглашённые собрались на вилле у Альковых-Олбрайтов. Эту виллу им милостиво подарило руководство Голубого Шара, как первым инопланетянам, посетившим сей райский уголок Вселенной. Кен опоздал на несколько минут, так как забегал домой переодеться в свой самый лучший парадный костюм. Наконец, заметив в толпе гостей свою очаровательную Дженни, Кен стал осторожно пробираться к ней.
   - Добрый вечер, Дженни, - почти шёпотом произнёс Кен.
   - Добрый вечер, Кен.
   - Дженни, я хотел сказать вам, что…
   - О, я уже осведомлена, мистер Моррис.
   У Кена мгновенно перехватило дыхание и пересохло во рту. Откуда Дженни могла узнать, что он влюбился в неё по уши? Неужели он вёл себя так неосторожно? Или это опять проделки его дружочка Билла, чёрт его побери?..
   - О чём же вы осведомлены, милая Дженни? – сверкая белоснежными зубами и осторожно сглатывая вязкую слюну, произнёс заинтригованный Кен, в душе проклиная себя за эту мальчишескую промашку.
   - Как о чём?.. О вашей сверхсекретной командировке, конечно, - с удивлением ответила Дженни, недоумённо пожимая плечами.
   - О какой командировке? - остолбенел Моррис, тыльной стороной ладони стирая со лба внезапно появившийся холодный пот.
   - Ден Горн только что сообщил мне об этом. Он вас так высоко ценит. Горн по секрету сообщил мне, что посылает в эту командировку своего лучшего молодого специалиста, то есть – вас.
   - А Горн случайно не сказал вам, кто же подсказал ему такую ценнейшую мысль?
   - О да, конечно! Ден сказал, что Билл Чиверс так настоятельно хлопотал за вас, что он просто-напросто не смог ему в этом отказать… И ещё Горн сказал о том, какие замечательные и дружные ребята работают у него в центре… и что они готовы буквально на всё ради своего товарища. Можете поблагодарить за это Билла. Не правда ли, он настоящий друг? – восхищённо произнесла Дженни.
   “Я размозжу ему голову, старому предателю”, – продолжая мило улыбаться Дженни и постоянно ей кивая, подумал про себя Кен, яростно сжимая кулаки.
   - О, Кен, добрый вечер, - произнёс подошедший сзади Горн, пожимая руку Моррису. – Благодарю вас за сегодняшнюю помощь. И вы знаете, Кен, я очень рад, что у вас есть такой замечательный друг, как Билл Чиверс.
   - Спасибо, шеф, спасибо. Мои друзья ещё никогда меня не подводили, - прошипел Кен в ответ, ища Билла сверкающими от гнева глазами.
   Отыскав Чиверса, - тот стоял рядом со своей красавицей-женой, Сергеем и его мамой, Аллой Егоровной, - Кен незаметно подкрался сзади и сильно сжал ему локоть свободной руки. Но Билл и на этот раз сумел выкрутиться.
   - Мой преданный друг, Фанни просто горит желанием потанцевать с вами. Не так ли, милая Фанни? – склоняясь в полупоклоне и поворачиваясь к супруге, быстро оттараторил Билл, продолжая мило улыбаться Кену.
   - О да, конечно! Пойдёмте, Кен, дружочек. Я вас ангажирую, как говорят мужчины, на весь сегодняшний вечер… Моррис, вы так прекрасно танцуете! – восхищённо глядя на Кена, проворковала ослепительная Фанни.
   Кен застонал и безвольно потащился за ней в самый центр зала…
   Час спустя Моррис вышел на крыльцо, обдумывая дальнейший план действий. “Эта чета Чиверсов доведёт меня до сумасшествия”, - с раздражением подумал он, закуривая сигарету. Подойдя к огромному овальному окну, Кен ногами встал на спинку плетёного кресла и стал глазами искать в зале Дженни. Неожиданно его окликнул Ден Горн, только что вышедший подышать свежим воздухом:
   - Моррис, что вы там ищете?
   От неожиданности Кен не удержался на стуле и, отчаянно замахав руками, полетел прямо в мраморный бассейн, расположенный точно позади него.
   Выбежавшая на крыльцо Дженни заметила купающегося в одежде Кена Морриса и воскликнула в неподдельном испуге:
   - Кен, что вы там делаете?
   - Купаюсь… жарко, - отфыркиваясь, хриплым голосом произнёс Моррис и от стыда снова погрузился в чрезмерно освежающую воду.
   - Дженни, сейчас же надень шерстяную кофточку, уже заметно похолодало, - крикнула Алла Егоровна, вышедшая из дому вслед за остальными гостями.
   Ден Горн и Дженни продолжали тихо хохотать, держась за свои животы.

   - Да, м-м-м-ма-моч-ка, т-ты совершенно п-права… Уже з-здорово п-похолодало, - продолжая смеяться до слёз, кое-как смогла произнести Дженни. После этого она тихо всхлипнула и в изнеможении опустилась на роскошную изумрудную траву.

 

                                                                                      * * *

 

   Возвратившись из своей “секретной” командировки, Моррис первым же делом позвонил Биллу Чиверсу и негодующим голосом буквально прорычал, что бедная Фанни уже целый час не может добраться на работу с планеты-спутника и клянёт своего муженька последними словами. Ошарашенный Билл взволнованно пролепетал, что он летит и… мгновенно отключился. Кен спокойно положил записную книжку-телефон в карман пиджака и со злобной усмешкой на лице подумал, что план его мести наконец-то начал успешно осуществляться.
   Затем он отыскал Жана и передал ему записку для Дженни, предварительно запечатанную в конверт.
   - Жан, я всегда знал, что вы умнейший парень. Передайте это письмо своей сестре и скажите, что мне срочно понадобились её материалы о синтезе хромосомного аппарата… желательно к шести часам вечера. Наш шеф очень ждёт их. Если это возможно, я буду ждать её у видеотеки.
   - Хорошо, Кен, не беспокойтесь. Я обязательно передам, - спокойным голосом ответил Жан и, не глядя, засунул конверт во внутренний карман своего джинсового костюма, продолжая внимательно рассматривать альбом под названием “Военная история Голубого Шара”.
   В записке было сказано, что Кен хотел бы увидеться с Дженни в шесть часов вечера у входа в видеотеку информационного центра.
   …В половине шестого Моррис, одетый в свой новый белоснежный костюм, торжественно прохаживался у видеотеки с цветами в руках. Неожиданно его окликнула Алла Егоровна.
   - Здравствуйте, Кен. Я очень рада вас видеть… Как поживаете?
   - Здравствуйте, Алла Егоровна. Мне тоже очень приятно вас видеть. Сегодня вы так прекрасно выглядите, что я принял вас за школьницу, спешащую в видеотеку. Прошу извинить меня, что не сразу узнал вас.
   - Спасибо, милый Кен, за такой чудесный комплимент. Вы знаете, нас так прекрасно здесь приняли, что я до сих пор нахожусь под впечатлением этой замечательной встречи. Мы отлично отдохнули. А ваш шеф, Ден Горн, очень обаятельный мужчина и настоящий джентльмен. Передайте ему, пожалуйста, при встрече мою искреннюю благодарность за такое внимание и поистине отеческую заботу.
   В ответ Кен промямлил, что, мол, всё это пустяки, и что шеф действительно прекрасный человек.
   - Да, кстати, вы давно меня ждёте, Кен?
   - Вас???.. Д-да, в общем-то н-н-не очень давно.
   - Жан сказал мне, что вам срочно понадобились материалы Дженни о хромосомном аппарате. А я как раз шла в видеотеку и поэтому решила заодно передать вам эти материалы… Что-то не так?
   - Что вы, что вы, Алла Егоровна, всё отлично. Я очень благодарен вам за заботу и такое участие ко мне. Право, вам не стоило так утруждаться… Мне так неудобно… А это вам, - ответил покрасневший Моррис, протягивая Алле Егоровне огромный букет экзотических цветов.
   - До свидания, Кен. От всей души благодарю вас за цветы. Мне так давно их никто не дарил, - со слезами благодарности, вдыхая аромат цветов, произнесла растроганная Алла Егоровна. – Почаще заходите к нам в гости, а то в последнее время вы нас совсем забыли.
   Моррис тихо пробормотал какие-то слова благодарности и пообещал на днях обязательно забежать.
   “Какой прекрасный молодой человек. А воспитание - …просто чудо”, - мечтательно закатив глаза к небу, подумала Алла Егоровна, проходя в видеотеку.
   - …Я разорву Жана на кусочки! – сквозь зубы прорычал Кен, мчась к вилле Олбрайтов крупным аллюром – по пути он, не глядя, перепрыгивал через скамейки, кусты и небольшие газончики.
   ТЕПЕРЬ МОРРИС РЕШИЛ ДЕЛАТЬ ВСЁ ТОЛЬКО САМ!!!
   Подбежав к вилле, Кен, наконец, услышал самый прекрасный голос в мире, так ласкающий его душу. Дженни стояла на веранде и давала обстоятельные наставления младшему брату.
   - Жан, быстренько сходи в центральную библиотеку и срочно принеси мне одну важную статью… Вот тебе на листочке её название.
   - Затребуй её по компьютеру, - быстро нашёлся Жан, продолжая внимательно читать какой-то военный журнал.
   - Это очень важная статья, Жан. По компьютеру её не наберут.
   - Знаешь, Дженни… если сказать по правде… мне сейчас страшно некогда.
   - Жан! - произнесла сестра ледяным тоном, и тот мгновенно понял, что если он сейчас же не помчится в библиотеку со скоростью лазерного луча, то в недалёком обозримом будущем получит от этой железной леди массу неприятностей.
   Брат нехотя поднялся со скамейки и вразвалочку направился к выходу.
   Вот здесь-то его и перехватил разъярённый Кен, крепко схватив паренька за куртку и быстро подтащив к себе.
   - Ты передал моё письмо, негодяй?! – вызывающим тоном буквально прорычал Кен.
   - О, мистер Кен, простите меня… я совсем забыл. Вот оно… Но ваше поручение я в точности передал Дженни на словах, - жалобно проскулил Жан, вынимая письмо.
   Кен облегчённо вздохнул, вырвал письмо, дал мальчишке хорошего пинка – чтобы не забывал в следующий раз – и быстро вошёл в дом.
   - Разрешите войти, хозяева?.. Кто-нибудь есть дома? – громким голосом произнёс Кен, медленно входя в зал и внимательно озираясь по сторонам.
   На лестнице послышались торопливые шаги Дженни. Увидев Кена, она залилась краской и взволнованно произнесла:
   - Да-да, есть. Здравствуйте, мистер Кен, входите, пожалуйста. Прошу вас, присаживайтесь.
   - Спасибо, Дженни, не беспокойтесь… Дженни, я хочу сделать вам Предложение.
   - Какое предложение? – не сразу поняв смысла слов, ответила явно растерявшаяся девушка. – Хотите предложить куда-нибудь пойти?
   - Нет, Дженни… то есть да… то есть не совсем чтобы пойти, - промычал Моррис. После этого он сделал глубокий вдох и решительно произнёс: - Я хочу предложить вам… стать моей женой.
   - Так вы хотите, Кен, или только предлагаете? – натянуто улыбнувшись, но одновременно и побледнев, тихо переспросила девушка, склонив в смущении свою красивую головку.
   - Я делаю вам Предложение, Дженни… Будьте моей женой.
   После этого Кен так глубоко вздохнул, будто только что скинул с себя стопудовый груз.
   - Но мы ещё так мало знакомы, - снова краснея и прижимая руки к груди, пролепетала Дженни. – И… что скажет мама?
   - Но я же хочу жениться на вас, а не на маме... Да, кстати, я намерен дождаться Аллу Егоровну и при вашем, Дженни, согласии непременно объявить ей о моём решении… Ох, простите… Вернее, о нашем решении… Итак, ваше слово, Дженни?
   - Я согласна, Кен, - глядя на него сияющими глазами, прошептала счастливая девушка, прижимая к груди свои маленькие кулачки.
   От наплыва чувств Кен подхватил её на руки и закружил по комнате.
   В этот момент в зал вошла Алла Егоровна…
   “О Боже, как же мне всё-таки не везёт! – подумал огорчённый Моррис, но, увидев улыбающееся лицо Аллы Егоровны, облегчённо вздохнул, осторожно поставил на пол Дженни, поправил свой костюм и только открыл рот…
   - Знаю-знаю, дети мои, - ласково улыбаясь, произнесла Алла Егоровна. – Ну… и на какой же день будем назначать вашу свадьбу?
   “Детишки” пунцово покраснели.
   - Мы бы хотели, уважаемая Алла Егоровна, чтобы вы сами назначили день нашей свадьбы, – поворачиваясь к своей невесте и нежно её обнимая, застенчиво произнёс счастливый Кен…

   С этого момента Дженни и Кен были неразлучны.

 

                                                                                       * * *

 

   Моррис страстно увлёкся историей Земли и почти не покидал виллу Альковых. Всё свободное время он теперь отдавал только Дженни. Жан был явно не готов к такому повороту событий. Раньше он частенько привлекал сестру к своим многочисленным играм, на что та всегда реагировала весьма благосклонно. Теперь же на его пути встало непреодолимое препятствие в виде Кена. Но так как Жан был далеко не простым малым, то он и в этот раз решил пойти на хитрость. Кену были крайне необходимы сведения о Земле, в том числе и военные - о войнах и вооружении землян различных эпох. А найти лучшего помощника, чем Жан Олбрайт, в таком деле было невозможно.
   Такой вариант Кена вполне устраивал. А если Жан начинал ему “мешать” в присутствии Дженни, то Моррис тут же находил какой-нибудь хитроумный вопрос, после которого Жану ничего не оставалось, как немедленно удалиться и тотчас же начать рыться в книгах, отыскивая исчерпывающий ответ – на меньшее Олбрайт-младший не согласился бы ни за что!
   Вот и на сей раз, обнаружив свою Любимую в обществе брата, Кен незамедлительно принялся за дело.
   - Здравствуйте, друзья мои! – после этих слов Моррис подошёл к Дженни и нежно поцеловал её в щёчку.
   Так как Жан уже был посвящён в их близкие отношения, то он предпочёл только ехидно усмехнуться и, демонстративно отвернувшись в другую сторону, продолжил изучение какого-то исторического эпизода из героической и легендарной биографии Александра Васильевича Суворова. Незаметно подсмотрев название книги, Кен задумчиво произнёс:
   - Жанчик, мой юный друг, вы не могли бы напомнить мне обстоятельства гибели сына Александра Васильевича?… Кажется, он упал с лошади и разбился насмерть… Кстати, насколько я помню, его сын был даже генералом?
   - Сын Суворова? – заинтересованно переспросил Жан.
   - Да, именно родной сын Александра Васильевича Суворова, легендарного русского генераллисимуса.
   - Это очень интересно… Необходимо покопаться в компьютерной библиотеке. А откуда вы, Кен, узнали о таком малозначительном факте из жизни Суворовых?
   - Совершенно случайно услышал из разговора двух моих приятелей. И знаете, Жан, меня это крайне заинтересовало. А так как я в курсе всех ваших увлечений, то решил незамедлительно обратиться именно к вам… Так в чём же там дело, Жан?
   Олбрайт-младший что-то задумчиво пробурчал в ответ и затем быстро вышел из комнаты, объявив присутствующим, что ему необходимо срочно забежать в одно место.
   В эти дни у Сергея Алькова тоже не было ни одной свободной минуты. Он начал повторять географию и историю Земли, вёл дневник наблюдений, вставлял важнейшие факты в “память” компьютера и вновь перечитывал пройденный материал. Время летело незаметно.
   …Спустя месяц они вместе с Кеном вошли в кабинет Дена Горна.
   Ден придирчиво просмотрел проспекты Алькова и Морриса и остался ими очень доволен. Сергей внёс в его познания о Земле неоценимые сведения. Такие данные Горн не смог бы получить больше ни от кого…
   Началась подготовка нового объекта исследований – искусственной Земли. Ден решил заняться самыми сложными расчётами: точное “введение” известных людей, - а таковых набралось более двадцати тысяч, - в соответствующий год, день, час… и даже минуту. Без техники тут, конечно, было не обойтись.
   А все основные силы, руководимые Альковым, были брошены на выбранную ими планету, находящуюся в двух годах полёта от Голубого Шара. Более далёкие планеты им не подошли из-за быстрой смены эпох, а более близкие создавали большие неудобства по очень многим компонентам, и от них вскоре пришлось отказаться. А прилететь на искусственную Землю им предстояло точно в 2163 году нашей эры.
   У планеты был убран лишний вес. Долго возились с морем и сушей, хотя компьютер подсчитал всё до мелочей. По подсчётам выходило, что “внедрять” Алькова и Олбрайта необходимо через два года. Дни и часы можно было скоординировать при приближении к Земле. Руководителем экспедиции был назначен Сергей Альков. В состав экспедиции вошёл экипаж, состоящий из 28 человек. В него также вошли: Дженни, Кен, Жан, Билл, Фанни и многие другие.
   Алла Егоровна лететь категорически отказалась, так как ей сообщили, что на Земле будет “своя” Cоколова Алла Егоровна. И поэтому она решила остаться, а увидеть своих самых близких мужчин можно было и с Голубого Шара. Ден Горн как мог успокаивал Соколову, постоянно твердя ей о том, что когда-нибудь она всё равно с ними встретиться по естественному варианту. А это уже не за горами, говорил он, так как для мёртвых время пролетает как единый миг. Но Горн всё-таки надеялся, что это случится значительно раньше, так как к тому времени жизнь талантливых и гениальных людей можно будет повторять нескончаемое количество раз. “Ну, а четвёртый вариант Билла Чиверса, - постоянно шутил Ден, - поможет обязательно”.
   Работа кипела. На “Земле” происходило внедрение флоры и фауны, соответствующей семисотым годам до нашей эры. Внедрять людей решили с семидесятых годов до нашей эры, но это была очень трудоёмкая и довольно кропотливая работа, так как события того времени развивались стремительно. По расчётам учёных год полёта космического корабля с Голубого Шара был равен 1000 годам “земного” времяисчисления.

   Наконец наступил день вылета экспедиции Алькова к “Земле”.

 

                                                                                      * * *

 

   Провожать астронавтов вышел весь состав научного городка и космодрома – около десяти тысяч человек. Ден Горн подъехал к кораблю вместе с астронавтами. Сегодня он был очень взволнован и напряжён, хотя старался выглядеть спокойным, весёлым и беззаботным. Судя по его постоянно улыбающемуся жизнерадостному лицу можно было предположить, что он провожает своих молодых коллег из гостей до дому, но ни в коем случае не дальше, а тем более – в многодневный космический полёт.
   Когда они подъехали к огромному космическому кораблю, Горн первым выпрыгнул из космотакси, приложил правую руку ко лбу и долго любовался этим серебристым творением человеческих рук.
   Диаметр его средней части равнялся пятиста метрам. По окружности этой центральной части размещались пятьдесят мощных двигателей, целенаправленное и точное движение которых осуществлялось путём поворота на определённый градус. На этом корабле были установлены самые мощные и точные двигатели, имеющиеся в наличии на сегодняшний день. Прекрасная магнитно-лазерная защита, способная не подпустить предполагаемого врага ближе, чем на тысячу километров, была размещена на втором уровне корабля. На борту располагалась и прекрасная техника: телескопические устройства, компьютеры, роботы-манипуляторы, аппараты “внедрения” и так далее. И только сами четыре уровня оставались точно такими же, как и на корабле землян. Но теперь эти уровни стали более комфортабельными и уютными.
   Ден Горн приказал ещё раз самым внимательнейшим образом перепроверить все системы корабля и затем лично принял рапорты о готовности. После проверки он несколько минут пообщался с ребятами, пошутил, пожелал астронавтам счастливого пути и только потом подошёл к Сергею Алькову.
   - Ты ни о чём не беспокойся, Серёжа, я буду сам тебя координировать. Приблизительно через полгода снова сверим наши расчёты. На заданной орбите, расположенной в двух месяцах полёта от “Земли”, сейчас работают четыре наших космических станции, которые продолжают заниматься “внедрением”, координацией истории и биографиями нужных нам людей. Пока всё идёт по намеченному плану. Вам даём две ЛБМУ – это на всякий случай. Никаких неожиданностей быть не должно. Единственное, что я могу тебе разрешить, так это побывать на планете на 100-150 лет раньше назначенного срока, но очень скрытно, осторожно и профессионально. Такая разведка, я думаю, нам не повредит. Ну, как говорят у вас на Земле: с Богом!
   - Спасибо, Ден. Огромное спасибо вам за всё… Я так вам благодарен, - обнимая и целуя Горна, взволнованно произнёс Сергей.
   - Ну, что ты. Мы с тобой были увлечены этой идеей задолго до нашей встречи. У меня всё было готово. А ты внёс неоценимый вклад в подготовку этого эксперимента. Без твоих консультаций и замечаний, особенно в мелочах, мы бы ещё долго возились со всем этим. Ты как чувствовал, когда следует к нам прилететь, - смеясь, произнёс Ден.
   Он в последний раз обнял и поцеловал Сергея, спустился с корабля на лифте, быстро вскочил в вездеход и помчался на центральный пункт управления.

   Через десять минут Горн разрешил космическому кораблю стартовать, и тот бесшумно, практически мгновенно, исчез с поля зрения людей, кучно стоящих на огромном бетонно-металлическом космодроме.

 

                                                                                       * * *

 

   Андрей Степанович Иноземцев наконец-то получил первую весточку от своих самых близких друзей – постарался Горн. Это он передал информацию в Солнечную систему, и её смогли принять инопланетяне, доставившие Иноземцева на Землю. Они же предложили ему лететь вместе с ними навстречу кораблю с Голубого Шара, так как первая половина их пути практически совпадала. Андрей Степанович чуть с ума не сошёл от радости: наконец настоящая чудо-весточка нашла и его! После этих известий жизнь Иноземцева вновь наполнилась новым смыслом, дающим свежие силы и неиссякаемый источник вдохновения.
   За те годы, что он прожил на Земле, ему удалось кое-что сделать и разузнать. Андрей подготовил несколько компакт-дисков о жизни землян, об истории знаменитых картин, обнаруженных им в Русском Музее, о двух гигантских мировых катастрофах, постигших эту несчастную планету, и многое-многое другое. Связавшись с Горном, Иноземцев получил ещё одну ошеломляющую информацию: жители Голубого Шара никогда не внедряли на Землю ни Алькова, ни Олбрайта, ни Соколову. Значит, прошёл естественный вариант?! Фантастика! Но торопиться с этим выводом не следовало. Андрей хорошо помнил о человеческом материале, который был отослан Олбрайтом на другие галактики. Этот материал мог быть обработан межгалактической цивилизацией и внедрён на Землю до второй всемирной катастрофы. 25 тысяч лет – это огромнейший срок: как для естественного, так и для искусственного варианта.
   Корабль инопланетян нёс Андрея Иноземцева навстречу друзьям. Скоро, совсем скоро они встретятся вновь.


                                                                                       XIV


   Космический корабль Алькова-младшего находился в полёте уже около года. На корабле всё было в порядке: каждый из астронавтов занимался своим делом, молодёжь увлеклась спортом, влюблённые предпочитали уединяться, а Сергей постоянно координировал свои действия с Деном. В свободное от вахты время все собирались в конференц-зале, где спорили, шутили, справляли праздники и дни рождений. В теннисе и плавании не было равных Сергею и Жану. Посмотреть на их “сражения” приходил почти весь экипаж, не задействованный на вахте.
   Дженни и Кен не отходили друг от друга. После их свадьбы, отпразднованной за три месяца до отлёта, Кен в буквальном смысле носил Дженни на руках. А она боготворила своего мужа и вся светилась от счастья, так неожиданно свалившегося на её хрупкие девичьи плечи.
   Но в последние дни Дженни сильно изменилась: она стала задумчивой, всегда чем-то раздражённой и довольно замкнутой, что на неё было совершенно не похоже. Кен не находил себе места и после тягостных раздумий всё-таки решил обратиться за помощью к Сергею. Тот пообещал поговорить с сестрой и обязательно выяснить причину её резко изменившегося настроения. Через час после разговора с Кеном Сергей вызвал сестру к себе в каюту, усадил её в кресло и, глядя в её карие миндалевидные глаза, ласково спросил:
   - Дженни, дорогая, что с тобой происходит? Ещё неделю назад ты вся светилась от счастья, а в последнее время тебя стало попросту не узнать?
   - А всё потому, многоуважаемый командир корабля, что вы, мужчины, тупые, как… - и она постучала костяшками пальцев по столу. – У меня скоро будет малыш.
   После этих слов Дженни покраснела и закрыла лицо руками.
   Сергей остолбенел… И было от чего.
   - И когда же это должно произойти, милая сестрёнка?
   - Уже восьмой месяц.
   - А Кен знает?
   - Нет… Я скрываю от него. Мы уже три месяца не спим вместе. Я сказала Кену, что не совсем хорошо чувствую себя в полёте. А он боялся говорить тебе о моём самочувствии, предполагая, что ты снимешь меня с полёта и на попутном корабле отправишь домой.
   - А я так и сделаю.
   - Нет-нет, никогда! Я должна всегда быть с Кеном. Иначе я умру без него, а он без меня повесится.
   - А я буду горько-горько плакать… И заметь, вместе с Жаном.
   - Да, тебе-то хорошо шутить, а мне рожать со дня на день.
   - Ладно, дорогая сестрёнка, извини меня за эту пошлую шутку. С сегодняшнего дня ты будешь находиться только в лазарете, а пока я объявлю всему экипажу корабля о твоём привилегированном положении.
   - А стоит ли, Серёжа?
   - Обязательно… Пусть все радуются предстоящему празднику.
   - Тебе бы только надо мной поиздеваться.
   - Хорошо-хорошо, больше не буду. Ну что, Дженни, пойдём, поздравим Кена, а то он ходит, как в воду опущенный, - весело произнёс Сергей и, нежно обняв сестру за плечи, повёл её к мужу.
   Узнав об этой ошеломляющей новости, Кен подхватил любимую Дженни на руки и быстро закружился с ней по залу. А Сергей пошёл в радиорубку, чтобы сообщить эту новость всему экипажу.
   - Всем! Всем! Всем!… Передаю экстренное сообщение: через несколько недель на борту нашего корабля появится новый астронавт. Все вопросы прошу задавать Дженни.
   Но все уже знали эту новость от Кена, потому что он, как ракета, носился по всем четырём уровням и орал во всё горло:
   - Скоро я буду отцом! Скоро я буду отцом!…
   Девушки, а их в экипаже было семеро, тут же бросились в кают-компанию поздравлять Дженни. И среди этих молодых красивых девчат была одна – самая прекрасная, которая очень нравилась Сергею. Временами у него создавалось такое впечатление, что и он ей тоже не безразличен.
   И только Жан, как всегда, был неподражаем. Услышав такую невероятную новость, он подбежал к старшему брату и завопил во всё горло:
   - Ура!!! У меня будет племянник! Мы будем играть с ним в космические войны! Будем вместе плавать и играть в теннис!
   - Тише ты, дурень, - остудил его Сергей, - до рождения ребёнка об этом говорить не принято.
   - Почему? – произнёс ошалевший брат, тупо глядя на Сергея.

   - Сглазишь, - тихо произнёс Сергей Жану на ушко, шутливо потрепав того по длинным кудрявым волосам.

 

                                                                                       * * *

 

   Через месяц родилась красивая здоровая девочка. Весь экипаж начал тут же придумывать ей имя. Дженни хотела назвать её Аллой – в честь мамы. Но Кен категорически настоял на своём и торжественно-серьёзно произнёс:
   - Её можно назвать только одним именем – Дженни!.. И никаких возражений!
   С отцом, естественно, никто спорить не стал.
   Вновь испечённой бабушке показали внучку по видеосигналу. Алла Егоровна плакала, смеялась, поздравляла молодых родителей, целовала в экран любимую внучку и готова была выцарапать её через стекло дисплея.
   Дженни была счастлива; Кен – на вершине блаженства. С этого дня Моррис ходил гордый и неприступный – как и положено молодому папаше.
   И только Жан, встретив старшего брата, глубоко вздохнул и, сокрушаясь, тихо произнёс:
   - Вот, чёрт побери, всё-таки сглазил.
   - Дурачок, - смеясь, ответил Сергей, обнимая брата, - сделаешь из неё Жанну д’Арк.
   Жан с восхищением и благодарностью посмотрел на командора и тут же направился в свою каюту составлять план будущей опекунской работы.


                                                                                        XV


   …Прошёл ещё один год полёта.
   - Голубой Шар, Голубой Шар, я – Земля-555, выхожу на связь. С вами говорит Земля-555, - спокойным голосом произнёс Альков-младший, сидя за центральным пультом управления.
   Сегодня здесь собрался весь экипаж, включая Дженни и её дочь. Жан нежно держал любимую племянницу на своих широких плечах. Заботливый папа стоял рядом и зорко наблюдал за своей любимицей.
   Дженни-Кроха – как ласково и довольно метко прозвали малютку на корабле – продолжала монотонно гвоздить дядю по голове своим любимым резиновым слоником. Судя по кислому выражению лица «дяди Жана», он начинал глубоко сомневаться в правильности выбора своего метода воспитания воинственной племянницы. В этот момент на экране появился Ден Горн.
   - Я – Голубой Шар, слышу вас хорошо. А сейчас и вижу прекрасно. У нас всё нормально, не беспокойтесь. Здравствуйте, Сергей Сергеевич. Передаю последние новости… На “Земле” сейчас начало двадцатого века – 1905 год. Всё идёт по плану… к сожалению, кроме, России. Там опять революция. Эти русские ребята всё-таки “настояли” на своём. Но обстановку мы контролируем полностью.
   Теперь о деле. Командиру корабля разрешаю посадку на Землю, как мы и договаривались. Сергей, если вы вылетите завтра в 7.00., то попадёте в 1952 год… Как, удовлетворяет?
   - Вполне… Спасибо, Ден. У нас тоже всё в порядке. Дженни-Кроха передаёт всем привет, особенно бабушке. Передайте ей, что вчера внучка начала ходить; вернее, сразу побежала.
   - Я слышу, сынок, слышу! Покажите-ка мне мою любимицу, - прокричала бабушка, сразу же появившись на экране.
   Сергей поставил Кроху перед камерой. Раздались восторженные охи и ахи бабушки, её сюсюканья и разные ласковые словечки.
   - …Извини, мама. Мне необходимо переговорить с Деном… Ден, вы меня слышите?
   - Да-да, хорошо слышу. Говорите, Серёжа.
   - Завтра в семь я вылетаю на корабле-спутнике. Подстраховывать меня будет Билл Чиверс. Возражений нет?
   - Нет, сынок. Утверждаю. Четыре наших корабля, и я тоже, будем подстраховывать тебя. Считай, что мы все находимся в метре от тебя. Удачи тебе, Сергей.

   - Спасибо, Ден. Целуем всех близких и родных. Целую тебя, мама. Не скучай. Скоро будем дома. На обратном пути Ден разрешил включить все двигатели на полную мощность, так что прилетим за полгода: координации времени больше не понадобится… До свидания.

 

                                                                                     * * *

 

   В шесть часов пятьдесят минут Сергей Альков надел скафандр, сел в космическую тарелочку, ещё раз проверил всю аппаратуру и дал отсчёт времени. Ровно в 7.00. Билл Чиверс пожелал командиру корабля счастливого пути и разрешил вылет. Ракета медленно вышла из шлюза второго уровня и устремилась к “Земле”. Большой корабль отключил двигатели и встал на постоянную орбиту, превратившись в своеобразный спутник.
   Через десять минут Альков подлетел к “Земле” на расстояние трёхсот километров, отключил двигатели и подготовился к телескопированию.
   ПЕРЕД НИМ БЫЛА “ЗЕМЛЯ”.
   Планета была всё такая же голубая, родная и близкая. Альков с волнением узнавал материки, реки, страны, города… А как много ему рассказывал о Земле дядя Джеймс. Сергей вспомнил, с каким волнением предавался воспоминаниям настоящий землянин Джеймс Олбрайт: на его глазах выступали слёзы умиления, голос дрожал и прерывался, руки с нежностью касались тех мест на карте, которые дяде были особенно близки и дороги. Дядя рассказывал ему о судьбах, трагедиях и победах землян. От него он узнавал обычаи и нравы многих народов планеты. Особенно детально дядя рассказывал о США и России. По негласному закону историю этих двух стран каждый член семьи Олбрайтов-Альковых обязан был знать превосходно, - начиная с языка и кончая самым незначительным городом.
   Незнание истории или географии США и России, уже не говоря о литературе, искусстве, музыке и выдающихся людях, предавалось всеобщему осмеянию и презрению. Поэтому любая новость, касающаяся американцев и россиян, впитывалась в мозг Сергея, Дженни и Жана немедленно и на всю жизнь.
   Сергей был единственным из детей, кто имел полное право величать себя магическим словом – землянин. И это действительно было так. Недаром же он прожил на этой планете почти год… хотя и не совсем сознательной жизни. Но он был рождён на этой земле, дышал этим воздухом, смотрел на это небо… и отсюда улетел к далёким, чужим и незнакомым мирам.
   И вот она снова перед ним – эта магическая, голубая, притягивающая к себе планета. Да-да, именно эта, а не та, старая, которая уже давно не была, да и не могла быть, такой родной и близкой, тем более после двух мировых катастроф…
   По точным расчётам, произведённым информационным центром Голубого Шара, посадка на Землю была запланирована сроком на один час: с 1.00. до 2.00. ночи. По географическому месторасположению выпали США, Северная Америка.
   - Жаль, что не Россия, - с горечью произнёс Сергей. – Ну, ничего. Может быть, повезёт и здесь… особенно, если встречу кого-нибудь из своих старых знакомых.
   Он выбрал ровную площадку в штате Тенесси. Решил сесть в небольшом перелеске, расположенном рядом с дорогой - это была знаменитая трасса Чаттануга-Ноксвилл. Всё прошло блестяще. А если кто и заметил его летающую тарелочку, то пусть пересказывает увиденное до конца своих дней, так как в эти годы НЛО были в большой моде. И не будет ничего удивительного, если об этом напечатают несколько утренних газет. Все жители штата с удовольствием прочитают эту информацию и через пять минут забудут о ней навсегда.
   Ещё при телескопировании Сергей отснял на дискету одежду американцев и теперь был подготовлен к выходу на все сто. Поношенные джинсы, клетчатая льняная рубашка с небрежно повязанной цветастой косынкой на шее и старая ковбойская шляпа делали его совершенно неотличимым от рабочего американского парня 50-х годов XX столетия.
   Сняв скафандр, Сергей включил зонную защиту корабля – с той целью, чтобы к кораблю не мог подойти никто, кроме него – и медленным шагом направился к трассе.
   Дышалось легко и свободно. На небе сияли голубые, белые, красные и серебряные звёзды. Тёплый, ласкающий лицо и руки ветерок мягко дул ему навстречу.
   …Первую машину, шикарный “форд”, Альков решил пропустить. Но вот на повороте вновь блеснули фары, и на дороге показался маленький грузовичок, чем-то похожий на допотопный пикап. Сергей помахал водителю рукой. Машина резко остановилась, взвизгнув заблокированными тормозными колодками. За рулём сидел молодой смуглый парень с красивыми, но необычными чертами лица и зачёсанными назад волосами, чем-то похожими на утиный клюв.
   - Куда вам надо, мистер? – улыбаясь, спросил водитель, сверкая всеми тридцатью двумя.
   - В сторону Ноксвилла, приятель. Тут недалеко, всего несколько миль.
   - Садитесь, мистер. Прокачу с ветерком. Ночью вдвоём веселее, а если едешь с любимой девушкой, то и подавно - прокричал парень и заразительно засмеялся.
   Сергей в ответ только широко улыбнулся… Водитель лихо крутил баранку, насвистывая до боли знакомую американскую мелодию.
   - Судя по вашему диалекту, вы, наверно, с Запада? – повернувшись к Алькову, громко спросил водитель, продолжая улыбаться и смолить дешёвую сигарету.
   - Да, я из Аризоны, - тихо ответил Сергей, едва кивнув головой.
   - Понятно… Хорошие места, - тоже тихо, как будто что-то припоминая, произнёс парень и снова стал напевать знакомую мелодию.
   Голос у него был высокий, чистый, словно бархатный. Алькова словно током пронзило. Он боготворил этот голос с детства. Повернувшись к парню, Сергей хриплым от волнения голосом произнёс:
   - Извините, а как вас зовут?
   - Меня? Очень просто – Элвис… Элвис Пресли… к вашим услугам. Такое, знаете ли, немудрёное имя.
   От этих слов у Сергея мгновенно пересохло во рту. Он с неподдельным восхищением посмотрел на парня и тоном прорицателя торжественно произнёс:
   - О, у вас большое будущее, Элвис. Вы обязательно станете великим певцом. Это я вам обещаю.
   - Хорошо бы, - рассмеявшись, ответил Пресли, - хоть на новый грузовичок напеть… А откуда у вас такое твёрдое убеждение?
   - Я гадаю по голосу и лицам.
   - У меня необычное лицо?
   - Запоминающееся… мужественное… весёлое… стопроцентного американца. И голос у вас красивый… сильный.
   - Спасибо.
   - Вам необходимо обязательно показаться и спеть в какой-нибудь студии. Я ручаюсь, вас ждёт огромный успех. И, думаю, не только в Америке, но и во всём мире.
   - Вы очень душевный и тактичный человек, - широко улыбаясь, ответил явно смущённый Элвис. – Спасибо вам за такие добрые слова, мистер… А вы знаете, я, пожалуй, рискну последовать вашему совету и завтра же обращусь в знакомую студию.
   - Запомните мои слова на всю жизнь. Я везучий… Остановите мне здесь, пожалуйста… Сколько я вам должен? – у Сергея было 5 и 10 долларов купюрами, и он, развернувшись к Пресли, стал вынимать их из своего нагрудного кармана.
   - Что вы, дружище, за такие замечательные предсказания я с вас денег не возьму. Лучше спрячьте их подальше и купите на них конфет своим малышам. Пусть это будем моим подарком.
   - Спасибо. Тогда на память о нашей встрече, Элвис, распишитесь мне, пожалуйста, на пятидолларовой бумажке. Я положу её в банк на имя моей племянницы, - на счастье.
   - С удовольствием, - пробормотал сияющий Пресли и, взяв у Алькова ручку, поставил на пятидолларовой купюре свой знаменитый – на всю Вселенную – размашистый автограф.
   Сергей легко спрыгнул с машины и помахал Элвису рукой.
   - А как вас зовут? – крикнул Пресли вдогонку, повиснув на открытой дверце автомобиля.
   - Это неважно… Удачи вам, Элвис Пресли!
   - И вам тоже, - весело ответил парень, всё так же широко улыбаясь. Затем он элегантным движением захлопнул дверцу, наверняка представляя себя в эту минуту мировой знаменитостью, что-то громко запел, и затем лихо рванул грузовичок с места…
   - Вот это везуха! Фантастика! – захохотал Сергей и быстро зашагал обратно. Он проехал с Пресли всего семь минут…
   Менее чем за час Альков дошёл до корабля, закрыл люк и мгновенно взмыл в небо. Было без двух минут два часа. И вот его “тарелочка” вновь вне досягаемости землян. Отлетая от “Земли” всё дальше и дальше, Сергей не переставал восторгаться таким огромным везеньем, какое предоставляется человеку единственный раз в жизни.
   - Как же мне повезло, чёрт возьми! Как же мне всё-таки повезло!..
   Весь обратный путь Сергей думал о том, какие же непредсказуемые повороты готовит людям судьба. Можно десятками лет добиваться намеченной цели, верить в какое-то чудо, предзнаменование, удачу и… ничего не получается. А как только он перестаёт в это верить, то его мечту ему тут же преподносят на блюдечке с голубой каёмочкой.

   Как жаль, что чаще всего это “блюдечко” появляется перед человеком лишь тогда, когда ему от жизни уже ничего не нужно.

 

                                                                                       * * *

 

   Сказочно одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу ещё раз посмотрел на счастливое, постоянно улыбающееся лицо Сергея Алькова, мысленно приказал экрану дисплея выключиться и, довольный проделанной работой, медленно отошёл от пульта.

 

                                                                                       * * *

 

   Подлетев к главному кораблю, Сергей Альков плавно “проплыл” в шлюз и встал точно на указанную ему стоянку. Выйдя из “тарелочки”, он сразу же попал в объятия всего экипажа.
   - Мы всё видели, Серёжа! Мы даже всё прекрасно слышали! Слышали весь ваш разговор с Пресли! И, конечно же, записали его! Нам теперь вся Вселенная завидовать будет!!! – в упоении прокричал Жан, размахивая руками.
   Жан был сумасшедшим фанатом Элвиса Пресли. Не прошло и минуты, как он уже выпросил у старшего брата пятидолларовую купюру с автографом и тут же помчался её ксерокопировать. К нему мгновенно выстроилась громадная очередь. Все получили по три экземпляра.
   - Я потом ещё отштампую! – в упоении прокричал Жан и стрелой помчался в свою каюту.
   Там он закатал купюру в пластик, вдел её в золочёную рамку и повесил это бесценное сокровище над своей кроватью. Теперь Жан был совершенно спокоен.

   Наконец все успокоились, и командир дал команду на запуск двигателей. Им необходимо было отлететь назад и затем снова вернуться обратно. Этот челночный маршрут был нужен для более быстрого прохождения времени. Второе возвращение к “Земле” было назначено на 2120 год – год рождения Сергея Викторовича Алькова. Олбрайта должен был “внедрять” другой корабль-спутник, так как Джеймс был на три года младше своего друга.

 

                                                                                      * * *

 

   Внедрение Алькова- и Олбрайта-старших прошло просто блестяще. Матери забеременели “настоящими” сыновьями – вернее, оплодотворёнными и заранее подготовленными яйцеклетками. Корабль Сергея находился на заданной орбите и, барражируя туда и обратно, стал готовиться к главному событию: встрече Алькова и Олбрайта в Сочи – в 2163 году.
   А пока у этих выдающихся учёных было самое настоящее детство. Корректировок биографий почти не требовалось. Все участники экспедиции были приятно удивлены этим обстоятельством, особенно Сергей Альков.
   - Нам явно кто-то помогает, - с иронией в голосе произнёс Альков во время одного из сеансов с Деном Горном.
   - Вы правы, Серёжа… Наверное, Бог, - засмеявшись, ответил Горн. – И очень возможно, что этим Богом является для нас всего лишь один человек, работающий в космическом центре более высшей, чем мы, галактики. И я почти уверен, что эта современная цивилизация находится на экзопланете МОА-2007-BLG-192bl, находящейся от нас на расстоянии 3000 световых лет.
   - Вы, конечно, шутите, Ден?
   - Я ещё никогда не был так серьёзен, как в эту минуту, - уверенным твёрдым голосом произнёс Горн и посмотрел прямо в объектив телекамеры космической связи.





                                                                                 БЕССМЕРТИЕ
                                                                        (Искусственный вариант)


                                                                                         I


   2134 год. Окраина города Лазаревское.
   - Серёжка, иди домой!.. Сергей, где ты?!.. Опять, чертёнок, куда-то запропастился, - явно рассерженным голосом прокричала красивая, светловолосая тридцатипятилетняя женщина, спускаясь с высокого крыльца домика, стоящего у самого берега Чёрного моря.
   - Что будем делать, Серый? – испуганным голосом прошептал Вовка – самый лучший друг, сосед и одноклассник Серёги Алькова.
   Ребята притаились на корточках в близлежащих от домика кустах и, конечно же, прекрасно слышали голос Серёжкиной мамы. В руках у Вовки была огромная камера от заднего колеса старинного трактора “Беларусь”. Эта камера подклеивалась ребятами почти ежедневно, так как плавание на данном “корабле” обычно проходило в таких местах, где не смог бы выдержать и настоящий русский крейсер.
   - Рвём когти. Мама нас пока ещё не видит… Ты, Вован, бери камеру и преспокойненько иди по центральной дороге – навстречу моей маме. Сделай безразличное лоховое лицо и спроси: не знает ли она, где я?
   - Зачем?
   - Для успокоения своей совести. Тогда она точно подумает, что ты меня не видел. Понял?
   - Понял… Подставить меня хочешь?
   - Дурачок, наоборот. После этих слов к тебе не будет никаких претензий.
   - Ну, ладно, я побежал, - шмыгнув носом, шёпотом пробормотал Вовка и, схватив камеру, крупной рысью помчался вниз по дороге.
   Разумеется, произошло то, что и должно было случиться: Вовка лицом к лицу столкнулся с Серёжкиной мамой.
   - Здравствуйте, Людмила Ивановна. Вы случайно не знаете: где Серёжка? – одним духом выпалил Вовка, боясь, как бы его не опередили. На всякий случай Вовка встал полубоком к Серёжкиной маме, чтобы иметь возможность моментально сорваться с места.
   - Здравствуй, Володя. А я как раз хотела спросить об этом у тебя.
   - До свидания, Людмила Ивановна. Если я его встречу, то обязательно передам, что вы его ищите.
   - Да, Вовочка, передай ему, пожалуйста, чтобы он немедленно шёл домой.
   Вовка стремглав полетел дальше. На берегу моря, в условленном месте у скалы, его уже с нетерпение поджидал Серёжка.
   - Ну… как?
   - Всё нормально… я должен передать тебе, Серый, чтобы ты немедленно летел домой со скоростью бешеного поросёнка.
   - Хорошо, молодец. Считай, что это ответственнейшее поручение ты уже выполнил.
   Они быстро спустились к берегу моря, уселись на камеру и, подгребая себе руками, поплыли к полузатопленному катеру, находящемуся в двухстах метрах от берега - там у ребят была своя “база”.
   - Знаешь, Вовка, сегодня я должен обязательно достать тот злосчастный кортик, о котором тебе говорил Шнырь, - задумчиво произнёс Сергей. – Иначе он со своей шарагой достанет акваланг и… тогда пиши: пропало.
   - Да, Серый, ты прав. Вчера я слышал от Червя, лучшего дружка Шныря, что они уже почти договорились с военными моряками насчёт акваланга.
   - Вот видишь, Вовка, нам действительно нужно спешить. И если мы не сделаем этого сегодня, то Шнырь со своей братией обязательно опередит нас.
   - Там глубоко, Серёжка, метра три с лишком… а может быть, и все пять, - назидательно предупредил Вовка.
   - Ничего, давай, показывай. С какой стороны катера?
   - Вон там слева… у бака… Верёвку привязывать?
   - Привязывай. Сейчас, я только потуже застегну ремешок на плавках… Всё?.. Готово?
   - Всё! Теперь готово. Смотри, Серый, не выпендривайся. Главное, ты его отыщи. Если не получится с первого раза, тогда я тоже попробую нырнуть разочек.
   - Ну… я пошёл, - решительно произнёс Сергей. Затем он несколько раз глубоко вздохнул и “солдатиком” нырнул в воду, взяв в руки большой камень. Вовка внимательно следил за другом, пока тот совсем не скрылся из виду, заплывая под днище катера. Затем Вовка натянул верёвку и стал считать:
   - Один, два, три, четыре… сорок пять, сорок шесть… сто один, сто два, сто три…
   Сергей нырнул удачно: прямо перед ним, на дне, лежал тот самый бесценный кортик в ножнах. От долгого нахождения под водой эти ножны покрылись зеленоватым мхом и маленькими разноцветными раковинками. И только дюралевая рукоятка ярко блестела в прозрачной голубоватой воде, сверкая в преломляющихся лучах южного солнца.
   Единственным препятствием, которое помешало Сергею сразу же взять кортик, был ржавый кусок обшивки корабля, лежащий на коряге. Сергею с трудом удалось его отодвинуть, и только затем он смог поднырнуть под корягу. Взяв в руки драгоценный кортик, Сергей резко развернулся и вдруг почувствовал, что зацепился плавками за корягу. А плавки у него были фирменные, совсем новые, с блестящим белым ремешком. Вот этот-то ремешок и затягивал потуже Сергей, перед тем как нырнуть. К нему была привязана и новая капроновая верёвка, которую Вовка постоянно поддерживал в натянутом состоянии.
   Серёжка попробовал сорвать плавки с коряги, но ничего не получалось. Мальчишка почувствовал, что воздуха в лёгких уже не хватает, а ведь ему ещё предстояло всплывать с пятиметровой глубины.
   Рванувшись из последних сил, он ощутил во рту тошнотворный, солоноватый вкус крови и впервые в жизни почувствовал страх смерти. И как это часто бывает, особенно у пожилых людей, страдающих стенокардией, был ужасен не сам страх, а чувство беспомощности, невозможности что-то сказать любимым людям в последние минуты своей жизни. Виски сдавило словно тисками, и затем мутно-розовая пелена поплыла перед темнеющими глазами…
   И в этот момент какая-то неведомая, просто-таки фантастическая сила рывком отцепила Сергея от коряги и мощно вытолкнула на поверхность. Почти теряя сознание, он с жадностью глотнул свежий воздух, тяжело захрипел и натужно закашлял. Последним усилием воли Сергей кинул Вовке кортик, хотел что-то сказать и в эту секунду действительно потерял сознание…
   Открыв глаза, Сергей понял, что он лежит на палубе катера. Широкими мощными движениями Вовка махал руками Сергея, сидя на нём верхом. Серёжка снова закашлял и прохрипел:
   - Да слезь ты с меня, Вовка… Дышать ведь нечем.
   Вовка мгновенно вскочил на ноги и принялся носиться вокруг Сергея, помогая другу подняться.
   - Это ты меня вытащил? – отдышавшись, спросил Сергей, озираясь по сторонам.
   - Да… вроде… Знаешь, Серый, я сосчитал до 120, а потом вдруг понял, что тебе – хана. Натягиваю верёвку, дёргаю, а она натянулась, как стальной трос, и ни в какую. А потом как будто что-то лопнуло, и через несколько секунд ты, как пробка, выскочил на поверхность… Молодец, Серый!
   - Наверное, я случайно отцепился. А как пробка выскочил из-за нехватки воздуха. Я слышал про такие случаи от опытных военных водолазов… Так, говорят, бывает.
   - Ну, ты молодчага, Серый! Кортик-то какой! Настоящий! Вещь! – возбуждённо продолжал тараторить Вовка, похлопывая друга по плечу и неистово носясь по кругу. Радостное возбуждение, охватившее Вовку, постепенно передалось и Сергею. Ребята ежесекундно выхватывали кортик друг у друга, постоянно вынимая и вновь вкладывая его в ножны.
   Наконец ребята медленно спустились с палубы катера на камеру и затем потихонечку погребли в сторону родного берега. Не успели мальчишки отплыть от разбитого катера на двадцать метров, как с противоположного борта к нему подошла синяя моторка. В моторке находилось пять пацанов – это была самая отъявленная шпана города.
   На носу моторки в гордой позе, скрестив руки на груди, стоял напыщенный Шнырь с аквалангом за спиной, с презрением кося глазами на отплывающую камеру. Он нисколько не сомневался в том, что эта шантропа, катающаяся здесь на старой резиновой камере, не имеет никакого отношения к его грандиозным поискам.
   * * *
   …Ден Горн вытер со лба липкий пот и, повернувшись к дежурному по информационному центру, устало произнёс:
   - Джон, надеюсь, теперь ты знаешь, как обычно погибают целеустремлённые русские пацаны? А ведь я сорвал его с коряги в последний момент, - Ден тихо хохотнул и с хрипотцой добавил: - А кортик из рук всё-таки не выпустил, чертёнок.


                                                                                         II


   …Джеймс уселся перед колбой на корточки и стал методично подкладывать в огонь таблетки сухого спирта. Но температуры явно не хватало. Озираясь по сторонам, он усиленно искал, что бы ещё подбросить в костёр. Но, как назло, топлива поблизости не было.
   Мальчик быстро выбежал из сарая и сразу же заметил двух прогуливающихся полицейских. Одним заученным движением схватив в охапку несколько больших сухих сучьев, валявшихся под огромными деревьями, Олбрайт мгновенно влетел обратно и тут же запер дверь на щеколду.
   В эту секунду позади него что-то щёлкнуло, и затем раздался звон разбитого стекла. “Колба лопнула”, - промелькнуло у него в голове.
   Джеймс быстро подбежал к костру. Над тюками со стекловатой, валяющимися в углу старого сарая, понимался сизый змеевидный дымок. Одним молниеносным движением испуганный мальчишка сорвал с себя джинсовую курточку и стал отчаянно колотить ею по красным язычкам пламени, быстро расползавшимся по стекловате во все стороны.
   Занимаясь этим неотложным делом, Джеймс не заметил, что позади него огонь, жадно облизывая просмоленные доски, уже достиг входной двери.
   Мальчишка наконец понял, что с огнём ему не справиться ни за что. Джеймс начал медленно пятиться к выходу и только сейчас заметил ярко горевшую дверь.
   Оставался один-единственный выход: по широким доскам задней стенки подняться на крышу сарая и затем прыгнуть вниз, на любимые грядки Кетти – младшей сестрёнки Джеймса.
   Он начал усиленно карабкаться вверх. Подтянувшись на руках, мальчишка закинул одну ногу на брус и последним усилием перекинулся на дощатый пол чердака…
   Если бы он только знал, что именно этим отработанным движением ему ещё не раз удастся спасти себе жизнь.
   …Подбежав к крышке люка, Джеймс ногой выбил дверцу, быстро выбрался наружу и только хотел прыгнуть вниз… как вдруг услышал за спиной жалобное мяуканье. На коньке сидел любимец семьи – кот Бакс.
   - Баксик, иди ко мне… Кис-кис-кис, - позвал его мальчик, усиленно махая рукой.
   Но кот только вертелся на одном месте и громко мяукал. А через кровлю клубами валил чёрный дым, и кое-где уже пробивались яркие язычки пламени.
   Под сараем стали собираться люди, которые усиленно махали мальчику руками и кричали, чтобы он немедленно прыгал. Один из полицейских бежал к сараю с лестницей, но даже издали было заметно, что она коротковата. Он со злостью швырнул её на землю и вновь куда-то исчез.
   Проскальзывая и падая на кровлю, Джеймс, наконец, добрался до конька, схватил кота и быстро засунул того за пазуху. Но там, где зиял люк, уже бушевало яркое пламя. Мальчишка в нерешительности остановился, прикрывая свободной рукой своё закопчённое лицо – до земли было метров восемь, и Джеймсу совсем не хотелось ломать себе ноги.
   В этот момент на дороге послышался вой пожарной машины. На крыше машины сидел огромный пожарник в блестящей медной каске, готовый в любую секунду подняться по длинной выдвижной лестнице. И вот первые струи холодной воды с громким шипением обрушились на горящие стены ветхого деревянного сооружения.
   Когда выдвижная лестница приблизилась к мальчику, тот был весь прокопчённый, как заправский кочегар. И только белые, как снег, зубы заметно выделялись на чёрном лице. Кот Бакс высунул свою любопытную мордочку между пуговицами рубашки Джеймса и, молча, оценивал обстановку.
   - Принимайте своих котят, - весело крикнул пожарный, подавая миссис Олбрайт обоих приятелей.
   Профессиональным чутьём хитрый Бакс ощутил приближение великой трёпки и, молниеносно выскочив из-под выгоревшей джинсовой рубашки, громадными прыжками бросился прочь.

   Мама крепко прижала Джеймса к своей груди и тихо заплакала, даже забыв о наказании. Главное было в другом: самое любимое существо в мире – сын – было живым и невредимым. А всё остальное – мелочи!

 

                                                                                      * * *

 

   - Скоро у нас так все ЛБМУ сломаются, - весело хихикая, произнёс Горн. – Хорошо хоть этот мальчишка выбрался сам. Но если дело будет продвигаться такими темпами, то нам явно не сдобровать. Мало ли что они ещё придумают, эти романтики-изобретатели… Деятельные ребятишки, ничего не скажешь.


                                                                                        III


   2153 год. Сергей Викторович Альков вышел из аудитории Академии Наук, где он только что защитил докторскую диссертацию. Коллеги, обступив Алькова плотным кольцом, от души поздравили его с этим выдающимся событием. Раздавался дружный смех, бесконечные шутки, весёлые напутствия, похлопывание по плечу…
   Наконец все разошлись, и в эту минуту к Алькову подошёл хорошо одетый, импозантный, черноволосый человек лет 25-30 и на чистейшем русском языке тихо произнёс:
   - Извините меня, мистер Альков, не могли бы вы уделить мне несколько минут, если это вас, конечно, не затруднит. Я – Джеймс Олбрайт, ваш американский коллега. Тема моей будущей диссертации тоже из области микроструктуры живых существ, но самое пристальное внимание я уделяю хромосомному аппарату. А вы, если я не ошибаюсь, в основном работаете над расщеплением и синтезом микроструктуры ДНК?
   - Да, вы абсолютно правы, мистер Олбрайт. Я только что защитил докторскую диссертацию на эту тему и хочу продолжить свои исследования именно в этой области.
   - О, я от всей души поздравляю вас.
   - Спасибо. Я очень рад, что вы занимаетесь именно этой областью. Значит, теперь у меня будет друг и единомышленник, с которым можно будет иногда подискутировать.
   - Вы меня явно… переоцениваете, мистер Альков. Я только начинающий… как это по-вашему… ах вот – почти студент.
   - Нууу, зачем же так себя унижать. Кстати, я уже читал две ваши работы, и они мне очень понравились. Особенно меня заинтересовала вторая ваша работа: “Восстановление хромосомного аппарата родителей по их младшим поколениям”. По-моему, это очень перспективная работа. Считаю, что за ней – большое будущее.
   - Вы мне явно льстите, мистер Альков… Спасибо… Но, тем не менее, я бы очень хотел постоянно поддерживать с вами творческую связь и, если вы не против, получать ваши консультации.
   - Я не против… Говоря иными словами, вы предлагаете мне творческую дружбу?
   - О, это было бы просто замечательно. И я был бы бесконечно счастлив, если эта дружба перерастёт в человеческую.
   - Договорились. Пойдёмте, побеседуем в столовой. Она находится на первом этаже. Вы не против?
   - Нет-нет, с удовольствием.

   И оба молодых учёных, продолжая негромко разговаривать, направились по длинному коридору в сторону лифта.

 

                                                                                      * * *

 

   Прошло три года.
   Олбрайт и Альков действительно стали настоящими друзьями. Они вместе отдыхали, часто виделись на международных симпозиумах и даже вместе ходили в походы. Альков со студенчества занимался горным туризмом. На пятом курсе он стал мастером спорта и к этому времени обошёл с рюкзаком почти всю Россию и даже ближайшее зарубежье.
   А Олбрайт с детства занимался альпинизмом, в чём немаловажную роль сыграл его отец, профессиональный альпинист, когда-то работавший гидом и проводником на одном из горных курортов.
   В один прекрасный день Альков позвонил своему другу и предложил совершить настоящий квалификационный поход четвёртой категории сложности по Саянам. Джеймс Олбрайт с радостью согласился, добавив при этом, что его очень интересуют некоторые виды сибирских растений, а особенно знаменитый корень жизни – женьшень. Сергей весело рассмеялся и тут же пошутил, что поможет своему другу найти не только женьшень, но и попробует подыскать русскую невесту. И кто бы мог подумать, что его слова окажутся пророческими.
   …От Нижнеудинска друзья на вертолёте долетели до горного селения тофаларов – маленькой нации России, насчитывающей к тому времени всего около восьмисот человек, - зарегистрировали начало маршрута и сразу же тронулись в путь.
   Погода на Саянах стояла великолепная: был конец лета, вторая половина августа. По запланированному маршруту им предстояло пройти около 400 километров и дополнительно сделать одно восхождение на пик Грандиозный. Высота этого пика достигала 4000 метров.
   За плечами наших друзей были тяжеленные Абалаковские рюкзаки. Утром, просыпаясь на берегу какой-нибудь горной речки, друзья с рычанием выползали из холодной влажной палатки, покрытой тонким слоем серебристого инея, и по камням бодро спускались к весело шумящей воде. Приняв водные процедуры, они, отфыркиваясь и покряхтывая, поднимались к костру и усаживались завтракать. После плотного завтрака, состоящего из каши и крепкого наваристого чая с листьями красной смородины, друзья армейской походкой отправлялись дальше.
   После восхода солнца, которое начинало немилосердно обжигать обветренное лицо, рубахи полностью намокали от пота. Останавливаясь на несколько минут у воды, мужчины прополаскивали рубахи и, не выжимая, вновь надевали их на голое тело. Через час всё повторялось снова.
   Сергей часто шутил над тем, что после каждого завтрака, обеда и ужина их рюкзаки становятся всё легче и легче. И чтобы не растренироваться в ношении тяжестей по пересечённой местности, через несколько дней им попросту придётся по очереди нести друг друга.
   Олбрайт хохотал до слёз и тут же предложил новое испытание: после каждого обеда класть в свои пустеющие рюкзаки по камешку, вес которого соответствует убывающему провианту. Альков тут же вспомнил старинный туристский обычай: незаметно подкладывать в рюкзаки молодых туристов, впервые отправляющихся в поход, гантели или кирпичи. И когда молодой товарищ уставал, обычно делался короткий привал, на котором его посвящали в туристы, торжественно вынимая из его рюкзака этот коварный груз. И всё это происходило, конечно же, под хохот и шутки всей группы.
   Обид обычно не было, так как свежеиспечённый турист, плюясь и ругаясь, в конце концов, принимался хохотать сам.
   - И на вашей памяти никто не обижался? – заинтересованно спросил Джеймс, лукаво усмехаясь.
   - …Был один случай… Мы шли на турслёт… Совсем недалеко. Всего 10-12 километров. Наш командир Володя Борисов всю дорогу ухохатывался над молодыми ребятами, которым он умудрился засунуть в рюкзаки по кирпичу – это он мне поведал по секрету. Дойдя до места и разбив лагерь, он торжественно вынул эти кирпичи из рюкзаков и официально объявил всем молодым ребятам о том, что они приняты в большую семью туристов России. Все, как водится, поохали, потом посмеялись и постепенно занялись своими делами.
   Через несколько минут, распаковывая свой рюкзак, Борисов обнаружил в нём свою любимую 8-килограммовую гантель. Вопль, напомнивший мне боевой клич индейцев-гуронов, ясно подсказал, что одному из нас пора срочно вскакивать со своего места и нестись куда попало. А так как этим “героем” был именно я, то через секунду меня на стоянке и след простыл. Хохот на стоянке поднялся невообразимый. Особенно усердствовали, естественно, новички. Они были наверху блаженства, пока мы с Вовкой целых полчаса гонялись по поляне друг за другом.
   - И чем же всё это закончилось?

   - Дружбой, конечно… Но нести свою любимую вещь обратно в общежитие Володька меня всё-таки заставил.

 

                                                                                      * * *

 

   На Монгольском перевале наши друзья чуть было не заблудились, так как пошли вверх. Впоследствии оказалось, что они вышли к “цирку”. Смеясь и балагуря, они стали спускаться вниз по “сыпучке”. Неожиданно внизу, в метрах пятистах от них, показалась небольшая группа туристов. Оказалось, что это туристы из самарского мединститута: шесть ребят и одна девушка. Они шли тем же маршрутом, только в обратную сторону. Альков крикнул им, что наверху “цирк” – замкнутое пространство, похожее на кратер вулкана, из которого нет выхода.
   Встретившись и разговорившись, обе группы туристов решили сделать совместную полуднёвку – привал продолжительностью в половину дня. Разбили лагерь, развели костёр и стали готовить незатейливый туристский обед. И только одна девушка одиноко сидела на огромном валуне и неторопливо расчёсывала свои волнистые русые волосы.
   - А почему эта мисс ничем не занимается? – удивлённо спросил Олбрайт подошедшего к нему Алькова.
   - Ооо, эта мисс – почётный дамский “балласт”, - ответил Сергей, посмеиваясь.
   - А что это такое? – не отставал заинтересовавшийся Джеймс.
   - Попросту, Джеймс, ей и не дадут ничего делать. В большие походы – четвёртой и пятой категории сложности – ребята часто берут одну девчонку. Обычно выбирают самую сильную, смелую и весёлую. По возможности, естественно, красивую. Парни несут за неё всё тяжёлое, сами готовят обед, стирают, моют посуду и так далее. Но если говорить честно, то посуду русские туристы в походе тоже не всегда моют. Ребята говорят, что все жиры, оставшиеся на стенках посуды, дают большую экономию, - смеясь, произнёс Сергей, а затем добавил: - Джеймс, вы когда-нибудь слышали такое выражение: последний туристский суп?
   - Нет, Серёжа, не приходилось.
   - Это когда в последний день похода все его участники выворачивают свои карманы и бросают всё содержимое в общий котёл: махру, крошки, траву, листья, землю... И затем из всего этого варят суп.
   - И они это едят?
   - С превеличайшим удовольствием, Джеймс, выскребая всё… до последней крошечки.
   - Вы шутите, Серёжа?
   - Нисколько… Но этот обычай в ходу только у русских туристов, так как только они не могут рассчитать продукты на весь маршрут: еды обычно не хватает на 2-3 последних дня.
   - Весёлая у вас молодёжь.
   - Мы были точно такими же. Только ещё шустрее, веселее и изобретательнее. Мы считали, что на свете есть три вида продуктов: во-первых, съедобные – это нормальные продукты, листья деревьев, коренья, кожаная обувь, табак, кора деревьев, смола, во-вторых, полусъедобные – это камни, песок, земля, одежда, и, в-третьих, несъедобные – это то, до чего невозможно добраться зубами, - например, луна. А в туристский чай мы обычно подкладывали чьи-то грязные шерстяные носки, - так сказать, “для закалки тела и духа”, которые обычно выуживал последний любитель почаёвничать. У девчонок сразу же начинались кишечные колики… и затем, в течение получаса, в ближайших кустах раздавались победоносные срыгивания и стонущие охи и вздохи, щедро сдобренные проклятиями в адрес бессовестного “повара”.
   Олбрайт долго хохотал, одновременно что-то быстро записывая в своём красивом кожаном блокноте, и, вспомнив о русской девушке, неожиданно спросил:
   - Извините, Серёжа, вы так и недорассказали о той единственной девчонке, которую берут в дальний поход. Зачем же она им нужна в таком случае?
   - О, это хитрая философия… Это делается затем, мой милый друг, чтобы не ругаться между собой, не сквернословить, быть мужественным, настоящим мужчиной и черпать неиссякаемое вдохновение от постоянного присутствия прекрасной половины нашего человечества.
   - Грандиозно! Когда я вернусь в Штаты, обязательно расскажу об этом своим друзьям-альпинистам. Думаю, им это очень понравится.
   Несколько минут спустя Олбрайт осторожно подошёл к девушке и тихо спросил:
   - Извините, пожалуйста, а как вас зовут?
   - Наташа… А вы, наверно, иностранец?
   - Почему вы так решили? - ответил вопросом на вопрос явно ошарашенный Олбрайт, искренне удивившись такому повороту.
   - Вы слишком чисто говорите по-русски, несколько растягивая слова… как бы переводя с одного языка на другой… Или я ошибаюсь?
   - Нет, вы совершенно правы. Я американец. Это делает честь вашей наблюдательности, Наташа. И вообще… я восхищён вами!
   - Мною?.. Вы, наверное, шутите?.. Я всё время отдыхаю, хотя по выносливости, выдержке и силе могу “переплюнуть” половину ребят из нашей группы… Извините, а у вас случайно не найдётся зеркала?
   - Зеркало?.. Конечно, найдётся!.. Вот, возьмите, пожалуйста, Наташа.
   Визг восторга, вырвавшийся из глотки Натальи, поверг Олбрайта в шок. Он остолбенело посмотрел на убегающую от него девушку. Подошедший Альков, усмехаясь, спросил:
   - Джеймс, вы, наверное, дали девчонке зеркало?
   Теперь таким же взглядом Олбрайт посмотрел на Алькова и удивлённо прошептал:
   - А как вы об этом догадались, Серёжа?
   - Наш метод, - хохоча, ответил Альков. – Это ребята отобрали у неё зеркало. И я нисколько не сомневаюсь, что Наталья уже около месяца не видела своего лица. Ну, разве что только своё отражение в воде.
   - Но зачем они это сделали?
   - Джеймс, если женщина с утра будет разглядывать себя в зеркале, то до обеда вы просто не сможете сдвинуться с места.
   Олбрайт хохотал до слёз, катаясь по траве.
   - Вот увидите, Джеймс, завтра Наташа обязательно скажет вам, что она потеряла ваше зеркало.
   - Понимаю… понимаю. Я дарю его ей.
   - А зря… Ребята вновь отберут у неё это зеркало.
   - А я предупрежу её, чтобы она была поосторожнее.
   После этих слов они расхохотались оба.
   Следующим утром они тепло распрощались с ребятами и обменялись с ними адресами. А Наташа, в знак глубочайшей благодарности, даже поцеловала Джеймса в заросшую щёку и заговорщически подмигнула ему, помахав на прощание рукой.
   До самого вечера Олбрайт находился в прекрасном расположении духа: он много шутил, заразительно смеялся и всё время вспоминал русскую девчонку, которую он успел не только заснять на видеокамеру, но и отщёлкал несколько кадров на свой любимый цифровой фотоаппарат.
   Кто бы мог подумать, что эта русская девчонка, которой Олбрайт подарил зеркало, через год станет его женой. Олбрайт долго с ней переписывался и через полгода пригласил её к себе в гости. Наташа приняла это предложение с удовольствием. Джеймс был счастлив. Он показал ей Нью-Йорк, Чикаго, Филадельфию, Вашингтон, Детройт… Они целыми днями купались в океане, а вечерами сидели в тихих кафе и попивали джин с тоником.
   Через год после первой встречи Джеймс Олбрайт приехал в Самару с официальным визитом и предложил Наташе пожениться, предварительно испросив разрешения у её родителей. Сергей Викторович Альков всегда находился рядом с другом, постоянно его подбадривая и повышая настроение.
   После свадьбы они уехали в Штаты, а ещё через год у них родилась прелестная дочурка, которую они тоже назвали Наташей. Дочь была очень похожа на свою маму, чему Джеймс был несказанно рад.
   А ещё через год произошла трагедия: Наташа погибла в авиакатастрофе. Дочь осталась в живых совершенно случайно - её спасла американская бабушка. За час до отлёта у маленькой Наташи поднялась температура, и бабушка категорически запретила Наташе-маме брать дочь с собой. Вот так девочка осталась живой и продолжала радовать своего любимого папу.
   Но в последнее время у Джеймса-папы опять появились проблемы, правда, они носили более оптимистичный характер. Русские родственники настояли на том, чтобы внучка жила полгода у них, а следующие полгода - у бабушки и дедушки, проживающих в Америке. Девочку в буквальном смысле разрывали на части. Маленькой Наташке не давали прожить в одном месте ни одного лишнего дня. А в последний раз старики чуть не рассорились из-за нескольких часов.
   А вот самого Джеймса такой график проживания дочери вполне устраивал. Зимой он жил с Наташей у своих родителей, а на следующие полгода папа с дочкой с удовольствием улетали в далёкую Россию, где он работал и жил вместе со своим другом – Сергеем Альковым. Джеймс купил русским старикам квартиру в Москве, и теперь все были вполне довольны.
   Отец боготворил свою маленькую красавицу и иногда не мог прожить без неё и нескольких дней. Малышка тоже обожала своего папу и очень сердилась, когда он надолго покидал её.
   …Через день Сергей познакомил Джеймса со знаменитой могилой, расположенной на горной тропе, по которой пролегал их маршрут. Это была могила известного исследователя Сибири и Дальнего Востока, этнографа, биолога и писателя – Арсеньева В.К.
   Альков долго рассказывал Джеймсу об этом замечательном человеке, истинном патриоте своей Родины. Погружённый в свои думы, Олбрайт слушал Сергея не совсем внимательно, урывками. Но когда Альков поведал ему о том, что Арсеньев был автором знаменитых романов – “Дерсу Узала”, “По Уссурийскому краю” и “В горах Сахоте-Алиня”, - глаза Джеймса загорелись, и его верный друг прочёл в них признаки неподдельного восхищения. Оказывается, Джеймс был знаком с творчеством Арсеньева только по фильму “Дерсу Узала”. После этого Олбрайт долго ходил вокруг могилы и снимал её со всех точек на видеокамеру. Напоследок он несколько раз пощёлкал фотоаппаратом и заговорщически произнёс:

   - Когда я покажу эти кадры своим американским друзьям и коллегам, они просто лопнут от зависти.

 

                                                                                     * * *

 

   По маршруту они шли легко и непринуждённо. Сергей рассказал Джеймсу о том, как он с ребятами шёл по этому пути в первый раз - это было пятнадцать лет тому назад. В тот раз дорога показалась Алькову намного сложнее и опаснее, так как в течение двух недель непрерывно накрапывал моросящий дождь.
   Через несколько дней наши путешественники подошли к пику Грандиозному. Олбрайт постоянно восторгался природой и неустанно снимал на видеокамеру сам пик, вершина которого часто исчезала за облаками.
   Сняв с себя лишнюю амуницию, друзья упаковали её в похудевшие рюкзаки, которые припрятали в высокой траве около огромных валунов. Взяв с собой только самое необходимое, друзья пошли на штурм пика Грандиозного.
   Через четыре часа путники достигли подножия вершины. Здесь они решили передохнуть, собраться с силами, чтобы затем приступить к решающему штурму. Сама вершина представляла собой каменный треугольный пик. Высота этой треугольной пирамиды достигала трёхсот метров.
   - Раньше этот пик считался неприступным, - задумчиво произнёс Альков, - вернее, не весь пик, а только эти последние триста метров. Но однажды одни шустрые и смелые ребята нашли “полку”. Длина этой “полки” – шесть метров, а ширина – 10-15 сантиметров. Вот по ней-то нам и предстоит сейчас пройти… А может быть, не стоит зря рисковать?.. Мы же с вами идём без крючьев, альпенштоков и прочей альпинистской амуниции… Тем более, что покорение этого пика официально засчитывается и без взятия этих последних трёхсот метров… Ну как, Джеймс, не боитесь?
   - А вы там уже побывали, Серёжа?
   - Да, я поднимался на вершину с ребятами, когда шёл по этому маршруту в первый раз.
   - Ну, раз вы прошли, то мне, альпинисту, сам Бог велел, - произнёс Олбрайт, улыбаясь.
   - Тогда я пойду первым, Джеймс, а вы будете меня страховать, обмотав верёвку за этот почерневший валун. Хотя, если признаться честно, наша страховка – это чистейший блеф. В случае моего падения вас выбьет из-под камня, как пробку из-под шампанского.
   - Не будем сейчас об этом думать, Серёжа.
   - Но помнить об этом нужно всегда, Джеймс… Ну, я пошёл… Вы готовы?
   - Готов, Серёжа. Да и поможет нам Бог.
   - С Богом… как говорят россияне… Хотя… на Бога надейся…
   Альков медленно пошёл по полке, цепляясь пальцами за чуть приметные трещины и выступы в скале и осторожно стряхивая мелкие камешки вибрамами. Прошёл он полку уверенно и довольно быстро.
   - Давайте, Джеймс, обматывайте страховочную верёвку вокруг пояса. Когда я махну вам рукой, начинайте идти.
   Джеймс прошёл злополучное место ещё быстрее.
   - Да вы просто молодец, Джеймс. У вас есть чему поучиться, - крикнул Альков, смахивая дрожащей ладонью со лба капельки пота.
   Олбрайт счастливо улыбнулся ему в ответ, скрупулезно сматывая верёвку.
   До вершины они дошли быстро и без неожиданностей.
   - Смотрите, Серёжа, здесь стоит даже триангуляционная вышка и какой-то бюст.
   - Да, это бюст Ленина.
   - Удивительно. И как только ребята смогли втащить его сюда?
   - Это были смелые и сильные люди. Половины из них уже давным-давно нет в живых.
   - Как так?
   - Погибли в лавине на Северном Кавказе. Это произошло несколько лет спустя.
   - Мне кажется, Серёжа, мы должны почтить их память минутой молчания.
   - Молодец, Джеймс.
   Сергей Викторович снял с головы свою чёрную спортивную шапочку и молча поклонился триангуляционной вышке. Олбрайт, глядя на него, сделал то же самое. После этого Альков подошёл к груде камней, сложенных в виде пирамиды, снял верхний и достал из углубления жестяную банку из-под кофе.
   - Да вы просто маг и волшебник, Серёжа. Откуда вы узнали, что в этой куче камней находится эта банка из-под кофе? И что всё это значит?
   - Это записка для нас. После прохождения нашего маршрута мы должны переслать её в соответствующий турклуб.
   - Покажите мне, пожалуйста, - попросил Олбрайт и взял у Алькова записку. В ней было написано следующее: “Были на вершине 17.07… года. Группа Никитина, г. Москва. Затем следовал подробный адрес турклуба”.
   - А теперь мы напишем свою записку и оставим здесь для следующей группы, - сказал Альков и карандашом написал в своём блокноте: “Были на вершине 19.08… года. Группа Олбрайта, США, штат Флорида… и затем полный адрес Джеймса”.
   - Через некоторое время вы её получите зарегистрированной, Джеймс.
   - Не может быть?
   - Вот увидите, Джеймс. Наши ребята ещё никогда никого не подводили, - произнёс Альков серьёзным голосом.
   Он вырвал листок из блокнота и положил его в банку. Олбрайт несколько раз сфотографировал Алькова, а тот – Олбрайта. Через несколько минут они тронулись в обратный путь.
   …Альков прошёл полку благополучно.
   - Джеймс, будьте предельно внимательны и осторожны. Подошвы наших ботинок мокрые. Вы же видите: здесь туман, морось – это кучевые облака проходят через вершину… Как, холодновато?
   - Да, не жарко. Думаю, градуса 2-3… не больше.
   - А внизу плюс тридцать.
   - Ничего, Серёжа, через пару часов мы туда спустимся и тоже будем изнывать от жары.
   Олбрайт медленно пошёл по полке. Сергей лежал за валуном и внимательно наблюдал за другом. Он лёг так, чтобы видеть Джеймса всё время, то есть с обратной стороны валуна. Джеймс прошёл половину полки, осторожно перехватился руками и хотел ногой убрать маленький камешек, увиденный им на полке. Но этот злополучный камешек всё-таки прилип к подошве его ботинка и, сделав следующий шаг, Олбрайт поскользнулся и… полетел в пропасть.
   К его счастью – и к счастью Алькова – Джеймс успел ухватиться за полку одной рукой и этим движением несколько приостановил своё стремительное падение. Этого мгновения Сергею вполне хватило для того, чтобы максимально натянуть верёвку и изо всех сил упереться ногами в валун. В ином случае его обязательно выбило бы из-под камня тяжёлым телом Олбрайтом.
   Джеймс повис над километровой пропастью, находясь в трёх метрах ниже Алькова. Верёвка натянулась, как струна. Сергей громко застонал и заскрежетал зубами.
   - Что случилось, Серёжа? – громко крикнул Олбрайт, услышав стон.
   - Ничего, Джеймс, ничего. Всё в порядке. Попробуй осторожно подтянуться ко мне. А то я сам не могу даже пошелохнуться… Сможешь? – в этот момент Альков услышал хруст в области костей правого предплечья, на котором была накручена верёвка.
   - Попробую… Сейчас, Серёженька, дай только раскачаться. У меня здесь отрицательная стенка.
   Чтобы не закричать от боли, Альков впился зубами в свою левую руку. Олбрайт начал постепенно подтягиваться на верёвке, но в этот момент вновь услышал тихий стон.
   - Сергей, сейчас же отпускай верёвку… Иначе мы обязательно погибнем оба.
   - Джеймс, ни в коем случае не вздумай развязать узел или перерезать верёвку! Так и знай: как только ты это сделаешь, я брошусь в пропасть вслед за тобой! Считай, что, спасая себя, ты спасаешь меня!.. Ты хорошо меня понял? – прохрипел Альков сквозь зубы.
   - Да… понял, - тихо пробормотал Олбрайт и стал осторожно подтягиваться кверху.
   Через минуту ему, наконец, это удалось. Джеймс подтянулся в последний раз и левой рукой ухватился за плоскую поверхность “полки”. Закинув правую ногу на “полку”, он оттолкнулся ею от выступа скалы и упал на землю рядом с валуном.
   И только сейчас Джеймс отчётливо вспомнил, как это заученное движение уже неоднократно спасало ему жизнь… Отдышавшись и полежав на земле несколько секунд, Олбрайт тихо произнёс:
   - Спасибо, Серёжа… такое не забывается. Ты заставил меня поверить в себя. Четыре раза в жизни я наблюдал за подобной ситуацией, и никому не удалось спастись… хотя двое сами перерезали верёвку, чтобы спасти товарища по связке – товарищами по связке были девушки… Теперь ты мне больше, чем брат. Я дважды обязан тебе жизнью: за тебя и за себя. Если бы ты не успел сказать мне, что тоже бросишься в пропасть, то через две секунды я бы обязательно перерезал верёвку. Видимо, вы, русские, какие-то особенные. Вам здорово везёт в экстремальных ситуациях. Правда, в жизни вот никак не повезёт… с начала XX века… Что скажете, Серёжа?!.. Вы слышите меня?!
   Ответа не последовало.
   Олбрайт медленно подполз к Алькову и только сейчас заметил, что тот без сознания. “Вот тебе и выговорился”, - подумал про себя Олбрайт, кисло усмехнувшись. Он вынул флягу и побрызгал водой на лицо Сергея. Альков глухо застонал, заскрежетал зубами, медленно разлепил веки и, увидев перед собой встревоженное лицо Джеймса, с трудом ему улыбнулся. Олбрайт осторожно обнял друга за плечи и нежно прижал его к груди. Слов больше не требовалось…
   Олбрайт сделал ему обезболивающий укол, осторожно освободил руку Сергея от верёвки, довольно профессионально перевязал и затем наложил шину.
   Когда они в сумерках, обнявшись, медленно спускались в долину, Джеймс осторожно наклонился к уху Алькова и, придерживая того за локоть, тихо прошептал:
   - Серёжа, а как заканчивается та русская поговорка, которую вы мне так и не досказали: “На Бога надейся?..
   - …А сам не плошай, - улыбнувшись, тихо простонал Альков.
   - Значит, сегодня эта поговорка подходит под нас… Мы же тоже не оплошали?.. А, Серёжа? – рассмеялся Олбрайт и нежно обнял друга.

