"ИСКРЫ" (1-5 главы)

  Сергей Кен

 

 

 

 

Мысли правят миром.

Будущая физика должна включить в себя сознание.

 

Если теория противоречит фактам, то нужно выкидывать теорию, а не факты.                                                                                                                                                                                                       

Не удивлюсь, если скоро просветление станет таким же простым процессом, как выпить чашечку кофе.                                                          Ж. Славинский

                                                                                                           С. Гроф

 

Гармония достигается стратегией. 

Наверное земле надо пробудиться и осознать, что происходит, прежде чем могучий вихрь сорвёт все  маски и  шапочки – президентов,   патриархов, биологов, йогов и   святош – и унесёт их  прочь  на  глазах  ошеломлённых владельцев.                                                                                     Саптрем

Из искры возгорится пламя…                                                                                                                                             

Мои мысли – мои скакуны, словно искры зажгут эту ночь.

 

Человек устроен так, что в него вложено много зажигательного материала.

 

Если я пойму для чего, то сумею справиться с любыми как.

 

Невозможно решить проблему при помощи того мышления, которое создало проблему.                                                                                      А. Эйнштей

Русский образец  показывает всем странам   кое-что весьма существенное.

 

Новый человек под знаком Нового Учения явится в России, и он будет править Русью всю жизнь …Новое учение придёт из России — это самое древнее и самое истинное учение — распространится по всему миру и придёт день, когда все религии в мире исчезнут и их заменит это новое философское учение Огненной Библии.

        Приветствую Вас, читатель!

 

P.S.   Для свободного распространения и цитирования в сети Интернет.

 

P.P.S. В произведении используется много замечательных (и не очень) изречений мыслителей как далёкой древности, так и современности. Используется зачастую без упоминания авторства и нередко в искажённом виде. Такова сюжетная линия. Убеждён, что подобные перлы являются достоянием всего человечества и с радостью готов поделиться своими, если таковые окажутся востребованными. Безвозмездно отдавая отдельные мысли в общую копилку, оставляю за собой лишь причудливый узор, составленный из них.

 

P.P.S. Данный вариант рукописи не редактировался и содержит ошибки правописания.

Идущее время снова должно предоставить женщине место у руля жизни, место рядом с мужчиной, ее вечным сотрудником. Ведь все величие Космоса зиждется на этих двух Началах. Основа Бытия есть величие двух Начал. Как же возможно умаление одного из них?

                                                                                                               Е. Рерих                                           

 

 

-         Алло, здравствуйте, Семён Маркович! Саша Конев беспокоит, узнали?

-         Добрый вечер, Сашенька. Совсем забыл старика. Чем могу помочь?

-         Ваша консультация нужна, Семён Маркович. Как вы себя чувствуете?

-         Нормально, Сашенька, нормально…ну приезжай ко мне завтра в любое время.

-         Не совсем то, Семён Маркович. Мне очень нужно, чтобы вы посмотрели одного пациента у нас в клинике. Я вас привезу и отвезу.

-         Интересный случай?

-         Очень.

-         А что там вкратце?

-         Я в затруднении…лучше уж вам самому посмотреть.

-         Заинтриговал, признаюсь…неужели нашлось что-то, что смутило моего лучшего ученика?

-         Это не совсем касается расстройства психики…мне очень важно ваше мнение о его умозаключениях…не с кем так, если по-хорошему, и обсудить.

-         Интересный бред?

-         Напротив…скорее предельное раскрепощение сознания и, как следствие, интереснейшие ментальные модели…революционные взгляды!

-         Ох уж мне эти революционеры. Повидал я их на своем веку. И все знают, как мир изменить.

-         Посмотрите пожалуйста. Очень вас прошу.

-         Ну что ж, Александр, заезжай часиков в десять.

-         Спасибо, Семён Маркович…думаю, вы не пожалеете.

-         Посмотрим.

-         До свидания.

-         Спокойной ночи, Сашенька.

 

 

-         Давно ремонт сделали? – грузный седой профессор Торшин, прихрамывая, шёл по коридору психиатрической клиники, которую некогда возглавлял. Он с интересом отмечал изменения в интерьерах и организации работы почти родного учреждения.

-         Год назад. – доцент Конев Сан Саныч, подстраиваясь под неторопливый шаг учителя, двигался чуть позади, возвышаясь над ним почти на две головы.

-         А деньги где взяли? Неужели министерство?

-         Что вы, Семён Маркович! – воскликнул тот, махнув рукой. – Друзья детства помогли.

-         А. – кивнул профессор. – Те самые бандиты.

-         Они уже давно уважаемые бизнесмены…меценаты. – засмеялся Сан Саныч.

-         Ты прости старику праздное любопытство. – покряхтел Торшин. – Сколько же у них денег?

-         Мы об этом не разговариваем, когда встречаемся, но в прессе проскакивала цифра в районе трёх миллиардов долларов.

-         Э гее…какие безграничные возможности. – задумчиво протянул старик. – А о чём вы разговариваете, если не секрет?

-         Для вас не секрет, Семён Маркович. Но только для вас…понимаете?

-         Обижаешь, Александр.

-         Мы ведь в детстве одной командой были до самой армии. Спортом занимались, отдыхали вместе, дрались друг за друга. – улыбался Сан Саныч. – После армии в криминал попали. Помните те времена?

-         Да. – кивнул профессор. – Я больных на свои сбережения кормил.

-         Меня раз почти на год в тюрьму закрыли…пытали, как в Гестапо, но я их не выдал.

-         Сашенька! – остановился Семён Маркович и поглядел на ученика. – Какие неожиданные подробности я о тебе узнаю!

-         Да. – слегка смутился доцент. – Мои университеты включают и курс выживания в клетке с волками и крысами.

-         А друзья твои что?

-         Помогали, поддерживали и, наконец, вытащили. Я вышел и завязал…в университет поступил. А они продолжили.

-         Так, а о чём вы разговариваете?

-         Я у них штатный психолог…врачеватель душ. – Конев вздохнул. – Быть богатым очень непросто, поверьте, Семён Маркович.

-         Знаю, Сашенька. – улыбнулся Торшин. – Но хотел бы попробовать.

-         Николай, Иванова из двадцать седьмой приведи ко мне. – обратился Сан Саныч к здоровенному рыжему санитару в идеально белом халате, сидевшему на кушетке в коридоре.

-         Хорошо, Сан Саныч. – ответил тот.

-         Кабинет свой не узнаете, Семён Маркович. – доцент открыл дверь, пропуская учителя вперёд.

-         Твой кабинет, Александр. – грустно заметил старик.

Галилей - забитый сюжет. дурдом. гениальный псих, Щас мысли начнёт толкать умные. там богатеи маячат на горизонте. всё понятно. LLL

Мазай - Эпиграфов наставил видели скоко? Всё авторитеты крутые. Любит мысли умные. Обычно так когда своих не очень.

Исида – «Из искры возгорится пламя. А.С. Пушкин» на ленинской «Искре» такой эпиграф был….заметили?

Галилей – ну давай дождёмся чё там псих расскажет. Чую хрень

 

 Кабинет и вправду был весьма неплох. Смелая дизайнерская мысль, опиравшаяся на значительные материальные ресурсы, воплотила в жизнь идеальное место для интенсивной работы, спокойных размышлений и активного отдыха.

 Профессор Торшин громко ахнул, остановившись около входа и не спеша оценивая увиденное. К самому кабинету, вмещавшему большой стол из какого-то благородного дерева, с девятью кожаными стульями, два широких коричневых дивана, уголок с разнообразной электроникой, мини бар, библиотеку, сосредоточенную на резных деревянных полках почти вдоль всех стен, пристроили огромный застеклённый балкон с широким античным арочным проходом. На балконе, разделённом колоннадой на две неравные зоны, располагался зимний сад с вьющимися растениями и весело журчащим фонтаном, и небольшой спортзал с универсальным тренажёром, беговой дорожкой, турником и красной боксёрской грушей. Стены были отделаны под античную мозаику с мифологическими сценами,  деревянными панелями в английском стиле и диким камнем под старину. Резная деревянная дверь справа от входа вела в санузел с душевой кабиной.

-         Да. – протянул профессор, усаживаясь на диван. – Поспешил я родиться. – грустно кивал он.

-         Иванова заводить, Сан Саныч? 

-         Да, да. – заметно занервничал доцент. – Спасибо, Николай.

 Санитар посторонился, пропуская в кабинет пациента.

-         Что, Сан Саныч, коллегу привели! – прямо с порога крикнул худой сутулый молодой человек лет тридцати в коричневой больничной пижаме, висевшей на нём, как на вешалке. – Профессор небось! – завращал он светло-голубыми глазами. – Здрасьте вам!

-         Познакомьтесь, Виктор Алексеевич. – почему-то виновато улыбнулся Конев. – Профессор Торшин Семён Маркович. Мой Учитель…

 Профессор лишь слегка кивнул, скользнув по вошедшему уставшим взглядом.

-         Важный какой. – оборвал пациент, оглядываясь. – Мы это исправим.

-         Присаживайтесь сюда, Виктор Алексеевич. – хозяин кабинета выдвинул один из стульев. – Сейчас чаёк будет…вы какой предпочитаете?

-         Красный есть? – голос у Иванова был скрипучий резкий, фразы обрывистые, вся речь его походила на кардиограмму. – Хороший у вас кабинет, доктор…себе такой же сделаю…только больше.

-         Семён Маркович, – Конев суетился с чайником. – вам чай или кофе?

-         Чай, Сашенька. Не крепкий и с лимоном, сахара два кусочка. – профессор сидел на краю дивана, скрестив вытянутые ноги и подперев голову рукой. Вид у него был скучающий, взгляд обращён в никуда и ничего не выражал.

-         Заскучал профессор. – всё так же резко и отрывисто заметил пациент. – Много психов повидал на веку…а, Маркович? – подмигнул он Торшину.

-         Много. – лениво кивнул тот. – Вы, как я догадался, на нечто неординарное претендуете, молодой человек?

-         Претендую. – весело кивнул претендент в ответ, потирая руки.

-         Я и не спорю. – согласился профессор. – Но только держите себя в рамках приличия…я всё таки более чем в два раза вас старше… думаю, что для такой незаурядной личности это не составит труда?

-         Не составит. – приложил Иванов ладонь к груди, видимо обозначая сожаление о бестактном поведении. - Это я ваше внимание хотел привлечь.

-         Лучший способ привлечь моё внимание – это озвучить нечто этого самого внимания достойное. – слова бесстрастно вытекали из старика, лишённые всяких эмоций.

-         Угощайтесь. – Сан Саныч поставил кружки с чаем на столик с колёсиками и выкатил его в центр кабинета. - Угощайтесь, господа хорошие.

-         Господа все в Париже. – хихикнул пациент, забирая свой напиток.

-         И вправду, Виктор Алексеевич. – осторожно заговорил Конев, присев на диван рядом с учителем. – Поведаёте, уже профессору о вашем открытии…очень вас прошу. Мне…да, полагаю, и вам немаловажно будет услышать мнение такого опытного человека и специалиста.

-          С удовольствием. – осторожно отхлебнул чай Иванов. – Как вам мир, профессор?

-         Уточните вопрос, пожалуйста.

-         Я не горы, леса и реки имею в виду…они прекрасны. – вновь завращал глазами пациент. – Мир людей! Как он вам, нравится?

-         Оставляет желать лучшего. – Торшин рассматривал фрески на стенах.

-         Все так думают. – довольно кивнул Иванов. – Согласитесь: тщетно пытаться улучшить нечто развивающееся и подвижное, каковым несомненно является бытиё человека, не затронув основ…первопричин, так сказать.

-         Логично. – согласился Конев, скосив глаза на профессора и заметив, что тот никак не реагирует и вообще имеет весьма скучающий вид.

-         Всё началось с Евы, профессор…помните эту историю?

-         Библейскую? – разглядывая ногти, спросил Торшин.

-         Да! Именно библейскую! – пациент вскочил, напрягся и начал выразительно жестикулировать длинными узловатыми пальцами. – Ева придумала первую одежду! Это же так просто! Плод, то есть самая вожделенная часть её тела, был доступный, а стал запретный! Ева получила инструмент манипуляции мужчиной! Познала запретный плод! Познала преимущества запретного плода!

-         Продолжайте. – поощрял Конев, косясь на учителя. – Только спокойнее.

-         Вы представьте только, профессор, что произошло в мозгах самца обезьяны, когда вместо вожделенных гениталий, привычных глазу и до того открытых для взора, он увидал какой-нибудь фиговый листок! Соображаете!?

-         Интересно. – протянул Торшин, подняв глаза на пациента. – Продолжайте, пожалуйста.

-         Это же начало фантазирования! Принципиально новый этап в развитии мозга! Спусковой крючок человеческой эволюции! – Иванов уже торопливо ходил по кабинету, размахивая руками и бросая короткие реплики…пронзительные, острые, пробуждавшие в собеседниках неподдельный интерес. – Уже догадались, профессор, при чём тут змей? – уставился он на Торшина, выжидая. – Доктор, не подсказывайте!

-         Признаться…нет. – виновато улыбнулся тот.

-         Змей скидывает кожу, как одежду! Возможно, наблюдая за этими фокусами змея, Ева и додумалась одеться.– пациент преобразился: плечи расправились, глаза сверкали, голос стал мощнее. Казалось, он пропускает через себя огромный разряд тока. – Ещё нужны доказательства?

-         Давайте, Виктор Алексеевич. – кивал доцент. – Мы внимательно слушаем.

-         Всё просто. – продолжал тот, весело подмигивая и всё так же вращая глазами. – Сексуальная энергия…самая мощная энергия, профессор, естественно при удовлетворении жизненно необходимых потребностей, таких как еда, сон, безопасность… Сексуальная энергия по всем законам физики стремится из относительно холодных яичек в горячую матку. Разница температур всего ничего, но для тонких энергий достаточно. Так?

-         Допустим. – кивнул профессор.

-         Сначала всё происходит в сознании. Так?

-         Так. – нетерпеливо соглашался доктор, косясь на учителя и довольно подмечая всё возрастающий интерес в глазах последнего.

-         А на пути энергии, пардон, первые в истории трусы…соображаете? – пациент как дирижёр, подавал выразительные знаки собеседникам, приглашая активно вступать в диалог. – Как плотина на реке…похоже?

-         Да. – ответили оба одновременно.

-         Началась переработка сексуальной энергии в новую интеллектуальную, до того неведомую! Каково?! – он явно был доволен производимым эффектом. - Новая преграда побудила всесильную сексуальную энергию через сознание искать новые пути для её преодоления. Все достижения мужчины в искусстве, науке, войне…всё продиктовано желанием преодолеть эту преграду. В Библии так и сказано: «И открылись у них глаза, и увидели они, что наги…» А одежда, в дальнейшем, дала возможность уйти из рая…то есть из тёплых мест, где и очеловечилась обезьяна. Ведь мужчина и в наши дни любит глазами.

-         Интересно…достаточно интересно. – пробормотал Торшин.

-         Конечно интересно. – согласился пациент. – Но Я полагаю, что тут под раем и адом подразумеваются более глубокие и серьёзные процессы, чем просто название какого-то места.

-         Какие процессы тут по вашему подразумеваются? –поинтересовался Сан Саныч. – Вы мне, Виктор Алексеич, больше ничего не говорили.

-         Только сейчас озарило. – хихикнул Иванов. – Ай, спасибо вам, господа хорошие, очень важный момент вы помогли мне найти…ключевой.

-         Поделитесь уже.

-         Рай и ад – это на самом деле разные состояния сознания, а не какие-то места! – почти крикнул пациент. – Ведь представьте себе, что начало фантазирования и прогнозирования жизни рано или поздно у всех упирается в одну и ту же стенку…и дальше никак! И стенка эта смерть! Животные едят и пьют, размножаются, спасаются от опасности, но они не просчитывают ситуацию далеко вперёд, живут сегодняшним днём, даже мгновением. А человек, научившись фантазировать с помощью Евы, просчитал свою смерть и, следственно, приобрёл страхи, депрессии, агрессию, садизм, жестокость, жадность…

-         Значит не так уж и великолепно получается открытие Евы, молодой человек. – подмигнул Торшин.

-         Великолепно. – безапелляционно заявил тот. – Если мы за эту стенку ещё не пробились, то это совсем не значит, что её невозможно пробить.

-         И как же её пробить?

-         Пока не знаю, профессор. – почесал он задумчиво подбородок. – Но обязательно узнаю…обязательно мы по ту сторону смерти заглянем, вот увидите. Не может всё это просто так быть без ответов и скрытых возможностей…никак такого быть не может.   

-         Я сейчас, за исключением пробивания стенки, не вижу изъянов в вашей логической цепочке. – задумчиво кивал профессор. – Достаточно интересно.

-         Что! – возмутился пациент. – Мне, простите, плевать, что вы там видите!

-         Спокойно, Виктор Алексеевич. – вмешался Конев.

-         Тысячи лет люди глядели в упор на эту историю и не замечали очевидного! – Виктор всплеснул руками. – Воистину сказано: лучше всего спрятано то, что находится у всех на виду! Я! – он ткнул себя пальцем в грудь. – Я начинаю новый этап в истории человечества!

-         Какой этап? – улыбнулся профессор.

-         Эра расшифровки знаний. – торжественно провозгласил Иванов. – Вы что думаете, это просто так? Нет, уважаемые, во всех древних легендах, мифах, сказаниях зашифрованы знания и я нашёл ключ, я на самом известном мифе показал, что он наполнен смыслом и может быть понят нами! По моему пути пойдут многие! Но я первый! Обидно вам?

