СУПОСТАТКА. РаисаФёдоровна

9. РАИСА ФЁДОРОВНА

**********

"...Вот и новая страничка в уже набившей оскомину теме.
Исчез без следа, прямо из своей квартиры известный писатель-фантаст, он же акушер-гинеколог роддома №9 Михаил Михайлович Зазирка. Накануне исчезновения, по свидетельству соседей, Михаил Михайлович привёз на квартиру девушку лет 15, которая пробыла до вечера, не выходя. В девятом часу вечера Михаил Михайлович явился домой, и больше его никто не видел. Квартира была заперта изнутри.

...Примечательно, что М. Зазирка родился в Нижне-Чуйске и прожил там 22 года. Как мы уже сообщали, череда странных исчезновений началась именно в Нижне-Чуйске, а уже оттуда волнами пошла по всей территории России, перекинулась на другие страны...

...И ещё одна особенность последнего исчезновения: М. Зазирку помнили все - родные, близкие, коллеги. Его книги не исчезли.
Что это значит? Затухают силы "волн"?
До сих пор ни одно официальное лицо не откликнулось на публикации на эту тему. Более чем странно: сейчас, когда раскрыты все секреты бывшего СССР, распотрошены архивы... глухое молчание.
Неужели все журналистские предположения высосаны из пальца? Не было никаких секретных испытаний? Что же тогда мы наблюдаем? Очередное паранормальное явление, неподдающееся объяснению?"

"Микроскоп",№ 33,2006

**********

На моём восстановленном календаре 30 августа, среда.
Весь день периодами моросил дождик. Заканчивается лето, у порога осень.

Я завершил строительство избы и баньки. Если первый блин у меня был комковатый, то второй получился поприличнее. Проблему с водой для баньки решил следующим образом: выложил "трассу" брёвен до "Карповки", вырубил в них желобок, стыки замазал смолой. Оставалось только стоя на берегу реки черпать воду лубяным ведёрком и лить в желобок, а далее водичка своим ходом добегала до баньки и наполняла всевозможные ёмкости всё из того же луба. Воду грел так: в каменке раскалял камни, которые затем опускал в ёмкость. Кстати: так же я и супчики поначалу варил.

Чуть позднее, когда нашёл глину и наладил "гончарное" дело, появилась посуда, которую можно было держать на огне.
Чисто делитански начинал гончарное дело, предварительно перетряхнув "чердак", собрал всё, что когда-то читал, слышал, видел в кино и по ящику. Разумеется, и круг и печь для обжига делал на авось, тем не менее, получились очень даже неплохо. Изделия в готовом виде, конечно, не шедевры, но для прямого назначения вполне пригодны. Сделав небольшой запас посуды, я неожиданно для себя, занялся производством подобия плитки. Пришло, вдруг, на ум и засело занозой: выложить пол плиткой и облицевать стены снаружи.
Спросите, зачем? Не отвечу. Ибо не ведаю ответа: просто захотелось...

Да, я ещё рядом с домом соорудил насыпной погреб, куда складывал запасы на зиму: грибы, ягоды, сушённая и копчёная рыба. Во время похода за мхом, случайно нашёл дупло-улей. Чуток покусали хозяева, но по сравнению с тем мёдом, что добыл, сущая ерунда.

Давно закончились сигареты. К моему удивлению, бросил курить легко, без ожидаемой "ломки". Видимо способствовало этому моя загруженность делами: не до перекуров было.
С добыванием огня пока проблем не предвиделось: были ещё зажигалки, да спичек упаковка. Потом придётся перейти на дедовские методы: либо трением, либо поискать камень-огниво.
Из-за отсутствия соли, рыбу, мясо пока сушил и коптил.

С 26 августа моя, вобщем-то однообразная жизнь, несколько изменилась: я обзавёлся хозяйством. Накануне вечером, заготавливая воду для бани, увидел, как к реке на водопой вышли кабаны. Во мне тотчас взыграл охотничий инстинкт: давненько - десяток веков! - не пробовал свининки. Утром раненько собрался по полной программе: топор, лук со стрелами, рогатина, верёвки. И отправился на охоту.

Везло мне в этот день потрясающе: сначала обнаружил кабанью лёжку. Судя по пролежням в земле, не временная.
Вот ведь что поразительно: сроду не занимался подобным, а нынче всё выполнял так, словно с пелёнок только и делал, что охотился на кабанов. Или будто кто-то мне подсказывал: делай так и так, и не прогадаешь. Дабы не оставить следов и запаха человека, предварительно повалялся в траве, натёрся землёй, затем по указке "советчика" разместил силки и петли.

