Назову себя шпионом ЧАСТЬ 2

Часть вторая
 
1
            Алексу повезло: ярко пылающий Катафалк все же привлек пожарную машину, а следом милицию и «скорую». Поэтому очнулся он уже в больничной палате на пять коек. Доступ к милицейским сводкам дал нужную наводку Еве и Стасу и, не успел Копылов как следует рассмотреть своих соседей, как его перевезли в одноместные апартаменты, где уже ждала Ева. Когда выяснилось, что пропали оба его мобильника к разговору подключился еще и Стас.
            – Хорош! – резюмировал капитан, оглядывая гипс на руке, перебинтованные грудь и голову фабзайца. – Везде умеешь найти приключения. Хоть слышишь меня?
            Алекс слышал, но словно через ватную подушку и из дальнего угла палаты.
            – Сказали, что у тебя сотрясение мозга и целых ребер меньше чем сломанных.
            – Э! – попробовала защитить «главного шпиона» Ева.
            – С какой стати я должен ему сочувствовать! – огрызнулся Стас. – Кто это был? Ведь это не лукачцы?      
            – Все в балаклавах, – с трудом губами-оладьями отвечал Алекс.
            – Хоть что-то говорили? За что? Гопники или кто посерьезней? На кого думаешь?  
            Пострадавший изобразил жест «не знаю». На том их первый разговор закончился.
            Помимо чудовищных кровоподтеков по всему телу и сотрясения мозга у него было три треснутых ребра, глубокое рассечение щеки и две сломанные косточки на правой кисти руки. Половина зубов шаталась, но все же кое-как держалась.
            Выздоровление проходило медленно. Хуже всего обстояло с головой, в ней постоянно что-то шевелилось и перекатывалось, иногда казалось, что память и соображалку отбили напрочь и в прежнем объеме их уже не вернуть. Еще была полная апатия и безразличие ко всему вокруг. Нечто подобное он испытывал, когда «дядя Альберто» вывез его через Доминикану в Москву. Хотя нет, как раз тогда мысли и чувства у него были самыми яркими и цельными, хотелось всех обхитрить и вырваться на волю из этой жуткой России.
            Иногда на ум приходила еще одна больница – тюремная. Когда его мать при бегстве от полиции через джунгли укусила змея, и Исабель вынуждена была выйти к ближайшей больнице, где ее и повязали. Как же потом она в тюремной больнице сумела покончить с собой? Подробностей об этом ему никто не сообщал, и теперь сквозь резкую головную боль он додумывал их сам: то про женскую заколку, которой она вскрыла себе вены, то про ампулу с ядом, зашитую в одежде, то про повешенье на спинке собственной кровати, о котором он читал в справочнике по криминалистике. Эти мысли немного успокаивали, заставляли не слишком себя жалеть.
            Зато никак невозможно было смириться со сгоревшим Катафалком. Ну, угнали бы, ну разобрали на запчасти, но зачем жечь?! Это казалось верхом дебилизма. И машину было жаль как живого человека. Более того, казалось, что именно Катафалк принял на себя основную долю бандитской агрессии, и тем самым спас своему хозяину жизнь.
            Насчет налетчиков сомневаться не приходилось: кто еще как не братки Лукача. Вот только почему в балаклавах? Хотя, если им прошла команда «Бирему» не трогать, они просто захотели тайно поквитаться за унижение, которому он подверг их в отеле. Тогда понятно почему и Катафалк сожгли. Кроме мобильников пропали портмоне с пятью тысячами рублей, водительские права и московский студенческий билет, хорошо еще, что Верин сотовый он оставил в «Палате №7». Причастным к налету мог, правда, быть приснопамятный московский холдинг «Элис», дабы отомстить за убитых секьюрити. Но эти вряд ли бы оставили его в живых. Думалось также и о цэрэушниках. Узнали про его двурушничество и для начала решили наказать физически. Потом добавят наказание финансовое: отожмут все наследство и – гуляй Вася! Была еще версия с сокурсниками-гопниками, те могли засечь его в центре города и позавидовать Катафалку, а потом побоялись угонять слишком броское авто, но это выглядело самым слабым вариантом.           
            Единственным положительным моментом во всей ситуации было избавление от стукаческой «Моторолы», мол, сгорела в «Мерседесе», давайте новую. Только вот поверят ли у Маккоя, что поджог был натуральным, а не постановочным.
            Впрочем, его переживания по этому поводу рассеялись достаточно быстро. Ева сообщила о появлении в «Биреме» Севы с вопросом: где Копылов? А еще через пару дней кудрявый Перегонщик объявился и сам в больнице. Все осмотрел, все расспросил и даже сфоткал Алекса на мыльницу. Про стукаческий телефон тоже заикнулся, но по другому поводу, попросил, чтобы Ева выдала ему две упаковки с другими «Моторолами». Заодно стал свидетелем прихода к Копылову ментовского следователя с расспросами о поджоге.
            Девушка Бонда навещала его каждый день, принося кучу отельных новостей. Даже явилась как-то с нотариусом, чтобы тот зафиксировал за ней право подписи всех распоряжений Алекса, став тем самым формальным директором «Биремы». Рассказала о появлении в отеле добровольных сексотов, которые охотно стучат друг на друга и рассказывают интересные детали, например, что баню в «Биреме» намеренно повредил сам Попов, дабы там не кутили лукачцы со своими телками, что англичан обзывают бакалаврами, а Алекса «Наша акула», что Софья Степановна регулярно докладывает бывшему владельцу, что происходит в «Биреме», что Глеб и Игорь, получившие прозвища Чипа и Дейла, здорово всех раздражают и даже непонятно чем именно, со смехом поведала, как Циммера из отеля изъяла его разгневанная подруга Рая.
            Дела на курсах шли со своими шероховатостями. Если бесплатные занятия прошли на ура, то с оплатой по полторы тысячи за урок возникла некоторая напряженка. Грэйс объяснила Еве, что половинная скидка может быть лишь позже и только для лучших учеников. В конце концов, договорились о некоем языковом бартере, и для массовости на уроки стали ходить кроме Евы и обоих присланных охранников еще Люсьен и портье Таня, взамен они потом по часу обучают русскому языку троих «бакалавров».
            Отсутствие страха перед прослушкой позволило Алексу с напарницей говорить вполне свободно, обсуждая персоны всей четверки мелкобритов, как у них в янычарском интернате называли англичан. У каждого оказалась своя «вишенка»: Томас всюду носился с цифровой видеокамерой, которой он не столько снимал окружающее, сколько свои комментарии этому окружающему. Юджин вел расспросы аборигенов о совдеповском прошлом, явно для какого-то научного трактата. Оливия с не меньшим пылом стремилась узнать Петербург-балетный в двухсотлетнем разрезе. На мелкий шпионаж тянула разве что сама Зондерша, в сопровождении Глеба или Игоря, прочесывая магазины и рестораны в городском центре и делая об этом какие-то записи. Но при желании это легко можно было принять за заказ какого-нибудь лондонского турагентства на новый путеводитель. Справки, наведенные обо всей четверке в Англии, только подтверждали их чистую гражданскую сущность.
            Память все же постепенно возвращалась к нему. Через силу вспоминал номера телефонов, финские слова, первую главу «Евгения Онегина», умножать в уме трехзначное число на двухзначное еще не получалось, но на однозначное уже вполне. Сильно мешало, что он не мог рисовать правой рукой, пытался рисовать левой, но ничего не получалось.
            Вся чернота и опухлость тоже заметно уменьшались, однако сам лик Алекса заметно поменялся: шрам на щеке не проходил и чтобы его скрыть, он отращивал короткую черную бородку, прибавляя себе лет и важности.
           
2
            По-своему реагировали на кулачные приключения Валета в Инкубаторе. Этому были посвящены аж два заседания высокой Тройки. Но если двухминутный ролик с дракой в буфете прошел на ура, под реплики: «Пора ему на краповый берет сдавать», «На криминального пахана уже точно сдал», и никто даже не спросил про мародерский ТТ (позже выяснилось, что генерал с подполковником просто на двести процентов были уверены, что пистолет уже у Стаса), то ситуация с горящим авто была совсем невеселой.
            – Это точно были не отельные рэкетиры? – с пристрастием вопрошал Стаса Рогов.
            – Клянутся, что не они. Ну не враги же они сами себе. Я четко им объяснил, что ссориться с армейским спецназом им не стоит, что тюремными шконками не отделаются.
            – И они поверили, что наш спецназ крышует «Бирему»? – усомнился генерал.
            – Почему бы и нет. Сейчас у всех свои доходные места. Да и Валет хорошо свой нрав продемонстрировал. Никакой шкет без железной поддержки на такое не рискнет.
            – В «Биреме» что говорят?
            – До вчерашнего дня думали, что их босс на дачу в Финляндию укатил.
            Рогов с Яковенко вопросительно воззрились на капитана.
            – Чертов следователь из больницы поперся прямо в гостиницу наводить справки и про «Мерседес», и про нашего Валета. Ева не успела его перехватить… Ну не думал я, что какому-то менту приспичит выяснять про сгоревшую машину богатого хлыща.
            – Надеюсь, англичан он не расспрашивал? – возмечтал генерал.
            – Боюсь, они узнают по любому. Бабский коллектив, – вздохнул Стас.
            – Со всех подписку точно не возьмешь, – согласился подполковник.
            Повисла тяжелая пауза. Как к бандитскому налету на Валета отнесутся англичане, которые и до этого выбирались из отеля лишь под охраной? Не свернуть ли свои курсы?           
            Генерал решил сменить тему:
            – Настораживает, что кроме этого Севы Ухнова они к Валету никого не подводят. Что там вообще с этим Севой?
            – Потому и не подводят, видят, что с Валетом большой каши не сваришь, – высказал свое мнение подполковник.
            – Да и у нас не больно хорошая каша получается, – хмыкнул Рогов. Оба подчиненных понимали, что он имел в виду: пол-Инкубатора, осененных высокими званиями, умениями и зарплатами должны заниматься кулачными похождениями и сумасбродствами желторотого юнца, ни дня не служившего в армии.
            – Судя по всему, Сева и сам все команды получает по телефону, а конверты с баксами в отдельном месте, – доложил капитан. – Как удалось выяснить, копит на квартиру в Греции. Почти уже накопил. Теперь копит золотой запас на греческую жизнь.
            – Что там с Евой?
            – В отсутствии Валета она взяла на себя не только гостиницу, но и курсы. Сначала два-три раза подменила на ресепшене нанятую Грэйс консьержку, теперь эту консьержку и вовсе уволили и Ева пока полностью подменяет ее с положенной зарплатой.
            – И велика ли та зарплата? – поинтересовался Рогов.
            – Больше, чем она получает в своем экскурсионном бюро. Там, правда, за три дня в неделю, а тут за пять.
            – Может быть, это пока действительно чисто языковые курсы, – предположил Яковенко. – Или безобидный пилотный этап, чтобы сориентироваться на местности, а потом уже переходить к следующей стадии.
            – Что с прослушкой?
            – Прослушка ничего особого не высветила, – нехотя признался Стас. – Все четверо засланных казачков чинно знакомятся с группами и ведут занятия в полном соответствии с привезенными учебниками и учебным материалом. Ни о чем постороннем речь в классах не заходит. После окончания занятий некоторые из учеников, правда, задают им, любопытства ради, и личные вопросы, но все они касаются преимущественно красот Питера и мест, которые мелкобритам непременно надо посетить.
            – Как ты сказал? – удивленно воскликнул генерал.
            – Это Валет с Евой их так по янычарской привычке называют. Были когда-то великобританцами, стали теперь мелкобритами.
            – Что с охранниками?
            – Ропщут, что их таких рублевых на копеечном задании используют.
            – Пусть ропщут. Что с интернет-газетой?
            – Пока подвисла.
            – Может к ней рублевых охранников подключить?
            Стас с Яковенко переглянулись.
            – Шучу, конечно. Пусть тогда наш миллионер возвращается пораньше.
            – С боевыми отметинами?!
            – А почему бы и нет. Посмотрим, какая стойка у… мелкобритов будет на это.
           
3
Однако ехать в отель в не товарном виде Алекс отказался категорически. Сказал Еве везти его в треххатку. По дороге поинтересовался:
– Ты говорила, что Чипа и Дейла в «Биреме» не любят. Почему?
– Считают их наемниками из горячих точек.
– А это так?
– Алла их и вовсе боится, говорит, что у них глаза убийц. Те рэкетиры ей и то больше нравились.
– А тебя они слушаются?
– Теоретически да, а практически через губу. Но бакалавры ими вроде довольны.
В квартире Алекс первым делом метнулся к ноутбуку – в больнице никакого интернета не было. Письма были только от Даниловны, он их отложил на потом. Пока Ева разогревала магазинную пиццу, быстро пробежал всю ленту новостей, затем отправил послание однокашнику Жорке Хазину: «Приезжай, есть возможность хорошо подраться».
С Хазиным его связывали кулачный поединок в первый день пребывания в янычарской школе, совместные занятия по испанскому языку и вылазки в выпускном классе на электричках в Москву, где они развлекались, гоняя скинхедов возле общежития Университета дружбы народов. Жорка был настоящим человеком войны, которому прочили выдающуюся краповую карьеру, но после школы он выпендрился почище Копылова, выбрав вместо военного вуза духовную семинарию, где продержаться ровно год. Потом, по информации полученной от Даниловны (как бывшая староста она ревниво отслеживала пути всех однокашников), подался сперва в Тюмень в нефтянники (поработать руками), потом на Пхукет (оживить свой английский) и на Тенерифе (оживить свой испанский). Через час Алекса отвлек от ужина тонкий писк ноутбука с ответом от Хазина: «Готов выехать хоть сегодня. Пароли и явки».
«Завтра у левого копыта Петра I в 17.00» – отстучал он и тут же пришло:
«Буду в 17.30».
Довольно ухмыляясь, Алекс уничтожил переписку и выключил ноутбук.
– Хорошо с девушкой пообщался? – глянула на кухне поверх чашки кофе Ева.
– Выше всяких похвал.
– Про больницу и персональный отель тоже сообщил?
– Разумеется.
– Ты бы хоть фото своей пассии показал.
– А запросто. – Он не поленился сходить за альбомом, который раньше показывал ей из своих рук. Теперь просто вытащил своей гипсовой клешней спрятанный под фото бабушки Дуси снимок Даниловны. 
Отставив чашку, Ева внимательно изучила лицо и стати его одноклассницы, потом протянула руку:
– Давай еще.
Поколебавшись, он достал из-под фото камчатского медведя на фоне вулкана снимок малышки Юли – этакий привет из московского вуза.
– Еще!
Снимок двенадцатилетней Камиллы из Лимона находился под итурупской сопкой.
– Еще!
Хулиганить так хулиганить – он извлек из-под красноярских Столбов рисунок с ликом самой Евы.
– Прямо альфа-самец ты у нас какой-то. Это все? А Вера где?
– Особо засекречена. Кстати, найди мне ее, Веру Орешину. Ничего не объясняй, просто скажи, что мне очень надо ее видеть.
– Найду, если скажешь, почему такой донжуан.
– Боюсь, мой ответ тебе не понравится.
– Колись давай.
– В основном из сострадания. Согласно непроверенным данным, мечтания о любви составляют восемьдесят пять процентов мыслей молодых девушек. Поэтому оказавшись с любой барышней в закрытом помещении, я тотчас начинаю склонять ее к грехопадению.
– Зачем?
– Чтобы повысить ее самооценку, не свою же. Каждый раз мечтаю, чтобы она оказалась недотрогой и с гневом отвергла мои гнусные поползновения, но, увы, недотрог в мире оказывается так мало.
– Вот же паразит! – вознесла она над ним карающую руку, он едва со смехом успел увернуться.
Сполоснув тарелки, Ева засобиралась домой.
– Ты разве не останешься? – заволновался Алекс. – Хочешь, чтобы меня гормоны совсем замучили? Или ничто ревнивое тебе не чуждо?
– Для тебя сейчас это удовольствие не совместимое с жизнью, – отшутилась Девушка Бонда.
– А давай проверим?
– А давай не будем проверять?
– Ну, Ева! Кто меня от гопников защитит? А утром кто завтрак приготовит? – взмолился он. – Можешь отдельно лечь в спальне на надувном матрасе.
– Ага! Чтобы ты ко мне ночью приставать пришел, – легко разгадала она. – А я девушка слабохарактерная, возьму и соглашусь.
– Ну и будет нам счастье.
– Не в этот раз. У меня дома кошка не кормлена и цветы полить надо.        
 
