Помочь сайту
Поздравления
Узники солнца (этюд 15 "Узники солнца")
Вчера в 18:28 -
Андрей Кудин
Этюд пятнадцатый
(Узники солнца)
Такси приземлилось прямо во дворе дома, что по европейским меркам выходило за рамки приличия. Но в данном случае этому имелось простое объяснение: автомобилем управлял не компьютер (разумеется, быть запрограммированным на подобную беспардонность он не мог), а человек.
- Утро доброе, господа! Мистер Винер, позвольте пожать вашу руку! – заговорил с нами из салона светловолосый мужчина лет сорока пяти.
- Доброе, Сергей Фёдорович!
- А вы, молодой человек… как вас зовут?
- Роберт.
- Добро пожаловать, мистер Роберт и мистер Винер на борт купера! В холодильнике: напитки и салаты. В автомате: чай, кофе и шоколад. В баре: коньяк, вино и виски. Приятного завтрака! Да, забыл главное: вход стоит денег!
«Человек, да, к тому же, ещё и русский… - подумал я. – Как это, зная, что мы находимся на втором этаже, он не остановился прямо перед мансардным окном? Ведь тогда нам вообще бы не пришлось идти».
- Вы очень любезны, Сергей…
- Фёдорович, - подсказал он.
- Фёдорович… Но мы уже завтракали.
- Второй завтрак никому ещё не повредил. Если повредил, то это явно был обед, либо ужин.
- Сколько с нас? – спросил я, доставая расчётную карточку.
- Э, нет, мистер Роберт. Расчёт будем вести потом, по факту. А то не хорошо выйдет, если вы мне сейчас заплатите, а потом окажется, что ваших денежек недостаточно. Вот когда напутешествуетесь, тогда и станете ваши перечисления делать.
Заметив замешательство на моём лице, Вин прояснил для меня ситуацию:
- Фёдорович шутит.
И русский, попеременно глядя то на Вина, то на меня, расплылся в широкой улыбке.
- Ну, конечно, шучу! Мистер Винер – мой друг! А ещё он учит наших детей. Если серьёзно, господа, то мне и моего фиксированного дохода выше крыши. Работаю я исключительно ради удовольствия. И с вами полетать – для меня за счастье. Кстати, напитки и всё такое прочее тоже за мой счёт! И вы не будете мне ничем обязаны.
- Эти русские… должно быть я никогда к ним не привыкну… - проговорил я, вслед за Вином обходя небесный лимузин. Только что мы говорили о начале двадцать первого века, когда человечество едва не утратило веру в самое себя, и вот…
- Привыкнешь, причём быстро, - сказал на это Вин. – Времена безумных политиков и рабов позади – как и диктатур, замешенных на религии. Сергей Фёдорович – весёлый и добрый человек.
Перед тем, как погрузиться в просторный салон, я обратил внимание на надпись, сделанную на боковине купера.
- Что означает эта надпись? – спросил я у Вина.
- В переводе с русского «Узник солнца». Такое название Сергей Фёдорович дал своему куперу.
«Вот ещё одно совпадение!» - подумал я. О том, почему я так подумал, скажу чуть позже.
Салон автомобиля, внешне напоминающего космический шаттл, вмещал в себя шестерых пассажиров (по три мягких кресла были расположены в нём друг за другом с одной и с другой стороны). Между первым и вторым креслом с обеих сторон находился столик, который при необходимости раскладывался во всю ширину салона; последнее кресло в каждом ряду выкатывалось к нему по дугообразным направляющим. В конце салона стояли автомат для горячих напитков, холодильник и бар. Передняя его часть, имеющая клинообразную форму, была отделена от задней части перегородкой и являлась исключительно эргономичной зоной водителя.
- Этот автомобиль не похож на обычный, - осматриваясь, заметил я.
- Ещё бы! - сказал Сергей Фёдорович. – Это же эксклюзив!
- А как вы из него выбираетесь, позвольте спросить?
- Очень просто.
И нажатием на кнопку он привёл в движение верхнюю часть своего отсека: панорамную крышу, боковые стенки со стёклами и широкими, массивными подлокотниками. Таким образом, для того, чтобы выйти наружу, Сергею Фёдоровичу нужно было лишь повернуться в своём кресле в правую или в левую сторону.
