Узники солнца (этюд 28 "Между реальностью и иллюзией")

Этюд двадцать восьмой
(Между реальностью и иллюзией)

Мне казалось, я очень долго спал. Но, когда пришло время просыпаться, я в одно мгновение открыл глаза и встал, и во мне не было ничуточки сна.
Сидя на узкой продавленной кровати лицом к окну, за которым стояла ночь и в тусклом свете фонаря летели частые снежные хлопья, я пытался вспомнить, что со мной произошло, где я и почему так много времени провёл во сне.
На первый вопрос ответить было не сложно. Большое помещение с несколькими кроватями, такими же, как та, на которой сидел я, тумбочками – по одной на каждую из них, и несколькими стульями. Больше ничего в нём не было. Все кровати заправлены, кроме моей и ещё одной, на которой лежал незнакомый мне пожилой мужчина. Когда я обратил взор на него, он приподнял голову и тоже посмотрел на меня. У мужчины было худое морщинистое лицо с впалыми щёками и тёмными кругами под глазами. Вид оно имело чрезвычайно болезненный, измученный. Редкие седые волосы на голове были в полном беспорядке. Внешность мужчины даже не вызывала сострадания… «Это уже не человек, а призрак», - подумал я: «Призрак, чья история наверняка трагична, но утеряна, забыта им самим. Сознание спит и видит неотчётливый, ничего не значащий сон». На первый вопрос ответить было совсем не сложно. Это больница. «Что я в ней делаю? Это ещё пока вопрос… Но искать ответ на него не придётся. Ответ уже здесь, за этими дверями, гулко идёт по коридору…»
Дверь сначала приоткрылась, - мужчина в белом халате заглянул в палату. Затем он полностью её открыл.
- Вы уже не спите… - вошедший бодрым шагом человек хлопнул себя по лбу, - снова забыл ваше имя… ну да ладно… О, вы тоже проснулись! Ну, так и замечательно! Свет вам не помешает? Не помешает. Ну, в любом случае, нам пришлось бы его включить. Вот-вот начнётся обход.
Энергичный доктор быстро вернулся к двери, выглянул в коридор.
- Гм, мисс Елен! Мисс Елен! Попросите доктора Сельвежа и остальных пройти сразу в конец коридора. Что? С минуты на минуту они будут здесь.
- Ранний обход сегодня, - сказал он нам. – А впрочем, уже девятый час, - взглянув на часы, сделал оговорку.
В коридоре снова раздались шаги. На сей раз, их было множество. Из этого множества шагов рождались голоса, которые сливались, образуя человеческий гомон. Те и другие становились всё громче, всё отчётливее. И столь же отчётливо я увидел людей в белом, входящих в палату – ещё до того, как они вошли в неё. Несколько молодых парней и девушек, двое мужчин среднего возраста и два пожилых врача, шурша халатами, заполнили собой помещение. Одни заняли приготовленные для них стулья, другие, кому не хватило стульев, кровати. Все лица были обращены в мою сторону. Сидящий посредине пожилой врач, господин Сельвеж надел очки, - смерив меня кратковременным взглядом, перенёс внимание на папку, которую ему передал его коллега. Они о чём-то негромко поговорили между собой, после чего он, не отрываясь от информации, содержащейся в папке, с едва различимой вопросительной интонацией произнёс:
- Как вам спалось?
Мой ответ прозвучал в два раза отчётливее и громче, чем его вопрос:
- Неплохо.
- Как вы себя чувствуете? – снова глухо и невыразительно спросил он. И его взгляд по-прежнему был прикован к страницам дела.
- Хорошо. Вот только… не могу никак вспомнить, как я здесь оказался.
- Совсем ничего не помните? – без особого интереса прозвучал ещё один его вопрос.
Я задумался.
- Почти.
- Что вы помните?
Я вновь задумался.
- Нет, ничего не помню. И не представляю, что могло со мной произойти… Судя по всему, что-то серьёзное?.. Или, может быть, это какая-то ошибка…
- Нет, ошибки здесь нет. – И доктор Сельвеж, наконец, поднял на меня взгляд, и стал разговаривать со мной, а не с моей тенью. – Вы попали сюда потому, что… были на это веские основания: вы избили человека.
