Бедная овечка глава 10 Ломка

За ужином Эдвард был сосредоточен и спокоен как никогда. Кажется, впервые его не волновали камины-душевые-туалеты в доме брата. Зачем думать о том, что уже обречено.

Он мысленно упивался новой ролью вершителя судеб и в этом увлекательном представлении чувствовал себя Богом.

Шахматные фигуры на доске были расставлены, ходы продуманы, и партия началась.

Ход: е-два – е-четыре был уже сделан.

Лелька была просто идеальной пешкой в его игре. Кругленькая, маленькая, она даже внешне соответствовала этому образу. И как бы не метила в ферзи, никогда ей не быть королевой. Это место могла занимать только Агнесс!

Взглянув на жену, сидевшую напротив, он невольно примерил ее к роли ферзя.

Реальность отчего-то сильно разозлила.

Кисло пережевывая овощи из салата, подурневшая, Агнесс под его взглядом затравленно опустила глаза. Челюсти, и без того в последнее время все больше напоминавшие ему лошадиные, в движении растянулись до безобразия. Она больше не вызывала в нем желания?..

Словно хватаясь за соломинку, привычно отыскал родинку на ее шее, которая обычно заводила с полуоборота. Пятно сейчас отчего-то напомнило неопрятного волосатого черного таракана.

Есть расхотелось совсем. Он сразу вспомнил о делах, и о том, что Лелька хотела рассказать ему что-то важное.

Эд буркнул что-то нечленораздельное Агнесс и вылетел в прихожую.

Она выскочила следом.

- Ты надолго?

- Позвоню, - сухо кинул сникшей женщине и хлопнул дверью.

Вопросительно и безвольно повис завиток, который он забыл поцеловать на прощание….

Эдвард ни за что не признался бы себе, но встречи с этой женщиной стремительно становились потребностью, и даже большей, чем еда, вода, сон…, о котором он забывал все чаще.

Как зомби, насквозь пропитанный приторно-сладким запахом ее духов, теряя очертания реальности, он думал о ней постоянно. Мысли были пошлые, грязные. Но чем омерзительней были эти мысли, перераставшие в ощутимые зрительные фантазии, тем непреодолимей было влечение. Погружаясь в ее мир, он удивительным образом становился самим собой, естественным, таким, как создала его природа и социум. Под ее одобрительные стоны и восторги он открывал такие глубины мерзкой своей сути, о которых и не подозревал раньше.

Зависть и ненависть, неудовлетворенность жизнью и жадность рядом с ней, в ней получали удвоенный энергетический заряд, такой мощный, что, казалось, не излившись в яростном физическом соитии, могли бы взорвать Вселенную.

Истово, рьяно переплетаясь телами, и еще более срастаясь уродливыми душами, две биологические сущности становились единым целым. Временами ему казалось, что прилипший кусок мяса и есть часть него, и притом, важная, необходимая часть, как, например, рука или нога.

Но она не могла быть его частью по определению, не смела! Внезапно сознавая, что он ничем не отличается от нее, он свирепел и вымещал тогда на ней свои комплексы. Побои и унижения были частью их игр, и продолжались, пока она как собака не уползала в угол и жалобно скулила оттуда. Чувствовать себя всемогущим стало болезненной потребностью.

Эд гнал, подхлестываемый нетерпением. Его физически ломало и крутило, и только чудесным образом удавалось ориентироваться на дороге. Он гнал!

Оксанка острыми зубками неожиданно прикусила сосок, Лелька охнула. Боль пронзила до самого паха, и в то же мгновение мощная волна желания с огромной скоростью, сотрясая ее всю, захлестнула, ударила в мозг, мистическим образом обострила восприятие.

На тонком животном уровне она поняла – он едет! Потянуло низ живота, стало жарко. Лелька сильней прижала к себе сосущую дочку и тихонечко завыла.

К счастью, дети, уставшие от поездки к Рите, наигравшись с Ингрид и Яннеком, уснули быстро и крепко.

Она приняла душ и, по-собачьи поглядывая на дверь, принялась ждать.

Выпитое вино все еще бродило в извилинах мозга, а встреча с Риткой всколыхнула в ней такой ураган эмоций: от зависти до ярости, что Эду она предстала сущей ведьмой:

- Я хочу отомстить ей! – выдохнула остатками перегара из полумрака прихожей.

- Ты это сделаешь, – он хотел того же.

Сегодня Лелька была особенно в ударе. Злость делала ее соблазнительной, хитрой, изобретательной. Мастер класс был потрясающим. Его мозг взрывался, а она фонтанировала все новыми идеями, пока, они не слились в единый осатаневший организм, жаждущий только одного – поглотить самого себя.

