Главная → Проза → Переводы и проза на других языках → Литературные переводы → С каждым днем сильнее - Часть 1. Глава 3

С каждым днем сильнее - Часть 1. Глава 3

Сегодня в 00:46 - Вера Голубкова
article542023.jpg
Детство

Я родилась через одиннадцать лет после моей сестры Эрнестины, причем случайно. Я говорю “случайно”, потому что по истечении стольких лет родители уже и не думали ни о каком ребенке, а посему я появилась на свет неожиданно и без предупреждения. Из пяти девочек я была младшей.
 
Я выросла в Мехико, в районе под названием Санта-Мария-Ла-Рибера, выстроенном в начале 1900-х годов по указанию тогдашнего президента Мексиканской республики, генерала Порфирио Диаса, как элитный квартал для высшего общества. Здесь находятся первый театр эпохи Порфириата (времен правления Порфирио Диаса), величественное здание Верховного Суда, в котором теперь находится Музей Минералогии, и знаменитый Музей дель Чопо, где хранились коллекции из самых разных областей: археологии, этнографии, палеонтологии, минералогии, биологии и других. Со временем эти экспонаты были переданы в другие столичные музеи.
 
В 1960-х годах, когда папа построил для мамы дом, этот район уже утратил свою значимость, поскольку многие семьи переселились в Поланко, Чапультепек и Реформа. Ко времени моего рождения экономика квартала пришла в упадок, но я помню его как самый красивый. В какой-то мере он еще сохранял былое величие, поскольку здесь проживало несколько мексиканских знаменитостей: Приета Линда, исполнявшая в сопровождении марьячис народные песни, более известные как ранчерас, или доктор Атль, великий художник, запечатлевший на своих полотнах многообразие мексиканских пейзажей. Улицы до сих пор носят имена величайших мексиканских мыслителей, историков и поэтов своего времени – Альсате, Амадо Нерво и Диаса. Слушать из уст отца, обладавшего, кстати, феноменальной памятью, стихи гениального поэта, по чьей улице мы шли, или рассказ о какой-нибудь выдающейся личности, было несравненным наслаждением и честью.
  
Одна из границ моего района приходилась на широкий проспект с аллейкой посередине под названием Сан-Косме. По выходным я говорила маме, что мы идем “санкосмерить”, потому что на проспекте недалеко от дома был рынок, и мы частенько ходили туда просто поглазеть. Ходили мы по утрам и в Музей дель Чопо, где всегда проходили очень интересные выставки и занятия для детей по живописи, музыке и скульптуре. Но самым любимым в музее был отдел одетых блох, где все дети толкались возле подставки с огромной лупой, чтобы посмотреть через нее на малюсенькие коробочки с блохами.
 
Затем мы шли в небольшой ресторанчик “Тонина”, существующий до сих пор, где нам подавали самый вкусный в мире сырный суп со свежеиспеченными пшеничными лепешками, по словам моей сестры Федерики, до сих пор такими же восхитительными. Владельцем этого заведения был Тонина Джексон, очень известный в пятидесятые годы мексиканский рестлер. С одной стороны от ресторанчика находился театр Вирхинии Фабрегас, а с другой, буквально в нескольких шагах, кинотеатр “Опера”, где мы смотрели сдвоенные сеансы: два фильма по цене одного. В кино, помимо попкорна, меня ожидали вожделенные трубочки с кремом; сейчас это лакомство можно найти в любой части Мехико, но изначально его готовили монахини, много лет назад жившие в городке Пуэбла, что в двух часах езды от столицы. Мягкая вафельная трубочка, наполненная кремом из медового безе с капелькой лимона. Божественный вкус. И, конечно же, любимая апельсиновая газировка.
 
У выхода из кинотеатра собирались барахольщики, торгующие разной мелочевкой, сладостями и прочими безделушками, которых ни в одном столичном магазине днем с огнем не найдешь. На прилавках было множество вещей, которые продавались лишь в Соединенных Штатах: фены, куртки, кроссовки Nike, игрушки, плееры, косметика и другие чудеса. Если описывать их все, то перечень не закончится. Многие из нас приходили сюда каждую неделю, чтобы посмотреть, какие новинки появились. Скорее всего, этот товар провозили в Мексику контрабандой.
 
Сан-Косме был для меня ярким, волнующим местом – целые улицы небольших павильончиков, окрашенных в мексиканско-розовый цвет, так мы называем глубокий, насыщенный оттенок розового, который ввели в моду Диего Ривера и Фрида Кало. Павильончики подсвечивались висящими лампами, чтобы можно было рассмотреть, что там есть. Продавцы громко кричали, зазывая проходивших мимо людей: “ За-а-аходи, за-а-аходи … посмотри, какой товар… три штуки по цене одной. Не понравится – поменяем… Не проходи мимо, за-а-аходи”. Я слонялась среди торговцев, уплетая лежащие на квадратике коричневой бумаги, как на тарелке, толстенные, ноздреватые, истекающие маслом блины с густой карамелью из козьего молока, которую мы называем кахетой… Слюнки текут лишь при одном воспоминании об этом. Такая вкуснятина.
 
Мой народ, мой язык, мой певучий язык; мелодичные народные песни, звучащие теперь в моей памяти. Таким было мое детство, богатое культурой и наполненное чудесным разнообразием красок и запахов.