4
            На свидание у толчковой ноги коня Петра I Хазин явился совсем налегке, без какой-либо сумки. Алекс стоял чуть вдалеке и имел возможность рассмотреть бывшего дружбана: дорогой прикид, безупречная стрижка, ртутные движения, король горы или сын короля горы. Наконец и Жорка заметил его и вальяжной походкой двинулся навстречу.
            – Меняйте походку, за вами следят, – старой шуткой приветствовал гостя Копылов.
            – Уже поменял, – Хазин картинно несколько раз припал на правую ногу.
Они не обнимались, ограничились рукопожатием.
– Из багажа только пара свежих носков в карманах?
– Ну почему же, свежий смокинг тоже со мной, – ответил Жорка по-испански и уверенно повел его прочь с Площади Декабристов.
– Что уже и отель нашел? – перешел тоже на испанский Алекс.
– Зачем? Есть родная тетка в большой квартире, но вдруг у тебя что-то получше.
Они вышли к парковке, где на призыв Жоркиного ключа весело откликнулся пятилетнего возраста «Джип Чероки».
– Аренда? – полюбопытствовал Копылов.
– Подарок. Чтобы блудный сынок все же взялся за ум.
Они загрузились в машину. Сзади рядом с большой сумкой лежала гитара в чехле. Алекс тотчас вспомнил, как на выпускном Жорка поразил всех исполнением «Прощания славянки» с иными еще более щемящими куплетами.
– Значит куда? – спросил Хаза.
– Если тетка не напрягает, то к тетке. – Это было явно лучше, чем уже заказанная бронь в чужой гостинице или постой в собственной треххатке.
Жорка достал карту-схему Питера, точкой обозначил на ней местожительство родственницы и передал карту Алексу:
– Работайте, штурман.
Прокладывая их маршрут по уличной паутине, Копылов обдумывал новый зажиточный статус Хазина. Отец Жорки был военным вертолетчиком, Героем Советского Союза за Афган, сейчас мог быть гражданским вертолетчиком, но тогда вряд ли потянул для сына дорогое авто. Может быть, его мать, она, вроде, была бухгалтером и теперь вполне могла пахать в московской богатой фирме.
О деле дорогой они почти не разговаривали.
– Это из-за этого? – лишь раз кивнул на гипс Алекса Хазин.
– Точно так.
– Бить сильно придется?
– Возможно даже стрелять, – невозмутимо сообщил Алекс.
– И стрелялки есть?
– Что предпочитаешь: «Беретту» с тремя патронами, «Макарыча» с полной обоймой или ТТ с семью патронами?
– Да наверно «Беретту», – был не менее душевный ответ.
Тетя Хазина оказалась весьма хлебосольной. Из-за стола парни встали, лишь поправившись на полтора килограмма. Заодно за час чревоугодия Алекс узнал о Жорке больше, чем за четыре школьных года. Например, что у него не одна старшая сестра, а две и обе глухонемые, причем обе недавно родили по дочери: одна из племянниц была со слухом, другая нет. Хазин-старший стал директором СП с немцами, а мама трудилась главбухом в не менее солидном учреждении. Недавно вдобавок к зимней даче на Истре они приобрели виллу в Черногории, не говоря уже о московских квартирах для всех троих отпрысков. Да и приехал в Питер Жорж еще и по командировке от отцовской фирмы.
Все это требовало более развернутой информации и, оказавшись в отдельной гостевой комнате, друзья проговорили с девяти часов вечера до четырех утра. Еще никогда глотка Копылова не трудилась с таким усердием, так что к утру она болела у него не меньше срастающихся ребер. Тут были и интернатские воспоминания, и день сегодняшний, и обмен мнениями обо всем политическом, культурном, спортивном, донжуанском. Оказалось, что подобных разговоров Алексу страшно не хватало, ведь не со Стасом и Евой все это обсуждать. Поражал своими суждениями и сам Жорка. Чего только стоил его ответ на простой вопрос: почему после школы он поперся не в военное училище, а в Духовную семинарию:
– Понимаешь, когда учились, я обо всем этом как-то не думал. А вдруг уже все: бери аттестат и езжай куда знаешь. И я вдруг открыл для себя, что офицер – это человек, посылающий солдат на смерть. Меня сразу как переклинило. То есть, сам по себе я готов идти и взрывать себя гранатой вместе с дюжиной душманов, а других посылать – ни за что! Простые гражданские ликбезы – это такая тоска! Ну и ломанулся в Сергиев Посад. Было интересно, смогу ли я за месяц превратиться в истово верующего православного. Подделал даже письмо от родителей, что они якобы не возражают против такого выбора сына. Год там все было супер-пупер, а потом как-то все вошло в колею и стало повторяться. Да и мой духовник разглядел, что моя психофизика к послушанию не очень подходящая, мол, свое послушание мирской суеты я еще не исполнил.
Цель своей командировки Хаза тоже не скрывал:
– Отец сватает, чтобы я открыл в Питере филиал его фирмы по продаже немецкой бытовой техники, мол, работа как работа, зато будешь сам себе хозяин. Все это звучит завлекательно, но все равно не то. Чтобы заниматься каким-то делом, мне нужно, чтобы оно было необходимо кому-то еще, как говорится: «Мы с тобой спиной у мачты против тысячи вдвоем». Не хочешь со мной славным лавочником заделаться?
О трех годах после семинарии рассказывал с видимым удовольствием:
– Сменил десяток занятий. Три месяца в Тюмени это было что-то. Сухой закон, кромешное вкалывание, а какие разговоры в вахтовом вагончике! Мужики со всего СНГ. Это были даже «не мои университеты», а моя «аспирантура» о глубинном русском народе. Потом махнул в Пхукет, там с полгода. Сначала в какой-то отельной подсобке с напарником, а потом в тайской общаге, где я был единственным европейцем. И ничего, оказывается, на полтора доллара в день вполне можно жить. И на слонах накатался, и на бамбуковых плотах, и по дивным островам. За треть гонорара с официальным экскурсоводом-тайцем русские группы обслуживали. Но самое большое приключение было в третий раз, когда я с двумя такими же обормотами перегонял из Находки в Москву по зимнику новый японский внедорожник. Семь суток беспрерывной гонки, Париж – Дакар отдыхают. Один спит, второй за рулем, третий толкает его в бок, чтобы не засыпал.
Алекс в ответ мог поделиться разве лишь своим путешествием на втором курсе московской учебы: Москва – Первопавловск – Итуруп – Сахалин – Владивосток – Москва.
– Еще на стройке маляром как-то повкалывал, – продолжал свою одиссею Хазин. – Даже частные уроки испанского давал, твоя школа. Ну по мелочам еще компьютерством баловался. Мне, кстати, пятьсот баксов за сайт одна питерская фирма должна, завтра поеду вытрясать. Последнее место работы: интернет-страничка у одного малоизвестного, но весьма денежного барда. Ему напрягать свои бардовские мозги в лом, а мне, литературному негру в самый раз.
– Как интернет-страничка! – едва не подскочил со своего места Копылов. – И каждый день что-то писал там?
– Ну да, а что?
– Меняю свою лавочную работу на тебя, на твою интернет-работу на меня.
– И оба друг другу ничего не будем башлять! – хохотал Жорка.
Как-то так получилось, что ни про наследство, ни про «Бирему», ни даже про переезд Алекса в Питер разговора не заходило, хотя ясно было, что Даниловна переписывалась и с Хазиным. Жорке вполне достаточно было объяснения, что напали четверо хануриков в балаклавах, «Мерс» сожгли, а самого Алекса до полусмерти отдубасили, только захотел чуть уточнить:
– Я на подтанцовке, или как действующее лицо?
– Как получится, – отвечал Копылов, демонстрируя свою гипсовую конечность.
С четырех утра до семи они немного поспали, улегшись валетом на одноместной кровати, после чего Алекс отбыл домой. Перед уходом попытался всучить Жорке пять «франклинов» подъемных, но был со смехом отвергнут:
– Не хочу быть наемным киллером, только киллером по велению сердца.
Договорились пока не встречаться: Хазе ходить по злачным музеям, а Алексу выяснять, где есть бандитское гнездо.
 
5
Едва он вставил в Верин мобильник батарейку и нажал красную кнопку, как экран выдал с десяток не отвеченных вызовов. Сперва он набрал Софью Степановну, чтобы убедиться в легкости отельных проблем. Оказалось, пьяный постоялец заснул с сигаретой в постели и ночью его с ожогами забрали на «скорой», комната нуждается в ремонте. Что тут можно было сказать – чертыхнуться и пообещать приехать. Потом он включил Еву.
– Где ты, сволочь, был! – обрушилось на него. – Мне по моргам тебя разыскивать?!
– Мне нужен Стас! – перебил он, чтобы унять ее вопли.
– Если ты уже дома, спустись на второй этаж в восьмую квартиру и увидишь его.
Это было что-то новое. Неужели они сумели оборудовать там служебное жилье. Позже выяснилось, что жилье было самой обыкновенной съемной квартирой почти без мебели, но с полным набором прослушки Копыловских апартаментов.
Позвонив в восьмую квартиру, он застал там Стаса в пижамных брюках, майке и с яблоком в руках. Инструктор молча посторонился, пропуская Алекса. Чтобы не дать повториться крикам о внезапном отсутствии, Копылов начал первым: 
– Мне нужно с вами посоветоваться, как быть.
– Ой-ля-ля! В лесу стая волков сдохла – ты захотел о чем-то посоветоваться.
Алекс не дал себя сбить с заготовленного.
– Ко мне приехал мой одноклассник по сто четырнадцатой школе. Предложил мне сотрудничество в своей фирме, которую он открывает в Питере. Я согласился.
Стас молча грыз яблоко.
– Про себя я ему пока ничего не рассказывал. Вот и хочу вас спросить: что мне ему можно и следует сказать.
Капитан продолжал хрустеть яблоком.
– Просто так взял и приехал? – наконец озвучил он.
– Нашел по интернету. Я думал, что просто так погуляем, пивка попьем, а ему оказалось очень нужна помощь питерского туземца. Как-то не получилось отказать.
– Ну и что ты хочешь от меня?
– Аттестат зрелости для него из московской школы, в которой он кстати до шестого класса и в самом деле учился.
У Стаса вылетели изо рта куски яблока:
– Чего-о-о!!
– Ну не нашего же интерната аттестат?! – для Алекса это было самое естественное объяснение своей просьбы.
Капитан рукой указал на кресло: садись и рассказывай. Полуправду говорить было легче и приятней, чем полную ложь. Действительно же Хаза приехал в Северную Пальмиру в официальную командировку и может стать реальным питерцем. Стало быть, им как одноклассникам придется иногда встречаться и вместе проводить время. Пока что, про «Бирему» он ему ничего не сказал, но отель так просто не спрячешь. Значит, ЧТО?
– Про твои костариканские дела он знает?
– Конечно. Так же как и я про его отца Героя Советского Союза.
– Даже так? – впечатлился инструктор.
– Как военный вертолетчик в Афгане, – понизил его интерес Алекс.
– А про наследство?
– Пока нет.
– Если сказать про наследство и «Бирему», то тогда и про финскую дачу и про Еву.
– Само собой. – Копылову стало даже немного совестно за тот стог новых забот, который он сейчас обрушивал на Стаса.
– И считаешь, что вы ни разу нигде не проколитесь по поводу своего янычарского обучения?
– Думаю, Жорка будет в восторге четко соблюдать гриф секретности.
– А не проще ли сделать так, чтобы реальным питерцем он не стал.
– Конечно так проще, но есть пару нюансов… Во-первых, он идеально подходит для интернет-газеты, даже опыт такой имеет, во-вторых, работа в его фирме это и классная отмазка, чтобы я не светился в «Биреме» и дополнительная денюшка. Вы же знаете, если отец оставил мне миллион баксов, то своему сыну я должен оставить хотя бы миллиард, пора уже начать что-то зарабатывать. В-третьих, мы проговорили с Жоркой всю ночь, и я сильно подсел на него. Всегда был равнодушен к мужской дружбе, а тут вдруг понял, как мне не хватает приятеля-ровесника. Не знаю, может быть это через какое-то время пройдет, но сейчас меня разорвет на части, если на него будет запрет.
– Он что действительно так хорош! – рентгенисто глянул на фабзайца капитан.
– Завтра он придет ко мне в гости, и вы сами все услышите.
– Ты даже готов обменять этого, как его, Жорку на свою проводницу?
Лицо Алекса чуть передернулось. Стас усмехнулся:
– Потом захочешь еще и своей теще документы выправить? И это станет главным делом моей жизни.
Копылов пружинисто вскочил с кресла и направился к выходу.
– Я посмотрю, что можно будет сделать, – в спину ему бросил инструктор. В переводе с гражданского на шпионский это означало: на такие вещи добро должны давать более высокие чины.
 
6
Алекс, сидя у окна в компьютерном кресле, с увлечением изучал новое книжное приобретение: «Пословицы русского народа» Владимира Даля.
«Жена мужа не бьет, а под свой нрав ведет. Одному с женой радость, другому горе. Мужнин грех за порогом остается, а жена все домой несет. С ним горе, а без него вдвое».
Щелкнул замок входной двери и раздались легкие шаги.                                           
            – Ну что там еще? Я же сказал: не приходи! – раздраженно обернулся он.
В дверном проеме стояла Вера в подаренной куртке и смотрела на него.                
            – Это я.
            Самое время было воскликнуть матрасное: «Вау», но Алекс предпочел русское:
            – Опаньки! – и тут же засмеялся, махая книжкой: – «С ним горе, а без него вдвое». Теперь я знаю, как нужно вызывать тебя из дерсин-поля.          
            – Какого еще дерсин-поля?
            – У Роберта Шекли есть повесть «Билет на планету Транай» про американский коммунизм. Там мужья хранят своих жен в дерсин-поле и вызывают только, когда жены им необходимы. Что случилось? Я до тебя месяц не могу дозвониться.     
            Он подскочил к Вере с намерением освободить ее от куртки, но она, выставив руки, не позволила ему этого.
– Я выбросила твой мобильник.   
– Да проходи, что встала. Выбросила?
Вера, не снимая обуви, прошла и села возле компьютерного столика.         
– Как тебя с Евой увидела возле дома, так и выбросила.         
– С Евой у дома? – Он попытался вспомнить. – Ты так и будешь сидеть?
– А Ева?.. Плела мне, что она твоя коллега по работе… Она твоя любовница?      
– Так это Ева тебе ключи дала? – догадался Алекс, усаживаясь на пол у ее ног.
– Зачем? Ты же мне их сам дал. Забыл?
– Как же я рад, что ты пришла! Сам себе дико завидую.          
– Дима, скажи правду. Я же видела, как вы с ней у машины миловались.   
– «С ним горе, а без него вдвое», – он никак не мог настроиться на серьезный лад.
– Я сейчас встану и уйду! – пригрозила она. – Она твоя любовница?
– Только коллега. А сейчас мы с ней хорошо подумали и решили, что лучшей невесты для меня, чем ты быть не может.
– Все врешь!
– Конечно, вру. Правда всегда слишком уныла, только ложь делает жизнь фееричной и увлекательной.
– Ну как можно с таким человеком о чем-то разговаривать!
– Надеюсь, ты заметила ключевое слово про невесту?
– Заметила. А почему не сразу в жены?
– Потому что тебе год надо в невестах походить, чтобы определить: нужно тебе такое чмо, как я или нет. – И он положил свою повинную голову ей на колени.
– Ничего не будет, пока я не выясню всю правду. – Вера решительно отталкивала его подкрадывающиеся руки.
Дальше втягиваться в любовные разборки не хотелось, тем более что неизвестно было, что ей наплела Ева, и он решил сбить возлюбленную с данной темы. Достал из висевших на двери джинсов паспорт и протянул ей:
– Смотри, я никакой не Дима, а некто Александр Копылов.
– То есть как? – она с удивлением раскрыла его паспорт. – Я же видела у тебя студенческий на Дмитрия Волкова.
– Ну вот, а теперь необходимость в Диме Волкове отпала, и я снова вернулся к прежней фамилии.
Четко и слаженно он принялся рассказывать ей суровую историю о том, как в Москве его прессовала банда гопников, и как он обратился за помощью к одному уголовному авторитету. Гопники за свой беспредел были сурово наказаны, но за защиту он вынужден был стать для уголовников своего рода консильери: перевозить их деньги из Москвы в Питер и помещать куда скажут. Потом у двух группировок случилась большая разборка с убитыми, ранеными и залетевшими на зону, а он с миллионом баксов общака вынужден был остаться в Питере под чужой фамилией. Две недели назад была последняя терка между братками, где он попал под раздачу. (Выразительная демонстрация гипса и шрама на щеке.) Теперь, кажется, все успокоилось, и его определили на почти легальную работу, о которой он пока ей не может сказать. Вот и сейчас ему надо одеваться и уходить до конца дня. Кстати, по условиям этой работы он три раза в неделю должен ночевать в другом месте, – неосмотрительно добавил Алекс.
– С Евой? – охнула Вера, внимавшая его рассказу с доверчивым и испуганным видом.
– Почему с Евой? В Питере еще есть два с половиной миллиона женщин. Но все они меркнут по сравнению с тобой.
– Вот врун! – девушка не могла сдержать улыбку удовольствия от сего лобового комплимента. – А тебе сейчас точно ничего не угрожает?
– Точно. Только если ты не начнешь мне своими страхами мозг выносить.
– А официально ты чем занимаешься?
– Официально я всякую электронику из Финляндии перегоняю, – сказал он, и она снова поверила.
Осмотр квартиры, в которой по-прежнему царили запустение и неухоженность, тоже пошел ему в плюс.
– Что же твоя помощница не помогла тебе тут с обустройством?
– Если бы ты знала, в какой запущенной норе она сама живет, ты бы это не спрашивала. Из-за одного этого мое сердце будет всегда только у твоих мещанских ножек.
Увы, встречу с Хазой невозможно было уже отменить, поэтому приходилось в самом деле одеваться и уматывать. Не давая ей времени опомниться, он отобрал из стопки книг лежащих на полу: английский словарь, «Атлас мира» и «Парфюмера» Зюскинда:
– По словарю выучи первых пять страниц слов, по атласу все азиатские столицы и прочитай сто страниц «Парфюмера».
– Я его читала, – скромно сказала девушка.
– Хорошо. Тогда «Я, Клавдий».
– Я читала.
– Тогда «Непобежденные» Фолкнера.
– Читала.
– «Мерзкая плоть» Ивлина Во.
– Читала.
– «Тысячекрылый журавль» Кавабаты.
– Это вообще мой любимый писатель.
– А ну давай выкладывай! – грозно потребовал он.
– Я вообще-то, заканчиваю библиотечный факультет института культуры. Ты как-то меня об этом не спрашивал, – объяснила Вера. – Ты ведь тоже любишь читать.
– Я читать не люблю, я просто люблю быть образованным человеком, – Алекс все не мог успокоиться. – А это? – Он поднял еще одну книгу из обязательного списка, который ему оставил Зацепин.
– «Наш человек в Гаване». Это что, про шпионов?
– В основном про пылесосы. В общем, давай просвещайся и хозяйничай. К вечеру мне ужин из восьми блюд.
Чтобы не оставалось никаких вопросов, он положил на компьютерный столик несколько тысячерублевых купюр. Против этого Вера не возражала.
 