Удача была ошеломляющая: в три петли попались! Старая свинья и двое молоденьких поросят стали моей добычей.
Старую свинью пришлось отпустить - уж больно жалкой и болезненной выглядела. Поросят же опутал верёвками и дотащил к своему жилью.
Не было у бабки забот - купила порося. Вот и я добавил себе заботы, решив разводить свиней. Эта мысль сверкнула тотчас, едва увидел, что в петли попали кабанчик и свинка.

Первым делом, не покладая рук, занялся возводить загон. Не мудрствуя лукаво, поступил так: в пяти метрах от избы стояли деревья почти идеальным ромбом, промежутки не более метра, так я нарубил жердей и оплёл ими стволы. Загон получился великолепный. В него и запустил своё хозяйство. Подумав, соорудил и домик им.
Вокруг моей избы предостаточно дубов, а значит желудей. Если не лениться, то можно заготовить корм для свиней на всю зиму.

Тыщи лет назад (или вперёд?) я поражался и не мог понять, как это трудяжки тёща и бабушка Юля день и ночь копошатся, переделывая уйму дел. Теперь таким стал я: как заведенный агрегат с широким комплексом программ. Раньше, в прежней жизни, от утомительной работы страшно уставал, жалел себя любимого: отдохни, поваляйся на диванчике, ящик посмотри, книжечку почитай, вздремни, наконец, часок-другой-третий. Я мог бы и здесь Ваньку валять: сам себе хозяин. Но почему-то совсем не тянуло понежиться на мягком ложе, побездельничать: наскучивала одна работа, тут же переключался на другую. Либо продолжая незавершённое, либо придумывал новое занятие.

Как, например, вчера: за день переделал кучу мелких и больших дел, вечер подступил, сам бог велел расслабиться, отдохнуть, так нет, потащился за валуном, который присмотрел ещё на прошлой неделе. Я решил положить его на могилу Даши. Одна сторона у камня ровная, гладкая, будто специально подготовленная, оставалось только надпись выбить. Потом как нибудь и это сделаю.

При помощи валков и рычага, не шибко быстро я подвигал валун к месту назначения. После примерно получасовой паузы, вновь пошёл дождь, мелкий и частый, с порывами ветра.
Я преодолел расстояние больше, чем осталось: уже и поляна моя видна. Прерываться не хотелось, тем более что по мокрому валун двигался шустрее. Вечер постепенно отступал под напором ночи, когда, наконец, завершил задуманное: валун прилично лёг на место захоронения Даши. Рядом, у изголовья, стоял кудрявый дубок. Чуть позже высажу живую изгородь.

Вымок, как цуцик. Вроде и не холодно, а лихорадило меня так, что зуб на зуб не попадал. Быстренько развёл костёр, заложил булыжники, которыми согрею воду: ноги попарю, чтобы простуда не прицепилась. Болеть мне никак нельзя: свалюсь - считай, погиб. Тьфу-тьфу, постучи по дереву!

Ночь наступила внезапно, и пришла шумно: с ветром и ливневым дождём, с сердитым небесным ворчанием.

Я парил ноги, цедил горячий малиновый морсик и, странное дело, тревожно вслушивался, как за стенами бесновалась стихия. Сроду не боялся грозы, наоборот, всегда с восхищением наблюдал росчерки молний, как супермузыку слушал громовые раскаты. А сейчас как-то не по себе было. Не скажу, что это был страх, но нечто непонятное и неприятное. Может, я начинаю дичать, и всё же это страх дикого человека? После каждой вспышки косился на оконце: а вдруг ударила в избу? Оглушительные взрывы грома, казалось, разрывались у самой крыши, заставляя вздрагивать и сжиматься в ожидании, что сейчас "взрывная волна" разнесёт мой дом по брёвнышку. Грохот стоял чудовищный, и всё время чудилось, что это падают деревья, и падают на избу...

Меня швыряло то в жар, то в ледяной озноб, уши закладывало, подташнивало. Затем отяжелели веки, а в области висок, казалось, мини-дрели пытались тупыми свёрлами продырявить череп.
Скорее машинально, чем осознано, я полез в постель, зарылся в шкуры, в позе эмбриона. Почудилось на мгновенье: меня, как в сказках, посадили на лопату и пихнули в жаркую печь... Уже плавясь и проваливаясь в забытье, слабо подумал: "Пусть будет, что будет..."