Первый выдохся Эдвард:

- Прекрати, - он грубо пресек ее попытку в очередной раз вскарабкаться на него, - шлюха!

Да! Она была шлюха! И никакого смысла не было скрывать это от него. Казалось, они давно поняли и знали друг о друге все.

Она была шлюха, грязная, потная, ненасытная, призывно доступная, и была счастлива, в своем примитивном представлении о счастье.

Преданно заглядывая в глаза, спросила:

- Хочешь выпить?

- Я за рулем. А от тебя итак несет алкоголем, – отрезал он. – Что там было у Риты?

Ах, как все складывалось ему на руку!

От пульсирующих выплесков адреналина пухла и болела голова, а мозг выдавал картинки, одну круче другой.

А когда воспаленное воображение выдало сцену прелюбодеяния братца, кожа взбугрилась мелкими живыми мурашками, щекотно разбежавшимися по всем закоулкам тела. Он возбудился и судорожно сглотнул.

Пусть хоть сам дьявол послал им всем Лельку, но грех было не воспользоваться этим!

Он представил себе побледневшее испуганное лицо Риты! Вот так-то!

А дальше уже детали. Они, конечно, разведутся, и дом продадут, и будут разборки, дележки и бесчисленные суды. А главное, что все это случится скоро, совсем скоро, может быть еще до Пасхи. Радость и удовлетворение приятно разливались по сосудам, согревали, он чувствовал, что все получится.

- Сейчас, или никогда!..

Лелька поняла это по-своему:

- Сейчас, - и вездесущим языком обслюнявила ему усы.

Он брезгливо утерся:

- Пока Рита в отъезде, ты должна успеть соблазнить Лора. Я устрою встречу, дальше сама.

- Ага, - расслабленно согласилась она.

Сейчас ей не хотелось об этом думать, хотя и понимала, что ему это важно, а значит важно и ей. Теперь она всегда хотела того же, что и он.

- А что ты говоришь Агнесс? – неожиданно уже у дверей поинтересовалась она.

- Не смей даже имени ее касаться своим грязным языком. Ты шалава, а она королева! Чувствуешь разницу?

И почуяв, как та поджала хвост, заюлила перед ним, довольный вышел.

За неделю о Томасе все забыли. А он, дико соскучившись по Лельке, полный впечатлений и положительных эмоций, обросший щетиной, приятно похудевший, пахнущий свежей рыбой, совершенно счастливый, явился в Сундсвале прямо к обеду.

Картина «Не ждали» была не долгой, Лелька быстро опомнилась и сосиской повисла у него на шее:

- Томасик, а я думала, что ты еще только через неделю приедешь. Ведь у тебя отпуск! Ждала тебя перед Пасхой. Что привез? Рыбу?

- Подожди, Леля, у меня руки заняты, - смущенно бормотал он, пытаясь поцеловать ее в ускользающую макушку. Она, словно нарочно, распаляла его прикосновениями и телодвижениями.

- Ты так вовремя, прямо к обеду! Пойдем, покормлю тебя. Голодный, наверное?

Наконец, спрыгивая с него и помогая поставить вещи, засуетилась она.

- Очень! Только сначала иди, раздевайся, а я быстренько в ду-ш-шш! – предвкушая удовольствие, проглотил он конец фразы.

- Том, я что тебе? Девка легкого поведения? – обиженно поджала она губы, - дети дома и еще не обедали!

- Прости Леля! – виновато ответил пристыженный Томас, - просто ты же сама….

- Что сама? У нас теперь семья или нет? А в семье главное уклад, порядок! Вот съедемся, времени будет навалом на все!

- Лель, - Томас надулся как обманутый ребенок, - ты раньше так не говорила. А как же я? Я же соскучился!

- Сказала, обедать! - не обращая внимания на его мольбы, - скомандовала Лелька. И потом целый день наблюдала, как он, изнывая, ходит за ней буквально по пятам, ощупывая глазами ее халатик, под которым как обычно, не угадывалось ни одной детали белья.

Унижения доверчивого и влюбленного богатыря нравились.

Вот она разница между шалавой и королевой! И всему свое время!

Бледный вид Агнесс раздражал все сильней, и чтобы не сорваться и не наговорить ей лишнего, а еще, чего доброго, не довести дело до развода, Эд принял соломоново решение: отправить их с детьми до Пасхи к ее матери, что и сделал, не откладывая, прямо с утра.

Почувствовав неимоверное облегчение, точно снял с себя кандалы, он занялся раздумьями и расчетами, благо, что было воскресенье и времени предостаточно.