7
Из дома Копылов вышел не сразу, сперва заглянул в восьмую квартиру. Стас встретил его широченной ухмылкой – прослушка фабзайца сегодня получилась весьма забавной. 
– Почему вы не сказали, что она заочница Института культуры?!
– Чтобы у тебя неуча не возникло комплекса неполноценности, – был ему ответ.
– Как там с Жоркой решили?
– Не все так быстро.
О Вере других комментов не последовало. Ну тем лучше – и сидя в вагоне метро, Алекс сам сосредоточенно вел этот несостоявшийся диалог с капитаном:
«Ты что серьезно надумал жениться на ней?!»
«Я же сказал: через год».
«А почему через год?»
«Мой куратор Зацепин, когда-то говорил, что отец Андрея Болконского спас своего сына, когда посоветовал ему жениться на Наташе Ростовой ровно через год. Потому что, если бы Болконский увидел ту семейную курицу, в которую Наташа превратилась с Пьером Безуховым, то он либо ее застрелил, либо сам застрелился».
«Только это?»
«Еще у меня должна быть отдушина от этой нашей вонючей шпионской жизни».
«Учти, женщины не меняются. Если ты надеешься подтянуть ее на свой уровень, у тебя все равно ничего не получится».
«Вот мне и нужен год, чтобы все разложить по полочкам».
«Хорошо, а практически как ты себе это все представляешь? Так и будет ездить к тебе один-два раза в неделю? Или заберешь с работы и поселишь в своей новой квартире? Будет выглядеть так, что ты просто нанял себе на год уборщицу и кухарку в одном лице? В однокомнатной квартире это было не так заметно. В трехкомнатной будет резать глаза».
«Я найму для уборки, как вы сами советовали, консьержку».
«А ее родственники, подруги? Ты готов к общению с ними?»
«Почему бы и нет?»
«Вера возможно до поры и времени не будет реагировать на твое богачество, но ее круг вряд ли оставит это без внимания. Тут либо ты их спонсор, либо скупердяй».
«Как-нибудь управлюсь».
«И на сколько ты собираешься посвятить ее в свою закулисную жизнь?»
«Вы же слышали: я для нее консильери воровского общака».
«Ни одна женщина на свете не смирится с существованием у мужа особых тайн».
«Я не думаю, что крутые мафиози все рассказывают своим женам».
Жорка уже ждал на условленном месте. Вынырнув из боковой улицы, Алекс быстро сел в его машину и через пятьдесят метров они свернули в другую боковушку.
– Наша задача их только отметелить, или еще и деньги за «Мерс» вернуть? – Хаза весь прямо светился радостным предвкушением. Две балаклавы им собственноручно были сшиты еще вчера вечером, сегодня он в театральном магазине купил два парика и пару темных очков, в качестве оружия раздобыл два маховика от водопроводного вентиля – чем не кастеты.
Честно говоря, Алекс уже и не очень хотел начинать войнушку с лукачцами, но раз вызвал подельника, то отступать никак не возможно. Его план был прост: раз он знает в лицо только двоих нападавших, им и отвечать за всю их четверку. Выследить братков и устроить развеселую разборку. От Глеба с Игорем в качестве славных подельников, он, подумав, напрочь отказался, поэтому полная уверенность в их с Жоркой победе над Гаврилой и хвостатым Мордатым тоже как-то не просматривалась. Главная надежда была на стрелялки. Поэтому первым делом они поехали на заброшенную стройку возле бывшей однохатки Копылова, где под остатками бетонной плиты находился пакет с четырьмя пистолетами.
            – А я думал, ты туфту гонишь! – восхитился Хазин, вертя в руках «Беретту».
            – Готов клиенту в колено выстрелить? – вопрос был задан с пристрастием.
            – Почему именно в колено?
            – Чтобы погубить его бандитскую карьеру. Хромой он будет никому не нужен.
            Жорка пристально глянул на Алекса.
            – «Правильное решение»?
            – Вроде того.
            «Правильным решением» их школьный военрук называл ликвидацию полевой разведкой при форс-мажоре захваченных языков.
            – Может их лучше в заложники взять и потребовать деньги за твой «Мерс»?
            – Так готов или нет?
            – Выстрелишь ты – выстрелю я, – сказал, как припечатал Хазин.      
            Себе Алекс выбрал ТТ. Два «Макарыча» упаковали назад под плиту.
            К этому моменту Стас уже отказался от приданных ему «слухачей» – слишком стремно и «не по понятиям» было то, что мог сделать или сказать Копылов, чтобы это стало достоянием дополнительных ушей. Вот и слушал сам, но ведь иногда и футбол посмотреть хочется, и в магазин за продуктами скакануть, и просто по ближайшему парку прогуляться. Вот и про рейд со стрелялками инструктор узнал с некоторым запозданием.
 
8
            Кафе «Дымок» не блистало ни броской внешностью, ни даже самим названием на вывеске, а называлось так лишь между своими завсегдатаями. Зато здесь имелось сразу три выхода, и это было традиционное место отдохновения работников ножа и топора. Как сказал старик Леонидыч, подручных Лукача было проще всего найти именно там.
            Решено было войти в кафе по отдельности. Если известная пара на месте, они выходят и ждут, а потом следуют за клиентами до места их ночевки, или куда те двинутся из кафе. Припарковав джип за добрый квартал, они оставили в нем все свои припасы и двинулись, соблюдая между собой дистанцию, ко входу. Первым шел Алекс. Три подержанных иномарки указывали, что нужная клиентура на месте. Оглянувшись на Хазу, Копылов поднялся по выщербленным ступенькам и толкнул стеклянную дверь.
            «Дымок» напоминал обыкновенную столовую, надо было подойти к стойке и сделать заказ, который через пять-десять минут принесет официантка. Алекс заказал порцию чебуреков, взял бокал светлого пива и примостился за свободным столиком так, чтобы видеть весь зал. Публики было человек семь, все крепкие молодые мужики. Новоприбывший удостоился их внимательных взглядов и, по крайней мере, трое значительно переглянулись между собой. Той пары, которую Копылов вышиб из «Биремы», в кафе не было.
            У входа прозвенел колокольчик – это вошел Жорка.
            – А вот и второй, – услышал Алекс голос за своей спиной. Неужели их тут ждали?
            Жорка заказал квас и пирожки с мясом и опустился за третьим от Алекса столиком. Копылов, похолодев, увидел, как к Хазину подошли сразу трое парней. Еще двое (ведь однорукий) приблизились к самому Алексу.
            – А ну лапы на растопырку! – Один держал свою руку в кармане, похоже, с пистолетом, второй быстрым ловким движением обыскал Копылова. – Как слеза младенца, – оценил он результат.
            – Тоже пустышка! – откликнулся голос возле Жорки.
            – А ну-ка салаги дуйте отсюда, пока по шеям не надавали.
            Говорить банальное: «А в чем дело?» – не хотелось. Поэтому лучше было уйти молча. Но достойного ухода все равно не получилось. У двери Алекс получил увесистый поджопник, хотел извернуться в ответ, но сильные руки громил ему не позволили.
            – Ну чего, чего! – возник было Хаза и кроме поджопника получил еще и по затылку. Слава богу, из дверей их только вытолкали, а не выкинули. Все равно позора и унижения было выше темечка.
            – Бегом, бегом, а то щас догоним! И по соплям, и по соплям! – издевались двое братков, вышедших полюбоваться на них.
            – Сходила бабушка по воду! – пытался приуменьшить размер катастрофы Жорка.
            Алекс молчал.
            – А сдать нас никто не мог? Хорошо, что еще пустыми пошли.
            Алекс продолжал молчать.
            – Круто тут питерские москалей привечают!
            Натолкнувшись на взгляд приятеля, Жорка тут же заткнулся. Откладывать что-либо на потом было позором навек. Реабилитироваться необходимо было здесь и сейчас.
            Кое-как дошли до джипа, но прошли мимо, чтобы их машину не смогли засечь.
            Возле магазина канцтоваров Алекс резко остановился и, чуть подумав, решительно вошел внутрь. Купил две катушки широкого скотча и длинные узкие ножницы. Хаза смотрел на него во все глаза, начиная догадываться.
            Из магазина они по одному вернулись к джипу и сделали на нем круг по ближним кварталам. Ничье внимание их маневр не привлек.
            – Ты понял, я принял твой план? – спросил Алекс, когда они снова остановились.
            – Насчет заложника?
            – Только заложника придется брать тебе, а я сяду за руль.
            Они поменялись местами и достали стрелялки.
            Вести джип левой рукой и двумя пальцами правой клешни было не очень ловко, но Алекс справился. В тридцати метрах от кафе они снова затормозили. Смотрели, как из резко подъехавшего блестящего внедорожника вышло три человека: двое направились в «Дымок», третий вернулся на водительское место, то ли стеречь машину, то ли дожидаться пассажиров. Один из вошедших напоминал своим лицом череп. Сам Лукач пожаловал, догадался Копылов.
            – Водилу и возьмем, – определил он.
            – Секунду. – Жорка был немного в панике. – А если он не пойдет? Пошлет на три буквы и все. Рукояткой по кумполу? Или что?.. Мочить?..
            – Еще чего? Мои фингалы на труп не тянут. Стреляй в плечо.
            – Ну, – облегченно вздохнул Хаза.
            Алекс с сомнением посмотрел в его взволнованное лицо и на подрагивающие руки.
            – У меня всегда перед дракой руки дрожат, не помнишь, что ли? Поехали. 
            Проклятый гипс с ним действительно можно нарваться на откровенный смех бандюгана. Приготовленный ТТ пришлось положить на колени.
            – Ты точно готов?
            – Точно, точно. Гони давай!
            Гони так гони. Алекс остановил джип в полутора метрах от внедорожника, так чтобы у Хазы было достаточно свободного пространства. Жорка грамотно выбрался спиной из машины, так чтобы вызвать у водилы лишь рассеянный взгляд. У внедорожника левое стекло было опущено. А у самого мясистого братка расстегнуты куртка и рубашка.
            – Смотри, класс вещь, да?! – Хаза показал «Беретту» в профиль, потом ловко переложил в левую руку, и третьим движением пистолет скользнул водиле за пазуху. У Алекса дух заняло от такого ноу-хау: стрелялка у тела – никакие сверхприемчики не помешают ей выстрелить. Браток был впечатлен не меньше, даже руки забыл поднять, отвалив челюсть, переводил взгляд с Хазы на собственную грудь.
            – Тихонько открываешь дверцу и выходишь, – продолжал зомбировать Жорка.
            Водила кивнул и стал тихонько открывать дверцу. Тут правда случилась неловкость: засунутая ему за пазуху рука не позволяла выбраться из машины. Со своего места Алексу была видна только физиономия клиента, на которой ясно читался вопрос: а как теперь? Хаза быстрым движением достал свою левую руку, переложил «Биретту» в правую и уже правой рукой скользнул за шиворот водиле из открытой дверцы, только уже со спины. На заднее сиденье джипа они влезали следующим порядком: первым спиной влезал Жорка, за ним тоже спиной водила. Не желая оставаться статистом в такой замечательной мизансцене, Алекс подхватил клешней с колен ТТ и сквозь окна внедорожника влепил пулю в окно кафе, заодно сокрушив закрытое правое окошко внедорожника.
            Все действие заняло секунд тридцать пять, никак не больше. Во всяком случае, когда джип сворачивал на ближайшем перекрестке, из кафе еще никто не выскочил. Зато выстрел пробудил у водилы голосовые возможности. Сначала это были простые междометия:  «Э!.. А!.. И!..», потом дошло и до полных слов.
            – Вы чё!.. Вы чё!.. Вы на кого?!.. Уроют! Капец вам!.. Вы кто такие?
            Он мог вспомнить и о своих могучих руках, поэтому сделав еще пару поворотов, Алекс вогнал джип в один из проходных дворов-колодцев, и они принялись в четыре руки паковать клиента под его нескончаемые угрозы, впрочем, произносимых не слишком громко, скотчем сначала перемотали ему запястья за спиной, потом также обмотали раззявленный рот с затылком, и щиколотки ног. После чего кое-как втиснули его на пол, так что Жорке пришлось разместиться с ногами на сиденье. Тут зазвонил мобильник водилы, который достать оказалось не так-то просто. На экранчике светилось: «Босс». Имя-отчество Лукача Алексу было уже известно.
            – Добрый день, Андрей Ильич, – довольно произнес он.
            – Ну что ты, засранец, делаешь?! – ответил ему голос Стаса.
            Хорошо, что машина стояла, иначе неминуемо случилось бы ДТП.
            – Э… А… Николай Григорьевич? – вспомнить имя-отчество инструктора удалось не сразу. Неужели эту груду мяса лежащую сейчас на полу тоже готовят в шпионы?
            – Ты где? Далеко отъехал?
            – Не очень.
            – Давай возвертайся назад.
            – Куда именно?
            – Туда откуда вас только что вышибли.
            – И что?
            – Окна стеклить будешь, вот что!..
 
9
            Пока Алекс приходил в себя от полученного по телефону шока и пытался что-то внятное сообразить, Стас позвонил снова, перевел шпионско-бандитскую стрелку на более нейтральную территорию, на пустырь на берегу залива.
            Копылов приехал на назначенное место на такси в одиночку. Жорка получил исчерпывающие указания, включающие пять условных слов по мобильнику: от «Все бросай и рули в Москву причем кружным путем» до «Выгружай клиента и отправляйся к ноге Медного всадника». С собой Алекс прихватил ТТ.
            Три легковушки во главе с внедорожником Лукача на безлюдном берегу выглядели весьма зловеще, поэтому Алекс расплатился с таксистом метрах в двухстах от места встречи и дальше пошел пешком, предварительно сняв ТТ с предохранителя и грея его левой рукой в кармане куртки.
            Неподвижно и молча они ожидали его приближения. Лукач в своем элегантном пальто, Стас в замше, пятеро братков и Глеб-Игорь в кожаных куртках. Сократив расстояние до пяти шагов, Алекс остановился.
            – Он никак перестрелять нас всех собрался, – усмехнулся Лукач.
            Братки заухмылялись. Парочка из них рассредоточилась по краям.
            – Я же сказал приезжать вместе с заложником, – сердито заметил Стас.
            – Полностью приезжать слишком просто, по частям интересней. Э! – Копылов сделал жест клешней, указывая фланговым вернуться в строй. Те только улыбались. Тогда Алекс достал левую руку с ТТ. Фланговые чуть сдвинулись к центру.
            – А он всегда такой шустрый? – глянул на капитана Лукач.
            – Алекс, хватит Ваньку ломать, – попросил Стас. – Я же говорил, они ни сном ни духом. У них поминки по братану были в тот день. Где остальные?
            – Ждут моего звонка.
            – Ну так звони. Пусть везут сюда этого водилу, отдавай пушку и плати тысячу баксов за моральный урон.
            – И все? – удивился Алекс.
            – А ты еще чего-то хотел?
            – Моральный урон за пендель, что вот этот отвесил мне в кафе, – Копылов клешней указал на одного из братков.
            – Пускай он тебе его и заплатит, – ухмыльнулся Лукач.
            – Как скажите. – Алекс повернул пистолет, выстрелил своему обидчику в ногу и сразу поднял руки вверх: – Все, все! Это привет от моей жопы его толчковой левой.
            Братки и Глеб с Игорем выхватили свои пушки. Обидчик со стоном опустился на землю – пуля угодила ему в бедро. Все смотрели на Лукача. А тот вдруг захохотал:
            – «Привет от моей жопы»!.. О-хо-хо!
            Глядя на него засмеялись и братки, следом за ними Стас и отельные секьюрити.
            – Волыну давай, – распорядился босс. – Не боись, таких борзых мы не наказываем.
            Копылов глянул на Стаса, инструктор утвердительно кивнул. Но просто так победители ведь не разоружаются. Вместо этого Алекс в три движения разобрал ТТ и стволовую часть широким размахом закинул в море, после чего с готовность протянул оставшееся: бери кто хочет.
            – Это еще что? – нахмурился Лукач, поворачиваясь к Стасу. 
            – Офицерская присяга не позволяет мне передавать боевое оружие уголовникам. Как-то так! – невозмутимо объяснил Алекс, бесстрашно глядя на бандитскую толпень.
            – Все! Уберите от меня это чудо! Витька и тысячу баксов на бочку!
            Пятьсот баксов у Алекса были с собой, еще шестьсот он намародерствовал в карманах Витька. Но эффект от немедленно отсчитанных тысячи баксов получился что надо. Больше бодаться словами уже никому не хотелось. Звонок Жорке, и стрелка разъехалась в две стороны: «шестерка» Стаса с внедорожником Лукача в одну сторону, вторая бандитская тачка с раненым обидчиком в другую – к доктору.
            По дороге выяснилось, что именно Стас предупредил о визите в «Дымок» двух юных мстителей с характерным гипсом, и все окончательно стало на место. Невыясненным остался лишь вопрос с Хазиным: как и что с ним дальше.
            – Мне сначала надо с твоим парнем лично переговорить, – сказал Стас.
            Это был самый лучший сегодняшний бонус, сомневаться, что Жорка покорит сердце и мозговые извилины капитана не приходилось.
            – Ну вы и партизаны! – подивился Стас, когда на пустыре возле железнодорожных путей обнаружен был лишь один Витек, привязанный скотчем к железной ограде.
            – Они у меня все деньги забрали, – пожаловался водила боссу.
            – В ментовку пиши заяву. Мух меньше ловить надо, – не стал особо вникать Лукач.
            Стасу же непутевого фабзайца с секьюрити пришлось высаживать из «шестерки» у метро «Невский проспект», дабы успеть на встречу с Жоркой к Медному всаднику.
            – А ты действительно еще та борзота, – сказал при прощании Глеб.
            – На все сто! – согласился с ним Игорь.
            Само слово было Алексу не до конца понятно, но интонация похвалы звучала весьма убедительно.
           
