Проснулся я в пять часов утра. Открыл глаза и увидел бодрствующий глаз Чёли. Она лежала рядом.
Я был в комнате, распростёртый на меховой простыне, абсолютно голый. То, каким я себя увидел, заставило меня в ужасе вскочить и заорать диким голосом. Чёля тоже вскочила, залилась истошным лаем.
Я весь был покрыт... зелёной плесенью, как шерстью.
Влетели Волга и Лиза.
- Что случилось, пап? Орёшь, как недорезанный поросёнок. Чёля, ты-то чего?
- Это... это...
- Успокойся, ничего страшного. Это мазь такая. Тебе обожгло лицо электричеством, и... костюм прилип к коже... отдирали... Доча сказала: к утру всё заживёт. Сходи, вымойся, и сам увидишь.
- А что было-то?
- Мы сами у тебя хотели спросить. Доча подняла нас среди ночи. Тебя нашли в лифте... спящим. У тебя такое красное лицо было. Кошмар! Доча выдала нам мазь и велела всего измазать. Где ты был? Доча только матерится на вопросы. Пап, ну скажи.
- Потом... Кыш отсюда, бесстыдницы!
Лиза глянула на Волгу, хмыкнула:
- Ничего же не видно. Ты весь махлатенький... плюшевый Мишка. Только зелёный.
Серьёзная, прежняя монастырская Волга как-то странно смотрела на меня. Пожалуй, с ещё большим почтением, чем когда была переводчицей. Она видела перед собой не зелёного плюшевого Мишку, а обладателя двух Даров, которые получали только особо избранные жрицы.
- Всё! Поглазели, и будет. Кыш, ступайте к себе и не показывайте носа, пока не позову. Чёля, тебя тоже касается.
- Почему? - скуксилась Лиза.
- Чтоб под ногами не путались. Не отвлекали. У нас с Дочей была тяжёлая ночь... Её этой плесенью не намажешь. И без обид, договорились? Если нужна будет ваша помощь - позову.
Вопреки обещанию, Лиза ушла, обижено надув губы. Чёля следом, бросив на меня осуждающий взгляд. Волга, уходя, рассыпалась в поклонах, а в глазах... обожание.
Из ванны я вылез не мохнатый и зелёный, а... копчёный. Из зеркала на меня смотрел натуральный латинос со славянским разрезом глаз и белокурый. Ничего коктейль, прикольный, как бы Димка сказал. Чувствовал себя превосходно, если не считать страстного желания чего-нибудь пожевать.
В "хате" царил полумрак и тишина.
- Доча, ау, ты жива?
- Ну, - как больная старушка выдавила.
- И как наши дела?
- Хреново...
Чтобы восстановить хотя бы часть сгоревшего, придётся израсходовать чуть больше половины горючки. А это значит: в запасе у нас будет максимум трое полноценных суток. По крайней мере, теперь не страшна любая гроза.
Пока я расшифровывал заикастый, щедро пересыпанный матом отчёт Дочи, из продуктового оконца на стол выдвинулся пузатый бочонок, круг сыра, палка копчёной колбасы, каравай хлеба. Столь странная сервировка объяснялась тем, что на "кухне" вырубились все секторы.
- Ладно, не бери в голову. Перебьёмся в сухомятку. Вот только... - я не успел закончить, как из оконца выпрыгнула посудина, вернее сказать, это была какая-то деталь, то ли часть цилиндра, то ли колпачок. Тонкий и лёгкий, будто из жести, цвет неопределённый, вроде бензиновых разводов на воде, принимал различные оттенки от степени падающего на него света. Надо думать, это временная замена бокала.
В бочонке, как и думал, было пиво. Всё, что я раньше пробовал - седьмая вода ни солоде. Выше всяких похвал!
Отломив ломоть чёрствого хлеба, шмат колбасы, я принялся утолять зверский голод.
Доча буркнула что-то, возможно, пожелала приятного аппетита. И вновь наступила тишина.
"Ты чем занимаешься сейчас?"
Ничего кроме ругани не разобрал.
"Ты не кисни, работай. Жги горючку... оставь на пару дней. Восстанови самое необходимое. Если не днём, то ночью мы вернём Корону. Без хвастовства и выпендрёжа говорю, поверь. Просто печёнкой чую. Так что утри сопли, и кончай нянчить печаль. Алё, ты как, ещё в дыму? Врубаешься, о чём базарю?
После небольшой паузы сквозь потрескивание пробился чёткий голосок:
- Не шелести: мешаешь нюхать вОздуха...
- Тады ой. Затухаю.
Ладно, пока Доча прощупывает ситуацию, схожу-ка я наверх и тоже принюхаюсь.
