КОГДА ПРИДЁТ ЗАЗИРКА(русское фэнтези) 13

 ГЛАВА 13

Мы перетащили Вадика и нехитрые наши вещички. Колобок всё время вертелся под ногами, не то, подгоняя нас, не то, волнуясь от предстоящей его роли. Валун, присыпанный снегом, оказался велик: чтобы его обвязать уйдёт слишком много нити. В одном месте Дима обнаружил трещину и предложил вставить в неё Спицу, а к ней уже привязать нить.

Не помню, я уже говорила, что наше оружие давалось лишь в руки хозяину? Ничего, повторюсь. Ни Дима, ни Вадик - пробовали! - не могли даже оторвать от земли мою Спицу. А когда мы перебрасывались, и мне пришлось держать оружие ребят, то ощущение было дикое: казалось, не щит держу, а целую массивную кровать, на плече не лук, а бухта стального троса, не меч, а стальная балка. Не представляю, как все эти сотни кэгэ выдержало хрупкое тело Варьки. Не иначе Дух Ладанеи подмог…

Вот и сейчас, забывшись, Дима хотел взять Спицу, но только ухнул болезненно, схватился за голову, ругнулся в полголоса:
 - Железяка хренова!
Я промолчала, хотя и порывалась что-нибудь сказать. Взялась за Спицу, и она, родимая, припала к руке, питая мускулы силой. Размахнулась вроде не сильно, направила остриё в расщелину, и ударила. Результат нас с Димой вогнал в шок: валун разлетелся в куски, словно внутри его взорвался динамит. Удивительно: нас не задел ни один осколок, а вот Зебрику и Юрику (не вовремя надумал проснуться!) досталось. Зебрика отшвырнуло метров на десять и забило в снег. Юрику, конечно, крупно повезло: чиркнуло мимолётом по руке чуть выше локтя - рассекло мякоть в кровь. Никогда бы не подумала, что в такой крохе столько крови: она хлестала фонтанчиком. Юрик стал белее снега, выл на одной ноте и закатывал глаза. Я кинулась к нему, - скорее Ладанея, чем Варька, - разорвала ветхие тряпицы, обнажив рану.

 - Дима, не стой столбняком! Отруби кусок нитки! - заорала я, приводя его в чувства.
Перетянули Юрику руку у самого плеча, перевязали рану - на бинты Дима пожертвовал свою майку. Когда всё закончили, Юрик вырубился: либо заснул, либо потерял сознание.
 - Ещё один коматозник, - сказала я, смывая снегом кровь с рук. - Суперпутешествие…
 - Кто ж знал… - словно оправдываясь, промолвил Дима и полез за Зебриком. Бедняге осколком срезало ухо, а один осколок застрял в боку. Дима мечом выковырнул его, осталась рваная удручающая вмятина.
 - Хорошо хоть ему не нужны бинты.
 - Да. Ну, что, от валуна остались крошки. Куда будем привязывать нить?
- Элементарно, Ватсон! - притворно бодро сказал Дима, при этом морщась и судорожно сглатывая. - Вгонишь Спицу в снег, к ней и привяжем. Потом, когда мне станет лучше, вернёмся за ней.
 - Годится.

Я довольно легко вогнала Спицу в снег по самую "шляпку". Нетерпение Колобка, похоже, было на пределе: едва Дима привязал нить к Спице и ещё не закончил слово "Готово", как наш Проводник самоубийцей кинулся вниз с обрыва. Дима взялся за нить:
 - Я пошёл.
 - Удачи и мягкой посадки!
Дима послал меня к чёрту, пропустил нить за спину, как это делают альпинисты, - по телику видела,- и осторожно начал спуск. Нить натянулась, как струна, завибрировала, рождая дикую мелодию. Я плюхнулась на площадку, свесив голову вниз и затаив дыхание.

Дима втиснулся в трещину боком. Теперь он упирался спиной, и ноги прочно стояли на выступах; нить помогала сохранять равновесие.
 - Ты как? - наконец, выдохнула я, не в силах более сдерживать дыхание.
 - Окэй. Счас отплююсь и мухой вниз…


Неуклюже, порой едва, не вываливаясь из трещины, Дима упорно спускался. Вскоре я уже перестала различать его на фоне разлома, лишь ноющая нить говорила: порядок! Внезапно нить выдала иную мелодию: если до этого её, будто хаотично подёргивали, то сейчас, словно, оттянули и отпустили.
 - Что случилось? - закричала, слабо надеясь, что Дима услышит.
Нить замолкла, обмякла. Спустился или…сорвался? Скорее всего, второе: так быстро спуститься не смог бы и альпинист-профи…
Я потянула нить, и она легко подалась мне навстречу. Вытянув её всю, глянула на конец: непохоже на обрыв. Ладно, не буду ломать голову, а привяжу Зебрика, тороки и спущу. Если всё в порядке, нить вернётся пустая.

