Сотворение любви - Глава 25

[Скрыть] Регистрационный номер 0430184 выдан для произведения: Самуэль открыл дверь и, заметив в моей руке бутылку, с недоверием воззрился на меня, будто увидел перед собой торговца вразнос, предлагавшего товар. Ни о чем не спросив, он молча посторонился, давая мне войти. В коридоре воняло табаком и тухлятиной. Кто знает, как долго он не убирался в квартире и не выносил мусор. Вся мебель была покрыта слоем пыли, за исключением тех мест, где стояли стаканы и тарелки или лежала бумага. Он закрыл дверь на кухню до того, как я успел разглядеть, что там внутри. Он и сам уже давно не мылся, сальные волосы липли к голове и шее. Самуэль ходил по квартире босиком, загибая пальцы ног вверх, будто боялся наступить на стекло, и от этого слегка пошатывался, хотя был трезв.

- Ты не на работе?

- Работаю по интернету.

Изо рта Самуэля воняло как из звериной норы. Мы одновременно сели, он на диван, я на кресло, точно также, как в первую ночь. Самуэль взял со стола штопор, откупорил бутылку и налил из нее прямо в стакан с остатками какого-то вина. Немного поколебавшись, он встал с дивана, куда-то вышел и вскоре вернулся с чистым бокалом для меня.

- Как ты? – поинтересовался я.

- А-а-а... – удрученно протянул он, вяло махнув рукой и указывая на окружавший нас беспорядок, словно давая тем самым понять, что творится у него в душе.

- Жена не вернулась? – уточнил я.

- Слушай, я показывал тебе фотографии Клары? – спросил он и, не дожидаясь ответа, включил ноутбук. Рабочий стол компа представлял собой мозаику из клариных фото. Среди них я узнал ту, что была сделана в ванной, но были и другие, которые я никогда не видел: Клара на улице и на природе, в пальто и в рубашке, улыбающаяся и серьезная. На некоторых фотографиях Клара была вместе с Самуэлем. Она стояла, обняв его за талию и положив голову ему на плечо. На каком-то фото Клара была с закрытыми глазами, а на другой любовалась профилем Самуэля. Еще на одной Клара показалась мне грустной или уставшей: она подняла руку, как бы прося: “не снимай меня, только не сейчас”.

- Она была очень красивой.

- Теперь уже все равно, если ты увидишь ее обнаженной. Да, Клара была красавицей. Но, ты не сказал, откуда ты ее знаешь? Вы были друзьями?

- Мы виделись несколько раз. Я встречаюсь с ее сестрой.

- А, это та девушка, с которой я видел тебя однажды в лифте. Когда вы вошли, я посмотрел на нее и подумал: “Вот черт, я схожу с ума, теперь Клара мерещится мне повсюду”. Еще одна случайность.

- Не вижу никакой случайности.

- Ну как же, ведь мы живем в одном доме.

- И нас обоих зовут Самуэль.

- Ну, мужик, ты даешь. Вот, блин! Шутишь? Надо же! Самуэль, говоришь? Да нет, ты врешь! – я сунул ему под нос удостоверение личности, и он разразился новой порцией восторженных восклицаний. – Кто ты по китайскому гороскопу?

- Наверняка свинья, как и ты.

Самуэль безудержно хохотал, время от времени икая и расплескивая вино на диван, но, похоже, это его не волновало. Меня бесило его громкое ржание. Наконец Самуэль умолк и пригладил волосы другой рукой.

- Ты говоришь так, потому что у меня в квартире грязь, да?

- Представления не имею, кто я по китайскому гороскопу.

- Значит, с ее сестрой, говоришь. Она советовала Кларе бросить меня, твердила, что я заставляю ее страдать, представляешь? Я. Не принять решения – это одно дело, а заставлять страдать – совсем другое. Я делал ее счастливой, дружище, я был ее “русской горкой”, на которой она кричала, давая выход своим чувствам. Надо же, я заставлял ее страдать. Слушай, раз ее сестра твоя девчонка, я не стану говорить тебе, что думаю о ней.

- Можешь сказать, что бы там ни было.

- Она несчастная неудачница: блуждает себе, не имея мужика... Послушай, ведь у вас с ней совсем недавно, верно?

- Давно.