-         В смысле? – не понял Торшин.

-         Ну, вы всю жизнь занимались наукой, работали и ничего стоящего, такого чтобы вас хотя бы через двадцать лет вспомнили, после себя не оставите.

-         А вы, я так понимаю, уже и место себе в истории присмотрели. – профессор заметно нервничал. – Думаете, что этого сомнительного умозаключения достаточно?

-         О том, что оно не сомнительное говорит хотя бы огромное количество порнографии, всегда востребованной. – пациент снисходительно улыбнулся. – Но специально для вас, профессор, я расшифрую ещё один очень известный миф…хотите?

-         Мне всё равно! – Семён Маркович откинулся на спинку, сложив руки на груди. – Хотя, давайте…любопытно послушать.

-         Где граница между животным и человеком? – весело подмигивал Иванов, нависая над собеседниками.

-         Просветите. – хмыкнул старик.

-         Огонь! – поднял тот торжественно палец вверх. – Животные строят дома, даже используют орудия, но никто из них не способен даже приблизиться к огню.

-         Допустим.   

-         А как по-вашему, профессор, обезьяна смогла это сделать?

-         Как-то не задумывался. – Семен Маркович пожал плечами.

-         Вспомните Прометея. – пациент сделал паузу, давая собеседникам обратиться к памяти. – Обезьяна смогла приблизиться к огню только очень пьяной! Вот почему Прометею орёл выклёвывал печень! – он торжествовал. – За пьянство и жареную пищу платят печенью!

-         А как же она напилась? – нерешительно спросил Торшин.

-         Запасали фрукты, они забродили. – Иванов махнул рукой. – Это несущественно! Главное в том, что нам дают знания! Вы даже не представляете всю важность происходящего!

-         Куда уж нам. – задумчиво пробормотал старик.

-         Зря иронизируете. – небрежно махнул рукой Иванов. – Огонь даёт новую энергию, недоступную животным. Люди смотрели на огонь и это, несомненно, сказалось на их интеллекте. И пришёл первый огонь именно с неба…от молнии…от богов…из космоса, если разобраться поглубже. Есть ещё всего два варианта: вулкан и метеорит, но по сравнению с молнией они маловероятны. Огонь дал надежду и защиту, обогрел и накормил…

-         Убивать помог. – вставил Сан Саныч.

-         Не без этого. – согласился Виктор. - Я уже представляю себе, как религиозные иерархи спрашивают своих советников после того как я это опубликую: «Как нам это опровергнуть?» «Никак. – отвечают те, поразмыслив. – Нужно соглашаться.» - пациент светился от счастья. – Я свожу вместе науку и религию! Рождается новая невиданная силища! Рождается метанаука, давно предсказанная самыми выдающимися мыслителями, сплав религии, традиционной науки и искусства!

-          А вы вначале мир собирались от основ изменить, если не ошибаюсь? – профессор с интересом смотрел на собеседника. – Поделитесь соображениями по этому поводу.

-         Всё очень просто. – охотно подхватил тему тот. – Если всю обозримую историю главное чем занимался человек – это обман ближнего с целью завладения чужим или того хуже совершенствование орудий убийства, то в основе его развития и его устремлений лежат неверные мотивы. – он сделал паузу. – Нужно заменить разрушающие программы на созидающие! Движущая сила неверного развития нам теперь известна!

-         Напомните, пожалуйста. – иронизировал Семён Маркович. – Не совсем уловил я движущую силу.

-         Дисгармония энергий! Это же так просто! В мире царит засилие агрессивной мужской энергии! Женщина унижена и оклеветана неправильной трактовкой грехопадения, явившегося на самом деле величайшим её достижением! Высшим судьбоносным достижением для всего человечества, если хотите! Трансформация сексуальной энергии в интеллектуальную – вот величайший процесс, запущенный Евой…очеловечивание обезьяны! В начале любой человеческой деятельности лежит визуализация желаемого результата…его мысленное представление и только потом физические действия по его достижению. Эта-то самая способность визуализировать и развилась благодаря запретному плоду! Все достижения цивилизации от палки копалки до космической ракеты сначала рождались в фантазиях.

-         Запущенный Евой?! – Торшин захохатывался, как ребёнок.

-         Да, да…именно рождение человеческого интеллекта является ее высшим достижением! Именно познание запретного плода – основа основ…всё остальное лишь производные от этого – не моргнув глазом, ответил Виктор. – Но главное для нас сейчас состоит вот в чём: из сознания и подсознания всех людей нужно убрать греховную мысль о том, что в основе их появления на земле заложено зло. Нужно реабилитировать женщин, избавить их от клейма позора и греховности. Тысячи лет их обвиняли первопричинами всех человеческих бед. Так больше продолжаться не может, если мы хотим гармоничного и счастливого существования человечества.

-         Ну порадовал ты меня, Сашенька. – обратился профессор к ученику. – Спасибо, дорогой. И вам спасибо, уважаемый. – изобразил он поклон. – Удачи в ваших исследованиях! – он вдруг резко спохватился. – Кстати, молодой человек, а чем вы занимаетесь? Где работаете? Как вам в голову пришли такие революционные мысли?

-         Я частный предприниматель…был. – задумался на мгновение пациент. – Торговал видео и аудио дисками на базаре.

-         А почему говорите в прошедшем времени ?

-         Потому, что после таких открытий мне на базаре делать нечего!

-         А куда, позвольте узнать, вы теперь планируете податься…в какую сферу деятельности? – снисходительно улыбался Торшин.

-         Мир изменять буду, профессор. – засмеялся Иванов. – Я уверен, что очень скоро рядом окажутся личности, такого же масштаба…вместе мы соберем нечто наподобие мозаики. Каждый из нас имеет своё великое откровение. Наше творение будет настолько простым и прекрасным, что люди не смогут привычно отмахнуться от высших смыслов и продолжить прозябать в духовной нищете.

-         Избранные посланцы? – продолжал иронизировать Семен Маркович.

-         Несомненно избранные. – иронизировал в ответ Виктор. – Если помните, Адама и Еву бог изгнал из рая, чтобы они не вкусили кроме дерева познания добра и зла еще и от дерева бессмертия…чтобы не стали равными богам. Бессмертие рядом, профессор, и оно абсолютно реально.

-         А порнографией вы у себя на базаре тоже торговали ?

-         Порнографией торговал.

-         И сами ее очень много смотрели?

-         Очень много смотрел.

-         Понятно. – глубокомысленно протянул Торшин.

-         Это вам кажется только, что понятно. – снисходительно заметил пациент. – Если вы думаете, что секс – это всего лишь способ размножения, то глубоко ошибаетесь, профессор.

-         И что же такое, по-вашему, секс?

-         Это частный случай общего принципа циркуляции энергий во Вселенной…основа всего движения и взаимодействия. Понимание принципа – это основополагающее условие успеха в любом деле.

-         Во Вселенной ! – высокопарно воскликнул старик и поглядел в потолок.

-         Оргазм, профессор, это та же искра между электрическими контактами…один принцип всюду, отличие лишь в уровнях энергий. Энергии, текущие по нашему телу, невероятно тонкие и универсальные, но описываемые известными нам законами. Так же и поток электрического тока, если провод прерывается, то образуются полюса…мужской и женский…заряд накапливается и избыточная энергия перепрыгивает, получается искра, или мать-земля получает молнию от отца-космоса, производя при этом самое главное, профессор!

-         Что же она производит?

-         Свет! Искра несет свет! А свет-это уже очень серьёзно! Но вам, профессор, видимо, не до таких глупостей. – уже грустно подытожил Виктор.

 

* * *

 

-         Здравствуйте, Виктор Алексеевич. – услышал он мягкий женственный голос. – Мы к вам. Можно?

-         Можно. – ответил Виктор, оборачиваясь.

 Удивление, сильное возбуждение и одновременно смущение за нелепо сидящую на нем больничную пижаму охватило Витю Иванова. Он увидел большую группу женщин разного возраста и привлекательности. Но самым невероятным было то, что впереди всех буквально в паре метров от него, придерживая руками поднимаемое снизу сильным воздушным потоком белое платье, стояла Мерилин Монро.

 Виктор, не в силах отвести глаз, уставился на молочные пышные бёдра.

-         Вообще-то мы по делу. – обворожительно улыбнулась секс – бомба. – Но я могу и не держать.

 Она убрала руки, и платье мгновенно взвилось вверх, открывая широкие шортиками кружевные белые трусики и гладкий с аккуратным розовым пупком живот. 

-         Ну хватит! – подошла к блондинке немолодая с припухшим лицом и глазами навыкате женщина в старомодном сером пиджаке и длинной тёмной юбке. – Кто тебя только в актив выбрал? – возмущалась она, одёргивая вниз развевающееся, словно знамя, платье.

-         Надежда Константиновна? – недоуменно спросил Виктор, больше всего сожалея о том, что непослушная ткань скрыла такие желанные прелести.

-         Да, это я. – сухо кивнула Крупская, обеими руками придерживая платье Монро, которая непослушно пританцовывала, взбивая руками свои белые кудри. – Да выключите вы этот воздух, наконец! – крикнула она кому-то в толпе.

 Через мгновение воздушный поток исчез, и белая материя крупными складками заструилась вниз.

-         Так-то лучше. – довольно потёрла ладони Крупская. – Виктора Алексеевича ничего отвлекать не будет.

-         Я не могу без мужского внимания! – обиделась Монро.

-         Замолчи, канарейка безмозглая. – шикнула на неё Надежда Константиновна.

-         Я может и безмозглая, но энергии больше чем у меня, только у девы Марии. – уставилась на обидчицу блондинка. – И пополняют регулярно! Я и тут себе ни в чём не отказываю…платья любые, косметика! А вот чего ты тут командуешь?

-         Я больше двух слов связать могу! В тюрьме и ссылке была! В революции участвовала! Книг прочла больше, чем ты видела! – не выдержала Крупская. – А энергия твоя вся поганая…между ног твоя энергия!

-         Я красивая! – гордо задрала подбородок Монро. – Мне книги не нужны! А что касается энергии. – упёрла она руки в бока и нависла над революционеркой. – Так Виктор Алексеевич всем показал, что энергия эта самая что ни на есть чистая и хорошая…мы сюда и пришли, чтобы его поблагодарить за это. Забыла, вобла старая?

-         Смешно слышать! – подошла к ругающейся парочке смуглая златоволосая красавица в голубой с золотыми узорами по краю греческой тунике. – Энергии у тебя много? – уставилась она на Мерилин. – Да из-за меня целая война началась! Тысячи мужиков головы друг другу проломали из-за меня! Да тебе и не снилось такого! Сами Гектор и Ахиллес из-за меня погибли! Простолюдинка!

-         Что ты, царица, с дворняжкой сцепилась. – подоспела на шум Клеопатра в высоком глубокого синего цвета головном уборе и пурпурном платье из невесомой полупрозрачной ткани с шитым золотом широким поясом. – Со мной поспорь, если уж о смерти речь зашла.

-         О чём с тобой спорить? – хмыкнула Елена прекрасная.

-         Ах, девочки. – мечтательно закатила глаза египтянка. – Вам и не снилось такого… Разденусь я, помню, и плыву по Нилу на корабле. А к берегам рабов тысячами сгоняют. Они смотрят…глаза горят!

-         А смерть при чём? – нетерпеливо напомнила гречанка.

-         А я любому готова была отдаться. Любой мог меня взять и все это знали. – невозмутимо и гордо отвечала Клеопатра.

-         И что, потаскуха царственная. – засмеялась Елена. – Не затёрли до дыр?

-         Не затёрли. Я не просто так отдавалась. – презрительно улыбнулась египетская царица. – Платой за ночь со мной была объявлена смерть! Сразу на утро!

-         И что, - осведомилась Крупская. – Находились дураки?

-         И немало.

 Виктор смотрел на них, не дыша, опасаясь спугнуть чудесное видение. В глубине души он надеялся, что они станут спорить о том, у кого самое прекрасное тело и разденутся. Наверняка в этом случае они призовут его, как единственного мужчину, выступить судьёй на этом конкурсе самых известных красавиц в истории человечества.

 На заднем плане он рассмотрел ещё несколько симпатичных девиц в широких, щедро украшенных кружевами нарядных платьях. Были ещё какие-то азиатки в расшитых драконами цветастых халатах, полуголые мулатки, звёзды шоу бизнеса в ярких купальниках…

-         Ну, хватит! – громко крикнула Надежда Константиновна. – Пока вы тут спорите, Виктор Алексеевич проснуться может!

-         И правда. – согласилась Мерилин Монро. – Давайте уже начинать.

-         Давайте! – послышались голоса со всех сторон. – Пора начинать!

-         Что начинать? – с некоторой долей беспокойства поинтересовался Виктор.

-         Дорогой Виктор Алексеевич. – вступила торжественно Крупская. – Мы от имени всех женщин искренне и горячо благодарим вас за ваше великое открытие! Вы смыли с нас вековое пятно позора, клеймо, поставленное на наши нежные тела агрессивным невежеством. Вы вернули нам спокойствие и радость, веру в будущее, открыли новые безграничные возможности, дали надежду на светлое будущее! Ура, товарищи!

-         Ура! – нестройно закричали женщины.

-         И теперь мы от лица всех женщин. – подхватила Монро. – Торжественно клянёмся не мучить мужчин, развивать интеллект, не капризничать и не разводить, не скандалить и не плести интриг…клянёмся!

-         Клянёмся! – грянул многоголосый хор.

-         Клянёмся отвергнуть веру в предрассудки, такие как вечная любовь и верность. – продолжала Мерилин. – Мы охотно соглашаемся с тем, что брак это наше хитроумное изобретение, призванное опустить любовь до уровня обещания и гарантии. Привязать к себе жаждущего странствий и приключений мужчину…навязать ему заботу о себе, а если получится, то и загнать под каблук. Мы не будем больше засорять этим бредом головы наших детей, клянёмся!

-         Клянёмся!

-         Вместе с тем мы признаём! – подключилась Клеопатра. – Мы объявили мужчин агрессорами, получая при этом вашу энергию. Это была наша защитная хитрость! А что нам оставалось делать? – пожала она плечами. – Вы объявили нас порочными, а мы вас агрессорами. – вдруг она заплакала. – Нам так нужна ваша энергия! Вы себе даже не представляете, насколько она дорога нам! – стенала египетская царица.    

-         Хватит истерик! – снова взяла ситуацию в свои революционные руки Надежда Константиновна. – Виктор Алексеевич, очень скоро вам откроется вся глубина и важность вашего открытия…вы и сами пока ещё не осознаёте какие глобальные процессы привели в действие. – она повернулась к толпе и подала кому-то знак рукой, женщины стали расступаться. – Мы подумали, - продолжала она свою речь. – что вам очень интересно будет увидеть её. – соратница вождя мирового пролетариата указала Виктору в сторону образовавших живой коридор женщин.

 Он взглянул туда и увидел большую металлическую клетку, плавно приближающуюся к нему. Ещё через несколько мгновений Виктор разглядел внутри забившееся в угол сильно испуганное волосатое существо с нервно бегающими маленькими глазами.

-         Кто это? – ничего не понимая, спросил он.

-         Как кто? – удивилась Крупская. – Ева. Кто же ещё?

-         Как Ева?

-         Так Ева. – виновато улыбнулась Надежда Константиновна. – Вы что же, Виктор Алексеевич, сами себе не верите? Хотите от своего открытия отказаться?

-         Да, нет. – замялся он. – Как-то всё это неожиданно.

-         Самое важное всегда самое неожиданное. – облегчённо вздохнула она. – Жизнь не такая дура, чтобы делать то, что мы ожидаем и тогда, когда мы ожидаем.

-         А что ж вы её в клетку посадили? – Виктор справился с недоумением и стал внимательно рассматривать существо.

-         Да дикая она совсем…убежать может или покусать.

 Неизвестно откуда у Крупской в руках появилась ветка ярко-жёлтых бананов. Она очистила один из них, подошла к клетке и протянула его Еве.

-         Кушай, милая. – ласково предложила революционерка.

 Существо некоторое время жадно смотрела на угощение, видимо, не решаясь принять его. Наконец, очень осторожно, на коротких полусогнутых ногах оно приблизилось, резким движением схватило банан и, отскочив в сторону, принялось жадно есть.

 Виктор отметил, что художники и скульпторы, изображавшие древних людей по заказу археологов, были очень недалеки от истины. Ева представляла собой нечто среднее между обезьяной и человеком. Около полутора метров ростом, с бурой короткой, кое-где и совсем отсутствующей шерстью, морщинистой отвисшей грудью. Лицо у неё уже имело достаточно человеческих черт. Оно было практически лишено волос, но крупные нависающие над глазами надбровные дуги и отсутствие выступающего подбородка явно указывали на ближайшее родство. Вместе с тем удивлял немного курносый, но в целом почти современный человеческий нос.

 Больше же всего внимание Виктора привлекла набедренная повязка Евы. Первая нехитрая одежда была сделана из нескольких крупных ярко-зелёных листьев, уже подувядших и примотанных к талии несколькими мотками лианы или чего-то похожего на неё. На шее у доисторической дамы, словно элегантный шарф, красовались несколько широких колец изрядно обтрепавшейся змеиной кожи.

-         Мы хотели вам и Адама показать. – откусывая кусок от второго банана и предлагая его Еве, рассказывала Крупская. – Но он совсем уж буйный.

-         Жалко её. – грустно улыбнулся Виктор.

-         Да мы отпустим, Виктор Алексеевич. – кивнула она. – Мы же не изверги…вот вам покажем и отпустим.

-         Это хорошо. – согласился он. – Это правильно.