Вернулась пустая! И вот тут я крепко призадумалась: в горячке мы с Димкой упустили главное - как спускать Вадика? Если как вещи, то покалечим ещё больше: будет биться о камни... Ау, Ладанея, ПОМОГИ!
За моей спиной что-то грохнулось в снег, я резко обернулась: Дима?!
 - Знаешь, мы совсем не подумали... - отплёвываясь, с трудом выдавил Дима, копошась в снегу.
 - Как раз стою и ломаю голову...
 - Не ломай... выхода нет, - Дима поднялся на ноги, качнулся, но удержал равновесие. Он был бледен, пот струился по лицу. - Я спущу его...
 - Уверен?
- На 97 процентов... - Дима попытался улыбнуться, но получилась гримаса боли.
 - А три процента, это...
 - Упадём со второго этажа. Не бери в голову: аборигены, ведь, рядом, помогут. Всё, хватит тоску нагонять, - Дима приблизился к брату, наклонился, заглянул ему за пазуху, где всё это время находился закутанный в тряпки Юрик. - У коматозников тихий час. Не будем будить. - Дима опустился на колени, просунул руки под брата, приподнял; его качнуло и завалило набок.
Я кинулась помочь, но Дима с ношей исчез. "МЯГКОЙ ПОСАДКИ!!!"

Наблюдая сверху, как спускался Дима, я уверилась, что это не сложно. На самом деле, оказалось ужасной пыткой: нить врезалась в тело, обжигала, ноги всё время дрожали и норовили соскользнуть с выступов, в спину точно колом кололи.
Я спустилась на метр, а уже не было мочи терпеть эту пытку. Варька зашлась в истерике, застыла в трещине рогулькой - распоркой и наотрез отказалась двигаться. Визжала, проклиная всё на свете:
 - Хочу домой! Отправьте меня назад!! Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ!!!

А Ладанея? Я была убеждена на 500 процентов, что ею и не пахнет. Но кто тогда забивал мне уши всякой ерундой типа: у тебя уже были трудные сто метров в образе Дюймовочки, ты одолела, смогла, сможешь и сейчас. Соберись! Или: любой из твоего класса, из твоей школы, из школ всего Питера, самый - самый, окажись на твоём месте, так же визжал бы от страха, ежесекундно умирая от ужаса, что грохнется в бездонную пропасть...Но ты не они: ты особенная, ты Избранная...
 - Иди ты к чёрту!!!

Трёп в ушах не успокаивал, не мобилизовал, а, напротив, раздражал, распалял ещё больше истерику. Воистину: у страха глаза велики... Мне уже казалось - я почти видела это! - что ещё чуть-чуть и ноги не выдержат напряжения, сломаются, как спички, нить разрежет многострадальное тело надвое... и Варьке наступит каюк...

Нет, вот ползёт змея, она уже обвивается вокруг моего тела... сейчас сдавит кольца, ломая кости... а потом, бездыханную, заглотнёт, как мышь или лягушку. Началось: кольца, действительно, сжались, но не стали ломать рёбра... выдернули из трещины, развернули так, что подошвы ног упёрлись в стену... кольца стали раскручиваться, вращая меня, словно волчок... Странная какая-то змея... Опускает? Нет, просто у неё где-то в стене нора, а там дюжина змеёнышей, которые будут откусывать от меня по кусочку... Не хочу!!!!!!
Задёргалась из последних сил: меня крутануло и шмякнуло головой об обледенелую стену...

...Очнулась я от сырости: подо мной была мокрая снежная каша. Лишь с третьей попытки удалось встать на ноги - глубина чуть выше пояса. До стены шагов десять, вон и трещина, сочится родничками. Как же я оказалась внизу? Змея... кольца...
Впрочем, нет, никакой змеи не было - это нить на меня намоталась, как на шпульку, а затем, разматываясь, увлекла меня за собой. Но где она сейчас? Оборвалась? И где Димка, Вадик?

