Он никогда не говорил ей люблю. ( Из цикла "Проклятая земля")

Он возвращался с прогулки, как сам  называл свои походы к оранжерее.  Красное солнце Марса уже спешило к горизонту.  "Странно,- думал он, - Марс, называемый алой планетой, на самом деле больше похож на пыльную желто-коричневую пустыню, но вот солнце тут красное."  Родившись, как и многие, на Земле, пару лет прожил на Луне, потом на Венере и  вот последние десять тут, на Марсе, он все еще живо реагировал на новые места и пейзажи. Сегодня он почему-то очень устал и спешил домой, пока марсианские сумерки не застигли  в пути. Слой атмосферы на Марсе был слишком тонок и следом за сумерками сразу накатывались волны колкого холода.

 Он спешил  и  успел  как раз вовремя, чтоб увидеть, как обод ярко-алого солнца коснулся горизонта.  Светило замерло, словно в нерешительности.  И, поднявшись  на крыльцо он запечатлел в своей памяти   момент, когда последние в этот день лучи солнца бросали алые блики на иссиня-черные пряди ее волос, ласкали чувственный изгиб ее губ, заглядывали в декольте.   Хрупкая женская фигурка сидела на лавке-качелях на крыльце, на той лавке, что он сам собрал, потратив целое состояние при заказе дерева с Земли.  Когда-то она сказала, что мечтала о своем доме и садике, о душистых цветах под окном  и лавке - качелях.   Он обвел взглядом жалкое подобие сада и пожухлые цветы,( на Марсе все еще плохо росло и приживалось в открытом грунте, зато прекрасно росло в оранжереях).  И перевел взгляд на нее, на тонкую лепку высоких скул, немного раскосые глаза, маленький чуть вздернутый носик, немного полноватые губы. Он так и не привык к красоте этой женщины. Каждый раз, когда он смотрел на нее, у него перехватывало дыхание. Он знал, что она улыбалась. Хоть шел беззвучно и она не могла видеть дорожку с этого угла веранды, но когда она заговорила, он почему-то , не удивился:  "Ты помнишь какой сегодня день, любимый?" Она была много старше его, когда-то это его ничуть не заботило, как не волновало  сейчас. Она была женщина без возраста, красота которой с годами не увядала, а словно получала новое звучание, как и ее голос.  Они познакомились в зале суда, когда он, как лев, защищал своего клиента от претензий бывшей жены, и  выиграл это дело, хоть точно знал, что защищает подлеца и оставляет без средств к существованию его жену и двоих детей.  Еще в зале он увидел глаза:  ярко-голубые белки, выдавали в ней примесь мавританской крови, чувственная линия губ, высокие скулы, нежная абрикосовая кожа. У него перехватило дыхание.  Весь процесс он блистал, словно актер, играя для единственного зрителя - для нее.  Она была его музой, его вдохновением. Случайно зашедший  журналист, истыкал весь блокнот лазерным стиком, стараясь не пропустить ни одного афоризма, которые с такой меткостью он применял, полностью выбивая почву, из под ног незадачливой жены своего клиента .  А  его муза не сводила с него глаз. И после вынесения вердикта он увидел ее на балконе с дымящей сигаретой.  В самом здании суда курить было запрещено  и все курили на балконе.  Даже странно, что в тот раз там никого не было. Правда была пора летних отпусков, стояла жара, и мало кто из служащих задерживался на работе дольше положенного, а суд затянулся. Она подняла на него глаза: невероятные, необычные, он задохнулся от пылающей в них ярости: "Поздравляю" - сказала она глубоким контральто. - Вы блестяще сберегли этому сукину сыну возможность грешить дальше, и лишили мою подругу и ее детей возможности жить на Земле."  Ее голос не дрожал, хоть ярость плескалась на донышке ее глаз синим адским пламенем. Он впервые в жизни был потрясен до глубины души простыми словами. Не то, что его не называли   по хуже: характер его работы предполагал иммунитет к нападкам и оскорблениям подобного рода. В свои довольно молодые годы, он был известным адвокатом и сколотил приличное состояние. У него была большая квартира в мегаполисе, дорогое авто, он отдыхал на лучших курортах, и по одному его звонку к нему приезжали девушки. Не проститутки, (он ими брезговал), а нормальные девушки, любящие секс и не думающие о будущем, как и он.