10
            К своему дому он подходил с некоторой тревогой. Было еще светло, и огонь горел лишь в немногих окнах, собственные окна выглядели совсем безжизненными. На звонок домофона никто не ответил, и, открывая дверь своим ключом, он уже знал, что в квартире никого нет. Так и оказалось. Еще один чудовищный облом за сегодняшний день. Постель на надувном матрасе была аккуратно застелена, три оставленных Вере книги ровной горкой лежали на компьютерном столике. Заглянул на кухне в холодильник. Там стояли пять тарелок: две с салатами, три с поджаренными ребрышками, гарниром и рыбной нарезкой. Еще имелась бутылка красного вина и три банки пива разных марок. Хорошо хоть так. В «Дымке» у него дело до чебуреков не дошло, поэтому не заботясь о разогреве, сразу накинулся на пиво и мясо.
            Скрежетнул замок входной двери. С тарелкой в руках он ринулся в прихожую. Вера входила в два захода, с полной хозяйской сумкой и большой картонной упаковкой.
            – Ты хочешь, чтобы у меня сердце остановилось?! Хоть бы записку оставила!
            – Вот купила. Не знаю, понравится или нет, – с легкой виноватостью указала она на коробку.
            – Моя ты домовитая! – рассмеялся он, совершенно счастливый от ее возвращения.
            В коробке был сложенный сервировочный столик на колесиках.
            – Мне кажется, ты не любишь, когда тебе что-то навязывают помимо твоей воли.
            – Правильно кажется. Лишаешь меня удовольствия участвовать в обустройстве нашего стойбища. Но тут ты попала в самую точку, – счел все же нужным он похвалить.
            Столик немедленно был приведен в рабочее положение, на него переложены все тарелки и бутылки и праздничный ужин переместился в спальню к их напольному надувному ложу.
            – А я уже настроилась ждать тебя до утра!
            – Значит, врет анекдот, – развеселился он.
            – Какой анекдот?
            – Если в гараже запереть жену и собаку, то утром тебе будет радоваться только собака.
            – Ну вот сравнил меня нежную и ранимую с собакой.
            – Черт. А штопора-то нет! – расстроился он.
            – А внутрь пробку протолкнуть, – подсказала хозяйка.
            Какое приятное это было отличие от Малышки Юли, всегда стремившейся упрекнуть его за малейшее не комильфо.  
            Салаты и мясо были выше всех похвал, не угадала Вера лишь с «французским» вином за сто сорок рублей. Но тут уж он был сам виноват – покупка алкоголя не дамское дело. Впрочем, застольничали они недолго, не дотянув даже до чая с тортиком, заспешили к другому телесному празднику. Правда, увидев его лиловый торс и гримасы боли на лице, Вера попыталась немного осадить ретивого любовника на более щадящие движения, но только раздразнила его чемпионское самолюбие, заставляя пускаться во все сексуальные тяжкие. В итоге получился знатный замес из осьмушки удовольствия и семи восьмых настоящего садо-мазо, от которого Алекс едва сдерживал свой крик. Но все равно жалеть не приходилось. Мужчины все-таки любят женщин не глазами, а носом, думал он, вдыхая особый ни с чем несравнимый аромат, исходящий от его гурии.
            – Расскажи, как ты меня любишь, – попросила она, пристраиваясь на соседней подушке, чтобы быть с ним нос к носу.
            Пока он готовил как всегда шутливый ответ, раздался звонок по домофону. Это был Сева.
            – Я сейчас к тебе поднимусь. Какой этаж?
            – Восьмой, – машинально ответил Алекс, озадаченный столь неурочным визитом.
            – Это что? – встревожилась Вера. – По твоей работе?
            – Почти. Тебе желательно не показываться. Это парень, – успокоил он ее.
            Надел халат и вышел из квартиры, с твердым намерением Севу к себе не пускать.
            – Я там не один. С подругой, – объяснил он вышедшему из лифта Перегонщику.
            – Не важно. На пару секунд, – хмуро позвал Сева.
            Они вышли на лестничную клетку и закрыли дверь.
            – На, послушай. – Сева протянул ему карманный диктофон.
            Алекс приложил диктофон к уху. Там были невнятные голоса двух парней, что-то про пиво и чипсы. Он недоуменно посмотрел на своего гостя.
            – Это голоса с твоей «Моторолы», – объяснил тот.
            Алекс перемотал и послушал еще раз. Один голос показался ему знакомым.
            – А кто записал?
            – С другой «Моторолы» записали. Кстати, твоя потерянная «Моторола» стоит больше тебя самого. Ну что, узнал? По идее это те бандюганы, что твой «Мерс» сожгли.
            – Вторая «Моторола» с тобой?
            – Еще чего!
            – Как только привезешь ее мне, и засечем сигнал, я верну то, что потерял.
            – Вот так придешь и спокойно у них заберешь? – недоверчиво хмыкнул Сева.
            – Только предупреди меня за пару часов… И имей в виду, я буду не один, – счел нужным добавить Алекс.
            – А что за подельники?
            – Много вопросов задаешь?          
            – Обожди, так дела не делаются.
            – Ты сможешь наблюдать из машины или еще откуда. Я тихо подойду и возьму твою «Моторолу», мой друган даже ничего не увидит. А потом я вернусь и все тебе верну.
            – А оружие… у вас есть? – пытался лучше въехать в ситуацию Перегонщик.
            – В общем, звонишь мне за два часа до своего приезда. – Алекс всем своим видом показал, что разговор окончен. – Спустись и с седьмого этажа давай на лифте езжай.
            Голос, который он узнал по диктофону, был слегка картавый голос Роди, вожака студенческого гопстопа. Правда, удивляло, что он в «Мотороле» не поменял симку, но немного подумав, Алекс пришел к выводу, что симка, возможно, другая и стукаческий телефон пеленгуется не на нее, а на сам аппарат. Раньше об этом приходилось только догадываться, теперь же можно было утверждать совершенно точно. И очень хорошо, что сейчас Стас никак не мог слышать этот его разговор с Перегонщиком.
 
11
            – Кстати, ты справилась с моим заданием? – спросил он Веру за завтраком.
            – Грэм Грина полкниги прочитала, столицы тоже поучила, а с английским как-то не пошло. Просто так учить английские слова наверно нет особого смысла.
            – Нет смысла так нет, – почти согласился он и тут же набрал номер Евы и на английском попросил ее сопроводить Веру по магазинам для покупки стильной одежды. Девушка Бонда слегка покочевряжилась, но согласилась. Следом Алекс позвонил Жорке и на глазах Веры тоже на английском порасспросил его, как прошло свидание со Стасом.
            – Я, между прочим, заночевал у него, нахожусь шестью этажами ниже и не прочь ввалиться к тебе в гости, – по-русски отвечал подельник. 
            – Ну вот, твой день уже расписан по часам, – сообщил Алекс Вере. – Сейчас ты выезжаешь в город и встречаешься в Гостином дворе с Евой. За три часа вы должны успеть истратить две тысячи долларов тебе на шмотье.
            – Как это?
            – Ну купить тебе несколько вариантов одежды. Только учти, все шмотье потом останется в этой квартире и будет выдаваться тебе только в пределах Города на Неве.
            – Ничего себе условие!
            – Месяц по мне не скучала, буду надеяться, что о тряпках будешь скучать больше. Как говорится, женщины в месяц влюбляются семь раз, шесть из них в туфли.
            – Ты всегда будешь говорить при мне по-английски?
            – А могу еще и по-испански. Это же так классно, когда подслушивают и ничего не понимают. Вопросы есть – вопросов нет. – И он пошел доставать из тайника баксы.
            – Ты серьезно? – она разглядывала пачку «франклинов» с некоторой оторопью.
            – Время пошло. С вещами на выход, – скомандовал Алекс. – У входа в Гостиный двор в десять ноль-ноль. Зовут Ева. Особая примета: стройна не по-женски.
            Выпроводив невесту и убедившись в окно, что она направилась в сторону метро, он набрал Жорку:
            – Таможня дает добро.
            Через две минуты боевой товарищ уже входил в копыловские апартаменты.
            – Ну? – спросил Алекс.
            Жорка показал кармашек своей рубашки, где скромно затаился крошечный жучок. В ответ пришлось показать жучок на ремне своих джинсов. Это было как пароль и отзыв. Теперь можно было спокойно играть по установленным правилам.
            В квартире кроме компьютерного столика, плазмы и холодильника особенно рассматривать было нечего. Разве что три головных убора, развешенных в кабинете.
            – Скальпы неприятеля? – восхитился гость.
            – Они самые.
            – А это еще зачем? – вопрос был про двухметровую плазму. – Все прыщи у нового президента рассмотреть хочешь?
            – Моя миллионерская дурь, – вздохнул Алекс. – Никак не могу научиться с деньгами обращаться. То ненужную дачу в Финляндии куплю, то супердорогой «Мерс», то вот эту гаргару.
            – У меня такая же хрень, – признался Жорка. – То свой джип куплю, то понтовые швейцарские часы, сейчас у меня и вовсе бзик насчет поместья с парком и конюшней.
            Особенно позабавило гостя зеркальце, повешенное в ванной на одном гвоздике.
            – И в такой конуре ты еще и женщин принимаешь!!
            – Хочу сделать все целиком и сразу, – слабо оправдывался Алекс.
            – Нетушки, так дело не пойдет. Где инструмент?
            Из инструмента у Алекса были лишь молоток, шлямбур, пассатижи и две отвертки.
            – Деньги! – последовало безжалостное требование.
            Алекс неуверенно вытащил из портмоне две тысячерублевые купюры, Жорка только хмыкнул и выдернул еще несколько тысяч.
            Через сорок минут он вернулся с двумя увесистыми пакетами и большим зеркалом. В одном пакете был чемоданчик с дрелью, в другом ящик с инструментом. Тут же продолжил распоряжаться дальше. Наметил в прихожей места для двух дюбелей, снарядил дрель и вручил ее хозяину:
            – Действуй.
            Алекс примерился и включил дрель. Последовал немедленный окрик:
            – Да кто так делает! Вот на этом вас, безруких американских шпионов и разоблачают. (Алекс представил, как сейчас шестью этажами ниже хохочет Стас.)
            Взяв в руки дрель, Жорка в секунды просверлил отверстие, померил и углубил его еще на сантиметр. После чего передал дрель хозяину. Не так ловко и быстро, Копылов все же справился со вторым отверстием. Потом под надзором Хазы вставил дюбеля, ввернул шурупы и собственноручно повесил зеркало.
            – Ну вот, значит, можешь, когда припрет, – резюмировал однокашник.
            Свое великое деяние они отметили чашечками кофе и поехали на джипе в «Бирему». По дороге Жорка изложил версию своей учебы в московской школе и знакомства с Алексом. Получалось, что они законтачили по интернету и потом полгода Алекс давал Хазину индивидуальные уроки испанского языка.
            – Не маловато ли для близкой дружбы? – усомнился главный шпион.
            – Но ты будешь помогать мне с немецкими блендерами, а я в твоем отеле остановлюсь как постоялец. Спорим, никто даже не спросит, отчего мы такие кореша.  
            И вот они уже входят в вестибюль «Биремы», где на диванчике и креслах балагурят Глеб-Игорь, Люсьен и портье Таня. При виде Алекса Глеб-Игорь вышколенно вскочили на ноги, словно к двум лейтенантам вошел строгий майор. Впрочем, и дамы с восхищением поедали глазами бородатую мужественность своего отельера. Откуда-то тотчас выпорхнула Софья Степановна и повела Алекса смотреть пострадавший от пожара номер. Ущерб там, впрочем, был не так велик, лишь в спальне требовался косметический ремонт, но горелым пахло вполне отчетливо. Менеджер тотчас озвучила стоимость предстоящих работ. Цена показалась Алексу заоблачной, и он позвонил молдаванам, что трудились в его треххатке, те согласились приехать, дабы оценить предстоящий ремонт.
            К удивлению Алекса оказалось, что все номера кроме его и Евы заняты – один из солидных учеников мелкобритов внедрил в «Бирему» нескольких командировочных партнеров из Перми. Получалось, что для Хазина места почти нет, разве что в Погорелом номере. Впрочем, туда можно и за полцены.
            – Скажите, вы будете покупать себе новую машину? – вдруг поинтересовалась Софья Степановна.
            – А почему вы об этом спрашиваете? – удивился Копылов.
            – Раз все у нас заполнено, и рэкетирский сбор как бы не в счет, народ спрашивает про прибавку к жалованью, если конечно вы не станете покупать новый «Мерседес».
            Ого! Значит, если он купит сейчас машину, то автоматически лишит народ ожидаемой прибавки к зарплате. Было о чем подумать. Ну, а сейчас пришлось открытым текстом объяснить Софочке, после каких именно доходов можно будет вернуться к этому вопросу: «Чтобы отбить цену «Биремы» за три года, мне нужны чистые пятнадцать тысяч баксов в месяц, остальное все ваше».
            Хазин продолжал вальяжно восседать в вестибюльном кресле. Напротив расположились Таня и Люсьен, совершенно покоренные его тенерифскими похождениями. На столике перед ними стояли высокие стаканы с остатками колы и сока.
            – Ну показывай свои хоромы! Меня уже просветили, что любимые клиенты могут платить за номер не три тысячи, а полторы. Полторы тысячи моя фирма вполне потянет, так что еще и прибыль тебе принесу.
            В этот момент из глубины школьного этажа вынырнула живчик Оливия, внимательно сканировала Жорку и спросила на английском:
            – Здравствуйте. Вы наш новый ученик?
            – Очень может быть, – с форсированным русским акцентом отвечал ей Хаза. – Мне сказали, что первых два занятия у вас бесплатные. Если это так, то я весь ваш.
            – Это мой друг Джордж из Москвы, – по-английски представил говоруна Алекс.
            – Я сверюсь со списками и сообщу вам, – приятно улыбаясь, отвечала училка.
            От сего английского междусобойчика акции Жорки в глазах Тани и Люсьен взлетели еще на несколько пунктов. 
            – Хватит девушек охмурять, пошли номер смотреть, – скомандовал Копылов.
            Их подъем по лестнице провожали уже все шестеро распахнутых женских глаз. Против Погорелого номера Жорка возражать не стал, ограничился только язвительным:
            – Ну вот, как приятель, так сразу дискриминация.
            Затем пошли осматривать бильярдную, тренажерную и интернетную. Буфет с широким ассортиментом алкоголя удостоился хазинского восхищенного цоканья, а сауна с купелью – поднятого большого пальца, но главный восторг достался остальному неотремонтированному подвалу, где имелся отдельный выход во двор-колодец.
            – Самое место для хранения моей бытовой техники. А это что? – Хазин разметал груду детских матрасов, которую Алекс пожалел выбрасывать. Под грудой обнаружилось старое пианино. Ловкая пробежка по клавишам и новое восклицание: – Так оно действующее! Почему здесь, а не в кафетерии?.. В общем, так: сауну я тебе оставляю, а все остальное реквизирую. За отдельную денюжку, разумеется.
            Они вернулись на второй этаж и прошли в «Палату № 7».
            – Ну так у тебя класс гостиница! – Хаза жестом отказался от пива в пользу «спрайта». – Что еще и завтрак на халяву?
            – Для тех, кто платит половину, час без сахара.
            Они плюхнулись на диван и открыли свои банки.
            «Я узнал, кто на меня тогда напал», – отставив пиво, чиркнул в блокноте стенографические каракули Копылов.
            «Пиши нормально, я уже это забыл», – ответил Жорка на языке глухонемых.
            Пришлось повторить сообщение в привычной орфографии.
            «А ты не забыл, что «Биретту» с твоего дозволу я Стасу сдал?»
            «Будем без понтов «Макарычами» пользоваться», – успокоил подельника Алекс и вслух добавил:        
            – Кстати, мне понравилось, как ты этому Витьку стрелялку за шиворот засунул, сам догадался или где узнал?
            – В каком-то дюдике вычитал.
            В номер постучали. Это прибыли два молдаванина. Осмотрев с ними Погорелый номер, определились с ценой, которая оказалась в два раза ниже, чем у ремонтников Софочки. Жорка тут же выговорил себе право выбора обоев и линолеума с ковролином. Следом позвонила Ева, сообщить, что все тряпки куплены и доставлены в треххатку.
            – Похоже я свою отельерскую смену у станка отстоял, – сказал Алекс, и они с Жоркой убыли из «Биремы»: Хазин за вещами к тетушке, главный шпион в объятия Веры.
            Было очень-преочень интересно, что они там с Евой накупили, и какая награда ждет его за это самого. Ну и получил фашист гранату! Вера даже не выпорхнула ему навстречу, сидела со скорбным лицом на кухне, а восемь или десять пакетов с покупками грудой оставались лежать в прихожей. (Неужели снова из-за Евы? – напрягся он.)
            – Ты специально мне все это устроил?!
            – Конечно. (Чего уж было отрицать.)
            – Испытание мне сделал!
            – Не без этого.
            – Вывернул меня всю наизнанку!
            – Я старался. (Зачем с огорченной гурией спорить?)
            – Прекрати! Я серьезно!! – И Вера с жаром принялась рассказывать о своем сегодняшнем бедствии. Как она всю жизнь презирала тех девушек, кто охотится за богатым новым русским и вдруг сама превратилась точно в такую. Более того, там на Невском она на полном серьезе стала мечтать о дальнейшем продолжении именно такой жизни. И по всему выходило, что она – содержанка и настоящая продажная женщина.
            Прекратить ее стенания можно было только хирургическим способом.
            – Так ведь это шмотье вовсе не тебе, а другой девушке, с таким же размером.
            И точно монолог оборвался враз, румяные щечки посерели, а глаза и рот оцепенели от ужаса.
            – Шучу, шучу, шучу! – закричал он, бросаясь прочь. – Только тебе, только тебе. Раненых и безруких бить нельзя!
            Кабинет и спальню соединяла длинная лоджия и здесь по кругу можно было бегать бесконечно. На третьем круге Вера остановилась.
            – Ну ты и гад, Костя Федотов!
            Теперь пора было переходить к терапевтическому методу.
            – Мы с тобой приглашены в ресторан, надо чтобы за двадцать минут ты могла нормально для ресторана одеться.
            – За двадцать? Почему за двадцать? За двадцать я не успею.
            – Быстренько. По-армейски, раз-два. – Он подхватил ее под руку и повел в прихожую. Стал сам вскрывать пакеты, и как опытный кутюрье прикидывать их соответствие предстоящему выходу. Вера и сама втянулась в это увлекательное занятие.
            Всего сорок минут – и они были оба готовы: он в своем финском костюме, она в изящном вечернем платье и итальянских туфельках.
            Разумеется, ни в какой дорогой ресторан они не попали. При выходе из дома, Алекс позвонил Жорке и сказал несколько английских фраз, после чего сообщил Вере, что намеченный мини-банкет отменился. Вместо Невского они поехали к большому торговому центру, там в кафе выпили по бокалу вина и съели по паре блюд, после чего, заглянув в ближайший мебельный центр, за полтора часа купили кухню, дорогую спальню, два книжных шкафа и кресло-качалку, на что у него ушла вся наличка и весь банковский рублевый счет, да еще две тысячи пришлось докладывать из кошелька Веры.
            – Не ты моя содержанка, а я твой полновесный Альфонс, – от души радовался он.
            Кухню и шкафы должны были привезти только на следующий день, а комплект спальни оказался в магазине под рукой. И эту ночь они ночевали на роскошной двуспальной кровати. Вернее, полночи, потому что до часа ночи Вера распределяла по шкафу и комоду свои наряды.
 