- И чего Клара так переживала за сестру? Вечно терзалась вопросом, уж не лесбиянка ли она? Не потому ли никогда не появлялась с парнем на семейных посиделках, никогда не рассказывала о своей личной жизни? Знаешь, что мне сказала Клара? “Моя сестра смирилась, – вот прямо так и сказала, – она не видит выхода, как и ты”, в смысле, как я, потому что Клара говорила, что я тоже смирился со всем. “Как все,” – ответил я, и она с горечью заметила: “Это верно, как все”. Я не так уж много знаю о твоей подружке. По-моему, они не очень хорошо ладили. Может, оно и не так, но Клара говорила о сестре, как о близком человеке, избравшем неверный путь, хотя я думаю, что у твоей девушки есть теплое местечко и все такое прочее. Я считаю, они просто не понимали друг друга. Моя твоя не понимать, – сказал Алехандро с английским акцентом. – Как мы с женой.

- Она не собирается вернуться?

- Ха, так у нее уже другой! Она – потаскуха, шлюха драная.

- Потому что другой был у нее и тогда, когда она жила с тобой.

- Слушай, ты думаешь, что все тебе известно! Ты и жену мою тоже знал?

- Как давно она ушла? Месяц, если не меньше?

- Не смотри на меня так. Месяц – большой срок.

- Всего месяц, и уже с другим.

- Такое бывает. Любовь с первого взгляда, фьють, внезапная страсть. Смотришь на кого-то и говоришь себе...

- Всего через месяц. Ты только представь: жена узнаёт, что у тебя есть любовница; ей больно, она злится, страдает и бросает тебя. И вот не успела она уйти от тебя, как тут же решилась связаться с кем-то еще. Конечно, она может переспать с другим от злости или для того, чтобы отвлечься, подсластить горькую пилюлю, доказать себе, что привлекательна, но, судя по твоим словам, она живет вместе с кем-то.

- Дело в том, что она ушла из дома... и ей негде было остановиться... просто ужасно. Я не знаю, откуда ты свалился на мою голову, но всякий раз ты приходишь с плохими новостями. Что я тебе сделал?- У Клары не было кошек.

- Как это, не было кошек. Да говорю же тебе...

- Кларин муж был аллергиком. Она не могла держать кошек.

- Слушай, мужик, я хожу из дома на работу и с работы домой. Ну вот, а тем вечером я был в гостинице и кувыркался там с Кларой. Усек? А тут эта кошачья шерсть. Вот объясни мне, умник...– я скрестил руки на груди и напустил на себя задумчивый вид, будто искал ответ на его загадку, – ты что-нибудь понимаешь?

- Клара говорила тебе о своих кошках?

- Нет, мы мало говорили о личных делах.

- Но о сестре она тебе рассказала.

- Черт возьми, сестра – не драная кошка.

- Тогда представь себе такую ситуацию.

- Какую?

- Ты пришел домой после свидания с Кларой, повесил пальто, а вскоре твоя жена приходит с этим самым пальто в руке и показывает его тебе. Ты догадываешься, что она что-то нашла, и недовольно ворчишь: “В чем дело?”, и тут жена снимает с пальто два-три длинных женских волоса. Что ты скажешь?

- Ну, спрошу, в чем дело.

- Это ты уже говорил.

- Ну, тогда скажу так: “Милая, ты что, сдурела?” и наплету что-нибудь о висевшем на соседней вешалке в кафе пальто, о секретарше или о какой-нибудь сослуживице, с которой мы поцеловались при встрече.

- Верно: жена спросила о женских волосах, а у тебя уже готово оправдание. А теперь предположим, что она показала тебе кошачью шерсть. Что ты на это скажешь? Что ты ей сказал?

- Я растерялся, потому что не знал, откуда могла взяться кошачья шерсть. Конечно, я подумал о Кларе, о гостинице, как мы вдвоем резвились на ковре, но не мог же я сказать жене, что на работе валялся на полу. Я остался в дураках, не зная, что сказать, но ведь это было случайностью, что я подумал о кларином коте, иначе я придумал бы нормальный ответ, это было нетрудно… Блин, вот ведь сукина дочь!.. Слушай, выходит, это жена сама мне шерсть подсунула?

