Назову себя шпионом ЧАСТЬ 3

                                                                                                          
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
 
1
Рассказ Зацепина не занял много времени. Перед тем как пуститься в Сибирь в промысловики он еще тогда, в августе по инерции зашел на московский Главпочтамт и обнаружил «до востребования» условную открытку из Гаваны, которая могла быть послана только Исабель. Ему пришлось как следует поломать голову, чтобы вспомнить, на чье имя посылать нужный отзыв. Затем он переместился на Владимирщину поближе к деревне, где проживала бабушка Алекса, и через две недели туда пришло шифрованное письмо, посланное Исабель на адрес свекрови. Это письмо послужило дяде Альберто весомой индульгенцией в Конторе, ведь официально за ним числилось лишь месячное манкирование своими служебными обязанностями. Про его участие в подпольной группе «Верность присяге», если кто и знал, то никак этого не показывал. Киллеры из «Элиса» после увольнения их шефа Лавочкина были уже не так страшны, а в свете образовавшейся операции по возобновлению контактов с Гаваной этим и вовсе можно было пренебречь.
– Я сам даже не знал, что в вашем Копыловском семейном подряде вовсе не Карлос был первой скрипкой, а твоя мать, – продолжал рассказывать майор. – Именно она была координатором с кубинской разведкой, поставляла им нужные паспорта на всю Южную и Центральную Америку, у кубинцев с их изготовлением была тогда большая напряженка. Еще в пятнадцать лет получила орден Анны Бетанкур – разоблачила одного из подосланных убийц Фиделя.
– Ты же говорил, что она тоже наш янычарский интернат заканчивала, – недоверчиво уличил Алекс.
– Ну да, девятый и десятый классы, одиннадцатого тогда еще не было, до этого в посольской школе в Гаване училась. А в этом году ей за операцию с кубинской эмиграцией еще «Плайю Хирон» вручили – второй по значимости их орден.
– Но ты говорил, что она покончила жизнь самоубийством в тюрьме Сан-Хосе.
– Я и сам так думал. Американцы пустили эту дэзу по трем источникам, чтобы никто не узнал, как три кубинца справились с их шестью рембо при перевозке Исабель в Штаты.
– Ничего не понимаю, – честно признался Копылов.
– Все просто. Пока мы своих нелегалов тогда сдавали направо и налево, кубинцы своих спасали любыми возможными и невозможными способами. Честь и хвала им за это.
– А сейчас?
– Сейчас она работает на тех, кто ее не сдавал, а спас. У ЦРУ и АНБ проходит как Красная вдова. Кроме ордена получила месячный отпуск в Европу. В Россию ехать не собирается, стало быть, в Европу ехать тебе.
– А о моих делах тут знаешь? – закинул Алекс крючок.
– Да уж наслышаны! Мама-орденоносица стоит в сторонке и завистливо кусает губы.
– А у меня только роль маменькиного сына, или еще что?
– Ишь ты какой, сразу в резиденты прыгнуть хочешь? Нет, уж пускай Исабель сама протестирует тебя и решит, на что ты годен.
– А как же моя питерская гоп-компания?
– Гоп-компания тоже стоит в сторонке и завистливо кусает губы.                                   
            То, что казалось невероятным, стало совершаться с удивительной четкостью и слаженностью. Особый порученец метнулся в Питер за загранпаспортом Копылова. Второй порученец собирался ехать в Тверь, чтобы срочно оформлять загранпаспорт Вере, но оказалось, что у нее он уже есть, год назад сделала для Турции, в которую так и не поехала.
            – На какой Кипр? – возмущалась она по телефону. – Мне диплом в печатный вид приводить надо.
            – На ноутбуке на пляже под зонтиком приведешь, – для Алекса это было сущим пустяком. – Ничего слышать не хочу. Записывай адрес и приезжай. Ноутбук у меня с собой.
            С турпутевками тоже все решилось без проблем. Со своим институтом о небольшой отсрочке Алекс на личном обаянии договаривался сам, успев до отъезда даже сдать два экзамена. Стаса и Инкубатор майор распорядился вообще не уведомлять, Севе сообщить об отлете на Кипр уже из Домодедова, а с Жоркой и Евой общаться только по мылу – посмотреть потом откуда протечет в Питере про сей копыловский вояж. По договоренности Зацепин вылетал на Кипр на день раньше и уже там должен был встречать молодую пару в Ларнакском аэропорту.
            В хазинскую двуххатку Вера так и не попала, едва успела вовремя добраться до Павелецкого вокзала на нужным аэроэкспесс. И вот они уже в «дьюти фри» Домодедова отовариваются бейсболками и кремами от солнца.
            – А что я там буду делать, я ни одного иностранного слова не знаю! А если ты куда-нибудь отойдешь? – ужасалась она.
            – Сильно заплачешь и потребуешь российского консула, я тебе запишу, как это произносится, – в своем фирменном стиле утешал любимую Копылов.
            Как только он по телефону известил Севу о своей поездке, тут же позвонил Голос (в миру, как раскопали в Инкубаторе, бывший зам начальника морпорта Дыко Василь Тарасович):
            – С чего это вдруг ты так на Кипр намылился?
            – Солнца хочу. Утомил меня ваш полярный Питер.
            – Едешь с Евой?
            – Не-а. Ее оставляю в «Биреме» на хозяйстве. Но ей о поездке знать не положено. Я для нее – в Москве в институте на экзаменах.
            – Значит, с Верой?
            – Очень может быть.
            – А если я скажу, что тебе велено оставаться при гостинице?
            – Вы месяц меня не тревожили, а когда я стою уже у самолета, вам обязательно что-то надо. Уверен, за две недели вы легко без меня обойдетесь.
            – Смотри, не сделай вид, что забыл дома «Моторолу» и выход на связь прежний.
            – Она будет в моих плавках даже во время купания.     
            Вера первый раз летела на самолете, и ей было все интересно: облака за иллюминатором, стюардессы с едой, туалет, в который она вошла, но так и не решилась им воспользоваться по прямому назначению. Подтрунивая над ней, он сам себе казался бывалым и опытным путешественником, который готов к любым неожиданностям.
            Как ни странно, фонтанирующая говорливость невесты совсем не мешала его «думам о главном». Как именно будет выглядеть их встреча с матерью, после восьмилетней разлуки? Ну прямо свидание Штирлица с женой на нейтральной территории! Как получится представить ей Веру? Какие могут быть для него перемены от этой встречи? Не позовут ли его, как носителя испанского языка на службу в Западное полушарие?
            Попивая жидкий аэрофлотский чай с лимоном, он озадачил себя новой догадкой: раз Исабель оказалась столь успешной кубинской шпионкой, не была ли его вербовка в Хельсинки прежде всего акцией по ее дискредитации. Она – суперагент Гаваны, а ее сын –агент ЦРУ. Срок за такую семейственность ей, может быть, на Кубе и не дадут, но в отставку точно отправят, по крайней мере, в России поступили бы именно так. Поймав себя на этой мысли, Алекс саркастически хмыкнул: вот ведь как он уже научился на все смотреть только с российской точки зрения.
Ларнакский аэропорт особого впечатления не произвел, бетон, стекло, металл – они везде одинаковы. С ними были лишь две сумки ручной клади, поэтому, пройдя паспортный контроль, они прямиком зашагали на выход, чуть задержавшись у женского туалета.
            – Саша, – остановил его женский голос сразу за прилетными дверями.
            Он резко обернулся, с оторопью глядя на сильно накрашенную женщину: неужели это его мать?
            – Зоя? – неуверенно произнес полсекунды спустя.
            – Сейчас я Петра позову, он у других дверей ждет, – сказала она, отходя в сторону и высоко махая рукой.
            – Кто это? – тихо шепнула Вера.
            Что было ему ответить? Майор паразит о таком сюрпризе не предупредил. А вот уже и он: в шортах, цветной рубашке, кепке с козырьком и темных очках.
            – Ну привет, молодежь! Это, как я понимаю, Вера. Интересно, как ваш юный кавалер обозначил меня и Зою.
            – Никак не обозначил, – улыбаясь его приветливости, призналась девушка.
            – Как это на него похоже: мелкие детали раздувать до небес, а обо всем крупном умалчивать. Я Петр, старинный друг его семьи, а это моя спутница жизни Зоя, на которой я никак не успеваю жениться, чуть зазеваюсь, как она выходит замуж за кого-то другого.
            Выйдя из аэропорта, они испытали удар тридцатиградусного воздуха, что после плюс десяти в Домодедове сильно впечатлило. Зацепин уверенно повел их к машине, у которой не было руля, вернее, он был, но с правой стороны. В вычитанной Алексом информации о Кипре почему-то ничего не было сказано о левостороннем движении.
            Четырехзвездочный отель особыми изысками не блистал, зато был на первой береговой линии. Вселившись в номер, Алекс с Верой переоделись в летнее и прошлись по территории отеля к бассейну и морю. После чего мужчины оставили подруг плескаться где им захочется, а сами отправились составлять «достойную своих дам вечернюю программу».
            Снова оказавшись в «Хонде», Алекс впал в мрачные воспоминания. Точно так он сидел рядом с дядей Альберто восемь лет назад на передней сиденье, в то время, как отец с матерью отстреливались на заднем от полицейских. Когда стало совсем безвыходно, Исабель, коротко обняв сына, осталась одна на ночной дороге в джунглях с двумя пистолетами, дабы Альберто-Зацепин мог увезти прочь тело убитого мужа и раненого сына.
            Петр великодушно не замечал его состояния, больше говорил о мелькающих за окном соленых озерах и о фламинго, которые еще не все улетели и стояли в мелкой воде хвостами в небо. Когда пошли сельхозугодья и обихоженные деревни, он вдруг сказал:
            – Не помню, говорил тебе или нет, что у тебя есть сводная сестренка?
            Если он хотел сбить Алекса с мыслей о прошлом, то ему это полностью удалось.
            – Какая сестренка?!
            – Самая натуральная, пять лет, зовут Марией.
            «Ну целое мексиканское кино» – эта мысль помогла ему выйти из ступора.
            – Твоей матери восемь лет назад было всего тридцать пять лет, и никто бы не оценил, если бы она тогда превратилась в синий чулок. Ее муж Мигель, нормальный кубинский контрразведчик. Сюда он не поехал, чтобы не создавать дополнительных сложностей… О чем еще спросить хочешь?
            – Не знаю, – признался Алекс. Лучше всего было действовать строго по ситуации.
            – А вот уже и подъезжаем, – сказал Зацепин.
 
2
            Арендованная вилла представляла собой привычные российские шесть соток, на которых помимо дома с тремя спальнями, бассейна и газона разместился еще и небольшой цитрусовый садик. Кругом располагались похожие виллы, отгороженные друг от друга метровыми бетонными заборчиками. Как потом узнал Алекс, весь поселок был заселен иностранцами, коренным киприотам такие жилища были не по карману.
            Воротца на участок были распахнуты, как, впрочем, и во всех окружающих виллах, и «Хонда» свободно въехала на вымощенную площадку, присоседившись к стоящей под навесом серой «Тойоте». Рядом на прямоугольнике газона играла черноволосая девочка, на открытой террасе в тени от дома в плетеном кресле сидела худощавая женщина.
            – Мария, к нам гости, – сказала она, вставая, по-испански.
            Выбравшись из машины, Алекс переводил взгляд с матери на сестру, не в силах произнести ни слова, только бы она не бросилась его обнимать, молил он про себя. По легенде Исабель сейчас считалась его родной тетей Анитой, еще в советское время вышедшей замуж за студента-кубинца.
            – Как вода в бассейне? Я готов туда плюхнуться, – тоже перешел на испанский Зацепин, доставая из машины пакет с полотенцем и плавками.
            – Ну плюхнись, – разрешила тетя Анита. – Мы, может, к тебе присоединимся.
            Девочка подбежала к Алексу.
            – Ты, мой кузен Алекс? На, сделай, – протянула она ему проволочную головоломку.
            Он взял в руки головоломку и в три движения разомкнул ее.
            – Мама, он сделал. Еще быстрей тебя!     
– Луция! – позвала Исабель.
            На террасу из дома вышла мулатка-гувернантка, внимательно глянула на гостей и протянула девочке новую игрушку, чтобы ее отвлечь.
            – Ну здравствуй, Алекс. Уже не тинейджер, а настоящий мужчина. Даже с бородой, – мать подошла к нему и сделала движение рукой, но все же не дотронулась до него.
            Восемь лет разлуки все-таки давали себя знать. Раньше она являлась красивой образованной домохозяйкой, сейчас же перед ним была самодостаточная уверенная в себе женщина с темным землистым лицом, привыкшая дирижировать окружающими людьми, в том числе, наверно, и им, своим сыном.
            Майор деликатно удалился в дом. А мать с сыном расположились на лежаках под большим зонтом у дальнего края бассейна.
            – Кто для тебя большее удивление: я или твоя сестра? – перешла Исабель на русский язык. (Ему казалось, что и голос у нее стал другим.)
            – Я о ней узнал двадцать минут назад, – признался он.
            – И?..
            – Очень классно. Только боюсь, что она меня не запомнит.
            Мать облегченно расслабилась.
            – Я об этом как-то не подумала. Надо обязательно тебя с ней сфотографировать. (Значит, его с собой на Кубу она не берет.) Твоя история для меня оказалась совершенно потрясающей! Их мобильник с тобой?
            – Остался в отеле.
            – Потом привезешь его сюда, я тебе кое-что покажу.               
            К ним из дома выпорхнула Мария уже в одних трусиках и панаме:
            – Мама, я купаться хочу, – по-испански сказала она. (Интересно, а как у нее с русским, подумал Алекс.)
            – Сейчас слишком жарко и тебе пора спать. – Знак рукой и Луция снова повела малышку в дом.
            Выйдя на террасу со стаканом колы, Зацепин оценил обстановку, жестом указал на свою машину и тоже жестом получил разрешение ехать в отель за дамами.
            Через минуту уже ничего не мешало их разговору тет-а-тет. Больше всего Исабель (называть ее Ириной или мамой у него не получалось) интересовала ситуация с получением наследства и заграничной вербовкой, хотела узнать самые мелкие подробности. Говорили сразу на трех языках, включая английский. На каком она его спрашивала, на том он и отвечал, причем с полной откровенностью по принципу «ты хотела для меня такой жизни, я ее и получил». Не забыл рассказать, как первое время в интернате составлял план побега в коста-риканское или американское посольство. Она слушала невозмутимо, без каких-либо эмоциональных комментариев.
            – Между прочим, последний раз уже на полиграфе меня спрашивали о тебе, – заметил он. – Я думал, что для проформы, а, оказывается, пытались выйти на тебя.
            – Или предоставить моему кубинскому начальству, что мой сын работает на ЦРУ.
            – Ты такой важный агент?
            – Я у кубинской эмиграции, говорят, седьмая или восьмая мишень по отстрелу.
            – Я, когда ехал к ним на вторую встречу, на девяносто пять процентов был уверен, что меня выдадут в Штаты для показательного суда, – продолжал пугать Алекс.
            – Раз они дали тебе свой супертелефон, ты им пока нужен в Питере. У меня у самой тоже есть такой.
            – И что?.. – замер он.
            – Лежит сейчас дома в Гаване и транслирует мои разговоры, я для них наговорила на десять дней вперед.
            Спрашивала она и о Вере, мол, почему уже так сразу и невеста, подруга торопит, или он сам торопится?
            – На меня мои питерские боссы уже ставки делают: доживу я до двадцати одного года или не доживу. Вот хочу успеть и женихом побыть, и наследника, может, оставить.
            – Ну если только из этих соображений – то кто бы возражал! – рассмеялась она, напрочь отказываясь быть наседкой, беспокоящейся о малейшем чихе своего чада.
            И все же удивить ее ему удалось.
            – Я как-то в Москве в Ленинке смотрел подшивку «La Prensa Libre» за девяносто второй год. Там сказано, что вы с папой завалили тогда трех копов и еще троих ранили.
            – Это тебя… напрягло?
            – Да нет. Просто тоже решил попробовать. Сначала помог завалить одного генерала дяде Альберто, потом лично замочил двух бойких топтунов. – И он рассказал о своей перестрелке с похитителями Малышки Юли.
            – Ну что ж, почти по-гусарски, – спокойно отреагировала она, но в глазах мелькнуло что-то вроде смущения.
Совсем недавно он смотрел по телевизору передачу про львиный прайд, как пришел новый самец, прогнал старого льва, а тут же убил трех львят, чтобы в прайде могло существовать только его потомство. Три львицы некоторое время горевали, но природа взяла свое – через полгода они как ни в чем не бывало спаривались с убийцей своих львят. Сейчас эти сцены не выходили у него из головы. Все было один к одному: погибший отец, новый вожак прайда и мать, ровно год скучавшая по сыну (да и скучала ли?), что не помешало ей родить нового ребенка.
            Расстояния на Кипре были далеко не российские, и через сорок минут «Хонда» Зацепина уже въезжала на виллу.
            Вера восхищенно оглядывала «шесть соток». Сорокалетняя Зоя была по-московски более критична:
            – Почти как у нас на Рублевке, только раз в пять поменьше.
            – Это моя кубинская тетя Анита, – представил Алекс. – А это моя четвертинка Вера.
            – …И мои три четвертинки по имени Зоя, – добавил Петр, вынимая из багажника пакеты с древесным углем.
            – Какая красивая тетя! – оценила по-своему Веру выскочившая из дома Мария. – Пойдем, я тебе покажу.
            – Что? – беспомощно посмотрела на хозяйку Вера.
            – Маша, попроси по-русски, – подсказала дочери Исабель.
            – Пойдем ко мне, – неохотно, но правильно произнесла по-русски девочка.
            – Если вы не очень голодные, то предлагаю сначала прогуляться на море, а потом уже «Командарию» с барбекю, – предложила хозяйка. – А пока, чтобы никто в голодный обморок не упал – каждому по мороженому.
            На море все-таки не прогулялись, а поехали на двух машинах, уложив десять пеших минут в четыре минуты автомобильных.
            Каменистая прибрежная дорога проходила вдоль небольшого двухметрового обрывчика, под которым имелась полоса песчаного пляжа с плавным входом в море. Отдыхающих почти не было, что делало пребывание тут особенно замечательным.
            Вера быстро освоилась с «тетей Анитой» и малышкой, лишь на Луцию, говорившую только по-испански смотрела недоуменными глазами.
            Убедившись, что его невеста вызывает у всех только положительные эмоции, Алекс принялся наблюдать за Зоей. Еще года не прошло, как она помогала майору с полуподпольным лечением после контузии от взрыва гранаты, наверняка была в курсе его деятельности за границей и с ее женской проницательностью могла догадываться, что тетя Анита не совсем тетя для Алекса. Сейчас она легко и остроумно пикировалась с Зацепиным, а ведь у них были и безумные ссоры, после того, как майор без предупреждения могильно исчезал в длительных командировках. Выходит, все же может сторонняя женщина быть опорой своему засекреченному сердечному другу. Вот бы и Вера сумела стать для меня такой подругой, завидуще загадывал Алекс.
            Вволю накупавшись вернулись на виллу. Зацепин с Зоей и Луцией готовили стол и барбекю, Мария не отлипала от Веры, а мать с сыном, уединившись за домом среди лимонов и мандарин продолжали разговор о своем о шпионском. Выяснилось, что она вовсе не двойной агент, а переговорщик между двумя секретными службами сугубо с кубинской стороны, а Петр по ее требованию такой же переговорщик с российской стороны.          
Потом их позвали к столу. Бутылка «Командарии» и литр «Метаксы» под ягнячьи ребрышки, козий сыр и маслины улетали только так.
            Из-за выпитого решено было в отель не возвращаться. Зацепина с Зоей уложили на безразмерном диване в гостиной, а молодежь отправили в крохотную спальню для гостей.
 
3
            Двуспальная кровать в гостевой оказалась жутко скрипучей, и интим у них получился «медленным и печальным». Вера не поддержала его шуток по этому поводу, зато по окончанию чуть отстранившись и привстав на локте, прокурорски потребовала:
– Почему я?!
            – «Почему я» что? – притворился он не понятливым.
            – Почему я? – повторила она.
            – Потому что ты самая начитанная.
            Удар по ребрам получился чувствительным, в этом деле Вера уже стала профи.
            – Ну?
            – Потому что хочу нарушить всю твою жизненную гармонию.
            – Ты ее уже давно нарушил. Почему я? – И новый толчок.
            – Потому что ты своим аспирином спасла мне жизнь. – Это было напоминание о первой их встрече в поезде Москва – Санкт-Петербург. – Я не был тогда простужен, просто в моем боку, по которому ты все время колотишь, сидела пуля.
            – Опять врешь? – не поверила она.
            – Но какая красивая романтичная ложь! Что еще бедной девушке надо?
            – Бедной девушке нужна правда.
            – Точно нужна?
            – Точно.
            – Сегодня в аэропорту в очереди на пограничной досмотре, помнишь, стояла девушка в туфлях на каблуках? Я смотрел на ее яркие губы и думал…
            – Я не эту правду имела в виду, – запротестовала Вера, сильно схватив его за руку.
            – Ты была сегодня молодец, – похвалил он. – Дядя Петя весь мне обзавидовался.
            – Правда? – простодушно повелась она. – Но я ничего такого не делала.
            – Ты органично во все вписалась, этого более чем достаточно.
            – А ты смотрел со стороны и все оценивал.
            – Естественно. Любовь конечно хорошая вещь, но если мне из-за тебя будет когда-нибудь неловко перед людьми, которыми я дорожу, я с корнем вырву тебя из своего сердца.
            Минуту она пристально разглядывала его в лунном свете.
            – Но ты ведь это сейчас пошутил? Скажи: пошутил?! Мне что, всегда ходить и оглядываться и каждое свое слово контролировать? Интересно, а они знают о твоих криминальных делах?
            – Тише говори, – предостерег он. – Для них я разработчик коммерческих сайтов.
            – Я слышала, как ты со своей тетей говорил не только на английском, но и на испанском. Но ты же в инязе не учился? Тогда откуда?
            – Теперь я учу еще и финский. Представляешь, какое счастье тебе привалило?!
            – Ну, Алекс. Будь хоть немного серьезен. Как можно общаться с человеком, про которого ничего не знаешь. Полгода назад это было даже интересно, а сейчас я всякий раз чувствую себя страшно униженной. Ты ведь и про меня ничего никогда не спрашиваешь. Почему?
            – Мне важен получившийся результат, а не то, как этот результат получился. У нас в классе один преподаватель как-то сказал: человек может двадцать четыре часа в сутки рассказывать о своих мыслях, чувствах и желаниях, но все равно не выскажет и десятой части того, что у него есть за душой.
            – Получается, что ты не только отвергаешь всю мою прежнюю жизнь, но не даешь и как следует жить твоей жизнью. Хочешь, чтобы во мне все контакты перегорели? Ты же обещал меня встроить в свою жизнь, ну так встраивай.
            – Зря я тебя похвалил. Быстро меняй тему. Неужели ты больше ничего не хочешь у меня спросить?
            – Хочу?
            – Ну давай. Только не о прошлом.
            – Ты талантлив?
            – Че-го?! – даже слегка опешил он.
            – Ты талантлив?
            – Стихи не пишу, музыку не сочиняю, картины не раскрашиваю.
            – Ну, а в чем-то другом ты талантлив? На компьютере или как?
            – Нет, ты все-таки со своим прибабахом. Откуда такой вопрос?
            – Понимаешь, то, как ты ведешь себя по отношению меня, может позволить себе только очень талантливый человек, и я могу это позволить только такому человеку.
            Вдруг он открыл рот и замер.
            – Что с тобой?
            Вместо ответа Алекс вскочил на ноги, натянул трусы и запрыгал на полу.
            – Придумал! Придумал! Вера, я придумал!.. Я молодец у тебя, правда?!
            – Люди спят, – испугалась она. – Что придумал?
            – Классную вещь! Я у тебя гений! Ты не согласна?
            – Согласна. А что придумал? Насчет нас?
            – Ну, Вер, какая ты прозаичная. С нами все давно придумано. На двадцать лет вперед. А тут такая вещь.
            – Ну так расскажи.
            – Не, пока не могу. Надо ее еще как следует обдумать.
            В тесной комнате места для хождения не было. Тогда он снова лег и жестом попросил его не касаться.
            – Тихо, тихо. Не спугни мое озарение. Насчет моей талантливости все в порядке.
            – Я и не сомневалась. – Вера чуть повозилась, потом все же уткнулась носом ему в плечо и через двадцать секунд уже крепко спала.
            Он лежал и обдумывал внезапно явившееся ему озарение о «Скорпионах»: похоже, на миллиард баксов он Штаты все же обует.
 
4
            О кипрском вояже своего фабзайца Стас узнал лишь на седьмой день после отъезда Алекса в Москву. До этого инструктор дважды звонил в учебную часть института, получая успокоительные ответы: «Да, документы Копылова все оформлены», «Да, экзамен по экономической информатике Копылов сдал». Третий ответ был не такой уверенный: «Не знаю, мне насчет этого экзамена надо посмотреть ведомость», а четвертый и вовсе озадачил: «Кажется, Копылов третий экзамен не стал сдавать». При этом оба мобильника Алекса все время глухо молчали, на эсэмэски тоже не реагировали.
            Как следует почертыхавшись, Николай Григорьевич нашел тверской номер телефона Веры Орешиной. «Она уехала в Москву на консультации», – ответила ее мать.
            Поднявшись на восьмой этаж, капитан обследовал дверь Копыловской квартиры, тайного наклеенного волоска не было – квартиру после отъезда Алекса явно открывали. Ева, у которой имелась четвертая связка ключей, свой визит сюда категорически отвергла. Внимательно прослушав запись недельной давности, инструктор зафиксировал настойчивый дверной звонок, после которого было щелканье замка и чьи-то легкие шаги. (То был визит порученца Зацепина.) Снова поднявшись в квартиру Стас все дотошно осмотрел и обыскал, заглянул даже в тайный схрон Алекса, но ничего особого не заметил. И только вернувшись к себе понял: исчезли водительские права и загранпаспорт Копылова. Сделал в Москву еще два звонка и стал ждать. Через час ему телефонировали, что Александр Копылов и Вера Орешина тогда-то и во столько-то вылетели в Ларнаку. Еще звонок и стал известен день их возвращения с Кипра.
            К этому моменту вся ярость и бешенство капитана превратились во что-то тихое и грозное. Он достал свое табельное оружие, проверил в нем обойму и принялся прикидывать план, как избавиться от своего поднадзорного так, чтобы это сошло за стандартное бандитское убийство в подворотне.
            Позже вызвал к себе на правёж Еву. Про Кипр не упоминал, делал упор на другое.
            – Что скажешь про Напарника? Судя по твоим словам, он еще более борзый, чем Валет. А сейчас как, справляется?
            – А куда он денется? – Ева восприняла вопрос патрона достаточно легкомысленно.
            – Если, например, Валета в армию загребут?
            – Опаньки! – Девушка Бонда округлила глаза. – А что случилось?!
            – Просто вопрос задал, сможете или нет справиться там без Валета.
            На придумывание взвешенного ответа ей понадобилась целая минута.
            – Боюсь, что нет. У Валета более тяжелая весовая категория. Он так сумел себя поставить, что в его сторону всегда поворачиваются все головы.
            – Ты же говорила, что он в отеле вообще ничем не занимается?
            – После его рэкетирских стычек все как-то хорошо усвоили, что с ним никогда не надо переходить красную линию – ну и не переходят. А его манкированье хозяйственных дел только в плюс пошло, наша Софочка всех в каленые рукавицы взяла: «Дадите доход – получите повышение зарплаты»! Девушки даже подворовывать прекратили.   
            – А с англосаксами как?
            – То же самое. Жорку они как гостиничного аниматора воспринимают, не более того. А главный князек для них еще тот авторитет.
            – И в чем тут фишка?
            Девушка Бонда снова чуть призадумалась:
            – Наверно в том, что нашему главному князьку никто по большому счету не нужен. Как он сам иногда говорит: я скучаю только в присутствии других людей. И это не понты. Он типаж совершенно самодостаточный. Наверно, люди это чувствуют и инстинктивно пытаются его заинтересовать своей персоной.
            – Эк ты хватила! – в сердцах буркнул Стас.
            – А почему в армию? Что он там будет делать? Строевому шагу обучаться? Если в спецназ, то он уже сейчас то, что надо. Вы в курсе, как они в «Дымке» троих братков разделали? Не надо его в армию. Я чувствую, что что-то такое вокруг него собирается, набирает критическую массу и вот-вот выстрелит. Поверьте женской интуиции.
            – Выстрелит буквально или как? – усмехнулся капитан.
            – С ним что-то случилось?! – аж подскочила с кресла Ева. – Что, что случилось? Он опять куда-то вляпался?! Поэтому как бы в армии? Так?
            – Да успокойся, жив и здоров твой красавец.
            – Что случилось? Он только Жорке на мыло отвечает и то как-то подозрительно.
            – А именно?
            – Жорка спрашивает у него разрешения то на ремонт бассейна, то на чайную комнату, то на ремонт в подвале. Ответ получает из двух букв. Решили проверить и написали, что хотим выставить «Бирему» на продажу. И вместо «да», получили «нет», на одну букву больше. Но с Валетом точно ничего не случилось? Вам-то он что отвечает?
            – С ним все в порядке, – успокоил девушку Стас. – Двадцать третьего мая будет в «Биреме» как штык.           
 
5
            Не вникая, да и не желая вникать, что там происходит в Питере без него, Алекс продолжал всласть кайфовать на Кипре. Первая неделя прошла в особенной круговерти. Утром и вечером морские купания, днем конный клуб, рыбалка на арендованной яхте, поездки в горы, в Лимасол, Фамагусту. По вечерам майор с Зоей уезжали ночевать в отель, Вера садилась за ноутбук превращать свой рукописный диплом в печатный вид, а Алекс с Исабель совершали дальние пешие прогулки мимо оливковых садов и пшеничных полей.
            Мать показала ему, как на «Мотороле» можно через числовой код подключиться к другому телефону и не только услышать чужой телефонный разговор, но и все, что говорится в радиусе двух-трех метров от набранного абонента. Алекс, естественно, тут же повадился время от времени закрываться в ванной и, пощелкав по кнопкам, слушать нужные разговоры. У Стаса он услышал грудной женский голос, который называл инструктора Леонидом и требовал налить ей еще вина. Ева в кафе болтала о шмотках с какой-то подругой. Сева требовал с кого-то денежный долг. Родю он застукал за какой-то пьянкой. Ухмылка не сходила с лица Копылова, когда он представлял на своем месте правоверного американца с их мантрой о вторжении в чужую частную жизнь. О своей новой возможности он решил пока никому не рассказывать. «Меня бесконечно прослушивали в интернате, потом в Москве и Питере, теперь мой ответный ход, кроме того, настоящий шпион своих информаторов не сдает никому». Впрочем, первый интерес от прослушки очень быстро сменился скукой и досадой: будничная сторонняя жизнь безумно пожирала его собственное время, вместо того, чтобы что-то прочитать, проглядеть или выучить, он должен слушать и запоминать что-то мелкое и ничтожное, а потом еще постараться не проговориться перед «клиентами» в знании их личных секретов. Тем более, что по настоящему результативным оказался лишь набор хазинского мобильника.
            «Алекс, брысь отсюда», – услышал он голос Евы.
            «Ты специально назвала кошку Алексом?» – поинтересовался голос Жорки.
            «Это самый лучший способ нейтрализовать любую мужскую особь».
            «Значит, в следующий раз назовешь ее Хазой?»
            «Не исключено».
            На часах было одиннадцать вечера, и они находились в квартире Евы. АГА! Измена Девушки Бонда не обескуражила его, а больше смутила: могла внести напряженность в их как бы уже состоявшийся янычарский триумвират. Ну да ладно, как будет так будет.
            Узнав, что у сына сохранился «Список 30», из-за которого их семью в 1992 году сдали в Коста-Рике, Исабель попросила передать ей его по мылу в Гавану.
            – А что ты с ним хочешь сделать? – поинтересовался он.
            – То, что обычно делаю с кубинской эмиграцией: лишу их средств к существованию.
            – Ух ты! – восхитился Алекс. – Хакерская атака на их банковские счета?
            – Это не самое интересное, сделать из них полных лузеров гораздо приятней.
            – Я, между прочим, тоже хотел с ними что-то такое. Только команда у меня пока слабовата, – признался он.
            – Ну так я готова к участию в ней.
            – А Петр участвовать будет?
            – Лучше без него. Он и так достаточно наследил со своей «Верностью присяге».
            Рассказал он ей и про свою идею со «Скорпионами», как батискафы с манипуляторами будут подкрадываться к авианосцам и незаметно их минировать.
            – По-моему это не очень возможно, – дипломатично заметила она.
            – В том-то и дело, что я придумал самую незаметную взрывчатку на свете.
            – Настоящую или фуфельную?
            – Разумеется, фуфельную. Я что, садист губить славных американских мариманов? Якобы особая краска по электронному сигналу может запускаться и за три часа разъедать любой материал, на который нанесена.
            – И что дальше?
            – В идеале продать идею и нашим и матрасникам.
            – И в чем тогда главная вишенка?
            – Чтобы матрасники поставили в доки пару-тройку своих авианосцев. Внеплановый ремонт как раз и обойдется им в миллиард баксов.
            Как ни странно, Исабель его идею восприняла вполне серьезно.
            – Такие акции должны убедительно готовиться и подтверждаться по крайней мере тремя независимыми источниками. Как только у тебя с этим появится что-то готовое, сообщишь мне, я продублирую это откуда-нибудь из Мексики или Канады.
            Спрашивал Алекс ее и про наследство.
            – Тут все чисто. И насчет продажи дома тоже, – успокоила она его. – Пришлось только косвенно коста-риканских юристов чуть припугнуть.
            – Может есть смысл перекинуть часть денег тебе, – предложил он. – Я читал, на Кубе все по карточкам и вообще…
            – Не бери в голову. Генералам в любой стране платят достаточно.
            Его рассказ, как он перед второй поездкой в Финляндию перевел всю собственность на Веру, мать тоже восприняла без особого удивления.
            – Наверно отвращение к сдаче своих доходов в закрома родины у нас семейное. Но очень хорошо, что ты ей об этом не говорил и пока не говори.
            – Так может мне хотя бы половину на Марию переписать?
            – У Марии есть отец, пусть он о наследстве своей дочери заботится.
            Это был единственный раз, когда было упомянуто наличие у матери нового мужа, больше они об этом не заговаривали. Наверно он и есть генерал, понял Алекс.
            Не обошлось у них и насчет взаимной проверки образовательного ценза. Исабель зондировала его ориентацию в российской истории, науке, искусстве и литературе, сын проверял ее знание американского и европейского кинематографа и литературы, особо делал ударение на сталинизме, полагая, что убыв в Коста-Рику в 1980 году, она не совсем в курсе перестроечных разоблачений всей совдеповской жизни. Но нет, оказалось, Исабель ничего из этого не пропустила и на все имела вполне адекватное и даже позитивное мнение.
            – А что такое «Гад ты оказывается, Костя Федотов»? – дотошно интересовался сын.
            – Это из фильма «Республика ШКИД», – отвечала она. – Неужели не видел?
            – А что такое «Руссо облико морале»?
            – Из «Бриллиантовой руки». Что за детский вопрос?
            Выяснилось, что в интернате им много давали мировой киноклассики, а лично ему, Копылову сто фильмов про войну и революцию, а вот с остальным получился недобор.
            – Что и гайдаевские комедии не смотрел? – удивлялась мать.
            – Пробовал и не смог. Слишком глупые они какие-то.
            – Ничего не поделаешь, посмотреть обязательно должен. Иначе так и дальше будешь не понимать каких-то киношных разговорных цитат.
            В общем, все было просто замечательно, пока однажды на утреннем купании у Исабель не зазвонил мобильник, до этого служивший лишь часами. Она сказала в него только одно слово: «Алло», после чего полминуты выслушивала то, что ей говорят. Сбросив звонок, невесело объявила:
            – Ну все, конец идиллии. Труба зовет. Произошел сбой в моих магнитофонных придумках. Похоже, в Майами поняли, что меня в Гаване нет.
            Уже через два часа они всей компанией были в аэропорту. Туристский сезон был в полном разгаре, и Зацепину с большим трудом удалось добыть три билета через Швейцарию и Ирландию на Доминикану.
            При расставании Исабель отвела сына в сторонку и как следует проинструктировала его на возможные варианты развития событий, касательно ее, включая даже самый полный переход Алекса на сторону матрасников. Любопытства ради он поинтересовался:
            – А если они начнут мне пальцы отрезать, чтобы ты сама к ним явилась?
            – На пятом или шестом твоем пальце я точно сломаюсь и явлюсь, – чернушно отшутилась она.
            В последнюю минуту Алекс сумел еще исхитриться и нарисовать два парных портрета матери и сестры: один оставил себе, второй передал «тете Аните». Рядом Зацепин вовсю щелкал своим «Никоном», но было не понятно куда пойдут эти фото.
            Через сутки на «Нокию» Копылова пришла короткая эсэмэска: «Мы дома»! И они с майором выдохнули с облегчением.
            Вилла была оплачена за две недели вперед, отказываться не имело смысла и целую неделю Алекс с Верой прожили на ней. Каждый день к ним на несколько часов присоединялись Зацепин с Зоей, но, в общем, все выглядело этакой молодоженской медовой неделей. Аренду на «Тойоту» тоже переоформили на Алекса, что стало дополнительным бонусом. Единственным неудобством была необходимость каждый день после отъезда с виллы на пару часов высвобождать из фольги «Моторолу». Звонить она не звонила, но слушала их с Верой щебетание наверняка. Впрочем, последние два дня они безвылазно сидели на вилле – Вера набрала свой диплом вкривь и вкось, и ему пришлось его капитально переформатировать, а потом еще найти место, где все это распечатать.
            – Если у тебя есть такие финансовые возможности, то почему бы нам почаще сюда не приезжать, – позволила она себе как-то помечтать.
            – Но ведь тут глухая деревня, даже в супермаркет только на машине добраться.
            – А мне как раз что на отшибе и нравится. И что людей почти нет. И море классное.
            Действительно, почему бы и нет? Особенно, если весь остров прекрасно говорил по-английски. И в предпоследний день пребывания Алекс переговорил с хозяином дома. У того имелись еще две похожие виллы и за триста долларов за две недели он готов был всегда предоставить любую из них для симпатичной молодой пары, только позвоните о своем приезде хотя бы за неделю.                 
            – Так может вам прямо сейчас отпуск до месяца продлить? – подначивал Зацепин.
            – А почему бы вам самим тут на две недели не остаться? Могу ссудить триста долларов без процентов, – парировал Алекс.
            Но оба понимали, что это пустые слова. Государева служба ждала одного в Питере, другого в Москве. Обе пары вылетали в Домодедово в один день: только Алекс с Верой утром, а майор с Зоей вечером.
В Домодедове Алекс с Верой расстались: она повезла свой диплом, пакет с лимонами и бутыль оливкового масла в Тверь, а он, перебравшись во Внуково, вылетел в Пулково.
 