   Тот устало улыбнулся и в знак согласия только едва заметно мотнул головой. Сил говорить у Алькова больше не было. Но про себя он всё-таки добавил: “Бог всегда помогает тому, Джеймс, кто сам себе помогает”.

 

                                                                                     * * *

 

   Горн был весь в поту: держать Олбрайта на почти истёртой верёвке было тяжело даже современной биомагнитной установке…

 

                                                                                     * * *

 

   Сказочно одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу тоже устало провёл рукой по своему вспотевшему лицу и с раздражением произнёс:
   - Ну и слабенькая же у вас, ребята, ЛБМУ… Просто невероятно слабенькая…


                                                                                       IV


   После этого, так счастливо закончившегося случая, произошедшего на Саянах, Джеймс Олбрайт в буквальном смысле слова боготворил своего друга. Он действительно привязался к Сергею, как к родному брату. При любом удобном случае они старались обязательно встретиться. Олбрайт часто звонил Сергею из Штатов и приезжал на любой, даже незначительный симпозиум, на котором мог присутствовать его русский друг. А после того знаменитого похода Джеймс целый месяц не отходил от постели Алькова и помогал ему во всём.
   В 2162 году Джеймсу Олбрайту, наконец, крупно повезло. Его самый близкий друг Сергей Викторович Альков, академик Российской Академии Наук… и прочая, и прочая, и прочая… согласился приехать к нему в гости. Олбрайт был на вершине блаженства. Он тут же взял отпуск, привёл в порядок свою виллу, накупил всякой снеди и почти ежеминутно звонил в аэропорт, постоянно задавая уставшему от него диспетчеру один и тот же вопрос: не опаздывает ли сегодняшний чартерный рейс Москва - Нью-Йорк – Джексонвилл - Орландо?..
   В назначенное время он примчался в аэропорт и стал нетерпеливо прохаживаться по залу ожидания. Самолёт должен был приземлиться с минуты на минуту. Вот он уже пошёл на посадку…
   Когда Сергей появился в зале ожидания, Джеймс бросился ему навстречу и стиснул его в своих железных объятиях.
   - Как долетели, Серёжа? Всё ли благополучно?
   - Замечательно, Джеймс, просто замечательно! Сервиз у вас, американцев, действительно потрясающий! С таким великолепным питанием и обслуживанием можно летать хоть целый месяц.
   Джеймс был крайне польщён такой похвалой, произнесённой в адрес его нации и страны, и сиял, как медный тульский самовар. Он с почётом усадил своего друга в автомобиль, и они помчались к нему на виллу.
   Даже Альков, немало повидавший на своём веку, был прилично удивлён материальными возможностями американцев. Вот уж действительно: от каждого - по способностям, каждому – по труду.
   - Не знаю как к другим, но к Джеймсу Олбрайту этот лозунг подходит полностью, - тихо пробурчал Альков, увидев шикарную виллу друга, сияющую своим великолепием.
   После лёгкой вечерней трапезы Джеймс пригласил Сергея на веранду и, усадив в удобное плетёное кресло, начал расспрашивать о последних новостях… Поговорив немного о делах, Альков улыбнулся и спросил:
   - Джеймс, вы когда-нибудь задавали себе такой вопрос: почему на нашей планете разные нации молятся разным богам?
   - Наверное, это связано с историей этих народов?
   - Ну… это само собой. Я думаю, дело здесь не только в этом. Естественно, что география, быт, обычаи и прежняя обособленность многих народов друг от друга тоже имеют немаловажное значение. Но самое главное, как мне кажется, заключается в другом. Вы заметили, Джеймс, что и буддизм, и христианство, и ислам проповедуют – в главных аспектах – практически одно и то же: любовь к ближнему, дружбу, братство, помощь друг другу, уважение к старшим и к женщине, отрицание насилия и убийства… уже не говоря о самоубийстве и так далее.
   - Да, это так… Но причём здесь религия?
   - Давайте рассмотрим такой вопрос, Джеймс. Предположим, что нашей планетой руководят инопланетяне или, иначе говоря, более высшая галактическая цивилизация. И я верю в то, что очень много землян охвачено этим руководством. А церковь (пагода, костёл, мечеть) играет в этом немаловажное значение, так как в храме всегда легче найти этого человека и действительно в чём-то ему помочь. Но эта помощь приходит далеко не к каждому верующему, так как многие приходят в храм божий после совершения многочисленных смертных грехов. Но так как мы находимся в одном измерении с инопланетянами, значит, и богов - наших инопланетных наставников - у нас тоже должно быть достаточно много. Представляете, Джеймс, каждый из них ведёт постоянное наблюдение за определённым участком суши или моря, государством, городом и так далее. Но уследить за всеми перипетиями даже одной человеческой жизни не удастся никому. Значит, ни один макропланетянин не сможет проконтролировать жизнь всех землян. Предположим, что инопланетяне установили на своей макропланете огромный компьютер, производящий миллиард (в степени n, стремящейся к бесконечности) операций в секунду. Но, несмотря на это, природа всё-таки возьмёт своё и непременно укажет каждому из нас свой естественный, то есть непредсказуемый вариант нашего бытия, так как ни один самый мощный компьютер не сможет уследить за всем. Отсюда можно сделать вывод, что богов в нашей маленькой галактике много, а вот существ, руководящих нашим миром с макропланеты, один… в крайнем случае – два.
   - Но почему? Может быть, их тоже множество, Серёжа?
   - Нет, Джеймс... Не хотите ли вы предложить мне такую интересную картину: сотня высокоорганизованных существ макропланеты постоянно смотрит в один “микроскоп” именно для того, чтобы руководить землянами из нашего же микромира, так как разница во времени в таком случае будет минимальной. Но это практически невозможно. Человек из макрогалактики будет видеть в свой “микроскоп” только одно броуновское движение, так как время на Земле летит в миллиарды раз быстрее, чем у него. Так же и мы, глядя на живое существо макропланеты (когда это, естественно, будет возможным), сможем тысячу лет подряд наблюдать лишь неподвижно стоящую статую, которая за это время переместится на один миллиметр – в нашем, конечно, измерении.
   - Возможно, это так, Серёжа... А что вы могли бы сказать о воскрешении Иисуса Христа? Вы считаете это явление людской выдумкой?
   - Ни в коем случае, Джеймс. Это истинная правда. Я считаю, что это один из примеров бессмертия человеческой материи, в том числе и нашего мозга… то есть мысли. Один из вариантов – это инопланетянин, попавший на Землю с какой-то определённой целью и нежданно-негаданно здесь умерший. Возможно, через некоторое время инопланетяне воссоздали этого человека искусственным путём, чтобы он смог продолжить свою деятельность. Другой вариант: Христос мог быть выбран инопланетянами из землян и после первой смерти, опять же искусственным путём, был воссоздан и вновь возвращён на Землю. Но, как мне кажется, развитие земной цивилизации показалось им настолько допотопным, что они - наши высоко цивилизованные боги - решили на некоторое время повременить с вторичным “пришествием” кого-то ещё и сочли нужным приостановить этот эксперимент до лучших времён. Может быть, через пару тысячелетий инопланетяне решатся на повторение этого выдающегося эксперимента… так как, судя по разнице времени, раньше у них это едва ли получится. А если уже получилось, то... разыскать этого “нового Христа” среди миллиардов современных людей нам будет значительно сложнее.
   - Я думаю, Серёжа, к этому времени мы уже научимся воскрешать умерших и создавать себе подобных.
   - Я тоже верю в это и… постоянно к этому стремлюсь. В конечном итоге, это и является моей главной жизненной целью. Но в настоящее время воскрешение себе подобных было бы совершенно абсурдным. Вы только представьте себе такую картину: к вам, в лабораторию “воскрешения”, постоянно рвётся оголтелая толпа, жаждущая самооживления и омоложения; кто-то вам угрожает, кто-то суёт деньги и драгоценности, а кто-то и вовсе хватает вас за грудки. Это же будет обезумевшая толпа, способная абсолютно на всё. И учтите, Джеймс, не просто толпа, а десятки и сотни миллионов, жаждущих новой жизни.
   - А вы, как я понял, предлагаете выборочный вариант?
   - Не совсем так, Джеймс. Я не против продления жизни человека – лет так до 200-300. Но это только в том случае, если он до последней минуты своей жизни будет здравомыслящим, дееспособным, здоровым и могущим обслуживать себя человеком. Но многие здравомыслящие люди и сами не захотят двухсот лет бесцветной старческой жизни, причиняющей им только одни страдания. А вот для прогресса и мира такие долгожители нам действительно необходимы. К таким, я думаю, можно отнести толкового президента, учёный совет, высококвалифицированных специалистов во всех областях…
   - А не приведёт ли нас этот путь к приличному консерватизму в мышлении большинства людей, занимающих главные и ключевые посты в государствах ведущих стран?.. А может быть, даже к роботизации мышления… во всех областях науки, техники, искусства и так далее?
   - Ни в коем случае… Вы когда-нибудь слышали, Джеймс, чтобы выдающийся человек, умирая, признался бы вам в том, что в своей области он уже достиг совершенства и выполнил всё задуманное? Уверяю вас, что вы скажете - нет. Даже находясь в нескольких мгновениях от смерти, такие люди всегда полны надежд на окончание своего великого дела; у них всегда масса грандиозных замыслов. И заметьте, Джеймс, дел далеко не личного характера. Настоящие гении никогда не сожалеют о приближающейся смерти, так как прекрасно понимают, что это неизбежно. Эти люди всегда сожалеют только об одном – неоконченном великом деле! В этой связи мне хотелось бы привести вам, Джеймс, замечательные слова, сказанные когда-то нашим великим медиком, питерцем, Матвеем Яковлевичем Мудровым, специально заразившим себя вибрионом холеры и впоследствии от этого погибшим: “Во врачебном искусстве нет врачей, окончивших свою науку”. Вот истинный пример беззаветного служения своему делу!
   - Но и у простых людей, Серёжа, перед смертью тоже остаётся масса неоконченных дел и всяческих забот?
   - Это совершенно разные вещи, Джеймс. В большинстве своём, простые люди думают только о своём благе и благе для своих близких. А великие люди – гении – думают о благе всего человечества; они думают о том прекрасном и прогрессивном, которое они так и не смогли донести до нас. А вы представляете, Джеймс, насколько быстрее будет продвигаться любая отрасль, если в течение 300-500 лет ею будет руководить опытный специалист - гений?
   - Пока не представляю, Серёжа… А приведения? Что вы можете сказать о них?
   - Я думаю, Джеймс, что это не инопланетяне, хотя такой вариант не исключается… и даже обязательно возможен, так как во Вселенной возможно всё… Вы же помните об этом?
   - Да-да, конечно, - ответил смущённый Джеймс, утвердительно кивая головой.
   - Скорее всего, – это живые существа, проживающие в другом измерении жизненного пространства. А может быть, обладающие возможностью изменять форму своей материи. Ясно одно: они находятся на более высшем уровне развития, чем мы.
   - Вы хотите сказать, Серёжа, что у них другое внешнее оформление человеческой материи?
   - Да, конечно. Просто-напросто эти существа могут быстро изменять форму своего тела подобно воде, глине, газу… Скорость их движений несоизмерима с нашей, и поэтому для нас они недосягаемы. Я думаю, что иногда они смеются и подшучивают над нами, изменяя свою форму под кого-то из людей. А продолжительность их жизни зависит от многих причин. Может быть, она даже короче человеческой, так как своим присутствием они нам практически не надоедают. А вот увидеть их может лишь человек, находящийся в стрессовом состоянии, умалишённый… или агонирующий, когда все чувства человека обострены в десятки и сотни раз.
   - Но почему эти существа в основном появляются в отдалённых, заброшенных, замкнутых местах, таких, например, как старые замки, кладбища… и никогда не появляются в солнечной толпе большого города.
   - Я думаю, что они тоже кем-то руководимы, и этому руководящему лицу очень невыгодно показывать свои “фокусы” многолюдной толпе и тем самым вносить бессмысленную панику. Значит, по отношению к людям эти существа являются высокоорганизованными, добропорядочными и разумными.

   - Прошу меня извинить, Серёжа, но сегодня я вас, кажется, замучил. Пойдёмте отдыхать, мой прекрасный друг, - после этих слов Олбрайт обнял Алькова за плечи и повёл в дом.

 

                                                                                      * * *

 

   Утром друзья пошли осматривать яхту, пришвартованную к специальной пристани - она находилась в трёхстах метрах от виллы. Подойдя к пристани, Олбрайт предложил Алькову совершить небольшое морское путешествие к Багамским островам. Джеймс рассчитывал совершить этот круиз за 10-12 дней. Сергей с радостью согласился.
   Альков думал, что яхта Джеймса представляет собой небольшую лодочку под парусом длиной 7-8 метров. Но то, что он увидел, поразило его: это была первоклассная двухпалубная яхта с дизельным мотором длиной около ста футов.
   - Да это целый корабль, Джеймс… Самый настоящий “Титаник! – с восхищением произнёс изумлённый Альков.
   Олбрайт радостно посмотрел на своего друга; в его взгляде промелькнула гордость. Он дружески похлопал Сергея по плечу и жестом предложил подняться на яхту. Альков быстро, как заправский моряк, вбежал по трапу на палубу и стал восхищённо озираться по сторонам.
   - Джеймс, здесь, наверно, есть и отдельные каюты?
   - Да, Серёжа. Четыре двухместные каюты, кубрик с баром и музыкальным центром, душ, ванна, камбуз и даже небольшой надувной бассейн.
   - Здорово… И эта яхта ваша… собственность?
   - Не совсем. Эта яхта, Серёжа, является собственностью моего научно-исследовательского института. Но как говорили в старые добрые времена, я имею 51% акций данной компании, то есть половина корабля – моя.
   - А вы знаете, Джеймс, в далёкой юности я окончил “мореходку” по специальности рулевого-моториста, - с гордостью произнёс Альков, бережно оглаживая штурвал и гидрокомпас. В эту минуту Альков с ностальгической грустью вспомнил свою бурную лихую молодость и замечательного друга Вовку.
   - Серёжа! Да вы, оказывается, незаменимый человек! Вы… как это у вас говорят… ах, вот: мастер на все руки! К тому же, вы ещё и великолепный друг! - расхохотался Олбрайт и, обняв Алькова за плечи, повёл его в кубрик.
   Через сутки всё было готово к отплытию.
   Был прекрасный июльский вечер. Ласковые, голубовато-изумрудные волны океана хлюпающе бились о борта яхты. Создавалось такое ощущение, будто трёхлетний малыш ел своё любимое варенье и никак не мог насладиться этим великолепным подарком судьбы. Тёплый морской ветер, насыщенный парами соли и йода, дурманил голову и, проникая под лёгкую рубашку, приятно холодил горячее, уставшее за день тело. Оранжевый диск солнца, наполовину купающийся в тёмном океане, напоминал собой любимый домашний абажур, помогающий расслабиться глазам и смахнуть остатки дневной усталости. Этот мягкий свет сглаживал контуры домашнего интерьера и подталкивал мысли человека к приятным и радостным воспоминаниям.
   Друзья сидели на верхней палубе яхты в плетёных, соломенно-жёлтых, мягких креслах и с наслаждением пили сок манго из высоких хрустальных стаканчиков. Олбрайт влюблённым взглядом поглядывал на своего друга и вновь задавал ему свои бесчисленные вопросы:
   - Серёжа, а что вы могли бы сказать о непредсказуемости нашего бытия и о теории относительности.
   - О таких вещах, милый Джеймс, можно говорить бесконечно. Непредсказуемость бытия предстаёт перед нами в миллиардах вариантов. Давайте рассмотрим такое понятие как, например, движение. Есть такое распространённое выражение: движение – это жизнь.
   - Ну, с этим выводом, Серёженька, спорить, по-моему, бесполезно, впрочем, как и что-то на него возразить.
   - Не будем торопиться с ответом, Джеймс, и, может быть, через несколько минут вы уже не будете столь категоричны… Да, движение – это жизнь. Всё живое должно обязательно находиться в движении, хотя бы с материалистической точки зрения: для собственного питания, развития своих мускулов, борьбы с врагами и так далее. Но с другой стороны, любое движение одних живых существ обязательно приносит смерть другим живым существам. И это тоже неоспоримо. Мы идём по траве, убивая мириады мельчайших организмов; переваривая пищу, мириады полезных микробов ежесекундно жертвуют своей жизнью для насыщения нашего организма; все наши органы постоянно подвергаются старению, работая на весь организм и приближая нас к смерти. И как любое движение гиганта-галактики может в любое мгновение убить нашу маленькую уютную планету, даже не заметив этого, так и мы своими движениями убиваем миллиарды галактик. Это происходит, когда мы ходим, стоим, едим, курим, нервничаем, смеёмся и даже потираем руки… Я уж не говорю о том, что это происходит тогда, когда мы дерёмся и убиваем друг друга и так далее, и так далее, и так далее… Значит, можно прийти к заключению, что “движение – это смерть!”. Вот вам, Джеймс, и теория относительности только одного выражения. И эти два взаимоисключающих выражения тоже являются лишь одним вариантом нашего бытия из их бесчисленного множества: будете ли вы в следующее мгновение жить и кого-то непреднамеренно убивать или вам не предоставят такой возможности… и непреднамеренно убьют вас?
   - Замечательно, Серёжа! Прекрасное начало диалога. Вы знаете, вас просто невозможно застать врасплох.
   - Спасибо, Джеймс… Теперь несколько слов о непредсказуемости. Природа подарила нам великий дар – непредсказуемость. Вы представляете, мой друг, сколько бы мы имели бед, не будь у нас непредсказуемости. Каждый человек знал бы о том, когда он умрёт, чем заболеет, что будет в следующий момент... Мы бы знали, кем мы будем в будущем, какие несчастья свалятся на нашу голову… А такие понятия, как счастье и радость? Ведь они и складываются только из непредсказуемости. Скажите, Джеймс, вы были бы очень счастливы, если бы знали, что завтра вас ожидает первое свидание, рождение или свадьба дочери, смерть ваших близких?.. Нет, вы отнеслись бы к этому в тысячу раз спокойнее. А спокойное состояние – это уже не счастье… Эти понятия абсолютно несовместимы… Это, конечно, прекрасно, что природа наделила нас мозгом. И благодаря достижениям человечества мы научились предсказывать очень многое. Это помогает нам веселее и полнее жить, плодотворнее работать, спасает нас от многих бед и забот. Но полная предсказуемость – это ужасно! Для человеческого организма - это гибельно. Для нас предсказуемость – это потеря смысла жизни. Это просто превращение человека в робота.
   - Скажите, Серёжа, а что вы понимаете под словом “счастье”?
   - О, Джеймс, я чувствую, что сегодня вас потянуло на сентиментальные размышления?
   - Как ни странно, совсем наоборот.
   - Наоборот?!
   - Да… Вам никогда не приходило в голову, Серёжа, что все наши размышления о счастье всегда связаны с преодолением неимоверных трудностей. Конечно, я связываю это только с настоящим огромным чувством. И наоборот, когда мы действительно счастливы в своём маленьком замкнутом мирке, то нам обязательно чего-то не хватает, нас постоянно тянет на какие-то абсурдные “подвиги” и совершенно непредсказуемые действия, которые, в конечном итоге, приводят нас к грубейшим ошибкам и даже… к самым страшным трагедиям. Это какой-то замкнутый парадокс жизни. У меня складывается такое впечатление, что человечество живёт по артодоксальному принципу: чем хуже, тем лучше. Что вы можете на это сказать, Серёжа?
   - Это самый распространённый парадокс нашей жизни, Джеймс. Особенно часто это явление можно наблюдать в России и чаще всего – у прекрасной половины человечества. Возьмём такой пример: у женщины есть всё, о чём она может только мечтать: любимый и заботливый муж, прекрасные здоровые дети, квартира в центре столицы, машина, дача и так далее. Но она – совершенно непредсказуемо – уходит к другому мужчине и уезжает с ним, например, в Мурманск.
   - И что же дальше?
   - А дальше всё очень просто… Через полгода она приезжает обратно и снова становится прекрасной супругой и заботливой матерью. Но теперь уже мужчине ничего от неё не надо, кроме бутылки водки. А страдают при этом всегда одни и те же - третьи лица.
   - И кто же эти лица?
   - Дети.
   - Удивительный пример… А вы заметили, Серёжа, что очень часто счастье одних, как ни странно, связано с несчастьем других.
   - А это происходит оттого, Джеймс, что мы ещё не достигли такого уровня развития, при котором не было бы борьбы за своё существование. В своё время об этом прекрасно сказал один замечательный человек – русский философ Евгений Николаевич Трубецкой: “Этот круг бесконечной смерти возмущает нас именно как пародия на круг бесконечной жизни – цель всякого жизненного стремления. Этот образ вечной пустоты существования возмущает нас по контрасту с интуицией полноты жизни, к которой мы стремимся. И в этой полноте жизни, торжествующей над всякими задержками, препятствиями, - над самой смертью, - и заключается тот “смысл жизни”, отсутствие которого нас возмущает.
   Короче говоря, тот мировой смысл, который носится перед нами, как цель нашего стремления, есть всеединство; это тот мировой строй и лад, в котором всякое жизненное стремление достигает своего окончательного удовлетворения, всякая жизнь достигает полноты.
   Полнота жизни, окончательно восторжествовавшей над смертью, и единство всего живого в этой полноте в интуиции мирового смысла – одно и то же. Оно и понятно: полнота жизни осуществима лишь при условии окончательного прекращения борьбы за жизнь, разделяющей живую тварь”.
   - Замечательные слова, Серёжа. Давайте посмотрим на это с другой стороны. Если бы у землян была эта самая полнота жизни, то человечество наверняка не досчиталось бы таких великих людей как Александр Македонский, Гай Юлий Цезарь, Спартак, Александр Невский, Пётр Первый, Александр Васильевич Суворов, Наполеон, Ленин, Сталин, Георгий Константинович Жуков, Джордж Вашингтон, Уинстон Черчилль… и многих-многих других.
   - И это было бы замечательно.
   - Замечательно???
   - Да-да, замечательно. В таком случае Спартак мог бы стать великолепным врачом, биологом или астронавтом, Пётр – прекрасным организатором и так далее, и все вместе они бы делали одно великое общее дело, продвигая вперёд нашу науку, искусство, здравоохранение…
   Как вы не понимаете, Джеймс, что ум этих великих людей остался бы с нами. Он стал бы общим достоянием нашей планеты. В таком случае у нас было бы 20 Гиппократов, 30 Эйнштейнов, 40 Пушкиных, 50 Менделей, 60 Паганини, 70 Чайковских, 80 Клибернов… 100 Циолковских… и не было бы ни одного героя-освободителя. Вы представляете, какая прекрасная была бы у нас планета! Мы владели бы Вселенной и сделали бы её счастливой! И никто бы не стоял у паперти с протянутой рукой и никогда не убивал бы своего ближнего… даже с целью самозащиты. Все наши знания мы бы отдали только на добро, а не на зло. Тогда искоренились бы самые гнусные людские пороки, и мы зажили согласно нашей религии и слову божьему.
   Но, к сожалению, наша планета уже неоднократно доходит только до второй ступени развития – ядерной войны. И затем мы снова начинаем жить в пещерах и хором поём дифирамбы всемирному коммунизму.
   - Вы великолепный оратор, Серёжа. Я восхищаюсь вами. И на этом основании я сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь, - смеясь и поднимая руки вверх, сказал Олбрайт. – Да, вы правы. Очень часто мы сами создаём себе трудности, а затем отчаянно боремся со злом. С первобытнообщинного строя и до наших дней мы с ожесточением боремся друг с другом за власть и место под солнцем, и, в конце концов, ставим грандиозные памятники нашим героям и освободителям… Пойдёмте отдыхать, Серёжа. Завтра нам рано вставать. И вперёд…
   - …Заре навстречу! – усмехаясь, тихо докончил Альков.
   - Как красиво вы сейчас продолжили, - задумчиво произнёс Олбрайт.
   - Эти слова, Джеймс, из знаменитого гимна русско-советских революционеров: “Вперёд, заре навстречу, товарищи в борьбе. Штыками и картечью проложим путь себе”.
   - Не может быть?!
   - Точно, Джеймс, точно. Можете мне верить.

   Они расхохотались, подумав об одном и том же, обнялись и стали спускаться в кубрик.

 

                                                                                       * * *


   …Путешествие превзошло все ожидания Сергея. Он был покорён яхтой, морем, природой и великолепной рыбалкой. А Олбрайта восхитило умение друга стоять за штурвалом, рассчитывать курс корабля и копаться в моторе.
   Проблем практически не возникало. Вечерами, встав на якорь, они быстро готовили незатейливый мужской ужин и затем подолгу сидели на палубе, ведя бесконечные диалоги на различные темы. Именно здесь Олбрайт посвятил Алькова в свои планы и рассказал о своей сокровенной мечте - воссоздании родителей на основе расщепления хромосомного аппарата детей и чёткого разделения признаков отца и матери с учётом набора доминантных и рецессивных признаков.
   Альков с огромным вниманием выслушал Олбрайта, что-то записал в свой дневник и поинтересовался некоторыми деталями. У него тоже была своя мечта, но Альков считал, что пока она ещё не созрела, так сказать, не выстрадана до конца и не может быть осуществима без некоторых достижений науки и техники.
   Большие надежды Сергей Викторович связывал с последними межгалактическими кораблями серии “Мысль” шестого поколения. Он обещал обязательно посвятить Джеймса в свои сокровенные планы. И не только посвятить, но и сделать его своим компаньоном и самым активным участником. А полностью раскрыть свои планы Альков обещал Джеймсу через год – на международном конгрессе биологов-генетиков. Этот конгресс должен был состояться в городе Сочи, летом 2163 года.


                                                                                         V


   Нападение было совершено неожиданно и дерзко…
   Друзья ещё продолжали крепко и безмятежно спать в своих каютах, нежась под первыми лучами горячего южного солнца. На потолке и стенах весело прыгали солнечные зайчики, отражённые от тёплых и ласковых волн утреннего океана. Приятный морской ветерок, свободно проникающий через открытые иллюминаторы, мягко обдувал лицо, нашёптывая на ухо свою бесконечную бродяжью песенку. Яхта плавно покачивалась на голубых волнах, стоя на якоре в двухстах метрах от небольшого безымянного острова.
   …Если говорить откровенно, то настоящего сопротивления нападавшим никто и не оказывал. А их было много – около двадцати человек. В середине XXII века такое нападение вполне сочли бы фантастическим, если бы не одно странное обстоятельство.
   На нашей планете ещё существовало несколько экстремистских организаций, которые продолжали бороться за какие-то несуществующие земли, государства, права, обычаи и строй, которых, правда, у них никто и не собирался оспаривать. Скорее всего, эти негодяи только прикрывались почётным и уважаемым званием борцов за независимость, а на самом деле были самыми настоящими морскими пиратами, террористами и разбойниками с большой дороги.
   Оказывается, эти люди уже давно следили за нашими друзьями. И не только следили, но и были прекрасно о них осведомлены, вплоть до мелочей в их биографиях. Условия, которые поставили эти люди путешественникам, были просты до смешного: для осуществления их безумных планов наши друзья должны были в течение определённого времени выплатить им значительную сумму денег – сто миллионов долларов. При несоблюдении этих условий Олбрайта и Алькова ждала неминуемая смерть.
   Спорить или о чём-то договариваться с этими людьми было совершенно бесполезно. Поэтому условия, естественно, были приняты. На информирование своих правительств, выдачу денег и обмен нашим друзьям было предоставлено всего три дня.
   Сергей подошёл к главарю террористической группы и на чистейшем английском языке произнёс:
   - Разрешите узнать ваше имя… Надеюсь, это не является военной тайной?
   - Нет, это не тайна, - раздражённо процедил сквозь зубы террорист. – Меня зовут Абу Иль Хамат.
   - Тогда нам, конечно же, можно воспользоваться вашим именем во время радиоинформации?
   - Несомненно… Я этого не только не боюсь, но и настаиваю на этом.
   - Прекрасно… Надеюсь, господин Абу Иль, вы не собираетесь приковывать нас к трубам, привязывать к кроватям и тому подобное.
   - Ха-ха-ха-ха, спасибо вам за то, что улучшили мне настроение, - рассмеявшись, громким голосом произнёс Абу. Через несколько секунд он вновь принял надменный вид и с нескрываемым презрением продолжил: – Да вы и без этих мер предосторожности никогда не сможете справиться с шестью моими людьми, вооружёнными до зубов… Впрочем, они справятся с вами и без оружия. Уж в этом-то я не сомневаюсь, так как сам обучал их. Поэтому вы можете спокойно сидеть в кубрике, разговаривать, слушать музыку, пить, есть… одним словом: отдыхать. Только одно условие: до вашего обмена за пределы кубрика ни ногой, - продолжая иронично улыбаться, произнёс Абу Иль Хамат сквозь зубы.
   После этого он повернулся к своим людям и крикнул что-то резко-гортанное на арабском языке. Террористы гурьбой высыпали на палубу и стали быстро перепрыгивать на свой катер. Металлическая дверь кубрика с шумом закрылась. Снаружи послышались неторопливые шаги часового, ходившего взад и вперёд.
   Некоторое время друзья сидели неподвижно. Затем Альков вскочил на ноги и стал быстро прохаживаться по кубрику, мурлыкая какую-то неаполитанскую мелодию и оглаживая ладонью свой давно небритый подбородок. Спустя несколько минут Сергей встал перед Олбрайтом и, глядя тому прямо в глаза, тихо спросил:
   - Что же мы предпримем, Джеймс? Вы слышали, он сказал о том, что охранять нас будут только шестеро?.. Значит, остальные на некоторое время покинут яхту?
   - Думаю, что так… Гм, у меня возникла одна идея, Серёжа. И она состоит в следующем… На яхте имеется одна лазерная пушка. Они её ни за что не найдут, так как кнопку выхода пушки знаю только я один. Но эта пушка, возможно, понадобится нам только в будущем. Совсем недавно, недели за две до нашего путешествия, я поставил две магнитные установки и две ловушки в виде люков… Как хорошо, что управление всей аппаратурой находится здесь, в кубрике. Кроме этого имеется ещё одна высоковольтная ловушка на штурвале, но кнопка-розетка расположена в рубке… вот здесь, - и Олбрайт принялся чертить Алькову схему расположения кнопки.
   - Нам необходимо выработать хотя бы простейший план действий, Джеймс… Так, до первой радиоинформации у нас ещё есть время… Предлагаю: начать действовать ровно через полчаса после отплытия от яхты главных сил противника. Вы, Джеймс, займётесь ловушками, а я попробую обезвредить террориста, стоящего за штурвалом… Но до этого нам необходимо совместными усилиями обезоружить часового.
   - Принимается, Серёжа… Но как бы не возникли непредвиденные обстоятельства.
   - Обязательно возникнут, Джеймс, можете в этом не сомневаться… Ну что ж, тогда будем действовать по обстановке. Мне кажется, что в любом случае они нас живыми не отдадут, так что будем бороться до конца.
   За дверью послышались быстрые шаги, и вскоре в кубрик вошёл Абу.
   - Я со своими людьми отбываю на катер – для подстраховки. Охранять вас, как я уже сказал, будут шестеро моих людей. Все они прекрасно понимают по-английски, так что предлагаю это учесть и не делать глупос…
   - Ну что ж, в таком случае мы будем говорить по-французски… или по-немецки. Для нас это совершенно безразлично, - усмехаясь, перебил Хамата Альков, глядя тому прямо в глаза.
   Абу несколько секунд злобно смотрел на Алькова и затем продолжил:
   - Спасибо, что предупредили… Значит, говорить будете только по-английски. Ваша первая радиосвязь – ровно через четыре часа. Прошу вас учесть, что любой сеанс радиосвязи нами контролируется. И не только контролируется… Мы обязательно подключимся к вашему каналу и выскажем свои главные и… дополнительные требования… И учтите, что моим людям уже отдан приказ на немедленное ваше уничтожение в случае попытки вашего освобождения… Надеюсь, вам всё понятно?
   - Более чем… - спокойно ответил Альков, отпивая глоток кофе из своей любимой чашки.
   - Тогда… до встречи при обмене, - с ехидцей процедил Абу сквозь зубы и быстро вышел из кубрика.
   На палубе послышалась грубая команда, топот ног и шум отплывающего катера, который стал постепенно отдаляться и вскоре исчез совсем. За дверью вновь возобновились монотонные шаги часового, который своими коваными ботинками продолжал “вколачивать сваи” в стальную палубу яхты.
   …Прошло полчаса.
   - Джеймс, быстро ложитесь на диван и начинайте громко стонать, - шёпотом произнёс Альков.
   После того, как Олбрайт лёг на диван и стал душераздирающе стонать, Сергей с бутылкой в руке на цыпочках подошёл к двери и приник к переборке. Как и предполагалось, человеческое любопытство всё-таки победило человеческую осторожность, и голова часового показалась в приоткрытой двери кубрика. На неё моментально опустилась тяжёлая бутылка из-под виски. Часовой свалился прямо на руки Алькову.
   Но случилось непредвиденное: их заметил второй террорист, который подбежал к двери кубрика, предварительно защёлкнутой Сергеем. Подхватив часового под мышки, Альков потащил раненного за стойку бара, на ходу защищаясь его телом.
   Не раздумывая ни секунды, второй охранник дал по Сергею длинную очередь из автомата через иллюминатор, прошив тело своего товарища и ранив Алькова в руку. Затем прозвучала вторая очередь, но Альков уже успел укрыться за стойкой. Там на корточках сидел Олбрайт, который держал в руке дистанционное управление. Он сразу же перевязал друга, которому пуля попала в трицепс левого плеча, и передал ему пистолет.
   - Как вы себя чувствуете, Серёжа?
   - Терпимо, Джеймс, терпимо. Всё в порядке, жить можно. Смотрите-ка лучше на монитор, дружище, быть может, кто-то попадётся в ловушку.
   - Один уже попался и в настоящее время там отдыхает. Второго выхода оттуда нет, а сам люк и стенки ловушки бронированы. Слышите глухие выстрелы?.. Это он проверяет прочность моего люка, - скороговоркой произнёс Джеймс и сдержанно хихикнул.
   - Отлично. Значит, их осталось четверо… Джеймс, из кубрика есть второй выход?
   - Есть. За дверью – тамбур, который ведёт в рубку.
   - Прекрасно. Я ползу в рубку, а вы выходите на связь и скоординируйте курс… Будем прорываться к своим… то есть к американской морской полиции.
   - Хорошо, Серёжа. Только будьте предельно осторожны.
   Альков, лёжа, приоткрыл дверь кубрика, ведущую в тамбур, и осторожно пролез в щель. Затем он тихо постучал в дверь рубки и по-английски громко крикнул, что сдаётся. Ему разрешили войти. С поднятыми руками Альков медленно вошёл в рубку.
   За штурвалом стоял высокий террорист с направленным на Алькова дулом автомата. Другая рука террориста твёрдо лежала на штурвале. Сергей встал так, чтобы своим телом закрыть сектор обозрения курса яхты.
   - Отойди к стенке, придурок, - громко крикнул террорист, качнув автоматом.
   Сергей сразу же отошёл к стенке, на которой находилась розетка-реле. Второй террорист стоял у овальной двери рубки с широко расставленными ногами и внимательно оценивал обстановку.
   - Где второй? – резким грубым голосом выкрикнул рулевой, обращаясь к Алькову.
   - Он убит… убит. Лежит в кубрике за стойкой бара… Пуля попала ему в голову, - прохрипел Сергей, испуганно озираясь.
   - Отлично… Я с превеликим удовольствием и тебя отправил бы на тот свет, но сначала получим денежки, а уж потом… потом я лично с тобой разберусь.
   - Можно мне опустить руки? – плаксивым голосом промямлил Альков.
   - Можно. Куда ты к чёрту… - не успел договорить рулевой и неожиданно начал дёргаться и орать на всю яхту. Его товарищ моментально влетел в рубку и схватил рулевого за плечи. После этого они дёргались вдвоём до тех пор, пока не упали на пол.
   Поворотом розетки Сергей отключил ток и подошёл к лежащим террористам. Не торопясь, он снял с пояса бандита наручники, защёлкнул один “браслет” на руке одного террориста и второй “браслет” – на ноге у второго. Осторожно выглянув из рубки и убедившись в том, что поблизости никого нет, Сергей волоком подтащил одного из “орлов” к борту и с размаху кинул в воду. Второй, более лёгкий террорист, прикованный за ногу, сам протащился по палубе и полетел в океан вслед за первым.
   Увидев поблизости акульи плавники, быстро приближающиеся к яхте, Альков понял, что тела террористов, выброшенных за борт, находятся «в верных руках».
   “Так, значит, их осталось только двое”, - едва успел подумать Сергей Викторович, как с противоположного борта прогремела автоматная очередь. Он быстро заскочил в рубку, закрыл дверь изнутри, схватил оба автомата и через тамбур пополз в кубрик…

   Картина, представшая перед ним, поразила бы, наверное, любого: Джеймс Олбрайт и два оставшихся в живых террориста стояли на коленях и усердно молились… На автоматную очередь они не обратили абсолютно никакого внимания – Альков стрелял в воздух через открытый иллюминатор…

 

                                                                                      * * *

 

   Глядя на изумлённое лицо Алькова, Ден Горн покатывался со смеху…Но через минуту он снова посерьёзневел, отключил ЛБМУ и стал внимательно наблюдать за происходящими событиями…

 

                                                                                      * * *

 

   …Сергей несколько минут постоял неподвижно, затем подошёл к одному из террористов, снял у него с пояса наручники и сковал обоих бандитов за руки. После этого он отвёл их на бак и приковал к флагштоку.
   Несколько секунд Олбрайт смотрел на Алькова ничего невидящими глазами. Постепенно его взгляд прояснился и вскоре стал совсем осмысленным.
   - …Что вы здесь делаете, Серёжа?
   - Смотрю на вас, Джеймс.
   - А-а-а… мы на моей яхте. На нас напали террористы… Теперь я всё вспомнил, - озираясь по сторонам, медленно пробормотал Олбрайт. – А где же остальные бандиты?
   - Всё в порядке, Джеймс… С ними я уже разобрался, - похлопывая друга по плечу, усталым голосом произнёс Альков.
   Они медленно вышли из кубрика, сели на палубу и с удовольствием закурили. Через час – сеанс радиосвязи…
   Сеанс прошёл вовремя. Олбрайт чётко, быстро и толково объяснил ситуацию и сообщил координаты яхты, вычисленные Альковым. Из США тут же последовало сообщение, что американская морская полиция не сможет подойти к яхте до тех пор, пока она не выйдет в нейтральные воды. Эта информация обеспокоила Олбрайта, так как Абу Иль Хамат мог появиться в любую минуту. “Бандиты наверняка нас подслушивали”, - подумал Джеймс, озабоченно поглядывая на друга. Он решил сразу же поделиться своими опасениями с другом. Сергей несколько минут сидел неподвижно, а затем сказал:
   - Мы должны их запутать, Джеймс. Если мы пойдём на дизеле, наша яхта ничем не уступит даже катеру американской морской полиции. Сейчас террористы ждут нас на западном направлении, рассчитывая на то, что мы пойдём кратчайшим путём, то есть курсом на Майами. Поэтому они обязательно выставят там заслон и будут преспокойненько стоять под кубинским или панамским флагом, поджидая нас в свои сети… Сейчас мы находимся между островами Андрос и Б.Абако – точно на биссектрисе... Считаю, что нам необходимо обойти остров Б.Абако с востока и затем идти курсом на Уэст-Палм-Бич, так как перед мысом Канаверал бандиты обязательно выставят второй заслон. Просто так Абу Иль Хамат нас всё равно не выпустит… особенно после того, что мы натворили с его людьми. Остров Б.Багамо попробуем обойти с севера. По радиосвязи придётся дать ложную информацию, что мы идём курсом на Майами. Думаю, с американцами мы потом объяснимся – за нейтральные воды ваши соотечественники, Джеймс, всё равно не полезут. Им нарываться на международный скандал тоже не с руки… Ну как, Джеймс, нравится вам мой план?
   - Я думаю, что лучшего нам всё равно не придумать… да и времени у нас в обрез. А так план неплохой… Давайте попробуем.
   - Как насчёт топлива?
   - О, об этом, Серёжа, можете не беспокоиться: топлива хватит до самого Чарлстона… если не дальше.
   - В таком случае, Джеймс, срочно передайте своим, что мы идём курсом на Майами и тут же прекращайте радиосвязь. Надеюсь, это натолкнёт ваших соотечественников на какую-нибудь дельную мысль.
   - Американцы, Серёжа, никогда ничего не делают с… кон… Как это у вас называется?.. а, вспомнил – с кондачка. Правильно?
   - Правильно… правильно, - вяло пробубнил Альков, отвернувшись в сторону.
   - Вот поэтому американцы будут ждать нас на всех направлениях, Серёжа. Я совершенно уверен в том, что и в Майами, и в Уэст-Палм-Бич, и даже в Джексонвилле уже готовятся к нашему приходу.
   - Ну что ж, отлично. В таком случае, Джеймс, Бог нам в помощь… и ваши соотечественники в придачу, - тихо произнёс Альков, приветливо улыбнувшись другу.
   Чуть позже американцы передали, что сообщение – курс на Майами – принято. Джеймс Олбрайт быстро выключил радиопередатчик и поспешил на помощь Алькову. Сергей стоял у штурвала и разворачивал яхту в северном направлении.
   - Всё в порядке, Серёжа. Американцы приняли радиограмму.
   - Я думаю, Джеймс, что бандиты её тоже приняли. Поэтому нам с тобой расслабляться ни в коем случае нельзя. Через пару часов террористы поймут, что мы их дурачим и примутся нас разыскивать. Не исключено, что у них и авиация имеется… в виде парочки вертолётов. В таком случае они вычислят нас в момент… Кстати, который час?
   - Десять часов тридцать две минуты.
   - Прекрасно. Значит, пару часов у нас ещё имеется.
   - Серёжа, а что мы будем делать с нашими тремя “орлами”, как вы любите выражаться?
   - Я думаю, что их нужно запихнуть в ловушку.
   - А им там не будет тесно?
   - А если бы там были вы, Джеймс, они бы об этом подумали? – засмеялся Альков. – Вы, американцы, всегда удивляете меня, постоянно заботясь о правах человека. В России нас воспитывали намного проще: если нарушаются твои права, то не бойся нарушать их и ты. Правда, права в России рекомендуется нарушать только по-крупному, и тогда власть тебя простит, так как сама нарушает только таким способом. А вот если нарушишь по мелочи, то обязательно получишь лет пяток строгого режима.
   - Вы меня вполне убедили, Серёжа. На это у вас необычайный дар… впрочем, как и у всех русских. Русские всегда во всё лезут и потом здорово обижаются… только попробуй тронь… Я не прав? Или у вас такой утрированный юмор?
   - Да, вы не совсем правы, Джеймс. Сейчас я процитирую вам высказывание одного русского человека, а вы уж сами решайте: прав я или не прав. Так вот, он сказал: “Великая черта русского народа – это чувство справедливости и жажда её”.
   - Я, как всегда, сдаюсь, мистер Альков. Ладно, пойду запихну их в ловушку.
   Олбрайт вышел из рубки. Через минуту послышалась его команда террористам. Он подвёл бандитов к люку, который стал автоматически отъезжать в сторону. Из глубины люка, совсем неожиданно для Джеймса, раздалась автоматная очередь, после чего один из террористов упал навзничь с простреленной головой. Второй принялся отчаянно ругать своего товарища, сидящего внизу, боясь, как бы их за это не расстреляли.
   …Услышав звуки выстрелов, Сергей поставил яхту на “автопилот” и, прихватив с собой оружие, бросился на помощь Джеймсу. Но к этому времени всё уже разъяснилось. Бандит, сидевший в ловушке, уже сам выбросил автомат на палубу. Альков быстро подбежал ко второму террористу, начавшему было спускаться в ловушку, схватил того за рукав, повернул к себе и обыскал. И, как оказалось, не зря. Нашли ещё два пистолета и нож. Сергей крикнул сидящему в ловушке террористу, чтобы тот тоже выкинул имеющееся у него оружие, иначе придётся обыскать и его. Прошло тридцать секунд. Затем послышалась какая-то возня, и на палубу упал пистолет, а чуть позже – кинжал и три пистолетные обоймы.
   - Вот это другое дело, - улыбаясь, произнёс Сергей и запихнул второго бандита в люк. – Вот видите, Джеймс, наши приятели сами позаботились о своих правах, и теперь им будет вполне комфортабельно. Еды им на пару дней и своей хватит… Джеймс, а в ловушке имеется кондиционер и педаль для спуска отходов?
   - Да, там есть всё, даже еда. При закрытом люке в ловушке автоматически включается свет и… в общем, там есть кнопки… разберутся.
   - Джеймс, да это же самый настоящий сервиз. Как думаешь, может быть, у них стоит кое-что изъять?
   - А вот это уже самый настоящий садизм, Серёжа, - расхохотался Олбрайт.
   - Ничего, Джеймс, у ребят всё время должно присутствовать чувство реальности, а то начнут с жиру беситься.
   Покончив с этим делом, друзья без всякого чувства вины выбросили за борт труп третьего террориста и как люди, полностью выполнившие свой гражданский долг, бодрой походкой направились в рубку…


                                                                                        VI


   …Космический корабль Сергея Алькова-младшего в последний раз развернулся в своём челночном полёте и взял курс на “Землю”. На корабле царило приподнятое настроение: через три дня они встанут на стационарную орбиту и будут вести постоянное наблюдение за Альковым- и Олбрайтом-старшими, которые должны будут встретиться в Сочи на всемирном конгрессе биологов-гинетиков.
   Этого момента с нетерпением ждали все. Все, кроме двух человек - Сергея Викторовича Алькова и Джеймса Олбрайта. Эти люди ещё ничего не знали о том, что уготовила им судьба в лице их будущих поколений. Поэтому они просто продолжали жить, работать, творить, отдыхать и строить свои грандиозные планы – планы бессмертия человека.
   Экипаж космического корабля Алькова-младшего уже давно спал крепким сном в своих уютных комфортабельных каютах… Вот Дженни обняла за шею своего любимого Кена и крепко прижалась к его широкой груди. Рядом стоит кроватка Дженни-Крохи, в которой малышка громко чмокает своей любимой соской и трёт маленький носик пухлым кулачком… За стенкой – Жан, неугомонный даже во сне, яростно размахивает руками и что-то громко кричит; его скомканное одеяло уже давно упало на пол. А вот второго жильца этой каюты, его старшего брата, пока на месте нет… Рядом, за стенкой, спят четыре девушки. Они сами захотели жить вчетвером, для веселья, хотя свободных кают на корабле много. Далее спит ещё одна счастливая пара – чета Чиверсов…
   Двое дежурных, несущих свою нелёгкую ночную вахту, находятся на пульте управления.
   И только в конференц-зале горит мягкий голубой цвет: Сергей Альков и Кэт сидят на диване и мирно беседуют на разные темы - на разные, но только не на тему любви. Так уж устроен человек: когда сидишь в одной комнате с любимым человеком, то можешь говорить о чём угодно, только не о своей любви к этому человеку. Это вполне естественно, так как об этом говорят вслух только один раз в жизни, - когда делают предложение Даме своего сердца. А всю последующую жизнь всё понятно и без слов; понятно по взгляду, по выражению лица, по нервному прикосновению пальцев, дыханию, походке, по одному вскользь брошенному слову… произнесённому даже шёпотом.
   - Скажите, Серёжа, а вы смогли бы прожить свою жизнь дважды?
   - Совершенно одинаково?
   - Да, точь-в-точь… как ваш отец и дядя Джеймс.
   - Ни в коем случае. Это страшно. Особенно, если знаешь всё наперёд. Они хотя бы этого не знают – одно это уже прекрасно. Хотя всё то, что с ними случилось, будет вводится в их мозг в то же время и на том же месте. Мы проводим этот эксперимент ради одной великой истины – бессмертия живого существа и человеческой материи. Но это только искусственный вариант, а человеку ещё предстоит открыть и естественный вариант бессмертия. Но самая главная наша задача – передать через миллионы лет работу мозга определённого человека… его мысли. Но передать не на бумаге и не на словах, а именно естественным путём – через человеческую материю. Вы знаете, Кэт, один человеческий материал может дать нам миллион вариантов. И если даже большинство его мыслей будут совпадать, то всё равно это будет другой человек. При естественном варианте, чтобы наконец-то стать самим собой, как и миллион лет тому назад, человек должен миллион раз родиться и снова умереть – для полной идентификации своих мыслей, характера, походки, склада ума и так далее. Представляете, Кэт, какое количество вариантов жизни имеет каждый из нас – бесконечное!.. И так будет продолжаться всё время, потому что в мире всё бесконечно! Представьте, что на свете живут точно такие же люди, как мы с вами. Они похожи на нас, как две капли воды, и в это мгновение делают то же самое, что делаем и мы. Но если в следующее мгновение те Кэт и Сергей пойдут спать, а мы останемся на месте и будем продолжать свой диалог, то это снова будет новым вариантом нашего бытия. И так бесконечно…
   - Но появление одного и того же человека через миллиарды лет – это невозможно. Это же полнейший абсурд!
   - Именно так человечество всегда воспринимало величайшие открытия гениев. Вот видите, Кэт, сейчас вы говорите то же самое об открытии моего отца и дяди Джеймса. Нет, Кэт, это возможно! Обязательно возможно, как великое таинство Л… ну, в общем, одной самой значительной вещи в жизни человека, - Сергей посмотрел на Кэт таким взглядом, который заставил учащённо биться её девичье сердечко.
   Чтобы как-то отвлечь Кэт от самого важного вопроса, касающегося их обоих, Сергей решил сменить тему.
   - Ответьте мне, Кэт, пожалуйста, на такой вопрос: почему древние греки и римляне верили не одному богу, а многим?.. Вы же помните, что у них были просто боги, боги первой величины, супербоги и так далее. Даже в наше время во многих странах мира принято обозначать каждый день недели именем какого-то определённого бога: понедельник – день луны и богини охоты Дианы, вторник – день бога войны Марса, среда – день бога торговли и покровителя путешественников Меркурия, четверг – день верховного бога Юпитера, пятница – день богины весны, любви и красоты Венеры…
   - Я не знаю, Серёжа. Для меня это очень неожиданный вопрос.
   - Но согласитесь, Кэт, что это наталкивает на очень интересные размышления. Помните, какому количеству богов поклонялись древние: бог солнца, бог плодородия, бог войны, бог красоты, бог разума и искусств, бог огня, бог кузнечного огня, бог морей и океанов, бог зла, бог врачевания… и даже бог пьянства и веселья. А не были ли древние люди связаны с неземными цивилизациями?.. Я думаю, что были. Даже в то время люди уже различали, что то или иное явление связано с различными неземными существами. Одно дарит нам тьму и ненастье, другое – добро и помощь, третье – войну, четвёртое – красоту и богатство… И заметьте – в самых непредсказуемых ситуациях. Древние люди прекрасно понимали, что одно неземное существо не может управлять всеми делами, так как на это ему просто-напросто не хватит времени. И это даже при том варианте, что оно будет осуществлять свои деяния со скоростью самого современного компьютера. А всё это порождает непредсказуемость. А о компьютерах древние и понятия не имели, хотя… как знать, как знать. Это же только мы, теперешние, считаем себя всезнающими. А древние считали себя такими же. И если уж быть честными до конца, то в вопросах познания мира, философии, искусства, истории, медицины, фантастики, полёта мысли они могли бы дать нам сто очков форы, так как современный ритм жизни совершенно не даёт нам на это времени. А в древнем Китае, между прочим, операции по поводу аппендицита производились уже более двух тысяч тому назад. А сейчас мы заняты повседневной текучкой или глобальными проблемами… затрагивающими только одну… узкую область.
   - Как наш величайший эксперимент, да, Серёжа?
   - Не совсем… Вот и у меня сейчас возник один такой глобальный вопрос… и тоже в очень узкой области.
   - И какой же это вопрос… если не секрет?
   - Знаете, Кэт, я считаю, что это один из самых удивительнейших и важнейших вопросов, который предоставляет нам платформу нашего бессмертия, - с чуть заметной доброй усмешкой прошептал Сергей и вновь внимательно посмотрел на Кэт.
   Девушка смотрела на Сергея своими расширенными прекрасными глазами, приоткрыв рот и затаив дыхание.
   Наступила полнейшая тишина.
   - Я хочу ответить вам на него, Кэт… Я люблю вас и делаю вам Предложение… Будьте моей женой, пожалуйста.
   Кэт вздрогнула; её лицо покрылось лёгким румянцем, губы задрожали. И в этот миг Сергей увидел в её глазах огромное счастье и согласие идти за ним куда угодно, - хоть на край света.
   - Я тоже люблю вас, Серёжа. Люблю сильно-сильно… Я даже не могу выразить это словами.

   Сергей нежно притянул Кэт к себе, и их уста слились в долгом восторженном поцелуе – первом прекрасном поцелуе настоящей Большой Любви.

 

                                                                                     * * *

 

   На следующее утро в конференц-зале было назначено общее совещание экипажа. Для многих это не было полнейшей неожиданностью, так как до “Земли” оставалось всего лишь два дня полёта. Правда, некоторые опытные астронавты были всё-таки удивлены, так как на стационарной орбите все важные вопросы и мельчайшие детали всё равно придётся оговаривать ещё не раз. Но решение командира – есть решение командира, а его принято выполнять беспрекословно.
   Альков действительно начал своё выступление с организации работы на стационарной орбите. На корабле каждый астронавт прекрасно знал свои функциональные обязанности, и поэтому особых вопросов не возникло, тем более что вся аппаратура работала превосходно.
   Сергей выдержал небольшую паузу и затем ошеломил всех фантастической новостью:
   - Дорогие друзья, ввиду непредвиденных положительных обстоятельств я объявляю сегодняшний день на корабле праздничным.
   В зале моментально прекратились разговоры и всяческий посторонний шум.
   - Кэт, подойдите, пожалуйста, ко мне… Так вот, друзья… мы с Кэт решили пожениться! – громко произнёс Сергей, беря девушку за руку.
   Поднялся невообразимый шум; всё смешалось. Послышались удивлённые возгласы. Девушки бросились поздравлять Кэт; ребята поздравляли Сергея. Дженни подошла к Сергею и шутливо произнесла:
   - Ну и братец… Даже от родной сестрички сумел скрыть свою пассию. Надо же, а я ничего не замечала.
   - А это всё потому, что ты была усиленно занята только своим Кеном и ничего не хотела больше замечать, - ответил Сергей, смеясь.
   Жан с племянницей на плечах лихо “проскакал” по всему залу и, приблизив Дженни-Кроху к Кэт и Сергею, заставил её поцеловать молодожёнов, что та продемонстрировала с превеличайшим удовольствием и продолжительным чмоканием. Это Жан научил Дженни-Кроху так целовать своих родителей. Благодаря своему наставнику, Кроха лобызала папу и маму с таким энтузиазмом и задором, что от восторга те чуть не падали в обморок. Хотя сама Кроха так и не поняла: для чего всё это делается, и почему все так заразительно смеются, глядя на её довольную мордашку. Удовлетворённая всеобщим вниманием, Кроха заверещала вновь, чем вызвала новый взрыв хохота всех присутствующих.
   Альков предупредил, что продолжительного веселья не планируется, и поэтому свадьба состоится сегодня же. После его слов все с небывалым энтузиазмом принялись оборудовать праздничный стол.
   Кэт сияла от счастья и сразу же после поздравлений умчалась со своими подругами к себе в каюту – приводить себя в надлежащий вид.
   По призыву Кена ребята пошли готовить для молодожёнов новую каюту. Жан тоже переселялся в новую комнату, чему был несказанно рад, так как получал свободу и полностью выпадал из-под опеки старшего брата. Заметив Сергея в коридоре, Жан тут же подлетел к брату и с восторгом произнёс:
   - Ух, и повезло же тебе, Серёга! Кэт – такая классная девчонка! Если бы не ты, то я бы сам на ней женился.
   Рассмеявшись, Сергей щёлкнул “пацана” по носу и шутливо погрозил ему пальцем.
   - Я желаю тебе, Серёжа, - продолжал возбуждённый Жан, - того, чего я сам желаю.
   - Что за тарабарщина такая? – произнёс удивлённый Альков, с недоумением посмотрев на младшего брата.
   - Ууу, какой хитренький, всё знать хочешь… А вдруг опять сглажу, - заговорщически пробурчал Жан, посмотрев на брата исподлобья.

   Сергей, наконец, всё понял, обнял мальчишку и затем так заливисто расхохотался, что ему позавидовал весь экипаж, тут же выскочивший из кают и конференц-зала.

 

                                                                                      * * *

 

   …Вертолёт догнал яхту у острова Б.Абако. Его стрекотанье первым услышал Олбрайт, шедший по палубе к Сергею в рубку.
   Он нёс на подносе небольшой полдник: бутерброд и чашечку кофе.
   - Кажется, они нас всё-таки отыскали, Серёжа.
   - Да… похоже на то… Как у нас дела с лазерной пушкой, Джеймс?
   - Всё в порядке. Сейчас же бегу на пульт управления.
   - Постарайтесь сбить его сразу, Джеймс… при первом же заходе на яхту.
   - Попробую, Серёжа.
   Вертолёт сделал над яхтой небольшой круг, затем пару раз прошёлся на бреющем, и только после этого раздалась очередь из крупнокалиберного пулемёта. Одна из пуль разбила боковое стекло рубки.
   Внезапно всё стихло.
   И как гром среди ясного неба раздался оглушительный взрыв – это распадающийся на части вертолёт рухнул в океан. На палубе послышались быстрые шаги Олбрайта и затем его голос:
   - Ну как, Серёжа? Вы видели?
   - Здорово, Джеймс. Вы – прирождённый стрелок.
   - Вы мне явно льстите, мистер Альков, - с лукавой улыбкой произнёс Джеймс Олбрайт, подмигивая Сергею.
   Друзья весело расхохотались.
   - Не будем успокаиваться, Джеймс. На этом их нападки наверняка не прекратятся.
   - Да, вы правы. После этого они уж точно не оставят нас в покое.
   - Зато теперь у нас есть время, так как им придётся выставлять несколько заслонов. А вот в каком месте их выставлять – для них это пока загадка.
   - Я думаю, Серёжа, им придётся придерживаться главного направления – мыса Канаверал.
   - Будем надеяться, что наши заклятые “друзья” придут к такому же “правильному” решению, - с усмешкой ответил Альков.
   …Наступил тёплый южный вечер. Наши друзья поставили яхту на автоматическое управление, сели на носу, поужинали и, закурив, погрузились каждый в свои думы.
   - Знаете, Джеймс, мне в голову пришла одна интереснейшая мысль, - неожиданно прервал тишину Альков.
   - Какая же?
   - Вы часто видите сны?
   - Довольно часто, но в основном почему-то чёрно-белые… Цветные я видел только в далёком детстве.
   - А вы заметили, Джеймс, что во сне мы обычно видим то, что с нами уже когда-то было, только всё это предстаёт перед спящим человеком в каком-то искажённом виде.
   - Да, заметил. Особенно часто у меня возникало такое ощущение, что тебе всё время кто-то мешает; ноги становятся ватными, руки не слушаются, мозг отказывается работать; тебе постоянно кто-то приказывает; ты обязательно куда-то опаздываешь и никогда не успеваешь ничего сделать до конца; бежишь, бежишь, ноги как ватные, и тебя почти всегда догоняют какие-то чудовища или пьяные бандитские рожи.
   - Точно… А ведь то же самое ощущают во сне почти все люди. Но главное – в другом.
   - В чём же, Серёжа?
   - Главное – это фантастические сны. То есть те сны, где происходят события, которых с вами никогда не было.
   - И о чём же это говорит?
   - Это говорит о том, дорогой Джеймс, что в нашем мозгу происходят удивительные превращения человеческой материи. А что такое человеческая материя? – это сплав многих химических веществ, которые мы получаем с пищей, дыханием, изменением кислотно-щелочного равновесия и так далее. А откуда мы берём всё это? – с атмосферы и земли, где и находятся главные энергетические запасы нашего мозга. А главное – запасы многих и многих поколений Земли. И учтите, Джеймс, запасы не только человеческой материи, но и материи всех живых существ.
   - Кажется, я начинаю понимать вашу главную мысль, Серёжа.
   - Вот-вот. Может быть, поэтому в нас так ярко выражены рефлексы многих животных и их реакция на окружающее: быстрота, координация движений, защита, злоба, ярость, доброта...
   - Вы хотите сказать, что в нас находятся компоненты материи живых существ нашей планеты, накопленные многими и многими поколениями?
   - Да, именно это. И из всего этого вытекает поистине фантастическое резюме: во сне мы получаем комплекс мыслей живых существ нашей планеты плюс огромное биомагнитное поле, включенное более высшей межгалактической цивилизацией. Но объём этого плюса зависит от мощности потустороннего биомагнитного поля.
   - Но этого поля может и не быть?
   - Конечно… В таком случае мы встаём утром бодрыми, весёлыми, жизнерадостными и абсолютно свободными, так как в эту ночь над нами никто не экспериментировал.
   - Здорово, Серёжа! Это очень интересно. Я не зря записал вас сейчас на диктофон. Впрочем, я всегда так делаю, так как мне очень нравятся ваши логические рассуждения.
   - А вы, Джеймс, всегда так прекрасно успеваете меня записывать, как ваше ЦРУ, что я просто диву даюсь.

   Друзья рассмеялись и ударили друг друга по рукам.

 

                                                                                      * * *

 

   Ден Горн выключил ЛБМУ, иронически усмехнулся и затем произнёс:

   - Да, мой милый Чиверс, вот тебя Альков, наконец, и раскусил. Тайне твоих земных экспериментов пришёл конец. Спартак, Бруно, Иноземцев и Крымов могут гордиться своим земляком.

 

                                                                                      * * *

 

   …Раннее предрассветное утро. Плотный голубоватый туман, стелющийся над океаном сплошной стеной, начал постепенно рассеиваться.
   - Вставайте, Джеймс… Мы находимся в десяти милях от порта Уэст-Палм-Бич, - произнёс Альков, прикоснувшись к плечу спящего Олбрайта.
   - Неужели так близко?
   - Если верить радару, то именно так.
   - Вы думаете, Серёжа, они нас упустили?
   - Глубоко сомневаюсь, Джеймс… Сейчас нам как никогда необходимо быть осторожными.
   - Согласен… Пойду к лазерной пушке.
   - Обязательно возьмите с собой автомат, Джеймс.
   - Хорошо, Серёжа.
   Альков посмотрел назад и вдалеке увидел два катера, несущихся прямо на них. Он дал яхте самый полный, но было очевидно, что преследователи постепенно их настигают. По селекторной связи Джеймс передал в рубку вдохновляющую весть: им навстречу вышел боевой корабль ВМФ США, который находится в трёх милях от яхты. Это, конечно, обнадёживало, но Альков подумал о другом: как бы эта помощь не оказалась слишком запоздалой.
   Один из катеров решил “подрезать” яхту и, вырвавшись вперёд, подставил свой борт. Джеймс повёл лазерным лучом над самой морской гладью, и катер стал клевать носом, почти остановившись.
   Над ним поднялось чёрное облако дыма; по накренившейся палубе забегали люди. Несколько человек прыгнули в воду, и через минуту над местом, где находился катер террористов, поднялся огромный водяной столб. Несколько осколков с шипением упали на палубу яхты.
   Но не прошло и минуты, как на корабле Олбрайта тоже замер двигатель. Дым и пламя не заставили себя ждать. “Не только мы имеем лазерные пушки”, - с горечью подумал Джеймс, тяжело вздохнув.
   Из рубки выскочил Альков, на ходу надевая спасательный пробковый жилет. Под мышкой он держал второй жилет, намереваясь передать его Джеймсу.
   - Джеймс, где вы? Вот ваш жилет. Быстро надевайте и прыгайте в воду.
   - Надевать жилет поздно. Яхта вот-вот взорвётся, прыгаем быстрее.
   Альков схватил Олбрайта за руку, и они вместе прыгнули в воду. Для того чтобы как-то себя обезопасить, друзья прыгнули за борт с противоположной стороны от катера врага.
   Друзья изо всех сил отплывали от своего горящего корабля. И, как оказалось, не зря. Раздался оглушительный взрыв, и через несколько секунд огромная волна накрыла Алькова и Олбрайта. Сергей одной рукой придерживал Джеймса, так как тот так и не успел надеть спасательный жилет.
   Вынырнув на поверхность, Альков на какое-то время потерял друга, но вскоре увидел его вновь: тот уже порядочно нахлебался и кое-как держался на поверхности. Сергей схватил Джеймса за брючный ремень и подтащил к себе. Олбрайт тяжело дышал, постоянно кашлял и только вяло мотал головой.
   Сзади послышался шум приближающегося катера – это было второе судно бандитов. Полным ходом катер шёл точно на двух людей, беспомощно барахтающихся в океане. До него оставалось меньше двух кабельтовых.
   - Ну, теперь, кажется, всё… приплыли так приплыли, - только успел пробормотать Альков, как перед катером поднялся один, затем второй и, наконец, третий водяной столб.
   Обернувшись назад, Сергей отпустил ремень Джеймса и облегчённо вздохнул – военный корабль США подоспел как нельзя вовремя.
   Краем глаза Альков заметил, что Джеймс, находящийся от него в каком-то метре, начал медленно погружаться в пучину тёмного океана. Сергей одним стремительным движением расстегнул на себе спасательный жилет, скинул его с себя и, собрав последние силы, нырнул за другом.
   В зеленоватой воде, на глубине полутора-двух метров, он увидел Олбрайта с высоко поднятыми руками, безвольно опускающегося в глубину. Сергей мёртвой хваткой схватил Джеймса за ворот куртки и потащил за собой, – на поверхность. Перед глазами поплыли какие-то розовые круги. Альков вспомнил, что уже испытал такое ошущение в детстве, - когда он зацепился за корягу, доставая тот злополучный кортик. К счастью, на этот раз ему удалось вынырнуть значительно раньше.
   Кашляя и жадно вдыхая недостающий воздух, Сергей продолжал крепко держать Джеймса за ворот. И даже когда Олбрайта подхватили на руки американские моряки, подплывшие на спасательной шлюпке, Альков никак не мог разжать пальцы.
   Как только друзей доставили на корабль, один из офицеров подошёл к Сергею и, крепко пожав ему руку, восхищённо произнёс:
   - Вы очень мужественный человек, мистер Альков.
   - Спасибо, сэр. Один из самых великих русских актёров XX века, Алексей Баталов, как-то сказал: “Мужество – это преодоление себя”, так что по этой части у нас с мистером Олбрайтом всё ещё впереди.
   Офицер засмеялся, дружески похлопал Алькова по плечу и в знак восхищения этим русским парнем показал окружающим поднятый кверху большой палец.
   Морское путешествие, наконец-то, благополучно завершилось.


                                                                                       VII


   За день до открытия международного симпозиума Альков встречал Джеймса Олбрайта в аэропорту Адлера. Друзья крепко обнялись, расцеловались и бодрым шагом направились к выходу. Подойдя к машине, Альков задал Олбрайту вопрос, который беспокоил его уже долгое время:
   - Джеймс, вам известно, что случилось с теми бандитами с катеров?
   - Мне передали, Серёжа, что никого из них спасти не удалось. Правда, взорванный мною катер наши моряки не проверяли.
   - Ну что ж, на этом и поставим точку… А теперь, Джеймс, поедем ко мне в гости.
   - Надеюсь, что на этот раз мы не встретим у вас бандитов на чердаке, Серёжа?

   - Будем надеяться, дружище, будем надеяться, - улыбаясь и похлопывая Джеймса по плечу, ответил Альков, усаживая друга в машину.

 

                                                                                      * * *

 

   Сегодня Сергей Сергеевич Альков был по-настоящему восхищён своим другом. Доклад Джеймса Олбрайта о восстановлении человека по его будущим поколениям покорил его. Друг так дополнил его мысли о восстановлении мозга вновь созданного человека, что Сергею ничего не оставалось, как дописать эти слова в свои научные дневники и немедленно начать практические опыты.
   …Друзья медленно шли по центральной улице Сочи, на ходу обсуждая итоги первого дня симпозиума.
   - Ваш доклад, Джеймс, был сделан на высочайшем профессиональном уровне. Кое-что я даже записал на подаренный вами диктофон, - с намёком произнёс Сергей, улыбаясь.
   - Спасибо, Серёжа, спасибо… Я польщён вашей похвалой, так как для меня она самая ценная, - ответил Джеймс, гордясь собой и своим другом.
   - Джеймс, я хочу попросить вас об одном одолжении.
   - Конечно, мой друг, конечно.
   - Сегодня вы практически завершили мои теоретические разработки по восстановлению мозга вновь воссоздаваемого человека. Но мне бы не хотелось, Джеймс, одалживать у вас эти прекрасные мысли… Мне хотелось бы значительно большего.
   - Чего же именно, Серёжа?.. Я весь – внимание.
   - Мне бы очень хотелось, Джеймс, чтобы дальнейшие практические исследования мы продолжили только вместе.
   - Я в восторге от такого предложения! – ликуя, прокричал Олбрайт и в порыве чувств обнял своего друга.
   Неожиданно Алькова кто-то окликнул. Друзья резко обернулись и на противоположной стороне улице увидели красивую молодую женщину с длинными каштановыми волосами. Она легко и пружинисто перебежала через дорогу и тепло поздоровалась с коллегами.
   - Здравствуйте, Сергей Викторович. Разрешите от всего нашего коллектива и… от себя лично поздравить вашего друга, мистера Олбрайта, с прекрасным докладом.
   Джеймс приложил правую ладонь к своей груди, поклонился, и затем галантно поцеловал даме руку.
   - Какие очаровательные у вас коллеги, Сергей Викторович. Ещё никогда в жизни я не встречал таких красивых женщин.
   Девушка засмущалась и вся зарделась от удовольствия. Олбрайт заметил, что покраснел и Альков. Джеймс всё понял, но пока решил сохранить всё в тайне.
   - Познакомьте же меня поскорее с этой прелестной девушкой, Сергей Викторович.
   - С удовольствием, мистер Олбрайт… Это моя самая ближайшая помощница и, к тому же, страшно серьёзная женщина – Соколова Алла Егоровна… Знаете, Джеймс, мне кажется, что я и сам её иногда побаиваюсь.
   - В этом нет ничего удивительного… Такую очаровательную женщину, мистер Альков, я был бы согласен побаиваться всю свою жизнь.
   От таких блистательных комплиментов со стороны самых уважаемых ею людей на Земле Алла Егоровна сияла, как тысяча солнц. Наконец она совладала с собой и тихо произнесла:
   - Сергей Викторович и мистер Олбрайт, сегодня вечером я бы очень хотела видеть вас обоих у себя дома… Да, кстати, хочу предупредить вас заранее, что отказы не принимаются, так как моя мама уже принялась готовить огромный праздничный торт.
   Джеймс вопросительно посмотрел на своего друга. Тот нежно обнял Соколову за плечи и произнёс, наверное, больше для себя, чем для Аллы Егоровны:
   - Мы обязательно постараемся не огорчить вашу маму, Алла Егоровна.
   Олбрайт и Соколова весело рассмеялись.
   - До вечера, мистер Олбрайт. До вечера, Сергей Викторович… Мы с мамой будем очень ждать вас, - проворковала Алла и быстро впорхнула в дверь отъезжающего троллейбуса. Уже с подножки она громко крикнула:
   - Не забудьте, ждём вас ровно в 19.00!
   Джеймс и Сергей помахали ей на прощанье рукой.
   - Это Она? – тихо спросил Джеймс, поворачиваясь к другу.
   - Да… это Она, - ответил Альков, с улыбкой поглядывая на Олбрайта.
   - От души поздравляю, Серёжа, и желаю вам огромного семейного счастья.

   - Спасибо, дорогой друг, большое спасибо...

 

                                                                                      * * *

 

   - Ден, вы что же, решили слегка изменить сценарий? – спросил по телекосмосвязи удивлённый Альков-младший у Горна.
   - Совсем немного, Сергей… Так уж получилось… Как это у вас говорят: самую капельку. А что, вы против?
   - Нет-нет, всё прекрасно. Лично мне очень понравилось… Правда, здорово, Ден... Вы просто умница. Я бы не смог придумать ничего лучшего.
   - Ладно, хватит. Не особо расточай свои комплименты. Лучше прибереги их для Кэт… А теперь о деле. У вас всё готово?
   - Да, Ден. Всё проверено и перепроверено.
   - Приготовьтесь, сейчас они наверняка направятся к морю.

   - Я всегда готов.

 

                                                                                       * * *

 

   - …Знаете, Джеймс, а не пойти ли нам искупаться?
   - Прекрасное предложение, Серёжа. Лично я принимаю его с истинным удовольствием.
   - В таком случае нам в эту сторону, - указав направление рукой, сказал Альков и повёл Олбрайта за собой.
   Они неторопливо подошли к центральному пляжу, разделись, взяли два лежака и расположились у самого берега моря, буквально в пяти метрах от набегавших на песок пенистых волн.
   - Давайте прогуляемся, Джеймс.
   - С удовольствием, Серёжа. Заодно и разогреемся до нужной кондиции… А после этого можно немного и поплавать, - задорно произнёс Олбрайт, усиленно растирая грудь в предвкушении удовольствия.

   …Две высокие бледные фигуры заметно выделялись в огромной загорелой толпе, расположившейся на центральном пляже знаменитого Большого Сочи. Они отличались от остальных, во-первых, своим загадочным видом и, во-вторых, своими экстравагантными плавками, вызывающими неприкрытую зависть окружающих. На первый взгляд этим мужчинам можно было дать лет 40-45. Судя по поведению, этих людей нисколько не интересовало ни горячее южное солнце, ни лазурное ласковое море, ни великолепная кавказская природа, ни окружающие их многочисленные отдыхающие…

 

                                                                                                 * * *

 

   - Ден, приготовьтесь. Они приближаются к тому месту, где вы должны включить аппаратуру восстановления.

   - Да-да, я вижу, Серёжа, не беспокойтесь. Всё будет включено секунда в секунду.

 

                                                                                                   * * *

 

   - …А что в “мире нового” было обычным, Джеймс?
   - Да… вы, как всегда, правы, Серёжа.

   - Давайте же попробуем смоделировать этот удивительный, Большой Замкнутый Круг Жизни, который обязательно должен быть бесконечным. То есть мы с вами, Джеймс, бессмертны. Понимаете… бессмертны!!!

 

                                                                                                     * * *

 

   Ден Горн, находящийся за главным пультом, внимательно наблюдал за всем, что происходило на экране монитора. У него даже пальцы побелели от напряжения.
   - Включайте же, Ден, включайте! – в исступлении закричал Альков-младший. – Это же та самая секунда!!!

   В это мгновение Горн вдруг почувствовал, что за него уже кто-то работает. На лбу Дена выступил холодный липкий пот…

 

                                                                                                       * * *

 

   - …Знаете, Джеймс, а вам не кажется, что всё это с нами уже когда-то происходило?.. И эта встреча, и наш разговор на этом же самом месте, и всё-всё остальное?.. Вам не кажется?
   Помедлив секунду, Олбрайт вскинул руки вверх и закружился, изображая какой-то странный экзотический танец.
   - Да-да-да! Это точно! Эврика! Я вспомнил, Серёжа! Я всё вспомнил!
   - Я тоже всё вспомнил, Джеймс… Поздравляю вас, - устало произнёс Альков-старший, улыбаясь и обнимая друга. – У нас всё получилось! МЫ БЕССМЕРТНЫ, ДЖЕЙМС! МЫ БЕССМЕРТНЫ!.. Нам осталось пройти этот же путь посредством естественного варианта. И мы с вами его обязательно пройдём. До новой встречи на этом же месте, мой дорогой друг!.. А сейчас нам не мешало бы где-нибудь перекусить и затем искупаться. Вы не против, Джеймс?
   - Конечно, нет, Серёжа... Думаю, что нам лучше пообедать на свежем воздухе… где-нибудь недалеко от моря.
   - Джеймс, я знаю одно прекрасное местечко. Думаю, что там нам будет и уютно, и… прохладно.
   - Например, в ресторанчике гостиницы “Москва”?
   - Вы просто читаете мои мысли, Джеймс… Откуда вам это известно?
   - Ну уж нет, золотой мой человек, - уверенно произнёс Олбрайт, похлопывая Алькова по плечу и загадочно улыбаясь, - второй раз вашей смерти я ни за что не переживу… да и не допущу!
   Альков хлопнул себя по лбу, чертыхнулся и принялся громко хохотать, крепко сжимая Джеймса в своих объятиях.
   …Сидя в уютном приморском кафе, откуда открывался прекрасный вид на море, друзья услышали экстренное сообщение. В нём говорилось о том, что полчаса тому назад при попытке совершения очередного террористического акта в ресторанчике гостиницы “Москва” был застрелен известный главарь международной террористической организации – АБУ ИЛЬ ХАМАТ.
   Друзья многозначительно переглянулись и подмигнули друг другу.

   До раута у Соколовых оставался всего лишь один час.

                                                                                       * * *
   …Альков-младший неотрывно смотрел на своего дядю и отца. На его глазах выступили слёзы радости. Он старался незаметно проглотить ком, который предательски встал у него в горле, но, как назло, ничего не получалось. Тогда Сергей сделал вид, будто он поперхнулся и, прокашлявшись, тихо произнёс:

   - Живите вечно, самые близкие и дорогие моему сердцу люди. Для меня вы всегда будете бессмертны… как боги! Я счастлив, что мне удалось воплотить в жизнь вашу мечту! А теперь домой, на Голубой Шар! – громко крикнул Сергей стоявшим рядом с ним друзьям. – НУ, ПОЕХАЛИ! ДО ВСТРЕЧИ, ЛЮДИ ВСЕЛЕННОЙ! ДО НОВОЙ ВСТРЕЧИ!!!

                                                                                                  * * *

   …Фантастически одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу мысленно приказал экрану монитора выключиться, и тот мгновенно погас, унося с собой изображение экрана с Деном Горном, а в нём – изображение экрана с Альковым-младшим и его командой, а в нём – изображение экрана с Олбрайтом и Альковым. Затем он загадочно улыбнулся и, вполне удовлетворённый выполненной работой, собрался исчезнуть из своего центра управления.
   Но совсем неожиданно пульт управления автоматически включился, и в эфире раздался голос Алькова-старшего:
   - Отдыхайте спокойно, друг мой, и ни о чём не беспокойтесь. Будущие события мы с мистером Олбрайтом проконтролируем сами.

   От неожиданности человек со светящимся во лбу лазерным лучом упал в кресло и с испугом огляделся…

 



                                                                                    Конец первой части

                                                                                  (Продолжение следует)

 

 



   Хотя этот роман фантастический, многие факты взяты из реальной жизни. До последней секунды вашей – только первой – жизни во Вселенной желаю вам, мои Уважаемые Читатели, удачи и вечной надежды на бессмертие!
                                                                                               Автор

© Copyright: Владимир Алексеев, 2013

Регистрационный номер №0111861

от 24 января 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0111861 выдан для произведения:

 

БОЛЬШОЙ ЗАМКНУТЫЙ КРУГ ЖИЗНИ. Часть первая.
  
 





                                                                                                               ВЛАДИМИР АЛЕКСЕЕВ






















                                                                                                  БОЛЬШОЙ ЗАМКНУТЫЙ КРУГ ЖИЗНИ


                                                                                                         Научно-фантастический роман


                                                                                                                      Часть первая










   УДК 1024
   БКК 724
   В 208
   Охраняется законом об авторском праве. Воспроизведение без письменного разрешения автора и издателя запрещено.