Глаза Матери работали отменно. О недавней грозе говорили многочисленные следы: всюду валялись сломанные ветви, осколками гигантского зеркала блестели лужи, местами змеились рваные русла скоротечных речек.
Столица давно бодрствовала. Крупных разрушений не видно: все крыши на местах, даже скульптуры на фронтонах зданий устояли. Улицы, сады и парки завалены мусором и всюду кипела работа по очистке.
Царский Дворец отделался лишь выбитыми стёклами в верхних этажах. Суеты, как таковой, не наблюдалось. Стекольщики возились в окнах, группки человечков обходили территорию, наводя порядок.
Жалко, светает во всю, а то можно было воспользоваться суетой и проникнуть во Дворец. Как там бедняжка Юля? В комнате, где видел её в прошлый раз, никого, часть стёкл выбита, в проёме застряла общипанная ветка тополя.
Я "обнюхал" каждый закуток резиденции "императора Цезаря", но ребят не увидел. Только солдаты, прислуга и различные хозработники. На конюшне ребят тоже нет. Скорее всего, как буржуины, ещё изволят почивать.
Да, при свете не подобраться, даже если я, как птица, опущусь на крышу. Ждать ночи? Нет, нет и нет! Непозволительная роскошь столько времени прохлаждаться, когда каждая минута невероятно ценна. Нужно что-то придумать авантюрное, дерзкое, ошарашивающее. Например... например...
- Доча! У тебя есть какие-нибудь пиротехнические штучки? Типа взрыв - пакетов, дымовушек...
Ругнулась по инерции, ворчливо заявила, что в таком бардаке "хрен его знает, что есть, а чего нет".
- Будь ласкова, пошуруй по сусекам. У меня шальная идея народилась. Создадим искусственно панику в городе, и воспользуемся с выгодой.
- Понюхаю, - без энтузиазма согласилась Доча.
Минут через двадцать передо мной лежала внушительная куча обычных новогодних петард. Разумеется, не китайский ширпотреб. Доча на мониторе показала возможный эффект каждой штучки.
- Доча - ты чудо! Теперь организуй мне костюмчик, чтобы грел, как та спецовка. И с дюжиной карманов. И зажигалку. Это возможно?
Буркнула, матюгнулась, и запустила шарик.
Мной овладело нервное возбуждение. Пожалуй, это нежелательно: чревато ошибками. А их ни в коем случае не должно быть. Нужны покой и уверенность, что всё пройдёт наилучшим образом, как в кино. Иначе и не стоит зачинать...
Звонко просыпались монетки, затем щелчок, будто открыли замок портфеля, и оконце выплюнуло пакетик с тряпицей. Это была такая же спецовка, но модернизированная: вся в чешуйках - карманах, на левом рукаве, у запястья, впаянный браслетик с янтарного цвета ромбиком, в центре которого белела бисеринка. Доча молча на мониторе, показала: нажимаешь на бисеринку, и она вспыхивает малиновым светом - зажигалка в действии. Кроме всего эта спецовка имела в проёме для лица прозрачную тончайшую плёнку - по сути, у меня в руках был великолепный скафандр, классный лётный костюмчик.
Переодевшись, я позвал девчонок помочь мне рассовать по карманам боеприпасы.
- Опять? - упавшим голосом проявилась Лиза.
- Не опять, а снова. Давай, ты не будешь трепать мне нервы? Пойми, наконец, мы не у себя дома, в Питере или в Яблоницах, играем в бирюльки...
- Я знаю...
- Тогда сопи в две дырочки, и помоги Волге.
Когда всё было распихано по карманам, девчонки отошли в сторону, оценивающе оглядели. В глазах Волги жгучая смесь восторга, обожания и религиозного фантастического поклонения.
Лиза, всё ещё насупленная, хмыкнула:
- Житель Планеты Монстров.
- Вид спереди, - уточнил я.
- Что нам делать?
- Ждать. Впрочем, нет. Поднимайтесь наверх. Внимательно следите за мной... я могу... увлечься, и что-то проморгать. Будете корректировать. Посылайте мысленно все замечания, советы. Всё ясно?
- Да.
- Тогда до встречи.
Девчонки и Чёля скрылись в лифте. Я ещё раз осмотрел себя - вроде всё путём. Нервозность, однако, меня беспокоила.
- Доча, я пошёл. Удачи нам! Ты тут без меня не очень-то расслабляйся. Делу время, потехе час.
Добродушно хмыкнула, звякнула горстью монеток, и послала меня далеко-далеко...
- Ты сама любезность, Дочурка! Всё, не скучай, смотри кино...
Помочь сайту
Поздравления