-         Я так понимаю, у нас всё? – нетерпеливо спросила Мерилин Монро.

-         Теперь всё. – кивнула Надежда Константиновна.

-         Отлично. – обрадовалась блондинка. – Это тебе за дворняжку! – широко замахнувшись, она залепила звонкую оплеуху по щеке Клеопатры. Высокий головной убор египетской царицы пошатнулся и упал на землю, освобождая копну чёрных волос. – Меня сам президент любил! – замахнулась ещё раз Монро.

 Клеопатра резво увернулась от второго удара и отскочила в сторону. Гневно сверкая чёрными глазами, царица сорвала небольшой украшенный золотом мешочек, висевший у неё на поясе, одним движением широко раскрыла его и вытряхнула содержимое в лицо обидчице. Монро истошно завизжала…в нежную кожу её гладкой щеки вонзила зубы небольшая изумрудно-зелёная змея.

-         Не знаю кто там тебя дворняжку мог любить. – гордо подняла голову египтянка. – Но сам Цезарь меня с триумфом в Рим ввёз!

-         Опять вы за своё! – закричала Крупская. – Пошли отсюда!

 Делегация послушно стала удаляться. Покатилась прочь и клетка с вновь забившейся в угол Евой.

-         Извините нас, Виктор Алексеевич. – виновато улыбнулась Надежда Константиновна. – Такие уж мы…какие есть. Спасибо вам ещё раз.

-         Пожалуйста. – улыбнулся он в ответ, сожалея о том, что исчезли все прелестницы.

-         У меня к вам личная просьба. – понизила она голос.

-         Слушаю вас.

-         Я за Володеньку попросить хочу. – пустила слезу Крупская. – Ну сколько можно его так мучить? Дикость такая в сердце страны. Сколько же ему ещё на всеобщем обозрении-то лежать?

-         Не знаю, Надежда Константиновна.

-         Как же вы хотите государство поднять, когда такой ужас, дикость такая на глазах у всех происходит. Ведь это же стократ хуже, чем идолам поганым поклоняться. Не будет успеха в государстве, покуда такое происходит.

-         Я же не решаю ничего.

-         Сейчас не решаете, Виктор Алексеевич. – утёрла она слёзы небольшим белым платком. – Вспомните о моей просьбе, когда возможность будет…очень вас прошу.

-         Хорошо, Надежда Константиновна.

 

 

 

 

 

                                                                                                               Дурак и мыслями богат.                                                                                                                                              

 

 

 Макс пришёл на собеседование потому, что с одной стороны ему нечего было терять, как говорится: кроме своих цепей, но с другой терять было что… И именно страх этой потери заставлял хвататься за любую возможность.

 Его кошмар, главную радость, ноющую боль и иссушающую страсть звали Ирочка. Его маленькая сладкая девочка, горячая мягкая вкуснятина, мерзкая сука, стерва, упивающаяся своей властью, прелесть, каких свет не видывал и редчайшая пакостная дрянь. Противоречивые мысли и чувства, вызываемые ею, разрывали его существо на множество трепещущих частей.

 Ему было двадцать пять, ей восемнадцать… Он был из обычной семьи, не бедной, мирной, но привыкшей считать если не копейки, то уж точно знавшей цену каждому рублю. Она же была единственным ребёнком у очень обеспеченных родителей. Ребёнком капризным, избалованным, одетым, как игрушка, пахнущим дорогими духами, впитавшим юной кожей самые разрекламированные крема и лосьоны, регулярно посещающим солярии, педикюры, маникюры, косметологов, визажистов и прочих специалистов по наведению красоты. Всё существо её парило в мире моды, глянцевых журналов, кабельных каналов, гламура, шейпинга, танцев, всевозможных подготовительных курсов и шумных тусовок. И иногда Ирочка великодушно находила время для Макса. Он устраивал её как любовник, первый в её жизни и пока единственный. Она звонила ему, когда её родители уезжали на дачу или в гости. В такие дни на грешной земле в четырёх шикарных комнатах и ванной с джакузи открывался филиал рая. Это было время смелых, раскалённых от страсти экспериментов, полного доверия, не приевшихся ещё ощущений, громких стонов и пышных пиршеств, источником коих являлись набитый доверху деликатесами огромный холодильник и отцовская коллекция дорогих напитков.

 Они познакомились год назад в загородном санатории. Макс, отслуживший в ВДВ, любил турник и брусья. Прямо под окнами корпуса располагалась спортивная площадка, и кроме пользы и наращивания силы, эффектные упражнения с голым мускулистым торсом, по его убеждению, не могли не привлечь внимания слабого пола. Расчёт оказался точным. Однажды он заметил, что с балкона второго этажа за ним наблюдает загорелая стройная девочка, с пухлыми губами, прямыми золотистыми волосами и задорными сосками, смело обрисованными обтягивающей маечкой.

 Она сама подошла к нему на вечерней дискотеке… После двух дней знакомства Ира призналась, что Макс рассматривается ею как кандидат на роль первого в её жизни мужчины. Его немного смутил её деловой подход к вопросу. Перед первой их ночью, Ира, развернув журнал, проинструктировала его подробно и без стеснения. Может быть именно благодаря её отношению, всё прошло замечательно. Каково же было смущённое удивление Макса, когда она представила его своей матери именно как первого в её жизни мужчину. Та хладнокровно осмотрела его, как жеребца, сдержанно поздоровалась, поздравила дочь с началом взрослой жизни и удалилась, покуривая тонкую ароматную сигаретку.

 И вот Макс влюбился. Даже сам себе он признался, что стал настоящим кретином. Ира прямо заявила ему, что пока он устраивает её как любовник, с которым интересно и приятно накапливать опыт, но наступит время, и она непременно применит полученные знания с другими мужчинами.      Во время редких совместных прогулок, она заглядывалась на дорогие машины, обсуждала одеяния встречающихся знакомых, рассказывала о своих планах на будущее.

 Будущее, весьма недалёкое, виделось ей в блеске славы известной модели или певицы. Ведь по её словам, у неё было для этого всё: привлекательная внешность, свежесть молодости, влиятельные богатые родители, ум и практическое отношение к жизни, в котором не было места ненужным чувствам и лишним эмоциям, только мешающим делу. 

 После таких встреч Макс чаще всего напивался. На время становилось легче. Но, как говорится: водка закончилась, а проблемы остались. Основной его проблемой была работа. Он ни за что не мог сознаться Ирке, что работает на стройке простым подсобником. Их бригада строила коттеджи за городом. Зарплата была относительно хорошей, но работа тяжёлой и грязной. Заочно он учился в строительном колледже. Макс навсегда запомнил красноречивую ухмылку своей возлюбленной после того, как он поведал ей о своих планах стать хорошим инженером. Её мог заинтересовать лишь инженер, возводящий декорации или подиум для модного показа да и то только для того, чтобы дать ему указания.

 Крепкое спортивное, молодое тело Макса пока справлялось с нагрузками на работе. Главной его обязанностью было подносить стройматериалы. По вечерам пока ещё ненавязчиво, но всё же ныла спина, однообразие и усталость всё чаще подталкивали выпить. Он почти каждый вечер на остановке, дожидаясь автобус, выпивал до двух банок пива, иногда соображали с мужиками по-серьёзному. Во время таких пьянок он слушал рассуждения коллег и сквозь хмель понимал, что медленно, но верно становится таким же. Они не были плохими людьми, но походили на уставших коней, с перекошенными спинами, красной морщинистой кожей, вечной папиросой во рту, хмурыми лицами, нечленораздельной речью, наполовину состоящей из мата и прерываемой хлюпающим мокротным кашлем. В такие моменты Максу становилось страшно.

 Долгожданный отдых давали учебные сессии. Он всё же надеялся после учёбы насовсем покончить с тяжёлым физическим трудом и сделать карьеру инженера. Пока же один рабочий день походил на другой: сожаление о наступлении утра, холодный автобус, сырые валенки в грязном вагончике, бетон, кирпич, доски…обед, принесённый из дома тормозок, короткий отдых, и снова кирпич, бетон, доски и в который раз кирпич.

 Макс работал на автопилоте. Он выполнял все нехитрые требования, но всё существо его в эти моменты жило в другом, придуманном мире. Чаще всего он представлял будущие встречи с Иркой. Сильное возбуждение охватывало его посреди строительного мусора, когда он проигрывал в голове сценарии новых игр, придумывал, чем порадовать свою возлюбленную, представлял какими ласками будет срывать стоны с пересохших от страсти мягких податливых губ. Иногда мечты о любимой из розовых становились хмуро-серыми…вспоминались её гадкие выходки, приходило желание бросить, мечталось найти другую…понятливую, нежную, умную и ещё более красивую.

 Но иногда совсем уж сказочные фантазии посещали голову в заляпанной раствором спортивной шапке. До мельчайших подробностей, реально представлялся ему горячий морской бриз, слышался шум набегающей волны, виделась роскошная вилла, парящая над бесконечной бирюзовой гладью…спортивный автомобиль, весело урча, мчит его по серпантину в прекрасный вечерний город с освещённой множеством фонарей и неоновых вывесок широкой набережной. Вот он заходит в шикарный ресторан под пальмами, туземка с белоснежной улыбкой подаёт ему коктейль в кокосовой скорлупе, и вот уже он ловит на себе заинтересованные взгляды прекрасных незнакомок, страстно желающих познакомиться…

Мазай – сто пудов чувак разбогатеет и яхту нахватит с кучей телок

Галилей – это уж как пить дать

 

-         Заходите, молодой человек! – обратилась к Максу женщина лет тридцати в бардовом пальто. – Ваша очередь.

 Он неторопливо вошёл в просторный офис и его настрой тут же приподняли оранжевые стены и огромные влажные тёмно–коричневые глаза, приветливо смотревшие прямо на него. Глаза эти размещались на свежем с естественным румянцем лице, обрамлённом тяжёлыми, сверх меры богатыми каштановыми волосами, крупными локонами вьющимися до плеч. Аппетитная девушка лет двадцати трёх в бежевой блузке с глубоким декольте, позволявшим видеть симпатичный розовый бантик на ажурном кружевном лифчике, слегка улыбнувшись, указала на стул, по другую сторону обычного офисного стола, за которым сидела.

-         Здравствуйте. – улыбнулась красавица.

-         Здравствуйте. – сдержанно ответил он.

-         Присаживайтесь. – она поправила волосы. – Меня Оля зовут, а вас?

-         Максим. – он огляделся: в офисе размещалось ещё пять столов за которыми сидели три мужчины и две женщины. Лишь одному было больше тридцати, остальные выглядели значительно моложе. Двое пили чай, кто-то работал за компьютером, кто-то писал от руки…обычная офисная обстановка.

-         Как жизнь, Максим? – она подмигнула, как старому знакомому.

-         Нормально. – глаза Макса, как он ни старался, всё равно упирались в декольте. – Вот на сессии две недели…решил попробовать…поинтересоваться.

-         Это хорошо. – Оля перехватила взгляд, но вместо того чтобы изобразить нередкое в подобных случаях неискреннее возмущение,  подалась вперёд, так что тяжёлые груди готовы были вырваться из ненавистной кружевной темницы, и заговорщически понизив голос предложила. – Давай я как бы по-дружески попробую рассказать о твоей жизни, а ты поправишь меня, если я ошибусь. Давай. – опять подмигнула она. – Кстати, извини что на ты. Зачем эти условности?

-         Давай. – Макс засмеялся и отвёл глаза. «Надо же какую куклу посадили, – подумал он. – но до чего, блин, хороша! Наверняка разводка. Сто пудов.»

-         Ты молодой, сильный, симпатичный. – каждое слово сопровождалось медленным выразительным кивком головы и игривой улыбкой. – Но, не смотря на всё это ты, мягко говоря, не совсем доволен своей жизнью. Так?

-         Есть немного. – уклончиво ответил Макс. «Точно разводит. Ну, ну» - думал он, уверенный, что сможет раскусить обман вовремя.

-         У тебя есть желания и мечты. – продолжала она всё так же неторопливо. – Но ты не совсем веришь в их осуществимость. Похоже?

-         Допустим.

-         Вот для того мы тут и находимся. – Оля приветственно раскинула руки. – Мы здесь, чтобы помочь тебе осуществить твои желания. Если ты конечно захочешь.

-         Круто. –  вымолвил он лениво. – Ещё и деньги мне за мои желания заплатите. – добавил недоверчиво.

-         Конечно заплатим. – она засмеялась. – Но тебе придётся потрудиться. И немало потрудиться. Придётся жизнь свою изменить к лучшему.

-         А вам-то это зачем?

-         Хороший вопрос.

-         Стараюсь.

-         Видишь ли, Максим. – она стала серьёзной. – Люди, создавшие эту организацию, хотят взрастить интеллектуально – духовную элиту. Понимаешь? Настоящую элиту. Не лживых, подлых, развращённых, кровожадных паразитов, которых нынче принято называть элитой, а настоящих созидающих элитариев. Создать сообщество целостных, гармоничных, разносторонних, самостоятельных, по-настоящему прекрасных неустанно саморазвивающихся личностей.

-         А их выгода?

-         Выгода простая: пройдя обучение по нашей системе, ты станешь другим человеком, перед тобой откроются небывалые возможности, и, естественно, ты будешь благодарен организации и внесёшь посильный вклад в её дальнейшее развитие.

-         А если у меня не получится?

-         Ничего страшного. Мы никого не держим и не связываем никакими обязательствами.

-         Ну, хорошо. – Макс слегка хлопнул по столу. – Что нужно делать, чтобы получать деньги регулярно и, кстати, сколько?

-         У нас иерархическая система требований и денежных поощрений. – Оля перешла на сухой деловой тон. – Чем больше ты себя изменяешь, тем больше денег получаешь.

-         Как изменяю?

-         Кардинально! Целиком и полностью! Капитальный ремонт тела и полная перенастройка внутреннего мира! – она делала акцент на каждом слове, будто впечатывала текст в мозг. – Самое главное – корректировка и избирательное совершенствование внутренних программ, работающих в твоём подсознании. Физические упражнения, интеллектуальные занятия, духовные практики, изменение питания, распорядка дня, сна…много всего. С одной стороны наши требования связаны с приятными полезными вещами…ты это сам сразу поймёшь без вариантов, с другой стороны даже такие замечательные преобразования, как ни крути, требуют определенной внутренней готовности. Что-то должно быть в тебе, Максим, понимаешь? – она нежно поглядела на него. – Сила в тебе должна быть определенная. Сила, которая сможет лень преодолеть, стереотипы, привычки. Нужно силу внутри иметь, чтобы это гнетущее коллективное внушение преодолеть, в которое мы с рождения попадаем…внушение слабости и беспомощности, ограниченности и стереотипности, бездумного принятия на веру и бездумного повиновения, какое-то фатальное нежелание быть сильным духом, здоровым, активным, энергичным, инициативным, ищущим, дерзающим, фантазирующим… Внутреннюю силу мы помогаем выпустить…но она для этого быть должна. Это настоящая работа…по два часа три раза в неделю с кураторами и кое-что дома. А оплачивается очень хорошо. Ты уже в первый месяц неплохо заработаешь…дальше – больше. Только дерзай.

-         Круто! – выдохнул Макс. – Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

-         А что в твоём представлении правда? Приведи пример.

-         Пожалуйста. – он немного завёлся, разозлённый, как ему показалось, полной её оторванностью от реальной жизни. – Правда в том, что когда у тебя богатые родители – весь мир в кармане…тебе купят машину, квартиру, отмажут от армии, выучат, дадут хорошую работу. – он пристально и с плохо скрываемым раздражением посмотрел на неё. – Продолжать?

-         Нет? – она грустно улыбнулась. – Похожее я уже слышала.

-         Потому что это правда?

-         Отчасти. – Оля задумалась. – А ты слышал о людях, добившихся огромных высот самостоятельно, без богатых родителей, своим трудом?

-         Слышал. – Макс грустно вздохнул.

-         Таких немало. Их намного больше, чем богатеньких деток. Знаешь почему?

-         С удовольствием узнаю.

-         Потому что то, что даётся легко, не ценится. Если ты приложишь усилия, то твоя звезда взойдёт выше, светить будет ярче и дольше. – она примирительно улыбнулась. – Максим, дай нам помочь тебе зажечь твою звезду. А на богатеньких не смотри и не завидуй. Когда жизнь даёт много и на халяву – она испытывает. Мало кто проходит такое испытание достойно. Сейчас они ездят на машинах, откупаются от гаишников, пьют, курят, нюхают, девочки за них дерутся…а завтра они алкоголики, наркоманы, преступники, здоровье никакое…не все, конечно, но многие.

-         Мне от этого не легче. – огрызнулся Макс.

-         А хочешь услышать маленькую правду от меня. – Оля засмеялась. – А то ты немного расстроился?

-         Валяй.

-         Правда в том, что ты постоянно поглядываешь на моё декольте. – она понизила голос и почти зашептала. – Ещё правда в том, что я горжусь своей грудью…это мой серьёзный аргумент и мне нравится смущать мужчин, чувствовать небольшую власть над ними.

-         Весело тут у вас. – Макс засмеялся, согнувшись и закрывая рукой рот, чтобы не привлекать внимания окружающих, но тщетно: присутствующие в офисе вопреки его ожиданиям заулыбались, а один парень даже подмигнул ему.

-         Правда - классная штука. – Оля продолжала развивать тему. – Попробуй говорить правду, она обезоруживает. Нас с детства приучили врать или умалчивать.

-         Даа. – протянул он, немного успокоившись. – А ведь снимает напряжение.

-         Ещё как. Этому у нас учат. И не только этому. Хочешь ещё правду?

