- Едут!- Звонкий крик Айды разнесся над деревней. Малышка подбежала к невысокой пухленькой женщине и затеребила ее за рукав: «Мама, мама, папка едет! Пойдем скорее!"

- Ну, беги, - улыбнулась она, глядя на дочь. Довольная девочка опрометью кинулась на дорогу, навстречу тяжело нагруженным лошадям. Подбежав к Шаку, с размаху обняла его за ноги, запрокинула голову, улыбаясь во весь рот. Рядом уже обнимался Лерой с невестой. Чуть отставший Дрейк взглянул на них с доброй улыбкой. Неторопливо, степенно  подошел Ветер, кузнец. Он бегло осмотрел усталых лошадей, оценил взглядом набитые доверху торбы. Высокий и плечистый, казалось, весь состоящий из перевитых жилами мускулов, Ветер дружески хлопнул по плечу Дрейка, отчего тот слегка присел: «Здрав будь, Ведущий», помахал рукой остальным: «Шак, Лерой - рад вас видеть».

- Здрав будь, Ветер,- отозвался Шак.- Как дела, что нового в деревне?

- Да пока тихо все, жаловаться не на что. Только вот руду последнее время приносят никудышную, считай, вполовину меньше прежнего в ней железа стало. Надо бы людей послать новые жилы поискать. – Ветер вопросительно глянул на Ведущего. - А по хозяйственной части баб спрашивай, им виднее.

Дрейк нетерпеливо отмахнулся: « Ладно, разберемся. Без железа не останешься, на крайний случай в Смолянск пошлю, там купим. Омаха тут?»

- Дома вроде была. - Ветер поскреб бороду, - слышь, Ведущий, дело такое. Мы тут всеми скинулись, собрали, кто чем богат. От зверя так мужа потерять - не приведись никому такое... баба то без кормильца осталась... да еще и на сносях.

Дрейк кивнул, одобрительно, вздохнул, вспомнив об Итоне, и тронул лошадь. Проехав пару дворов, он остановился перед добротным срубом, еще хранившим смолистый запах свежего дерева. Даже отсюда на левом углу были видны глубокие борозды, пропахавшие венец дома - следы когтей. Прошло всего восемь дней со дня смерти друга, а во дворе уже появились первые признаки запустения – под ногами мусор, недостроенный навес покосился, дверь в сарай распахнута настежь. Постучав, Дрейк вошел в дом. За прошедшие дни Омаха, казалось, так и не изменила позы, в которой он оставил ее, уезжая. Молодая женщина в несвежей рубашке так же сидела в углу и безучастно перебирала разложенные на столе каменные фигурки.

- Вот этого дракончика он подарил, когда еще начинали с ним встречаться, - она жалко заглянула в глаза Дрейку, попыталась улыбнуться. - А лисенка вырезал, как дочка родилась. Обещал сделать скальда, как сына рожу... а скальд... - по ее лицу текли слезы.

Ох, не любил Ведущий такие моменты. Стоишь, слова глотаешь, да и что с этих слов, не помогут тут они. Всего-то чуть больше года девчонка замужем побыла, только начала дом и счастье свое строить, и тут на тебе… Лучший стрелок, любимец всей деревни, друг каких мало, погиб. Да не в бою за клан, не честь отстаивая, а зверем диким разорван. Дрейк скривил губы, сжал покрепче, шагнул вперед, обнял зашедшуюся в плаче женщину. Стоял и баюкал, кусая губы, пока немного не стихла. Потом отодвинул враз и сказал.

- Мертвых не вернуть, а живым - жить. Его помнить будем, да и ты одна не останешься. А тебе вот... От нас… ну как бы отомстили, в общем. Прими.

Дрейк с натугой вволок неподъемные торбы в дом. Развязал тугие завязки, вытряхнул содержимое на пол. Темно-серые, слегка мерцающие серебром шкуры скальдов покрыли пол.

- Спасибо, - растерянно прошептала Омаха, прикипев взглядом к лежащему под ногами сокровищу. - Спасибо, Бельчонок.

Сердце тоскливо заныло: « Бельчонок». Еще детское его прозвище, которым называла его мама... и она… когда мальчишкой еще бегал за ней, заливаясь краской и немея от смущения. Когда чуть повзрослев, шептал: « Вот вырасту, стану Ведущим и возьму тебя в жены». Когда не встретила она еще Итона. Ладно, было - и прошло. О  бнял еще раз женщину, осторожно поцеловал в щеку - и за порог, скорее прочь, пока есть силы молчать.