Я даже не сразу понял, что он сказал – мой разум отказывался такое воспринимать.
- Простите… вы сказали: избил человека?.. Хм, в таком случае, это точно какое-то нелепое недоразумение.
Но никто ничего мне не ответил.
- Что ж, объясните тогда то, как я здесь оказался!
- Вот именно,- сказал доктор Сельвеж. – Это нелепое недоразумение, а между тем, вы не помните, как здесь оказались. Вам, молодой человек, это не кажется странным? У вас… - он заглянул в папку, - господин Фаддей, случился приступ ярости, во время которого вы нанесли телесные повреждения другому молодому человеку, сделавшему вам, как известно со слов очевидцев, некое нелестное замечание. И, насколько мы знаем, это не единичный ваш случай. Значит, вы уверяете нас, что ничего не помните?..
- Но дело в том, что я вовсе не Фаддей!
Доктора переглянулись.
- Если вы не Фаддей, то кто вы? – спросил доктор Сельвеж, положив ногу на ногу.
- Моё имя Роберт. Я – Роберт Галахен. Мой отец – известный учёный-биолог. Возможно, вы его знаете.
- Ваш отец – известный учёный? – доктор Сельвеж вынужден был снова заглянуть в папку. – В вашем деле значится, что ваш отец погиб несколько лет назад…
- Чёрт возьми! – вспыхнул я: - это не мой отец! И я никакой не Фаддей – выпустите меня отсюда! Что за бред, как я мог здесь оказаться?! Ничего не понимаю…
- Сядьте, пожалуйста, - одновременно и строгим и спокойным тоном попросил меня доктор Сельвеж, позади которого вдруг выросли два молодчика с хмурыми лицами.
Я сел и заёрзал на кровати. Все в это время смотрели на меня, смотрели и молчали.
- Фаддей… - промолвил я, - да, это было… но было давно. Понимаете, это было очень давно, в буквальном смысле в прошлой жизни. И отец, о котором вы говорите, тоже погиб в прошлой жизни. Может быть, это страшный сон… мне снится, что я проснулся – так бывает…
- В таком случае, просто попытайтесь проснуться по-настоящему. Спящему человеку это обычно удаётся. Ну же, сделайте что-нибудь, чтобы проснуться!
- Нет, это не сон, - уверенно сказал я. – Тогда, что же это… - и обречённо опустил голову.
- Увы, вариантов всего два. Либо это сон, либо реальность. Коль скоро вы уверены в том, что вам это не снится, значит, это происходит с вами наяву.
- Порой сны очень трудно отличить от реальности, - попытался возразить я, но уже чувствовал себя сломленным.
- А порой существующая реальность такова, что от неё хочется убежать, скажем, заменить её снами, воображением… и поверить в то, что живёшь в совершенно другом мире.
В жизни со многими из нас случаются чудовищные вещи, которые иначе, как кошмарным сном, не назвать. И бегство в вымышленную страну иногда кажется единственным способом избавиться от этого кошмара, единственным способом перечеркнуть какую-то часть прошлого, что противоречит нашим чаяниям. Однако ваши вспышки ярости говорят о том, что тот кошмар не есть сон, что совсем забыть, перечеркнуть прошлое невозможно! Однажды оно всё равно настигнет тебя и причинит боль! Снова и снова оно будет настигать тебя и причинять боль! Каким бы оно ни было, нам следует принять его как данность… позволить себе вспомнить его. Наше прошлое, хотим мы того или нет, - часть нас. Не принимая его, мы не принимаем себя. Но человек может быть по-настоящему счастлив только тогда, когда наберётся смелости принять то, что есть, и принять себя таким, как он есть.
Возможно, я облегчу вам задачу, если напомню о фотографиях, что содержатся в этой папке…
- О фотографиях?! Но как…
Вмиг передо мной пронеслись образы из моей скромной фотоколлекции, после чего я неожиданно (в том числе и для самого себя) произнёс:
- Я готов!
- Что вы готовы? – прищурился доктор Сельвеж, искренне недоумевая по поводу того, что я хочу этим сказать.