-         Давай.

-         Второй части правды я научилась недавно. – она указала пальцем на стол. – Эта часть самая ценная и важная. Она состоит в том, что наступит время, когда я не буду привлекать ни одного взгляда. Ни од-но-го. Большинство женщин бегут от этой мысли, впадают в депрессию, сама эта мысль приводит их в ужас. Задача каждой постараться подготовить к этому времени другие ценности и интересы. Полноценная жизнь – это своевременная замена ценностей. Этому у нас тоже учат. Вот представь: ты стал очень богатым. Представил?

-         Да.

-         Что ты будешь делать?

-         Да уж найду, чем заняться.

-         Много женщин, путешествия, вечеринки…так?

-         Приблизительно.

-         А потом?

-         Что потом?

-         Ну, когда надоест?

-         Пусть сначала надоест.

-         По статистике. – её тон стал официальным, вообще она умело пользовалась интонациями, паузами и мимикой. – Почти половина богачей после сорока проводят много времени в психиатрических клиниках…я уж не говорю про самоубийства, депрессии, наркотики, пьянство и прочие ужасы.

-         Ужас. – наигранно закивал головой Макс.

-         А мы не только можем помочь тебе найти путь к богатству, славе и всему, что захочешь, но. – она подняла палец, обозначая важность момента. – Ты с нашей помощью создашь такой внутренний стержень, что ни богатство, ни несчастье не смогут тебя сломить. До последнего вздоха тебя будет наполнять радость и благодарность за прожитую жизнь. Тебя не постигнет разочарование и пресыщенность, потому что мы привьём тебе такую любовь к постижению загадок жизни, неисчерпаемых в своём разнообразии, красоте и открывающих невероятные возможности, что ты всю жизнь будешь получать новые впечатления от самого процесса своего существования на земле. Жизнь раскроет перед тобой такие двери, что и намёка на скуку не останется. – она перевела дух. – Каково?

-         Круто!

-         Круто, круто. – передразнила Оля. – Чай или кофе хочешь?

-         Чай. Зелёный, если есть.

-         Есть. – она достала из стола две кружки, блюдечко с сахаром, и пакетик с заваркой. – Кстати, ты знаешь, что каждый из нас живёт в раю? – насыпав чай в кружки она направилась к диспенсеру, стоявшему справа от двери.

-         Я так сразу и подумал. – съехидничал Макс, провожая её взглядом. Модные потёртые светло–голубые джинсы, как кожура, обтягивали сочный, зрелый, идеально округлый плод, особенно эффектно смотревшийся на фоне, без преувеличения, осиной талии. Подростковая фигура его Ирки проигрывала без вариантом. Да и лицом Оля была привлекательнее. У неё были большие глаза, прямой, слегка вздёрнутый носик, аккуратные чувственные губы и узкие благородные скулы. Вся эта прелесть торжественно покоилась на изящной гладкой шее, которую хотелось целовать, целовать и снова целовать. Макс вспотел. – А ты со всеми так много разговариваешь?

-         Нет, не со всеми.

-         А со мной почему?

-         Понравился.

-         Спасибо.

-         Маме с папой спасибо скажи…и спорту. Спортом ведь занимаешься?

-         Ну, да.

-         Молодец. – она поставила на стол кружки с ароматным чаем, пахнущим жасмином. – Сахар нужен?

-         Зелёный без сахара пью.

-         Я тоже. – Оля положила на стол стопку фотографий. – Возвращаясь к раю…посмотри картинки. Что скажешь?

 Макс взял фотографии и стал не спеша перебирать. Картины разворачивались всё больше безрадостные: на помойке среди отходов сидели бомжи, парень лет двадцати совсем без рук грустно смотрел в объектив, три худых зека в полосатых робах улыбались беззубыми ртами из-за решётки, какой-то человек пробирался сквозь сильную метель, закутавшись в лохмотья, группа душевнобольных сидела вдоль обшарпанной стены, выпучив пустые, лишённые рассудка глаза, несколько мужчин, женщин и детей сидело на крыше дома, наблюдая как наводнение проносит мимо какие-то вещи…

-         И что? – отложил фотографии Макс.

-         А то. – округлила глаза Оля. – Представь, что жизнь слушает, как какой-то человек жалуется на неё: денег у него мало, работа плохая, жена надоела…при этом она, жизнь, точно знает, что он всё это заслужил, всё, что имеет. Заслужил и ноет. – она выразительно посмотрела на Макса. – Заслужил и ноет. – повторила ещё раз более медленно. – Он живёт в раю, но не понимает этого. А поймёт он это, когда жизнь сделает его инвалидом и прикуёт к кровати, например. Вот тогда он и свою зарплату, и работу будет вспоминать как рай, но будет поздно.

-         Не роптать. – несмело проговорил Макс, всё больше увлекаемый её красноречием, подкреплённым весомыми аргументами.

-         Вот именно! – хлопнула она в ладоши. – Ты ведь, Максим, пойдёшь домой, поужинаешь, спать ляжешь в тёплую кровать, проснёшься отдохнувшим, сильным, здоровым…не то, что эти люди на фотографиях. Радуйся. Хочешь больше – заслужи, заработай! А мы тебе поможем.

-         Как? – пожал плечами Макс. – Я всего лишь через два года закончу колледж. Как я смогу стать богатым?

-         Тебе сейчас деньги нужны? – в её голосе почувствовалось раздражение. – Регулярно?

-         Ну да.

-         Вот и выполняй наши требования, и получай себе денежки…а приобретённые у нас знания сами со временем всё сделают. – она негромко хлопнула по столу. – Максим, давай заканчивать разговор.

-         Давай. – Макс сделал кивок, означавший, что он принял некое решение. – Что конкретно мне нужно делать?

-         Таак. – она выложила перед ним разноцветные буклеты и книгу. – Сначала тебе нужно прочесть всё это. Тут о нашей организации, наши требования, система оплаты и книга…книгу прочти внимательно, она приведёт тебя в равновесие.

 «Как быть, когда всё не так как хочется?» А. Свияш – прочитал он на обложке.

-         И ещё одна важная деталь. – заострила внимание Оля.- Чтобы убедиться, что все наши условия выполняются, мы регулярно будем проверять тебя на детекторе лжи…вопросы будут только по нашей программе и ничего больше.

-         Как в разведке. – грустно улыбнулся Макс. Ему не хотелось уходить и в большей степени согласиться он решил, чтобы иметь возможность видеть её. – А ты сама-то занимаешься?

-         Конечно.

-         И как успехи?

-         Радуют.

-         И это всё, что ты можешь сказать? Негусто.

-         Слова не просто звуки, Максим. – такой серьёзной он её ещё не видел. – Слова – это огромная сила, созидающая или разрушительная…тебе я, кстати, тоже советую молчать о своих планах и успехах, если ты, конечно, хочешь исполнения своих мечтаний. Молчание – золото.

-         Это я слышал.

-         Многие это слышали, но почти никто не следует этой истине.

-         Наверняка, ты знаешь почему. – тянул он время.

-         Потому что для большинства людей казаться важнее, чем быть. И поэтому они трепят языком о своих планах и мечтаниях…трепят и тратят драгоценную энергию. – она приложила пальцы к губам и сделала жест, передразнивавший движения языка во время разговора. – И на воплощение идей в жизнь сил не остаётся. Все на себе не раз проверяли, что если сказать раньше времени, то очень редко сбывается. Сам поймёшь со временем, если захочешь. – она на мгновение задумалась. – У жизни есть незыблемые законы, и мы учим жить в соответствии с ними. И никакой фантастики.

-         Надо подумать…почитать. – Макс почесал голову. – Возможно, ты и права.

-         Подумай, Максим, подумай. Полезное занятие. Мозг чаще ржавеет, чем изнашивается.

-         Умеешь ты обработать. – усмехнулся он.

-         Потом спасибо скажешь.

-         Посмотрим. – он взял буклеты и книгу. – Ну я пойду?

-         До встречи. – улыбнулась она напоследок искренней улыбкой, дающей надежду, вызывающей дрожь, гарантирующей, что увидавший её приложит все усилия, чтобы вернуться.

 

 

 

 

 

 

 

История науки показывает, что прогресс науки постоянно сковывался тираническим влиянием определенных концепций, когда их начинали рассматривать в виде догм. По этой причине необходимо периодически подвергать глубокому исследованию принципы, которые стали принимать без обсуждения.                                                                     Л. Бройль

 

   Прохожие умилённо поглядывали на степенного седого мужчину лет шестидесяти в старомодной шляпе и сером плаще, который вёл за руку худенького мальчика восьми-девяти лет, одетого в яркий комбинезон, короткую спортивную курточку и низко надвинутую вязаную шапочку из под которой выглядывали большие, очень живые, голубые глаза. Без особой прозорливости было понятно, что заботливый дедушка, скорее всего научный работник или педагог, ведёт внука в школу. О последнем говорил ранец с катафотами, висевший за спиной мальчика. Шли они, не спеша, и увлечённо беседовали.

-         Дедаа. – тянул слова мальчик. – А твои волны очень, очень маленькие?

-         Очень.

-         Как молекула?

-         Намного меньше.

-         Какие?

-         Помнишь, я рассказывал тебе про атомы? – спросил дедушка, умилённо посмотрев на внука.

-         Помню. Они как кирпичики, только круглые. Внутри ядро. А вокруг крутятся электроны, и очень маленькие.

-         Правильно. – довольно кивнул дед. – Только круглые они на модели, а на самом деле никто их ещё не рассмотрел по-настоящему. – он остановился. – Так вот…мои волны такие маленькие, что проходят между атомами так же легко, как мы с тобой можем пройти между Землёй и Солнцем.

-         Ого! – поглядел тот на Солнце. – Миллионы километров!

-         Да. – дед тоже взглянул на светило. – Хватит нам с тобой миллиона километров, чтобы пройти?

-         Ого! – звонко засмеялся мальчик. – А они быстро проходят?

-         Очень. Они проходят в миллиарды раз быстрее света…скорость света помнишь?

-         Забыл. – огорчённо сознался внук.

-         Триста тысяч километров в секунду. – медленно проговорил дедушка.

-         Ого! Это вот так! – мальчонка изобразил рукой быстрое движение.

-         Примерно, только ещё быстрей…

 Надрывный возглас сзади прервал разговор.

-         Соломон! Ты забыл очки! – пожилая женщина в накинутом поверх домашнего халата пальто догнала совсем седого носатого старичка с потёртым портфелем в руках.

-         Спасибо, Софочка. – старик виновато посмотрел на деда с внуком. – Совсем я забывчивый стал.

 

 Примерно двадцать лет назад лаборатория под руководством профессора Колпина Михаила Ивановича изучала свойства лазеров. Неожиданно исследователи обнаружили в свободном пространстве волны с невообразимыми характеристиками. Теоретическая физика утверждала, что диапазоны частот практически неисчерпаемы, но, не смотря на это, открытые волны поразили воображение учёных. Скорость их распространения в сотни тысяч квадриллионов раз превышала скорость света, частоты их колебания имели значение единицы с сорока нулями. Если свет от далёких звёзд шёл до Земли миллионы лет, то эти волны доходили за секунды! При таких характеристиках они практически не затухают и обладают способностью проникать сквозь любую известную материю.

 Позднее профессор Колпин высказал предположение, что поляризационные волны имеют отношение к гравитации и хроноволнам – самым загадочным явлениям пока чисто теоретическим. Еще Эйнштейн высказал предположение о том, что запрет на превышение скорости света не касается энергоинформационных полей, распространяющихся в вакууме почти мгновенно. Да и сам вакуум не является пустотой, а представляет из себя особую форму материи с особыми же свойствами, которые только предстоит изучить.

 Но ввиду отсутствия перспектив практического использования, а больше оттого, что под угрозой мгновенно могли оказаться авторитетные титулы больших учёных, недальновидно и громко заявлявших о псевдонаучности даже упоминания энергоинформационных взаимодействий, от которых и до души рукой подать, не оставив тем самым камня на камне от материализма, исследования в данном направлении были остановлены. И лишь совсем недавно Михаил Иванович вновь вплотную занялся этим вопросом…

 

-         Деда. – задумчиво спросил мальчик.

-         Что, Мишенька?

-         А ты правда думаешь, что можно научиться мысли читать?

-         Конечно можно.

-         Как?

-         Как радио. Настроился на нужную волну и всё.

-         А как настроиться?

-         Пока не знаю… Тебе пора. – профессор погладил внука по голове.

-         Пока. – помахал тот рукой и направился к школе.

 Профессор дождался троллейбус, занял место у окна и поехал в институт, погружённый в свои мысли.

 Сам себя Михаил Иванович очень часто представлял инопланетянином. Он жил легко. Лёгкость эта была не в богатой комфортной жизни или хорошем отношении окружающих, нет…легко было на душе. Он не понимал, как можно мучить себе подобных по пустякам, тратить на это драгоценное время и энергию. Любимая жена Мария Васильевна, как-то раз по его просьбе, смогла вспомнить лишь три случая за их почти сорокалетний брак, когда он позволил себе закричать. И именно в этой своей способности жить легко и радоваться самому процессу жизни профессор видел основную причину того, что многочисленное его семейство обходили беды и болезни.

 Основной составляющей счастья была любимая работа. Михаил Иванович смотрел на мир как на бесконечное взаимодействие вечных законом, соблюдение которых не требовало напряжения и больших затрат, но окупалось многократно. Но он не был скучным замкнутым учёным. В доме у него часто бывали друзья, и гостеприимные хозяева любили закатывать шумные праздники и выезжать на природу при любой возможности. Особую же несравненную радость приносили внуки, очень любившие мудрого дедушку.

 

 

-         Выходим, ребята! Кому сказала! – огромная тётка в оранжевом жилете голосила на весь троллейбус. – Выходим или оплачиваем!

-         Нам всего две остановки. – заплетающимся языком промямлил один из парней, изрядно пьяных. – У нас всего десятка…возьми, мамаша.

-          Деньги на пиво оставьте, а на следующей сойдёте! – командовала она. – Голову проветрите, а то совсем заснёте тут! 

-         Соломоново решение! – согласился парень.

 

 

-         Машуля! Кушать хочу, милая! – закричал профессор жене с порога, вернувшись вечером домой.

-         Руки мой! – ответила она из кухни. – Всё готово.

-         Вкусно пахнет. – зайдя на кухню профессор поцеловал супругу. – Как дела?

-         Хорошо. – Мария Васильевна поставила на стол салат, хлеб, голубцы…и уселась напротив, водя карандашом по кроссворду в журнале. – Ты должен знать: кто из учёных сказал: «Бог не играет в кости?»

-         Эйнштейн. – ответил Михаил Иванович набитым ртом.

-         Подходит. – записала она. – Легендарный библейский царь, прославившийся своей мудростью?

-         Что? – он перестал жевать. – Соломон подходит?

-         Подходит.

-         Странно.

-         Точно подходит.

-         Да я не о том. – махнул рукой профессор, совсем забыв о еде. – Он весь день меня преследует.

-         Кто? – жена посмотрела на него поверх очков. - Соломон?

-         Он самый. – профессор продолжил ужин.

-         Может он твой предок? – засмеялась она.

-         Надо Библию почитать.

-         Давно пора. – закивала Марья Васильевна. – Там ведь очень много хорошего.

-         Посмотрим.

 

 Мария Васильевна немного беспокоилась. Михаил Иванович наскоро закончил ужин, взял чай, достал с полки в коридоре Библию, задумчиво повертел её в руке и удалился в кабинет. Он сидел там безвылазно уже три часа.

 Всю жизнь профессор был атеистом и с лёгкостью объяснял любые, даже самые загадочные, происшествия и факты. НЛО он относил к редким атмосферным явлениям, чудесные исцеления к самовнушению, полтергейст к особой геомагнитной активности…

 Но сегодня произошло что-то очень странное. И Мария Васильевна не находила себе места от любопытства с небольшой примесью тревоги. Наконец, не выдержав, она приоткрыла дверь и заглянула в кабинет.

 Профессор сидел в своём любимом кожаном кресле под абажуром, неподвижно уставившись в потолок, на коленях лежала Библия, в руке была наполненная рюмка, а на столе стояла початая бутылка подарочного коньяка.

-         Молодец, Соломон. – пробормотал он и одним махом опрокинул содержимое рюмки в рот. – Мы тут ищем, по крупицам собираем, учёными себя считаем, прогрессом кичимся и нихрена не знаем…а они там давным-давно.

-         Миша! – воскликнула Мария Васильевна. – Ты что! Что случилось?

-         Наливай! – сделал профессор залихватский широкий жест рукой. – За Соломона! Который всех нас давно обошёл! Да ещё, как котёнка, меня носом тычет!

-         Тебе плохо? – испугалась она.

-         Да чтоб мне всю жизнь так плохо было! – засмеялся он. – Сегодня твой муж стал самым верующим человеком на свете!

-         Как? Что! – она заплакала. – Хватит издеваться, наконец!

-         Сейчас всё объясню…ну не плачь. Маша! – профессор нетвёрдой походкой подошёл к жене, обнял за плечи и проводил до кресла.

-         Что с тобой? – всхлипывала она.