 Полукольцом меня окружали ледяные монстры - гиганты. Я видела лишь их груди, животы, закованные в панцири из ребристого матового льда. В воздухе чувствовалось небольшое тепло, - горячие источники рядом, - но промокшая до нитки одежда заставляла забыть о нём. Надо двигаться, быстрее, иначе превращусь в подобного ледяного монстра. Живее, ЖИВЕЕ!!! Тьфу, на тебя, как корова на льду!

Пузатый монстр-коротышка подставил мне брюхо, облепленное сосульками. Изуверская обходительность: руки скользят, сосульки обламываются и я, вновь, плюхаюсь в снежную кашу.
 - Дим, Ди - ма! - ору что есть мочи, но сквозь деревенеющие губы вылетает писк младенца.
 "Ма - ма - ма"- насмехаясь, дробится эхо, шуршит в обступившей толпе монстров.
"Всё, Варьке каюк... На этот раз, как пить дать..."
Я уже не в силах шевельнуть задубевшими ногами, руками, слипаются ресницы...
"Кретинка, размазня! Опустила ручки: ах, каюк, аминь Варьке, неплохая была девчонка... Дура! Вспомни историю про двух лягушек. Упали в кувшин с молоком..." - опять кто-то дундит в ухо, больно щипая мочки.
"Пошла ты... знаешь куда... Здесь не молоко...".
"Неважно, не важно... Помнишь: та, что сдалась, утонула, а та, что трепыхалась на пределе сил, сбила молоко в масло и вылезла".
"Достала! Идиотка! И трёп твой идиотский! Заткнись!!!"

Я вскинула руки в ледяных "перчатках": заткнуть уши, что бы не слышать этот бубнёж. Но он продирался сквозь пальцы, ломая хрупкую ткань "перчаток".
 "Пошла ВОН!!!"- Взмах меченой рукой и... коротышка-монстр разлетелся вдребезги, а стоящий за ним верзила развалился на две половины, обнажив красно-жёлтые гранитные внутренности. В следующую секунду я, должно быть, обезумела. Тело охватило жаром, как при высокой температуре, точно в бреду выкрикивала: "Я не лягуха!"- и крушила монстров, крушила в каменно-ледяную щебёнку. Часть её разлеталась в стороны, часть осыпалась на дно "кастрюли", в которой варилась каша с куском мяса. И это мясо - Варька... Невидимая ложка помешивала, давила комочки: каша густела, мясо выпиралось на поверхность...

И вот я стою на горбатом монстре, вокруг ещё сотни таких же. Метрах в двадцати от меня, на раздвоенной черепушке монстра лежал Вадик. Я прокладываю к нему дорожку из щебёнки, круша монстров, словно фарфоровые статуэтки. Тело, буквально, горит, голова кажется пустым шаром, в который закачивают обжигающий воздух. Давление растёт...
"Взорвётся..."- откуда-то из дальней щёлки мышкой пискнула Варька.

Вадик был в порядке, как и Юрик на его груди. Коматозники дрыхли, что называется, без задних ног. Счастливые эгоисты... Димки нигде не видно. Ушёл к аборигенам? Возможно, только что-то слабо верится: предчувствие нехорошее...

Предчувствие не обмануло: Дима лежал сразу за глыбой, на которую уложил брата. На поверхности лишь голова и плечо. Лицо зеленоватое от корочки льда, под носом две кровавые сосульки, вместо волос красная шапочка.
Я где-то читала, что порой у некоторых людей в экстремальных условиях проявляется чудовищная сила: грузовик гружённый наехал на ребёнка - и мать переворачивает махину, как картонную коробку... Или: русская народная сказка "Безручка"...
Нечто подобное случилось со мной: наклонилась, схватила Диму за плечо и выдернула из ледяного плена, точно детскую игрушку. Положила рядом с братом. Он был жив, но жизнь в нём едва теплилась.
 - Дим, Дима, Димушка! - трясла, звала, кричала в холодную бездну, куда он медленно погружался. Ни одна жилочка не дрогнула. 
И я завыла, как тысяча волчиц, угодивших в капканы. Бутафорское небо приблизилось - отвратительный глаз с бельмом! - и мой вой бился об этот глаз, взрывался, осыпая округу разноцветными искрами...
Голова-шар лопнул, полыхнув пламенем...