- Готов принять себя таким, как я есть!
- В какой-то момент вам показалось, что задача не так уж и сложна, и вы поторопились с её решением?.. Это слишком скоропалительное решение. Вероятно, вам стоит дольше над ним поразмыслить…
- Нет, я всё понимаю, - я, правда, готов… - произнёс я с чувством отрешённости, покоряясь судьбе…
- Это не так просто, как может показаться поначалу. Ведь вы уверяете всех в том, что вы Роберт, гм, Галахен, художник, а это значит… это значит, что у вас есть на то веские основания, и потом, вы ведь не просто назвали себя другим именем, нет, вы создали целый мир, в котором вы – известный художник, в котором у вас полноценная и счастливая семья. И теперь вы так легко готовы от всего этого отказаться?
- Я готов отказаться от чего угодно, лишь бы меня выпустили отсюда и оставили в покое.
- Вы непременно выйдите отсюда, и мы вас оставим в покое, как только у нас будет достаточно оснований верить и доверять вам. Выздоровевших пациентов никто здесь не задерживает. Верно, госпожа Анна? – обратился он с улыбкой к своей коллеге, желая этим самым приободрить заодно и меня.
- Если вы почувствуете себя лучше, долго у нас не задержитесь, - подтвердила молодая женщина-врач, улыбаясь и мне и доктору Сельвежу.
- Взвесьте хорошенько, что для вас лучше: быть во власти иллюзии и быть лишь частью себя, или вернуть прошлому право на существование, и таким образом стать вполне самим собой?
Мне хотелось сказать, что я – Роберт, но, в то же время, не отказываюсь от своего прошлого, однако по понятным причинам не стал этого говорить. Позитивно настроенные люди в белых халатах хотели услышать от меня другой ответ, - так, по крайней мере, мне казалось. Впрочем, я и сам уже не был уверен в своём ответе…
- Я уже взвесил, - старался я говорить спокойным и ровным тоном. – Я – Фаддей. Мой отец погиб в автокатастрофе, моя мать… не смогла пережить его смерти, а мне… было трудно пережить потерю моей семьи…
Но тут я не выдержал – зарыдал.
- Хорошо, - сказал доктор Сельвеж. – Но пока отдыхайте. Прежде, чем выписать, нам нужно вас протестировать. Если результаты тестов будут положительными... счастливой дороги в будущую жизнь!
Я думал, этим всё закончилось, люди в белых халатах сейчас встанут и уйдут. Но произошло что-то невероятное…
Пожилой доктор, который сидел рядом с доктором Сельвежем, и до сей поры не издал ни звука, резко встал и, сделав три-четыре быстрых шага, оказался прямо перед моим лицом.
- Если вы не Галахен, то тогда как объясните это?!
Он затряс перед моими глазами широкоформатным листом бумаги, который лежал у него на коленях в то время, когда он сидел на стуле.
- Как вы станете объяснять это?!
На листе была изображена картина, - но поскольку она не находилась в статичном положении, мне было трудно её разглядеть. Я смог заметить лишь то, что на ней пересекались различные сюжеты, и что, скорее всего, это были сюжеты из разных времён. Впрочем, в тот момент меня больше заботило другое: выходка пожилого врача – явная провокация, с помощью которой он хотел всем продемонстрировать моё истинное душевное состояние. Мне следовало вести себя осторожно: ни то, что не паниковать, - чего, разумеется, я и не собирался делать, - но даже не выглядеть рассеянным или излишне задумчивым.
- Как, как, я спрашиваю вас, вы объясните это?! Картина подписана вашим именем, вашим настоящим именем!
А затем началось нечто ещё более странное. Двухмерная картина на листе вдруг, словно по-волшебству, превратилась в трёхмерную картину в кубе. Этот куб был полностью прозрачным, и детали содержащейся в нём картины то и дело путались с деталями больничного интерьера. Во время вращения он как бы являл собой калейдоскоп моей жизни, в котором настоящее, прошлое и будущее стремились настичь друг друга. Я заворожено смотрел на вращающийся куб до тех пор, пока он не замедлился. После этого я решил, что всё понял, и произнёс:
- Я и тот, и другой.