-         Ты только послушай, что тут написано! – Михаил Иванович взял Библию и стал читать. – Глава называется «Премудрость Соломона». – он прокашлялся и голос его зазвучал торжественно. – Премудрость светла и неувядающа, и легко созерцается любящими её, и обретается любящими её. Она даровала мне неложное познание существующего, чтобы познать устройство мира и действие стихий, начало, конец и середину времен, смены поворотов и перемену времён, круги годов и положение звёзд, природу животных и свойства зверей, стремления ветров и мысли людей, различия растений и силы корней. Познал я всё, и сокровенное и явное, ибо научила меня Премудрость, художница всего. Она есть дух разумный, святый, единородный, многочастный, тонкий, удобоподвижный, светлый, чистый, ясный, невредительный, благолюбивый, скорый, неудержимый, благодетельный, человеколюбивый, твёрдый, непоколебимый, спокойный, беспечальный, всевидящий и проникающий все умные, чистые, тончайшие духи. Ибо премудрость подвижнее всякого движения, и по чистоте своей сквозь всё проходит и проникает. Она одна, но может всё, и, пребывая в самоё себе, всё обновляет. Она быстро распространяется от одного конца до другого и всё устрояет на пользу. – профессор посмотрел на жену. – Подвижнее всякого движения, и по чистоте своей сквозь всё проходит и проникает. – повторил он медленно, делая акцент на каждом слове. - Понимаешь?

-         Как твои волны? – несмело предположила она.

-         Умница ты у меня. – он послал воздушный поцелуй. – Единое энергоинформационное поле Вселенной вышло со мною на связь. Но как!? – он закатил глаза. – Бред какой-то…но так и есть.

-         Как оно на тебя вышло?

-         Я имя Соломон сегодня три раза услышал! Понимаешь?

-         Знак тебе.

-         От кого?

-         От премудрости. – засмеялась Мария Васильевна.

 

* * *

 

 Михаил Иванович сидел в первом ряду. Вокруг были какие-то незнакомые люди, очень важные, в дорогих костюмах, на уши многих были надеты наушники. Профессор взглянул на себя и очень смутился: он оказался тут в своём любимом домашнем халате и тапочках на босу ногу. «Как меня только сюда пустили?» - подумал он, плотнее запахивая полы халата. Но никто из присутствующих, казалось, и не собирался обращать на него внимание. В огромном зале буквально повисло ожидание чего-то очень важного.

 Михаил Иванович посмотрел на сцену и замер от удивления: позади высокой трибуны был изображён огромный бело-голубой глобус, обвитый колосьями… «ООН? - едва не вскрикнул профессор. – Но как?» Он оглядел зал повнимательнее: полукруглые ряды занимали делегации различных стран, повсюду были видны таблички с названиями, дипломаты изучали документы, некоторые переговаривались, кто-то писал…

 Неожиданно присутствующие, как по команде, отложили свои дела и неподвижно уставились на сцену. Профессор поднял глаза и снова едва не закричал: из-за высокой трибуны возвышался величественный мужчина в пурпурной тунике. Его длинные чёрные с проседью вьющиеся волосы свободно ниспадали на плечи, красивое смуглое лицо выражало спокойное достоинство, тёмные глаза слегка улыбались, обводя взглядом зал. На вид незнакомцу было лет сорок. От него исходила некая сила, заставлявшая присутствующих едва дышать, ожидая его речь. Повисла звенящая тишина.

 Незнакомец выждал ещё несколько минут и стал говорить громким, глубоким, властным голосом.

-         Я, Соломон, сын Давида пришёл к вам с последней попыткой отвести беду. В последний раз мы пытаемся словом пробудить в ваших душах желание идти за светом, рассеять сгущающуюся тьму. Вы! – оратор крикнул так неистово, что у профессора зашевелились на голове волосы. – Лицемеры, кровавые диктаторы, бездушные рабы власти, золота, лжи, насилия, крови…возомнившие себя вершителями судеб, но забывшие о том, что спросится с вас, обличённых властью, стократ! Как вы слепы, лживы и глухи! Неужели не видите вы, как уже сотрясают землю страшные землетрясения! Как уже опустошают ваши пространства вихри, смерчи и пожары! Как страх, словно чума, поражает ваши народы! Давно пришло время покаяния, но вы, оставаясь глухими к знамениям, продолжаете испытывать терпение господа!

 Соломон отпил воды из стакана, прокашлялся и продолжил.

-         Теперь по существу. – тон его стал спокойным и деловым. – Наступает переломный момент. Всем людям земли предстоит сделать выбор: жизнь или смерть. Пророчество апокалипсиса, данное вам не раз, является испытанием для вашей воли к жизни. Пока же вы, как послушные овцы, двигаетесь к пропасти. Но господь не радуется ничьей погибели. Представляю вам мудреца из России, Колпина Михаила Ивановича. – царь посмотрел на профессора. – Идите сюда, Михаил Иванович.

 Придерживая полы халата, профессор послушно вышел на освещённую сцену. Он чувствовал себя очень неловко, но взгляды сидевших в зале были неподвижны, внимательны и почтительны, без доли иронии и даже намёка на улыбки. 

-         Расскажите, Михаил Иванович. – обратился к нему Соломон. – Как высшие силы общаются с людьми?

-         Я не знаю. – неуверенно пожал плечами профессор.

-         Знаете. – словно преподаватель, за уши вытаскивающий нерадивого ученика, негромко проговорил царь. – Подумайте хорошенько.

-         С помощью премудрости. – несмело предположил Михаил Иванович.

-         Конечно. – улыбнулся Соломон. – Но как? Раскройте механизм. Это же так просто!

-         Премудрость переходит в святые души. – запнулся отвечающий, смущаясь.

-         Да! Я не зря вас выбрал! – довольно потёр руки Соломон. – Всюду одни законы! Вот вам. – он указал пальцем в зал. – Чтобы заработать ваши кровавые миллионы нужно сначала, как ни крути, вложить деньги. А нам. – указал царь на себя. – Нужно вложить идею. – он посмотрел в зал и стал махать рукой, словно подгоняя мысли людей. – Ну, соображайте, тугодумы. Нострадамус с его предсказаниями, Да Винчи с парашютами и танками, Жюль Верн с его подводной лодкой и полётами на Луну…и много других. Мы вкладываем мысль в одну голову, а вы, прочитав или посмотрев мысль, оформленную гением, своей совокупной энергией всё это материализуете. Главное кому-то одному написать о подводной лодке, например. Идея оформляется, набирает силу и начинает работать уже самостоятельно. Идея такая же живая и так же хочет жить. Идея посылает озарения в головы учёных: как корпус построить, воздух очищать, какие двигатели конструировать… Но главная идея. – он поднял палец. – Апокалипсис! Вы запрограммированы на конец света и стройными рядами двигаетесь к нему. Сейчас вас, идиотов, погубить проще пареной репы. – царь поморщился. – Смотрите всякую гадость про метеориты, наводнения, землетрясения, восстания каких-то там машин, нашествие инопланетян…словно конец себе поинтересней выбираете. Как шкодливые коты, гадите друг другу на голову, а потом наказания ждёте. Обманываете сами себя…верите, что потепление парниковый эффект провоцирует. Ведь знаете, лицемеры, что один вулкан может надымить больше вас всех…знаете, но продолжаете дурачить народы ваши, да и себя самих. Всё ваше потепление от Солнца идёт…а оно вашей злостью нагревается, жадностью, страхом, глупостью… Что угодно придумываете, лишь бы власть свою сохранить, только бы не измениться, самим добрее и чище не стать, другим не помочь. Вы, глупые, похожи на экипаж корабля, члены которого перегрызают друг другу глотки за кусок золота в то время, как корабль прямиком идёт на айсберг. А кто у нас впереди всех в пропасть бежит? – Соломон перегнулся через трибуну и внимательно стал выискивать кого-то в зале. – Чего притихли? – остановился он на делегацию США. – Обгадились вокруг, акселераты! Нараздавали тумаков по всему свету! Страшно теперь? Знаете, что всё вернётся? Провозгласили себя невесть кем! На чужой земле живёте, прежних хозяев в крови утопили! А ведь они вас прокляли…один табак чего стоит! Просто так всё это, думаете? Ядерного оружия боитесь? Как же не бояться, когда вы единственные, кто людей им пожёг! Есть у вас друзья в мире? Хоть кого-нибудь назовите. Израиль? – ответил царь сам на свой вопрос и засмеялся. – Ну, удачи вам с такими друзьями! Англия…мать ваша и тайная управительница? Так она сама трясётся! Крови пролила немало! В апокалипсис острова первыми под воду уйдут! Вы же поглядите, что у вас творится! Страх сердца ваших жителей наполняет! Страх за ребят, которые своей кровью вам деньги зарабатывают, страх террористов, которых вы сами взрастили и придумали! Вы думаете просто так у вас людей чуть не каждый день в магазинах и на улицах стреляют? Страх вас изнутри съест. – Соломон перешёл на шёпот и засмеялся. Но, словно получив невидимый импульс, громко произнёс. – Осуждаемое собственным свидетельством нечестие боязливо и, преследуемое совестью, всегда придумывает ужасы! Погибели предшествует гордость, а падению надменность!

 Он снова отпил воды из стакана и повернулся к Михаилу Ивановичу.

-         Как я их? – подмигнул он профессору.

-         Лихо. – только и нашелся что ответить тот.

-         А теперь слушайте все внимательно! – Соломон стал серьёзен. – Ничто не случайно! Ваша задача теперь измениться, овладеть своими мыслями и отвратить ваш конец! Приходит время самого главного испытания! Сможете это свершить – небывалый расцвет ждёт человечество! Не сможете – сметены будете, как многие до вас! Весть апокалипсиса – есть великое испытание вашего племени! – он снова засмеялся. – Не помогут вам глубокие бункеры, в которых, как крысы, уже надеются укрыться некоторые из вас! Теперь вы, Михаил Иванович. – приблизился царь к профессору, забыв о аудитории. – Смотрите внимательно.

 Соломон развернул клетчатый тетрадный листок и показал профессору. Михаил Иванович стал внимательно разглядывать рисунок. На листке детской рукой была изображена пирамида, внутри которой находился человек. От его головы отходили некие завихрения, изображённые зигзагами. Выше красовалась большая буква Н

-         Фараон? – спросил профессор.

-         Какой фараон? – закатил глаза Соломон. – Не было в пирамидах никаких фараонов! Вернее, фараоны там бывали, но пирамиды не их склепы. Только ваша духовная убогость могла придумать подобное. Фараоны это подсказки вам. Это же холодный термоядерный синтез. Понимаете?

-         А это водород? – догадался учёный, имея в виду большую букву Н.

-         Вот именно.

-         А как работает?

-         Может вам ещё и точные чертежи с полными расчётами? – хмыкнул царь. – Скажу лишь одно: реактор должен быть пирамидальным... Вы пока искать будете, мы этих безумцев кровожадных от власти уберём. – подмигнул он. – Не переживайте. Всё хорошо будет. Апокалипсис не конец.

-         Не конец? – с волнением выдохнул профессор.

-         Конечно нет. – улыбнулся Соломон. – Апокалипсис дословно переводится, как поднятие завесы. Погибнет старый мир, но новый родится.  

 

 

Некоторые ученые с на­деждой смотрят на квантовую физику, другие — на теорию информации, третьи — на нейропсихологию. Все они всё еще пытаются объяснить сознание, оставаясь внутри существующей парадигмы пространства-времени-материи. То обстоятельство, что они никак не могут добиться какого-либо значимого продвижения, подсказывает мне, что, скорее всего, они находятся на ложном пути. Необходима принципиально новая мо­дель реальности, в которой сознание является столь же фундаментальным аспектом реальности, как простран­ство, время и материя, а может быть — еще более фун­даментальным.

 

 

 На сцену вышел высокий широкоплечий мужчина лет сорока в потёртых джинсах и светло-бежевом свитере. Он, загадочно улыбаясь, оглядел аудиторию и уселся в стоявшее рядом с небольшим журнальным столиком кожаное кресло. Глаза его радостно светились.

-         Добрый день, уважаемые. – улыбнулся он. – Очень рад вас видеть. Меня зовут Конев Сан Саныч. Я один из создателей и кураторов этого проекта. – говоривший сделал паузу и на мгновение задумался. – Хочется очень много сказать, предвосхищая ваши сомнения и опасения…вместе с тем я точно знаю, что тут почти нет случайных людей и ваше появление в этом зале закономерно.

 Сан Саныч внимательно и неторопливо скользил взглядом по лицам. Кому-то даже еле заметно подмигивал, улыбался глазами.

-    Несколько лет назад я имел удовольствие присутствовать на похожем по структуре    мероприятии. – продолжил он. – Это был какой-то тренинг по какому-то маркетингу. Нас   пробовали учить продавать какую-то ерунду. Я тогда хотел подработать…времена были непростые. И я прекрасно понимаю ваши чувства. Вам неудобно сейчас. Появление в таком месте означает признание в некоторой доле несостоятельности по оценкам общества. Кругом уважают юристов, врачей, политиков, бизнесменов…вас же жизнь привела в непонятное место, после странного собеседования. – он прижал руку к сердцу. – Уходите, не оглядываясь, если уловите тут хоть малейший намёк на фальшь или попытки обмануть. Призываю вас к этому с чистым сердцем, потому что знаю: ничего подобного тут не будет!

 

 Книга Александра Свияша, которую дала Оля, заинтересовала его. Он и раньше слышал про правильное мышление и способы с его помощью достигать поставленных целей. Подробную же методику прочитал впервые. И ему понравилось. Понравилась простота и логика…как будто он всегда это знал на подсознательном уровне.

 

-          Друзья! – повысил голос оратор. – Нам с вами довелось жить в интереснейшее время! Посмотрите как стремительно меняется жизнь вокруг нас! Вспомните хотя бы первые пейджеры и сотовые телефоны…а триумфальное шествие интернет! Впечатляет, согласитесь! Стремительный поток жизни всё ускоряет свой бег. Растут города, меняются ландшафты, научно-технические новшества сменяют друг друга с невероятной скоростью! Мы, я уверен, что вы это тоже ощущаете, вступаем в новую невиданную ранее эпоху развития человеческого общества. Мы убеждены, что эпоха эта ознаменуется грандиозным интеллектуальным, духовным и научным прорывами…именно прорывами! – оратор снова глубоко задумался и через мгновение словно вышел из оцепенения. – Но это всё с одной стороны, а с другой! – он встал и, подойдя к краю сцены, навис над аудиторией. – С другой стороны сам по себе человек словно застыл в своём духовном и физическом развитии. Мы убеждены, что для грядущей, да что грядущей…для уже наступившей, новой эпохи Водолея нужны новые люди! Мы не склонны никого осуждать и чернить прошлое, но посмотрите вокруг, друзья…старое, отжившее, буквально мешающее дышать зарождающемуся миру всё ещё имеет огромную силу и власть! Имеют власть алчные неразумные политики, выражающие интересы крупных бездушных корпораций, уничтожающие в своих меркантильных интересах целые народы! Имеют власть предрассудки, делящие людей на полноценных и второсортных, провозглашающие богоизбранность отдельных народов, идеальность некоторых политических систем, абсолютную истинность отдельных религиозных воззрений! Имеют власть научные доктрины, близоруко отвергающие наличие глобального вселенского смыслового пространства, неотъемлемой частью которого является каждый из нас! Иными словами – многое ещё предстоит свершить и изменить! И мы приглашаем вас попытать свои силы в становлении грядущего нового мира. – Конев хитро улыбнулся. – Открою вам небольшой секрет: каждый человек ежесекундно создаёт свою жизнь и общее смысловое пространство, но делает он это, как правило, спонтанно и бессистемно…мы же предлагаем вам принять активное участие в разработке этой самой системы…системы осознанного преобразования и построения как своей личной жизни, так и жизни всего человеческого общества! У нас уже есть некоторые значительные намётки в этой области и мы с радостью ознакомим вас с ними, но в том-то и дело, что может быть впервые в истории человечества, мы не будем пытаться навязать вам некое готовое понимание окружающего мира…мы поделимся с вами многим уже известным и побудим вас к дальнейшему активному поиску сроком которому будет вся ваша жизнь! Друзья! Очень давно людей посещает мысль о том, что нужно мечтать и мечты сбудутся. Послушайте современные песни, посмотрите фильмы, вспомните факты из своей жизни. Дыма без огня не бывает. Звучит немного фантастично, но наши мысли на самом деле формируют нашу действительность, и задача нашей организации попытаться изучить эти процессы, научить вас тому, что уже известно по этим вопросам. Для этого нужно много и упорно заниматься своим саморазвитием. В любом серьёзном деле важно проявить настойчивость в овладении мастерством. Интенсивное саморазвитие не исключение. Пройдёт некоторое время, пока вы поймёте и увидите, что ваши усилия не напрасны. Будет некий переходный период. Потому-то мы и предлагаем вам деньги за вашу работу. Любой труд должен достойно оплачиваться. Вы будете развиваться не только для себя, но и для человечества в целом. Да, да! Для человечества. Люди не жалели сил и средств на создание всевозможных технических механизмов. Но несравнимо мало делалось для массового изучения и раскрытия глубинных человеческих потенциалов. Мы не можем сейчас точно сказать, насколько далеко в познании себя и окружающего мира продвинется каждый из вас. Но это жизненно необходимо для всех. – Сан Саныч снова задумался на несколько минут и потом продолжил. - Прямо сейчас я предлагаю вам посмотреть документальный фильм, ставший бестселлером. Может быть некоторые из вас его уже смотрели. Называется он «Секрет». Фильм этот в некоторой степени подготовит вас для дальнейшего разговора. После мы с вами продолжим.

