В город приехал УрубУ. Это был высокий мужчина, болезненно худой, в черном костюме… настоящая тень. А город был мирным городишкой, отставшим от своего времени, обитатели которого не имели ни малейших амбиций и рождались в этом городе только для того, чтобы никогда его не покидать.
Урубу еще не вышел из автобуса, а по городу уже пронеслась весть о его приезде. Все окна и двери закрывались на проржавевшие засовы, а жители спешили спрятать своих стариков, хотя это вряд ли могло помочь: все знали, что один из стариков обязательно должен умереть еще до того, как Урубу покинет город.
Урубу посмотрел по сторонам. Два ряда крыш тянулись вдоль улицы, составленной из домов-параллелепипедов. Ветхие строения с маленькими двориками почти наваливались друг на друга кривыми стенами. Глухо стукнули ставни закрываемого окна. Звук этот отразился на лице Урубу чем-то вроде улыбки. Немного постояв, он пошел по середине улицы, чтобы все жители городка могли рассмотреть человека, приехавшего похитить у них еще одну человеческую жизнь. Пошел медленно – в ритме «почти адажио»… Остановился напротив одной из редких гостиниц, что предлагают отдохнуть и согреться после холодной сырости ночи, свойственной этому предгорному городку. Подошел ближе. Снова остановился, заметив прилепившуюся к стене статую. Статуей оказался дедО СарАу – известный в городе нищий. Дрянь человек, хотя в некотором роде и представитель элиты, – в мире тупичковых переулков и несчастных побирушек.
Неподвижный старец уже оплакивал свою несчастную судьбу. Он, у которого план города был начерчен на ладони руки, который знал здесь каждый камень, позволил застигнуть себя врасплох и тем самым положил конец всем своим мошенничествам. Он ведь накануне выпил немного… А когда ему сообщили, что в город приехал Урубу, не обратил на это внимания. Принял такую новость за шутку. И пошел себе по своим делам, крепко зажимая в руке бутылку кашасы* и посмеиваясь над перепуганными людишками, которые прятали по домам своих стариков. Если бы не эта самоуверенность, он бы нашел себе пристанище. Он жил на этих улицах – достаточно было глянуть на ладонь руки; он мог найти себе спасительный уголок, какую-нибудь канаву или просто покинуть город… Но нач… наплевать ему на эти слухи! А когда увидел Убийцу, идущего по улице, замертво прилип к месту. Ведь можно было броситься в противоположную сторону, спрятаться в каком-нибудь дворике, попросить убежища, наконец. Ему могли отказать в еде, в подаянии, в простом человеческом уважении – но в жизни?.. Однако ноги старику отказали, будто вросли в мостовую. Сейчас этот бандит вытащит нож… Как только он придет в себя от неожиданности такой легкой встречи со стариком…
Из-за своей чрезмерной известности Урубу с трудом удавалось находить себе новые жертвы в городках, через которые он проезжал. Стоило ему только приблизиться, как жители бросались прятаться. Нач… А тут – старик! Жалкий нищенка давал убийце редкий шанс. С ним было покончено. За те мгновения, что отделяли побирушку от смерти, он успел вспомнить историю, которую рассказывали про Урубу…
Говорили, что Урубу начал убивать стариков после одного страшного события. Когда-то он был неплохим парнем, работящим и добрым, каким и должен быть любой нормальный человек. Образцом для подражания. В то время он жил со своим престарелым дядюшкой, который был его единственным родственником. Но однажды он пришел домой и нашел старика задушенным. Преступление не было анонимным: рядом с телом лежала записка с именем убийцы. Такая бессмысленная жестокость (говорили, что причиной ее был невинный комплимент дядюшки, адресованный жене убийцы) явилась детонатором необратимых перемен. В глазах Урубу все потемнело и зашаталось: перемещались лестницы, двери, окна… Сначала живой дядя – потом мертвый. Убийца – потом его записка. Кусок ткани, которым дядюшка был задушен… Теперь все теряло прежний смысл.