                                                                                                                           1998 год




                                                                                                                  ПРЕДИСЛОВИЕ


                                                                                                                                            “Мы слишком много знаем и слишком мало
                                                                                                                                            умеем, потому что знаем слишком много”
                                                                                                                                                                                  Эрих Мария Ремарк




   Человек родился! Родился человек! Какие это всё-таки удивительные, волшебные слова. Этому крошечному существу необычайно повезло: он родился, появился на свет, в отличие от многих миллионов претендентов на земное существование, которым не повезёт уже больше никогда! Именно на этом счастливом малыше остановила свой выбор непредсказуемая судьба; она сделала ему свой первый и самый главный подарок на земле – подарила жизнь!
   С этого момента его дальнейшая судьба будет зависеть от множества других существ, которые родились значительно раньше. И оттого, как эти существа, родившиеся ранее, будут относиться к этому малышу, и будет складываться его дальнейшая жизнь. Но независимо от всего вышеперечисленного, сам факт рождения человека всегда вызывает светлые мысли и добрую улыбку, как мне кажется, у всех людей на нашей планете, невзирая на их отношение к жизни, религии и образу бытия.
   Восхищение и положительные эмоции, вызванные этим обыкновенным земным чудом, не покидают нас - людей, даже непричастных к этому великому событию, - до первого неприятного препятствия или до возвращения в мир наших собственных мыслей, повседневных дел и забот. А сколько могут продлиться эти положительные эмоции? Ну, от силы - несколько минут, реже - часов… И то хорошо.
   А новорожденный продолжает жить и расти… или, как говорят махровые циники и пессимисты, начинает стремительно приближать себя к неминуемому концу. Но давайте не будем поддаваться этим грустным мыслям, так как у этого малыша впереди ещё целая жизнь.
   …Этого крохотного человечка ещё ничто - кроме сна и пищи - не интересует: ни сколько ему лет, ни как он проживёт свою долгую или короткую жизнь, ни кем он станет и что сможет совершить в этом прекрасном и таком жестоком мире. После сытого и уютного чрева матери он просто растёт, осваивается и привыкает к этому новому, гигантскому, необъятному, как ему кажется, и открытому пространству, не думая больше ни о чём.
   Постепенно наш малыш начинает ориентироваться в новом, окружающем его мире, узнавать знакомые голоса, запахи и самое главное - радоваться. Вполне возможно, что в дальнейшей своей жизни этот малыш будет лишён очень многих радостей, которые с избытком достанутся другим его сверстникам. Но, к счастью или наоборот, мы не можем сами выбирать себе ни родителей, ни судьбу, ни страну. А у этого малыша всё ещё впереди.
   От двух до пяти лет - самый прекрасный возраст, как для ребёнка, так и для его родителей. Это возраст “почемучек”. В этот период жизни человека интересует буквально всё, что происходит вокруг него, тем более что у него появляется такое мощнейшее средство общения и познания - ЯЗЫК. И не просто язык, а орган, могущий изъясняться, то есть могущий буквально всё! Он начинает задавать бесконечное количество вопросов окружающим его людям: «А что это такое? А почему это белое, а вон то - чёрное? А почему его покрасили? А зачем? А куда он идёт? А почему он не ест? А почему машинка любит есть бензин, а коровка - сено? А почему у мамы волосы длинные, а у папы – короткие?» - хотя в современном мире чаще всего бывает именно наоборот.
   Через полчаса общения с таким чадом у пап и мам, особенно очень молодых, постепенно начинает кружиться голова и мутнеет разум - как у почтальона Печкина после диалога с птичкой-почемучкой. Помните: ”кто там?”.
   Поэтому большинство современных молодых родителей предпочитают преподнести огромную радость бабушкам и дедушкам, вручив молодое чудо им в подарок на неопределённый срок: скажем… на годик-другой. Старшее поколение, перенесшее - в деле воспитания своих детей - все тяготы и лишения, естественно, относится к своим внучатам намного добрее, бережнее и ласковее, чем к своим уже выросшим детишкам. Недаром же бытует такая распространённая пословица: любите внуков, они отомстят детям. А умнейшие евреи пошли ещё дальше, рассуждая следующим образом: совершенно некогда умирать, так как надо обязательно довести до пенсии своих любимых внучат.
   У бабушки и дедушки можно делать буквально всё! Здесь ребёнок - царь и бог, возрождающий новую планету под страшным старинным названием АД. В этой прекрасной стране - для внучат, естественно - во время обеда можно кормить седую дедушкину бороду, на что тот только скромно улыбается; можно вместе с бабушкой мыть пол любимым дедушкиным носовым платком, на что бабушка только целует внученьку в лобик; можно проскакать верхом на деде много миль, махая игрушечной шашкой, после чего бабушка долго-долго кормит «старого коня» множеством таблеток и различных капель; можно полечить бабушкин радикулит горячим утюгом, после чего дедушка с бабушкой опять начинают играть в “больничку”…
   В общем, можно делать всё-всё-всё, что в конечном итоге даже надоедает, так как тебя ни за что не ругают, а это уже не так и интересно. А вот папа за такие “подвиги” обязательно бы дал замечательного “леща”, - особенно, если ты мешаешь ему читать… “ну, очень интересную газету” с красивыми тётями на обложке.
   В семь-восемь лет у ребёнка появляется стремление казаться выше, умнее, взрослее, чем он есть на самом деле. Ему хочется быть рассудительным, толковым, а главное - равным среди окружающих его взрослых людей. Если вы идёте куда-нибудь с 7-8-летним ребёнком, то он непременно обидится, коли в разговоре его “обзовут” семилетним и обязательно напомнит вам о том, что ему уже семь лет и четыре месяца.
   Да, в этом возрасте время ползёт крайне медленно. Нет… оно просто топчется на месте! Каждый день кажется бесконечным. В эти годы нас постоянно поучают, заставляют делать то, что мы особенно ненавидим делать. А школа и уроки - это же просто средневековое варварство и период жесточайшей инквизиции!
   Возбудить интерес к жизни, помочь маленькому “молодому человеку” заняться настоящим делом - трудом, спортом, искусством - главная задача взрослых на этот момент. Помню, когда мне было семь лет, к труду и спорту я приучался с удовольствием, а вот к искусству…
   Меня “отдали” в музыкальную школу постигать премудрости игры на баяне. После третьего урока сольфеджио я по-английски покинул это замечательное здание музыкального искусства и предпочёл разучивать нотную грамоту только на футбольном поле. О моём исключении “из числа выдающихся музыкантов Мира” мама узнала только через полгода, так как уроки музыки начинались одновременно с футбольными тренировками.
   И я по себе знаю, как необходимо в этот период сделать самый решительный шаг и одержать над собой первую победу, чтобы почувствовать себя настоящим человеком, могущим при желании добиться всего на свете. Это необычайно повышает детский жизненный интерес и не позволяет - даже не вызывает желания - окунуться в отрицительные, то есть в криминальные стороны нашего мира.
   В 15-16 лет - когда мальчики превращаются в юношей, а девочки из “гадких утят” начинают преображаться в очаровательных девушек - вопрос возраста начинает стоять ещё острее. Попробуйте в общественном месте сказать такому юноше “мальчик”. На ваших глазах молодой человек тут же превратится в непоколебимого буку, бурчащего на вас, что он уже не мальчик, и краска стыда мгновенно зальёт его оскорблённое лицо. ”Когда же меня перестанут путать с этими малолетками?”- с нарастающим раздражением и закипающей злостью задаёт он себе вопрос, подразумевая под малолетками 13-14-летних юнцов, вечно путающихся у него под ногами.
   Да, в этом возрасте каждый день - даже не месяц! - идёт в счёт, и человек моложе его на неделю беспрекословно считается салагой и соплёй. Прошу милых дам извинить меня за столь мерзкие сравнения. Но ни в коей мере не сомневаюсь, что мужчины поймут меня непременно.
   В этом замечательном возрасте молодые люди начинают проявлять необъяснимый интерес к противоположному полу. У них возникает новое, доселе неизведанное чувство: им хочется нравиться… Мальчишка уже не будет дёргать девочку за косички или ударять её портфелем по голове… нет, теперь ему необходимо общение совсем иного плана. Он хочет быть с нею рядом, - хотя бы на расстоянии вытянутой руки.
   Мальчишка начинает превращаться в мужчину; ему хочется казаться рыцарем времён Средневековья, чей образ был так милостиво подарен своим потомкам Вальтером Скоттом. Но делается это тайком от своих сверстников, которые могут крепко надсмеяться над его чувствами, и тогда добиться расположения в “мужском” кругу бывает очень нелегко. Но самые смелые и решительные обычно не обращают на насмешки своих товарищей никакого внимания, так как обладают значительным авторитетом в своей мальчишеской среде.
   Для девочек этот период знаменуется совсем другими мыслями, а именно: им интересно, что мальчики проявляют к ним такой повышенный интерес; им радостно, что мальчик ведёт себя уже по-джентльменски; нравится, что молодой рыцарь пытается защитить её, что она небезинтересна противоположному полу… и ещё много-много других, часто коварных размышлений, иногда приводящих к самым драматическим последствиям.
   А эти драматические события чаще всего происходят от несоответствия жизненных интересов мальчишек и девчонок, достигших шестнадцатилетия. Ребята совсем не понимают, что в этом возрасте девочке уже совсем не нужен сверстник, её необходим молодой человек, старше её по возрасту… хотя бы на 2-3 года. Шестнадцатилетние девочки уже начинают мыслить по-взрослому – недаром в некоторых южных регионах страны и «в странах ближайшего зарубежья» брак женщинам разрешён с шестнадцати лет. А особо отчаянные мальчишки «идут напролом» до конца и часто оказываются… за решёткой. Но не будем вспоминать о грустном, так как в этом возрасте наступает самая счастливая пора в жизни почти каждого человека.
   Семнадцать-восемнадцать лет… В жизни раз бывает… В этом возрасте человек знакомится с золотым периодом своего бытия - студенчеством. Если ты не познал студенчества, тебе никогда не понять выражения: золотые годы юности.
   Наконец-то вы – студент… или студентка! Вы - один из миллионной армии будущих высококвалифицированных специалистов России… которые никому не нужны!
   Учиться в институте и жить дома - это уже не студенчество. Эта прописная истина известна каждому уважающему себя студенту. Какой же это студент, если он не прошёл общежития – этого славного и непоколебимого здания студенчества всего мира.
   …А пока… пока молодёжь усердно “грызёт гранит” науки и трепещет в ожидании первой экзаменационной сессии, которая, впрочем, для некоторых оказывается и последней. Старшекурсники чувствуют себя обычно намного увереннее и веселее, так как прекрасно понимают, что при любом стечении обстоятельств обязательно не хватит одного дня и всё придётся учить и навёрстывать только в последнюю ночь. Это железное правило обычно соблюдается всеми без исключений.
   Многие из старшекурсников уже женаты или замужем, а некоторые только готовятся к этому знаменательному событию. У студентов различных вузов на этот счёт имеются весьма определённые приметы. Медики, к примеру, считают, что после сдачи анатомии можно влюбляться, а после успешного преодоления топографической анатомии с оперативной хирургией можно вступать в законный брак. У “технарей” это обычно связано с преодолением “сопроматного” барьера. Именно в это прекрасное время многие из нас нашли своё будущее семейное счастье, остальные - просто семью, а некоторые - будущее горе, о котором они, правда, пока ещё и не подозревают.
   У особо одарённых и выдающихся личностей, - которых начинают уважать даже преподаватели, - дублирующих отдельные курсы, студенчество может продолжаться десятилетие… и иногда даже не одно. Некоторые судари и сударыни часто не хотят расставаться со студенческой скамьёй и остаются на ней всю свою сознательную жизнь, - а отдельные “светила” даже попадают в знаменитую книгу Гинесса. Таким образом, вышеуказанные господа на всю жизнь обеспечивают себя и свою семью постоянной жилплощадью в своём законном общежитии – кстати, самые наиумнейшие умудряются прописать и дедушек, и бабушек, и тёт, и дядь…
   Какое же это прекрасное и чудесное время - студенчество! Но наступает время - для подавляющего большинства, - когда с ним приходится расставаться.
   И мы с вами тоже вынуждены покинуть эту великую сказочную страну нашей юности и снова продолжить наш жизненный путь, кажущийся нам таким бесконечным.
   После второго НОЛЯ в жизни - я имею в виду двадцатилетие - жизнь начинает медленно набирать темп. В этом возрасте девушки - по своему умственному развитию, восприятию жизни… уже не затрагивая половое развитие - оставляют своих мужских сверстников далеко позади.
   Для нормальных мужчин это отставание продолжается до 23-25 лет, а для остальных - всю оставшуюся жизнь. Но после зыбкого равновесия, обычно наступающего в 25 лет, настоящие мужчины начинают нередко превосходить своих сверстниц по всем параметрам. Опять прошу прощения у милых дам, так как это умозаключение - к Вашему величайшему удовольствию – принадлежит только Вашему покорному слуге.
   В этом возрасте у мужчин и женщин смысл жизни начинает значительно разниться. Мужчине, во-первых, необходимо пройти суровую школу армейской службы, во-вторых, стать настоящим профессионалом своего дела, который смог бы обеспечить своим трудом себя и, при необходимости, свою семью и, в-третьих, приобрести положение в обществе…
   Естественно, я предлагаю этот путь только тем мужчинам, которые действительно хотят жить полнокровной жизнью. Некоторые джентльмены, вероятно, предпочтут криминальные структуры, марихуану, тюрьму… с обязательным окончанием своей недолгой жизни в тюремном лазарете, на помойке, в канализационной трубе, на вокзале, под забором или… в фундаменте новой кирпичной стены.
   В этом возрасте женщина подходит к пику цели своей жизни: во-первых, ей необходимо получить высшее образование, чтобы смотреть на благоверного не только прекрасными очами, но и, при необходимости, суметь вырастить своих детей (коли муж её покинет, особенно, если уйдёт по-английски), во-вторых, женщине уже надобно подумывать о браке и семье, чтобы свить себе прекрасное гнёздышко… если, конечно, в будущем дама не предпочтёт заниматься восточными единоборствами, большим теннисом, тяжёлой атлетикой, футболом или хоккеем - как на льду, так и на траве.
   В этот период многие люди начинают впервые задумываться о своём возрасте, так как все мы прекрасно понимаем, что наступает самое чудесное время нашей жизни.
   В день своего двадцатилетия я не переставал радоваться тому, что наконец-то достиг этого великолепного возраста. В день двадцатипятилетия я впервые подумал о том, что неплохо бы остаться в этом возрасте навсегда. И многие, как я думаю, полностью бы со мной согласились. Но это, скорее всего, было бы роковой ошибкой, так как, во-первых, самое прекрасное и счастливое время для многих людей наступает в более зрелом возрасте, а во-вторых, человек создан таким образом, чтобы суметь обязательно пройти все этапы своего развития - от детства до зрелости и старости - и испытать все прелести данной ему Богом и родителями жизни: непосредственность, восторженность, вдохновение, обожание, любовь, возмужание, сдержанность, зрелость, ответственность и, наконец… мудрость.
   Далеко не все постигают мудрость. Думаю, любой из моих Уважаемых Читателей согласится с Вашим покорным слугой, что ожидать мудрость в двадцатилетнем возрасте просто нелепо. Да, для этого человеку обязательно необходим жизненный опыт. А опыт, как известно, приходит с годами и немалыми – правда, некоторые счастливцы игнорируют его полностью.
   Тридцать лет… Как сказал однажды прекрасный питерский бард Евгений Клячкин: ”Уже полжизни прожито и оглянуться можно бы, но так, чтоб не кружилась голова, холодной оставалась голова”. Об этом возрасте сложено много песен, сказаний и стихов, но многих эта цифра начинает повергать в трепет.
   Да, нас, переступающих данный жизненный порог, эта цифра очень часто пугает. В этом возрасте человек начинает понимать, что он действительно окончательно повзрослел, а следующее десятилетие предоставляет ему последний шанс жить в физическом и умственном равновесии. В этом возрасте мы впервые задумываемся о старении (как в ковычках, так и без оных). Но когда на тридцатилетнего смотрит 60-летний и даже 45-летний человек, то ему становится немножко грустно… и смешно, так как самим – уже значительно больше.
   Да, после тридцати лет жизнь человека начинает стремительно набирать темп; она уже бежит, разгоняется… для того, чтобы со временем взлететь, достигнуть своего пика - высоты или дна - и ракетой устремиться в бесконечность: как в прямом, так и в переносном смысле.
   Тридцать лет - это возраст терзаний, стремлений и первых реальных достижений своего труда. Как говорят о нём люди, умудрённые огромным житейским опытом, - это во всех смыслах самый продуктивный период жизни человека. В этот момент он достигает пика своих творческих, умственных и физических возможностей; он кажется себе самым сильным, самым умным, всё могущим и всемогущим - прошу извинить за каламбур - и самое главное: всезнающим. Многие из нас могут вспомнить по себе, как много мы могли в этом прекрасном возрасте: писать стихи, слогать песни, делать необыкновенные открытия (особенно для своих близких), вести за собой молодёжь, дружить, ненавидеть и, конечно же, любить. Замечательный возраст!
   …В тридцать пять у человека наступает первый период “омоложения”. Ему начинает казаться, что он всё ещё очень молод; что всё самое хорошее, светлое, значительное - ещё далеко впереди. Это так называемый первый период значительных ошибок, за которые позднее приходиться расплачиваться всю свою жизнь.
   В этот момент человек часто думает о том, что он совершенно бестолково прожигает остатки своих лучших лет: и жена у него – змея подколодная, и дети растут совершеннейшими негодяями, и профессию он выбрал абсолютно не ту, и сам он делает совершенно не то, что бы ему хотелось. В общем: ”всё не так, ребята”. Именно в этот период каждый неглупый человек начинает неминуемо ощущать: если к 30 годам он не достиг значительных высот и отточенного мастерства, то этого ему не удастся сделать уже больше никогда – какую бы профессию он не имел.
   К сорока годам наступает - опять только первая - депрессия. Человеку начинает казаться, что он уже бесконечно стар, немощен и некчёмен. Жизнь кажется ему огромным пассажирским лайнером, который выплюнул его из своего чрева и, конечно же… без парашюта. Человеку начинает казаться, что он ничего не знает, ничему толком не научился и ничего в этой проклятой жизни не смыслит. Ему начинает казаться… именно казаться, что это приближение конца. Появившиеся морщины на лбу и первые седые волосы на висках подтверждают самый мрачный прогноз. Появляются ноющие боли в суставах, пояснице и, обязательно, в области желудка. Первая мысль, которая ежесекундно пронзает мозг, - о страшном неизлечимом раке. Бессонница, продолжающаяся до 3-4-х утра, довершает начатое дело… Всё кончено.
   Но наступает следующее утро и оказывается, что приходится… жить дальше. К нашему великому изумлению всё оказывается значительно проще, чем мы предполагали. Это как в популярной французской пословице: “Если человеку за сорок и, встав однажды утром, он отмечает, что у него ничего не болит, - значит, он умер”. Это говорит о том, что ещё далеко не всё потеряно, ещё можно и нужно жить дальше; жить, несмотря на боли, рези и невзгоды, и человек… продолжает жить дальше.
   В 45-50 лет - второй период “омоложения”. Женщины снова становятся “ягодками”, а мужчины - ловеласами, молодцеватыми озорными мальчиками с огромными залысинами и перспективным “комком нервов” в области передней брюшной стенки. Всё прекрасно! Всё очаровательно! Ничего не беспокоит! NOU PROBLEM! Презентации, девочки, сауны, коньячок… Жизнь прекрасна и удивительна! Жизнь замечательна!
   …Но вдруг что-то резко закружилась голова; холодный липкий пот заливает оплывшее морщинистое лицо; появляется какое-то непонятное сердцебиение, заставляющее Вас пройтись гусиным шагом; давящая боль в висках всё усиливается и усиливается; и сжимающая, когтистая лапа в области сердца, к тому же тянущая под лопатку и отдающая в левую руку до самых кончиков пальцев, начинает постепенно душить Вас… А вслед за этим возникает необъяснимый, всевозрастающий страх смерти. А левая рука всё немеет, немеет, немеет…
   Утренний инсульт или инфаркт миокарда - уже не говоря о таких мелочах как камень в почке, язвенная болезнь желудка, мигрень, капитальный приступ радикулита или бронхиальной астмы – возвращает “ягодок” и “мальчишек” в мрачную действительность. В неё, естественно, возвращаются только те, кто к утру остаётся в живых.
   Лёжа на больничной койке, человек начинает заново переосмысливать всю свою пройденную жизнь: “Что он творит?! У него же прекрасные взрослые дети, замечательная белокурая красавица-внучка, великолепная заботливая супруга, сидящая рядом с ним на краешке его больничной кровати. Какой же он всё-таки негодяй и гулёна. Нет, хватит, так дело не пойдёт! Да, конечно, надо возвращаться к нормальной человеческой жизни.
   …В шестьдесят лет пора подводить первые итоги жизненного пути – если, конечно, доживаешь. Американцы утверждают, что настоящее человеческое совершеннолетие обычно наступает в шестьдесят четыре года, а политическая зрелость ещё позже: в шестьдесят пять-семьдесят лет. В этом возрасте россияне говорят обо всём намного меньше, так как почти все уже не доживают, а кто доживает, тот уже почти не может говорить.
   В этом возрасте у россиян наступает период первой радости: наконец-то - или неужели - дожил до пенсии?! Вернее, наступал раньше, во времена прекрасного социалистического прошлого, когда на пенсии - на шестьдесят рублей в месяц - можно было преспокойненько отдыхать: ездить на санаторно-курортное лечение, рыбачить, нянчить внучат и тихо наслаждаться спокойной райской жизнью. Сейчас же необходимо “трудиться” в поте лица: собирать пустые бутылки, копаться в урнах, стоять на паперти с протянутой рукой или прыгать козликом, изображая из себя великого актёра - “хромого”, ”слепого”, ”немого” - в подземных переходах или в общественном транспорте.
   Намного легче участникам Великой Отечественной и других справедливых войн: на день Победы им обычно вручают денежную премию, на которую можно купить бутылку молока… или поднесут сто грамм Наркомовских, - заметьте, бесплатно! Да, о наших фронтовиках пока ещё продолжают заботиться. И даже похоронить могут бесплатно. Правда, хоронить приходится за свои, но обещают компенсировать в тот же час - как только в бюджете появятся деньги, выделенные на данную статью.
   И вот наступает последний значительный момент в жизни каждого человека, - когда он находится на грани двух миров: на смертном одре. Перед его слезящимся и затуманенным старческим взором в течение нескольких минут пролетает вся его кипучая жизнь. Он вспоминает: где он был прав, где и в чём ошибался, кого обижал и кому не простил… Во-первых, он, конечно же, просит прощения у всех, кого обидел, во-вторых, сам прощает всех и, в-третьих, осмысливает - если, конечно, успевает - свою прожитую жизнь.
   Одни люди умирают умиротворённо, с крепкой уверенностью в правильно пройденном жизненном пути; другие хотели бы вернуться в своё двадцатилетие и начать всё сызнова; третьи согласны не рождаться вовсе. Но все они единодушны в одном: прожита большая человеческая жизнь, которая даётся далеко не всем! - правда, какая же она большая, если промелькнула как курьерский поезд, пролетевший мимо незнакомого полустанка. Казалось, ещё год тому назад ты только-только окончил школу, буквально неделю тому назад окончил институт, и только вчера ты имел честь назвать себя женатым гражданином. А сегодня?!.. И говорить не хочется…
   А сколько людей так и не дожили до таких преклонных лет, и ушли от нас в мир иной в 1-10-20-30-40-50-летнем возрасте, хотя были достойны этого значительно больше нас! Быть может, поэтому мы никак не соизволим построить наше светлое будущее, так как самые достойные уходят слишком рано, и нам так часто не хватает их ума, задора, человеколюбия, смелости, благородства, силы духа и, конечно же… доброты. Но я верю, что будущие поколения Земного Шара обязательно будут счастливее и удачливее нас. Они обязательно побывают на других планетах, изобретут настоящую машину времени, которая сможет молниеносно переносить нас как в будущее, так и в прошлое, смогут воссоздавать любого человека по своему желанию и ещё многое-многое другое…
   ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ, - какой это пёстрый и неповторимый мир! Как много в нём интересных, волнующих, трагических и комических страничек.
   Мы часто задаём себе вопрос: что же нам удалось совершить за свою маленькую человеческую жизнь? Да, многие из нас так и не стали гениями, великими политиками, прекрасными дипломатами, выдающимися учёными, поэтами, художниками, и даже… космонавтами и астронавтами, хотя в последних профессиях почти нет заслуги самого человека.
   Поэтому, мои Уважаемые Читатели, я предлагаю Вам окунуться в этот фантастический мир грёз и мечты, который – я, несомненно, уверен в этом - когда-нибудь обязательно станет обыденной реальностью!
   В первой части этого романа все события происходят в основном на Земном Шаре. Но зато вторая часть моего опуса полна необыкновенных приключений, происходящих не только в нашей галактике, но и в самых отдалённых уголках Вселенной. Куда же заведут нас эти необыкновенные, как кажется на первый взгляд, приключения?.. Вот как раз это Вам и предстоит узнать из второй части совершенно правдивого и логически построенного романа.
   В ДОБРЫЙ ПУТЬ, ДРУЗЬЯ!

                                                                                                  Автор

 

 



                                                                                                            Любимой дочери ЕВГЕНИИ посвящаю


                                                                  Только когда мы осмыслим свою роль на земле,
                                                                  пусть скромную и незаметную, тогда лишь мы
                                                                  будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить
                                                                  и умирать спокойно, ибо то, что даёт смысл
                                                                  жизни, даёт и смысл смерти.

                                                                                                        Антуан Де Сент-Экзюпери

 



                                                                                                                                                 I



   В данном повествовании время и место особого значения не имеют, так как являются величинами весьма относительными … впрочем, как и всё остальное. Вы, конечно же, спросите: почему? Я думаю, что на этот вопрос мой Уважаемый Читатель сможет ответить сам, но только… в конце этого романа.


   СЕРЕДИНА ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ВЕКА.


   Две высокие бледные фигуры заметно выделялись в огромной загорелой толпе, расположившейся на центральном пляже знаменитого Большого Сочи. Они отличались от остальных, во-первых, своим загадочным видом и, во-вторых, экстравагантными плавками, вызывающими неприкрытую зависть окружающих. На первый взгляд этим мужчинам можно было дать по 40-45 лет. Судя по поведению, этих людей совершенно не интересовало ни яркое южное солнце, ни ласковое лазурное море, ни великолепная кавказская природа, ни окружающие их многочисленные отдыхающие.
   Они медленно двигались по золотистому песчаному берегу, с удовольствием подставляли свои стопы и голени набегавшим пенистым волнам и оживлённо о чём-то беседовали, временами жестикулируя своими длинными жилистыми руками. Диалог настолько увлёк обоих, что они совершенно забыли о времени и окружающем их пространстве. Впрочем, как оказалось, именно о пространстве и времени эти двое и говорили.
   В учёном мире они были весьма известными людьми, если не сказать большего. Один из них, академик Альков Сергей Викторович, что-то долго объяснял своему собеседнику, профессору из США Джеймсу Олбрайту, одновременно выводя палочкой на песке какие-то странные синусоидальные и параболические линии, тут же подтверждая их бесконечными химическими формулами.
   А теперь мне хотелось бы познакомить Вас с ними поближе и заодно описать их внешний вид, хотя за полное сходство я ручаться не могу, так как таких мужчин - как Ваш покорный слуга - редко интересуют подобные мелочи.
   Сергей Викторович Альков был высоким блондином с большими голубыми глазами, нередко сводившими с ума прекрасную половину человечества; широкоплечая фигура и длинные вьющиеся волосы ещё больше подчёркивали импозантность этой неординарной натуры, распространявшей вокруг себя ауру юношеского романтизма и мудрой загадочности.
   Его американский коллега Джеймс Олбрайт - высокий смуглый мужчина с чёрными, как смоль, прямыми густыми волосами и огромными, миндалевидными, карими глазами, излучавшими необыкновенно добрый, солнечный свет, внимательно слушал своего русского друга, временами восторженно его прерывая и постоянно вставляя свои утвердительные хвалебные реплики. Небольшая горбинка на носу и ямочка на подбородке придавали его смуглому лицу ещё более мужественный и благородный вид.
   Диалог шёл на русском языке, так как американец изъяснялся на нём превосходно - впрочем, как и Альков мог говорить по-английски, которым также владел в совершенстве. Высокопарные старинные обороты, употребляемые Джеймсом Олбрайтом почти в каждом предложении, вызывали у Сергея Алькова неподдельное восхищение и почти незаметную, чуточку ироничную улыбку. Не исключено, что американский коллега учил русский язык по классическим произведениям великих русских писателей, так как его речь пестрила излишней витиеватостью, бывшей когда-то в чести у великосветских русских людей XIX века.
   - Уважаемый коллега, вы чрезвычайно заинтриговали меня своей, на мой взгляд, глубоко проанализированной и великолепной по красоте теорией существования человеческой материи, с сутью которой я уже неоднократно имел честь знакомиться. Но я бы очень хотел вновь выслушать основные концепции данной теории именно из ваших уст… конечно, если вас, Серёжа, это не затруднит, - возбуждённо произнёс Олбрайт, мягко пожимая руку Алькову.
   - Да-да, конечно, с удовольствием, - быстро ответил Альков, озабоченно о чём-то задумавшийся. Напряжённо потерев лоб, он на несколько секунд замолчал и затем заговорил с воодушевлением и какой-то внутренней энергией:
   - Как ни странно это прозвучит, Джеймс, но наше великое дело начнётся именно со смерти любого из нас двоих. Пока я не хотел бы распространяться о клонировании и втором варианте моей теории, а именно: о жизни идеологии, о работе мозга, то есть о нашей мысли и так далее, так как кора головного мозга, да и весь мозг в целом, всё равно подталкивает нас к материалистическому началу, то есть к многочисленным превращениям человеческой материи – в микроструктуре, конечно. Брать за микроструктуру клеточный уровень - впрочем, как и молекулярный, который сам по себе является мириадой галактик, - для нас было бы слишком наивным. Но в последующем этот клеточный уровень может нам очень пригодиться… как некая отправная точка…
   Итак, предположим, что человек умирает, так или иначе предавая своё бренное тело земле. Неважно, что его материя съедается насекомыми, червями, дикими животными или подвергается гниению посредством мириад различных бактерий, пусть – даже сжигается. Первый важнейший фактор моей теории: какое же количество данной человеческой материи остаётся в одном месте, то есть не разносится в разные области Мира всевозможными внешними воздействиями. Не зря же с древнейших времён люди придавали этому огромнейшее значение, хотя в настоящее время теории потусторонней жизни кажутся нам весьма наивными и даже смешными. Но мысль предыдущих поколений была достаточно верна; и неважно, была ли она подсознательной или глубоко проанализированной. Главный смысл моей теории заключается, повторяю, именно в количестве этой человеческой материи – это будет нашей отправной точкой. Особенно важно отметить, чья же эта материя – Эйнштейна, Пушкина, Моцарта… или Гитлера, Сталина, Муссолини и… им подобным. А это имеет огромное практическое значение, так как микроциркулярный уровень ДНК каждого человека несёт в себе, как вы знаете, свои веские отличительные признаки. И поэтому очень важно: с чем же, то есть, с какой материей, соединится данная ДНК в будущем. И учтите, не только в обозримом будущем, так как мы – это только мельчайшая песчинка в огромной пустыне времени и пространства, но и в бесконечно далёком будущем, то есть через миллионы и миллиарды лет. Правда, в этом эксперименте есть и оборотная сторона медали. Знаете, Джеймс, хотелось бы узнать и о другом: как будут вести себя отдельные молекулы человеческого организма, если они попадут в чей-то организм в минимальном количестве. Недаром же основоположник научного коммунизма Фридрих Энгельс завещал своё тело сжечь, а пепел развеять по морю… Это, кстати, и было исполнено. Его пепел вместе с порохом был заряжен в корабельную пушку и посредством выстрела развеян по морю…
   А он, как оказалось, был вовсе не дурак. Вы только посмотрите, Джеймс, он выбрал самую оптимальную питательную среду, представляющую собой гипертонический раствор – почти физиологический раствор, где его молекулы могли бы развиваться в полной мере, начиная с Опаринских коацерватных капель. И могли не только развиваться, но и даже попасть к инопланетянам – вы же знаете, Джеймс, что на дне наших океанов очень много межгалактических космических станций, активно работающих и по сей день. А они, как я думаю, практически ежедневно берут пробы морской воды, грунта и так далее. Хотя, как гласит предание, эту посмертную церемонию связывают с его любовью к морю и… к военно-морскому флоту.
   Конечно, необходимо учесть и другой важнейший фактор: молекулы каких веществ (тел) будут окружать интересующую нас человеческую материю, так как в этих молекулах также находится бесчисленное количество галактик, имеющих только им присущие признаки, “характер” и свойства.
   Вы вспомните, Джеймс, как всегда хоронили людей на нашей планете: родных – с родными, людей – с людьми. Великих и богатых хоронили в усыпальницах, пирамидах и мавзолеях, возможно, рассчитывая на то, что данного человека Бог обязательно заметит и заберёт его душу на небо значительно быстрее, чем души миллионов прочих усопших, погребённых в сырой земле-матушке. А может быть, и не только душу, но и его мозг, его мысли, что также является одним из видов человеческой материи, которая, как мы знаем, никуда не исчезает. Думаю, этот факт когда-нибудь примирит наших заклятых врагов: материалистов-атеистов и приверженцев всех религий.
   А различные способы захоронения говорят нам о том, что уже с незапамятных времён люди знали о каких-то других, неземных существах, более сильных и могущественных… чем земляне, которые и были теми самыми цивилизациями, превратившимися - для древних людей - в какое-то высшее существо, живущее не на Земле, а где-то на небе, в космосе, на далёких планетах... И мы с вами, Джеймс, отлично понимаем, что посещение Земли более высшими неземными цивилизациями происходило уже неоднократно. Возможно, что для людей это событие было не таким уж и частым, может быть, один раз в тысячелетие. Но для Вселенной – это только миг, который пронёсся, как ветер в чистом поле. Поэтому и мы с вами, решаясь на этот необычный эксперимент, должны мыслить именно такими же категориями, то есть не годами… и даже не веками, а именно тысячелетиями и миллионами лет.
   - Но извините меня, уважаемый коллега, зачем же нам, именно нам (!), думать об этой, заложенной нами материи через миллионы и миллиарды лет? Об этом пусть заботятся наши потомки, - резко пожав плечами и разведя руки в стороны, вопросительно произнёс явно обескураженный Олбрайт, удивлённо поглядывая на Алькова.
   - Прекрасный вопрос, мистер Олбрайт, просто замечательный!.. Ну, во-первых, тогда все наши потомки могут поступить точно также: пусть, мол, об этом думают наши будущие поколения. И, во-вторых, всё дело в том, что у мертвых нет земного времени. То, что для живых будет продолжаться миллиарды лет, - для мёртвых пролетит как единый миг. Для них смена эпох не имеет никакого значения. Правда, кроме одного – всепланетной или галактической катастрофы. В данном случае мы, земляне, рискуем навсегда потерять интересующий нас материал ввиду его рассеивания на огромные расстояния…
   Ну-с, продолжим?.. Вот этот-то человеческий материал, соединяясь с нужным (или не нужным - с нашей, конечно, точки зрения) другим материалом, и вырабатывает в себе качества гения – или негодяя – будущего мира. Этот мир лежит в необозримом для нас пространстве. А этот исследуемый человеческий материал предназначен для будущей живой галактики. В данном варианте – для микроструктурной галактики.
   - Извините меня ещё раз, Сергей Викторович, но если мы будем материалом только для микроструктуры, то как же, по-вашему, будет создаваться макроструктура галактики? И хотя этих вариантов достаточно много, я хотел бы услышать именно ваш вариант ответа?
   - Да, вы правы, Джеймс. Этих вариантов множество и вы их все, конечно, знаете. Но для моей теории это не так уж и важно, так как вся макроструктура, в моём понимании, во Вселенной только для того и существует, чтобы постепенно превратиться в микроструктуру, так как жизнь – в любом виде – зарождается именно из неё.
   Знаете, Джеймс, что является для нас единственной ниточкой, визуально соединяющей макро- и микромир? - это рождение человека! Для нашего, так сказать, промежуточного мира, находящегося между макро- и микромиром (хотя любой мир является промежуточным для двух других) - именно рождение человека является одним из чудес света. А ведь это далеко не чудо. На примере этого простого, в общем-то, явления природа указывает нам путь проникновения в эти тайные для нас миры. Подумайте сами: маленькое живое существо, размерами всего в несколько микрон, развивается в другом живом организме нашего же, земного мира и практически мгновенно – что там какие-то девять месяцев по сравнению с миллионами лет – превращается в огромное живое макротело, начиная жить уже в нашем измерении!!!
   Вот вам ещё один блестящий пример перехода живого существа из одного измерения в другое. Но это неимоверно трудный путь. Для того чтобы одному микросуществу – хотя оно далеко не одно, а содержит в себе миллиарды микрогалактик – проникнуть из нашего земного микромира в наш же земной макромир, природа идёт на огромные жертвы. При этом процессе погибают миллиарды маленьких живых микросуществ, помогающих своему “собрату” добраться до нашего макромира. Приблизительно такой же путь ожидает и нас… А вам не кажется, Джеймс, что рождение макрочеловека из мириад микрогалактик, составляющих определённый набор ДНК и хромосомного аппарата, и является тем единственным путём проникновения живого существа (или микрогалактики) из микромира в макромир? А смерть каждого из нас – это единственная тропиночка, ведущая нас обратно, - в наш прекрасный микромир. То есть каждый человек, умирая, попадает и уже живёт только в микромире. И с каждой последующей своей смертью человек обязательно попадает на один порядок глубже в микрогалактики. А самые везучие, рождаясь, попадают на один порядок выше – как бы на макропланету… Так что, Джеймс, если вы сверхвезучий, то по теории вероятности каждый раз после смерти сможете попадать именно в наш макромир. Это произойдёт в том случае, если ваша ДНК попадёт в организм земной беременной женщины, - смеясь, добавил Альков. – Ну ладно, давайте-ка продолжим наши рассуждения… А вот попасть в более высший макромир, то есть на макропланету, мне представляется задачей более трудной. Так вот, коллега, такой же наитруднейший путь ожидает, вероятно, и нас с вами. Но я верю, что этот путь можно значительно облегчить… и основательно упростить, и это не потребует гибели миллионов людей или целых галактик. И если природа нашла этот тернистый путь, который представляется мне далеко не самым трудным, то уж мы-то обязательно его упростим и облегчим.
   - Серёжа, вы опять напоминаете мне об искусственном варианте?
   - А вы никогда не задумывались, Джеймс, что искусственный и естественный вариант – это, в принципе, одно и то же. Просто помощь извне – при искусственном варианте – оказывается нам намного быстрее и более действеннее. И учтите, Джеймс, что я сразу же вычёркиваю из нашего долгосрочного эксперимента такое важное достижение человечества как клонирование.
   - В таком случае я очень трудно себе это представляю.
   - О, это очень просто, Джеймс. Вы же прекрасно знаете, что обыкновенная вода обтачивает камень значительно медленнее, чем то же самое проделывает на станке токарь. И природа может сделать всё, что может человек, только для нас это будет выглядеть значительно медленнее. Что-то подобное будет происходить и с нашим человеческим материалом… Пойдём дальше… Предположим, что какой-то человек умирает. Для того чтобы его человеческому материалу проникнуть в микромир, естественно, потребуется значительно меньше времени, чем попасть в макромир.
   - Это, несомненно, Серёжа.
   - Ну, здесь всё давно ясно и понятно. Умирая, человеческий материал сразу же попадает в “крепкие объятия” нашего микромира, где над ним мгновенно начинается кропотливая работа мириад микроорганизмов. Этот материал моментально разносится микроорганизмами в бесчисленное количество микромиров – для питания, энергии, витаминизации, строительного материала белков, жиров и углеродов; микроэлементы служат кладовой или целыми рудниками ценных металлов. Но самое главное, Джеймс, – это роль микроструктур белка, то есть ДНК, которая в нашем организме заведует самым ценным – кодом хромосомного аппарата. И в зависимости от того, куда попадёт это важнейшее звено человеческого материала, в конечном итоге и решит всё.
   Возникает удивительная вещь: от одного человека, жившего когда-то на Земле, очень часто зависит жизнь, состояние, здоровье, богатство и ум миллиардов микрогалактик в степени n, стремящейся к бесконечности (это сделано для более удобного восприятия нашими читателями огромных чисел). Понимаете, Джеймс, быть может, даже характер большинства живых существ микромира будет зависеть от характера данного умершего человека. И не только характер, но и восприятие мира. Иными словами из этого складывается определённое общество, его законы, обычаи, нравы – целая политико-экономическая формация. В макромире картина несколько иная, хотя это только для нашего восприятия, так как вся Вселенная состоит именно из таких же микро- и макромиров. Здесь макроструктура образуется за счёт живых существ нашего мира. А мы прекрасно знаем, что всё, находящееся во Вселенной – обязательно живое! И это живое в микромире, например, таком как наш, постоянно и быстро – для макропланеты – превращается в мёртвое и через определённое время возрождается вновь. Этот процесс жизни и смерти происходит постоянно. Эти явления особенно хорошо наблюдать в микромире. И чем глубже мы уходим в микромир, то есть, чем он микроскопичнее, тем быстрее осуществляются в нём процесс смены жизни и смерти – для нашего восприятия, естественно. И наоборот: чем мир макроскопичнее, тем медленнее – опять же для нас, как микромира – там происходит этот процесс смены жизни и смерти. Но это нам только кажется, так как фактор времени в каждом из миров – величина абсолютно разная…
   Таким образом, в макромире одно живое существо носит в себе черты множества микрогалактик, которые он употребляет в пищу, дышит ими, растёт на них, и из которых и формируется главный орган всякого разумного существа – мозг… Ну как, Джеймс, красивую я вам нарисовал картину?
   - М-да… грандиозную и достаточно внушительную.
   - Вот отсюда можно сделать ещё один важный вывод, который будет обязательным для любого живого существа: после своей смерти любое живое существо обязательно попадает в микромир, а уж затем – в макромир. А прототипом попадания живого микроорганизма в макромир служит такой блестящий пример, - как рождение человека… Всем давно известно, что жизнь живых существ в микромире протекает значительно быстрее, чем в макроструктуре. Одно незначительное движение макрогиганта, один его шаг иногда равен целой жизни длиною в века – для существ, живущих в микрогалактике. Хотя, если признаться честно, то во Вселенной мы все для кого-то обязательно являемся микроструктурой, а для кого-то – обязательно макроструктурой. Эта великая тайна природы – якобы видимая зависимость микромира от макромира – будет сохраняться вечно. И какое это счастье, когда макромир проявляет настоящую заботу о своих, порой невидимых невооружённым глазом, маленьких живых существах, которые в конечном итоге и сохраняют биологическое равновесие нашей живой природы. Разрушая свой микромир, мы неизбежно разрушаем и себя, что всегда оборачивается величайшими трагедиями для целых галактик, создающих впоследствии огромные кладбища микроструктуры. И затем эта мёртвая микроструктура будет миллионы лет ждать рождения одной-единственной клеточки, которая должна будет возродить жизнь в этой галактике. Но и это будет величайшей победой, так как возрождение даже одной живой клетки – в данной области Вселенной – означает появление мириад новых галактик микромира, которые разнесут эту жизнь по всем уголкам этого огромного кладбища, наполняя его бессмертным смыслом бытия… Сохраняя и оберегая каждую травинку, листочек, лепесточек, чистую капельку воды, мы тем самым оберегаем свой микромир - этим мы оберегаем себя! И только кропотливая, кипучая, деятельная, постоянная восстановительная и конструктивная работа окружающего нас микромира даёт нам возможность спокойно существовать во Вселенной. Микроструктура остаётся всегда. А макроструктура постепенно отмирает, своей смертью создавая новую почву для микроструктуры, которая вновь и вновь создаёт нас – огромных, сильных и… глупых, часто не понимающих одну прописную истину: как такая маленькая, хрупкая, добрая, нежная и беззащитная мать могла родить такого огромного, неблагодарного и эгоистичного ребёнка, постоянно забывающего о том, откуда он вышел… Многие понимают это с детства, другие – несколько попозже, третьи – на смертном одре или у могилы своей любимой матери, а четвёртые – никогда. Вот эти-то, четвёртые, до сих пор и не дают нам дойти до той самой, кажущейся нам такой недосягаемой, полноты жизни, полноты существования своего бытия. Это они, четвёртые, наперекор природе осушают болота; это они строят огромные заводы, фабрики, гидро- и атомные электростанции; это они начиняют весь мир ядерным и электронным оружием; это они убивают всё живое в природе, оставляя своим детям, внукам и правнукам только зыбкую платформу для их будущей преждевременной смерти, нисколько не заботясь о защитных сооружениях; это они постоянно призывают нас к миру, продолжая ежедневно готовиться к будущим войнам – это они, четвёртые…. Таким образом, необходимо, чтобы во Вселенной навсегда исчезли эти четвёртые, - так как даже Бог любит троицу, - постоянно мешающие ТРЁМ другим, живущим рядом. И тогда эти оставшиеся обязательно достигнут своего совершенства, пика жизни, её истинного смысла и отдадут максимум своего таланта, энергии и доброты своим будущим, обязательно счастливым поколениям…
   А теперь вернёмся к нашим прекрасным микросуществам… Эти самые микросущества, как ни странно, и вершат нашей жизнью. Это они создают нам полтергейстные ситуации, часто оставляя нас в недоумении: а почему же это произошло? А почему мне стало лучше… или хуже? А почему я умираю или, наоборот, выздоравливаю, живу, радуюсь, торжествую, творю и процветаю? А почему я вообще существую!”. И вполне возможно, что именно они и ответят нам на самый главный жизненный вопрос: а зачем же я живу?! Лично я думаю, что все мы живём в первую очередь для того, чтобы зорко беречь, охранять, пестовать и возрождать именно их – наших маленьких, таких прекрасных и невидимых братьев, дающих и дарящих нам всё!..
   А создание макроструктуры вытекает из теории мёртвых тел, то есть сбора в одном месте отжившей макро- и микроструктуры (для космоса, естественно, не “отжившей”, а свободной), которая под воздействием внешних факторов превращается или в холодную Луну, которой не повезло, или в прекрасную тёплую Землю, на которой путём биосинтеза микроструктуры вновь зародилась жизнь - и произошло это на основании необходимой нам температуры (вернее, её комфортным диапазоном), наличием кислорода, воды, оптимальной влажности и так далее.
   Хотя знаете, Джеймс, вопрос о жизни на Луне до сих пор остаётся открытым. Жаль, что наши космические исследователи так и не удосужились заняться доскональным изучением этой таинственной планеты, отбросив её в сторону от насыщенных космических трасс. Мы уже изучили и, извините за сравнение, исползали тысячи планет нашей галактики, совсем забыв о том, что у нас под носом находится такой необыкновенный клад – милая старушка Луна. Вот увидите, Джеймс, она ещё не раз преподнесёт нам сюрприз. Мы до сих пор так и не выяснили: была ли на этой загадочной планете жизнь или нет? Хотя в былом присутствии неземных гостей на Луне я нисколько не сомневаюсь. Там, кстати, у инопланетян могла быть межгалактическая база и прекрасный исследовательско-наблюдательный пункт, который наверняка вёл постоянное наблюдение за нами, землянами. Мне кажется, что Луна как будто специально создана для этого… Как знать, может быть, для этого самого она и была создана искусственно. А многочисленные кратеры есть ни что иное, как последствия взлётов и приземлений космических объектов инопланетян, хотя многие исследователи считают, что наш единственный естественный спутник является своеобразным космическим щитом, предохраняющим нашу голубую планету от воздействий многочисленных астероидов, метеоритов и тому подобное. Как вы думаете, Джеймс?.. Представляете: наша старушка Луна – огромный искусственный межгалактический космодром! Звучит неплохо. Я часто думаю о том, что эти “джентльмены” и сейчас иногда навещают её, но только с обратной стороны, - чтобы не травмировать нашего огромного земного самолюбия…
   А вот нашему Солнцу, вероятнее всего, не повезёт ещё долго… пожалуй, несколько миллиардов лет, так как второго Солнца я поблизости пока не наблюдаю.
   - А что вы конкретно можете сказать о Солнце, Серёжа? Почему это чудесное светило так долго сохраняет свою сверхвысокую температуру? – благоговейно произнёс Олбрайт, “стрельнув” в Сергея Алькова своим пронзительным, по-детски заинтересованным взглядом.
   - Долго?.. Да что вы, милый Джеймс, очнитесь! Разве это долго?.. В галактическом исчислении времени это только одно мгновение. Тогда что вы скажете о знаменитой звезде Бетельгейзе, которая имеет диаметр намного больший, чем орбита Земли вокруг Солнца? Во сколько же раз больше она отдаёт своей энергии космосу и, несмотря ни на что, продолжает светить всё также ярко! Представьте себе, мой дорогой друг, простую искорку, отлетевшую от сверхгигантского космического корабля… или раскалённый кусочек металла, отлетевший от сверхгорнила, находящийся в изоядерном состоянии, – что скорее всего. А как вы прекрасно знаете, Джеймс, на сегодняшний день нам известно пять состояний вещества: плотное, жидкое, газообразное, ядерное и изоядерное. При изоядерном состоянии температура вещества может составлять несколько миллионов градусов, а его вес достигать нескольких тонн, и всё это – при объёме всего в 1 кубический сантиметр! Поэтому и светиться эта “искорка” – Солнце или та же Бетельгейзе – может многие миллиарды лет (в нашем, естественно, исчислении времени). И что для нас будет равняться миллионам лет, для тех существ, оставивших нам эти “искорки”, это будет всего лишь минутой-другой…
   Но, что касается Солнца, Джеймс, это только разговорный пример, а не какой-то продуманный вариант или обоснованное предположение. А теперь давайте вновь продолжим о макроструктуре… В дальнейшем теория мёртвых тел перерастает в теорию пульсаров. Вы же знаете, Джеймс, что пульсар – это осколок звезды, который принимает участие в формировании новых планет… и даже галактик, то есть материи. В настоящее время открыто уже более 200 пульсаров. Всего же в нашей галактике их предполагается около 300. Считается, что это минимальное количество, необходимое для образования новой звезды, а кое-где – и целой галактики.
   - А вы считаете, Серёжа, что на галактиках с двумя или более Солнцами – назовём их пока так – жизни предоставляется большее время?
   - Несомненно… но при условии отдаления этих светил друг от друга на определённое расстояние, а в ином случае жизни придётся ждать своей очереди очень и очень долго. Но вы же знаете, Джеймс, что понятие макро- и микроструктуры само по себе является очень абстрактным. Для муравья и человек – это макроструктура. Для человека макроструктура – это Земной Шар. А для какого-то космического макросущества наша Земля – это просто микроскопическая частица, невидимая даже под микроскопом, так как она может находиться внутри какого-то гигантского неземного существа или неодушевлённого предмета. Но, как мне кажется, мы с Вами стали вновь отвлекаться от центральной линии моей теории… Джеймс, я попробую продолжить ход моих рассуждений, а вы постарайтесь мне в этом помочь.
   - О, я весь – внимание. Понимаете, мой друг, я искренне восхищён глубиной и широтой ваших мыслей. В настоящее время в моём мозгу зарождается столько вариантов продолжения вашей теории, что от всего этого мне становится даже страшно. Но ваша главная цель, как я понимаю, - это доказательство бесконечности жизни человеческой материи.
   - Вы гениальный человек, Джеймс, так как всегда понимаете меня буквально с полуслова.
   - Давайте не будем тратить время на пустые комплименты, уважаемый коллега. Я довольно-таки посредственный человек, потому что отдал этому миру только малую крупицу своего таланта… Прошу вас, продолжайте, пожалуйста.
   - Главное, мой дорогой мистер Джеймс, заключается, как мне кажется, даже не в доказательстве бессмертия человеческой материи (вернее, микроструктуры ДНК), а совершенно в ином.
   - А в чём же ещё, друг мой?!
   - В доказательстве возможности соединения одной и той же человеческой материи и её мысли, то есть идеологического начала, через миллионы и миллиарды лет. Иными словами, я хотел бы воссоздать человека с его былыми мыслями через миллионы лет после его первой жизни.
   Вы никогда не задумывались, Джеймс, что когда-то вы это уже чувствовали или видели? – и это даже в том случае, если у вас перед глазами возникают картины Древнего Рима или первобытнообщинного строя. И самое главное, что этого – услышанного или увиденного – с вами никогда не происходило, и никто вам об этом ничего не рассказывал?
   - Да-да, вы правы, Серёжа. И я думаю, что такие мысли возникали не только у меня, но и у многих людей, живущих на нашей планете.
   - Вот-вот, в этом-то и весь вопрос! – восхищённо глядя на Джеймса и яростно грозя ему пальцем, воскликнул Альков. – И это является главной отправной точкой моей теории. И вы, Джеймс, наконец-то её нащупали! Молодчина! Вы угадали, Джеймс. Этот вопрос задают себе тысячи и тысячи людей нашей планеты. А это говорит нам о том, что, несмотря на разное количество человеческой материи, заложенной в современном человеке от прошлых веков, все мы, современные люди, обязательно чувствуем это на себе. И если исходить строго из научной, а не фантастической теории, то повторение молекулы ДНК того древнего человека, - естественно, с его запасом мирового опыта, - который умер миллионы лет тому назад, в нас всё-таки происходит! И это происходит в каждом человеке не одинаково, что говорит нам о том, что в современных людях обязательно присутствует древнейшая ДНК именно какого-то индивидуума, жившего миллионы лет тому назад… и может быть, даже в другой галактике. И это не просто сон, хотя такие картины могут возникать и во сне, а повторение жизни ДНК, или какой-то иной живой биологической структуры, на что наш современный человек живо реагирует, преподнося нам ярчайшие картины нашей бывшей, именно бывшей жизни, какой бы фантастически будущей – для нашего мозга – она не была. И я думаю, что всё созданное природой и разумными живыми существами во Вселенной уже неоднократно повторяется вновь. Человеческая материя создавалась миллиарды лет, начиная – предположительно – с коацерватных капель Опарина до человекообразных обезьян и человека, неся в себе определённые черты характера, гениальности, физической силы и так далее. Поэтому присутствие двух совершенно одинаковых людей, то есть близнецов, на разных планетах может быть обусловлено только идентичными физическими и химическими процессами, происходящими как внутри, так и около этих живых существ. Например: почему человек, попадая в другие климатические условия, питаясь совершенно иной пищей и вдыхая “новый” воздух, начинает ощущать себя совершенно иным человеком? Несомненно, это зависит и от вышеперечисленных факторов.
   Мы прекрасно знаем, что сама Земля, да и атмосфера тоже, насыщена мириадами различных микроэлементов давно умерших поколений. Учтите, - условно умерших! И не от них ли мы впитываем в себя черты характера, психики, физической силы и бессилия? Наверняка это они, предыдущие поколения, продолжаются в нас, уже не говоря о наших близких предках. Вспомните, как наши родители частенько повторяли нам: в кого же он всё-таки пошёл, этот бестолковый лентяй, разгильдяй и пьяница? Хотя при этом они совсем не задумывались над тем, что в нас проявляются черты того древнейшего человека, о котором они и понятия не имели. А на нашу долю доставались лишь банальные фразы вроде тех: в семье не без урода. А это таит в каждом человеке такие скрытые возможности, какие мы наблюдаем только в экстремальных условиях, – когда человек может всё! Ведь есть же у природы энергия, равная ядерной реакции. А во Вселенной наверняка есть энергия в миллиарды раз более сильная.
   Второй вариант моей теории – это руководство нашей планетой (да и не только нашей) инопланетянами c более высшей цивилизацией, которые при помощи ультрасовременных телескопов (может быть, для них – микроскопов) или иных средств устраивают нам, землянам, необычные изменения в наших биографиях, наши таинственные исчезновения, необычное везение или, наоборот, неудачу - землетрясения, наводнения…
   Скорее всего, это не вариант моей теории, а только ветвь её, так как руководство нашей планетой извне – это самая настоящая правда, которая, логически мысля, должна быть обязательно. Вот только мы, твердолобые земляне, к величайшему нашему сожалению, до сих пор находимся на очень низком уровне развития и, судя по обстановке на нашей планете, никогда не сможем, а скорее всего, просто не успеем достичь того необходимого уровня, который уже создан живыми существами на других планетах… в других, естественно, галактиках. Очень жаль, Джеймс, но я думаю, что нашей материи значительно больше повезёт в далёком-далёком будущем. Как вы думаете, друг мой?
   - Пока всё очень интересно и достаточно перспективно, коллега. И я считаю, что вашей основной задачей в настоящее время является следующая: каким же образом передать в будущее мозг человека с определёнными мыслями… вместе с его человеческой материей?
   - Не совсем так, дорогой Джеймс. Всё дело в том, что это, возможно, уже давно сделано до нас. И сделано самой природой или кем-то ещё. Нам необходимо только найти этот путь. Меня особенно интересует вопрос возникновения гениев. И зависит ли их появление на нашей планете от количества собранной вместе определённой материи - от разных людей. Ведь по существу гений – это человек далёкого-далёкого будущего; человек, опередивший нас в своём умственном развитии на целые века и вобравший в себя такое количество информации и умения, которое нам, людям средних возможностей, будет явно не под силу ещё очень длительное время. И всё это, как мне кажется, зависит не только от хромосомного аппарата, но и от вышеуказанной ДНК и её микроструктур, а во-вторых, – от вложенной в гения богатейшей информации более высшей цивилизации.
   - А “искра Божья”… а, Серёжа?
   - Ну, конечно, не без этого, Джеймс. Я даже думаю, что это основной вариант создания гениев, - засмеявшись, ответил оттаявший в лице Альков.
   - Как жаль, Серёжа, что именно мы уже никогда не сможем ответить на этот интереснейший вопрос, - с обречённой горечью в голосе произнёс Олбрайт.
   - Вы глубоко заблуждаетесь, Джеймс… Как раз мы и сможем на него ответить.
   - Мы??? – Джеймс посмотрел на Алькова с явным удивлением, а тот, в свою очередь, обдал его мягким сиянием голубых глаз, продолжая улыбаться своей загадочной и доброй улыбкой.
   - Не удивляйтесь, Джеймс. Всё очень просто. Вы же знаете, что всё гениальное всегда оказывается очень простым.
   - Но как же мы это сделаем?
   - Мы просто-напросто смоделируем этот путь.
   - Но это же будет неправдой, фантазией, сказкой?!
   - Вы ошибаетесь, мой милый друг. Это будет чистейшей правдой, так будет являться одним из множества обязательных вариантов нашего бытия. Вы же знаете, Джеймс, что природа предполагает буквально всё. Вот из этого мы с вами и будем исходить… Что, вы со мной не согласны?
   - Согласен… Но всё это очень необычно.
   - А что в “мире нового” было обычным?
   - …Вы, как всегда, правы, Серёжа.
   - Давайте же попробуем смоделировать этот удивительный Большой Замкнутый Круг Жизни, который обязательно должен быть бесконечным. То есть мы с вами, Джеймс, бессмертны. Понимаете, бессмертны!!!
   - Здорово! Будем надеяться, что двух наших умов вполне хватит для этого занимательного и поистине фантастического путешествия.
   - А я думаю, Джеймс, что это не фантастика. Это правда Вселенной, ибо опровергнуть нас будет практически невозможно. И, во-вторых, я верю в это, нисколько не сомневаясь в нашем успехе.
   - Теперь и я в этом не сомневаюсь, мой друг. Нисколько не сомневаюсь… Так с чего же мы всё-таки начнём?.. С микроструктуры ДНК?
   - Нет, Джеймс… Мы должны начать наш эксперимент со смерти, которая первой настигнет кого-то… из нас двоих.
   - Этого просто невозможно себе представить.
   - Попробуем… Возможно, этого придётся ждать довольно долго, но мы не будем просто так терять наше драгоценное время. У нас всегда найдётся уйма работы. И как только один из нас умрёт, другой сразу же начнёт этот необычный эксперимент. Он должен будет взять пробы человеческого материала и поместить их на Земле и… других галактиках – по возможности, конечно. Естественно, это надо будет делать с описанием, соответствующей документацией, дискетами, компакт-дисками и так далее. Все данные должны быть размещены не только в моём институте космической биологии, но и в вашей замечательной лаборатории, Джеймс.
   - Конечно, Серёжа, конечно.
   - А когда умрёт второй из нас, то наше дело будут продолжать наши ученики. Лучше всего, конечно, чтобы это были наши дети и внуки, так как в этом случае преемственность и непрерывность эксперимента будет практически гарантирована. В дальнейшем наши дети сделают то же самое со своим человеческим материалом… и так до бесконечности. Понимаете, Джеймс, таким образом, на протяжении многих поколений мы сможем избирательно не только контролировать наш необычный эксперимент, но и оставлять его биологически “чистым”. Впрочем, я думаю, что будущие поколения обязательно внесут в него что-то новенькое, интересное и обязательно прогрессивное. Самое главное, чтобы не было всемирных катастроф, так как это может свести наш эксперимент на нет.
   - В таком случае, Серёжа, нам необходимо уже сейчас добиваться будущего межгалактического полёта.
   - Обязательно, Джеймс. С этого момента нам предстоит вести наш эксперимент в полном объёме и учитывать все неожиданности или, как говорят, форс-мажорные обстоятельства. Может быть, этим незначительным открытием мы поможем человечеству несколько продвинуться вперёд в своём интеллектуальном и физическом развитии. Тем более что без положительных результатов нашей работы человечеству навряд ли удастся добраться до самых дальних местечек нашей Вселенной… Как думаете, Джеймс, я прав? – добавил Альков, засмеявшись. – А теперь, мой дорогой друг, я думаю, что настало время искупаться и затем обязательно подкрепиться.
   - Полностью вас в этом поддерживаю, - улыбаясь, произнёс Олбрайт, усиленно потирая свои запотевшие ладони.

   Альков заразительно потянулся и затем первым бросился в такое желанное, прохладное, ласковое море. Олбрайт, гогоча и повизгивая, тут же бросился следом, неуклюже шлёпая своими стильными американскими тапочками, вызывающими неприкрытую зависть всех окружающих.

 

                                                                                                                                             * * *

 

   - Где бы вы хотели пообедать, Джеймс? – спросил Альков у Олбрайта, после того как они выскочили на берег.
   - Желательно где-нибудь на воздухе, Серёжа. В такую погоду так не хочется заходить в душное помещение.
   - Нет, Джеймс, кое в чём вы всё-таки не правы. Сейчас я покажу вам такое желанное и прохладное местечко, где вам будет весьма комфортабельно и очень уютно.
   - Ну что ж, пойдёмте… Но на свежем воздухе было бы всё-таки лучше.
   - Пойдёмте, Джеймс, пойдёмте, - ласково похлопав Олбрайта по плечу, с улыбкой ответил Альков. – Вот увидите, вы нисколько об этом не пожалеете.
   После этих слов Альков подхватил Олбрайта под руку и в буквальном смысле потащил своего друга в сторону центра. Джеймс шёл за Сергеем с каким-то непонятным тревожным чувством.


                                                                                                                                 * * *


   Но уже через полчаса настроение Олбрайта стало постепенно повышаться. Наши друзья уютно расположились в маленьком ресторанчике отеля “Москва”, предназначенном для иностранных туристов, и с удовольствием предались прекрасной пище.
   Понемногу тревожное чувство покидало Джеймса, тем более что Альков постоянно ему в этом потворствовал.
   - Скажите, Джеймс, у вас, в США, есть какие-то традиции в последовательности тостов? – неожиданно спросил Альков.
   - Да, конечно... Впрочем, как и у вас. Первый тост мы, как и во всём мире, обычно произносим за виновника торжества, второй – за родителей, а третий – за нашего любимого и… - после этого слова Олбрайт улыбнулся одними уголками рта и как-то принуждённо засмеялся, - б е с с м е р т н о г о Элвиса Пресли.
   - Элвиса Пресли? - заинтересованно переспросил Сергей Викторович.
   - Да, Элвиса Пресли… Вы слышали о таком?
   - Да, Джеймс, конечно же, слышал. Это мой любимый американский певец. Я очень много знаю о нём, благодаря моей маме. Она боготворила Пресли. У мамы была очень большая аудио- и видеотека, посвящённая только Пресли. Мама знала об Элвисе всё практически наизусть: и когда он родился, и сколько песен он написал, и когда пошёл работать шофёром, и в какие годы служил в армии, и когда женился, и когда у него родилась дочь… В общем: всё-всё-всё о Пресли… Кстати, Джеймс, вы слышали, что земляки из Мемфиса превратили родной город Пресли буквально в его музей и яростно настаивают, чтобы первым в мире был проклонирован именно их любимец, кумир и… бессмертный идол.
   - Фантастика!.. Даже я не знаю всего этого. Серёжа, своим рассказом о Пресли вы доставили мне истинное наслаждение. Я просто… просто необычайно горд за нашего Элвиса. Кстати, а не могли бы вы познакомить меня со своей мамой? Знаете, Серёжа, я бы очень хотел встретиться с этой необыкновенной женщиной. А в том, что ваша мама именно такая, я теперь нисколько не сомневаюсь.
   - К сожалению, Джеймс… она погибла в авиакатастрофе… три года тому назад.
   - Простите меня, мой друг, простите. Мне искренне жаль… Вот так всегда: как только хочется встретиться с каким-нибудь поистине удивительнейшим человеком, этому обязательно что-то… или кто-то мешает, а чаще всего – его смерть.
   - А у нас, в России, Джеймс, всегда было так. Мы начинаем чтить своих героев лишь только тогда, когда они уже мертвы. И учтите, Джеймс, что эти мужественные люди при любых обстоятельствах старались не уронить чести и достоинства. А если их оклеветали или старались замарать, они всегда шли до конца наперекор всему. Только не у всех это получалось. И это происходило не из-за того, что они слабели или разуверились в своей правоте, вовсе нет, а потому, что у некоторых уже не хватало сил, у других не было средств, а третьих просто убивали, или посылали убивать, и затем обязательно объявляли гениями и героями…
   Кстати, о тостах. Первый и второй мы произносим за то же, что и вы. А начиная с третьего – всё больше за тех, кого уже нет среди нас… за тех, кто в пути… за тех, кто в море… за прекрасных дам, за дружбу, за товарищество, за большую Любовь, за бескорыстную помощь… Иногда мы можем поднять тост за новорожденного и затем тут же выпить за окончание им, то есть новорожденным, института с красным дипломом или за его будущую докторскую диссертацию и так далее.
   - Какие необычные тосты… Знаете, Серёжа, я потом обязательно их у вас перепишу. Вы же прекрасно знаете, что мы, американцы, обычно больше трёх тостов никогда и не произносим.
   - Конечно, знаю. Вы и пьёте не больше ста грамм, а третий дринк у вас предназначен для русских, так как он бесплатный, - расхохотавшись, произнёс Альков, дружески похлопав Олбрайта по плечу.
   - А у вас до сих пор много пьют?
   - О, у нас самые настоящие тосты начинаются только после первой бутылки водки, выпитой, естественно, каждым тостующим. Пить так пить. Мы и из-за стола-то выходим поплясать после пятиста грамм.
   - Но это же смертельная доза, Серёжа?!
   - Вот поэтому мы, русские, наверняка и живём до сих пор… и никто на Земле не может нас победить. В этом смысле мы уже покорили весь мир. На глазах у изумлённого американца мы можем выпить двадцать дринков одномоментно и затем преспокойно потанцевать с его дамой; в гаштете, на глазах у потрясённой немчуры, нам ничего не стоит на спор хлопнуть три стакана водки и затем уверенно сесть за руль собственного автомобиля; в Швеции мы обязательно напьёмся за рулём, чтобы попасть в знаменитую шведскую тюрьму, где каждому заключённому обеспечена двухместная камера с видеомагнитофоном и телевизором, где почти каждую субботу и воскресенье тебя отпускают домой… или погулять в город, где после освобождения тебе выдают столько заработанных денег, что ты можешь всю оставшуюся жизнь бесплатно пить пиво… кстати, всей семьёй. А если мы находимся в России, то после раута обязательно идём в парилочку, где выпиваем ещё пару бутылочек, после чего садимся за праздничный стол и с вдохновением произносим ещё тостов пятнадцать-двадцать…
   Вы, иностранцы, так пить не умеете, так как после ста грамм водки предпочитаете идти домой и сразу же ложитесь спать, а мы после двух выпитых бутылок водки ещё можем попариться в баньке и запросто сплясать “Камаринскую”… Ну да ладно, хватит об этом.
   Джеймс хохотал до слёз и чуть было не свалился со стула, но затем, посмотрев на хмурое лицо Сергея Викторовича, понял, что всё это было сказано им не для смеха, а со скрытой иронией и болью за свою родину… и земляков, которые всегда оставались для него самым умным, мужественным и талантливым народом.
   - Прошу меня извинить, Серёжа, но вы так правдиво описали своих земляков за границей, что я не мог удержаться от смеха. Право, я совсем не хотел вас обидеть. Простите меня.
   - Что вы, Джеймс, пустяки. Не обращайте внимания. Я же сам пустился в эти иронические лирические отступления. Всё хорошо, мой друг, всё нормально…


                                                                                                                                * * *


   …Трагедия произошла слишком неожиданно, чтобы Олбрайт смог сразу же прийти в себя. Он уже приступил к десерту, - после того, как они с Сергеем ещё долго смеялись по поводу русского гостеприимства, - когда слева от него, там, где сидел Альков, раздался оглушительный взрыв. Сергей Викторович начал медленно сползать со своего стула, затем как-то неестественно взмахнул руками и неуклюже упал на пол лицом вниз. Джеймс мгновенно поднялся со своего стула и подбежал к другу.
   Повернув его на спину, Джеймс увидел страшную картину: из приоткрытого рта Сергея Викторовича медленно стекала густая тёмно-вишнёвая кровь, остекленелые голубые глаза незримо уставились в одну точку, красивое могучее тело несколько раз конвульсивно дёрнулось и, наконец, замерло в довольно неожиданной позе – какой-то просительной, как бы ожидая ответа на свой так и не высказанный до конца вопрос…
   И хотя до прибытия машины “скорой помощи” Джеймс Олбрайт предпринял всё, вплоть до искусственного дыхания и непрямого массажа сердца, ничего не помогло.
   С телом друга Джеймс доехал до городской больницы, помог санитарам внести Сергея Викторовича в реанимационное отделение, но сам уже отчётливо понимал, что спасти Алькова не удастся ни при каких обстоятельствах.
   На вскрытии выяснилось, что смерть наступила практически мгновенно: осколком была перебита сердечная мышца, повреждено левое лёгкое и полностью разорвана верхняя полая вена. Олбрайт оказался прав: спасти Сергея Алькова было невозможно.
   Джеймс вышел из морга совершенно опустошённым – как морально, так и физически. Он ещё долго сидел на крыльце и смотрел на заходящее солнце, кажущееся ему огромным кровавым пятном, смыть которое не суждено уже никому. Нелепость этой смерти, смерти его лучшего друга и соратника, сводила Олбрайта с ума.
   Как потом выяснилось, этот взрыв был “обычным” террористическим актом, которые нет-нет да будоражили всё человечество, благодаря сепаратистам, продолжавшим жестоко уничтожать ни в чём неповинных людей за нанесённые им – исламистам – какие-то непонятные кровные обиды.
   Было страшно подумать, что в середине двадцать второго века люди на планете так и не научились беречь человеческую жизнь. Конечно, покушение на жизнь в настоящее время ни в коей мере нельзя было сравнить с тем кровавым и жестоким двадцатым веком, когда такие трагедии случались практически повсеместно, когда убивали миллионами, и где особенно не повезло русскому народу…
   «Это какой-то злой рок, - обречённо подумал Олбрайт о смерти Алькова. – Опять погиб русский человек… И какой человек!». Это был его настоящий друг, единомышленник, старший товарищ и прекрасный учёный. Какой великолепный, блестящий ум. А какие у него были головокружительные, великие идеи… идеи во имя жизни на Земле, в Галактике, во Вселенной… Вот и оборвалась ещё одна замечательная жизнь.
   «Почему самые умные, смелые, нужные люди уходят от нас всегда первыми? И в какой момент… Смогу ли я, Джеймс Олбрайт, продолжить его великое дело? Такое величайшее и наитруднейшее дело, которое стоит трудов многих и многих поколений… Смогу ли я преодолеть все трудности, с которыми мне предстоит столкнуться в будущем?..
   Должен преодолеть! Должен! Во имя Сергея Алькова, во имя науки и продвижения человечества вперёд. Прав был Серёжа, когда говорил, что всё гениальное оказывается на самом деле очень и очень простым. Главное – это не бояться трудностей и неустанно продвигаться к намеченной цели. Ну что же, будем продвигаться. Ради нашей мировой науки! Ради тебя, Серёжа! Ради всех нас, живущих на Земле!


                                                                                                                                  II


   Олбрайт находился в каком-то кошмарном сне. Он автоматически просидел на академическом совете, собранном по случаю организации похорон академика Алькова; позвонил в США своим коллегам и предупредил, что задерживается; принёс свои соболезнования российскому посольству и после всего этого пришёл в гостиницу и заперся в своём номере.
   Сев за письменный стол, Джеймс обхватил голову руками и надолго задумался… “Почему на земле многие и многие люди умирают при весьма загадочных обстоятельствах? А скольких убили наёмные киллеры?.. Сколько несчастных погибло в различных катастрофах, наводнениях и землетрясениях? А сколько тысяч умирает от холода, голода, болезней, собственной глупости?.. Говорят, это судьба. А судьба ли?..
   Может быть, некоторые люди хранимы всю свою долгую жизнь кем-то преднамеренно… так как они никому не нужны? Быть может, они всё время находятся в поле зрения какого-то существа из высшей неземной цивилизации, которое постоянно руководит нашей судьбой, направляет её и… останавливает, когда ему захочется?..
   А может быть, мы умираем именно тогда, когда ослабевает Его контроль над нами, то есть в этот критический момент ОНО (существо) подвергает нас – когда по каким-то причинам отвернётся от нас – теории вероятности нашего выживания?..
   А может быть, ОНО специально не вмешивается в нашу жизнь, так как помогать нам, людям, это одно и то же, что помогать муравьям, находящимся в огромном муравейнике?… Или же это так и задумано Им, чтобы использовать нас, мёртвых, - вернее, самых гениальных из нас, - в своих далеко идущих планах?.. И Альков попал именно в этот список… в эту когорту избранных мёртвых, как когда-то Пушкин, Лермонтов, Есенин, Пастернак, Высоцкий, Бродский…
   Все они прожили короткую, но яркую жизнь. Сгорая сами, они жили только для нас. Мгновенно сверкнув на земле яркой звёздочкой, они горящей кометой устремлялись в небо… в бессмертие… Они превратились в полуангелов, ещё нужных нам, землянам, но уже необходимых там Ему. Они просто самовыразились до конца, отдали нам всё, что могли отдать, вплоть до своих разорвавшихся от боли, напряжения и скорби сердец, и были тотчас же забраны Им к себе, чтобы постоянные издевательства и унижения уже больше никогда не смогли до них добраться”.
   Среди ночи у Олбрайта неожиданно возникла мысль, что тело Алькова необходимо обязательно увезти с собой в Америку. И увезти именно для того, чтобы продолжить великий эксперимент своего друга. И начать это дело необходимо именно с Алькова. Их последний разговор как бы сам подталкивал Олбрайта к этому. Правда, сразу же возникает множество различных препятствий, но попробовать необходимо обязательно. С этого момента всё окончательно встало на свои места, и Олбрайт начал действовать.

   Первым делом Джеймс позвонил в Американское Посольство и попросил назначить ему встречу с послом – желательно на утро. После того, как это разрешение было получено, Олбрайт ещё долго не мог уснуть и до самого рассвета ворочался в постели, неоднократно обдумывая свою речь с послом.

 

                                                                                                                                               * * *

 

   …Когда Джеймс подошёл к кабинету посла, предупредительная секретарша, симпатичная женщина лет тридцати, сама открыла ему дверь и, мило улыбнувшись, сказала, что мистера учёного уже давно ждут. Было ровно 10 часов утра.
   Американский посол оказался солидным седовласым мужчиной лет 50-55, обладающим приятным бархатным баритоном. Олбрайт вкратце изложил суть дела. В сущности, у Джеймса было лишь одно вещественное доказательство, по которому он мог бы забрать тело друга в свою американскую лабораторию – это магнитофонная запись последнего разговора Олбрайта с Альковым. Джеймс всегда включал миниатюрный диктофончик в виде маленькой записной книжки, постоянно находящийся у него в нагрудном кармане. Это он предпринимал в тех случаях, когда предстоял важный и ответственный разговор, – особенно на научную тему.
   Посол выслушал Олбрайта очень внимательно. Затем также внимательно прослушал магнитофонную запись. Несомненно, этот человек прекрасно понимал, какие великолепные перспективы открываются перед всем миром, и в первую очередь – перед США, в случае положительного результата данного эксперимента. Поэтому посол с первых же минут активно подключился к переговорам с российским МИДом и Академией Наук.
   Неожиданно Олбрайту крупно повезло: нашлось завещание академика Алькова, в котором было изложено, что в случае своей смерти он даёт согласие на использование собственного тела в научных целях именно под руководством профессора США Джеймса Олбрайта. Значительно упростила дело и следующая немаловажная деталь: у Алькова не осталось никого из родных, и, к тому же, он был холост.
   Наверное, эти неопровержимые доказательства и позволили Олбрайту одержать в конечном итоге довольно лёгкую победу и получить разрешение на беспрепятственный вывоз тела друга из страны.
   В Российском Посольстве не стали особо упираться, но разрешили, правда, с одной весьма существенной оговоркой: Джеймс должен был забрать с собой двух российских ассистентов Алькова – мужчину и женщину. Олбрайт прекрасно понимал, что значительной пользы от них ждать не придётся, но сейчас было не до таких мелочей, и он тотчас же дал своё согласие.
   Этот ход был сделан Российским Правительством не только с политической точки зрения. Исследования академика Алькова находились далеко не в начальной стадии разработки. Многие российские учёные института Космической Биологии уже несколько десятков лет продуктивно трудились над исследованием микроструктуры ДНК.
   Эта перспективная и трудоёмкая работа, проводимая под руководством академика Алькова, находилась в стадии завершения. Но, несмотря ни на что, российские учёные незамедлительно дали знать своему правительству, что продолжение данных исследований без участия профессора США Джеймса Олбрайта, которому Сергей Альков всецело доверял, будет практически бесперспективным, а совместные усилия учёных двух великих держав могут привести мир к потрясающим открытиям, которые непременно продвинут развитие земной цивилизации далеко вперёд. Поэтому данный шаг российской стороны был совершенно правильным и, одновременно, благородным.

   А роль двух российских учёных, посланных в США вместе с Олбрайтом, будет оценена им самим и всем научным миром значительно позже.

 

                                                                                                                                             * * *

 

   Служебный самолёт США, серебристо-белый лайнер, нёс Олбрайта и его неожиданно появившихся спутников – вместе с телом Алькова – над стальными водами Атлантики.
   Джеймс предпринял всё, чтобы цинковый гроб с телом друга был помещён в специальную холодильную камеру. Он собственноручно поставил температурный режим и неоднократно проверял его в течение всего полёта.
   Русских спутников Олбрайт практически не видел и даже не успел с ними познакомиться, так как почти всё время полёта был занят неотложными делами: контролировал температурный режим, оформлял документы, составлял приблизительный план экстренных разработок – по исследованию тела Алькова - на текущую неделю, несколько раз созванивался со своей научной биолабораторией и распорядился о необходимых приготовлениях, позвонил в международный космический центр и договорился о будущем разговоре с генеральным директором, и ещё многое-многое другое.
   В центральном аэропорту Нью-Йорка они сделали пересадку на чартерный рейс, идущий до Джексонвилла. Там их встречала специальная машина-амфибия, способная даже летать, и спустя полчаса Олбрайт со своими спутниками прибыл в свою прекрасную лабораторию, расположенную недалеко от знаменитого мыса Канаверал, который и по сей день остаётся огромным космодромом имени Джона Фицджеральда Кеннеди. Только в настоящее время этот замечательный космодром стал ещё более современным и комфортабельным – настоящим межгалактическим космическим центром. Отсюда то и дело взлетали космические летательные аппараты различных конструкций в виде игл, тарелочек, шаров и самолётов...

   Надо признаться, что в настоящее время космонавтика на Земле ушла далеко вперёд – по сравнению с далёким двадцать первым веком. Некоторые космические межгалактические корабли уже имели скорость, равную скорости света, а недавно сконструированная серия “МЫСЛЬ” – в количестве шести гигантских серебристых тарелочек, достигающих в диаметре двухсот метров – и того больше. Это была гордость, вернее сказать, самая выдающаяся гордость землян на этот день, сконструированная совместными международными усилиями. Вот один из таких кораблей и мог понадобиться Джеймсу Олбрайту в самом ближайшем будущем для исполнения его далеко идущих замыслов.

