КОГДА ПРИДЁТ ЗАЗИРКА(русское фэнтези) 46-47

 ГЛАВА 46

При нашем появлении в комнате воцарилась тишина. Старушки и Зарёма выжидательно сквозили нас взглядами.
Зеб приблизился к столу, приподнялся, и я перешла на столешницу. Зарёма подвинула мне чурбачок, но я не стала садиться.
- Нас прослушивают! Как можете... ставьте барьеры.
Старушки переглянулись, кивнули. Зарёма на руках изобразила нечто замысловатое. Впрочем, без перевода было ясно: поняла, уже делаю.

- Готовы? Мы с Димой думаем, что у нас сообщница Вадима, то есть колдуна. Он связался со мной и сказал, что хочет забрать Зерно. Думаю, вам ясно зачем. Рароги... для того, чтобы нас задержать здесь... И ещё: наша зеркальная защита... известна ему. Что ещё мы можем противопоставить?
- Больше ничего, - сказала Зарёма. - В дощечках ничего нет...
- А Камень Смаргла?
- Сказано: подчиняется тому, чьей кровью окроплён... И всё.
- Сейчас ты его Хозяйка. И ты можешь пожелать, чтобы Рароги... потухли, ослепли... разлетелись вдребезги...
- Могу, - неуверенно протянула Зарёма.
- Будем надеяться. А нет ли в Песнях способа изгнать скверны колдуна из Вадима?
- Есть! Целых три. Два сложные... много чего надо. Здесь этого нет. Но третий лёгкий! И всё здесь найдётся. Зелье быстро готовится.
- Приготовь на всякий случай. Пусть будет под рукой.
- Хорошо. Зеб, миленький, мне понадобится немного твоей крови.
Зеб неопределённо фыркнул.
- И твоей... Дима.
- Ха! А я тут, каким боком?
- Нужна кровь очень близкого... Мать, отец... брат.
- Ясно. А он, - кивнул с усмешкой на Зеба, - за кого? За папу или за маму?
- Не знаю. Написано: одна доля кошачьей крови...
- И всё? А в баночку...
- Димка! - оборвала я его. - Давай без хамства, а?
- Извините, вырвалось... - смутился Дима.

Зарёма и старушки удивлённо, непонимающе смотрели на нас. Откуда им знать, что в нашем мире человек в баночках и коробочках носит анализы в поликлинику? С рождения и до самой смерти... Отсюда, всё это... такой дикостью выглядит...

- Не обращайте внимания. Неудачно пошутил.
Старушки улыбнулись, расслабились. И моим глазам открылось, что они держатся из последних сил. Бедняжки, борются с усталостью и сонливостью. По часам Ладанеи уже глубокий вечер, в другое время они давно бы смотрели пятый сон...
- Зарёма, приступай.

Одна из Советниц и Зарёма увели Димку с Зебом за ширмочку.
Мать вздохнула, энергично пошевелилась в кресле, видимо, отгоняя подступавший сон.
- Сколько у нас ещё времени? - спросила я, помогая ей.
- Два... может, один день... мы ведь не знаем, что и как делает эта... как ты назвала её? Клушка? Возможно, ей известны другие способы ускорить... Если она, как ты считаешь, связана с колдуном... Кавардак был весьма силён в древней волшбе...
- Ясно, в любую минуту могут появиться... Вадим сказал о разгроме... Зачем ему уничтожать Долину?
Мать горестно вздохнула:
- Мы отказали в убежище колдуну, когда Сварог его преследовал... Мы помогли Бессмертному схватить его...
- Месть, значит... Тогда церемониться не станет. Да-а, а я-то надеялась, что нас только попугают...

Из-за ширмочки вышел Дима, с любопытством рассматривая ладонь. Затем появился Зеб, что-то бурча в усы.
 - Мы теперь с тобой как братья, - усмехнулся Дима. - Пусть наша кровь смешалась только в плошке... всё же... - Присел на корточки, протянул руку: - Дай лапу, братан.
Зеб сел, стрельнул на него щёлочками глаз, и протянул левую лапу. Дима её пожал, подмигнул мне.
- Ладно, братаны, разбегаемся. Нам хоть немного нужно отдохнуть. День обещает быть... тяжёлым.

Вошла Зарёма. В одной руке глиняная плошка с кровью, в другой пучок сухих трав.
- У себя доделаю.
Мы пожелали старушкам спокойной ночи и удалились.

Площадь была пустынна, тускло освещена. У водоёма на "дереве" спал Уп. Мы бесшумно прошли мимо. Зарёма предложила мне переночевать в её келье. Димка торопливо простился с нами, ушёл к себе.