 

- Друзья! Этот фильм изменил жизнь многих людей по всему миру и продолжает изменять! Это   лучше, чем ничего… Но! Как и большинство произведений американской культуры, он очень поверхностен. Фильм лишь в самых общих чертах дает представление о той деятельности, которую нам с вами предстоит начать. Мысли на самом деле материализуются, хотя их материализация в нашей жизни происходит с задержками, зависящими от сугубо индивидуальных особенностей. Скорее всего скорость исполнения желаний зависит от чистоты внутреннего мира человека, назовем это так. Ещё вы, наверняка, заметили, что в фильме лишь незначительная часть сюжетов и желаний касалась чего-то помимо денег. Деньги, несомненно, нужны. Но мы будем работать шире и глубже. Мы будем пытаться понять закономерности материализации мыслей. И некоторые из этих закономерностей нам уже достоверно известны. Для успешной материализации мыслей перво-наперво необходимо иметь хорошее здоровье и позитивную мощную энергетику. Потому что негативная энергетика и слабое здоровье настраивают на негативные мысли, которые, в свою очередь, тоже материализуются. Именно поэтому мы очень серьёзно займёмся здоровьем. Нам так же известно, что материализации хороших мыслей мешают горы негативных, ограничивающих, разрушающих программ, засевших, словно занозы, в нашем подсознании, нередко с самого детства…мы займёмся их поиском и нейтрализацией самых опасных и исправлением тех, которые возможно исправить.

- Ещё раз повторюсь: все люди материализуют свои мысли, но почти никто не способен делать это с высокой точностью. Вся наша культура построена без учета самой возможности таких целенаправленных воздействий мыслями на свою жизнь и мир. Ведь вам наверняка не раз доводилось пользоваться чем-нибудь не в полной мере, иметь в своём распоряжении приспособление или инструмент, который бы вы не умели применять по назначению. Здесь! – он нежно постучал пальцами по голове. – Находится инструмент с такими невообразимыми характеристиками…дающий такие возможности, что по мере овладения им и понимания его безграничного потенциала становится поначалу горько и обидно за себя и всё человечество. Но потом приходит радость и уверенность в светлом будущем, о котором издревле мечтал человек!

- Сейчас, чтобы было понятно о чём идёт речь, я дам вам пример одного из важнейших законов нашей жизни в действии которого вы, я уверен, убеждались не раз. – он, словно переигрывающий театральный актёр, сделал выразительную паузу. – Каждый из вас замечал, что если говорить о своих планах, то вероятность того, что они сбудутся резко снижается. Вот вам закон жизни! Почему всякая гадость имеет сейчас такую огромную силу…да и всегда имела? Потому что гадости, как правило, делаются тихо. А у нас, как правило, только на горизонте замаячила новая работа, любовь, надежда на хорошие изменения…тут же идёт трескотня во все стороны. – он развёл руки, скорчившись. – А в итоге, как правило, пшик! Правительства кричат на все стороны о своих проектах, обещают преобразования и улучшения. Сами знаете, что из этого получается. Замечали?

 В зале послышались смешки, кто-то закивал, улыбаясь.

- Вот видите. – продолжал оратор, довольный реакцией. – Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Мы с вами…вернее с теми, кто решит сотрудничать с нашей организацией, будем пытаться понять действие этих законом и, самое главное, мы будем пытаться понять, почему мы не живём по этим законам. Что мы за садомазахисты такие? А законы эти давно известны и сформулированы, в том числе и нашим мудрым народом. Что посеешь, то и пожнёшь! Не плюй в колодец – пригодится воды напиться! И многие другие. За одно отвечу стопроцентно, как говорится, на зуб: если жить по этим законам, то впереди лишь радость, успех, достаток…и прочие прелести. Мы массово словно сошли с нужных рельсов и теперь нужно с усилиями вернуться на верный путь, а потом помочь вернуться другим.   

 

 Слова, идущие от сердца, проникают в сердце… Максим почему-то сразу поверил этому буквально светящемуся человеку…он очень хотел ему верить и ощущал, как с каждым словом оратора в его душе и душах сидящих рядом молодых людей набирают силу ураганы, уже стремящиеся выбраться наружу и смести ненавистный старый мир. Но оратор, словно без труда угадывая их мысли, осторожно охлаждал воинственный пыл слушателей.

-         Друзья! – безраздельно властвовал над аудиторией Сан Саныч. – Мы обязаны проявить мудрость! Мы просто не имеем права в такой ответственный для человечества момент проявить поспешность, нетерпение, повторить многовековые ошибки, в который раз наступить на одни и те же грабли! Я говорю о не имеющих перспектив попытках насадить своё мировоззрение силой или обманом! Даже самые благородные устремления и самые передовые идеи теряли свой смысл, когда их пытались внедрить в жизнь через насилие! Это тупиковый бесперспективный путь и человеческая история имеет массу примеров кровавых драм и огромных несчастий, происходивших тогда, когда носители передовых идей превращались в палачей инакомыслия…они всего лишь толкали маятник истории, неминуемо возвращавшийся назад и сметавший их рано или поздно! Нет в нашем сознании! – он поднял указательный палец, обозначая важность момента. – Вы слышите!? Нет в нашем сознании места осуждению, глумлению над старым, показному превосходству, бездумному разрушению! Наши методы заключаются в терпеливом настойчивом преобразовании сначала самих себя, а затем других людей, готовых внутренне для этого! Мы должны измениться настолько кардинально и стать в прямом смысле прекрасными настолько, что люди, глядя на нас, страстно захотят идти по этому пути. Охладите свой воинственный пыл! Ведь в бастионах отживших свой век старых истин находятся ваши родители, близкие и знакомые…неужели вы готовы придти и обвинить их в глупости, несовершенстве, ограниченности, бесперспективности… Этим вы получите лишь обиду, вражду, неприязнь…затормозите становление нового мира! Мы будем искать и обязательно найдём верные пути! Но прежде чем преобразить мир, нужно изменить себя…и это наша ближайшая цель!

 Конев, заложив руки за спину, не спеша прошёлся по сцене, глубоко задумавшись. Он словно был в кругу старых добрых друзей и полноправных собеседников. Наконец, Сан Саныч вернулся на прежнее место на краю сцены и продолжил речь.

-         Теперь немного о нашей системе. – потёр он ладони. – Основа основ человеческого бытия – это подсознание. Нет в вашей жизни ни одной мелочи, фразы, звука…которые бы не остались в подсознании. Если каждого из вас погрузить в глубокий гипноз, то вы без погрешностей изобразите свой детский рисунок, укажете точное количество столбов от вашего дома до этого офиса, с точностью до запятой напишете текст любой прочитанной некогда книги… Это для нас аксиома. Наше подсознание напрямую связано с глобальным вселенским смысловым пространством, разумом, ноосферой, богом…называйте это как вам понравится, смысл один. Существует так же и маленькая оперативная память – наше сознание, интеллект, мозг, хотя мы не склонны думать, что этот замечательный орган вмещает в себя информацию…скорее всего он лишь приёмник определённых видов этой самой информации из глобального всеобщего поля. Наше сознание избирательно и ограничено в своих возможностях, или некий фильтр на его границе настроен на пропуск определённых видов информации вовнутрь. Подсознание, как горячее ядро земли через вулкан, постоянно выбрасывает в сознание продукты своей деятельности. И если ваше ближайшее активное подсознание полно запретов, страхов, ограничений, то и на выходе из вулкана будет то же самое. А когда вы боитесь, не уверены в себе, чувствуете вину, вам тяжело жить и творить свою жизнь. На первом этапе наша система призвана убрать из вашего ближайшего активного подсознания всё негативное и заменить его позитивным. – оратор улыбнулся. – Вот этим вы и попробуете заняться. Потом последуют другие задачи. Хочу лишь сказать, что те деньги, которые мы обещаем вам заплатить за вашу работу, совсем не деньги для людей, спонсирующих эту программу. Поэтому не думайте о том, что в случае вашего выхода из программы, по любым причинам, к вам будут предъявляться какие-то претензии. Скажу по секрету. – снова хитро улыбнулся Сан Саныч. – Те богатые, важные дяди, которые дали средства на это мероприятие, не так счастливы, как может показаться…скорее наоборот. Огромные деньги не наполнили их жизнь радостью, спокойствием, гармонией, любовью, здоровьем и прочими прелестями полноценного бытия...эта программ ещё и их шанс почувствовать себя не бесполезными существами, а со творцами нового грандиозного мира. И если уж быть до конца откровенным, то в долгосрочной перспективе вы всё же должны хорошо зарабатывать как для себя, так и для организации. Друзья. – торжественно произнёс оратор. – Я сейчас не смогу в несколько минут вместить всё то новое, прекрасное и интересное, что вас ожидает на этом пути…это не нужно, да я этого, признаться, и не знаю. Занимайтесь! Развивайтесь! Дерзайте! Не думайте постоянно о результате и в один прекрасный момент вы увидите, что результат пришёл! Мы будем надёжно поддерживать самых добросовестных из вас. – он поднял палец, указывая, что вспомнил нечто важное. – И вот что я хочу сказать вам напоследок. Не нужно лицемерия и самообмана! И мы тут не наивные глупцы! Вы пришли сюда за деньгами, вы хотите иметь хорошую одежду, машины, путешествовать по миру, любить, заниматься сексом, радоваться, веселиться…а я тут вам рассказываю про кропотливое преобразование себя, мира и про ответственность! На первый взгляд может показаться, что мы хотим ограничить вас в ваших естественных молодых желаниях, что тут есть некоторое противоречие…но противоречия нет! У вас прекрасные, нормальные человеческие желания! Мы и хотим снять с вас груз запретов и ограничений, чтобы вы заработали много денег, получили всё, чего только пожелаете, но через радость, партнёрство созидание и единение! В том-то и дело, что раскрепостив себя и с лёгкостью получив от жизни желаемое, вы страстно захотите поделиться своим опытом с другими! Путь же ваш лежит не через титанические усилия и нечеловеческое напряжение, а через расслабление, доверие жизни и своим глубинным потенциалам и силам! Когда-то давно мудрецы заметили, что желание секса, материальных благ, власти и прочих прелестей жизни приводит к конфликтам, что всего этого на всех не хватает. И они не придумали ничего лучше, чем объявить всё это злом, недостойным истинного предназначения человека. Но провозглашение табу не искоренило раздор, а перевело его на другой более глубинный уровень. Запреты стали мощным орудием в руках тех, кто узурпировал средства для реализации своих естественных человеческих желаний, а подчинённые народы сшибались лбами в борьбе нескольких опьянённых вседозволенностью и развращённых властью людей. Эти глубинные табу гнетут всех нас и сейчас через общественное и индивидуальное подсознание и мешают полноценно жить. С одной стороны все эти желания толкают нас на поиски путей их реализации, с другой - устаревшие установки портят настроение и препятствуют этой самой реализации. – Сан Саныч засмеялся, как ребёнок. – Секс прекрасен! Деньги, заработанные праведно, – это радость! Власть, полученная по праву – большое благо! Вы, желающие всего этого, - молодцы! Удачи! Настойчивости! Терпения! В добрый путь! – наигранно помахал он рукой и тут же выставил вторую ладонь, словно останавливая аудиторию и не давая ей свершить некое нежелательное действие. – Я сейчас уйду. – округлил он глаза. – А вы не вздумайте мне хлопать или превозносить. Мы должны покончить со всем этим восхвалением, дружными овациями, торжественными приёмами…я лишь первый среди равных. Пока первый. В этом зале наверняка уже сидят замечательные открыватели законов бытия и новых смыслов…мы партнёры. Нам не нужно восхваления и почестей, это всё не от большого ума. Слушайте окружающих, воспринимайте сказанное и услышанное, но не останавливайтесь на авторитетных мнениях, не создавайте кумиров, не обожествляйте достигших больше вас. Принимайте к сведению, бесстрастно перерабатывайте и смело идите дальше. – он хитро подмигнул. – Удачи…и никаких оваций.

 

 

 

                                                             Жизнедеятельность мозга организована

 

-         Димон! Братан! Я поначалу думал, что попал в ад. Давай выпьем за встречу, потом расскажу.

-         Давай. За твоё возвращение!

 Двое парней устроились на тесной кухоньке обычной хрущёвки. Одну половину стола занимала нехитрая закуска и бутылка водки, вторая была завалена стопкой холстов без рам с изображениями природы и животных.

 Артур отмечал дембель третий день. Он успел выпить почти со всеми друзьями и из близких остался только Димон, однокурсник по худграфу, вернувшийся с зарисовок и притащивший свои работы.

-         Так вот, ты прикинь. – Артур вытаращил красные глаза, и узкое лицо его перекосила гримаса отвращения и злости. - Это свиное рыло! Животное! Мразь весом в сто килограммов! Абсолютно без мозга! Тракторист!

-         Из деревни?

-         Да! – дембель с отвращением фыркнул. – И этот скот получил надо мной неограниченную власть. Представь!

-         А командиры? – Дима с трудом узнавал друга. Лицо почти не изменилось, но вот мимика, жесты, голос… Казалось тот стал каким-то диким и даже страшным. Из волчонка, выгнанного со второго курса института за драку, он превратился в молодого волка… В нём была некая дерзость и решительность, появляющаяся в людях после непростых испытаний. Оказавшийся в жестокой замкнутой стае, щенок быстро загрубел и научился кусаться.

-         Пьют беспробудно…командиры. – отрезал Артур. – Снег кругом. Пол года день, пол года ночь. Изредка прилетает вертолёт. Жопа полная, братан! Только ракеты и пятьдесят человек – всё!

-         Радио было.

-         Да, было! – он махнул рукой. – Это неважно. Я хочу, чтоб ты представил… Я, мальчик со второго курса, студентик, мамин сынок, понимаешь?

-         Ну да.

-         И вот я, весь такой красивый после дикой учебки, где за неделю пять килограммов скинул. – он показал растопыренную пятерню. – Я оказываюсь в вагончике. Кругом снежная пустыня, круглые сутки темно, и два сержанта, два скота деревенских развлекаются. Знаешь как развлекаются?

-         Не.

-         Они из меня телевизор сделали. Я им фильмы рассказывал, песни пел, анекдоты травил… А когда не нравилось, они программу переключали, кулаком по голове. Вообще, Димон, когда здоровый дебил над умным власть получает – он так мстит… За тупость за свою. Страшно, братан.

-         Как же ты выдержал? – круглое детское лицо Димки с большим родимым пятном на правой щеке выражало искреннее сочувствие. – Давай выпьем ещё.

-         А вот это-то и самое главное. – Артур опрокинул рюмку в рот. – Я это ещё никому не рассказывал. Ты первый. Отнесись серьёзно, я тебя очень прошу.

-         Хорошо.

-         Не. Ты только не подумай, что я бухой и что вру. Всё правда.

-         Хорошо.

-         Я сначала с тоски повеситься хотел, или застрелиться.

-         Довели?

-         Страшно. Так довели, что я ночами плакал, маму звал. – слеза покатилась по бледной щеке. – А они же видят это и прикалываются ещё больше.

-         Подтолкни падающего?

-         Типа того.

-         Как же ты?

-         Ты слушай. – Артур потёр лицо и тряхнул отяжелевшей головой. – Потом злость пришла. Я представить себе не мог, что такая злость бывает. Она мне жизнь спасла. Руки на себя наложить не дала. Я эту злость растить стал. Как уголёк раздувал. Такой огонь разжёг внутри! Решил завалить скотов этих! Как на скотобойне! – он перешёл на крик и ударил кулаком по столу.

-         Как?

-         Я тоже думал, как? Так ведь нужно, чтоб не сесть потом. Смысл из одного ада в другой попадать?

-         И что? – слушатель проникся повествованием.

-         А то. – подмигнул ему друг. – Придумал я градусник в санчасти подрезать и ртуть им в сапоги и еду закинуть. – он испытующе посмотрел на друга и прижал ладонь к сердцу. – Ну не мог я больше, поверь, братан!

-         Верю. – кивнул тот. – Дальше-то что? 

-         Самое интересное дальше, самое интересное. – дембель задумался.

-         Э. – забеспокоился Димон. – Не спи. Давай ещё по чуть. Арчи, не спи!

-         Да я не сплю. – поднял он голову и улыбнулся. – Просто, братан, поверить не могу до сих пор, что такое бывает.

-         Что бывает?

-         Слушай внимательно. – дембель поднял указательный палец. – Довели они меня всего за две недели. И к концу второй недели я уже чётко решил, что завалю козлов. Стал к санчасти присматриваться… Посылают они меня раз на радиоузел за прогнозом погоды. А погода до этого пасмурная была. Вдруг, Димыч, небо вспыхнуло – я аж присел. – лицо Артура преобразилось, оно стало радостным и неожиданно добрым.

-         Северное сияние?

-         Да.

-         Красиво?

-         Димон, братан! Я жизнь свою делю на до, и после. Тебе надо это видеть. Я и предположить не мог, что в природе краски такие есть, великолепие такое! Что ж за люди-то на земле живут, которые молчат об этом. Туда же всех сгонять нужно, чтоб красотой этой заряжались.

-         На что похоже?

-         Ни на что.

-         Ну приблизительно. – взмолился друг.

-         Клубок змеев во всё небо. Всех цветов. Вспыхивает, меняется, переливается, играет, неожиданно гаснет, искрится… Трудно всё это словами описать. Это видеть надо. – Артур руками выводил узоры в воздухе, он глубоко вздыхал и закатывал глаза. – Когда полоса через всё небо извивается, из иссиня – фиолетовой становится, вдруг, изумрудно - зелёной, а другая рядышком отливает апельсиново – оранжевым…треск от него стоит, как от трансформатора. И снег искрится, Димон, и звёзды вокруг яркие, яркие, да на чёрном небе. А ветра нет. Тишина нереальная. Снег белый, белый… Я и сейчас душой там. Приехал домой, родителей обнимаю, девок год не видел, но как это вспомню – всё меркнет. Ничто всё это по сравнению с красотой такой. Поверь, братан.