- Какую музыку будем слушать, джентльмены? – спросил он, когда автомобиль набрал высоту и неторопливо поплыл в сторону Хартбрука.
- Мы бы предпочли тишину, - дал я ответ за нас двоих.
- Это лучший выбор. Но если вдруг захотите что-нибудь послушать – лететь нам всё-таки немало – дайте знать.
Вин не ошибся: я довольно быстро привык к русскому, и не просто привык, а проникся к нему симпатией – ведь, чем дольше мы летели, тем дольше он хранил молчание, и если вливался в нашу беседу, то всякий раз так, что это было кстати. Не скрою, я ожидал от него другого.
Пролетев в небольшом потоке автомобилей над северной окраиной Хартбрука, цветоизменчивой каменной площадью, Капсулой и Звездочётом (зданиями Верховной Академии), над главной энергетической станцией, промышленными комплексами и прочими хозяйствующими объектами, расположенными между мегаполисом и плодородными землями в дельте реки Зельды, купер пересёк условную границу людских владений и на долгое время бросил несущуюся тень на восточный лесогорный район, в небе над которой мы были уже совершенно одни.
- Под нами признаков человеческой цивилизации больше нет, - подвёл черту Вин, - однако… если сейчас взять южнее, то вскоре мы увидим на западе длинную цепь наших хозяйственных строений, тянущуюся параллельно правому рукаву Зельды.
- Такое чувство, будто я впервые вижу Далмак с высоты… - начал я произносить мысли вслух.
- Это влияние хорошей компании, - прокомментировал Сергей Фёдорович.
- То, что мы видим из окна… пусть это и не земной рай, но всё-таки рай – самый настоящий! Солнечная земля, богатая всем, что необходимо для жизни. У меня не хватает слов, чтобы это выразить. Хватит ли сил, чтобы передать это в своих картинах?..
- Думаю, всё, что для этого нужно, у тебя есть, - ответил за мой внутренний голос Вин.
- Вчера вечером мне пришла в голову одна идея. Однако я пока не знаю, как воплотить её в жизнь. То, что сходу попытался передать с помощью планшета, меня не совсем устроило. Тем более не устраивает сейчас. Я чувствую, что должен поделиться с тобой своими мыслями. Вот она, моя идея…
Я дал Вину планшет, чтобы он сам нашёл то, что я имел в виду.
- Узники солнца… прямо, как название купера, на котором мы летим.
- Удивительное совпадение, не правда ли?..
Мой друг поставил планшет возле окна, чтобы мы оба видели картину.
- Предлагаю выпить чая, - сказал он.
- Я буду кофе.
- Крепкий?
- Пожалуй.
- Господин Сергей, не желаете ли чая или кофе? – спросил я.
- Было бы неплохо. Что-нибудь на ваш выбор.
- Гигантское раскалённое солнце; пространство между небом и землёй, наполненное транспортом; разлетающиеся внизу земли с ярко выраженными чертами человеческой цивилизации… эта картина, судя по всему, говорит нам о том, что наша достигшая рассвета цивилизация является узницей солнца – теперь уже в полном смысле этого слова, - декламировал Вин.
- Что ты думаешь об этом? – спросил я.
- Не могу согласиться с твоим определением.
- Любопытно. Уж с этим, мне кажется, нельзя не согласиться…
- Как человек свободолюбивый, я сразу чувствую, если где-то как-то свобода притесняется. И ты, будучи таким же, чувствуешь, что в твоей картине что-то не так. Ты называешь нашу цивилизацию узницей солнца, но упускаешь из виду то, что солнце в таком случае будет являться узником нашей цивилизации. Ведь мы уже научились исходить из того, что всё в этом мире не случайно.
- Не случайно, хотя и не является чьим-то планом, - продолжил я знакомую мысль.
- Мы забываем – так как не вполне это осознаём – о единстве всего сущего. Всё во Вселенной взаимосвязано, как и в организме человека. И когда говорим, что мы ничто без солнца, это половина правды. Вторая её половина заключается в том, что солнцу также нужны мы, нужно всё, что оно обогревает. Если ты станешь рассматривать своё сердце как отдельный, независимый орган, и считать, что все прочие органы должны поклоняться ему, что произойдёт, когда ты вырвешь его из груди? Кто из вас выживет: оно, «независимое от всех», или ты вместе с остальными органами, зависимыми от него?