По мере приближения к келье Зарёмы, я всё больше ощущала дикую усталость и желание поскорее плюхнуться в постельку. Странно, однако: вроде недавно проснулась, ничего утомительного не делала, а усталость такая, будто весь день пахала, не покладая рук, как проклятая... Должно быть, нервы.

Келья Зарёмы так поразила меня, что забылись и усталость и постелька. Изумлял буквально каждый сантиметр комнатки. Стены и потолок представляли собой великолепные картины, впрочем, ощущение было такое, что это не нарисовано, а вполне живой кусок природы. Над головой высокое лазурное небо. На "горизонте" из-за кромки леса выплывает стадо забавных, словно из воздушной ваты, барашек - облачков. А внизу фантастически красивый цветущий луг. Порхают бабочки, над цветками трудятся пчёлы и шмели. Паучок в серебристой сеточке паутин замер в ожидании добычи. Оранжевая крапчатая гусеница грызёт бирюзовый резной листок. Картина не только поражала, но и околдовывала: уже через минуту, чудилось, что стоишь ты на этом лугу, слышишь шорох травы, самолётный гул шмеля... ощущаешь ветерок, что подгоняет барашков, а они жалобно мекают, мамку зовут... А там, где более тёмная извилистая полоска травы, протекает речка... воздух над ней дрожит... хочется скинуть обувь и побежать туда, по траве распугивая бабочек и отмахиваясь от обиженных пчёл...

Зеб, похоже, как и я, был околдован картиной: напряжённо всматривался, ухо двигалось из стороны в сторону, точно локатор, шерсть на спине ходила волнами.
- Где? Где ты видела это?
Зарёма, перебирая травы, глянула на стены, улыбнулась:
- Приснилось...
- Зара... ты гений! Ты талант... ты... У меня просто слов нет... выразить, какое ты чудо! У нас говорят о таких - Художник от бога... Живописец! Скажи, Зеб!
- Я уже собирался поймать вон ту мышь, - сказал, вздохнув Зеб.
Пожалуй, это была наивысшая оценка творчеству Зарёмы! Повнимательней всмотревшись, я, действительно, увидела в траве мышку, которая грызла синего пузатого жучка. Влажные бусинки глаз настороженно смотрели прямо на нас.

Спать совершенно расхотелось, хотя Зарёма приготовила мне закуток на своей постели, и убедительно уговаривала ложиться. Сама же продолжала готовить зелье: протирала траву в пыльцу, смешивала, что-то сосредоточенно нашёптывая. Нужно быть совсем бесстыжей, чтобы завалиться спать, когда рядом девчушка трудится, не покладая рук.
 Я перешла с Зеба на спинку стула, что стоял рядом с рабочим столиком Зарёмы. Зеб расположился у стены, видимо, воображая себя на лугу, всматривался в траву, порой вытягивал мордочку, принюхиваясь.

- Ладушка, - нарушила молчание Зарёма, - я вот всё думаю... Нужно, чтобы зелье попало в кровь... Вадима. Но он не подпустит к себе близко. Хорошо бы стрелы смазать, и подстрелить... Но у нас нет ни одной стрелы.
- Утром сходим с Димкой за Оберег, за материалом для лука и стрел.
При упоминании имени Димы, Зарёма буквально вся засветилась изнутри. Коротко глянула на меня, смутилась. Да, девчонка серьёзно запала... А Димка, вроде, не спешит ответить взаимностью: он-то запал на игру в войнушку, не компьютерную, настоящую... Не до амуров...

Вскоре зелье было готово, и Зарёма, буквально, опустошённая рухнула на кровать. И тотчас вырубилась. Я ещё чуток помаялась, и тоже перебралась на постель. Удивительно: только голова коснулась подушки, как я "поплыла" - мир качнулся и исчез, я зависла на мгновение, затем стремительно полетела вниз...

ГЛАВА 47

Разбудили нас крики. Дикие, душераздирающие. С площади.
Первым вскочил Зеб, за ним Зарёма, а я... Я только успела крикнуть:
- Меня забыли!
К крикам и воплям прибавились топот ног, разноголосый гул и детский плач. Всё это могло означать лишь одно: Клушка нанесла обещанный удар в спину... Разгром?

- З-е-б! - завопила что есть мочи.
 С кровати до пола высоко, прыгать большой риск. Стул, со спинки которого я накануне перебралась на кровать, уронила, выбегая, Зарёма. До него тоже далеко. Что же делать, что?! Ладанея! чёрт тебя подери - ПОМОГИ!!!