Он нахмурился: "Какое сегодня число? 5 июня, а год? 2258.  Боже мой! Именно в этот день сорок два года назад, да, именно пятого июня."  Солнце было поглощено жадной пастью горизонта и щупальца холода сразу незримыми спрутами обвили ноги. Он подал ей руку. "Как странно - подумал, - тут, собственно, не бывает сумерек... сразу ночь, и холод... " Такой же холод, как он почувствовал тогда на балконе в здании суда.
- Ужин готов, любимый.
От ее слов, от этого бархатно-переливчатого голоса и от самого слова все сорок два года, что они были вместе, его бросало в дрожь.  Он так ни разу и не сказал ей люблю.  За все сорок два года странствий и скитаний вместе с ней она иначе его не называла.   В комнате было чисто, пол,  имитирующий дуб под лаком, а на самом деле синтепластик с подогревом, стены  окленные бумажными обоеями, вышедшими давно из моды на Земле, но почему-то очень востребованными в колониях.  На подоконнике стояла герань - удивительный цветок, прижившийся, во всех  внеземных поселениях.  На столе, на настоящей льняной скатерти -  фарфоровые тарелки, бутылка сухого вина и одна свеча.  Он знал, что свеча будет одна, и какое вино они будут пить. Она даже посуду расставила, как в тот раз.  В день его последнего процесса на Луне.   Да,  это было в первой колонии на Луне, дело было громкое. Он завалил процесс, хоть до сих пор считает, что выиграл. Он выиграл бой со своей алчностью, со своим карьеризмом.   После этого процесса ему не было места на Земле и пришлось  улететь сначала на Венеру, потом на третью колонию Луны, а  потом на Марс.

 Но в тот вечер он впервые был счастлив. На льняной скатерти стояло, как сейчас, вино, на тарелках отбивные с картошкой и грибами, и салат.   Она выключила свет и всего одна свеча освещала их ужин. С тех пор они всегда были вместе.

Он поднял бокал, как в тот раз, и через сорок два года ему так же сдавило горло:
- За упокой карьериста и большой сволочи, Александра Моргунова! - провозгласил он иронично.
-За здравие! - сказала она своим удивительно теплым голосом, -за здравие, человека, победившего самого страшного противника - себя.Они оба выпили вино залпом, словно этим глотком хотели смыть все плохое, что было у них до этой встречи. Потом была музыка, и он признался ей, что не умеет танцевать и она пела ему у электронного камина под аккомпанемент настоящей гитары, уже тогда большой редкости.  И первый их поцелуй... И ощущение, что все замерло в этом мире, потому, что случилось чудо.   И тишина, почти абсолютная, не считая потрескивания свечки, и почти неслышной вибрации струн гитары, она еле слышно звенела  когда в космопорте взлетали и приземлялись корабли. А утром, прежде чем они наконец уснули, она прошептала первый раз: "Любимый..." И он замер, напуганный новым звуком этого слова .  Он так ни разу и не сказал ей люблю...

  А тогда после их первого разговора на балконе он отправился в очень модное новое турне, полет на Луну, в Луна – Сити.  Тогда еще мало кто мог себе позволить это сумашедше дорогое развлечение - полет в космос.  Луна-Сити только набирал обороты, но цены были уже космическими. Он полетел на премию последнего клиента, так удачно освобожденного от алиментов и всяческих материальных затрат, связанных с содержанием бывшей семьи. Разговор на балконе он попытался выкинуть из головы, но когда это не получилось, он просто задвинул его в дальний уголок памяти и навесил огромный амбарный  замок.