...Очнулся мокрый липкий в ватной тишине. Поначалу испугался: оглох!? Поковырялся в ушах мизинцем, затем с силой прижал ладони к ушным раковинам и резко отдёрнул.
- А-а-а, - вскрикнул, и обрадовано, усмехнулся: слышу!

Тишина была за стенами. Отодвинул "занавеску", глянул: стояла сырая тишайшая лунная ночь.
Переодевшись в сухое, развёл костёр, потом решил сходить глянуть, как там моё хозяйство.

 Поросята были живы-здоровы, с завидным аппетитом хрумкали незрелыми желудями. Двор и загон не узнать: всюду обломки веток. Даже два упавших дерева рядом с загоном, одно разломало пополам жерди ограды. Поросята могли спокойно убежать в брешь, но, почему-то не сделали этого. Вся территория загона усыпана рыже-зелёными бочонками вместе с листвой. Возможно, поросята решили, что не разумно куда-то бежать, когда вот халявная кормушка, ешь - не хочу.

- Борька, Машка, привет! Приятного аппетита.
На секунду оторвались, глянули, хрюкнули, и вновь опустили пятачки к земле.
- Спасибо, ребята, что не убежали.

Чувствовал я себя превосходно. Видимо, в шкурах, после малинового чая, добротно пропотел и избавился от простуды. Попив душистого чая - зверобой и мята - с медком, вообще, будто допинг принял: руки так и чесались чего-нибудь делать. Я пошёл им на встречу: занялся расчисткой двора.

Работалось с наслаждением. Запахи потрясающие, а эхо от стука топора разносилось на сотни метров, причудливо дробилось. В эти минуты мне казалось, что чудеснее музыки я ещё не слышал в своей жизни. Даже возникшая на периферии сознания мысль, что я эгоист беспокою животных, ввожу их в смятение, воспринималась как незначительное пятнышко на стене "концертного зала".
Обалдевшая луна зависла наискосок над поляной и пялилась во все глаза.

Я расчистил двор от бурелома, починил изгородь. Все ветки побросал в одно место - на поросячий домик. Теперь он походил скорее на медвежью берлогу, чем на сарайчик. Зимой сверху насыплет снег и будет внутри, думаю, тепло. Свинка, вроде, в возрасте, когда пора уже беременеть, так что к весне можно ожидать поросят.

Странная, однако, вещь: дикие, ограничили им свободу, а они повозмущались чуток и успокоились. Вот даже не сбежали, когда была возможность. Так и хочется сказать: мудро рассудили, что в неволе жить гораздо спокойнее и комфортнее. Защита от хищников и о пропитании не надо думать, сбивать ноги в поисках. Кто там говорил, что у свиней нет мозгов?

Утро не наступало. Интересно: сколько сейчас времени? А, собственно, какая разница...

Закончив с двором, чуток передохнул, с наслаждением попил чайку. После чего отправился проверить тропу к "Карповке" и "водопровод". Здесь было много ужаснее, чем заваленный ветками двор: тропа исчезла под буреломом, а "водопровод" разметало в разные стороны. Чтобы восстановить и тропу и водосток придётся попотеть, думаю, в течение дня. Как говорится, обидно, досадно, но ладно.

При всех ужасных последствиях, ураган для леса всё же полезен: приносит оздоровительное очищение. Лес обновляется: сломаны сухие сучья, ветви, бесполезные, балластные, свалены мёртвые стволы, и те, что больны, слабы, тем самым, освобождая пространство для молодых здоровых побегов. Лес становится зеленее и гуще, вкуснее запахи. Осознавая всё это, уже иначе смотришь на все кошмарные завалы: вздохнёшь, жалея лишь себя, крепче перехватишь топорик и - раззудись плечо, размахнись рука.

Я продвинулся метров на двадцать, когда внезапно, во время паузы, услышал странный звук. Не то ребёнок плачет, не то котёнок жалобно мяукает. Затаил дыхание, вслушался: звук долетал слева.

Через пару минут я остановился перед большим пушистым кустом. Если не ошибаюсь, это можжевельник. Полуплач-полустон рождался внутри куста, просачивался сквозь густое сплетение веток и уносился в глубь леса.

Я раздвинул ветви: на подстилке из мха и травы лежала рысь. Вид у неё был удручающе жалкий: худая, грязная, окровавленная - вместо уха кровавая бляшка, задняя нога до колена, точно в красном чулке, шкура с хвоста содрана, торчат оголённые косточки.