- Мы оба перестанем существовать. Стало быть, моя идея потухла…
- Вовсе нет. Просто подобно тому, как нельзя убрать из Вселенной Солнце, нельзя аннулировать и нас, хотя наша жизнь и зависит от очень многих факторов. В состав нашего мозга входит большое количество нейронов, ответственных за его деятельность. Представь себе, что Вселенная – это гигантское тело, у которого также есть нервная система и сознание. Её нейроны, сознание – не что иное, как мы, наши тела и наш разум. Таким образом, через нас Бесконечность осознаёт себя, или другими словами, мы и есть осознающая себя в малом Бесконечность. Так что, если взглянуть с другой стороны на твою идею, то название «Узники солнца» очень красиво.
- В каком смысле красиво? Только что ты говорил обратное…
- Подумай сам, - предложил Вин.
- Я только понимаю, что солнце на картине огромное и властное, и мне хочется отвести от него внимание. Вообще хотелось бы, чтобы центральной фигуры не было, а я ввёл в картину нечто личностное и тем самым установил в ней рамки. Говоря на твоём языке, она получилась слишком определённой, тогда как должна быть более вероятностной, более художественной…
- Мы действительно можем считать себя узниками солнца… того, которое является прообразом небесного светила, - нашего внутреннего, - сказал мой друг.
- Что, как я понимаю, подразумевает безмерную свободу…
- Извините, что вторгаюсь в ваш разговор по поводу названия моего купера, но не мог бы кто-нибудь из вас сделать для меня ещё чашечку зелёного чая? – произнёс просьбу Сергей Фёдорович. – Кстати рад, что вы сошлись во мнениях относительно свободы. Эх, по такому случаю, конечно, я с большим удовольствием выпил бы коньяку!
Видя, что я не имею возражений против коньяка и собираюсь принести и то, и другое, он сказал:
- Мистер, Роберт, это я не всерьёз – насчёт коньяка…
- Но вы, кажется, сказали «с большим удовольствием»?
- Понимаю, вам не известно, что люди способны выходить за грань приличия, и мои последние слова прозвучали для вас как естественная просьба, но вынужден сообщить (или напомнить - это уж как посмотреть), - что выпивать во время управления автомобилем, мягко говоря, не принято.
Теперь я был даже рад, что автомобилем управляет не компьютер, а живой человек.
- Вот видишь, я говорил: он тебе понравится, - сказал Вин, видя мою реакцию.
Во время моего нахождения у автомата в салон купера проникла музыка. Подумав, что её включил Сергей Фёдорович, я не придал этому особого значения. Но вскоре понял, что она доносится снаружи.
- Что там внизу происходит? Какие-то люди… знакомая музыка…
Впрочем, подсказка не требовалась. Это Полина! Конечно же, это она! И группа молодых людей, отправившихся вместе с нею в поход.
- Кто-то устроил концерт на лоне природы, - сказал Сергей Фёдорович, - может, полностью остановимся и послушаем?
- Это моя сестра и её знакомые. Они любят так проводить время, - сказал Вин.
- Походы, музыка… сразу вспоминаешь свои молодые годы… - предался ностальгии Сергей Фёдорович. И помахал в окно рукой, потому что молодые люди внизу помахали нам. – В счастливые времена мы живём, друзья, в счастливые. Одного только жаль: предкам нашим рассказать об этом не можем.
- Это всё тот же Neuronium. Только на сей раз композиция «Privilege» из альбома Digitaldream, - осторожно нарушил я проникнутую музыкой тишину. – Прости, что спрашиваю, - она исполняет только такую музыку?
- Нет, разумеется. Но дело не только в электронной музыке. Полина любит всё, что связано с Испанией. История, фольклор, поэзия, проза имеют для неё и её друзей не меньшую ценность.
- Почему? – заинтересовался я. – Почему именно Испания?
- Её отец был испанцем…
- Вот оно что… мне такая мысль даже в голову не пришла. А кем по национальности была Полинина мать? – спросил я.
- Белоруска. Но она почти не жила в своей стране. Будучи совсем ребёнком, уехала вместе с родителями во Францию. А затем из Франции они переехали в Испанию.
- Она у тебя молодчина, - с восхищением произнёс Сергей Фёдорович. – Душа компании! Но при этом сама по себе, ни от кого не зависит! Передай ей пламенный привет от меня!