 

                                                                                                                                             * * *

 

   Первым делом Олбрайт попросил устроить русских коллег, а сам тотчас же отправился в компьютерный зал, расположенный глубоко под землёй – на уровне 16-го этажа. Предварительно Олбрайт позвонил по внутреннему телефону и отдал необходимые распоряжения по хранению и консервации тела Алькова.
   Сев за компьютер, Джеймс переписал на три компакт-диска свой разговор с Сергеем Альковым, его завещание и затем стал усиленно искать оптимальный вариант “захоронения”, то есть специальной консервации тела друга. Идея пришла далеко не сразу. Но для воплощения своей мечты Джеймсу обязательно был нужен помощник. Помощник преданный и на очень длительное время. После долгих и мучительных колебаний Олбрайт всё-таки решил обратиться к русской женщине, прилетевшей вместе с ним.
   Женщину звали Аллой Егоровной. И фамилия у неё была красивая, какая-то свободная, возвышенная, сильная – Соколова. Джеймс попросил своего секретаря пригласить Соколову к нему в кабинет. Через несколько минут огромная стеклянная дверь отворилась, и в кабинет вошла русская ассистентка академика Алькова.
   Это была красивая, молодая, обаятельная женщина: высокого роста, с длинными вьющимися каштановыми волосами; прекрасные бархатистые глаза зеленоватого цвета светились спокойным, но каким-то грустным светом. На вид ей можно было дать лет 25-26. Она была прекрасно сложена и выглядела просто восхитительно.
   - Садитесь, пожалуйста, вот в это кресло. В нём, как я думаю, вам будет очень удобно… Вас зовут Аллой Егоровной, если не ошибаюсь? – осторожно спросил Джеймс.
   - Да, Алла Егоровна, русская, двадцати восьми лет от роду, не замужем, кандидат биологических наук, ассистент академика Алькова Сергея Викторовича. Последние пять лет занималась расщеплением микроструктуры ДНК именно под руководством академика Алькова.
   - Во-первых, прошу извинить меня, уважаемая Алла Егоровна, за то, что не имел возможности познакомиться с вами поближе в самолёте, так как это было связано с множеством неотложных дел и, во-вторых, хочу признаться, что мне очень приятно иметь дело с такой красивой и умной женщиной, - склонив голову, негромко произнёс Джеймс.
   - Извините меня, пожалуйста, но откуда же вам удалось узнать, что я умна? - с чуть заметной ироничной усмешкой произнесла Соколова, глядя прямо в глаза Олбрайту.
   - Видите ли, вы сразу же ответили почти на все интересующие меня вопросы, касающиеся вашей биографии, и в то же время не сказали о себе практически ничего.
   - Спасибо за комплимент… В таком случае я готова ответить на все интересующие вас вопросы, мистер Олбрайт, тем более что я любила своего шефа как гениального учёного и прекрасного, воспитанного и интеллигентного человека.
   - Уважаемая Алла Егоровна, тогда разрешите задать вам ещё один вопрос довольно интимного характера?.. Если вы сочтёте этот вопрос сверхнетактичным, то можете на него не отвечать... Договорились?
   - Попробую, мистер Олбрайт.
   - И если можно, Алла Егоровна, то давайте попробуем обойтись без “мистеров” и “сэров”. Меня зовут Джеймс.
   - Но это довольно неожиданно и, как мне кажется, несколько преждевременно. У нас, в России, такое обращение обычно применяют при взаимоотношениях только с очень близкими друзьями.
   - Но я надеюсь, что в недалёком будущем мы с вами именно таковыми и станем… Не правда ли?
   - Я тоже… Но пока попрошу о том, чтобы называть вас мистером Джеймсом.
   - Хорошо, я согласен на такое обращение, но только на первых порах. Я надеюсь, что со временем мы с вами обязательно подружимся, - улыбаясь, ответил Олбрайт, - тем более что мы, американцы, не любим терять время на различные “расшаркивания”… Теперь давайте закончим с моим интимным вопросом… Скажите, Алла Егоровна, вы любили Сергея Викторовича?
   Соколова внимательно посмотрела Олбрайту прямо в глаза, но, не прочитав в них ничего похожего на нахальство или праздное любопытство, тихо спросила:
   - А это очень важно?
   - Очень. И для меня… и для моих дальнейших исследований. Понимаете, Алла Егоровна, Альков был моим лучшим другом. Поэтому, я думаю, что имею полное право на этот не вполне корректный вопрос.
   Соколова некоторое время напряжённо молчала, затем глубоко вздохнула и, заметно волнуясь, прошептала:
   - Да, я очень сильно любила Сергея Викторовича, - при этом её пальцы нервно задрожали. - И давно… Относительно давно. Уже почти шесть лет. Я училась на пятом курсе, когда безумно влюбилась в него. Сергей… Викторович тогда преподавал у нас космическую биологию и генетику.
   - Спасибо… Я вполне удовлетворён вашим ответом, Алла Егоровна, - тоже волнуясь, тихо произнёс Джеймс. – Всё дело в том, что вы будете нужны мне не только как помощник, но и как непосредственный участник эксперимента, который задумал именно Сергей Викторович. Этот гениальный проект рассчитан на миллиарды лет.
   - Вы, конечно, шутите, мистер Джеймс?
   - Нисколько. Чтобы не быть голословным, послушайте, пожалуйста, запись нашего последнего с ним разговора.
   Олбрайт вынул диктофон и включил магнитофонную запись. Соколова слушала очень внимательно и напряжённо. Она всё время сжимала свои тонкие пальцы; её побелевшие губы дрожали; по щекам катились крупные слезинки, которые Соколова и не думала смахивать…
   После окончания записи Алла Егоровна ещё несколько минут сидела неподвижно, внимательно разглядывая свои пальцы и затем произнесла довольно уверенным голосом:
   - В чём же будет заключаться моя “великая” миссия, мистер Джеймс?.. Слово “великая” я, конечно же, вынуждена произнести с явной иронией, и обязательно взяв его в кавычки.
   - В таком случае, глубокоуважаемая коллега, вы очень сильно заблуждаетесь. Ваша миссия действительно будет великой, если вы сочтёте нужным помогать мне всерьёз. Дело в том, что я хочу соединить на микромолекулярном уровне ваши с ним ДНК, то есть именно соединить, а не просто смешать. После этого я планирую загерметизировать их и разослать в различные точки космического пространства, присовокупив к ним ещё и свою ДНК. Ваша дополнительная задача будет заключаться в следующем: когда я умру или погибну (при этих словах Соколова уважительно и очень внимательно посмотрела на Олбрайта), разослать мои останки, вернее ДНК, по разработанной мною схеме, в нужные мне места галактики. И самое главное, чтобы всё происходило только естественным путём. Это, конечно, при том условии, если в процесс не вмешаются потусторонние космические силы, обладающие более значительными возможностями… чем мы.
   - Я согласна без всяких колебаний, - твёрдым и уверенным голосом произнесла Соколова.
   - Спасибо… Хотя в этом я почти не сомневался. Да, кстати, прошу вас о наших планах больше никому не рассказывать… даже вашему русскому коллеге. Кстати, как его величать?
   - Андрей… Андрей Степанович Иноземцев.
   - Вот и прекрасно. Сегодня вечером мы обсудим все детали и быстренько примемся за дело. Всё необходимое уже подготовлено. Только учтите, что я очень тороплюсь и поэтому в первые три месяца вам, Алла Егоровна, будет очень тяжело в физическом плане, так как мне понадобится ваша кровь… и в очень большом количестве – около полутора литров.
   - Я постараюсь выдержать. Тем более что нам, женщинам, не привыкать к кровопотере.
   - Тогда я попрошу вас привести себя в порядок, позавтракать и затем сразу же прибыть ко мне в лабораторию.
   - А как же Андрей?
   - О, о нём не беспокойтесь. Он будет помогать нам в вопросах компьютеризации и точной расфасовки препаратов крови и человеческого материала.
   - Но он, несмотря на свой молодой возраст, очень талантливый учёный. Ему только тридцать два года, а он уже доктор биологических наук и автор более двадцати работ и пяти открытий в области клеточного уровня и межклеточного пространства.
   - Всё это прекрасно. Но мы будем работать на уровне в миллиарды раз мельче… Хотя, как я думаю, его опыт и знания нам, несомненно, пригодятся. В таком случае я подумаю о привлечении Андрея Степановича к одной очень важной работе… именно на клеточном уровне, - загадочно произнёс Олбрайт и про себя подумал: “В таком случае Андрей займётся самой неотложной работой на сегодняшний день – питанием будущего поколения. Но кого именно – он знать пока не будет”. – Прошу вас, Алла Егоровна, пройти в столовую. Она находится на седьмом этаже… Вас туда проводят, - поднимаясь с кресла, дружелюбным тоном произнёс Джеймс и нажал кнопку на столе.

   Через несколько секунд вошёл секретарь и повёл Соколову за собой.

 

                                                                                                                                                * * *

 

   Оставшись один, Олбрайт глубоко откинулся в кресле, запрокинул голову и надолго задумался, устало потирая веки пальцами правой руки. Да, то, что он задумал – это, конечно, смело и грандиозно. Но не слишком ли грандиозно? Во-первых, путём электронной катетеризации ему предстоит взять яйцеклетки Соколовой и ввести в них пока ещё живые сперматозоиды Алькова, которые уже давно – около суток – помещены в специально приготовленный физиологический питательный раствор.
   Для подстраховки необходимо сделать 10-12 проб; во-вторых, необходимо скрестить материалы Соколовой и Алькова на микромолекулярном уровне, прибавив к ним ещё и свой; в-третьих, получить несколько живых зародышей, желательно близнецовых, и, пролонгировано законсервировав, запустить их в космическое пространство на дальние галактики, учитывая также и то, что время на них (этих галактиках) течёт абсолютно по-иному; в-четвёртых, необходимо попробовать к этим живым зародышам ввести человеческий материал ДНК и хромосомного аппарата - Сергея и мой. И ещё многое-многое другое, что очень хотелось бы успеть…
   Да, необходимо начинать. Времени остаётся в обрез, тем более что всё задуманное необходимо продублировать ещё и на Земле. Подготовка и консервация сред займёт два-три месяца. Материал их троих – ещё пару месяцев. После этого – договор с межпланетным космическим центром, включающим в себя точную доставку материала в нужные галактики и именно ручным путём, то есть руками самих астронавтов, в крайнем случае – роботами-манипуляторами. Неплохо бы получить первые результаты, но пока это только фантастика. Хотя один шанс всё-таки есть… Да, есть: после завершения всей земной программы необходимо в роли астронавта выступить самому.
   Хорошо бы и Соколову подключить к этому делу, то есть к космическому полёту, и тогда исследования можно будет продолжить непосредственно в космосе. Тем более, если удастся выбрать правильный маршрут и нужную галактику, - на которой время летит в тысячу раз медленнее, чем на Земле, - получится громадная экономия времени. В таком случае можно будет возвратиться на Землю и, возможно, даже увидеть первые результаты своего труда.
   Но для этого необходимы дети, внуки и даже правнуки… Да, видимо, придётся подключать к этому делу и Иноземцева. Но это можно сделать несколько попозже – в том случае, если он согласится на длительный космический полёт. А мне скоро исполнится сорок – это много… очень много. А Сергею Алькову сегодня исполнилось бы 43… Жаль, – нет такой гениальной головы. Как же мне его сейчас не хватает. Ну ладно, хватит хныкать, пора приниматься за дело.


                                                                                                                                    III


   …Первые семь генетических проб получились просто на загляденье, но с последующими дело застопорилось. А тут, совсем некстати, заболела Соколова. А с больным материалом Олбрайт дело иметь не хотел. И в этот самый момент ему очень здорово помог Иноземцев. Он натолкнул Джеймса на мысль, что работать необходимо именно с “больным” материалом. Необходимо только усиленно заняться его лечением самыми современными лекарственными средствами и затем привить этот вылеченный материал от всех возможных заболеваний. Может быть, это принесёт свои плоды, так как пролеченный и привитый материал может оказаться намного жизнеспособнее и жизнеустойчивее. Огромное преимущество состояло ещё и в том, что данную вакцинацию можно будет проводить непосредственно на живом человеке, то есть на Соколовой, а это был почти беспроигрышный материал. Работа закипела.
   Времени на отдых и сон практически не оставалось. Но вот, наконец, наступило время заручиться согласием русских коллег на длительный космический полёт. Олбрайт задумал устроить деловой пикник с шашлыками и этим сразу решить два дела: во-первых, предоставить своим людям хотя бы кратковременный отдых и, во-вторых, заручиться их поддержкой и, возможно, согласием на длительный межгалактический полёт.
                                                                                                                                * * *
   В день назначенного пикника погода выдалась блестящая: ветра почти не было, ярко сияло утреннее солнышко, и ласковое голубое море медленно катило свои бризовые волны прямо на них.
   Компания расположилась в тени ветвистых деревьев. Мясом, конечно же, занимался мужчина. Это был Андрей Иноземцев, усиленно раздувавший тлеющие угли специальной веерообразной лопаточкой. Вскоре шашлыки были готовы - от них исходил дурманящий аромат молодого бараньего мяса. Джеймс с Аллой сервировали импровизированный столик и вели милую, непринуждённую беседу, - как могло показаться незнакомому человеку со стороны.
   - Алла Егоровна, - поворачиваясь к Соколовой, мягким голосом произнёс Джеймс, - у меня есть к вам одно конкретное деловое предложение. Но этот договор… или предложение, называйте это как хотите, может оказаться весьма продолжительным – на всю вашу оставшуюся жизнь.
   - Да, пожалуйста, мистер Олбрайт, я вас внимательно слушаю.
   - Помните, я как-то говорил вам о посылке наших проб в космос?
   - Помню… Вы даже показывали мне карты нескольких галактик, до которых наши космические корабли могли бы добраться с живыми астронавтами первого поколения.
   - Правильно… А у вас очень хорошая память… Так вот, я предлагаю вам лететь на таком корабле – вам и Андрею Степановичу Иноземцеву… вместе со мной, конечно. Разрешение космического центра я уже получил; корабль к полёту практически готов. В случае вашего отказа я буду вынужден лететь один. А это значительно усложнит продолжение нашего эксперимента, так как со мной в любой момент может произойти всё, что угодно. А такой ход событий, признаться, совсем не входит в мои дальнейшие планы. Я должен обязательно закончить дело своего друга, ставшее и моим. Я поклялся себе, что посвящу этому всю свою жизнь. А работы, как видите, ещё невпроворот. На Земле всё уже почти завершено: пробы законсервированы, флешки и компакт-диски заложены, необходимые сведения переданы в соответствующие научно-исследовательские институты и наблюдательные пункты. Ждать на Земле чего-то нового мы уже не в состоянии. Единственное, что меня ещё продолжает связывать с Землёй и, надеюсь, останется со мной и в полёте – это одно живое существо… но пока это секрет. Через три месяца я отправляюсь. С момента гибели Сергея Викторовича прошёл почти год. Я хотел бы услышать ваше решение… Вы согласны?
   Было заметно, что он напряжённо ждал ответа. В этот миг решалась судьба огромного дела, фантастического дела, в котором без помощников Олбрайту было не обойтись.
   - …Я согласна. Тем более что это дело и моей жизни. Во-вторых, мне очень легко и приятно работать с вами, мистер Джеймс. Но прошу вас… не сочтите это за комплимент или аллегорию.
   - Я понял вас, спасибо, - произнёс Олбрайт, облегчённо вдохнув, - теперь дело за Андреем Степановичем. Как вы думаете, Алла Егоровна, он согласится?
   - Должен согласиться. Я верю в него.
   - А как вы, Алла Егоровна, относитесь к Иноземцеву с точки зрения женщины?
   - А вы очень умный и опасный человек, мистер Олбрайт. И всегда преподносите мне самые неожиданные переходы от одного вопроса к другому… Ну что же, я попробую ответить вам именно с точки зрения женщины… Я отношусь к нему дружески, - при этих словах Соколова кокетливо улыбнулась, глядя куда-то в сторону. – Он не в моём вкусе, но это очень порядочный человек и прекрасный товарищ… А у вас, мистер Джеймс, как я посмотрю, далеко идущие планы. Я сразу поняла, что для продолжения этого эксперимента вы уже подумываете о моей свадьбе с Иноземцевым.
   - От такой умной и прелестной женщины ничего невозможно скрыть, - произнёс изумлённый Олбрайт и весело расхохотался.
   - Мне было бы очень жаль, если бы Андрей в меня влюбился, - с какой-то затаённой грустью продолжила Соколова. – Ведь именно это вы хотели от меня услышать, мистер Олбрайт?
   - И да… и нет. Да – потому, что этот вопрос очень серьёзный, и я рад, что вы тоже отнеслись к нему с полной серьёзностью… А нет – потому, что тогда наш эксперимент может осложниться из-за ваших конфликтных взаимоотношений… Ладно, пойдёмте обедать.
   - Да, пора. И знаете, мистер Джеймс, я думаю, что о вашей затее Андрею необходимо сказать именно сегодня.
   - Я тоже так решил. Ещё раз поражаюсь вашей прозорливости.
   - Ну, уж в этой-то сфере мы, женщины, дадим вам, мужчинам, сто очков форы, - парировала Соколова, улыбаясь.
   Джеймс позвал Андрея, и они уселись за стол. Пиршество началось.
   В конце концов, всё получилось значительно проще, чем предполагал Олбрайт.
   Андрей сразу же дал согласие на полёт. И не просто согласился, а пришёл в неописуемый восторг, сказав, что он мог только мечтать о таком заманчивом предложении, так как оно полностью совпадало с его личными планами, связанными, разумеется, с общим экспериментом.

   Домой все возвращались в прекраснейшем расположении духа.

 

                                                                                                                                               * * *

 

   Олбрайт продолжал активно готовиться к космическому полёту. Но его основная цель на Земле была ещё не завершена: он должен был дождаться окончания исследований с зародышами.
   …Стадия зиготы прошла успешно у семи проб. Но затем, невзирая на все попытки Джеймса, всё стало рушиться буквально на глазах. Самая большая загвоздка состояла в том, что резус-фактор Соколовой был отрицательным, а Алькова – положительным. Поэтому получение, а тем более сохранение здорового зародыша, представляло собой довольно значительную проблему.
   Если же этот эксперимент продолжить дважды в организме Аллы Егоровны, то её гамма-глобулины крови, превратившись в мощные антитела, уже никогда не дадут появиться на свет живому ребёнку. Поэтому продолжать этот опыт в организме Соколовой, и тем самым губить её, Олбрайт не согласился бы никогда – даже при условии согласия самой Аллы Егоровны.
   Джеймс начал здорово нервничать. Наконец в предпоследней пробе что-то, кажется, начало получаться. Олбрайт боялся дышать на эту пробу. На исходе третьего месяца Джеймс, наконец, вздохнул посвободнее. На пятом месяце он успокоился совсем. На седьмом месяце он даже сам хотел вызвать преждевременные роды в “колбе”, но потом всё-таки раздумал. Восьмой месяц был самым опасным. В этот период он практически не отдыхал. Иногда спать приходилось по два-три часа в сутки…
   Много времени отнимала у Олбрайта и доводка нового космического снаряжения, которым он был не вполне доволен. Особенно это касалось двигателей скафандра. Угол отклонения раструбов двигателя был менее пятнадцати градусов относительно тела астронавта. Испытания подтвердили правильность его расчётов. Нагрев скафандров превышал допустимую температуру уже на двенадцатой минуте полёта. Пришлось несколько увеличить угол, что в значительной мере снижало скорость, а в космическом пространстве это было очень неприятным явлением. Наконец и со скафандрами всё было улажено. Зато сам космический корабль полностью удовлетворял все запросы Джеймса.
   Неплохие результаты были получены и в космических исследованиях: пять капсул с человеческим материалом Алькова, Олбрайта и Соколовой уже улетели к далёким галактикам вместе с компакт-дисками и дискетами, записанными на ста языках Земного Шара, включая и латинский. По прибытии на место они будут заложены в грунт планет с живой природой, похожей на земную, заботливыми “руками” роботов-манипуляторов.
   Соколова и Иноземцев продолжали заниматься исследованиями, которые им поручил Олбрайт. В своей области Андрей достиг больших успехов. Придуманная им методика консервации межклеточной жидкости была просто великолепна. Джеймс был чрезвычайно доволен этим парнем. Только сейчас он начал отчётливо понимать, что без этих русских учёных – именно настоящих учёных – ему пришлось бы очень нелегко.
   Соколова значительно продвинулась в вопросе расщепления и синтеза хромосомного аппарата на микромолекулярном уровне, хотя это была не совсем её тема. Вопросы этой области больше интересовали самого Олбрайта, так как их решение продвигало идею Алькова далеко вперёд и давало шансы на успех при использовании второго варианта, а именно - получение прототипа живого человека искусственным путём или с помощью более высших неземных цивилизаций. Решение этого вопроса тогда было бы возможным даже без присутствия самих людей, их детей и даже внуков – только на основании живых правнуков и фотографий тех людей, которых предстояло моделировать…

   Теперь к космическому полёту было готово практически всё.

 

                                                                                                                                                * * *

 

   Наступил долгожданный день старта. Олбрайт был очень взволнован и излишне деятелен. Это заметили почти все коллеги. Но в этом не было ничего сверхъестественного, так как для него это был знаменательный день. Наконец-то была пройдена первая стадия его великой цели. Сегодня начиналась вторая…

   Заметно волновались и его спутники. Они тоже прекрасно понимали, что наступил час прощания с Землёй, с родными и близкими – прощания навсегда! Да, навсегда, так как за это время, пока они могут вновь увидеться со своей родной планетой, может пройти очень много лет. Может быть, тысячи и миллионы лет! Останется ли во Вселенной эта милая, родная, прекрасная голубая планета – ЗЕМЛЯ?

 

                                                                                                                                                * * *

 

   Космический корабль был великолепен. На сегодняшний день это было последнее достижение науки и техники землян. Огромная серебристая “тарелочка” приковывала внимание окружающих своей изумительной красотой и совершенно оригинальным исполнением. Четыреста овальных иллюминаторов сверкали, как бриллианты, в лучах полуденного солнца. Термостойкий корпус корабля обладал способностью выдерживать перепад температур от минус 500 до плюс 4000-х тысяч градусов.
   Межгалактический космический гигант состоял из четырёх рабочих уровней. На первом располагались ультрасовременные технические установки, двигатели, лазерная аппаратура, мощные защитно-магнитные установки и ракетно-лазерное вооружение. На втором уровне разместились лаборатории, биогенетическая аппаратура и три маленьких космических корабля в виде летающих “тарелочек”. Третий уровень вмещал в себя спортивный зал с тренажёрами, видеозал, бассейн, сауну, дендрарий, столовую и кладовые. А на четвёртом уровне размещались следующие помещения: конференц-зал на 20 человек, центральный пункт управления, зал отдыха, библиотека, лазарет с роботом-врачом, соответствующим специалисту высшей квалификационной категории по хирургической, терапевтической, педиатрической и гинекологической специальностям, и десять отдельных кают типа “люкс”, рассчитанных на двух человек (но при желании и на одного), в которых были все бытовые удобства: видео- и телеаппаратура, телефон, душевая, ванна, туалет… и даже пижама и домашние тапочки соответствующих размеров.
   Цвет стен и потолка мог изменяться по желанию человека посредством нажатия одной кнопки на дистанционном пульте каждой каюты.
   Телескопическое устройство позволяло читать газетный шрифт на расстоянии ста тысяч километров.
   Олбрайт позаботился и о досуге экипажа. На компьютерных компакт-дисках и дискетах была собрана практически вся мировая классическая литература, музыкальные записи на любой вкус, видеофильмы, географические карты и атласы, техническая литература… В зале отдыха находились различные музыкальные инструменты: три гитары, две ионики, ударная установка, флейта, саксофон и многое-многое другое…

   Запасов продовольствия должно было хватить на двадцать лет полёта, естественно, с учётом переработки отходов, не считая запланированных дозаправок витаминизированной пищи, находящейся на попутных «живых» планетах.

 

                                                                                                                                               * * *

 

   Джеймс и его спутники подъехали к лифту космического корабля, после чего Олбрайт, со свойственным ему тонким юмором, начал знакомить своих друзей с внешним оборудованием и внутренним устройством родного “дома”, в котором нашим астронавтам предстояло провести долгие и долгие годы.
   Андрея Иноземцева особенно заинтересовали технические помещения: зал переработки пищевых продуктов и отделение синтеза питьевой воды и кислорода. Но больше всего его изумил огромный металлический бассейн с живой рыбой и крабами, океанскими черепахами и разнообразными морскими водорослями.
   А когда Андрей, наконец, попал в прекрасную биологическую лабораторию, то он, безнадёжно отстав от своих спутников, принялся тут же знакомиться с её содержимым. Олбрайт и Соколова решили не мешать ему и через несколько минут продолжили знакомство с этим чудесным космическим кораблём уже вдвоём.
   Одна из кают была закрыта. Джеймс с загадочным видом подвёл к ней Аллу Егоровну, приставил указательный палец правой руки к своим губам – мол, тише – и осторожно приоткрыл дверь. В центре каюты, под большим пластиковым колпаком, на маленьких розовых простынях лежал крохотный голый малыш. Он громко чмокал своими алыми, как мак, губками и с видимым удовольствием высасывал молоко из красивой полиэтиленовой бутылочки, которую уверенно держали сильные и точные металлические руки робота-врача.
   Алла Егоровна восхищённо вскрикнула и, резко обернувшись к Олбрайту, быстро и взволнованно спросила:
   - О, Господи, кто это, мистер Джеймс?
   - Отгадайте, Алла Егоровна, - улыбаясь во весь рот, загадочно-торжественным голосом произнёс Олбрайт.
   - Ума не приложу… Это ваш родственник?
   - Нет, Аллочка, это ваш близкий родственник. Извините меня за фамильярность. Ближе этого родственника уже, кажется, не бывает. Это ваш сын… Родной сын: ваш и Сергея Викторовича.
   Обхватив голову руками, Соколова тихо застонала, как-то странно зашаталась и затем упала на ворсистый ковёр каюты.
   - Это невозможно, это невозможно, это… - тихо повторяла она, как в бреду.
   - Извините меня, Алла Егоровна. Я, конечно, ожидал любой реакции, но всё равно не смог учесть всех неожиданностей, - взволнованно произнёс Олбрайт, подкладывая под голову Соколовой подушку и поднося ей стакан с водой.
   - Эт-т-то м-м-мо-ой сын?
   - Абсолютно точно - это ваш родной сын.
   - Можно мне его подержать? – её руки – впрочем, как и голос – дрожали.
   - Теперь уже можно, Алла Егоровна. Я специально попросил сделать эту каюту побольше и покомфортабельнее… и всё для вас приготовил… Ну как, вы довольны?
   - О, Джеймс, если бы вы захотели сделать мне самый дорогой подарок в мире, то и в этом случае не смогли бы придумать ничего лучше и желаннее… Я клянусь вам в этом, - глядя на Олбрайта сияющими от счастья глазами, с придыханием произнесла Алла. – Я готова целовать вам руки, Джеймс.
   - Между прочим, я ещё не женщина, - промолвил Олбрайт обиженным голосом и затем фальшиво рассмеялся. После небольшой паузы Джеймс тихо добавил: - Прошу вас это учесть, милая Алла Егоровна.
   - Я обязательно это учту, Джеймс… обязательно учту, - прошептала Алла, целуя малыша в лобик. Неожиданно она прижала ребёнка к своей груди и громко разрыдалась.
   - Что с вами, Аллочка? – встревоженным голосом произнёс Олбрайт.
   - Нет-нет, ничего… Это я от счастья. О таком богатстве я уже и не мечтала. Джеймс, вы сделали меня счастливой на всю оставшуюся жизнь. Моментально стать счастливейшей мамой – это ли не настоящая сказка?
   Если бы они посмотрели на дверь, то увидели бы Иноземцева, вот уже несколько минут неподвижно стоявшего на пороге детской каюты. В настоящий момент он представлял собой немого ревизора из знаменитой заключительной сцены одноимённого спектакля.
   Через несколько минут все обступили Соколову с малышом – в том числе и весь обслуживающий персонал, который должен был вот-вот покинуть космический корабль – и тут же принялись сюсюкать и гладить малютку по головке. Алла Егоровна, как пугливая наседка, смотрела на всех строгим ревностно-испуганным взглядом и постоянно просила быть поосторожнее.

   Вопрос об имени малыша, естественно, даже не поднимался. По молчаливому согласию всех присутствующих и так было ясно, что это – Сергей Сергеевич Альков.

 

                                                                                                                                             * * *

 

   Последняя предстартовая проверка лайнера подходила к концу. Всё было в полном порядке. Джеймс решил не привлекать Аллу Егоровну к старту космического корабля - на сегодняшний день ей и так хватило волнений. Олбрайт с Иноземцевым вскоре покинули Соколову и направились на центральный пункт управления.
   Алла Егоровна закрылась в детской каюте и полностью посвятила себя этому фантастическому малышу.
   Старт ракет того времени значительно отличался от стартов, производимых землянами в XX столетии. В настоящее время он был больше похож на плавный отход от перрона комфортабельного пассажирского поезда, мягко и бесшумно “уплывающего” вдаль. Правда, скорость этого воздушного лайнера была в несколько тысяч раз больше.
   Через два часа кораблю был разрешён старт. Космический аппарат, представляющий собой гигантский спортивный диск, бесшумно поднялся с огромного бетонно-стального космодрома, несколько секунд неподвижно постоял на высоте ста метров – как бы специально для того, чтобы находящиеся на земле люди могли в последний раз им полюбоваться – и затем мгновенно исчез из поля зрения, стремительно уносясь ввысь от мыса Канаверал в юго-восточном направлении. Он умчался навсегда для многих и многих поколений землян. Но этот космический корабль должен был обязательно вернуться, хотя бы через миллион земных лет. Обязательно должен был вернуться!


                                                                                                                              IV


   …Их осталось только трое – трое фракийцев против семерых самнитов. Трое израненных, измученных людей, прекрасно понимающих, что через несколько минут настанет, наконец, и их смертный час. Они поняли, что ещё никогда в жизни смерть не была так близка от них, как в этот страшный кровавый миг. Но эти люди не боялись смерти: ни самниты, ни фракийцы. Они с самого раннего детства усвоили одну простую жизненную истину: чему быть, того не миновать. Сорок умерших и ещё умирающих товарищей лежали на арене огромного цирка в лужах собственной крови - в этом прекрасном и ненавистном мире их уже ничего не интересовало.
   И глядя на этих мёртвых и многих живых, ещё стоявших на арене, в мозгу каждого из них возникал один и тот же вопрос: “Почему мы убили их? За что? Почему нам жаль этих людей, лежащих на этих кровавых и грязных опилках, как родных братьев? А может быть, они и есть наши братья? Быть может, каждый человек на Земле носит в себе родную частицу другого человека? Может быть, мы все рождены от одной общей матери? Ведь не зря же Бог создал нас от Адама и Евы? И не зря же святое писание гласит о том, что существует загробная жизнь… рай… ад. Значит, знали умные люди то, чего мы сейчас не знаем; значит, чувствовали, что после смерти мы тоже превратимся во что-то иное и затем вновь восстанем из пепла, как сказочная птица-феникс”.
   Амфитеатр продолжал грохотать тысячами глоток. Толпа яростно требовала продолжения кровопролития.
   Почему мы обожаем смотреть на страдания и смерть себе подобных? Может быть, это происходит потому, что кому-то хуже, чем нам? Или в нас просыпается чувство хозяина и господина, способного в одно мгновение решить судьбу своего раба, такого же смертного, как мы сами? Почему мы, люди, так любим запах и вид крови? Чем же так будоражит нас эта красивая алая жидкость? И почему многие падают в обморок от одного её вида, а другие трясутся от нетерпения, чтобы скорее упиться ею?
   С остервенением и звериным воплем самниты кинулись в последнюю решительную атаку. Три оставшихся в живых фракийца встали спинами друг к другу и со спокойными каменными лицами приготовились к неминуемой гибели, которая с неимоверной быстротой приближалась к ним в лице семерых противников. Противников, но не врагов! Ещё час тому назад они все вместе ели, пили вино и весело смеялись перед своим последним смертельным боем. Ещё час тому назад они были друзьями, объединёнными одним страшным, пахнущим кровью и смертью словом – гладиатор!
   А сейчас их осталось трое против семерых, и они должны были убивать друг друга на потеху многотысячной толпе, вальяжно развалившейся в амфитеатре, постоянно жующей пирожки и попивающей кислое фалернское.
   …Альфин был одним из трёх, ещё оставшихся в живых фракийцев. Он тоже прекрасно понимал, что наступает последняя минута его жизни. Перед его пылающим взором моментально пронеслась вся его недолгая, но такая удивительная жизнь.
   …Он вспомнил светло-голубое, до бесконечности родное небо его любимой Фракии. А вот и он, маленький голубоглазый мальчишка, весело бежит по влажной изумрудной траве вместе со своей соседкой – Марикой. Вокруг, насколько может охватить глаз, на нежных тоненьких стебельках колышатся миллионы алых маков – целое море маков! На дальнем склоне горы медленно поднимается голубовато-сизый дымок. Там его отец готовит себе на костре обед, а мама кормит грудью маленькую сестрёнку Альфина…
   Затем промелькнула озорная юность, когда в любой игре он с лёгкостью побеждал всех своих сверстников и даже более старших товарищей. Наконец наступило время, когда Альфин сменил своего отца и стал править одним из многочисленных племён своей Родины.
   А после этого началось самое страшное: пришли захватчики и насильники – римляне. Это они растоптали его прекрасную родину, увели в рабство женщин, детей и стариков, сожги родные дома и угнали скот. Это римляне убили его родных и близких, друзей и товарищей. Альфин ни за что не хотел сдаваться и поэтому храбро бился до конца. Римлянам всё-таки удалось взять его живым… но без сознания. Очнулся он уже в цепях, весь в ссадинах и в собственной крови. В душном, вонючем трюме грязного разбойничьего судна его доставили в Рим и продали в рабство.
   …Итак, наконец, наступила и его последняя минута. Вдруг он вспомнил… Альфин вдруг вспомнил, что зовут его как-то по-другому, но он никак не мог вспомнить: а как же именно? Неожиданно мозг подсказал ему, что он уже видел этот эпизод… или что-то слышал о нём. Да-да, когда-то это уже было. И того, победившего фракийца, звали, кажется, Спартаком. Да, точно! Его звали Спартаком. Стоп. Но откуда же он мог об этом услышать? Чёрт побери, да нигде он не мог об этом услышать! Такого эпизода из жизни гладиатора ни один из них, хоть убей, не забыл бы никогда.
   …В этот момент были убиты оба его товарища, но и три самнита тоже лежали на земле и хрипели, извиваясь и трясясь в предсмертных судорогах. Альфин остался один против четверых… “Если я сейчас побегу и, неожиданно поворачиваясь, буду убивать их по-одному, то обязательно останусь в живых”, - почему-то подумал он и… побежал.
   Это было невероятно, но всё получилось так, как и предполагал Альфин. “Сейчас под давлением толпы и по просьбе прекрасной женщины Сулла предоставит мне свободу за моё мужество, смекалку и храбрость”, - промелькнуло у него в голове… И всё это тоже получилось… до самой последней мелочи.
   “Неужели ко мне придёт большая Любовь? – подумал Альфин уже с тревогой и каким-то непонятным внутренним страхом. – Но я же скоро должен буду погибнуть? И несколько тысяч моих верных товарищей подвергнутся распятию на столбах по всей дороге на Падую?.. Но мне, как кажется, предоставят шанс спастись? Да, предоставят, но какой ценой. Этот шанс к спасению мне предоставят ценой предательства – моего предательства! И я должен буду предать десятки тысяч своих товарищей для получения собственного счастья и свободы…
   Да, Марк Лициний Красс, конечно, не дурак. Он очень расчётливый, коварный и хитрый противник. И если он предоставит мне свободу ценой моего предательства, то мои товарищи умрут, так и не поняв великой конечной цели. Нет… нет. После этого я просто не смогу жить. Мне необходимо принять окончательное решение… И я его принимаю! Я знаю, что все мы погибнем, но своих товарищей я не предам! И я пройду с ними до самого конца, как это сделал славный лейтенант Шмидт Пётр Петрович!..
   Стоп! Какой-такой лейтенант Шмидт? Откуда я знаю это имя?.. Чушь какая-то. Наверно, я просто схожу с ума. О, господи, как раскалывается голова… Какая-то ДНК… А что это такое?.. Это дезоксирибонуклеиновая кислота? А причём здесь она?.. Какой-то человеческий материал… Альков и Олбрайт, наконец, нашли искусственный вариант полного воссоздания человека по его предыдущим поколениям?.. А кто они такие – Сергей Альков и Джеймс Олбрайт?.. А Вильберг близок к открытию свободного прохождения человека сквозь любую стену? Но что же всё это значит? Какие-то совершенно незнакомые люди, кажущиеся мне сверхгениями, постоянно делают какие-то фантастические открытия… А может быть, это какие-то новые боги, попавшие к нам с другой планеты? Чёрт меня побери, я же простой гладиатор, ставший свободным человеком!!!
   А может быть, я гений своего времени?.. Нет, не похоже, что своего… Всех времён?… Ха-ха-ха-ха… Глупый, презренный гладиатор, возомнивший себя гением и вождём всех времён. Неужели я второй Прометей, который действительно должен принести людям огонь и счастье?..
   Нет, здесь что-то другое… Неужели таким образом люди начинают сходить с ума? Да, конечно, наконец-то я понял, что со мной происходит – я просто схожу с ума. Как жаль… А ведь судьба обещала мне большую любовь. Настоящую Большую Любовь! Ну что ж, значит, я её не достоин…
   В конечном итоге, может быть, это даже к лучшему. Но почему так раскалывается голова? У меня такое чувство, словно кто-то специально сдавливает её тяжёлым металлическим обручем... Что же со мной всё-таки происходит? И для чего я живу?
   А что такое счастье, любовь, дружба, братство, товарищество, предательство, измена, стяжательство, хамство?..
   Наверно, эти слова существовали во Вселенной всегда, вернее, с тех пор, когда появились мы, люди. Люди – полуангелы, полузвери… Ну что же, значит, мы должны воспринимать их такими, какие они есть. Почему же мы не можем распознать те или иные человеческие качества сразу, с первого взгляда?.. Наверно, это происходит потому, что нам хочется верить только в хорошее. И поэтому первая значительная потеря в жизни человека – это не потеря любимой девушки, которая ушла к другому, а предательство друга!
   Именно предательство друга делает человека взрослым – раз и навсегда! После такого человек может верить только одному разумному существу в мире – своей матери. Мама, милая мама, как много ты для меня сделала. Эх, увидеть бы тебя одним глазком, а потом можно и умереть…
   Да, конечно, для того, чтобы верить или не верить, людям необходим жизненный опыт. Но иногда и опыт оказывается нашим противником, а не союзником. И благодаря этому огромному опыту, а скорее всего – к сожалению, мы уже не хотим помочь и даже просто поверить искренне говорящему человеку, обратившемуся к нам с просьбой или мольбой о помощи… Мы слишком много знаем и слишком мало умеем, потому… что знаем слишком много. Стоп… Это же слова знаменитого немецкого писателя-антифашиста Эриха Марии Ремарка?.. А кто это такой?.. Кошмар какой-то. Кажется, я действительно схожу с ума.
   А может быть, наоборот: мой мозг наполняется бездной информации, принадлежащей всему человечеству, за минимальный промежуток времени? Конечно, это так. Наверняка у меня только поэтому так раскалывается голова. Человеческий мозг обладает удивительным даром: забывать всё не очень нужное или не очень важное, а затем, в самый ответственный момент, вспоминать всё то, что произошло не только с тобой, но и со всем человечеством.
   Значит, сейчас наступил именно такой момент, и я начинаю вспоминать всё то, что когда-то было… или ещё будет на нашей Земле? Ха-ха-ха-ха… Я олицетворяю в себе всёх живых существ нашей планеты!!! Чушь! Если так пойдёт и дальше, то я могу возомнить себя римским императором или посланником Бога на Земле!
   Возможно, я просто начинаю бредить. А иначе откуда у меня могли взяться такие великие мысли и высокопарные слова. Но, может быть, человек только потому и живёт, что обладает даром кое-что забывать? Иначе он бы неминуемо погиб, так как от такого потока информации у него обязательно раскололась бы голова. Проще говоря, произошло бы кровоизлияние в мозг… Ничего себе – проще… Да раньше я и слова-то такого никогда не слыхивал: кровоизлияние…
   Да, я никогда не слышал об этом! У меня такое чувство, будто кто-то насильно вталкивает мне эти мысли, словно вбивает в мою голову огромные железные гвозди. Да, сравнение довольно точное… Огромные металлические гвозди… Интересно, каким же образом можно мгновенно воссоздать прототип мёртвого человека по его ДНК и хромосомному аппарату? Фантастика!..
   Каким же огромным и всеобъемлющим должен быть компьютерный микропроцессор, чтобы миллиарды операций по восстановлению каждой клеточки мёртвого человека производить в считанные секунды… Да, без жидкокристаллической и лазерной техники здесь явно не обойтись. Но тогда и перфокарту ДНК необходимо поддерживать на постоянно высоком уровне, ежесекундно отбрасывая черты, не свойственные данному индивидууму.
   Конечно, было бы намного проще, если восстановление осуществлялось по родственникам первого поколения, то есть по детям, но это возможно далеко не всегда. В таком случае для поточного метода необходимо создание хотя бы трёх параллельных лазерных компьютерных линий, разбитых по поколениям… Дед, отец, сын… Интересно… Очень интересно.
   Наверное, это конец. Я просто начинаю бредить, и от этого несу всякую околесицу… Тарабарщина какая-то: лазер, компьютер, микропроцессор, жидкокристаллическая техника, перфокарта, какая-то ДНК… И слова-то всё какие - язык можно сломать.
   …Удивительный пепельный туман наплыл на глаза Спартака. Через секунду он рассеялся и… Спартак проснулся.
   Оглядевшись по сторонам, он увидел, что находится в просторной светлой комнате с огромными фигурными окнами, которые были задёрнуты голубыми шёлковыми шторами, успокаивающе действовавшими на нервы. Рядом с ним спала его любимая Валерия. Её иссиня-чёрные волосы “расплескались” по всей подушке волшебным волнистым водопадом. На расстоянии вытянутой руки стояла кроватка прелестной Пастумии – его замечательной маленькой дочурки. Кроха сладко спала, заразительно причмокивая и улыбаясь чему-то во сне. Яркий солнечный луч косой линией пробился в затемнённую комнату и на мгновение задержался на бледном лобике дочери.
   “Так это был сон! Да, сон!.. Просто страшный тяжёлый сон”, - с облегчением прошептал Спартак, проведя ладонями по мокрому от пота лицу. – Приснится же такое. Целую ночь быть каким-то Альфином… Но откуда же он узнал о моём поражении? Нет, этого не может быть… Я верю, что всё ещё будет хорошо! Мне всегда покровительствовала Венера, да и Марс был милостив ко мне. Мы ещё поборемся за счастье и свободу!
   Сегодня утром он покинет этот милый дом и затем вернётся сюда уже навсегда. Наконец-то он всегда будет со своими самыми дорогими и столь милыми его сердцу людьми. А он обязательно вернётся! Он должен победить! Я уже слышу предсказание Всевышнего! И на Земле вновь наступит мир и коммунизм!..
   Опять в голову лезет какая-то чертовщина. Откуда он взял это надуманное слово – коммунизм? И почему оно кажется таким тяжёлым?.. Наверняка потому, что оно связано со смертью миллионов ни в чём неповинных людей, погибших за какую-то бредовую надуманную идею. С этим словом на устах люди шли на смерть, даже не понимая того, что их давным-давно обманули. А они всё шли и шли на смерть… Их обманула кучка каких-то негодяев и предателей, всеми силами стремящимися только к собственной власти. Неужели меня и моих товарищей ожидает та же участь?
   Всё! Хватит! Пора встряхнуться и проснуться окончательно.
   Спартак осторожно поднялся с постели, нежно поцеловал спящую Валерию, затем тихонечко, одними кончиками пальцев, погладил по мягким вьющимся волосам свою прелестную дочку, быстро оделся, застегнул на поясе широкий кожаный ремень, вставил в ножны тяжёлый испанский меч и бесшумно, на цыпочках, вышел на крыльцо виллы.
   Его товарищи ещё мирно спали в большом сарае, находящемся в пятидесяти метрах от виллы, но Спартак с удовлетворением отметил тот факт, что часовой осторожно выглянул из-за угла и поднял руку в знак приветствия своего командира. Спартак быстро подошёл к нему и приказал будить остальных. Затем он приставил ладонь ко лбу, пристально посмотрел на розовато-голубое утреннее небо и надолго задумался.
   В этот миг у него возникло ощущение, что там, на небе, находится неизвестное, разумное живое существо, внимательно рассматривающее его в какое-то замысловатое сверкающее устройство...
   Очнувшись от тревожных дум, Спартак, наконец, заметил, что ему уже давно подвели коня. Предводитель восставших рабов пружинистым броском вскочил на него, полуобернулся к своим товарищам, внимательно наблюдавшим за каждым его движением, и, уверенно взмахнув рукой в сторону дороги, громко произнёс: “Вперёд”.
   Багрово-красный диск солнца медленно поднимался над просыпающейся землёй.

                                                                                                           
                                                                                                                               * * *


   …Билл Чиверс выключил ЛБМУ (лазерно-биомагнитную установку), резко вскочил со стула и, весело потирая руки, стал что-то быстро записывать в красивом жёлтом журнале. Сегодняшний эксперимент ему, как кажется, вполне удался, хотя некоторые детали из жизни Спартака пришлось значительно изменить.
   “Я совершенно не предполагал, что на Земле были такие замечательные люди, - с удивлением подумал Билл. - Какой великий человек: умный, сильный, красивый, мужественный, благородный, бескорыстный, добрый, свято верящий в свою идею…

   А всё-таки здорово, что я ввернул ему Петра Петровича Шмидта. Думаю, это на него подействовало… Впрочем, почему это имя должно было на него подействовать? Скорее всего, это имя подействовало на меня, так как это я сравнил его со Спартаком, который отказался предать своих товарищей ценой собственной свободы и до последних минут жизни был предан своему делу. Но самое главное состоит в том, что они оба прекрасно знали о неминуемом поражении и, несмотря ни на что, остались со своими товарищами до конца... Но кто же такой Эрих Мария Ремарк?.. И откуда у Спартака эта информация?”.

 

                                                                                                                                               * * *

 

   …Фантастически одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу ещё раз посмотрел на счастливое, улыбающееся лицо Чиверса и затем мысленно приказал экрану монитора выключиться.

   - А Эриха Марию Ремарка надо бы знать, молодой человек, - усмехаясь, произнёс он вслух и затем мгновенно исчез из пульта управления.

 

 



                                                                                                                    СЕРГЕЙ СЕРГЕЕВИЧ АЛЬКОВ

 

                                                                                                                                             I                                                                                       



   Космический корабль Олбрайта находился в полёте уже около двух лет.
   Медленно поднимаясь на четвёртый уровень, Джеймс мысленно перебирал в уме все события, которые произошли за это время. Собственно говоря, ничего существенного не произошло: полёт продолжается, все здоровы, на корабле всё спокойно, поломок не было, чрезвычайных происшествий тоже. Казалось, чего ещё желать? Уже одно это говорило об успешном продолжении экспедиции: ничего существенного не произошло!
   Хотя за это время произошло много интересного. Во-первых, весь экипаж корабля научился расшифровывать космические сигналы, доходящие до наших путешественников с других живых планет и земных космических станций. Во-вторых, они досконально изучили свой космический лайнер и его лазерно-магнитное вооружение. И, в-третьих, весь экипаж корабля значительно окреп физически, так как Джеймс Олбрайт, бессменный командир, очень много времени уделял именно физической подготовке своего экипажа и никому спуску не давал.
   Вот и сегодня он целый час посвятил игре в большой теннис, где его спарринг-партнёром был Андрей. И надо признаться, тот делал большие успехи. Сегодня Джеймс проиграл уже два сета, хотя раньше он не давал Андрею выиграть и одного.
   Из последней люкс-каюты навстречу Олбрайту выскочил двухгодовалый крепыш в великолепном спортивном костюме и, протянув свои пухленькие розовые ручонки, громко закричал:
   - Дядя Дземс! Дядя Дземс!
   - Здравствуй, малыш… Как спал? – ласково произнёс Олбрайт, подхватывая на руки Сергея-младшего и чмокая его в щёчку. Он радостно поглядывал на малыша, стараясь за улыбкой скрыть свою усталость.
   - Спав хоёсё… Ноу поблем, - громко прокричал мальчишка. Джеймс расхохотался...
   Усталость как рукой сняло. Это он научил маленького Серёжку, названного так в честь отца, выражению “ноу проблем”. В свои два года мальчик мог прекрасно изъясняться на русском и английском языках, если не считать одной незначительной мелочи: он просто не мог выговаривать все слова.
   Джеймс был вынужден посвящать мальчику очень много времени, по существу заменяя ему родного отца. Основной упор делался на спорт и доведение любого дела до конца. Джеймс также считал, что любой мужчина должен с рождения понимать тонкий юмор и всегда пребывать в оптимистичном настроении.
   Судя по Серёжке, Олбрайту это пока удавалось. А воспитание в мальчике таких качеств как благородство, любовь, нежность, тактичность, уважение к старшим и к женщине, понимание прекрасного… – всё это, конечно же, лежало на маминых плечах, хотя с таким дядей, который сам был олицетворением джентльмена и настоящего мужчины, привить такие качества ребёнку было совсем не трудно.
   - Зайдём к маме? – спросил Джеймс мальчугана, глядя в его голубовато-серые глаза, обещавшие в недалёком будущем приобрести настоящий стальной оттенок.
   - Конесно, зайдём, дядя Дземс, - серьёзно ответил Серёжка.
   “Какие у него отцовские глаза, - подумал Олбрайт, - и взгляд точно такой же. Просто удивительно, с какой точностью природе удаётся передавать детям наши признаки. Когда Сергею исполнится пять лет, я обязательно посвящу его в свои грандиозные планы. Возможно, что именно он будет продолжателем моих и отцовских идей. А почему – возможно? Именно он и будет. И никто другой!”.
   Джеймс тихонечко постучал в дверь детской каюты. За дверью тут же раздался звонкий женский голос:
   - Да-да, входите, пожалуйста.
   - Здравствуйте, Аллочка… А это мы с мистером Сергеем, - улыбаясь, произнёс Олбрайт, входя в каюту с малышом на руках.
   Здесь царил идеальный порядок, если не считать валявшегося на полу плюшевого мишки. Зеленоватый цвет каюты, вызывавший у входящего человека ощущение свежести и весеннего леса, неожиданно сменился на красный, который принёс в комнату ощущение тепла и уюта. Казалось, рядом находится хорошо протопленный камин. Впрочем, так оно и было: с включением красного цвета автоматически осуществлялся дополнительный подогрев каюты.
   Алла Егоровна Соколова сидела в глубоком кресле, по-детски поджав под себя ноги, и в сотый раз с упоением и ностальгической грустью перечитывала прозу Пушкина. За эти два года она совсем не изменилась внешне. Алла осталась такой же прелестной, обаятельной и молодой женщиной, если не считать того, что в её облике заметно прибавилось мягкости, материнского света и какой-то едва заметной уверенности в себе.
   - А я к вам с одним деловым предложением, - произнёс Джеймс уже более серьёзным тоном, усаживаясь в кресло вместе с Сергеем. – Завтра мы приблизимся к первой планете, на которой, по моим расчётам, должна присутствовать жизнь… так как там имеются все признаки атмосферы. Поэтому я обязан предупредить вас о предстоящей опасности и возможном нападении на корабль. Особенно велика опасность нападения на наш корабль существ из высшей воинственно-настроенной цивилизации.
   - Какая жалость, - растроенно произнесла Алла, откладывая книгу в сторону, - а я так хотела подышать свежим воздухом с Серёжкой… Настоящим свежим воздухом под настоящим открытым небом.
   - Если после нашей разведки всё будет спокойно, то я обязательно предоставлю вам такую возможность. Быть может, мы даже искупаемся в море.
   - О, это было бы великолепно. Поплавать в открытом море – это моя давнишняя несбыточная мечта, - задумчиво произнесла Алла.
   - …Теперь о деле, - продолжил Олбрайт. – На всякий случай мы с Андреем вылетим на разных “тарелочках” и поэтому, как мне кажется, в случае нападения будем иметь возможность помочь друг другу.
   - Хорошо, Джеймс. Мы с Сергеем будем начеку и постараемся не дать вас в обиду. Систему обороны корабля я, с вашей помощью, изучила досконально и поэтому особых ЧП с этой стороны не предвижу, - серьёзно произнесла Соколова.
   - Значит, так и договоримся. Начинаем завтра… в семь часов утра. Через два часа я остановлю корабль в пятистах километрах от планеты и проведу короткий сеанс радио- и телесвязи с возможной цивилизацией. Телескопирование места посадки и близлежащего района произведём попозже. В остальном будем действовать по обстоятельствам. Андрею я уже всё объяснил; он полностью согласен с моим планом.
   - Дядя Дземс, а сто я буду деять? – озабоченно спросил малыш, неожиданно включившись в разговор старших.
   - Сергей, нельзя вмешиваться в разговор старших, не спросив на это разрешения, - предупредила мама, строго посмотрев на сына.
   Олбрайт глазами успокоил Аллу и весело воскликнул:
   - О, у тебя будет самая главная задача, Серёжа. Мама посадит тебя вот в это мягкое кожаное кресло, и ты будешь руководить видеозаписью нашей экспедиции, то есть вы, Сергей Сергеевич, будете командовать нашей мужской разведкой… Ну как, согласен?
   - Согвасен. Тогда сейцас нузно всем лозиться спать.
   - Гениальный человечек. У него жизненного опыта и логики больше, чем у нас, взрослых, вместе взятых, - смеясь, произнёс Олбрайт. – В таком случае, командир, прошу срочно пройти в свою кроватку.
   - Хоёсё… И вы тозе лозитесь, - серьезным тоном сказал Серёжка, переводя свой грозный взгляд с мамы на дядю Джеймса.
   - Обязательно… Но ты, как главнокомандующий, должен уснуть первым, показывая всем остальным, что нисколько не волнуешься и никого не боишься.
   - Ну сто з, это плавильно… Спокойной ноци, - командным тоном произнёс Сергей и направился к своей любимой суперкроватке с электронным управлением.
   Джеймс и Алла весело переглянулись и заговорщически подмигнули друг другу.

   Спустя мгновение в каюту, постучавшись, вошёл Иноземцев. Несколько секунд он молча смотрел на смеющихся Олбрайта и Аллу Егоровну и затем доложил, что исследуемая планета находится в диапазоне радио – и телесвязи. Джеймс извинился перед Аллой за прерванный разговор и быстро вышел из каюты вслед за Андреем.

 

                                                                                                                                                * * *

 

   Как и предполагал Джеймс радио- и телесвязь ничего не дали. А вот телескопирование кое-что прояснило.
   Планета была в два раза больше Земли. Повсюду произрастала бурная растительность: гигантские деревья с роскошными кронами, разнообразные кустарники, множество экзотических цветов и высоких трав. От самого берега море-океана начинались крутые скалистые берега, плавно переходящие в высокие горы со снежными вершинами. Признаков цивилизации Джеймсу выявить не удалось, но это ещё ни о чём не говорило, а только наталкивало на мысль о хорошей маскировке.
   Самое же главное, что увидел Джеймс Олбрайт, было наличие живых существ в океане. Эти существа очень напоминали земных китов и дельфинов – почти таких же размеров, как и на Земле. Вот это-то сходство и настораживало. Хотя с другой стороны, весёлые “игры” этих морских существ указывали на то, что обстановка в данном районе океана была относительно спокойной.
   Эта планета вполне могла быть перевалочным пунктом, стоящим на пути космической трассы одной из межгалактических цивилизаций. Поэтому надлежало быть очень осторожными, так как в любой момент могли появиться нежданные «хозяева». Впрочем, может быть, и о землянах кто-то думал точно также.
   …Олбрайт подвёл большой космический корабль поближе к планете – на расстояние ста километров. Это расстояние маленькие “тарелочки” могли преодолеть за несколько минут.
   Внешне на планете всё было спокойно.
   Ровно в семь часов открылся специальный шлюз, расположенный на втором уровне, и из главного корабля медленно “выплыли” две маленькие космические “тарелочки”. Они некоторое время постояли на одном месте и затем, словно два вертолёта, одномоментно устремились вперёд. Через несколько секунд они скрылись из зоны визуального наблюдения.
   …Алла Егоровна стояла перед огромным цветным экраном, на котором был виден корабль Олбрайта, телескопируемый с главного корабля и снимаемый телекамерой с “тарелочки” Андрея.
   - Центр, как слышишь меня? – раздался чёткий голос Джеймса.
   - Cлышу и вижу вас отлично… Что новенького? – волнуясь, тихо произнесла Соколова.
   - Пока ничего… Вот только океан кишит рыбой. Просто невероятно.
   - Джеймс, попробуйте, пожалуйста, вспомнить, а кишел ли он также вчера, когда вы телескопировали планету? – с заметным волнением в голосе произнесла Алла.
   - Нет, такой картины я не наблюдал, - задумчиво ответил Олбрайт.
   - Смотрите, Джеймс, как бы это не стало неприятной разгадкой.
   - Вы правы, Алла. Спасибо. Вы просто умница. Мне надо было самому об этом догадаться. На всякий случай мы будем держаться поближе к бе…
   В этот момент Джеймс заметил, что “тарелочка” Андрея задрожала всем корпусом, как бы яростно чему-то сопротивляясь.
   - Джеймс, меня взяли в сильный электромагнитный замок, - прокричал Иноземцев, - и, как мне кажется, очень крепко. При таком сопротивлении моего двигателя надолго не хватит. Я вынужден постепенно опускаться. Только не вздумайте идти мне на помощь, Джеймс, - это бесполезно. Я советую вам сейчас же возвратиться на корабль и поднять его до высоты пятиста километров. Вы же знаете, что моей радиосвязи хватит и на тысячу километров. Я буду передавать вам всё, что увижу… пока смогу… Прощайте, Джеймс.
   - Держитесь, Андрей. Мы обязательно что-нибудь придумаем, - с тревогой произнёс Олбрайт.
   Джеймс мгновенно развернулся и помчался к главному кораблю. Шлюз на втором уровне уже был открыт Аллой, прекрасно всё видевшей и слышавшей по радио- и телесвязи. Олбрайт быстро завёл “тарелочку” в шлюз и на скоростном лифте поднялся на центральный пункт управления.
   - Его уже не слышно? – ещё не отдышавшись, хриплым голосом прокричал Олбрайт Алле.
   Соколова не успела ответить, так как в этот момент вновь прозвучал голос Андрея.
   - …Я почти на воде. На глубине 20-25 метров вижу гигантский корпус подводного корабля. В нём открылся огромный, круглый шлюзовой люк, в три раза шире моей “тарелочки”… Я уже в шлюзе. Сопротивляться бесполезно: можно повредить мой корабль. Отключаю двигатели… Я внутри этого гиганта. Шлюз закрылся. Быстро спадает вода. Двигаюсь по какому-то блестящему эскалатору… Въехал в огромный зал, похожий на заводской цех. Повсюду горят разноцветные лампочки. Остановился… Людей и других живых существ пока не наблюдаю. По…
   В этот момент в мониторе появились сильные помехи: треск и шум. Через несколько секунд исчезло и изображение.
   - Андрей, попробуйте включить дополнительную ядерную батарейку, - почти выкрикнул Джеймс. – Это они специально вас глушат.
   В динамиках снова послышался треск, и на экране замелькали цветные полосы. Затем появилось довольно чёткое и устойчивое изображение. Джеймс максимально выдвинул антенны центрального корабля и добавил мощность усилителя. Изображение вновь стало идеальным и даже цветным; голос Андрея усилился и перестал вибрировать.
   - Центр, центр, вы меня слышите?
   - Да-да, Андрей, слышим, - почти одномоментно выкрикнули Джеймс с Аллой. Олбрайт повернулся к Соколовой и, приставив указательный палец правой руки к своим губам, показал ей, что говорить будет пока только он.
   - …Живых существ пока не вижу, - продолжал комментировать Андрей Иноземцев. – Думаю, это автоматическая подводная лодка, а может быть, гигантский корпус подземного здания. Скорее всего – это второе. По начинающимся приготовлениям чувствую, что меня готовят к консервации. Видимо, это моя лебединая песня… Пока, ребята. Счастья вам и удачи… Прощайте.
   - Андрей, вы слышите меня? – воскликнул Олбрайт, заметно разволновавшись.
   - Да, слышу… Отлично слышу, - спокойным голосом подтвердил Иноземцев и вновь переключился на приём.
   - Андрей, помешать твоей консервации может только вторая “тарелочка”. Иду на помощь, иду на помощь! – крикнул Джеймс и, быстро развернувшись, со всех ног бросился на второй уровень.
   Алла пыталась что-то сказать, но потом махнула рукой и тихо заплакала. Она прекрасно поняла, что отговорить Джеймса от повторного полёта будет невозможно и, к тому же… ей всё равно придётся подчиниться.
   Джеймс снова вывел свою “тарелочку” из шлюза и у самой поверхности планеты приказал Соколовой:
   - Алла, выводите корабль на орбиту, равную пятистам километрам. Оттуда будете нас телескопировать. Связь прошу поддерживать постоянно.
   Его “тарелочка” неподвижно замерла над гигантским подводным объектом. Спустя мгновение Олбрайт почувствовал мощное влияние магнитного поля. Он сразу же отключил двигатели.
   Корабль моментально затащило в круглый шлюз, протащило по эскалатору, и, наконец, Джеймс увидел начало консервации корабля Андрея Иноземцева. Прицелившись по манипуляторам, он нажал на гашетку лазерной пушки. Манипуляторы срезало, словно бритвой. В этот момент Иноземцеву удалось запустить двигатели своей “тарелочки”, и он начал уверенно продвигаться к шлюзу.
   “Молодец, Андрей! – весело подумал Джеймс и тут же увидел над своей головой цепкие металлические “руки” роботов-манипуляторов. Иноземцев включил свою пушку; манипуляторы над кораблём Олбрайта мгновенно исчезли. В зале замелькали тысячи разноцветных табло и лампочек.
   “Тревога” – догадался Джеймс с сожалением. – Только бы успеть выбраться из шлюза”.
   К его величайшему изумлению шлюз открылся самостоятельно.
   - Может, его заклинило? – с надеждой спросил Андрей.
   - Нет, Андрюша, посмотрите вверх. Они просто не хотят внутренних разрушений.
   Иноземцев посмотрел на небо и сразу же всё понял: над ними висело около десяти летательных аппаратов в виде равносторонних пирамидок.
   - Попробуем прорваться, - приказал Олбрайт. – Включаем лазерные пушки и взлетаем в разные стороны. Вы – налево, а я – направо.
   - Понял, командир.
   После этого неожиданного маневра три пирамидки взорвались почти одновременно.
   - Как здорово они сконструированы, - шёпотом произнёс Олбрайт, глядя на летательные аппараты неприятеля. – Равносторонняя пирамидка может вертеться во всех плоскостях, и если её вооружение распределено равномерно по каждой стороне, то отбиться от такой конструкции очень нелегко.
   Его догадка подтвердилась в ту же секунду: корабль Андрея подбили на выходе из зоны. Иноземцев в скафандре вывалился из дымящей “тарелочки” и полетел в воду, где его тут же затянуло в шлюз.
   - Прощайте, Джеймс… Берегите Серёжку. Дер… - успел прокричать Андрей на прощание, и связь тут же прервалась.
   На выходе из зоны Олбрайт дополнительно включил лазерный пулемёт, хотя очень сомневался, что тот поможет. Но пулемёт всё-таки помог, и ещё две пирамидки с шипением шлёпнулись в море. Но в этот момент зацепило и его “тарелочку”. Олбрайт едва успел дотянуть до суши, на большой скорости пронёсся над деревьями и… потерял сознание.
   Джеймс уже не видел, как на излёте его “тарелочка” мягко вонзилась в крону огромного дерева и, постоянно цепляясь за широкие развесистые ветви, с грохотом рухнула на землю.
   Алла подвела огромный космический корабль к зоне боя и приземлилась около самого дерева, тем самым прикрыв “тарелочку” Олбрайта от нападения назойливых пирамидок. Затем она включила всё лазерно-магнитное вооружение на автоматический режим.

   И пока увёртливые пирамидки защищались, Соколова успела с помощью сильного электронно-магнитного буксира втащить в шлюз искорёженную “тарелочку” Джеймса. Включив компьютерное управление, Алла стремглав бросилась на второй уровень. Огромный космический корабль бесшумно включил свои двигатели, мгновенно взмыл вверх и тут же исчез в космическом пространстве.

 

                                                                                                                                              * * *

 

   Олбрайт поправлялся очень медленно. У него был диагностирован ушиб головного мозга, значительно повреждено левое плечо, пробито правое лёгкое и сломаны обе кости левой голени. Робот-медик сделал всё прекрасно, но дело продвигалось туго. Да, в таких делах главный лекарь – это время.
   Сознание не возвращалось к нему уже третьи сутки. Алла не отходила от больного ни на минуту. Малыш всё время крутился рядом и “помогал” как только мог: он гладил дядю Джеймса по голове, укрывал его одеялом и постоянно поправлял ему руки. Однажды Сергей решил напоить дядю водой, от чего тот чуть не задохнулся. Мать по-дружески отшлёпала “ясна сокола” и строго запретила сыну подходить к дяде Джеймсу ближе, чем на два метра. Серёжка страшно обиделся и после такого серьёзного оскорбления своего мужского достоинства решил помогать дяде только по телекомпьютеру.
   - Только, пожалуйста, не умирай, Джеймсик… миленький, - молила Алла, сидя у постели Олбрайта, - только не умирай. Что же мы без тебя будем делать? Как мы доберёмся до нужной нам планеты?..
   На четвёртые сутки Олбрайт пришёл в себя. К великому удивлению Соколовой он очень быстро и вполне адекватно сориентировался во времени и пространстве и почти сразу же начал говорить - правда, очень медленно, заметно растягивая слова.
   - Так… Значит, это вы спасли меня… Я на корабле, - грустно произнёс Джеймс.
   - Да, Джеймс, всё нормально. Самое страшное уже позади. Главное – это чтобы вы поправились, а остальное мы как-нибудь переживём, - устало улыбнувшись, тихо произнесла Алла, ласково поглаживая руку Олбрайта.
   - Жаль Андрея, - глубоко вздохнув, шёпотом выговорил Джеймс. – Я так и не смог ему помочь. Какой мужественный парень, его голос даже не задрожал.
   - Не переживайте. Вы сделали всё, что могли. Мы с Серёжкой гордимся вами, Джеймс.
   - Знаете, Аллочка, если я неожиданно умру, то, может быть, так и не успею сказать, что очень-очень люблю вас, - с усилием выдохнул Джеймс и тут же закрыл глаза. Ему было очень стыдно признаться в этом и одновременно страшно приятно. Наконец он признался ей в том, что носил в себе целых два года. В иной ситуации Джеймс не решился бы на это никогда. – И я очень люблю Серёжку… Я его просто обожаю.
   - Спасибо вам, Джеймс, а то я уже устала ждать, - смахивая слёзы и улыбаясь, шёпотом произнесла Алла и осторожно положила свою голову на плечо Олбрайту.
   Он посмотрел на неё широко открытыми глазами и радостно улыбнулся. Заметив, что она плачет, Джеймс погладил Аллу по плечу и ласково произнёс:
   - Ну-ну, не плачь, моя милая, бесценная моя… и, пожалуйста, позови ко мне нашего “ясного сокола”; я хотел бы поболтать с ним немного.
   - О, господи, тоже мне рассказчик нашёлся. Сам-то ведь кое-как дышишь.
   - Позови, позови, Аллочка… Я очень тебя прошу.
   Через минуту Джеймс Олбрайт спал крепким здоровым сном. Алла грустно усмехнулась, осторожно поправила одеяло у него на груди, прикоснулась губами к его горячему лбу и тихонечко вышла из каюты.
   …Соколова спасла Олбрайта с большим трудом. Ей пришлось подвести корабль очень близко к неприятелю, отбить атаку двадцати подоспевших пирамидок и затем вырвать Джеймса из рук роботов-воинов. Погоня была отбита очень жёстко и достаточно удачно: три больших корабля противника были сбиты почти сразу же. Да и бороться со скоростью корабля землян им было явно не под силу. Через несколько часов преследователи безнадёжно отстали и повернули обратно.
   Согласно плану Олбрайта корабль взял курс на следующую галактику. После потери Андрея Иноземцева тяжёлое чувство не покидало всех. Даже малыш постоянно спрашивал о дяде Андрее и просил того, невидимого, больше не играть с ним в прятки. Но дядя Андрей почему-то не появлялся…
   После этого случая Сергей Альков заметно повзрослел. Вечерами он часто заходил к дяде Джеймсу и долго расспрашивал того о вооружении корабля, о врагах и возможной защите от них. Олбрайт всегда разговаривал с малышом как с равным членом экипажа и поэтому на все вопросы отвечал правдиво и с профессиональной скрупулезностью. Такое взрослое обращение Серёжке очень нравилось, так как мама ещё часто хлопала своего любимца по мягкому месту за различные проказы… или когда он надоедал ей до невозможности своими расспросами.
   Джеймс сразу же заметил, что мальчик обладает необыкновенной памятью. Сергей схватывал всё буквально на лету. Малыш совсем забросил свои игрушки и почти всё время вертелся возле дяди, постоянно спрашивая о том, как быстрее стать настоящим мужчиной. Приходилось всё объяснять и показывать на личном примере…
   А корабль землян продолжал упорно лететь навстречу своей судьбе, неведомой судьбе изгнанника.


                                                                                                                                   II


   …Тень от огня факела, горящего в узком коридоре подземелья, причудливо металась по заплесневелым стенам каземата. От старой сырой соломы, подосланной в углу камеры вместо постели, исходил тяжёлый затхлый запах.
   Джордано Бруно сидел на каменном полу, поджав колени руками и положив на них подбородок, и с интересом наблюдал за постоянно изменяющимися фигурками теней огня, пляшущими на противоположной стороне стены.
   За дверью послышались тяжёлые, шаркающие шаги тюремщика. Тот остановился перед дверью каземата Бруно, внимательно-угрюмым взглядом посмотрел на него через решётку окошечка и, кашляя и чертыхаясь, медленно побрёл дальше. Джордано прислонился спиной к влажной стене и надолго задумался.
   Он думал о том, что же ему удалось сделать за свою долгую – по тем временам – жизнь. Да, он прожил уже 52 года, написал несколько трудов: “О причине, начале и едином”, “О бесконечном, Вселенной и мирах”, сборник стихов, некоторые мысли о едином начале и о мировой думе… Так, так. Стоп… Странно, как быстро побежали мысли. Они стали путаться, карабкаться друг на дружку. Единое начало… начало. Так… так… если взять мельчайшие, невидимые простым глазом кусочки человеческого тела и поместить их в ледник, то через тысячу лет, если ледник растает, может получиться что-то интересное. А ещё лучше – послать этот материал в небо, к далёким неизведанным мирам. А там наверняка есть планеты, где люди… или иные живые существа, ушли в своём развитии далеко вперёд. И они смогли бы из этого материала вновь воссоздать того же человека… Господи, зачем ты дал мне такой огромный полёт мысли?!.. Да, я точно умалишённый человек и, к тому же, очень опасный для нашего общества. Общества? Какого общества?!.. Этой безмозглой толпы, направляемой ещё более безмозглой инквизицией?.. Впрочем, почему безмозглой инквизицией?.. Нет, инквизиция не так уж и глупа, как мне кажется на первый взгляд. Эта свора хитрых и свирепых шакалов, которые ни за что не хотят менять уклад своей жизни. Они жируют, наживаясь на горе народа, и им хорошо в этом мире. Они согласны не менять его ещё тысячу лет… И только такие выскочки, как я, мешают им спокойно существовать… Эх, как жаль, что я не обладаю качествами настоящего лидера, способного повести за собой большие народные массы…
   Интересно, может ли существовать жизнь на других планетах… и в других галактиках (господи, откуда я знаю такие слова) при иной температуре, чем у нас, на Земле. Думаю, что при таком качественном и химическом соотношении веществ – нет, так как температура свёртывания белка равна 58 градусам… Но откуда я знаю температуру свёртывания белка? Нет, со мной явно что-то происходит. У меня такое чувство, что моим мозгом кто-то руководит. Неужели меня посетил Всевышний?
   …Продолжая мою мысль, - а мою ли? – можно предположить, что жизнь на других планетах возможна только при создании искусственных условий, которые могут быть смоделированы только разумными существами, пришедшими с планет, подобных Земле. Это наталкивает ещё на одну очень удивительную мысль, говорящую нам о том, что формы живой материи в обозримой нами Вселенной – как флоры, так и фауны – должны быть обязательно похожи на земные. Интересно, а возможна ли жизнь в другом измерении, отличном от нашего? Наверное, возможна. Но это, как я считаю, можно сделать только искусственным путём. Значит, огромными достижениями человеческой мысли. И, скорее всего, всё-таки не человеческой, так как наша земная цивилизация ещё находится на очень низком умственном и техническом уровне. Предположим, что разумному человеку около 500000 лет. А живой природе Земли – около 2-х миллионов лет. Отсюда напрашивается вполне логический вывод, что для достижения должного уровня цивилизации на нашей планете людям необходимо, по крайней мере, ещё полтора миллиона лет, так как умственные способности человека за последние 3 тысячи лет существенно не изменились. В течение этих трёх тысячелетий человечество постоянно думало только над одной глобальной проблемой: как спасти себя от кровожадных соседей… которые всё это время думали точно также. А вот достижения земных гениев были всегда подчинены только одной цели: военному делу, войне, созданию приборов и веществ, способных уничтожить себе подобных или защите от них. Вполне возможно, что в XXII веке основные силы человечества будут направлены на более мирные цели. Но почему именно в XXII веке?.. Ведь я же живу в шестнадцатом!!! Это просто непостижимо! У меня такое ощущение, что сейчас мною управляет и… играет, словно детской игрушкой, кто-то другой, сидящий в моём мозгу. В настоящее время я – самая обыкновенная кукла в чьих-то магических руках…
   Так, о чём же я говорил? Ах да, о силах человечества в XXII веке… Думаю, что тогда скорость мирового умственного и технического прогресса возрастёт, по крайней мере, на целый порядок… Феноменально! Необходимо учесть, что усовершенствовать изобретённое намного легче, чем изобретать. В таком случае земной цивилизации достанется не самое тяжёлое: только усовершенствовать. Но всё это возможно только при одном условии – мирном сосуществовании. Тогда не пройдёт и века, как человек научится проходить сквозь стены и сможет парить в небесах без каких-либо приспособлений… кроме, естественно, воли своего мозга и силы собственных мускулов.
   Кажется, отпустило… Я думаю, что на нашей планете уже были люди, способные проводить данные исследования… Они даже открыли микроструктуру РНК и ДНК. А опыт Олбрайта и Алькова? Он-то, в конечном итоге, завершился блестяще! А прекрасное открытие Галилея? Да что там Галилей. Его открытие – это просто букварь по сравнению с другими открытиями, - например, открытием Крымова. Крымов смог выйти на второй порядок планет и первым увидеть макропланету – этот новый гигантский мир, который оказался также бесконечен, как и всё остальное. А наша Земля оказалась такой же гигантской для тех планет, какие находятся в земном микромире…
   НО ОТКУДА Я ЭТО ЗНАЮ!!!.. Это, наверное, Господь-Бог помогает мне в последние минуты моей жизни… и предоставляет мне такую радость: насладиться прекрасными мыслями о Вселенной, о бесконечности, о бессмертии человеческой души и тела, о повторяемости и цикличности жизни. Материя не исчезает! А наш мозг – это тоже материя, это громадный сгусток энергии, способный за какие мгновения преодолеть миллиарды лет и… километров. Значит… значит, после моей смерти я снова смогу жить в каком-то новом мире или огромном живом существе… и даже не обязательно в человеке.
   Это, конечно, будет значительно хуже, так как я не смогу продолжить свои исследования. Хотя… почему?! Ведь если жизнь тела и души бессмертна, то и после смерти я смогу жить не в одном… и даже не в десяти живых телах! Значит, всё зависит только от того, как меня похоронят, вернее - …каким способом!!!
   Из всех существующих способов самым лучшим для меня будет, конечно… сожжение! И тогда мне не надо будет бояться даже такой мелочи, что мой пепел развеют по ветру. Ха-ха-ха-ха! Это же здорово! Ведь каждая песчинка моего пепла в микроструктуре так же бесконечна, как и вся Вселенная! А как же тогда отнестись к опыту Крымова? Он же говорил, что живое может существовать только в живом? Но он не учёл одного фактора, который является ведущим, – времени! Да-да, времени. При благоприятных условиях миллиарды лет снова возродят всё неживое, и я вновь смогу возродиться из пепла, подобно коацерватным каплям Опарина! А что такое миллиарды лет для таких неживых фанатиков, как я? – ничто! Мгновение! Одна миллиардная доля секунды!
   Ха-ха-ха-ха… Страж за стеной наверняка думает, что я безумен. Это мне тоже на руку. Они должны обязательно меня сжечь! Обязательно!!! Этим они помогут мне возродиться на несколько тысячелетий раньше, а для меня это очень важно. Тем более что маленькой пушинкой пепла мне будет легче добраться до других планет. Хотя… куда мне теперь торопиться? Я же бесконечен в пространстве и во времени. Замечательно! Какое прекрасное ощущение полной, абсолютной свободы, которой практически не может быть!
   Только бы суметь благопристойно вести себя перед смертью. А может быть… когда боль начнёт растекаться по всему телу, мне кричать то, что я сейчас говорю и о чём мыслю? Да, пожалуй, это будет самым лучшим вариантом моего поведения. Толпа всё равно ничего не поймёт. Но она запомнит мои слова! Запомнит! Она запомнит и имена многих других учёных, которых я никогда не видел… и даже – до сегодняшнего дня – ничего не о них слышал: Альков, Крымов, Олбрайт, Вильберг, Опарин, Циолковский, Ферми, Королёв, Оппенгеймер, Эйнштейн, Колыветти, Каретха… и многие-многие другие. Я обязательно встречусь с ними. И встречусь ещё много-много раз! Мы будем встречаться с вами, друзья мои, бесконечно, так как наш мир тоже бесконечен! Крайне необходимо, чтобы уровень мировой цивилизации дошёл до такой степени, при которой было бы возможно искусственным путём мгновенно воссоздать прототип мёртвого человека из его же человеческого материала.

   О Боже, что я бормочу? У меня такое ощущение, словно мой мозг пылает ярким пламенем ещё до костра. Скорее бы рассвет… только бы скорее рассвет…

 

                                                                                                                                                 * * *

 

   …Холодным вечером 1600 года, на центральной площади города, Джордано Бруно был всенародно обвинён в ереси и сожжён на огромном костре, так милостиво зажжённом для него местными инквизиторами. Перед своей смертью Джордано Бруно выкрикивал какие-то непонятные слова, неведомые даже “наместнику Господа на земле” – главе духовенства и инквизиции.

   - …Люди, слушайте меня внимательно! Мы бессмертны! Это доказано многими учёными, которые жили до нас и которые будут жить после нас, - продолжал кричать Бруно, размахивая руками. Неожиданно для самого себя он стал выкрикивать множество имён и фамилий, которые сам слышал впервые. Перед тем как потерять сознание Джордано прокричал во весь голос: - Мы живём на маленькой песчинке, которая для многих других галактик является Солнцем и даже огромнее его в миллионы раз! Ха-ха-ха-ха… эти профаны думали, что они похоронят меня на этом костре! Тупицы! Как бы не так! Наоборот, вы помогаете мне возродиться из пепла! Через несколько минут я на ваших глазах превращусь в миллионы Венер и Солнц! Я – ЭТО ВСЕЛЕННАЯ! Прощайте! До встречи в будущем! Я жду вас всех! Я бесконечен и бессмертен! Про…

 

                                                                                      * * *

 

   - Бедный Бруно…
   - Несчастный Джордано…
   - Эх, бедолага… А всё-таки жалко Бруно – хороший был человек.
   - Да, но перед смертью он сошёл с ума и даже выкрикивал какие-то иностранные слова…
   - О Боже, Боже…
   Так, шёпотом, переговаривались люди, медленно расходившиеся с тёмной площади после сожжения Джордано Бруно.
   Глава духовенства ещё долго стоял на огромном крыльце храма и усиленно размышлял над последними словами Бруно. В заключение своих великих раздумий он решил, что кое-что из последней пламенной речи этого безумного еретика можно вполне взять на вооружение.