Рысь чуть приподняла голову, глянула на меня мутными от слёз глазами, попыталась угрожающе зашипеть, но прозвучал лишь сиплый стон.
- Тихо, тихо, подруга, успокойся. Считай, тебе крупно повезло: я помогу тебе.

Скинул с себя куртку. Рысь вновь слабо зашипела, хотела привстать, но лапы подломились, и она неуклюже ткнулась мордочкой в мох. И затихла.
Я быстро сгрёб её в куртку и, прижимая к груди, рванул к себе. Очаг ещё теплился - бросил лохмотья бересты, сверху сухих дровишек. Огонь, точно осознавая важность момента, занялся лихо, осветив помещение.

Кроме уха, ноги и хвоста у рыси было ещё несколько рваных ран на боках, на спине, на шее. Либо это боевые раны, либо, бедняга, угодила в эпицентр стихии.

На стенах у меня висели пучки различных трав. Я уже говорил, что непонятно каким образом, точно по наитию, я всё время их собирал. Не ведая названий, тем не менее, одни употреблял для чая, другие бросал в суп, третьи, откуда-то знал, какие недуги лечат.

Вот и сейчас, словно кто изнутри подсказал: отщипнул от трёх пучков по чуть-чуть, бросил в туесок, налил воды, специальной рогулькой вынул из костра разогретый камень и опустил в туесок. Зашипело, забулькало, в воздухе запахло сладковато-пряным.

Откуда я знал, что этим отваром нужно промыть раны, а затем залить их топлёным жиром? Генетическая память пробудилась? Вполне может быть.

Вобщем, минут через двадцать пациентка - рысь была самкой, на вид чуть более года от роду - лежала на шкурах вся в сальных пятнах. Похоже, она пребывала в полуобморочном состоянии: сопротивлялась вяло, сумбурно. Рядом с её ложем я поставил миску с водой и плоскую тарелку с мелко нарубленными кусочками мяса.
После чего вымыл руки, заварил свежий чай, и позволил себе расслабиться.

Смакуя чаёк с медком, посматривал на пациентку, прислушивался к её дыханию. Вроде заснула, бедняжка, должно быть, боль утихла, и ослабленным телом овладел сон.

Забавно: в очередной раз, взглянув на мордочку рыси, я вдруг увидел... лицо молодой женщины, из далёкого-далёкого моего отрочества. Вот очки добавить и вылитая Раиса Федоровна, химичка, любимица всего нашего класса... Как давно это было... столетия тому ...назад. А вспомнилось так ясно, чётко, будто недавно виделись...

Не знаю, в шутку, или в память о химичке, решил я рысь назвать Раисой Федоровной. Приучать её не собираюсь, поправится, сама примет решение, но живём-то мы на одном острове, значит, будем встречаться, как соседи.
Двуногую бы ещё соседку, и тогда жизнь покажется раем. Слышь, джин? Ещё не надумал на счёт бонуса? Ладно, подожду, только ты не затягивай, будь другом. Пожалуйста.

Я завершил расчистку тропы, когда окончательно рассвело. Водосток - большую часть - придётся восстанавливать заново.
Расчистил, конечно, громко сказано. Так, прорубил черновой проход. Чтобы основательно расчистить, потребуется как минимум два дня. Будь у меня пила, управился бы за день. Мой топорик-трудяга подзатупился, так что производительность весьма низка.

Во время отдыха, уже на берегу "Карповки", я немного порыбачил. Снасти всегда находились здесь же в укромном месте: чего таскать их туда-сюда, красть-то некому.
 На трёх рыбинах остановился: одной мне позаглаза, а двух, думаю, РаисаФёдоровна осилит. Она, страдалица, изголодалась, пусть попользуется моей добротой.

 РаисаФедоровна лежала на месте, свернувшись калачиком. Мясо съедено, вода выпита. Внешне преобразилась: по-всему, после еды, тщательно вылизала шёрстку. Симпатичная стала, чистенькая, пушистенькая. Прямо домашняя кошка, разве что великовата.

По тому, как её тело напряглось, а ухо с кисточкой подрагивая поворачивалось, вроде локатора, видно было: не спит. Возможно, наблюдает за мной в щёлочки глаз.
 Я занимался своими делами, старался делать вид, что её совсем не замечаю. Для себя рыбину решил запечь в углях, а РаисаФёдоровна пусть ест сырую. Положил на тарелку,"кочергой" подвинул поближе.