- Обязательно. Передам.
Продолжение следует
(Узники солнца)
Такси приземлилось прямо во дворе дома, что по европейским меркам выходило за рамки приличия. Но в данном случае этому имелось простое объяснение: автомобилем управлял не компьютер (разумеется, быть запрограммированным на подобную беспардонность он не мог), а человек.
- Утро доброе, господа! Мистер Винер, позвольте пожать вашу руку! – заговорил с нами из салона светловолосый мужчина лет сорока пяти.
- Доброе, Сергей Фёдорович!
- А вы, молодой человек… как вас зовут?
- Роберт.
- Добро пожаловать, мистер Роберт и мистер Винер на борт купера! В холодильнике: напитки и салаты. В автомате: чай, кофе и шоколад. В баре: коньяк, вино и виски. Приятного завтрака! Да, забыл главное: вход стоит денег!
«Человек, да, к тому же, ещё и русский… - подумал я. – Как это, зная, что мы находимся на втором этаже, он не остановился прямо перед мансардным окном? Ведь тогда нам вообще бы не пришлось идти».
- Вы очень любезны, Сергей…
- Фёдорович, - подсказал он.
- Фёдорович… Но мы уже завтракали.
- Второй завтрак никому ещё не повредил. Если повредил, то это явно был обед, либо ужин.
- Сколько с нас? – спросил я, доставая расчётную карточку.
- Э, нет, мистер Роберт. Расчёт будем вести потом, по факту. А то не хорошо выйдет, если вы мне сейчас заплатите, а потом окажется, что ваших денежек недостаточно. Вот когда напутешествуетесь, тогда и станете ваши перечисления делать.
Заметив замешательство на моём лице, Вин прояснил для меня ситуацию:
- Фёдорович шутит.
И русский, попеременно глядя то на Вина, то на меня, расплылся в широкой улыбке.
- Ну, конечно, шучу! Мистер Винер – мой друг! А ещё он учит наших детей. Если серьёзно, господа, то мне и моего фиксированного дохода выше крыши. Работаю я исключительно ради удовольствия. И с вами полетать – для меня за счастье. Кстати, напитки и всё такое прочее тоже за мой счёт! И вы не будете мне ничем обязаны.
- Эти русские… должно быть я никогда к ним не привыкну… - проговорил я, вслед за Вином обходя небесный лимузин. Только что мы говорили о начале двадцать первого века, когда человечество едва не утратило веру в самое себя, и вот…
- Привыкнешь, причём быстро, - сказал на это Вин. – Времена безумных политиков и рабов позади – как и диктатур, замешенных на религии. Сергей Фёдорович – весёлый и добрый человек.
Перед тем, как погрузиться в просторный салон, я обратил внимание на надпись, сделанную на боковине купера.
- Что означает эта надпись? – спросил я у Вина.
- В переводе с русского «Узник солнца». Такое название Сергей Фёдорович дал своему куперу.
«Вот ещё одно совпадение!» - подумал я. О том, почему я так подумал, скажу чуть позже.
Салон автомобиля, внешне напоминающего космический шаттл, вмещал в себя шестерых пассажиров (по три мягких кресла были расположены в нём друг за другом с одной и с другой стороны). Между первым и вторым креслом с обеих сторон находился столик, который при необходимости раскладывался во всю ширину салона; последнее кресло в каждом ряду выкатывалось к нему по дугообразным направляющим. В конце салона стояли автомат для горячих напитков, холодильник и бар. Передняя его часть, имеющая клинообразную форму, была отделена от задней части перегородкой и являлась исключительно эргономичной зоной водителя.
- Этот автомобиль не похож на обычный, - осматриваясь, заметил я.
- Ещё бы! - сказал Сергей Фёдорович. – Это же эксклюзив!
- А как вы из него выбираетесь, позвольте спросить?
- Очень просто.
И нажатием на кнопку он привёл в движение верхнюю часть своего отсека: панорамную крышу, боковые стенки со стёклами и широкими, массивными подлокотниками. Таким образом, для того, чтобы выйти наружу, Сергею Фёдоровичу нужно было лишь повернуться в своём кресле в правую или в левую сторону.
- Какую музыку будем слушать, джентльмены? – спросил он, когда автомобиль набрал высоту и неторопливо поплыл в сторону Хартбрука.