Однако пожилой врач в очередной раз ошеломил меня:
- Неверно!!! Быть тем и другим – расстройство личности, шизофрения!!! Ты либо тот, либо другой – третьего не дано!!!
Но потом он вдруг заговорил со мной мягким, душевным тоном:
- В тебе живёт художник. Он – это прелестное дитя…
- Жаждущее понимать язык предков, - добавил чей-то женский голос (правда, мне не совсем был понятен смысл этих слов).
Повинуясь возникшему во мне тёплому чувству, я встал с кровати – чтобы просто посмотреть вокруг. Большие и частые хлопья снега за окном, крашеные стены палаты, ветхие окна, массивные деревянные подоконники, узкие скрипучие кровати, линолеум на полу… и старик в дальнем углу комнаты, - оторвавший в этот момент голову от подушки с тем, чтобы тоже взглянуть на меня, - я как будто его знал… Всё это говорило как о неведомом прошлом, забытых чувствах и переживаниях, так и о том, что тень этого прошлого лежит теперь на моём настоящем.
- Меня зовут Роберт, - тихо произнёс я.
- Вы в этом уверены?
- Уверен.
Пожилой доктор положил мне руки на плечи и пронзительно посмотрел в глаза. Мне почудилось, что сейчас он обратится ко всем со словами: «Вот вам и пожалуйста! Вы сами всему свидетели!» Хотя мне было уже всё равно, что он скажет… Однако, на удивление, вместо этого он произнёс моё имя, - и стал повторять его, качаясь взад-вперёд:
- Роберт, Роберт, Роберт…
И потом кто-то стал дёргать меня за рукав, призывая к чему-то…
Наконец я понял, к чему меня призывают, и открыл глаза.
Моё тело слегка покачивалось в гамаке, натянутом между двумя деревьями, что росли вблизи Далмакской Аллеи, над ним в пёстром лиственном уборе высились своды могучих ветвей, а возле него стоял мой друг. Наши глаза встретились. Умиротворённое лицо и лёгкая, едва различимая улыбка были лучшим из всего, что можно было увидеть по возвращении из иллюзии в реальность.
- Пора просыпаться, - сказал Вин, - долго спать в таком месте опасно.
- Сколько я здесь?
- Почти полчаса.
- Всего лишь полчаса… а мне казалось, прошла вечность.
- Всё нормально?
- Да… кажется, да, всё в норме.
Я приподнялся, отключил и снял с головы прибор, запечатлевающий сновидения, и стал слазить с гамака. Голова от этих действий закружилась, в результате чего всплыла одна беспокоившая меня мысль.
- Постой… похоже, не всё… Что произошло с тем парнем, Фаддеем или Ховеем?! Скажи мне, Вин, - только ты можешь знать это: что с ним произошло?!
- С тем парнем всё в порядке.
- Нет. Как это может быть…
- Он родился в двадцать третьем веке. У него замечательные родители. Он талантлив и уважаем. И он самый счастливый человек на свете.
- И это всё благодаря тебе! Это ты спас меня тогда от самоубийства…
И я точно пробудился ещё раз, но только уже не ото сна. Передо мной стоял мой друг, которому мне хотелось от всего сердца выразить любовь и признательность.
- Если бы не ты, моя жизнь снова была бы полна страданий…
В прошлый раз ты сказал: семья – это символ Определённости. В то время у нас была крепкая семья, которую наверняка можно было так назвать. Но эта определённость, это постоянство рухнуло…
- Не совсем.
- Наша семья рухнула бы окончательно, если бы не ты! А теперь… тебе удалось сделать ещё и нечто невероятное: возродить нашу семью. Да, Вин, ты это сделал, ты её возродил…
- Не преувеличивай мои заслуги, - спокойно ответил на это Вин. – Я лишь узник Солнца, - зная то, что знаю, я не мог этого не сделать. Наши судьбы складываются, прежде всего, благодаря нам самим.