На следующий день он проснулся с твердым намерением: мстить. Подождал, когда стемнеет, и пошел к дому убийцы. Понял, что у него не хватит сил и мужества, чтобы убить мужчину. Подождал, когда его враг попрощается с женой и уйдет из дома. Тогда он подошел к двери и позвонил. Женщина открыла дверь, и он легко проник внутрь. Там он зарезал свою жертву и тоже подписался под преступлением, положив возле трупа записку. И ушел… Муж, вернувшись домой и увидев любимую женщину мертвой, потерял сознание. Но у него тоже не хватило смелости отомстить. И они обезумели оба, каждый на свой манер. Один из них оделся в черное, принял имя Урубу и скитался по беззащитным городкам, не успокаиваясь до тех пор, пока не убивал кого-нибудь из стариков. Его враг тоже потерял рассудок и тоже стал разъезжать повсюду, выбирая себе в жертвы женщин, которые напоминали ему убитую жену. Его звали Мясник…
Дедо Сарау в это время напоминал позеленевшую палку. Урубу, прикоснувшись к его плечу, вернул нищенку на землю: при виде такой легкой добычи у него пропало всякое желание убивать.
- Спокойно, друг! Я не убиваю стариков!..
Дедо Сарау, конечно, не поверил. Как это – не убивает стариков? Все в округе прекрасно знают историю убийцы – героя нашумевших дел. А если его до сих пор не поймали, то это значитт, что у него есть покровитель. Или полиция этого захолустья слишком слаба, а справедливость разгуливает где-то по свету с завязанными глазами, потому что Урубу стал для них вроде заколдованной птицы или проклятого богом и людьми могильного камня. Поэтому он всегда убивал своего старика и уходил. А полиции было проще устраивать облавы на проституток или охотиться на нищих и бездомных. Как это – не убивает стариков? Кого он хочет обдурить? Дедо Сарау осталось лишь дождаться смертельного удара, который отправит его подальше от этой кошмарной жизни, в благополучное путешествие в некий Рай, где живут одни бездельники. Или во мрак земли.
- Послушай, я хочу только узнать, где в этом городе находится самая грязная ночлежка, - сказал Урубу. – Мне нужно провести там пару ночей.
- Самая грязная? – наконец-то расслышал дедо.
- Чтобы не было ничего хуже…
Дедо Сарау нервно потеребил пуговицу на животе. Он был неплохим знатоком по части всего самого мерзкого и отвратительного и дал точные координаты.
- Тогда нет ничего хуже, чем пансион доны Лолоки. Там обитают клопы, крысы и даже змеи ползают по комнатам. Там так сыро и холодно, что приличный грипп вам гарантирован. Кроме того, там кормят отвратительной бурдой, а матрасы на кроватях обеспечат вам искривление позвоночника за одну ночь. Ну вот… Идите по этой улице, потом поверните налево. Самый грязный и обшарпанный дом и есть пансион доны Лолоки.
Дослушав рекламу заведения, Урубу отправился по указанному адресу и вскоре подошел к двери пансиона.
За стойкой администратора стояла сама хозяйка и рассеянного изучала только что раздавленного клопа. Это была старая китиха, которая не добилась особых успехов в искусстве проката женщин и теперь занималась прокатом жилья наихудшего пошиба. Урубу остановился перед и стукнул пару раз костяшками пальцев по стойке, чтобы привлечь внимание хозяйки. Дона Лолока повернулась и… Ее едва не расшиб инфаркт, когда она увидела Убийцу. Ну вот, подумала она, холодея, вот и пришел мой последний час… Урубу пришлось проделать дьявольскую работу, чтобы убедить мадонну в том, что он не убивает стариков: если б он хотел убить, он бы давно это сделал, без лишних разговоров. Она предложила ему лучшую комнату своего заведения.
- Но я хочу худшую!!
- Худшую?
- Вот именно – худшую!
Карга ничего не поняла и повела посетителя на второй этаж. Древняя лестница, у которой отсутствовала половина ступенек, угрожающе скрипела и качалась. Лестница вполне годилась, чтобы сломать здесь ногу или шею.
Наверху дона Лолока подошла к самой ободранной двери, достала из кармана грязного передника связку ржавых ключей и открыла комнату. Урубу заглянул внутрь. Это была дерьмовая комната, но можно было бы предложить и похуже…
- Вы скрываете от меня комнату, которую я хочу! Эта слишком хороша для меня!