Смеркалось. В деревню потянулись люди с шахты, зажглись первые огни в окнах. Деревня, названная когда-то Приютом, была первым и самым крупным поселением клана. Были, конечно, и другие села – в Дальнем распадке, в устье речушки Ворчунья, неподалеку от Хрустального ключа, были поселки при шахтах. Но Приют так и остался самой густонаселенной деревней – уж очень удачно он был расположен. Окруженный со всех сторон лесом, Приют раскинулся у подножия горной гряды, носящей странное название Рыбий хребет. Откуда оно пошло – никто не помнил. Хотя, при должной фантазии можно было найти определенное сходство – частые островерхие вершины стояли в ряд, образуя почти прямую линию. Чуть ниже располагались поля клана. Именно возможность раскорчевать обширные участки, заросшие лесом не так густо, как все вокруг, и привлекла в свое время основателей деревни.

Дрейк не торопясь шел домой. Он очень любил это время, когда вернувшись с охоты можно просто пройтись по тихой деревне, перекинуться парой слов с жителями, спокойно попить пивка и послушать байки старого Ветра. Когда можно побыть двадцатилетним парнем, не отягощенным бременем Ведущего. Все дела завтра. Проходя мимо Круга - излюбленного места посиделок молодежи, Дрейк услышал хриплый, чуть запинающийся голос:

  Мне не дано узнать тепла твоей руки

  Изгиба губ, неровного дыханья

  С тобою рядом не дано идти...

  Дрейк хмыкнул: «Опять Кальт девкам головы дурит. Пьянота, калека, а ведь липнут к нему, дуры». В груди всколыхнулось что-то, похожее на завистливое раздражение. Вот кому заботы нет - днем по лесу ягод набрал, а вечером сидит, пиво хлещет, и стихи свои девкам читает. А у самого хата второй год как с дырявой крышей стоит, так и не собрался отремонтировать. Пошарит в кои веки по закраинам Жерла, нетопырей набьет и скупщикам в Смолянске сдаст. Тем и живет. Никчема, в общем. Примак. Хотел раз выгнать его, так бабы пошли отбивать. Скучно нам без него, говорят, будет. Ладно, одного бездельника деревня прокормит.

      Навстречу Дрейку неторопливо шла черноволосая миниатюрная девушка. Маленький прямой нос, высокие скулы и огромные темно-синие глазищи. Дочка одного из шахтеров, Адриана. Она рано осталась без матери, умершей во время эпидемии Тихой Смерти. Очень добрая, ласковая и чуть застенчивая. Нейла одета в длинный коричневый плащ с капюшоном, отороченным белым мехом. Ей очень к лицу этот наряд. В руках девушка несла маленький котелок, над которым вился пар. Дрейк отметил, что она одна: нечастое явление – вокруг Нейлы всегда полно ухажеров.

      - Здрава будь, краса, - сказал он, улыбаясь.

      - Здрав будь, Дрейк. Как охота прошла? - Мягкий грудной голос достойно завершал портрет юной красавицы. - Говорят, ты десяток скальдов извел?

      - Не десяток, восемь. И щенков.

Нейла улыбнулась, благодарно и ласково: « Ты просто герой, Ведущий. Красив, смел, а теперь как выяснилось, и щедр. Омахе такое сокровище отдал, себе ни шкурки не оставил».

Ведущий, несмотря на то, что был на четыре года старше, смущенно опустил глаза, покраснел, как мальчишка.

       - Все собирали что могли, не я один... а с Шаком и Лероем разочтусь по-свойски.

       - Знаешь, Дрейк, - девушка посмотрела ему в глаза, - мы рады, что у нас такой Ведущий. Правда. Ты молодец.

       Она вдруг приподнялась на цыпочки, и притянула одной рукой голову Дрейка к себе. Крепкий поцелуй ожег его губы. « Это за Омаху». Нейла тут же засмущалась собственной смелости, потупилась, отступив на шаг.

     Дрейк замялся, не зная как ответить на неожиданную ласку: « Эээ… ну мы все же один клан…а ты куда собралась? – наобум спросил он. Девушка качнула котелком.

      - Да Кальту горячего отнесу, один ведь мужик живет. Побалую. - Уже издалека отозвалась она, и подарила на прощание Ведущему еще одну улыбку.