-         Часто бывает.

-         По- разному. Главное чтоб облаков не было. Но можно сказать что часто.

-         А остальные любовались.

-         Почти нет. Так взглянут и дальше пойдут.

-         Почему?

-         А почему уродливую одежду носят, дома убогие, зачем строят? – лицо Артура опять перекосило. – Для красоты тоже готовым быть нужно. Мы же художники, хоть меня со второго курса и выгнали. Но ведь не за учёбу.

-         Так, а сержанты те, что дальше?

-         Аа. – протянул дембель и улыбнулся. – Я первый раз долго смотрел. Холод, а я не мёрзну, прикинь! Вот тогда и понял я, что испытание это моё. Нельзя никого убивать. Красота эта столько силы мне дала. Понял я, что с такой подпиткой всё выдержу. Ну не убьют же они меня в конце концов. – он улыбнулся и лицо опять просветлело. – Вспомнил, как бабка моя говорила: «Никогда нельзя грех на душу брать. Бог каждого испытывает.»

-         Бог? – виновато и недоверчиво улыбнулся Дима.

-         Ты дальше слушай. – дембель округлил глаза и заговорщически понизил голос. – Что ты скажешь теперь? Через два дня сержанты мои траванулись пойлом, которое у вертолётчиков купили. Так траванулись, что еле откачали козлов этих. Следующим рейсом увезли обоих на большую землю с концами. Больше я их никогда не видел.

-         Во, дела.

-         Дела, Димон. Такие дела, что я неделю будто летал, ног не чувствовал. Но я не радовался их горю. Вернее сначала порадовался, а потом понял, что нельзя этого делать, хоть они и скоты. Всё это говно из меня красота вытеснила. Я как на сияние насмотрюсь, так мысли разные хорошие, стихи писать хочется, картины, танцевать… Сил оно прибавляет. Когда неподвижно смотришь – будто ввысь затягивает, аж голова кружится.

-          Давай выпьем ещё! За сияние! Обязательно поеду посмотреть! – смеялся Дима.

-         Давай, Димон, вместе поедем. – Артур выпил, поморщился, закусил огурцом. – Красота спасёт мир. Я это теперь точно знаю. Даже знаю как. – глубокомысленно добавил он.

-         Я тут тоже магию красоты прочухал.

-         Где.

-         В оружейной палате в Москве.

-         Да это всё не то. – отмахнулся друг. – Побрякушки всякие…

-         Не, не, не – торопливо проговорил Дима. – Я реально офигел. Ты прикинь. – он ткнул себя пальцем в грудь. – Я минут десять на бриллиантовую икону пялился. Там рубины, изумруды и куча брюлликов. Я, наконец, понял – за что такие деньги ломят. Их же когда много, они же реально гипнотизируют. Стоишь, голову чуть в сторону смещаешь, а они играют всеми цветами. Отражаются друг в друге. Если такая штука есть и по уму сделана, то она крышу легко снести может.

-         Я же тебе ещё самое главное не рассказал. – Артур будто проснулся. – Потом – то тема почище той случилась. Совсем забыл. – хлопнул он себя по лбу.

-         Что? – вопрос прозвучал без энтузиазма.

-         Время прошло…месяца два после того как этих упырей увезли. Жизнь наладилась. Я на сияние по возможности часто смотрел. И всё думал: случайно это, или нет? Смотрю и думаю: дайте знак.

-         Это ты кому?

-         Да, какая разница. Главное, что знак был. Такой, что волосы зашевелились.

-         Какой?

-         Помнишь, когда меня из института выперли, я два месяца до армии на мясокомбинате поработать успел?

-         Ну.

-         Короче. – язык рассказчика уже сильно заплетался. – Я на складе мышь поймал и сунул её в тушёнку.

-         Как?

-         Блин! Да просто! – настроение Артура менялось стремительно. – Я в консервном цеху работал. Там банки по линии идут, машина в них мясо кладёт, потом жир льёт, потом крышку закатывает. Вот перед закаткой я мышину эту в банку и сунул, для прикола.

-         И чё? – недоверчиво улыбнулся Дима. – Только не говори, что к тебе эта банка приплыла.

-         Не. – заржал дембель, чуть не упав с табуретки. – Это было бы слишком.

-         Так чего? – в вопросе звучало сильное нетерпение.

-         Да просто как-то раз мышина мне в тарелку с кашей попала.

-         И всё?

-         А ты чего хотел. – удивился Артур. – Это сейчас ничего особенного. А там…когда я знак просил и на сияние глядел. Это я скажу, братан, не шутки. Мне эта мышка мозги ещё сильней прочистила.

-         Ну, ну. – засмеялся Дима.

-         А ты не ржи. Не надо над солдатом смеяться. – голос рассказчика стал угрожающим. – Ты там не был. Понял? – добавил он шипя.

-         Понял, понял. – Димон выставил ладони, успокаивая друга. – Ты не нервничай. Просто необычно это всё.

-         Я тебе больше скажу. – как ни в чём не бывало продолжал Артур. – Меня осенило. Я знаю, как людям помочь.

-         Как?

-         Там нужно санатории строить. – выводил он руками сложные фигуры. – Чтоб люди приезжали на сияние смотреть. Прикинь только: сидят под стеклянным куполом в шезлонгах, пьют коктейли и любуются. Жаль, братан, что ты не видел. Очень жаль…

-         Прикольно. – одобрил собеседник. – А если облака?

-         Изучать надо погоду, место искать. Север-то большой. Скольким людям помочь можно. – речь Артура стала мечтательной и плавной. – Наверняка красотой можно психов лечить…

 

 Артур продолжал пить ещё месяц, почти не останавливаясь. Парадная форма его покрылась уличной грязью от многочисленных падений и в некоторых местах порвалась. Дима видел его ещё один раз, но впечатления от этой встречи остались неприятные…друг словно сорвался с цепи.

 Наконец дерзкий дембель ввязался в уличную драку и получил сильную травму головы. Димон навестил друга в больнице. Артур еле вращал мутными глазами и, казалось, не узнавал его. Мрачные родители в коридоре сказали, что врачи смогут внести ясность не раньше чем через месяц…но общее состояние дел печальное.

 

* * *

 

 Дима Ковалёв был хорошим студентом и подающим надежды молодым художником. Всё свободное время отдавал он любимому занятию, не отвлекаясь на девушек, шумные компании и прочие радости студенческой жизни.

-         Ковалёв. – одобрительно кивал его институтский преподаватель Альберт Петрович, оценивая работы талантливого студента. – Вы прекрасно чувствуете цвет…пожалуй мы возьмём несколько ваших работ на ежегодную областную выставку.

-         Спасибо Альберт Петрович. – застенчиво улыбался Дима. – Я вас спросить хотел…

-         Да, да.

-         Проводились ли какие-нибудь исследования по воздействию цвета на психику человека?

-         Масса подобных исследований должна быть. – убедительно ответил преподаватель. – Масса…

-         А что лучше по этому вопросу почитать?

-         Я не вполне владею темой. – пожал плечами Альберт Петрович. – Вернее я прекрасно знаю, что цвет в жизни человека играет одну из фундаментальных ролей. Вы ведь наверняка замечали различия в цветовых предпочтениях и характерах людей…взять хотя бы одежду. Естественно радостные светлые тона в одежде и интерьерах настраивают на позитивное мировосприятие. Но это всё общие очевидные для любого здравомыслящего человека наблюдения…вас, Дмитрий, я так понимаю, нечто большее интересует?

-         Да. Меня тут углубленно интересует психолого-физиологический аспект.

-         Похвально, похвально. – довольно кивал преподаватель. – Но ведь вам сейчас настолько легче, молодёжь, - мечтательно закатил глаза Альберт Петрович. – Любая информация к вашим услугам…в любых количествах. Загляните, Дмитрий, в интернет. Там вы, наверняка, найдёте интересующую вас информацию...уму немыслимо – сколько же там информации! Жизни не жалко!

-         Ну я пойду, Альберт Петрович. – сложил работы в стопку студент. – Спасибо за совет и до свиданья.

-         До свиданья, Дмитрий.

 Дима уже был около лестницы, когда торопливо вышедший из аудитории Альберт Петрович окликнул его.

-         Ковалёв!

-         Да. – обернулся студент.

-         Я вспомнил! – радовался возможности помочь седой нескладный педагог. – Аспирант Станкаускас серьёзно увлекается именно воздействием цвета на психику. Он мне про программу компьютерную рассказывал, которая с помощью индивидуальных цветовых предпочтений воздействует на структуру личности…саморазвитие и прочие модные вещи. Он одно время носился с этой идеей…утверждал, что с помощью этой цветовой программы можно воспитывать гениев и развивать сверхспособности…Я стар для подобных запредельных опытов. – улыбнулся Альберт Петрович. – Поговорите всё же с ним. Он хоть и кажется нелюдимым и чудаковатым, но этот вопрос готов обсуждать бесконечно.

-         Спасибо, Альберт Петрович. – улыбнулся Дима.

-         Рад помочь…рад помочь.

 

 Как это часто бывает вязкая рутина заслоняет собой по-настоящему важные, иногда даже судьбоносные решения, поступки, дела…Оглядываясь назад бывает, что лицо посещает ироничная улыбка или злостное чертыхание срывается с губ. Досада на свою лень, глупость, недальновидность или пресловутую занятость…времени хватает на всё что угодно, кроме самого важного. Ведь можно же было раньше найти нужную, облегчающую труды и экономящую время информацию, заговорить с этим человеком, прочесть эту книгу… И иногда совсем уж невесело включается задний ум, негожий в дело: почему не отремонтировал тормоза или не обратил должного внимания на увеличенный лимфоузел…

 После разговора с Альбертом Петровичем Дима ушёл с головой в сессию, потом увлёкся практикой…уехал к родственникам на каникулы. Почти каждый день встречал он в длинных институтских коридорах аспиранта Станкаускаса – задумчивого долговязого прибалта, ровно и спокойно заглядывавшего в глаза встречающимся людям и приветствовавшего их едва заметным ни к чему не обязывающим кивком. При этом независимо от ситуации, погоды и прочих обстоятельствах Дима, ставший автоматически внимательнее приглядываться к аспиранту, неизменно замечал в глазах того некий ровный радостный блеск, идущий, казалось, из глубины. Это не была обычная игра света и тени на влажной поверхности глазных яблок…это был именно загадочный внутренний свет, ровный, устойчивый, словно просвечивающий насквозь, но добрый и ироничный. Неторопливый взгляд Станкаускаса задумчиво скользил по окружающим и, казалось, был отсутствующим, но Дмитрий несколько раз становился свидетелем того, как Станкаускас, руководивший на факультете студенческим профкомом и организовывавший почти все внеучебные мероприятия, безошибочно ловил нить разговора и, вставив всего несколько слов, показывал владение ситуацией. Пробираясь же после звонка по наводнённому студентами коридору, аспирант, словно на автопилоте, не меняя выражения лица и почти не поворачиваясь, успевал дать указания своим помощникам и безошибочно краем глаза находил в толпе нужных ему людей.

 Всё это вместе: и непонятный свет в глазах, и чувствовавшаяся невидимая граница, установленная Станкаускасом на подступах к своей персоне, и незначительная, как казалось Диме, ценность вопроса…всё это отодвигало разговор, интересовавший, к слову сказать, его всё меньше, на неопределённый срок.

 

 В середине сентября нового учебного года лучшие представители старших курсов собрались в тесноватой подсобке одной из аудиторий обсудить подготовку к посвящению в студенты первокурсников. Руководил мероприятием, как всегда, аспирант Станкаускас. Около пятнадцати молодых людей обоих полов обсуждали план будущего мероприятия, кто-то спорил, другие шептались по своим вопросам, компания из пары девушек и двух парней вообще вела полуинтимное противоборство за штативом с высокой глиняной вазой, пощипывая друг друга и возбуждённо повизгивая.

 Дима молчаливо сидел почти в самом дальнем углу и, в который раз, наблюдал за аспирантом.

-         Всё понятно. – подвёл итог сказанному молчавший до этого Станкаускас, облокотившись спиной на стену около штатива с вазой. – Берём предыдущих пять сценариев, выбираем по чуть и готово. – многозначительно усмехнулся он. – Не жили красиво и нечего начинать.

-         А что вы предлагаете, Владас? – вызывающе спросила бойкая крупная Нина.

-         Вам решать. – пожал плечами аспирант. – Моё дело скоординировать ваши усилия. Естественно вы понимаете, что можно отбросить надоевшие сценки, стандарты и отправить фантазию в полёт, придумать сногсшибательное представление, сделать праздник незабываемым, доставить огромное удовольствие себе и окружающим. Но вы думаете, что это не тот случай. Вот мои жизненные наблюдения, друзья. – он снова усмехнулся. – Ещё раз замечу: не поучения, а наблюдения. Мне тридцать лет. Не так много, но, анализируя кое-что, я прихожу к выводу, что так вам всем необходимый полёт, и это касается не только творчества, но и любых аспектов жизни…будь то отношения с другим полом, зарабатывание денег, даже здоровье…всё это можно делать старыми проверенными методами, ходить исхоженными тропами, не всегда эффективными… А можно делать обычные привычные дела по-другому. Вернее внешне это будет выглядеть похоже, но внутреннее состояние будет иным…позитивным, радостным.

-         А к нашей ситуации какое это имеет отношение? – скорчилась Нина.

-         Я лишь говорю о том, что наиболее эффективно использовать фантазию и полёт мысли везде, где только возможно. Это умение, если хотите, нужно тренировать…с ним нужно жить. Не получится включать полёт мысли время от времени, это должно стать образом мышления…привычкой. 

-         Вот я и смотрю. – заржала Нина. – Весь вы, Владас, такой летучий…а сидите тут за копейки без особых перспектив.

-         Ясно. – абсолютно без эмоций воспринял укол Станкаускас. – Давайте подумайте группами…время ещё есть. Больше не задерживаю. До свидания. 

 Студенты разом выдохнули. Им совсем не хотелось проводить последние тёплые солнечные деньки в аудиториях да ещё после занятий. Игривая четвёрка, уже не стесняясь, обменялась чувствительными щипками. Одна из девушек, громко взвизгнув, отскочила в сторону и толкнула штатив с вазой…бутафорская посудина скользнула вниз.

 Дима словно в замедленной съёмке много раз прокручивал потом, как неуклюжий на вид Станкаускас, почти не поворачивая головы и не меняя выражения лица, протянул левую руку и с безошибочной твёрдостью поймал вазу за узкое горлышко почти в полёте. Подобное он видел в каком-то кино. Сам по себе подобный факт почти ничего не говорил, но при наложении на слова профессора о развитии неких сверхспособностей и странном свете в глазах аспиранта, пойманная ваза мгновенно вернула Диме интерес и придала решимости прямо сейчас попробовать поговорить с Владасом.

-         Ты что-то хотел, Дима? – спросил Станкаускас, когда студент остался в подсобке, дождавшись ухода остальных.

-         Да. – пожал плечами тот. – Давно хотел, Владас, спросить вас о воздействии цветов на психику человека. Случайно вопрос этот меня очень заинтересовал, а Альберт Петрович посоветовал мне с вами поговорить.

-         Вот почему ты меня уже несколько месяцев так разглядываешь. – закивал аспирант. – А я думал, что мне кажется.

-         Вы это заметили?

-         Конечно.

-         Это ваша программа?

-         Да.

-         А что это за программа?

-         Знаешь, Дима. – выдохнул Владас. – Я, словно дурачёк, уже набегался с этой идеей без всякой обратной реакции…не хотят люди ничего в своей жизни менять. А чем больше им плюсов и доводов приводишь, тем больше они уверены, что их в чём-то обманывают. Тебе правда это интересно?

-         Да.

-         А откуда появился такой интерес?

-         Артура Калинина помните?

-         Конечно.

-         Он служил на севере и его потрясло северное сияние. Вернее сказать он так ярко и страстно рассказал мне о позитивном воздействии игры цвета конкретно на него…вплоть до интереснейших совпадений, значительно повлиявших на его жизнь.

-         Интересная мысль. – задумался аспирант, загадочно улыбаясь. – Действительно. Все радугу вспоминают, а про сияние совсем забыли. А ведь это цвета в движении. – рассуждал он вслух, словно ведя дискуссию. – А ты можешь, Дима, устроить мне с ним встречу?

-         Нет.

-         Почему?

-         Он уже несколько месяцев в больнице в тяжёлом состоянии.

-         Что случилось?

-         Пьяная драка. Он как из армии вернулся – словно с цепи сорвался. Про сияние рассказывал – сам сиял, а в остальном пил и приключений искал. Злой стал, дерзкий. – Дима виновато пожал плечами. – Вот и результат. Я вам честно скажу, Владас, у меня такое впечатление, что он именно для меня эту весть принёс…сделал дело и сошёл со сцены. Самонадеянно?

-         Почему же? Зря мы постоянно боимся на себя ответственность взять. Знания о озарения стучатся со всех сторон и самыми неожиданными способами в жизнь каждого человека. Сомнения в своих силах и способностях всему помеха. Жаль Артура, конечно…неплохой ведь парень. Но слишком уж особенным себя считал, выделиться старался изо всех сил. Ладно бы за счёт творчества или способностей. Он же дерзостью и агрессивностью свою необычность насаждал. – Станкаускас подмигнул собеседнику. – Не смущайся, Дима.

-         В смысле? – не понял тот.

-         Ну тебе, в некотором роде неудобно, что мы его так обсуждаем.

-         Да. Вот говорить вам начал, а внутри ругаю себя за сплетни…друг ведь был.