   …И только тысячи сверкающих искорок, взметённых с тлеющего костра беспечным гулякой-ветром, ещё долго мигали в тёмном прохладном небе, весело маня за собой прохожих. Они были похожи на далёкие огоньки современного межпланетного лайнера, стремительно улетающего ввысь, – к новым мирам и галактикам!

 

                                                                                      * * *

 

   …Билл Чиверс выключил ЛБМУ, что-то записал в своём жёлтом журнале и затем надолго задумался. “А имел ли я право проводить этот эксперимент над несчастным Бруно в самый страшный момент его жизни?.. Последние минуты жизни… Если исходить из моральной и этической стороны, то, конечно же, нет. Но, как мне кажется, я очень помог ему этим? Да, несомненно, помог. После этого Бруно почувствовал себя бесстрашным человеком. И он умер с полной уверенностью в правоте своих слов… Но что он говорил перед смертью? Он назвал множество имён, неизвестных даже мне, и которые я никогда не вводил в ЛБМУ. Откуда он их знает? …Крымов, Альков, Олбрайт, Калыветти… Кто они? Неужели они жили до Бруно? Невероятно!.. Хотя в мире возможно всё. Неужели уже тогда люди знали о микро- и макроструктуре, о втором порядке макропланет, описанных в опыте какого-то Крымова, которого не изучал даже я?! А ведь наша галактика – в смысле уровня цивилизации – в сотни раз выше цивилизации, которая существует в Солнечной системе… и которую у нас проходят в начальных классах… Невероятно, просто невероятно… Ладно, запишем этот факт в загадки Вселенной. Кстати, об этом я спрошу потом у моего любимого шефа. Посмотрим, как он выкрутится… И не будет ли мой вопрос для него такой же загадкой, какой он является для меня.

 

                                                                                      * * *

 

   …Фантастически одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу мысленно приказал экрану монитора выключиться и на несколько секунд тоже задумался. “А не слишком ли открыто и неосторожно я вмешался в эксперимент Чиверса?.. Ладно, думаю, ничего страшного. Пусть ребятки покумекают о неизвестных им учёных».
   После этого он быстро встал с кресла и мгновенно испарился в пространстве…


                                                                                        III


   Прошло десять лет с момента старта межгалактического корабля “Мысль”.
   Олбрайт стоял перед огромным телескопическим устройством и внимательно изучал новую планету. Она была намного меньше Земли, но бурная растительность, похожая на земные джунгли, попросту поражала. Климат планеты соответствовал субтропикам Земли, что значительно облегчало существование растительного и животного мира. Чувствовалось, что все межгалактические гости обходили эту планету своим вниманием уже очень давно, так как признаков цивилизации явно не наблюдалось.
   А вот живых разумных существ было много. Они были похожи на наших далёких предков. Самые высокие из них достигали 150 сантиметров. Волосы покрывали практически всё тело. Прекрасная реакция, тонкий слух и острое зрение вызывали восхищение. Но однообразная, обезьяноподобная походка, скудная мимика и очень примитивный язык наталкивали на мысль, что к настоящему моменту уровень их умственного развития был ещё крайне низок.
   Жизнь коренного населения данной планеты соответствовала нашему первобытнообщинному строю позднего периода. Культура населения основывалась на религиозных традициях, где главенствовали вожаки, похожие, естественно, на наших жрецов и шаманов. “Вот она, повторяемость истории нашей Вселенной”, - невесело подумал про себя Олбрайт. Это ещё раз подтверждало теорию идентичности химических веществ и микроструктуры высокоорганизованных живых существ всех галактик. А все новые, ещё незнакомые землянам вещества и их сплавы – это просто не изученная и ещё не доведённая до конца таблица Менделеева. Возможно, расшифровка всех данных этой таблицы предоставит человеку неограниченные возможности во всех сферах его деятельности…
   Но Олбрайта особенно удивило – и одновременно обрадовало – то, что живые существа этой планеты были похожи на землян формой тела и своими размерами, а значит, и строением центральной и периферической нервной системы. На этом примере Джеймс Олбрайт сделал потрясающий вывод, что в человеке природа нашла идеальный образ высокоорганизованного живого существа. Да, пожалуй, более идеального по форме, размерам, красоте… тела было трудно себе представить. Если бы наше тело было больше, то это сразу бы создало множество труднопреодолимых препятствий: снижение координации движений, увеличение потребления питательных веществ, проблемы с одеждой, жилищем и так далее. А на человеческом теле нет ничего лишнего и, наверное, невозможно придумать ничего дополнительного. Ну, может быть, кроме… дополнительных средств защиты, освещения, энергии, силы, мощности, способности летать, как птица, или плавать, как рыба, изменять форму тела и переходить в другое измерение по собственному желанию. И ещё… Ха-ха-ха-ха… М-да… получается небольшой каламбурчик. Как говорил мне Серёжа Альков-старший: всяк кулик своё болото хвалит…
   Ладно, пофантазировали, посмеялись… и достаточно! Пора приниматься за дело.
   На этой планете Олбрайт должен был пополнить запасы продовольствия – в основном это касалось высококалорийной и витаминизированной пищи. Но перед этим земляне должны были провести тщательную разведку и сделать контрольный анализ питательных веществ.
   Джеймс вновь углубился в свои наблюдения. Больше всего его интересовали аборигены планеты. Как выяснилось, эти существа жили родовыми племенами. Им не приходилось тратить много времени на постройку сложных жилищных сооружений, так как в связи с мягким климатом в этом не было никакой нужды. Так что и в этом вопросе наблюдалась полнейшая идентификация земной истории: незамысловатые “камышовые” хижины, горные пещеры и естественные гроты – всё это служило прекрасным убежищем, так как среднесуточная температура планеты приблизительно равнялась + 25 градусам по Цельсию.
   Но самым необычным оказалось другое: на северной стороне планеты располагались три идеально ровные, огромные площадки правильной округлой формы, как бы специально предназначенные для посадки космических кораблей. Как потом выяснилось, это на самом деле были настоящие современные космодромы. Диаметр каждого из их составлял ровно 5 миль. Вместе они образовывали чёткий равносторонней треугольник, ограниченный со всех сторон пятисотфутовой водной преградой. И что оказалось самым интересным: глубина этой водной преграды во всех местах была идеально одинаковой – ровно 1000 футов.
   - Я думаю, - задумчиво произнёс Олбрайт подошедшей к экрану Алле, - что эта планета является старой межпланетной перевалочной базой, которая была создана для проходящей здесь когда-то активной космической трассы. И заброшенность этого объекта зависит, как мне кажется, только от одной страшной причины: гигантской катастрофы той планеты, представители которой были строителями этого грандиозного сооружения.
   - Что же мы будем делать, Джеймс? А вдруг у них на планете произошёл переворот, и кто-то из проигравшей стороны вздумает обосноваться именно здесь?
   - Ничего, Аллочка, успокойся. Ты же видишь, что пока здесь всё спокойно… Давай сначала проведём разведку и затем, при благоприятных обстоятельствах, посадим наш основной корабль на этот самый космодром, который будет нашей временной базой. Скорее всего, нам придётся провести здесь 10-15 дней. Кстати, эта планета очень похожа на Землю и по всем параметрам напоминает собой экзопланету МОА-2007-DLG-192lb.
   - Серёжка рвётся с тобой на разведку, Джеймс. Я даже не знаю, что мне ему на это ответить. Ты же знаешь, что за 10 лет мы ещё ни разу не выпускали его за пределы корабля.
   - Не беспокойся, Аллочка. Я возьму его только в скафандре, и в случае аварии нашей “тарелочки”… или каких-то других непредвиденных обстоятельств, Серёжа сможет самостоятельно возвратиться на корабль. Он прекрасно изучил скафандр астронавта и уже не раз испытывал его на втором уровне корабля.
   - Когда же вы это успели?.. И ведь ни слова не сказали мне, мудрецы.
   - Алла, он уже достаточно взрослый парень. Всё будет в полном порядке, не беспокойся.
   - А что толку, если я буду беспокоиться. Вы же всё равно сделаете по-своему, мои дорогие… упрямые мужчины. Только я тебя очень прошу, Джеймс, будь, пожалуйста, поосторожнее и внимательно следи за этим бесстрашным героем, - тихо произнесла Алла, прижавшись к груди Олбрайта. Он нежно обнял её за плечи и ласково погладил по спине.
   На следующее утро Джеймс с Сергеем вылетели на разведку. Мальчик был в восторге от полёта. Дядя Джеймс разрешил ему не только управлять “тарелочкой”, но и предоставил возможность посадить её на указанную поляну. Приземление было выше всяких похвал. Олбрайта просто распирало от гордости за своего воспитанника.
   Они взяли пробы овощей и фруктов и тут же, в “тарелочке”, произвели тщательный химический и бактериологический анализ. Все продукты оказались прекрасного качества. Забрав с собой первую партию провизии, мужчины возвратились на большой корабль, где их с нетерпением поджидала Алла Егоровна. Она оставалась на корабле с шестилетней дочерью. Продукты тут же разместили в автоматический цех переработки и расфасовки, и буквально через несколько минут получили упакованные тюбики и банки.
   А в это время Сергей с упоением пересказывал маме и младшей сестрёнке Дженни свои впечатления, впервые полученные вне корабельных стен. Дженни тут же стала приставать к отцу, чтобы он тоже разрешил ей отправиться за продуктами. И Джеймсу пришлось приложить максимум усилий, чтобы обстоятельно объяснить дочери, что на корабле должна обязательно оставаться половина экипажа, которая в случае опасности обязана прийти на помощь своим мужчинам.
   Таким объяснением Дженни осталась крайне недовольна. Отец “подумал” и предложил ей контролировать зону погрузки продуктов с обязательной координацией действий мужчин. Вот на это Дженни наконец-то согласилась, так как командовать мужчинами – это была именно её стихия. И надо честно признаться, здорово у неё это получалось… и притом – с самого рождения. По электронной радиосвязи то и дело раздавался её покровительственно-хозяйский голосок, руководивший буквально каждым движением отца и Серёжки.
   За второй партией продуктов мужчины решили отправиться подальше - в самую чащу джунглей. “Тарелочку’ пришлось посадить на роскошную крону гигантского дерева, чтобы в случае опасности сразу же подняться в салон космотакси на лебёдке.
   Джеймс занялся складированием и погрузкой, а Сергей – с помощью лебёдки и робота-манипулятора – поднимал продукты в летательный аппарат и размещал их в салоне.
   …Работа кипела уже пятые сутки. При таком жёстком режиме наши путешественники рассчитывали через 2-3 дня отправиться дальше – по намеченному маршруту. В этот раз они отыскали замечательную фруктовую рощу с множеством разнообразных и вкусных плодов. Посадив свой корабль в самом центре этого благоухающего “фруктового сада”, мужчины с воодушевлением принялись за работу.
   Но через несколько минут им пришлось срочно эвакуироваться в “тарелочку” ввиду появления огромного количества местных “туземцев”, до зубов вооружённых копьями, луками, дубинками и прочими атрибутами военного вооружения древнейшего периода. Конечно, это оружие не могло нанести ощутимого вреда землянам, но неприятностей можно было ожидать в любой момент. Что и произошло.
   Облепив аппарат со всех сторон, аборигены в невероятно быстром темпе оплели его лианами. Джеймс повернулся к Серёжке и быстро произнёс:
   - Сергей, открывай запасной люк, включай двигатели скафандра и срочно вылетай на корабль.
   - А ты, дядя?
   - Я приказываю тебе вылететь на корабль, а приказы командира, как ты знаешь, должны выполняться беспрекословно… Ты хорошо меня понял?
   - Да… понял, - пробурчал явно недовольный мальчишка, глубоко вздохнув и отвернувшись за скафандром.
   Одевшись, Сергей открыл верхний люк и включил двигатели. Дикари, увидев огонь, в нерешительности остановились и затем моментально попадали на землю. Для безопасного полёта этого оказалось вполне достаточно. Олбрайт быстро захлопнул люк и затем тревожным взглядом проводил отлетающего Сергея. Увидев, что всё в порядке, Джеймс потянулся к кнопке включения двигателей, но затем передумал – ему хотелось увидеть: что же предпримут туземцы? Магнитно-лазерную защиту он решил пока не применять…
   Подлетев к кораблю, Сергей попросил маму открыть шлюз второго уровня и затем спокойно опустился на стоянку. Шлюз мгновенно закрылся. На лифте Алла Егоровна быстро спустилась к сыну. Тот с явным раздражением снимал с себя скафандр.
   - Что случилось, Сергей? Где дядя Джеймс?
   - Он приказал мне вернуться. Жители оплели нашу “тарелочку” лианами и думают, что взяли её в плен.
   - Ладно, пошли на пульт управления.
   Они поднялись на центральный пульт и включили большой экран, предназначенный для телескопирования. На мониторе показалось огромное изображение лица Джеймса, который сидел в своём аппарате.
   - Джеймс, ты слышишь меня?.. Джеймс, сейчас же ответь мне? – громким повелительным голосом произнесла Алла.
   Послышался незначительный треск, и затем отчётливый голос Олбрайта:
   - Да-да, Аллочка. Я слышу тебя очень хорошо! Местные ребята сняли корабль с дерева и теперь несут меня, по всей вероятности, к себе в селение. Ужасно хочу посмотреть, что же они будут предпринимать дальше. Двигатели, защита и вооружение – всё в полном порядке. Пока у меня нет желания причинять им вред. За меня не беспокойтесь, всё будет хорошо.
   На экране показалась огромная, возбуждённая толпа дикарей, несущих “тарелочку” на большом импровизированном помосте. Они поставили аппарат на небольшое возвышение, расположенное в самом центре деревни и стали быстро подносить хворост. Всё стало ясно: дикари решили выкурить Олбрайта огнём. Он весело рассмеялся и передал на корабль, что включает защиту на самый минимальный режим, равный 10-ти метрам. А пока Джеймс решил поснимать местное население на видеокамеру, - для истории.
   На середину крутого холма, находящегося рядом с “тарелочкой”, бодро вбежал дикарь, обвешанный какими-то погремушками, с причудливой чалмой на голове. Он что-то долго крикливо объяснял собравшимся, яростно размахивая руками, и затем издал резкий гортанный звук, - видимо, это была приказная команда, - после которого к “тарелочке” с четырёх сторон стали приближаться четыре волосатых дикаря с зажжёнными факелами, исполняя при этом какой-то экзотический, видимо, ритуальный танец.
   Джеймс нажал на кнопку защиты. Результат превзошёл все его ожидания. Первый дикарь, натолкнувшись на невидимую стену, испуганно закричал и кинул горящий факел в сторону аппарата. Неожиданно факел полетел обратно и попал в голову тому же дикарю. Тот стал отчаянно сбивать пламя со своих волос, визжа во всё горло и вертясь на месте, как юла. В следующее мгновение все дикари почти одновременно попадали на колени и уткнули свои головы в горячий песок.
   С помощью манипуляторов Олбрайт срезал лианы, включил двигатели и медленно поднялся на высоту 50-ти метров над селением. Постояв несколько секунд на одном месте, он резко включил скорость и мгновенно исчез из поля зрения аборигенов. Теперь Джеймс знал точно: больше землян трогать не посмеют.
   Но главные неожиданности, как оказалось, ждали их ещё впереди. Как только Олбрайт приземлился на главном космическом корабле, Алла сразу же ошарашила его ещё одной новостью. Компьютерный телескопический экран высветился сигналом тревоги и затем показал два огромных космических корабля, быстро приближающихся к планете.

   По расчётным данным они должны были приземлиться через двадцать минут. Джеймс принял решение мгновенно: подняться на высоту пятиста километров и оттуда спокойно контролировать ситуацию. Корабль молнией взмыл на заданную орбиту.

 

                                                                                      * * *

 

   …Две громадные чёрные “иглы” медленно опустились на треугольный космодром. Высота каждой из приземлившихся ракет достигала двух километров. Зловещий чёрный цвет кораблей вызывал у живых существ планеты животный страх и неприятное чувство, чем-то похожее на брезгливость. Пошарпанная, помятая во многих местах чёрная поверхность летательных аппаратов давала полное основание предполагать, что эти корабли уже неоднократно побывали в тяжелейших боевых переделках.
   Глядя на этих, по всей вероятности, хозяев, у Джеймса возникло ощущение, что он попал к космическим крестоносцам времён средневековья.
   В общем-то, так оно на самом деле и было. На кораблях открылись тяжёлые квадратные люки, и из них стали выходить настоящие великаны в тёмных серебристых костюмах и остроконечных шлемах, ростом по 50-60 метров каждый. В руках каждого из них были предметы, чем-то похожие на древние огнетушители середины двадцатого века. Один из этих гигантов неторопливо отошёл к самому краю космодрома, и через несколько секунд из его “огнетушителя” вырвался огромный сноп огня…
   “Cовсем как по Рэю Бредбери”, - с горькой усмешкой подумал про себя Олбрайт, продолжавший внимательно наблюдать за развивающимися событиями на космодроме в своё огромное телескопическое устройство.
   …Оскалив свои почерневшие, изъеденные кариесом зубы, гигант зловеще засмеялся и помахал рукой своим сотоварищам. Затем он быстрым шагом направился к соседнему космодрому. После того как великан нажал на кнопку дистанционного управления, которое он держал перед собой, на самом краю космодрома открылся круглый люк – около ста метров в диаметре. Спустя мгновение великан исчез в этой огромной чёрной дыре…

   Неожиданно водная гладь, прилегающая к космическому треугольнику, забурлила и вспенилась, как кипяток, и на поверхности появился широкий понтонный мост, соединяющий треугольный взлётно-космический остров с основной сушей. Пять огромных неуклюжих существ медленной покачивающейся походкой направились по понтонам вглубь джунглей, периодически поливая огнём близлежащие деревья и кустарники…

 

                                                                                      * * *

 

   - Да, эти ребята наведут здесь шороху, - задумчиво произнёс Олбрайт, облизывая сухие губы и настороженно поглядывая на Аллу Егоровну.
   - Джеймс, сейчас же скажи мне: что ты опять задумал? – строго глядя на
   мужа, произнесла Соколова.
   - Аллочка, ты должна понять, что мы просто не имеем права покинуть эту планету, оставив несчастных “туземцев” на растерзание этим гориллоподобным бандитам. За несколько недель эти негодяи сожгут всю планету вместе с её обречённым населением.
   - Но они же явно сильнее нас?
   - К счастью, нет. В этом вопросе, Аллочка, ты как раз-таки здорово ошибаешься.
   - Откуда же такой категорический вывод?
   - Видишь ли… посмотри, пожалуйста, повнимательнее на их снаряжение и корабли. Видишь, они на несколько порядков хуже нашего. Да и скорость нашего космического лайнера в сто раз выше, чем у них. Я почти уверен, что эти корабли не смогут даже развить скорость, равную скорости света.
   - Ты в этом уверен, Джеймс?
   - Абсолютно… И я совершенно уверен в том, что мы должны обязательно помочь этим малышам-туземцам.
   - Каким же образом?
   - Мой план состоит в следующем: ты с детьми, Алла, спускаешься на второй уровень, затем вы садитесь в самую большую “тарелочку” и ждёте моих дальнейших распоряжений. Шлюз должен быть открыт постоянно, так потом на это времени может не найтись. Я почти уверен, что магнитно-лазерной защиты у них нет. Единственное, за что я опасаюсь – это ядерное вооружение. Но, думаю, что они не успеют им воспользоваться, так как я не собираюсь предоставлять им такой возможности. В крайнем случае, их ядерные ракеты всё равно не смогут догнать наш корабль. Как видишь, по существу мы ничего не теряем.
   - А если неподалёку у них имеется подкрепление?
   - Какое подкрепление, Аллочка? Ты же видишь, что это самые обыкновенные космические хулиганы, которые сами от кого-то удирают.… И, во-вторых, если подмога и имеется, то по своим техническим характеристикам она наверняка не лучше этой.
   - А вдруг это самые обыкновенные роботы, которые применяются какой-то воинственно-настроенной цивилизацией именно для таких низкоинтеллектуальных экспедиций?
   - Нет, это не роботы, а живые существа. Это я уже проверил путём компьютеризации; да и моя человеческая интуиция меня пока не подводила… Знаешь, милая Аллочка, такое несоответствие ума и техники может быть только после огромной катастрофы планеты, на которой проживают эти существа… Скорее всего, у них на планете победило зло, а разума, как обычно, не хватает, так как лучшие умы данной планеты находятся или в неволе, или, что вероятнее всего, уже уничтожены. Сейчас эти ребята, конечно, об этом горько сожалеют… В настоящее время на их несчастной планете или идёт война на взаимоуничтожение, - так как такие “творцы” мирно жить не могут, впрочем, как и некоторые правители Земли в XX веке, - или происходит окончательный самораспад данной цивилизации… что скорее всего. А если говорить честно, то кому нужна такая цивилизация?!
   - И что же конкретно ты думаешь предпринять, Джеймс?
   - С первых же минут своего пребывания здесь эти существа окончательно доказали нам, что не намерены поддерживать мирных отношений с кем бы то ни было. Поэтому я предлагаю сначала разрушить их корабли, а затем… посмотрю по обстановке. Но оставлять в живых хотя бы одного из этих “героев” я не имею права, так как впоследствии он затерроризирует всю планету и принесёт ей неисчислимое количество бед и страданий.
   - Хорошо… Я пойду одену детей и всё подготовлю… к возможному полёту.
   - Да, Аллочка, я очень прошу тебя об этом. И, кстати, скажи Серёже, пусть он подготовит мне маленькую ракету, чтобы в случае необходимости я мог вас на ней догнать. Жизнеобеспечения большой “тарелочки” должно хватить на несколько лет, так что шанс на благополучное окончание экспедиции у нас всё-таки ещё остаётся. Я верю, Аллочка, что всё ещё будет хорошо.
   Олбрайт нежно поцеловал Аллу, проводил её до люка и весело подмигнул на прощанье.

   Соколова глубоко вздохнула, натянуто улыбнулась Джеймсу и затем решительной походкой вышла из центрального пункта управления.

 

                                                                                      * * *

 

   Джеймс Олбрайт продолжал внимательно изучать действия великанов в телескопическое устройство, положив большой палец на гашетку лазерной пушки.
   …”Крестоносцы” возвращались к своему космическому кораблю через селение туземцев, неся на своих могучих плечах огромные ящики, похожие на коробы, предназначенные для сбора грибов. Они были доверху набиты овощами, фруктами и другой снедью. Один из великанов включил свой огнемёт и, смеясь, стал поджигать хрупкие хижины аборигенов. Бедные жители в ужасе выскакивали из своих жилищ и сразу же попадали в кровожадные лапы “крестоносца”, который незатейливо кидал их, словно рыбу, в огромную авоську.
   Неожиданно по его груди – как натянутая нить – прошёл тонкий серебристый луч, оставляющий после себя шипящий дымок и запах горелого мяса. Не успев даже вскрикнуть, гигант переломился надвое и с недоумевающей гримасой грохнулся оземь. Сетка выпала из его ослабевших пальцев, и в тот же миг из неё начали бодро выскакивать малыши-туземцы, волоча на себе искалеченных и мёртвых сородичей…
   После этого Джеймс направил лазерный луч на один из космических кораблей и как будто собственной кожей почувствовал хруст лопающихся переборок. По обшивке корабля шла узенькая, розовая, дымящаяся полоска. Создавалось такое впечатление, будто какой-то невидимка работал на гигантском газосварочном аппарате.
   Через несколько секунд раздался мощный взрыв, разнесший огромный космический корабль на мелкие кусочки. От взрывной волны вторая “игла” сначала пошатнулась, а затем с шумом грохнулась на бетонно-металлическую поверхность космодрома, после чего тут же раскололась надвое. Из нижней, расколовшейся части вылезли шесть “крестоносцев”: ободранные, грязные, измазанные в каком-то мазуте и в собственной крови. Они недоумённо оглядывались вокруг себя, ничего не понимая и ещё не совсем веря в происходящее. Четверо из пяти, ушедших за добычей, в страхе возвращались обратно, побросав по дороге свою тяжёлую поклажу. Один из великанов, одетый в алую накидку, со свирепым выражением лица приказал что-то остальным, и все стали быстро заходить в изуродованный космический корабль.
   На некоторое время всё стихло.
   Олбрайт перевёл телескопическое устройство на джунгли и селение аборигенов. Там всё было так, как и должно было быть: селение туземцев догорало, кое-где высвечивая угольками тлеющих костров, над которыми поднимались прозрачные столбики дыма. А в джунглях шла постоянная борьба за жизнь: люди прятались в норы и под кроны ветвистых деревьев, запихивая своих ревущих и испуганных ребятишек как можно дальше и глубже…
   …Оставшиеся в живых десять великанов вынесли из космического корабля почти все вещи и затем присели на ящиках, видимо, собираясь трапезничать. Между ними постоянно происходили ссоры, сопровождаемые непереводимой бранью, тычками и затрещинами. Их хмурый предводитель не обращал на это абсолютно никакого внимания и только изредка посматривал на своих кровожадных братьев острым звериным взглядом.
   В этот момент двое из них что-то не поделили и с громкими воплями бросились друг на друга. Предводитель спокойно взял в руки “огнетушитель” и направил огненную струю прямо на дерущихся… Через несколько минут от них остались только ещё более чёрные, закопчённые черепа, выглядывающие из-под остроконечных шлемов…
   - Господи, да это же космические пираты! – ужаснувшись собственной догадке, шёпотом произнёс Олбрайт.

   Теперь всё встало на свои места. Да, это были космические пираты – вечные изгнанники Вселенной. У этих существ уже давно не было ни родины, ни совести, ни чести. Они для всех были врагами, так же как и все были врагами для этих людей, потому что вся их жизнь протекала только по одному закону: homo homini monstrum – человек человеку зверь. В этот момент они были похожи на стаю измученных и загнанных волков, которую со всех сторон обложили красными флажками. Но, в отличие от волков, этих существ Олбрайту было ничуть не жаль.

 

                                                                                      * * *

 

   Ни один из пиратов совершенно не был удивлён действиям своего главаря. После этого драматического происшествия не прошло и минуты, а они вновь продолжили спокойно поедать продукты, разложенные на центральном ящике, молча посматривая друг на друга из-под густых жёстких бровей. Спустя полчаса все разбойники медленно разбрелись по разным углам и принялись активно готовиться ко сну. Вскоре всё стихло…

 

                                                                                      * * *

 

   Джеймс понял, что у него в запасе есть несколько часов, по крайней мере – до рассвета. Он быстро встал с кресла и направился на второй уровень, чтобы успокоить Аллу и детей. Семья тихо сидела в большой “тарелочке” и с нетерпением ждала вестей от отца.
   - Выходите, ребята, и спокойно идите спать. Теперь они до нас уже не доберутся, - с улыбкой произнёс Джеймс, входя в космический ангар.
   Сергей и Дженни с радостными криками бросились наверх, по своим любимым каютам.
   Олбрайт вкратце пересказал жене события прошедшего дня и порекомендовал Алле сейчас же идти отдыхать.
   - А как же ты, Джеймс? Может быть, я подежурю до утра сама? Ты же сегодня совсем не отдыхал?

   - Ничего, Аллочка, не беспокойся. На сегодня они, кажется, угомонились. А при первых же признаках движения в стане пиратов лазерный таймер телескопического устройства поднимет меня в ту же секунду… Иди, дорогая, отдыхай спокойно.

 

                                                                                      * * *

 

   …Джеймсу удалось поспать около четырёх часов. Когда он встал, за иллюминатором было раннее безоблачное утро. В стане пиратов всё было тихо: они спали беспробудным сном… Но что-то всё-таки было не так. Ага, вот в чём дело: не хватало двух человек. Олбрайт быстро перевёл телескопическое устройство на селение и близлежащие джунгли, расположенные в радиусе двадцати километров… Опять ничего настораживающего… Джеймс снова перевёл окуляр на космодром, прошёлся по водной глади… и ужаснулся.
   На ровном бетонном дне канала лежали два великана с проломленными черепами и закреплёнными на шее толстыми верёвками, к другому концу которых были привязаны огромные металлические обломки бывшего космического корабля. Да… их предводитель времени зря явно не терял.
   Наконец главарь зашевелился, кашлянул, встал со своей импровизированной постели и окриками, бранью и пинками принялся поднимать остальных головорезов. Они поднимались нехотя, зевая и поёживаясь, протирая заспанные глаза огромными грязными руками. Постепенно все собрались возле чёрных ящиков. Неожиданно один из пиратов – после продолжительного оглядывания своих товарищей – стал что-то громко кричать своему предводителю, видимо, заметив исчезновение двух своих собратьев.
   Главарь посмотрел на него исподлобья, медленно поднял свой огнемёт и направил его на кричащего. Но это было, как показалось Джеймсу Олбрайту, его последнее действие перед неминуемой надвигающейся гибелью, так как стоявший за ним пират изо всех сил вонзил в спину предводителя острый металлический предмет, чем-то похожий на ледоруб альпиниста. После этого пират отбежал на несколько шагов назад, выхватил из-за голенища нож и встал в выжидающую позу, готовый в любое время отбежать ещё дальше.
   Главарь покачнулся, медленно развернулся и сделал несколько неуверенных шагов в сторону своего обидчика; из его кровавой глотки вырвался предсмертный звериный рёв. Он в последний раз оглядел своих собратьев мутным ненавидящим взглядом и затем тяжело грохнулся оземь лицом вниз, широко раскинув руки, сжатые в могучие кулаки.
   Как бы подчиняясь какой-то негласной команде, застывшие до сих пор пираты быстро подхватили свои “огнетушители” и в течение десяти минут непрерывно поливали тело своего ненавистного предводителя огнём. Затем они робко обступили обуглившиеся, ещё дымящие останки и долго стояли молча, боясь поверить в произошедшее…
   Но и это было ещё далеко не всё. Олбрайт уже чётко выделил для себя две явно враждебные группировки. Спустя несколько минут трое пиратов неспешно отошли к обломкам космического корабля и долго о чём-то переговаривались. Двое оставшихся взяли в руки “ледорубы” и стали с напряжением ждать дальнейшего развития событий…
   …Нападавшие медленно подходили к своим, как им казалось, неминуемым жертвам, потихоньку обступая их с трёх сторон. Они нисколько не сомневались, что разберутся с этими двумя без особого труда. Но, как мы знаем, жизнь всегда преподносит нам сто первый вариант реальности из ста, задуманных нами.
   Жестокая кровавая схватка началась. Два защищавшихся пирата встали спинами друг к другу, напряжённо сжимая в руках проржавелые “ледорубы”. Неожиданно один из них быстро взмахнул рукой и какой-то блестящий металлический предмет, похожий на дротик, со свистом промелькнул в воздухе и вонзился в шею одного из нападавших. Алая кровь фонтаном хлынула из поражённой сонной артерии. Пират, пронзённый дротиком, посмотрел на своего противника долгим недоумевающим взглядом и, закатив свои выпученные глаза, медленно опустился на чёрную землю, держась скрюченными пальцами за окровавленную шею.
   И пока двое остальных, невольно остановившись, с немым ужасом взирали на своего умирающего товарища, бившегося в предсмертных судорогах, второй защищавшийся пират резким движением снизу пропорол своим “ледорубом” живот ещё одному врагу.
   Но и ему, в конечном итоге, тоже не повезло - пока он с остервенением, резкими рывками, пытался вытащить своё оружие из тела поверженного врага, второй из нападавших с рёвом вонзил тому в спину свою “кирку”.
   Теперь их осталось только двое. Но, судя по их горящим ненавистью и злобой глазам, было совершенно очевидно, что одному из них уже совсем недолго оставалось пребывать в этом бренном мире.
   Постояв некоторое время неподвижно друг против друга, противники с громким рёвом бросились вперёд. Звон металла, проклятия и стоны вновь разнеслись над местом схватки. Обессилев, каждый из них отошёл на несколько метров назад, чтобы отдышаться и передохнуть. Но и тогда они продолжали злобно поглядывать друг на друга из-под густых мохнатых бровей. И как только один из них позволил себе чуть-чуть расслабиться и опустить голову, в его плечо тут же вонзился дротик. Защищавшийся пират громко застонал и медленно опустился на одно колено, прикрывая дрожащей рукой свою кровоточащую рану.
   Его противник издал громкий торжествующий клич и стремглав бросился добивать своего раненого врага. Он явно почувствовал приближающуюся к нему победу, и, казалось, уже ничто не могло ему помешать. Но совсем неожиданно, в первую очередь – для себя, буквально за шаг до своей жертвы, нападавший пират неуклюже оступился и широкой волосатой грудью налетел прямо на вытянутый вперёд “ледоруб” врага. Зашатавшись, умирающий прохрипел какое-то страшное проклятие, предназначенное, по-видимому, оставшемуся в живых счастливцу, и с шумом грохнулся на бетонно-металлическое покрытие космодрома.

   Над полем битвы воцарилась гнетущая мёртвая тишина. Оставшийся в живых пират, наконец, медленно приподнялся с колена, пьяной шатающейся походкой дошёл до ящиков и с протяжным стоном опустился на один из них. Небрежно перевязав свою кровоточащую рану каким-то грязным лоскутом, он кое-как, из последних сил, дополз до воды и стал с наслаждением и громким прихлёбыванием жадно пить эту живительную, так тяжело доставшуюся ему, прохладную влагу. При этом он продолжал ежеминутно оглядываться по сторонам своим уставшим, загнанным, волчьим взглядом…

 

                                                                                       * * *

 

   Олбрайт, записывающий это страшное животноподобное побоище на видеокамеру, продолжал с ужасом взирать на произошедшее. Он с явным отвращением и в то же время с каким-то непонятным для себя нетерпением ожидал дальнейшего развития событий. До его плеча кто-то легонько дотронулся – это была Алла Егоровна. Он нежно обнял её за талию и тихо произнёс:

   - Вот, Аллочка, посмотри до чего может дойти глупость и взаимная ненависть разумных существ, живущих по законам волчьей стаи.

 

                                                                                      * * *

 

   …Пират со стоном поднялся с чёрного ящика и, опираясь здоровой рукой на своё оружие, медленно побрёл по понтонному мосту в сторону джунглей. Теперь ему некого было бояться; в эту минуту он был уверен в этом как никогда…

 

                                                                                      * * *

 

   Джеймс Олбрайт продолжал внимательно следить за действиями оставшегося в живых пирата, постоянно держа его на прицеле лазерной пушки.

 

                                                                                      * * *

 

   …Великан вошёл в чащу и, раздвигая ветви деревьев, стал ссыпать себе в руку плоды попадавшихся ему фруктов. Неожиданно на кроне одного из деревьев он заметил крохотного плачущего ребёнка. Тот зацепился за одну из лиан своей незамысловатой одеждой и, покачиваясь, повис над землёй на десятиметровой высоте. Великан подставил под него свою грязную мозолистую ладонь и мизинцем другой руки осторожно стряхнул малыша в приготовленное ложе. В ту же секунду из чащи выбежал один из туземцев – видимо, отец ребёнка – и стал бесстрашно метать в великана одно копьё за другим…
   …Олбрайт аккуратно довернул прицел лазерной пушки, направив её точно на грудь “крестоносца”, и затем жёстко поставил большой палец правой руки на красную кнопку.
   - Подожди, Джеймс, не спеши, пожалуйста, - взволнованным голосом произнесла Алла, положив свою руку на широкую ладонь Олбрайта. – Может быть, ещё…

   В эту секунду Джеймс ясно ощутил, как дрожит её вспотевшая рука.

 

                                                                                      * * *

 

   …Пират, не глядя, как назойливых мух, стряхнул с себя вонзившиеся в его голень и бедро копья и осторожно поднёс свою гигантскую ладонь с ребёнком к его отцу. Мальчуган бойко соскочил с ладони, подбежал к отцу и ловко запрыгнул тому на руки. Теперь они оба, раскрыв рты, безотрывно смотрели на великана широко открытыми глазами. Отец твёрдо стоял на крепких коренастых ногах боком к пирату и гордо смотрел на него своим бесстрашным взглядом, прикрывая курчавую голову ребёнка свободной рукой.
   Гигант усмехнулся одними уголками рта, посмотрел на отца и сына добрым взглядом своих, как оказалось, голубых глаз и, отвернувшись, с корнем вырвал несколько ветвистых деревьев с шикарной кроной. После этого пират одним движением руки провёл по стволам, лишая их листвы и сучьев, и осторожно положил эти «брёвна» поперёк бурной речки, вставшей на пути двух героических лилипутов… Великан ещё раз улыбнулся и широким жестом пригласил их следовать по только что проложенному мосту.
   Отец с сыном на руках, ещё не совсем веря в происходящее, осторожно пошёл по брёвнам, постоянно озираясь на своего спасителя. Гигант спокойно вырывал все деревья и кустарники, попадавшиеся на пути лилипута-отца, и продолжал утрамбовывать ладонью взрыхлённую землю.
   Так они дошли до сожжённого селения. Вдруг отец резко опустил ребёнка на землю, забежал в скальный грот и, вытащив оттуда полную корзину экзотических плодов, поставил её перед великаном, жестом показывая ему, что это подарок, предназначенный именно для него. Пират добродушно улыбнулся, низко поклонился, приложив свою правую руку к груди, и, осторожно взяв корзинку двумя пальцами, одним неуловимым движением опрокинул себе в рот её содержимое. Затем он отвернулся, сорвал плоды с нескольких деревьев и, высыпав их со своей ладони обратно в корзину, также осторожно придвинул её к туземцу. Тот весело рассмеялся и, восхищённый этим поистине джентльменским жестом пирата, медленно и достойно, по-мужски, громко захлопал в ладоши.


                                                                                       * * *

 

   - Вот видишь, Джеймс, добро всё-таки победило зло… Как хорошо, что ты не убил его, - радостно улыбаясь, произнесла Алла, вздохнув полной грудью.
   - Хорошо, если бы добро победило, Аллочка… Хорошо бы. Ну, а теперь, как я думаю, мы можем со спокойной душой и чистой совестью продолжить наш запланированный полёт.
   Открылся люк, и на центральный пункт управления вбежали смеющиеся дети, которые с весёлым криком бросились обнимать своих родителей.


                                                                                        IV


   Вильберг уже около часа сидел в своей фантастически оборудованной лаборатории и с упоением раскачивался в удобном кресле-качалке.
   Да, сегодня ему, наконец, удалось сделать это долгожданное гениальное открытие: прохождение человека сквозь стену. Это же так просто. Но почему до этого никто не мог додуматься раньше? Оказалось, что самое главное – это фактор времени. Да-да, фактор времени. Человек просто переносится на несколько минут вперёд и сразу же попадает в другое измерение, даже не сходя с места. И всё, он уже на другой стороне стены!!! Возможно, переход в другое измерение – это главная загвоздка в решении этой грандиозной задачи предыдущими поколениями. Кстати, то же самое происходит и с самостоятельным полётом человека в любом пространстве без каких-либо дополнительных средств.
   Да, к счастью, ему это удалось. Но сколько же пришлось сделать всевозможных экспериментов, чтобы достичь этого поистине феноменального результата. Даже мгновенное исчезновение человека в одном месте и неожиданное появление в другом оказалось, в итоге, на редкость простым явлением, связанным с кумулированием, то есть обыкновенным накоплением кинетической энергии, происходящей за счёт особого строения жиров, белков и углеводов, где каждая калория не сгорает зря, а используется именно для этой цели.
   Но над этим пришлось здорово покорпеть, так как найти избирательную взаимосвязь между центром обмена веществ, находящимся в ЦНС (центральной нервной системе) и центром кумуляции кинетической энергии оказалось делом чрезвычайно трудным – для этого пришлось полностью исследовать все проводящие пути головного мозга. Естественно, что в разрешении этой задачи ему очень помогли современные компьютерные разработки и многие тысячи опытов на животных.
   А сделать, как оказалось, необходимо было только одно – придать человеческому телу вращение, равное 50000 оборотам в минуту. И всё бы получилось. Возможно, что раньше человек этого делать просто не умел. При такой скорости вращения человек не чувствует даже головокружения, так как его отолитовый аппарат не успевает среагировать и остаётся незадействованным, потому что лимфа, находящаяся в улитке внутреннего уха, не успевает шелохнуться даже на один микрон… Эти опыты он повторял неоднократно, и всё получалось великолепно. Но сколько же тысячелетий понадобилось человеку, для того чтобы справиться с этой грандиозной и поистине фантастической задачей?..
   В настоящее время необходимо, как я считаю, заняться следующим наиглавнейшим вопросом: переносом человека во времени - как в прошлое, так и в будущее. Хотя недаром говорят, что будущее – это хорошо забытое прошлое. Возможно, что так оно и есть. Как нет и полной, стопроцентной повторяемости в природе…
   А может быть, всё-таки есть? Если хорошо подумать над этим вопросом с научной точки зрения, то такое возможно только путём синтеза микроструктуры веществ человека, скорее всего – хромосомного аппарата и ДНК. Значит, повторяемость абсолютно одинаковых людей на разных планетах – это кропотливая работа природы… если брать за основу естественный вариант.
   Но ещё существует и самый быстрый способ – искусственный вариант, где с помощью разумных существ, современной аппаратуры, волоконно-оптической техники, электронной микробиологии и космической микрогенетики можно добиться почти невозможного…
   Да, думаю, это вполне возможно. Но это будет не мгновенный перенос человека в прошлое или в будущее – с его, естественно, мозгом, а значит, и с мыслями. Нет… это окажется огромным циклом работ.
   А как же быть с мгновенным переносом человека в пространстве и во времени? Вот над чем необходимо работать! А остальные методы – это только паллиатив, который придётся переделывать в будущем сотни и тысячи раз. Думаю, что это будет самый правильный и верный вариант поисков. Осуществление этой мечты и будет моим моментом истины. Да, наверное, и не только моим, но и всех здравомыслящих людей. Тогда мы окажемся на правах, по крайней мере, ангелов, то есть существ, максимально приближённых к Богу.
   А может быть, Бог и добивается этого от своей Вселенной, - чтобы разумные существа, созданные ИМ, могли сами достичь такого совершенства, которое могло бы максимально приблизить их к НЕМУ. И всё это – только путём достижений собственного разума человека. И я уверен, что где-то этого уже достигли! Обязательно достигли, а иначе и быть не может! Потому, что в мире возможно всё! Значит, и мы достигнем!
   - Ну что же, пожалуй, необходимо начинать, - задумчиво произнёс Вильберг и резко встал с кресла.

   Он несколько минут походил по комнате, заложив руки за спину, и, сев за стол, принялся что-то быстро записывать в своём дневнике.

 

                                                                                      * * *

 

   Фантастически одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу глубоко вздохнул и тихо произнёс:

   - Да, отец, всё, что ты задумывал – свершилось. Это тебе удалось. И если бы не странные, весьма загадочные обстоятельства твоей гибели, то сейчас мы обязательно летали бы вместе.

 

                                                                                      * * *

 

   До сих пор никто в мире не знал, почему погиб Вильберг, и при каких обстоятельствах это произошло? Об этом стало известно намного позже. Оказывается, Вильберг участвовал в спасении землян во время первой всемирной катастрофы. Он много сделал для сохранения самой планеты и её атмосферы. Много усилий потребовалось Вильбергу и для того, чтобы спасти уникальные ценности Земли. Только благодаря ему удалось сохранить Венецию, Санкт-Петербург, Рим, Сан-Франциско, Токио, Берлин, Мадрит, Лондон…
   Вильберг одним из первых примчался на помощь землянам, когда на них напали воинственные инопланетяне. Он даже сам послал этим “воякам” первый космический сигнал, в котором предупреждал, что если они сейчас же не уберутся восвояси, то будут обязательно атакованы и уничтожены. Но инопланетяне не вняли голосу разума и продолжили своё чёрное дело. После этого Вильберг был вынужден пойти на первую поломку их межгалактического космического корабля. И только тогда воинственные инопланетяне поняли, что перед ними действительно человек дела, и предпочли улететь… правда, напоследок ещё раз навредив землянам.
   Единственное, что не смог предотвратить этот поистине великий человек – катастрофу живой природы на Марсе, после которой марсиане были вынуждены уйти вглубь планеты. Это произошло после того, как земляне послали ядерные ракеты вослед своим врагам. Вильберг сам уничтожил корабль непрошенных гостей и затем стал уничтожать ядерные ракеты. Совершенно непредсказуемо одна из ракет взорвалась рядом с его фантастической космической “тарелочкой”…
   Так погиб этот замечательный учёный и исследователь, изобретатель и гениальный конструктор, настоящий друг всего живого во Вселенной.


                                                                                        V


   …Сегодня Сергею Алькову-младшему исполнилось восемнадцать лет. Но и в этом юном возрасте он вполне мог считать себя образованным и интеллектуальным человеком – по сравнению со своими сверстниками, конечно. И чему только не научил его за это время дядя Джеймс. Юноша выучил наизусть весь космический корабль, прекрасно знал историю жизни своего отца, отлично разбирался в биологии, генетике, истории, физике, химии, математике.
   В настоящее время Сергей был занят изучением пятого иностранного языка. Совсем недавно Олбрайт посвятил его в область расшифровки и кодирования межпланетных космических сигналов и, надо признаться, был очень доволен своим воспитанником. А эти сигналы стали поступать на борт корабля довольно часто. В теннис, шахматы и нарды Сергей обыгрывал дядю с такой лёгкостью, что Олбрайт стал даже немного сердиться на своего воспитанника.
   Поэтому в последнее время Алькову-младшему приходилось с умнейшей миной… или угрюмой физиономией проигрывать дяде Олбрайту партию-другую в шахматы или нарды, приводя того в неописуемый восторг с последующими бесконечными нравоучениями о том, что и у стариков ещё есть чему поучиться. В теннис Сергей этого позволить себе уже не мог, так как в данном случае дядя Джеймс раскусил бы его мгновенно – слишком неравными были силы.
   Мама была в восторге от любимого сына, а младшая сестрёнка Дженни, без преувеличений, боготворила своего старшего брата, но старалась никогда не подавать виду.
   Совсем недавно Дженни исполнилось четырнадцать лет, и она продолжала хорошеть день ото дня. Откровенно говоря, Дженни Олбрайт была ужасно своенравной девчонкой с железным характером и когда приставала к старшему брату с каким-нибудь делом или вопросом, то самым лучшим было ей уступить. Вот и сегодня, несмотря на то, что именинником был Сергей, Дженни снова затащила его в спортзал и чуть-чуть не выиграла первую партию в большой теннис. Именинник моментально смекнул, что необходимо срочно увеличить объём и сложность тренировок, иначе в недалёком будушем эта своенравная девчонка будет разносить его в пух и прах.
   Год назад их корабль приземлился на одной из попутных планет, - как оказалось, необитаемой, но с прекрасным воздухом, - где земляне смогли пополнить запасы витаминов и переработать новые продукты, хотя и земных запасов им хватило бы ещё лет на пять.
   Да, кстати, мы совсем забыли рассказать Вам ещё об одном важнейшем событии, которое произошло на корабле семь лет тому назад. У Сергея и Дженни появился младший брат – Жан. Это был не просто “пацан”, как называл его Сергей, а какой-то неистовый вихрь. Этот “вихрь-вепрь” мог сотворить за день столько “открытий”, катастроф и катаклизмов, что подчас это было не под силу и целому народу.
   За один день Жан умудрялся сломать детский компьютер, пару гитар и барабанов, разорвать любимое платье Дженни (конечно, “нечаянно”), облить Сергея водой, полностью измучить своего отца сотней-другой вопросов, а маму повергнуть просто в шок, устроив в её каюте настоящее Ледовое побоище… одновременно с Ватерлоо и Бородино.
   Вчера Жан “всенародно” заявил, что когда он вырастет, то ни за что не женится на Дженни, так как она тупая, надоедливая и прескверная девчонка, которая своими постоянными нравоучениями мешает ему “спокойно существовать в этом прекрасном мире”. Поэтому он выбирает в невесты… маму!!!
   После этих слов в конференц-зале поднялся невообразимый хохот. Преуспели в этом, естественно, старшие сотоварищи: братец и сестрица. Видя, что дело приобретает совершенно невыгодный для него оборот, Жан демонстративно обиделся и торжественным шагом ретировался в свою каюту.
   Старшие продолжали шумно обсуждать только что произошедшее событие, оценив не ординарный ум семилетнего ребёнка.
   Спустя полчаса, “нутром чуя неладное”, Сергей с явной раздражительностью в голосе шепнул Дженни на ушко:
   - Милая сестричка, посмотри, пожалуйста, чем занимается этот бездельник, а иначе нам придётся что-то ремонтировать или приводить в порядок вплоть до моего следующего дня рождения.
   Смеясь, Дженни выбежала из зала и понеслась разыскивать удалого молодца. Она вернулась обратно раскрасневшаяся и запыхавшаяся и тут же объявила, что Жан забаррикадировался в своей каюте и играет в “войнушку” по системе какого-то Суворова. В данный момент он как раз раздумывает над самой глобальной проблемой: кто же победит в сражении – Спартак, Суворов или Македонский? Наполеона Жан отбросил почти сразу же, так как всегда считал его слабым и малоподготовленным полководцем.
   После такой длиннейшей тирады сестры Сергей закатил глаза к потолку и, шатаясь, повалился на диван. Олбрайт весело рассмеялся и сказал маме, что за должность министра обороны корабля он теперь совершенно спокоен, и не пора ли их младшему сыну заняться изучением лазерных пушек и атомного пулемёта.
   Маме эта идея явно не понравилась, и поэтому Джеймс был вынужден срочно сменить тему. Спустя несколько минут Олбрайт поднялся, извинился перед женщинами за свой уход и направился к двери. По пути он помахал Сергею рукой, приглашая того следовать за собой.
   В своей каюте Джеймс усадил Алькова-младшего в кресло и, устроившись рядом сам, торжественно произнёс:
   - Мне необходимо очень серьёзно поговорить с тобой, Серёжа. С сегодняшнего дня ты стал совершеннолетним – настоящим взрослым мужчиной. С этого момента ты мой первейший помощник и довольно зрелый человек. Поэтому давай поговорим о главном. Ты, конечно, уже знаешь об основной цели нашего путешествия. Пойми, в любой момент я могу умереть: мне скоро шестьдесят.
   Заметив негодующий жест Сергея, Олбрайт остановил его движением руки и продолжил:
   - Поэтому с завтрашнего дня мы с тобой займёмся главной задачей. После моей смерти ты должен будешь подготовить мой человеческий материал – как отдельно, так и совместно с отцовским – и затем “выкинуть” его на нескольких “живых” планетах, то есть на планетах, где есть жизнь. Конечно, я был бы не против, если бы мы попали на планету, значительно превосходящую нас по уровню развития. Конечно, я имею в виду живых существ, а не роботов. Они помогли бы тебе максимально приблизиться к решению нашей задачи. Возможно, этим мы опередили бы время на миллионы, а может быть, и миллиарды лет.
   Запомни, компакт-диски и материал лежат в моём сейфе. Шифр замка 625225, то есть 25 в квадрате и 15 в квадрате. На всякий случай запиши это для Дженни и Жана, так как с тобой тоже может что-то случиться… Не дай Бог, конечно, но и это надо предвидеть и… всегда иметь запасной вариант. И учти, Серёжа, что Жан – это не только моё будущее, но и… твоего отца, а также Дженни. Берегите его. Самое главное – живите в мире. Это самая простая и самая сложная истина во Вселенной… С сегодняшнего дня прибавь, пожалуйста, в своём расписании два часа на изучение нашей главной задачи. Ты понял меня, мой мальчик?
   - Да, дядя Джеймс, я всё понял. У меня к тебе только один вопрос: что мне делать с человеческим материалом мамы, отца и других, если… То есть смешивать его с вашим материалом или обработать в чистом виде?
   - Хороший вопрос… и самое главное – своевременный. Я считаю, что необходимо использовать все варианты. Договорились?
   - Хорошо, дядя Джеймс. Я всё сделаю, как вы сказали.
   - А ты знаешь, чего мы можем добиться посредством использования всех вариантов нашей человеческой материи, Серёжа?
   - Думаю, дядя Джеймс, что это может привести нас к двум главным вариантам дальнейшего существования данной человеческой материи: во-первых, к появлению ваших «абсолютных близнецов», полностью дублирующих не только ваши внешние данные, но и мозг с полным набором информации, и, во-вторых, - при смешивании «нашего» материала - к появлению целых высокоразвитых цивилизаций, в которых ваши мысли будут главенствовать во всех областях вновь созданного «искусственного» общества, включая политику, науку, технику, законотворчество и так далее. А самое главное, что при удачном первом варианте эти близнецы смогут продолжить вашу работу не только в разных галактиках, но и на макро- и микропланетах… и не только первого порядка, но и…

   - Можешь не продолжать. Умница… Теперь я вижу, что дело Алькова и Олбрайта в надёжных руках. А сейчас, именинник, прошу к праздничному столу! – обнимая Сергея за плечи, весело произнёс Олбрайт. После этого они расцеловались и вместе вышли из каюты.

 

                                                                                       * * *

 

   Никто и предположить не мог, что у Джеймса Олбрайта сегодня двойной праздник. Да, посредством компьютеризации сегодня ему удалось синтезировать код ДНК Алькова-старшего. Но пока это произошло только на экране компьютера, а в эксперименте, на данном космическом корабле, проделать этот опыт было невозможно, так как расчёт жиров, белков и углеводов, уже не говоря о межклеточном пространстве, находился в самой начальной стадии разработки. К тому же, на это здесь просто не хватит синтетического белкового материала.
   Вот когда ему пригодился бы Андрей Иноземцев с его знанием клеточного уровня. А думать о восстановлении тела Алькова не приходилось и вовсе. Джеймс решил, что его расчёт окажется правильным, если он сделает свой акцент на Сергее, а не на Алле. Ей со всем этим справиться будет уже не под силу, так как у неё заметно прибавилось других забот. Один Жан чего стоит. Много сил отнимает у Аллы и её исследовательская работа: “Синтез хромосомного аппарата на микромолекулярном уровне”.
   И, в-последних, мужчина – есть мужчина. А Сергей – истинный землянин. Он дышит Землёй. У него всё получится… обязательно получится. Дженни и Жан, по существу, - инопланетяне, космические жители, хотя и воспитаны как земляне. В любой момент они могут связать свою судьбу с неземными цивилизациями, и тогда пиши: пропало. Сергей же обязан, просто обязан довести это дело до конца – дело отца и его, Олбрайта, дело.
   Уже сейчас юноша неплохо разбирается во всех основных вопросах, связанных с главной целью их грандиозного космического путешествия. Необходимо помочь ему в доскональном изучении всех материалов исследований; научить делать всё скрупулезно, на основании данных компьютеризации и практического вывода многих тысяч экспериментов.
   И, тем не менее, в Дженни и Жана я тоже продолжаю верить. Думаю, они будут хорошими помощниками Сергею. Особенно я верю в Дженни. Она очень умная, упорная и настойчивая девочка. Когда-нибудь из неё получится блестящий учёный. Жан наверняка пойдёт по исторической или военно-защитной линии. Ну что ж, в смысле защиты мира это тоже очень важное дело. Может так случиться, что он станет знаменитым учёным по военным вопросам.
   И всё-таки, что не говори, а у нас прекрасные ребята. Мы с Аллой можем гордиться ими. И я думаю, что мой друг, Сергей Викторович Альков, тоже гордился бы ими. Эх, нам бы только добраться до настоящей “твёрдой” земли и отыскать там умных и миролюбиво настроенных существ. Но кому-то из нас это обязательно удастся. Обязательно! А время в таком вопросе – мелочь. Оно, оказывается, обладает удивительнейшим свойством – поворачиваться назад, возвращаться… И это самое главное. Значит, любая задача, поставленная перед человеком или другим мыслящим существом будет обязательно решена! А затем появятся новые задачи, идеи, цели… И несмотря ни на что, они тоже будут выполнены. И это здорово!


                                                                                        VI


   - …Мамочка, посмотри, какой красивый хомячок у этого дяди, - теребя за руку молодую, красивую, хорошо одетую женщину, прогнусавил симпатичный трёхлетний малыш. Мама пошла дальше, но он изо всех сил тянул её обратно, к клетке с хомяками. – Купи мне его, мама, я тебя очень прошу.
   Женщина посмотрела на сына долгим внимательным взглядом и затем ласково спросила:
   - А ты будешь за ним ухаживать, Игорёк?
   - Обязательно, мамочка. Я буду хорошо его кормить, убирать клеточку, купать и ходить с ним гулять.
   Женщина недоверчиво покачала головой, но всё-таки подошла к клетке со зверьками.
   - Скажите, пожалуйста, сколько стоит вон тот маленький хомячок каштанового цвета с чёрно-белым воротничком? – громко спросила она у продавца, взглядом указывая на приглянувшегося малыша.
   - Пятьдесят рублей, сударыня… Но это девочка, самочка.
   - Хорошо, пусть будет девочка… Мы берём её… Давайте нам эту красавицу вот сюда, в стеклянную баночку… Вот так. Спасибо… На, Игорёк, держи свою ненаглядную.
   В избытке чувств счастливый мальчуган прижал баночку к своей груди, то и дело целуя стекло и цокая язычком.
   - Мамочка, а как мы её назовём?
   - А как бы ты сам хотел?
   - Я… Гаечкой, то есть Гасечкой, Гасей.
   - Хорошо, назовём её Гасечкой… Извините, пожалуйста, вы не подскажете нам, что хомячки любят больше всего? – снова обращаясь к продавцу, серьёзным тоном произнесла женщина.
   - О, они неприхотливы. Эти зверьки едят практически всё, чем питаются и люди. Особенно они любят чёрный хлеб, орехи, семечки, свёклу, веточки яблони, малачай. Воду могут не пить и вовсе, но с удовольствием лакают молоко, особенно когда прибаливают… Только не давайте мяса, рыбы, колбасы, масла и солёной пищи. Их можно купать в тёплой воде, но без моющих средств и не чаще одного-двух раз в месяц.
   - Спасибо, до свидания.
   - Это вам спасибо… за покупку, - добродушно улыбаясь, прокричал им вслед продавец.

   Женщина и малыш медленно пошли по базару вдоль красочных прилавков и вскоре совсем скрылись из виду.

 

                                                                                     * * *

 

   Хомячке купили птичью клетку, и папа поставил туда маленький домик из фанеры, над которым он трудился целый день. Домик был очень красив: с верандочкой, люком на крышу, винтовой лестницей и овальной резной дверцей.
   Первые сутки маленькая Гася совсем отказывалась от еды и тихо сидела в самом дальнем углу клетки, изредка расчёсывая свою великолепную рыжую шубку и умываясь красивыми, похожими на крохотные человеческие руки, лапками. Удивительный зверёк вздрагивал при каждом постороннем шорохе, так как слух у него был отменный.
   Мальчик взволнованным голосом звал Гасечку почти ежеминутно, подкладывая в клетку различные сладости, и удручённо вздыхал, глядя на безразличную хомячку. Вечером он так и уснул в своей кроватке, протянув свои пухленькие ручки к домику.
   Ночью мама несколько раз подходила к клетке и долго смотрела на хомячку, которая всё также сидела в своём уголочке, поглядывая на окружающих своими чёрными глазёнками-бусинками.

   - Кто эти большие существа? Куда я попала? – спрашивала себя Гасенька, облизывая свои крохотные лапки маленьким шершавым язычком. – И почему у меня в голове мелькают какие-то странные мысли: формулы, слова, живые картинки, море, солнце, небо? Самое интересное, что я – маленький зверёк, могу мыслить и даже рассуждать. Какой-то дядя Билл всё время шепчет мне на ушко, что это он научил меня думать, и что меня непременно ждёт большое будущее. Оказывается, когда-то я была маленькой девочкой, а затем – красивой женщиной. Я, кажется, была знаменитым учёным? И почему у меня в голове всё время мелькает какое-то непонятное слово – ДНК?.. Какой-то мужчина по фамилии Олбрайт всё время хочет мне что-то сказать, а его друг Альков пишет и пишет какие-то формулы. Первый дядя, которого зовут Джеймс, постоянно говорит мне о том, что меня ждёт большое будущее. Он говорит, что я полечу к другим галактикам и в это же время буду жить в других людях на Земле… Ну вот, у меня опять стали путаться мысли - такое ощущение, что меня постоянно кто-то перебивает… Как жаль, что я не смогу до конца расшифровать свою жизнь и очень скоро умру, так как жизнь у нас, хомячков, очень и очень короткая – год… от силы - два. Но надо продолжать жить. Возможно, моё предназначение определится уже в недалёком будущем. Самое главное – это то, что я очень красивая, умная… и очень кому-то нужна.

 

                                                                                      * * *

 

   Проснувшись следующим утром, мальчик восторженно закричал:
   - Мамочка, мама, посмотри! Гасенька кушает хлебушек и засовывает его себе за щёчки! Какая она всё-таки глупенькая.
   - Она не глупенькая, Игорёк. Это врождённый инстинкт сохранения еды, который передаётся из поколения в поколение. Через некоторое время Гасенька вытащит эту пищу из мешочков-щёчек и будет её кушать. А когда наестся, будет расчёсывать свою шубку и мыть лапки и мордочку… Видишь?
   - Посмотри, мамочка, какая Гасечка у нас аккуратная девочка: остатки своей пищи она положила в свою чашечку и прикрыла их листочком бумажки. Умница… правда, мама? – восторгаясь своей воспитанницей, радостно закричал Игорёк.
   “Эх вы, глупыши, - весело посматривая на людей, подумала Гася, облизывая свои мохнатые лапки, - я же хомячка, а не человек. Поэтому мне необходимо делать то, что делают все хомяки… А жаль… Но что же такое ДНК?… Интересно, очень интересно.
   Спустя несколько дней Гасенька уже позволяла брать себя в руки и даже с удовольствием засыпала в ладонях Игорька. Через месяц она настолько привыкла к людям, что даже хрипло кричала по вечерам. Это происходило тогда, когда на неё не обращали внимания и не хотели брать на руки, чтобы прогуляться по большому велюровому дивану. Последнее развлечение нравилось Гасе особенно, так как это была относительная свобода.
   Свобода – это ни с чем не сравнимое слово! В этот момент она ощущала себя и человеком, и птицей, и реактивным самолётом. Когда малышку выпускали на диван, Гася красиво потягивалась, затем долго прихорашивалась, сидя у мальчика на ладошке, а затем начинала резвиться в полную силу. Она носилась, подпрыгивала, карабкалась на Игорька… От всего этого мальчик приходил в неописуемый восторг. Но ей и этого было мало; Гася всё время норовила спрыгнуть с дивана – туда, вниз, в это огромное неизведанное пространство, где можно было ощутить ещё большую свободу… особенно – свободу действий.
   А когда людям было некогда ею заниматься, Гася принималась неистово грызть клетку своими острыми зубками, вызывая этим некий бунтарский шум, вынуждающий людей обязательно обратить на неё внимание… “Неужели и в прошлой жизни я была и птицей, и человеком, и самолётом? – часто думала Гася, глядя на окружающих своими прекрасными чёрными глазёнками… А может быть, в своей прошлой жизни я была и камнем, и травой, и солнцем, и землёй, и водой?.. А теперь, чтобы снова стать человеком, мне придётся пройти этот долгий путь от маленькой коацерватной капли – первого ростка настоящей живой клетки – до обезьяны и человека… Наверное, да. Иначе ничего не получится. Вернее, может получиться, но только искусственным путём, с помощью более высших неземных цивилизаций… А в это время дядя Билл снова шепчет мне о том, что он очень хотел бы помочь мне в моей будущей жизни. И он нисколько не сомневается в успехе.
   …А вот ещё кто-то говорит мне о том, что он заберёт меня к себе, ещё дальше, и там он научит меня летать и проходить сквозь стену… и даже быть невидимкой.
   …Что-то сильно закружилась голова… Нет, вот сейчас всё опять встало на место. И снова дядя Билл говорит мне о том, что я могу стать человеком. А для этого необходимо, чтобы на Земном Шаре вновь произошла всемирная катастрофа… Но это же очень страшно, и очень обидно – для всех существ, живущих на нашей планете! Но неужели больше нет никаких вариантов? Да, конечно, есть. И один из них это тот, чтобы мои микровещества попали в организм молодой красивой девочки, которая когда-нибудь будет мамой. И я вновь стану человеком! Но для того, чтобы человек в будущем стал тем же человеком, каким он был в прошлом, необходимо иметь полный набор хромосомного аппарата … и ещё многое-многое другое, вплоть до мыслей, которые должны быть точной копией прежнего человека…

   Интересно, очень интересно… Мне кажется, что кто-то специально превратил меня в какую-то хитроумную машинку и теперь усиленно впихивает в неё свои мысли. Получается так, что я - какой-то компьютер, а не хомячка. Чудно…

 

                                                                                      * * *

 

   Как-то вечером Игорёк достал Гасеньку из клетки и хотел выпустить её на диван, как совсем неожиданно она тихим хрипловатым голосом произнесла:
   - Игорёк, нас приглашают посетить одну очень интересную планету. Как ты на это смотришь?.. Ты полетишь со мной?
   От неожиданности мальчик выпустил зверька из рук и медленно опустился на пол. Гася встала на задние лапки на самом краю дивана, закивала головкой и зацарапала лапками о покрывало.
   - Т-ты – говорящий хомячок? – наконец выговорил Игорёк. – Так, оказывается, это не сказки? Значит, взрослые не обманывают нас, малышей? Это всё правда? Значит, все животные, птицы и даже рыбы умеют говорить? Как это здорово!.. Не бойся, Гасенька, я никому ничего не скажу. Мы с тобой вечерами, когда не будет папы и мамы, будем теперь часто разговаривать… Хорошо?
   Но Гася почему-то молчала…
   В эту минуту раздался стук в дверь, и в детскую быстро вошла мама.
   - Игорёк, почему ты сидишь на холодном полу? Встань сейчас же, иначе простудишься. С кем это ты сейчас разговаривал?.. Опять балуешь Гасеньку и не даёшь ей отдохнуть?
   - Да, я разговаривал с Гасей, и она мне ска… В общем, она меня очень внимательно слушала, мама.
   - Ну, вот и молодцы. А сейчас давайте ложиться спать. Завтра мы все вместе поедем в гости к бабушке… А Гасю я возьму в свою комнату, чтобы она не мешала тебе спать.
   - Мамочка, она мне нисколечко не мешает… Ну, пожалуйста, мамочка, - заканючил малыш.
   - Нет-нет, всё… Спокойной ночи.
   Мама взяла клетку с Гасечкой, выключила свет и тихо вышла из комнаты. Игорёк решил немного подождать и через некоторое время, когда мама с папой заснут, забрать зверька к себе. Он хотел обязательно поговорить с Гасечкой ещё раз.
   - Мы с Гасечкой обязательно полетим на другую планету… обязательно… Только нам необходимо основательно подготовиться. А для этого мы должны взять с собой фотокарточки папы и мамы… А можно… даже бабушки и дедушки. Но зачем мне эти фотокарточки? Для воссоздания папы и мамы?.. Но кто же мне об этом говорит?..
   Ой, как быстро закружилась голова. Я быстро куда-то лечу. Как много звёздочек вокруг… - это были последние слова мальчугана, которые он сумел произнести перед сном. После этих слов голова Игорька бессильно упала на подушку…
   …Гасю тоже взяли в путешествие по стране – Игорёк ехал в гости к бабушке. Гася бегала по клетке, совсем не спала в дороге, постоянно веселя мальчугана, и всё время умывалась. А в этот момент ей как никогда хотелось на свободу.
   …Через месяц красавица хомячка неожиданно заболела чумкой и… умерла. Игорёк долго плакал, всхлипывая и размазывая слёзы по грязным щекам. Даже мама не смогла удержаться от слёз.
   Они похоронили свою любимицу на даче у бабушки. На её могилке они посадили очень красивые цветы.

   Однажды вечером соседский мальчишка Мишка сорвал несколько цветочков и подарил их своей любимой девочке. Маленькая жеманница, застеснявшись, стыдливо прикрыла ими своё очаровательное личико и затем, совсем неожиданно для себя, съела несколько лепестков… А перед смертью маленькая хомячка, наконец, вспомнит всё, что касалось её будущего, обещанного ей незнакомым дядей Биллом, но будет уже слишком поздно.

 

                                                                                      * * *

 

   Билл Чиверс был очень раздосадован тем, что ему так и не удалось ввести в мозг маленькой хомячки всю нужную информацию, которая очень бы пригодилась будущим поколениям землян. Но… что поделаешь. Он упустил зверька из виду, когда его забрали к бабушке. После этого Чиверс так и не смог его отыскать.

   А отыскать – было совсем непросто, так как время на Земле пролетало в триста раз быстрее, чем на планете Чиверса. Единственное, что Билла крайне беспокоило, так это одно непредвиденное обстоятельство: кто ему постоянно мешал и всё время подсовывал свою информацию? И самое главное, что это происходило только тогда, когда со зверьком работал именно он, Билл Чиверс.

 

                                                                                      * * *

 

   - …Подумайте, подумайте, уважаемый мистер Чиверс. Думать – всегда полезно. Особенно таким молодым, как вы… Вот только не переборщил ли я с мальчуганом? А может быть, это и к лучшему. Пусть малыш с детства верит в свою сказку… в свою мечту! – улыбаясь, произнёс фантастически одетый человек с лазерным лучом во лбу и мгновенно испарился со своего пульта управления.

 

                                                                                       VII

 

   - …Произошла страшная трагедия – погиб дядя Джеймс! Для меня это непоправимо. Вернее, почти непоправимо… если я не смогу достичь нужной мне галактики и продолжить необходимые исследования. Эти исследования теперь придётся продолжать только самому. Значит, необходимо срочно подключать к работе Жана, так как Дженни и мама заняты исследованиями хромосомного аппарата. Да и Жан, конечно же, не самый лучший помощник. Он продолжает бредить своим вооружением, - так вслух рассуждал Сергей, только что вернувшийся из биологической лаборатории.
   …Как всегда бывает в таких случаях, гибель произошла совершенно нелепо. В чём-то она даже повторила смерть Алькова-старшего. Случайное совпадение?.. Двое великих учёных погибают от нелепой смерти и оба – совершенно неожиданно. Злой рок? Судьба?.. Да, очень часто наша планета теряла своих гениев именно таким способом. Эта нелепость смерти великих и талантливых людей подстерегала Россию во все времена – стоит только вспомнить Пушкина, Лермонтова, Есенина, Высоцкого… Вот и гибели дяди Джеймса можно было вполне избежать.
   …Жан Олбрайт, которому недавно исполнилось четырнадцать лет, вылетел на своей “тарелочке” исследовать берег моря неизвестной планеты, на которую они приземлились три дня тому назад.
   Для этих целей дядя Джеймс сконструировал три небольших корабля. И, как оказалось, совсем не зря. Впоследствии они им очень пригодились. Два корабля были в форме тарелочек и один – в виде классической ракеты. Правда, у них было ещё два действующих вездехода, но они применялись только для тренировок молодёжи и для заготовки продуктов.
   После посадки Жана на поверхность моря на его корабль, совсем неожиданно для всех, напало огромное морское чудовище невероятных размеров – около 400 футов длиной. Как говорится, не успел Жан и глазом моргнуть, как его “тарелочка” оказалась в пасти этого гиганта.
   В этот момент с вооружением Жана что-то произошло – вероятно, у него заклинило лазерную пушку. Это произошло, видимо, из-за того, что Жан, как всегда, очень тщательно регулировал своё супероружие. В результате “великому воину” никак не удавалось выбраться из этого гадкого чудовища.
   Джеймс Олбрайт тут же вылетел на помощь к сыну на второй “тарелочке”, быстро пронзил заднюю часть мерзкого чудовища лазерным лучом – это было предпринято им для того, чтобы случайно не повредить космический корабль Жана – и затем свободно проник внутрь.
   А у Жана произошла вторая непредвиденная ситуация - не оказалось нейтрализатора желудочного сока, и поэтому он никак не мог завести двигатели своего корабля. Джеймс провёл обработку, взял корабль Жана на магнитный буксир и начал медленно подводить обе “тарелочки” к хвосту чудовища. После этого они вышли в открытое море.
   Увидев, что двигатели корабля Жана наконец-то завелись, отец отключил магнитный буксир. В этот момент умирающее животное ударило по воде своим огромным хвостом. Это произошло как раз в том месте, где находился корабль Джеймса.
   Пробить корабль животному, конечно, не удалось, но удар получился слишком сильным. Джеймс Олбрайт ударился головой о внутреннюю переборку корабля, - вылетая на помощь сыну, он не успел надеть скафандр, – и сразу же потерял сознание.
   Этот мощный удар стал для Джеймса Олбрайта роковым. “Закрытый перелом черепа с повреждением продолговатого мозга. Обширная внутричерепная гематома правой теменной области. Кровоизлияние в желудочки мозга. Ушиб головного мозга тяжёлой степени” – такой опасный диагноз вынес безжалостный компьютер.
   И пока Жан доставлял отца на основной корабль, прошло очень много времени. Умный робот-нейрохирург и реаниматолог, соответствующий квалификации врача высшей категории, уже ничего поделать не смог.
   Мать и Дженни были безутешны. Жан рвал на себе волосы, и Сергею стоило больших усилий привести его в нормальное состояние. Для полного успокоения ему тут же пришлось посвятить младшего брата во все планы этой грандиозной продолжительной экспедиции.
   Через час Сергей заперся в своей лаборатории и три дня безвылазно занимался консервацией тела дяди Джеймса.
   …Выпив кофе и проглотив несколько ломтиков печенья, Альков-младший устало остановил свой взор на портрете дяди, снятом в день рождения Сергея. Вот они смотрят на него: молодые и улыбающиеся – мама и дядя Джеймс. Это было 25 лет тому назад. Тогда дядя с мамой были полны сил и энергии.
   Чего же они достигли за эти двадцать пять лет? Практически – ничего… Мы находимся в полёте уже двадцать пять лет и занимаемся только своими внутренними проблемами…
   Хотя кто дал право ему так говорить? Никто!.. Наоборот, сейчас мне, как никогда, необходима чья-то квалифицированная помощь. И не только в смысле ума и лишних рук, нет… в смысле возможностей. Именно в этот момент мне очень необходима помощь более высшей неземной цивилизации, которая помогла бы мне воссоздать живые прототипы моего отца и дяди Джеймса. А вместе с ними я свернул бы любые горы и преодолел любые преграды, стоящие на пути нашей общей цели.
   Посидев в задумчивости несколько минут, Сергей неожиданно резко вскочил с дивана и громко произнёс:
   - Постойте, а что сейчас-то изменилось? Что это я раскис? Мои родители в течение двадцати пяти лет неустанно шли к намеченной цели и ни разу в жизни не показали нам, детям, своего разочарования. В течение двадцати пяти лет они лелеяли эту мечту, неустанно работали над этой проблемой и не сдались!.. Они многому научили меня и надеялись, что в недалёком будущем я обязательно продолжу дело своего отца и дяди Джеймса. Нет, так дело не пойдёт. Пойду-ка я в компьютерный центр и посмотрю последнюю информацию, касающуюся космических сигналов… Может быть, появилось что-то новенькое? – и пружинистой походкой уверенного в себе человека Альков-младший вышел из лаборатории и направился в информационный центр, находящийся в конференц-зале…


                                                                                       VIII


   Иван Николаевич Крымов занимался астрономией и микробиологией уже около тридцати лет. При нём было создано множество новых аппаратов, способных пронзать космическое пространство, равное миллионам световых лет. Вот и вчера, наконец, была закончена сборка новейшего телескопа “Мысль”.
   Это было уже двенадцатое поколение этих аппаратов. Главная их особенность состояла в том, что они не просто наводились на то или иное небесное тело. Удивительная способность нового телескопа была подобна мысли человека. Это было сделано благодаря новой лазерно-ядерной установке, поставленной совместно с компьютерным томографо-телескопическим объективом. При наведении на любое небесное тело аппарат буквально через какие-то доли секунды выдавал его чёткое изображение и затем тут же выбирал несколько следующих объектов, расположенных на более отдалённом расстоянии. По желанию человека он мог показать эти объекты также быстро, как и первый.
   Крымов уже два часа “мучил” новый телескоп. И даже за этот, сравнительно небольшой, отрезок времени он сделал ещё одно удивительное открытие: на расстоянии трёх тысяч световых лет космическое пространство неожиданно разряжалось… и очень значительно. Иван Николаевич провёл свои исследования в пяти основных направлениях: северном, южном, западном, восточном и вертикальном. Расстояние от начала разряжения оставалось приблизительно одинаковым – около трёх тысяч световых лет.
   Это было удивительным и в то же время – закономерным. Удивительным было то, что это явление открыл именно он – Крымов. А закономерность давала повод для поразительного вывода: значит, скопление галактик, в которое входит и Солнечная система, представляет собой ни что иное, как самый обыкновенный атом! В ядре этого атома находится и Солнечная система. А зона последующего разряжения, обнаруженная Иваном Николаевичем, является пространством, где на определённых уровнях вращаются “электроны”, то есть несколько более мелких галактик, притягиваемых ядром. Из этого исходит, что наша Солнечная система входит в состав молекулы вещества с обязательным атомом кислорода. Это может быть CO2 и NO2, SO2 и NO2 и тому подобное, но с обязательной молекулой NO2.
   Отсюда следует, что если бы наша галактика находилась в зоне молекулы вещества, не содержащей атомы кислорода и азота, то на Земле и жизни вовсе могло не быть... Хотя, конечно, могло, так как атмосфера любой планеты, помимо всего прочего, может создаваться зелёной зоной и многими другими факторами, но влияние повышенного количества углерода, фтора, хлора или сероводорода могло бы окончательно “убить” любую атмосферу, тем более перенасыщенную множеством озоновых “дыр”.
   На лице Крымова проступил холодный пот. До него дошла ещё одна страшная истина: если наша галактика соединится – или же её “кто-то” соединит – с какой-то другой молекулой-галактикой, например, с Н2О или SO2, то может произойти катастрофа, называемая “концом света”, и Солнечная система исчезнет… Вернее, сама Солнечная система, может быть, останется, но вот зарождение новой жизни на Земле затянется на долгие и долгие миллиарды лет. Правда, в смысле времени – согласно теории “мёртвых тел” – и это не так страшно, так как для мёртвого тела временной фактор не имеет совершенно никакого значения – миллиард лет протекает как миг. Значит, время во Вселенной – понятие весьма и весьма относительное!
   Крымов поставил перед собой цель: непременно узнать, в каком же “предмете“ находится наша полигалактическая система. Он, естественно, предполагал, что решение этой задачи может оказаться неосуществимым - в настоящее время. Во-первых, а это может оказаться и самым главным, возможности современного телескопа ещё очень ограничены; во-вторых, мы можем оказаться в центре какого-то камня (не дай Бог – целой планеты!), и тогда исследовать условное расстояние будет весьма сложно из-за невозможности прямого визуального наблюдения, то есть из-за слишком большого скопления космических тел – так называемого феномена “скрытой звезды”, прекрасно показанного в кинофильме “Безымянная звезда”… но согласно теории вероятности этого можно добиться путём внедрения в нашу науку новых электронно-лазерных компьютеров; в-третьих, это может быть невозможным ввиду отсутствия на Земле таких межгалактических космических кораблей, которые смогли бы преодолеть столь огромное расстояние.
   Остаётся надеяться только на удачу. Но удача, как известно, обычно приходит только после огромной научно-обоснованной практической деятельности. В его распоряжении пока находиться пять новых телескопов серии “Мысль”. Поэтому, для полного объёмного исследования ему нужен ещё один телескоп, который необходимо установить в шестом объёмном пространстве, то есть с другой стороны планеты. Только в этом случае, при полном вращении планеты, ему, возможно, удастся визуально исследовать заданное пространство в шести направлениях и, кстати, практически непрерывно. Эти шесть направлений соответствуют третичному измерению, в котором живут земляне – то есть сторонам куба, а их, как известно, шесть.
   Через месяц Крымов смог начать свои исследования. Преодолев со своими помощниками расстояние, равное трёмстам тысячам световых лет, в двух направлениях из шести – вертикальных - было зарегистрировано резкое просветление. При помощи компьютерно-лазерной томографии (фронтальных фотосрезов пространства на определённом расстоянии) – Крымов сделал ещё несколько важных открытий.
   Во-первых, они прошли несколько двойных утолщений, в середине которых скорость движения небесных тел была в несколько сот раз выше, чем в остальных местах – скорее всего, это были какие-то “сосуды” или “трубы”, по которым протекала какая-то вязкая “жидкость”; во-вторых, перед тем, как стало появляться резкое просветление, на протяжении нескольких сотен тысяч световых лет они наблюдали значительное снижение освещённости космического пространства – можно было предположить наличие какой-то мембраны; и, наконец, в-третьих, - это огромное преобладание участка спектра, который соответствовал зелёному цвету.
   - Зелёному цвету, зелёному цвету… зелёному… Эврика! Нашёл! Я наконец-то догадался! – в исступлении закричал Крымов, решительно размахивая поднятыми кверху руками. Все люди, находящиеся в телескопическом центре, удивлённо посмотрели на своего шефа, выглядевшего в этот момент обычным умалишённым городской психбольницы. А он, как в бреду, продолжал бессвязно повторять: - Понял, нашёл… понял… Наконец, Иван Николаевич успокоился и произнёс своим обычным голосом: - Дорогие коллеги, я думаю, что мне всё-таки удалось открыть тот гигантский предмет, в котором находится наша полигалактика. Чёрт меня побери, но, как мне кажется, нам, землянам, необыкновенно повезло! Наша планета находится в центре зелёного листа! Фантастически огромного зелёного листа! Пока я не могу сказать какого именно: древесного, травяного или цветочного… Хотя для нас это очень важно, так как от этого зависит продолжительность существования нашей галактики. Но, судя по тому, что “лист” всё-таки зелёный, а не жёлтый, думаю, что жить нашей планете ещё очень и очень долго: 2-3 миллиарда лет. А если этот чудесный листочек является частью комнатного растения, то и того больше – 20-25 миллиардов лет! У нас, землян, очень большое будущее. И это прекрасно!
   Речь Крымова была встречена бурной овацией. Ивану Николаевичу стоило больших усилий успокоить своих более молодых коллег.
   - Прошу тишины, дорогие коллеги. Теперь мы знаем одну из главных спектральных картин нашей Вселенной – воздуха! Да-да, не удивляйтесь, именно воздуха! То яркое просветление, какое нам с вами довелось наблюдать в самом конце нашего исследования, является именно воздухом, так как только атмосфера может давать такой светло-голубой цвет. Нашей галактике повезло дважды. Мы, живые, проживаем на ещё более гигантской макропланете и тоже живой. И вот я думаю: а не является ли это правилом?
   - Что вы хотите этим сказать, Иван Николаевич? – взволнованно произнёс один из молодых учёных.
   - А то, мои милые друзья, что жизнь на галактиках, подобных нашей, возможна только при условии, если они находятся внутри “предметов” гигантских планет, на которых тоже присутствует жизнь, то есть – флора и фауна. Поэтому, если бы мы находились внутри метеорита или какого-то другого небесного тела, летящего в безвоздушном пространстве, то наша жизнь была бы практически невозможной, так как все галактики, находящиеся на поверхности этого “камня”, были бы, как это не прискорбно, мертвы. В таком случае это было бы возможно только через порядок…
   Кстати, уважаемые коллеги, может быть, вы подметили ещё одну немаловажную деталь: какое количество планет с живой природой находилось на нашем пути, то есть до макропланеты.
   - Кажется, около двухсот, Иван Николаевич, - выкрикнул кто-то.
   - Правильно: сто девяносто семь. А сколько “живых” планет мы с вами наблюдали в пространстве “труб” или “сосудов”?
   - …Ни одной, - пробурчал тот же голос немного погодя.
   - То-то… Значит, даже различная скорость, то есть увеличение её по сравнению с другими планетами, уже предполагает отсутствие жизни… Не так ли? – произнёс Крымов, хитро прищурившись и с интересом посматривая на окружающих.
   - А ведь вы сейчас схитрили, Иван Николаевич? – с лукавой улыбкой ответил один из молодых коллег.
   - Объяснитесь, коллега, объяснитесь.
   - Увеличение скорости планеты ещё не говорит об отсутствии на ней жизни. Это говорит только о том, жизнь на таких “быстрых” планетах протекает с обратной зависимостью, то есть значительно медленнее, чем, например, на Земле. На Земном шаре проходит век, а на этой планете проходит год, а может быть и того меньше.
   - А почему же мы не сумели зарегистрировать на ней жизни? – загадочно улыбнувшись, продолжал допытываться Крымов.
   - Мы телескопировали эти планеты очень кратковременно, и поэтому они показались нам “мёртвыми”. За такой малый промежуток мы могли просто не заметить на них движения.
   - А вы, коллега, когда-нибудь дадите мне фору в таких хитростях, - смеясь, ответил Крымов. – И вас, оказывается, очень трудно сбить с пути истинного.
   - Что вы, профессор… Вы явно преувеличиваете мои способности, - краснея, тихо произнёс молодой учёный. И после небольшой паузы добавил: - Я просто поймал вас на слове. Если бы вместо слова “предполагает” вы сказали слово “доказывает”, то я наверняка пропустил бы это мимо ушей.
   После этих слов по всему залу прошёл гул одобрения. Все присутствующие были довольны правдивым ответом молодого учёного, отдавая дань его честности.
   К Крымову подошла красивая молодая женщина и задала необыкновенный и довольно коварный вопрос, который будоражил всё человечество на протяжении многих веков:
   - Иван Николаевич, скажите, пожалуйста, а вы верите в возможность существования во Вселенной второй планеты Земля… и с такими же существами… похожими на нас?.. Другими словами, вы верите в повторяемость, в бесконечность жизни, в БЕССМЕРТИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУШИ И ТЕЛА?
   В зале моментально воцарилась мертвейшая тишина. И это было естественно, так как каждому из присутствующих было крайне интересно услышать конкретный ответ на этот, давно интересующий всех вопрос.
   - Верю! – твёрдо ответил Крымов и, несколько помедлив, добавил: - Не верить в это мне – и как учёному, и как просто человеку – невозможно… Тогда и жить на свете было бы незачем. Мы с вами прекрасно знаем, что согласно теории вероятности - возможно всё. Тем более что любая материя никогда не исчезает бесследно.
   После этих слов он мило улыбнулся молодой женщине и кивком головы ещё раз подтвердил своё высказывание.