6
            Только приземлившись сперва в пасмурной Москве, а следом в холодный питерский дождь, Копылов как следует оценил прошедшие две недели тридцатиградусной жары без единого облачка на небе. И мысль о повторении таких поездок крепко запала ему в голову.
            Совсем по-другому стал думать и о матери. Что бы было, если бы она сразу дала ему знать, что жива и здорова? Превратила бы его в обычное оранжерейное чадо, лишила бы того внутреннего стержня, который он выработал в себе без ее участия. Восхищало и то, что она на целых восемь лет забила на хваленое ГРУ. И начала контачить с Зацепиным, только когда почувствовала за собой всю силу кубинской службы безопасности и перспективу равного партнерства с Москвой. Из прежнего мелкого нелегала стала полноправным кубинским агентом, без оглядки на предавшую ее Родину. Как говорится, защищать Остров Свободы и сеять раскол и самоуничтожение в ряды кубинской эмиграции в Майами – с нашим превеликим удовольствием! Кстати, получалось, что она и его, сына, тоже сумела завербовать в свою разведку, как еще можно было расценить даденный ему код на «Моторолу» и договоренность о дальнейшей материнской поддержке. 
            Это открытие изрядно позабавило Алекса, выходило, что если сюда еще добавить Ми-6, то он теперь сотрудничает аж с пятью разведслужбами. Чего-то я совсем соскочил с поводка ФСБ, веселил он сам себя, надо будет снова восстановить контакт, а то – некомплект. Но, похоже, даже Даниловне хвастать об этом было уже слишком зазорно.
            В Пулково Копылова встречали Сева и Стас, как они узнали о его прилете приходилось только догадываться. Впрочем, инструктор при виде Перегонщика сразу самоликвидировался и покатил за машиной Севы на приличном расстоянии.
            – Тебе что, волшебную «Моторолу» тоже иногда доверяют? – подколол Алекс, намеренно усаживаясь на заднем сиденье Севиного «Опеля».
            – А ты, похоже, свою «Моторолу» две недели в отеле держал, – отгавкнулся Сева.
            – Именно так, в сейфе под кодовым замком.
            – Здесь в Питере Маккой, хочет с тобой лично встретиться.
            – Где и когда?
            – Завтра в английском консульстве прием. Ты приглашен. – Сева протянул ему конверт, в котором было приглашение. – На два лица: тебя и Еву.
            – Как-то готовиться надо?
            – Мыло и веревку приготовь, – сердито бросил Сева. – Я тебя до метро довезу.
            – До дома давай рули.
            – Вот еще бензин на тебя тратить.
            – В глаз получишь!
            Сева сердито посмотрел в зеркальце на отельера, но повез все же до самого дома, вернее, до супермаркета – Алексу не улыбалось потом заново тащиться за продуктами.
            – Давай спускайся! – скомандовал по городскому телефону Стас, едва он ввалился в квартиру с дорожной сумкой и продуктовым пакетом.
            – Сейчас, только кофе попью.
            – У меня попьешь! – рык инструктора указывал на добрую взбучку.
            Делать нечего – ноги в тапочки и вперед.
            – Как деточке отдохнулось? – мощные мышцы Николая Григорьевича рельефно выделялись под домашней футболкой. Алекс даже чуть отпрянул, готовый увернуться от неизбежной оплеухи.
            – Супер и гипер. На завтра приглашен в английское консульство, – Копылов показал приглашение. – Вместе с Евой. Велено приготовить веревку и мыло.
            – Вам обоим или только тебе? – скривился Стас.
            – Черт! Не уточнил.
            – Вид у тебя какой-то победительный.
            – У меня теперь каждое утро начинается с того, что я сжимаю кулаки и говорю: приду и всех победю, – охотно поделился фабзаяц. – И так обычно и бывает.
– Ты случайно не помнишь наш разговор во время твоей присяги на оружии? Считаешь, это была пустая формальность? И помнишь, что я тебе обещал в случае ее нарушения? – с каждой запятой инструктор распалялся все больше и больше. Самая пора была задействовать шпионский антивирус.
– Все помню. Только старший по званию приказал мне ничего вам не говорить.
Любо-дорого было смотреть на обалдевшего инструктора.
– Имя майора Зацепина вам о чем-то говорит?
– Ну, – с трудом выдавил из себя Стас.
– Он и организовал нам с Верой вояж на Кипр.
– Опять врешь!
Алекс достал было из кармана «Нокию», но передумал. Подошел к городскому телефону и набрал нужное количество цифр.
– Петр Иваныч, тут мне мой инструктор пальцы дверью зажимает насчет Кипра.
– «Давай его!» трубка телефона была повернута к ним обоим.
– Да, – осторожно приложил трубку к уху капитан.
– «Здравствуйте, Николай Григорьевич. (Алекс слышал тоже) Давно хотел с вами лично пообщаться. Читал почти все ваши отчеты по Валету. Особенно понравилось, как вы распекали моего бывшего поднадзорного за поведение перед товарищами в полосатых купальниках. Я бы его еще и выпорол за это. Подтверждаю, что Валет четырнадцать дней находился на Кипре с важным государственным заданием. Через неделю буду в Питере и поговорим об этом более детально. Всего хорошего».
            – Товарищи в полосатых купальниках – это американцы? – вид у инструктора все еще был очумелый.
            – Матрасниками и пиндосами он не любит их называть.
            – И что, во все это я должен поверить?!
            – Неужели так трудно навести справки: продолжается ли всепланетный розыск майора или уже нет.
            – Ну какое у тебя может быть на Кипре важное задание, да еще с твоей проводницей?
            – Я же давал присягу на оружии, как могу рассказывать. Тем более, что право первой ночи у майора, а не у вас. Но есть небольшая уловка. Послушаете наши с Верой телефонные разговоры и все поймете. Кофе угостите?
            – Пошел вон! – прорычал Стас.
            Что Алекс с удовольствием и сделал, всеми лицевыми мышцами скрывая улыбку, раздирающую его щеки. В кармане сердито вибрировала «Нокия», на которой образовалось уже с десяток не отвеченных вызовов.
            – Да еду уже, еду, – отвечал он сперва Хазину, потом Еве.
            Кофе он так и не выпил, серая «Шкода» с Сенюковым уже ждала у подъезда, поэтому набрав целый пакет кипрских магнитиков и кружек, поехал в «Бирему». По дороге Сенюков тезисно посвящал его во все отельные, магазинные, бойцовские и «светлобесные» новости, похоже, дела у Жорки шли отменно.
            Палисадник отеля было не узнать, набухшие почки превратились в молодую листву, трава повылезала из всех асфальтовых щелей, большие горшки с цветами и выставленные наружу квадратные столики довершали этот весенний праздник. На крыльце и в вестибюле собралось все жилое и нежилое населения отеля, приветствуя своего сумасбродного босса. Под веселые приветствия и восхищение его загаром, он шел, раздавая направо и налево свои сувенирчики, беспокоясь, что их на всех может и не хватить.
            Ева в отеле пока не появлялась, но на месте была Софья Степановна, которая решительно перехватила его у Хазина и повела в Палату № 7 сообщать о финансовых итогах месяца. Кроме номера Копылова, остальные одиннадцать номеров были заняты, буфет превратился в полновесное кафе, так что пришлось нанять вторую буфетчицу. Вторая горничная, работавшая до этого на полставки, перешла на полную ставку, в подвале запустили баню с бассейном и там же в двух каморах с подачи Евы поселили четырех парней. Теперь для подвала нужна третья горничная на полставки. Словом, из-за многолюдства всем стало в два раза больше работы и идет ропот о прибавке жалованья.
            – Пару дней и решим с этой прибавкой, – пообещал Алекс.
            Жорка снова завладел отельером, и вдвоем они пошли делать визуальный обход «Биремы». В Тренажерке появился стеллаж с тремя сотнями дисков DVD, музыкальный центр, стол с трехведерным самоваром и тарелками сушек. Бильярдная пополнилась полками с книгами на русском и английском и столиком с подшивками газет. Буфет расширился за счет смежной кладовой, и несмотря на дневное время там было полно посетителей, поглощавших супы и жаркое, а вторая буфетчица смотрела из-за прилавка на главного босса застенчиво и настороженно.
            – Курсантов под добрую сотню стало. Взяли еще двух русских учителей. Уже и днем учеба идет, – объяснил многолюдство Жорка.
В подвале новшеств было еще больше чем наверху. Половину площади занимали склады с быттехникой, на второй половине шел ремонт, мелкие кладовки превращались в большие комнаты для настольного тенниса и новой бильярдной, тир и спортзал украсились дополнительным реквизитом, в готовом виде предстала баня с купелью, раздевалкой и комнатой отдыха:
            – Воду уже запускали, но ждем твоей первой генеральной помывки.
            Заглянули и в две «каморы»: в одной разместились два молдаванина, которые, похоже, застряли в «Биреме» на пожизненном ремонтном подряде, во второй – два иногородних гопстопника, Родя и Покусанный Денис:
– Отовсюду их выперли, а на съемную хату им половины наших зарплат не хватает.
            – Ну что, теперь на смотрины в твой магазин, – пожелал Алекс.            
Но Жорка повел его еще на один объект. Прямо из подвала черным ходом вывел во двор-колодец, а оттуда в смежный с «Биремой» жилой подъезд. Миновав четыре грязных лестничных пролета, они поднялись на третий этаж, где Хазин своим ключом открыл ободранную квартирную дверь. Коммуналка из пяти комнат и кухни была соединена одним длинным коридором и выходила окнами на уличную сторону. В кухню, ванную и туалет заглядывать не стали, дабы не травмировать нежную душу Алекса, сразу прошли в две комнаты, которые Жорка снял с перспективой полного выкупа их через два-три месяца.
            – Стоит в два раза меньше, чем мой Погорелый номер, – оправдывал свой выбор Хазин. – Захотелось отдельного тайного логова.
За всю экскурсию у него в кармане трижды начинал вибрировать мобильник, который он тут же сбрасывал. Алекс делал вид, что не понимает, кто это может звонить.
В одной из комнат (спасибо 4-метровым потолкам) были металлические антресоли, на которых располагались тахта и компьютерный столик, а также открывался замечательный вид почти под вертикальным углом в Палисадник «Биремы». В другой комнате, соединенной с первой внутренней дверья, помимо дивана с телевизором и кухонным шкафчиком находились микроволновка, электрочайник, электроплитка под кофейную джезву и небольшой холодильник.  
            – Рядом за стеной такая же пятикомнатная коммуналка. Они как раз над «Биремой». Можно пробить внутреннюю лестницу и будет тебе третий отельный этаж. Убью, если не скажешь, какой я молодец! – беспокойно уставился на друга Жорка.   
– Молодец будешь, если одна из комнат отойдет мне.
            – То есть?
            – «Бирему» нужно уплотнять, и я без своего директорского номера.
            – А какую?
            – «Кухню» тебе, я не смогу спать в ней под рычание холодильника, а «гостиную» мне – присматривать за Палисадником самое то. Не отдашь – значит, жмыдло и шкурник.
            – Тут можно еще соседнюю комнату выкупить.
            – Вот и выкупай. Но эта с антресолями – моя. Впрочем, не боись, буду ночевать в ней, не более двух-трех ночей в неделю. Кстати, в «Биреме» знают о твоем логове?
            – Только Ева и Стас. Они голову мне уже намылили за это.
            – Да, нелегко им с нами, богатеями. Кстати, как мои фээсбэшные гопстопники?
            – Служат не за страх, а за совесть. Геша и твой Сенюков раскатывают на тачках, Родя и Денис пока в качестве грузчиков-экспедиторов.
            – Ну, а теперь-то мы пойдем в магазин?
            – Да… Только я тебе хотел одну вещь сказать.
            – Ну? – Копылов был весь внимание.
            – У нас с Евой… Мы вообще-то хотели тебе это вместе с Евой сказать, – смущенно мялся Хаза. – В общем, переспали мы с ней.
            Алекс молчал.
            – У меня от отсутствия секса уже подростковые поллюции начались, ну и…
            – …она по-товарищески вошла в твое безвыходное положение.
            – Ну не издевайся, сам все понимаешь.
            – В «Биреме» знают?
            – Ты что, конечно, нет! В общем, как-то так.
            – И чего ты от меня хочешь? – Алекс старался не засмеяться. – Благословения?
            – Не знаю. Ну чтобы ты не злился.
            – Десять баксов.
            – Чего?
            – Нанесение мне морального ущерба будет стоить вам десять баксов. Позвони и скажи ей об этом.
            Жорка неуверенно достал мобильник, даже нажал на вызов, но тут же сбросил его.
            Спустившись во двор, они, не заходя в «Бирему», кружным путем направились в Магазин. «Бытовая техника из Германии» красовалось над входом – слишком длинно, но максимально содержательно. Внутри было достаточно аскетично: ряды холодильников, стиральных машин, электроплит, плюс три ряда полок с мелкой техникой. Персонал не раздражал своим безделием и многолюдством: девушка на телефоне и кассе, парень на зале. Кроме торгового зала, были еще помещения для босса и бухгалтерии, кладовые, комната для персонала. На улице у входа Покусанный Денис с Гешей грузили в «Бумер» несколько упаковок с мелкой техникой.
            – Через два часа у нас качалка, – напомнил им Жорка. Качалкой он называл подвальные тренировки с братками.
            – Успеем. У нас только три адреса, – заверил князьков Геша, успевший набрать уже некоторой деловой важности. Денис тоже дружелюбно улыбался, хотя в глазах продолжал оставаться прежний мистический страх перед копыловской зубастой неукротимостью.
            – Как с доходами? – спросил Алекс, когда они вернулись в директорский кабинет.
            – Да ничего. Уже начало капать. На зарплату еще не хватает, но на аванс уже есть. А давай сегодня после качалки опробуем твою баню, – предложил Жорка.
            – Не. Сегодня не нет. Вызови сюда Сенюкова, пусть захватит у Софочки бухгалтерские бумаги, домой поеду их смотреть.
            – Ты все-таки обиделся на меня из-за Евы, – с горечью констатировал Хазин.
            – Ни в одном глазу. Кстати, передай ей, что на завтра в пять мы с ней приглашены в мелкобритское консульство. Хрестоматийный французский вариант: мы с Евой супружеская пара, а ты ее герой-любовник. Надеюсь, у нас всех хватит ума держать приличный статус-кво. 
            Жорка не возражал. Внешне все как будто разруливалось наилучшим образом, но приехал домой Копылов отнюдь не в радужном настроении. Похоже, отныне любое его общение с Евой, да и с Хазой будет с фигой в кармане. Уж лучше бы они попытались все это от него скрыть, тогда делать простодушный вид было бы гораздо проще.
            Чтобы еще больше добавить отрицательных эмоций, он набрал прослушку на мобильник Веры и тут же получил желаемое по полной программе.
            «Ты просто не понимаешь, какая жуткая публика эти детдомовцы, – услышал он тяжелый мужской голос. – Считают, что весь мир им по уши всем обязан, а себя они наоборот ни перед кем обязанными не считают. Из-за малейшей выгоды предадут кого угодно и даже не будут чувствовать себя виноватыми».
            «Он не детдомовец, до тринадцати лет жил с родителями, – отвечал голос Веры. – Я видела на Кипре его родную тетю и друзей его родителей».
            «Сама говорила, он не знает цену деньгам, разбрасывает их направо налево. Если ничего о себе не рассказывает, значит, однозначно сидел. А раз на четвертом курсе в институте, значит, сидел в малолетке. Там нравы еще похлеще чем у взрослых уголовников, настоящими дикими зверенышами становятся».
            «Ну, отец, дочь и так с ума сходит, а ты еще добавляешь», – вставился голос матери.
«И что значит, через год поженимся? – снова зазвучал мужской голос. – Целый год получать одни удовольствия и никакого геморроя. Два дня в неделю так и будешь бегать к нему на свиданку. Для любого мужика это самый лучший вариант на свете. Спроси его, пропишет он тебя у себя, тогда все и поймешь».
            «Я не буду сама ничего у него спрашивать», – отвечала Вера.
            «А что ты решила после диплома? На своем паровозе оставаться, или в избу-читальню идти и куда именно? Хотела же в тверскую, а теперь что, в питерскую?»
            «Пап, давай я тебе это после диплома скажу, а?»
            Послышались шаги и все стихло.
            Впрочем, плюсы у этой подслушки тоже имелись. Родители были вполне вменяемыми, а не такими колхозно-базарными как можно было ожидать.
            Его «тоску девичью» могло развеять разве что общение с Даниловной, но ее на месте не оказалось, а в темную писать письмо ему не захотелось.
           
7
            Утром первым делом пришлось решать архиважный вопрос: одевать костюм для похода в консульство сейчас или уже после обеда. Победил утренний вариант. Заново прослушивать Веру он не решился, ведь запросто можно нарваться на исповедь «невесты» лучшей подруге, или на ее флирт с тверским Казановой. Сенюкову он вчера распорядился заезжать не раньше десяти, поэтому всласть сибаритствовал: задравши на журнальный столик ноги, поглощал книжную продукцию. Сегодня это был 250-тысячный «Англо-русский словарь» с его тройной пользой, когда запоминались (причем с ударением) и те, и другие слова, а также их сопоставление. Вот почему иногда забывая само значение английских и русских слов, он никогда не забывал их правильного произношения.
            Но не все коту масленица – ровно в девять «Нокия» пискнула эсэмэской от Жорки: «Я сейчас к тебе приеду, есть возможность хорошо подраться» и следом: «Нужна стрелялка». Оставалось только материться, отменять «Шкоду», быстро завтракать и упаковывать в пакеты помимо костюма еще и парадные туфли. Хазин приехал не один, на заднем сиденье сидели с виноватым видом Геша и Покусанный Денис, да и джип был припаркован так, чтобы не попасться на глаза Стасу. При виде гопстопников Алекс в машину не полез, знаком отозвал Жорку в сторону.
            – Вчера, ты сам видел, они поехали развозить по адресам мелочевку, – доложил Хаза. – В третьем адресе у них кофеварку забрали, а самих без денег выгнали взашей.
            – И что, нужна стрелялка?!
            – Там явно съемная хата и три здоровых мужика. Кофе на халяву им захотелось.
            – Возьми Игоря с Глебом.
            – Не, они под тобой ходят. Я даже их спрашивать не буду. Нужен ты со стрелялкой.
            – У меня консульство.
            – До него еще полдня. Все успеем.
            – Давай я тебе за кофеварку заплачу?
            Жорка выразительно покосился на джип, мол, отказ – полная потеря лица перед твоими же гопстопниками.
            – Нас потом легко вычислят.
            – Войдем, не как магазинщики, а как нормальные налетчики. А при виде стрелялки вряд ли кто захочет потом в ментовку бежать.
            Делать нечего – Жорка своей просьбой его поймал, напомнил о собственном таком же вызове из Москвы. Оставалось лишь надеяться, что наглых мужиков на месте не окажется.
            Хазин к налету подготовился как следует. Помимо балаклав и матерчатых перчаток приготовил три вентильных маховика в качестве кастетов и три отвертки под крест в качестве колющего оружия. Сделав солидный крюк, они заехали на заброшенную стройку, где из схрона Алекс достал один из «Макарычей» и погнали по нужному адресу.
По дороге Покусанный Денис обронил:
            – А если у них застолье с бабами, ведь не для трех чашек им кофеварка понадобилась.
            Ему никто не ответил. Алекс обдумывал как быть, если придется стрелять в воздух или кого-то ранить.
Дом был как дом с просторным двором и отсутствием из-за мелкого дождя бабок и играющих детей. Машин на весь двор были лишь две старых «Лады», явно не из тех, на которых приезжают в гости или раскатывают по Северной Пальмире крутые мужики.
            – Всех укладываем на пол, забираем деньги и паспорта. Клиентов связываем скотчем, вместо кляпа на рот повязку и уходим, – распорядился Жорка.
            – А кофеварку? – спросил Денис.
            – Оставляем на добрую память. У нас не месть за вшивую собственность, а честный бандитский налет. Поэтому старайтесь даже не плеваться. Наше ДНК нужна нам самим и никому больше.
            Несмотря на нехорошие предчувствия, Алекс улыбнулся, так ему понравилась Жоркина предусмотрительность.
            Дверь в подъезд была на магнитном замке, но три цифры заметно выделялись на нем, на второй их набор раздался нужный щелчок, и дверь открылась.
            – Минутку, – Алекс набрал номер злополучной квартиры.
            – Кто там еще?! – раздался грубый пьяный голос.
            – Он, – подтвердил Денис.
            Присутствие гопников вынуждало «честных бандитов» действовать особенно собрано и эффективно. Поднявшись по лестнице на третий этаж к нужной двери, Хазин жестом указал на электрощиток, Алекс кивнул, Жорка открыл щиток и вырубил нужный рубильник, а Алекс заклеил изолентой глазок в квартире напротив. Музыкальный гул за дверью оборвался. Вся четверка надела балаклавы и перчатки. Наконец защелкали замки и дверь отворилась. Нарисовалась дородная фигура в майке с уголовными наколками на руках. Удар Хазина маховиком в грудь заставил Майку отлететь вглубь коридора. Денис и Геша двинулись внутрь вслед за Жоркой. Алекс с «Макарычем» в руке представлял из себя оперативный резерв.    
            – Милиция, лежать! – Хазин сильно ударил Майку ногой в живот и махнул гопникам вязать его, после чего ворвался в комнату, где проходило застолье. Там находилось еще два подвыпивших мужика в рубашках. Алекс тоже заглянул туда, но его помощь была не нужна.
            – Лежать! – орал Хазин, охаживая за неповоротливость рубашечников своей железкой.
            – Суки!! – раздался вопль позади из коридора. На гопников налетел четвертый обитатель квартиры, видимо спавший в дальней комнате. Этот был вообще в одних трусах и в мгновения ока разбросал гопников с Майки в разные стороны.
            Алекс направил «Макарыча» ему в ногу и нажал на гашетку. Пистолет не выстрелил. В следующее мгновение Трусы выбили оружие у него из рук и от души приложились Копылову по физиономии. От падения Алекса спасла лишь стена. Трусы тем временем вместо того, чтобы освободить своего полусвязанного подельника, метелил гопников. Алексу ничего не оставалось, как самому вступить в драку. Трусы весили под сто килограмм и самые тяжелые удары его даже не покачивали. Подобрав пистолет, Алекс сильно приложился его рукояткой в голову здоровяка, заставив его на несколько секунд «поплыть», и втроем они все же сумели его опрокинуть. Из гостиной вернулся Жорка, сумевший в одиночку полностью упаковать обоих рубашечников, и помог незадачливым подельникам довязать Майку и Трусы в коридоре. Алекс осмотрел пистолет и со стыдом обнаружил, что просто забыл снять его с предохранителя.
            Лежащие на полу мужики сквозь ротовые повязки мычали угрозы и перекатывались с боку на бок, но на них не обращали внимания. Как следует обыскав дорожные сумки и разбросанную одежду, нашли четыре паспорта с челябинской пропиской, двое водительских прав, внушительные суммы в рублях и в «Франклинах», два «Макарыча» с запасными обоймами и четыре разномастных ножа.
            «Может, не стоит это брать?» – на языке глухонемых спросил у Алекса Жорка.
            «Берем!» – так же знаками ответил Копылов.
            В пакеты с добычей также отправились четыре мобильника, две золотых печатки и три золотых цепочки – мародерствовать так мародерствовать. При выходе в прихожей Жорка, смеха ради, в отдельный пакет засунул по правой туфле каждого из мужиков.     
            Из подъезда выходили по одному. Без балаклав все имели довольно взъерошенный вид. Но если у гопников пострадали лишь ребра и губы, то у Алекса под левым глазом наливался синью здоровенный фингал. Когда чуть отъехали, он приказал высадить Покусанного (который в отличие от Дениса вчера кофеварку в адрес не заносил):
            – Вернешься и с часик пошатаешься там, посмотришь, будут ли вызывать милицию. И все запомните: судя по всему, мы обули гастролеров-киллеров, если нас вычислят, то замочат не просто так, а после камеры пыток. И это вовсе не черный юмор. – Он внимательно посмотрел на Дениса с Гешей. – Не только говорить своим корифанам, но и между собой об этом под запретом. Сегодня чтобы не появлялись ни в Магазине, ни в «Биреме». Про кофеварку тоже все забыли – ложный вызов вчера с ней был. Георгий потом у вас ее себе забрал. Все понятно?
            Да уж чего тут было не понять! Лица гопников так помертвели, что на секунду Алексу захотелось их даже чем-то приободрить.
– Добычу будем делить через полгода, ни днем раньше.          
            По пути в Магазин Геша пересчитал рубли и баксы, получилось около двадцати тысяч деревянных и шесть с половиной тысяч зеленью.
            – Как бы не пришлось все это назад возвращать, – пошутил было Хаза.
            – Ну да и еще свои извинения принесешь, – огрызнулся отельер.
            Высадив у метро Гешу, они мотанулись на заброшенную стройку, загрузив в схрон оружие и золотые цацки, оттуда поехали в «Бирему», купив по дороге Алексу темные очки.
            К отелю подъехали с черного входа и тайком пробрались в спортзал. Там двери на замок, одежду прочь, боксерские перчатки на руки и десять минут активно до хорошего пота лупили по боксерским грушам. Затем в душ и гуськом по лестнице в «Палату № 7» под громкое причитание Алекса:
            – Ну и какого рожна ты свои локти распускаешь! Кулаков тебе мало! Как мне теперь с этим фингалом в английское консульство ехать! В следующий раз сам локтем в глаз получишь, за мной не заржавеет.
            Его стенания были столь натуральны, а оправдания Жорки столь виноватыми, что даже Ева, выйдя им на встречу, поверила и тоже напустилась на младшего князька:
            – Что у тебя руки всегда чешутся! Какие же вы оба безмозглые! Чтобы я ни одного, ни другого в подвале больше не видела!
            Набежали с медными пятаками и мазями Люсьен с Софочкой, но как ни старались глаз еще только больше заплыл. Тут правда Жорка чуть прокололся: подал Алексу черные очки, однако вопрос откуда у него заранее они были припасены у дам так и не возник.
            Тут уже и время подошло выдвигаться к консульству.
           
8
            Поехали на машине Жорки, который должен был теперь крутиться вокруг консульства до их возвращения, чтобы усилитель радиосигнала с жучков Евы и Алекса сработал как надо. По дороге Девушка Бонда снова принялась их отчитывать за глупое поведение, причем уже больше в сторону Копылова, мол, мог и поберечь себя, ведь знаешь, все пули и зуботычины достаются именно тебе. Слушать это было малоприятно.
            – Я не понял, ты же уже не моя гражданская жена, а почему мне упреки как мужу?
            Жорка за рулем не смог сдержать легкого смешка. Ева смерила одного и второго гневным взглядом, вспомнила, что ее измену оценили в десять долларов и взорвалась:
            – Думаете, вы оба таких не отразимых! Может у меня и еще кто-то есть почище вас!
            И что называется – подставилась. Два кавалера переглянулись и открыли рты.
            – Трех… – начал Жорка.
            – …мужняя, – закончил Алекс. И оба захохотали.
            – Придурки! Придурки! – толкала кулаками им в спину Ева, но от этого те хохотали лишь сильней. Помимо великолепного нового прозвища для своей янычарки, вернули себе пошатнувшуюся было гармонию мужской дружбы.
На входе в консульство Копылов предъявил свой пригласительный и напыщенный служащий с легким кивком пропустил их. Сняв легкий плащик, Ева предстала в новом платье, в котором она выглядела потрясающе, положительно на худышках любой наряд смотрелся как на топ-модели. По приемному залу дефилировали уже пара десятков гостей, это были руководители и преподаватели английских школ, которые, казалось, совсем не собирались никого разглядывать. Но у Алекса с Евой на это было свое противоядие: он рассказывал по дням о своем кипрской путешествии, она внимательно слушала, почти не косясь по сторонам. Подхваченные со специального столика бокалы с игристым вином и тарталетки позволяли им ничем не отличаться от окружающей публики.
– Чертовы малолетки, – шипела время от времени Девушка Бонда, она же Трехмужняя.
Появилась Зондерша, подплыла к ним с любезной улыбкой.
– Что случилось? – выразительно посмотрела на черные очки отельера.
– Ева неудачно показывала мне свой коронный хук справа.
– Не слушайте, – поправила Ева. – Это они с Жоржем с утра боксом занимались.
            В шесть часов помощник консула сделал короткое вступительное слово о налаживании связей между Англией и Россией. После чего выступили четыре руководителя школ, среди них и Зондерша, коротко рассказав о своих школах. Зондерше, впрочем, особо похвастать было нечем, в отличие от своих коллег ни один ее ученик для языковой практики в Лондоне готов пока не был.
            После официальной части был еще один более полный фуршет с закусками, водкой и вином. Главной целью мероприятия, как понял Алекс, было элементарное знакомство коллег друг с другом. Чокаясь и разговаривая, он за вечер получил с десяток визиток с именами и телефонами, досадуя, что сам не обзавелся ими.
            А вот и главный гвоздь программы: Джон Маккой-Лупастик собственной персоной. После обмена приветливыми фразами, мужчины оставили Еву с Зондершей, а сами мимо охранника удалились в глубины здания. Интересно, могут меня тут похитить, а потом вывезти в Финляндию в консульской машине, думал Алекс, следуя за американцем.
            Комната, которую Маккой открыл пластиковой карточкой не имела окон, больше походила на пустую кладовку, где не было ничего кроме столика и трех стульев, отсутствовали и видеокамеры с зеркальным стеклом для сторонних наблюдателей.
            – Сними очки, – сказал Лупастик, едва они уселись напротив друг друга.
            Алекс снял. Не нужно было даже зеркала, чтобы понимать, что левый глаз окончательно заплыл.
            – Откуда такое украшение?
            – Слишком активный образ жизни веду.
            – А точнее?
            – Решили в спарринге немного побоксировать, ну и получил локтем в глаз.
            – А спарринг партнер – это Жорж Хазин? Кстати, кто он такой?
            – Мой товарищ из Москвы.
            – Чем он занимается?
            – Открыл в Питере филиал российско-германской фирмы, которой в Москве руководит его отец.     
– А почему именно ему вы поручили интернет-газету?
– Потому что у него был опыт с Живым журналом в Москве и потому что ему это нравится. По-моему, у него это неплохо получается.
– А вам известно, что он проводит настоящую советскую пропаганду против англичан?
            – То есть? – прикинулся удивленным Копылов.
            – Старается радикально изменить их мировоззрение относительно России.
            – Как такое может быть? Ему двадцать лет, а вашим парням двадцать семь – тридцать лет. У него даже нет высшего образования.
            – Он приводит очень неожиданные факты по истории, политике, даже психологии.
            – Если эти факты ложные…
            – В том-то и дело, что парни никак не могут его на этом поймать. Открывают справочники и энциклопедии и вынуждены соглашаться.
            – Так в чем тогда проблема? Запретить ему это рассказывать? Или общаться с ними?
            – Это выглядит как большая провокация. Откуда он такой в этом искушенный?
            – Как говорил Марк Твен, слухи о русской необразованности слишком преувеличены.
            – Вы должны что-то сделать, – сдержано, но настойчиво произнес Маккой. – Не хватало, чтобы все это еще всплыло в вашей газете. В общем, берите ее в свои руки и приструните своего ура-патриота. В ближайшие дни вам на имейл начнут приходить материалы, которые вы должны будете размещать в своей газете. Заодно передадите Грэйс ксерокопию паспорта этого Хазина и все его анкетные данные. А теперь рассказывайте, что вы делали на Кипре? Ничего не хотите мне сообщить?
            Самый момент был огорошить матрасника сообщением о «Скорпионах», но после рассказа о них матери, эта идея уже не выглядела столь состоятельной, да и версия, как самому ему стало об этом известно, еще не придумалась.
            – Встретился с московской подружкой, у нее были горящие путевки на Кипр, ну и маханули.
            – Где ваша «Моторола»?
            Похолодев, Алекс сообразил, что из-за глупой драки, совсем забыл об элементарных мерах предосторожности насчет стукаческого телефона, но делать нечего…
            – Вот. – Он преспокойно достал из внутреннего карман мобильник, завернутый в фольгу, развернул и положил на стол.
            – Это тебе твои кэгэбэшные кураторы так подсказали делать?
            – Я думаю, они бы подсказали мне снять фольгу перед нашей с вами встречей… Просто я хорошо в школе физику учил. Ну не могу я, когда за каждым моим шагом следят, неужели не понятно?
С полминуты Лупастик буравил его глазами.
            – Скажи, почему русские всегда такие лгуны?
            – Очень просто. Обманывать нельзя только доверившихся тебе людей, тех же которые постоянно тебя в чем-то подозревают, не только можно, но и нужно как следует обманывать. Ну вот такие закидоны у этих примитивных русских. Будете мне доверять, получите самую чистую правду.
            Опять пауза. Как хотелось американцу размазать наглого юнца самыми убийственными обвинениями, но, похоже, это было все равно, что стегать воду плетьми. 
            – В таком случае я ее забираю, – слова Маккоя предполагали возражения, но Алекс послушно подвинул ему телефон, словно пятьдесят центов.
            – Ты с него хоть раз звонил? – Лупастик полистал на телефоне отправленные вызовы. Кроме звонков Севе и Голосу там ничего не было. – А второй мобильник есть?
            Алекс также молча достал «Нокию», которая была выключена.
            – Давай мы проверим твои звонки, – американец требовательно протянул руку.
            – При условии, что не скажите Еве о моих звонках другим девушкам. – Копылов с улыбкой отдал телефон.
            – Это займет минут двадцать. – Маккой выглянул в коридор, передал мобильник кому-то невидимому и вернулся за столик.
            – С кем вы встречались на Кипре? Нам известно, что в отеле вы со своей подругой не жили.
            К этому вопросу Алекс был вполне готов.
            – В самолете познакомились с семейной парой, потом помогли им с таможенным досмотром – они ни слова не знали по-английски, хотя сняли возле Ларнаки целую виллу. Потом они нас припахали в качестве переводчиков. Я помог им еще с арендой машины, и мы с ними катались на ней по всему острову. Вилла была с бассейном и гостевой комнатой. Там мы обычно и ночевали.
            – Фото есть?
            – На нашем «Никоне» только наши с подругой. А их снимали на их аппарат.
            – Фамилия?
            – Кажется Прудниковы. Но я в их паспорта не заглядывал.
            – Опять порция лжи. Ведь это все легко проверяется. Адрес виллы и адрес аренды машины.
            – Аренда машины прямо возле аэропорта, а адрес виллы – понятия не имею. Говорю: нас возили, причем каждый день по другой дороге.
            Чуть успокоившись, Маккой придумал новый вопрос:
– Ну, а как у вас с обещанными агентами ФСБ в отеле?
            – Напрямую на меня никто не выходил. По-моему, им проще было внедрить своего человека в саму школу.   
В дверь чуть постучали.
            – Хорошо, мы все проверим, – пообещал Маккой, вставая и забирая из коридора проверенную «Нокию».
            Когда они спустились в приемный зал, публика там уже совсем раздухарилась. Длительное пребывание в России действовало на англосаксов одурманивающе: если русскоязычная часть преподавателей выглядела более-менее пристойно, то о носителях языка сказать так было уже невозможно: громко в голос спорили, хохотали, ругались, где-то даже вспыхнула почти кулачная стычка.
            Ева, пристально глянув на Алекса, кивнула на выход. Никто их не останавливал. Лупастик и Грэйс незаметно отошли к другим собеседникам.
            – Ну что? – спросила Трехмужняя уже в джипе, знаком указав Хазину погромче включить радио.
            – Сказали, чтобы этот товарищ укоротил свой язык, – кивнул в сторону Жорки Копылов. – Не превращал правоверных мелкобриттов в совдеповских коммуняков.
            – Фильтруй базар, однако, – обиделся за коммуняков младший князек.
            – Что еще? – Ева смотрела на отельера весьма требовательно.
            – Его паспортные данные потребовали, – новый кивок в сторону Хазы.
            – Тогда срочно к дядюшке (так они называли между собой Стаса).
            По дороге они заехали в магазин электроники, в котором Алекс купил себе новый мобильник, доверия к прежней «Нокии» уже не было.
            С инструктором встретились в нейтральной Промзоне, там, где заброшенные склады и заводы сочетались с безлюдьем и безмашиньем. Выбор места встречи объяснялся просто – несмотря на всю полученную запись диалога Алекса с Маккоем капитану необходимо было время, чтобы толком вникнуть в английскую скороговорку.  Оставив Еву с Жоркой в джипе, они с Алексом отошли подальше в сторону. Стас про Жорку и газету выслушал спокойно, что называется, принял к сведенью, на забранную «Моторолу» и проверенную «Нокию» лишь поинтересовался:
            – Ты же стирал звонки ко мне?
            – Не уверен насчет последнего своего звонка.
            – Скажешь, что звонил очередному претенденту на работу на своем транспорте в вашем с Хазиным магазине.
            – Он еще грозился проверить виллу в Ларнаке, на которой мы ночевали.
            – Ну проверят и проверят. Это будет очередной твоей порцией лжи.
            – И что?
            – И ничего. Никаких надежным легендам не угнаться за твоим длинным языком. Я сам насчет тебя не могу свести концы с концами, а ты хочешь, чтобы они свели.
            На этой ободряющей ноте встреча и закончилась. Стас на своей «шестерке» повез домой Еву, а Жорка на джипе – Алекса в Треххатку.
            – Ну и денек выдался сегодня, – сетовал по дороге Хазин.
            Отельер молчал, больше всего его удручали забранная «Моторола» и откровенно высказанное недоверие зарубежного партайгеноссе. Ну да шут с ними, успокаивал он себя, зато теперь меньше дергаться придется.
            Выходя на восьмом этаже из лифта, он краем глаза заметил у выхода на лестницу какое-то движение и весь напружинился. Но это оказался всего лишь Сева с заветным конвертом американских тугриков.
            – Кстати, говорят, ты сам скоро станешь разносчиком наших роялти, – сообщил тот, перед тем, как совсем исчезнуть в лестничной клетке.
            На кухне Алекс пересчитал деньги, семь тысяч зеленых цент в цент. Ну что ж, похоже, его ангел-хранитель и насчет сладкой морковки расстарался.
Для сна еще было рано, телевизор смотреть не хотелось, и он позвонил в Штаты Даниловне. Ему повезло – бывшая староста словно специально находилась возле ноутбука.
            «Я две недели на Кипре был?» – похвастал он.
            «А я на уикэнд в Йелоустон ездила», – отпарировал она.
            «Собираюсь снова на дачу. Компанию не составишь?»
            «В Финляндию, вряд ли. А вот в Питер очень может быть. Ты писал, у тебя гостиница. В ней нам со Стивеном можно или как?»
            Вопрос его озадачил. Живо представил лица Стаса, персонала и мелкобритов.
            «Лучше на нейтральной территории. Обещаю снять для вас лучшую дачу».
            «Заметано. Заранее сообщу все технические подробности. Пока».
            «Пока».
            Чтобы завершить день еще более ударной концовкой, Алек набрал телефон Софочки и дал команду за май месяц пересчитать зарплату всему персоналу «Биремы» с 50-процентной надбавкой.
 