13
            Стасу повезло – подполковник Яковенко был в отъезде и тет-а-тет с генералом Роговым проходил гораздо проще.
            – Вот так взял и ствол ТТ выбросил в море?!
            – Там один из шестерок полез в воду искать.
            – Нашел?
            – Не знаю. Мы с Валетом уже уехали.
            Генерал чуть помолчал.
            – Что сам обо всем этом думаешь?
            – Думаю, как только Лукача подстрелят, братки выберут Валета своим боссом, – пошутил Стас, но Рогов принял его слова за чистую монету.
            – Да, дает юноша стране угля! Может и в самом деле военной разведке начать срастание с криминалитетом? Почему ФСБ можно, а нам нет.
            На это капитан открыл рот и закрыл.
            – Шучу, – успокоил его генерал. – Если он со сломанной рукой братков строит, то что будет, когда гипс снимут?
            И снова Стас затруднился с ответом.
– Что там с Напарником? (Таким был отныне оперативный псевдоним Хазина.)
            – Боюсь с ним тоже будут проблемы. Успокаивает лишь то, что пока авторитет Валета для него безоговорочен.
            – В чем же тогда проблемы?
            – Во-первых, с его папой Героем Советского Союза, он может перекрыть сыну финансовый кислород. Одно дело, когда друг у Валета успешный бизнесмен, а другое – когда перебивается случайными заработками бомбилы или мелкого айтишника. Во-вторых, паренек весьма воинственный, и я не уверен, придется ли он ко двору нашим англосаксам. И еще… – капитан сделал паузу. – Может стоит его взять на курсантское довольствие?
            – Нет уж! Хватит с нас одного стипендиата-миллионера. Пусть за идею сражается.
            – Больше всего меня удивляет, как и один и второй спокойно относятся к нашей прослушке. Сначала я думал, они специально работают на публику, но нет, почти не придают ей никакого значения. Меня порой так и подмывает сказать той же Невесте, что Валет в самом большом интиме подставляет ее под чужие уши.
            – Боюсь, ты будешь сильно разочарован. Растет поколение, которому только в кайф, что каждый их чих будет кому-то известен и громко обсуждаем.
            – Это, кстати, по Невесте, – Стас протянул листок с фото и биографией Веры.
            – Ты же говорил, что Ева должна закрыть этот вопрос. Неужели не справилась?
            – Справилась, но у Валета оказалось сердце двоеженца.
            – Я бы сказал, какой у него орган двоеженца. А ты не пробовал просто по душам с мальчишкой поговорить. Он же вроде вполне вменяемый.
            – Пробовал. Но пример родителей для него главнее всех наших инструкций.
            – То есть?
            – Говорит, что все будет в этой жизни делать параллельно: и шпионство, и свою гражданскую жизнь со всеми своими друзьями, подругами и просто приятными людьми.
            – Похоже, ты в этом его готов поддержать?
            – На данном моменте, когда все зависло в полной неопределенности, то да.
            – И что он нашел в этой простушке? – Рогов еще раз глянул на фото Веры.
            – То и нашел: простоту, хорошее настроение и покладистость.
            – Не удивлюсь, если они еще и ребенка захотят заделать.
            Стас уже и сам думал об этом.
            – Может мне стоит лично поговорить с ней?
            – И кем ты ей представишься? Вором в законе? Ментом под прикрытием? Или как?
            – Что же совсем вожжи отпустить?
            – Пускай юный дурень сам об этом думает, он просил полной автономии, вот пускай и автономит, как знает.
            – Как-то не очень хочется выглядеть в глупом и смешном положении, – все еще сопротивлялся капитан. – Яковенко всегда предлагал для профилактики устроить ему армейские проводы. В качестве обычного призывника. Ведь тоже вопрос возникает почему двадцатилетнего заочника в армию не берут. Просто по повестке в военкомат, и с обычными пацанами куда-нибудь на Урал. А через пару недель комиссовать и вернуть в его «Бирему». Обещаю – будет шелковый как попка у младенца.
            – Звучит очень заманчиво, но нет. Ведь нарушения фактически нет. Ни нас, ни цэрэушников он никому не назвал. А хочется побыть бандитским консильери и заоблачного семейного счастья – барабан ему в руки.
            И Стас в который уже раз подумал, что Валет для генерала чистая игрушка, за которой приятно наблюдать и не более того.
            – А как там дела с горевшей машиной?
            – В милиции это чистый висяк, у лукачцев тоже версий никаких нет. По-хорошему мне бы надо в Москву смотаться, проштудировать след холдинга «Элис».
            – Смотаешься, когда Валета снова за кордон вызовут. Сам видишь, ни на день его одного оставить нельзя.
           
14
            Говоря об необходимости второй «Моторолы», Алекс хотел просто выиграть время для окончательного решения. Но очень быстро понял, что именно таким образом и стоит действовать. Ведь не заявляться же в самом деле в институтскую общагу к бывшим сокурсникам и доказывать, что Александр Копылов не имеет к Дмитрию Волкову абсолютно никакого отношения. Брать однокашников-гопников необходимо было лишь на нейтральной территории и лучше в выходные дни.
            Поэтому, когда Сева позвонил и сообщил, что он со второй «Моторолой» готов подъехать, куда надо, Алекс перенес встречу на субботу на пять часов вечера.
            Перегонщик прибыл в окрестности «Биремы» на невзрачной «Мазде». Не спеша вылез из нее и с оглядками влез на заднее сиденье джипа.
            – Привет! – нервно произнес он, опасливо косясь на Жорку.
            – Ну! – повелительно скомандовал Алекс.
            Сева достал «Моторолу» и стал на ней набирать комбинацию цифр.
            – Дай сюда! – Алекс забрал у него мобильник. – На случай, если тебя пристрелят, я должен знать, как все набирать.
            Жорка коротко хохотнул, Перегонщик понял, что сказанное все же шутка и стал диктовать набор цифр.
            На экранчике «Моторолы» возникла маленькая карта с пульсирующим маячком. Дополнительные цифры увеличили масштаб, появилась береговая линия залива и более-менее стал понятен район поиска. Хазин развернул карту Питера с окрестностями и место нахождения копыловской «Моторолы» окончательно определилось.
            – Дальше вы сами, – сказал Сева, протягивая руку за второй «Моторолой».
            – Не дергайся! – отпихнул его руку Алекс. – Потом получишь. Выбирай: едешь с нами, едешь за нами, стоишь тут и ждешь?
            – Там подожду, – ткнул в карту пальцем Сева и вылез из джипа.
            – Как-то клиент не впечатляет, – отозвался о нем Хаза.
            На объект ехали колонной: «Опель» в сотне метров за джипом. Только бы это был не многоэтажный дом, молился Алекс. Его пожелание было услышано, и час спустя они въехали в пригород с частной застройкой. Здесь ветхие дома за гнилыми штакетниками чередовались с приличными коттеджами, а то и целыми особняками за глухими заборами. Дом, на который указывал маячок, был за одним из таких заборов. У закрытых железных ворот была припаркована видавшая виды серая иномарка, в которой Алекс признал «Шкоду» Андрея Сенюкова, одного из подручных Роди. Сомнений, что они в нужном месте не оставалось. По его знаку Жорка проехал мимо. На ближайшем перекрестке они свернули в проулок и остановились. Алекс достал рулон фольги и ножницы, и они быстро обернули ею свои мобильники и жучки.
            – Только запомни: на любое упоминание Димы Волкова, ты должен отреагировать, как на полную дичь. Ты меня знаешь, как Алекса Копылова. Это самое главное.
            – Слушай, а давай немного переиграем. Будет лучше, если я твой босс и явился поквитаться за не твое личное бесчестие, а за бесчестие нашей группировки. Мне сподручней с них и тугрики за «Мерс» слупить. Кстати, сколько?
            – Двадцать тысяч.
            – Плюс пять тысяч за моральный урон. А?
            Действительно, ни один голливудский герой никогда не мстит за себя лично, только за друга, семью, невинных людей.
            – Ладно, делай свой бенефис, – согласился Алекс. – Парик давай цепляй.
            – А ты?
            – Мне смысла нет. Надо чтобы я просто был похож на их Димона.
            – Английский, испанский используем?
            – По ситуации.
            – Улыбаться будем?
            Алекс сразу вспомнил совет военрука в интернате об эффекте в любой рукопашной победной улыбки и то, как они потом использовали это в драках со скинхедами.
            – Будем.
            Они вылезли из машины и натянули белые огородные перчатки. Видно было, как Сева вдали разворачивается, чтобы занять более удобную зрительскую позицию.
            Легкой прогулочной походкой они с Жоркой свернули за угол и двинулись к серой «Шкоде». А вдруг в доме есть другие люди, родители или дети, запоздало спохватился Алекс, но отступать было уже поздно. Подойдя к железной калитке, они осмотрелись и прислушались. Видеокамер над воротами не было, а громкая музыка гарантировано указывала на веселящуюся молодежь.
            Копылов выразительно показал напарнику глазами на «Шкоду». Жорка понял. Вдвоем они сильно качнули передок машины. Противно заверещала сигнализация.
            Пара секунд и скрежетнула железная задвижка, из калитки выскочили два парня: сам Сенюков и Геша, чью фамилию Алекс не помнил. Замерли, глядя на «гостей».
            – Да выключи свою гадость, – поморщился Хазин.
            Сенюков открыл машину и выключил сигнализацию.
            – А теперь к папе с мамой! – «гости» синхронно достали свои «Макарычи», чуть прикрывая их носовыми платками.
            Парни послушно сделали хенде хох.
            – Руки опустили! – скомандовал Жорка и они с Алексом следом за «хозяевами» вошли в калитку.
            Двор был как двор, с видневшимся в открытом гараже ВМВ. Родители дома, похолодел Алекс.
            – Ну что там? – на крыльце особняка стоял в расхристанном виде Родя и вопросительно смотрел на вошедших.
            – Вперед давай! – грубо толкнул Гешу Хазин.
            В дверях нарисовался четвертый гопник Денис Ветров с заклеенной пластырем щекой. Все с испугом косились на пистолеты в белых перчатках «гостей».
            Прихожая представляла собой целый холл через арочный вход соединенный с большой кухней-столовой, где на столе громоздились бутылки с виски и богатая закуска. Слава богу, девиц нигде не наблюдалось.  
            – На колени! Руки за голову! – приказал Жорка и для острастки выстрелил в бутылку на столе. Попал! Бутылка разлетелась на куски.
            Первым на колени опустился Родя, следом остальные трое.
            – Эти! – указал на них свободной рукой Жорка.
            Алекс подошел к Денису и двумя пальцами клешни сорвал у него с лица пластырь. На щеке имелся след от зашитой хирургом раны.            
            – Узнаю свои вампирские зубы. Точно эти козлы! А вот и мой мобильник! – Алекс подобрал со стола «Моторолу». Полдела было сделано. Все оказалось проще, чем можно было ожидать. – Где мои права и студенческий?
            Парни нерешительно переглянулись.
            – Мы их выбросили, – на правах старшего глухо произнес Родя.
            – Не хочешь ногой им по морде врезать? – снова повел разговор Хазин. – Я бы врезал.
            – Там еще две телки были. Быстро имена! – Алекс не ударил, а просто толкнул ногой Родю.
            – Они совсем не при делах были. С нас спрос.
            – А теперь бухтите все как есть. – Жорка оседлал стул в двух шагах от четверки, Алекс стал к ним с фланга.
            – Мы обознались. Он слишком был похож на нашего институтского стукача, – начал Родя.
            – Один в один наш Димон Волков, – добавил Покусанный Денис.
            – Нас троих из института из-за него на заочное выперли, – воззвал к сочувствию налетчиков хозяин «Шкоды» Сенюков.
            – Мы навели справки, и нам сказали, что Димон в нашей группе фээсбэшный стукач, – поспешил дополнить общее признание Геша.
            – У вас что, свой человек в ФСБ завелся? – усмехнулся Жорка.
            Парни дружно глянули на Родю, предоставляя ему слово.
– Не. У одной нашей подруги отец в Смольном работает. У него связи среди всех силовиков. Тем более что Димон сам резко свалил из института.
            – Троих выперли? – Жорка чуть призадумался. – Может четвертый и есть стукач?
            – Не, не. Именно Димон. Ну вылитый он, – кивнул Родя на Алекса.
– Так вы решили, что фээсбэшный «Мерс» лучше сжечь, чем угнать? – весело произнес Хаза. – А из-за чего ФСБ вас из вашего ПТУ поперло?
            – Ну мы это… немного других пацанов на деньги трясли.
            – Гоп-стоп, что ли? Так они, оказывается, еще и наши братаны! – качественное актерское удивление предназначалось Копылову.
– А мозги у вас имеются? Где ФСБ, а где мелкий гоп-стоп? – вставил Алекс. – Как фамилия того, кто назвал вашего Димона стукачом ФСБ?
Парни молчали.
– Кому колено прострелить? – Хаза навел «Макарыча» на ногу Роди.
– Сосницкий. Майор Сосницкий, – быстро проговорил тот.
– Кстати, а вы сами под кем ходите?
– Не под кем. Мы сами по себе.
Жорка посерьезнел:
– Ладно, слушай наш приговор. По-хорошему вас бы надо как следует измордовать. Но раз замахнулись на агента ФСБ… Ты, Алекс, как? Размяться не хочешь?
– На две недели раньше, я бы всех их покалечил, а сейчас без балаклав они такие смешные… Но помародерствую с толстым удовольствием.
– Значит так, братаны. «Мерс» стоит двадцать тысяч, его гипс пять тысяч. Итого: двадцать пять штук. Многовато конечно для начинающих гопников, но ничего не поделаешь. Кто у вас за штурмана? Ты, что ли? (взгляд на Родю) Ровно через неделю, я звоню тебя по трубе, мы встречаемся, и ты передашь мне конверт с этой суммой. В качестве залога мы забираем «Шкоду» и «Бумер», что в гараже…
– Только не «Бумер»! – взмолился хозяин дома Геша. – Родители послезавтра с Мальдив прилетают. Их никакие угрозы не остановят. Такое подымется!
– А «Шкода» чья?
– Моя, – слабо отозвался Сенюков.
– А у тебя какая отмазка?
– Я на ней себе на харчи зарабатываю. Других источников у меня нет.
– Тоже хорошо отмазался, – похвалил Хазин. – Но конверт с баксами все равно остается. Разумеется, у вас полное право обращаться и в ментовку, и в любимое ФСБ. Пробуйте. Но если конверта не будет, то начнется ваш отстрел. И даже не лично мной. Ведь и машина была не его, а из нашего общака… Ну как, прожевали?..  
– Прожевали, – покорно сказала Родя.    
– А теперь паспорта на стол?
– Зачем это? – испугался Геша.
– Копию снять, чтобы вы никуда не делись. Ну!!
Парни засуетились. Достали три паспорта.
– У меня только студенческий, – извинился покусанный Денис.
– Сойдет, – разрешил Хаза и по-испански Алексу:
– Что еще?
– Забрать, что есть: деньги, часы, оружие, – по-испански отозвался Копылов.
Так и сделали. Парни вывернули все карманы и сумки. Всего набралось пять тысяч рублей, триста пятьдесят баксов, две сотни немецких марок, три травматических пистолета и четверо часов. Все это навскидку оценили в тысячу долларов. Еще и их мобильники с собой прихватили, чтобы не было неразумных звонков.
– С почином, студенты. Пойдешь с нами, – Жорка указал на Покусанного Дениса, – назад ксивы заберешь.
Вместе с гопником они вышли из дома и не спеша дошагали до джипа. Дорогая машина произвела на гопника должное впечатление, не скрывая восхищения, он трогал натуральную кожу и деревянные вставки. Под дальним присмотром Севы они доехали до ближайшей почты и отксерили там паспорта.
– А ты точно не Димон Волков? – спросил перед уходом Денис.
Оба мародера переглянулись и коротко согласованно рассмеялись.
– Алекс, меня зовут Алекс, – увесисто произнес Копылов, отдавая один из мобильников. – Собирайте тугрики.
Денис отправился на остановку автобуса, а они, чуть попетляв по улицам, остановились, поджидая Севу.
– Свое забрал, твое возвращаю, – Алекс продемонстрировал обе «Моторолы» и одну вернул Перегонщику. Взамен получил запечатанный толстый конверт. По дороге вскрыл его, там была пачка «франклинов» – все семь тысяч. (Жизнь явно налаживалась.)
– Мои законные тридцать сребренников, – объяснил Копылов Жорке.        
– Боже, как мне все это в кайф! Обещай каждый месяц мне такое шоу.
– Они никогда такую сумму не соберут, – Алекс настроен был более скептически.
– Вот поэтому шоу и будет продолжаться! – совсем развеселился Жорка.
 
15
В «Биреме» захотелось как следует расслабиться. И захватив в буфете бутылку шампанского и тарелку бутербродов они поднялись в Погорелый номер. На лестнице встретили Еву, подхватили ее под руки и повели с собой.
– Да вы уже пьяные! – удивленно оглядывала она их, приноравливаясь к их шагу.
– Ни в одном глазу.
– Пока точно ни грамма, – подтвердил и Жорка.
Включив в номере погромче телевизор, деловито заняли у журнального столика плацкартные бражнические места.
– Так что за повод? – пытливо оглядывала их Ева.
– Завтра узнаешь с голубиной почтой, а сейчас лучше не знать, – интриговал Алекс.
– Мое дело телячье, я только во всем ему подчинялся, – вторил ему Хаза.
– За янычар, – просто провозгласил главный шпион первый тост.
Против этого никто не только не возражал, а даже все пришли в малый восторг – действительно их школьная альма-матер была нечто и сами они тоже нечто. К сожалению, пускаться в общие босоногие воспоминания не позволяли миллионы жучков, поэтому грамотно придерживались воспоминаний персональных, мол, у каждого была своя школа, свои любимые учителя и забавные случаи с ними. Лишь кивком головы и большим пальцем позволялось приветствовать узнанных преподавателей.   
Потом у телевизора выключили звук, и Жорка достал из чехла гитару.
– Ту, которую в прошлый раз в Москве, – попросил Алекс.
Хазин понял и сильным звучным голосом запел редкие куплеты «Прощание славянки». После выпили по второму бокалу.
– Я тоже хочу, – протянула за гитарой руки Ева и очень недурно запела старинный романс, после чего протянула гитару Копылову: – Слабо?
Отчего же слабо, если за плечами три года обучения игры на гитаре в коста-риканском Лимоне. Тем более, что два пальца в клешне были вполне действующими. Пожалуйста, вот вам настоящая мексиканская песня.
Погорелый номер находился как раз над номером Оливии и вскоре Оливия с Томасом привлеченные громким вокалом деликатно постучали к ним в дверь. Да, пожалуйста, господа мелкобриты! Еще через полчаса заглянули, а потом принесли бутылку дорогого виски и Юджин с Грэйс. Впрочем, много не пили, больше разговаривали, смеялись и пели. Казачьи песни сменялись блатными, баллады чередовались со свадебными частушками. Дошла очередь и до «Битлз». «Желтую подводную лодку» пели уже в семь голосов. Принесла из буфета новые бутерброды Люсьен, да так в номере и осталась, хоть ни одного слова не понимая из общей английской речи. Сидели на диване, на полу, на подоконнике. Преподы гитарой не владели, тем очевидней было преимущество хозяйской троицы. Наибольшим успехом пользовался Хазин, которого снова и снова просили повторить то одну, то другую песню. В общем, все было беззаботно, увлекательно и совершенно не утомительно.
Под занавес Люсьен как-то особо алчно стала посматривать на Алекса, и он понял, что лучше в «Биреме» не ночевать и хоть Веры дома не было, досрочно уехал в свою треххатку. Гадал про себя: обесчестит Люсьен Жорку или нет? Утром из дома даже позвонил по этому поводу. Младший шпион сказал, что Ева довольно бесцеремонно выставила горничную из его номера, и та возвращаться не стала.
– Никогда не думала, что русские могут так здорово проводить время, – признавалась на следующий день Оливия.
Позже не раз предпринимались попытки повторить подобную вечеринку, но все признавали, что так здорово, как в тот первый раз уже не было.
 