   Все присутствующие громко и облегчённо рассмеялись, пытаясь обратить всё сказанное в шутку. Но это удалось немногим, так как доказать обратное было практически невозможно.

 

                                                                                       * * *

 

   Вечером, после выпитого чая, Крымов с удовольствием заядлого курильщика затянулся любимой сигаретой и вновь вспомнил ту молодую красивую сотрудницу, задавшую ему такой необыкновенный вопрос.
   - Бессмертие… Повторяемость жизни одного и того же человека через миллиарды лет… Может быть, это действительно возможно?.. А почему бы и нет?.. Если рассмотреть структуру человека на микромолекулярном уровне и затем воссоздать ту же ДНК, это будет вполне возможным. Это, конечно, более короткий путь, чем естественный, но и природа, в конечном итоге, тоже способна на это. Несомненно! Только для данного исследования обязательно нужен определённый человеческий материал, который должен попасть в соответствующие условия… Стоп… Это же мысли из опыта Алькова и Олбрайта. Но откуда я знаю этих людей? Я же никогда о них не слышал… Фантастика!.. Воссоздание человека, живущего миллионы лет тому назад, - это же метод Алькова! Откуда я это знаю?!.. Может быть, этот человек жил на Земле до первой мировой катастрофы, где-то в XX-XXV веках нашей эры, и затем его исследования бесследно исчезли? А ведь была же и вторая мировая катастрофа! Как страшно раскалывается голова… Какой-то туман перед глазами… Не схожу ли я с ума?
   Крымов открыл глаза, быстро помотал головой и затем подошёл к окну. Прикурив от зажигалки новую сигарету, он несколько раз нервно затянулся и затем тихо произнёс:
   - Какие странные мысли лезут мне в голову… Чепуха какая-то. Хотя… Нет, надо браться за дело. Завтра же продолжим исследования гигантской макрогалактики, на которой растёт наш лист-полигалактика. Скорее бы утро… И как страшно болит голова. Вот опять у меня появилось такое ощущение, будто кто-то старается впихнуть в мой воспалённый мозг чьи-то чужие мысли… Что такое? Людям уже удалось воссоздать искусственный прототип человека, жившего миллионы лет тому назад?!.. И разумные существа могут жить в других измерениях и даже парить в облаках… как птицы?!.. Нет, это какий-то бред… Невероятно… Я просто брежу… Господи, скорее бы утро… скорее бы утро…
   Крымов посмотрел на зажжённую сигарету и с усмешкой произнёс:
   - А ведь эта сигарета тоже сделана из листа. Значит, с каждой новой затяжкой я сжигаю тысячи микрогалактик, на которых тоже могла быть жизнь.

   Иван Николаевич с отвращением затушил сигарету, удовлетворённо подумав о том, что половину микрогалактик, по крайней мере, он благосклонно пощадил и предоставил им возможность прожить ещё несколько миллионов лет.

 

                                                                                      * * *

 

   Следующим утром Крымов вызвал в свой кабинет того молодого учёного, который так понравился ему своими рассуждениями о “быстрых” галактиках, и сразу же предложил новое совместное исследование.
   - Дмитрий Петрович, я предлагаю вам интереснейшее дело. Не хотите ли заняться вопросом доказательства жизни на “быстрых” галактиках? Надеюсь, вы ещё помните наш вчерашний диалог?
   - Конечно, помню! С превеликим удовольствием, Иван Николаевич! Вы просто читаете мои мысли. А я всё это время только и думал о том, как бы мне подступиться к вам с этим предложением. Спасибо… Скажите, профессор, а когда я смогу приступить к своим исследованиям?
   - Пожалуйста, хоть сейчас… Вам нужны помощники?
   - Да, я хотел бы пригласить двух ребят из нашей лаборатории.

   - Я не возражаю, Дмитрий Петрович… Можете начинать сегодня же.

 

                                                                                       * * *

 

   По расчётам, взятым из предыдущих исследований, “быстрые” галактики находились на расстоянии 40-45 тысяч световых лет от Земли. Была выбрана галактика под номером 2723. Спустя несколько дней молодым учёным удалось найти планету, вдвое превосходящую размерами Землю. Исследования проходили посредством фотосъёмки и видеозаписи. Это делалось для того, чтобы затем, в спокойной обстановке, досконально изучить каждый кадр и методом ускоренной фотосъёмки подтвердить свои исследования на компьютерах путём их детального копирования. Жизнь на планете 2723 полностью подтвердилась!
   В последующем ребята решили более детально ознакомиться с жизнью этой планеты. Им повезло и в другом: они выбрали планету, “бегущую” по замкнутому кольцу какой-то коллатерали маленькой “трубы”. А множество остальных галактик, “протекающих” по магистральным сосудам, поймать было практически невозможно, так как они не имели постоянной орбиты, а уплывали по “сосуду” в далёкое неизвестное будущее, где им предстояло когда-то остановиться и начать жить в новом измерении времени и пространства. Живые существа, населяющие эти планеты, могли этого даже и не заметить, так как на самой планете время практически бы не изменилось.
   Молодые учёные узнали очень много интересного о жизни на планете 2723. Например, им стало известно, что большинство жителей планеты 2723 проживает на соседних планетах-спутниках, а на основной планете обитатели данной галактики только работают. Число жителей, постоянно находящихся на основной планете, почти всегда не превышает 10-15 миллионов, а уровень цивилизации там намного выше, чем у нас – на Земле. Ребята назвали эту планету Голубой Мечтой.
   Крымов всегда живо интересовался новыми известиями с Голубой Мечты, предлагал новые проспекты в её изучении, а иногда и сам принимал активнейшее участие в её исследовании. Но основной его целью оставалась гигантская макропланета, на которой находился наш зелёный лист.
   Специально для молодых учёных Крымов очень долго пытался отыскать на макропланете хоть какое-то подобие движения, но ему это так и не удалось. Но он сразу же разгадал и эту - не так уж и сложную - задачу. Решение было простым и окончательным: несоизмеримость времени оказалась непреодолимым фактором.
   Как-то он затронул эту тему в беседе со своим молодым коллегой.
   - Знаете, Дмитрий Петрович, в процессе изучения макрогалактики мне удалось вывести удивительную закономерность: то, что мы могли сделать, исследуя Голубую Мечту, крайне недостаточно для обнаружения жизни на макрогалактике.
   - Неужели ничего не получится? – с горечью произнёс Дмитрий Петрович.
   - Боюсь, в настоящее время это невозможно. Понимаете, для того, чтобы проникнуть в ближайшие микромиры, подобные нам, нам достаточно электронных микроскопов. А для того, чтобы обнаружить одно – едва заметное – движение живого существа на макропланете, нам понадобится целое тысячелетие… а может быть, и больше. Для решения этой сверхзадачи нам необходимо установить постоянное визуальное наблюдение… или видеокамеру с записывающей плёнкой на протяжении нескольких тысяч лет.
   - Вы хотите сказать, учитель, что разрешающей способности наших телескопов не хватит для того, чтобы заметить даже малейшее движение, произошедшее в макромире.
   - Не совсем так. Мы можем заметить огромное количество движений в макромире, но будем видеть только миллиарды попутных микрогалактик, составляющих этот макромир. А увидеть движение хотя бы одного макросущества нам пока ещё не под силу… На это нам просто не хватит времени. Да это, собственно, не так уж и важно. Мы же с вами знаем, что макросущество живое. Но хотелось бы, конечно, увидеть это собственными глазами. Но этот временной барьер где-то уже прошли… Обязательно прошли!
   - Значит, нам предстоит сидеть и ждать, пока кто-то не приоткроет для нас этот временной барьер?
   - Ну что вы, коллега. Конечно, нет. Я считаю, что в настоящее время нам лучше заняться микромиром. А над разгадкой движения в макромире будем работать. И эта разгадка обязательно кому-то покорится. Не нам, так нашим детям и внукам.
   Крымов и его молодые коллеги почти не ошиблись, когда назвали планету 2723 Голубой Мечтой. Жители этой планеты называли её почти так же, как и земляне: ГОЛУБОЙ ШАР.


                                                                                         IX


   Планета Голубой Шар ярко высвечивалась в тёмном космическом пространстве. Её идеально ровные и правильные по форме моря, озёра, материки, города… делали эту планету похожей на одну бесконечную праздничную улицу, только почему-то безлюдную и пустую. Но эта кажущаяся пустота моментально рассеивалась при быстром приближении к планете. Сразу же становились видны громадные космодромы, с которых ежеминутно взмывали ввысь космические корабли и космотакси, доставлявшие жителей на планеты-спутники и обратно; множество современных лайнеров и катеров бороздили моря, реки и каналы; бесчисленные скоростные монорельсовые поезда и ракетотакси непрерывно сновали под поверхностью планеты, исполняя роль сверхбыстрого метро; круглосуточно работали разнообразные заводы, научно-исследовательские институты и всевозможные космические центры.
   У планеты не было отдельных, ярко выраженных городов, сёл и посёлков: всё как будто слилось в один бесконечный промышленно-аграрный, научно-исследовательский и культурный центр, впитывающий в себя всё население планеты. Единственное, что моментально бросалось в глаза любому инопланетянину, впервые вступившему на Голубой Шар, - это отсутствие жилых зданий, всевозможных коттеджей и так называемой зелёной зоны отдыха с её многочисленными тенистыми парками, густыми и дремучими заповедниками, светлыми солнечными скверами, цветущими благоухающими садами, то есть того, самого главного в жизни всякого разумного живого существа, где можно полностью отдохнуть душой и телом, раскрепоститься после тяжёлого трудового дня, встретиться со своим любимым человеком и бесконечно плыть по волнам своей радости… хотя бы до следующего утра.
   * * *
   - …Кен, расшифруй, пожалуйста, до конца и затем просмотри вот этот космический сигнал. Кстати, точно такой же, но более слабый, я уже однажды получал… кажется, около двух месяцев тому назад. Тот сигнал был от какого-то Олбрайта, а сейчас подписан… Альковым, - поворачиваясь от пульта и вставая с мягкого кресла, задумчиво произнёс Чиверс, дежурный по межгалактическому информационному центру планеты Голубой Шар. – Очень тяжёлая расшифровка. Знаешь, Кен, пришлось задействовать даже компьютерный центр. Сигнал получен с планеты Земля… Солнечной системы.
   - И далеко от нас эта самая Земля? – безразличным тоном спросил Кэн, глубоко вздохнув и тупо уставившись в экран монитора.
   - Далековато… 40 тысяч световых лет. Но самое интересное, Кен, что сигнал поступил не с самой планеты, а с космического корабля, который летит по курсу прямо на нашу галактику, - произнёс Чиверс с той же задумчивостью в голосе, постукивая костяшками пальцев по столу.
   - Надеюсь, ты уже трансформировал их язык, Билл? – более заинтересованно произнёс Кен, мгновенно почувствовав в своей груди романтическую дрожь первооткрывателя.
   - Я могу изъясняться на этом языке уже более пяти лет – ровно столько я занимаюсь этой планетой. Только вот космический код у них какой-то замысловатый. Поэтому пришлось основательно повозиться. А что касается самого языка, то ты же знаешь, дорогой Кен, что для нас это никогда не представляло трудностей. Я думаю, что ты сможешь трансформировать и запомнить этот язык за… час.
   - За час?!.. Так долго?
   - У них довольно сложный язык. Произносится: русский. Так что тебе придётся немного помучиться. И ты знаешь, Кен, оказывается, это далеко не единственный язык на этой планете. У землян есть ещё английский и латинский… или итальянский. Впрочем, как мне кажется, два последних – это одно и то же. А может быть, этих языков и больше. Просто за это время мне удалось исследовать только два района Земли, да и те – в разные эпохи.
   - Всё ясно… За время своего дежурства я постараюсь освоить этот необыкновенный язык… Билл, а в сигнале имеются какие-то сведения об астронавтах?
   - Имеются… Их четверо: женщина, молодой мужчина, девушка и мальчик. Мне кажется, что это – одна семья. Данные их веса и роста приблизительно соответствуют нашим. Остальное, надеюсь, ты узнаешь сам… Корабль приближается. Осталось всего каких-то 50-60 световых лет – это 10-12 дней полёта. Так что тебе, Кен, будет значительно легче связаться с ними. Может быть, ты сможешь даже увидеть их на экране.
   - Конечно, смогу. В крайнем случае включу дополнительное питание… если, конечно, шеф разрешит, - взволнованно произнёс Кен и затем добавил: - С таких далёких планет мы гостей ещё не принимали.
   - Что ж, значит, ты – счастливчик. Ну, давай, друг, действуй… Пока, первооткрыватель! – Билл помахал приятелю рукой и тотчас скрылся за стеклянной дверью.
   Кен связался с космическим кораблём довольно быстро, минут через десять, но ему ответил не человек, а автоответчик, который через определённые промежутки времени продолжал диктовать знакомый текст. Подкорректировав сигнал на космический корабль инопланетян, Кен стал с нетерпением ждать новых известий. Заодно он разобрался с кодом языка и теперь мог изъясняться на нём вполне сносно. Прошло сорок минут…
   Кен увлечённо зачитывал с монитора ещё неизвестные ему слова землян, когда снова поступил сигнал с корабля:
   - Я – Земля 317, я – Земля 317… Всем, кто меня слышит, прошу ответить…
   Кен срочно позвонил шефу и попросил усилить питание сигнала в направлении корабля: диапазон между 14 и 15 градусами; галактика 2111. После этого Моррис включил главный экран. Через несколько секунд Кен увидел центральный пульт управления корабля инопланетян и молодого человека, сидящего прямо перед видеокамерой.
   - Земля 317, вы слышите меня? – громко произнёс Моррис.
   - Да-да, я даже вижу вас! Вижу!!! – закричал молодой человек и притом так громко, что Кену даже пришлось прикрыть уши руками. А молодой человек продолжал радостно кричать: – И отлично слышу!… А откуда вы так хорошо знаете русский язык?
   - А разве на Земле не единый язык?
   - Конечно, нет… У нас только самых распространённых языков около десяти, а всего – более двухсот… если не больше.
   - Невероятно. Жить на такой маленькой планете и… Впрочем, извините меня. Прошу вас, говорите потише, а то у меня уже в ушах звенит… Как вас зовут?
   - Сергей… Сергей Альков. Со мной летит моя мама, сестра Дженни и брат Жан… Мы находимся в полёте уже 25 лет.
   - Понятно: 9125 дней, 21900 часов, 13140000 минут и так далее… Это не сложно.
   - Вы, что же, держите перед собой калькулятор?
   - А что это такое?
   - Ну… компьютер, который помогает вам считать.
   - Вы надо мной смеётесь, Сергей? Эта задачка – для первого класса нашей школы. Да и ваше земное времяисчисление я выучил всего лишь полчаса тому назад.
   - Ошеломляюще!.. Думаю, что в таком случае мы с вами обязательно договоримся.
   - Я тоже так думаю, Сергей… А теперь давайте о деле. Во-первых, меня зовут Кеном. Кен Моррис, к вашим услугам. Во-вторых, мы, как видите, почти такие же, как и вы, только ваша красота наверняка естественная, а у нас есть и естественная, и полуестественная, и почти искусственная. Нам эту красоту подправляют в детстве… по желанию родителей. Правда, в юности и зрелости многие исправляют своё лицо и тело вторично, уже по собственному желанию. В-третьих, судя по размерам вашего корабля… а мы его уже обмеряли до микрона, будете садиться на мысе № 121, полоса № 4, прямо на жёлтый квадрат с белым кругом в центре. Передаю на экран карту посадки и нашей планеты… Пересняли?
   - Да, всё в порядке.
   - После посадки, минут через 30, будете в нашем центре.
   - Он так близко?
   - Не очень… 10000 км. Просто вы полетите на специальной… как это будет по-русски… а, вспомнил – ракете… да-да, ракете и затем на космотакси доберётесь до нас, то есть до центра.
   - М-да… скорости на вашей планете впечатляют.
   - Ну что вы… Наша планета всего в 2,5 раза больше Земли, так что мы – тихоходы. Разрешённая скорость на нашей планете составляет 20000 км/час. Ползаем как эти… черепахи. Правильно я сказал?
   - Да, правильно… А вот, кстати, и мои родные, - кивком головы Сергей указал на подбежавших сестру и брата.
   - Красивая у вас сестра, Сергей… Добрый день, Дженни.
   - Откуда вы знаете моё имя? – с явным удивлением пролепетала Дженни, мгновенно покраснев. Затем она внимательно посмотрела на старшего брата и, громко фыркнув, с презрением добавила: - Понятненько… Этот командор уже успел сообщить вам все мои данные, вплоть до размеров моего бюстгальтера.
   - А что это такое? – с таким же удивлением произнёс Кен.
   - Я думаю, что про ЭТО вам лучше объяснит Сергей… Сергеевич, только в моё отсутствие, пожалуйста, - с явной обидой в голосе пробурчала Дженни.
   Кен незаметно ввёл в компьютер незнакомое слово и через секунду получил ответ. Теперь наступил черёд краснеть ему.
   - Извините, Дженни… У нас женщины не носят нижнего белья, впрочем, как и мужчины. Гигиена нашего тела и чистота костюмов всегда поддерживается автоматически и контролируется через каждые сто секунд. Да, кстати, поэтому вам придётся ещё минут десять задержаться в камере обработки. Так что встретимся мы с вами не через тридцать минут после вашей посадки, а только через сорок.
   - Какой вы, однако, шустрый молодой человек, - обиженно-вызывающим тоном произнесла Дженни.
   - Ещё раз прошу меня извинить, Дженни, - совсем растерявшись и ещё более покраснев, пробормотал Кен, - но на этот раз я отвечаю Сергею, а не вам… хотя и к большому моему сожалению.
   - А сколько вам лет? – кокетливо улыбнувшись, тихо произнесла вмиг оттаявшая Дженни.
   - Ну вот… Опять начинаются эти коварные женские штучки, - сердито протянул Альков-младший.
   - По земным меркам это будет… сейчас-сейчас… 26 лет, 17 дней и 7 часов. И, к тому же, я ещё не женат, - открыто улыбаясь, ответил обрадованный Кен. Ему явно нравилась эта девушка. Очень жаль, что у них чёрно-белое изображение. Видимо, пока ещё далековато.
   - Кен Моррис, сейчас же прекратите заниматься чепухой! – раздался чёткий голос шефа, прозвучавший на пульте управления. – А то я незамедлительно сниму вас с дежурства.
   - Это может плохо для меня кончится, - шёпотом пробурчал Кен себе под нос. – А снятие с дежурства означает отлучение от работы на один месяц.
   Кен Моррис очень любил свою работу. А в случае наказания этот месяц придётся провести в библиотеке, что для его цветущего организма может оказаться очень тяжёлым и страшно нуднейшим испытанием - только изучения истории человечества ему сейчас и не хватало.
   - Слушаюсь, шеф! – бодро прокричал Моррис. – Конец связи, ребята. Следующий сеанс – через сутки, в 10 часов утра по вашему времени. До свидания. Отбой.

 

                                                                                       * * *

   На корабле землян царило всеобщее ликование. Наконец-то! Наконец они добрались до настоящей цивилизации и, как кажется, дружески настроенной. Но это ещё необходимо будет проверить. В таких случаях дядя Джеймс учил быть очень и очень осторожным. Поэтому, на всякий случай, земляне решили тщательно подготовиться к защите. Сергей дал Жану задание проверить всё вооружение корабля, так как тот был ответственным за данную область. Младший брат с жаром принялся за дело, пробормотав, что “он им ещё покажет, если что”. Сергею пришлось основательно его охладить и заставить вести себя посерьёзнее, так как он прекрасно понимал, что второго такого случая может уже и не представиться. Ещё 25 лет полёта им не выдержать ни за что. “Мне уж точно”, - с тоской подумал Альков-младший.

 

                                                                                        * * *

 

   Десять суток полёта до планеты Голубой Шар пролетели, как миг. За сутки до посадки Сергей созвал экстренное “домашнее” совещание, предварительно переговорив с мамой. Алла Егоровна поддержала сына в том, что из космического корабля необходимо выйти именно им двоим, а молодёжь оставить на корабле. В случае возможных осложнений Жан и Дженни должны будут мгновенно взлететь, несмотря на то, что шансов на это у них практически не будет. Но, как говорят: попытка – не пытка.
   …Корабль приземлился точно в указанном месте. Даже Кен был восхищён и дважды переспросил: ручная это была посадка или автоматическая? Получив ответ, что ручная, Кен восхищённо присвистнул и удивлённо покачал головой.
   - А эти ребята неплохо координированы… Что скажете, шеф?
   - Скажу, что они молодцы, в отличие от тебя, оболтуса.
   - Спасибо за комплимент, шеф, - весело смеясь, прокричал подобревший Моррис.
   На космическом корабле открылся люк-трап. По нему быстро сошли два человека. Люк мгновенно закрылся.
   - Эти ребята не только хорошо координированы, но, к тому же, ещё и умны. Запоминайте, Кен, как необходимо действовать при посадке на чужую планету. Сейчас они показали нам первую заповедь астронавтов – осторожность, - задумчиво произнёс Ден Горн.
   - Да, шеф… Видимо, по этой части опыта у них предостаточно, - глубоко вздохнув, прошептал явно сконфуженный Кен.

   Двое прилетевших сели в небольшой аппарат, чем-то похожий на эллипс, и быстро домчались до подземного лифта-ракеты. Через несколько минут блестящий лифт скрылся под поверхностью планеты.

 

                                                                                       * * *

 

   В центральный зал информационного центра вошли двое: красивая женщина лет 45-50 и молодой мужчина лет 23-25. Несмотря на то, что женщина была не первой молодости, выглядела она восхитительно. Внимательно оглядев всё вокруг, инопланетянка задержала свой взгляд на Горне. Он приветливо ей улыбнулся и учтиво поклонился.
   Молодой человек был высокого роста – около 190 см, - со светлыми русыми волосами и красивыми голубыми глазами, мужественным подбородком с ямочкой и широкими мускулистыми плечами. Взгляд его больших голубых глаз излучал доброту и приветливость.
   - Сергей Альков, - представился он и наклонил голову в знак уважения.
   Горн протянул ему руку и так же вежливо произнёс:
   - Шеф межгалактического информационного центра планеты Голубой Шар Ден Горн. У вас, на Земле, кажется, принято здороваться за руку… если я не ошибаюсь?
   - Вы правы. На нашей планете данный жест – это знак высшего расположения к человеку, - смущённо пробормотал Альков, явно польщённый таким знанием земных законов инопланетянами, и затем протянул свою руку.
   Кен Моррис, стоявший позади шефа, заметно выпрямился и выпятил грудь, преисполнившись гордостью за такие глубокие познания своего учителя. “А вот я действительно оболтус, - с тоскливой миной подумал он, - даже этого не узнал”.
   - Прошу вас извинить меня за такой наивный вопрос, господин Горн, но это мне только показалось, или у вас на планете действительно очень мало людей? – с любопытством произнёс Сергей.
   - Вы правы, Сергей. На нашей планете, одномоментно, действительно находится очень мало людей: около десяти миллионов.
   - А где же, позвольте спросить, находятся остальные?
   - А остальные работают и отдыхают на разных уровнях… по-вашему – на планетах-спутниках. Полет до самого дальнего уровня занимает тридцать минут. Это расстояние приблизительно равно одному световому году.
   - Здорово! – восхищённо произнёс Сергей Альков. – Мы до этого, к сожалению, ещё не доросли. А, впрочем, я сейчас уже и не знаю: доросли на Земле до этого или ещё нет. Прошло слишком много лет… Извините за назойливость, господин Горн, но нам хотелось бы задать вам ещё один вопрос: у вас все планеты-спутники с атмосферой?
   - Конечно, - заметил Горн, удивлённо посмотрев на Алькова. – Это же так просто сделать.
   Сергей предпочёл тактично промолчать и только сдержанно кашлянул в кулак.
   - Извините меня, пожалуйста, сударыня, - обращаясь к Алле Егоровне, вежливо произнёс Ден Горн, - за нашими неотложными мужскими вопросами мы совсем забыли о вас.
   - Что вы, что вы, наоборот. Мне было очень приятно присутствовать при вашем диалоге. Я просто молча смотрела на старшего сына и очень гордилась им.
   - Мама, ты ставишь меня в крайне неловкое положение перед господином Горном и его друзьями, - смущённо пробормотал Сергей.
   - Ничего-ничего, всё нормально, сударыня… Судя по делам, вашим сыном действительно можно гордиться. А теперь, друзья, с вашего разрешения, позвольте мне перейти к нашим текущим вопросам… Ваши меры предосторожности нам очень понравились, но ваше вооружение… простите меня за такое сравнение, для нас - это детские игрушки. Я уже не говорю о ваших ядерных ракетах, которые, как я думаю, вы не собираетесь пускать в ход при каждом удобном случае… Не беспокойтесь, мы заблокировали зону нашей галактики, так что… врагов не пропустим, - улыбаясь, произнёс Горн. – Вы разрешите нам доставить сюда ваших спутников?
   - Да… конечно, - внимательно посмотрев на Горна и подумав несколько мгновений, выдавил из себя Сергей, но было заметно, что произнёс он это с явной долей опаски и… сожаления.

   Горн тут же дал команду привести остальных членов экипажа. Кен мгновенно бросился её исполнять. На это у него были свои, сугубо личные причины.

 

                                                                                      * * *

 

   Кен Моррис глубоко заблуждался, когда думал, что через несколько минут ему удастся встретиться с красивой незнакомкой, прилетевшей с далёкой Земли. Жан категорически отказался открыть люк без личного приказа Сергея. Более того, он пригрозил обступившим корабль людям, что разнесёт этот космодром в пух и прах, если те не отступят на сто метров от летательного аппарата. Инопланетянин разговаривал явно на повышенных тонах, и хозяевам планеты ничего иного не оставалось, как отойти на предложенное расстояние, так как в решительности инопланетного гостя сомневаться не приходилось. Пришлось срочно вызывать Алькова. Через полчаса все, наконец, разъяснилось. Но Кену опять не повезло: его срочно вызвал к себе шеф. Раздосадованный Моррис быстро сел в космотакси и умчался в информационный центр.
   Семью Альковых-Олбрайтов временно поселили в самой лучшей гостинице космического городка. Почти сразу же им позвонил Горн:
   - Как вас устроили, Серёжа?.. Отлично?.. Прекрасно. Отдыхайте, набирайтесь сил. Через два-три дня мы встретимся с вами вновь и тогда обсудим все проблемы. Передайте мои наилучшие пожелания Алле Егоровне. До скорой встречи.


                                                                                         X


   ЗА ЭТО ВРЕМЯ НА ЗЕМЛЕ ПРОЛЕТЕЛО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ…
   Сегодня на Земле был торжественный день: она приветствовала новых пришельцев из космоса. Земляне многому научились за это время… и разучились тоже. За этот огромный период времени на планете произошли две мировые катастрофы, после которых в живых осталось только несколько сотен тысяч человек. Но и эти, оставшиеся, смогли сохранить для своих потомков очень много ценного: музыку, литературу, науку, искусство… Многое, конечно, было уже не в оригиналах, но по качеству ни в чём им не уступало. Было сохранено много зданий, представляющих большую архитектурную ценность. Но очень многое пришлось отстраивать вновь. Так было и со многими городами Земли.
   Земляне, наконец, поняли, что жить в мире и согласии намного выгоднее, чем прозябать в постоянных войнах и распри. С карты Земли исчезли и многие страны. В настоящее время на планете существовала единая конференция с единым языком – английским, хотя многие жители Земли прекрасно знали свой родной язык и продолжали передавать его своим детям и внукам. Границы между областями или штатами – бывшими странами – были максимально “прозрачными”. Поэтому любой гражданин планеты мог беспрепятственно передвигаться по всей территории Земного Шара.
   Узнали пришельцы из космоса и о событиях, которые предопределили вторую катастрофу Земли.
   …Около десяти тысяч лет тому назад на Землю прилетели инопланетяне. Это была воинственно-настроенная цивилизация, залетевшая на Землю совершенно случайно. Их корабль был повреждён в результате, видимо, очень жестокого боя. Но самое страшное заключалось в том, что эти инопланетяне были ростом… около ста метров каждый! А их космический корабль в глазах землян представлял собой… целый город!
   Этот корабль приземлился на Кубу, в буквальном смысле стерев её с лица Земли своими мощными двигателями. Население острова погибло почти мгновенно, так как прежде чем выйти из корабля пришельцы использовали какой-то неизвестный газ, парализующий всё живое. Воинственности им было явно не занимать, тем более что они были совершенно уверены в своей безнаказанности.
   Несмотря ни на что, земляне быстро оправились от такого “визита” непрошенных гостей. Руководители всех государств приняли решение обороняться от них сообща, на какое-то время прекратив все внутренние распри и локальные военные конфликты.
   Первый отпор был дан буквально через шесть часов. Около двухсот баллистических ракет было тотчас же выпущено по пришельцам, после того, как они отказались – или не захотели – вести мирные переговоры с представителями ведущих мировых держав.
   Изумлению и ярости пришельцев не было предела. Видимо, они понесли существенные потери. После этого инопланетяне начали методично отравлять своим газом близлежащие страны и континенты. Особенно не повезло странам с жарким климатом: Северной и Южной Америке, Африке и Австралии. Другое оружие пришельцы не применяли по неизвестной причине, которая так и осталась не выясненной.
   К счастью для землян оказалось, что данный газ, очень похожий своими характеристиками на нервно-паралитическое отравляющее вещество, обладает одним существенным недостатком: он быстро разлагается под действием низкой температуры. Это обстоятельство спасло жизнь многим тысячам землян, проживающим в районах Крайнего Севера.
   После этого негодяи вывели на орбиту свой космический корабль и стали выбрасывать на Землю сильнейшее горючее вещество, своим действием напоминающее напалм. Огромные разрушения и гигантские пожарища охватили всю планету. Земляне побоялись применить своё ядерное оружие, так как отлично понимали, что это может привести к смерти всего живого. Тогда они решили применить против врага лазерное оружие… и оно помогло.
   Корабль инопланетян получил второе крупное повреждение, после которого нападения на землян прекратились на несколько недель. Этот период вся планета провела в напряжённом ожидании. Земляне готовились к последнему решительному бою.
   И пришельцы не выдержали. Наконец инопланетяне поняли, что при решительном отпоре землян они будут вынуждены остаться на этой планете навсегда, и в таком случае их ожидает обязательная гибель. Их истерзанный гигантский корабль был выведен на орбиту и стал постепенно - видимо, починить корабль полностью не удалось - отдаляться от Земли.
   В этот момент земляне решили применить ядерное оружие, которое они послали своим врагам вдогонку. Ядерные ракеты землян настигли корабль пришельцев в районе Марса. Огромные ядерные взрывы, прекрасно видимые с Земли даже в обычные телескопы, дали понять оставшимся жителям нашей планеты, что с этими врагами покончено навсегда.
   Единственное, чего опасались земляне, было то, что вслед за этими врагами могли прийти и другие. Но другие, к счастью, не пришли. Значит, прилёт этого корабля действительно был случайностью, и их сородичи уже давно посчитали своих земляков погибшими.
   Разрушения Земли оказались ужасными: сотни стран были стёрты с лица планеты; за исключением нескольких сотен тысяч человек погибло – фактически - всё человечество, да и выжившие остались без всяческих средств к существованию, так как вся флора и фауна планеты была на грани исчезновения.
   Значительно пострадал и климат планеты: расширились озоновые дыры, пропускающие губительные дозы ультрафиолета, на смену суровым зимам пришли слякотные, участились цунами и землетрясения, появились новые невиданные заболевания, уберечься от которых было практически невозможно.

   Всё пришлось начинать почти с ноля.

 

                                                                                       * * *

 

   Среди прилетевших на Землю инопланетян особым вниманием пользовался седовласый мужчина лет пятидесяти, совершенно не похожий на остальных спутников. Как оказалось, он был когда-то землянином. Его звали Андреем Степановичем Иноземцевым. По земным меркам ему было около двадцати пяти тысяч лет. Фантастика!.. Оказывается, он около десяти лет пробыл в плену у роботов на одной из планет далёкой галактики. А спастись ему удалось лишь благодаря космическому кораблю, прилетевшему из высокоразвитой межгалактической цивилизации.
   В настоящее время эта экспедиция инопланетян занималась исследованиями в области высшей нервной деятельности, а именно – передачей мыслей на огромные расстояния без применения каких-либо технических средств. Сразу же после приземления гости провели пресс-конференцию, на которой были представлены основные концепции их исследований. В очень доступной форме жителям Земного Шара популярно объяснили, “что земной человек представляет собой очень сложный высокоинтеллектуальный организм, пользоваться которым земляне ещё практически не научились”. После предварительной компьютеризации гости выяснили, что человек, оказывается, использует свои возможности только на 1-2 %, а отдельные обрывки из будущего – сновидения, виртуальная реальность, интуиция, предвидение, аутотренинг, гипнотическое воздействие и так далее – ещё находятся на очень низком уровне.
   По их понятиям выходило так, что в настоящее время земляне находятся на уровне компьютеров первого поколения, которые могут создавать только себе подобных и предаваться земным утёхам. То есть, земной человек создал компьютер только для облегчения своего труда, продвинувшись в развитии высшей нервной деятельности всего лишь на какие-то микроны вместо километров. И если наука и техника продвигаются довольно сносно, то умственное развитие человека остаётся почти на одном и том же уровне. После поверхностного изучения “Истории Земли” гости сделали потрясающий вывод, что для них ещё далеко не ясно, кто же находится на более высшем умственном развитии: древние римляне, жившие в семидесятые годы до нашей эры или современный человек трёхсотого столетия.

   Земляне восприняли это известие с пониманием и великолепной долей юмора… на самих себя. Гости сразу же отметили, что на их удивление юмор землян находится на высочайшем уровне и в чём-то даже превосходит их собственный. Из этого вывода наши сородичи абсолютно ничего не поняли, так как по их разумению юмор – в конечном итоге – и является главным критерием развития разумного существа.

 

                                                                                      * * *

 

   …Андрею Иноземцеву удалось спастись по чистой случайности. Это произошло благодаря космическому кораблю, совершавшему длительный научно-исследовательский полёт. Звездолёт инопланетян произвёл вынужденную посадку на “планете Иноземцева” лишь для того, чтобы пополнить свои съестные и питьевые запасы.
   Сразу же после приземления пришельцам пришлось “отключить” практически всё – настолько им надоели стреляющие пирамидки. Но для них это не составило большого труда. Замерло всё и на подводном объекте. Иноземцев смог добраться до своей “тарелочки”, и – о чудо! – двигатели завелись! Работало и всё внутреннее оборудование, в том числе радио- и телепередатчик. Через несколько секунд Андрей передал первое сообщение на поверхность планеты, и оно было принято. Иноземцеву ответили через две минуты. Инопланетяне открыли шлюз, и Андрей сумел выбраться на поверхность. Он сразу же подлетел к кораблю инопланетян и… с удовольствием сдался на милость победителей. Через пять минут после его вылета подводный объект был затоплен.
   Когда инопланетяне поинтересовались его питанием, он искренне ответил им, что с этим проблемы не было. Естественно, что роботы кормили его только дарами океана, но и этого оказалось вполне достаточно… чтобы выжить.
   Сразу же после пресс-конференции Иноземцев направился в научный центр Земли – его очень интересовала судьба его товарищей. К его величайшему сожалению, земляне ничего о них не знали. Они не знали даже того, что друзья Иноземцева вообще существовали.
   После этого известия Андрей окончательно понял, что здесь он не сможет завершить дела, начатого его великими учителями. Но надо было жить и хотя бы поставить землян в известность, что такой грандиозный проект всё-таки существовал. В его жизни появилась новая цель, которой он решил отдаться до конца.
   Через несколько дней, будучи в Санкт-Петербурге, Иноземцев решил посетить Русский музей. Поначалу всё было обычным: картины как картины, все, конечно, копии, хотя и в блестящем исполнении. Но затем он увидел нечто такое, что потрясло его до глубины души. Подойдя к картине Михаила Нестерова “Портрет дочери”, написанной знаменитым художником в 1906 году, Андрей в буквальном смысле слова впал в шок: с полотна на него смотрела… СОКОЛОВА АЛЛА ЕГОРОВНА. Хотя, если признаться честно, сходство Аллы с дочерью художника было поразительным – насколько мог припомнить Иноземцев.
   Подумав об этом сходстве и немного успокоившись, он перешёл в другой зал, где портрет “Фёдор Шаляпин” работы Бориса Кустодиева добил его окончательно. Это не был портрет великого баса России: в собольей шубе и шапке на Иноземцева смотрел… СЕРГЕЙ ВИКТОРОВИЧ АЛЬКОВ!!!
   …Одна из сотрудниц музея помогла Андрею Степановичу присесть на стул, принесла ему воды и лекарство, вкусом чем-то похожее на нитроглицерин, и затем долго ухаживала за ним, побоявшись оставить его одного. Через два часа Андрея на машине доставили в знаменитую гостиницу “Англетер”, уложили в постель и, наконец, оставили одного, правда, положив на запястье правой руки какой-то таинственный электронный датчик…
   “Это невероятно! Фантастика!.. Если я сообщу о своём открытии землянам, они сочтут меня за сумасшедшего”, - тупо глядя в потолок, думал вконец обескураженный Андрей. Он рассеянно посмотрел в окно, за которым мелькали разноцветные огни большого города, и мудрый Исаакий продолжал также пристально опекать Великого Медного Всадника, навечно поднявшего своего коня на дыбы. “Как хорошо, что сейчас март, - с облегчением подумал он. – Белые ночи были бы для меня сплошной пыткой. А так, в темноте, хотя бы думается спокойно. Сегодня мне вновь удалось взглянуть на своих самых близких друзей, можно сказать… близких родственников… Как жаль, что погиб Джеймс Олбрайт. И всё из-за глупой шалости малыша Жана… Постойте! Какой Жан? И почему я знаю о смерти Джеймса?.. Зато милой Дженни повезло – ей достался такой замечательный парень, этот Кен Моррис… Стоп… Стоп. Невероятно. Я стал придумывать каких-то совершенно неизвестных мне людей: Дженни, Жана, Морриса… Так можно добраться и до вышестоящего руководства… Горна, например. Что-то стало страшновато… Нет, мне не страшно умереть. Самое страшное для меня – это сойти с ума до своей смерти… Господи, как раскалывается голова! У меня такое ощущение, будто меня постоянно держат под каким-то мощным биомагнитным полем… Спать! Спать! Немедленно спать! Я приказываю себе: спать!!!”.

   Уже засыпая, Иноземцев невнятно пробормотал: “Джордано Бруно был совершенно прав. Мы обязательно встретимся с вами ещё не раз… ещё не р…”.

 

                                                                                      * * *

 

   …Ден Горн печально усмехнулся, в последний раз посмотрел на трудно засыпающего Иноземцева, мелькнувшего перед ним на экране мощной магнитно-биогенетической силовой установки, «помог» ему мгновенно заснуть и затем нажал на чёрную клавишу с надписью “выкл.”.

   - И это для него считается невероятным! Чепуха!.. Невероятно другое: кто ввёл ему имена прилетевших землян и моих сотрудников… включая и меня самого! И откуда он узнал, что Дженни здорово повезло с Кеном!?.. Об этом даже я пока не знаю!!! Интересно, кто же успел подключиться ко мне во время сеанса?.. Пойду-ка я почитаю наших учёных-классиков, так сказать, на сон грядущий… И всё-таки жаль, что мы до сих пор не обладаем двумя удивительными достижениями: во-первых, скоростью, равной скорости человеческой мысли, и, во-вторых, мгновенным воссозданием умершего человека. А ведь где-то этими достижениями уже обладают… Обязательно обладают! – задумчиво произнёс Ден Горн, вспомнив о многократно обезглавленном всемогущем драконе из русской сказки, обладавшим чудесной способностью моментально восстанавливать свои многочисленные головы.

 

                                                                                      * * *

 

   …Необыкновенно одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу мысленно приказал экрану выключиться, и тот мгновенно погас, унося с собой изображение задумчивого Дена Горна. “Попробуйте добраться до этих достижений самостоятельно, ребятки. А если не сможете, тогда мы попробуем вам помочь, - подумал он. Вспомнив о портретах в Русском музее, он загадочно улыбнулся и затем тоже отправился спать.


                                                                                        XI


   …Спустя сутки Ден Горн пригласил в информцентр всю семью Олбрайтов-Альковых. Встретившись глазами с Жаном, Горн подошёл к нему, потрепал его по чёрным, как смоль, волосам и весело произнёс:
   - Спасибо, молодой человек, что оставили нашу планету в живых, а то я уже начал было волноваться.
   Все присутствующие весело рассмеялись, а опешивший Жан смутился и только по-мальчишески шмыгнул носом. Напряжение было снято. Горн проводил гостей в кабинет, галантно придвинул дамам мягкие стулья и предложил всем присутствующим сесть. После короткого молчания он произнёс:
   - Сударыня Алькова, мистер Альков и все остальные достопочтимые гости, я думаю, что вас занесло в наши края не только праздное любопытство, но и какое-то очень важное дело… Или я ошибаюсь?
   - Нет, господин Горн, к сожалению, вы не ошибаетесь, - грустно ответил Сергей на правах командира корабля. – Мы прибыли к вам с одной довольно странной и очень тяжёлой для всех нас миссией. Наша цель – воссоздание наших отцов: Сергея Алькова и Джеймса Олбрайта. Мы хотели бы воссоздать их из аутоматериала, привезённого нами. Ими был разработан план действий, отступать от которого, чтя память погибших, мы не имеем права…
   - Это невероятно! – с волнением перебил его Горн.
   - Что невероятно? Сама идея воссоздания? – настороженно переспросил Сергей.
   - Нет-нет, что вы. Невероятно другое. Дело в том, что вчера вечером я думал об этом же.
   - О наших отцах?!
   - …Ну, не совсем… Я думал об идее мгновенного воссоздания умершего или погибшего человека на основе восстановления его микроструктуры ДНК.
   - Вы даже об этом знаете? – изумлённо прошептал Альков-младший.
   - Да, конечно. Эти опыты мы проводим уже около двадцати лет и за это время добились существенных успехов. Но опыты с мгновенным воссозданием человека нам пока ещё не под силу. Мы научились воссоздавать только сперматозоиды и яйцеклетку на основе расщепления генной системы умершего человека на мужские и женские хромосомы, то есть воссоздавать точную копию хромосом отца и матери. И затем, путём искусственного оплодотворения, получать точную копию зародыша этого человека. После этого мы предоставляем ему возможность развиваться естественным путём, внедряя его в соответствующие условия жизни. Мы также научились корректировать его вес, походку, голос, привычки… и самое главное – его мысли. Последним делом, то есть мыслями, у нас занимается ваш знакомый – Кен Моррис.
   Кен, стоявший позади кресла Горна, почтительно поклонился и тут же смутился, поймав на себе восхищённый взгляд Дженни.
   - Этот молодой человек, - продолжал Горн, искоса поглядывая на Морриса, - добился в последнее время удивительных результатов. Ему удалось внедрить в память живых существ такие факты, о которых они до этого даже понятия не имели. Но жизнь на других планетах течёт значительно быстрее, и поэтому нам приходится задействовать объекты из разных эпох – не только столетий, но и миллионов лет. Правда, признаемся сразу, Кен не занимался Землёй. Он занимался планетой 12721 из Песчаной галактики… Я не ошибаюсь, Кен?
   - Всё точно, шеф.
   - А кто у нас занимался Землёй? – заинтересованно переспросил Горн.
   - Билл Чиверс, шеф.
   - Нам необходимо срочно подключить его к делу. Где он сейчас может быть?
   - Наверное, на дежурстве… Вы их нам столько надавали, шеф, что на основные исследования уже совсем не остаётся времени, - отводя глаза в сторону, обиженным тоном пробурчал Моррис.
   - Ну… не бурчи, не бурчи, мой мальчик. Это вам, молодым, очень даже полезно, - улыбаясь, произнёс Ден. – Кстати, не будь ты в тот день на дежурстве, Кен, тебе бы ни за что не удалось так быстро познакомиться с этими милыми людьми (после этих слов Ден Горн улыбнулся и незаметно для остальных подмигнул Дженни, чем привёл девушку в крайнее замешательство). Вместо этого ты сидел бы на своей планете-спутнике, хлестал биосок и слушал свою бешеную музыку.
   Кен Моррис заёрзал в своём кресле, в которое он только что предпочёл сесть; его лицо стало пунцовым.
   - …Так, Моррис, быстренько разыщите мне Билла Чиверса, - повернувшись к Кену, пробурчал Горн.

   Тот моментально выскочил из кабинета со скоростью бешеного таракана. Это было очень кстати, так как постоянные шуточки шефа загнали его просто в тупик, и он по-настоящему начал обливаться холодным потом. Но ничего!… Когда-нибудь настанет и его очередь!

 

                                                                                      * * *

 

   Билл буквально влетел в кабинет шефа. Он был в восторге! Кто-то заинтересовался Землёй, его любимой планетой, над которой он работал уже целых пять лет! За последний год он заснял преинтереснейший материал: Чиверс успел внедриться в мысли людей и даже внедрить свои мысли в некоторых животных.
   - Здравствуйте, шеф… Вы меня, кажется, вызывали? – запыхавшись, «отрапортовался» Билл.
   Горн посмотрел на него укоризненным взглядом, бровями приказал привести себя в порядок и поздороваться.
   - Извините, пожалуйста… Билл Чиверс… Старший сотрудник космического информационного центра, - быстро оттараторил он, наскоро приглаживая свой костюм и волосы.
   Все заулыбались и закивали в ответ.
   - Билл, - уже серьёзным голосом спросил Горн, - это вы занимаетесь у нас исследованием Земли?
   - Да, шеф. Уже целый год я занимаюсь именно Земным Шаром. Провожу исследования на всех живых объектах, независимо от эпохи. За это время мною проведены многочисленные эксперименты с людьми и животными. Первым моим объектом…
   - Стоп, стоп, стоп, Билл… Из того, что ты сейчас оттараторил, люди совершенно ничего не могут уловить. Так не пойдёт. Давай-ка, лучше тащи сюда свои материалы исследований, и мы обстоятельно всё обсудим… Кстати, познакомься – это земляне, - и Горн широким жестом указал на гостей.
   Чиверс исторг из своей глотки бурные восклицания, чем-то похожие на клич индейцев-могикан – это было его любимое племя, - и тут же принялся здороваться со всеми за руку. И если бы Горн насильно не вытолкал его из кабинета, то Билл наверняка не ушёл бы ещё довольно долго.
   Чиверс ждал посадки землян с большим нетерпением, но всё-таки был вынужден её пропустить, так как совсем неожиданно шеф послал его выполнять одно очень срочное и важное поручение – дня на 3-4. Это его просто взбесило. А теперь Чиверс пытался как можно быстрее наверстать упущенное.
   Через несколько минут он снова постучал в дверь кабинета и вошёл в него уже вполне спокойным шагом, с кейсом в руках, хотя по лицу Билла было не трудно догадаться, что внутри у него всё кипит, бурлит и пенится.
   - Вот флешки и компакт-диски. Сейчас быстренько включим компьютер и дальше будем ждать указаний шефа, - торопливо пробормотал Чиверс.
   - Вот уж непоседа, - с усмешкой произнёс Горн и затем пригласил всех к огромному экрану. – Мы с вами усядемся здесь, а Чиверс будет представлять нам свою информацию. Давай, Билл, что там у тебя интересненького?
   - Начнём по порядку… Сначала у меня идёт контакт с гладиатором. Этот человек жил в семидесятые годы до нашей эры. Он значительно выделялся среди остальных, и поэтому я выбрал именно его. Оказывается, он был предводителем рабов и гладиаторов. Это был очень сильный и мужественный человек. Звали его Спартаком.
   - Спартаком?! – произнесли изумлённые земляне почти одновременно.
   - Да, Спартаком… если я не ошибаюсь. Я телескопировал его спящим: внедрил ему имя Альфина и затем проделал с ним некоторые штучки. Единственное, что я до сих пор никак не могу понять: кто и каким способом рассказал Спартаку о каком-то лейтенанте Шмидте… Мне это тем более не понятно, так как я подключил сильнейшую защиту от различных помех.
   - Это очень знаменитый человек, но он жил значительно позже Спартака… почти на две тысячи лет позже, - с изумлением пробормотал Сергей Альков.
   - …Потом я внедрился в мозг Джордано Бруно. И там услышал совершенно непонятное: какой-то метод Алькова и Олбрайта.
   - Это же отец и дядя Джеймс! – воскликнул Сергей.
   - Это же папа и дядя Серёжа! – прокричали Жан с Дженни.
   - Это же мои дорогие… - прошептала Соколова, напряжённо сидевшая в своём кресле, вцепившись пальцами в подлокотники. Она немигающим взглядом смотрела на Чиверса и ждала продолжения…
   - …Фантастика!.. Это какое-то наваждение, это… - пробормотал Билл, вытирая платком вспотевший лоб. - …Затем был опыт с хомяком… затем с Крымовым, который тоже вспоминал Алькова, Олбрайта и ещё каких-то людей, но эти фамилии я тоже не вводил.
   В кабинете воцарилась мёртвая тишина.
   Неожиданно в этой гробовой тишине послышался хрипящий смешок Дена Горна. Все с удивлением повернулись в его сторону.
   - Кхе-кхе-кхе-кхе… Эх, ребята, ребята. Учишь вас, учишь, а толку… Билл, неужели нельзя было логически домыслить хотя бы два варианта появления этих курьёзов… Ну… землянам, предположим, простительно, так как они ещё многого не знают, - после этих слов Ден повернулся к гостям и, приложив правую руку к груди, почтительно склонился перед ними в полупоклоне. – Простите меня, милые гости, я совсем не хотел унизить вас этим странным заявлением… А ты-то, Билл… Честно признаться, не ожидал я от тебя такой забывчивости.
   - А в чём, собственно, дело, шеф? – недоумённо пробормотал Чиверс, артистично пожимая плечами.
   - А в том, что тебе необходимо было учесть три фактора внедрения информации в мозг человека. Во-первых, это естественный путь. Но он, правда, грандиозен по времени… но не для мёртвых, прошу вас это тоже учесть. Во-вторых, твоя, Билл, информация. И, в-третьих… - в этом месте Горн сделал довольно продолжительную паузу, тем самым ещё более нагнетая и так напряжённую обстановку, - …и, в-третьих, это более могущественная… чем наша, межгалактическая цивилизация, которая попросту “поймала” тебя во время сеанса и затем “поиграла” тобой и твоими объектами, как кошка с мышкой.
   - Вы – гений, шеф! – напыщенно-торжественным голосом произнёс Чиверс, не сводя восхищённого взгляда с Дена Горна.
   - Я обязательно был бы гением, если бы додумался до этого сам… Советую повнимательнее читать наших классиков, Билл, повествующих нам о более высших межгалактических цивилизациях… и почаще их перечитывать, - иронично заметил Ден, усмехнувшись одними уголками рта.
   Все облегчённо вздохнули и заметно расслабились, продолжая про себя “пережёвывать” только что полученную информацию.
   - В таком случае, шеф, ещё есть и четвёртый фактор, - совершенно неожиданно произнёс Чиверс, вновь заинтриговав всех присутствующих.
   - Что это за фактор? – с удивлением спросил Горн, строго глядя на Билла.
   - ГОСПОДЬ-БОГ! – лукаво улыбнувшись, почтительно и тихо произнёс Чиверс, поднимая вверх указательный палец.
   Хохот потряс стены кабинета.
   - Господи, прости этого оболтуса. О, Чиверс… ну не могу же я говорить об этом, если данный фактор подразумевается без слов, как само собой разумеющееся… Прости меня, Господи, что я забыл о тебе в эту трудную минуту, - крестясь, закончил свой монолог Ден, глубоко вздохнув.
   Все присутствующие вновь засмеялись, но уже с едва уловимым почтением. Видимо, всех когда-то спасал и защищал какой-то свой Бог добра, любви и справедливости.
   Горн медленно поднялся со своего кресла. Все присутствующие тоже вскочили, понимая, что это означает: пора заканчивать данный разговор. Ден попрощался со всеми за руку, а Сергея и Билла попросил задержаться на несколько минут.
   - Я хотел бы поговорить с вами, Серёжа. Правда, Кен с Биллом, думаю, нам не помешают, – усталым голосом произнёс Горн, нажимая кнопку на селекторной связи: - Попросите, пожалуйста, Морриса в мой кабинет.
   Спустя минуту появился Кен.
   - Присаживайтесь, друзья. Давайте поговорим о деле. Для решения вашей задачи, Сергей, у нас есть два пути. Первый - это естественный вариант... Но в этом случае наших результатов придётся ждать миллионы лет… уже в нашем исчислении. Конечно, я не беру во внимание помощь более высшей космической цивилизации. Для мертвых миллиарды лет – это пустяк, а для вас, Серёжа, как я понимаю, время дорого. И я нисколько не сомневаюсь в том, что вы хотите воочию увидеть отца и дядю живыми и здоровыми… Не так ли?
   - Да, конечно… Это мечта всей моей жизни.
   - Тогда нам придётся избрать второй вариант. Но этот вариант будет тяжёлым уже для нас. Он будет заключаться в следующем: нам необходимо создать искусственную Землю с последующим внедрением Алькова и Олбрайта. И внедрить ваших отцов необходимо именно в их годы жизни, начиная с рождения.
   - А разве это возможно? – с изумлением вставил Сергей.
   Горн и Моррис весело улыбнулись. И только Билл не выдержал и запальчиво добавил:
   - Мы уже и Землю два раза восстанавливали практически из пепла. А вы думали, что Земля всё та же?
   - В таком случае, давайте немного отвлечёмся от основной темы, - всё так же улыбаясь, произнёс Горн. – Я расскажу вам, Серёжа, об одном удивительном человеке, которого судьба вновь забросила на Землю спустя двадцать пять тысяч лет. Вчера я в очередной раз телескопировал вашу родную планету, которая встречала инопланетян. Среди них был один землянин, которого инопланетяне вызволили из плена. Этот землянин пробыл в плену у роботов десять лет… Вы представляете?
   Альков начал заметно волноваться, продолжая слушать Горна буквально с открытым ртом.
   - А как звали этого землянина? – наконец выдавил он из себя хриплым голосом.
   - Кажется… Андреем Степановичем.
   - Иноземцев?!
   - Фамилии я, к сожалению, пока не знаю, - с удивлением посмотрев на Сергея, произнёс явно заинтригованный Горн.
   - Это же Иноземцев!!! Дядя Андрей!… Мы считали, что он погиб… - и Альков подробно описал историю исчезновения Иноземцева.
   Горн молча выслушал Сергея Алькова и затем поведал ему о введении в мозг Иноземцева некоторых данных. Чтобы родные не переживали, Горн попросил Алькова пока ничего никому не говорить. После этого Ден Горн не только успокоил Сергея, но и сообщил ему сногсшибательную новость: через два дня в галактику, в которой находится и Солнечная система, залетит новый исследовательский космический корабль. Он попросит командира корабля передать Иноземцеву привет и свежие новости от своих друзей-землян. А на межгалактическом совете Горн сегодня же выдвинет идею залёта этого корабля на Землю. С новыми двигателями постоянного ускорения этот корабль долетит до Земли за каких-то 2-3 месяца.
   Сергей был в восторге. Он и его семья вновь увидят дядю Андрея! Великолепно!
   - А теперь, ребята, давайте вернёмся к нашей основной теме разговора, - успокаивая собравшихся, серьёзным тоном продолжил Горн… Итак, мы с вами выяснили, что создание искусственной Земли для нас проблемой не является… Попробуем подобрать планету, максимально соответствующую Земле, обустроим ландшафт, подберём похожую атмосферу. Кстати, для этого, Серёжа, обязательно понадобятся ваши карты Земли, Солнечной системы, книги по истории Земли, различные кинофильмы и так далее. Начнём с 5000-го года до нашей эры. Внедрение флоры и фауны мы обеспечим. На это у нас уйдёт приблизительно год. Внедрим несколько десятков тысяч известных на Земле людей – надеюсь, вам хорошо известна роль личности в истории этой планеты. Попробуем скопировать некоторые древние памятники. ДНК и хромосомный аппарат выдающихся личностей планеты попытаемся воспроизвести с ваших дискет, портретов, фотографий, описаний, видеофильмов… После их рождения проконтролируем биографии, где надо – подправим. И всё это, Серёжа, вы обязательно увидите. Мы будем контролировать и координировать всё, что нас будет интересовать. Для этих целей мы создадим координационный центр – приблизительно на две тысячи мест. Каждый наш специалист будет координировать и контролировать биографии приблизительно 10-15 выдающихся землян. Иными словами, на какое-то время он будет для каждого из землян самым настоящим Богом, - улыбаясь, произнёс Горн. – Ну… не сам, конечно, а с помощью двух мощных биомагнитных компьютеров. Эта аппаратура у нас уже имеется. С высшим центром информации я договорюсь. Вот это и будет нашей основной задачей. И мы готовы её выполнить… Знаете, Серёжа, а ведь вы подоспели как нельзя вовремя… Этот интереснейший проект, то есть создание искусственной планеты с множеством известных личностей, мы вынашиваем уже около двадцати лет. А в настоящее время, когда мы обладаем такой прекрасной возможностью – передачей и внедрением мыслей определённому индивидууму, - можно с уверенностью начинать это грандиозное дело. И, во-вторых, у нас появилась такая замечательная и вполне определённая цель: воссоздание ваших родных, талантливых и великих учёных, которые всем нам очень нужны. Ну как, вы согласны нам помогать?.. И не только помогать, но и быть активным участником этого великого воссоздания?
   - Это мечта всей моей жизни, - взволнованно произнёс Альков-младший.
   - Я так и думал… Даю вам, Сергей, один месяц на отдых. И никаких возражений, - заметив протестующие жесты Алькова, твёрдо произнёс Горн. – Вам обязательно необходимо отдохнуть… да и вашим родным тоже. До свидания.
   Ден Горн крепко пожал руку Сергею и проводил его до двери.
   Родные с нетерпением ожидали Алькова на крыльце информационного центра. Он сразу же подбежал к маме и сообщил ей радостную весть о проекте воссоздания “Земли” с внедрением отца и дяди Джеймса. Дженни радостно запрыгала на одном месте, мама утёрла платочком счастливую слезу, а Жан по-прежнему стоял в сторонке и, по-мужски, просто улыбался, с любовью поглядывая на своих самых дорогих и милых женщин.
   Так как скрывать информацию о дяде Андрее теперь не было никакого смысла, Сергей решил ошарашить их и этой новостью. Мама обняла Сергея, прижалась к нему и тихо заплакала. Дженни с Жаном подбежали к матери и стали её успокаивать. Жан был на вершине блаженства. Наконец-то с его грешной души упал такой тяжёлый камень: его отец не виновен в смерти дяди Андрея, так как тот, оказывается, жив. Вот если бы ещё и отца оживить с дядей Серёжей…
   Перебивая друг друга, все стали предлагать свои версии посылки новостей дяде Андрею. В домашней видеотеке была кассета с записью последнего боя отца и дяди Андрея с “пирамидками” и посадка их корабля на Голубой Шар. Дженни предложила послать эпизод “обороны” Жана от “нападения” Кена и его людей. Все весело засмеялись и, обнявшись, пошли в сторону дома.
   Жан, как всегда, принялся вновь приставать к Сергею со своими сногсшибательными вопросами:
   - Серёж, как ты думаешь, а кто умнее: Кен или Билл?
   - Я думаю, что ты, - лукаво отводя взгляд в сторону, тихо произнёс старший брат.
   - Что?!.. Я умнее их… обоих?
   - Конечно же, глупее, раз задаёшь мне такие вопросы… А если говорить серьёзно, то мне… почему-то… больше нравится Кен. Отличный парень, - усмехнувшись, ответил Сергей и внимательно посмотрел на Дженни.
   Девушка всё прекрасно слышала, но почему-то продолжала без умолку тараторить что-то маме. Хотя при последних словах брата мочки её ушей заметно порозовели…


                                                                                       XII


   Видеку Каретхе никак не удавалось найти надлежащее место электронному датчику кумуляции кислорода. Этот уникальный датчик позволял кумулировать кислород не только из окружающей среды, в том числе и в космическом пространстве, но и в самом организме человека.
   Человек выдыхает с воздухом более 80% вдыхаемого кислорода. Вот этот-то выдыхаемый кислород плюс выработку внутренних ресурсов, производимых за счёт химических реакций, и кумулировал данный датчик. Источник кинетической энергии, найденный в далёком прошлом Вильбергом на Песчаной галактике, конечно, должен использоваться намного продуктивнее. А если попытаться соединить кислородную энергию с кинетической? Это же будет фантастический запас внутренней энергии, способный выполнить его давнишнюю мечту: установление постоянного лазерного источника в лобной части черепа человека… но пока только искусственным путём.
   Это можно сделать путём вживления волоконной оптики в верхние квадранты лобных пазух с одномоментной установкой там же пожизненного датчика, рассчитанного на пятьсот лет. Внедрить этот миниатюрный датчик в лобную кость при современных достижениях оториноларингологии и травматологии не составит большого труда, так как его размеры составляют всего лишь 800 х 800 микрон, а вес – десять миллиграмм. В нужных условиях этот датчик сможет работать и как обычный источник света, необходимый человеку на земле и в космическом пространстве.
   Наконец Каретха решил, что самым приемлемым местом – как для датчика, так и для резервуара кумуляции кислорода – будет являться поясничная область позвоночника, так как чистый кислород очень благотворно воздействует на эту зону, излечивая практически все заболевания спинного мозга. Этот резервуар необходимо внедрить под широкие мышцы спины, изготовив наружную и боковые стенки из микропористого политэтрафторэтилена, а заднюю или внутреннюю стенку – только из микротефлонового биофильтра. Если эта идея воплотится в реальность, то жизнь человека в космическом пространстве без скафандра будет возможна в течение многих и многих дней, а под водой можно будет находиться практически постоянно, так как кислорода в воде более чем достаточно. “Беляевский человек-амфибия мог дышать только жабрами, - подумал Каретха, - а мой сможет дышать комплексно – в зависимости от варианта его программирования. Я считаю, что человеку будущего необходимо создать такие условия существования, чтобы он в любой среде чувствовал себя как рыба в воде.
   Интересно, почему человек, когда ему необходимо выразить своё комфортное состояние словами, применяет именно это выражение? Наверное, потому что рыба в воде быстра, легка, прекрасно координирована, грациозна, находчива, величава, независима, сильна… М-да… видимо, это так.
   Но в первую очередь мне необходимо поработать над лазерным лучом. Я думаю, что лучшим периодом внедрения лазерного луча в человеческий организм будет его совершеннолетие, так как до этого возраста глазницы и все придаточные пазухи носа продолжают расти – в отличие от ушных раковин, растущих всего до семи-восьми лет.
   И, во-вторых, это будет своеобразным пропуском во взрослую жизнь. В таком случае каждого совершеннолетнего человека можно будет узнавать по лазерному лучу, так как до 18-ти лет он будет считаться ребёнком… Ну что же, это, пожалуй, совсем неплохо. А датчик кумуляции кислорода можно будет ставить астронавтам, работающим на орбитальных межпланетных и межгалактических станциях.
   Прекрасно!.. Для этих целей я попробую воспользоваться волоконной оптикой и новейшим электронным микропроцессором, который необходим для дифференциальной подачи света – или лазерной энергии – в ЦНС (в центральную нервную систему). Думаю, что это удастся сделать единственным путём: подключить микропроцессор ко второй паре черепно-мозговых нервов, то есть к hiasmae opticae – глазному перекрёстку. И эта связь между естественным зрением и лазерным датчиком в любую секунду укажет человеку: что же необходимо включать в ту или иную секунду – лазерный луч или искусственное освещение.
   А такое освещение необходимо человеку во всех сферах его деятельности, - начиная от военного и заканчивая врачом… уже не говоря о лазерном луче, автоматическое включение которого сделает современного человека практически неуязвимым.
   Но внедрять такие вещи придётся сугубо индивидуально и после глубокого медицинского обследования, так как любое отклонение от нормальной психики – стресс, отрицательные эмоции, психические заболевания, состояние аффекта – в конечном итоге может обернуться и против его нормальных собратьев. А если такой человек, к тому же, имеет доступ к ядерному оружию, то последствия могут носить поистине катастрофический характер.
   Отсюда следует ещё один логический вывод: необходимо создание централизованного пункта управления, руководимого только живым человеком, а не роботом-компьютером – носителем банка данных, так как поломка последнего может дорого обойтись многим-многим тысячам разумных существ, имеющим в своём теле данный электронный микропроцессор.
   Да, неотложных задач накапливается порядочно. Для такого огромного цикла экспериментов мне обязательно понадобятся животные. А чтобы усложнить работу их нервной системы этим животным необходимо внедрить мысли разумного существа.
   Это можно сделать по методу Чиверса-Морриса с Голубого Шара. Но где взять разработки их технологий? Но и это не главное – в моё время это не так уж и сложно. Кстати, я могу значительно усложнить их технологии, подключив все современные достижения науки и техники.
   Интересно: каких же животных мне выгоднее всего использовать? И почему Чиверс выбрал именно хомяков?
   Если хорошенько задуматься над этим вопросом, то можно, пожалуй, с ним согласиться. Во-первых, хомячки не велики ростом, во-вторых, они прекрасно приспособлены ко всем внешним условиям, в-третьих, эти зверьки отлично координированы, в четвёртых, они, как кошки, обладают сильнейшим положительным биомагнитным полем, и в-последних, они так красивы, грациозны и добры – не зря же они ближайшие родственники зайцев и белок, - уже не говоря о прекрасном слухе, суперосторожности, заботе над будущими поколениями и огромной хозяйственности в области хранения пищевых продуктов.
   У них есть ещё одно преимущество перед остальными животными: они ведут ночной образ жизни. А в условиях космического пространства – это очень немаловажная деталь. К тому же на них можно прекрасно испытывать все новейшие лекарственные препараты и проверять прививочный материал, так как хомяки болеют теми же заболеваниями, что и человек… вплоть до гриппа. М-да… Чиверс был далеко не глупым человеком”.
   Опыты на хомяках - по внедрению кумулятивного датчика света и лазерной энергии - дали прекрасные результаты. Они показали, что даже в экстремальных условиях эти зверьки остаются доброжелательными, и поэтому включение лазерного луча у них происходит только в самых крайних случаях – на грани жизни и смерти. Лазерная энергия луча давала эффект незначительного ожога, приблизительно равного ожогу второй степени, с образованием прозрачных пузырей. Но и этого было вполне достаточно, чтобы тех же кошек мгновенно отбрасывало на метр… как поражённых электрическим током. А в остальных случаях включался обычный свет, так как хомячки очень любознательны.
   С кислородным датчиком дело продвигалось намного труднее, так как влияние ЦНС в данном случае оказалось намного весомее. А подобрать соответствующих животных, не боящихся воды, было очень трудно. Лучше остальных подходили собаки, но далеко не всех пород.
   Самой лучшей, как всегда, оказалась простая дворняжка, впитавшая в себя кровь и гены всех представителей данного вида… и претерпевшая все тяготы и лишения, какие только смог предложить ей человек – мы прекрасно знаем о том, что собака с незапамятных времён верно служила человеку во всех видах экспериментальной деятельности: от изучения ЦНС и лечения переломов и… до полётов в космос.
   Но первые же опыты под водой поставили перед Каретхой ряд неразрешимых проблем. В дальнейшем он понял, что придётся использовать комплексный вариант: собаки и обезьяны, так как кумулятивный резервуар лучше всего приживался на обезьянах – ближайших родственниках человека.
   Опыты были в самом разгаре. Но результатами Каретха был всё-таки не доволен – кумулятивного микродатчика хватало только на несколько суток. И хотя это уже было грандиозным достижением, но ни в коей мере не являлось окончательной победой. Он думал не о часах и днях, а о месяцах и годах нахождения человека в безвоздушном пространстве без дополнительной кислородной аппаратуры. Правда, с водной средой дело обстояло значительно проще.
   Каретха понял, что решение данного вопроса необходимо начинать только с изменения молекулярного уровня. Положительный результат может дать только минимальное потребление кислорода всеми тканями. А для этого необходимо изменить очень многое: и пищу, и кислородный обмен на клеточном уровне, и, самое главное, структуру подхода к легочным альвеолам.
   Да, альвеолы – это громадное резервное депо кислорода. В данном случае необходим ещё один датчик для целенаправленного потребления кислорода мозгом. Если удастся решить эту проблему, тогда у него всё получится. Необходимо добиться того, чтобы человек научился целенаправленно отключать незадействованные центры головного мозга, которым через сосудистое мозговое “кольцо” подаётся огромное количество невостребованного кислорода. К примеру, Вы включаете функцию решения какой-то задачи, отключив функции мышц конечностей, желудка и кишечника. В этом случае можно получить тройную экономию этого ценнейшего вещества. По существу, это одно и то же, что поставить домашний компьютер на режим так называемой «зелёной ветки» или в режим максимальной экономии.
   Но это ни в коей мере не должно отразиться на состоянии человека, так как сомнамбулы тоже никому не нужны. Но даже мгновенное отключение незадействованного центра обязательно даст большую экономию в потреблении кислорода. Значит, человеку необходимо устанавливать многокомпонентный компьютерный микропроцессор, который дал бы ощутимую экономию кислорода не только мозгу и лёгким, но и всем важнейшим органам и тканям. И даже этот микропроцессор придётся постоянно совершенствовать.
   Если человек сможет находиться в безвоздушном пространстве без дополнительной кислородной аппаратуры хотя бы год, вот тогда это будет настоящей победой. Но Каретха был уверен, что будущие поколения землян обязательно решат эту задачу и научат человека пользоваться другими химическими веществами, дающими ему полную свободу действий в любой точке Вселенной, невзирая на среду обитания.
   Лаборатория, руководимая Видеком Каретхой, продолжала работать в исключительно бешеном темпе.


                                                                                        XIII


   Кен в л ю б и л с я. Влюбился страстно и, как кажется, всерьёз. На работе он постоянно “витал где-то в облаках”, делал совершенно не то, что поручал ему шеф и везде не успевал. Но самым неприятным было то, что его лучший друг Билл Чиверс продолжал постоянно над ним подтрунивать, хотя старался делать это очень тактично и незлобно. Но то, что Чиверс моментально раскусил причину такого странного поведения друга, выводило Кена из себя.
   Дженни более осторожно скрывала свои чувства, хотя неадекватность её поведения тоже была сразу же подмечена близкими людьми, - особенно мамой и старшим братом. За день её настроение менялось несколько раз. Она то сидела в задумчивой позе, то принималась носиться вместе с Жаном по всем комнатам, участвуя во всех его “великих” замыслах, которые всегда заканчивались одним и тем же – взбучкой мамы или Сергея. Бедный Жан совершенно не понимал такого расположения сестрички, но был этому несказанно рад. А мама и Сергей, отлично во всём разобравшись, старались не мешать Первой Любви Дженни.
   После продолжительных раздумий и терзаний Кен Моррис, наконец, решил пригласить Дженни в информационный центр во время своего дежурства.
   Нет, официально Моррис пригласил, конечно же, Жана. А Жан – по душевной простоте и “величайшей догадливости” – решил прихватить с собой старшую сестричку. Её Жан прихватил в прямом смысле, объявив Дженни, что идти одному к Кену ему будет не совсем удобно. “Ещё подумает, что я иду к нему только из чистого любопытства… как какой-то пацан”, - объяснил Жан, временно взяв на вооружение свою знаменитую кличку, данную ему старшим братом – Сергей, подтрунивая, частенько называл Жана “пацаном”.
   Дженни решила несколько минут “поломаться”, но, боясь переиграть, наконец “сочла возможным согласиться” – она прекрасно изучила взрывную манеру своего младшего брата. К величайшему сожалению Жана Дженни тут же поставила ему условие, по которому он должен будет во всём её слушаться и… молчать, когда это будет необходимо. Жан долго и напряжённо думал о том, когда же ему необходимо будет молчать, но так и не пришёл к единому решению этой наисложнейшей задачи.
   Едва брат с сестрой переступили порог информцентра, как Кен тут же подлетел к ним, с трепетом поцеловал руку Даме и затем долго тряс руку Жану, приговаривая, что он очень рад таким дорогим гостям. Жан, гордый как индюк, шёл впереди Морриса и молча внимал тому, что Кен с вдохновением ему рассказывал. В свою очередь Кен смотрел только на Дженни. А девушка вообще делала вид, будто всё это её совершенно не касается.
   Вдруг Дженни оживилась и подлетела к Биллу Чиверсу. Билл встретил её как самую близкую старую знакомую – с распростёртыми объятиями.
   - О, Билл, здравствуйте! – томным голосом проворковала Дженни, протягивая ему руку и ослепительно улыбаясь.
   Кен заскрежетал зубами…
   А Билл, улыбаясь всеми тридцатью двумя, восхищённо изрёк:
   - О, прелестная Дженни, добрый день! Я очень рад вас видеть… Сегодня вы выглядите просто ослепительно. Вы даже не представляете себе, как давно я не встречал таких очаровательных девушек. А ваша великолепная оригинальная причёска наверняка сводит с ума всех мужчин нашей планеты… Как здоровье мамы?
   “За эти слова я потом тебя где-нибудь пристукну”, - произнёс Кен про себя, продолжая кисло улыбаться Чиверсу. В этот момент Жан потащил его в самый дальний угол зала, где на огромном стенде располагалась схема электронной защиты Голубого Шара… Кен чувствовал себя как на иголках.
   А Билл Чиверс продолжал что-то возбуждённо объяснять Дженни, не переставая мило ей улыбаться. В свою очередь Дженни, явно кокетничая, принималась громко хохотать при каждом слове Чиверса, ласково поглаживая его по плечу.
   Наконец Моррис сумел отделаться от своего самого “дорогого” гостя (Жан был так поглощён изучением современного оружия, что даже не заметил отсутствия своего гида) и направился к “воркующим голубкам” – так Кен мгновенно окрестил Дженни и Билла. Но в эту секунду леденящий душу голос шефа сразил его наповал:
   - Моррис, друг мой, не сочтите за труд спуститься в библиотеку и принести мне данные галактики 2111.
   Стирая свои зубы в порошок, несчастный Кен пулей бросился исполнять просьбу Дена Горна. Но, как назло, на лестнице Моррис случайно столкнулся с сотрудницей центра, тащившей кипу различных бумаг и папок. Листы разлетелись по всей площадке. Пришлось извиниться и помочь женщине собрать документы. Когда Моррис вернулся в зал, Дженни нигде не было видно.
   - А где же ваша сестра? – взволнованным голосом спросил Кен у Жана, почувствовав огромное желание схватить того за грудки.
   - А… её вызвал Сергей по какому-то неотложному семейному делу, - небрежно бросил Олбрайт-младший, продолжая неотрывно наслаждаться схемой защиты.
   На расстроенного Морриса было больно смотреть. Подошедший Билл несколько приободрил друга:
   - Дорогой Моррис, сегодня вечером мы с тобой приглашены к Альковым-Олбрайтам. Я, естественно, приглашён со своей женой.
   - Ты… серьёзно?
   - Кен, разве такой человек… как я, может лгать? – пробасил Чиверс, скорчив рожу идиота.
   - В котором часу? – нетерпеливо продолжал допытываться Кен.
   - Через четыре часа… как только наш любимый шеф закончит свою работу, - спокойным голосом известил Билл, кинув небрежный взгляд на свои часы.
   - А при чём тут шеф?! – почти прокричал Моррис, явно начиная нервничать.
   - Во-первых… Дженни пригласила и его… И, во-вторых, кто-то же должен носить Дену Горну информационный материал из библиотеки, - лукаво улыбаясь, шёпотом произнёс Билл. Последнюю фразу он произнёс, склонившись к самому уху Кена.