9
            В семь утра позвонила Ева, застав его за просмотром «Ленты новостей»:
            – Ты в курсе, что сегодня у твоей невесты день рождения.
            – Гонишь! (Только месяц назад он выучил это слово, и оно ему ужасно нравилось.)
            – Сам проверь.
            Он проверил, отыскал еще не выброшенные документы по турпоездке: точно, именно сегодня. Позвонил Еве сам:
            – И чо делать?
            – Садиться на транспорт и ехать в славный город Тверь.
            – А туда самолеты разве летают?
            – Нет, конечно. Только гужевой транспорт. (Этого слова в англо-русском словаре явно не было.)
            Через пятнадцать минут, заглянув в толковый словарь, он позвонил снова.
            – Ты сможешь меня отвезти на своей тачке?
            – Еще чего! Жорку тоже не трогай. Бери Сенюкова и езжай.
            – А подарок? Нужен же подарок. Говори.
            – Лучшие друзья девушек – брильянты.
            – А не будет ли это чересчур?
            – Для проводницы-библиотекаря чересчур, для невесты Майкла Карлеоне – то, что надо.
            Десять минут – и новый звонок:
            – А какой размер перстня брать?
            – Восемнадцатый, – подготовлено ответила Девушка Бонда.
            Третий раз звонить и узнавать тверской адрес невесты он не стал, позвонил Стасу. К его удивлению, инструктор выдал адрес Веры без всяких нотаций и запрещений ехать. Собираясь в дорогу, Копылов ненароком заглянул на мыло. От некоего Варяга пришли аж пять заметок для «Светлобеса», не вникая в текст, он перекинул их на почту Хазину.
            «Шкода» подрулила к Треххатке в девять, и они сразу выехали, дабы не терять времени. Перстень в полтора карата купили в Торговом центре на Московском шоссе у выезда из города ровно в десять, тотчас по открытию. С заправками и перекусами добрались до Твери пять часов спустя. Тут перед Алексом возникли новые трудноразрешимые проблемы: как ломиться в родительский дом с фингалом под глазом, как не испортить Вере праздник своим непрошенным гусарством?
            На въезде в город он купил карту Твери и скоро они были уже возле Вериной пятиэтажки. Выйдя из машины, чтобы не слышал Сенюков, Алекс набрал номер телефона.
Повезло – Вера тут же отозвалась.
            – С днем варенья, товарищ невеста.
            – Ой, а я думала, ты и не помнишь, – обрадовалась она. – Быстро говори пожелания.
            – А как их проговорить в живом виде?
            – Приезжай и проговори.
            – А ты где?
            – Мы с девчонками как раз в кафе сейчас. Присоединяйся.
            – Говори адрес.
            Она со смехом назвала улицу и дом.
            – Через две секунды выезжаю.
            Десять минут (пять из которых ушло на покупку огромного букета и бутылки шампанского) – и они уже у назначенного места: немноголюдного летнего кафе, за одним из столиков которого сидела Вера, три подруги и два молоденьких паренька.
            Выйдя из машины с букетом и пакетом с шампанским, Алекс попросил Сенюкова нажать на клаксон. Из кафе его увидели, Вера тут же выскочила из-за стола и помчалась ему навстречу, чтобы на глазах у всей публики, повиснуть у него на шее. Машина, темные очки, костюм, букет – все было ему в плюс.
            – Это мои школьные и дворовые друзья, – представила Вера его своей компании.
            – …а это принц на сером коне (кивок в сторону «Шкоды»). Это тебе и еще раз тебе. – Вручение букета и коробочки с перстнем, которая тотчас была открыта и перстень тут же примерен под восклицательные возгласы подруг.
            К столику был придвинут еще один пустой стул, но садиться Алекс не стал, вместо этого достал из пакета шампанское.
            – Это мой выкуп за мою невесту. А это оплата за счет. (Три «Франклина» также легли на стол.) Вас, графиня, ждут сегодня великие дела. В общем, все свое я уношу с собой, – подхватив «графиню» с цветами и перстнем на руки, он понес ее к «Шкоде». Сзади раздавались протестующие девичьи возгласы, но очень робкие и скорее поощрительные – какая из товарок не хотела бы такого самоуправства для себя.
            Все неожиданно сложилось самым наилучшим и эффектным образом, все, кроме одного: в планах «жениха» было лишь застолье в гостиничном ресторане с ночевкой в той же гостинице, либо пикник на пленере с той же ночевкой в лучшей гостинице города.
            – Меня в одиннадцать часов из этой гостиницы выгонят и еще проституткой обзовут, – прокомментировала его предложение Вера. – У нас тут еще советские законы. Есть вариант «Б». – И она стала показывать Сенюкову, куда следует рулить.
            Вариант «Б» оказался замечательным частным домиком на 12 сотках приусадебного участка.
            – Мои персональные хоромы, – объявила Вера, укорачивая цепь, на которой бегала внушительная овчарка.
            – Только твои? – не поверил Алекс, ожидая как минимум увидеть родителей и пару бабушек.
            – Только мои, – она первой прошла в дом.
            Алекс с Сенюковым двинулись за ней. Несмотря на самый деревенский вид, внутри бревенчатого пятистенка имелись три небольших комнатки, приличный санузел с ванной и новой сантехникой, проведено водяное отопление, а на кухне газ и все нужные прибамбасы в виде посудомойки и микроволновки. На правах принца Копылов заглянул в холодильник и срочно командировал Сенюкова в ближайший супермаркет за алкоголем и недостающими продуктами. А сам вместе с хозяйкой пожелал еще осмотреть участок. Там тоже все было в приличном виде: десяток грядок, плодовые деревья и кусты, сарайчик с выгулом на полдюжины кур.
            – Нравится? – пытливо спросила невеста.
            – А то! Только не понимаю, ты же в Москве вроде работаешь.
            – Ну да и живу там в общаге. Это мое наследство от бабушки, она четыре месяца назад умерла.
            Тут только она разглядела под очками его подбитый глаз и естественно закудахтала:
            – Кто тебя так? За что? И ты на них работаешь?! Сколько это будет продолжаться? Мало тебе прошлого избиения?
            – Боже, зачем я приехал! – возвел он руки в небо.
– Кстати, пока твой друг не пришел, у меня есть серьезное предложение. Ты ведь раньше и в самом деле компьютерными делами занимался. А если тебе сменить фамилию и здесь у меня спрятаться от своих бандитов? Будешь удаленно работать, и никто тебя не вычислит.
– А ты?
– Я диплом получу и в свою библиотеку работать пойду. Я уже там договорилась.
– И заживем мы спокойно и счастливо.
Хлопнула входная калитка – вернулся с покупками Сенюков.
            Праздничный ужин был приготовлен в полном объеме: с шампанским, бутербродами с красной икрой, тортом с двадцатью тремя свечками. Мешали только телефонные звонки: дважды порывались прийти родители Веры, настропаленные рассказами Вериных подруг о красочном похищении из кафе их дочери, по разу звонили Жорка и Ева: Хазина взбесило русофобское содержание заметок от Варяга, Девушку Бонда интересовал успех подарка Алекса невесте. Потом Сенюкова отправили ночевать в летнюю пристройку к дому, а сами продолжили ошампаниваться уже в постели.
            – Неужели тебе нравится такая жизнь? – вернулась Вера к прежней теме.
            – В детстве я был самым серьезным и правильным ребенком, теперь приходится наверстывать свои несостоявшиеся детские шалости. Представляешь, какой шикарной, молодой, красивой и богатой вдовой ты будешь. По-моему, ты с этим справишься.
            Традиционный тычок в бок был ему ответом.
            – На могиле поставишь мне восьмиконечный крест из белого мрамора.
            – Перестань!
            – И в годовщину моей смерти обязательно вспоминай, каким я был плохим.
            – Убью! – Она принялась его душить.
            – Ну вот, твое вдовство совсем рядом, – со смехом отбивался он.
            Позже, когда Вера снова заговорила о своих последипломных намерениях, он представил ей свой план действий: никаких местных «своих» библиотек, только Национальная петербургская библиотека.
            – Я на библиотечную зарплату в Питере не проживу.
            Ее желание быть самостоятельной нравилось ему все больше и больше.
            – Я тебе смогу подкинуть еще пару работ, вернее, даже три работы, – Алекс принялся загибать пальцы: – Одному моему корифану нужен библиотечный работник, который бы поставлял редкие материалы для его газеты, во-вторых, мне самому нужен учитель русского языка, чтобы я научился писать без ошибок, в-третьих, у меня образовался синдром к вождению машины, сдашь на права и будешь моим персональным водителем вместо Синюкова.
            – Еще и телохранителем меня найми, – изволила она пошутить.
            – Только не это, терпеть не могу женщин с пулевыми ранениями.
            После очередной камасутры Вера выдвинула свой план «Б»:
            – Сколько в Питере стоит самая простая однокомнатная квартира?
            – А почему такой вопрос? Чем тебе моя Треххатка не угодила?
            – Ты мое главное любовное приключение, и я не хочу, чтобы дальше все было только хуже. Сам говорил, что твое свободное время – это твое свободное время. Да еще твои тайны. Я тебе на постоянной основе совершенно не нужна.
            – И ты хочешь купить однокомнатную квартиру?
            – Ну да. Один папин знакомый предлагает за этот дом пятнадцать тысяч долларов. Неужели этого не хватит на самую простую однокомнатную квартиру?
            – И все эти деньги достанутся тебе?
            – У меня не обычные родители. Они дают мне самой совершать любые ошибки. Ну так хватит?
            – Надо узнать. – Алекс решил пока воздержаться от каких-либо своих уговариваний – посмотреть не появится ли еще у нее какой план «С».
 
10
            Заснули они с десятыми петухами, когда солнечный свет уже вовсю заливал их комнатку, успев договориться, что весь день они проведут в Твери. Но в девять Алекса разбудил звонок Хазина:
            – Ты во сколько будешь? Дон Карлеоне (пахан Лукач) жаждет встречи с тобой. Кажется, что-то протекло.
            Сразу стало не до достопримечательностей славного волжского города.
            – Я должен срочно выезжать, – сказал он тоже проснувшейся от звонка Вере.
            Быстрые сборы и чай с остатками пиршества. В дорогу хозяйка снабдила их бутербродами и упаковкой с пятнадцатью куриными яйцами. Периодически сменяясь с Сенюковым за рулем, они домчались до Питера меньше чем за четыре часа. При въезде в город заработала сотовая связь, сразу тремя вызовами от Хазина.
            – Наконец-то, – выдохнул он, когда Алекс наконец отозвался. – По-моему, я зря заистерил, пахан просто захотел посмотреть на своих гавриков, чему они уже научились.
            Напряжение, однако, прошло не сразу. Поэтому прежде чем ехать в «Бирему» он решил встретиться с Жоркой «у Антона» – так они шифровали один неприметный ресторан грузинской кухни. Отпустив Сенюкова, Копылов прошествовал туда пешком. Хазин добрался на точку тоже пешком десятью минутами позже. Впрочем, за долгим плотным обедом они про Лукача почти не говорили, обсуждали присланную электронную чернуху.
            – В одной заметке про то, как Россия когда-то в войне с чукчами проигрывала, – горячился Напарник. – В другой – рейтинги сегодняшней России по двадцати показателям жизни, нигде нет выше тридцатого места, то есть, мы – никто и звать нас – никак. В третьей – как из страны в 91-году исчез весь золотой запас. В четвертой – о тотальном офицерском предательстве в Первой чеченской кампании. В пятой – о демографическом состоянии России, мол, исчезаем и перемешиваемся с азиатами. И что мне со всем этим делать?
            – Публиковать.
            – А как это будет сочетаться с моими призывами о здоровом и жизнелюбивом мировоззрении?
            – Раздели свою газету на разделы, на главной странице давай только названия и две-три начальных строчки материала, а на каждом отдельном материале поставь счетчик просмотров. Тогда и увидим, кто в шоколаде: Светлый или Черный Бес. Технически справишься?
            – Технически, да. Только надо посмотреть, что еще Дядюшка скажет.
            – Ничего не надо смотреть, делай, как я сказал. Не Дядюшка, а я тебя на это подписал.
            Отобедав, разыскали Хазинский джип и погнали в «Бирему».
            К началу занятий по боям без правил туда подтянулся и Лукач с главными подручными. Действительно хотели посмотреть на кулачные успехи своих пацанов.
            Ну что ж, шлемы на головы, капы в рот, хоккейные щитки на руки и торс, мягкие перчатки на кулаки – и вперед! Сначала шестеро братков бодро померились зуботычинами между собой. Потом каждый из них выступил против сэнсэев. Жорка расправился с тремя, Глеб с двумя и только Игорь чуть уступил самому ушлому из братков. Алекс на ринг не выходил – предполагалось, что из всех сэнсэев он самый-самый.
            В целом, Лукач остался довольный увиденным. Под занавес, отправив всю команду к машинам, он как бы невзначай попросил Алекса показать банкетный зал Буфета. Жорка был в душе, и Алекс так оказался наедине с паханом. Знаком он попросил Алекса прикрыть плотнее дверь и сесть напротив за стол.
            – Тут случайно жучков нет? – спросил оглядывая стены и светильники.
            – Какая же уважаемая контора да без жучков, – пошутил Копылов, погромче включая протянутый из Буфета динамик с музыкой.
            Лукач выдержал увесистую мхатовскую паузу.
            – А ведь это твоих рук дело. Я как узнал, про похищенные правые говнодавы тут же понял, кто был на хате в балаклавах…
            Алекс спокойно дожидался продолжения.
            – Будешь все отрицать?
            – А надо?
            Дон Корлеоне довольно осклабился:
            – Молодец, хорошо отвечаешь. В общем, так: все баксы и оружие на бочку – и вопрос закрыли.
            – Боюсь, что не получится. Взяв баксы и оружие, вы автоматом становитесь соучастником. К тому же мы и так фактически ваше бандитское подразделение. Вам очень трудно будет доказать, что мы действовали без вашей прямой наводки. Надеюсь, ваши шестерки не в курсе ваших догадок? По-моему, такая протечка ни в чьих интересах.
            – Лихо базаришь, однако. Может ты и прав. Последнее любопытство: как вы сами на этих пацанов вышли. Кто подсказал или как?
            Алекса так и распирало сказать: «из-за кофеварки», но он сдержался.
            – Давайте я вам это скажу ровно через полгода.
            В Банкетную без стука заглянул Ёжик:
            – Лука, ты где? – рентгеном глянул на Копылова.
            – Иду уже, иду, – поднялся из-за стола Лукач и Алексу: – Хорошо, через полгода.
            Едва бандюганы вышли в Банкетную испуганно ворвался Жорка:
            – Ну что!? Моя истерика подтвердилась?
            – Более чем.
            – И что?
            – На фига ты тогда упер правые бахилы. Теперь вот ходим и оглядываемся.
            Жоркина физиономия требовала продолжения ответа.
            – Договорились быть с ним большими подельниками.
            – Тугрики требовал?
            – Ты же знаешь, мы, миллионеры, если что урвали, назад не отдаем.
           
11
            – Давненько, капитан, ты нас своими тимуровцами не потчевал, – весело встретил Стаса генерал Рогов.
            – А ему что, он хорошо пристроился: живет в новой двухкомнатной квартире, улучшает свой английский, каждый день получает порцию приключений от янычарской троицы, – вторил главному начальнику подполковник Яковенко.
            Капитан приготовился к самому суровому разносу.
            – Из восьмого управления шифровка пришла, требуют досье на твоего Валета, – сжалился над напрягшимся Стасом генерал. Восьмое управление занималось делами специального назначения, никто до конца не знал, чем именно оно занимается. Приходилось гадать по какому поводу запрос: Маккой или Кипр.
            – Приключения действительно имеют место быть, – осторожно начал инструктор. – Во-первых, у Валета забрали его, как он сам называл, стукаческую «Моторолу», но тридцать сребренников продолжают выдавать, стало быть, карнавал продолжается, пришел материал для интернет-газеты, отправитель под ником Варяг – некий Астахов, ассистент по реквизиту на «Ленфильме», собиратель жареных фактов с антирусским оттенком.
            – Что, по собственному почину, на безвозмездной основе? – у Рогова это прозвучало не строгим дознанием, а праздным любопытством.
            – Боюсь, что так. Продолжаю проверять.
            – Что думаешь про забранную «Моторолу»?
            – Поняли, что прослушка через нее мало эффектна – и забрали. Думаю – и слава Богу. Похоже, что собираются сделать Валета еще и своим кассиром. Законным образом будут через Норд Банка пересылать ему на счет деньги, которые он будет пересылать местным «грантополучателям», назовем их так.
            – А с газетой как?
            – Напарник подобрал уже пару ребят, которые поставляют ему материалы, за каждый просмотр один рубль. Существенных денег еще нет, но энтузиазма пока хватает. Изначально на газету Валету было выделено пять тысяч долларов, они пока и на половину не израсходованы.
            Потом Стас рассказал про английскую школу (ничего подозрительного в ней не выявлено), про Магазин Хазина (дело там пошли довольно бойко), про бойцовский клуб (статус Валета и Напарника в нем только вырос). На десерт были расспросы начальников про Невесту (Веру Орешину): продолжается ли у них с Валетом конфетно-букетный период или как? Все трое присутствующих спецслужбистов немало хлебнули неприятностей от любопытства своих половин, (Стаса из-за двух разводов и вовсе лишили нормальной карьеры), и теперь им всем было интересно, как совсем молодое поколение выкручивается с такой неподъемной проблематикой. Знает ли Невеста про его миллион? И как реагирует? И что будет после того, как она получит диплом? А что произойдет, если начнет следить за своим женихом? Или требовать, чтобы он ввел ее в свой круг знакомых?
            Самое главное, злился про себя Николай Григорьевич, что они даже не пытаются приказным порядком прекратить все это жениховское безобразие. И уже специально добавлял в костер больше бензинчика:
            – Съездил в Тверь с личным шофером на день рождения девушки, подарил ей перстень с брильянтом. Теперь вот хочет, чтобы я помог ее устроить на работу в Национальную библиотеку.
            – Неужели даже после этого она не попросит у него норковой шубы или поездки на Лазурный берег? – ухмылялся Рогов.
            – Интересно, что будет, когда она пропишется в его хоромах, – предвкушал Яковенко.
            – А что станешь делать, когда она с разборками ворвется в отель? – адресовался генерал к Стасу.
            – Или еще лучше: в Британское консульство, – добавлял подполковник.
            Слава Богу, радовался Стас, что все обошлось без упоминания гангстерских дел Валета и его Московско-Кипрского вояжа. Все выглядело так, словно для этого обсуждения просто не хватило времени.
  
12
            Выданная полуторная зарплата, между тем, вызвала в «Биреме» сильный всплеск энтузиазма, умелыми действиями Люсьен и портье Тани он был превращен в корпоративный банкет. Сбрасываться по тысяче посчитали банальным и пошлым, поэтому сделали иначе: дамы получили задание принести супер-пупер съестное блюдо собственного приготовления, мужчинам поручили огненную воду и другие напитки. Еве объяснили, что они с Алексом за три месяца вполне прошли проверку на руководящую вшивость, и персонал хочет таким образом это дело отметить.
            – Я тоже испеку свой фирменный пирог с капустой, – вызвалась Девушка Бонда.
            – Ну что ж, испеки, – разрешили ей.
            – А Алексу что?       
            – Алкоголь, который он предпочитает. Но не больше одной бутылки.
            Мероприятие назначили на воскресение, выходной день в английской школе, с тем, чтобы отсечь учеников, что повадились угощаться после занятий в Буфете «Биремы». Мелкобритов тоже приглашали не на халяву, а с напитками, которые они любят, о чем им было в специальных пригласительных красиво написано на английском языке. Двух русских учительниц школы озадачили кулинарными взносами. Все блюда заранее оговорены, чтобы без нелепых неожиданностей, – это пусть мужики с выпивкой выкаблучиваются, а у женщин все должно быть в лучшем виде. В качестве гостей позвали Хазина с гитарой, четверых гопстопников, двух молдаван-ремонтников, Глеба-Игоря и Лару с ее скрипкой. Сам банкет организовывали в Бильярдной, просто накрыв бильярдный стол фанерными щитами и добавив в нему пару столиков из Буфета.           
            Ажиотаж и антураж вышли первостатейными, особенно из-за желания ничего отельного на застолье не задействовать. У мужчин до пиджаков и галстуков дело дошло лишь у половины (что взять с тугодумных мачо!), зато все женщины, кроме Грэйс и Оливии явились в лучших нарядах, при макияже и новых прическах. Великолепны были и принесенные из дома кулинарные изыски на домашнем фаянсе, радуя мелкобритов такой экзотикой, как селедка под шубой, холодцом или мантами, питьевые бутылки еще больше поражали разнообразием: от «Гиннеса» до кофейного ликера, от дорогого виски до «Кьянти», от «Зубровки» до «Вдовы Клико» (выпендреж Алекса). И все это из бумажных стаканчиков и с пластмассовыми вилочками!
            – А где водка? – послышался недоуменный голос Оливии во время третьего тоста. Внимательно глянув на столешницу, все присутствующие ответили дружным смехом – хоронить перед мелкобритами главный русский стереотип было сущее удовольствие!
            Не обошлось и без сюрпризов, в разгар застолья Софочка ввела в Бильярдную Попова, бывшего владельца «Биремы» и тоже с банкетным взносом: двумя безумно вкусными копчеными рыбинами прямиком из Мурманска.
            – Снимаю перед тобой шляпу, за то, что ты сделал с «Биремой», – признался Попов Алексу чуть позже, когда уже все разговоры рассыпались на междусобойчики. – Не против, если я здесь тоже буду останавливаться время от времени?
            Да как говорится, за ради Бога!
            Удивительно – но два часа спустя пьяных по-прежнему не было, за исключением разве что Томаса с Юджином, все туземцы оставались полностью в адеквате. Что тому было причиной не очень понятно: хорошая закуска, умеренность в напитках хозяина отеля, а глядя на него и другой публики, страх перед смешиванием разных алкогольных напитков или бросающаяся в глаза разница в возрасте между двадцатилетними парнями и дамами на пять-десять лет старше. Последний момент даже пару лет проскальзывал в тостах, мол, «Была бы я чуть помладше, обязательно охмурила нашего босса». Тосты чередовались со скрипкой Лары и гитарой Жорки, на которой нашлись еще желающие попеть и помузицировать. Дошло дело и до танцев. Включили музыкальный центр, дамы выпорхнули со стульев, вытащили кавалеров, но очень быстро это как-то завяло. Тогда Жорка решил добавить тонуса:
            – Народ, минуточку. А вы в курсе, что ваш замечательный босс – чемпион Москвы по спортивному рок-н-ролу.
            Разумеется, всем срочно захотелось получить этому доказательства.
            – Мне нужна партнерша, без нее ничего не получится, – нашел отмазку Алекс.
            Ева, хоть тоже проходила это в их альма-матер, танцевать наотрез отказалась.
            – А я чемпионка Питера по рок-н-ролу, – заявила вдруг Лара и вышла в круг.
            Отступать уже не было возможности и пустился агент пяти разведок в самую раздухаристую пляску. Это не были изысканные коленца Винсента и Мии из «Криминального чтива», а нечто в три раза более резкое и быстрое. Почувствовав в ночной бабочке подходящую партнершу, Алекс превратил их танец в настоящий цирковой номер с переворотами и немыслимыми коленцами. Народ только успевал отбивать ладонями залихватский ритм. В общем, получился чистый бенефис, который подвел итог танцевальной программе – после такого другим солировать было уже не комильфо. Что-то изменилось и в самих отельных взаимоотношениях. Из несолидных пацанов Алекс с Хазой чуть ли не одноминутно превратились в фартовых парней, которые умеют и разбогатеть, и подраться, и пачками девушек обаять.
            Кто-то уже заспешил домой, кто-то призывал отправиться гулять по городу, благо начались белые ночи, но победило предложение отправиться в подвальную сауну – сколько она может бездействовать. Копылов ничего против не имел: парьтесь на здоровье, мне пора уже тоже домой. Да не тут-то было, Люсьен и Таня подхватили его под руки и потащили в подвал. Ну не будет же он сопротивляться, да и интересно было: как именно мадмуазели намерены париться и нырять в купель? Проблема разрешилась просто, пока сауна разогревалась, появились простыни и большие полотенца, благоразумные люди отпали и осталась лишь группа в восемь человек: Люсьен, Таня, Лара и Оливия, а с мужской стороны Алекс, Жорка, Попов и почему-то Родя, который хорошо выпив, снова почувствовал себя главарем гопстопников, а значит, вполне подходящем по рангу средним начальником.
            Завернувшись в простыни и полотенца они всей восьмеркой разместились сначала в сауне, а потом в два захода и в купели. Если причинные места порой чуть и приоткрывались, то никто особо на этом не фиксировался и все продолжало оставаться вполне благопристойным. В купель ныряли уже нагишом, и Алексу пришлось как следует изворачиваться, чтобы избежать слишком интимных прикосновений, заигрывавших с ним Люсьен и Лары. Больше всего ему понравилась одна из душевых, в которой вместе душа к потолку было подвешена деревянная бадейка, которая одним движением опрокидывала тебя ведром холодной воды. Трижды испытав на себе сей восторг, он заспешил на выход.
Поднялся в «Палату №7», просто посидеть-остыть, пощелкать по каналам ТВ и позвонить Вере, у нее сегодня как раз была защита диплома, и она с сокурсницами отмечала ее в московском кафе.
– Завтра не приеду, приеду послезавтра, – сказала она. – Родителям диплом тоже надо показать.
– На работе написала заявление на увольнение?
– Написала. А ты мне нашел квартиру за пятнадцать тысяч?
– Завтра обязательно найду. До встречи. Целую.
Тихие шаги в прихожей заставили его обернуться. В гостиную вошла Люсьен с полотенцем на голове и двумя бокалами шампанского.
            – Вот с кем мне хотелось выпить больше всего. – Она протянула ему один из бокалов. Деваться было некуда, он взял бокал, чокнулся и выпил.
            – Там народ уже организовал студию спортивного рок-н-рола. Я пришла подать первую заявку. Что мне надо сделать, чтобы стать твоей лучшей ученицей? Я способная. (До сих пор она называла его только на вы).
            – Вообще-то я как-то не по этому делу.
            – Все мы не по этому делу. Никогда не знаешь, по какому надо, пока не попробуешь.
            Медленно допив бокал, она поставила его на столик, подошла к Алексу и взяла его за кисть своей горячей рукой. После чего приподняла свою юбочку и приложила его ладонь к своим трусикам, вернее, трусиков там не было. Продержаться он смог лишь секунд пять, не больше. Хотя уже действуя, продолжал говорить внятные почти убедительные слова:
            – Учтите, ничего хорошего из этого не выйдет. Для меня это ровно ничего не значит. Я буду с вами такой же, как и раньше, учтите это. Место моей официальной любовницы занято и не изменится. Вы же сами потом об этом пожалеешь… Там дверь не закрыта.
            – Я повесила табличку «Не беспокоить», – говорила она, тоже приступая к ласкам. – Все будет как надо. Вот увидишь.
            Ему пришла в голову мысль, сказать ей, что она физически ему совсем не нравится. Но говорить так значило предавать собственное сластолюбие. (А ведь «это» у нее получилось ярче, чем у Евы тогда на Выборгской дороге, оценил он, надо будет Трехмужней рассказать про столь замечательный передовой опыт.)
Из-за отсутствия инициативы с его стороны их интим продолжался весьма недолго.
            – Ну вот и завалила бедного несмышленыша-малолетку, – вынес он вердикт, приводя в порядок одежду, которую не успел даже снять до конца.
            – А ты ничего, мальчик-с-пальчик, – она смотрела на него с откровенным озорством. – Значит, будем делать вид, что ничего не случилось? И повторять никогда не будем?
            Женские дерзости всегда вызывали у Алекса взаимную симпатию.
            – Ну почему же? Назначим санитарный день раз в месяц – и вперед!
            – А раз в неделю? Слабо?
            – Решим в рабочем порядке. – Он выразительно глянул в сторону двери.
            – Я еще и понятливая. – Люсьен легко шагнула к двери, послала ему изысканный воздушный поцелуй и исчезла.
            Он прошел к двери и повернул ключ. Чуть подумал и направился в ванную уничтожать на себе чужие запахи. Подумывал не остаться ли здесь ночевать, но вовремя вспомнил, что где-то по «Биреме» бродит Лара и если постучится к нему, то придется открывать. Или Люсьен найдет предлог снова к нему заглянуть.
            Из номера выходил с оглядкой. Увидев в Палисаднике припозднившихся корпоративщиков, проскользнул по лестнице в подвал, а оттуда через черный вход наружу. Позже Евы подкалывала, какой у него на видео был при этом бегстве блудливый вид.
           