– Короче, тебя застали врасплох, и ты во всем признался. Жена закатила тебе сцену, ты ей клялся, что это была всего лишь интрижка, мимолетное увлечение, но не убедил ее. В последующие дни жена играла роль страдалицы, ты чувствовал себя виноватым и сказал, что порвал с Кларой. И вот на тебе, бывают же совпадения: именно сейчас Клара попросила тебя уйти к ней, а ты отказался, при этом не сказав, что жена узнала о вашем романе, и ты должен расстаться с ней. Ты хотел удержать Клару, продолжать встречаться с ней, хотел потянуть время и угнаться за двумя зайцами.

- Более-менее так. Я не хотел потерять Клару, не хотел, чтобы она ушла сгоряча, потому и не сказал ей, что жена меня застукала... и все равно она ушла. – Самуэль умолк и нахмурился, печально глядя в пустоту и, видимо, вспоминая те минуты, когда он сказал Кларе, что не может бросить жену “так поспешно, прямо сейчас, разве что чуть позже”. Я мог побиться об заклад, что так и было. – Вот сукина дочь, значит, шерсть мне подсунула, – Самуэль прищелкнул языком и хлопнул себя ладонью по лбу. – Так ты говоришь, это она ее на пальто подложила? Да не-е-ет, мужик, она не может быть настолько изощренной! Не может... или может? Вот сволочь! Что за ненормальная идея, чувак: подложить кошачью шерсть. А я-то хорош, попался в ловушку, как распоследний дурак: рассказал о Кларе, о кларином коте. Ох, мать твою, вот черт.

Самуэль не сказал правду ни жене, ни Кларе. Он хотел помириться с одной и волынился с другой, а теперь сидел на диване, грязный, с сальными волосами и в замызганной одежде, переваривая новость.

- Что делать будешь? – поинтересовался я, предлагая выпить.

Самуэль воздел руки к небесам, словно прося у бога защиты, и не слишком убедительно принялся биться головой о стену, поначалу отказавшись пить, а затем согласившись.

- А потом, жена сказала, что больше не может с тобой жить, и ты, не возражая, согласился на все ее условия.

- Я ее убью: она все рассчитала. Наставляла мне рога, а я же при этом еще чувствовал себя дерьмом. Эта свинья обобрала меня до нитки, вынесла все, и машину забрала.

- Не переживай, такое случается.

- Только это случилось со мной, твою мать, со мной! Будь это с тобой, я тоже был бы спокоен. Послушай, ты что, задался целью испортить мне жизнь? Я был так счастлив, пока не пришел ты со своими баснями.

- Оно и видно.

- Ладно, черт с ним, я живу в дерьме, но это не твое собачье дело. Нет, серьезно, тебе незачем приходить ко мне и рассказывать о всякой ерунде.

Я не понимал, что больше – злости или жалости – вызывал во мне этот сломленный, сбитый с толку и растерянный человек, который пытался лавировать между двумя женщинами, обманывал обеих, все просчитывал вперед, разыгрывая раскаяние. Я представлял, каким он был на работе: этакий милашка, не лезущий за словом в карман рубаха-парень, у которого всегда наготове ответ; столь же веселый, сколь и лицемерный, ни о чем не переживающий и не лезущий на рожон.

- Я хотел сообщить тебе хорошую новость.

- О чем? О том, что у Клары не было кошек? Что жена врала и наставляла мне рога? Благодарю покорно.

- Нет, совсем другое.

Ничего не понимая, Самуэль тянул время: он достал из кармана резинку и неторопливо стянул волосы в конский хвост.

- Валяй, – сказал он, наконец, – только если новость хорошая, с меня хватит бед.

- Отличная: Клара не покончила с собой, это был несчастный случай, и ты не имел к нему никакого отношения.

- Черт, уже легче. Уф-ф-ф, подумать только, говорил же я себе, что не виноват, что она сама так решила. Только все равно я думал, что Клара врезалась в дерево от отчаяния. Знаешь, мое горе было таким безутешным, что у меня невольно слезы текли при мысли о том, что ласковая, веселая девушка захотела разбиться, разогнавшись до ста километров в час, чтобы ее тело зажало грудой железа. Ты меня понимаешь? Но, в конечном счете, все так и вышло, хотя аварии – это немного иное, и Клара, пожалуй, даже ничего не поняла, у нее не было времени… Но откуда ты знаешь, кто тебе сказал?- Ее сестра.

- Блин, опять сестра. А она откуда узнала?

- Клара оставила записку.