-         Я всё же верю в почти мифическую способность человека учиться на чужих ошибках. Так что ничего страшного и предательского в этом разговоре нет…я так полагаю. Нужно всё же учиться на чужих ошибках. – аспирант мечтательно закатил глаза. – Представляешь сколько сил, времени, средств можно сберечь, если внимательно наблюдать за жизнью, не проверять всё на себе, если не стучаться по очереди лбом в одни и те же стены?

-         Можно, наверное. – кивнул Дима. – Я всё же о программе вашей узнать хочу.

-         Давай так, Дима. – хлопнул в ладоши Владас. – Я тебе ничего рассказывать пока не буду…обжёгся я на этом. Я тебе завтра книгу принесу, ты сам почитаешь, если интерес сохранится – поговорим подробно. Идёт?

-         Идёт.

 

 Дима был заворожён. Монография «Ключ к будущему» профессора Константина Сельчёнка, данная Станкаускасом, открыла ему абсолютно новый мир. Впервые в жизни он жалел о том, что почти восьмисотстраничная книга подходит к концу. Можно было сказать, что работа просто гениальна, но гениальность всё же представлялась ему как нечто импульсивное, прорывающееся откуда-то из глубин… мощное, но, как бы, скачкообразное, нуждающееся в паузе для накопления энергии.

 Эта же книга производила впечатление того, что автор просто подключён к постоянному ровному и неограниченному источнику, без преувеличения, глобальных знаний. Подобный масштаб, размах, полёт мог напомнить научную фантастику, но ясная аргументация и относительная простота изложения убеждали в реальности всего написанного.

 В работе рисовался грядущий прекрасный мир принципиально новых людей. Мир недалёкий и уже обнаруживающий своё приближение. Автор, обезоруживающе аргументируя свою позицию, утверждал, что с помощью регулярного питания мозга красотой индивидуально предпочитаемых цветных анимаций, любой человек сможет мягко и ненасильственно перестроить свои внутренние программы, исправить ошибочные, мешающие жить глубинные установки, гармонизировать свой внутренний мир, открыть доступ к неограниченным энергетическим ресурсам…одним словом разрешить себе быть абсолютно счастливым. Ведь именно сам человек стоит у себя на пути к полной саморелизации и возможностности.

 Книга попала Диме вечером в пятницу, прочёл он её, почти проглотил, к полудню воскресенья. Пробовал выписывать интересные мысли, но таковых оказалось так много, что стало обидно от ограниченности своей памяти, которую, кстати сказать, по утверждению автора монографии можно улучшить в разы с помощью всё того же «Ключа к будущему». 

 Поверх многочисленных эскизов и зарисовок, развешанных по комнате, Дима приколол листки с несколькими десятками наугад вырванных цитат, полученных из могучего источника знаний, подключиться к которому он уже желал всем своим существом.

 Лёжа на диване, он то и дело, улыбаясь, переносил взгляд с одной строчки, выведенной крупным аккуратным почерком, на другую.

 «Невозможное в голову не приходит».

 «Чем чаще сравнивать имеющееся состояние с желаемым, тем быстрее оно наступит. Ни одно состояние не выдерживает рассматривания в упор».

 «Поток жизни охватывает собой всё сущее и в состоянии справиться с любой преградой, являющейся по отношению к нему лишь отдельной частью».

 «Люди, до поры до времени по тем или иным причинам не развившие в себе дар смелого исследования нового и мужественного опытного изучения действительности, привычно боятся того, что пока не познано. Это не более чем дурная привычка: опасаться незнакомого и стремиться опираться пусть на малоэффективное, зато понятное и освоенное».

 «Большинство проблем попросту галлюцинируется людьми. За проблему принимается необходимость потрудиться».

 Почти после каждой цитаты в душе Димы вспыхивала всеохватывающая радость, благодарность жизни за возможность читать это и, главное, понимать, о чём идёт речь. Следом приносилась зависть к способности генерировать подобные идеи…зависть сменялась жгучим желанием обрести хотя бы часть этого мастерства.

 «Логика – операции с данными, а интуиция – чувствование самой организационной структуры изучаемого предмета». 

 «Совершенство – такая же абстрактция, как мгновенность или законченность. Жизнь по определению динамична, поточна, процессуальна, поэтому её подлинная красота неизменно текуча и переменчива. Вряд ли можно любоваться мертвенно застывшим морем, но размеренное набегание волн на берег вызывает ни с чем не сравнимое ощущение беспредельности покоя».

 «Как только человек научается преодолевать свои опасения и решается вступить в борьбу с самими страхами, победа над ними одаривает его неслыханно могущественной энергией, которая всегда была его собственной. Просто из-за сомна привычных тревог и непрекращающихся сомнений в собственных силах он не был в состоянии вступить с нею в прямое взаимодействие».

 «Расширение сознания есть не что иное, как избавление от ложных страхов. Развитый человек отличается от незрелого именно способностью властвовать над собственными внутренними состояниями. Первыми дрессировке и окультуриванию должны быть подвергнуты именно те душевные процессы, которые ответственны за возникновение, развитие и преодоление страхов».

 «Волшебные сказки не раз предупреждали об опасности пожеланий. Человек, как и мир, есть реальность возможностная. Как ты о ней подумаешь, таковой она и становится. Достаточно воспринять Вселенную как нерушимую и твёрдую, как она тот час же становится таковой. Но стоит подумать о ней как о пластичном и текучем материале, подвластном не только рукоделию, но и мысленному приказу, как волны материи начинают резонировать в ритме мыслящего сознания и слушаться приказов того, кто уважительно предоставил мирозданию возможность быть творчески пластичным».

 «Стоит лишь разрешить себе быть талантливым и могучим, как отвечающие этим представлениям силы непременно появятся».

 

 В понедельник Дима спешил в институт в крайнем возбуждении. За одни лишь выходные его внутренний мир переменился. Появилась надежда. Не призрачная надежда, но надежда –уверенность – план действий. В пределах досягаемости находится универсальный ключ к активизации творческой мысли, раскрепощению сознания, полёту фантазии…всему тому, что обязательно, при приложении усилий, сделает его великим творцом, известным художником, гениальным дизайнером… Он уже твёрдо решил заниматься по системе, описанной в судьбоносной книге.

 Перед глазами неприметного щуплого студентика в старой одежде и с коричневым родимым пятном на щеке ясно вставали картины успешных выставок, шумных презентаций, важных клиентов с громкими именами, признание критиков, зависть коллег… Широко раскрывал свои двери манящий мир больших денег, дорогих вещей и шикарных женщин, словно бабочки слетающихся на известность и славу.

 Особое удовольствие испытывал Дима, когда представлял себя клиентом лучшего пластического хирурга, избавляющего его, наконец, от опостылевшего родимого пятна в треть щеки, клеймом лежащего на всей его жизни и притягивающего недвусмысленные сочувствующие взгляды.

 

-         Здравствуйте, Владас! – возбуждённо блестя глазами почти закричал Дима, найдя аспиранта перед началом занятий в одной из аудиторий. – Мне нужно с вами поговорить!

 Любопытные студенты уставились на них.

-         Я всё понял. – невозмутимо ответил Станкаускас едва слышно. – После занятий обязательно поговорим. Не рассказывай никому. – подмигнул он, загадочно и многозначительно улыбаясь.

 Дима едва дождался трёх часов. На переменах он несколько раз видел Станкаускаса издалека и вблизи, пытался поймать его взгляд, но Владас вёл себя как обычно, словно опытный заговорщик, никак не выдавал и тени своих настроений и мыслей. Дима даже немного испугался: неужели аспиранту всё равно, что рядом появился, наконец, человек безоговорочно принявший всё сказанное в книге и нетерпеливо бьющий копытом, готовый приступить к практическим действиям.

-         Ну как впечатления? – спросил аспирант, когда они смогли, наконец, уединиться в той самой подсобке.

-         Это нечто. – развёл руками Дима.

-         Впечатляет?

-         Очень.

-         Не всех. – округлил глаза Владас. – Я случайно эту книгу в уценёнке купил, хотя случайностей не бывает. – уточнил он. – Случайности – неожиданные закономерности.

-         Давно купили?

-         Да уж года полтора. Прочёл и завёлся. Программу по почте купил.

-         Дорого?

-         Да…немало. Но это того стоит. Так вот. – резко засмеялся аспирант, задрав голову. – Скупил я книги эти все в комиссионке и стал друзьям и родственникам дарить. Программу предлагал поставить бесплатно…только занимайтесь! – скорчился он. – Вспоминать не хочется – какой я наивный был.

-         И что? . – затаил дыхание студент. – Неужели никто?

-         Никто.

-         Как же так?

-         А чему ты удивляешься?

-         Там же такое…

-         Каждому своё. Расслабься. – махнул рукой Станкаускас. – Займись собой сначала. Я так думаю: хотел я, к примеру, кардинальных положительных изменений в жизни, не мог удовлетвориться имеющимся в моём распоряжении, хотел чего-то грандиозного и даже запредельного, вот и получил. Тебе шанс предоставляется. Никого уламывать не надо. Я теперь твёрдо знаю: стоит лишь человеку по-настоящему захотеть совершенствоваться, искать, творить себя – средства тут же найдутся, пути откроются, учителя сами появятся… Эта наука гениодинамикой называется. Гений во мне просыпается…понимаешь? Вот Нина про моё сидение тут за копейки говорила, помнишь?

-         Помню.

-         А я такое готовлю…такое. – он закатил глаза. – Знаешь, в чём теперь основная проблема?

-         В чём?

-         Остановиться. Я уже создал несколько законченных произведений, которые явятся сенсациями, дадут начало новым направлениям. Но уже после первого я, вдруг, обнаружил, что его можно соединить в едином замысле с ещё несколькими произведениями, каждое из которых в отдельности шедевр…а вместе всё это вообще нечто запредельное. Надеюсь, скоро закончить.

-         Что же делать? – кусал губы Дима. – Как же эту силу до людей довести?

-         Ты сам-то ещё не попробовал. – засмеялся аспирант. – А вдруг это пустое? – испытующе поглядел он.

-         Нее. – хитро улыбнулся студент. – Эта вещица ещё себя покажет. Я хоть в глаза её не видел, но прекрасно уловил основные принципы…логика очевидная.

-         Массаж мозга! – подорвался Владас и замахал руками. – Дима! Это самый настоящий целебный массаж мозга! Это словно прямой доступ к управлению и настройке сверхкомпьютера! Да я всего после месяца занятий преобразился! Сколько же в нас всего сокрыто, Дима! Какое же удовольствие хоть немного со всем этим разобраться! Я себя словно дикарём увидел, жившим среди полезнейших предметов, но не понимавшим их предназначения! Я такие инструменты, таланты и силы в себе открыл…пользоваться ими научился! Но самое главное в том, что богатства эти бесконечны…они неисчерпаемы! Как только ты своё понимание жизни и оперативные возможности мозга начинаешь развивать – знания и озарения словно в очередь к тебе выстраиваются! Ещё и ещё! Они, Дима, берут тебя в плен и требуют чтобы ты их через себя выпустил…им там ужасно тесно, Дима, их тут заждались…они здесь давно нужны. Отсюда и их настойчивость! Озарения, как тараканы, лезут со всех сторон! Но ты к ним всё больше готов! Ты становишься способным их обрабатывать, систематизировать, перестаёшь бояться их количества и гениальности! Да! Да! Да! – потрясал руками Станкаускас. – Ты, наконец, разрешаешь быть себе гением! Зрение, слух, внимание, память, оперативные способности мозга обостряются многократно! Для тебя повседневностью становится такое…такое!

-         Что?

-         Ну вот, например, ты мне про Артура и северное сияние рассказал…помнишь?

-         Конечно.

-         А у меня тут же такая последовательность возникла фантастическая…не знаю что с ней и делать. И не только по этому поводу подобные аналитические озарения. Стоит над чем-то задуматься – мгновенно логическая цепочка появляется. Но не два-три фактика, а весь процесс в развитии…понимаешь? Весь процесс от основ! И так просто и понятно всё получается, что сам не знаешь, что с этим делать!

-         А что про сияние? – ёрзал на стуле Дима.

-         Сияние и вправду очень много значит! А что если именно северное сияние является своеобразным кодом настройки мозга от самых истоков его существования…как думаешь?

-         Не знаю.

-         Это как цветовая таблица в телевизоре…эталон, понимаешь?

-         Не совсем.

-         Я развитие жизни от основ имею в виду. Чтобы выжить живым организмам нужно было повышать свою адаптивность к окружающей среде. Больше шансов выжить у того, кто лучше всего ориентируется в окружающем мире. Сначала организмы ориентировались по химическим сигналам, потом, может быть, по ультразвуковым…может быть наоборот…сейчас речь не об этом. Ориентировка сначала по свету и тени, а потом по цвету стала и сейчас ещё остаётся наивысшим достижением. Но ведь от примитивных одноклеточных до первых глаз как-то эта способность развилась.

-         Куда тебя, Владас, понесло.

-         Привыкай, если хочешь с ключом заниматься. Я, когда подобные мысли выдаю, нисколько себя не насилую. Для меня это сейчас очень просто и даже обыденно. Ведь гораздо проще понять отдельную часть, если представить процесс в целом. А это не такое уж тяжкое занятие, как все привыкли думать. Так вот, возвращаясь к глазам. – напомнил аспирант, возвышаясь над студентом и всё так же выразительно жестикулируя. – Чтобы лучше ориентироваться, нервные клетки организмов буквально полезли наружу и превратились, в итоге, в глаза. Да, да…глаза – это прямые отростки мозга. Именно через глаза мы эффективней всего можем воздействовать на мозг! А северное сияние могло быть некой матрицей настроек для восприятия цветов живыми организмами. Ведь сияние было всегда! Представь, Дима, как всякие ископаемые животные высовывали голову из древнего океана и смотрели на сияние…представь только!

-         Нестыковка маленькая. – замялся тот.

-         Какая?

-         Самая широкая палитра цветов воспринимается только человеком. Ближе всех тут к нам обезьяна. Остальные видят лишь часть цветов, или вообще только чёрно –белое.

-         Вот и прекрасно! – обрадовался Владас. – Это и мог быть стимул для развития! Развивать мозг и анализаторы, чтобы увидеть как можно больше цветов! – аспирант громко вдохнул. – Эх, Дима, как же непросто элементарные вещи объяснить людям. Вот я рассказываю про «Ключ» и говорю, что он исполняет желания. – он скорчил рожу. – Смотрят на меня и про себя, наверное, думают: «Что за бред?». Но, Дима! Желания исполняются не волшебной палочкой…самим человеком исполняются. Хочешь быть здоровым – получи! Создал композицию соответствующую и загружай в мозг. А через некоторое время эта новая программа заставит победить самого своего главного врага…лень! На пути к здоровью и энергии у большинства людей только лень и стоит. А с программой оздоровления, помещённой в мозг с помощью «Ключа», человек поднимется с дивана и начнёт собой заниматься…сам себе удивится и той силе, которая его заставит собой заниматься. Органы получат из мозга приказ быть здоровыми…получат приказ и, не сомневайся, отправят ответ: нам нужна такая-то пища, упражнения, витамины, мышление…масса процессов это дело затронет, искать побудит, интересоваться, изменять образ жизни. А захочет человек, например, денег…и программа перестроит его мозги, поможет двигаться в нужных направлениях, видеть новые возможности, принимать нужные решения, прогнозировать ситуацию. – Владас перевёл дыхание и радостно улыбнулся. – И уж поистине бесценно это изобретение для творцов всех направлений и уровней, для тех, кто вдохновение черпает напрямую из абсолюта. Такой полёт фантазии неисчерпаемый открывается… Ведь это тот самый цветик - семицветик, который исполняет желания, семицветный лотос верхней чакры. Ведь есть же гурманы вкуса и звука. Эта программа рождает гурманов цвета! Ведь похожие темы уже давно используются в рекламе, например. Разработчики ключа дальше пошли…ЦПС создали.

-         Это что?

-         Цвето психо соматика. – медленно проговорил Станкаускас. – Человек просматривает тестовые цвета, композиции, прочие параметры и отсылает их в центр обработки. А оттуда ему шлют индивидуально разработанные композиции. По интернету похожих систем уже немало плавает. Я другие не смотрел, но примерно представляю себе их принцип. Немного времени проёдёт и люди, сначала самые активные и умные, поймут преимущества питания мозга красотой и привязки к красоте созидательных программ, которые будут влиять на всё их существование в соответствии с самыми светлыми пожеланиями. Ведь возвращаясь к цветному зрению человека и обезьяны. – засмеялся Владас. – Новая идея!

-         Какая? – восхищённо хихикнул Дима.

-         Ведь действительно такой широкий спектр видимых цветов только у нас в природе. Откуда он мог появиться? Ведь если следовать теории Дарвина. То отбирались только те качества, которые способствуют выживанию. А цветное зрение для выживания не очень-то важно. В диком мире джунглей слух и нюх куда важнее, чтобы хищника услышать, унюхать и спастись. Зрение нужно, несомненно, но такой спектр цветов… - он развёл руками. – Какой смысл в цветном зрении, если этот вопрос применять к выживанию? Значит цветное зрение имеет более глубокий прицел…понимаешь, к чему клоню?

-         Да. – выдохнул студент. – Обезьяна развивала цветное зрение, чтобы иметь эффективный и приятный механизм целенаправленного воздействия на мозг с целью загрузки, удаления и редактирования ментальных программ.

-    Владас, когда вы мне программу дадите?

- Сегодня и дам. Только занимайся…совершенствуйся…расти…живи радостно, самореализовывайся, пробуждай свою гениальность!