13
            Вера прибыла, как и обещала, на третий день и кроме диплома привезла еще и коробочку с перстнем:
            – Ты с ума сошел. Это же, оказывается, бриллиант. Забирай назад. Сделал меня мишенью для ограбления. Все урки в нашем районе теперь знают про него. Мне конечно очень приятно, и я не отказываюсь. Но пусть это хранится у тебя.
            Алекс сначала чуть опешил, потом вывернулся с черной находчивостью:
            – Урки не поверят, что бриллиант ты вернула мне и будут пытать тебя раскаленным утюгом, поэтому проще, если ты сразу им его отдашь. А я тебе потом второй подарю.
            – Правда?! – она пытливо глянула в его насмешливую рожицу и вернула коробочку в свою сумочку.
            Выяснилось также, что написать заявление на увольнение Вера написала, вот только ее заставили две недели отрабатывать. И их свидания пошли на это время старым добрым порядком: приезд, конфетно-букетная встреча, вылазка на несколько часов из дома и «пока-пока» возле Московского вокзала.
            – Но ведь это для любого мужчины самый лучший режим, – шутила она.
            – Народ ждет, когда ты в газете работать начнешь.
            – Вот тебе, держи, – Вера доставала из сумочки свернутые в трубочки исписанные листы бумаги.
Ее первые от руки написанные заметки назывались: «Первая русская женщина-химик», «Тверские редкости», «Литературные вкусы подростков за последние 20 лет» (Об этом был ее библиотечный диплом). Жорка сокрушенно качал головой, но ставил их в газету почти без правок. Особенно его умилил материал «Почему девушкам нравятся плохие парни»:
            – А ведь эта она про тебя, оглоеда, чтобы ты понимал, как она из последних сил тебя терпит.
            – Она стала меня называть Синей Бородой, это что, тоже из какой-то советской комедии?
            – Это из французской сказки, американский ты неуч. Про то, как принц Синяя Борода, запретил юной жене заглядывать в своем замке в одну маленькую, маленькую комнату. А она подобрала ключ и все равно заглянула.
            – И что там было? – Алекс был порядком заинтригован.
            – Найди сказку и прочитай, – завредничал Светлобес.
            Спросил у Евы, та нормально объяснила. Ну что ж, быть мне действительно, Синей Бородой, с улыбкой согласился про себя Копылов.
            Главное, что в пятое появление, он уже вручил Вере ее первый честно заработанный гонорар: аж 2 тысячи рублей! (70 долларов по курсу) Для начинающей писательницы это был сущий праздник.
            Тут, правда, уже в отсутствии Веры с их газетой вышел целый анекдот.
            – Алекс, вы очень нужны! – Тревожный голос Софьи Степановны застал его уже на самом подъезде к «Биреме».    
            Менеджер встретила отельера у железной калитки Палисадника:
– Ваш Хазин – это что-то!
В Палисаднике кучковались отельные дамы, включая Еву, которые смеясь смотрели на третий этаж, где в окне своей съемной квартиры стоял Жорка.
            – Ну хватит издеваться. Помогли бы лучше. У меня зарядка на телефоне кончилась, – объяснил он Алексу сверху громким голосом. – Ты должен их отогнать.
            – Кого их? – недоумевал Копылов.
            – Там пришли театральные фанатки его бить, – объяснила Софочка.
            – Театральные? – Алекс вопросительно посмотрел на Еву.
            – Он два дня назад на своем сайте написал разгромную статью на спектакль Александринки, – просветила Девушка Бонда.
            – А ты прыгай, – смехом предложил Копылов, указав на раскидистый клен, занимавший своей кроной четверть гостиничного Палисадника.
            Жорка озадаченно глянул на дерево, соображая.
            – Счас, – кивнул и исчез из окна.
            – Ты чего! Он же действительно прыгнет! – рассердилась Ева.
            Через минуту Хазин появился в ветровке и с сумкой через плечо уже в окне другой комнаты, откуда до клена было ближе, однако все равно не меньше шести метров. А до земли от подоконника полных десять метров.
            – Жора, не смей! – крикнула Ева. Но было поздно, сильно оттолкнувшись от подоконника, Хаза дельфином прыгнул вперед и, ломая мелкие сучки, повис на толстой ветке. Остальное было уже делом нескольких движений, что завершилось приземлением на кусты георгин, лелеемых Софьей Степановной.
            – Вот паразит! – не сдержалась она. Алекс с Евой расхохотались – приземление на бетонные плитки могло закончиться травмой.
            – А вот и я добрый молодец. – Жорка был чрезвычайно доволен своей акробатикой. – А теперь за руль и ходу, ходу!
            – Так у тебя же колеса там во дворе, – напомнила Ева.
            – А то я забыл. – Хаза протянул ключи от машины от джипа Алексу: выручай.
            Усмехаясь, Копылов прошел через «Бирему» во двор-колодец. Там действительно находилось с десяток разгневанных молодых театралок, судя по всему, еще часть из них штурмовала квартирные двери Светлобеса. Надежда была лишь на дубовые двери комнат. И что соседи непременно вызовут ментов на защиту тишины и порядка.
            Никто не препятствовал Алексу сесть в машину, выехать со двора и, обогнув квартал, остановиться возле Палисадника.
            – Он здесь! – закричала одна из двух театралок, появившихся у входа в «Бирему», вторая по мобильнику вызывала уже подмогу.
            – Не, не, поехали, – потянул Копылова за руку Жорка. – Нашу фазенду смотреть.
            Они впрыгнули в джип и покатили прочь.
            – Какую фазенду?
            – Какую мы с тобой через полтора месяца выкупим.
            – А почему через полтора месяца?
            – Потому что папаня даст денег, только когда я поступлю в ликбез.
            Позвонили Еве, велели ей разрулить ситуацию с театралками и быстро вырубили мобильники, чтобы не слушать ее гневную отповедь. По дороге Алекс с любопытством читал по хазинскому ноутбуку его театральный пасквиль. Спектакль представлял из себя одноактовку на двух действующих лиц, этакий полуторачасовый любовный роман, где пожилой институтский преподаватель влегкую охмурял юную бизнесвумен за сутки до ее свадьбы с богатым, красивым и умным женихом. Жорка ядовитого куража не пожалел, всласть поиздевался над нелепым сюжетом, глупостями диалогов, выдрючиваниями персонажей. Назвал попсой в самом чистом виде, этаким «Ласковым маем» только на театральных подмостках.
            – Тебе это что, заказали? – спросил Алекс, закрывая ноутбук.
            – Еще чего! Только по велению сердца, – улыбка всю дорогу не сходила с Жоркиного лица – ну как не радоваться столь высокой оценке театральной публики его журналистским экзерсисам!
            – А сам как туда попал?
            – Шел мимо, услышал бабский разговор, одна двухклеточная говорит, что идет смотреть пятый раз, другая ей свысока: а я девятый раз. Тут еще лишний билетик подвернулся. Тебя рядом не было, ну и вляпался.
            Алекс ждал продолжения.
            – Представляешь, зал под завязку забит женским полом и одной десятой кавалерами, что не смогли увернуться от культурных запросов своих подруг. Выходит одно мужское чмо – гром оваций, выходит женское чмо – еще гром оваций. Я когда-то в московских театрах этого насмотрелся. Человек ничего еще не сделал, просто вышел на сцену, а ему рукоплескания до небес. Думал, в Питере с этим поприличней. А спектакль одноактный, из середины зала не выберешься. Вот и ошакалел! Теперь надо еще какого-нибудь музыкального идола обрушить – посмотрим, чья фанатская тусовка покруче.
            До «фазенды» добирались битый час, хотя пробок почти не было. Леса, поселки с заброшенными домами, луга, снова леса. Наконец, свернув с шоссе на лесную однорядку, проехали пару километров и уперлись в ржавый шлагбаум с не менее ржавой сеточной оградой. Над шлагбаумом висела арка с названием «Радуга».
            Оставив джип, они поднырнули под шлагбаум и пошли осматривать продающиеся угодья. Десять гектаров бывшего пионерлагеря были вытянуты прямоугольником, который упирался дальним торцом в лесное сильно заросшее камышом и ряской озеро. С десяток легких щитовых домиков, каждый на две палаты, кирпичная столовая с кухней, баней и административным аппендиксом плюс домик сторожа с печной трубой. Самого сторожа нашли у озера на рыбалке с ведерком рыбы.
            – Андреич, зачем вам одному столько? – по-свойски приветствовал пенсионера Жорка.
            – А на продажу. Третий мой заработок. Сейчас еще парочку плотвичек и на шоссе.
            – Вот привел к вам покупателя. Ранчо еще не продали?
            – Бедным оно не по карману. А богатые на Испанию с Италией глаз положили.
            – Мы пойдем все еще раз обнюхаем.
            – Да обнюхавайте, дело ваше. – И Андреич отвернулся к своим удочкам.
            Обнюхивать пришлось не очень много. Почти все домики были со сломанными дверями, с полным отсутствием коек и тумбочек, экспроприированными оголтелым народом еще в начале девяностых. Такой же разор был и в кирпичном здании.
            – Ну и чего ты тут хочешь? – не очень понимал Алекс. – Мелкобритов на летний отдых завлечь?
            – Еще чего? Полноценную ферму хочу с собственным молоком, маслом и мясом. Представляешь, собственный ржаной хлеб из русской печи!
            – И конюшню?
            – Это в первую очередь. И все почти даром. Сейчас всего восемьдесят тысяч, а через пять лет, спорим, будет стоить все двести.
            – Двести заплатить придется только за самый косметический ремонт.
            – А с ремонтом на полмиллиона потянет, – гнул свое Жорка. – Ну что тебе жалко каких-то сорок тысяч тугриков? Не хочешь мне нормальный подарок сделать?
            – Какой подарок?
            – Через пару недель у меня день рождения. Хочешь каким-нибудь паршивым «Макарычем» отделаться?
            А ведь точно, Алекс и забыл, что в свое июльское день рождения Хаза всегда находился вне пределах интерната.
            – Если отец дает тебе сорок тысяч на полфазенды, то сколько он даст тебе на ее ремонт?
            – Боюсь, что фигу с маслом. Так что только из собственной зарплаты или того, что выцыганю у тебя. Как я слышал из проверенных источников, твоя «Бирема» начала приносить довольно ощутимый доход.
            Осмотрев все, они отправились восвояси. Алекс проверил мобильник – связи не было.
            – С этого дохода я даже себе машины купить не могу, – обронил он.
            – А я думал, ты для отвода глаз ее не покупаешь, чтобы все видели какой ты бедный.
            Копылов не спешил с ответом. Ему как всегда нужно было время, чтобы «второй раз пойти в магазин», как он это называл. Хотя, еще осматривая кирпичную столовую, он принял решение о покупке – пусть кроме дальней дачи в Финляндии, будет и ближняя дача здесь, да и бабушка Дуся во владимирской Ивантеевке с каждым годом не становилась моложе, и переместить ее к лесному озеру было не самым плохим вариантом. Другое дело, что интернет сюда не достанет, и мобильники придется менять на спутниковую связь. В Инкубаторе тоже вряд ли обрадуются. Зато у него будет свое ранчо, почти такое же, как техасское ранчо Джонсов, на котором он когда-то провел целый месяц.
            На следующий день он подробно изложил Жорке свои условия: контрольный пакет Фазенды будет принадлежать лишь ему Копылову, без его ведома никаких построек, работников, живности или планировки территории. Упомянул и про свою бабушку. К его немалому изумлению Хаза от его слов был только в восторге:
            – Соглашаешься на четыре верховых лошади, и я твой верный вассал!
            – Зачем тебе четыре?
            – Одну мне, одну тебе и две для наших гостей или подруг.
            Секунду подумав, Алекс поднял правую руку:
            – Чтоб я сдох!
            – Чтоб я сдох! – поднял руку Жорка и их эпохальный договор был заключен.
 
14
            Зацепин прибыл в Северную Пальмиру сильно позже обещанных семи дней.
            – Ну ты и кашу заварил со своими батискафами! – воскликнул он сразу после рукопожатия. – Потом, потом, – тут же отмахнулся от естественного интереса Копылова. – Обеспечил мне внеплановую командировку на Кубу и, похоже, еще не одну.
            Осмотрев Треххатку Алекса (Вера была в отсутствии), они спустились на второй этаж к Стасу.
            – Так вот, оказывается, из кого мой вурдалак всю кровь выпил! – продолжил восклицать московский гость, предъявляя капитану свое майорское удостоверение и некое предписание с грозными печатями.
            Николай Григорьевич скромно молчал, не решаясь пикироваться со старшим по званию. Впрочем, чуть позже, за коньячком с лимоном с пикировкой все было уже в порядке.
            – Кровь не кровь, а под трибунал ваш фабзаяц меня пару раз уже подводил, – мрачно оглядывал обоих сотрапезников Стас.
            – А сколько еще раз подведет и считать не стоит, – ухмылялся «дядя Альберто». – Дважды пытались его вышибить из сто четырнадцатой школы, да заступники очень великие попались.
            – Заступники, я полагаю, вы и были.
            – Ладно, капитан, не будем о веселом. Давайте первые три предъявы моему охламону.
            – Если вы читали мои отчеты, то в курсе, что он творит со своим Маккоем. Прямо каждых пятнадцать минут заявляет ему: я патологический лгун и буду говорить и делать только то, что сам захочу.
            Лежащая рядом с нарезанным лимоном «глушилка» позволяла надеяться, что их беседа за границы кухни не выйдет.
– Ну и где тут криминал? Нормальное честное признание еще не взрослого, но уже не ребенка.
            – И что тогда цэрэушникам о нем думать? И как использовать?           
– Хотите улучшить их нелегкую шпионскую жизнь?
            – Нет, конечно. Но смысл? Какой им смысл возиться с этим недорослем?
            – Я просто харизматичный юноша, – попытался чуть обелить себя Алекс, его никто не слушал.
            – Наверно есть смысл, если возятся. Следующая предъява?
            – По нему Уголовный кодекс плачет. Я когда-то пошутил, что он станет главой бандитской группировки. Наверно, у меня злой язык. Так вот сейчас это с точностью исполняется. Недавно из-за какой-то глупой кофеварки, целую банду гастролеров из Челябинка отмудохали, на деньги обчистили, да еще оружие забрали.
            – Просто юноша заточен под энергичные действия, типа Джеймса Бонда, вы с полосатыми купальниками такого действия ему не даете, вот и сам находит куда свою харизму приложить.
            – Это вы что, так стебаетесь надо мной? – капитан обвел обоих подозрительным взглядом.
            – Третью предъяву, пожалуйста.
            – Его жениховство.
            – А что с ним?
            – Как что? Кому он нужен женатый в двадцать лет?
            – Отвечай, тебя спрашивают, – перекинул вопрос Алексу майор.
            – Мне нравится свою жизнь двигать сразу по десяти рельсам, – сердито заговорил Копылов. – Жить десятью жизнями и ни одной из них не отдавать предпочтения.
            С минуту офицеры осмысливали услышанное.
            – Ну и вот как с таким работать?! – в словах Стаса слышалось горькое отчаянье.
            – Согласен, совершенно невозможно. – Зацепин на правах старшего плеснул в стаканчики всем по коньячку, они чокнулись и выпили, лишь тогда сообразив, что тем самым целиком одобрили жизненный манифест своего поднадзорного и все претензии к нему можно выбрасывать в мусорную корзину.
            – А что он делал на Кипре? Хоть вы скажите? Я до сих пор это от начальства скрываю, – вспомнил вдруг капитан.
            – Вы не против, если я здесь у вас заночую? – попросил Зацепин. – К нему не хочу. Тогда и поговорим. А ты давай иди в свои апартаменты. Завтра меня отвезешь свою «Бирему» показать.
            Утром для майора полной неожиданностью стала «Шкода» с персональным водителем. Светиться перед Сенюковым он не захотел, поэтому добирался до отеля своим ходом. Там достаточно убедительно сыграл роль командировочного, подыскивающего номер-офис для своего бизнеса. Обошел все гостиничные завлекалочки, включая, баню, Бильярдную и Тренажерную. Недовольно зафыркал на Интернетную, мол, мне нужен интернет только в свой номер и убыл, столкнувшись при выходе с Жоркой. К чести Хазина он ни одним мускулом не выдал, что помнит Копыловского куратора еще по интернату.
            Перед отъездом в Москву Зацепин с Алексом встретились еще раз, чтобы пообедать в ресторане.
            – Мне твоя «тетя Анита» всю плешь проела, чтобы я увидел, где ты живешь и работаешь, – объяснил майор главную цель своего визита. – В общем, увиденное на крепкую четверку.
            – Поехали на мою финскую дачу, будет крепкая пятерка, – подначил Копылов.
            – Как-нибудь в другой раз.
            О «заваренной каше с батискафами» разговор так и не зашел. Гордыня помешала Алексу расспрашивать, и теперь он волен был думать об этой непонятке, как заблагорассудится.  
 
15
            Казалось, что все острые углы постепенно закруглились, и жизнь вошла в какую-то хоть и тревожную, но уже обыденную колею. Вера наконец не без сожаления рассталась со «своим любимым вагоном» и с двумя сумками прибыла в Треххатку на стационарный постой. О прописке речь не заходила, пока о простой регистрации, чтобы можно было устраиваться на работу. В Национальную библиотеку идти отказалась, самостоятельно поступила на работу в районке, в пешей доступности от Треххатки: «Не хочу два часа тратить туда-сюда на дорогу, здесь тоже очень неплохой книжный фонд». О его гангстерском бизнесе лишних вопросов не задавала, зато как-то настойчиво попросила у Алекса просветить ее темную насчет их дальнейших отношений, хотя нет, сперва она потребовала от него ответа на свое извечное «почему я?», причем в письменном виде, чтобы не дать ему соскочить на свой ернический тон. Ну что ж вызов был принят и полстраницы исписано:
            «Явка с повинной.
            Вера Орешина поразила мое воображение и завоевала мое сердце по следующим причинам:
Спасла мне жизнь в своем вагоне, когда дала таблетку аспирина.
Удивила меня своим образованием и начитанностью.
Изумила своим планом стать детской писательницей – всегда снимал шляпу перед целеустремленными людьми.
В полном восторге от ее потуг по борьбе с меркантильностью, очень интересно во что это со временем выльется.
В ступоре от ее гражданской смелости и отсутствия дотошных расспросов.
Потрясающая ни с кем и ни с чем несравнимая возлюбленная.
Непрекращающийся рост ее как личности и перспективного соратника.
Пока что слишком во всем идеальная и особенная, с нетерпением жду, когда начнет выносить мозг и делать меня во всем виноватым.
Чтоб я сдох, как ты мне нравишься!»            – Ну что ты, паразит, делаешь?! – воскликнула Вера, прочитав его клинопись. – Только я захочу тебя разлюбить и сбросить с пьедестала, как ты снова на него забираешься. Давай пиши теперь о будущем и о моем кабальном на тебя договоре.
            Он и это написал:
            «Никаких вопросов о моей работе, никогда никаких ультиматумов и двое суток в неделю я в режиме Робинзона Крузо».
            – Что такое режим Робинзона Крузо? – невеста перестала улыбаться.
            – Я люблю тотальное одиночество и своеволие.
            – То есть, ты уходишь из квартиры и ночуешь, где тебе вздумается? – расшифровала она по-своему. – И это, по-твоему, нормально?
            – Ну я же Синяя борода, должен иметь свои страшные тайны.
            – А, по-моему, это не страшные тайны, а желание ходить налево.
            – «Крестный отец» видела? Никто к Дону Корлеоне не пристает, чем он там занимается и куда ездит.
            – Как раз Дон Корлеоне своей жене никогда не изменял.
            – Разве? Я об этом не подумал. Ладно, тогда одна ночь в неделю. Но за это буду стоять насмерть. Слышала про такое: человеку иногда нужно побыть одному? Это про меня в энной степени. Заставишь меня всегда ночевать дома – будешь женой, но никогда не станешь соратницей. Подумай пару дней об этом.
            Чтобы отвлечь бедную девушку от тяжелых мыслей, он побыстрей постарался привлечь ее не только к интернет-газете, но и к своему просвещению:
            – Составь список детских книг и фильмов, которые мне обязательно необходимо посмотреть. Хазин похвалил тебя за грамотность, значит, давай и меня обучай. Я свободно говорю на трех языках, но с грамотностью у меня полный атас. Поэтому давай мне каждый день диктант по русскому и английскому языку.
            – Я английский не знаю.
            – В школе и институте учила, значит, тупо, не понимая текст, прочитать сможешь.
Не откладывая дело в долгий ящик, тут же подсунул ей томик Льва Толстого и изготовился к написанию. Ну что ж, она послушно продиктовала ему две с половиной страницы, а потом ручкой с красным стержнем села проверять ошибки.
            Смотреть на нее, погруженную в его каракули, было одно удовольствие. 
            – Двенадцать ошибок. Рекордсмен, – подытожила она, страшно довольная в первую очередь собой.
            Забавно, но именно этот момент надоумил Алекса проверять Жорку на предмет экзаменов в университет.
            – Да какие там экзамены, – хмыкнул младший князек. – Сочинение, английский, история. Past perfect, что ли, зубрить? Вот школьные учебники по истории лежат, сколько раз надо их проходить.
            – Ты поступаешь в элитный вуз на историю, на шармачка там не проскочишь, – Копылов взял учебник и чуть полистал. – Про восстание Болотникова давай рассказывай.
            – Ты что специально, гад, его выбрал! Там на десять минут всего прочитать.
            – Вот и читай.
            Алекс сходил в ближайший хозяйственным магазин и принес двухметровую собачью цепь с двумя навесными замочками. Завел Жорку в «Палату №7» и в спальне одним замком заковал цепь на левом запястье Хазина, а вторым на отопительной батарее.
            – Ты чего? – слабо сопротивлялся Жорка. – А если мне в туалет понадобится?
            Через минуту отельер вернулся с железным ведром в качестве параши. Ноутбук, мобильник и дистанционка телевизора были изъяты из зоны досягаемости абитуриента, оставлены только столик со стулом, учебники и стопка бумаги для написания сочинений.
            – А темы сочинений сам придумывать будешь? – скалился Хазин.
            – Зачем? Аналоги найду. – Пощелкав по клавишам, Алекс и в самом деле нашел прошлогодние темы сочинений на филфак – какая разница, сойдут и они. – Вот три темы тебе на два дня, по шесть страниц на каждую тему, иначе и спать будешь прикованным.
            Весть о собачьей цепи быстро облетела «Бирему», персонал не преминул по очереди заглянуть в «Палату № 7» и всласть похихикать над узником. Увидев веселую суету, к ним пристроилась и Оливия.
            – Что это такое? – ее английский ужас был неподражаем.
            – Мы вам не говорили, Алекс выкупил меня из чеченского плена и за малейшее неподчинение поступает теперь со мной как с рабом на галере, – с самым печальным видом пожаловался ей Жорка.
            Оливия в панике метнулась к другим мелкобритам. Те пришли тоже посмотреть и стали обсуждать необходимость звонка в полицию. Алекса с Евой поблизости не было, а персонал не очень врубался в их английские переговоры. Выручила случившаяся в отеле Лара – вовремя объяснила учителям и ситуацию, и особенности русского юмора.
            Сам же Копылов вынужден был на это время занять место Хазина в его Магазине. Впрочем, командовать ленивыми и пройдошистыми экспедиторами было полегче, чем наводить порядок среди отельных дам. Пару парней ему пришлось в темном углу как следует стрясануть, а одного даже выгнать вон, чтобы остальные заработали на совесть. Несколько раз и сам превращался в экспедитора, развозя кухонную мелочевку – утолял свой всегдашний интерес к тому, как живут россияне внутри своих каменных лежбищ.
            Вернулся в отель Циммер, его адвокатские дела шли в гору, и он хотел застолбить за собой под офис отдельный номер, но только за половинную цену, как у мелкобритов. После энергичного спора сошлись на трех четвертях от верхней стоимости. Со своей подругой-командиршей Раей Циммер расстался, теперь в фаворитках у него была юная юрфаковка, принимавшая поведение босса пока за данность и не стремясь ее сильно корректировать. Второе близкое знакомство с Хазиным и его Магазином плюс рассказы персонала о подвигах князьков произвели на адвоката сильнейшее впечатление, и о своем будущем ресторане он заговорил уже как о совместном с Алексом предприятии, правда, при условии, что контрольный пакет акций будет у самого Циммера.
             – Согласен, но при условии, если ты станешь третьим компаньоном в нашей Фазенде. Заодно будешь получать оттуда экологически чистые продукты для ресторана.
            – А сколько туда придется башлять?
            – По большому компаньонству – тысяч тридцать, по малому – содержание одной верховой лошади.
– Или двух коров, – добавил Жорка, присутствующий при их разговоре.
– Хватит прикалываться! – не поверил князькам Циммер и взамен предложил им просто обеспечить охранное прикрытие его будущего ресторана. Однако пока все это ограничивалось лишь словесным обменом намерений.
            В Школе дела чуть заморозились в связи с оттоком некоторых учеников в отпуск, да и сами мелкобриты собирались на большие каникулы в Англию. Тем не менее, 16 групп учеников обеспечивали хорошей загрузкой всех шестерых учителей.
            С полной выкладкой продолжала работать и пара молдаван, превращая подвальный этаж в полноценную часть «Биремы».
Главным же достоинством этой вошедшей в берега отельно-магазинной деятельности стало то, что беспрерывные деловые звонки здорово успокаивали Веру, слыша разговоры Алекса о стройматериалах и гостиничных размещениях, перевозках стиральных машин и закупках коньяка для Буфета она охотно начинала верить в преображение вчерашних мафиози в приличных бизнесменов.
            Раз в неделю Алекс, как и обещал, оставался на ночевку в «Биреме», подгадав момент, когда у Люсьен был выходной, при этом непременно звонил Вере в полночь или в семь утра, чтобы сказать, как ему тяжело быть Робинзоном Крузо и как он по ней скучает.
Но вот на все эти гармоничные будни стало надвигаться день рождения Хазина. Праздновать в «Биреме» означало бледно повторить недавний корпоратив. Подниматься в две коммунальные комнатки с неприглядной кухней и ванной еще хуже. Совсем уже решили снять какой-нибудь пансионат за городом, когда Ева вдруг сказанула:
            – А почему не на Саймаа?
            Помех хватало: визы, машины, подбор гостей, но именинник решил просто: поедут те, где готов ехать. Циммер идею Трехмужней с готовностью поддержал:
            – И сам с подругой поеду и двух-трех пассажиров в машину и с ночевкой у себя взять готов.
            Это вышло весьма кстати, потому что загорелись поехать на Саймаа трое мелкобриттов. Грэйс укатила в отпуск в Англию раньше времени, поэтому никто не мог им запретить на три дня скакануть в Суоми.
            Зато возникла проблема там, где ее не предвиделось.
            – Нужна подруга для Жорки, – заявила Ева. Князьки четко расслышали: «Я могу быть хазинской наложницей в Питере, но не в Финляндии. Там я подруга Копылова».
            Как найти за два дня девушку-эскорт с шенгенской визой, да еще владеющую английским языком? Ева наотрез отказалась им в этом помогать. Ну что ж, Алекс, поднапрягшись, вспомнил телефон дивы Инны на шикарном «Ауди», которую он осенью кадрил по учебному заданию Стаса. Дива курила и поэтому продолжения у этого знакомства не получилось. Жорку же курящие девицы не смущали. А то, что Инна – содержанка богатого папика, было в его глазах ей только в плюс: не будет заявлять на него, именинника право собственности. Инна приглашение отобедать в «Биреме» приняла охотно. Как бы невзначай ей продемонстрировали мелкобритов, джип и самого Хазу и получили согласие – ее папик со своей женой укатил на месяц на Сейшелы, поэтому легкое романтическое путешествие было для девушки-содержанки лучшим лекарством от стресса.
            Алекс долго ломал голову: брать Веру или нет. С одной стороны, это был удобный повод ввести ее в свой ближний круг, с другой стороны – ей предстояла аутсайдерская роль из-за незнания английского, что будет кругом неприятно. Однако проблема неожиданно разрешилась своим собственным путем: в Твери ее отец попал в больницу, и Вера срочно укатила на малую родину, так что Алексу не пришлось даже лукавить о своем собственном отъезде.
            Таким образом, для поездки на Саймаа образовалась команда из 10 человек: Алекс с Евой, Хазин с Инной, Циммер со своей пассией Тамарой, Томас с Оливией, и впрыгнувшая к ним в компанию в последний момент Лара – вдруг бесхозному Юджину потребуются ее замечательные ласки. Всячески пыталась втиснуться к ним и Люсьен, но для нее не нашлось лишнего кавалера, да и места в двух джипах уже не было. Помимо еды и выпивки загрузили пару палаток и спальные мешки, не забыли также про мангал, гитару и скрипку.
            Стас как обычно был поставлен уже перед самой поездкой, что, впрочем, не помешала ему на всю янычарскую троицу навесить жучки, а в джипе Хазина установить транслятор радиосигнала.
            Севе о Саймаа было сообщено лишь в семь утра, когда джипы уже стартовали в сторону финской границы, мол, если есть что-то срочное передать, давай догоняй нас, мы будем держать не больше сотни километров в час.
 
16
            Выехали под веселые крики и передаваемые из рук в руки бутылки с виски. К границе, правда, энтузиазм чуть поостыл, поэтому на таможнях вели себя с образцовой скромностью. Косые взгляды пограничников вызвала лишь троица мелкобриттов – выпитое виски побуждало их дружно распевать английские морские песни.
            Если из Питере они уезжали под холодный дождь, то финская озерная жемчужина встретила их теплом и солнцем, словно подтверждая, что плохая погода бывает лишь в деревне Гадюкино. Снова вернулось разухабистое настроение и к дачам они подъехали с могучим желанием открыть купальный сезон. Кроме Циммера с Тамарой никто купальниками не озаботился, поэтому хватив еще по грамульке огненной воды, все дружно превратились в сторонников нудизма. Конечно, не такого, чтобы потрясать друг перед другом причинными местами, а просто чтобы побыстрей спрятать их под воду.
            Потом вспомнили и про Копыловскую сауну, включили в веселье и ее. Но тоже достаточно благопристойно – все как один дефилировали из озера в парную только в полотенцах и простынях.
            Наконец достаточно умиротворенные всей компанией расположились в гостиной. В честь мелкобритов сначала решили пить по-английски – не закусывая. Но надолго русских организмов не хватило: женщины дружно распаковали привезенные припасы и стали к плите, благо кухонный альков находился тут же при гостиной. Даже фифа Инна с ногтями, как у молодой медведицы, и та участвовала в кулинарной икебане.
            Мужчины же, выставив батарею привезенных бутылок, посчитали свою миссию выполненной и предались словесным баталиям, Жорка и в одиночку доводил Томаса-Юджина до белого каления, в присутствии Алекса и вовсе был неудержим. Юджин в который раз уже набрел на любимую тему о гомосексуализме, доказывая, что он все равно рано или поздно приживется в России, потому что другого варианта развития событий просто нет, мол, с эллинизма началась вся европейская цивилизация, новым эллинизмом должна и продолжиться, вот смотрите, в Голландии вот-вот уже примут однополые браки ну и дальше по всему миру пойдет.
            – Да какой там к черту эллинизм, – парировал его слова Жорка. – На самом деле все эти однополые браки есть самая блестящая операция КГБ, месть Западу за 1991 год. Вы развалили нас идейно-экономически, мы развалим вас идейно-морально.
            – Как операция КГБ?! – даже подпрыгнул на кресле Юджин. – Откуда ты это взял?
            – Да в Москве это любой студент тебе скажет.
            Усилиями Алекса и Евы Юджина удалось немного успокоить: дядя Именинник шутит, только и всего.
            Но через некоторое время Юджин уже во время пиршества снова вернулся к теме:
            – Неужели у тебя никогда не было никаких отдельных фантазий на сексуальной почве? – обратился он к Хазину.
            – Ну почему же, они у меня и сейчас есть. – И Жорка чуть косноязычно, чтобы показать, как трудно ему дается сие признание, стал рассказывать о школьных каникулах в деревне у бабушки, об овце Нюрке с огромными черными глазами, о ее чистом дыхание, полном запаха луговых трав, об озорном мохнатом хвостике. Мелкобриты, забыв об алкоголе и еде, внимали ему всеми пятью органами чувств, Алекс с Евой кисли от сдерживаемого смеха. (Неужели они не видели Вуди Аллена, удивлялся Копылов). Циммер с остальными девушками, хоть и понимали все слова монолога, но пародийную суть улавливали с трудом, вопросительно поглядывая на Алекса.
            Опасаясь, что слишком явное издевательство может обидеть изнеженных мелкобритов, Копылов сам встрял в разговор:
            – Честно говоря, я сам тоже принадлежу к сексуальным меньшинствам.
            – К какому? – снова встрепенулся Юджин.
            – К сторонникам многоженства. Ничего не могу с собой поделать, люблю сразу трех девушек и мечтаю о четвертой.
            Первыми захохотали Жорка с Ларой, следом за ними Ева с Инной. Перевели полный смысл для Циммера с Тамарой – и веселье стало всеобщим. 
            В разгар вечера раздались три или четыре звонка по мобильнику, то Алексу, то Еве, то Циммеру. На пятом звонке Жорка потерял терпение и потребовал не только отключить все телефоны, но и сложить их в кладовой в корзине для белья, мол, это будет от вас для меня лучшим подарком. Так и сделали, хотя Ева глазами взывала к Алексу за поддержкой – как это отключить связь со Стасом и КО. Копылова больше заботила связь с Маккоем, он не сомневался, что цэрэушник к нему обязательно дозвонится. Но, впрочем, почему бы действительно не соскочить на вечер с телефонного поводка?
            Застолье в чисто русском стиле с сытной закуской и запивкой соком крепких напитков потребовало вскоре хорошего перерыва. Разожгли камин, накидали на пол подушек и одеял и улеглись головами преимущественно на женских коленях – ведь для чего еще нужны женщины, как не для такого вот мужского возлежания. Оливия смотрела вокруг удивленными глазами, но голову Томаса со своих колен все-таки не скидывала. Впрочем, такая лепота продолжалась недолго, девушкам захотелось танцевать: даешь мастер-класс по рок-эн-ролу! Лара вытащила в круг Юджина, Ева – Алекса, Инна – Жорку, Оливия – Томаса, Тамара – Циммера и понеслось.
            Потом были песни под гитару и скрипку. Причем выяснилось, что, несмотря на светский вид, Инна знает огромное количество народных песен, а Лара с Евой свободно могут подтянуть несколько современных английских хитов.
            Разошлись по спальням уже за полночь. Циммеры увели на свою дачу Жорку с Инной. Лара с Юджином заняли нижнюю спальню, Алекс с Евой и Томас с Оливией две верхних спальни.
            Алекс был уверен, что даже не прикоснется к Еве. Но едва погас свет, и общее одеяло накрыло их, гормоны взяли свое. Какой же я слабохарактерный, осуждал он себя, обнимая и целуя боевую подругу.
 
17
            Проснулся он раньше всех. Долго раздумывал, потом все же отправился в чулан искать свой мобильник. Нашел и, выйдя в одних трусах на холодок, набрал номер, чтобы позвонить Вере. Но не позвонил, увидел на мостках, идущих от сауны к воде сидящего на скамеечке Маккоя.
            – Пошли, – холодно обронил тот, вставая.
            – Только оденусь, – попросил Алекс.
            – И документы захвати, – в спину ему сказал Лупастик.          
            Неужели меня повяжут, – думал Алекс, уже в джинсах и ветровке вышагивая за матрасником. Пройдя берегом озера, они свернули в сторону, прошли к шоссе и сели в тот же минивэн, в котором прошлый раз Копылов проходил тесты. Но сейчас была лишь молчаливая езда, впрочем, продолжавшаяся не очень долго. Надо было хоть Еву предупредить, запоздало подумал Алекс.
            Возле одноэтажного особняка, скрытого за молодыми елями, минивэн остановился и Маккой с Алексом прошли внутрь. В комнате с большим (и видимо прозрачным) зеркалом находились ассистент с непременным полиграфом. Алекс держался безразлично: ну надо вам мои секреты – барабан вам в руки.
            – В честь чего привез такую компанию? – спросил Лупастик, пока обряжали в датчики его непутевого агента.
            – Обычная русская гулянка. Кстати, там трое англичан из школы.
            После двух нейтральных вопросов, сразу последовал главный:
            – Встречались ли вы на Кипре со своей матерью?  
            – Да.
            От этого ответа Маккой вскочил со стула и сам задал незапланированное:
            – Обсуждали вы с ней твое участие в тайных операциях?
            – Нет.
            – Обсуждали вы с ней ее участие в тайных операциях?
            – Да.
            Маккой вопросительно глянул на ассистента. Тот утвердительно кивнул и получил знак закрывать свой полиграф. Но скрутив провода, ассистент не ушел, а принялся выставлять на треноге маленькую цифровую видеокамеру.
            – Тебе придется сделать три заявления. – Маккой достал из пластиковой папки несколько листов бумаги и протянул Копылову.
            В первом заявлении, он выступал как свидетель бегства из родительской виллы, во время которого Карлос и Исабель Родригесы, отстреливаясь, убили четырех полицейских. Во втором он рассказывал, как прошел спецподготовку в закрытом суворовском училище (про 114 интернат они не знают, радостно екнуло у него в этот момент) для возвращения в качестве нелегала в Центральную Америку. В третьем он сообщал, что под видом наследства ему было передано больше двух миллионов долларов, украденных Исабель Гонсалем и ее нынешним мужем Мигелем с тайных счетов кубинской разведки.
            Алекс, закончив чтение, небрежно бросил заявления на столик:
            – Нет смысла.
            Ассистент с Лупастиком переглянулись.
            – Заявление должно быть или на русском или испанском, на английском будет выглядеть полной туфтой.
            Маккой, вытащив мобильник, вышел из комнаты. Минуты через три вернулся.
            – Мы все-таки сделаем все три варианта. Только постарайся запомнить текст, чтобы не выглядело, что ты его читаешь.
            С этим Алексу пришлось согласиться. Среди присутствующих матрасников лишь двое немного знали русский, а испанским здесь вообще никто не владел, поэтому тут Копылов оттянулся по полной программе, включил интонацию, благодаря которой и русский и испанский текст превратились в некое подобие кэвээновских номеров, напрочь отрицая серьезность самого заявления. С английским это не прошло, но тут Алекс придумал покрутить глазами в разные стороны, как человек, выдающий не собственное признание, а навязанное извне. Впрочем, вряд ли какой суд, принял бы эти его фокусы к сведенью.
 