© Copyright: Вера Голубкова, 2025

Регистрационный номер №0542023

от Сегодня в 00:46

[Скрыть] Регистрационный номер 0542023 выдан для произведения:
Детство

Я родилась через одиннадцать лет после моей сестры Эрнестины, причем случайно. Я говорю “случайно”, потому что по истечении стольких лет родители уже и не думали ни о каком ребенке, а посему я появилась на свет неожиданно и без предупреждения. Из пяти девочек я была младшей.
 
Я выросла в Мехико, в районе под названием Санта-Мария-Ла-Рибера, выстроенном в начале 1900-х годов по указанию тогдашнего президента Мексиканской республики, генерала Порфирио Диаса, как элитный квартал для высшего общества. Здесь находятся первый театр эпохи Порфириата (времен правления Порфирио Диаса), величественное здание Верховного Суда, в котором теперь находится Музей Минералогии, и знаменитый Музей дель Чопо, где хранились коллекции из самых разных областей: археологии, этнографии, палеонтологии, минералогии, биологии и других. Со временем эти экспонаты были переданы в другие столичные музеи.
 
В 1960-х годах, когда папа построил для мамы дом, этот район уже утратил свою значимость, поскольку многие семьи переселились в Поланко, Чапультепек и Реформа. Ко времени моего рождения экономика квартала пришла в упадок, но я помню его как самый красивый. В какой-то мере он еще сохранял былое величие, поскольку здесь проживало несколько мексиканских знаменитостей: Приета Линда, исполнявшая в сопровождении марьячис народные песни, более известные как ранчерас, или доктор Атль, великий художник, запечатлевший на своих полотнах многообразие мексиканских пейзажей. Улицы до сих пор носят имена величайших мексиканских мыслителей, историков и поэтов своего времени – Альсате, Амадо Нерво и Диаса. Слушать из уст отца, обладавшего, кстати, феноменальной памятью, стихи гениального поэта, по чьей улице мы шли, или рассказ о какой-нибудь выдающейся личности, было несравненным наслаждением и честью.
  
Одна из границ моего района приходилась на широкий проспект с аллейкой посередине под названием Сан-Косме. По выходным я говорила маме, что мы идем “санкосмерить”, потому что на проспекте недалеко от дома был рынок, и мы частенько ходили туда просто поглазеть. Ходили мы по утрам и в Музей дель Чопо, где всегда проходили очень интересные выставки и занятия для детей по живописи, музыке и скульптуре. Но самым любимым в музее был отдел одетых блох, где все дети толкались возле подставки с огромной лупой, чтобы посмотреть через нее на малюсенькие коробочки с блохами.
 
Затем мы шли в небольшой ресторанчик “Тонина”, существующий до сих пор, где нам подавали самый вкусный в мире сырный суп со свежеиспеченными пшеничными лепешками, по словам моей сестры Федерики, до сих пор такими же восхитительными. Владельцем этого заведения был Тонина Джексон, очень известный в пятидесятые годы мексиканский рестлер. С одной стороны от ресторанчика находился театр Вирхинии Фабрегас, а с другой, буквально в нескольких шагах, кинотеатр “Опера”, где мы смотрели сдвоенные сеансы: два фильма по цене одного. В кино, помимо попкорна, меня ожидали вожделенные трубочки с кремом; сейчас это лакомство можно найти в любой части Мехико, но изначально его готовили монахини, много лет назад жившие в городке Пуэбла, что в двух часах езды от столицы. Мягкая вафельная трубочка, наполненная кремом из медового безе с капелькой лимона. Божественный вкус. И, конечно же, любимая апельсиновая газировка.
 
У выхода из кинотеатра собирались барахольщики, торгующие разной мелочевкой, сладостями и прочими безделушками, которых ни в одном столичном магазине днем с огнем не найдешь. На прилавках было множество вещей, которые продавались лишь в Соединенных Штатах: фены, куртки, кроссовки Nike, игрушки, плееры, косметика и другие чудеса. Если описывать их все, то перечень не закончится. Многие из нас приходили сюда каждую неделю, чтобы посмотреть, какие новинки появились. Скорее всего, этот товар провозили в Мексику контрабандой.
 
Сан-Косме был для меня ярким, волнующим местом – целые улицы небольших павильончиков, окрашенных в мексиканско-розовый цвет, так мы называем глубокий, насыщенный оттенок розового, который ввели в моду Диего Ривера и Фрида Кало. Павильончики подсвечивались висящими лампами, чтобы можно было рассмотреть, что там есть. Продавцы громко кричали, зазывая проходивших мимо людей: “ За-а-аходи, за-а-аходи … посмотри, какой товар… три штуки по цене одной. Не понравится – поменяем… Не проходи мимо, за-а-аходи”. Я слонялась среди торговцев, уплетая лежащие на квадратике коричневой бумаги, как на тарелке, толстенные, ноздреватые, истекающие маслом блины с густой карамелью из козьего молока, которую мы называем кахетой… Слюнки текут лишь при одном воспоминании об этом. Такая вкуснятина.
 
Мой народ, мой язык, мой певучий язык; мелодичные народные песни, звучащие теперь в моей памяти. Таким было мое детство, богатое культурой и наполненное чудесным разнообразием красок и запахов.
 
С каждым днем сильнее - Часть 1. Глава 2
Рейтинг: 0 6 просмотров
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!