  В космопорт он приехал заранее, так  как не привык суетиться и опаздывать куда бы-то ни -было. Охрана его пропустила на взлетное поле и робот-техработник, проводил до ракеты. Он с удовольствием затянулся пахучей сигарой, любуясь на стройный силуэт и обтекаемые формы грациозного судна, когда услышал жуткий, пробирающий до костей вой.  Потом ему  еще не раз приходилось слышать его: вой, сопровождающий погрузку колонистов. Большинство покидало Землю не добровольно: создав первые колонии, земляне встали перед проблемой заселения необходимых им планет. Героев оказалось слишком мало, как и авантюристов. Пришлось срочно создавать законы, с помощью которых людей можно было бы высылать за пределы Земли. И ушлые юристы быстро их придумали: теперь каждый  кто по решению суда был лишен права на собственность - автоматически получал бесплатный билет в колонии. Многим преступникам, осужденным на смертную казнь, ее заменяли на бессрочное выселение в колонию. Конечно, Моргунов, будучи юристом, знал, сколько есть способов отправить совершенно невинного человека на электрический стул или лишить всех прав. Но сам таким не марался, ему вполне хватало бракоразводных процессов. Александр впервые видел отправку колонистов и с любопытством наблюдал за чередой людей. "Как много пигмеев, - подумал он, - покидают Землю» Но присмотревшись, понял, что это дети. Странно, но большинство женщин, проигравших бракоразводные процессы, вместо того, чтоб согласиться на сытую работу по предписанию правительства, забирали детей и улетали в колонии. Почему? Моргунов никогда не мог понять.  Он с интересом смотрел на этих отверженных, на пустые лица женщин, на детей с выражением глаз, как у стариков, на небритые, потерявшие человеческие черты лица каторжан.  В воздухе стоял вой тех, кто еще мог плакать. Некоторые женщины стенали, умоляя о милости, другие выли, прощаясь с землей и всем, что любили, слабые орали от страха, сильные - проклинали и грязно ругались.  Жену своего последнего клиента он даже сразу не узнал. Она шла, поддерживаемая с обеих сторон сыновьями.   Эта троица выделялась на фоне остальных своей сплоченностью. Чувствовалось, что оба сына совершенно сознательно выбрали этот путь. Старшему было четырнадцать, и по закону он мог сам выбирать с кем оставаться, и этот дурак, Моргунов не мог иначе его назвать, выбрал женщину, лишенную всяких имущественных прав. То есть отброс матери-Земли. Она не узнала своего палача, Александру показалось, что она вообще не реагировала на происходящее. "Наверно, под наркотиком" - подумал он, сглатывая ощущение чего-то гадкого, появившееся во рту. Уже оборачиваясь от заунывной картины, он боковым зрением заметил, что был узнан. Лицо старшего сына отвердело, словно он собрался ударить, а у младшего, так похожего на мать, на глаза набежали слезы. И уже заходя в дверь грузового люка старший развернулся и плюнул в его сторону. Александр Моргунов гадливо поморщился: "Надо уметь проигрывать" - подумал он. За неделю-вторую в элитном борделе эта женщина могла заработать на хорошего адвоката и добиться раздела имущества. «Раз дура - пусть уматывает с Земли, тут нет места слабым и безвольным. Эта идиотка, явилась на суд с двумя сыновьями, словно это могло повлиять на настроение судьи. И пыталась защищаться сама, с помощью своего блестящего образования. "Он улыбнулся, вспоминая про ее наивную защиту. Земля искала тех, кто мог заселить ее колонии, идеалистов оказалось крайне мало, как и героев, согласно новому закону, каждый кто был признан глупым и слабым, не способным жить на Земле, должен был улететь в колонии, или принять иное решение правительства. И бордель был не самым жестким выходом. "Ей его, конечно, предлагали" - подумал адвокат, слушая вой приземляющегося звездолета и уже поднимаясь по трапу в ракету, готовую доставить его на Луну.

 Перелет был быстрым и он не успел насладится видом потрясающе красивой Земли в иллюминаторе, но его успокоили, что ее можно наблюдать и с Луна-Сити. Несмотря на более чем обильную еду и выпивку он не смог уснуть в ракете. Это была новая конструкция,  снабженная устройством антигравитации, так что во время перелета можно было есть, спать и передвигаться свободно. В салоне, где он курил, собралось избранное общество таких же как он людей с полными кошельками и не отягощенными принципами. Сильных людей. Перелет такого класса могли себе позволить немногие. Наверно поэтому женщин на борту не было. Один из мужчин  угостил Моргунова сигарой и завязал разговор ни о чем. В разговоре перелет прошел незаметно. Клубы дыма   гармонично сочетались с обстановкой и изумительным голосом Ольги Снегиревой.  Акустика была великолепна и лучший голос Земли пел о звездных просторах.