 

© Copyright: Евгений Таганов, 2020

Регистрационный номер №0470143

от 23 марта 2020

[Скрыть] Регистрационный номер 0470143 выдан для произведения:                                                                                                           
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
 
1
Рассказ Зацепина не занял много времени. Перед тем как пуститься в Сибирь в промысловики он еще тогда, в августе по инерции зашел на московский Главпочтамт и обнаружил «до востребования» условную открытку из Гаваны, которая могла быть послана только Исабель. Ему пришлось как следует поломать голову, чтобы вспомнить, на чье имя посылать нужный отзыв. Затем он переместился на Владимирщину поближе к деревне, где проживала бабушка Алекса, и через две недели туда пришло шифрованное письмо, посланное Исабель на адрес свекрови. Это письмо послужило дяде Альберто весомой индульгенцией в Конторе, ведь официально за ним числилось лишь месячное манкирование своими служебными обязанностями. Про его участие в подпольной группе «Верность присяге», если кто и знал, то никак этого не показывал. Киллеры из «Элиса» после увольнения их шефа Лавочкина были уже не так страшны, а в свете образовавшейся операции по возобновлению контактов с Гаваной этим и вовсе можно было пренебречь.
– Я сам даже не знал, что в вашем Копыловском семейном подряде вовсе не Карлос был первой скрипкой, а твоя мать, – продолжал рассказывать майор. – Именно она была координатором с кубинской разведкой, поставляла им нужные паспорта на всю Южную и Центральную Америку, у кубинцев с их изготовлением была тогда большая напряженка. Еще в пятнадцать лет получила орден Анны Бетанкур – разоблачила одного из подосланных убийц Фиделя.
– Ты же говорил, что она тоже наш янычарский интернат заканчивала, – недоверчиво уличил Алекс.
– Ну да, девятый и десятый классы, одиннадцатого тогда еще не было, до этого в посольской школе в Гаване училась. А в этом году ей за операцию с кубинской эмиграцией еще «Плайю Хирон» вручили – второй по значимости их орден.
– Но ты говорил, что она покончила жизнь самоубийством в тюрьме Сан-Хосе.
– Я и сам так думал. Американцы пустили эту дэзу по трем источникам, чтобы никто не узнал, как три кубинца справились с их шестью рембо при перевозке Исабель в Штаты.
– Ничего не понимаю, – честно признался Копылов.
– Все просто. Пока мы своих нелегалов тогда сдавали направо и налево, кубинцы своих спасали любыми возможными и невозможными способами. Честь и хвала им за это.
– А сейчас?
– Сейчас она работает на тех, кто ее не сдавал, а спас. У ЦРУ и АНБ проходит как Красная вдова. Кроме ордена получила месячный отпуск в Европу. В Россию ехать не собирается, стало быть, в Европу ехать тебе.
– А о моих делах тут знаешь? – закинул Алекс крючок.
– Да уж наслышаны! Мама-орденоносица стоит в сторонке и завистливо кусает губы.
– А у меня только роль маменькиного сына, или еще что?
– Ишь ты какой, сразу в резиденты прыгнуть хочешь? Нет, уж пускай Исабель сама протестирует тебя и решит, на что ты годен.
– А как же моя питерская гоп-компания?
– Гоп-компания тоже стоит в сторонке и завистливо кусает губы.                                   
            То, что казалось невероятным, стало совершаться с удивительной четкостью и слаженностью. Особый порученец метнулся в Питер за загранпаспортом Копылова. Второй порученец собирался ехать в Тверь, чтобы срочно оформлять загранпаспорт Вере, но оказалось, что у нее он уже есть, год назад сделала для Турции, в которую так и не поехала.
            – На какой Кипр? – возмущалась она по телефону. – Мне диплом в печатный вид приводить надо.
            – На ноутбуке на пляже под зонтиком приведешь, – для Алекса это было сущим пустяком. – Ничего слышать не хочу. Записывай адрес и приезжай. Ноутбук у меня с собой.
            С турпутевками тоже все решилось без проблем. Со своим институтом о небольшой отсрочке Алекс на личном обаянии договаривался сам, успев до отъезда даже сдать два экзамена. Стаса и Инкубатор майор распорядился вообще не уведомлять, Севе сообщить об отлете на Кипр уже из Домодедова, а с Жоркой и Евой общаться только по мылу – посмотреть потом откуда протечет в Питере про сей копыловский вояж. По договоренности Зацепин вылетал на Кипр на день раньше и уже там должен был встречать молодую пару в Ларнакском аэропорту.
            В хазинскую двуххатку Вера так и не попала, едва успела вовремя добраться до Павелецкого вокзала на нужным аэроэкспесс. И вот они уже в «дьюти фри» Домодедова отовариваются бейсболками и кремами от солнца.
            – А что я там буду делать, я ни одного иностранного слова не знаю! А если ты куда-нибудь отойдешь? – ужасалась она.
            – Сильно заплачешь и потребуешь российского консула, я тебе запишу, как это произносится, – в своем фирменном стиле утешал любимую Копылов.
            Как только он по телефону известил Севу о своей поездке, тут же позвонил Голос (в миру, как раскопали в Инкубаторе, бывший зам начальника морпорта Дыко Василь Тарасович):
            – С чего это вдруг ты так на Кипр намылился?
            – Солнца хочу. Утомил меня ваш полярный Питер.
            – Едешь с Евой?
            – Не-а. Ее оставляю в «Биреме» на хозяйстве. Но ей о поездке знать не положено. Я для нее – в Москве в институте на экзаменах.
            – Значит, с Верой?
            – Очень может быть.
            – А если я скажу, что тебе велено оставаться при гостинице?
            – Вы месяц меня не тревожили, а когда я стою уже у самолета, вам обязательно что-то надо. Уверен, за две недели вы легко без меня обойдетесь.
            – Смотри, не сделай вид, что забыл дома «Моторолу» и выход на связь прежний.
            – Она будет в моих плавках даже во время купания.     
            Вера первый раз летела на самолете, и ей было все интересно: облака за иллюминатором, стюардессы с едой, туалет, в который она вошла, но так и не решилась им воспользоваться по прямому назначению. Подтрунивая над ней, он сам себе казался бывалым и опытным путешественником, который готов к любым неожиданностям.
            Как ни странно, фонтанирующая говорливость невесты совсем не мешала его «думам о главном». Как именно будет выглядеть их встреча с матерью, после восьмилетней разлуки? Ну прямо свидание Штирлица с женой на нейтральной территории! Как получится представить ей Веру? Какие могут быть для него перемены от этой встречи? Не позовут ли его, как носителя испанского языка на службу в Западное полушарие?
            Попивая жидкий аэрофлотский чай с лимоном, он озадачил себя новой догадкой: раз Исабель оказалась столь успешной кубинской шпионкой, не была ли его вербовка в Хельсинки прежде всего акцией по ее дискредитации. Она – суперагент Гаваны, а ее сын –агент ЦРУ. Срок за такую семейственность ей, может быть, на Кубе и не дадут, но в отставку точно отправят, по крайней мере, в России поступили бы именно так. Поймав себя на этой мысли, Алекс саркастически хмыкнул: вот ведь как он уже научился на все смотреть только с российской точки зрения.
Ларнакский аэропорт особого впечатления не произвел, бетон, стекло, металл – они везде одинаковы. С ними были лишь две сумки ручной клади, поэтому, пройдя паспортный контроль, они прямиком зашагали на выход, чуть задержавшись у женского туалета.
            – Саша, – остановил его женский голос сразу за прилетными дверями.
            Он резко обернулся, с оторопью глядя на сильно накрашенную женщину: неужели это его мать?
            – Зоя? – неуверенно произнес полсекунды спустя.
            – Сейчас я Петра позову, он у других дверей ждет, – сказала она, отходя в сторону и высоко махая рукой.
            – Кто это? – тихо шепнула Вера.
            Что было ему ответить? Майор паразит о таком сюрпризе не предупредил. А вот уже и он: в шортах, цветной рубашке, кепке с козырьком и темных очках.
            – Ну привет, молодежь! Это, как я понимаю, Вера. Интересно, как ваш юный кавалер обозначил меня и Зою.
            – Никак не обозначил, – улыбаясь его приветливости, призналась девушка.
            – Как это на него похоже: мелкие детали раздувать до небес, а обо всем крупном умалчивать. Я Петр, старинный друг его семьи, а это моя спутница жизни Зоя, на которой я никак не успеваю жениться, чуть зазеваюсь, как она выходит замуж за кого-то другого.
            Выйдя из аэропорта, они испытали удар тридцатиградусного воздуха, что после плюс десяти в Домодедове сильно впечатлило. Зацепин уверенно повел их к машине, у которой не было руля, вернее, он был, но с правой стороны. В вычитанной Алексом информации о Кипре почему-то ничего не было сказано о левостороннем движении.
            Четырехзвездочный отель особыми изысками не блистал, зато был на первой береговой линии. Вселившись в номер, Алекс с Верой переоделись в летнее и прошлись по территории отеля к бассейну и морю. После чего мужчины оставили подруг плескаться где им захочется, а сами отправились составлять «достойную своих дам вечернюю программу».
            Снова оказавшись в «Хонде», Алекс впал в мрачные воспоминания. Точно так он сидел рядом с дядей Альберто восемь лет назад на передней сиденье, в то время, как отец с матерью отстреливались на заднем от полицейских. Когда стало совсем безвыходно, Исабель, коротко обняв сына, осталась одна на ночной дороге в джунглях с двумя пистолетами, дабы Альберто-Зацепин мог увезти прочь тело убитого мужа и раненого сына.
            Петр великодушно не замечал его состояния, больше говорил о мелькающих за окном соленых озерах и о фламинго, которые еще не все улетели и стояли в мелкой воде хвостами в небо. Когда пошли сельхозугодья и обихоженные деревни, он вдруг сказал:
            – Не помню, говорил тебе или нет, что у тебя есть сводная сестренка?
            Если он хотел сбить Алекса с мыслей о прошлом, то ему это полностью удалось.
            – Какая сестренка?!
            – Самая натуральная, пять лет, зовут Марией.
            «Ну целое мексиканское кино» – эта мысль помогла ему выйти из ступора.
            – Твоей матери восемь лет назад было всего тридцать пять лет, и никто бы не оценил, если бы она тогда превратилась в синий чулок. Ее муж Мигель, нормальный кубинский контрразведчик. Сюда он не поехал, чтобы не создавать дополнительных сложностей… О чем еще спросить хочешь?
            – Не знаю, – признался Алекс. Лучше всего было действовать строго по ситуации.
            – А вот уже и подъезжаем, – сказал Зацепин.
 
2
            Арендованная вилла представляла собой привычные российские шесть соток, на которых помимо дома с тремя спальнями, бассейна и газона разместился еще и небольшой цитрусовый садик. Кругом располагались похожие виллы, отгороженные друг от друга метровыми бетонными заборчиками. Как потом узнал Алекс, весь поселок был заселен иностранцами, коренным киприотам такие жилища были не по карману.
            Воротца на участок были распахнуты, как, впрочем, и во всех окружающих виллах, и «Хонда» свободно въехала на вымощенную площадку, присоседившись к стоящей под навесом серой «Тойоте». Рядом на прямоугольнике газона играла черноволосая девочка, на открытой террасе в тени от дома в плетеном кресле сидела худощавая женщина.
            – Мария, к нам гости, – сказала она, вставая, по-испански.
            Выбравшись из машины, Алекс переводил взгляд с матери на сестру, не в силах произнести ни слова, только бы она не бросилась его обнимать, молил он про себя. По легенде Исабель сейчас считалась его родной тетей Анитой, еще в советское время вышедшей замуж за студента-кубинца.
            – Как вода в бассейне? Я готов туда плюхнуться, – тоже перешел на испанский Зацепин, доставая из машины пакет с полотенцем и плавками.
            – Ну плюхнись, – разрешила тетя Анита. – Мы, может, к тебе присоединимся.
            Девочка подбежала к Алексу.
            – Ты, мой кузен Алекс? На, сделай, – протянула она ему проволочную головоломку.
            Он взял в руки головоломку и в три движения разомкнул ее.
            – Мама, он сделал. Еще быстрей тебя!     
– Луция! – позвала Исабель.
            На террасу из дома вышла мулатка-гувернантка, внимательно глянула на гостей и протянула девочке новую игрушку, чтобы ее отвлечь.
            – Ну здравствуй, Алекс. Уже не тинейджер, а настоящий мужчина. Даже с бородой, – мать подошла к нему и сделала движение рукой, но все же не дотронулась до него.
            Восемь лет разлуки все-таки давали себя знать. Раньше она являлась красивой образованной домохозяйкой, сейчас же перед ним была самодостаточная уверенная в себе женщина с темным землистым лицом, привыкшая дирижировать окружающими людьми, в том числе, наверно, и им, своим сыном.
            Майор деликатно удалился в дом. А мать с сыном расположились на лежаках под большим зонтом у дальнего края бассейна.
            – Кто для тебя большее удивление: я или твоя сестра? – перешла Исабель на русский язык. (Ему казалось, что и голос у нее стал другим.)
            – Я о ней узнал двадцать минут назад, – признался он.
            – И?..
            – Очень классно. Только боюсь, что она меня не запомнит.
            Мать облегченно расслабилась.
            – Я об этом как-то не подумала. Надо обязательно тебя с ней сфотографировать. (Значит, его с собой на Кубу она не берет.) Твоя история для меня оказалась совершенно потрясающей! Их мобильник с тобой?
            – Остался в отеле.
            – Потом привезешь его сюда, я тебе кое-что покажу.               
            К ним из дома выпорхнула Мария уже в одних трусиках и панаме:
            – Мама, я купаться хочу, – по-испански сказала она. (Интересно, а как у нее с русским, подумал Алекс.)
            – Сейчас слишком жарко и тебе пора спать. – Знак рукой и Луция снова повела малышку в дом.
            Выйдя на террасу со стаканом колы, Зацепин оценил обстановку, жестом указал на свою машину и тоже жестом получил разрешение ехать в отель за дамами.
            Через минуту уже ничего не мешало их разговору тет-а-тет. Больше всего Исабель (называть ее Ириной или мамой у него не получалось) интересовала ситуация с получением наследства и заграничной вербовкой, хотела узнать самые мелкие подробности. Говорили сразу на трех языках, включая английский. На каком она его спрашивала, на том он и отвечал, причем с полной откровенностью по принципу «ты хотела для меня такой жизни, я ее и получил». Не забыл рассказать, как первое время в интернате составлял план побега в коста-риканское или американское посольство. Она слушала невозмутимо, без каких-либо эмоциональных комментариев.
            – Между прочим, последний раз уже на полиграфе меня спрашивали о тебе, – заметил он. – Я думал, что для проформы, а, оказывается, пытались выйти на тебя.
            – Или предоставить моему кубинскому начальству, что мой сын работает на ЦРУ.
            – Ты такой важный агент?
            – Я у кубинской эмиграции, говорят, седьмая или восьмая мишень по отстрелу.
            – Я, когда ехал к ним на вторую встречу, на девяносто пять процентов был уверен, что меня выдадут в Штаты для показательного суда, – продолжал пугать Алекс.
            – Раз они дали тебе свой супертелефон, ты им пока нужен в Питере. У меня у самой тоже есть такой.
            – И что?.. – замер он.
            – Лежит сейчас дома в Гаване и транслирует мои разговоры, я для них наговорила на десять дней вперед.
            Спрашивала она и о Вере, мол, почему уже так сразу и невеста, подруга торопит, или он сам торопится?
            – На меня мои питерские боссы уже ставки делают: доживу я до двадцати одного года или не доживу. Вот хочу успеть и женихом побыть, и наследника, может, оставить.
            – Ну если только из этих соображений – то кто бы возражал! – рассмеялась она, напрочь отказываясь быть наседкой, беспокоящейся о малейшем чихе своего чада.
            И все же удивить ее ему удалось.
            – Я как-то в Москве в Ленинке смотрел подшивку «La Prensa Libre» за девяносто второй год. Там сказано, что вы с папой завалили тогда трех копов и еще троих ранили.
            – Это тебя… напрягло?
            – Да нет. Просто тоже решил попробовать. Сначала помог завалить одного генерала дяде Альберто, потом лично замочил двух бойких топтунов. – И он рассказал о своей перестрелке с похитителями Малышки Юли.
            – Ну что ж, почти по-гусарски, – спокойно отреагировала она, но в глазах мелькнуло что-то вроде смущения.
Совсем недавно он смотрел по телевизору передачу про львиный прайд, как пришел новый самец, прогнал старого льва, а тут же убил трех львят, чтобы в прайде могло существовать только его потомство. Три львицы некоторое время горевали, но природа взяла свое – через полгода они как ни в чем не бывало спаривались с убийцей своих львят. Сейчас эти сцены не выходили у него из головы. Все было один к одному: погибший отец, новый вожак прайда и мать, ровно год скучавшая по сыну (да и скучала ли?), что не помешало ей родить нового ребенка.
            Расстояния на Кипре были далеко не российские, и через сорок минут «Хонда» Зацепина уже въезжала на виллу.
            Вера восхищенно оглядывала «шесть соток». Сорокалетняя Зоя была по-московски более критична:
            – Почти как у нас на Рублевке, только раз в пять поменьше.
            – Это моя кубинская тетя Анита, – представил Алекс. – А это моя четвертинка Вера.
            – …И мои три четвертинки по имени Зоя, – добавил Петр, вынимая из багажника пакеты с древесным углем.
            – Какая красивая тетя! – оценила по-своему Веру выскочившая из дома Мария. – Пойдем, я тебе покажу.
            – Что? – беспомощно посмотрела на хозяйку Вера.
            – Маша, попроси по-русски, – подсказала дочери Исабель.
            – Пойдем ко мне, – неохотно, но правильно произнесла по-русски девочка.
            – Если вы не очень голодные, то предлагаю сначала прогуляться на море, а потом уже «Командарию» с барбекю, – предложила хозяйка. – А пока, чтобы никто в голодный обморок не упал – каждому по мороженому.
            На море все-таки не прогулялись, а поехали на двух машинах, уложив десять пеших минут в четыре минуты автомобильных.
            Каменистая прибрежная дорога проходила вдоль небольшого двухметрового обрывчика, под которым имелась полоса песчаного пляжа с плавным входом в море. Отдыхающих почти не было, что делало пребывание тут особенно замечательным.
            Вера быстро освоилась с «тетей Анитой» и малышкой, лишь на Луцию, говорившую только по-испански смотрела недоуменными глазами.
            Убедившись, что его невеста вызывает у всех только положительные эмоции, Алекс принялся наблюдать за Зоей. Еще года не прошло, как она помогала майору с полуподпольным лечением после контузии от взрыва гранаты, наверняка была в курсе его деятельности за границей и с ее женской проницательностью могла догадываться, что тетя Анита не совсем тетя для Алекса. Сейчас она легко и остроумно пикировалась с Зацепиным, а ведь у них были и безумные ссоры, после того, как майор без предупреждения могильно исчезал в длительных командировках. Выходит, все же может сторонняя женщина быть опорой своему засекреченному сердечному другу. Вот бы и Вера сумела стать для меня такой подругой, завидуще загадывал Алекс.
            Вволю накупавшись вернулись на виллу. Зацепин с Зоей и Луцией готовили стол и барбекю, Мария не отлипала от Веры, а мать с сыном, уединившись за домом среди лимонов и мандарин продолжали разговор о своем о шпионском. Выяснилось, что она вовсе не двойной агент, а переговорщик между двумя секретными службами сугубо с кубинской стороны, а Петр по ее требованию такой же переговорщик с российской стороны.          
Потом их позвали к столу. Бутылка «Командарии» и литр «Метаксы» под ягнячьи ребрышки, козий сыр и маслины улетали только так.
            Из-за выпитого решено было в отель не возвращаться. Зацепина с Зоей уложили на безразмерном диване в гостиной, а молодежь отправили в крохотную спальню для гостей.
 
3
            Двуспальная кровать в гостевой оказалась жутко скрипучей, и интим у них получился «медленным и печальным». Вера не поддержала его шуток по этому поводу, зато по окончанию чуть отстранившись и привстав на локте, прокурорски потребовала:
– Почему я?!
            – «Почему я» что? – притворился он не понятливым.
            – Почему я? – повторила она.
            – Потому что ты самая начитанная.
            Удар по ребрам получился чувствительным, в этом деле Вера уже стала профи.
            – Ну?
            – Потому что хочу нарушить всю твою жизненную гармонию.
            – Ты ее уже давно нарушил. Почему я? – И новый толчок.
            – Потому что ты своим аспирином спасла мне жизнь. – Это было напоминание о первой их встрече в поезде Москва – Санкт-Петербург. – Я не был тогда простужен, просто в моем боку, по которому ты все время колотишь, сидела пуля.
            – Опять врешь? – не поверила она.
            – Но какая красивая романтичная ложь! Что еще бедной девушке надо?
            – Бедной девушке нужна правда.
            – Точно нужна?
            – Точно.
            – Сегодня в аэропорту в очереди на пограничной досмотре, помнишь, стояла девушка в туфлях на каблуках? Я смотрел на ее яркие губы и думал…
            – Я не эту правду имела в виду, – запротестовала Вера, сильно схватив его за руку.
            – Ты была сегодня молодец, – похвалил он. – Дядя Петя весь мне обзавидовался.
            – Правда? – простодушно повелась она. – Но я ничего такого не делала.
            – Ты органично во все вписалась, этого более чем достаточно.
            – А ты смотрел со стороны и все оценивал.
            – Естественно. Любовь конечно хорошая вещь, но если мне из-за тебя будет когда-нибудь неловко перед людьми, которыми я дорожу, я с корнем вырву тебя из своего сердца.
            Минуту она пристально разглядывала его в лунном свете.
            – Но ты ведь это сейчас пошутил? Скажи: пошутил?! Мне что, всегда ходить и оглядываться и каждое свое слово контролировать? Интересно, а они знают о твоих криминальных делах?
            – Тише говори, – предостерег он. – Для них я разработчик коммерческих сайтов.
            – Я слышала, как ты со своей тетей говорил не только на английском, но и на испанском. Но ты же в инязе не учился? Тогда откуда?
            – Теперь я учу еще и финский. Представляешь, какое счастье тебе привалило?!
            – Ну, Алекс. Будь хоть немного серьезен. Как можно общаться с человеком, про которого ничего не знаешь. Полгода назад это было даже интересно, а сейчас я всякий раз чувствую себя страшно униженной. Ты ведь и про меня ничего никогда не спрашиваешь. Почему?
            – Мне важен получившийся результат, а не то, как этот результат получился. У нас в классе один преподаватель как-то сказал: человек может двадцать четыре часа в сутки рассказывать о своих мыслях, чувствах и желаниях, но все равно не выскажет и десятой части того, что у него есть за душой.
            – Получается, что ты не только отвергаешь всю мою прежнюю жизнь, но не даешь и как следует жить твоей жизнью. Хочешь, чтобы во мне все контакты перегорели? Ты же обещал меня встроить в свою жизнь, ну так встраивай.
            – Зря я тебя похвалил. Быстро меняй тему. Неужели ты больше ничего не хочешь у меня спросить?
            – Хочу?
            – Ну давай. Только не о прошлом.
            – Ты талантлив?
            – Че-го?! – даже слегка опешил он.
            – Ты талантлив?
            – Стихи не пишу, музыку не сочиняю, картины не раскрашиваю.
            – Ну, а в чем-то другом ты талантлив? На компьютере или как?
            – Нет, ты все-таки со своим прибабахом. Откуда такой вопрос?
            – Понимаешь, то, как ты ведешь себя по отношению меня, может позволить себе только очень талантливый человек, и я могу это позволить только такому человеку.
            Вдруг он открыл рот и замер.
            – Что с тобой?
            Вместо ответа Алекс вскочил на ноги, натянул трусы и запрыгал на полу.
            – Придумал! Придумал! Вера, я придумал!.. Я молодец у тебя, правда?!
            – Люди спят, – испугалась она. – Что придумал?
            – Классную вещь! Я у тебя гений! Ты не согласна?
            – Согласна. А что придумал? Насчет нас?
            – Ну, Вер, какая ты прозаичная. С нами все давно придумано. На двадцать лет вперед. А тут такая вещь.
            – Ну так расскажи.
            – Не, пока не могу. Надо ее еще как следует обдумать.
            В тесной комнате места для хождения не было. Тогда он снова лег и жестом попросил его не касаться.
            – Тихо, тихо. Не спугни мое озарение. Насчет моей талантливости все в порядке.
            – Я и не сомневалась. – Вера чуть повозилась, потом все же уткнулась носом ему в плечо и через двадцать секунд уже крепко спала.
            Он лежал и обдумывал внезапно явившееся ему озарение о «Скорпионах»: похоже, на миллиард баксов он Штаты все же обует.
 
4
            О кипрском вояже своего фабзайца Стас узнал лишь на седьмой день после отъезда Алекса в Москву. До этого инструктор дважды звонил в учебную часть института, получая успокоительные ответы: «Да, документы Копылова все оформлены», «Да, экзамен по экономической информатике Копылов сдал». Третий ответ был не такой уверенный: «Не знаю, мне насчет этого экзамена надо посмотреть ведомость», а четвертый и вовсе озадачил: «Кажется, Копылов третий экзамен не стал сдавать». При этом оба мобильника Алекса все время глухо молчали, на эсэмэски тоже не реагировали.
            Как следует почертыхавшись, Николай Григорьевич нашел тверской номер телефона Веры Орешиной. «Она уехала в Москву на консультации», – ответила ее мать.
            Поднявшись на восьмой этаж, капитан обследовал дверь Копыловской квартиры, тайного наклеенного волоска не было – квартиру после отъезда Алекса явно открывали. Ева, у которой имелась четвертая связка ключей, свой визит сюда категорически отвергла. Внимательно прослушав запись недельной давности, инструктор зафиксировал настойчивый дверной звонок, после которого было щелканье замка и чьи-то легкие шаги. (То был визит порученца Зацепина.) Снова поднявшись в квартиру Стас все дотошно осмотрел и обыскал, заглянул даже в тайный схрон Алекса, но ничего особого не заметил. И только вернувшись к себе понял: исчезли водительские права и загранпаспорт Копылова. Сделал в Москву еще два звонка и стал ждать. Через час ему телефонировали, что Александр Копылов и Вера Орешина тогда-то и во столько-то вылетели в Ларнаку. Еще звонок и стал известен день их возвращения с Кипра.
            К этому моменту вся ярость и бешенство капитана превратились во что-то тихое и грозное. Он достал свое табельное оружие, проверил в нем обойму и принялся прикидывать план, как избавиться от своего поднадзорного так, чтобы это сошло за стандартное бандитское убийство в подворотне.
            Позже вызвал к себе на правёж Еву. Про Кипр не упоминал, делал упор на другое.
            – Что скажешь про Напарника? Судя по твоим словам, он еще более борзый, чем Валет. А сейчас как, справляется?
            – А куда он денется? – Ева восприняла вопрос патрона достаточно легкомысленно.
            – Если, например, Валета в армию загребут?
            – Опаньки! – Девушка Бонда округлила глаза. – А что случилось?!
            – Просто вопрос задал, сможете или нет справиться там без Валета.
            На придумывание взвешенного ответа ей понадобилась целая минута.
            – Боюсь, что нет. У Валета более тяжелая весовая категория. Он так сумел себя поставить, что в его сторону всегда поворачиваются все головы.
            – Ты же говорила, что он в отеле вообще ничем не занимается?
            – После его рэкетирских стычек все как-то хорошо усвоили, что с ним никогда не надо переходить красную линию – ну и не переходят. А его манкированье хозяйственных дел только в плюс пошло, наша Софочка всех в каленые рукавицы взяла: «Дадите доход – получите повышение зарплаты»! Девушки даже подворовывать прекратили.   
            – А с англосаксами как?
            – То же самое. Жорку они как гостиничного аниматора воспринимают, не более того. А главный князек для них еще тот авторитет.
            – И в чем тут фишка?
            Девушка Бонда снова чуть призадумалась:
            – Наверно в том, что нашему главному князьку никто по большому счету не нужен. Как он сам иногда говорит: я скучаю только в присутствии других людей. И это не понты. Он типаж совершенно самодостаточный. Наверно, люди это чувствуют и инстинктивно пытаются его заинтересовать своей персоной.
            – Эк ты хватила! – в сердцах буркнул Стас.
            – А почему в армию? Что он там будет делать? Строевому шагу обучаться? Если в спецназ, то он уже сейчас то, что надо. Вы в курсе, как они в «Дымке» троих братков разделали? Не надо его в армию. Я чувствую, что что-то такое вокруг него собирается, набирает критическую массу и вот-вот выстрелит. Поверьте женской интуиции.
            – Выстрелит буквально или как? – усмехнулся капитан.
            – С ним что-то случилось?! – аж подскочила с кресла Ева. – Что, что случилось? Он опять куда-то вляпался?! Поэтому как бы в армии? Так?
            – Да успокойся, жив и здоров твой красавец.
            – Что случилось? Он только Жорке на мыло отвечает и то как-то подозрительно.
            – А именно?
            – Жорка спрашивает у него разрешения то на ремонт бассейна, то на чайную комнату, то на ремонт в подвале. Ответ получает из двух букв. Решили проверить и написали, что хотим выставить «Бирему» на продажу. И вместо «да», получили «нет», на одну букву больше. Но с Валетом точно ничего не случилось? Вам-то он что отвечает?
            – С ним все в порядке, – успокоил девушку Стас. – Двадцать третьего мая будет в «Биреме» как штык.           
 
5
            Не вникая, да и не желая вникать, что там происходит в Питере без него, Алекс продолжал всласть кайфовать на Кипре. Первая неделя прошла в особенной круговерти. Утром и вечером морские купания, днем конный клуб, рыбалка на арендованной яхте, поездки в горы, в Лимасол, Фамагусту. По вечерам майор с Зоей уезжали ночевать в отель, Вера садилась за ноутбук превращать свой рукописный диплом в печатный вид, а Алекс с Исабель совершали дальние пешие прогулки мимо оливковых садов и пшеничных полей.
            Мать показала ему, как на «Мотороле» можно через числовой код подключиться к другому телефону и не только услышать чужой телефонный разговор, но и все, что говорится в радиусе двух-трех метров от набранного абонента. Алекс, естественно, тут же повадился время от времени закрываться в ванной и, пощелкав по кнопкам, слушать нужные разговоры. У Стаса он услышал грудной женский голос, который называл инструктора Леонидом и требовал налить ей еще вина. Ева в кафе болтала о шмотках с какой-то подругой. Сева требовал с кого-то денежный долг. Родю он застукал за какой-то пьянкой. Ухмылка не сходила с лица Копылова, когда он представлял на своем месте правоверного американца с их мантрой о вторжении в чужую частную жизнь. О своей новой возможности он решил пока никому не рассказывать. «Меня бесконечно прослушивали в интернате, потом в Москве и Питере, теперь мой ответный ход, кроме того, настоящий шпион своих информаторов не сдает никому». Впрочем, первый интерес от прослушки очень быстро сменился скукой и досадой: будничная сторонняя жизнь безумно пожирала его собственное время, вместо того, чтобы что-то прочитать, проглядеть или выучить, он должен слушать и запоминать что-то мелкое и ничтожное, а потом еще постараться не проговориться перед «клиентами» в знании их личных секретов. Тем более, что по настоящему результативным оказался лишь набор хазинского мобильника.
            «Алекс, брысь отсюда», – услышал он голос Евы.
            «Ты специально назвала кошку Алексом?» – поинтересовался голос Жорки.
            «Это самый лучший способ нейтрализовать любую мужскую особь».
            «Значит, в следующий раз назовешь ее Хазой?»
            «Не исключено».
            На часах было одиннадцать вечера, и они находились в квартире Евы. АГА! Измена Девушки Бонда не обескуражила его, а больше смутила: могла внести напряженность в их как бы уже состоявшийся янычарский триумвират. Ну да ладно, как будет так будет.
            Узнав, что у сына сохранился «Список 30», из-за которого их семью в 1992 году сдали в Коста-Рике, Исабель попросила передать ей его по мылу в Гавану.
            – А что ты с ним хочешь сделать? – поинтересовался он.
            – То, что обычно делаю с кубинской эмиграцией: лишу их средств к существованию.
            – Ух ты! – восхитился Алекс. – Хакерская атака на их банковские счета?
            – Это не самое интересное, сделать из них полных лузеров гораздо приятней.
            – Я, между прочим, тоже хотел с ними что-то такое. Только команда у меня пока слабовата, – признался он.
            – Ну так я готова к участию в ней.
            – А Петр участвовать будет?
            – Лучше без него. Он и так достаточно наследил со своей «Верностью присяге».
            Рассказал он ей и про свою идею со «Скорпионами», как батискафы с манипуляторами будут подкрадываться к авианосцам и незаметно их минировать.
            – По-моему это не очень возможно, – дипломатично заметила она.
            – В том-то и дело, что я придумал самую незаметную взрывчатку на свете.
            – Настоящую или фуфельную?
            – Разумеется, фуфельную. Я что, садист губить славных американских мариманов? Якобы особая краска по электронному сигналу может запускаться и за три часа разъедать любой материал, на который нанесена.
            – И что дальше?
            – В идеале продать идею и нашим и матрасникам.
            – И в чем тогда главная вишенка?
            – Чтобы матрасники поставили в доки пару-тройку своих авианосцев. Внеплановый ремонт как раз и обойдется им в миллиард баксов.
            Как ни странно, Исабель его идею восприняла вполне серьезно.
            – Такие акции должны убедительно готовиться и подтверждаться по крайней мере тремя независимыми источниками. Как только у тебя с этим появится что-то готовое, сообщишь мне, я продублирую это откуда-нибудь из Мексики или Канады.
            Спрашивал Алекс ее и про наследство.
            – Тут все чисто. И насчет продажи дома тоже, – успокоила она его. – Пришлось только косвенно коста-риканских юристов чуть припугнуть.
            – Может есть смысл перекинуть часть денег тебе, – предложил он. – Я читал, на Кубе все по карточкам и вообще…
            – Не бери в голову. Генералам в любой стране платят достаточно.
            Его рассказ, как он перед второй поездкой в Финляндию перевел всю собственность на Веру, мать тоже восприняла без особого удивления.
            – Наверно отвращение к сдаче своих доходов в закрома родины у нас семейное. Но очень хорошо, что ты ей об этом не говорил и пока не говори.
            – Так может мне хотя бы половину на Марию переписать?
            – У Марии есть отец, пусть он о наследстве своей дочери заботится.
            Это был единственный раз, когда было упомянуто наличие у матери нового мужа, больше они об этом не заговаривали. Наверно он и есть генерал, понял Алекс.
            Не обошлось у них и насчет взаимной проверки образовательного ценза. Исабель зондировала его ориентацию в российской истории, науке, искусстве и литературе, сын проверял ее знание американского и европейского кинематографа и литературы, особо делал ударение на сталинизме, полагая, что убыв в Коста-Рику в 1980 году, она не совсем в курсе перестроечных разоблачений всей совдеповской жизни. Но нет, оказалось, Исабель ничего из этого не пропустила и на все имела вполне адекватное и даже позитивное мнение.
            – А что такое «Гад ты оказывается, Костя Федотов»? – дотошно интересовался сын.
            – Это из фильма «Республика ШКИД», – отвечала она. – Неужели не видел?
            – А что такое «Руссо облико морале»?
            – Из «Бриллиантовой руки». Что за детский вопрос?
            Выяснилось, что в интернате им много давали мировой киноклассики, а лично ему, Копылову сто фильмов про войну и революцию, а вот с остальным получился недобор.
            – Что и гайдаевские комедии не смотрел? – удивлялась мать.
            – Пробовал и не смог. Слишком глупые они какие-то.
            – Ничего не поделаешь, посмотреть обязательно должен. Иначе так и дальше будешь не понимать каких-то киношных разговорных цитат.
            В общем, все было просто замечательно, пока однажды на утреннем купании у Исабель не зазвонил мобильник, до этого служивший лишь часами. Она сказала в него только одно слово: «Алло», после чего полминуты выслушивала то, что ей говорят. Сбросив звонок, невесело объявила:
            – Ну все, конец идиллии. Труба зовет. Произошел сбой в моих магнитофонных придумках. Похоже, в Майами поняли, что меня в Гаване нет.
            Уже через два часа они всей компанией были в аэропорту. Туристский сезон был в полном разгаре, и Зацепину с большим трудом удалось добыть три билета через Швейцарию и Ирландию на Доминикану.
            При расставании Исабель отвела сына в сторонку и как следует проинструктировала его на возможные варианты развития событий, касательно ее, включая даже самый полный переход Алекса на сторону матрасников. Любопытства ради он поинтересовался:
            – А если они начнут мне пальцы отрезать, чтобы ты сама к ним явилась?
            – На пятом или шестом твоем пальце я точно сломаюсь и явлюсь, – чернушно отшутилась она.
            В последнюю минуту Алекс сумел еще исхитриться и нарисовать два парных портрета матери и сестры: один оставил себе, второй передал «тете Аните». Рядом Зацепин вовсю щелкал своим «Никоном», но было не понятно куда пойдут эти фото.
            Через сутки на «Нокию» Копылова пришла короткая эсэмэска: «Мы дома»! И они с майором выдохнули с облегчением.
            Вилла была оплачена за две недели вперед, отказываться не имело смысла и целую неделю Алекс с Верой прожили на ней. Каждый день к ним на несколько часов присоединялись Зацепин с Зоей, но, в общем, все выглядело этакой молодоженской медовой неделей. Аренду на «Тойоту» тоже переоформили на Алекса, что стало дополнительным бонусом. Единственным неудобством была необходимость каждый день после отъезда с виллы на пару часов высвобождать из фольги «Моторолу». Звонить она не звонила, но слушала их с Верой щебетание наверняка. Впрочем, последние два дня они безвылазно сидели на вилле – Вера набрала свой диплом вкривь и вкось, и ему пришлось его капитально переформатировать, а потом еще найти место, где все это распечатать.
            – Если у тебя есть такие финансовые возможности, то почему бы нам почаще сюда не приезжать, – позволила она себе как-то помечтать.
            – Но ведь тут глухая деревня, даже в супермаркет только на машине добраться.
            – А мне как раз что на отшибе и нравится. И что людей почти нет. И море классное.
            Действительно, почему бы и нет? Особенно, если весь остров прекрасно говорил по-английски. И в предпоследний день пребывания Алекс переговорил с хозяином дома. У того имелись еще две похожие виллы и за триста долларов за две недели он готов был всегда предоставить любую из них для симпатичной молодой пары, только позвоните о своем приезде хотя бы за неделю.                 
            – Так может вам прямо сейчас отпуск до месяца продлить? – подначивал Зацепин.
            – А почему бы вам самим тут на две недели не остаться? Могу ссудить триста долларов без процентов, – парировал Алекс.
            Но оба понимали, что это пустые слова. Государева служба ждала одного в Питере, другого в Москве. Обе пары вылетали в Домодедово в один день: только Алекс с Верой утром, а майор с Зоей вечером.
В Домодедове Алекс с Верой расстались: она повезла свой диплом, пакет с лимонами и бутыль оливкового масла в Тверь, а он, перебравшись во Внуково, вылетел в Пулково.
 