В шахматный клуб, его как самого умного и послушного из детей, отвела мама, и нужно сказать, не зря, думать его там научили.

Он так и сяк строил в голове сложные комбинации возможных событий. Лоранс в его представлении, должен был ходить только по диагонали, как слон. Но после того, как Лелька рассказала, что он ей угрожал, была велика вероятность, что тот может сделать и ход конем, и стать недосягаемым для его планов. Этого допустить было нельзя. И Эдвард снова думал. За этим занятием и застал его Лелькин звонок.

«Пешка, которая метит в ферзи», - подумал он, как только высветился ее номер.

- Томас? – Эд озадаченно почесал макушку, - раз не остался до Пасхи в Сорселе, придется вводить его в игру.

- Эдди, какую игру? – осторожно поинтересовалась Лелька, - что делать мне?

- Ты там не очень-то себе позволяй! – процедил сквозь зубы.

Злость вкупе с ревностью выплеснулись прямо ей в ухо.

Она счастливо икнула. Он ревновал!

- Я люблю только тебя, - еле дыша, пролепетала она.

- Я позвоню, - не хватало еще только сантиментов!

Мелькавшие машины, люди на экране телевизора навевали сон. Звук был убавлен до минимума. Лелька в другой комнате укладывала детей спать, и Томас терпеливо ждал окончания этого процесса. Он готов был ждать сколько угодно, время для него перестало существовать, и только на ней сейчас было сосредоточена его жизнь.

Она на удивление быстро уложила Оксану. Девочка хорошо нагулялась, поужинала и теперь крепко заснула. Данька тоже не вызывал у Лельки беспокойства, но она сама чувствовала себя вымотанной и загнанной в угол.

Томас не вдохновлял, а организм требовал отдыха, и она нырнула под одеяло к Даньке. Он прижался к ней своим мальчишеским худеньким телом, согрелся и уснул.

Лелька же, несмотря на усталость, сразу уснуть не могла, лежала, смотрела на Данькины безмятежно сомкнутые реснички, его по-детски пухлые щечки, слегка приоткрытый рот. Она вспоминала, какой он был совсем маленький, и щемящее чувство жалости и материнской любви поднималось в ней. Ребенок пережил стресс развода родителей, и все больше странностей в его поведении настораживало и огорчало. Данька не мог уснуть, если рядом не было кого-то из родителей, он стал бояться темноты, закрытых дверей.

В таких невеселых раздумьях, Лелька незаметно начала засыпать. Сквозь сон еще слышала, как Томас несмело поскребся в дверь. Да и пусть!

Только под утро она вышла из спальни детей и увидела Томаса спящим на том самом диване, где оставила его вечером. Не умещаясь на коротком ложе, он спал, неловко поджав ноги и свесив голову.

Всего один день прошел без Риты, а Лоранс уже скучал. Он не плохо справлялся с хозяйством, детьми, успевал и развезти, и забрать из школы и садика, накормить-погулять-поиграть, только чувство одиночества угнетало, навевая грусть.

В таком состоянии и застал его внезапно нагрянувший Эдвард.

- Хей! Ты не забыл, что я обещал помочь с работой? – спросил он торжественно прямо с порога.

- Ммм! – от неожиданности проглотил язык Лор.

Честно говоря, он уже и не ждал вручения того рождественского подарка от доброго Санты.

- Ты что не рад? Можешь приступить прямо с завтрашнего дня! Работа административная, будешь сидеть на рецепшен.

- Здорово! – только и мог ответить Лоранс, жестами приглашая брата пройти в дом.

Эд сегодня был какой-то другой. Он не суетился, не бегал по дому и согласился выпить с ним чашку кофе.

- Понимаешь, брат, - отойдя от первого шока, сказал Лоранс, - тут ведь дело такое. У меня Рита уехала на симпозиум в Стокгольм, приедет только к выходным, а там пасхальные каникулы….

- Так тебе нужна работа? - нетерпеливо перебил Эдвард, стараясь пропустить мимо неприятную для него информацию.

- Еще спрашиваешь! – обиделся Лор, - я тебе к тому говорю, что мне детей сейчас некуда деть. Да и как без оформления? Тоже надо время…

- Глупости! Ищешь отговорки! – махнул он рукой, - оформим задним числом, когда праздники закончатся или я не хозяин-барин? А дети, да, сложней. Моя к матери уехала. Но у Тома сейчас отпуск. Он никогда не отказывался посидеть.

- А разве он не в Сорселе? Мама говорила….

