Нельзя передать словами ощущения в теле, которые появились, когда оно «опустилось» на поверхность дивана. И это после месяца сна на голой земле. Невозможно объяснить чувство безопасности и возможности расслабиться после долгих недель нервного напряжения. Приятно почувствовать себя дома, в месте, где спокойны твои мысли.
Матрос и Водяной были рады увидеть знакомое лицо. Впервые за долгое время бойцы сняли с себя тяжёлое обмундирование и приняли горячую ванну. Впервые ели со сковородки, а не у костра, и курили, сидя у окна, а не в окопе.
Сын с восхищением смотрел на отца и крёстного, представляя, как бы и он мог воевать с ними в одном строю. Ему хотелось быть хоть чем-то полезным для них. Он сходил в магазин за продуктами и водкой, а потом убрал на кухне. Матрос сидел у окна и смотрел вдаль. В очередной раз боец ощутил, что он очень далёк от цивилизации. Прошло лишь несколько месяцев, а он уже устал. Не столько физически, сколько морально. Хотелось вернуться в свой дом, поработать в саду, посидеть в летней беседке с женой, выпить чашку кофе, поговорить о настоящем, о будущем и о возможном отдыхе за границей.
«Туда меня, наверное, уже не пустят», - решил Матрос и печально усмехнулся.
Семья собралась в зале, где в центре комнаты, рядом с кроватью, сын поставил стол и вывалил на него всё, что было в холодильнике.
– Не представляешь, сынок, какая это грязная война, – начал Матрос, наливая водку в стакан. – Всё совсем не так, как кажется. Воюют единицы.
– Из Славянска выходило две тысячи человек. Они и составляют сейчас костяк армии. Остальные по городу бродят или охраняют что-то, – продолжил Водяной.
– Как только бой, так сразу бросают оружие и убегают. Воюем в меньшинстве и вообще непонятно, к чему это всё приведёт, – сказал Матрос и выпил первую рюмку, чокнувшись с братом.
Сын молчал и слушал бойцов, пытаясь проникнуться их настроением.
– Открой окно. Покурим прямо тут. Потом проветрим, – попросил Матрос сына. – А сколько ребят хороших погибло: Санта, Костя, Вэл... И ты знаешь, вот они такими хорошими людьми были. Им жить и жить. А Бог их первыми забрал. А всякие наркоманы и уроды живы. Вот так, сынок. Давайте. За погибших.
– А какая сейчас ситуация вообще? – спросил сын.
– Да непонятно ничего. Воюем. А там видно будет. Русские должны зайти. А пока держимся сами, – ответил Матрос, – дядя твой - пулемётчик «Утёса». Хотя слепой и не видит ничего, но пулемётчик, – сказал Матрос и начал смеяться с брата.
– Да ладно тебе. Попадаю же.
– Не, твой дядя реально мужик. Был всю жизнь тихий, никогда нигде не встревал, а тут молча собрался и поехал воевать. И воюет смело. Не ссыт.
Сын восхищенно улыбнулся.
– Страшно. Страшно погибнуть по-глупому. Когда на посту стоишь, то можно умереть каждую минуту. Никто ведь не знает, что произойдёт в следующий момент. И вот так постоянно. А иногда становится уже безразлично, что с тобой будет дальше.
– Так, а если бой? – спросил сын.
– Ты знаешь, поначалу страшно, а потом как пеленой какой-то тебя укрывает. Всё сходит на «нет», и остается лишь какая-то холодная ярость и ясность мысли. Ты просто действуешь и всё. Ни страха, ни переживаний. Ничего. Словно машина.
– Ладно, давай выпьем за нас, – предложил Водяной.
– Давай.
Рюмка за рюмкой, и хмель разбирал все больше, затуманивал голову. Разговоры стали более эмоциональными. Стол пустел. Матрос рассказывал, как несколько раз избежал смерти, а Водяной делился тем, как под минами искал своего брата.
– Это ведь мой брат! Самый родной человек, – сказал Водяной и положил руку на плечо Матроса.