Старуха помертвела. Ее пронзил ужас при одной лишь мысли, что этот человек может в любую минуту вспомнить свои старые привычки, которые принесли ему славу неумолимого убийцы. Она вытащила из кармана переговорное устройство и велела служащему принести переносную лестницу. Едва служащий пришел, дрожащей рукой показала ему на потолок. Там был люк, ведущий на чердак. Парень прислонил лестницу к стене, и Урубу полез наверх. Взобравшись, он увидел самое грязное помещение, глядя на которое можно было поупражняться в риторике: это была наигрязнейшая, наиотвратительнейшая комната в мире! Свинарник без свиней! Вместо них он увидел крыс, обедающих обрывками сальной оберточной бумаги. Разбитая колченогая мебель была опутана толстой паутиной. Орды муравьев рушили своими челюстями оставшиеся потолочные балки. Полурассыпавшийся письменный стол заселили тараканы всех сортов и размеров. На полу лежал драный матрас с торчащими пружинами, готовыми проткнуть любого, кто осмелится на него лечь. По потолку, сплошь дырявому, протянулась ржавая водопроводная труба.
Неожиданно глаза Урубу обратились в самый дальний угол, заметив какой-то странный предмет. Это был стеклянный абажур – маленькое произведение искусства, услада для взора и предмет поклонения антикваров. Эта прекрасная вещица, обладавшая каким-то гипнотическим очарованием, тотчас вызвала у Урубу вспышку гнева: слишком резко эта вещица контрастировала с окружающей обстановкой. Урубу выхватил из кармана пистолет и в одну секунду переделал абажур в куски стекла. Теперь да… все было отлично! Он рассчитался с хозяйкой и приготовился к беспокойному сну, передвинув матрас под самую большую дыру в крыше…
2.
На следующее утро Урубу встал пораньше, чтобы успеть к завтраку. Опухший, с темными глазницами, искусанный клопами и москитами, с признаками начинающего гриппа… он снизошел даже до того, чтобы поприветствовать других постояльцев пансиона, плотно сидящих вокруг большого стола и заинтригованных новостью, что Убийца снял комнату на чердаке. Едва Урубу появился на пороге, как все «сказал-что-сказал» мгновенно стихли. Присутствующие сторожили взглядами каждое движение нового постояльца. Один пожилой обитатель пансиона покрылся холодным потом, а руки его так задрожали, что кусок желатина был ничто по сравнение с тряской его столовых приборов. Урубу сел как раз напротив этого старичка, отодвинул от себя меню, треснутую кофейную чашку, судок с разбавленным молоком и заказал что-нибудь из бросовой еды – то, что действительно можно было бы назвать помоями. Другие постояльцы ничего не поняли и лишь растерянно переглядывались меж собой.
Дона Лолока принесла хлебец, переживший не одну смену постояльцев, и «прохладительный напиток», который оказался просто грязной водой. Урубу прикусил один, пригубил другой… Потом выплюнул пойло и негодующе произнес:
- Это дерьмо слишком хорошо для меня! – и тут же поднялся и вышел, ни с кем не попрощавшись. Даже не дали нормально поесть! Придется искать другое место, где ему подадут настоящую дрянь, а не эти изысканные блюда, как в пансионе доны Лолоки.
Люди на улице уже не шарахались от него, как раньше, а посматривали на Урубу с некоторым любопытством. Старый нищенка Сарау уже разнес по всему городу весть о полной деградации бандита; за тарелку пустой похлебки он рассказывал всем желающим, как ему удалось выжить после встречи «тет-а-тет» с этим чудовищем. Хотя всерьез его рассказы никто не воспринимал, но и прежнего страха уже не было. Потом прошел слух, что убийца отрекся от прежних занятий, и теперь занимается исключительно самоистязанием. Разве не он выбрал самый плохой номер в пансионе Лолоки? Разве не он требовал себе еды из помоев? Видимо, он решил испытать на себе сложную технику «самосожжения ego», как заявил местечковый психолог-самоучка. Вот так и получилось, что в мгновение ока магический ореол, окружавший ранее Урубу, превратился в ничто, в пыль. Надменная физиономия убийцы приобрела почти карикатурные черты, а грозная черная фигура вызывала на лицах жителей лишь иронические улыбки. Окна домов перед ним уже не закрывались, матери не прятали своих детей, а некоторые старички поотчаянней даже осмеливались переходить ему дорогу. Уличные негритята дурачились, выкрикивая разные оскорбительные словечки, - впрочем, совсем негромко, а люди постарше предпочитали молчать и сохранять некоторую осторожность. В конце концов, кто знает, надолго ли заснули в душе Убийцы его преступные инстинкты? Может, это просто трюк, овечья шкура? Так что лучше держаться от него подальше…
Остановив какого-то прохожего, Урубу спросил, где в этом городе находится самая отвратительная кухня, чтобы можно было хорошенько отравиться. Тот назвал ему бар ШикО.