Самой, опять самой... Перебралась в конец кровати, ближе к краю. Упёрлась спиной в каменную стойку кровати, ногами стала спихивать угол мехового одеяла. Ноги утопали в мехе, но одеяло не двигалось. Так я могу до пенсии толкать...

- З-Е-Б!!!
Он появился, точно ждал за дверью. Медленно подошёл к кровати, сел, глянул полными слёз глазами, глухо обронил:
- Не кричи... Без тебя криков хватает...
- Что? Что случилось?
- Погибли почти все дозорные... Оставшиеся... обгорели...
- И...Добран?
- Его не видел...
- Лететь можешь?
- Куда? Вход обрушен... нас замуровали...
- Я должна сама увидеть!

На площадь высыпали все. В центре на шкурах лежали обугленные тела, над ними суетились, видимо, знахарки. Шум стоял невообразимый. Я глянула на Идола: там ничего не происходило. Где же эта хвалённая Лучезарная? Уши ватой заложены? Или её это не касается? Ладно, чёрт с ней! Где моя Спица? Ах, да, у Матери в покоях...
- Давай к Матери.
Увидев нас, толпа заколыхалась, загомонила громче. Опять обвиняли во всём меня: явилась, навлекла беду...

Мать была либо в обмороке, либо сердечный приступ. Советницы копошились рядом, пытаясь привести её в чувство. На нас даже не обратили внимание. Я шевельнула рукой, и Спица тотчас прилипла к ладони. Одна из Советниц, уже в спину нам, болезненно выкрикнула:
- Ладушка... спаси нас!

На выходе мы столкнулись с Димой. Он был бледен, по лицу струился пот.
- Наши... живы? Добран, Изгага...
- Среди обгоревших их нет... Варь, что делать? Выход завален...
- Знаю. Найди мой торок... там зеркальце...
- Какое зеркальце? Ты слышишь: мы замурованы, как шахтёры!
- Принеси мне зеркальце! - заорала я истерично, и мой голос многократно увеличенный загремел над площадью. Гул стих, толпа напряжённо замерла. - Зеб, давай к завалу!

"Ку-ку, Варвара! - резанул по мозгам идиотский смех. - Как вы там бедненькие? Ещё не задыхаетесь?"
"У нас всё супер, гадёныш! Рано радуешься..."
"Ой, какие мы страшные. У меня прямо коленные блюдечки полопались..."
"Когда я доберусь до тебя, идиот... и всё другое полопается!"
"Варь, не смеши: из норки хода нет. Но тебя и Жирдяя, по знакомству, могу выпустить. Котяра твой вспомнил словечко? Если нет, тогда нахрен ты мне нужна малявка... Не слышу ответа?"
"И не услышишь, козёл! Вонючий козлина!"
"Ну и подыхайте! Но знайте: вы полный отстой! А Жирдяй вообще мешок с дерьмом!"
"Сам ты... " - начала я, но Вадим отключился.

Зеб замер у начала завала. Большинство светильников погасло, в туннеле было почти темно. Подбежал, запыхавшись, Дима, протянул зеркальце. Оно показалось мне огромным, как шина автомобиля.
- Что... что ты задумала?
Шальная идея мне уже самой думалась безумной. Не стала отвечать, прислушиваясь, как во мне закипала злость.
- Варь, я спросил...
- Поберегись! Зеб, приготовься выскользнуть наружу.

Дима хотел что-то сказать, но я уже направила меченую ладонь в центр завала, представив его... лбом Вадима. Треск, грохот, столбы пыли... Погасли остальные светильники. На площади кто-то заголосил.
Снова и снова я посылала "удары" в ненавистный "лоб"... Зеб зачихал и зафыркал. У меня тоже засвербело в носу и хотелось чихнуть, на зубах скрипела пыль.

И вдруг грохот прекратился, а облако пыли стало видимым, ибо за ним... был свет!
- Давай! Туда и обратно!
- Понял! - вскрикнул Дима, исчезая.
Он вернулся меньше чем через минуту. Пыль уже частично осела, всё явственнее проступал просвет.
- Огненное облако над ущельем, по которому мы шли. Плавит снег. Затопить Долину хочет, сволочь!
- Дим, думай быстрее, как закрепить зеркальце!
Чихнув в очередной раз, Зеб сказал:
- Привяжите мне между лап...
- Вы что? - Дима едва не задохнулся от осенившей его догадки. - Вы... да вы что! это... ну, самоубийцы?
- Нет, Дима, нет. Мы живодёры, правда, Зеб? Оторвём цыплятам головёнки... и скажем, что так и было...
- Кретины! Вы видели, что на площади лежит? Куски жареного мяса! Вы тоже хотите? Да? Да, хотите?
- Не хотим! Прекрати истерику! Давай лучше привязывай зеркальце.