Продолжение следует

Регистрационный номер №0539807

от Вчера в 17:57

[Скрыть] Регистрационный номер 0539807 выдан для произведения: Этюд двадцать восьмой
(Между реальностью и иллюзией)

Мне казалось, я очень долго спал. Но, когда пришло время просыпаться, я в одно мгновение открыл глаза и встал, и во мне не было ничуточки сна.
Сидя на узкой продавленной кровати лицом к окну, за которым стояла ночь и в тусклом свете фонаря летели частые снежные хлопья, я пытался вспомнить, что со мной произошло, где я и почему так много времени провёл во сне.
На первый вопрос ответить было не сложно. Большое помещение с несколькими кроватями, такими же, как та, на которой сидел я, тумбочками – по одной на каждую из них, и несколькими стульями. Больше ничего в нём не было. Все кровати заправлены, кроме моей и ещё одной, на которой лежал незнакомый мне пожилой мужчина. Когда я обратил взор на него, он приподнял голову и тоже посмотрел на меня. У мужчины было худое морщинистое лицо с впалыми щёками и тёмными кругами под глазами. Вид оно имело чрезвычайно болезненный, измученный. Редкие седые волосы на голове были в полном беспорядке. Внешность мужчины даже не вызывала сострадания… «Это уже не человек, а призрак», - подумал я: «Призрак, чья история наверняка трагична, но утеряна, забыта им самим. Сознание спит и видит неотчётливый, ничего не значащий сон». На первый вопрос ответить было совсем не сложно. Это больница. «Что я в ней делаю? Это ещё пока вопрос… Но искать ответ на него не придётся. Ответ уже здесь, за этими дверями, гулко идёт по коридору…»
Дверь сначала приоткрылась, - мужчина в белом халате заглянул в палату. Затем он полностью её открыл.
- Вы уже не спите… - вошедший бодрым шагом человек хлопнул себя по лбу, - снова забыл ваше имя… ну да ладно… О, вы тоже проснулись! Ну, так и замечательно! Свет вам не помешает? Не помешает. Ну, в любом случае, нам пришлось бы его включить. Вот-вот начнётся обход.
Энергичный доктор быстро вернулся к двери, выглянул в коридор.
- Гм, мисс Елен! Мисс Елен! Попросите доктора Сельвежа и остальных пройти сразу в конец коридора. Что? С минуты на минуту они будут здесь.
- Ранний обход сегодня, - сказал он нам. – А впрочем, уже девятый час, - взглянув на часы, сделал оговорку.
В коридоре снова раздались шаги. На сей раз, их было множество. Из этого множества шагов рождались голоса, которые сливались, образуя человеческий гомон. Те и другие становились всё громче, всё отчётливее. И столь же отчётливо я увидел людей в белом, входящих в палату – ещё до того, как они вошли в неё. Несколько молодых парней и девушек, двое мужчин среднего возраста и два пожилых врача, шурша халатами, заполнили собой помещение. Одни заняли приготовленные для них стулья, другие, кому не хватило стульев, кровати. Все лица были обращены в мою сторону. Сидящий посредине пожилой врач, господин Сельвеж надел очки, - смерив меня кратковременным взглядом, перенёс внимание на папку, которую ему передал его коллега. Они о чём-то негромко поговорили между собой, после чего он, не отрываясь от информации, содержащейся в папке, с едва различимой вопросительной интонацией произнёс:
- Как вам спалось?
Мой ответ прозвучал в два раза отчётливее и громче, чем его вопрос:
- Неплохо.
- Как вы себя чувствуете? – снова глухо и невыразительно спросил он. И его взгляд по-прежнему был прикован к страницам дела.
- Хорошо. Вот только… не могу никак вспомнить, как я здесь оказался.
- Совсем ничего не помните? – без особого интереса прозвучал ещё один его вопрос.
Я задумался.
- Почти.
- Что вы помните?
Я вновь задумался.
- Нет, ничего не помню. И не представляю, что могло со мной произойти… Судя по всему, что-то серьёзное?.. Или, может быть, это какая-то ошибка…
- Нет, ошибки здесь нет. – И доктор Сельвеж, наконец, поднял на меня взгляд, и стал разговаривать со мной, а не с моей тенью. – Вы попали сюда потому, что… были на это веские основания: вы избили человека.