 Он провел незабываемую неделю в Луна-Сити, правда в городе совершенно не было свободных женщин, пришлось обходиться услугами проституток, но к этому мелкому неудобству Моргунов быстро привык. Уже собираясь назад, он включил видеофон, которым не пользовался в последнюю неделю, чтобы пересмотреть сообщения. Их оказалось немного и среди них сообщение от его коллеги о том, что у него есть шанс быть адвокатом на процессе одной шоу-звезды, убившей своего мужа. Дело редкое в последнее время, на новой земле шекспировских страстей давно не было. Люди все реже вступали в брак, слово "люблю"  все чаще заменяли на слово "хочу",  понятие семьи устарело, все чаще люди вступали в отношения на основании кратковременного контракта  и Моргунов всегда считал это правильным. Шутка ли видеть одно лицо на протяжении долгих лет! Или смешное слово "люблю" - самое большое вранье, которое придумали люди. Сказка, в которую мог поверить только умалишенный, наука доказала, что это все на уровне химических процессов, никакой любви, просто нет. Скоро человечество полностью откажется от института брака, и детей начнут зачинать исключительно ин-витро. Разница между полами станет совершенно незначительной и общество сделает качественно-новый скачок на пути к прогрессу. Имя звезды-убийцы не упоминалось, судя по всему, его коллега думал, что он знает о ком идет речь. Потому Моргунов на борту в своей каюте включил миковизор и настроил его на прием новостей. Первое,что он увидел это неповторимые, единственные в своем роде глаза, с ярко-голубыми белками и надменную линию чувственных губ. Комментатор провозгласил : "Через два часа суд над Ольгой Снегиревой закончится. Приговор подлежит исполнению в течении двадцати четырех часов и обжалованию не подлежит." Он был потрясен, узнав женщину на балконе. Как он мог не узнать жену самого богатого человека Земли? Как он мог не узнать этот голос? Да, конечно, в жизни она выглядела не так, как на плакатах, даже красивее.  Но как он мог не узнать ее? Он связался по видеофону с коллегой, уведомившим его. И был поражен, узнав, что коллегия адвокатов предлагала ей отозвать его с отпуска и оплатить услуги, но она отказалась.  "Как известно, - вещала молодой комментатор, - Ольга Снегирева отказалась от услуг адвокатов. По ее словам, эти лощенные хлыщи способны только отправлять людей на грузовозах в колонии. Общеизвестен факт, что лучшая подруга Ольги Снегиревой была выслана из мира в результате бракоразводного процесса. Теперь Ольге, скорее всего,придется разделить ее участь."

  С поразительной ясностью, Моргунов понял, КТО была эта подруга и почему теперь Снегирева отказалась от услуг адвокатов. Конечно, за убийство мужа, и ТАКОГО мужа, ее б по головке не погладили, но если б удалось доказать, что муж был тиран и деспот, запрещал жене заводить любовников и всячески сокращал ее личную свободу, то можно было бы добиться смягчения приговора. Попела б пару лет в Луна-Сити, спала бы только с хозяином заведения и элитным клиентами, и вернулась бы. Подлетая к Земле он узнал подробности процесса от коллег и понял, что даже он не смог бы вытянуть ее.  В наше время - убить мужа, застав его с любовницей  было невероятным! Не даром Ольга Снегирева была подвергнута куче проверок психиатров, и определена как вменяема, что удивительно.  Ее процесс транслировали по всем каналам. Эта женщина стояла с высоко поднятой головой и безумно красивым голосом, проникающим в сердце, говорила кучу старомодной глупости: про семью, любовь, верность.  И эту чушь слушала вся Земля. Управляющий оборотными капиталами семьи купил все телеканалы, для того  чтоб дать шанс своей хозяйке высказаться. Показывали дворец в котором жили Снегирева с мужем, вся прислуга в доме была на стороне хозяйки, поразительно, но эта женщина смогла заразить своим безумием весь дом! Ее никто не осуждал из слуг, наоборот, ее поступок превозносили, как верх добродетели. Моргунов понимал, что после таких трансляций, как социально опасную, Ольгу Снегиреву в двадцать четыре часа выселят на отдаленную колонию.