Зеб лёг для удобства. Продолжая бурчать, выражая полное несогласие, Дима скинул куртку, оставшись в заговорённой рубашке, обнажил меч и располосовал куртку на узкие полоски. Установив зеркальце "на попа" между лап Зеба, принялся стягивать ремешками.
- Вяжи крепче, не бойся лапы сломать: Варя починит, - пробубнил Зеб.
- Дурни! Дурни вы оба! Жареному коту лапы не понадобятся!
- Прекрати истерику! - передразнил меня Зеб, и добавил: - Братан...

Дима продолжил, едва слышно, высказываться на наш счёт. Дважды Зеб взмякнул, видимо, от боли, зашипел.
- Сам просил... братан, - зло парировал Дима.
Наконец, зеркальце было закреплено. Дима поднялся, ожёг меня ненавистным взглядом:
- Можете лететь... в жаровню...
- Завяжи мне глаза, - попросила я, изо всех сил стараясь произнести как можно мягче.
Дима, похоже, выругался, но просьбу выполнил. Я тронула его пальцы:
- Дим... всё будет тип-топ... А нет... значит, не судьба... Отомстишь за нас.
Он порывался разразиться речью, но я опередила:
- Позови Упа.

Уп явился по первому зову, сел на спину Зеба, поближе ко мне.
- Упушка, на тебя большая надежда. Будешь моими глазами. Слишком близко не приближайся... Дим, пожалуйста, подними нас вверх: Зеб не сможет взлететь...

Первым вылетел Уп. Дима аккуратно взял на руки "братана" и... вот мы уже в воздухе. Я настроилась на Упа.
Внизу была Долина. Другая... Там, где несколько часов назад лежал вековой снег, теперь была вода. Всего несколько метров не доходила до входа в пещеру. По обе стороны от входа груды оплавленной щебёнки... Возможно, под ней сейчас лежат обугленные тела Добрана, Изгаги... Там, где ущелье обрывалось стеной и, накануне, пряталось в клубах пара, теперь шумел водопад.

Уп поднялся выше. Ущелья почти не видно: огромное грязно-белое облако, клубясь, расползалось на все четыре стороны.
- Зеб, лети на облако. И максимум осторожности. Помни: это не мышка, и не птичка... Ты должен двигаться очень быстро... Очень!
- Варь, я давно уже не безмозглый котёнок... Не трать силы на... говорильню...
- Хорошо, Зеб, я поняла...

Облако, вернее, уже огромная туча начиналась много выше того места, где мы недавно спускались в ущелье. На высоте двух метров над снегом медленно продвигалось огненное облачко с чёрной точкой в центре. Облачко поминутно испускало, точно из огнемёта, струи огня. Поднимались клубы пара, вода и куски обледенелого снега устремлялись вниз, где уже текла река. Очень похожую картину я видела по телику: река при ледоходе.
- Зеб, только не высовывайся раньше времени...
Зеб мявкнул, точно выругался. Всё же я решила проверить, и попросила Упа показать нас: Зеб летел, прикрываясь клочками пара.

Мы приближались. Спица нервно задёргалась в руке. Вот уже отчётливо видно, что это не облачко, а две огненные птицы, летящие бок о бок. В зазоре между ними что-то вроде стеклянной бочки, а в ней стоит человек. Рароги в очередной раз изрыгнули струи огня, в воздух устремились клубы пара.
Уп, без напоминания, показал, где находимся мы: Зеб только что вынырнул из тучи и метнулся под защиту клубов пара. Рароги были под нами. Спицу лихорадило так, что я с великим трудом удерживала её. Но в какой-то момент её порыв оказался сильнее: вырвавшись, Спица стрелой понеслась к Рарогам.

Уп опустился ниже, и я увидела, как Спица врезалась в стеклянную бочку. Та зазмеилась трещинами. Человек в бочке резко обернулся, и... это был Вадим собственной персоной. Глаза широко открыты, лицо перекошено злобой и ненавистью. А Спица, тем временем, завертелась на манер сверла, вгрызаясь в "бочку".
Вадим на глазах стал бледнеть, расплываться, и к моменту, когда бочка развалилась на куски, его в ней уже не было.