Я даже не сразу понял, что он сказал – мой разум отказывался такое воспринимать.
- Простите… вы сказали: избил человека?.. Хм, в таком случае, это точно какое-то нелепое недоразумение.
Но никто ничего мне не ответил.
- Что ж, объясните тогда то, как я здесь оказался!
- Вот именно,- сказал доктор Сельвеж. – Это нелепое недоразумение, а между тем, вы не помните, как здесь оказались. Вам, молодой человек, это не кажется странным? У вас… - он заглянул в папку, - господин Фаддей, случился приступ ярости, во время которого вы нанесли телесные повреждения другому молодому человеку, сделавшему вам, как известно со слов очевидцев, некое нелестное замечание. И, насколько мы знаем, это не единичный ваш случай. Значит, вы уверяете нас, что ничего не помните?..
- Но дело в том, что я вовсе не Фаддей!
Доктора переглянулись.
- Если вы не Фаддей, то кто вы? – спросил доктор Сельвеж, положив ногу на ногу.
- Моё имя Роберт. Я – Роберт Галахен. Мой отец – известный учёный-биолог. Возможно, вы его знаете.
- Ваш отец – известный учёный? – доктор Сельвеж вынужден был снова заглянуть в папку. – В вашем деле значится, что ваш отец погиб несколько лет назад…
- Чёрт возьми! – вспыхнул я: - это не мой отец! И я никакой не Фаддей – выпустите меня отсюда! Что за бред, как я мог здесь оказаться?! Ничего не понимаю…
- Сядьте, пожалуйста, - одновременно и строгим и спокойным тоном попросил меня доктор Сельвеж, позади которого вдруг выросли два молодчика с хмурыми лицами.
Я сел и заёрзал на кровати. Все в это время смотрели на меня, смотрели и молчали.
- Фаддей… - промолвил я, - да, это было… но было давно. Понимаете, это было очень давно, в буквальном смысле в прошлой жизни. И отец, о котором вы говорите, тоже погиб в прошлой жизни. Может быть, это страшный сон… мне снится, что я проснулся – так бывает…
- В таком случае, просто попытайтесь проснуться по-настоящему. Спящему человеку это обычно удаётся. Ну же, сделайте что-нибудь, чтобы проснуться!
- Нет, это не сон, - уверенно сказал я. – Тогда, что же это… - и обречённо опустил голову.
- Увы, вариантов всего два. Либо это сон, либо реальность. Коль скоро вы уверены в том, что вам это не снится, значит, это происходит с вами наяву.
- Порой сны очень трудно отличить от реальности, - попытался возразить я, но уже чувствовал себя сломленным.
- А порой существующая реальность такова, что от неё хочется убежать, скажем, заменить её снами, воображением… и поверить в то, что живёшь в совершенно другом мире.
В жизни со многими из нас случаются чудовищные вещи, которые иначе, как кошмарным сном, не назвать. И бегство в вымышленную страну иногда кажется единственным способом избавиться от этого кошмара, единственным способом перечеркнуть какую-то часть прошлого, что противоречит нашим чаяниям. Однако ваши вспышки ярости говорят о том, что тот кошмар не есть сон, что совсем забыть, перечеркнуть прошлое невозможно! Однажды оно всё равно настигнет тебя и причинит боль! Снова и снова оно будет настигать тебя и причинять боль! Каким бы оно ни было, нам следует принять его как данность… позволить себе вспомнить его. Наше прошлое, хотим мы того или нет, - часть нас. Не принимая его, мы не принимаем себя. Но человек может быть по-настоящему счастлив только тогда, когда наберётся смелости принять то, что есть, и принять себя таким, как он есть.
Возможно, я облегчу вам задачу, если напомню о фотографиях, что содержатся в этой папке…
- О фотографиях?! Но как…
Вмиг передо мной пронеслись образы из моей скромной фотоколлекции, после чего я неожиданно (в том числе и для самого себя) произнёс:
- Я готов!
- Что вы готовы? – прищурился доктор Сельвеж, искренне недоумевая по поводу того, что я хочу этим сказать.