   Кен в изнеможении опустился на стул… которого под ним не оказалось. Моррис схватил первую, попавшуюся под руку, вазу, намереваясь запустить ею в Чиверса, но… того и след простыл и дух пропал.

 

                                                                                      * * *

 

   В назначенный час все приглашённые собрались на вилле у Альковых-Олбрайтов. Эту виллу им милостиво подарило руководство Голубого Шара, как первым инопланетянам, посетившим сей райский уголок Вселенной. Кен опоздал на несколько минут, так как забегал домой переодеться в свой самый лучший парадный костюм. Наконец, заметив в толпе гостей свою очаровательную Дженни, Кен стал осторожно пробираться к ней.
   - Добрый вечер, Дженни, - почти шёпотом произнёс Кен.
   - Добрый вечер, Кен.
   - Дженни, я хотел сказать вам, что…
   - О, я уже осведомлена, мистер Моррис.
   У Кена мгновенно перехватило дыхание и пересохло во рту. Откуда Дженни могла узнать, что он влюбился в неё по уши? Неужели он вёл себя так неосторожно? Или это опять проделки его дружочка Билла, чёрт его побери?..
   - О чём же вы осведомлены, милая Дженни? – сверкая белоснежными зубами и осторожно сглатывая вязкую слюну, произнёс заинтригованный Кен, в душе проклиная себя за эту мальчишескую промашку.
   - Как о чём?.. О вашей сверхсекретной командировке, конечно, - с удивлением ответила Дженни, недоумённо пожимая плечами.
   - О какой командировке? - остолбенел Моррис, тыльной стороной ладони стирая со лба внезапно появившийся холодный пот.
   - Ден Горн только что сообщил мне об этом. Он вас так высоко ценит. Горн по секрету сообщил мне, что посылает в эту командировку своего лучшего молодого специалиста, то есть – вас.
   - А Горн случайно не сказал вам, кто же подсказал ему такую ценнейшую мысль?
   - О да, конечно! Ден сказал, что Билл Чиверс так настоятельно хлопотал за вас, что он просто-напросто не смог ему в этом отказать… И ещё Горн сказал о том, какие замечательные и дружные ребята работают у него в центре… и что они готовы буквально на всё ради своего товарища. Можете поблагодарить за это Билла. Не правда ли, он настоящий друг? – восхищённо произнесла Дженни.
   “Я размозжу ему голову, старому предателю”, – продолжая мило улыбаться Дженни и постоянно ей кивая, подумал про себя Кен, яростно сжимая кулаки.
   - О, Кен, добрый вечер, - произнёс подошедший сзади Горн, пожимая руку Моррису. – Благодарю вас за сегодняшнюю помощь. И вы знаете, Кен, я очень рад, что у вас есть такой замечательный друг, как Билл Чиверс.
   - Спасибо, шеф, спасибо. Мои друзья ещё никогда меня не подводили, - прошипел Кен в ответ, ища Билла сверкающими от гнева глазами.
   Отыскав Чиверса, - тот стоял рядом со своей красавицей-женой, Сергеем и его мамой, Аллой Егоровной, - Кен незаметно подкрался сзади и сильно сжал ему локоть свободной руки. Но Билл и на этот раз сумел выкрутиться.
   - Мой преданный друг, Фанни просто горит желанием потанцевать с вами. Не так ли, милая Фанни? – склоняясь в полупоклоне и поворачиваясь к супруге, быстро оттараторил Билл, продолжая мило улыбаться Кену.
   - О да, конечно! Пойдёмте, Кен, дружочек. Я вас ангажирую, как говорят мужчины, на весь сегодняшний вечер… Моррис, вы так прекрасно танцуете! – восхищённо глядя на Кена, проворковала ослепительная Фанни.
   Кен застонал и безвольно потащился за ней в самый центр зала…
   Час спустя Моррис вышел на крыльцо, обдумывая дальнейший план действий. “Эта чета Чиверсов доведёт меня до сумасшествия”, - с раздражением подумал он, закуривая сигарету. Подойдя к огромному овальному окну, Кен ногами встал на спинку плетёного кресла и стал глазами искать в зале Дженни. Неожиданно его окликнул Ден Горн, только что вышедший подышать свежим воздухом:
   - Моррис, что вы там ищете?
   От неожиданности Кен не удержался на стуле и, отчаянно замахав руками, полетел прямо в мраморный бассейн, расположенный точно позади него.
   Выбежавшая на крыльцо Дженни заметила купающегося в одежде Кена Морриса и воскликнула в неподдельном испуге:
   - Кен, что вы там делаете?
   - Купаюсь… жарко, - отфыркиваясь, хриплым голосом произнёс Моррис и от стыда снова погрузился в чрезмерно освежающую воду.
   - Дженни, сейчас же надень шерстяную кофточку, уже заметно похолодало, - крикнула Алла Егоровна, вышедшая из дому вслед за остальными гостями.
   Ден Горн и Дженни продолжали тихо хохотать, держась за свои животы.

   - Да, м-м-м-ма-моч-ка, т-ты совершенно п-права… Уже з-здорово п-похолодало, - продолжая смеяться до слёз, кое-как смогла произнести Дженни. После этого она тихо всхлипнула и в изнеможении опустилась на роскошную изумрудную траву.

 

                                                                                      * * *

 

   Возвратившись из своей “секретной” командировки, Моррис первым же делом позвонил Биллу Чиверсу и негодующим голосом буквально прорычал, что бедная Фанни уже целый час не может добраться на работу с планеты-спутника и клянёт своего муженька последними словами. Ошарашенный Билл взволнованно пролепетал, что он летит и… мгновенно отключился. Кен спокойно положил записную книжку-телефон в карман пиджака и со злобной усмешкой на лице подумал, что план его мести наконец-то начал успешно осуществляться.
   Затем он отыскал Жана и передал ему записку для Дженни, предварительно запечатанную в конверт.
   - Жан, я всегда знал, что вы умнейший парень. Передайте это письмо своей сестре и скажите, что мне срочно понадобились её материалы о синтезе хромосомного аппарата… желательно к шести часам вечера. Наш шеф очень ждёт их. Если это возможно, я буду ждать её у видеотеки.
   - Хорошо, Кен, не беспокойтесь. Я обязательно передам, - спокойным голосом ответил Жан и, не глядя, засунул конверт во внутренний карман своего джинсового костюма, продолжая внимательно рассматривать альбом под названием “Военная история Голубого Шара”.
   В записке было сказано, что Кен хотел бы увидеться с Дженни в шесть часов вечера у входа в видеотеку информационного центра.
   …В половине шестого Моррис, одетый в свой новый белоснежный костюм, торжественно прохаживался у видеотеки с цветами в руках. Неожиданно его окликнула Алла Егоровна.
   - Здравствуйте, Кен. Я очень рада вас видеть… Как поживаете?
   - Здравствуйте, Алла Егоровна. Мне тоже очень приятно вас видеть. Сегодня вы так прекрасно выглядите, что я принял вас за школьницу, спешащую в видеотеку. Прошу извинить меня, что не сразу узнал вас.
   - Спасибо, милый Кен, за такой чудесный комплимент. Вы знаете, нас так прекрасно здесь приняли, что я до сих пор нахожусь под впечатлением этой замечательной встречи. Мы отлично отдохнули. А ваш шеф, Ден Горн, очень обаятельный мужчина и настоящий джентльмен. Передайте ему, пожалуйста, при встрече мою искреннюю благодарность за такое внимание и поистине отеческую заботу.
   В ответ Кен промямлил, что, мол, всё это пустяки, и что шеф действительно прекрасный человек.
   - Да, кстати, вы давно меня ждёте, Кен?
   - Вас???.. Д-да, в общем-то н-н-не очень давно.
   - Жан сказал мне, что вам срочно понадобились материалы Дженни о хромосомном аппарате. А я как раз шла в видеотеку и поэтому решила заодно передать вам эти материалы… Что-то не так?
   - Что вы, что вы, Алла Егоровна, всё отлично. Я очень благодарен вам за заботу и такое участие ко мне. Право, вам не стоило так утруждаться… Мне так неудобно… А это вам, - ответил покрасневший Моррис, протягивая Алле Егоровне огромный букет экзотических цветов.
   - До свидания, Кен. От всей души благодарю вас за цветы. Мне так давно их никто не дарил, - со слезами благодарности, вдыхая аромат цветов, произнесла растроганная Алла Егоровна. – Почаще заходите к нам в гости, а то в последнее время вы нас совсем забыли.
   Моррис тихо пробормотал какие-то слова благодарности и пообещал на днях обязательно забежать.
   “Какой прекрасный молодой человек. А воспитание - …просто чудо”, - мечтательно закатив глаза к небу, подумала Алла Егоровна, проходя в видеотеку.
   - …Я разорву Жана на кусочки! – сквозь зубы прорычал Кен, мчась к вилле Олбрайтов крупным аллюром – по пути он, не глядя, перепрыгивал через скамейки, кусты и небольшие газончики.
   ТЕПЕРЬ МОРРИС РЕШИЛ ДЕЛАТЬ ВСЁ ТОЛЬКО САМ!!!
   Подбежав к вилле, Кен, наконец, услышал самый прекрасный голос в мире, так ласкающий его душу. Дженни стояла на веранде и давала обстоятельные наставления младшему брату.
   - Жан, быстренько сходи в центральную библиотеку и срочно принеси мне одну важную статью… Вот тебе на листочке её название.
   - Затребуй её по компьютеру, - быстро нашёлся Жан, продолжая внимательно читать какой-то военный журнал.
   - Это очень важная статья, Жан. По компьютеру её не наберут.
   - Знаешь, Дженни… если сказать по правде… мне сейчас страшно некогда.
   - Жан! - произнесла сестра ледяным тоном, и тот мгновенно понял, что если он сейчас же не помчится в библиотеку со скоростью лазерного луча, то в недалёком обозримом будущем получит от этой железной леди массу неприятностей.
   Брат нехотя поднялся со скамейки и вразвалочку направился к выходу.
   Вот здесь-то его и перехватил разъярённый Кен, крепко схватив паренька за куртку и быстро подтащив к себе.
   - Ты передал моё письмо, негодяй?! – вызывающим тоном буквально прорычал Кен.
   - О, мистер Кен, простите меня… я совсем забыл. Вот оно… Но ваше поручение я в точности передал Дженни на словах, - жалобно проскулил Жан, вынимая письмо.
   Кен облегчённо вздохнул, вырвал письмо, дал мальчишке хорошего пинка – чтобы не забывал в следующий раз – и быстро вошёл в дом.
   - Разрешите войти, хозяева?.. Кто-нибудь есть дома? – громким голосом произнёс Кен, медленно входя в зал и внимательно озираясь по сторонам.
   На лестнице послышались торопливые шаги Дженни. Увидев Кена, она залилась краской и взволнованно произнесла:
   - Да-да, есть. Здравствуйте, мистер Кен, входите, пожалуйста. Прошу вас, присаживайтесь.
   - Спасибо, Дженни, не беспокойтесь… Дженни, я хочу сделать вам Предложение.
   - Какое предложение? – не сразу поняв смысла слов, ответила явно растерявшаяся девушка. – Хотите предложить куда-нибудь пойти?
   - Нет, Дженни… то есть да… то есть не совсем чтобы пойти, - промычал Моррис. После этого он сделал глубокий вдох и решительно произнёс: - Я хочу предложить вам… стать моей женой.
   - Так вы хотите, Кен, или только предлагаете? – натянуто улыбнувшись, но одновременно и побледнев, тихо переспросила девушка, склонив в смущении свою красивую головку.
   - Я делаю вам Предложение, Дженни… Будьте моей женой.
   После этого Кен так глубоко вздохнул, будто только что скинул с себя стопудовый груз.
   - Но мы ещё так мало знакомы, - снова краснея и прижимая руки к груди, пролепетала Дженни. – И… что скажет мама?
   - Но я же хочу жениться на вас, а не на маме... Да, кстати, я намерен дождаться Аллу Егоровну и при вашем, Дженни, согласии непременно объявить ей о моём решении… Ох, простите… Вернее, о нашем решении… Итак, ваше слово, Дженни?
   - Я согласна, Кен, - глядя на него сияющими глазами, прошептала счастливая девушка, прижимая к груди свои маленькие кулачки.
   От наплыва чувств Кен подхватил её на руки и закружил по комнате.
   В этот момент в зал вошла Алла Егоровна…
   “О Боже, как же мне всё-таки не везёт! – подумал огорчённый Моррис, но, увидев улыбающееся лицо Аллы Егоровны, облегчённо вздохнул, осторожно поставил на пол Дженни, поправил свой костюм и только открыл рот…
   - Знаю-знаю, дети мои, - ласково улыбаясь, произнесла Алла Егоровна. – Ну… и на какой же день будем назначать вашу свадьбу?
   “Детишки” пунцово покраснели.
   - Мы бы хотели, уважаемая Алла Егоровна, чтобы вы сами назначили день нашей свадьбы, – поворачиваясь к своей невесте и нежно её обнимая, застенчиво произнёс счастливый Кен…

   С этого момента Дженни и Кен были неразлучны.

 

                                                                                       * * *

 

   Моррис страстно увлёкся историей Земли и почти не покидал виллу Альковых. Всё свободное время он теперь отдавал только Дженни. Жан был явно не готов к такому повороту событий. Раньше он частенько привлекал сестру к своим многочисленным играм, на что та всегда реагировала весьма благосклонно. Теперь же на его пути встало непреодолимое препятствие в виде Кена. Но так как Жан был далеко не простым малым, то он и в этот раз решил пойти на хитрость. Кену были крайне необходимы сведения о Земле, в том числе и военные - о войнах и вооружении землян различных эпох. А найти лучшего помощника, чем Жан Олбрайт, в таком деле было невозможно.
   Такой вариант Кена вполне устраивал. А если Жан начинал ему “мешать” в присутствии Дженни, то Моррис тут же находил какой-нибудь хитроумный вопрос, после которого Жану ничего не оставалось, как немедленно удалиться и тотчас же начать рыться в книгах, отыскивая исчерпывающий ответ – на меньшее Олбрайт-младший не согласился бы ни за что!
   Вот и на сей раз, обнаружив свою Любимую в обществе брата, Кен незамедлительно принялся за дело.
   - Здравствуйте, друзья мои! – после этих слов Моррис подошёл к Дженни и нежно поцеловал её в щёчку.
   Так как Жан уже был посвящён в их близкие отношения, то он предпочёл только ехидно усмехнуться и, демонстративно отвернувшись в другую сторону, продолжил изучение какого-то исторического эпизода из героической и легендарной биографии Александра Васильевича Суворова. Незаметно подсмотрев название книги, Кен задумчиво произнёс:
   - Жанчик, мой юный друг, вы не могли бы напомнить мне обстоятельства гибели сына Александра Васильевича?… Кажется, он упал с лошади и разбился насмерть… Кстати, насколько я помню, его сын был даже генералом?
   - Сын Суворова? – заинтересованно переспросил Жан.
   - Да, именно родной сын Александра Васильевича Суворова, легендарного русского генераллисимуса.
   - Это очень интересно… Необходимо покопаться в компьютерной библиотеке. А откуда вы, Кен, узнали о таком малозначительном факте из жизни Суворовых?
   - Совершенно случайно услышал из разговора двух моих приятелей. И знаете, Жан, меня это крайне заинтересовало. А так как я в курсе всех ваших увлечений, то решил незамедлительно обратиться именно к вам… Так в чём же там дело, Жан?
   Олбрайт-младший что-то задумчиво пробурчал в ответ и затем быстро вышел из комнаты, объявив присутствующим, что ему необходимо срочно забежать в одно место.
   В эти дни у Сергея Алькова тоже не было ни одной свободной минуты. Он начал повторять географию и историю Земли, вёл дневник наблюдений, вставлял важнейшие факты в “память” компьютера и вновь перечитывал пройденный материал. Время летело незаметно.
   …Спустя месяц они вместе с Кеном вошли в кабинет Дена Горна.
   Ден придирчиво просмотрел проспекты Алькова и Морриса и остался ими очень доволен. Сергей внёс в его познания о Земле неоценимые сведения. Такие данные Горн не смог бы получить больше ни от кого…
   Началась подготовка нового объекта исследований – искусственной Земли. Ден решил заняться самыми сложными расчётами: точное “введение” известных людей, - а таковых набралось более двадцати тысяч, - в соответствующий год, день, час… и даже минуту. Без техники тут, конечно, было не обойтись.
   А все основные силы, руководимые Альковым, были брошены на выбранную ими планету, находящуюся в двух годах полёта от Голубого Шара. Более далёкие планеты им не подошли из-за быстрой смены эпох, а более близкие создавали большие неудобства по очень многим компонентам, и от них вскоре пришлось отказаться. А прилететь на искусственную Землю им предстояло точно в 2163 году нашей эры.
   У планеты был убран лишний вес. Долго возились с морем и сушей, хотя компьютер подсчитал всё до мелочей. По подсчётам выходило, что “внедрять” Алькова и Олбрайта необходимо через два года. Дни и часы можно было скоординировать при приближении к Земле. Руководителем экспедиции был назначен Сергей Альков. В состав экспедиции вошёл экипаж, состоящий из 28 человек. В него также вошли: Дженни, Кен, Жан, Билл, Фанни и многие другие.
   Алла Егоровна лететь категорически отказалась, так как ей сообщили, что на Земле будет “своя” Cоколова Алла Егоровна. И поэтому она решила остаться, а увидеть своих самых близких мужчин можно было и с Голубого Шара. Ден Горн как мог успокаивал Соколову, постоянно твердя ей о том, что когда-нибудь она всё равно с ними встретиться по естественному варианту. А это уже не за горами, говорил он, так как для мёртвых время пролетает как единый миг. Но Горн всё-таки надеялся, что это случится значительно раньше, так как к тому времени жизнь талантливых и гениальных людей можно будет повторять нескончаемое количество раз. “Ну, а четвёртый вариант Билла Чиверса, - постоянно шутил Ден, - поможет обязательно”.
   Работа кипела. На “Земле” происходило внедрение флоры и фауны, соответствующей семисотым годам до нашей эры. Внедрять людей решили с семидесятых годов до нашей эры, но это была очень трудоёмкая и довольно кропотливая работа, так как события того времени развивались стремительно. По расчётам учёных год полёта космического корабля с Голубого Шара был равен 1000 годам “земного” времяисчисления.

   Наконец наступил день вылета экспедиции Алькова к “Земле”.

 

                                                                                      * * *

 

   Провожать астронавтов вышел весь состав научного городка и космодрома – около десяти тысяч человек. Ден Горн подъехал к кораблю вместе с астронавтами. Сегодня он был очень взволнован и напряжён, хотя старался выглядеть спокойным, весёлым и беззаботным. Судя по его постоянно улыбающемуся жизнерадостному лицу можно было предположить, что он провожает своих молодых коллег из гостей до дому, но ни в коем случае не дальше, а тем более – в многодневный космический полёт.
   Когда они подъехали к огромному космическому кораблю, Горн первым выпрыгнул из космотакси, приложил правую руку ко лбу и долго любовался этим серебристым творением человеческих рук.
   Диаметр его средней части равнялся пятиста метрам. По окружности этой центральной части размещались пятьдесят мощных двигателей, целенаправленное и точное движение которых осуществлялось путём поворота на определённый градус. На этом корабле были установлены самые мощные и точные двигатели, имеющиеся в наличии на сегодняшний день. Прекрасная магнитно-лазерная защита, способная не подпустить предполагаемого врага ближе, чем на тысячу километров, была размещена на втором уровне корабля. На борту располагалась и прекрасная техника: телескопические устройства, компьютеры, роботы-манипуляторы, аппараты “внедрения” и так далее. И только сами четыре уровня оставались точно такими же, как и на корабле землян. Но теперь эти уровни стали более комфортабельными и уютными.
   Ден Горн приказал ещё раз самым внимательнейшим образом перепроверить все системы корабля и затем лично принял рапорты о готовности. После проверки он несколько минут пообщался с ребятами, пошутил, пожелал астронавтам счастливого пути и только потом подошёл к Сергею Алькову.
   - Ты ни о чём не беспокойся, Серёжа, я буду сам тебя координировать. Приблизительно через полгода снова сверим наши расчёты. На заданной орбите, расположенной в двух месяцах полёта от “Земли”, сейчас работают четыре наших космических станции, которые продолжают заниматься “внедрением”, координацией истории и биографиями нужных нам людей. Пока всё идёт по намеченному плану. Вам даём две ЛБМУ – это на всякий случай. Никаких неожиданностей быть не должно. Единственное, что я могу тебе разрешить, так это побывать на планете на 100-150 лет раньше назначенного срока, но очень скрытно, осторожно и профессионально. Такая разведка, я думаю, нам не повредит. Ну, как говорят у вас на Земле: с Богом!
   - Спасибо, Ден. Огромное спасибо вам за всё… Я так вам благодарен, - обнимая и целуя Горна, взволнованно произнёс Сергей.
   - Ну, что ты. Мы с тобой были увлечены этой идеей задолго до нашей встречи. У меня всё было готово. А ты внёс неоценимый вклад в подготовку этого эксперимента. Без твоих консультаций и замечаний, особенно в мелочах, мы бы ещё долго возились со всем этим. Ты как чувствовал, когда следует к нам прилететь, - смеясь, произнёс Ден.
   Он в последний раз обнял и поцеловал Сергея, спустился с корабля на лифте, быстро вскочил в вездеход и помчался на центральный пункт управления.

   Через десять минут Горн разрешил космическому кораблю стартовать, и тот бесшумно, практически мгновенно, исчез с поля зрения людей, кучно стоящих на огромном бетонно-металлическом космодроме.

 

                                                                                       * * *

 

   Андрей Степанович Иноземцев наконец-то получил первую весточку от своих самых близких друзей – постарался Горн. Это он передал информацию в Солнечную систему, и её смогли принять инопланетяне, доставившие Иноземцева на Землю. Они же предложили ему лететь вместе с ними навстречу кораблю с Голубого Шара, так как первая половина их пути практически совпадала. Андрей Степанович чуть с ума не сошёл от радости: наконец настоящая чудо-весточка нашла и его! После этих известий жизнь Иноземцева вновь наполнилась новым смыслом, дающим свежие силы и неиссякаемый источник вдохновения.
   За те годы, что он прожил на Земле, ему удалось кое-что сделать и разузнать. Андрей подготовил несколько компакт-дисков о жизни землян, об истории знаменитых картин, обнаруженных им в Русском Музее, о двух гигантских мировых катастрофах, постигших эту несчастную планету, и многое-многое другое. Связавшись с Горном, Иноземцев получил ещё одну ошеломляющую информацию: жители Голубого Шара никогда не внедряли на Землю ни Алькова, ни Олбрайта, ни Соколову. Значит, прошёл естественный вариант?! Фантастика! Но торопиться с этим выводом не следовало. Андрей хорошо помнил о человеческом материале, который был отослан Олбрайтом на другие галактики. Этот материал мог быть обработан межгалактической цивилизацией и внедрён на Землю до второй всемирной катастрофы. 25 тысяч лет – это огромнейший срок: как для естественного, так и для искусственного варианта.
   Корабль инопланетян нёс Андрея Иноземцева навстречу друзьям. Скоро, совсем скоро они встретятся вновь.


                                                                                       XIV


   Космический корабль Алькова-младшего находился в полёте уже около года. На корабле всё было в порядке: каждый из астронавтов занимался своим делом, молодёжь увлеклась спортом, влюблённые предпочитали уединяться, а Сергей постоянно координировал свои действия с Деном. В свободное от вахты время все собирались в конференц-зале, где спорили, шутили, справляли праздники и дни рождений. В теннисе и плавании не было равных Сергею и Жану. Посмотреть на их “сражения” приходил почти весь экипаж, не задействованный на вахте.
   Дженни и Кен не отходили друг от друга. После их свадьбы, отпразднованной за три месяца до отлёта, Кен в буквальном смысле носил Дженни на руках. А она боготворила своего мужа и вся светилась от счастья, так неожиданно свалившегося на её хрупкие девичьи плечи.
   Но в последние дни Дженни сильно изменилась: она стала задумчивой, всегда чем-то раздражённой и довольно замкнутой, что на неё было совершенно не похоже. Кен не находил себе места и после тягостных раздумий всё-таки решил обратиться за помощью к Сергею. Тот пообещал поговорить с сестрой и обязательно выяснить причину её резко изменившегося настроения. Через час после разговора с Кеном Сергей вызвал сестру к себе в каюту, усадил её в кресло и, глядя в её карие миндалевидные глаза, ласково спросил:
   - Дженни, дорогая, что с тобой происходит? Ещё неделю назад ты вся светилась от счастья, а в последнее время тебя стало попросту не узнать?
   - А всё потому, многоуважаемый командир корабля, что вы, мужчины, тупые, как… - и она постучала костяшками пальцев по столу. – У меня скоро будет малыш.
   После этих слов Дженни покраснела и закрыла лицо руками.
   Сергей остолбенел… И было от чего.
   - И когда же это должно произойти, милая сестрёнка?
   - Уже восьмой месяц.
   - А Кен знает?
   - Нет… Я скрываю от него. Мы уже три месяца не спим вместе. Я сказала Кену, что не совсем хорошо чувствую себя в полёте. А он боялся говорить тебе о моём самочувствии, предполагая, что ты снимешь меня с полёта и на попутном корабле отправишь домой.
   - А я так и сделаю.
   - Нет-нет, никогда! Я должна всегда быть с Кеном. Иначе я умру без него, а он без меня повесится.
   - А я буду горько-горько плакать… И заметь, вместе с Жаном.
   - Да, тебе-то хорошо шутить, а мне рожать со дня на день.
   - Ладно, дорогая сестрёнка, извини меня за эту пошлую шутку. С сегодняшнего дня ты будешь находиться только в лазарете, а пока я объявлю всему экипажу корабля о твоём привилегированном положении.
   - А стоит ли, Серёжа?
   - Обязательно… Пусть все радуются предстоящему празднику.
   - Тебе бы только надо мной поиздеваться.
   - Хорошо-хорошо, больше не буду. Ну что, Дженни, пойдём, поздравим Кена, а то он ходит, как в воду опущенный, - весело произнёс Сергей и, нежно обняв сестру за плечи, повёл её к мужу.
   Узнав об этой ошеломляющей новости, Кен подхватил любимую Дженни на руки и быстро закружился с ней по залу. А Сергей пошёл в радиорубку, чтобы сообщить эту новость всему экипажу.
   - Всем! Всем! Всем!… Передаю экстренное сообщение: через несколько недель на борту нашего корабля появится новый астронавт. Все вопросы прошу задавать Дженни.
   Но все уже знали эту новость от Кена, потому что он, как ракета, носился по всем четырём уровням и орал во всё горло:
   - Скоро я буду отцом! Скоро я буду отцом!…
   Девушки, а их в экипаже было семеро, тут же бросились в кают-компанию поздравлять Дженни. И среди этих молодых красивых девчат была одна – самая прекрасная, которая очень нравилась Сергею. Временами у него создавалось такое впечатление, что и он ей тоже не безразличен.
   И только Жан, как всегда, был неподражаем. Услышав такую невероятную новость, он подбежал к старшему брату и завопил во всё горло:
   - Ура!!! У меня будет племянник! Мы будем играть с ним в космические войны! Будем вместе плавать и играть в теннис!
   - Тише ты, дурень, - остудил его Сергей, - до рождения ребёнка об этом говорить не принято.
   - Почему? – произнёс ошалевший брат, тупо глядя на Сергея.

   - Сглазишь, - тихо произнёс Сергей Жану на ушко, шутливо потрепав того по длинным кудрявым волосам.

 

                                                                                       * * *

 

   Через месяц родилась красивая здоровая девочка. Весь экипаж начал тут же придумывать ей имя. Дженни хотела назвать её Аллой – в честь мамы. Но Кен категорически настоял на своём и торжественно-серьёзно произнёс:
   - Её можно назвать только одним именем – Дженни!.. И никаких возражений!
   С отцом, естественно, никто спорить не стал.
   Вновь испечённой бабушке показали внучку по видеосигналу. Алла Егоровна плакала, смеялась, поздравляла молодых родителей, целовала в экран любимую внучку и готова была выцарапать её через стекло дисплея.
   Дженни была счастлива; Кен – на вершине блаженства. С этого дня Моррис ходил гордый и неприступный – как и положено молодому папаше.
   И только Жан, встретив старшего брата, глубоко вздохнул и, сокрушаясь, тихо произнёс:
   - Вот, чёрт побери, всё-таки сглазил.
   - Дурачок, - смеясь, ответил Сергей, обнимая брата, - сделаешь из неё Жанну д’Арк.
   Жан с восхищением и благодарностью посмотрел на командора и тут же направился в свою каюту составлять план будущей опекунской работы.


                                                                                        XV


   …Прошёл ещё один год полёта.
   - Голубой Шар, Голубой Шар, я – Земля-555, выхожу на связь. С вами говорит Земля-555, - спокойным голосом произнёс Альков-младший, сидя за центральным пультом управления.
   Сегодня здесь собрался весь экипаж, включая Дженни и её дочь. Жан нежно держал любимую племянницу на своих широких плечах. Заботливый папа стоял рядом и зорко наблюдал за своей любимицей.
   Дженни-Кроха – как ласково и довольно метко прозвали малютку на корабле – продолжала монотонно гвоздить дядю по голове своим любимым резиновым слоником. Судя по кислому выражению лица «дяди Жана», он начинал глубоко сомневаться в правильности выбора своего метода воспитания воинственной племянницы. В этот момент на экране появился Ден Горн.
   - Я – Голубой Шар, слышу вас хорошо. А сейчас и вижу прекрасно. У нас всё нормально, не беспокойтесь. Здравствуйте, Сергей Сергеевич. Передаю последние новости… На “Земле” сейчас начало двадцатого века – 1905 год. Всё идёт по плану… к сожалению, кроме, России. Там опять революция. Эти русские ребята всё-таки “настояли” на своём. Но обстановку мы контролируем полностью.
   Теперь о деле. Командиру корабля разрешаю посадку на Землю, как мы и договаривались. Сергей, если вы вылетите завтра в 7.00., то попадёте в 1952 год… Как, удовлетворяет?
   - Вполне… Спасибо, Ден. У нас тоже всё в порядке. Дженни-Кроха передаёт всем привет, особенно бабушке. Передайте ей, что вчера внучка начала ходить; вернее, сразу побежала.
   - Я слышу, сынок, слышу! Покажите-ка мне мою любимицу, - прокричала бабушка, сразу же появившись на экране.
   Сергей поставил Кроху перед камерой. Раздались восторженные охи и ахи бабушки, её сюсюканья и разные ласковые словечки.
   - …Извини, мама. Мне необходимо переговорить с Деном… Ден, вы меня слышите?
   - Да-да, хорошо слышу. Говорите, Серёжа.
   - Завтра в семь я вылетаю на корабле-спутнике. Подстраховывать меня будет Билл Чиверс. Возражений нет?
   - Нет, сынок. Утверждаю. Четыре наших корабля, и я тоже, будем подстраховывать тебя. Считай, что мы все находимся в метре от тебя. Удачи тебе, Сергей.

   - Спасибо, Ден. Целуем всех близких и родных. Целую тебя, мама. Не скучай. Скоро будем дома. На обратном пути Ден разрешил включить все двигатели на полную мощность, так что прилетим за полгода: координации времени больше не понадобится… До свидания.

 

                                                                                     * * *

 

   В шесть часов пятьдесят минут Сергей Альков надел скафандр, сел в космическую тарелочку, ещё раз проверил всю аппаратуру и дал отсчёт времени. Ровно в 7.00. Билл Чиверс пожелал командиру корабля счастливого пути и разрешил вылет. Ракета медленно вышла из шлюза второго уровня и устремилась к “Земле”. Большой корабль отключил двигатели и встал на постоянную орбиту, превратившись в своеобразный спутник.
   Через десять минут Альков подлетел к “Земле” на расстояние трёхсот километров, отключил двигатели и подготовился к телескопированию.
   ПЕРЕД НИМ БЫЛА “ЗЕМЛЯ”.
   Планета была всё такая же голубая, родная и близкая. Альков с волнением узнавал материки, реки, страны, города… А как много ему рассказывал о Земле дядя Джеймс. Сергей вспомнил, с каким волнением предавался воспоминаниям настоящий землянин Джеймс Олбрайт: на его глазах выступали слёзы умиления, голос дрожал и прерывался, руки с нежностью касались тех мест на карте, которые дяде были особенно близки и дороги. Дядя рассказывал ему о судьбах, трагедиях и победах землян. От него он узнавал обычаи и нравы многих народов планеты. Особенно детально дядя рассказывал о США и России. По негласному закону историю этих двух стран каждый член семьи Олбрайтов-Альковых обязан был знать превосходно, - начиная с языка и кончая самым незначительным городом.
   Незнание истории или географии США и России, уже не говоря о литературе, искусстве, музыке и выдающихся людях, предавалось всеобщему осмеянию и презрению. Поэтому любая новость, касающаяся американцев и россиян, впитывалась в мозг Сергея, Дженни и Жана немедленно и на всю жизнь.
   Сергей был единственным из детей, кто имел полное право величать себя магическим словом – землянин. И это действительно было так. Недаром же он прожил на этой планете почти год… хотя и не совсем сознательной жизни. Но он был рождён на этой земле, дышал этим воздухом, смотрел на это небо… и отсюда улетел к далёким, чужим и незнакомым мирам.
   И вот она снова перед ним – эта магическая, голубая, притягивающая к себе планета. Да-да, именно эта, а не та, старая, которая уже давно не была, да и не могла быть, такой родной и близкой, тем более после двух мировых катастроф…
   По точным расчётам, произведённым информационным центром Голубого Шара, посадка на Землю была запланирована сроком на один час: с 1.00. до 2.00. ночи. По географическому месторасположению выпали США, Северная Америка.
   - Жаль, что не Россия, - с горечью произнёс Сергей. – Ну, ничего. Может быть, повезёт и здесь… особенно, если встречу кого-нибудь из своих старых знакомых.
   Он выбрал ровную площадку в штате Тенесси. Решил сесть в небольшом перелеске, расположенном рядом с дорогой - это была знаменитая трасса Чаттануга-Ноксвилл. Всё прошло блестяще. А если кто и заметил его летающую тарелочку, то пусть пересказывает увиденное до конца своих дней, так как в эти годы НЛО были в большой моде. И не будет ничего удивительного, если об этом напечатают несколько утренних газет. Все жители штата с удовольствием прочитают эту информацию и через пять минут забудут о ней навсегда.
   Ещё при телескопировании Сергей отснял на дискету одежду американцев и теперь был подготовлен к выходу на все сто. Поношенные джинсы, клетчатая льняная рубашка с небрежно повязанной цветастой косынкой на шее и старая ковбойская шляпа делали его совершенно неотличимым от рабочего американского парня 50-х годов XX столетия.
   Сняв скафандр, Сергей включил зонную защиту корабля – с той целью, чтобы к кораблю не мог подойти никто, кроме него – и медленным шагом направился к трассе.
   Дышалось легко и свободно. На небе сияли голубые, белые, красные и серебряные звёзды. Тёплый, ласкающий лицо и руки ветерок мягко дул ему навстречу.
   …Первую машину, шикарный “форд”, Альков решил пропустить. Но вот на повороте вновь блеснули фары, и на дороге показался маленький грузовичок, чем-то похожий на допотопный пикап. Сергей помахал водителю рукой. Машина резко остановилась, взвизгнув заблокированными тормозными колодками. За рулём сидел молодой смуглый парень с красивыми, но необычными чертами лица и зачёсанными назад волосами, чем-то похожими на утиный клюв.
   - Куда вам надо, мистер? – улыбаясь, спросил водитель, сверкая всеми тридцатью двумя.
   - В сторону Ноксвилла, приятель. Тут недалеко, всего несколько миль.
   - Садитесь, мистер. Прокачу с ветерком. Ночью вдвоём веселее, а если едешь с любимой девушкой, то и подавно - прокричал парень и заразительно засмеялся.
   Сергей в ответ только широко улыбнулся… Водитель лихо крутил баранку, насвистывая до боли знакомую американскую мелодию.
   - Судя по вашему диалекту, вы, наверно, с Запада? – повернувшись к Алькову, громко спросил водитель, продолжая улыбаться и смолить дешёвую сигарету.
   - Да, я из Аризоны, - тихо ответил Сергей, едва кивнув головой.
   - Понятно… Хорошие места, - тоже тихо, как будто что-то припоминая, произнёс парень и снова стал напевать знакомую мелодию.
   Голос у него был высокий, чистый, словно бархатный. Алькова словно током пронзило. Он боготворил этот голос с детства. Повернувшись к парню, Сергей хриплым от волнения голосом произнёс:
   - Извините, а как вас зовут?
   - Меня? Очень просто – Элвис… Элвис Пресли… к вашим услугам. Такое, знаете ли, немудрёное имя.
   От этих слов у Сергея мгновенно пересохло во рту. Он с неподдельным восхищением посмотрел на парня и тоном прорицателя торжественно произнёс:
   - О, у вас большое будущее, Элвис. Вы обязательно станете великим певцом. Это я вам обещаю.
   - Хорошо бы, - рассмеявшись, ответил Пресли, - хоть на новый грузовичок напеть… А откуда у вас такое твёрдое убеждение?
   - Я гадаю по голосу и лицам.
   - У меня необычное лицо?
   - Запоминающееся… мужественное… весёлое… стопроцентного американца. И голос у вас красивый… сильный.
   - Спасибо.
   - Вам необходимо обязательно показаться и спеть в какой-нибудь студии. Я ручаюсь, вас ждёт огромный успех. И, думаю, не только в Америке, но и во всём мире.
   - Вы очень душевный и тактичный человек, - широко улыбаясь, ответил явно смущённый Элвис. – Спасибо вам за такие добрые слова, мистер… А вы знаете, я, пожалуй, рискну последовать вашему совету и завтра же обращусь в знакомую студию.
   - Запомните мои слова на всю жизнь. Я везучий… Остановите мне здесь, пожалуйста… Сколько я вам должен? – у Сергея было 5 и 10 долларов купюрами, и он, развернувшись к Пресли, стал вынимать их из своего нагрудного кармана.
   - Что вы, дружище, за такие замечательные предсказания я с вас денег не возьму. Лучше спрячьте их подальше и купите на них конфет своим малышам. Пусть это будем моим подарком.
   - Спасибо. Тогда на память о нашей встрече, Элвис, распишитесь мне, пожалуйста, на пятидолларовой бумажке. Я положу её в банк на имя моей племянницы, - на счастье.
   - С удовольствием, - пробормотал сияющий Пресли и, взяв у Алькова ручку, поставил на пятидолларовой купюре свой знаменитый – на всю Вселенную – размашистый автограф.
   Сергей легко спрыгнул с машины и помахал Элвису рукой.
   - А как вас зовут? – крикнул Пресли вдогонку, повиснув на открытой дверце автомобиля.
   - Это неважно… Удачи вам, Элвис Пресли!
   - И вам тоже, - весело ответил парень, всё так же широко улыбаясь. Затем он элегантным движением захлопнул дверцу, наверняка представляя себя в эту минуту мировой знаменитостью, что-то громко запел, и затем лихо рванул грузовичок с места…
   - Вот это везуха! Фантастика! – захохотал Сергей и быстро зашагал обратно. Он проехал с Пресли всего семь минут…
   Менее чем за час Альков дошёл до корабля, закрыл люк и мгновенно взмыл в небо. Было без двух минут два часа. И вот его “тарелочка” вновь вне досягаемости землян. Отлетая от “Земли” всё дальше и дальше, Сергей не переставал восторгаться таким огромным везеньем, какое предоставляется человеку единственный раз в жизни.
   - Как же мне повезло, чёрт возьми! Как же мне всё-таки повезло!..
   Весь обратный путь Сергей думал о том, какие же непредсказуемые повороты готовит людям судьба. Можно десятками лет добиваться намеченной цели, верить в какое-то чудо, предзнаменование, удачу и… ничего не получается. А как только он перестаёт в это верить, то его мечту ему тут же преподносят на блюдечке с голубой каёмочкой.

   Как жаль, что чаще всего это “блюдечко” появляется перед человеком лишь тогда, когда ему от жизни уже ничего не нужно.

 

                                                                                       * * *

 

   Сказочно одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу ещё раз посмотрел на счастливое, постоянно улыбающееся лицо Сергея Алькова, мысленно приказал экрану дисплея выключиться и, довольный проделанной работой, медленно отошёл от пульта.

 

                                                                                       * * *

 

   Подлетев к главному кораблю, Сергей Альков плавно “проплыл” в шлюз и встал точно на указанную ему стоянку. Выйдя из “тарелочки”, он сразу же попал в объятия всего экипажа.
   - Мы всё видели, Серёжа! Мы даже всё прекрасно слышали! Слышали весь ваш разговор с Пресли! И, конечно же, записали его! Нам теперь вся Вселенная завидовать будет!!! – в упоении прокричал Жан, размахивая руками.
   Жан был сумасшедшим фанатом Элвиса Пресли. Не прошло и минуты, как он уже выпросил у старшего брата пятидолларовую купюру с автографом и тут же помчался её ксерокопировать. К нему мгновенно выстроилась громадная очередь. Все получили по три экземпляра.
   - Я потом ещё отштампую! – в упоении прокричал Жан и стрелой помчался в свою каюту.
   Там он закатал купюру в пластик, вдел её в золочёную рамку и повесил это бесценное сокровище над своей кроватью. Теперь Жан был совершенно спокоен.

   Наконец все успокоились, и командир дал команду на запуск двигателей. Им необходимо было отлететь назад и затем снова вернуться обратно. Этот челночный маршрут был нужен для более быстрого прохождения времени. Второе возвращение к “Земле” было назначено на 2120 год – год рождения Сергея Викторовича Алькова. Олбрайта должен был “внедрять” другой корабль-спутник, так как Джеймс был на три года младше своего друга.

 

                                                                                      * * *

 

   Внедрение Алькова- и Олбрайта-старших прошло просто блестяще. Матери забеременели “настоящими” сыновьями – вернее, оплодотворёнными и заранее подготовленными яйцеклетками. Корабль Сергея находился на заданной орбите и, барражируя туда и обратно, стал готовиться к главному событию: встрече Алькова и Олбрайта в Сочи – в 2163 году.
   А пока у этих выдающихся учёных было самое настоящее детство. Корректировок биографий почти не требовалось. Все участники экспедиции были приятно удивлены этим обстоятельством, особенно Сергей Альков.
   - Нам явно кто-то помогает, - с иронией в голосе произнёс Альков во время одного из сеансов с Деном Горном.
   - Вы правы, Серёжа… Наверное, Бог, - засмеявшись, ответил Горн. – И очень возможно, что этим Богом является для нас всего лишь один человек, работающий в космическом центре более высшей, чем мы, галактики. И я почти уверен, что эта современная цивилизация находится на экзопланете МОА-2007-BLG-192bl, находящейся от нас на расстоянии 3000 световых лет.
   - Вы, конечно, шутите, Ден?
   - Я ещё никогда не был так серьёзен, как в эту минуту, - уверенным твёрдым голосом произнёс Горн и посмотрел прямо в объектив телекамеры космической связи.





                                                                                 БЕССМЕРТИЕ
                                                                        (Искусственный вариант)


                                                                                         I


   2134 год. Окраина города Лазаревское.
   - Серёжка, иди домой!.. Сергей, где ты?!.. Опять, чертёнок, куда-то запропастился, - явно рассерженным голосом прокричала красивая, светловолосая тридцатипятилетняя женщина, спускаясь с высокого крыльца домика, стоящего у самого берега Чёрного моря.
   - Что будем делать, Серый? – испуганным голосом прошептал Вовка – самый лучший друг, сосед и одноклассник Серёги Алькова.
   Ребята притаились на корточках в близлежащих от домика кустах и, конечно же, прекрасно слышали голос Серёжкиной мамы. В руках у Вовки была огромная камера от заднего колеса старинного трактора “Беларусь”. Эта камера подклеивалась ребятами почти ежедневно, так как плавание на данном “корабле” обычно проходило в таких местах, где не смог бы выдержать и настоящий русский крейсер.
   - Рвём когти. Мама нас пока ещё не видит… Ты, Вован, бери камеру и преспокойненько иди по центральной дороге – навстречу моей маме. Сделай безразличное лоховое лицо и спроси: не знает ли она, где я?
   - Зачем?
   - Для успокоения своей совести. Тогда она точно подумает, что ты меня не видел. Понял?
   - Понял… Подставить меня хочешь?
   - Дурачок, наоборот. После этих слов к тебе не будет никаких претензий.
   - Ну, ладно, я побежал, - шмыгнув носом, шёпотом пробормотал Вовка и, схватив камеру, крупной рысью помчался вниз по дороге.
   Разумеется, произошло то, что и должно было случиться: Вовка лицом к лицу столкнулся с Серёжкиной мамой.
   - Здравствуйте, Людмила Ивановна. Вы случайно не знаете: где Серёжка? – одним духом выпалил Вовка, боясь, как бы его не опередили. На всякий случай Вовка встал полубоком к Серёжкиной маме, чтобы иметь возможность моментально сорваться с места.
   - Здравствуй, Володя. А я как раз хотела спросить об этом у тебя.
   - До свидания, Людмила Ивановна. Если я его встречу, то обязательно передам, что вы его ищите.
   - Да, Вовочка, передай ему, пожалуйста, чтобы он немедленно шёл домой.
   Вовка стремглав полетел дальше. На берегу моря, в условленном месте у скалы, его уже с нетерпение поджидал Серёжка.
   - Ну… как?
   - Всё нормально… я должен передать тебе, Серый, чтобы ты немедленно летел домой со скоростью бешеного поросёнка.
   - Хорошо, молодец. Считай, что это ответственнейшее поручение ты уже выполнил.
   Они быстро спустились к берегу моря, уселись на камеру и, подгребая себе руками, поплыли к полузатопленному катеру, находящемуся в двухстах метрах от берега - там у ребят была своя “база”.
   - Знаешь, Вовка, сегодня я должен обязательно достать тот злосчастный кортик, о котором тебе говорил Шнырь, - задумчиво произнёс Сергей. – Иначе он со своей шарагой достанет акваланг и… тогда пиши: пропало.
   - Да, Серый, ты прав. Вчера я слышал от Червя, лучшего дружка Шныря, что они уже почти договорились с военными моряками насчёт акваланга.
   - Вот видишь, Вовка, нам действительно нужно спешить. И если мы не сделаем этого сегодня, то Шнырь со своей братией обязательно опередит нас.
   - Там глубоко, Серёжка, метра три с лишком… а может быть, и все пять, - назидательно предупредил Вовка.
   - Ничего, давай, показывай. С какой стороны катера?
   - Вон там слева… у бака… Верёвку привязывать?
   - Привязывай. Сейчас, я только потуже застегну ремешок на плавках… Всё?.. Готово?
   - Всё! Теперь готово. Смотри, Серый, не выпендривайся. Главное, ты его отыщи. Если не получится с первого раза, тогда я тоже попробую нырнуть разочек.
   - Ну… я пошёл, - решительно произнёс Сергей. Затем он несколько раз глубоко вздохнул и “солдатиком” нырнул в воду, взяв в руки большой камень. Вовка внимательно следил за другом, пока тот совсем не скрылся из виду, заплывая под днище катера. Затем Вовка натянул верёвку и стал считать:
   - Один, два, три, четыре… сорок пять, сорок шесть… сто один, сто два, сто три…
   Сергей нырнул удачно: прямо перед ним, на дне, лежал тот самый бесценный кортик в ножнах. От долгого нахождения под водой эти ножны покрылись зеленоватым мхом и маленькими разноцветными раковинками. И только дюралевая рукоятка ярко блестела в прозрачной голубоватой воде, сверкая в преломляющихся лучах южного солнца.
   Единственным препятствием, которое помешало Сергею сразу же взять кортик, был ржавый кусок обшивки корабля, лежащий на коряге. Сергею с трудом удалось его отодвинуть, и только затем он смог поднырнуть под корягу. Взяв в руки драгоценный кортик, Сергей резко развернулся и вдруг почувствовал, что зацепился плавками за корягу. А плавки у него были фирменные, совсем новые, с блестящим белым ремешком. Вот этот-то ремешок и затягивал потуже Сергей, перед тем как нырнуть. К нему была привязана и новая капроновая верёвка, которую Вовка постоянно поддерживал в натянутом состоянии.
   Серёжка попробовал сорвать плавки с коряги, но ничего не получалось. Мальчишка почувствовал, что воздуха в лёгких уже не хватает, а ведь ему ещё предстояло всплывать с пятиметровой глубины.
   Рванувшись из последних сил, он ощутил во рту тошнотворный, солоноватый вкус крови и впервые в жизни почувствовал страх смерти. И как это часто бывает, особенно у пожилых людей, страдающих стенокардией, был ужасен не сам страх, а чувство беспомощности, невозможности что-то сказать любимым людям в последние минуты своей жизни. Виски сдавило словно тисками, и затем мутно-розовая пелена поплыла перед темнеющими глазами…
   И в этот момент какая-то неведомая, просто-таки фантастическая сила рывком отцепила Сергея от коряги и мощно вытолкнула на поверхность. Почти теряя сознание, он с жадностью глотнул свежий воздух, тяжело захрипел и натужно закашлял. Последним усилием воли Сергей кинул Вовке кортик, хотел что-то сказать и в эту секунду действительно потерял сознание…
   Открыв глаза, Сергей понял, что он лежит на палубе катера. Широкими мощными движениями Вовка махал руками Сергея, сидя на нём верхом. Серёжка снова закашлял и прохрипел:
   - Да слезь ты с меня, Вовка… Дышать ведь нечем.
   Вовка мгновенно вскочил на ноги и принялся носиться вокруг Сергея, помогая другу подняться.
   - Это ты меня вытащил? – отдышавшись, спросил Сергей, озираясь по сторонам.
   - Да… вроде… Знаешь, Серый, я сосчитал до 120, а потом вдруг понял, что тебе – хана. Натягиваю верёвку, дёргаю, а она натянулась, как стальной трос, и ни в какую. А потом как будто что-то лопнуло, и через несколько секунд ты, как пробка, выскочил на поверхность… Молодец, Серый!
   - Наверное, я случайно отцепился. А как пробка выскочил из-за нехватки воздуха. Я слышал про такие случаи от опытных военных водолазов… Так, говорят, бывает.
   - Ну, ты молодчага, Серый! Кортик-то какой! Настоящий! Вещь! – возбуждённо продолжал тараторить Вовка, похлопывая друга по плечу и неистово носясь по кругу. Радостное возбуждение, охватившее Вовку, постепенно передалось и Сергею. Ребята ежесекундно выхватывали кортик друг у друга, постоянно вынимая и вновь вкладывая его в ножны.
   Наконец ребята медленно спустились с палубы катера на камеру и затем потихонечку погребли в сторону родного берега. Не успели мальчишки отплыть от разбитого катера на двадцать метров, как с противоположного борта к нему подошла синяя моторка. В моторке находилось пять пацанов – это была самая отъявленная шпана города.
   На носу моторки в гордой позе, скрестив руки на груди, стоял напыщенный Шнырь с аквалангом за спиной, с презрением кося глазами на отплывающую камеру. Он нисколько не сомневался в том, что эта шантропа, катающаяся здесь на старой резиновой камере, не имеет никакого отношения к его грандиозным поискам.
   * * *
   …Ден Горн вытер со лба липкий пот и, повернувшись к дежурному по информационному центру, устало произнёс:
   - Джон, надеюсь, теперь ты знаешь, как обычно погибают целеустремлённые русские пацаны? А ведь я сорвал его с коряги в последний момент, - Ден тихо хохотнул и с хрипотцой добавил: - А кортик из рук всё-таки не выпустил, чертёнок.


                                                                                         II


   …Джеймс уселся перед колбой на корточки и стал методично подкладывать в огонь таблетки сухого спирта. Но температуры явно не хватало. Озираясь по сторонам, он усиленно искал, что бы ещё подбросить в костёр. Но, как назло, топлива поблизости не было.
   Мальчик быстро выбежал из сарая и сразу же заметил двух прогуливающихся полицейских. Одним заученным движением схватив в охапку несколько больших сухих сучьев, валявшихся под огромными деревьями, Олбрайт мгновенно влетел обратно и тут же запер дверь на щеколду.
   В эту секунду позади него что-то щёлкнуло, и затем раздался звон разбитого стекла. “Колба лопнула”, - промелькнуло у него в голове.
   Джеймс быстро подбежал к костру. Над тюками со стекловатой, валяющимися в углу старого сарая, понимался сизый змеевидный дымок. Одним молниеносным движением испуганный мальчишка сорвал с себя джинсовую курточку и стал отчаянно колотить ею по красным язычкам пламени, быстро расползавшимся по стекловате во все стороны.
   Занимаясь этим неотложным делом, Джеймс не заметил, что позади него огонь, жадно облизывая просмоленные доски, уже достиг входной двери.
   Мальчишка наконец понял, что с огнём ему не справиться ни за что. Джеймс начал медленно пятиться к выходу и только сейчас заметил ярко горевшую дверь.
   Оставался один-единственный выход: по широким доскам задней стенки подняться на крышу сарая и затем прыгнуть вниз, на любимые грядки Кетти – младшей сестрёнки Джеймса.
   Он начал усиленно карабкаться вверх. Подтянувшись на руках, мальчишка закинул одну ногу на брус и последним усилием перекинулся на дощатый пол чердака…
   Если бы он только знал, что именно этим отработанным движением ему ещё не раз удастся спасти себе жизнь.
   …Подбежав к крышке люка, Джеймс ногой выбил дверцу, быстро выбрался наружу и только хотел прыгнуть вниз… как вдруг услышал за спиной жалобное мяуканье. На коньке сидел любимец семьи – кот Бакс.
   - Баксик, иди ко мне… Кис-кис-кис, - позвал его мальчик, усиленно махая рукой.
   Но кот только вертелся на одном месте и громко мяукал. А через кровлю клубами валил чёрный дым, и кое-где уже пробивались яркие язычки пламени.
   Под сараем стали собираться люди, которые усиленно махали мальчику руками и кричали, чтобы он немедленно прыгал. Один из полицейских бежал к сараю с лестницей, но даже издали было заметно, что она коротковата. Он со злостью швырнул её на землю и вновь куда-то исчез.
   Проскальзывая и падая на кровлю, Джеймс, наконец, добрался до конька, схватил кота и быстро засунул того за пазуху. Но там, где зиял люк, уже бушевало яркое пламя. Мальчишка в нерешительности остановился, прикрывая свободной рукой своё закопчённое лицо – до земли было метров восемь, и Джеймсу совсем не хотелось ломать себе ноги.
   В этот момент на дороге послышался вой пожарной машины. На крыше машины сидел огромный пожарник в блестящей медной каске, готовый в любую секунду подняться по длинной выдвижной лестнице. И вот первые струи холодной воды с громким шипением обрушились на горящие стены ветхого деревянного сооружения.
   Когда выдвижная лестница приблизилась к мальчику, тот был весь прокопчённый, как заправский кочегар. И только белые, как снег, зубы заметно выделялись на чёрном лице. Кот Бакс высунул свою любопытную мордочку между пуговицами рубашки Джеймса и, молча, оценивал обстановку.
   - Принимайте своих котят, - весело крикнул пожарный, подавая миссис Олбрайт обоих приятелей.
   Профессиональным чутьём хитрый Бакс ощутил приближение великой трёпки и, молниеносно выскочив из-под выгоревшей джинсовой рубашки, громадными прыжками бросился прочь.

   Мама крепко прижала Джеймса к своей груди и тихо заплакала, даже забыв о наказании. Главное было в другом: самое любимое существо в мире – сын – было живым и невредимым. А всё остальное – мелочи!

 

                                                                                      * * *

 

   - Скоро у нас так все ЛБМУ сломаются, - весело хихикая, произнёс Горн. – Хорошо хоть этот мальчишка выбрался сам. Но если дело будет продвигаться такими темпами, то нам явно не сдобровать. Мало ли что они ещё придумают, эти романтики-изобретатели… Деятельные ребятишки, ничего не скажешь.


                                                                                        III


   2153 год. Сергей Викторович Альков вышел из аудитории Академии Наук, где он только что защитил докторскую диссертацию. Коллеги, обступив Алькова плотным кольцом, от души поздравили его с этим выдающимся событием. Раздавался дружный смех, бесконечные шутки, весёлые напутствия, похлопывание по плечу…
   Наконец все разошлись, и в эту минуту к Алькову подошёл хорошо одетый, импозантный, черноволосый человек лет 25-30 и на чистейшем русском языке тихо произнёс:
   - Извините меня, мистер Альков, не могли бы вы уделить мне несколько минут, если это вас, конечно, не затруднит. Я – Джеймс Олбрайт, ваш американский коллега. Тема моей будущей диссертации тоже из области микроструктуры живых существ, но самое пристальное внимание я уделяю хромосомному аппарату. А вы, если я не ошибаюсь, в основном работаете над расщеплением и синтезом микроструктуры ДНК?
   - Да, вы абсолютно правы, мистер Олбрайт. Я только что защитил докторскую диссертацию на эту тему и хочу продолжить свои исследования именно в этой области.
   - О, я от всей души поздравляю вас.
   - Спасибо. Я очень рад, что вы занимаетесь именно этой областью. Значит, теперь у меня будет друг и единомышленник, с которым можно будет иногда подискутировать.
   - Вы меня явно… переоцениваете, мистер Альков. Я только начинающий… как это по-вашему… ах вот – почти студент.
   - Нууу, зачем же так себя унижать. Кстати, я уже читал две ваши работы, и они мне очень понравились. Особенно меня заинтересовала вторая ваша работа: “Восстановление хромосомного аппарата родителей по их младшим поколениям”. По-моему, это очень перспективная работа. Считаю, что за ней – большое будущее.
   - Вы мне явно льстите, мистер Альков… Спасибо… Но, тем не менее, я бы очень хотел постоянно поддерживать с вами творческую связь и, если вы не против, получать ваши консультации.
   - Я не против… Говоря иными словами, вы предлагаете мне творческую дружбу?
   - О, это было бы просто замечательно. И я был бы бесконечно счастлив, если эта дружба перерастёт в человеческую.
   - Договорились. Пойдёмте, побеседуем в столовой. Она находится на первом этаже. Вы не против?
   - Нет-нет, с удовольствием.

   И оба молодых учёных, продолжая негромко разговаривать, направились по длинному коридору в сторону лифта.

 

                                                                                      * * *

 

   Прошло три года.
   Олбрайт и Альков действительно стали настоящими друзьями. Они вместе отдыхали, часто виделись на международных симпозиумах и даже вместе ходили в походы. Альков со студенчества занимался горным туризмом. На пятом курсе он стал мастером спорта и к этому времени обошёл с рюкзаком почти всю Россию и даже ближайшее зарубежье.
   А Олбрайт с детства занимался альпинизмом, в чём немаловажную роль сыграл его отец, профессиональный альпинист, когда-то работавший гидом и проводником на одном из горных курортов.
   В один прекрасный день Альков позвонил своему другу и предложил совершить настоящий квалификационный поход четвёртой категории сложности по Саянам. Джеймс Олбрайт с радостью согласился, добавив при этом, что его очень интересуют некоторые виды сибирских растений, а особенно знаменитый корень жизни – женьшень. Сергей весело рассмеялся и тут же пошутил, что поможет своему другу найти не только женьшень, но и попробует подыскать русскую невесту. И кто бы мог подумать, что его слова окажутся пророческими.
   …От Нижнеудинска друзья на вертолёте долетели до горного селения тофаларов – маленькой нации России, насчитывающей к тому времени всего около восьмисот человек, - зарегистрировали начало маршрута и сразу же тронулись в путь.
   Погода на Саянах стояла великолепная: был конец лета, вторая половина августа. По запланированному маршруту им предстояло пройти около 400 километров и дополнительно сделать одно восхождение на пик Грандиозный. Высота этого пика достигала 4000 метров.
   За плечами наших друзей были тяжеленные Абалаковские рюкзаки. Утром, просыпаясь на берегу какой-нибудь горной речки, друзья с рычанием выползали из холодной влажной палатки, покрытой тонким слоем серебристого инея, и по камням бодро спускались к весело шумящей воде. Приняв водные процедуры, они, отфыркиваясь и покряхтывая, поднимались к костру и усаживались завтракать. После плотного завтрака, состоящего из каши и крепкого наваристого чая с листьями красной смородины, друзья армейской походкой отправлялись дальше.
   После восхода солнца, которое начинало немилосердно обжигать обветренное лицо, рубахи полностью намокали от пота. Останавливаясь на несколько минут у воды, мужчины прополаскивали рубахи и, не выжимая, вновь надевали их на голое тело. Через час всё повторялось снова.
   Сергей часто шутил над тем, что после каждого завтрака, обеда и ужина их рюкзаки становятся всё легче и легче. И чтобы не растренироваться в ношении тяжестей по пересечённой местности, через несколько дней им попросту придётся по очереди нести друг друга.
   Олбрайт хохотал до слёз и тут же предложил новое испытание: после каждого обеда класть в свои пустеющие рюкзаки по камешку, вес которого соответствует убывающему провианту. Альков тут же вспомнил старинный туристский обычай: незаметно подкладывать в рюкзаки молодых туристов, впервые отправляющихся в поход, гантели или кирпичи. И когда молодой товарищ уставал, обычно делался короткий привал, на котором его посвящали в туристы, торжественно вынимая из его рюкзака этот коварный груз. И всё это происходило, конечно же, под хохот и шутки всей группы.
   Обид обычно не было, так как свежеиспечённый турист, плюясь и ругаясь, в конце концов, принимался хохотать сам.
   - И на вашей памяти никто не обижался? – заинтересованно спросил Джеймс, лукаво усмехаясь.
   - …Был один случай… Мы шли на турслёт… Совсем недалеко. Всего 10-12 километров. Наш командир Володя Борисов всю дорогу ухохатывался над молодыми ребятами, которым он умудрился засунуть в рюкзаки по кирпичу – это он мне поведал по секрету. Дойдя до места и разбив лагерь, он торжественно вынул эти кирпичи из рюкзаков и официально объявил всем молодым ребятам о том, что они приняты в большую семью туристов России. Все, как водится, поохали, потом посмеялись и постепенно занялись своими делами.
   Через несколько минут, распаковывая свой рюкзак, Борисов обнаружил в нём свою любимую 8-килограммовую гантель. Вопль, напомнивший мне боевой клич индейцев-гуронов, ясно подсказал, что одному из нас пора срочно вскакивать со своего места и нестись куда попало. А так как этим “героем” был именно я, то через секунду меня на стоянке и след простыл. Хохот на стоянке поднялся невообразимый. Особенно усердствовали, естественно, новички. Они были наверху блаженства, пока мы с Вовкой целых полчаса гонялись по поляне друг за другом.
   - И чем же всё это закончилось?

   - Дружбой, конечно… Но нести свою любимую вещь обратно в общежитие Володька меня всё-таки заставил.

 

                                                                                      * * *

 

   На Монгольском перевале наши друзья чуть было не заблудились, так как пошли вверх. Впоследствии оказалось, что они вышли к “цирку”. Смеясь и балагуря, они стали спускаться вниз по “сыпучке”. Неожиданно внизу, в метрах пятистах от них, показалась небольшая группа туристов. Оказалось, что это туристы из самарского мединститута: шесть ребят и одна девушка. Они шли тем же маршрутом, только в обратную сторону. Альков крикнул им, что наверху “цирк” – замкнутое пространство, похожее на кратер вулкана, из которого нет выхода.
   Встретившись и разговорившись, обе группы туристов решили сделать совместную полуднёвку – привал продолжительностью в половину дня. Разбили лагерь, развели костёр и стали готовить незатейливый туристский обед. И только одна девушка одиноко сидела на огромном валуне и неторопливо расчёсывала свои волнистые русые волосы.
   - А почему эта мисс ничем не занимается? – удивлённо спросил Олбрайт подошедшего к нему Алькова.
   - Ооо, эта мисс – почётный дамский “балласт”, - ответил Сергей, посмеиваясь.
   - А что это такое? – не отставал заинтересовавшийся Джеймс.
   - Попросту, Джеймс, ей и не дадут ничего делать. В большие походы – четвёртой и пятой категории сложности – ребята часто берут одну девчонку. Обычно выбирают самую сильную, смелую и весёлую. По возможности, естественно, красивую. Парни несут за неё всё тяжёлое, сами готовят обед, стирают, моют посуду и так далее. Но если говорить честно, то посуду русские туристы в походе тоже не всегда моют. Ребята говорят, что все жиры, оставшиеся на стенках посуды, дают большую экономию, - смеясь, произнёс Сергей, а затем добавил: - Джеймс, вы когда-нибудь слышали такое выражение: последний туристский суп?
   - Нет, Серёжа, не приходилось.
   - Это когда в последний день похода все его участники выворачивают свои карманы и бросают всё содержимое в общий котёл: махру, крошки, траву, листья, землю... И затем из всего этого варят суп.
   - И они это едят?
   - С превеличайшим удовольствием, Джеймс, выскребая всё… до последней крошечки.
   - Вы шутите, Серёжа?
   - Нисколько… Но этот обычай в ходу только у русских туристов, так как только они не могут рассчитать продукты на весь маршрут: еды обычно не хватает на 2-3 последних дня.
   - Весёлая у вас молодёжь.
   - Мы были точно такими же. Только ещё шустрее, веселее и изобретательнее. Мы считали, что на свете есть три вида продуктов: во-первых, съедобные – это нормальные продукты, листья деревьев, коренья, кожаная обувь, табак, кора деревьев, смола, во-вторых, полусъедобные – это камни, песок, земля, одежда, и, в-третьих, несъедобные – это то, до чего невозможно добраться зубами, - например, луна. А в туристский чай мы обычно подкладывали чьи-то грязные шерстяные носки, - так сказать, “для закалки тела и духа”, которые обычно выуживал последний любитель почаёвничать. У девчонок сразу же начинались кишечные колики… и затем, в течение получаса, в ближайших кустах раздавались победоносные срыгивания и стонущие охи и вздохи, щедро сдобренные проклятиями в адрес бессовестного “повара”.
   Олбрайт долго хохотал, одновременно что-то быстро записывая в своём красивом кожаном блокноте, и, вспомнив о русской девушке, неожиданно спросил:
   - Извините, Серёжа, вы так и недорассказали о той единственной девчонке, которую берут в дальний поход. Зачем же она им нужна в таком случае?
   - О, это хитрая философия… Это делается затем, мой милый друг, чтобы не ругаться между собой, не сквернословить, быть мужественным, настоящим мужчиной и черпать неиссякаемое вдохновение от постоянного присутствия прекрасной половины нашего человечества.
   - Грандиозно! Когда я вернусь в Штаты, обязательно расскажу об этом своим друзьям-альпинистам. Думаю, им это очень понравится.
   Несколько минут спустя Олбрайт осторожно подошёл к девушке и тихо спросил:
   - Извините, пожалуйста, а как вас зовут?
   - Наташа… А вы, наверно, иностранец?
   - Почему вы так решили? - ответил вопросом на вопрос явно ошарашенный Олбрайт, искренне удивившись такому повороту.
   - Вы слишком чисто говорите по-русски, несколько растягивая слова… как бы переводя с одного языка на другой… Или я ошибаюсь?
   - Нет, вы совершенно правы. Я американец. Это делает честь вашей наблюдательности, Наташа. И вообще… я восхищён вами!
   - Мною?.. Вы, наверное, шутите?.. Я всё время отдыхаю, хотя по выносливости, выдержке и силе могу “переплюнуть” половину ребят из нашей группы… Извините, а у вас случайно не найдётся зеркала?
   - Зеркало?.. Конечно, найдётся!.. Вот, возьмите, пожалуйста, Наташа.
   Визг восторга, вырвавшийся из глотки Натальи, поверг Олбрайта в шок. Он остолбенело посмотрел на убегающую от него девушку. Подошедший Альков, усмехаясь, спросил:
   - Джеймс, вы, наверное, дали девчонке зеркало?
   Теперь таким же взглядом Олбрайт посмотрел на Алькова и удивлённо прошептал:
   - А как вы об этом догадались, Серёжа?
   - Наш метод, - хохоча, ответил Альков. – Это ребята отобрали у неё зеркало. И я нисколько не сомневаюсь, что Наталья уже около месяца не видела своего лица. Ну, разве что только своё отражение в воде.
   - Но зачем они это сделали?
   - Джеймс, если женщина с утра будет разглядывать себя в зеркале, то до обеда вы просто не сможете сдвинуться с места.
   Олбрайт хохотал до слёз, катаясь по траве.
   - Вот увидите, Джеймс, завтра Наташа обязательно скажет вам, что она потеряла ваше зеркало.
   - Понимаю… понимаю. Я дарю его ей.
   - А зря… Ребята вновь отберут у неё это зеркало.
   - А я предупрежу её, чтобы она была поосторожнее.
   После этих слов они расхохотались оба.
   Следующим утром они тепло распрощались с ребятами и обменялись с ними адресами. А Наташа, в знак глубочайшей благодарности, даже поцеловала Джеймса в заросшую щёку и заговорщически подмигнула ему, помахав на прощание рукой.
   До самого вечера Олбрайт находился в прекрасном расположении духа: он много шутил, заразительно смеялся и всё время вспоминал русскую девчонку, которую он успел не только заснять на видеокамеру, но и отщёлкал несколько кадров на свой любимый цифровой фотоаппарат.
   Кто бы мог подумать, что эта русская девчонка, которой Олбрайт подарил зеркало, через год станет его женой. Олбрайт долго с ней переписывался и через полгода пригласил её к себе в гости. Наташа приняла это предложение с удовольствием. Джеймс был счастлив. Он показал ей Нью-Йорк, Чикаго, Филадельфию, Вашингтон, Детройт… Они целыми днями купались в океане, а вечерами сидели в тихих кафе и попивали джин с тоником.
   Через год после первой встречи Джеймс Олбрайт приехал в Самару с официальным визитом и предложил Наташе пожениться, предварительно испросив разрешения у её родителей. Сергей Викторович Альков всегда находился рядом с другом, постоянно его подбадривая и повышая настроение.
   После свадьбы они уехали в Штаты, а ещё через год у них родилась прелестная дочурка, которую они тоже назвали Наташей. Дочь была очень похожа на свою маму, чему Джеймс был несказанно рад.
   А ещё через год произошла трагедия: Наташа погибла в авиакатастрофе. Дочь осталась в живых совершенно случайно - её спасла американская бабушка. За час до отлёта у маленькой Наташи поднялась температура, и бабушка категорически запретила Наташе-маме брать дочь с собой. Вот так девочка осталась живой и продолжала радовать своего любимого папу.
   Но в последнее время у Джеймса-папы опять появились проблемы, правда, они носили более оптимистичный характер. Русские родственники настояли на том, чтобы внучка жила полгода у них, а следующие полгода - у бабушки и дедушки, проживающих в Америке. Девочку в буквальном смысле разрывали на части. Маленькой Наташке не давали прожить в одном месте ни одного лишнего дня. А в последний раз старики чуть не рассорились из-за нескольких часов.
   А вот самого Джеймса такой график проживания дочери вполне устраивал. Зимой он жил с Наташей у своих родителей, а на следующие полгода папа с дочкой с удовольствием улетали в далёкую Россию, где он работал и жил вместе со своим другом – Сергеем Альковым. Джеймс купил русским старикам квартиру в Москве, и теперь все были вполне довольны.
   Отец боготворил свою маленькую красавицу и иногда не мог прожить без неё и нескольких дней. Малышка тоже обожала своего папу и очень сердилась, когда он надолго покидал её.
   …Через день Сергей познакомил Джеймса со знаменитой могилой, расположенной на горной тропе, по которой пролегал их маршрут. Это была могила известного исследователя Сибири и Дальнего Востока, этнографа, биолога и писателя – Арсеньева В.К.
   Альков долго рассказывал Джеймсу об этом замечательном человеке, истинном патриоте своей Родины. Погружённый в свои думы, Олбрайт слушал Сергея не совсем внимательно, урывками. Но когда Альков поведал ему о том, что Арсеньев был автором знаменитых романов – “Дерсу Узала”, “По Уссурийскому краю” и “В горах Сахоте-Алиня”, - глаза Джеймса загорелись, и его верный друг прочёл в них признаки неподдельного восхищения. Оказывается, Джеймс был знаком с творчеством Арсеньева только по фильму “Дерсу Узала”. После этого Олбрайт долго ходил вокруг могилы и снимал её со всех точек на видеокамеру. Напоследок он несколько раз пощёлкал фотоаппаратом и заговорщически произнёс:

   - Когда я покажу эти кадры своим американским друзьям и коллегам, они просто лопнут от зависти.

 

                                                                                     * * *

 

   По маршруту они шли легко и непринуждённо. Сергей рассказал Джеймсу о том, как он с ребятами шёл по этому пути в первый раз - это было пятнадцать лет тому назад. В тот раз дорога показалась Алькову намного сложнее и опаснее, так как в течение двух недель непрерывно накрапывал моросящий дождь.
   Через несколько дней наши путешественники подошли к пику Грандиозному. Олбрайт постоянно восторгался природой и неустанно снимал на видеокамеру сам пик, вершина которого часто исчезала за облаками.
   Сняв с себя лишнюю амуницию, друзья упаковали её в похудевшие рюкзаки, которые припрятали в высокой траве около огромных валунов. Взяв с собой только самое необходимое, друзья пошли на штурм пика Грандиозного.
   Через четыре часа путники достигли подножия вершины. Здесь они решили передохнуть, собраться с силами, чтобы затем приступить к решающему штурму. Сама вершина представляла собой каменный треугольный пик. Высота этой треугольной пирамиды достигала трёхсот метров.
   - Раньше этот пик считался неприступным, - задумчиво произнёс Альков, - вернее, не весь пик, а только эти последние триста метров. Но однажды одни шустрые и смелые ребята нашли “полку”. Длина этой “полки” – шесть метров, а ширина – 10-15 сантиметров. Вот по ней-то нам и предстоит сейчас пройти… А может быть, не стоит зря рисковать?.. Мы же с вами идём без крючьев, альпенштоков и прочей альпинистской амуниции… Тем более, что покорение этого пика официально засчитывается и без взятия этих последних трёхсот метров… Ну как, Джеймс, не боитесь?
   - А вы там уже побывали, Серёжа?
   - Да, я поднимался на вершину с ребятами, когда шёл по этому маршруту в первый раз.
   - Ну, раз вы прошли, то мне, альпинисту, сам Бог велел, - произнёс Олбрайт, улыбаясь.
   - Тогда я пойду первым, Джеймс, а вы будете меня страховать, обмотав верёвку за этот почерневший валун. Хотя, если признаться честно, наша страховка – это чистейший блеф. В случае моего падения вас выбьет из-под камня, как пробку из-под шампанского.
   - Не будем сейчас об этом думать, Серёжа.
   - Но помнить об этом нужно всегда, Джеймс… Ну, я пошёл… Вы готовы?
   - Готов, Серёжа. Да и поможет нам Бог.
   - С Богом… как говорят россияне… Хотя… на Бога надейся…
   Альков медленно пошёл по полке, цепляясь пальцами за чуть приметные трещины и выступы в скале и осторожно стряхивая мелкие камешки вибрамами. Прошёл он полку уверенно и довольно быстро.
   - Давайте, Джеймс, обматывайте страховочную верёвку вокруг пояса. Когда я махну вам рукой, начинайте идти.
   Джеймс прошёл злополучное место ещё быстрее.
   - Да вы просто молодец, Джеймс. У вас есть чему поучиться, - крикнул Альков, смахивая дрожащей ладонью со лба капельки пота.
   Олбрайт счастливо улыбнулся ему в ответ, скрупулезно сматывая верёвку.
   До вершины они дошли быстро и без неожиданностей.
   - Смотрите, Серёжа, здесь стоит даже триангуляционная вышка и какой-то бюст.
   - Да, это бюст Ленина.
   - Удивительно. И как только ребята смогли втащить его сюда?
   - Это были смелые и сильные люди. Половины из них уже давным-давно нет в живых.
   - Как так?
   - Погибли в лавине на Северном Кавказе. Это произошло несколько лет спустя.
   - Мне кажется, Серёжа, мы должны почтить их память минутой молчания.
   - Молодец, Джеймс.
   Сергей Викторович снял с головы свою чёрную спортивную шапочку и молча поклонился триангуляционной вышке. Олбрайт, глядя на него, сделал то же самое. После этого Альков подошёл к груде камней, сложенных в виде пирамиды, снял верхний и достал из углубления жестяную банку из-под кофе.
   - Да вы просто маг и волшебник, Серёжа. Откуда вы узнали, что в этой куче камней находится эта банка из-под кофе? И что всё это значит?
   - Это записка для нас. После прохождения нашего маршрута мы должны переслать её в соответствующий турклуб.
   - Покажите мне, пожалуйста, - попросил Олбрайт и взял у Алькова записку. В ней было написано следующее: “Были на вершине 17.07… года. Группа Никитина, г. Москва. Затем следовал подробный адрес турклуба”.
   - А теперь мы напишем свою записку и оставим здесь для следующей группы, - сказал Альков и карандашом написал в своём блокноте: “Были на вершине 19.08… года. Группа Олбрайта, США, штат Флорида… и затем полный адрес Джеймса”.
   - Через некоторое время вы её получите зарегистрированной, Джеймс.
   - Не может быть?
   - Вот увидите, Джеймс. Наши ребята ещё никогда никого не подводили, - произнёс Альков серьёзным голосом.
   Он вырвал листок из блокнота и положил его в банку. Олбрайт несколько раз сфотографировал Алькова, а тот – Олбрайта. Через несколько минут они тронулись в обратный путь.
   …Альков прошёл полку благополучно.
   - Джеймс, будьте предельно внимательны и осторожны. Подошвы наших ботинок мокрые. Вы же видите: здесь туман, морось – это кучевые облака проходят через вершину… Как, холодновато?
   - Да, не жарко. Думаю, градуса 2-3… не больше.
   - А внизу плюс тридцать.
   - Ничего, Серёжа, через пару часов мы туда спустимся и тоже будем изнывать от жары.
   Олбрайт медленно пошёл по полке. Сергей лежал за валуном и внимательно наблюдал за другом. Он лёг так, чтобы видеть Джеймса всё время, то есть с обратной стороны валуна. Джеймс прошёл половину полки, осторожно перехватился руками и хотел ногой убрать маленький камешек, увиденный им на полке. Но этот злополучный камешек всё-таки прилип к подошве его ботинка и, сделав следующий шаг, Олбрайт поскользнулся и… полетел в пропасть.
   К его счастью – и к счастью Алькова – Джеймс успел ухватиться за полку одной рукой и этим движением несколько приостановил своё стремительное падение. Этого мгновения Сергею вполне хватило для того, чтобы максимально натянуть верёвку и изо всех сил упереться ногами в валун. В ином случае его обязательно выбило бы из-под камня тяжёлым телом Олбрайтом.
   Джеймс повис над километровой пропастью, находясь в трёх метрах ниже Алькова. Верёвка натянулась, как струна. Сергей громко застонал и заскрежетал зубами.
   - Что случилось, Серёжа? – громко крикнул Олбрайт, услышав стон.
   - Ничего, Джеймс, ничего. Всё в порядке. Попробуй осторожно подтянуться ко мне. А то я сам не могу даже пошелохнуться… Сможешь? – в этот момент Альков услышал хруст в области костей правого предплечья, на котором была накручена верёвка.
   - Попробую… Сейчас, Серёженька, дай только раскачаться. У меня здесь отрицательная стенка.
   Чтобы не закричать от боли, Альков впился зубами в свою левую руку. Олбрайт начал постепенно подтягиваться на верёвке, но в этот момент вновь услышал тихий стон.
   - Сергей, сейчас же отпускай верёвку… Иначе мы обязательно погибнем оба.
   - Джеймс, ни в коем случае не вздумай развязать узел или перерезать верёвку! Так и знай: как только ты это сделаешь, я брошусь в пропасть вслед за тобой! Считай, что, спасая себя, ты спасаешь меня!.. Ты хорошо меня понял? – прохрипел Альков сквозь зубы.
   - Да… понял, - тихо пробормотал Олбрайт и стал осторожно подтягиваться кверху.
   Через минуту ему, наконец, это удалось. Джеймс подтянулся в последний раз и левой рукой ухватился за плоскую поверхность “полки”. Закинув правую ногу на “полку”, он оттолкнулся ею от выступа скалы и упал на землю рядом с валуном.
   И только сейчас Джеймс отчётливо вспомнил, как это заученное движение уже неоднократно спасало ему жизнь… Отдышавшись и полежав на земле несколько секунд, Олбрайт тихо произнёс:
   - Спасибо, Серёжа… такое не забывается. Ты заставил меня поверить в себя. Четыре раза в жизни я наблюдал за подобной ситуацией, и никому не удалось спастись… хотя двое сами перерезали верёвку, чтобы спасти товарища по связке – товарищами по связке были девушки… Теперь ты мне больше, чем брат. Я дважды обязан тебе жизнью: за тебя и за себя. Если бы ты не успел сказать мне, что тоже бросишься в пропасть, то через две секунды я бы обязательно перерезал верёвку. Видимо, вы, русские, какие-то особенные. Вам здорово везёт в экстремальных ситуациях. Правда, в жизни вот никак не повезёт… с начала XX века… Что скажете, Серёжа?!.. Вы слышите меня?!
   Ответа не последовало.
   Олбрайт медленно подполз к Алькову и только сейчас заметил, что тот без сознания. “Вот тебе и выговорился”, - подумал про себя Олбрайт, кисло усмехнувшись. Он вынул флягу и побрызгал водой на лицо Сергея. Альков глухо застонал, заскрежетал зубами, медленно разлепил веки и, увидев перед собой встревоженное лицо Джеймса, с трудом ему улыбнулся. Олбрайт осторожно обнял друга за плечи и нежно прижал его к груди. Слов больше не требовалось…
   Олбрайт сделал ему обезболивающий укол, осторожно освободил руку Сергея от верёвки, довольно профессионально перевязал и затем наложил шину.
   Когда они в сумерках, обнявшись, медленно спускались в долину, Джеймс осторожно наклонился к уху Алькова и, придерживая того за локоть, тихо прошептал:
   - Серёжа, а как заканчивается та русская поговорка, которую вы мне так и не досказали: “На Бога надейся?..
   - …А сам не плошай, - улыбнувшись, тихо простонал Альков.
   - Значит, сегодня эта поговорка подходит под нас… Мы же тоже не оплошали?.. А, Серёжа? – рассмеялся Олбрайт и нежно обнял друга.