 РаисаФёдоровна приоткрыла жёлтые глаза, пристально посмотрела на меня. Осторожно убрал "кочергу".
 - Привет, РаисаФёдоровна. Как самочувствие? - я старался говорить тихо, спокойно, мягко и ласково. - Надеюсь, что значительно лучше. Вот рыбки принёс тебе. Кушай. Будешь хорошо кушать, быстро поправишься. Потом расскажешь, что с тобой приключилось. Ты уж извини: я без спроса поселился на твоей территории. Соседи мы теперь с тобой. Как ты смотришь, чтобы подружиться?

Рысь всё ещё напряжённо смотрела на меня, ухо-локатор застыло обращённое раковиной на звук моего голоса. Глаза слегка прищурены. Усы, частично обломанные, мелко вздрагивали.
- Это место можешь считать своим. Когда захочешь, приходи - уходи, без обид.

Моя рыбина поспела, и я препроводил её на "блюдо".
Рысь некоторое время внимательно наблюдала, как я ворошил рыбину деревянной вилкой, как отправлял ароматные кусочки в рот, как, обжигаясь, жевал и глотал.
В какое-то время Раиса Федоровна издала звук, похожий одновременно на приглушённый чих и усмешку.

Я посмотрел на неё:
- Не понял, прости. Если чихнула, то будь здорова. А если усмехнулась, то не вижу ничего смешного. Каждый ест, как может. Ты бы лучше сама поела, а не заглядывала мне в рот.
Странно: рысь будто смутилась - прикрыв глаза, опустила голову, затем глянула на рыбины, робко потянулась к ближайшей.

 Ела она забавно: словно стыдилась своего унизительного положения - хищница, охотница, ест не пойманную добычу, а подачку... Хотя, возможно, всё это я нафантазировал, и РаисаФедоровна ничего такого не думала, просто ела, лишь испытывая неловкость от моего соседства. Я старался не смотреть, дабы не смущать, только слушал, как хрустят рыбьи косточки. 

Съев рыбину, на вторую даже не взглянула. Старательно умылась. Закончив, резко поднялась и направилась к выходу.
 - Ты совсем, или по нужде отлучиться? - спросил, когда РаисаФедоровна поравнялась с дверью.
Полуобернулась, глянув прямо, приглушённо прошипела.
- Понял: вопрос бестактен. Извини, исправлюсь.
Рысь упёрлась головой в дверь, но она даже не шелохнулась.
- Разреши помочь, - поднялся я с чурбака-стула.
 РаисаФёдоровна отпрянула, села, выставив вперёд лапы, но тут же, застонав, вскочила: ободранный хвост дал о себе знать.
Я прошёл к двери, распахнув её, отошёл в сторону. Рысь метнулась в проём.

За день я переделал уйму дел, то находясь на территории "усадьбы",то удаляясь на сотни метров: за глиной ходил дважды, проверил расставленные силки и петли. В двух были полузадушенные зайцы, в одной лишь отгрызенная лапка.

Раньше читал о таких случаях, с сомнением, и вот пришлось увидеть воочию. В прежней жизни я бы часами мусолил этот эпизод: себя корил бы, зайчика жалел, как он бедняга теперь на трёх лапах... Сейчас мне хватило пары минут: повздыхал, глядя на огрызок лапки, и успокоился. Даже ругнулся в адрес зверька: дурачок, я бы всё равно одного отпустил, может быть тебя!

 Двух зайцев для меня тоже многовато - одного решил отдать РаисеФедоровне.
 Вот ведь непонятка: нисколечко не был уверен, что она теперь подойдёт к моему жилью, а всё же тотчас подумал: один для РаисыФёдоровны...

 Не съеденную рыбину я положил рядом с угловым камнем, дверь всё время держал приоткрытой. Но РаисаФёдоровна не пришла.
Странное дело: я беспокоился и переживал так, будто прожили мы вместе много-много дней, почти сроднились. Как раны её, не загноятся? Не напали вновь обидчики? Успокаивал себя: рысь ночной охотник, днём, как правило, отсыпается, не глупая, второй раз не подставит себя, а раны... животные сами себя прекрасно лечат...

Вечером, сидя у "печи" для обжига - готовил очередную партию плитки - я всё время поглядывал на угол дома, где у камня на "блюде" лежали рыбина и заячья тушка.
Неужели не придёт?