6
            Только приземлившись сперва в пасмурной Москве, а следом в холодный питерский дождь, Копылов как следует оценил прошедшие две недели тридцатиградусной жары без единого облачка на небе. И мысль о повторении таких поездок крепко запала ему в голову.
            Совсем по-другому стал думать и о матери. Что бы было, если бы она сразу дала ему знать, что жива и здорова? Превратила бы его в обычное оранжерейное чадо, лишила бы того внутреннего стержня, который он выработал в себе без ее участия. Восхищало и то, что она на целых восемь лет забила на хваленое ГРУ. И начала контачить с Зацепиным, только когда почувствовала за собой всю силу кубинской службы безопасности и перспективу равного партнерства с Москвой. Из прежнего мелкого нелегала стала полноправным кубинским агентом, без оглядки на предавшую ее Родину. Как говорится, защищать Остров Свободы и сеять раскол и самоуничтожение в ряды кубинской эмиграции в Майами – с нашим превеликим удовольствием! Кстати, получалось, что она и его, сына, тоже сумела завербовать в свою разведку, как еще можно было расценить даденный ему код на «Моторолу» и договоренность о дальнейшей материнской поддержке. 
            Это открытие изрядно позабавило Алекса, выходило, что если сюда еще добавить Ми-6, то он теперь сотрудничает аж с пятью разведслужбами. Чего-то я совсем соскочил с поводка ФСБ, веселил он сам себя, надо будет снова восстановить контакт, а то – некомплект. Но, похоже, даже Даниловне хвастать об этом было уже слишком зазорно.
            В Пулково Копылова встречали Сева и Стас, как они узнали о его прилете приходилось только догадываться. Впрочем, инструктор при виде Перегонщика сразу самоликвидировался и покатил за машиной Севы на приличном расстоянии.
            – Тебе что, волшебную «Моторолу» тоже иногда доверяют? – подколол Алекс, намеренно усаживаясь на заднем сиденье Севиного «Опеля».
            – А ты, похоже, свою «Моторолу» две недели в отеле держал, – отгавкнулся Сева.
            – Именно так, в сейфе под кодовым замком.
            – Здесь в Питере Маккой, хочет с тобой лично встретиться.
            – Где и когда?
            – Завтра в английском консульстве прием. Ты приглашен. – Сева протянул ему конверт, в котором было приглашение. – На два лица: тебя и Еву.
            – Как-то готовиться надо?
            – Мыло и веревку приготовь, – сердито бросил Сева. – Я тебя до метро довезу.
            – До дома давай рули.
            – Вот еще бензин на тебя тратить.
            – В глаз получишь!
            Сева сердито посмотрел в зеркальце на отельера, но повез все же до самого дома, вернее, до супермаркета – Алексу не улыбалось потом заново тащиться за продуктами.
            – Давай спускайся! – скомандовал по городскому телефону Стас, едва он ввалился в квартиру с дорожной сумкой и продуктовым пакетом.
            – Сейчас, только кофе попью.
            – У меня попьешь! – рык инструктора указывал на добрую взбучку.
            Делать нечего – ноги в тапочки и вперед.
            – Как деточке отдохнулось? – мощные мышцы Николая Григорьевича рельефно выделялись под домашней футболкой. Алекс даже чуть отпрянул, готовый увернуться от неизбежной оплеухи.
            – Супер и гипер. На завтра приглашен в английское консульство, – Копылов показал приглашение. – Вместе с Евой. Велено приготовить веревку и мыло.
            – Вам обоим или только тебе? – скривился Стас.
            – Черт! Не уточнил.
            – Вид у тебя какой-то победительный.
            – У меня теперь каждое утро начинается с того, что я сжимаю кулаки и говорю: приду и всех победю, – охотно поделился фабзаяц. – И так обычно и бывает.
– Ты случайно не помнишь наш разговор во время твоей присяги на оружии? Считаешь, это была пустая формальность? И помнишь, что я тебе обещал в случае ее нарушения? – с каждой запятой инструктор распалялся все больше и больше. Самая пора была задействовать шпионский антивирус.
– Все помню. Только старший по званию приказал мне ничего вам не говорить.
Любо-дорого было смотреть на обалдевшего инструктора.
– Имя майора Зацепина вам о чем-то говорит?
– Ну, – с трудом выдавил из себя Стас.
– Он и организовал нам с Верой вояж на Кипр.
– Опять врешь!
Алекс достал было из кармана «Нокию», но передумал. Подошел к городскому телефону и набрал нужное количество цифр.
– Петр Иваныч, тут мне мой инструктор пальцы дверью зажимает насчет Кипра.
– «Давай его!» трубка телефона была повернута к ним обоим.
– Да, – осторожно приложил трубку к уху капитан.
– «Здравствуйте, Николай Григорьевич. (Алекс слышал тоже) Давно хотел с вами лично пообщаться. Читал почти все ваши отчеты по Валету. Особенно понравилось, как вы распекали моего бывшего поднадзорного за поведение перед товарищами в полосатых купальниках. Я бы его еще и выпорол за это. Подтверждаю, что Валет четырнадцать дней находился на Кипре с важным государственным заданием. Через неделю буду в Питере и поговорим об этом более детально. Всего хорошего».
            – Товарищи в полосатых купальниках – это американцы? – вид у инструктора все еще был очумелый.
            – Матрасниками и пиндосами он не любит их называть.
            – И что, во все это я должен поверить?!
            – Неужели так трудно навести справки: продолжается ли всепланетный розыск майора или уже нет.
            – Ну какое у тебя может быть на Кипре важное задание, да еще с твоей проводницей?
            – Я же давал присягу на оружии, как могу рассказывать. Тем более, что право первой ночи у майора, а не у вас. Но есть небольшая уловка. Послушаете наши с Верой телефонные разговоры и все поймете. Кофе угостите?
            – Пошел вон! – прорычал Стас.
            Что Алекс с удовольствием и сделал, всеми лицевыми мышцами скрывая улыбку, раздирающую его щеки. В кармане сердито вибрировала «Нокия», на которой образовалось уже с десяток не отвеченных вызовов.
            – Да еду уже, еду, – отвечал он сперва Хазину, потом Еве.
            Кофе он так и не выпил, серая «Шкода» с Сенюковым уже ждала у подъезда, поэтому набрав целый пакет кипрских магнитиков и кружек, поехал в «Бирему». По дороге Сенюков тезисно посвящал его во все отельные, магазинные, бойцовские и «светлобесные» новости, похоже, дела у Жорки шли отменно.
            Палисадник отеля было не узнать, набухшие почки превратились в молодую листву, трава повылезала из всех асфальтовых щелей, большие горшки с цветами и выставленные наружу квадратные столики довершали этот весенний праздник. На крыльце и в вестибюле собралось все жилое и нежилое населения отеля, приветствуя своего сумасбродного босса. Под веселые приветствия и восхищение его загаром, он шел, раздавая направо и налево свои сувенирчики, беспокоясь, что их на всех может и не хватить.
            Ева в отеле пока не появлялась, но на месте была Софья Степановна, которая решительно перехватила его у Хазина и повела в Палату № 7 сообщать о финансовых итогах месяца. Кроме номера Копылова, остальные одиннадцать номеров были заняты, буфет превратился в полновесное кафе, так что пришлось нанять вторую буфетчицу. Вторая горничная, работавшая до этого на полставки, перешла на полную ставку, в подвале запустили баню с бассейном и там же в двух каморах с подачи Евы поселили четырех парней. Теперь для подвала нужна третья горничная на полставки. Словом, из-за многолюдства всем стало в два раза больше работы и идет ропот о прибавке жалованья.
            – Пару дней и решим с этой прибавкой, – пообещал Алекс.
            Жорка снова завладел отельером, и вдвоем они пошли делать визуальный обход «Биремы». В Тренажерке появился стеллаж с тремя сотнями дисков DVD, музыкальный центр, стол с трехведерным самоваром и тарелками сушек. Бильярдная пополнилась полками с книгами на русском и английском и столиком с подшивками газет. Буфет расширился за счет смежной кладовой, и несмотря на дневное время там было полно посетителей, поглощавших супы и жаркое, а вторая буфетчица смотрела из-за прилавка на главного босса застенчиво и настороженно.
            – Курсантов под добрую сотню стало. Взяли еще двух русских учителей. Уже и днем учеба идет, – объяснил многолюдство Жорка.
В подвале новшеств было еще больше чем наверху. Половину площади занимали склады с быттехникой, на второй половине шел ремонт, мелкие кладовки превращались в большие комнаты для настольного тенниса и новой бильярдной, тир и спортзал украсились дополнительным реквизитом, в готовом виде предстала баня с купелью, раздевалкой и комнатой отдыха:
            – Воду уже запускали, но ждем твоей первой генеральной помывки.
            Заглянули и в две «каморы»: в одной разместились два молдаванина, которые, похоже, застряли в «Биреме» на пожизненном ремонтном подряде, во второй – два иногородних гопстопника, Родя и Покусанный Денис:
– Отовсюду их выперли, а на съемную хату им половины наших зарплат не хватает.
            – Ну что, теперь на смотрины в твой магазин, – пожелал Алекс.            
Но Жорка повел его еще на один объект. Прямо из подвала черным ходом вывел во двор-колодец, а оттуда в смежный с «Биремой» жилой подъезд. Миновав четыре грязных лестничных пролета, они поднялись на третий этаж, где Хазин своим ключом открыл ободранную квартирную дверь. Коммуналка из пяти комнат и кухни была соединена одним длинным коридором и выходила окнами на уличную сторону. В кухню, ванную и туалет заглядывать не стали, дабы не травмировать нежную душу Алекса, сразу прошли в две комнаты, которые Жорка снял с перспективой полного выкупа их через два-три месяца.
            – Стоит в два раза меньше, чем мой Погорелый номер, – оправдывал свой выбор Хазин. – Захотелось отдельного тайного логова.
За всю экскурсию у него в кармане трижды начинал вибрировать мобильник, который он тут же сбрасывал. Алекс делал вид, что не понимает, кто это может звонить.
В одной из комнат (спасибо 4-метровым потолкам) были металлические антресоли, на которых располагались тахта и компьютерный столик, а также открывался замечательный вид почти под вертикальным углом в Палисадник «Биремы». В другой комнате, соединенной с первой внутренней дверья, помимо дивана с телевизором и кухонным шкафчиком находились микроволновка, электрочайник, электроплитка под кофейную джезву и небольшой холодильник.  
            – Рядом за стеной такая же пятикомнатная коммуналка. Они как раз над «Биремой». Можно пробить внутреннюю лестницу и будет тебе третий отельный этаж. Убью, если не скажешь, какой я молодец! – беспокойно уставился на друга Жорка.   
– Молодец будешь, если одна из комнат отойдет мне.
            – То есть?
            – «Бирему» нужно уплотнять, и я без своего директорского номера.
            – А какую?
            – «Кухню» тебе, я не смогу спать в ней под рычание холодильника, а «гостиную» мне – присматривать за Палисадником самое то. Не отдашь – значит, жмыдло и шкурник.
            – Тут можно еще соседнюю комнату выкупить.
            – Вот и выкупай. Но эта с антресолями – моя. Впрочем, не боись, буду ночевать в ней, не более двух-трех ночей в неделю. Кстати, в «Биреме» знают о твоем логове?
            – Только Ева и Стас. Они голову мне уже намылили за это.
            – Да, нелегко им с нами, богатеями. Кстати, как мои фээсбэшные гопстопники?
            – Служат не за страх, а за совесть. Геша и твой Сенюков раскатывают на тачках, Родя и Денис пока в качестве грузчиков-экспедиторов.
            – Ну, а теперь-то мы пойдем в магазин?
            – Да… Только я тебе хотел одну вещь сказать.
            – Ну? – Копылов был весь внимание.
            – У нас с Евой… Мы вообще-то хотели тебе это вместе с Евой сказать, – смущенно мялся Хаза. – В общем, переспали мы с ней.
            Алекс молчал.
            – У меня от отсутствия секса уже подростковые поллюции начались, ну и…
            – …она по-товарищески вошла в твое безвыходное положение.
            – Ну не издевайся, сам все понимаешь.
            – В «Биреме» знают?
            – Ты что, конечно, нет! В общем, как-то так.
            – И чего ты от меня хочешь? – Алекс старался не засмеяться. – Благословения?
            – Не знаю. Ну чтобы ты не злился.
            – Десять баксов.
            – Чего?
            – Нанесение мне морального ущерба будет стоить вам десять баксов. Позвони и скажи ей об этом.
            Жорка неуверенно достал мобильник, даже нажал на вызов, но тут же сбросил его.
            Спустившись во двор, они, не заходя в «Бирему», кружным путем направились в Магазин. «Бытовая техника из Германии» красовалось над входом – слишком длинно, но максимально содержательно. Внутри было достаточно аскетично: ряды холодильников, стиральных машин, электроплит, плюс три ряда полок с мелкой техникой. Персонал не раздражал своим безделием и многолюдством: девушка на телефоне и кассе, парень на зале. Кроме торгового зала, были еще помещения для босса и бухгалтерии, кладовые, комната для персонала. На улице у входа Покусанный Денис с Гешей грузили в «Бумер» несколько упаковок с мелкой техникой.
            – Через два часа у нас качалка, – напомнил им Жорка. Качалкой он называл подвальные тренировки с братками.
            – Успеем. У нас только три адреса, – заверил князьков Геша, успевший набрать уже некоторой деловой важности. Денис тоже дружелюбно улыбался, хотя в глазах продолжал оставаться прежний мистический страх перед копыловской зубастой неукротимостью.
            – Как с доходами? – спросил Алекс, когда они вернулись в директорский кабинет.
            – Да ничего. Уже начало капать. На зарплату еще не хватает, но на аванс уже есть. А давай сегодня после качалки опробуем твою баню, – предложил Жорка.
            – Не. Сегодня не нет. Вызови сюда Сенюкова, пусть захватит у Софочки бухгалтерские бумаги, домой поеду их смотреть.
            – Ты все-таки обиделся на меня из-за Евы, – с горечью констатировал Хазин.
            – Ни в одном глазу. Кстати, передай ей, что на завтра в пять мы с ней приглашены в мелкобритское консульство. Хрестоматийный французский вариант: мы с Евой супружеская пара, а ты ее герой-любовник. Надеюсь, у нас всех хватит ума держать приличный статус-кво. 
            Жорка не возражал. Внешне все как будто разруливалось наилучшим образом, но приехал домой Копылов отнюдь не в радужном настроении. Похоже, отныне любое его общение с Евой, да и с Хазой будет с фигой в кармане. Уж лучше бы они попытались все это от него скрыть, тогда делать простодушный вид было бы гораздо проще.
            Чтобы еще больше добавить отрицательных эмоций, он набрал прослушку на мобильник Веры и тут же получил желаемое по полной программе.
            «Ты просто не понимаешь, какая жуткая публика эти детдомовцы, – услышал он тяжелый мужской голос. – Считают, что весь мир им по уши всем обязан, а себя они наоборот ни перед кем обязанными не считают. Из-за малейшей выгоды предадут кого угодно и даже не будут чувствовать себя виноватыми».
            «Он не детдомовец, до тринадцати лет жил с родителями, – отвечал голос Веры. – Я видела на Кипре его родную тетю и друзей его родителей».
            «Сама говорила, он не знает цену деньгам, разбрасывает их направо налево. Если ничего о себе не рассказывает, значит, однозначно сидел. А раз на четвертом курсе в институте, значит, сидел в малолетке. Там нравы еще похлеще чем у взрослых уголовников, настоящими дикими зверенышами становятся».
            «Ну, отец, дочь и так с ума сходит, а ты еще добавляешь», – вставился голос матери.
«И что значит, через год поженимся? – снова зазвучал мужской голос. – Целый год получать одни удовольствия и никакого геморроя. Два дня в неделю так и будешь бегать к нему на свиданку. Для любого мужика это самый лучший вариант на свете. Спроси его, пропишет он тебя у себя, тогда все и поймешь».
            «Я не буду сама ничего у него спрашивать», – отвечала Вера.
            «А что ты решила после диплома? На своем паровозе оставаться, или в избу-читальню идти и куда именно? Хотела же в тверскую, а теперь что, в питерскую?»
            «Пап, давай я тебе это после диплома скажу, а?»
            Послышались шаги и все стихло.
            Впрочем, плюсы у этой подслушки тоже имелись. Родители были вполне вменяемыми, а не такими колхозно-базарными как можно было ожидать.
            Его «тоску девичью» могло развеять разве что общение с Даниловной, но ее на месте не оказалось, а в темную писать письмо ему не захотелось.
           
7
            Утром первым делом пришлось решать архиважный вопрос: одевать костюм для похода в консульство сейчас или уже после обеда. Победил утренний вариант. Заново прослушивать Веру он не решился, ведь запросто можно нарваться на исповедь «невесты» лучшей подруге, или на ее флирт с тверским Казановой. Сенюкову он вчера распорядился заезжать не раньше десяти, поэтому всласть сибаритствовал: задравши на журнальный столик ноги, поглощал книжную продукцию. Сегодня это был 250-тысячный «Англо-русский словарь» с его тройной пользой, когда запоминались (причем с ударением) и те, и другие слова, а также их сопоставление. Вот почему иногда забывая само значение английских и русских слов, он никогда не забывал их правильного произношения.
            Но не все коту масленица – ровно в девять «Нокия» пискнула эсэмэской от Жорки: «Я сейчас к тебе приеду, есть возможность хорошо подраться» и следом: «Нужна стрелялка». Оставалось только материться, отменять «Шкоду», быстро завтракать и упаковывать в пакеты помимо костюма еще и парадные туфли. Хазин приехал не один, на заднем сиденье сидели с виноватым видом Геша и Покусанный Денис, да и джип был припаркован так, чтобы не попасться на глаза Стасу. При виде гопстопников Алекс в машину не полез, знаком отозвал Жорку в сторону.
            – Вчера, ты сам видел, они поехали развозить по адресам мелочевку, – доложил Хаза. – В третьем адресе у них кофеварку забрали, а самих без денег выгнали взашей.
            – И что, нужна стрелялка?!
            – Там явно съемная хата и три здоровых мужика. Кофе на халяву им захотелось.
            – Возьми Игоря с Глебом.
            – Не, они под тобой ходят. Я даже их спрашивать не буду. Нужен ты со стрелялкой.
            – У меня консульство.
            – До него еще полдня. Все успеем.
            – Давай я тебе за кофеварку заплачу?
            Жорка выразительно покосился на джип, мол, отказ – полная потеря лица перед твоими же гопстопниками.
            – Нас потом легко вычислят.
            – Войдем, не как магазинщики, а как нормальные налетчики. А при виде стрелялки вряд ли кто захочет потом в ментовку бежать.
            Делать нечего – Жорка своей просьбой его поймал, напомнил о собственном таком же вызове из Москвы. Оставалось лишь надеяться, что наглых мужиков на месте не окажется.
            Хазин к налету подготовился как следует. Помимо балаклав и матерчатых перчаток приготовил три вентильных маховика в качестве кастетов и три отвертки под крест в качестве колющего оружия. Сделав солидный крюк, они заехали на заброшенную стройку, где из схрона Алекс достал один из «Макарычей» и погнали по нужному адресу.
По дороге Покусанный Денис обронил:
            – А если у них застолье с бабами, ведь не для трех чашек им кофеварка понадобилась.
            Ему никто не ответил. Алекс обдумывал как быть, если придется стрелять в воздух или кого-то ранить.
Дом был как дом с просторным двором и отсутствием из-за мелкого дождя бабок и играющих детей. Машин на весь двор были лишь две старых «Лады», явно не из тех, на которых приезжают в гости или раскатывают по Северной Пальмире крутые мужики.
            – Всех укладываем на пол, забираем деньги и паспорта. Клиентов связываем скотчем, вместо кляпа на рот повязку и уходим, – распорядился Жорка.
            – А кофеварку? – спросил Денис.
            – Оставляем на добрую память. У нас не месть за вшивую собственность, а честный бандитский налет. Поэтому старайтесь даже не плеваться. Наше ДНК нужна нам самим и никому больше.
            Несмотря на нехорошие предчувствия, Алекс улыбнулся, так ему понравилась Жоркина предусмотрительность.
            Дверь в подъезд была на магнитном замке, но три цифры заметно выделялись на нем, на второй их набор раздался нужный щелчок, и дверь открылась.
            – Минутку, – Алекс набрал номер злополучной квартиры.
            – Кто там еще?! – раздался грубый пьяный голос.
            – Он, – подтвердил Денис.
            Присутствие гопников вынуждало «честных бандитов» действовать особенно собрано и эффективно. Поднявшись по лестнице на третий этаж к нужной двери, Хазин жестом указал на электрощиток, Алекс кивнул, Жорка открыл щиток и вырубил нужный рубильник, а Алекс заклеил изолентой глазок в квартире напротив. Музыкальный гул за дверью оборвался. Вся четверка надела балаклавы и перчатки. Наконец защелкали замки и дверь отворилась. Нарисовалась дородная фигура в майке с уголовными наколками на руках. Удар Хазина маховиком в грудь заставил Майку отлететь вглубь коридора. Денис и Геша двинулись внутрь вслед за Жоркой. Алекс с «Макарычем» в руке представлял из себя оперативный резерв.    
            – Милиция, лежать! – Хазин сильно ударил Майку ногой в живот и махнул гопникам вязать его, после чего ворвался в комнату, где проходило застолье. Там находилось еще два подвыпивших мужика в рубашках. Алекс тоже заглянул туда, но его помощь была не нужна.
            – Лежать! – орал Хазин, охаживая за неповоротливость рубашечников своей железкой.
            – Суки!! – раздался вопль позади из коридора. На гопников налетел четвертый обитатель квартиры, видимо спавший в дальней комнате. Этот был вообще в одних трусах и в мгновения ока разбросал гопников с Майки в разные стороны.
            Алекс направил «Макарыча» ему в ногу и нажал на гашетку. Пистолет не выстрелил. В следующее мгновение Трусы выбили оружие у него из рук и от души приложились Копылову по физиономии. От падения Алекса спасла лишь стена. Трусы тем временем вместо того, чтобы освободить своего полусвязанного подельника, метелил гопников. Алексу ничего не оставалось, как самому вступить в драку. Трусы весили под сто килограмм и самые тяжелые удары его даже не покачивали. Подобрав пистолет, Алекс сильно приложился его рукояткой в голову здоровяка, заставив его на несколько секунд «поплыть», и втроем они все же сумели его опрокинуть. Из гостиной вернулся Жорка, сумевший в одиночку полностью упаковать обоих рубашечников, и помог незадачливым подельникам довязать Майку и Трусы в коридоре. Алекс осмотрел пистолет и со стыдом обнаружил, что просто забыл снять его с предохранителя.
            Лежащие на полу мужики сквозь ротовые повязки мычали угрозы и перекатывались с боку на бок, но на них не обращали внимания. Как следует обыскав дорожные сумки и разбросанную одежду, нашли четыре паспорта с челябинской пропиской, двое водительских прав, внушительные суммы в рублях и в «Франклинах», два «Макарыча» с запасными обоймами и четыре разномастных ножа.
            «Может, не стоит это брать?» – на языке глухонемых спросил у Алекса Жорка.
            «Берем!» – так же знаками ответил Копылов.
            В пакеты с добычей также отправились четыре мобильника, две золотых печатки и три золотых цепочки – мародерствовать так мародерствовать. При выходе в прихожей Жорка, смеха ради, в отдельный пакет засунул по правой туфле каждого из мужиков.     
            Из подъезда выходили по одному. Без балаклав все имели довольно взъерошенный вид. Но если у гопников пострадали лишь ребра и губы, то у Алекса под левым глазом наливался синью здоровенный фингал. Когда чуть отъехали, он приказал высадить Покусанного (который в отличие от Дениса вчера кофеварку в адрес не заносил):
            – Вернешься и с часик пошатаешься там, посмотришь, будут ли вызывать милицию. И все запомните: судя по всему, мы обули гастролеров-киллеров, если нас вычислят, то замочат не просто так, а после камеры пыток. И это вовсе не черный юмор. – Он внимательно посмотрел на Дениса с Гешей. – Не только говорить своим корифанам, но и между собой об этом под запретом. Сегодня чтобы не появлялись ни в Магазине, ни в «Биреме». Про кофеварку тоже все забыли – ложный вызов вчера с ней был. Георгий потом у вас ее себе забрал. Все понятно?
            Да уж чего тут было не понять! Лица гопников так помертвели, что на секунду Алексу захотелось их даже чем-то приободрить.
– Добычу будем делить через полгода, ни днем раньше.          
            По пути в Магазин Геша пересчитал рубли и баксы, получилось около двадцати тысяч деревянных и шесть с половиной тысяч зеленью.
            – Как бы не пришлось все это назад возвращать, – пошутил было Хаза.
            – Ну да и еще свои извинения принесешь, – огрызнулся отельер.
            Высадив у метро Гешу, они мотанулись на заброшенную стройку, загрузив в схрон оружие и золотые цацки, оттуда поехали в «Бирему», купив по дороге Алексу темные очки.
            К отелю подъехали с черного входа и тайком пробрались в спортзал. Там двери на замок, одежду прочь, боксерские перчатки на руки и десять минут активно до хорошего пота лупили по боксерским грушам. Затем в душ и гуськом по лестнице в «Палату № 7» под громкое причитание Алекса:
            – Ну и какого рожна ты свои локти распускаешь! Кулаков тебе мало! Как мне теперь с этим фингалом в английское консульство ехать! В следующий раз сам локтем в глаз получишь, за мной не заржавеет.
            Его стенания были столь натуральны, а оправдания Жорки столь виноватыми, что даже Ева, выйдя им на встречу, поверила и тоже напустилась на младшего князька:
            – Что у тебя руки всегда чешутся! Какие же вы оба безмозглые! Чтобы я ни одного, ни другого в подвале больше не видела!
            Набежали с медными пятаками и мазями Люсьен с Софочкой, но как ни старались глаз еще только больше заплыл. Тут правда Жорка чуть прокололся: подал Алексу черные очки, однако вопрос откуда у него заранее они были припасены у дам так и не возник.
            Тут уже и время подошло выдвигаться к консульству.
           
8
            Поехали на машине Жорки, который должен был теперь крутиться вокруг консульства до их возвращения, чтобы усилитель радиосигнала с жучков Евы и Алекса сработал как надо. По дороге Девушка Бонда снова принялась их отчитывать за глупое поведение, причем уже больше в сторону Копылова, мол, мог и поберечь себя, ведь знаешь, все пули и зуботычины достаются именно тебе. Слушать это было малоприятно.
            – Я не понял, ты же уже не моя гражданская жена, а почему мне упреки как мужу?
            Жорка за рулем не смог сдержать легкого смешка. Ева смерила одного и второго гневным взглядом, вспомнила, что ее измену оценили в десять долларов и взорвалась:
            – Думаете, вы оба таких не отразимых! Может у меня и еще кто-то есть почище вас!
            И что называется – подставилась. Два кавалера переглянулись и открыли рты.
            – Трех… – начал Жорка.
            – …мужняя, – закончил Алекс. И оба захохотали.
            – Придурки! Придурки! – толкала кулаками им в спину Ева, но от этого те хохотали лишь сильней. Помимо великолепного нового прозвища для своей янычарки, вернули себе пошатнувшуюся было гармонию мужской дружбы.
На входе в консульство Копылов предъявил свой пригласительный и напыщенный служащий с легким кивком пропустил их. Сняв легкий плащик, Ева предстала в новом платье, в котором она выглядела потрясающе, положительно на худышках любой наряд смотрелся как на топ-модели. По приемному залу дефилировали уже пара десятков гостей, это были руководители и преподаватели английских школ, которые, казалось, совсем не собирались никого разглядывать. Но у Алекса с Евой на это было свое противоядие: он рассказывал по дням о своем кипрской путешествии, она внимательно слушала, почти не косясь по сторонам. Подхваченные со специального столика бокалы с игристым вином и тарталетки позволяли им ничем не отличаться от окружающей публики.
– Чертовы малолетки, – шипела время от времени Девушка Бонда, она же Трехмужняя.
Появилась Зондерша, подплыла к ним с любезной улыбкой.
– Что случилось? – выразительно посмотрела на черные очки отельера.
– Ева неудачно показывала мне свой коронный хук справа.
– Не слушайте, – поправила Ева. – Это они с Жоржем с утра боксом занимались.
            В шесть часов помощник консула сделал короткое вступительное слово о налаживании связей между Англией и Россией. После чего выступили четыре руководителя школ, среди них и Зондерша, коротко рассказав о своих школах. Зондерше, впрочем, особо похвастать было нечем, в отличие от своих коллег ни один ее ученик для языковой практики в Лондоне готов пока не был.
            После официальной части был еще один более полный фуршет с закусками, водкой и вином. Главной целью мероприятия, как понял Алекс, было элементарное знакомство коллег друг с другом. Чокаясь и разговаривая, он за вечер получил с десяток визиток с именами и телефонами, досадуя, что сам не обзавелся ими.
            А вот и главный гвоздь программы: Джон Маккой-Лупастик собственной персоной. После обмена приветливыми фразами, мужчины оставили Еву с Зондершей, а сами мимо охранника удалились в глубины здания. Интересно, могут меня тут похитить, а потом вывезти в Финляндию в консульской машине, думал Алекс, следуя за американцем.
            Комната, которую Маккой открыл пластиковой карточкой не имела окон, больше походила на пустую кладовку, где не было ничего кроме столика и трех стульев, отсутствовали и видеокамеры с зеркальным стеклом для сторонних наблюдателей.
            – Сними очки, – сказал Лупастик, едва они уселись напротив друг друга.
            Алекс снял. Не нужно было даже зеркала, чтобы понимать, что левый глаз окончательно заплыл.
            – Откуда такое украшение?
            – Слишком активный образ жизни веду.
            – А точнее?
            – Решили в спарринге немного побоксировать, ну и получил локтем в глаз.
            – А спарринг партнер – это Жорж Хазин? Кстати, кто он такой?
            – Мой товарищ из Москвы.
            – Чем он занимается?
            – Открыл в Питере филиал российско-германской фирмы, которой в Москве руководит его отец.     
– А почему именно ему вы поручили интернет-газету?
– Потому что у него был опыт с Живым журналом в Москве и потому что ему это нравится. По-моему, у него это неплохо получается.
– А вам известно, что он проводит настоящую советскую пропаганду против англичан?
            – То есть? – прикинулся удивленным Копылов.
            – Старается радикально изменить их мировоззрение относительно России.
            – Как такое может быть? Ему двадцать лет, а вашим парням двадцать семь – тридцать лет. У него даже нет высшего образования.
            – Он приводит очень неожиданные факты по истории, политике, даже психологии.
            – Если эти факты ложные…
            – В том-то и дело, что парни никак не могут его на этом поймать. Открывают справочники и энциклопедии и вынуждены соглашаться.
            – Так в чем тогда проблема? Запретить ему это рассказывать? Или общаться с ними?
            – Это выглядит как большая провокация. Откуда он такой в этом искушенный?
            – Как говорил Марк Твен, слухи о русской необразованности слишком преувеличены.
            – Вы должны что-то сделать, – сдержано, но настойчиво произнес Маккой. – Не хватало, чтобы все это еще всплыло в вашей газете. В общем, берите ее в свои руки и приструните своего ура-патриота. В ближайшие дни вам на имейл начнут приходить материалы, которые вы должны будете размещать в своей газете. Заодно передадите Грэйс ксерокопию паспорта этого Хазина и все его анкетные данные. А теперь рассказывайте, что вы делали на Кипре? Ничего не хотите мне сообщить?
            Самый момент был огорошить матрасника сообщением о «Скорпионах», но после рассказа о них матери, эта идея уже не выглядела столь состоятельной, да и версия, как самому ему стало об этом известно, еще не придумалась.
            – Встретился с московской подружкой, у нее были горящие путевки на Кипр, ну и маханули.
            – Где ваша «Моторола»?
            Похолодев, Алекс сообразил, что из-за глупой драки, совсем забыл об элементарных мерах предосторожности насчет стукаческого телефона, но делать нечего…
            – Вот. – Он преспокойно достал из внутреннего карман мобильник, завернутый в фольгу, развернул и положил на стол.
            – Это тебе твои кэгэбэшные кураторы так подсказали делать?
            – Я думаю, они бы подсказали мне снять фольгу перед нашей с вами встречей… Просто я хорошо в школе физику учил. Ну не могу я, когда за каждым моим шагом следят, неужели не понятно?
С полминуты Лупастик буравил его глазами.
            – Скажи, почему русские всегда такие лгуны?
            – Очень просто. Обманывать нельзя только доверившихся тебе людей, тех же которые постоянно тебя в чем-то подозревают, не только можно, но и нужно как следует обманывать. Ну вот такие закидоны у этих примитивных русских. Будете мне доверять, получите самую чистую правду.
            Опять пауза. Как хотелось американцу размазать наглого юнца самыми убийственными обвинениями, но, похоже, это было все равно, что стегать воду плетьми. 
            – В таком случае я ее забираю, – слова Маккоя предполагали возражения, но Алекс послушно подвинул ему телефон, словно пятьдесят центов.
            – Ты с него хоть раз звонил? – Лупастик полистал на телефоне отправленные вызовы. Кроме звонков Севе и Голосу там ничего не было. – А второй мобильник есть?
            Алекс также молча достал «Нокию», которая была выключена.
            – Давай мы проверим твои звонки, – американец требовательно протянул руку.
            – При условии, что не скажите Еве о моих звонках другим девушкам. – Копылов с улыбкой отдал телефон.
            – Это займет минут двадцать. – Маккой выглянул в коридор, передал мобильник кому-то невидимому и вернулся за столик.
            – С кем вы встречались на Кипре? Нам известно, что в отеле вы со своей подругой не жили.
            К этому вопросу Алекс был вполне готов.
            – В самолете познакомились с семейной парой, потом помогли им с таможенным досмотром – они ни слова не знали по-английски, хотя сняли возле Ларнаки целую виллу. Потом они нас припахали в качестве переводчиков. Я помог им еще с арендой машины, и мы с ними катались на ней по всему острову. Вилла была с бассейном и гостевой комнатой. Там мы обычно и ночевали.
            – Фото есть?
            – На нашем «Никоне» только наши с подругой. А их снимали на их аппарат.
            – Фамилия?
            – Кажется Прудниковы. Но я в их паспорта не заглядывал.
            – Опять порция лжи. Ведь это все легко проверяется. Адрес виллы и адрес аренды машины.
            – Аренда машины прямо возле аэропорта, а адрес виллы – понятия не имею. Говорю: нас возили, причем каждый день по другой дороге.
            Чуть успокоившись, Маккой придумал новый вопрос:
– Ну, а как у вас с обещанными агентами ФСБ в отеле?
            – Напрямую на меня никто не выходил. По-моему, им проще было внедрить своего человека в саму школу.   
В дверь чуть постучали.
            – Хорошо, мы все проверим, – пообещал Маккой, вставая и забирая из коридора проверенную «Нокию».
            Когда они спустились в приемный зал, публика там уже совсем раздухарилась. Длительное пребывание в России действовало на англосаксов одурманивающе: если русскоязычная часть преподавателей выглядела более-менее пристойно, то о носителях языка сказать так было уже невозможно: громко в голос спорили, хохотали, ругались, где-то даже вспыхнула почти кулачная стычка.
            Ева, пристально глянув на Алекса, кивнула на выход. Никто их не останавливал. Лупастик и Грэйс незаметно отошли к другим собеседникам.
            – Ну что? – спросила Трехмужняя уже в джипе, знаком указав Хазину погромче включить радио.
            – Сказали, чтобы этот товарищ укоротил свой язык, – кивнул в сторону Жорки Копылов. – Не превращал правоверных мелкобриттов в совдеповских коммуняков.
            – Фильтруй базар, однако, – обиделся за коммуняков младший князек.
            – Что еще? – Ева смотрела на отельера весьма требовательно.
            – Его паспортные данные потребовали, – новый кивок в сторону Хазы.
            – Тогда срочно к дядюшке (так они называли между собой Стаса).
            По дороге они заехали в магазин электроники, в котором Алекс купил себе новый мобильник, доверия к прежней «Нокии» уже не было.
            С инструктором встретились в нейтральной Промзоне, там, где заброшенные склады и заводы сочетались с безлюдьем и безмашиньем. Выбор места встречи объяснялся просто – несмотря на всю полученную запись диалога Алекса с Маккоем капитану необходимо было время, чтобы толком вникнуть в английскую скороговорку.  Оставив Еву с Жоркой в джипе, они с Алексом отошли подальше в сторону. Стас про Жорку и газету выслушал спокойно, что называется, принял к сведенью, на забранную «Моторолу» и проверенную «Нокию» лишь поинтересовался:
            – Ты же стирал звонки ко мне?
            – Не уверен насчет последнего своего звонка.
            – Скажешь, что звонил очередному претенденту на работу на своем транспорте в вашем с Хазиным магазине.
            – Он еще грозился проверить виллу в Ларнаке, на которой мы ночевали.
            – Ну проверят и проверят. Это будет очередной твоей порцией лжи.
            – И что?
            – И ничего. Никаких надежным легендам не угнаться за твоим длинным языком. Я сам насчет тебя не могу свести концы с концами, а ты хочешь, чтобы они свели.
            На этой ободряющей ноте встреча и закончилась. Стас на своей «шестерке» повез домой Еву, а Жорка на джипе – Алекса в Треххатку.
            – Ну и денек выдался сегодня, – сетовал по дороге Хазин.
            Отельер молчал, больше всего его удручали забранная «Моторола» и откровенно высказанное недоверие зарубежного партайгеноссе. Ну да шут с ними, успокаивал он себя, зато теперь меньше дергаться придется.
            Выходя на восьмом этаже из лифта, он краем глаза заметил у выхода на лестницу какое-то движение и весь напружинился. Но это оказался всего лишь Сева с заветным конвертом американских тугриков.
            – Кстати, говорят, ты сам скоро станешь разносчиком наших роялти, – сообщил тот, перед тем, как совсем исчезнуть в лестничной клетке.
            На кухне Алекс пересчитал деньги, семь тысяч зеленых цент в цент. Ну что ж, похоже, его ангел-хранитель и насчет сладкой морковки расстарался.
Для сна еще было рано, телевизор смотреть не хотелось, и он позвонил в Штаты Даниловне. Ему повезло – бывшая староста словно специально находилась возле ноутбука.
            «Я две недели на Кипре был?» – похвастал он.
            «А я на уикэнд в Йелоустон ездила», – отпарировал она.
            «Собираюсь снова на дачу. Компанию не составишь?»
            «В Финляндию, вряд ли. А вот в Питер очень может быть. Ты писал, у тебя гостиница. В ней нам со Стивеном можно или как?»
            Вопрос его озадачил. Живо представил лица Стаса, персонала и мелкобритов.
            «Лучше на нейтральной территории. Обещаю снять для вас лучшую дачу».
            «Заметано. Заранее сообщу все технические подробности. Пока».
            «Пока».
            Чтобы завершить день еще более ударной концовкой, Алек набрал телефон Софочки и дал команду за май месяц пересчитать зарплату всему персоналу «Биремы» с 50-процентной надбавкой.
 