 Светало. Алое солнце Марса уже показалось из-за горизонта, сразу согрев воздух, скоро из-за зноя нельзя будет выйти на улицу. Он проснулся и беззвучно повернулся к ней. Она спала, на щеках подрагивали тени от ресниц. Она была прекрасна. И в этот момент Александр Моргунов понял, что то чувство, которое он испытывал все эти сорок два года каждое утро, просыпаясь рядом с ней, называется счастьем.  Он шел навстречу, зарождающемуся дню, еще одному жаркому, пыльному дню в бесперспективной колонии Марса и улыбался.

 В нарушение всех существующих правил, отправление Ольги показывали все каналы, до самого закрытия люков. В космопорте прекратили прием и отправку звездолетов: только деньги ее бывшего мужа могли такое сделать. Она была не в робе, а в дорогом костюме. Опять же это обошлось ее покровителям во много миллионов. Сама, легко, словно девчонка, она взошла по трапу и обернулась в проходе. Ее голос услышала вся Земля: " Прощай, колыбель моя... мир порока и распутства. Мир, не достойный того, чтоб по нему ступала нога человека. Я сочувствую всем кто тут живет.Вы живете в аду. В мире роботов, и сами, как роботы, лишенные святых человеческих прав на любовь, на верность, на счастье...»
Двери трюма захлопнулись за ней, и Моргунов потрясенно понял, что все это время, пока она говорила он не дышал.  После ее отлета  о ней сразу перестали сообщать, пункт ее выселки тоже был никому не известен. Но было понятно, что ее саму не оставят, как и она, Моргунов это понимал, не оставила свою подругу. Он перечитал все сообщения, касающиеся гибели мужа Снегиревой, но фактов было крайне мало. Утром в полицейский участок позвонила сама Ольга и сказала, что застрелила мужа и его любовницу в своей спальне. Бригада, приехавшая по вызову, освидетельствовала факт смерти обоих от огнестрельных ран. Пикантность придавал тот факт, что смерть наступила во время соития. Причины своего антисоциального поступка Ольга Снегирева отказалась объяснять в виду их очевидности. Что для нее было очевидным ни Моргунов ни большинство обывателей земли так и не поняли. В их речи многие слова и понятия давно потеряли свой смысл, или были утрачены. Прощальная речь Снегиревой была образчиком речевых атавизмов.

Моргунов на досуге поднял старинное издание словаря Даля, полночи в инете искал, а потом скачивал,  но так до конца и не понял  значение слов верность, священные узы: что-то похоже на контракт, понял он, который нельзя нарушить. Но за нарушение не указано никакого наказания.  Смешно, кто же его будет придерживаться тогда? А потом у него появилась странная привычка, - он взламывал сайты старых библиотек, никто особо не следил за целостью кодировок, потому что никому не надо было читать этот бред.  Разве что ученым: для анализа и скучных диссертаций. Библиотеки, как и литература на земле давно были запрещены. Для чтения хватало периодики и вообще все новости можно просто послушать. Почти не осталось людей, знающих буквы, и могущих понять текст, написанный на любом не электронном носителе. Да и зачем? Любой комп это умел гораздо лучше и быстрее. А Моргунов умел читать, это для юристов было обязательно, он с интересом знакомился с запрещенными книгами: Стендаль, Ремарк, Толстой.  Сонм авторов, сначала его душа отвергала эту чушь, но со временем он втайне признался сам себе, что это стало его слабостью ,его наркотиком.  Он пристрастился к чтению.