16
            Стас появился в его треххатке неожиданно – открыл дверь своим ключом. Алекс, выйдя из ванной, даже вздрогнул – ох уж эта шпионская бесцеремонность, хорошо хоть Вера уже уехала. Впрочем, если бы она была дома, инструктор вряд ли бы вторгнулся к нему таким макаром. (Интересно в ЦРУ за такое подают в суд на своих боссов или нет?)
            – И вам здравия желаю!
            – Ты опять какую-то свою игру затеял? Что делал вчера в Репино? – угрюмо произнес капитан. (Ага, значит и мы пеленговать мобильники научились, жучки ведь были завернуты!)
            – Расследование проводил.
            – Провел?
            – Так точно. (А чего ему было это скрывать.) Мою машину сожгли Родя Феклистов и его компания. А меня как агента ФСБ им сдал некий майор Сосницкий.
            Они прошествовали в спальню.
– Бред, – коротко бросил Стас.
            – Якобы из-за меня троих из них перевели на заочное. Вот и вся икебана. Плюс вернул свою драгоценную «Моторолу». – Алекс продемонстрировал завернутый в фольгу мобильник и принялся не спеша одеваться.
            – ФСБ здесь не причем, это от меня пошла информация об их гоп-стопе в первый отдел вашего института.
            – От вас?! – Алекс был поражен в самое сердце, хотя после случая с лукачцами мог бы и не удивляться.
            – Надо было убрать за пределы Питера тех, кто знает тебя как Диму Волкова.
            – Спасибо, у вас это хорошо получилось!
            – Мне все давай в подробностях, – потребовал капитан.
            Копылов не без удовольствия рассказал про «моторолы» и гопников, умолчав лишь о «Макарычах», мародерстве и назначенной дани. (Зачем еще больше травмировать инструктора.)
            – И они просто так все вам отдали? – не мог поверить Стас.
            – У нас с собой две отвертки были, а у них только травматика, про которую они просто забыли. Пугливые до невозможности оказались, а еще гоп-стоп.
            – А если бы не только травматика?
            – Ну раз милиция и Инкубатор мух не ловят, то приходится самим что-то делать.
            – Свое настоящее имя им сказал?
            – Они его в правах и в моем студенческом еще тогда увидели.
            – Значит, все разрулил?
            – Я же находчивый, вы же знаете. Заодно узнал, как стукаческая труба реагирует без симки и в выключенном виде.
            – Если бы ты только знал, как сейчас мне хочется тебе врезать! – честно признался Стас, сжимая кулак величиной с детскую голову.
            – Офицер инвалида не обидит! – сострил Алекс, демонстрируя свой гипс, и дабы отвлечь инструктора от вредных мыслей перевел стрелки: – А есть у нас в стране такой военный секрет, за который цэрэушники маму продадут?
            – Ты это к чему?
            – Просто надоело быть цэрэушной шестеркой. Пора мне их резидентом становиться. Ну так есть такой секрет?
            – Хочешь, чтобы я тебе его вот так и сказал – главный секрет? – Стас действительно успокоился и выглядел заинтересовано.
            – Хорошо, сформулируем по-другому. Есть ли в ЦРУ первичная информация о нашем секрете, за вторичную информацию о котором они маму продадут?
            – Подумать надо.
            – Ну есть хоть в чем-то наше превосходство, до чего Штаты еще не додумались?
            – По некоторым сведеньям им больше всего хочется раскрыть тайну наших «Скорпионов».
            – А что это такое?
            – По их сведеньям это глубоководные батискафы с манипуляторами, которые не засекаются никакими приборами.
            – А смысл этих штук какой?
            – Они считают, что эти батискафы могут подключаться к их правительственной связи по дну океанов, минировать их авианосцы и подводные лодки, а также поддерживать жизнедеятельность специально затопленных АПЛ возле Нью-Йорка и Лос-Анжелеса для акции возмездия.
            – Не слабо! И где у нас делают такие «Скорпионы»: на Севере или на Востоке?
            Стасу игра понравилась.
– По их сведеньям, на Севере.
– А в Питере «по их сведеньям» есть контора, связанная со «Скорпионами»?
– А это ты у них спроси. Позвони Маккою в Хельсинки и спроси.
– Опять толкаете меня на путь отмороженных самостоятельных решений.
Капитан счел за лучшее не отвечать.
– Ну так что с этим майором Сосницким? Напишите донос о его профессиональном несоответствии? Или мне самому написать? – не мог уже остановиться Алекс.
– Ты чего про «Скорпионов» хотел?
– Вот придумал, как родине служить, чтобы ни один американец не пострадал.
– Ух ты! – даже восхитился Стас. – Как у тебя вообще такое в голове сочиняется?
– Прочитал вчера в интернете, как Рейган подговорил арабских шейхов снизить цены на нефть и это разрушило Советский Союз?
            – Ну?..
            – Понял, что моя главная миссия максимально разорить экономику Штатов.
            – Тогда действуй! – с непонятным выражением одобрил Стас.
                                   
17
            – Пошевелите пальцами, – сказал хирург.
Алекс пошевелил, после трех недель бездействия ощущение руки было чуть странное: и мое и не мое.
– Не болит?
– Не-а.
– Ну все. Тогда идите и старайтесь кости больше не ломать.
– А как-то заботиться надо? – Алекс не верил, что его однорукости конец.
– Желательно бокс заменить на шахматы.
– Спасибо. А это?.. – он не знал, как спросить о гонораре.
Врач его понял и усмехнулся.
– Если миллионер, от «Феррари» с серебряным отливом не откажусь.
Копылов был миллионером, но «Феррари» дарить не стал, обошелся коньяком.
На улице поджидал на машине Хазин, превратившийся за эти дни в его личного шофера.
– Все срослось как надо? Или нужно по новой ломать? А то я готов, – предложил свои костоломные услуги Жорка.
Под его взглядом Алекс достал блокнот с ручкой и попытался нарисовать лик Евы. Средний палец предательски подрагивал и рисунок получился совсем никудышным. Однако это было лучше, чем совсем ничего.
Теперь можно было и ехать.
– Проверь еще раз, – попросил Жорка.
Алекс достал «Моторолу» и набрал ставшую уже привычной комбинацию. Телефон Лукача обозначился в кафе «Дымок». Контрольный звонок и Андрей Ильич, в просторечии пахан Лукач, подтвердил, что готов принять отельера с его другом.
Помещение под магазин бытовой техники (бывший комок) было найдено Жоркой всего в трех кварталах от «Биремы» и после дотошных расспросов продавец подтвердил, что выплачивал своей «крыше» по две тысячи баксов в месяц. Все остальное в выбранном помещении устраивало Хазина, теперь предстояло решить еще и с бандитским побором.
У «Дымка» «загорала» целая машинная кавалькада.
– Вам сюда, – указал знакомый по встрече на набережной браток.
В кафе оказался отдельный банкетный зал на дюжину вип-персон. Здесь как раз и откушивали перепелок восемь или десять лукачцев.
– Вот они – гроза всех питерских хулиганов! – приветствовал шпионов Андрей Ильич восседавший в торце стола. – Ну и какие наши дела скорбные?
Парни приблизились, им тотчас освободили два стула.
– Это Жора Хазин, мой друг, теперь еще и деловой партнер.
– Из одного, что ли, помета? – оценивающе окинул Хазу босс.
– Можно сказать и так, – ушел от прямого подтверждения Копылов. – Собирается прикупить для московской фирмы пустующий магазин, по адресу... – Алекс назвал улицу и дом. – Но как бы сделать так, чтобы без «крыши»?
– Элементарно, Ватсон, – Лукач был само благодушие. – Только мне придется всех оповестить, что вы у нас типа изгоев, в свободном плаванье. Не хочу вас огорчать, но условия у других пацанов могут оказаться и пожестче.
– А еще варианты есть? – Алекс выразительно покосился на слушавших их братков.
– Покурите, пацаны, пока. – Лукач жестом отослал свою подтанцовку. Все вышли, кроме коренастого мужичка с прической ежиком. Алекс глянул на Жорку. Тому костистый, с провальными щеками лик босса явно не нравился, а Копылову при втором близком знакомстве был так и ничего.
– Меня народ не поймет, если кроме гостиницы я еще и магазин с поводка спущу. Но есть вариант с кикбоксингом.
– Ну? – не понимал Алекс.
– Мои пацаны жаждут реванша. Выиграешь – магазин твой.
– С кем именно?
– Тобой обижены трое. Вот с ними и матч-реванш. По очереди, естественно.
– С меня только час назад сняли гипс. Хирург велел месяц шахматами заниматься.
– Ну тогда через месяц и приходи.
– А можно я вместо него? – вставился Жорка.
Лукач задумчиво посмотрел на него:
– Тоже курсант спецназа?
– Почти, – уклончиво сказал Алекс. (Так вот под каким соусом Стас им меня сдал.)
– Нет. Кто обидел, тот и ответить должен.
– А только так? Никак не иначе? Я это к тому, что кикбоксинг это и долго, и нудно. Гораздо веселей с применением подручных средств. Здесь и смекалка, и неожиданность, и ловкость. Любые морские котики от Русского рукопашного боя в осадок выпадают.
– Например, каких подручных средств? – заинтересовался босс.
– Швабры, кастрюли, утюги…
– Что скажешь? – глянул на Ёжика Лукач.
– На швабрах он асс, это мы с тобой видели. А если на стульях? – съехидничал тот.
– Да пожалуйста, – согласился Алекс.
– Добро. – Лукач шумно поднялся. Все вместе они направились к двери.
В общем зале Ёжик отдал ряд распоряжений, и братки, засмеявшись, с готовностью стали расчищать помещение: столы и стулья сдвинули к стенам и откуда-то вместо деревянных принесли два железных офисных стула. Мордатый, Вязаная Шапочка, он же Гаврила и Витек все были здесь и не слишком радовались предстоящему поединку.
– Ты, – указал Лукач на Мордатого.
Тот послушно взял стул и вышел на образовавшуюся площадку величиной с ринг. Алекс ничего не оставалось, как скинуть ветровку и подхватить свой стул. Тут главное было не делать лишних движений, показать, что это как бы ему не впервой. И хищно улыбаться! На фоне суетливых перебираний руками Мордатого, копыловская четкость бросалась в глазах. Алекс и первым двинулся на противника. Два-три удара Мордатый отбил своим стулом. Ну все, пора кончать! Подцепив стул противника, Алекс сильным движением задрал его вверх, а левой ногой провел классическую подсечку правой пятки Мордатого, еще и дернув стулом тому в противоход. Потеряв равновесие, браток рухнул на пол. В следующее мгновение Копылов распластался на нем, ловко заблокировал его движения и край своего стула опустив на горло противника, так что еще нажим – и все.
– Мочить!? – вопросительно глянул на Лукача.
Рэкэтирский босс даже не сразу понял, о чем его спрашивают, но сумел все же отрицательно качнуть головой.
Оставив Мордатого, Алекс поднялся с пола.
– Силен бродяга! – послышалось из-за спины Лукача.
– Фигня это все со стульями. На ножах пускай. Гаврила классно на ножах умеет, – зашумели другие братки.
Лукач протянул руки и ему тотчас передали четыре разнокалиберных «режика», как их называли в интернате. Босс выбрал из них два более-менее одинаковых финки и с усмешкой посмотрел на Копылова.
– А запросто, – Алекс указал на один из них.
– А какие правила? Пусть до первой крови только! – заметно занервничал Жорка.
– По правилам? – испытующе переспросил Лукач.
– Как получится, – Алекс не собирался снижать свою суперменскую фанаберию.
Атмосфера в кафе накалилась еще сильней. Да и как можно было теперь обойтись без серьезного кровопускания. Алекс снял с себя шерстяной жилет и обвязал им кисть левой руки, мол, на ножах я привык драться именно с таким кулачным щитом. Братки во все глаза смотрели за его ухватками. Кто-то протянул Гавриле кухонное полотенце, тот попробовал тоже обвязать себе левый кулак, но потом раздраженно отбросил мешающую тряпку.
– Давай, Гаврила, сделай пацана! Пощекочи ему селезенку! Писюн малолетке отрежь! – подбадривали своего подельника братки.
Алекс придерживался прежней методы: атаковал первым. Двумя выпадами проверил быстроту реакции противника, потом резко вскинул вверх обмотанную жилетом руку и сделал два молниеносных укола ножом: один пришелся Вязаной Шапочке в левое предплечье, второй – в левый бицепс – и вовремя убрал живот от ответного выпада братка. Вопросительно взглянул на Лукача, тот молчал. Гаврила прижимал к телу раненую руку, но из боевой стойки не выходил. Алекс снова ринулся вперед и маханул острием братку по лицу, но при этом и сам получил болезненный укол по руке выше жилета. Схватка остановилась, из разрезанной щеки Гаврилы хлестала кровь. Дружбаны живо кинулись зажимать и перевязывать ему раны. Алекс отдал кому-то нож, достал из кармана джинс носовой платок и прижал его к собственной ране.
– Теперь ты! – указал Лукач на Хазина. – Без всяких подручных штук.
– Бокс или драка? – деловито осведомился Жорка.
– Драка.
Против Хазы стал лукачский водила Витек, ростом такой же, но весом килограмм на пятнадцать больше. Казалось, самый акцентированный удар юного средневеса лишь пошатнет его, но никак не опрокинет.
– Второй раз будешь моим крестником, – торжествующе осклабился Жорка и рванул вперед. Со скоростью деревенского кота нанес пять или шесть легких ударов в голову, после чего, схватив водилу за грудки, шмотанул туда-сюда, третьим движением согнул его вперед, сильно ударил коленом в лицо и отшвырнул прочь. От падения Витька удержали руки братков. Из разбитого носа и губ у него обильно сочилась кровь. В бешенстве оттолкнувшись от братков, водила ринулся на Жорку, который резко присел и ловким движением перекинул Витька через себя, дав ему растянуться на полу навзничь в полный рост. Но это было еще не все. Вскочив, Витек мощно выбросил вперед правую ногу целясь в живот. Жорка словно только этого и ждал, подхватил ступню противника и резко развернул ее, так что Витек тоже перевернулся и приземлился уже лицом вниз. Не давая ему опомниться, Хаза бросился ему на спину и поймав его правую руку, прижал ее локоть к своему колену, чтобы одно движение – и перелом.
– Ломать? – снизу в верх глянул он на Лукача.
Тот отрицательно качнул головой.
Вот теперь мастер-класс был окончен точно. Два молодца стояли плечом к плечу и как будто не слишком радовались своей победе. (Мол, чего радоваться – привычное дело.)
– Все вопросы снимаются, – вынес решение Лукач. – Магазин ваш.
Если Жорка просто подобрал со стула свою куртку, то Алексу его ветровка и вовсе была подана одним из братков – как знак полной уважухи.
Не успели они на джипе тронуться с места, как одновременно зазвонили «Моторола» и «Нокия», причем на обоих экранчиках были одни звездочки.
– У меня звонок по «Мотороле», – сказал Алекс в «Нокию» и включил «Моторолу», не выключая при этом «Нокию» – пусть и Стас послушает. Жорка выключил двигатель и тоже навострил уши.
– Чем ты сейчас занимаешься? – сказал Голос.
– Бизнесом, – по-честному отвечал Алекс. – Только что отмазали от рэкета наш магазин бытовой техники.
– Каким образом отмазали?
– Сегодня обошлись только кулаками, а что? – (Как же было приятно дразнить нехорошего дядю.)
– Что такое твои курсы спецназа, объяснить не хочешь?
– Это классно придумал мой адвокат Циммер, когда мы от рэкета «Бирему» отмазывали. Сегодня вот еще раз пригодилось.
– Когда будет результат по газете?
– Штат газеты уже набран. Теперь набираем материал на первый месяц, чтобы было все без пауз и халтуры.
– О первом выпуске позвонишь Севе. – И Голос отключился.
– Секунду, – сказал Алекс в «Нокию», быстро заворачивая «Моторолу» в фольгу.
– Вы что там, настоящий чемпионат устроили? – прослушанный диалог с Голосом сильно смягчил сердитость Стаса.
– Вы бы нами гордились, если б видели. (Почему бы и капитана не подразнить.)
– Про газету соврал или как?
– Рядом со мной сидит главный редактор газеты, кивает головой, что все готово, – продолжал едва сдерживать смех главный шпион.
– Ну шпана, дождетесь у меня! – И капитан выключил телефон.       
Два обормота в джипе посмотрели друг на друга и от души расхохотались – шоу действительно продолжалось.
 