9
            В семь утра позвонила Ева, застав его за просмотром «Ленты новостей»:
            – Ты в курсе, что сегодня у твоей невесты день рождения.
            – Гонишь! (Только месяц назад он выучил это слово, и оно ему ужасно нравилось.)
            – Сам проверь.
            Он проверил, отыскал еще не выброшенные документы по турпоездке: точно, именно сегодня. Позвонил Еве сам:
            – И чо делать?
            – Садиться на транспорт и ехать в славный город Тверь.
            – А туда самолеты разве летают?
            – Нет, конечно. Только гужевой транспорт. (Этого слова в англо-русском словаре явно не было.)
            Через пятнадцать минут, заглянув в толковый словарь, он позвонил снова.
            – Ты сможешь меня отвезти на своей тачке?
            – Еще чего! Жорку тоже не трогай. Бери Сенюкова и езжай.
            – А подарок? Нужен же подарок. Говори.
            – Лучшие друзья девушек – брильянты.
            – А не будет ли это чересчур?
            – Для проводницы-библиотекаря чересчур, для невесты Майкла Карлеоне – то, что надо.
            Десять минут – и новый звонок:
            – А какой размер перстня брать?
            – Восемнадцатый, – подготовлено ответила Девушка Бонда.
            Третий раз звонить и узнавать тверской адрес невесты он не стал, позвонил Стасу. К его удивлению, инструктор выдал адрес Веры без всяких нотаций и запрещений ехать. Собираясь в дорогу, Копылов ненароком заглянул на мыло. От некоего Варяга пришли аж пять заметок для «Светлобеса», не вникая в текст, он перекинул их на почту Хазину.
            «Шкода» подрулила к Треххатке в девять, и они сразу выехали, дабы не терять времени. Перстень в полтора карата купили в Торговом центре на Московском шоссе у выезда из города ровно в десять, тотчас по открытию. С заправками и перекусами добрались до Твери пять часов спустя. Тут перед Алексом возникли новые трудноразрешимые проблемы: как ломиться в родительский дом с фингалом под глазом, как не испортить Вере праздник своим непрошенным гусарством?
            На въезде в город он купил карту Твери и скоро они были уже возле Вериной пятиэтажки. Выйдя из машины, чтобы не слышал Сенюков, Алекс набрал номер телефона.
Повезло – Вера тут же отозвалась.
            – С днем варенья, товарищ невеста.
            – Ой, а я думала, ты и не помнишь, – обрадовалась она. – Быстро говори пожелания.
            – А как их проговорить в живом виде?
            – Приезжай и проговори.
            – А ты где?
            – Мы с девчонками как раз в кафе сейчас. Присоединяйся.
            – Говори адрес.
            Она со смехом назвала улицу и дом.
            – Через две секунды выезжаю.
            Десять минут (пять из которых ушло на покупку огромного букета и бутылки шампанского) – и они уже у назначенного места: немноголюдного летнего кафе, за одним из столиков которого сидела Вера, три подруги и два молоденьких паренька.
            Выйдя из машины с букетом и пакетом с шампанским, Алекс попросил Сенюкова нажать на клаксон. Из кафе его увидели, Вера тут же выскочила из-за стола и помчалась ему навстречу, чтобы на глазах у всей публики, повиснуть у него на шее. Машина, темные очки, костюм, букет – все было ему в плюс.
            – Это мои школьные и дворовые друзья, – представила Вера его своей компании.
            – …а это принц на сером коне (кивок в сторону «Шкоды»). Это тебе и еще раз тебе. – Вручение букета и коробочки с перстнем, которая тотчас была открыта и перстень тут же примерен под восклицательные возгласы подруг.
            К столику был придвинут еще один пустой стул, но садиться Алекс не стал, вместо этого достал из пакета шампанское.
            – Это мой выкуп за мою невесту. А это оплата за счет. (Три «Франклина» также легли на стол.) Вас, графиня, ждут сегодня великие дела. В общем, все свое я уношу с собой, – подхватив «графиню» с цветами и перстнем на руки, он понес ее к «Шкоде». Сзади раздавались протестующие девичьи возгласы, но очень робкие и скорее поощрительные – какая из товарок не хотела бы такого самоуправства для себя.
            Все неожиданно сложилось самым наилучшим и эффектным образом, все, кроме одного: в планах «жениха» было лишь застолье в гостиничном ресторане с ночевкой в той же гостинице, либо пикник на пленере с той же ночевкой в лучшей гостинице города.
            – Меня в одиннадцать часов из этой гостиницы выгонят и еще проституткой обзовут, – прокомментировала его предложение Вера. – У нас тут еще советские законы. Есть вариант «Б». – И она стала показывать Сенюкову, куда следует рулить.
            Вариант «Б» оказался замечательным частным домиком на 12 сотках приусадебного участка.
            – Мои персональные хоромы, – объявила Вера, укорачивая цепь, на которой бегала внушительная овчарка.
            – Только твои? – не поверил Алекс, ожидая как минимум увидеть родителей и пару бабушек.
            – Только мои, – она первой прошла в дом.
            Алекс с Сенюковым двинулись за ней. Несмотря на самый деревенский вид, внутри бревенчатого пятистенка имелись три небольших комнатки, приличный санузел с ванной и новой сантехникой, проведено водяное отопление, а на кухне газ и все нужные прибамбасы в виде посудомойки и микроволновки. На правах принца Копылов заглянул в холодильник и срочно командировал Сенюкова в ближайший супермаркет за алкоголем и недостающими продуктами. А сам вместе с хозяйкой пожелал еще осмотреть участок. Там тоже все было в приличном виде: десяток грядок, плодовые деревья и кусты, сарайчик с выгулом на полдюжины кур.
            – Нравится? – пытливо спросила невеста.
            – А то! Только не понимаю, ты же в Москве вроде работаешь.
            – Ну да и живу там в общаге. Это мое наследство от бабушки, она четыре месяца назад умерла.
            Тут только она разглядела под очками его подбитый глаз и естественно закудахтала:
            – Кто тебя так? За что? И ты на них работаешь?! Сколько это будет продолжаться? Мало тебе прошлого избиения?
            – Боже, зачем я приехал! – возвел он руки в небо.
– Кстати, пока твой друг не пришел, у меня есть серьезное предложение. Ты ведь раньше и в самом деле компьютерными делами занимался. А если тебе сменить фамилию и здесь у меня спрятаться от своих бандитов? Будешь удаленно работать, и никто тебя не вычислит.
– А ты?
– Я диплом получу и в свою библиотеку работать пойду. Я уже там договорилась.
– И заживем мы спокойно и счастливо.
Хлопнула входная калитка – вернулся с покупками Сенюков.
            Праздничный ужин был приготовлен в полном объеме: с шампанским, бутербродами с красной икрой, тортом с двадцатью тремя свечками. Мешали только телефонные звонки: дважды порывались прийти родители Веры, настропаленные рассказами Вериных подруг о красочном похищении из кафе их дочери, по разу звонили Жорка и Ева: Хазина взбесило русофобское содержание заметок от Варяга, Девушку Бонда интересовал успех подарка Алекса невесте. Потом Сенюкова отправили ночевать в летнюю пристройку к дому, а сами продолжили ошампаниваться уже в постели.
            – Неужели тебе нравится такая жизнь? – вернулась Вера к прежней теме.
            – В детстве я был самым серьезным и правильным ребенком, теперь приходится наверстывать свои несостоявшиеся детские шалости. Представляешь, какой шикарной, молодой, красивой и богатой вдовой ты будешь. По-моему, ты с этим справишься.
            Традиционный тычок в бок был ему ответом.
            – На могиле поставишь мне восьмиконечный крест из белого мрамора.
            – Перестань!
            – И в годовщину моей смерти обязательно вспоминай, каким я был плохим.
            – Убью! – Она принялась его душить.
            – Ну вот, твое вдовство совсем рядом, – со смехом отбивался он.
            Позже, когда Вера снова заговорила о своих последипломных намерениях, он представил ей свой план действий: никаких местных «своих» библиотек, только Национальная петербургская библиотека.
            – Я на библиотечную зарплату в Питере не проживу.
            Ее желание быть самостоятельной нравилось ему все больше и больше.
            – Я тебе смогу подкинуть еще пару работ, вернее, даже три работы, – Алекс принялся загибать пальцы: – Одному моему корифану нужен библиотечный работник, который бы поставлял редкие материалы для его газеты, во-вторых, мне самому нужен учитель русского языка, чтобы я научился писать без ошибок, в-третьих, у меня образовался синдром к вождению машины, сдашь на права и будешь моим персональным водителем вместо Синюкова.
            – Еще и телохранителем меня найми, – изволила она пошутить.
            – Только не это, терпеть не могу женщин с пулевыми ранениями.
            После очередной камасутры Вера выдвинула свой план «Б»:
            – Сколько в Питере стоит самая простая однокомнатная квартира?
            – А почему такой вопрос? Чем тебе моя Треххатка не угодила?
            – Ты мое главное любовное приключение, и я не хочу, чтобы дальше все было только хуже. Сам говорил, что твое свободное время – это твое свободное время. Да еще твои тайны. Я тебе на постоянной основе совершенно не нужна.
            – И ты хочешь купить однокомнатную квартиру?
            – Ну да. Один папин знакомый предлагает за этот дом пятнадцать тысяч долларов. Неужели этого не хватит на самую простую однокомнатную квартиру?
            – И все эти деньги достанутся тебе?
            – У меня не обычные родители. Они дают мне самой совершать любые ошибки. Ну так хватит?
            – Надо узнать. – Алекс решил пока воздержаться от каких-либо своих уговариваний – посмотреть не появится ли еще у нее какой план «С».
 
10
            Заснули они с десятыми петухами, когда солнечный свет уже вовсю заливал их комнатку, успев договориться, что весь день они проведут в Твери. Но в девять Алекса разбудил звонок Хазина:
            – Ты во сколько будешь? Дон Карлеоне (пахан Лукач) жаждет встречи с тобой. Кажется, что-то протекло.
            Сразу стало не до достопримечательностей славного волжского города.
            – Я должен срочно выезжать, – сказал он тоже проснувшейся от звонка Вере.
            Быстрые сборы и чай с остатками пиршества. В дорогу хозяйка снабдила их бутербродами и упаковкой с пятнадцатью куриными яйцами. Периодически сменяясь с Сенюковым за рулем, они домчались до Питера меньше чем за четыре часа. При въезде в город заработала сотовая связь, сразу тремя вызовами от Хазина.
            – Наконец-то, – выдохнул он, когда Алекс наконец отозвался. – По-моему, я зря заистерил, пахан просто захотел посмотреть на своих гавриков, чему они уже научились.
            Напряжение, однако, прошло не сразу. Поэтому прежде чем ехать в «Бирему» он решил встретиться с Жоркой «у Антона» – так они шифровали один неприметный ресторан грузинской кухни. Отпустив Сенюкова, Копылов прошествовал туда пешком. Хазин добрался на точку тоже пешком десятью минутами позже. Впрочем, за долгим плотным обедом они про Лукача почти не говорили, обсуждали присланную электронную чернуху.
            – В одной заметке про то, как Россия когда-то в войне с чукчами проигрывала, – горячился Напарник. – В другой – рейтинги сегодняшней России по двадцати показателям жизни, нигде нет выше тридцатого места, то есть, мы – никто и звать нас – никак. В третьей – как из страны в 91-году исчез весь золотой запас. В четвертой – о тотальном офицерском предательстве в Первой чеченской кампании. В пятой – о демографическом состоянии России, мол, исчезаем и перемешиваемся с азиатами. И что мне со всем этим делать?
            – Публиковать.
            – А как это будет сочетаться с моими призывами о здоровом и жизнелюбивом мировоззрении?
            – Раздели свою газету на разделы, на главной странице давай только названия и две-три начальных строчки материала, а на каждом отдельном материале поставь счетчик просмотров. Тогда и увидим, кто в шоколаде: Светлый или Черный Бес. Технически справишься?
            – Технически, да. Только надо посмотреть, что еще Дядюшка скажет.
            – Ничего не надо смотреть, делай, как я сказал. Не Дядюшка, а я тебя на это подписал.
            Отобедав, разыскали Хазинский джип и погнали в «Бирему».
            К началу занятий по боям без правил туда подтянулся и Лукач с главными подручными. Действительно хотели посмотреть на кулачные успехи своих пацанов.
            Ну что ж, шлемы на головы, капы в рот, хоккейные щитки на руки и торс, мягкие перчатки на кулаки – и вперед! Сначала шестеро братков бодро померились зуботычинами между собой. Потом каждый из них выступил против сэнсэев. Жорка расправился с тремя, Глеб с двумя и только Игорь чуть уступил самому ушлому из братков. Алекс на ринг не выходил – предполагалось, что из всех сэнсэев он самый-самый.
            В целом, Лукач остался довольный увиденным. Под занавес, отправив всю команду к машинам, он как бы невзначай попросил Алекса показать банкетный зал Буфета. Жорка был в душе, и Алекс так оказался наедине с паханом. Знаком он попросил Алекса прикрыть плотнее дверь и сесть напротив за стол.
            – Тут случайно жучков нет? – спросил оглядывая стены и светильники.
            – Какая же уважаемая контора да без жучков, – пошутил Копылов, погромче включая протянутый из Буфета динамик с музыкой.
            Лукач выдержал увесистую мхатовскую паузу.
            – А ведь это твоих рук дело. Я как узнал, про похищенные правые говнодавы тут же понял, кто был на хате в балаклавах…
            Алекс спокойно дожидался продолжения.
            – Будешь все отрицать?
            – А надо?
            Дон Корлеоне довольно осклабился:
            – Молодец, хорошо отвечаешь. В общем, так: все баксы и оружие на бочку – и вопрос закрыли.
            – Боюсь, что не получится. Взяв баксы и оружие, вы автоматом становитесь соучастником. К тому же мы и так фактически ваше бандитское подразделение. Вам очень трудно будет доказать, что мы действовали без вашей прямой наводки. Надеюсь, ваши шестерки не в курсе ваших догадок? По-моему, такая протечка ни в чьих интересах.
            – Лихо базаришь, однако. Может ты и прав. Последнее любопытство: как вы сами на этих пацанов вышли. Кто подсказал или как?
            Алекса так и распирало сказать: «из-за кофеварки», но он сдержался.
            – Давайте я вам это скажу ровно через полгода.
            В Банкетную без стука заглянул Ёжик:
            – Лука, ты где? – рентгеном глянул на Копылова.
            – Иду уже, иду, – поднялся из-за стола Лукач и Алексу: – Хорошо, через полгода.
            Едва бандюганы вышли в Банкетную испуганно ворвался Жорка:
            – Ну что!? Моя истерика подтвердилась?
            – Более чем.
            – И что?
            – На фига ты тогда упер правые бахилы. Теперь вот ходим и оглядываемся.
            Жоркина физиономия требовала продолжения ответа.
            – Договорились быть с ним большими подельниками.
            – Тугрики требовал?
            – Ты же знаешь, мы, миллионеры, если что урвали, назад не отдаем.
           
11
            – Давненько, капитан, ты нас своими тимуровцами не потчевал, – весело встретил Стаса генерал Рогов.
            – А ему что, он хорошо пристроился: живет в новой двухкомнатной квартире, улучшает свой английский, каждый день получает порцию приключений от янычарской троицы, – вторил главному начальнику подполковник Яковенко.
            Капитан приготовился к самому суровому разносу.
            – Из восьмого управления шифровка пришла, требуют досье на твоего Валета, – сжалился над напрягшимся Стасом генерал. Восьмое управление занималось делами специального назначения, никто до конца не знал, чем именно оно занимается. Приходилось гадать по какому поводу запрос: Маккой или Кипр.
            – Приключения действительно имеют место быть, – осторожно начал инструктор. – Во-первых, у Валета забрали его, как он сам называл, стукаческую «Моторолу», но тридцать сребренников продолжают выдавать, стало быть, карнавал продолжается, пришел материал для интернет-газеты, отправитель под ником Варяг – некий Астахов, ассистент по реквизиту на «Ленфильме», собиратель жареных фактов с антирусским оттенком.
            – Что, по собственному почину, на безвозмездной основе? – у Рогова это прозвучало не строгим дознанием, а праздным любопытством.
            – Боюсь, что так. Продолжаю проверять.
            – Что думаешь про забранную «Моторолу»?
            – Поняли, что прослушка через нее мало эффектна – и забрали. Думаю – и слава Богу. Похоже, что собираются сделать Валета еще и своим кассиром. Законным образом будут через Норд Банка пересылать ему на счет деньги, которые он будет пересылать местным «грантополучателям», назовем их так.
            – А с газетой как?
            – Напарник подобрал уже пару ребят, которые поставляют ему материалы, за каждый просмотр один рубль. Существенных денег еще нет, но энтузиазма пока хватает. Изначально на газету Валету было выделено пять тысяч долларов, они пока и на половину не израсходованы.
            Потом Стас рассказал про английскую школу (ничего подозрительного в ней не выявлено), про Магазин Хазина (дело там пошли довольно бойко), про бойцовский клуб (статус Валета и Напарника в нем только вырос). На десерт были расспросы начальников про Невесту (Веру Орешину): продолжается ли у них с Валетом конфетно-букетный период или как? Все трое присутствующих спецслужбистов немало хлебнули неприятностей от любопытства своих половин, (Стаса из-за двух разводов и вовсе лишили нормальной карьеры), и теперь им всем было интересно, как совсем молодое поколение выкручивается с такой неподъемной проблематикой. Знает ли Невеста про его миллион? И как реагирует? И что будет после того, как она получит диплом? А что произойдет, если начнет следить за своим женихом? Или требовать, чтобы он ввел ее в свой круг знакомых?
            Самое главное, злился про себя Николай Григорьевич, что они даже не пытаются приказным порядком прекратить все это жениховское безобразие. И уже специально добавлял в костер больше бензинчика:
            – Съездил в Тверь с личным шофером на день рождения девушки, подарил ей перстень с брильянтом. Теперь вот хочет, чтобы я помог ее устроить на работу в Национальную библиотеку.
            – Неужели даже после этого она не попросит у него норковой шубы или поездки на Лазурный берег? – ухмылялся Рогов.
            – Интересно, что будет, когда она пропишется в его хоромах, – предвкушал Яковенко.
            – А что станешь делать, когда она с разборками ворвется в отель? – адресовался генерал к Стасу.
            – Или еще лучше: в Британское консульство, – добавлял подполковник.
            Слава Богу, радовался Стас, что все обошлось без упоминания гангстерских дел Валета и его Московско-Кипрского вояжа. Все выглядело так, словно для этого обсуждения просто не хватило времени.
  
12
            Выданная полуторная зарплата, между тем, вызвала в «Биреме» сильный всплеск энтузиазма, умелыми действиями Люсьен и портье Тани он был превращен в корпоративный банкет. Сбрасываться по тысяче посчитали банальным и пошлым, поэтому сделали иначе: дамы получили задание принести супер-пупер съестное блюдо собственного приготовления, мужчинам поручили огненную воду и другие напитки. Еве объяснили, что они с Алексом за три месяца вполне прошли проверку на руководящую вшивость, и персонал хочет таким образом это дело отметить.
            – Я тоже испеку свой фирменный пирог с капустой, – вызвалась Девушка Бонда.
            – Ну что ж, испеки, – разрешили ей.
            – А Алексу что?       
            – Алкоголь, который он предпочитает. Но не больше одной бутылки.
            Мероприятие назначили на воскресение, выходной день в английской школе, с тем, чтобы отсечь учеников, что повадились угощаться после занятий в Буфете «Биремы». Мелкобритов тоже приглашали не на халяву, а с напитками, которые они любят, о чем им было в специальных пригласительных красиво написано на английском языке. Двух русских учительниц школы озадачили кулинарными взносами. Все блюда заранее оговорены, чтобы без нелепых неожиданностей, – это пусть мужики с выпивкой выкаблучиваются, а у женщин все должно быть в лучшем виде. В качестве гостей позвали Хазина с гитарой, четверых гопстопников, двух молдаван-ремонтников, Глеба-Игоря и Лару с ее скрипкой. Сам банкет организовывали в Бильярдной, просто накрыв бильярдный стол фанерными щитами и добавив в нему пару столиков из Буфета.           
            Ажиотаж и антураж вышли первостатейными, особенно из-за желания ничего отельного на застолье не задействовать. У мужчин до пиджаков и галстуков дело дошло лишь у половины (что взять с тугодумных мачо!), зато все женщины, кроме Грэйс и Оливии явились в лучших нарядах, при макияже и новых прическах. Великолепны были и принесенные из дома кулинарные изыски на домашнем фаянсе, радуя мелкобритов такой экзотикой, как селедка под шубой, холодцом или мантами, питьевые бутылки еще больше поражали разнообразием: от «Гиннеса» до кофейного ликера, от дорогого виски до «Кьянти», от «Зубровки» до «Вдовы Клико» (выпендреж Алекса). И все это из бумажных стаканчиков и с пластмассовыми вилочками!
            – А где водка? – послышался недоуменный голос Оливии во время третьего тоста. Внимательно глянув на столешницу, все присутствующие ответили дружным смехом – хоронить перед мелкобритами главный русский стереотип было сущее удовольствие!
            Не обошлось и без сюрпризов, в разгар застолья Софочка ввела в Бильярдную Попова, бывшего владельца «Биремы» и тоже с банкетным взносом: двумя безумно вкусными копчеными рыбинами прямиком из Мурманска.
            – Снимаю перед тобой шляпу, за то, что ты сделал с «Биремой», – признался Попов Алексу чуть позже, когда уже все разговоры рассыпались на междусобойчики. – Не против, если я здесь тоже буду останавливаться время от времени?
            Да как говорится, за ради Бога!
            Удивительно – но два часа спустя пьяных по-прежнему не было, за исключением разве что Томаса с Юджином, все туземцы оставались полностью в адеквате. Что тому было причиной не очень понятно: хорошая закуска, умеренность в напитках хозяина отеля, а глядя на него и другой публики, страх перед смешиванием разных алкогольных напитков или бросающаяся в глаза разница в возрасте между двадцатилетними парнями и дамами на пять-десять лет старше. Последний момент даже пару лет проскальзывал в тостах, мол, «Была бы я чуть помладше, обязательно охмурила нашего босса». Тосты чередовались со скрипкой Лары и гитарой Жорки, на которой нашлись еще желающие попеть и помузицировать. Дошло дело и до танцев. Включили музыкальный центр, дамы выпорхнули со стульев, вытащили кавалеров, но очень быстро это как-то завяло. Тогда Жорка решил добавить тонуса:
            – Народ, минуточку. А вы в курсе, что ваш замечательный босс – чемпион Москвы по спортивному рок-н-ролу.
            Разумеется, всем срочно захотелось получить этому доказательства.
            – Мне нужна партнерша, без нее ничего не получится, – нашел отмазку Алекс.
            Ева, хоть тоже проходила это в их альма-матер, танцевать наотрез отказалась.
            – А я чемпионка Питера по рок-н-ролу, – заявила вдруг Лара и вышла в круг.
            Отступать уже не было возможности и пустился агент пяти разведок в самую раздухаристую пляску. Это не были изысканные коленца Винсента и Мии из «Криминального чтива», а нечто в три раза более резкое и быстрое. Почувствовав в ночной бабочке подходящую партнершу, Алекс превратил их танец в настоящий цирковой номер с переворотами и немыслимыми коленцами. Народ только успевал отбивать ладонями залихватский ритм. В общем, получился чистый бенефис, который подвел итог танцевальной программе – после такого другим солировать было уже не комильфо. Что-то изменилось и в самих отельных взаимоотношениях. Из несолидных пацанов Алекс с Хазой чуть ли не одноминутно превратились в фартовых парней, которые умеют и разбогатеть, и подраться, и пачками девушек обаять.
            Кто-то уже заспешил домой, кто-то призывал отправиться гулять по городу, благо начались белые ночи, но победило предложение отправиться в подвальную сауну – сколько она может бездействовать. Копылов ничего против не имел: парьтесь на здоровье, мне пора уже тоже домой. Да не тут-то было, Люсьен и Таня подхватили его под руки и потащили в подвал. Ну не будет же он сопротивляться, да и интересно было: как именно мадмуазели намерены париться и нырять в купель? Проблема разрешилась просто, пока сауна разогревалась, появились простыни и большие полотенца, благоразумные люди отпали и осталась лишь группа в восемь человек: Люсьен, Таня, Лара и Оливия, а с мужской стороны Алекс, Жорка, Попов и почему-то Родя, который хорошо выпив, снова почувствовал себя главарем гопстопников, а значит, вполне подходящем по рангу средним начальником.
            Завернувшись в простыни и полотенца они всей восьмеркой разместились сначала в сауне, а потом в два захода и в купели. Если причинные места порой чуть и приоткрывались, то никто особо на этом не фиксировался и все продолжало оставаться вполне благопристойным. В купель ныряли уже нагишом, и Алексу пришлось как следует изворачиваться, чтобы избежать слишком интимных прикосновений, заигрывавших с ним Люсьен и Лары. Больше всего ему понравилась одна из душевых, в которой вместе душа к потолку было подвешена деревянная бадейка, которая одним движением опрокидывала тебя ведром холодной воды. Трижды испытав на себе сей восторг, он заспешил на выход.
Поднялся в «Палату №7», просто посидеть-остыть, пощелкать по каналам ТВ и позвонить Вере, у нее сегодня как раз была защита диплома, и она с сокурсницами отмечала ее в московском кафе.
– Завтра не приеду, приеду послезавтра, – сказала она. – Родителям диплом тоже надо показать.
– На работе написала заявление на увольнение?
– Написала. А ты мне нашел квартиру за пятнадцать тысяч?
– Завтра обязательно найду. До встречи. Целую.
Тихие шаги в прихожей заставили его обернуться. В гостиную вошла Люсьен с полотенцем на голове и двумя бокалами шампанского.
            – Вот с кем мне хотелось выпить больше всего. – Она протянула ему один из бокалов. Деваться было некуда, он взял бокал, чокнулся и выпил.
            – Там народ уже организовал студию спортивного рок-н-рола. Я пришла подать первую заявку. Что мне надо сделать, чтобы стать твоей лучшей ученицей? Я способная. (До сих пор она называла его только на вы).
            – Вообще-то я как-то не по этому делу.
            – Все мы не по этому делу. Никогда не знаешь, по какому надо, пока не попробуешь.
            Медленно допив бокал, она поставила его на столик, подошла к Алексу и взяла его за кисть своей горячей рукой. После чего приподняла свою юбочку и приложила его ладонь к своим трусикам, вернее, трусиков там не было. Продержаться он смог лишь секунд пять, не больше. Хотя уже действуя, продолжал говорить внятные почти убедительные слова:
            – Учтите, ничего хорошего из этого не выйдет. Для меня это ровно ничего не значит. Я буду с вами такой же, как и раньше, учтите это. Место моей официальной любовницы занято и не изменится. Вы же сами потом об этом пожалеешь… Там дверь не закрыта.
            – Я повесила табличку «Не беспокоить», – говорила она, тоже приступая к ласкам. – Все будет как надо. Вот увидишь.
            Ему пришла в голову мысль, сказать ей, что она физически ему совсем не нравится. Но говорить так значило предавать собственное сластолюбие. (А ведь «это» у нее получилось ярче, чем у Евы тогда на Выборгской дороге, оценил он, надо будет Трехмужней рассказать про столь замечательный передовой опыт.)
Из-за отсутствия инициативы с его стороны их интим продолжался весьма недолго.
            – Ну вот и завалила бедного несмышленыша-малолетку, – вынес он вердикт, приводя в порядок одежду, которую не успел даже снять до конца.
            – А ты ничего, мальчик-с-пальчик, – она смотрела на него с откровенным озорством. – Значит, будем делать вид, что ничего не случилось? И повторять никогда не будем?
            Женские дерзости всегда вызывали у Алекса взаимную симпатию.
            – Ну почему же? Назначим санитарный день раз в месяц – и вперед!
            – А раз в неделю? Слабо?
            – Решим в рабочем порядке. – Он выразительно глянул в сторону двери.
            – Я еще и понятливая. – Люсьен легко шагнула к двери, послала ему изысканный воздушный поцелуй и исчезла.
            Он прошел к двери и повернул ключ. Чуть подумал и направился в ванную уничтожать на себе чужие запахи. Подумывал не остаться ли здесь ночевать, но вовремя вспомнил, что где-то по «Биреме» бродит Лара и если постучится к нему, то придется открывать. Или Люсьен найдет предлог снова к нему заглянуть.
            Из номера выходил с оглядкой. Увидев в Палисаднике припозднившихся корпоративщиков, проскользнул по лестнице в подвал, а оттуда через черный вход наружу. Позже Евы подкалывала, какой у него на видео был при этом бегстве блудливый вид.
           