- Мы бы предпочли тишину, - дал я ответ за нас двоих.
- Это лучший выбор. Но если вдруг захотите что-нибудь послушать – лететь нам всё-таки немало – дайте знать.
Вин не ошибся: я довольно быстро привык к русскому, и не просто привык, а проникся к нему симпатией – ведь, чем дольше мы летели, тем дольше он хранил молчание, и если вливался в нашу беседу, то всякий раз так, что это было кстати. Не скрою, я ожидал от него другого.
Пролетев в небольшом потоке автомобилей над северной окраиной Хартбрука, цветоизменчивой каменной площадью, Капсулой и Звездочётом (зданиями Верховной Академии), над главной энергетической станцией, промышленными комплексами и прочими хозяйствующими объектами, расположенными между мегаполисом и плодородными землями в дельте реки Зельды, купер пересёк условную границу людских владений и на долгое время бросил несущуюся тень на восточный лесогорный район, в небе над которой мы были уже совершенно одни.
- Под нами признаков человеческой цивилизации больше нет, - подвёл черту Вин, - однако… если сейчас взять южнее, то вскоре мы увидим на западе длинную цепь наших хозяйственных строений, тянущуюся параллельно правому рукаву Зельды.
- Такое чувство, будто я впервые вижу Далмак с высоты… - начал я произносить мысли вслух.
- Это влияние хорошей компании, - прокомментировал Сергей Фёдорович.
- То, что мы видим из окна… пусть это и не земной рай, но всё-таки рай – самый настоящий! Солнечная земля, богатая всем, что необходимо для жизни. У меня не хватает слов, чтобы это выразить. Хватит ли сил, чтобы передать это в своих картинах?..
- Думаю, всё, что для этого нужно, у тебя есть, - ответил за мой внутренний голос Вин.
- Вчера вечером мне пришла в голову одна идея. Однако я пока не знаю, как воплотить её в жизнь. То, что сходу попытался передать с помощью планшета, меня не совсем устроило. Тем более не устраивает сейчас. Я чувствую, что должен поделиться с тобой своими мыслями. Вот она, моя идея…
Я дал Вину планшет, чтобы он сам нашёл то, что я имел в виду.
- Узники солнца… прямо, как название купера, на котором мы летим.
- Удивительное совпадение, не правда ли?..
Мой друг поставил планшет возле окна, чтобы мы оба видели картину.
- Предлагаю выпить чая, - сказал он.
- Я буду кофе.
- Крепкий?
- Пожалуй.
- Господин Сергей, не желаете ли чая или кофе? – спросил я.
- Было бы неплохо. Что-нибудь на ваш выбор.
- Гигантское раскалённое солнце; пространство между небом и землёй, наполненное транспортом; разлетающиеся внизу земли с ярко выраженными чертами человеческой цивилизации… эта картина, судя по всему, говорит нам о том, что наша достигшая рассвета цивилизация является узницей солнца – теперь уже в полном смысле этого слова, - декламировал Вин.
- Что ты думаешь об этом? – спросил я.
- Не могу согласиться с твоим определением.
- Любопытно. Уж с этим, мне кажется, нельзя не согласиться…
- Как человек свободолюбивый, я сразу чувствую, если где-то как-то свобода притесняется. И ты, будучи таким же, чувствуешь, что в твоей картине что-то не так. Ты называешь нашу цивилизацию узницей солнца, но упускаешь из виду то, что солнце в таком случае будет являться узником нашей цивилизации. Ведь мы уже научились исходить из того, что всё в этом мире не случайно.
- Не случайно, хотя и не является чьим-то планом, - продолжил я знакомую мысль.
- Мы забываем – так как не вполне это осознаём – о единстве всего сущего. Всё во Вселенной взаимосвязано, как и в организме человека. И когда говорим, что мы ничто без солнца, это половина правды. Вторая её половина заключается в том, что солнцу также нужны мы, нужно всё, что оно обогревает. Если ты станешь рассматривать своё сердце как отдельный, независимый орган, и считать, что все прочие органы должны поклоняться ему, что произойдёт, когда ты вырвешь его из груди? Кто из вас выживет: оно, «независимое от всех», или ты вместе с остальными органами, зависимыми от него?