Рароги развернулись, словно запряжённая двойка, рванули навстречу нам. Во все стороны от них отлетали сгустки пламени, величиной с футбольный мяч, падали на снег и, продолжая гореть, дымились густым чёрным дымом. Кажется, так горит резина. Воздух наполнился смрадным запахом сгоревшего яйца. До боли знакомый запах: моя безалаберная сестра Зойка часто ставила варить яйца и забывала, уткнувшись в ящик с любимым "мылом", вода выкипала, яйца лопались и почти сгорали в раскалённом ковшике.

Зеб замер в клубах пара. Рароги приближались. Когда до них оставалось метра три, Зеб, выставив лапы с зеркальцем, рванул, точно на таран. Нас обдало сильным жаром, Зеб чудом увернулся от столкновения. Не сработало зеркальце... Почему?!!
Словно отвечая на мой вопрос - крик, Уп умудрился крупным планом показать зеркальце. И вопрос тотчас отпал: оно было сильно запотевшее...

Посланная вслед нам струя огня настигла Зеба на вираже - мы вспыхнули, как факел. Уп, точно ретивый телеоператор, показал крупный план...
Зеб завыл, заметался, пытаясь сбить пламя. Я чувствовала нестерпимый жар: на мне горела одежда, но, почему-то, ожогов не ощущала. Должно быть, крапивная рубашка оберегает, а может и амулет-оберег.
Зеб нырнул в тучу, и "оператор" перевёл "камеру" на Рарогов. Странно, только они затормозили у самой тучи, затем резко поднялись над ней. Либо решили, что нам каюк, либо туча для них вредна.
Уп нас не видел, не видела и я.

- Зеб, ты как? - кричу, задыхаясь от жара.
В ответ сдавленный мяв.
По характеру полёта, пока не чувствовалось, что мы падаем. Хотя полёт был дёрганный. Я трижды порывалась сорвать повязку с глаз, но едва касалась рукой, как желание гасло: ещё не конец боя...

Постепенно жар исчез, и стало прохладно. Зеб медленно, дёргано стал подниматься.
Рароги патрулировали над тучей. Зеб вынырнул немного правее, рядом с Упом: он как будто ждал нас именно в этом месте. Зеб был в ужасном состоянии: шерсть местами выгорела до кожи, местами образовала спёкшуюся чёрную корку. Крылья были не в лучшем виде. Просто не верилось, что эти обгоревшие огрызки ещё держат нас в воздухе. На чёрном загривке светлело салатное пятнышко - я в крапивной рубашке...

Рароги заметили нас, развернулись.
"Уп, покажи зеркало!"
О-о-о! Боги! Матовое, как изморозью, покрытое стекло...
- Зеб, давай назад!

И тут случилось невероятное: Уп приблизился к зеркальцу вплотную, поводил клювом по "изморози", затем грудкой, будто тряпкой, вытер. Я увидела чёткое отражение Упа в зеркальце!
Пыхнуло жаром. Уп метнулся в сторону и... вспыхнул, словно большая спичка. "Камера" опрокинулась и понеслась вниз, фиксируя лишь язычки пламени...

- Н-Е-Т!!! - заорала я, забилась, рванула повязку с глаз.
Зеб, поверх огненных струй, нёсся на Рарогов. Жар становился нестерпимым, у меня перехватило горло, скрутил кашель.
Зеб вновь вспыхнул, точно облитый бензином. Почти человеческий крик боли резанул слух.

Зеб падал боком. Глаза у меня слезились, но всё же я успела увидеть, как Рароги закрутились, образовали единый огненный шар - перекрывая крик Зеба, раздался не то рёв, не то клёкот и... шар взорвался. Как петарда, брызнув мириадами искр...

Зеб плашмя ударился о голый влажный валун и сполз на землю, царапая когтями гранитную поверхность. Достигнув земли, сложился пополам и затих. Местами ещё тлела его плоть...
- Зеб, Зеб, Зеб, Зеб! - звала я едва слышно: горло саднило, как обожжённое.
Из Зеба утекало тепло, я чувствовала это и тупо не хотела верить. Из глаз моих текли ручьями слёзы.
- Зеб, Зеб, Зеб, Зеб! - меня будто заклинило.

В руку что-то торкнулось. Сначала решила: Зеб приходит в себя! Смахнула слёзы, припала ухом к его затылку, а глаза уперлись в оплавленный и, точно ржавчиной изъеденный тонкий гвоздь... это была моя Спица... От неё исходил такой же холод, как и от остывающего Зеба...

И завыла я волчицей... Сквозь опалённое горло вырвался крик-вопль:
- Будь, проклята ты, Ладанея!!!
Вместе с криком вылетели остатки сил, и я понеслась в бездну...