  Нет, он не стал меньше зарабатывать, просто переквалифицировался на уголовные дела, и всегда защищал невиновного. Очень часто из-за несовершенства законов, вероятные наследники богатых людей добивались признания их недееспособности, или совершали довольно изощренные преступления, причем все доказательства вины несчастного богача были налицо. Пожалуй,  Моргунов зарабатывал даже больше, чем раньше. Только он почему-то начал осознавать какую-то внутреннюю пустоту, тела молодых девиц перестали приносить былую радость, алкоголь он никогда особо не любил.  И ему начали сниться тревожные сны, но он почему-то не мог на утро вспомнить что именно.

 То, его последнее дело в Луна-Сити, словно подвело черту под его личностными изменениями. Коллегия направила его на защиту владельца крупнейшего центра развлечений на Луне. Его обвиняли в незаконной торговле наркотиками, усиливающими половое влечение. Моргунов часто вытаскивал людей с намного больших неприятностей, потому полетел с легким сердцем. Его встретил секретарь лунного магната в космопорте, огромный лунный крайслер, снабженный крыльями полу-летел над поверхностью шоссе. В помещении комплекса вооруженная охрана сопроводила его в личные покои клиента. Жирный боров  с колеблющимися складками оказался самим пострадавшим. Моргунов был поражен такой нелюбовью к самому себе, он, как преимущественно все земляне, был строен, поджар, мускулист.  Но это не его дело. Клиент много и цветасто рассказывал о своих проблемах, о наветах, клевете и жалобах. Моргунов выслушал внимательно и запросил материалы проверок, установивших нарушения и собственно материалы дела, с ними и ушел в отведенные ему апартаменты. Охранник провел его только до лифта. Адвокат открыл дверь, небрежно бросил папку на журнальный стол, переоделся и зашел в душ. Когда он вышел из душа, вытирая полотенцем голову она его уже ждала.  Его удивлению не было границ, когда он увидел невероятные карие с золотыми лучами глаза, с голубыми белками над дулом лучевой пушки. Эта  с виду карманная игрушка  несла смерть на расстоянии более пятисот метров, имела самонаводящийся прицел  и никогда не давала промаха. Это было оружие колонистов. Ольга Снегирева, а это была она, спокойно сказала своим потрясающе глубоким голосом:
- Сядь.
И он сел, как сделал бы на его месте любой другой.
-Посмотри… - и она кивнула на папку, что лежала поверх его, только намного больше и толще.

 Обстоятельства дела, что вырисовывались по документам в папке Снегиревой, сложились в ужасную картину. Боров был не просто наркоторговец, а рабовладельцем. Пара быстроходных ракет, принадлежащих ему, колесили космос от колонии до колонии, и воровали детей.  Именно их услуги предлагали тайные элитные бордели пресыщенным извращенцам. После "отработки материала", а именно так они называли маленьких сексуальных рабов, детей просто вывозили за купол города. И атмосфера Луны убивала их за пару минут. В связи с тем, что тела не были обнаружены или их нельзя было опознать, борову нечего было предъявить. Но в этот раз, по убеждению Снегиревой, детей украденных в последнем рейде, где-то прячут. Все колонии были на чеку, и украсть детей стало намного труднее, потому и вероятность, что свежий, не отработанный материал ликвидируют, была мала. Моргунов, поверил Ольге, и как ни странно, она поверила ему. Просто посмотрела в его глаза после прочтения документов и стала разговаривать, как с союзником. Они просидели в его комнате до утра. Все, что просила Ольга, это максимально затянуть слушание дела,  чтобы дать возможность ей и ее людям, среди которых были родители украденных детей, найти малышей. Прощаясь, Ольга посмотрела своими удивительными глазами в его серые, словно в душу заглянула, и промолвила: "Когда это все окончится... и если мы останемся живы, ты поужинаешь со мной? Я хочу тебе спеть…"

Моргунов, потрясенно уставился в тонкую переносицу ночной гостьи,:за ее концерты платили целое состояние. Он так и простоял столбом, пока за нею бесшумно закрывалась дверь.