Сын вдыхал дым сигарет бойцов и внимательно слушал. Он наблюдал за их поведением и видел, что они стали другими: более жёсткими, но в то же время более честными и правильными. Война могла углубить в них жесткость в дальнейшем, но сейчас сыну казалось, что они все же стали лучше, нежели были до войны. Крёстный помолодел и возмужал, а отец вёл себя как настоящий воин и лидер, готовый быть командиром роты и даже батальона.
– Впереди ждут жестокие бои, – начал Матрос, – и вряд ли мы вернёмся живыми. Не бывает так, чтобы постоянно везло. Даже по теории вероятности. И если что-то случится со мной, то две женщины на тебе. Моя дочка на тебе. Ты обязан ей помогать…
– И моя дочь тоже, – добавил Водяной.
– Да. На тебе две девочки, которым ты будешь обязан посвятить жизнь и помогать им в любой ситуации. Я не знаю, как ты это сделаешь, но ты обязан поставить их на ноги. И я с того света вернусь, если ты не сдержишь обещание,- сказал Матрос сквозь зубы и со слезами на глазах, понимая, что может уже никогда не увидеть свою жену и дочь. – Ты понял меня? – подытожил Матрос, стукнув крепким кулаком по столу.
– Да, пап.
– Я ещё раз повторюсь. Только ты. Они на тебе. Ты будешь единственным мужиком, который должен поддерживать их и вести по жизни.
– Обещаю, пап.
Сын понимал серьёзность сказанного отцом и знал, что разорвётся в клочья, но сдержит обещание. Семья – это единственное, что вообще имеет значение в этой короткой и несправедливой жизни. Всё остальное – просто пыль, не стоящая того, чтобы тратить на неё время.
Ужин закончился. Бойцы продолжали курить и общаться между собой, включали чеченские песни Муцураева, ведь на войне именно они заставляли подниматься и идти до конца, а достойных русских песен ещё не было.
– Вот! – говорил Матрос. – Её мы слушаем перед боем.
Боец поднимал руки вверх и закрывал глаза, ощущая магию голоса и силу каждого слова.
Сын начал убирать со стола, а Матрос сел за компьютер, испытывая радость от того, что можно побыть наедине с техникой. Трезвость мысли осталась где-то на фронте, и сейчас ополченец стал человеком, который был готов на многое, если не на всё. В глазах сына он мог показаться слегка не в себе или даже безумным, но это его уже перестало волновать. Ничьё мнение о себе его уже не интересовало.
– Страшно, – начал Водяной, сидя у окна на кухне с сигаретой в зубах, – страшно, что дочку могу больше не увидеть.
– Дядь, да всё будет нормально, – успокаивал его крестник, смывая с тарелок остатки еды.
– Не. Так не бывает. Я уже три раза от смерти уходил. Четвертого не будет. Я погибну. Вот как чувствую.
– У тебя ангел хранитель сильный.
– Посмотрим. Все мы под Богом ходим. Если даст силы пережить всё это, тогда выживем.
Из зала раздался крик:
– Мы ещё, суки, в Славянск вернёмся! А потом на Киев и Львов пойдём!
Отец читал украинские новости, а сын мыл посуду и улыбался, веря словам Матроса. Он постелил бойцам кровати, а сам лёг на полу и подложил под голову бронежилет отца.
Бойцы провели в домашних условиях ещё один день, а на следующее утро выпили крепкого чая и ушли обратно в штаб, чтобы принять новое и ещё более сложное задание, которое могло быть для них последним.
Перед уходом, у самого дома, сын сделал несколько снимков отца и дяди и сфотографировался с каждым из них. Раньше его героями были персонажи из американских фильмов, а сейчас ими стали старшие товарищи – отец и крёстный. Он проводил бойцов до автобусной остановки и попросил у Всевышнего дать им сил, здоровья, мужества и веры, чтобы дойти до конца, до победы.
Помочь сайту
Поздравления