- Мне самую протухшую солянку, если ее еще не сожрали свиньи, - сказал он, усаживаясь на один из стульев рядом со стойкой бара.
Шико уже был в курсе последних городских событий, и потому начал с гордостью рекламировать блюда своего заведения:
- Разумеется, синьор. Но я рекомендую вам попробовать заплесневевший мясной пирог. Также имеются креветочные пирожки, которые иначе как полным дерьмом не назовешь.
Урубу поплотнее набил свой живот пирогами и запил их Шока-кролой. А закончил свою трапезу изрядно подгнившими побегами тростника, которыми брезгуют даже голодные нищие. После этого оставалось только ждать, какое из блюд навредит ему больше. Трава прошла прямоточно, не задержавшись в желудке, а вот напиток, кажется, уже приступил к работе по коррозии организма. Теперь Урубу мог чувствовать себя вполне удовлетворенным: еще никогда в жизни он не едал такой редкостной дряни. Даже в каком-нибудь благотворительном заведении – из тех, что пользуются налоговыми льготами в обмен на тарелку бесплатного супа для бедняков, - подавали, видимо, просто деликатесы.
Убийца вытер губы салфеткой, которой иногда пользовались – разумеется, в конце дня, когда разойдутся клиенты, - в качестве половой тряпки, и уже собирался уходить, как вдруг мимо него прошла влюбленная парочка. Мужчина был атлетического телосложения – масса, настоящая горилла! – а женщина – ангелочек с шедевральными ножками, загорелым телом и личиком голливудской актрисы. Урубу поинтересовался у сидящего рядом пьянчужки, кто это такие, и узнал, что мужчина – первый городской силач, а его женщина – первая городская красотка.
Он подошел к столику парочки и хлопнул Массу по плечу:
- Слушай, приятель, а твоя шлюха ничего!..
Силач растерянно посмотрел на него. Никто еще не обращался к нему так нагло и дерзко. Понял, что это Урубу. Конечно, он немного испугался, точнее – чуть не наложил в штаны: как-никак, а перед ним был настоящий убийца! Хоть и старичков…
- Ну что, так и будешь сидеть? Клянусь, сдачи я давать не буду!
Масса вспомнил о слухах, заполонивших город. Это несколько воодушевило его. Он достал свой кулачище и поднес его к лицу Урубу, но тот вдруг улетел к стене и долго лежал там на полу под сочувствующими взглядами партера, ожидавшего настоящей драки. Потом Масса подошел к сопернику, приподнял его за шиворот и вышвырнул на улицу. Убийца полежал мешком, затем поднялся, отряхнулся и пошел, прихрамывая, в дальний конец улицы.
Возле столба стояла проститутка и жестами подзывала его к себе. Еще не совсем оправившись от инцидента в баре Шико, убийца все же подковылял к ней и остановился. Ему захотелось женщины, но он не стал подниматься к этой красивой мулатке, чье тело не могли испортить ни время, ни образ жизни. Он только спросил, где можно найти самую грязную женщину этого местечка, - такую, чтобы за одну ночь подхватить сразу с полдюжины венерических заболеваний.
- Тогда тебе нужна Нега ФулО! С нею ты получишь все, что хочешь! – и красочно описала все «достоинства» коллеги по цеху. Нега уже давно промышляла только случайными клиентами и неосторожными туристами, и даже неприхотливые водители грузовиков предпочитали обходить ее стороной.
И Урубу пошел на поиски Неги Фуло… Не без труда, но разыскал ее, и они поднялись наверх, в комнатку, сдаваемую внаем. Там перетолкнулись несколько раз: Урубу нужны были твердые гарантии в получении сифилиса, гонореи и другой заразы. Спустился уже один. Люди на улице теперь смотрели на него с плохо скрываемым восхищением: не у каждого хватит куражу переспать с самой Негой Фуло! Потом нашли Фуло задушенной – тоже прекрасная работа. Однако это было явно не в стиле Урубу: узел веревки был завязан точь-в-точь как у Мясника, побывавшего в городе месяца три назад. Приехали полицейские с экспертом, который был надлежащим образом проинструктирован не драматизировать события, и он представил дело как самоубийство. «Городок у нас тихий, далекий от насилий цивилизации, и живут в нем мирные и уважающие закон люди. Настоящий рай в глубинке. И слава Богу.»