А потом потянулись длинные дни, наполненные ожиданием и беспокойством.  Адвокату приходилось проводить их обществе клиента, и делать вид, что это общество ему приятно. А еще искать убедительные отговорки, объясняющие отложение рассмотра дела. Но дальше тянуть было нельзя.  Дата была установлена, а детей еще не нашли. Моргунов в ночь перед судом не спал.  Ходил из угла в угол, топча босыми ногами высокий ворс дорогих ковров, много курил, раскрошивая сигары редких сортов в серебряной пепельнице.  И на утро его осенило. За пару часов до назначенного слушания, он вошел в кабинет борова. Тот бегал по нему, дрожа всеми складками, излучая странную смесь страха и триумфа, он уже был уверен, что суд выиграет. Ведь его защищал сам сукин сын, Александр Моргунов, один из лучших адвокатов Земли. Адвокат, плюхнулся в глубокое кресло и посмотрел в буравящие его беспокойные, поросячьи глаза клиента:
- Говорят, что в луна-Сити можно получить любое удовольствие. Это правда?
Боров, понимающе хрюкнул:
- Удовольствие, совершенно особое, как я понимаю?
- Да, - Моргунов очень хотел, чтобы голос его не выдал. - Девочка, синеглазая и белокурая, как ангел, молоденькая и хрупкая, лет пяти (именно так описывала ему Ольга одну из пропавших недавно девочек в ее колонии).
-Понимаю…,- довольно промычал боров, и сразу расслабился, проникся абсолютным доверием к адвокату, который всегда отказывался от услуг проституток. - Есть похожий экземплярчик… я ее держал для себя, но если ты меня вытянешь из этого дерьма, ночь с ней твоя.
Моргунов затаил дыхание, надо было, чтоб его слова прозвучали максимально убедительно:

- Я хотел бы посмотреть на нее. Она придаст мне вдохновения, так необходимого на процессе.

Боров посмотрел на часы. И Александр, мысленно выдохнул, все-таки его план удался.

 Быстроходный крайслер, встречавший его в космопорте, за полчаса отвез их к заброшенному куполу разведчиков за чертой города. Идея борова была гениально простой. Установить к куполу стационарное оборудование, подающее тепло, свет и воздух и раз в неделю посылать людей с едой и все. Даже охраны не надо было. Моргунов зашел в купол и увидел детские глаза.  В этих испуганных глазах разных цветов плескалось отчаяние и мольба. Он еле выдержал эту пытку. А дальше все было дело техники, пока охранники искали и волокли к нему чумазую девочку, он запихнул в руки парнишке свой миковизор, заранее настроеный на подачу сигнала о помощи. Мальчишка взглянул в его глаза и кивнул. Серьезно так, маленький, едва достигший четырнадцати лет, он тут старался поддерживать порядок. И когда в зал суда ворвалась полиция луна-Сити, ведя за собой заплаканных детей и их родителей, карта борова была бита.  На него стоило посмотреть. Жаль,  он умер через час от инсульта, такого потрясения при его образе жизни, перенести дряхлый организм не мог. А Моргунову дорога на Землю была заказана. Он провалил процесс, подставил клиента. Каким-то образом просочилась информация чей миковизор служил маяком для полиции.

 Моргунов стоял под комплексом развлечений и курил сигарету, когда услышал из-за спины:
-Можно прикурить? - она склонилась, прикуривая от его сигареты, потому  что он напрочь забыл про зажигалку. Ее глаза смеялись, и лучики морщинок не портили их. - Ты обещал мне ужин,  а я обещала тебе спеть.

 А потом была узкая, похожая на келью, комната недорогого отеля для обслуживающего персонала звездолетов: Ольга не любила роскошь. И электронный камин, и вино, и свеча, и обычный земной ужин. И лучший голос земли пел ему о любви и верности под струны настоящей гитары.  И первый поцелуй.  А наутро она прошептала: «Любимый»... А он обмер, понимая, что не достоин ее любви... Любви ТАКОЙ женщины...

 Он возвращался из оранжереи, как всегда, под вечер, когда солнце Марса уже позволяло покинуть помещение с кондиционером. Он шел по песчаной дорожке к дому, зная, что она ждет его, как ждала все эти годы, на крыльце. Он шел и улыбался: сорок два года, почти полвека скитаний и странствий он провел с той, которой сегодня первый раз скажет  "любимая". И алое солнце Марса ласково целовала морщинки у его глаз, бросая мягкие закатные отблески на дорогу к дому.