- Готов принять себя таким, как я есть!
- В какой-то момент вам показалось, что задача не так уж и сложна, и вы поторопились с её решением?.. Это слишком скоропалительное решение. Вероятно, вам стоит дольше над ним поразмыслить…
- Нет, я всё понимаю, - я, правда, готов… - произнёс я с чувством отрешённости, покоряясь судьбе…
- Это не так просто, как может показаться поначалу. Ведь вы уверяете всех в том, что вы Роберт, гм, Галахен, художник, а это значит… это значит, что у вас есть на то веские основания, и потом, вы ведь не просто назвали себя другим именем, нет, вы создали целый мир, в котором вы – известный художник, в котором у вас полноценная и счастливая семья. И теперь вы так легко готовы от всего этого отказаться?
- Я готов отказаться от чего угодно, лишь бы меня выпустили отсюда и оставили в покое.
- Вы непременно выйдите отсюда, и мы вас оставим в покое, как только у нас будет достаточно оснований верить и доверять вам. Выздоровевших пациентов никто здесь не задерживает. Верно, госпожа Анна? – обратился он с улыбкой к своей коллеге, желая этим самым приободрить заодно и меня.
- Если вы почувствуете себя лучше, долго у нас не задержитесь, - подтвердила молодая женщина-врач, улыбаясь и мне и доктору Сельвежу.
- Взвесьте хорошенько, что для вас лучше: быть во власти иллюзии и быть лишь частью себя, или вернуть прошлому право на существование, и таким образом стать вполне самим собой?
Мне хотелось сказать, что я – Роберт, но, в то же время, не отказываюсь от своего прошлого, однако по понятным причинам не стал этого говорить. Позитивно настроенные люди в белых халатах хотели услышать от меня другой ответ, - так, по крайней мере, мне казалось. Впрочем, я и сам уже не был уверен в своём ответе…
- Я уже взвесил, - старался я говорить спокойным и ровным тоном. – Я – Фаддей. Мой отец погиб в автокатастрофе, моя мать… не смогла пережить его смерти, а мне… было трудно пережить потерю моей семьи…
Но тут я не выдержал – зарыдал.
- Хорошо, - сказал доктор Сельвеж. – Но пока отдыхайте. Прежде, чем выписать, нам нужно вас протестировать. Если результаты тестов будут положительными... счастливой дороги в будущую жизнь!
Я думал, этим всё закончилось, люди в белых халатах сейчас встанут и уйдут. Но произошло что-то невероятное…
Пожилой доктор, который сидел рядом с доктором Сельвежем, и до сей поры не издал ни звука, резко встал и, сделав три-четыре быстрых шага, оказался прямо перед моим лицом.
- Если вы не Галахен, то тогда как объясните это?!
Он затряс перед моими глазами широкоформатным листом бумаги, который лежал у него на коленях в то время, когда он сидел на стуле.
- Как вы станете объяснять это?!
На листе была изображена картина, - но поскольку она не находилась в статичном положении, мне было трудно её разглядеть. Я смог заметить лишь то, что на ней пересекались различные сюжеты, и что, скорее всего, это были сюжеты из разных времён. Впрочем, в тот момент меня больше заботило другое: выходка пожилого врача – явная провокация, с помощью которой он хотел всем продемонстрировать моё истинное душевное состояние. Мне следовало вести себя осторожно: ни то, что не паниковать, - чего, разумеется, я и не собирался делать, - но даже не выглядеть рассеянным или излишне задумчивым.
- Как, как, я спрашиваю вас, вы объясните это?! Картина подписана вашим именем, вашим настоящим именем!
А затем началось нечто ещё более странное. Двухмерная картина на листе вдруг, словно по-волшебству, превратилась в трёхмерную картину в кубе. Этот куб был полностью прозрачным, и детали содержащейся в нём картины то и дело путались с деталями больничного интерьера. Во время вращения он как бы являл собой калейдоскоп моей жизни, в котором настоящее, прошлое и будущее стремились настичь друг друга. Я заворожено смотрел на вращающийся куб до тех пор, пока он не замедлился. После этого я решил, что всё понял, и произнёс:
- Я и тот, и другой.