   Тот устало улыбнулся и в знак согласия только едва заметно мотнул головой. Сил говорить у Алькова больше не было. Но про себя он всё-таки добавил: “Бог всегда помогает тому, Джеймс, кто сам себе помогает”.

 

                                                                                     * * *

 

   Горн был весь в поту: держать Олбрайта на почти истёртой верёвке было тяжело даже современной биомагнитной установке…

 

                                                                                     * * *

 

   Сказочно одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу тоже устало провёл рукой по своему вспотевшему лицу и с раздражением произнёс:
   - Ну и слабенькая же у вас, ребята, ЛБМУ… Просто невероятно слабенькая…


                                                                                       IV


   После этого, так счастливо закончившегося случая, произошедшего на Саянах, Джеймс Олбрайт в буквальном смысле слова боготворил своего друга. Он действительно привязался к Сергею, как к родному брату. При любом удобном случае они старались обязательно встретиться. Олбрайт часто звонил Сергею из Штатов и приезжал на любой, даже незначительный симпозиум, на котором мог присутствовать его русский друг. А после того знаменитого похода Джеймс целый месяц не отходил от постели Алькова и помогал ему во всём.
   В 2162 году Джеймсу Олбрайту, наконец, крупно повезло. Его самый близкий друг Сергей Викторович Альков, академик Российской Академии Наук… и прочая, и прочая, и прочая… согласился приехать к нему в гости. Олбрайт был на вершине блаженства. Он тут же взял отпуск, привёл в порядок свою виллу, накупил всякой снеди и почти ежеминутно звонил в аэропорт, постоянно задавая уставшему от него диспетчеру один и тот же вопрос: не опаздывает ли сегодняшний чартерный рейс Москва - Нью-Йорк – Джексонвилл - Орландо?..
   В назначенное время он примчался в аэропорт и стал нетерпеливо прохаживаться по залу ожидания. Самолёт должен был приземлиться с минуты на минуту. Вот он уже пошёл на посадку…
   Когда Сергей появился в зале ожидания, Джеймс бросился ему навстречу и стиснул его в своих железных объятиях.
   - Как долетели, Серёжа? Всё ли благополучно?
   - Замечательно, Джеймс, просто замечательно! Сервиз у вас, американцев, действительно потрясающий! С таким великолепным питанием и обслуживанием можно летать хоть целый месяц.
   Джеймс был крайне польщён такой похвалой, произнесённой в адрес его нации и страны, и сиял, как медный тульский самовар. Он с почётом усадил своего друга в автомобиль, и они помчались к нему на виллу.
   Даже Альков, немало повидавший на своём веку, был прилично удивлён материальными возможностями американцев. Вот уж действительно: от каждого - по способностям, каждому – по труду.
   - Не знаю как к другим, но к Джеймсу Олбрайту этот лозунг подходит полностью, - тихо пробурчал Альков, увидев шикарную виллу друга, сияющую своим великолепием.
   После лёгкой вечерней трапезы Джеймс пригласил Сергея на веранду и, усадив в удобное плетёное кресло, начал расспрашивать о последних новостях… Поговорив немного о делах, Альков улыбнулся и спросил:
   - Джеймс, вы когда-нибудь задавали себе такой вопрос: почему на нашей планете разные нации молятся разным богам?
   - Наверное, это связано с историей этих народов?
   - Ну… это само собой. Я думаю, дело здесь не только в этом. Естественно, что география, быт, обычаи и прежняя обособленность многих народов друг от друга тоже имеют немаловажное значение. Но самое главное, как мне кажется, заключается в другом. Вы заметили, Джеймс, что и буддизм, и христианство, и ислам проповедуют – в главных аспектах – практически одно и то же: любовь к ближнему, дружбу, братство, помощь друг другу, уважение к старшим и к женщине, отрицание насилия и убийства… уже не говоря о самоубийстве и так далее.
   - Да, это так… Но причём здесь религия?
   - Давайте рассмотрим такой вопрос, Джеймс. Предположим, что нашей планетой руководят инопланетяне или, иначе говоря, более высшая галактическая цивилизация. И я верю в то, что очень много землян охвачено этим руководством. А церковь (пагода, костёл, мечеть) играет в этом немаловажное значение, так как в храме всегда легче найти этого человека и действительно в чём-то ему помочь. Но эта помощь приходит далеко не к каждому верующему, так как многие приходят в храм божий после совершения многочисленных смертных грехов. Но так как мы находимся в одном измерении с инопланетянами, значит, и богов - наших инопланетных наставников - у нас тоже должно быть достаточно много. Представляете, Джеймс, каждый из них ведёт постоянное наблюдение за определённым участком суши или моря, государством, городом и так далее. Но уследить за всеми перипетиями даже одной человеческой жизни не удастся никому. Значит, ни один макропланетянин не сможет проконтролировать жизнь всех землян. Предположим, что инопланетяне установили на своей макропланете огромный компьютер, производящий миллиард (в степени n, стремящейся к бесконечности) операций в секунду. Но, несмотря на это, природа всё-таки возьмёт своё и непременно укажет каждому из нас свой естественный, то есть непредсказуемый вариант нашего бытия, так как ни один самый мощный компьютер не сможет уследить за всем. Отсюда можно сделать вывод, что богов в нашей маленькой галактике много, а вот существ, руководящих нашим миром с макропланеты, один… в крайнем случае – два.
   - Но почему? Может быть, их тоже множество, Серёжа?
   - Нет, Джеймс... Не хотите ли вы предложить мне такую интересную картину: сотня высокоорганизованных существ макропланеты постоянно смотрит в один “микроскоп” именно для того, чтобы руководить землянами из нашего же микромира, так как разница во времени в таком случае будет минимальной. Но это практически невозможно. Человек из макрогалактики будет видеть в свой “микроскоп” только одно броуновское движение, так как время на Земле летит в миллиарды раз быстрее, чем у него. Так же и мы, глядя на живое существо макропланеты (когда это, естественно, будет возможным), сможем тысячу лет подряд наблюдать лишь неподвижно стоящую статую, которая за это время переместится на один миллиметр – в нашем, конечно, измерении.
   - Возможно, это так, Серёжа... А что вы могли бы сказать о воскрешении Иисуса Христа? Вы считаете это явление людской выдумкой?
   - Ни в коем случае, Джеймс. Это истинная правда. Я считаю, что это один из примеров бессмертия человеческой материи, в том числе и нашего мозга… то есть мысли. Один из вариантов – это инопланетянин, попавший на Землю с какой-то определённой целью и нежданно-негаданно здесь умерший. Возможно, через некоторое время инопланетяне воссоздали этого человека искусственным путём, чтобы он смог продолжить свою деятельность. Другой вариант: Христос мог быть выбран инопланетянами из землян и после первой смерти, опять же искусственным путём, был воссоздан и вновь возвращён на Землю. Но, как мне кажется, развитие земной цивилизации показалось им настолько допотопным, что они - наши высоко цивилизованные боги - решили на некоторое время повременить с вторичным “пришествием” кого-то ещё и сочли нужным приостановить этот эксперимент до лучших времён. Может быть, через пару тысячелетий инопланетяне решатся на повторение этого выдающегося эксперимента… так как, судя по разнице времени, раньше у них это едва ли получится. А если уже получилось, то... разыскать этого “нового Христа” среди миллиардов современных людей нам будет значительно сложнее.
   - Я думаю, Серёжа, к этому времени мы уже научимся воскрешать умерших и создавать себе подобных.
   - Я тоже верю в это и… постоянно к этому стремлюсь. В конечном итоге, это и является моей главной жизненной целью. Но в настоящее время воскрешение себе подобных было бы совершенно абсурдным. Вы только представьте себе такую картину: к вам, в лабораторию “воскрешения”, постоянно рвётся оголтелая толпа, жаждущая самооживления и омоложения; кто-то вам угрожает, кто-то суёт деньги и драгоценности, а кто-то и вовсе хватает вас за грудки. Это же будет обезумевшая толпа, способная абсолютно на всё. И учтите, Джеймс, не просто толпа, а десятки и сотни миллионов, жаждущих новой жизни.
   - А вы, как я понял, предлагаете выборочный вариант?
   - Не совсем так, Джеймс. Я не против продления жизни человека – лет так до 200-300. Но это только в том случае, если он до последней минуты своей жизни будет здравомыслящим, дееспособным, здоровым и могущим обслуживать себя человеком. Но многие здравомыслящие люди и сами не захотят двухсот лет бесцветной старческой жизни, причиняющей им только одни страдания. А вот для прогресса и мира такие долгожители нам действительно необходимы. К таким, я думаю, можно отнести толкового президента, учёный совет, высококвалифицированных специалистов во всех областях…
   - А не приведёт ли нас этот путь к приличному консерватизму в мышлении большинства людей, занимающих главные и ключевые посты в государствах ведущих стран?.. А может быть, даже к роботизации мышления… во всех областях науки, техники, искусства и так далее?
   - Ни в коем случае… Вы когда-нибудь слышали, Джеймс, чтобы выдающийся человек, умирая, признался бы вам в том, что в своей области он уже достиг совершенства и выполнил всё задуманное? Уверяю вас, что вы скажете - нет. Даже находясь в нескольких мгновениях от смерти, такие люди всегда полны надежд на окончание своего великого дела; у них всегда масса грандиозных замыслов. И заметьте, Джеймс, дел далеко не личного характера. Настоящие гении никогда не сожалеют о приближающейся смерти, так как прекрасно понимают, что это неизбежно. Эти люди всегда сожалеют только об одном – неоконченном великом деле! В этой связи мне хотелось бы привести вам, Джеймс, замечательные слова, сказанные когда-то нашим великим медиком, питерцем, Матвеем Яковлевичем Мудровым, специально заразившим себя вибрионом холеры и впоследствии от этого погибшим: “Во врачебном искусстве нет врачей, окончивших свою науку”. Вот истинный пример беззаветного служения своему делу!
   - Но и у простых людей, Серёжа, перед смертью тоже остаётся масса неоконченных дел и всяческих забот?
   - Это совершенно разные вещи, Джеймс. В большинстве своём, простые люди думают только о своём благе и благе для своих близких. А великие люди – гении – думают о благе всего человечества; они думают о том прекрасном и прогрессивном, которое они так и не смогли донести до нас. А вы представляете, Джеймс, насколько быстрее будет продвигаться любая отрасль, если в течение 300-500 лет ею будет руководить опытный специалист - гений?
   - Пока не представляю, Серёжа… А приведения? Что вы можете сказать о них?
   - Я думаю, Джеймс, что это не инопланетяне, хотя такой вариант не исключается… и даже обязательно возможен, так как во Вселенной возможно всё… Вы же помните об этом?
   - Да-да, конечно, - ответил смущённый Джеймс, утвердительно кивая головой.
   - Скорее всего, – это живые существа, проживающие в другом измерении жизненного пространства. А может быть, обладающие возможностью изменять форму своей материи. Ясно одно: они находятся на более высшем уровне развития, чем мы.
   - Вы хотите сказать, Серёжа, что у них другое внешнее оформление человеческой материи?
   - Да, конечно. Просто-напросто эти существа могут быстро изменять форму своего тела подобно воде, глине, газу… Скорость их движений несоизмерима с нашей, и поэтому для нас они недосягаемы. Я думаю, что иногда они смеются и подшучивают над нами, изменяя свою форму под кого-то из людей. А продолжительность их жизни зависит от многих причин. Может быть, она даже короче человеческой, так как своим присутствием они нам практически не надоедают. А вот увидеть их может лишь человек, находящийся в стрессовом состоянии, умалишённый… или агонирующий, когда все чувства человека обострены в десятки и сотни раз.
   - Но почему эти существа в основном появляются в отдалённых, заброшенных, замкнутых местах, таких, например, как старые замки, кладбища… и никогда не появляются в солнечной толпе большого города.
   - Я думаю, что они тоже кем-то руководимы, и этому руководящему лицу очень невыгодно показывать свои “фокусы” многолюдной толпе и тем самым вносить бессмысленную панику. Значит, по отношению к людям эти существа являются высокоорганизованными, добропорядочными и разумными.

   - Прошу меня извинить, Серёжа, но сегодня я вас, кажется, замучил. Пойдёмте отдыхать, мой прекрасный друг, - после этих слов Олбрайт обнял Алькова за плечи и повёл в дом.

 

                                                                                      * * *

 

   Утром друзья пошли осматривать яхту, пришвартованную к специальной пристани - она находилась в трёхстах метрах от виллы. Подойдя к пристани, Олбрайт предложил Алькову совершить небольшое морское путешествие к Багамским островам. Джеймс рассчитывал совершить этот круиз за 10-12 дней. Сергей с радостью согласился.
   Альков думал, что яхта Джеймса представляет собой небольшую лодочку под парусом длиной 7-8 метров. Но то, что он увидел, поразило его: это была первоклассная двухпалубная яхта с дизельным мотором длиной около ста футов.
   - Да это целый корабль, Джеймс… Самый настоящий “Титаник! – с восхищением произнёс изумлённый Альков.
   Олбрайт радостно посмотрел на своего друга; в его взгляде промелькнула гордость. Он дружески похлопал Сергея по плечу и жестом предложил подняться на яхту. Альков быстро, как заправский моряк, вбежал по трапу на палубу и стал восхищённо озираться по сторонам.
   - Джеймс, здесь, наверно, есть и отдельные каюты?
   - Да, Серёжа. Четыре двухместные каюты, кубрик с баром и музыкальным центром, душ, ванна, камбуз и даже небольшой надувной бассейн.
   - Здорово… И эта яхта ваша… собственность?
   - Не совсем. Эта яхта, Серёжа, является собственностью моего научно-исследовательского института. Но как говорили в старые добрые времена, я имею 51% акций данной компании, то есть половина корабля – моя.
   - А вы знаете, Джеймс, в далёкой юности я окончил “мореходку” по специальности рулевого-моториста, - с гордостью произнёс Альков, бережно оглаживая штурвал и гидрокомпас. В эту минуту Альков с ностальгической грустью вспомнил свою бурную лихую молодость и замечательного друга Вовку.
   - Серёжа! Да вы, оказывается, незаменимый человек! Вы… как это у вас говорят… ах, вот: мастер на все руки! К тому же, вы ещё и великолепный друг! - расхохотался Олбрайт и, обняв Алькова за плечи, повёл его в кубрик.
   Через сутки всё было готово к отплытию.
   Был прекрасный июльский вечер. Ласковые, голубовато-изумрудные волны океана хлюпающе бились о борта яхты. Создавалось такое ощущение, будто трёхлетний малыш ел своё любимое варенье и никак не мог насладиться этим великолепным подарком судьбы. Тёплый морской ветер, насыщенный парами соли и йода, дурманил голову и, проникая под лёгкую рубашку, приятно холодил горячее, уставшее за день тело. Оранжевый диск солнца, наполовину купающийся в тёмном океане, напоминал собой любимый домашний абажур, помогающий расслабиться глазам и смахнуть остатки дневной усталости. Этот мягкий свет сглаживал контуры домашнего интерьера и подталкивал мысли человека к приятным и радостным воспоминаниям.
   Друзья сидели на верхней палубе яхты в плетёных, соломенно-жёлтых, мягких креслах и с наслаждением пили сок манго из высоких хрустальных стаканчиков. Олбрайт влюблённым взглядом поглядывал на своего друга и вновь задавал ему свои бесчисленные вопросы:
   - Серёжа, а что вы могли бы сказать о непредсказуемости нашего бытия и о теории относительности.
   - О таких вещах, милый Джеймс, можно говорить бесконечно. Непредсказуемость бытия предстаёт перед нами в миллиардах вариантов. Давайте рассмотрим такое понятие как, например, движение. Есть такое распространённое выражение: движение – это жизнь.
   - Ну, с этим выводом, Серёженька, спорить, по-моему, бесполезно, впрочем, как и что-то на него возразить.
   - Не будем торопиться с ответом, Джеймс, и, может быть, через несколько минут вы уже не будете столь категоричны… Да, движение – это жизнь. Всё живое должно обязательно находиться в движении, хотя бы с материалистической точки зрения: для собственного питания, развития своих мускулов, борьбы с врагами и так далее. Но с другой стороны, любое движение одних живых существ обязательно приносит смерть другим живым существам. И это тоже неоспоримо. Мы идём по траве, убивая мириады мельчайших организмов; переваривая пищу, мириады полезных микробов ежесекундно жертвуют своей жизнью для насыщения нашего организма; все наши органы постоянно подвергаются старению, работая на весь организм и приближая нас к смерти. И как любое движение гиганта-галактики может в любое мгновение убить нашу маленькую уютную планету, даже не заметив этого, так и мы своими движениями убиваем миллиарды галактик. Это происходит, когда мы ходим, стоим, едим, курим, нервничаем, смеёмся и даже потираем руки… Я уж не говорю о том, что это происходит тогда, когда мы дерёмся и убиваем друг друга и так далее, и так далее, и так далее… Значит, можно прийти к заключению, что “движение – это смерть!”. Вот вам, Джеймс, и теория относительности только одного выражения. И эти два взаимоисключающих выражения тоже являются лишь одним вариантом нашего бытия из их бесчисленного множества: будете ли вы в следующее мгновение жить и кого-то непреднамеренно убивать или вам не предоставят такой возможности… и непреднамеренно убьют вас?
   - Замечательно, Серёжа! Прекрасное начало диалога. Вы знаете, вас просто невозможно застать врасплох.
   - Спасибо, Джеймс… Теперь несколько слов о непредсказуемости. Природа подарила нам великий дар – непредсказуемость. Вы представляете, мой друг, сколько бы мы имели бед, не будь у нас непредсказуемости. Каждый человек знал бы о том, когда он умрёт, чем заболеет, что будет в следующий момент... Мы бы знали, кем мы будем в будущем, какие несчастья свалятся на нашу голову… А такие понятия, как счастье и радость? Ведь они и складываются только из непредсказуемости. Скажите, Джеймс, вы были бы очень счастливы, если бы знали, что завтра вас ожидает первое свидание, рождение или свадьба дочери, смерть ваших близких?.. Нет, вы отнеслись бы к этому в тысячу раз спокойнее. А спокойное состояние – это уже не счастье… Эти понятия абсолютно несовместимы… Это, конечно, прекрасно, что природа наделила нас мозгом. И благодаря достижениям человечества мы научились предсказывать очень многое. Это помогает нам веселее и полнее жить, плодотворнее работать, спасает нас от многих бед и забот. Но полная предсказуемость – это ужасно! Для человеческого организма - это гибельно. Для нас предсказуемость – это потеря смысла жизни. Это просто превращение человека в робота.
   - Скажите, Серёжа, а что вы понимаете под словом “счастье”?
   - О, Джеймс, я чувствую, что сегодня вас потянуло на сентиментальные размышления?
   - Как ни странно, совсем наоборот.
   - Наоборот?!
   - Да… Вам никогда не приходило в голову, Серёжа, что все наши размышления о счастье всегда связаны с преодолением неимоверных трудностей. Конечно, я связываю это только с настоящим огромным чувством. И наоборот, когда мы действительно счастливы в своём маленьком замкнутом мирке, то нам обязательно чего-то не хватает, нас постоянно тянет на какие-то абсурдные “подвиги” и совершенно непредсказуемые действия, которые, в конечном итоге, приводят нас к грубейшим ошибкам и даже… к самым страшным трагедиям. Это какой-то замкнутый парадокс жизни. У меня складывается такое впечатление, что человечество живёт по артодоксальному принципу: чем хуже, тем лучше. Что вы можете на это сказать, Серёжа?
   - Это самый распространённый парадокс нашей жизни, Джеймс. Особенно часто это явление можно наблюдать в России и чаще всего – у прекрасной половины человечества. Возьмём такой пример: у женщины есть всё, о чём она может только мечтать: любимый и заботливый муж, прекрасные здоровые дети, квартира в центре столицы, машина, дача и так далее. Но она – совершенно непредсказуемо – уходит к другому мужчине и уезжает с ним, например, в Мурманск.
   - И что же дальше?
   - А дальше всё очень просто… Через полгода она приезжает обратно и снова становится прекрасной супругой и заботливой матерью. Но теперь уже мужчине ничего от неё не надо, кроме бутылки водки. А страдают при этом всегда одни и те же - третьи лица.
   - И кто же эти лица?
   - Дети.
   - Удивительный пример… А вы заметили, Серёжа, что очень часто счастье одних, как ни странно, связано с несчастьем других.
   - А это происходит оттого, Джеймс, что мы ещё не достигли такого уровня развития, при котором не было бы борьбы за своё существование. В своё время об этом прекрасно сказал один замечательный человек – русский философ Евгений Николаевич Трубецкой: “Этот круг бесконечной смерти возмущает нас именно как пародия на круг бесконечной жизни – цель всякого жизненного стремления. Этот образ вечной пустоты существования возмущает нас по контрасту с интуицией полноты жизни, к которой мы стремимся. И в этой полноте жизни, торжествующей над всякими задержками, препятствиями, - над самой смертью, - и заключается тот “смысл жизни”, отсутствие которого нас возмущает.
   Короче говоря, тот мировой смысл, который носится перед нами, как цель нашего стремления, есть всеединство; это тот мировой строй и лад, в котором всякое жизненное стремление достигает своего окончательного удовлетворения, всякая жизнь достигает полноты.
   Полнота жизни, окончательно восторжествовавшей над смертью, и единство всего живого в этой полноте в интуиции мирового смысла – одно и то же. Оно и понятно: полнота жизни осуществима лишь при условии окончательного прекращения борьбы за жизнь, разделяющей живую тварь”.
   - Замечательные слова, Серёжа. Давайте посмотрим на это с другой стороны. Если бы у землян была эта самая полнота жизни, то человечество наверняка не досчиталось бы таких великих людей как Александр Македонский, Гай Юлий Цезарь, Спартак, Александр Невский, Пётр Первый, Александр Васильевич Суворов, Наполеон, Ленин, Сталин, Георгий Константинович Жуков, Джордж Вашингтон, Уинстон Черчилль… и многих-многих других.
   - И это было бы замечательно.
   - Замечательно???
   - Да-да, замечательно. В таком случае Спартак мог бы стать великолепным врачом, биологом или астронавтом, Пётр – прекрасным организатором и так далее, и все вместе они бы делали одно великое общее дело, продвигая вперёд нашу науку, искусство, здравоохранение…
   Как вы не понимаете, Джеймс, что ум этих великих людей остался бы с нами. Он стал бы общим достоянием нашей планеты. В таком случае у нас было бы 20 Гиппократов, 30 Эйнштейнов, 40 Пушкиных, 50 Менделей, 60 Паганини, 70 Чайковских, 80 Клибернов… 100 Циолковских… и не было бы ни одного героя-освободителя. Вы представляете, какая прекрасная была бы у нас планета! Мы владели бы Вселенной и сделали бы её счастливой! И никто бы не стоял у паперти с протянутой рукой и никогда не убивал бы своего ближнего… даже с целью самозащиты. Все наши знания мы бы отдали только на добро, а не на зло. Тогда искоренились бы самые гнусные людские пороки, и мы зажили согласно нашей религии и слову божьему.
   Но, к сожалению, наша планета уже неоднократно доходит только до второй ступени развития – ядерной войны. И затем мы снова начинаем жить в пещерах и хором поём дифирамбы всемирному коммунизму.
   - Вы великолепный оратор, Серёжа. Я восхищаюсь вами. И на этом основании я сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь, - смеясь и поднимая руки вверх, сказал Олбрайт. – Да, вы правы. Очень часто мы сами создаём себе трудности, а затем отчаянно боремся со злом. С первобытнообщинного строя и до наших дней мы с ожесточением боремся друг с другом за власть и место под солнцем, и, в конце концов, ставим грандиозные памятники нашим героям и освободителям… Пойдёмте отдыхать, Серёжа. Завтра нам рано вставать. И вперёд…
   - …Заре навстречу! – усмехаясь, тихо докончил Альков.
   - Как красиво вы сейчас продолжили, - задумчиво произнёс Олбрайт.
   - Эти слова, Джеймс, из знаменитого гимна русско-советских революционеров: “Вперёд, заре навстречу, товарищи в борьбе. Штыками и картечью проложим путь себе”.
   - Не может быть?!
   - Точно, Джеймс, точно. Можете мне верить.

   Они расхохотались, подумав об одном и том же, обнялись и стали спускаться в кубрик.

 

                                                                                       * * *


   …Путешествие превзошло все ожидания Сергея. Он был покорён яхтой, морем, природой и великолепной рыбалкой. А Олбрайта восхитило умение друга стоять за штурвалом, рассчитывать курс корабля и копаться в моторе.
   Проблем практически не возникало. Вечерами, встав на якорь, они быстро готовили незатейливый мужской ужин и затем подолгу сидели на палубе, ведя бесконечные диалоги на различные темы. Именно здесь Олбрайт посвятил Алькова в свои планы и рассказал о своей сокровенной мечте - воссоздании родителей на основе расщепления хромосомного аппарата детей и чёткого разделения признаков отца и матери с учётом набора доминантных и рецессивных признаков.
   Альков с огромным вниманием выслушал Олбрайта, что-то записал в свой дневник и поинтересовался некоторыми деталями. У него тоже была своя мечта, но Альков считал, что пока она ещё не созрела, так сказать, не выстрадана до конца и не может быть осуществима без некоторых достижений науки и техники.
   Большие надежды Сергей Викторович связывал с последними межгалактическими кораблями серии “Мысль” шестого поколения. Он обещал обязательно посвятить Джеймса в свои сокровенные планы. И не только посвятить, но и сделать его своим компаньоном и самым активным участником. А полностью раскрыть свои планы Альков обещал Джеймсу через год – на международном конгрессе биологов-генетиков. Этот конгресс должен был состояться в городе Сочи, летом 2163 года.


                                                                                         V


   Нападение было совершено неожиданно и дерзко…
   Друзья ещё продолжали крепко и безмятежно спать в своих каютах, нежась под первыми лучами горячего южного солнца. На потолке и стенах весело прыгали солнечные зайчики, отражённые от тёплых и ласковых волн утреннего океана. Приятный морской ветерок, свободно проникающий через открытые иллюминаторы, мягко обдувал лицо, нашёптывая на ухо свою бесконечную бродяжью песенку. Яхта плавно покачивалась на голубых волнах, стоя на якоре в двухстах метрах от небольшого безымянного острова.
   …Если говорить откровенно, то настоящего сопротивления нападавшим никто и не оказывал. А их было много – около двадцати человек. В середине XXII века такое нападение вполне сочли бы фантастическим, если бы не одно странное обстоятельство.
   На нашей планете ещё существовало несколько экстремистских организаций, которые продолжали бороться за какие-то несуществующие земли, государства, права, обычаи и строй, которых, правда, у них никто и не собирался оспаривать. Скорее всего, эти негодяи только прикрывались почётным и уважаемым званием борцов за независимость, а на самом деле были самыми настоящими морскими пиратами, террористами и разбойниками с большой дороги.
   Оказывается, эти люди уже давно следили за нашими друзьями. И не только следили, но и были прекрасно о них осведомлены, вплоть до мелочей в их биографиях. Условия, которые поставили эти люди путешественникам, были просты до смешного: для осуществления их безумных планов наши друзья должны были в течение определённого времени выплатить им значительную сумму денег – сто миллионов долларов. При несоблюдении этих условий Олбрайта и Алькова ждала неминуемая смерть.
   Спорить или о чём-то договариваться с этими людьми было совершенно бесполезно. Поэтому условия, естественно, были приняты. На информирование своих правительств, выдачу денег и обмен нашим друзьям было предоставлено всего три дня.
   Сергей подошёл к главарю террористической группы и на чистейшем английском языке произнёс:
   - Разрешите узнать ваше имя… Надеюсь, это не является военной тайной?
   - Нет, это не тайна, - раздражённо процедил сквозь зубы террорист. – Меня зовут Абу Иль Хамат.
   - Тогда нам, конечно же, можно воспользоваться вашим именем во время радиоинформации?
   - Несомненно… Я этого не только не боюсь, но и настаиваю на этом.
   - Прекрасно… Надеюсь, господин Абу Иль, вы не собираетесь приковывать нас к трубам, привязывать к кроватям и тому подобное.
   - Ха-ха-ха-ха, спасибо вам за то, что улучшили мне настроение, - рассмеявшись, громким голосом произнёс Абу. Через несколько секунд он вновь принял надменный вид и с нескрываемым презрением продолжил: – Да вы и без этих мер предосторожности никогда не сможете справиться с шестью моими людьми, вооружёнными до зубов… Впрочем, они справятся с вами и без оружия. Уж в этом-то я не сомневаюсь, так как сам обучал их. Поэтому вы можете спокойно сидеть в кубрике, разговаривать, слушать музыку, пить, есть… одним словом: отдыхать. Только одно условие: до вашего обмена за пределы кубрика ни ногой, - продолжая иронично улыбаться, произнёс Абу Иль Хамат сквозь зубы.
   После этого он повернулся к своим людям и крикнул что-то резко-гортанное на арабском языке. Террористы гурьбой высыпали на палубу и стали быстро перепрыгивать на свой катер. Металлическая дверь кубрика с шумом закрылась. Снаружи послышались неторопливые шаги часового, ходившего взад и вперёд.
   Некоторое время друзья сидели неподвижно. Затем Альков вскочил на ноги и стал быстро прохаживаться по кубрику, мурлыкая какую-то неаполитанскую мелодию и оглаживая ладонью свой давно небритый подбородок. Спустя несколько минут Сергей встал перед Олбрайтом и, глядя тому прямо в глаза, тихо спросил:
   - Что же мы предпримем, Джеймс? Вы слышали, он сказал о том, что охранять нас будут только шестеро?.. Значит, остальные на некоторое время покинут яхту?
   - Думаю, что так… Гм, у меня возникла одна идея, Серёжа. И она состоит в следующем… На яхте имеется одна лазерная пушка. Они её ни за что не найдут, так как кнопку выхода пушки знаю только я один. Но эта пушка, возможно, понадобится нам только в будущем. Совсем недавно, недели за две до нашего путешествия, я поставил две магнитные установки и две ловушки в виде люков… Как хорошо, что управление всей аппаратурой находится здесь, в кубрике. Кроме этого имеется ещё одна высоковольтная ловушка на штурвале, но кнопка-розетка расположена в рубке… вот здесь, - и Олбрайт принялся чертить Алькову схему расположения кнопки.
   - Нам необходимо выработать хотя бы простейший план действий, Джеймс… Так, до первой радиоинформации у нас ещё есть время… Предлагаю: начать действовать ровно через полчаса после отплытия от яхты главных сил противника. Вы, Джеймс, займётесь ловушками, а я попробую обезвредить террориста, стоящего за штурвалом… Но до этого нам необходимо совместными усилиями обезоружить часового.
   - Принимается, Серёжа… Но как бы не возникли непредвиденные обстоятельства.
   - Обязательно возникнут, Джеймс, можете в этом не сомневаться… Ну что ж, тогда будем действовать по обстановке. Мне кажется, что в любом случае они нас живыми не отдадут, так что будем бороться до конца.
   За дверью послышались быстрые шаги, и вскоре в кубрик вошёл Абу.
   - Я со своими людьми отбываю на катер – для подстраховки. Охранять вас, как я уже сказал, будут шестеро моих людей. Все они прекрасно понимают по-английски, так что предлагаю это учесть и не делать глупос…
   - Ну что ж, в таком случае мы будем говорить по-французски… или по-немецки. Для нас это совершенно безразлично, - усмехаясь, перебил Хамата Альков, глядя тому прямо в глаза.
   Абу несколько секунд злобно смотрел на Алькова и затем продолжил:
   - Спасибо, что предупредили… Значит, говорить будете только по-английски. Ваша первая радиосвязь – ровно через четыре часа. Прошу вас учесть, что любой сеанс радиосвязи нами контролируется. И не только контролируется… Мы обязательно подключимся к вашему каналу и выскажем свои главные и… дополнительные требования… И учтите, что моим людям уже отдан приказ на немедленное ваше уничтожение в случае попытки вашего освобождения… Надеюсь, вам всё понятно?
   - Более чем… - спокойно ответил Альков, отпивая глоток кофе из своей любимой чашки.
   - Тогда… до встречи при обмене, - с ехидцей процедил Абу сквозь зубы и быстро вышел из кубрика.
   На палубе послышалась грубая команда, топот ног и шум отплывающего катера, который стал постепенно отдаляться и вскоре исчез совсем. За дверью вновь возобновились монотонные шаги часового, который своими коваными ботинками продолжал “вколачивать сваи” в стальную палубу яхты.
   …Прошло полчаса.
   - Джеймс, быстро ложитесь на диван и начинайте громко стонать, - шёпотом произнёс Альков.
   После того, как Олбрайт лёг на диван и стал душераздирающе стонать, Сергей с бутылкой в руке на цыпочках подошёл к двери и приник к переборке. Как и предполагалось, человеческое любопытство всё-таки победило человеческую осторожность, и голова часового показалась в приоткрытой двери кубрика. На неё моментально опустилась тяжёлая бутылка из-под виски. Часовой свалился прямо на руки Алькову.
   Но случилось непредвиденное: их заметил второй террорист, который подбежал к двери кубрика, предварительно защёлкнутой Сергеем. Подхватив часового под мышки, Альков потащил раненного за стойку бара, на ходу защищаясь его телом.
   Не раздумывая ни секунды, второй охранник дал по Сергею длинную очередь из автомата через иллюминатор, прошив тело своего товарища и ранив Алькова в руку. Затем прозвучала вторая очередь, но Альков уже успел укрыться за стойкой. Там на корточках сидел Олбрайт, который держал в руке дистанционное управление. Он сразу же перевязал друга, которому пуля попала в трицепс левого плеча, и передал ему пистолет.
   - Как вы себя чувствуете, Серёжа?
   - Терпимо, Джеймс, терпимо. Всё в порядке, жить можно. Смотрите-ка лучше на монитор, дружище, быть может, кто-то попадётся в ловушку.
   - Один уже попался и в настоящее время там отдыхает. Второго выхода оттуда нет, а сам люк и стенки ловушки бронированы. Слышите глухие выстрелы?.. Это он проверяет прочность моего люка, - скороговоркой произнёс Джеймс и сдержанно хихикнул.
   - Отлично. Значит, их осталось четверо… Джеймс, из кубрика есть второй выход?
   - Есть. За дверью – тамбур, который ведёт в рубку.
   - Прекрасно. Я ползу в рубку, а вы выходите на связь и скоординируйте курс… Будем прорываться к своим… то есть к американской морской полиции.
   - Хорошо, Серёжа. Только будьте предельно осторожны.
   Альков, лёжа, приоткрыл дверь кубрика, ведущую в тамбур, и осторожно пролез в щель. Затем он тихо постучал в дверь рубки и по-английски громко крикнул, что сдаётся. Ему разрешили войти. С поднятыми руками Альков медленно вошёл в рубку.
   За штурвалом стоял высокий террорист с направленным на Алькова дулом автомата. Другая рука террориста твёрдо лежала на штурвале. Сергей встал так, чтобы своим телом закрыть сектор обозрения курса яхты.
   - Отойди к стенке, придурок, - громко крикнул террорист, качнув автоматом.
   Сергей сразу же отошёл к стенке, на которой находилась розетка-реле. Второй террорист стоял у овальной двери рубки с широко расставленными ногами и внимательно оценивал обстановку.
   - Где второй? – резким грубым голосом выкрикнул рулевой, обращаясь к Алькову.
   - Он убит… убит. Лежит в кубрике за стойкой бара… Пуля попала ему в голову, - прохрипел Сергей, испуганно озираясь.
   - Отлично… Я с превеликим удовольствием и тебя отправил бы на тот свет, но сначала получим денежки, а уж потом… потом я лично с тобой разберусь.
   - Можно мне опустить руки? – плаксивым голосом промямлил Альков.
   - Можно. Куда ты к чёрту… - не успел договорить рулевой и неожиданно начал дёргаться и орать на всю яхту. Его товарищ моментально влетел в рубку и схватил рулевого за плечи. После этого они дёргались вдвоём до тех пор, пока не упали на пол.
   Поворотом розетки Сергей отключил ток и подошёл к лежащим террористам. Не торопясь, он снял с пояса бандита наручники, защёлкнул один “браслет” на руке одного террориста и второй “браслет” – на ноге у второго. Осторожно выглянув из рубки и убедившись в том, что поблизости никого нет, Сергей волоком подтащил одного из “орлов” к борту и с размаху кинул в воду. Второй, более лёгкий террорист, прикованный за ногу, сам протащился по палубе и полетел в океан вслед за первым.
   Увидев поблизости акульи плавники, быстро приближающиеся к яхте, Альков понял, что тела террористов, выброшенных за борт, находятся «в верных руках».
   “Так, значит, их осталось только двое”, - едва успел подумать Сергей Викторович, как с противоположного борта прогремела автоматная очередь. Он быстро заскочил в рубку, закрыл дверь изнутри, схватил оба автомата и через тамбур пополз в кубрик…

   Картина, представшая перед ним, поразила бы, наверное, любого: Джеймс Олбрайт и два оставшихся в живых террориста стояли на коленях и усердно молились… На автоматную очередь они не обратили абсолютно никакого внимания – Альков стрелял в воздух через открытый иллюминатор…

 

                                                                                      * * *

 

   Глядя на изумлённое лицо Алькова, Ден Горн покатывался со смеху…Но через минуту он снова посерьёзневел, отключил ЛБМУ и стал внимательно наблюдать за происходящими событиями…

 

                                                                                      * * *

 

   …Сергей несколько минут постоял неподвижно, затем подошёл к одному из террористов, снял у него с пояса наручники и сковал обоих бандитов за руки. После этого он отвёл их на бак и приковал к флагштоку.
   Несколько секунд Олбрайт смотрел на Алькова ничего невидящими глазами. Постепенно его взгляд прояснился и вскоре стал совсем осмысленным.
   - …Что вы здесь делаете, Серёжа?
   - Смотрю на вас, Джеймс.
   - А-а-а… мы на моей яхте. На нас напали террористы… Теперь я всё вспомнил, - озираясь по сторонам, медленно пробормотал Олбрайт. – А где же остальные бандиты?
   - Всё в порядке, Джеймс… С ними я уже разобрался, - похлопывая друга по плечу, усталым голосом произнёс Альков.
   Они медленно вышли из кубрика, сели на палубу и с удовольствием закурили. Через час – сеанс радиосвязи…
   Сеанс прошёл вовремя. Олбрайт чётко, быстро и толково объяснил ситуацию и сообщил координаты яхты, вычисленные Альковым. Из США тут же последовало сообщение, что американская морская полиция не сможет подойти к яхте до тех пор, пока она не выйдет в нейтральные воды. Эта информация обеспокоила Олбрайта, так как Абу Иль Хамат мог появиться в любую минуту. “Бандиты наверняка нас подслушивали”, - подумал Джеймс, озабоченно поглядывая на друга. Он решил сразу же поделиться своими опасениями с другом. Сергей несколько минут сидел неподвижно, а затем сказал:
   - Мы должны их запутать, Джеймс. Если мы пойдём на дизеле, наша яхта ничем не уступит даже катеру американской морской полиции. Сейчас террористы ждут нас на западном направлении, рассчитывая на то, что мы пойдём кратчайшим путём, то есть курсом на Майами. Поэтому они обязательно выставят там заслон и будут преспокойненько стоять под кубинским или панамским флагом, поджидая нас в свои сети… Сейчас мы находимся между островами Андрос и Б.Абако – точно на биссектрисе... Считаю, что нам необходимо обойти остров Б.Абако с востока и затем идти курсом на Уэст-Палм-Бич, так как перед мысом Канаверал бандиты обязательно выставят второй заслон. Просто так Абу Иль Хамат нас всё равно не выпустит… особенно после того, что мы натворили с его людьми. Остров Б.Багамо попробуем обойти с севера. По радиосвязи придётся дать ложную информацию, что мы идём курсом на Майами. Думаю, с американцами мы потом объяснимся – за нейтральные воды ваши соотечественники, Джеймс, всё равно не полезут. Им нарываться на международный скандал тоже не с руки… Ну как, Джеймс, нравится вам мой план?
   - Я думаю, что лучшего нам всё равно не придумать… да и времени у нас в обрез. А так план неплохой… Давайте попробуем.
   - Как насчёт топлива?
   - О, об этом, Серёжа, можете не беспокоиться: топлива хватит до самого Чарлстона… если не дальше.
   - В таком случае, Джеймс, срочно передайте своим, что мы идём курсом на Майами и тут же прекращайте радиосвязь. Надеюсь, это натолкнёт ваших соотечественников на какую-нибудь дельную мысль.
   - Американцы, Серёжа, никогда ничего не делают с… кон… Как это у вас называется?.. а, вспомнил – с кондачка. Правильно?
   - Правильно… правильно, - вяло пробубнил Альков, отвернувшись в сторону.
   - Вот поэтому американцы будут ждать нас на всех направлениях, Серёжа. Я совершенно уверен в том, что и в Майами, и в Уэст-Палм-Бич, и даже в Джексонвилле уже готовятся к нашему приходу.
   - Ну что ж, отлично. В таком случае, Джеймс, Бог нам в помощь… и ваши соотечественники в придачу, - тихо произнёс Альков, приветливо улыбнувшись другу.
   Чуть позже американцы передали, что сообщение – курс на Майами – принято. Джеймс Олбрайт быстро выключил радиопередатчик и поспешил на помощь Алькову. Сергей стоял у штурвала и разворачивал яхту в северном направлении.
   - Всё в порядке, Серёжа. Американцы приняли радиограмму.
   - Я думаю, Джеймс, что бандиты её тоже приняли. Поэтому нам с тобой расслабляться ни в коем случае нельзя. Через пару часов террористы поймут, что мы их дурачим и примутся нас разыскивать. Не исключено, что у них и авиация имеется… в виде парочки вертолётов. В таком случае они вычислят нас в момент… Кстати, который час?
   - Десять часов тридцать две минуты.
   - Прекрасно. Значит, пару часов у нас ещё имеется.
   - Серёжа, а что мы будем делать с нашими тремя “орлами”, как вы любите выражаться?
   - Я думаю, что их нужно запихнуть в ловушку.
   - А им там не будет тесно?
   - А если бы там были вы, Джеймс, они бы об этом подумали? – засмеялся Альков. – Вы, американцы, всегда удивляете меня, постоянно заботясь о правах человека. В России нас воспитывали намного проще: если нарушаются твои права, то не бойся нарушать их и ты. Правда, права в России рекомендуется нарушать только по-крупному, и тогда власть тебя простит, так как сама нарушает только таким способом. А вот если нарушишь по мелочи, то обязательно получишь лет пяток строгого режима.
   - Вы меня вполне убедили, Серёжа. На это у вас необычайный дар… впрочем, как и у всех русских. Русские всегда во всё лезут и потом здорово обижаются… только попробуй тронь… Я не прав? Или у вас такой утрированный юмор?
   - Да, вы не совсем правы, Джеймс. Сейчас я процитирую вам высказывание одного русского человека, а вы уж сами решайте: прав я или не прав. Так вот, он сказал: “Великая черта русского народа – это чувство справедливости и жажда её”.
   - Я, как всегда, сдаюсь, мистер Альков. Ладно, пойду запихну их в ловушку.
   Олбрайт вышел из рубки. Через минуту послышалась его команда террористам. Он подвёл бандитов к люку, который стал автоматически отъезжать в сторону. Из глубины люка, совсем неожиданно для Джеймса, раздалась автоматная очередь, после чего один из террористов упал навзничь с простреленной головой. Второй принялся отчаянно ругать своего товарища, сидящего внизу, боясь, как бы их за это не расстреляли.
   …Услышав звуки выстрелов, Сергей поставил яхту на “автопилот” и, прихватив с собой оружие, бросился на помощь Джеймсу. Но к этому времени всё уже разъяснилось. Бандит, сидевший в ловушке, уже сам выбросил автомат на палубу. Альков быстро подбежал ко второму террористу, начавшему было спускаться в ловушку, схватил того за рукав, повернул к себе и обыскал. И, как оказалось, не зря. Нашли ещё два пистолета и нож. Сергей крикнул сидящему в ловушке террористу, чтобы тот тоже выкинул имеющееся у него оружие, иначе придётся обыскать и его. Прошло тридцать секунд. Затем послышалась какая-то возня, и на палубу упал пистолет, а чуть позже – кинжал и три пистолетные обоймы.
   - Вот это другое дело, - улыбаясь, произнёс Сергей и запихнул второго бандита в люк. – Вот видите, Джеймс, наши приятели сами позаботились о своих правах, и теперь им будет вполне комфортабельно. Еды им на пару дней и своей хватит… Джеймс, а в ловушке имеется кондиционер и педаль для спуска отходов?
   - Да, там есть всё, даже еда. При закрытом люке в ловушке автоматически включается свет и… в общем, там есть кнопки… разберутся.
   - Джеймс, да это же самый настоящий сервиз. Как думаешь, может быть, у них стоит кое-что изъять?
   - А вот это уже самый настоящий садизм, Серёжа, - расхохотался Олбрайт.
   - Ничего, Джеймс, у ребят всё время должно присутствовать чувство реальности, а то начнут с жиру беситься.
   Покончив с этим делом, друзья без всякого чувства вины выбросили за борт труп третьего террориста и как люди, полностью выполнившие свой гражданский долг, бодрой походкой направились в рубку…


                                                                                        VI


   …Космический корабль Сергея Алькова-младшего в последний раз развернулся в своём челночном полёте и взял курс на “Землю”. На корабле царило приподнятое настроение: через три дня они встанут на стационарную орбиту и будут вести постоянное наблюдение за Альковым- и Олбрайтом-старшими, которые должны будут встретиться в Сочи на всемирном конгрессе биологов-гинетиков.
   Этого момента с нетерпением ждали все. Все, кроме двух человек - Сергея Викторовича Алькова и Джеймса Олбрайта. Эти люди ещё ничего не знали о том, что уготовила им судьба в лице их будущих поколений. Поэтому они просто продолжали жить, работать, творить, отдыхать и строить свои грандиозные планы – планы бессмертия человека.
   Экипаж космического корабля Алькова-младшего уже давно спал крепким сном в своих уютных комфортабельных каютах… Вот Дженни обняла за шею своего любимого Кена и крепко прижалась к его широкой груди. Рядом стоит кроватка Дженни-Крохи, в которой малышка громко чмокает своей любимой соской и трёт маленький носик пухлым кулачком… За стенкой – Жан, неугомонный даже во сне, яростно размахивает руками и что-то громко кричит; его скомканное одеяло уже давно упало на пол. А вот второго жильца этой каюты, его старшего брата, пока на месте нет… Рядом, за стенкой, спят четыре девушки. Они сами захотели жить вчетвером, для веселья, хотя свободных кают на корабле много. Далее спит ещё одна счастливая пара – чета Чиверсов…
   Двое дежурных, несущих свою нелёгкую ночную вахту, находятся на пульте управления.
   И только в конференц-зале горит мягкий голубой цвет: Сергей Альков и Кэт сидят на диване и мирно беседуют на разные темы - на разные, но только не на тему любви. Так уж устроен человек: когда сидишь в одной комнате с любимым человеком, то можешь говорить о чём угодно, только не о своей любви к этому человеку. Это вполне естественно, так как об этом говорят вслух только один раз в жизни, - когда делают предложение Даме своего сердца. А всю последующую жизнь всё понятно и без слов; понятно по взгляду, по выражению лица, по нервному прикосновению пальцев, дыханию, походке, по одному вскользь брошенному слову… произнесённому даже шёпотом.
   - Скажите, Серёжа, а вы смогли бы прожить свою жизнь дважды?
   - Совершенно одинаково?
   - Да, точь-в-точь… как ваш отец и дядя Джеймс.
   - Ни в коем случае. Это страшно. Особенно, если знаешь всё наперёд. Они хотя бы этого не знают – одно это уже прекрасно. Хотя всё то, что с ними случилось, будет вводится в их мозг в то же время и на том же месте. Мы проводим этот эксперимент ради одной великой истины – бессмертия живого существа и человеческой материи. Но это только искусственный вариант, а человеку ещё предстоит открыть и естественный вариант бессмертия. Но самая главная наша задача – передать через миллионы лет работу мозга определённого человека… его мысли. Но передать не на бумаге и не на словах, а именно естественным путём – через человеческую материю. Вы знаете, Кэт, один человеческий материал может дать нам миллион вариантов. И если даже большинство его мыслей будут совпадать, то всё равно это будет другой человек. При естественном варианте, чтобы наконец-то стать самим собой, как и миллион лет тому назад, человек должен миллион раз родиться и снова умереть – для полной идентификации своих мыслей, характера, походки, склада ума и так далее. Представляете, Кэт, какое количество вариантов жизни имеет каждый из нас – бесконечное!.. И так будет продолжаться всё время, потому что в мире всё бесконечно! Представьте, что на свете живут точно такие же люди, как мы с вами. Они похожи на нас, как две капли воды, и в это мгновение делают то же самое, что делаем и мы. Но если в следующее мгновение те Кэт и Сергей пойдут спать, а мы останемся на месте и будем продолжать свой диалог, то это снова будет новым вариантом нашего бытия. И так бесконечно…
   - Но появление одного и того же человека через миллиарды лет – это невозможно. Это же полнейший абсурд!
   - Именно так человечество всегда воспринимало величайшие открытия гениев. Вот видите, Кэт, сейчас вы говорите то же самое об открытии моего отца и дяди Джеймса. Нет, Кэт, это возможно! Обязательно возможно, как великое таинство Л… ну, в общем, одной самой значительной вещи в жизни человека, - Сергей посмотрел на Кэт таким взглядом, который заставил учащённо биться её девичье сердечко.
   Чтобы как-то отвлечь Кэт от самого важного вопроса, касающегося их обоих, Сергей решил сменить тему.
   - Ответьте мне, Кэт, пожалуйста, на такой вопрос: почему древние греки и римляне верили не одному богу, а многим?.. Вы же помните, что у них были просто боги, боги первой величины, супербоги и так далее. Даже в наше время во многих странах мира принято обозначать каждый день недели именем какого-то определённого бога: понедельник – день луны и богини охоты Дианы, вторник – день бога войны Марса, среда – день бога торговли и покровителя путешественников Меркурия, четверг – день верховного бога Юпитера, пятница – день богины весны, любви и красоты Венеры…
   - Я не знаю, Серёжа. Для меня это очень неожиданный вопрос.
   - Но согласитесь, Кэт, что это наталкивает на очень интересные размышления. Помните, какому количеству богов поклонялись древние: бог солнца, бог плодородия, бог войны, бог красоты, бог разума и искусств, бог огня, бог кузнечного огня, бог морей и океанов, бог зла, бог врачевания… и даже бог пьянства и веселья. А не были ли древние люди связаны с неземными цивилизациями?.. Я думаю, что были. Даже в то время люди уже различали, что то или иное явление связано с различными неземными существами. Одно дарит нам тьму и ненастье, другое – добро и помощь, третье – войну, четвёртое – красоту и богатство… И заметьте – в самых непредсказуемых ситуациях. Древние люди прекрасно понимали, что одно неземное существо не может управлять всеми делами, так как на это ему просто-напросто не хватит времени. И это даже при том варианте, что оно будет осуществлять свои деяния со скоростью самого современного компьютера. А всё это порождает непредсказуемость. А о компьютерах древние и понятия не имели, хотя… как знать, как знать. Это же только мы, теперешние, считаем себя всезнающими. А древние считали себя такими же. И если уж быть честными до конца, то в вопросах познания мира, философии, искусства, истории, медицины, фантастики, полёта мысли они могли бы дать нам сто очков форы, так как современный ритм жизни совершенно не даёт нам на это времени. А в древнем Китае, между прочим, операции по поводу аппендицита производились уже более двух тысяч тому назад. А сейчас мы заняты повседневной текучкой или глобальными проблемами… затрагивающими только одну… узкую область.
   - Как наш величайший эксперимент, да, Серёжа?
   - Не совсем… Вот и у меня сейчас возник один такой глобальный вопрос… и тоже в очень узкой области.
   - И какой же это вопрос… если не секрет?
   - Знаете, Кэт, я считаю, что это один из самых удивительнейших и важнейших вопросов, который предоставляет нам платформу нашего бессмертия, - с чуть заметной доброй усмешкой прошептал Сергей и вновь внимательно посмотрел на Кэт.
   Девушка смотрела на Сергея своими расширенными прекрасными глазами, приоткрыв рот и затаив дыхание.
   Наступила полнейшая тишина.
   - Я хочу ответить вам на него, Кэт… Я люблю вас и делаю вам Предложение… Будьте моей женой, пожалуйста.
   Кэт вздрогнула; её лицо покрылось лёгким румянцем, губы задрожали. И в этот миг Сергей увидел в её глазах огромное счастье и согласие идти за ним куда угодно, - хоть на край света.
   - Я тоже люблю вас, Серёжа. Люблю сильно-сильно… Я даже не могу выразить это словами.

   Сергей нежно притянул Кэт к себе, и их уста слились в долгом восторженном поцелуе – первом прекрасном поцелуе настоящей Большой Любви.

 

                                                                                     * * *

 

   На следующее утро в конференц-зале было назначено общее совещание экипажа. Для многих это не было полнейшей неожиданностью, так как до “Земли” оставалось всего лишь два дня полёта. Правда, некоторые опытные астронавты были всё-таки удивлены, так как на стационарной орбите все важные вопросы и мельчайшие детали всё равно придётся оговаривать ещё не раз. Но решение командира – есть решение командира, а его принято выполнять беспрекословно.
   Альков действительно начал своё выступление с организации работы на стационарной орбите. На корабле каждый астронавт прекрасно знал свои функциональные обязанности, и поэтому особых вопросов не возникло, тем более что вся аппаратура работала превосходно.
   Сергей выдержал небольшую паузу и затем ошеломил всех фантастической новостью:
   - Дорогие друзья, ввиду непредвиденных положительных обстоятельств я объявляю сегодняшний день на корабле праздничным.
   В зале моментально прекратились разговоры и всяческий посторонний шум.
   - Кэт, подойдите, пожалуйста, ко мне… Так вот, друзья… мы с Кэт решили пожениться! – громко произнёс Сергей, беря девушку за руку.
   Поднялся невообразимый шум; всё смешалось. Послышались удивлённые возгласы. Девушки бросились поздравлять Кэт; ребята поздравляли Сергея. Дженни подошла к Сергею и шутливо произнесла:
   - Ну и братец… Даже от родной сестрички сумел скрыть свою пассию. Надо же, а я ничего не замечала.
   - А это всё потому, что ты была усиленно занята только своим Кеном и ничего не хотела больше замечать, - ответил Сергей, смеясь.
   Жан с племянницей на плечах лихо “проскакал” по всему залу и, приблизив Дженни-Кроху к Кэт и Сергею, заставил её поцеловать молодожёнов, что та продемонстрировала с превеличайшим удовольствием и продолжительным чмоканием. Это Жан научил Дженни-Кроху так целовать своих родителей. Благодаря своему наставнику, Кроха лобызала папу и маму с таким энтузиазмом и задором, что от восторга те чуть не падали в обморок. Хотя сама Кроха так и не поняла: для чего всё это делается, и почему все так заразительно смеются, глядя на её довольную мордашку. Удовлетворённая всеобщим вниманием, Кроха заверещала вновь, чем вызвала новый взрыв хохота всех присутствующих.
   Альков предупредил, что продолжительного веселья не планируется, и поэтому свадьба состоится сегодня же. После его слов все с небывалым энтузиазмом принялись оборудовать праздничный стол.
   Кэт сияла от счастья и сразу же после поздравлений умчалась со своими подругами к себе в каюту – приводить себя в надлежащий вид.
   По призыву Кена ребята пошли готовить для молодожёнов новую каюту. Жан тоже переселялся в новую комнату, чему был несказанно рад, так как получал свободу и полностью выпадал из-под опеки старшего брата. Заметив Сергея в коридоре, Жан тут же подлетел к брату и с восторгом произнёс:
   - Ух, и повезло же тебе, Серёга! Кэт – такая классная девчонка! Если бы не ты, то я бы сам на ней женился.
   Рассмеявшись, Сергей щёлкнул “пацана” по носу и шутливо погрозил ему пальцем.
   - Я желаю тебе, Серёжа, - продолжал возбуждённый Жан, - того, чего я сам желаю.
   - Что за тарабарщина такая? – произнёс удивлённый Альков, с недоумением посмотрев на младшего брата.
   - Ууу, какой хитренький, всё знать хочешь… А вдруг опять сглажу, - заговорщически пробурчал Жан, посмотрев на брата исподлобья.

   Сергей, наконец, всё понял, обнял мальчишку и затем так заливисто расхохотался, что ему позавидовал весь экипаж, тут же выскочивший из кают и конференц-зала.

 

                                                                                      * * *

 

   …Вертолёт догнал яхту у острова Б.Абако. Его стрекотанье первым услышал Олбрайт, шедший по палубе к Сергею в рубку.
   Он нёс на подносе небольшой полдник: бутерброд и чашечку кофе.
   - Кажется, они нас всё-таки отыскали, Серёжа.
   - Да… похоже на то… Как у нас дела с лазерной пушкой, Джеймс?
   - Всё в порядке. Сейчас же бегу на пульт управления.
   - Постарайтесь сбить его сразу, Джеймс… при первом же заходе на яхту.
   - Попробую, Серёжа.
   Вертолёт сделал над яхтой небольшой круг, затем пару раз прошёлся на бреющем, и только после этого раздалась очередь из крупнокалиберного пулемёта. Одна из пуль разбила боковое стекло рубки.
   Внезапно всё стихло.
   И как гром среди ясного неба раздался оглушительный взрыв – это распадающийся на части вертолёт рухнул в океан. На палубе послышались быстрые шаги Олбрайта и затем его голос:
   - Ну как, Серёжа? Вы видели?
   - Здорово, Джеймс. Вы – прирождённый стрелок.
   - Вы мне явно льстите, мистер Альков, - с лукавой улыбкой произнёс Джеймс Олбрайт, подмигивая Сергею.
   Друзья весело расхохотались.
   - Не будем успокаиваться, Джеймс. На этом их нападки наверняка не прекратятся.
   - Да, вы правы. После этого они уж точно не оставят нас в покое.
   - Зато теперь у нас есть время, так как им придётся выставлять несколько заслонов. А вот в каком месте их выставлять – для них это пока загадка.
   - Я думаю, Серёжа, им придётся придерживаться главного направления – мыса Канаверал.
   - Будем надеяться, что наши заклятые “друзья” придут к такому же “правильному” решению, - с усмешкой ответил Альков.
   …Наступил тёплый южный вечер. Наши друзья поставили яхту на автоматическое управление, сели на носу, поужинали и, закурив, погрузились каждый в свои думы.
   - Знаете, Джеймс, мне в голову пришла одна интереснейшая мысль, - неожиданно прервал тишину Альков.
   - Какая же?
   - Вы часто видите сны?
   - Довольно часто, но в основном почему-то чёрно-белые… Цветные я видел только в далёком детстве.
   - А вы заметили, Джеймс, что во сне мы обычно видим то, что с нами уже когда-то было, только всё это предстаёт перед спящим человеком в каком-то искажённом виде.
   - Да, заметил. Особенно часто у меня возникало такое ощущение, что тебе всё время кто-то мешает; ноги становятся ватными, руки не слушаются, мозг отказывается работать; тебе постоянно кто-то приказывает; ты обязательно куда-то опаздываешь и никогда не успеваешь ничего сделать до конца; бежишь, бежишь, ноги как ватные, и тебя почти всегда догоняют какие-то чудовища или пьяные бандитские рожи.
   - Точно… А ведь то же самое ощущают во сне почти все люди. Но главное – в другом.
   - В чём же, Серёжа?
   - Главное – это фантастические сны. То есть те сны, где происходят события, которых с вами никогда не было.
   - И о чём же это говорит?
   - Это говорит о том, дорогой Джеймс, что в нашем мозгу происходят удивительные превращения человеческой материи. А что такое человеческая материя? – это сплав многих химических веществ, которые мы получаем с пищей, дыханием, изменением кислотно-щелочного равновесия и так далее. А откуда мы берём всё это? – с атмосферы и земли, где и находятся главные энергетические запасы нашего мозга. А главное – запасы многих и многих поколений Земли. И учтите, Джеймс, запасы не только человеческой материи, но и материи всех живых существ.
   - Кажется, я начинаю понимать вашу главную мысль, Серёжа.
   - Вот-вот. Может быть, поэтому в нас так ярко выражены рефлексы многих животных и их реакция на окружающее: быстрота, координация движений, защита, злоба, ярость, доброта...
   - Вы хотите сказать, что в нас находятся компоненты материи живых существ нашей планеты, накопленные многими и многими поколениями?
   - Да, именно это. И из всего этого вытекает поистине фантастическое резюме: во сне мы получаем комплекс мыслей живых существ нашей планеты плюс огромное биомагнитное поле, включенное более высшей межгалактической цивилизацией. Но объём этого плюса зависит от мощности потустороннего биомагнитного поля.
   - Но этого поля может и не быть?
   - Конечно… В таком случае мы встаём утром бодрыми, весёлыми, жизнерадостными и абсолютно свободными, так как в эту ночь над нами никто не экспериментировал.
   - Здорово, Серёжа! Это очень интересно. Я не зря записал вас сейчас на диктофон. Впрочем, я всегда так делаю, так как мне очень нравятся ваши логические рассуждения.
   - А вы, Джеймс, всегда так прекрасно успеваете меня записывать, как ваше ЦРУ, что я просто диву даюсь.

   Друзья рассмеялись и ударили друг друга по рукам.

 

                                                                                      * * *

 

   Ден Горн выключил ЛБМУ, иронически усмехнулся и затем произнёс:

   - Да, мой милый Чиверс, вот тебя Альков, наконец, и раскусил. Тайне твоих земных экспериментов пришёл конец. Спартак, Бруно, Иноземцев и Крымов могут гордиться своим земляком.

 

                                                                                      * * *

 

   …Раннее предрассветное утро. Плотный голубоватый туман, стелющийся над океаном сплошной стеной, начал постепенно рассеиваться.
   - Вставайте, Джеймс… Мы находимся в десяти милях от порта Уэст-Палм-Бич, - произнёс Альков, прикоснувшись к плечу спящего Олбрайта.
   - Неужели так близко?
   - Если верить радару, то именно так.
   - Вы думаете, Серёжа, они нас упустили?
   - Глубоко сомневаюсь, Джеймс… Сейчас нам как никогда необходимо быть осторожными.
   - Согласен… Пойду к лазерной пушке.
   - Обязательно возьмите с собой автомат, Джеймс.
   - Хорошо, Серёжа.
   Альков посмотрел назад и вдалеке увидел два катера, несущихся прямо на них. Он дал яхте самый полный, но было очевидно, что преследователи постепенно их настигают. По селекторной связи Джеймс передал в рубку вдохновляющую весть: им навстречу вышел боевой корабль ВМФ США, который находится в трёх милях от яхты. Это, конечно, обнадёживало, но Альков подумал о другом: как бы эта помощь не оказалась слишком запоздалой.
   Один из катеров решил “подрезать” яхту и, вырвавшись вперёд, подставил свой борт. Джеймс повёл лазерным лучом над самой морской гладью, и катер стал клевать носом, почти остановившись.
   Над ним поднялось чёрное облако дыма; по накренившейся палубе забегали люди. Несколько человек прыгнули в воду, и через минуту над местом, где находился катер террористов, поднялся огромный водяной столб. Несколько осколков с шипением упали на палубу яхты.
   Но не прошло и минуты, как на корабле Олбрайта тоже замер двигатель. Дым и пламя не заставили себя ждать. “Не только мы имеем лазерные пушки”, - с горечью подумал Джеймс, тяжело вздохнув.
   Из рубки выскочил Альков, на ходу надевая спасательный пробковый жилет. Под мышкой он держал второй жилет, намереваясь передать его Джеймсу.
   - Джеймс, где вы? Вот ваш жилет. Быстро надевайте и прыгайте в воду.
   - Надевать жилет поздно. Яхта вот-вот взорвётся, прыгаем быстрее.
   Альков схватил Олбрайта за руку, и они вместе прыгнули в воду. Для того чтобы как-то себя обезопасить, друзья прыгнули за борт с противоположной стороны от катера врага.
   Друзья изо всех сил отплывали от своего горящего корабля. И, как оказалось, не зря. Раздался оглушительный взрыв, и через несколько секунд огромная волна накрыла Алькова и Олбрайта. Сергей одной рукой придерживал Джеймса, так как тот так и не успел надеть спасательный жилет.
   Вынырнув на поверхность, Альков на какое-то время потерял друга, но вскоре увидел его вновь: тот уже порядочно нахлебался и кое-как держался на поверхности. Сергей схватил Джеймса за брючный ремень и подтащил к себе. Олбрайт тяжело дышал, постоянно кашлял и только вяло мотал головой.
   Сзади послышался шум приближающегося катера – это было второе судно бандитов. Полным ходом катер шёл точно на двух людей, беспомощно барахтающихся в океане. До него оставалось меньше двух кабельтовых.
   - Ну, теперь, кажется, всё… приплыли так приплыли, - только успел пробормотать Альков, как перед катером поднялся один, затем второй и, наконец, третий водяной столб.
   Обернувшись назад, Сергей отпустил ремень Джеймса и облегчённо вздохнул – военный корабль США подоспел как нельзя вовремя.
   Краем глаза Альков заметил, что Джеймс, находящийся от него в каком-то метре, начал медленно погружаться в пучину тёмного океана. Сергей одним стремительным движением расстегнул на себе спасательный жилет, скинул его с себя и, собрав последние силы, нырнул за другом.
   В зеленоватой воде, на глубине полутора-двух метров, он увидел Олбрайта с высоко поднятыми руками, безвольно опускающегося в глубину. Сергей мёртвой хваткой схватил Джеймса за ворот куртки и потащил за собой, – на поверхность. Перед глазами поплыли какие-то розовые круги. Альков вспомнил, что уже испытал такое ошущение в детстве, - когда он зацепился за корягу, доставая тот злополучный кортик. К счастью, на этот раз ему удалось вынырнуть значительно раньше.
   Кашляя и жадно вдыхая недостающий воздух, Сергей продолжал крепко держать Джеймса за ворот. И даже когда Олбрайта подхватили на руки американские моряки, подплывшие на спасательной шлюпке, Альков никак не мог разжать пальцы.
   Как только друзей доставили на корабль, один из офицеров подошёл к Сергею и, крепко пожав ему руку, восхищённо произнёс:
   - Вы очень мужественный человек, мистер Альков.
   - Спасибо, сэр. Один из самых великих русских актёров XX века, Алексей Баталов, как-то сказал: “Мужество – это преодоление себя”, так что по этой части у нас с мистером Олбрайтом всё ещё впереди.
   Офицер засмеялся, дружески похлопал Алькова по плечу и в знак восхищения этим русским парнем показал окружающим поднятый кверху большой палец.
   Морское путешествие, наконец-то, благополучно завершилось.


                                                                                       VII


   За день до открытия международного симпозиума Альков встречал Джеймса Олбрайта в аэропорту Адлера. Друзья крепко обнялись, расцеловались и бодрым шагом направились к выходу. Подойдя к машине, Альков задал Олбрайту вопрос, который беспокоил его уже долгое время:
   - Джеймс, вам известно, что случилось с теми бандитами с катеров?
   - Мне передали, Серёжа, что никого из них спасти не удалось. Правда, взорванный мною катер наши моряки не проверяли.
   - Ну что ж, на этом и поставим точку… А теперь, Джеймс, поедем ко мне в гости.
   - Надеюсь, что на этот раз мы не встретим у вас бандитов на чердаке, Серёжа?

   - Будем надеяться, дружище, будем надеяться, - улыбаясь и похлопывая Джеймса по плечу, ответил Альков, усаживая друга в машину.

 

                                                                                      * * *

 

   Сегодня Сергей Сергеевич Альков был по-настоящему восхищён своим другом. Доклад Джеймса Олбрайта о восстановлении человека по его будущим поколениям покорил его. Друг так дополнил его мысли о восстановлении мозга вновь созданного человека, что Сергею ничего не оставалось, как дописать эти слова в свои научные дневники и немедленно начать практические опыты.
   …Друзья медленно шли по центральной улице Сочи, на ходу обсуждая итоги первого дня симпозиума.
   - Ваш доклад, Джеймс, был сделан на высочайшем профессиональном уровне. Кое-что я даже записал на подаренный вами диктофон, - с намёком произнёс Сергей, улыбаясь.
   - Спасибо, Серёжа, спасибо… Я польщён вашей похвалой, так как для меня она самая ценная, - ответил Джеймс, гордясь собой и своим другом.
   - Джеймс, я хочу попросить вас об одном одолжении.
   - Конечно, мой друг, конечно.
   - Сегодня вы практически завершили мои теоретические разработки по восстановлению мозга вновь воссоздаваемого человека. Но мне бы не хотелось, Джеймс, одалживать у вас эти прекрасные мысли… Мне хотелось бы значительно большего.
   - Чего же именно, Серёжа?.. Я весь – внимание.
   - Мне бы очень хотелось, Джеймс, чтобы дальнейшие практические исследования мы продолжили только вместе.
   - Я в восторге от такого предложения! – ликуя, прокричал Олбрайт и в порыве чувств обнял своего друга.
   Неожиданно Алькова кто-то окликнул. Друзья резко обернулись и на противоположной стороне улице увидели красивую молодую женщину с длинными каштановыми волосами. Она легко и пружинисто перебежала через дорогу и тепло поздоровалась с коллегами.
   - Здравствуйте, Сергей Викторович. Разрешите от всего нашего коллектива и… от себя лично поздравить вашего друга, мистера Олбрайта, с прекрасным докладом.
   Джеймс приложил правую ладонь к своей груди, поклонился, и затем галантно поцеловал даме руку.
   - Какие очаровательные у вас коллеги, Сергей Викторович. Ещё никогда в жизни я не встречал таких красивых женщин.
   Девушка засмущалась и вся зарделась от удовольствия. Олбрайт заметил, что покраснел и Альков. Джеймс всё понял, но пока решил сохранить всё в тайне.
   - Познакомьте же меня поскорее с этой прелестной девушкой, Сергей Викторович.
   - С удовольствием, мистер Олбрайт… Это моя самая ближайшая помощница и, к тому же, страшно серьёзная женщина – Соколова Алла Егоровна… Знаете, Джеймс, мне кажется, что я и сам её иногда побаиваюсь.
   - В этом нет ничего удивительного… Такую очаровательную женщину, мистер Альков, я был бы согласен побаиваться всю свою жизнь.
   От таких блистательных комплиментов со стороны самых уважаемых ею людей на Земле Алла Егоровна сияла, как тысяча солнц. Наконец она совладала с собой и тихо произнесла:
   - Сергей Викторович и мистер Олбрайт, сегодня вечером я бы очень хотела видеть вас обоих у себя дома… Да, кстати, хочу предупредить вас заранее, что отказы не принимаются, так как моя мама уже принялась готовить огромный праздничный торт.
   Джеймс вопросительно посмотрел на своего друга. Тот нежно обнял Соколову за плечи и произнёс, наверное, больше для себя, чем для Аллы Егоровны:
   - Мы обязательно постараемся не огорчить вашу маму, Алла Егоровна.
   Олбрайт и Соколова весело рассмеялись.
   - До вечера, мистер Олбрайт. До вечера, Сергей Викторович… Мы с мамой будем очень ждать вас, - проворковала Алла и быстро впорхнула в дверь отъезжающего троллейбуса. Уже с подножки она громко крикнула:
   - Не забудьте, ждём вас ровно в 19.00!
   Джеймс и Сергей помахали ей на прощанье рукой.
   - Это Она? – тихо спросил Джеймс, поворачиваясь к другу.
   - Да… это Она, - ответил Альков, с улыбкой поглядывая на Олбрайта.
   - От души поздравляю, Серёжа, и желаю вам огромного семейного счастья.

   - Спасибо, дорогой друг, большое спасибо...

 

                                                                                      * * *

 

   - Ден, вы что же, решили слегка изменить сценарий? – спросил по телекосмосвязи удивлённый Альков-младший у Горна.
   - Совсем немного, Сергей… Так уж получилось… Как это у вас говорят: самую капельку. А что, вы против?
   - Нет-нет, всё прекрасно. Лично мне очень понравилось… Правда, здорово, Ден... Вы просто умница. Я бы не смог придумать ничего лучшего.
   - Ладно, хватит. Не особо расточай свои комплименты. Лучше прибереги их для Кэт… А теперь о деле. У вас всё готово?
   - Да, Ден. Всё проверено и перепроверено.
   - Приготовьтесь, сейчас они наверняка направятся к морю.

   - Я всегда готов.

 

                                                                                       * * *

 

   - …Знаете, Джеймс, а не пойти ли нам искупаться?
   - Прекрасное предложение, Серёжа. Лично я принимаю его с истинным удовольствием.
   - В таком случае нам в эту сторону, - указав направление рукой, сказал Альков и повёл Олбрайта за собой.
   Они неторопливо подошли к центральному пляжу, разделись, взяли два лежака и расположились у самого берега моря, буквально в пяти метрах от набегавших на песок пенистых волн.
   - Давайте прогуляемся, Джеймс.
   - С удовольствием, Серёжа. Заодно и разогреемся до нужной кондиции… А после этого можно немного и поплавать, - задорно произнёс Олбрайт, усиленно растирая грудь в предвкушении удовольствия.

   …Две высокие бледные фигуры заметно выделялись в огромной загорелой толпе, расположившейся на центральном пляже знаменитого Большого Сочи. Они отличались от остальных, во-первых, своим загадочным видом и, во-вторых, своими экстравагантными плавками, вызывающими неприкрытую зависть окружающих. На первый взгляд этим мужчинам можно было дать лет 40-45. Судя по поведению, этих людей нисколько не интересовало ни горячее южное солнце, ни лазурное ласковое море, ни великолепная кавказская природа, ни окружающие их многочисленные отдыхающие…

 

                                                                                                 * * *

 

   - Ден, приготовьтесь. Они приближаются к тому месту, где вы должны включить аппаратуру восстановления.

   - Да-да, я вижу, Серёжа, не беспокойтесь. Всё будет включено секунда в секунду.

 

                                                                                                   * * *

 

   - …А что в “мире нового” было обычным, Джеймс?
   - Да… вы, как всегда, правы, Серёжа.

   - Давайте же попробуем смоделировать этот удивительный, Большой Замкнутый Круг Жизни, который обязательно должен быть бесконечным. То есть мы с вами, Джеймс, бессмертны. Понимаете… бессмертны!!!

 

                                                                                                     * * *

 

   Ден Горн, находящийся за главным пультом, внимательно наблюдал за всем, что происходило на экране монитора. У него даже пальцы побелели от напряжения.
   - Включайте же, Ден, включайте! – в исступлении закричал Альков-младший. – Это же та самая секунда!!!

   В это мгновение Горн вдруг почувствовал, что за него уже кто-то работает. На лбу Дена выступил холодный липкий пот…

 

                                                                                                       * * *

 

   - …Знаете, Джеймс, а вам не кажется, что всё это с нами уже когда-то происходило?.. И эта встреча, и наш разговор на этом же самом месте, и всё-всё остальное?.. Вам не кажется?
   Помедлив секунду, Олбрайт вскинул руки вверх и закружился, изображая какой-то странный экзотический танец.
   - Да-да-да! Это точно! Эврика! Я вспомнил, Серёжа! Я всё вспомнил!
   - Я тоже всё вспомнил, Джеймс… Поздравляю вас, - устало произнёс Альков-старший, улыбаясь и обнимая друга. – У нас всё получилось! МЫ БЕССМЕРТНЫ, ДЖЕЙМС! МЫ БЕССМЕРТНЫ!.. Нам осталось пройти этот же путь посредством естественного варианта. И мы с вами его обязательно пройдём. До новой встречи на этом же месте, мой дорогой друг!.. А сейчас нам не мешало бы где-нибудь перекусить и затем искупаться. Вы не против, Джеймс?
   - Конечно, нет, Серёжа... Думаю, что нам лучше пообедать на свежем воздухе… где-нибудь недалеко от моря.
   - Джеймс, я знаю одно прекрасное местечко. Думаю, что там нам будет и уютно, и… прохладно.
   - Например, в ресторанчике гостиницы “Москва”?
   - Вы просто читаете мои мысли, Джеймс… Откуда вам это известно?
   - Ну уж нет, золотой мой человек, - уверенно произнёс Олбрайт, похлопывая Алькова по плечу и загадочно улыбаясь, - второй раз вашей смерти я ни за что не переживу… да и не допущу!
   Альков хлопнул себя по лбу, чертыхнулся и принялся громко хохотать, крепко сжимая Джеймса в своих объятиях.
   …Сидя в уютном приморском кафе, откуда открывался прекрасный вид на море, друзья услышали экстренное сообщение. В нём говорилось о том, что полчаса тому назад при попытке совершения очередного террористического акта в ресторанчике гостиницы “Москва” был застрелен известный главарь международной террористической организации – АБУ ИЛЬ ХАМАТ.
   Друзья многозначительно переглянулись и подмигнули друг другу.

   До раута у Соколовых оставался всего лишь один час.

                                                                                       * * *
   …Альков-младший неотрывно смотрел на своего дядю и отца. На его глазах выступили слёзы радости. Он старался незаметно проглотить ком, который предательски встал у него в горле, но, как назло, ничего не получалось. Тогда Сергей сделал вид, будто он поперхнулся и, прокашлявшись, тихо произнёс:

   - Живите вечно, самые близкие и дорогие моему сердцу люди. Для меня вы всегда будете бессмертны… как боги! Я счастлив, что мне удалось воплотить в жизнь вашу мечту! А теперь домой, на Голубой Шар! – громко крикнул Сергей стоявшим рядом с ним друзьям. – НУ, ПОЕХАЛИ! ДО ВСТРЕЧИ, ЛЮДИ ВСЕЛЕННОЙ! ДО НОВОЙ ВСТРЕЧИ!!!

                                                                                                  * * *

   …Фантастически одетый человек со светящимся лазерным лучом во лбу мысленно приказал экрану монитора выключиться, и тот мгновенно погас, унося с собой изображение экрана с Деном Горном, а в нём – изображение экрана с Альковым-младшим и его командой, а в нём – изображение экрана с Олбрайтом и Альковым. Затем он загадочно улыбнулся и, вполне удовлетворённый выполненной работой, собрался исчезнуть из своего центра управления.
   Но совсем неожиданно пульт управления автоматически включился, и в эфире раздался голос Алькова-старшего:
   - Отдыхайте спокойно, друг мой, и ни о чём не беспокойтесь. Будущие события мы с мистером Олбрайтом проконтролируем сами.

   От неожиданности человек со светящимся во лбу лазерным лучом упал в кресло и с испугом огляделся…

 



                                                                                    Конец первой части

                                                                                  (Продолжение следует)

 

 



   Хотя этот роман фантастический, многие факты взяты из реальной жизни. До последней секунды вашей – только первой – жизни во Вселенной желаю вам, мои Уважаемые Читатели, удачи и вечной надежды на бессмертие!
                                                                                               Автор

 
ЕМУ ВСЕГО ЛИШЬ 75
О национальности
Рейтинг: 0 1057 просмотров
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!