- Нет! Вчера приехал. Лелька тоже с завтрашнего дня родительские дни берет. Надо, чтобы ты вышел хотя бы на один день, чтобы я мог тебя и коллективу представить, и оформлять начать. Или пеняй на себя. Сколько уже лет без работы и еще столько же просидишь. Так что давай, звони им.

- Слушай, но они же в Сундсвале! – сомневался Лоранс, - далеко. А про Лельку у меня к тебе вообще отдельный разговор. Подставит она когда-нибудь Тома!

- Звони заранее, вот прямо сейчас, - снова направил разговор в нужное русло Эдвард. – Я сам попрошу его.

Эдвард успокоился только тогда, когда разговор состоялся, и Томас клятвенно заверил, что с утра будет у Лора.

- Ну, что ты там хотел сказать о Леле? – уже расслабленно спросил он, предвкушая, как обвинит братца в предвзятости и необъективности, а может быть, удастся ткнуть носом во что-нибудь еще.

Томас еще потягивался в постели, когда Лелька одетая, с наведенным марафетом, сообщила:

- Я поеду, – и закрыла ему рот нежнейшим поцелуем.

Минувшая ночь сделала его сговорчивым, но все-таки он сам обещал брату приехать.

- Ничего, что обещал, - опередила она, - я справлюсь лучше. А ты посиди с моими детьми, тебе надо привыкать к ним.

- Ну, ладно, - согласился он.

Зато Лоранс, просто остолбенел от возмущения, когда перед ним предстала Лелька собственной персоной.

- Томас не смог. Я посижу.

- Немедленно уезжай! Я не оставлю детей с тобой, – в порыве эмоций выпалил Лоранс, и уже начиная мыслить более конструктивно спросил: - Почему не смог? Почему не перезвонил?

- Он хотел позвонить, но я сказала, что быстрей доеду и все объясню сама.

- Объясняй, - сказал, было, Лоранс, но тут позвонил Эд, и поторопил его. - Ладно, потом объяснишь.

Он убежал, а Лелька, справившись с детьми, которых сегодня решено было не везти ни в школу, ни в садик, раза два покормив и усадив за компьютерные игры, приступила к магическим ритуалам, так она называла готовку еды.

Она знала, что готовила превосходно, глупо было не использовать проторенный путь через желудок. Это был шанс, хоть и небольшой.

Необходимые продукты шустрая Лелька нашла, быстро сориентировавшись в кухне, даже не пришлось бежать в магазин. Рита была аккуратная хозяйка, Лелька даже мысленно ее похвалила.

И вот уже в ее руках все волшебным образом становилось вкусным и съедобным. Весело напевая, она варила, жарила, парила, стругала, украшала. И уже через два часа был красиво накрыт и сервирован стол. Дети, проголодавшиеся и привлеченные витавшими в воздухе умопомрачительными запахами, крутились рядом.

Лоранс вернулся домой взбудораженный новыми впечатлениями и перспективами. Порывисто, деловито, чувствуя себя мужчиной-хозяином-кормильцем, вошел в дом и остолбенел второй раз за день.

Сначала в нос ударил аромат только что приготовленного свежего ужина, потом он увидел красиво сервированный, словно к празднику, стол. В центре него стояли свечи, которые Лелька тут же зажгла, а рядом с ними притулилась бутылка хорошего вина, которое Лелька отрыла в их баре. Сама она, что-то весело мурлыкала себе под нос.

- А это зачем? – Лоранс кивнул в сторону свечей и вина.

- Сначала кушать, потом вопросы. Дети уже голодные.

«А и правда», - вдруг махнув на все рукой, подумал Лоранс. Он устал, а пахло так умопомрачительно, в доме было так спокойно и уютно, что хотелось отбросить все проблемы, расслабиться, забыться. Лорансу даже Лелька показалась сейчас его доброй бабушкой Линдой, которая тоже вкусно готовила.

Дети ели так, что за ушами трещало.

- На полуфабрикатах, наверное, - Лелька вспомнила, как однажды Рита сетовала, что не успевает готовить домашнюю еду, и Лоранс начал покупать полуфабрикаты, которые их выручают.

- Леля, просто язык можно проглотить, - не удержался Лоранс, подкладывая себе добавки жаркого в сливках, с какими-то диковинными приправами.

Лелька тоже увлеклась ролью хозяйки, умиленно поглядывая на семейство Риты, уплетающее ее стряпню за обе щеки.

«Вот где мое место, - вдруг подумала она, - Ритка живет моей жизнью».

Сытые дети послушно пошли чистить зубы и по своим комнатам играть перед сном.

- Лоранс, давай выпьем за мир, - Лелька взяла бутылку уже предусмотрительно открытого вина и разлила по бокалам.