18
Теперь после договора с Лукачем оставалось не менее важное: ратифицировать сделку у Хазина-старшего. Жорка слегка мандражировал, опасался, что визит отца в «Бирему» все испортит, скажет: «Так ты из-за этой тусовки готов на все подписаться». Кроме того, у него закончились все деньги, отчего он чувствовал себя весьма кисло.
Алекс его успокаивал:
– Не будет магазина, ну и шут с ним. Найдем другую работу, будешь главным редактором плюс моим водилой. Прорвемся. И ради бога без виляющего хвоста.
Василий Петрович приехал не один, а со своим шофером. Жорка узнал об этом в последний момент. Две горничные срочно кинулись приводить в порядок номер с двумя кроватями после только что съехавших постояльцев.
Копылов караулить высоких гостей на входе отказался:
– Хватит и тебя одного. Твой отец должен увидеть во мне не твоего уличного приятеля, а хозяина отеля – чувствуешь разницу?
В окно «Палаты №7» он наблюдал как суетился возле подъехавшего «Мерса» Жорка, обнимая отца, здороваясь с шофером и пытаясь из багажника доставать дорожные баулы, в чем разлюбезному сыну было отказано. В «Бирему» троица двинулась без вещей.
Согласно разработанному плану, Ева под невинным предлогом заманила в хозяйский номер Оливию и Томаса. Так что, когда Хазины вошли туда, им стал слышен кусочек беседы на беглом английском с уходящими мелкобритами и то как те дружески приветствовали самого Жорку. Еще одним понтом стал принесенный Евой поднос с бутербродами и соками. Коньяк из кабинетного бара и рюмки Алекс доставал уже сам. По легенде они с Жоркой познакомились в Москве три года назад в компании с кубинцами, которых потом пришлось защищать от скинхедов. Теперь вот Георгий хочет заводить в Питере свой бизнес, что он, Копылов только приветствует. Уже благополучно решили вопрос и со складами, и с местным авторитетом (снизив дань до 500 баксов в месяц).
Василий Петрович был невысокого роста и не самой выигрышной внешности, но пять лет успешного бизнеса с немцами сделали его представительным, уверенным и хватким. Коньяк с лимончиком он воспринял как должное, даже сыну не запретил.
– Георгий сказал, что это целиком ваша гостиница. Но купили вы ее совсем недавно. Мне бы хотелось больше знать о человеке, на которого мой наследник престола возлагает гипернадежды.
– У меня есть знакомая, которая любого нового русского называет проходимцем. Я для нее проходимец в кубе, потому что получил двойное наследство. Одно наследство лежит у меня в финском банке, на второе я купил эту гостиницу и получил от англичан гранд на языковую школу. Первое наследство тоже ждет своего часа. Как только я увижу, что у Георгия все идет как надо, я с удовольствием стану под его знамена. Нас объединяет именно наш возраст и закон всех успешных людей: если решил – делай и не думай о сомнениях. Вот и все, что я могу сказать в свое оправдание. Кстати, по этому поводу анекдот. «Судья: подсудимый, что вы можете сказать в свое оправдание? Подсудимый: ну видите ли… Судья: достаточно, расстрелять, следующий».
Жорка заржал первый, Хазин-старший и Ева засмеялись чуть умеренней.
            Ну а после совместного смеха какие могут колючки? Ева удалилась, и мужчины после двух выпитых рюмок вышли на деловую волну. Василию Петровичу действительно был нужен филиал фирмы в Питере, но он сомневался в идее сына. Считал, что нужно сразу открыть три точки в разных концах города, чтобы фуры гнать из Германии не по одной, а группами. Прожект Жорки торговать бытовой техникой преимущественно через интернет, а поэтому достаточно одной точки, куда клиенты могли прийти и посмотреть на свой товар вживую казался ему не слишком убедительным. Да, в Москве это уже существует, начинает продвигаться и в Питере, но такой прогресс хорош для покупателей тридцатилетних. Более взрослое поколение вряд ли будет приветствовать покупки дорогих вещей в темную, стало быть, водители-экспедиторы должны уметь не только привезти стиральную машину и микроволновку, но и подробно продемонстрировать как они работают, не исключено, что каждую четвертую-пятую вещь придется отвозить назад. Кроме того, нужны не только легкие пикапы, но и грузовые минивэны.
– Какие проблемы, – горячился Жорка, – я уже договорился о минивэнах в аренду!
            – А ты что скажешь? – уже по-свойски после второй рюмки обращался к Копылову герой-вертолетчик.
– Когда мне вручали в Хельсинки гранд на английские курсы, там тоже выразили сомнения насчет моего возраста и отсутствие какого-либо опыта. Но их сразил довод, что мой жизненный опыт зато не отравлен неудачами в бизнесе. Глаза боятся, а руки делают. Пусть начнет, а будет плохо получаться, пришлете ему своего куратора.
            – Вы же кажется ровесники? Стало быть, у тебя тоже нет высшего образования.
            – Три курса на очном отделение, теперь на четвертом-заочном.
            – Мое обязательное условие, чтобы он (палец на сына) стал в Питере студентом. Первый курс обязательно на очном, потом можно на заочном.
            – Иголки под ногти ему можно будет загонять?
            – Можно.
            – Тогда считайте он уже студент.
            За это было выпито по третьей рюмке. После чего пошли смотреть подвал «Биремы» и сам магазин. Подвал Хазин-старший раскритиковал:
            – Кофемолки таскать можно, а как управитесь с двухметровыми холодильниками.
            – Мы их будем хранить в магазине, там тоже есть кладовки, – выкручивался Жорка.
            Придирки были и к магазину, ему требовался косметический ремонт и новое оборудование, но Сынуля заверил отца, что пока придут фуры все будет тип-топ.
            На том они и расстались. Водитель Костя повез хозяина пить водку к питерской сестре, чтобы потом вернуться ночевать в «Бирему» в одиночку, а шпионам-кунакам оставалось только гадать: быть или не быть их великому гешефту.
            Утром последовал звонок: «Готовь встречу с продавцом». Через два часа договор о покупке магазина был подписан, Хазин-старший тут же убыл на «Мерсе» в Москву, а Жорка пошел открывать себе банковский счет и искать съемную квартиру для двух московских работников, призванных обучить его команду экспедиторов-продавцов.
 
19
Дошло наконец у них дело и до интернетской газеты. Свой газетный сайт Хазин, не мудрствуя лукаво, назвал «Светлобес». Пока он состоял лишь из одной колонки и многообещающих картинок с подразделами.
«Одно из главных положительных завоеваний Перестройки – это уничтожение советских писателей, как творческой популяции, – так начиналась первая запись в его блоге. – В 1992 году одномоментно по всей стране тиражи всех литературных газет и журналов упали сразу в 300-500 раз. Спрашивается: почему? Никто вразумительно на это до сих пор ответить не мог. Попытаюсь ответить я со свойственным мне светлобесием. Развал Союза только внешне можно отнести на счет политиков и управленцев. Внутренне главными предателями стали «властители дум», те же писатели, журналисты и режиссеры. И массовый читатель в итоге интуитивно отвернулся от них. Ложью стали все их высказывания и призывы, какими бы умными и убедительными они не были, а все их художественные экзерсисы по сравнению с государственной катастрофой стали совершенно ничтожными и лилипутскими. А полная невостребованность и их самих тут же перевела из небожителей на уровень нищих учителей и врачей».
Все это слово в слово говорил им четыре года назад учитель литературы Виталий Кузьмич, Жорка просто добавил к его высказыванию слова про нищих учителей и врачей. Разумеется, столь вызывающее заявление в интернете не могло остаться безнаказанным. Уже в течение двадцати минут на него пришло семь откликов, от «Что за бред!» до «Точно, в яблочко». За сутки набралось еще полсотни подобных реплик.
Следующим хитом Хазина стало:
«Почему в «Гамлете» Гамлет узнает об убийстве отца на второй или третьей странице, а начинает действовать только в самом конце, когда получает смертельную рану? Со свойственным мне светлобесием берусь доказать, что проблема не стоит выклеванного семечка. Судя по всему, отец Гамлета был весьма посредственным королем, никто кроме сынка-студента не сожалеет о его смерти. Не действует же принц потому, что совершенно не готов взять корону в свои руки, да никто и полунамеком не упоминает, что он этого достоин – то есть изначально слаб в коленках. А насильственная смена власти вполне законна в то время. Более того, с Офелией Гамлет ведет себя как великовозрастный девственник, эдак лет семнадцати. Кстати, кто-нибудь обращал внимание, что в оригинале пьесы мать упоминает, что Гамлет толстоват и страдает одышкой? Поэтому и сама относится к нему достаточно пренебрежительно».
За сутки уже сотня разномастных откликов.
Третий день и новое заявление:
«О вреде русской классики. Читая русскую классику, представляешь Россию в виде Москвы, Петербурга, пары центральных губерний и маленького клочка Кавказа. И все! Причем все это в весьма депрессивном виде. Ни ползвука о шестой части Земной суши, ни о тысячелетии победных войн. Да и герои в ней – сливай воду. Самое забавное, что все это не так безобидно, как кажется. Со своим светлобесием утверждаю, что если бы партайгеноссе Гитлер удосужился прочитать что-то художественное про освоение Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии и Закавказья он бы на двадцать минут больше подумал перед нападением на Россию, а так с покорными крепостными, да их никчемными помещиками справиться, казалось, плевое дело.
Кстати, даже в «Войне и мире» самое сильное сопротивление Наполеону оказывают вовсе не русские чудо-богатыри, а московские барыни, которые зная, что в захваченных европейских столицах блистательными французами уже на следующий день начинались балы и открывались модные салоны, приказывают всем домочадцам грузиться на повозки и уезжать из Москвы, бросая все имущество».
На это последовало еще двести суточных реплик.
Виной этим Жоркиным перлам наверно тоже были происки Виталия Кузьмича, хотя такие «Гамлет» и «Война и мир» прошли как-то мимо ушей Алекса. Было весьма интересно: насколько долго может Светлобес продержаться с подобным запасом. Из сложного положения Хаза вывернулся вполне прилично: принялся отыскивать на литературных сайтах отдельные стихи и не только въедливо разбирался с их содержанием, но и назначал им призовые и лузерные места.
Геометрическая прогрессия первых откликов, правда, живо сменилась прогрессией арифметической, тем не менее устойчивый рост интернет-читателей продолжался. Приходилось только удивляться сколько в Питере и России людей, которые и сами балуются стихами и считают себя их знатоками. За каждый же просмотр «Светлобеса» Алекс установил таксу в один рубль. Хазин довольно потирал руки:
– Две тысячи… Две восемьсот… Три четыреста… Похоже это вообще скоро станет моим основным доходом.
            Недовольным газетой был лишь Голос:
            – Что это за литературная многотиражка?! Кому она нужна? От тебя политики ждут и управления молодежью.
            – Все будет, – оправдывался Копылов. – Вы наверно забыли, что в Перестройку «Литературка» была самой влиятельной. Может сами пришлете новых сотрудников?
            Жорка с критикой был согласен и собирался подбирать газетную команду.
            – Ева говорила, что твоя невеста на дипломе в библиотечном институте. А давай ее внедрим в Национальную библиотеку, будет поставлять нам, что потребуется.
            Предложение порядком озадачило Алекса. Он и сам подумывал, не определить ли Веру после диплома в какую-либо питерскую библиотеку, но было ли положение библиотечного червя предпочтительней статуса железнодорожной проводницы? Слова же Хазина прямо указывали на возможный переход гурии в ранг полноценных соратников по их с Жоркой и Евой Коза Ностре. А почему бы и нет? С другой стороны, представить, что Вера в его треххатке будет находиться постоянно тоже было достаточно стремно.
            Теперь она бывала у него лишь редкими дневными набегами через два дня на третий. Времени хватало лишь на два интима с двухчасовым перерывом между ними для броска в какую-либо недалекую ресторацию («Надо же девушке нацепить на себя новый наряд: ты же сам мне их прикупил»). Поэтому и задавать наводящие осторожные вопросы получалось лишь за ресторанным столиком в ожидании заказа.
            – Интересно, а с каким прицелом ты в свой библиотечный поступала?
            – Хотела в МГУ на филфак, но сильно забоялась, вот в Кулек и пошла.
            – А почему на филфак хотела?
            – Книги читать у меня лучше всего получалось.
            – Небось и стихи писала?
            – Не-а. Только детские сказки.
            – А мне дашь почитать?
            – Не-а. Только если их где-нибудь напечатают.
            – Ну сейчас напечатать не проблема. Говори куда и сделаем.
            – Так не хочу. Хочу, чтобы как положено и хоть с малюсеньким, но гонораром.
            Дальше он расспрашивать пока не стал.
Правда, случались у них в этих ресторанных посиделках и другие разговоры.
– Почему ты не хочешь показать мне свою гостиницу? – как-то раз не попросила, а скорее потребовала Вера.
            – На то, есть серьезная причина, – невозмутимо отвечал он, соображая, откуда произошла утечка о «Биреме». Ну конечно, Ева! После того, как он строго обязал Веру общаться с ним только эсэмэсками, ее лучшей подругой стала Девушка Бонда, которой она как бы невзначай звонила, выспрашивая об особенностях светской питерской жизни.   
            – Какая же? Говори! Ты меня стесняешься?
            – Скорее стесняюсь себя. Там чисто женский коллектив. Доброжелательно на тебя вряд ли кто из них посмотрит, а для меня это будет нож острый. Поэтому встраивать тебя в мою жизнь следует постепенно и крайне осторожно.
            – Ты просто хочешь, чтобы я не мешала тебе с ними… флиртовать, – она не сразу сумела подобрать наиболее политкорректное слово.
            – Упаси меня бог флиртовать с ними!
            – А им флиртовать с тобой?
            – Меня спасает моя сопливость. Тридцатилеткам прилюдно строить глазки малолетке весьма западло.
            – Я старше тебя на два года, но это мне не помешало самой прийти к тебе домой.
            – Какой ужас!! На два года?! Значит на пенсию ты выйдешь на семь лет раньше меня. И я, молодой, красивый, буду семь лет женат на пенсионерке!
            – Сколько можно издеваться! – Она принялась под столом пинать его коленками.
– Ну вот видишь! Как тебя с такими ухватками пускать в приличное общество!
К счастью пока все между ними ограничивалось лишь такими стычками.
 
20
Впрочем, случалось и так, что по запальчивому звонку Жорки, Алексу приходилось прямо в разгар обеда целовать Веру в щеку и, оставив ей пару купюр, срочно убегать из ресторана – слишком много забот отныне появилось у их копыловско-хазинского дуэта. В первую очередь это были магазинные хлопоты: оформление документов, подбор кадров, ремонт помещения, закупка оборудования, аренда машин. Тут они удачно дополняли друг друга: когда опускались руки у Жорки – вставал у руля Алекс, начинало надоедать отельеру – обретал второе дыхание московский гость.
Как и предполагалось, гопники собрали всего шесть тысяч американских тугриков. Само их получение вылилось в целую тайную операцию – нельзя было исключить милицейскую или фээсбэшную подставу с несмываемой краской на купюрах или переписанными номерами «франклинов». Вот с помощью маячка на «Мотороле» и гоняли Родю по центру города таким образом, что у него сложилось полное убеждение, что за ним следят сразу несколько подручных Жорки и Алекса.
Мизерность транша Хазу, однако, нисколько не смутила:
– Пущай отработают.
– Каким образом? Сейчас мы для них загадочные мафиози, а при близком контакте они живо нас расколют, – не согласен был Алекс.
– Ты недооцениваешь свою гостиницу, стоит им пару дней там повертеться, и они столько узнают про твои кулачные подвиги – мама не горюй!
Действительно с недельным обычно опозданием в «Биреме» каким-то образом все узнавалось про их похождения, находились даже «очевидцы» доказывавшие, что и при пожаре Катафалка не меньше пяти человек получили ранения от рук Алекса и половина банды Лукача тоже была избита «князьками» (так теперь их называли в отеле).
После некоторого размышления Алекс одобрил предложение Хазина по гопникам, внес только небольшую поправку: «Платить им всем будем по-разному, чтобы устроить разлад в их рядах». Так и сделали: Роде и Покусанному Денису – по 300, владельцу родительского «Бумера» Геше и Сенюкову на «Шкоде» – по 400 баксов в месяц, с тем чтобы половину этих зарплат выдавать наличкой, а половина в зачет оставшегося долга в 18 тысяч баксов. Сначала такую подлянку гопники даже не заметили, рады были самой возможности малой кровью уйти от суровой бандитской расправы. Когда же чуть позже Родя с Денисом стали возбухать, им было разъяснено: сдавайте на права, покупайте машины и ваши роялти станут выше. Сенюкова с его «Шкодой» Алекс определил в свои персональные шоферы, остальных в экспедиторы в хазинский магазин.  
Не успели разобраться с этим, как к Жорке пожаловали ходоки от Лукача: «Давай в тренажерном зале «Биремы» устроим тренировки по вашему русскому рукопашному».
– Вот видишь, – веселился Хазин, – через меня с тобой ведут переговоры, сами тебя, Великого и Ужасного, беспокоить не решаются.
– Только этого не хватало, – Алекс был категорически против подобного «клуба по интересам». И снова Жорка отыскивал убеждающие доводы:
– Во-первых, мы с тобой сразу в сэнсэи попадаем, во-вторых, можно и гроши срубить, в-третьих, еще сильней оба станем Майклами Корлеоне, в-четвертых, и сами всегда будем в тонусе, в-пятых, твоих гопников дополнительно приструним. Ведь шоу должно продолжаться.
И так уверенно фонтанировал, что отельер тоже задумался в эту сторону.
– Но как совмещать тепличных мелкобритов с нашими уголовниками!?
– А ты совмести, – подстегивал дружбан.
– Хорошо, передай своим ходокам: занятия не наверху, а в подвале, вход туда только со двора с черного входа, по тысячи рублей за один час с человека и плюс пять штук милицейских наручников.
– А наручники зачем?
– Приковывать на ночь к батарее нарушителей режима.
– О-ля-ля, как говорят чукчи. Съем свою бейсболку если такое прокатит!
Спросили (упрятав свои жучки и мобильники в фольгу) у Глеба-Игоря. Те против своего сэнсэйства ничего против не имели, если конечно их начальство им разрешит.
– Кто будет контролировать ваши спуски в подвал «Биремы», зато и разомнетесь и копеечку получите, – улещал Алекс.
Вслух секьюрити ничего не сказали, но переглянулись меж собой вполне согласно.
Оставалось только, чтобы гипернаглые условия не взбесили лукачцев. Переговоры снова провел Хазин. И к их несказанному изумлению все требования братками были приняты.
На оборудование подвального спортзала гимнастическими снарядами, боксерскими грушами, матами, защитными доспехами понадобилось несколько дней. Гораздо больше времени ушло у «князьков» на восстановление школьных физических кондиций. Как бы там ни было через неделю первая пятерка молодых лукачцев робко позвонила в дверь черного входа и, пройдя на видеокамере фейс-контроль, была допущена под светлые очи четырех сэнсэев и четверки гопников. Начали с простого тестирования: подтягиваний на перекладине, отжиманий от пола, на быстроту реакции при бросках теннисных мячей, затем зачет по метанию ножей и саперных лопаток. Завершила вступительные экзамены стрельба по мишеням из «Макарычей» Глеба-Игоря. Параллельно все эти штуки проделывали и Копылов с Хазиным, причем с безоговорочным преимуществом по всем дисциплинам даже над своими секьюрити – бывшими омоновцами. В общем узаконили не только свое главенство, но и расставили всю команду в соответствии с их физическими кондициями. Заодно обряд инициации прошли и гопники – теперь они и вовсе были уверены, что сожгли «Мерс» не просто бандитский, а бандитско-бизнесменский и кто там могущественный стоит за всеми этими отелями и магазинами лучше вообще не узнавать.
Доволен результатом остался и Алекс. Где-то в схроне лежал «Список 30», добытый восемь лет назад в Коста-Рике его отцом и за который московское начальство сдало их семью цэрэушникам. Из 30 высокопоставленных агентов влияния со всеми их указанными заграничными счетами четверо продолжали здравствовать в славном городе Питере. И вот он: его собственный отряд командос, с которым к предателям родины вскоре можно нагрянуть с законной (хоть и бандитской) экспроприацией.
Гостиничные дамы на возню «князьков» с подвальной секцией смотрели с понятной тревогой, но кто обращаем внимание на бабские страхи.
– На фига вам эти уркаганы сдались? – была возмущена и Ева.
– Для скорости жизни, чтобы день за три проходил, – вполне правдиво объяснял ей Алекс. Жорка был с ним полностью согласен.
Та же скорость жизни касалась у них, естественно, и «Биремы».
– А давай сбацаем настоящий английский клуб, – предложил между делом Жорка.
– Он у нас и так есть. Каждый день их английские друзья здесь трутся.
– Это не то. Надо чтобы дым коромыслом шел, – не согласен был младший шпион.
– И с чего начнем?
– С твоей гаргары, которая мешает тебе в твоей треххатке.
Сказано – сделано. На грузовом минивэне двухметровую плазму доставили из Копыловских апартаментов в тренажерный зал, подключили к спутниковой антенне и пожалуйста – любуйся не только на Лигу чемпионов, но и на всю Английскую премьер-лигу. Любо-дорого было смотреть, как мелкобритты (что парни, что дамы) переносили свои учебные часы, дабы вовремя прибежать и усесться перед большим экраном, приветствуя своих любимцев в трусах.
Следом Хазин уломал Алекса на покупку видеоплейера и в перерывах между футболом в Тренажерке обосновался свой киноклуб – надо же просветить заморских гостей насчет не только мирового, но и русского кино. Все качалки отправились в подвал, а число посадочных мест значительно расширили – ученики, которых не слишком занимали домашние дела, охотно после занятий потянулись наверх следом за учителями.
Не успели оглянуться, как из подвала было доставлено на второй этаж детсадовское пианино и после его настройки в Тренажерке обосновался еще и музыкальный салон. Из Жорки вышел неплохой тапер, нашлись пианистов и среди учеников плюс и Грэйс иногда радовала присутствующих своим музицированием.
Вскоре к их музыкальным экзерсисам добавилось еще одно замечательное лицо. Как-то Люсьен сообщила Алексу, что с ним хочет переговорить о работе одна особа.
– У нас и так штат больше чем надо, – скривился патрон, не отрываясь от ноутбука.
– Она говорит, что сможет вас убедить, – с какой-то особой язвительностью усмехнулась горничная. – Хотите, чтобы она на выходе с вами общалась?
Заинтригованный он сделал знак: запускай.
Вошедшая в его номер особа в самом деле выглядела достаточно уверенно. Хорошего роста, фигуристая, умеренный макияж и чуть более яркая чем надо одежда.
– Тридцать процентов, – объявила она, бегло оглядывая интерьер.
– Что? – немного обалдел он.
– Тридцать процентов, – повторила гостья, изящно присаживаясь на диван.
– Я вам или вы мне?
– Разумеется, я вам.
– Звучит многообещающе, а за что?
– Неужели трудно догадаться?
Он догадался.
– И как это будет выглядеть?
– Я просто буду сидеть в вашем буфете гонять чаи и играть на мобильнике в игры.
– И мне за это тридцать процентов? – развеселился он.
– У тебя есть какие-то моральные принципы?
– Вообще-то, нет.
– Тогда заметано?
Ему стало совсем интересно.
– А репутация фирмы? Мне не хочется, чтобы мою «Бирему» называли притоном.
– Я украшение. Никто и слова не пикнет, кроме разве что горничных, но ты им можешь сам укоротить языки. Потом эти клиенты сами будут рваться в твой отель.
– Ну и что такое ты умеешь, что всех околдует?
– А ты проверь. Такого ты еще никогда не пробовал.
– Прямо здесь?
– Почему бы нет. – Она встала и шагнула к нему.
– Ты словами сначала скажи.
Она еще шагнула. Алекс продолжал сидеть, гарантированно огражденный подлокотниками кресла?
– Что, анальный секс?
Гостья покачала головой и достала из сумочки упаковку с презервативом.
– Минет через резинку. – Она присела и оказалась у самых его колен.
Алекс сильно дернулся, но отъехать сумел лишь на двадцать сантиметров.
– Стой, стой! Успокойся! Верю, верю!
Она встала и улыбнулась. Весь вид ее говорил: ну вот такие вы, парни, трусишки!
– Раз веришь – то по рукам?
Он отрицательно мотнул головой. Путана двинулась на выход.
– А петь ты умеешь? – вдогонку спросил он.
– А тебе сначала спеть надо? – приостановилась она у двери. – Музыкальная школа по классу скрипки тебя устроит?
– Можешь приходить со скрипкой и охмурять таким макаром. А?
Лара, так звали ее, стала приходить дважды в неделю вместе со скрипкой, и дважды на занятия по английскому в продвинутой группе Юджина, и в самом деле очень скоро превратилась в главное украшение их тусовок. Пела она редко, зато дуэт скрипки с таперством на фоно Жорки каждый раз имел шумный успех.
С вечерними развлечениями, как для учителей с их земляческими гостями, так и для учеников в качестве дополнительного факультета по англишу, теперь в «Биреме» был полный порядок. В одиннадцать часов двери, ведущие на обоих этажах в номера плотно закрывались, а внизу в буфете и наверху в Тренажерке с Бильярдной начиналась бурная жизнь, где вперемежку с буфетными «дринками» не только музицировали, пели и смотрели футбол, фильмы, но играли в бильярд, бридж, «Монополию», на передачах КВН объясняли мелкобритам тайны русского юмора, спорили о спорте и политике. Последнее было самым щекотливым, Алексу пришлось даже прибегать к знакам-сигналам, чтобы хоть немного укротить Жоркино краснобайство. Впрочем, в политических диспутах от Хазина доставалось больше Штатам и континентальной Европе, на что островитяне реагировали если не благосклонно, то вполне терпимо. Постоянное присутствие охранников не давало никому ни сильно напиваться, ни панибратствовать, ни быть докучливым. И на карте Питера «Бирема» шаг за шагом становилась одним из мест, пригодных для вечерних тусовок молодых иностранцев.
– Не знаю, как с газетой, но с полусветским бордельеро у них, кажется, все налаживается, – докладывал Стас своему начальству.   
 