- Мы оба перестанем существовать. Стало быть, моя идея потухла…
- Вовсе нет. Просто подобно тому, как нельзя убрать из Вселенной Солнце, нельзя аннулировать и нас, хотя наша жизнь и зависит от очень многих факторов. В состав нашего мозга входит большое количество нейронов, ответственных за его деятельность. Представь себе, что Вселенная – это гигантское тело, у которого также есть нервная система и сознание. Её нейроны, сознание – не что иное, как мы, наши тела и наш разум. Таким образом, через нас Бесконечность осознаёт себя, или другими словами, мы и есть осознающая себя в малом Бесконечность. Так что, если взглянуть с другой стороны на твою идею, то название «Узники солнца» очень красиво.
- В каком смысле красиво? Только что ты говорил обратное…
- Подумай сам, - предложил Вин.
- Я только понимаю, что солнце на картине огромное и властное, и мне хочется отвести от него внимание. Вообще хотелось бы, чтобы центральной фигуры не было, а я ввёл в картину нечто личностное и тем самым установил в ней рамки. Говоря на твоём языке, она получилась слишком определённой, тогда как должна быть более вероятностной, более художественной…
- Мы действительно можем считать себя узниками солнца… того, которое является прообразом небесного светила, - нашего внутреннего, - сказал мой друг.
- Что, как я понимаю, подразумевает безмерную свободу…
- Извините, что вторгаюсь в ваш разговор по поводу названия моего купера, но не мог бы кто-нибудь из вас сделать для меня ещё чашечку зелёного чая? – произнёс просьбу Сергей Фёдорович. – Кстати рад, что вы сошлись во мнениях относительно свободы. Эх, по такому случаю, конечно, я с большим удовольствием выпил бы коньяку!
Видя, что я не имею возражений против коньяка и собираюсь принести и то, и другое, он сказал:
- Мистер, Роберт, это я не всерьёз – насчёт коньяка…
- Но вы, кажется, сказали «с большим удовольствием»?
- Понимаю, вам не известно, что люди способны выходить за грань приличия, и мои последние слова прозвучали для вас как естественная просьба, но вынужден сообщить (или напомнить - это уж как посмотреть), - что выпивать во время управления автомобилем, мягко говоря, не принято.
Теперь я был даже рад, что автомобилем управляет не компьютер, а живой человек.
- Вот видишь, я говорил: он тебе понравится, - сказал Вин, видя мою реакцию.
Во время моего нахождения у автомата в салон купера проникла музыка. Подумав, что её включил Сергей Фёдорович, я не придал этому особого значения. Но вскоре понял, что она доносится снаружи.
- Что там внизу происходит? Какие-то люди… знакомая музыка…
Впрочем, подсказка не требовалась. Это Полина! Конечно же, это она! И группа молодых людей, отправившихся вместе с нею в поход.
- Кто-то устроил концерт на лоне природы, - сказал Сергей Фёдорович, - может, полностью остановимся и послушаем?
- Это моя сестра и её знакомые. Они любят так проводить время, - сказал Вин.
- Походы, музыка… сразу вспоминаешь свои молодые годы… - предался ностальгии Сергей Фёдорович. И помахал в окно рукой, потому что молодые люди внизу помахали нам. – В счастливые времена мы живём, друзья, в счастливые. Одного только жаль: предкам нашим рассказать об этом не можем.
- Это всё тот же Neuronium. Только на сей раз композиция «Privilege» из альбома Digitaldream, - осторожно нарушил я проникнутую музыкой тишину. – Прости, что спрашиваю, - она исполняет только такую музыку?
- Нет, разумеется. Но дело не только в электронной музыке. Полина любит всё, что связано с Испанией. История, фольклор, поэзия, проза имеют для неё и её друзей не меньшую ценность.
- Почему? – заинтересовался я. – Почему именно Испания?
- Её отец был испанцем…
- Вот оно что… мне такая мысль даже в голову не пришла. А кем по национальности была Полинина мать? – спросил я.
- Белоруска. Но она почти не жила в своей стране. Будучи совсем ребёнком, уехала вместе с родителями во Францию. А затем из Франции они переехали в Испанию.
- Она у тебя молодчина, - с восхищением произнёс Сергей Фёдорович. – Душа компании! Но при этом сама по себе, ни от кого не зависит! Передай ей пламенный привет от меня!
- Обязательно. Передам.
Продолжение следует
Рейтинг: 0
24 просмотра
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Новые произведения