Остаток дня Урубу провел в пустом блуждании по городу – бездумно и бесцельно. Потоптался в родничке, подразнил отчаянно храбрую собаку. Казалось, он не обращал ни малейшего внимания на те несчастья, что сыпались на него со всех сторон. Самые жалкие нищие, неизлечимые больные, неудовлетворенные взяточники, даже представители нацменьшинств специально приходили посмотреть на него, а уходили с очищенной душой и уже не чувствовали себя изгоями общества. Делегация прокаженных ушла с целительными улыбками на том, что еще оставалось от их губ. Слепые не могли его видеть, зато с удовольствием слушали хрипы, вырывающиеся из груди Урубу, и скрежет его переломанных ребер. Побирушки, увидев человека, находящегося в еще худшем, чем они, состоянии, начинали стыдиться своего безделия и уже подумывали о том, чтобы подыскать себе работу. Одна забастовка на бумажной фабрике, длившаяся уже несколько месяцев, прекратилась в тот же день: оказывается, рабочие совсем неплохо зарабатывали, а их лачужки были настоящими дворцами по сравнению с канализационным колодцем, в котором обитал Урубу. Так, почти в одно мгновение, жизнь в городке изменилась: вместо смерти убийца принес жителям избавление от многих недугов, и они забыли о собственном ничтожестве, пороках и унижениях. И они начали любить Урубу. Они хотели, чтобы Урубу навсегда остался с ними, до последних своих дней, став неотъемлемой собственностью этого местечка…
3.
С первыми лучами солнца Урубу был уже на ногах. Какой-то бродяжка передал ему весточку, что его ждут за городом, в условленном месте. Он пошел туда пешком, даже снял обувь, чтобы камни как следует потерзали его ступни. Палящее солнце обжигало плечи, но, несмотря на жару, на немощь, он дважды отказался сесть в проезжавшие мимо машины. Наконец увидел впереди себя нечто темное, расплывчатое, привалившее к столбу, на котором было написано название городка и количество жителей. Посмотрел повнимательнее и понял, что это тот, кого он хотел увидеть:
- Мясник!
Мерзавец даже не пошелохнулся. Его тело было таким же жалким и истерзанным, как тело Убийцы: труха… Оба долго осматривали друг друга снизу доверху. Заметив печальное состояние тела своего врага, Урубу взорвался приступом ярости. Только на этот раз ударил кулаком в собственный живот. Мясник отреагировал на это тем, что закусил до крови собственную губу. На этом решили пока остановить самоистязание. Урубу нарушил молчание первым:
- З`ь Великий Отец?
- Н`т еще…
В этот момент послышался шум мотора. Это был «тики-тики» на колесах – очень низко летящий воздушный джип. Подлетев, он шлепнулся на дорогу. Остановился неподалеку. Из аппарата выпрыгнул негр-старик – кривая трубка – в сопровождении креольчика с умными глазами по имени Негиньо.
- Ну что, дети мои? Готовы вернуться каждый к своему? – спросил старик, раскладывая на земле свои магические причиндалы. – Знаете, у меня это в первый. В первый раз на такую работу отваживается негр… Ну, каждому свое. Подумать только: поменять людей телами!..