- Записку оставляют, когда решили покончить жизнь самоубийством. Ты же не станешь писать на листочке “не волнуйся, дорогой, сегодня я не брошусь с моста”.

- Клара написала записку мужу, в которой говорилось, что она уходит от него.

- Я тебе не верю: в наши дни никто не оставляет записки, все шлют сообщения на электронку или смс-ки. Как ты думаешь, в каком веке мы живем? Ты еще скажи, что она написала записку гусиным пером.

- Я говорю о важных для тебя вещах.

- Мне уже ничего не важно. Оглянись вокруг. Тебе кажется, что для меня что-то имеет значение?

- Так ты хочешь знать, что она написала или нет?

- Как будто теперь уже не все равно. Ладно, валяй, скажи, что она написала.

- Я скажу не дословно, а по памяти, что услышал от Карины.

- У тебя стакан пустой, налей себе еще, а я пойду прилягу. Я до смерти устал.

- Клара не покончила с собой. Ты меня слышишь?

- Как не слышать, ты повторил мне это раза три или два. Я просто лопаюсь от счастья, только, знаешь что, иди домой. Я больше не могу.

- Она написала Алехандро, что ушла от него, потому что любила, и остаться с ним было равносильно предательству...

- Да, это она, моя Кларита.

- … потому что она не такая, какой он ее считал...

- Еще бы, разумеется.

- … и, сама того не понимая, любила Самуэля...

- То есть меня.

- … Да, и собиралась ждать тебя, хоть ты и сказал, что не хочешь жить с ней. Клара написала, что любит тебя и должна быть верна своим желаниям, а не разуму.

- Это она, моя Клара, – с гордостью сказал Самуэль и повторил, – это она, моя Клара.

- Она оставила записку, а потом ушла из дома, села в машину и поехала неизвестно куда. Ясно только, что это было не самоубийство, потому что Клара собиралась ждать тебя, ждать, когда ты захочешь жить с ней.

- Просто сериал какой-то, – с нарочитой снисходительностью обронил Самуэль, но так и застыл с открытым ртом.

Только сейчас я заметил какие-то беловатые пятна вокруг уголков его губ и то лишь потому, что он несколько раз очень медленно облизнулся, но пятна так и остались. Самуэль тянул время, подыскивая точные слова для подведения итогов услышанному. В глубине его, в общем-то, усталых глаз было заметно оживление. Ни с того ни с сего мне подумалось о звездах. Перед моими глазами как в ускоренной съемке быстро проносились в головокружительном полете звезды и планеты, вселенная расширялась. “Вау, – сказал бы Самуэль, увидев эту картину, – вот это “лимончик!” [прим:“лимон” – на русском сленге наркоманов одно из названий дозы ЛСД] Впрочем, вполне возможно, в глазах Самуэля скрывалась всего лишь пустота, неспособность обдумать и произнести единственные нужные слова. Он тянул время, а я стоял рядом с ним, с любопытством ученого наблюдая за его неподвижностью. Это было сродни эксперименту, который вот-вот подтвердит теорию, над которой работали много лет.

- Клара и вправду собиралась ждать меня? – спросил он наконец. – Она ушла от Алехандро из-за меня? Слушай, чувак, Клара собиралась все бросить, потому что любила меня, и сейчас она могла бы…

- Верно, могла бы, – согласился я.

- Если бы она не погибла, мы были бы вместе. Че-е-ерт, она собиралась ждать меня. Понимаешь, чувак, я был ее мечтой. Я, понимаешь? – Самуэль повалился на диван и, лежа на боку, принялся яростно лупить по ножкам стола, как ребенок.

Бутылка и стаканы упали, но я не уворачивался от брызг разлившегося вина. Оно растеклось по стеклу, а затем и по полу. Самуэль тер глаза кулаками, как сонный ребенок. Я сидел и ждал, пока он что-то невразумительно бормотал себе под нос, время от времени ударяя ногой в сторону ножки стола, но теперь он лупил только воздух.

- Оставь меня одного, ладно? – Самуэль снова сел и потер лицо руками.

Перед тем как уйти, я положил руку ему на плечо, но Самуэль с раздражением сбросил ее. Я оставил его в каком-то ином месте, и тот, другой Самуэль, когда-то перетасовавший и отвергший свои возможности, теперь мысленно представлял себе, какой могла бы быть его жизнь, вот только проверить это было уже нельзя.