13
            Вера прибыла, как и обещала, на третий день и кроме диплома привезла еще и коробочку с перстнем:
            – Ты с ума сошел. Это же, оказывается, бриллиант. Забирай назад. Сделал меня мишенью для ограбления. Все урки в нашем районе теперь знают про него. Мне конечно очень приятно, и я не отказываюсь. Но пусть это хранится у тебя.
            Алекс сначала чуть опешил, потом вывернулся с черной находчивостью:
            – Урки не поверят, что бриллиант ты вернула мне и будут пытать тебя раскаленным утюгом, поэтому проще, если ты сразу им его отдашь. А я тебе потом второй подарю.
            – Правда?! – она пытливо глянула в его насмешливую рожицу и вернула коробочку в свою сумочку.
            Выяснилось также, что написать заявление на увольнение Вера написала, вот только ее заставили две недели отрабатывать. И их свидания пошли на это время старым добрым порядком: приезд, конфетно-букетная встреча, вылазка на несколько часов из дома и «пока-пока» возле Московского вокзала.
            – Но ведь это для любого мужчины самый лучший режим, – шутила она.
            – Народ ждет, когда ты в газете работать начнешь.
            – Вот тебе, держи, – Вера доставала из сумочки свернутые в трубочки исписанные листы бумаги.
Ее первые от руки написанные заметки назывались: «Первая русская женщина-химик», «Тверские редкости», «Литературные вкусы подростков за последние 20 лет» (Об этом был ее библиотечный диплом). Жорка сокрушенно качал головой, но ставил их в газету почти без правок. Особенно его умилил материал «Почему девушкам нравятся плохие парни»:
            – А ведь эта она про тебя, оглоеда, чтобы ты понимал, как она из последних сил тебя терпит.
            – Она стала меня называть Синей Бородой, это что, тоже из какой-то советской комедии?
            – Это из французской сказки, американский ты неуч. Про то, как принц Синяя Борода, запретил юной жене заглядывать в своем замке в одну маленькую, маленькую комнату. А она подобрала ключ и все равно заглянула.
            – И что там было? – Алекс был порядком заинтригован.
            – Найди сказку и прочитай, – завредничал Светлобес.
            Спросил у Евы, та нормально объяснила. Ну что ж, быть мне действительно, Синей Бородой, с улыбкой согласился про себя Копылов.
            Главное, что в пятое появление, он уже вручил Вере ее первый честно заработанный гонорар: аж 2 тысячи рублей! (70 долларов по курсу) Для начинающей писательницы это был сущий праздник.
            Тут, правда, уже в отсутствии Веры с их газетой вышел целый анекдот.
            – Алекс, вы очень нужны! – Тревожный голос Софьи Степановны застал его уже на самом подъезде к «Биреме».    
            Менеджер встретила отельера у железной калитки Палисадника:
– Ваш Хазин – это что-то!
В Палисаднике кучковались отельные дамы, включая Еву, которые смеясь смотрели на третий этаж, где в окне своей съемной квартиры стоял Жорка.
            – Ну хватит издеваться. Помогли бы лучше. У меня зарядка на телефоне кончилась, – объяснил он Алексу сверху громким голосом. – Ты должен их отогнать.
            – Кого их? – недоумевал Копылов.
            – Там пришли театральные фанатки его бить, – объяснила Софочка.
            – Театральные? – Алекс вопросительно посмотрел на Еву.
            – Он два дня назад на своем сайте написал разгромную статью на спектакль Александринки, – просветила Девушка Бонда.
            – А ты прыгай, – смехом предложил Копылов, указав на раскидистый клен, занимавший своей кроной четверть гостиничного Палисадника.
            Жорка озадаченно глянул на дерево, соображая.
            – Счас, – кивнул и исчез из окна.
            – Ты чего! Он же действительно прыгнет! – рассердилась Ева.
            Через минуту Хазин появился в ветровке и с сумкой через плечо уже в окне другой комнаты, откуда до клена было ближе, однако все равно не меньше шести метров. А до земли от подоконника полных десять метров.
            – Жора, не смей! – крикнула Ева. Но было поздно, сильно оттолкнувшись от подоконника, Хаза дельфином прыгнул вперед и, ломая мелкие сучки, повис на толстой ветке. Остальное было уже делом нескольких движений, что завершилось приземлением на кусты георгин, лелеемых Софьей Степановной.
            – Вот паразит! – не сдержалась она. Алекс с Евой расхохотались – приземление на бетонные плитки могло закончиться травмой.
            – А вот и я добрый молодец. – Жорка был чрезвычайно доволен своей акробатикой. – А теперь за руль и ходу, ходу!
            – Так у тебя же колеса там во дворе, – напомнила Ева.
            – А то я забыл. – Хаза протянул ключи от машины от джипа Алексу: выручай.
            Усмехаясь, Копылов прошел через «Бирему» во двор-колодец. Там действительно находилось с десяток разгневанных молодых театралок, судя по всему, еще часть из них штурмовала квартирные двери Светлобеса. Надежда была лишь на дубовые двери комнат. И что соседи непременно вызовут ментов на защиту тишины и порядка.
            Никто не препятствовал Алексу сесть в машину, выехать со двора и, обогнув квартал, остановиться возле Палисадника.
            – Он здесь! – закричала одна из двух театралок, появившихся у входа в «Бирему», вторая по мобильнику вызывала уже подмогу.
            – Не, не, поехали, – потянул Копылова за руку Жорка. – Нашу фазенду смотреть.
            Они впрыгнули в джип и покатили прочь.
            – Какую фазенду?
            – Какую мы с тобой через полтора месяца выкупим.
            – А почему через полтора месяца?
            – Потому что папаня даст денег, только когда я поступлю в ликбез.
            Позвонили Еве, велели ей разрулить ситуацию с театралками и быстро вырубили мобильники, чтобы не слушать ее гневную отповедь. По дороге Алекс с любопытством читал по хазинскому ноутбуку его театральный пасквиль. Спектакль представлял из себя одноактовку на двух действующих лиц, этакий полуторачасовый любовный роман, где пожилой институтский преподаватель влегкую охмурял юную бизнесвумен за сутки до ее свадьбы с богатым, красивым и умным женихом. Жорка ядовитого куража не пожалел, всласть поиздевался над нелепым сюжетом, глупостями диалогов, выдрючиваниями персонажей. Назвал попсой в самом чистом виде, этаким «Ласковым маем» только на театральных подмостках.
            – Тебе это что, заказали? – спросил Алекс, закрывая ноутбук.
            – Еще чего! Только по велению сердца, – улыбка всю дорогу не сходила с Жоркиного лица – ну как не радоваться столь высокой оценке театральной публики его журналистским экзерсисам!
            – А сам как туда попал?
            – Шел мимо, услышал бабский разговор, одна двухклеточная говорит, что идет смотреть пятый раз, другая ей свысока: а я девятый раз. Тут еще лишний билетик подвернулся. Тебя рядом не было, ну и вляпался.
            Алекс ждал продолжения.
            – Представляешь, зал под завязку забит женским полом и одной десятой кавалерами, что не смогли увернуться от культурных запросов своих подруг. Выходит одно мужское чмо – гром оваций, выходит женское чмо – еще гром оваций. Я когда-то в московских театрах этого насмотрелся. Человек ничего еще не сделал, просто вышел на сцену, а ему рукоплескания до небес. Думал, в Питере с этим поприличней. А спектакль одноактный, из середины зала не выберешься. Вот и ошакалел! Теперь надо еще какого-нибудь музыкального идола обрушить – посмотрим, чья фанатская тусовка покруче.
            До «фазенды» добирались битый час, хотя пробок почти не было. Леса, поселки с заброшенными домами, луга, снова леса. Наконец, свернув с шоссе на лесную однорядку, проехали пару километров и уперлись в ржавый шлагбаум с не менее ржавой сеточной оградой. Над шлагбаумом висела арка с названием «Радуга».
            Оставив джип, они поднырнули под шлагбаум и пошли осматривать продающиеся угодья. Десять гектаров бывшего пионерлагеря были вытянуты прямоугольником, который упирался дальним торцом в лесное сильно заросшее камышом и ряской озеро. С десяток легких щитовых домиков, каждый на две палаты, кирпичная столовая с кухней, баней и административным аппендиксом плюс домик сторожа с печной трубой. Самого сторожа нашли у озера на рыбалке с ведерком рыбы.
            – Андреич, зачем вам одному столько? – по-свойски приветствовал пенсионера Жорка.
            – А на продажу. Третий мой заработок. Сейчас еще парочку плотвичек и на шоссе.
            – Вот привел к вам покупателя. Ранчо еще не продали?
            – Бедным оно не по карману. А богатые на Испанию с Италией глаз положили.
            – Мы пойдем все еще раз обнюхаем.
            – Да обнюхавайте, дело ваше. – И Андреич отвернулся к своим удочкам.
            Обнюхивать пришлось не очень много. Почти все домики были со сломанными дверями, с полным отсутствием коек и тумбочек, экспроприированными оголтелым народом еще в начале девяностых. Такой же разор был и в кирпичном здании.
            – Ну и чего ты тут хочешь? – не очень понимал Алекс. – Мелкобритов на летний отдых завлечь?
            – Еще чего? Полноценную ферму хочу с собственным молоком, маслом и мясом. Представляешь, собственный ржаной хлеб из русской печи!
            – И конюшню?
            – Это в первую очередь. И все почти даром. Сейчас всего восемьдесят тысяч, а через пять лет, спорим, будет стоить все двести.
            – Двести заплатить придется только за самый косметический ремонт.
            – А с ремонтом на полмиллиона потянет, – гнул свое Жорка. – Ну что тебе жалко каких-то сорок тысяч тугриков? Не хочешь мне нормальный подарок сделать?
            – Какой подарок?
            – Через пару недель у меня день рождения. Хочешь каким-нибудь паршивым «Макарычем» отделаться?
            А ведь точно, Алекс и забыл, что в свое июльское день рождения Хаза всегда находился вне пределах интерната.
            – Если отец дает тебе сорок тысяч на полфазенды, то сколько он даст тебе на ее ремонт?
            – Боюсь, что фигу с маслом. Так что только из собственной зарплаты или того, что выцыганю у тебя. Как я слышал из проверенных источников, твоя «Бирема» начала приносить довольно ощутимый доход.
            Осмотрев все, они отправились восвояси. Алекс проверил мобильник – связи не было.
            – С этого дохода я даже себе машины купить не могу, – обронил он.
            – А я думал, ты для отвода глаз ее не покупаешь, чтобы все видели какой ты бедный.
            Копылов не спешил с ответом. Ему как всегда нужно было время, чтобы «второй раз пойти в магазин», как он это называл. Хотя, еще осматривая кирпичную столовую, он принял решение о покупке – пусть кроме дальней дачи в Финляндии, будет и ближняя дача здесь, да и бабушка Дуся во владимирской Ивантеевке с каждым годом не становилась моложе, и переместить ее к лесному озеру было не самым плохим вариантом. Другое дело, что интернет сюда не достанет, и мобильники придется менять на спутниковую связь. В Инкубаторе тоже вряд ли обрадуются. Зато у него будет свое ранчо, почти такое же, как техасское ранчо Джонсов, на котором он когда-то провел целый месяц.
            На следующий день он подробно изложил Жорке свои условия: контрольный пакет Фазенды будет принадлежать лишь ему Копылову, без его ведома никаких построек, работников, живности или планировки территории. Упомянул и про свою бабушку. К его немалому изумлению Хаза от его слов был только в восторге:
            – Соглашаешься на четыре верховых лошади, и я твой верный вассал!
            – Зачем тебе четыре?
            – Одну мне, одну тебе и две для наших гостей или подруг.
            Секунду подумав, Алекс поднял правую руку:
            – Чтоб я сдох!
            – Чтоб я сдох! – поднял руку Жорка и их эпохальный договор был заключен.
 
14
            Зацепин прибыл в Северную Пальмиру сильно позже обещанных семи дней.
            – Ну ты и кашу заварил со своими батискафами! – воскликнул он сразу после рукопожатия. – Потом, потом, – тут же отмахнулся от естественного интереса Копылова. – Обеспечил мне внеплановую командировку на Кубу и, похоже, еще не одну.
            Осмотрев Треххатку Алекса (Вера была в отсутствии), они спустились на второй этаж к Стасу.
            – Так вот, оказывается, из кого мой вурдалак всю кровь выпил! – продолжил восклицать московский гость, предъявляя капитану свое майорское удостоверение и некое предписание с грозными печатями.
            Николай Григорьевич скромно молчал, не решаясь пикироваться со старшим по званию. Впрочем, чуть позже, за коньячком с лимоном с пикировкой все было уже в порядке.
            – Кровь не кровь, а под трибунал ваш фабзаяц меня пару раз уже подводил, – мрачно оглядывал обоих сотрапезников Стас.
            – А сколько еще раз подведет и считать не стоит, – ухмылялся «дядя Альберто». – Дважды пытались его вышибить из сто четырнадцатой школы, да заступники очень великие попались.
            – Заступники, я полагаю, вы и были.
            – Ладно, капитан, не будем о веселом. Давайте первые три предъявы моему охламону.
            – Если вы читали мои отчеты, то в курсе, что он творит со своим Маккоем. Прямо каждых пятнадцать минут заявляет ему: я патологический лгун и буду говорить и делать только то, что сам захочу.
            Лежащая рядом с нарезанным лимоном «глушилка» позволяла надеяться, что их беседа за границы кухни не выйдет.
– Ну и где тут криминал? Нормальное честное признание еще не взрослого, но уже не ребенка.
            – И что тогда цэрэушникам о нем думать? И как использовать?           
– Хотите улучшить их нелегкую шпионскую жизнь?
            – Нет, конечно. Но смысл? Какой им смысл возиться с этим недорослем?
            – Я просто харизматичный юноша, – попытался чуть обелить себя Алекс, его никто не слушал.
            – Наверно есть смысл, если возятся. Следующая предъява?
            – По нему Уголовный кодекс плачет. Я когда-то пошутил, что он станет главой бандитской группировки. Наверно, у меня злой язык. Так вот сейчас это с точностью исполняется. Недавно из-за какой-то глупой кофеварки, целую банду гастролеров из Челябинка отмудохали, на деньги обчистили, да еще оружие забрали.
            – Просто юноша заточен под энергичные действия, типа Джеймса Бонда, вы с полосатыми купальниками такого действия ему не даете, вот и сам находит куда свою харизму приложить.
            – Это вы что, так стебаетесь надо мной? – капитан обвел обоих подозрительным взглядом.
            – Третью предъяву, пожалуйста.
            – Его жениховство.
            – А что с ним?
            – Как что? Кому он нужен женатый в двадцать лет?
            – Отвечай, тебя спрашивают, – перекинул вопрос Алексу майор.
            – Мне нравится свою жизнь двигать сразу по десяти рельсам, – сердито заговорил Копылов. – Жить десятью жизнями и ни одной из них не отдавать предпочтения.
            С минуту офицеры осмысливали услышанное.
            – Ну и вот как с таким работать?! – в словах Стаса слышалось горькое отчаянье.
            – Согласен, совершенно невозможно. – Зацепин на правах старшего плеснул в стаканчики всем по коньячку, они чокнулись и выпили, лишь тогда сообразив, что тем самым целиком одобрили жизненный манифест своего поднадзорного и все претензии к нему можно выбрасывать в мусорную корзину.
            – А что он делал на Кипре? Хоть вы скажите? Я до сих пор это от начальства скрываю, – вспомнил вдруг капитан.
            – Вы не против, если я здесь у вас заночую? – попросил Зацепин. – К нему не хочу. Тогда и поговорим. А ты давай иди в свои апартаменты. Завтра меня отвезешь свою «Бирему» показать.
            Утром для майора полной неожиданностью стала «Шкода» с персональным водителем. Светиться перед Сенюковым он не захотел, поэтому добирался до отеля своим ходом. Там достаточно убедительно сыграл роль командировочного, подыскивающего номер-офис для своего бизнеса. Обошел все гостиничные завлекалочки, включая, баню, Бильярдную и Тренажерную. Недовольно зафыркал на Интернетную, мол, мне нужен интернет только в свой номер и убыл, столкнувшись при выходе с Жоркой. К чести Хазина он ни одним мускулом не выдал, что помнит Копыловского куратора еще по интернату.
            Перед отъездом в Москву Зацепин с Алексом встретились еще раз, чтобы пообедать в ресторане.
            – Мне твоя «тетя Анита» всю плешь проела, чтобы я увидел, где ты живешь и работаешь, – объяснил майор главную цель своего визита. – В общем, увиденное на крепкую четверку.
            – Поехали на мою финскую дачу, будет крепкая пятерка, – подначил Копылов.
            – Как-нибудь в другой раз.
            О «заваренной каше с батискафами» разговор так и не зашел. Гордыня помешала Алексу расспрашивать, и теперь он волен был думать об этой непонятке, как заблагорассудится.  
 
15
            Казалось, что все острые углы постепенно закруглились, и жизнь вошла в какую-то хоть и тревожную, но уже обыденную колею. Вера наконец не без сожаления рассталась со «своим любимым вагоном» и с двумя сумками прибыла в Треххатку на стационарный постой. О прописке речь не заходила, пока о простой регистрации, чтобы можно было устраиваться на работу. В Национальную библиотеку идти отказалась, самостоятельно поступила на работу в районке, в пешей доступности от Треххатки: «Не хочу два часа тратить туда-сюда на дорогу, здесь тоже очень неплохой книжный фонд». О его гангстерском бизнесе лишних вопросов не задавала, зато как-то настойчиво попросила у Алекса просветить ее темную насчет их дальнейших отношений, хотя нет, сперва она потребовала от него ответа на свое извечное «почему я?», причем в письменном виде, чтобы не дать ему соскочить на свой ернический тон. Ну что ж вызов был принят и полстраницы исписано:
            «Явка с повинной.
            Вера Орешина поразила мое воображение и завоевала мое сердце по следующим причинам:
Спасла мне жизнь в своем вагоне, когда дала таблетку аспирина.
Удивила меня своим образованием и начитанностью.
Изумила своим планом стать детской писательницей – всегда снимал шляпу перед целеустремленными людьми.
В полном восторге от ее потуг по борьбе с меркантильностью, очень интересно во что это со временем выльется.
В ступоре от ее гражданской смелости и отсутствия дотошных расспросов.
Потрясающая ни с кем и ни с чем несравнимая возлюбленная.
Непрекращающийся рост ее как личности и перспективного соратника.
Пока что слишком во всем идеальная и особенная, с нетерпением жду, когда начнет выносить мозг и делать меня во всем виноватым.
Чтоб я сдох, как ты мне нравишься!»            – Ну что ты, паразит, делаешь?! – воскликнула Вера, прочитав его клинопись. – Только я захочу тебя разлюбить и сбросить с пьедестала, как ты снова на него забираешься. Давай пиши теперь о будущем и о моем кабальном на тебя договоре.
            Он и это написал:
            «Никаких вопросов о моей работе, никогда никаких ультиматумов и двое суток в неделю я в режиме Робинзона Крузо».
            – Что такое режим Робинзона Крузо? – невеста перестала улыбаться.
            – Я люблю тотальное одиночество и своеволие.
            – То есть, ты уходишь из квартиры и ночуешь, где тебе вздумается? – расшифровала она по-своему. – И это, по-твоему, нормально?
            – Ну я же Синяя борода, должен иметь свои страшные тайны.
            – А, по-моему, это не страшные тайны, а желание ходить налево.
            – «Крестный отец» видела? Никто к Дону Корлеоне не пристает, чем он там занимается и куда ездит.
            – Как раз Дон Корлеоне своей жене никогда не изменял.
            – Разве? Я об этом не подумал. Ладно, тогда одна ночь в неделю. Но за это буду стоять насмерть. Слышала про такое: человеку иногда нужно побыть одному? Это про меня в энной степени. Заставишь меня всегда ночевать дома – будешь женой, но никогда не станешь соратницей. Подумай пару дней об этом.
            Чтобы отвлечь бедную девушку от тяжелых мыслей, он побыстрей постарался привлечь ее не только к интернет-газете, но и к своему просвещению:
            – Составь список детских книг и фильмов, которые мне обязательно необходимо посмотреть. Хазин похвалил тебя за грамотность, значит, давай и меня обучай. Я свободно говорю на трех языках, но с грамотностью у меня полный атас. Поэтому давай мне каждый день диктант по русскому и английскому языку.
            – Я английский не знаю.
            – В школе и институте учила, значит, тупо, не понимая текст, прочитать сможешь.
Не откладывая дело в долгий ящик, тут же подсунул ей томик Льва Толстого и изготовился к написанию. Ну что ж, она послушно продиктовала ему две с половиной страницы, а потом ручкой с красным стержнем села проверять ошибки.
            Смотреть на нее, погруженную в его каракули, было одно удовольствие. 
            – Двенадцать ошибок. Рекордсмен, – подытожила она, страшно довольная в первую очередь собой.
            Забавно, но именно этот момент надоумил Алекса проверять Жорку на предмет экзаменов в университет.
            – Да какие там экзамены, – хмыкнул младший князек. – Сочинение, английский, история. Past perfect, что ли, зубрить? Вот школьные учебники по истории лежат, сколько раз надо их проходить.
            – Ты поступаешь в элитный вуз на историю, на шармачка там не проскочишь, – Копылов взял учебник и чуть полистал. – Про восстание Болотникова давай рассказывай.
            – Ты что специально, гад, его выбрал! Там на десять минут всего прочитать.
            – Вот и читай.
            Алекс сходил в ближайший хозяйственным магазин и принес двухметровую собачью цепь с двумя навесными замочками. Завел Жорку в «Палату №7» и в спальне одним замком заковал цепь на левом запястье Хазина, а вторым на отопительной батарее.
            – Ты чего? – слабо сопротивлялся Жорка. – А если мне в туалет понадобится?
            Через минуту отельер вернулся с железным ведром в качестве параши. Ноутбук, мобильник и дистанционка телевизора были изъяты из зоны досягаемости абитуриента, оставлены только столик со стулом, учебники и стопка бумаги для написания сочинений.
            – А темы сочинений сам придумывать будешь? – скалился Хазин.
            – Зачем? Аналоги найду. – Пощелкав по клавишам, Алекс и в самом деле нашел прошлогодние темы сочинений на филфак – какая разница, сойдут и они. – Вот три темы тебе на два дня, по шесть страниц на каждую тему, иначе и спать будешь прикованным.
            Весть о собачьей цепи быстро облетела «Бирему», персонал не преминул по очереди заглянуть в «Палату № 7» и всласть похихикать над узником. Увидев веселую суету, к ним пристроилась и Оливия.
            – Что это такое? – ее английский ужас был неподражаем.
            – Мы вам не говорили, Алекс выкупил меня из чеченского плена и за малейшее неподчинение поступает теперь со мной как с рабом на галере, – с самым печальным видом пожаловался ей Жорка.
            Оливия в панике метнулась к другим мелкобритам. Те пришли тоже посмотреть и стали обсуждать необходимость звонка в полицию. Алекса с Евой поблизости не было, а персонал не очень врубался в их английские переговоры. Выручила случившаяся в отеле Лара – вовремя объяснила учителям и ситуацию, и особенности русского юмора.
            Сам же Копылов вынужден был на это время занять место Хазина в его Магазине. Впрочем, командовать ленивыми и пройдошистыми экспедиторами было полегче, чем наводить порядок среди отельных дам. Пару парней ему пришлось в темном углу как следует стрясануть, а одного даже выгнать вон, чтобы остальные заработали на совесть. Несколько раз и сам превращался в экспедитора, развозя кухонную мелочевку – утолял свой всегдашний интерес к тому, как живут россияне внутри своих каменных лежбищ.
            Вернулся в отель Циммер, его адвокатские дела шли в гору, и он хотел застолбить за собой под офис отдельный номер, но только за половинную цену, как у мелкобритов. После энергичного спора сошлись на трех четвертях от верхней стоимости. Со своей подругой-командиршей Раей Циммер расстался, теперь в фаворитках у него была юная юрфаковка, принимавшая поведение босса пока за данность и не стремясь ее сильно корректировать. Второе близкое знакомство с Хазиным и его Магазином плюс рассказы персонала о подвигах князьков произвели на адвоката сильнейшее впечатление, и о своем будущем ресторане он заговорил уже как о совместном с Алексом предприятии, правда, при условии, что контрольный пакет акций будет у самого Циммера.
             – Согласен, но при условии, если ты станешь третьим компаньоном в нашей Фазенде. Заодно будешь получать оттуда экологически чистые продукты для ресторана.
            – А сколько туда придется башлять?
            – По большому компаньонству – тысяч тридцать, по малому – содержание одной верховой лошади.
– Или двух коров, – добавил Жорка, присутствующий при их разговоре.
– Хватит прикалываться! – не поверил князькам Циммер и взамен предложил им просто обеспечить охранное прикрытие его будущего ресторана. Однако пока все это ограничивалось лишь словесным обменом намерений.
            В Школе дела чуть заморозились в связи с оттоком некоторых учеников в отпуск, да и сами мелкобриты собирались на большие каникулы в Англию. Тем не менее, 16 групп учеников обеспечивали хорошей загрузкой всех шестерых учителей.
            С полной выкладкой продолжала работать и пара молдаван, превращая подвальный этаж в полноценную часть «Биремы».
Главным же достоинством этой вошедшей в берега отельно-магазинной деятельности стало то, что беспрерывные деловые звонки здорово успокаивали Веру, слыша разговоры Алекса о стройматериалах и гостиничных размещениях, перевозках стиральных машин и закупках коньяка для Буфета она охотно начинала верить в преображение вчерашних мафиози в приличных бизнесменов.
            Раз в неделю Алекс, как и обещал, оставался на ночевку в «Биреме», подгадав момент, когда у Люсьен был выходной, при этом непременно звонил Вере в полночь или в семь утра, чтобы сказать, как ему тяжело быть Робинзоном Крузо и как он по ней скучает.
Но вот на все эти гармоничные будни стало надвигаться день рождения Хазина. Праздновать в «Биреме» означало бледно повторить недавний корпоратив. Подниматься в две коммунальные комнатки с неприглядной кухней и ванной еще хуже. Совсем уже решили снять какой-нибудь пансионат за городом, когда Ева вдруг сказанула:
            – А почему не на Саймаа?
            Помех хватало: визы, машины, подбор гостей, но именинник решил просто: поедут те, где готов ехать. Циммер идею Трехмужней с готовностью поддержал:
            – И сам с подругой поеду и двух-трех пассажиров в машину и с ночевкой у себя взять готов.
            Это вышло весьма кстати, потому что загорелись поехать на Саймаа трое мелкобриттов. Грэйс укатила в отпуск в Англию раньше времени, поэтому никто не мог им запретить на три дня скакануть в Суоми.
            Зато возникла проблема там, где ее не предвиделось.
            – Нужна подруга для Жорки, – заявила Ева. Князьки четко расслышали: «Я могу быть хазинской наложницей в Питере, но не в Финляндии. Там я подруга Копылова».
            Как найти за два дня девушку-эскорт с шенгенской визой, да еще владеющую английским языком? Ева наотрез отказалась им в этом помогать. Ну что ж, Алекс, поднапрягшись, вспомнил телефон дивы Инны на шикарном «Ауди», которую он осенью кадрил по учебному заданию Стаса. Дива курила и поэтому продолжения у этого знакомства не получилось. Жорку же курящие девицы не смущали. А то, что Инна – содержанка богатого папика, было в его глазах ей только в плюс: не будет заявлять на него, именинника право собственности. Инна приглашение отобедать в «Биреме» приняла охотно. Как бы невзначай ей продемонстрировали мелкобритов, джип и самого Хазу и получили согласие – ее папик со своей женой укатил на месяц на Сейшелы, поэтому легкое романтическое путешествие было для девушки-содержанки лучшим лекарством от стресса.
            Алекс долго ломал голову: брать Веру или нет. С одной стороны, это был удобный повод ввести ее в свой ближний круг, с другой стороны – ей предстояла аутсайдерская роль из-за незнания английского, что будет кругом неприятно. Однако проблема неожиданно разрешилась своим собственным путем: в Твери ее отец попал в больницу, и Вера срочно укатила на малую родину, так что Алексу не пришлось даже лукавить о своем собственном отъезде.
            Таким образом, для поездки на Саймаа образовалась команда из 10 человек: Алекс с Евой, Хазин с Инной, Циммер со своей пассией Тамарой, Томас с Оливией, и впрыгнувшая к ним в компанию в последний момент Лара – вдруг бесхозному Юджину потребуются ее замечательные ласки. Всячески пыталась втиснуться к ним и Люсьен, но для нее не нашлось лишнего кавалера, да и места в двух джипах уже не было. Помимо еды и выпивки загрузили пару палаток и спальные мешки, не забыли также про мангал, гитару и скрипку.
            Стас как обычно был поставлен уже перед самой поездкой, что, впрочем, не помешала ему на всю янычарскую троицу навесить жучки, а в джипе Хазина установить транслятор радиосигнала.
            Севе о Саймаа было сообщено лишь в семь утра, когда джипы уже стартовали в сторону финской границы, мол, если есть что-то срочное передать, давай догоняй нас, мы будем держать не больше сотни километров в час.
 
16
            Выехали под веселые крики и передаваемые из рук в руки бутылки с виски. К границе, правда, энтузиазм чуть поостыл, поэтому на таможнях вели себя с образцовой скромностью. Косые взгляды пограничников вызвала лишь троица мелкобриттов – выпитое виски побуждало их дружно распевать английские морские песни.
            Если из Питере они уезжали под холодный дождь, то финская озерная жемчужина встретила их теплом и солнцем, словно подтверждая, что плохая погода бывает лишь в деревне Гадюкино. Снова вернулось разухабистое настроение и к дачам они подъехали с могучим желанием открыть купальный сезон. Кроме Циммера с Тамарой никто купальниками не озаботился, поэтому хватив еще по грамульке огненной воды, все дружно превратились в сторонников нудизма. Конечно, не такого, чтобы потрясать друг перед другом причинными местами, а просто чтобы побыстрей спрятать их под воду.
            Потом вспомнили и про Копыловскую сауну, включили в веселье и ее. Но тоже достаточно благопристойно – все как один дефилировали из озера в парную только в полотенцах и простынях.
            Наконец достаточно умиротворенные всей компанией расположились в гостиной. В честь мелкобритов сначала решили пить по-английски – не закусывая. Но надолго русских организмов не хватило: женщины дружно распаковали привезенные припасы и стали к плите, благо кухонный альков находился тут же при гостиной. Даже фифа Инна с ногтями, как у молодой медведицы, и та участвовала в кулинарной икебане.
            Мужчины же, выставив батарею привезенных бутылок, посчитали свою миссию выполненной и предались словесным баталиям, Жорка и в одиночку доводил Томаса-Юджина до белого каления, в присутствии Алекса и вовсе был неудержим. Юджин в который раз уже набрел на любимую тему о гомосексуализме, доказывая, что он все равно рано или поздно приживется в России, потому что другого варианта развития событий просто нет, мол, с эллинизма началась вся европейская цивилизация, новым эллинизмом должна и продолжиться, вот смотрите, в Голландии вот-вот уже примут однополые браки ну и дальше по всему миру пойдет.
            – Да какой там к черту эллинизм, – парировал его слова Жорка. – На самом деле все эти однополые браки есть самая блестящая операция КГБ, месть Западу за 1991 год. Вы развалили нас идейно-экономически, мы развалим вас идейно-морально.
            – Как операция КГБ?! – даже подпрыгнул на кресле Юджин. – Откуда ты это взял?
            – Да в Москве это любой студент тебе скажет.
            Усилиями Алекса и Евы Юджина удалось немного успокоить: дядя Именинник шутит, только и всего.
            Но через некоторое время Юджин уже во время пиршества снова вернулся к теме:
            – Неужели у тебя никогда не было никаких отдельных фантазий на сексуальной почве? – обратился он к Хазину.
            – Ну почему же, они у меня и сейчас есть. – И Жорка чуть косноязычно, чтобы показать, как трудно ему дается сие признание, стал рассказывать о школьных каникулах в деревне у бабушки, об овце Нюрке с огромными черными глазами, о ее чистом дыхание, полном запаха луговых трав, об озорном мохнатом хвостике. Мелкобриты, забыв об алкоголе и еде, внимали ему всеми пятью органами чувств, Алекс с Евой кисли от сдерживаемого смеха. (Неужели они не видели Вуди Аллена, удивлялся Копылов). Циммер с остальными девушками, хоть и понимали все слова монолога, но пародийную суть улавливали с трудом, вопросительно поглядывая на Алекса.
            Опасаясь, что слишком явное издевательство может обидеть изнеженных мелкобритов, Копылов сам встрял в разговор:
            – Честно говоря, я сам тоже принадлежу к сексуальным меньшинствам.
            – К какому? – снова встрепенулся Юджин.
            – К сторонникам многоженства. Ничего не могу с собой поделать, люблю сразу трех девушек и мечтаю о четвертой.
            Первыми захохотали Жорка с Ларой, следом за ними Ева с Инной. Перевели полный смысл для Циммера с Тамарой – и веселье стало всеобщим. 
            В разгар вечера раздались три или четыре звонка по мобильнику, то Алексу, то Еве, то Циммеру. На пятом звонке Жорка потерял терпение и потребовал не только отключить все телефоны, но и сложить их в кладовой в корзине для белья, мол, это будет от вас для меня лучшим подарком. Так и сделали, хотя Ева глазами взывала к Алексу за поддержкой – как это отключить связь со Стасом и КО. Копылова больше заботила связь с Маккоем, он не сомневался, что цэрэушник к нему обязательно дозвонится. Но, впрочем, почему бы действительно не соскочить на вечер с телефонного поводка?
            Застолье в чисто русском стиле с сытной закуской и запивкой соком крепких напитков потребовало вскоре хорошего перерыва. Разожгли камин, накидали на пол подушек и одеял и улеглись головами преимущественно на женских коленях – ведь для чего еще нужны женщины, как не для такого вот мужского возлежания. Оливия смотрела вокруг удивленными глазами, но голову Томаса со своих колен все-таки не скидывала. Впрочем, такая лепота продолжалась недолго, девушкам захотелось танцевать: даешь мастер-класс по рок-эн-ролу! Лара вытащила в круг Юджина, Ева – Алекса, Инна – Жорку, Оливия – Томаса, Тамара – Циммера и понеслось.
            Потом были песни под гитару и скрипку. Причем выяснилось, что, несмотря на светский вид, Инна знает огромное количество народных песен, а Лара с Евой свободно могут подтянуть несколько современных английских хитов.
            Разошлись по спальням уже за полночь. Циммеры увели на свою дачу Жорку с Инной. Лара с Юджином заняли нижнюю спальню, Алекс с Евой и Томас с Оливией две верхних спальни.
            Алекс был уверен, что даже не прикоснется к Еве. Но едва погас свет, и общее одеяло накрыло их, гормоны взяли свое. Какой же я слабохарактерный, осуждал он себя, обнимая и целуя боевую подругу.
 
17
            Проснулся он раньше всех. Долго раздумывал, потом все же отправился в чулан искать свой мобильник. Нашел и, выйдя в одних трусах на холодок, набрал номер, чтобы позвонить Вере. Но не позвонил, увидел на мостках, идущих от сауны к воде сидящего на скамеечке Маккоя.
            – Пошли, – холодно обронил тот, вставая.
            – Только оденусь, – попросил Алекс.
            – И документы захвати, – в спину ему сказал Лупастик.          
            Неужели меня повяжут, – думал Алекс, уже в джинсах и ветровке вышагивая за матрасником. Пройдя берегом озера, они свернули в сторону, прошли к шоссе и сели в тот же минивэн, в котором прошлый раз Копылов проходил тесты. Но сейчас была лишь молчаливая езда, впрочем, продолжавшаяся не очень долго. Надо было хоть Еву предупредить, запоздало подумал Алекс.
            Возле одноэтажного особняка, скрытого за молодыми елями, минивэн остановился и Маккой с Алексом прошли внутрь. В комнате с большим (и видимо прозрачным) зеркалом находились ассистент с непременным полиграфом. Алекс держался безразлично: ну надо вам мои секреты – барабан вам в руки.
            – В честь чего привез такую компанию? – спросил Лупастик, пока обряжали в датчики его непутевого агента.
            – Обычная русская гулянка. Кстати, там трое англичан из школы.
            После двух нейтральных вопросов, сразу последовал главный:
            – Встречались ли вы на Кипре со своей матерью?  
            – Да.
            От этого ответа Маккой вскочил со стула и сам задал незапланированное:
            – Обсуждали вы с ней твое участие в тайных операциях?
            – Нет.
            – Обсуждали вы с ней ее участие в тайных операциях?
            – Да.
            Маккой вопросительно глянул на ассистента. Тот утвердительно кивнул и получил знак закрывать свой полиграф. Но скрутив провода, ассистент не ушел, а принялся выставлять на треноге маленькую цифровую видеокамеру.
            – Тебе придется сделать три заявления. – Маккой достал из пластиковой папки несколько листов бумаги и протянул Копылову.
            В первом заявлении, он выступал как свидетель бегства из родительской виллы, во время которого Карлос и Исабель Родригесы, отстреливаясь, убили четырех полицейских. Во втором он рассказывал, как прошел спецподготовку в закрытом суворовском училище (про 114 интернат они не знают, радостно екнуло у него в этот момент) для возвращения в качестве нелегала в Центральную Америку. В третьем он сообщал, что под видом наследства ему было передано больше двух миллионов долларов, украденных Исабель Гонсалем и ее нынешним мужем Мигелем с тайных счетов кубинской разведки.
            Алекс, закончив чтение, небрежно бросил заявления на столик:
            – Нет смысла.
            Ассистент с Лупастиком переглянулись.
            – Заявление должно быть или на русском или испанском, на английском будет выглядеть полной туфтой.
            Маккой, вытащив мобильник, вышел из комнаты. Минуты через три вернулся.
            – Мы все-таки сделаем все три варианта. Только постарайся запомнить текст, чтобы не выглядело, что ты его читаешь.
            С этим Алексу пришлось согласиться. Среди присутствующих матрасников лишь двое немного знали русский, а испанским здесь вообще никто не владел, поэтому тут Копылов оттянулся по полной программе, включил интонацию, благодаря которой и русский и испанский текст превратились в некое подобие кэвээновских номеров, напрочь отрицая серьезность самого заявления. С английским это не прошло, но тут Алекс придумал покрутить глазами в разные стороны, как человек, выдающий не собственное признание, а навязанное извне. Впрочем, вряд ли какой суд, принял бы эти его фокусы к сведенью.
 
 

 

Назову себя шпионом ЧАСТЬ 4

Назову себя шпионом ЧАСТЬ 2