Негиньо помогал деду молча: подключал какие-то кувшины к электрическим проводам, восковые свечи – к лампочкам, науку – к колдовству. Улыбнулся: забавная ситуация! Вспомнил, как однажды Урубу разыскал старичка-шамана, промышлявшего традиционными ритуалами «кандомбле» и «умбанда».** Дед был известен своей эксцентричностью, передвигался на курьезном «летающем подносе», опекал серьезных политических деятелей и даже вел программу на телевизионном канале. Убийца уговорил старика помочь ему. Сказал, что не успокоится до тех пор, пока не отомстит своему врагу. Но существовала одна загвоздка психологического свойства – нечто необъяснимое мешало двум врагам напрямую разрядиться друг на друге. Это была не трусость, а что-то более фрейдистское, глубоко спрятанное в глубине их душ. Наконец, Великий Отец снизошел на деда, и тот пропыхтел через свою трубку: «Есть один способ, дитя мое. Вы можете поменяться телами: душа одного – в плоть другого. Великий Отец, так и быть, снизойдет на Мясника; и на тебя тоже… Только сначала нужно обговорить кой-какие условия. Не стоит, к примеру, убивать себя или отрезать какую-то часть тела… Старик свое дело знает. Вы поменяетесь оболочками и можете мстить друг другу, сколько влезет…»
Когда Урубу согласился – с такими горящими глазами, будто нашел наконец ответ на извечный вопрос, - старик был немало удивлен. Ведь Великий Отец говорил в насмешку, Он и не думал, что кто-то может принять его предложение всерьез… Но как бы то ни было, на следующий день оба испытуемых оказались в одном помещении, готовые для эксперимента. Негр проколдовал «переход душ», поменяв их телами. Негиньо не верил во все эти штучки-дрючки и решил, что старик просто загипнотизировал двух ярых врагов: щелкнул пальцами – и готово! Зато теперь каждый мог идти в свою сторону и мерзопакостить другому…
Когда были завершены последние приготовления, Негиньо что-то прошептал на ухо старику. Тот встал на колени, пробормотал несколько фраз на языке НагО, и в тот же миг магия разлетелась в куски, а наука и потусторонние силы пожали друг другу руки. Энергия Урубу со скоростью света вернулась в Урубу, а энергия Мясника – в Мясника. Или, может, им так показалось…
Бандиты испытали что-то вроде тошноты, возвращаясь в свои тела. Они чувствовали себя двумя кусками жмыхи, двумя кучами дерьма на дороге. Невозможно было сказать, кто из них победил, то есть получил худшее. А Великий Отец только пожал плечами и испустил уголком рта ехидный смешок. Потом негр встал и пошел к своему «тики-тики».
Урубу и Мясник готовы были разойтись по сторонам. Здесь им больше нечего было делать, так как они достигли своей цели и отомстили друг другу. Потом каждый из них оценит проделанную работу.
Негиньо собрал с земли фетиши Святого отца. Не дойдя до «тики-тики» несколько шагов, он вдруг остановился и обернулся к убийцам:
- Извините, друзья, но по-моему вы настоящие придурки…
А потом взобрался в дедов «тики-тики», который мгновенно исчез из вида в придорожной пыли.
_____________________________________________
·* - Кашаса – водка из сахарного тростника.
·** - традиционные верования чернокожего населения Бразилии.
Слава богу, что у нас такого не происходит. Хотя по духу мы с бразильцами очень близкие люди. Я с ними в свое время очень много общался. Одного звали Ваня. У них много русских имен, да и вообще в Бразилии, говорят, больше 2 млн. русских. Может, и живут так плохо по этой причине? Шучу!
Петь, по сюжету я тоже не знаю,что сказать. В общем- забавно, месть суперская. Оценить качество перевода не могу, так как не владею португальским. Сам рассказ написан хорошим литературным языком и читаем- значит, перевод хороший. Профи такое надо на суд давать, что мы-дилетанты тебе подскажем? Умничка, что переводишь, это труд, я уже знаю. Любопытные сюжеты выбираешь, нечто сильно отличающееся от русского творчества. Коллоритно так. Мне понравилось.
Да профи уже заценили, еще лет ...дцать назад. Перевел целую книгу, но хозяева благотворительного фонда им. Высоцкого, с которым я работал по договору, оказались, видимо, жуликами, потому что фонд развалился, а я не получил ни копейки. Да не суть. Для меня было главное - постичь психологию этого братушного нам народа - бразильцев. Они очень похожи на нас, богатая страна и нищие жители. Там коренных русских больше двух миллионов, а имена Иван, Ольга, Таня - повсеместно. Я переписывался с тремя десятками бразильских писателей, но потом связи постепенно порастерялись, ведь интернета в начале 90-х еще не было. А жаль.
Начинаешь читать и не понимаешь, что это? но невозможно оторваться. Психология, менталитет ли совершенно другой и это интересно - очень хорошая работа, и герои - очень колоритные
Жозе - мой давний друг, писатель, пишет, как бы сейчас сказали, в духе "фэнтези". Перевел его книгу "Обратная сторона дерева Арара". Это - один из рассказов. Вообще бразильцы - очень интересная нация, чем-то они похожи на нас. Не любят работать, предточитают отдыхать. Страна богатейшая, а живут так же худо, как мы. Но, главное, опохмеляются по утрам. Опять же как мы. Другим нациям этому надо только учится.
Помочь сайту
Поздравления