Однако пожилой врач в очередной раз ошеломил меня:
- Неверно!!! Быть тем и другим – расстройство личности, шизофрения!!! Ты либо тот, либо другой – третьего не дано!!!
Но потом он вдруг заговорил со мной мягким, душевным тоном:
- В тебе живёт художник. Он – это прелестное дитя…
- Жаждущее понимать язык предков, - добавил чей-то женский голос (правда, мне не совсем был понятен смысл этих слов).
Повинуясь возникшему во мне тёплому чувству, я встал с кровати – чтобы просто посмотреть вокруг. Большие и частые хлопья снега за окном, крашеные стены палаты, ветхие окна, массивные деревянные подоконники, узкие скрипучие кровати, линолеум на полу… и старик в дальнем углу комнаты, - оторвавший в этот момент голову от подушки с тем, чтобы тоже взглянуть на меня, - я как будто его знал… Всё это говорило как о неведомом прошлом, забытых чувствах и переживаниях, так и о том, что тень этого прошлого лежит теперь на моём настоящем.
- Меня зовут Роберт, - тихо произнёс я.
- Вы в этом уверены?
- Уверен.
Пожилой доктор положил мне руки на плечи и пронзительно посмотрел в глаза. Мне почудилось, что сейчас он обратится ко всем со словами: «Вот вам и пожалуйста! Вы сами всему свидетели!» Хотя мне было уже всё равно, что он скажет… Однако, на удивление, вместо этого он произнёс моё имя, - и стал повторять его, качаясь взад-вперёд:
- Роберт, Роберт, Роберт…
И потом кто-то стал дёргать меня за рукав, призывая к чему-то…
Наконец я понял, к чему меня призывают, и открыл глаза.
Моё тело слегка покачивалось в гамаке, натянутом между двумя деревьями, что росли вблизи Далмакской Аллеи, над ним в пёстром лиственном уборе высились своды могучих ветвей, а возле него стоял мой друг. Наши глаза встретились. Умиротворённое лицо и лёгкая, едва различимая улыбка были лучшим из всего, что можно было увидеть по возвращении из иллюзии в реальность.
- Пора просыпаться, - сказал Вин, - долго спать в таком месте опасно.
- Сколько я здесь?
- Почти полчаса.
- Всего лишь полчаса… а мне казалось, прошла вечность.
- Всё нормально?
- Да… кажется, да, всё в норме.
Я приподнялся, отключил и снял с головы прибор, запечатлевающий сновидения, и стал слазить с гамака. Голова от этих действий закружилась, в результате чего всплыла одна беспокоившая меня мысль.
- Постой… похоже, не всё… Что произошло с тем парнем, Фаддеем или Ховеем?! Скажи мне, Вин, - только ты можешь знать это: что с ним произошло?!
- С тем парнем всё в порядке.
- Нет. Как это может быть…
- Он родился в двадцать третьем веке. У него замечательные родители. Он талантлив и уважаем. И он самый счастливый человек на свете.
- И это всё благодаря тебе! Это ты спас меня тогда от самоубийства…
И я точно пробудился ещё раз, но только уже не ото сна. Передо мной стоял мой друг, которому мне хотелось от всего сердца выразить любовь и признательность.
- Если бы не ты, моя жизнь снова была бы полна страданий…
В прошлый раз ты сказал: семья – это символ Определённости. В то время у нас была крепкая семья, которую наверняка можно было так назвать. Но эта определённость, это постоянство рухнуло…
- Не совсем.
- Наша семья рухнула бы окончательно, если бы не ты! А теперь… тебе удалось сделать ещё и нечто невероятное: возродить нашу семью. Да, Вин, ты это сделал, ты её возродил…
- Не преувеличивай мои заслуги, - спокойно ответил на это Вин. – Я лишь узник Солнца, - зная то, что знаю, я не мог этого не сделать. Наши судьбы складываются, прежде всего, благодаря нам самим.

Продолжение следует

Узники солнца (этюд 27 "Звёзды в гостиной, или В двух словах обо всём")

Рейтинг: 0 18 просмотров

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!