21
Письмо на бланке присланное из Москвы сообщало, что он восстановлен на заочном факультете своего прежнего института и что ему надлежит явиться на экзамены по сдаче за четвертый курс. Прилагался и перечень предметов. Половина из них была из тех, которые он успел сдать зимой в Питерском ликбезе.
– Ну и отлично. Отдохнешь от нас пару недель, а мы тут с Евой свой порядок наведем, – приветствовал его отъезд Жорка. – Дам ключи, в моей хате жить будешь.
– Ты говорил, что там твоя подруга живет?
– Анюта, что ли? Ну живет. Я ведь главным образом из-за нее к тебе в Питер подался. Никак избавиться не мог. Хоть замки в квартире меняй.
– Ну и поменял бы.
– Не, это выглядело бы совсем уже по-жлобски. Идеально надо было туда вторую подругу привести. Но ведь и до бабской драки дойдет. В общем, езжай и скажи, что я в белокаменную ближайших два-три года не вернусь. Адрес «Биремы» тоже не давай. Там две раздельных комнаты, надеюсь, не передеретесь.
– Есть один нюанс, – с сомнением заметил Алекс. – Ночевать в одной квартире с девушкой по-братски у меня вряд ли получится. Это же проявить к ней полное неуважение. Начну приставать, а вдруг и получится. Что тогда?
– Тогда просто сниму шляпу. Особенно если она не попрется за тобой потом в Питер. Если примешь ее себе на грудь, обещаю пол-ящика коньяка. Только учти она из деревни, для нее принц и парень с деньгами это одно и то же.
С таким напутствием Алекс и полетел в Москву, предварительно получив согласие от Стаса и уведомив Севу. Жорку с Евой его заочную учебу попросил в отеле не афишировать, мол, уехал по делам и хватит с них.
Анюта оказалась аппетитной шатенкой, которая в распахнутом халате и с ликованием на хорошеньком личике выскочила в прихожую, когда он по наказу Хазы своим ключом открыл дверь («А то сама можем и не впустить»).
– Здравствуйте. Я друг Георгия из Питера. Он сказал, что я неделю могу пожить в его гостевой комнате. Он сказал, что у него есть отдельная гостевая комната.
– У него нет гостевой комнаты. В ней живу я, – с вызовом ответила она.
– Он говорил, что вы так и скажите. И что я могу поселиться в гостиной.
– Убирайся! Я звоню в милицию!
– Вот письмо для вас, – Алекс протянул ей запечатанный конверт. В письме, как он знал, было написано о невозможности продолжать их любовные отношения.
Анюта вскрыла конверт, глянула на текст и прошла в комнату, из которой так радостно выскочила. Ему оставалось прошествовать в гостиную. Главным ее украшением служили два десятка фотографий лошадей в рамках, придававшим комнате особый праздничный вид. «Я тоже так хочу», – решил он и с минуту придумывал, какое тотемное животное себе выбрать, но в голову приходили лишь банальные львы, тигры и гепарды.
Из соседней комнаты не доносилось ни звука. Идти хозяйничать на кухню с кофе или чаем было как-то не с руки и, убрав в шкаф дорожную сумку, он с документами наперевес отправился сдаваться в институт.
Знакомые улицы, дома, цепочки деревьев выглядели так словно и не заметили его отсутствия, что было обидно. Поэтому завтракать он направился в кафе, в котором прежде не был. Бараньи ребрышки, салат и кофе с пирожком вышли вдвое дороже чем в Питере, но теперь до вечера о еде можно было забыть.
К институту он подходил в тревожном ожидании, очень не хотелось встречаться с бывшими сокурсниками. Но единственное знакомое лицо он увидел уже в учебной части, причем лаборантка его при бороде и шраме даже не узнала. Ну и славно, выдохнул он. Оформление документов не заняло много времени. Более того, ему удалось даже поймать нужного преподавателя, вывалить на него важную семейную причину и договориться о досрочном экзамене на следующий день.
После чего он надолго застрял в читальном зале институтской библиотеки – надо было оживить свою зимнюю сессию. Каково же было его замешательство, когда в библиотеку ввалилась группа студентов-очников и среди них Малышка Юля собственной персоной. На ее кукольном личике не осталось и тени заложнических переживаний от застреленных им при ее освобождении двоих мужиков из службы безопасности «Элиса». Сейчас она вовсю ворковала с одним из спутников, явным бойфрендом. Сдав книги, группа выкатила вон, даже не глянув в сторону прикрывшегося учебником Копылова.
А ему только того и требовалось. Страница Малышки Юли оказалась окончательно перевернутой без каких-либо последствий и для него, и для нее. Ему даже пришла в голову мысль, а не вызвать ли к себе в Москву Веру. Достав «Моторолу», он пробежал по ее кнопкам. Маячок четко обозначил окраину Твери, дом где, взяв отпуск, трудилась над своим дипломом его невеста. Пожалуй, если Хазинская мадам не устроит каких-либо сюрпризов завтра-послезавтра можно будет и в самом деле вызвать сюда Веру или еще лучше, самому скакануть в Тверь и застать гурию врасплох.
Четыре часа непрерывного чтения привели его в нужный учебный тонус и покидал он библиотеку с чувством хорошо выполненного студенческого долга. Хотел еще в какой-нибудь театр завернуть, но спектакль кончался поздно, а в одиннадцать часов устраивать разборки с Аленой ему никак не улыбалось. Лучше уж засветло.
Поэтому накупив пирожных, глазированных сырков и колбасной нарезки, он направился в Хазинскую двуххатку. К его несказанному облегчению Жоркиной пассии в квартире не оказалось. Ее наряды, косметика и личные вещи тоже исчезли.
Видеотека Жорки была расставлена отдельными блоками с указателями: «США», «Франция», «Англия», «СССР». Зато книги, порядка двухсот, находились в полном беспорядке. Одну из них Алекс даже решил реквизировать, это была «Новая камасутра» – большой фотоальбом с любовными соитиями красивых парня с девушкой. Снято без показа гениталий, все достаточно пристойно и понятно. Как бы они свободны не были в интиме с Верой, однако не всегда ловко было объяснять словами, как и что хочется попробовать, а с таким альбомом самый класс, называешь номер страницы и вперед.
На кухне в шкафчике он нашел двух видов молотый кофе и четырех видов чай, выбрал себе крупнолистовой черный, включил электрочайник и вынул из пакета продукты. И тут в дверь требовательно позвонили.
Глянул в глазок, увидел не Алену, а какого-то мужика в ветровке. Открыл.
– Ну здравствуй, отельер-любитель, – душевно по-испански произнес майор Петр Зацепин, он же дядя Альберто.
Язык отнялся не от неожиданности, а от калейдоскопа предположений. Именно Зацепин вывозил Алекса из Коста-Рики, участвовал в Москве в подпольной группе «Верность присяге», направлял его в Питерский Инкубатор, а потом под чужой фамилией растворился в Сибири в качестве охотника-промысловика. И вот теперь он здесь! Худой, непривычно очкастый – все-таки после взрыва гранаты зрение так и не восстановилось.
– Ты разве не один? – произнес майор, входя в прихожую.
Скинув туфли, он прошел в гостиную. Помогая своему воспитаннику освоиться со своим визитом, Зацепин сделал несколько боксерских движений, на которые Алекс ответил таким же шутливым размахиванием кулаками.
– Приятный вернисаж! – оценил гость конскую галерею. – Ну что стоишь. А стол накрывать?
– Как?.. (к тебе теперь обращаться), – наконец выдавил из себя Алекс.
– Как и прежде, – понял его куратор, достал небольшую черную коробочку и нажал на ней кнопку, загорелся зеленый огонек. (Глушилка, догадался Алекс.) – Под той же фамилией и в той же должности.
– И просто так зашел? – не поверил Копылов, указывая дорогу на кухню.
– Ну почему же просто так? С хорошим делом. Очень хорошим, – снова перешел на испанский майор. – Пора нам сесть с тобой на самолет и прокатиться в теплые места. Не-не, не в Западное полушарие, пока только в Восточное, – опередил он вопрос Алекса. – С твоим Стасом и выше все согласовано. Таможня дала добро.
– А куда? – как приятно было ему самому заговорить на первородном языке.
– Остров Кипр есть такой. Там начало курортного сезона. Ты, я думаю, заслужил.
– А там что?
– Там у тебя одна приятная встреча.
– С Даниловной? – вырвалось у него.
– Думаю, что-то получше, – подбавил интриги майор.
– Не понимаю, – сердито тряхнул головой Алекс.
– С тобой захотела встретиться твоя мать, – просто как самую обычную новость произнес дорогой гость.
– Не-не-не! – воскликнул он, увидев бешеное выражение лица Алекса. – Я сам узнал, что она жива только когда тебя летом в Питер отправил. Ее спасли кубинцы, вырвали прямо у америкосов из рук по дороге в аэропорт.
– Меня по полиграфу матрасники три месяца назад спрашивали про маму.
– Ну и хорошо, что ты все правильно им ответил, – похвалил Зацепин, указывая на чайник. В четыре руки они быстро заварили чай и приступили к трапезе. Алекс мельком глянул на «Моторолу», на экранчике шла сплошная серая рябь – Глушилка действовала.
– А почему Кипр?
– А почему нет? Почти русский курорт. В Россию она сама не хочет, на твою финскую дачу тоже не особо. А Кипр самое то.
– А как?.. – Алекс снова не договорил.
– Обычная турпутевка. Лучше на двоих. В одиночку на Кипр как-то не ездят.
– Я с Девушками Бонда туда не поеду!
– Мне сказали, у тебя и гражданская невеста появилась.
– Да? А можно? – Копылов даже слегка растерялся.
– Надеюсь твоя Вера будущей свекрови понравится, – подвел итог Зацепин, добавляя себе в чашку кипятку.

© Copyright: Евгений Таганов, 2020

Регистрационный номер №0468676

от 1 марта 2020

[Скрыть] Регистрационный номер 0468676 выдан для произведения: Часть вторая
 
1
            Алексу повезло: ярко пылающий Катафалк все же привлек пожарную машину, а следом милицию и «скорую». Поэтому очнулся он уже в больничной палате на пять коек. Доступ к милицейским сводкам дал нужную наводку Еве и Стасу и, не успел Копылов как следует рассмотреть своих соседей, как его перевезли в одноместные апартаменты, где уже ждала Ева. Когда выяснилось, что пропали оба его мобильника к разговору подключился еще и Стас.
            – Хорош! – резюмировал капитан, оглядывая гипс на руке, перебинтованные грудь и голову фабзайца. – Везде умеешь найти приключения. Хоть слышишь меня?
            Алекс слышал, но словно через ватную подушку и из дальнего угла палаты.
            – Сказали, что у тебя сотрясение мозга и целых ребер меньше чем сломанных.
            – Э! – попробовала защитить «главного шпиона» Ева.
            – С какой стати я должен ему сочувствовать! – огрызнулся Стас. – Кто это был? Ведь это не лукачцы?      
            – Все в балаклавах, – с трудом губами-оладьями отвечал Алекс.
            – Хоть что-то говорили? За что? Гопники или кто посерьезней? На кого думаешь?  
            Пострадавший изобразил жест «не знаю». На том их первый разговор закончился.
            Помимо чудовищных кровоподтеков по всему телу и сотрясения мозга у него было три треснутых ребра, глубокое рассечение щеки и две сломанные косточки на правой кисти руки. Половина зубов шаталась, но все же кое-как держалась.
            Выздоровление проходило медленно. Хуже всего обстояло с головой, в ней постоянно что-то шевелилось и перекатывалось, иногда казалось, что память и соображалку отбили напрочь и в прежнем объеме их уже не вернуть. Еще была полная апатия и безразличие ко всему вокруг. Нечто подобное он испытывал, когда «дядя Альберто» вывез его через Доминикану в Москву. Хотя нет, как раз тогда мысли и чувства у него были самыми яркими и цельными, хотелось всех обхитрить и вырваться на волю из этой жуткой России.
            Иногда на ум приходила еще одна больница – тюремная. Когда его мать при бегстве от полиции через джунгли укусила змея, и Исабель вынуждена была выйти к ближайшей больнице, где ее и повязали. Как же потом она в тюремной больнице сумела покончить с собой? Подробностей об этом ему никто не сообщал, и теперь сквозь резкую головную боль он додумывал их сам: то про женскую заколку, которой она вскрыла себе вены, то про ампулу с ядом, зашитую в одежде, то про повешенье на спинке собственной кровати, о котором он читал в справочнике по криминалистике. Эти мысли немного успокаивали, заставляли не слишком себя жалеть.
            Зато никак невозможно было смириться со сгоревшим Катафалком. Ну, угнали бы, ну разобрали на запчасти, но зачем жечь?! Это казалось верхом дебилизма. И машину было жаль как живого человека. Более того, казалось, что именно Катафалк принял на себя основную долю бандитской агрессии, и тем самым спас своему хозяину жизнь.
            Насчет налетчиков сомневаться не приходилось: кто еще как не братки Лукача. Вот только почему в балаклавах? Хотя, если им прошла команда «Бирему» не трогать, они просто захотели тайно поквитаться за унижение, которому он подверг их в отеле. Тогда понятно почему и Катафалк сожгли. Кроме мобильников пропали портмоне с пятью тысячами рублей, водительские права и московский студенческий билет, хорошо еще, что Верин сотовый он оставил в «Палате №7». Причастным к налету мог, правда, быть приснопамятный московский холдинг «Элис», дабы отомстить за убитых секьюрити. Но эти вряд ли бы оставили его в живых. Думалось также и о цэрэушниках. Узнали про его двурушничество и для начала решили наказать физически. Потом добавят наказание финансовое: отожмут все наследство и – гуляй Вася! Была еще версия с сокурсниками-гопниками, те могли засечь его в центре города и позавидовать Катафалку, а потом побоялись угонять слишком броское авто, но это выглядело самым слабым вариантом.           
            Единственным положительным моментом во всей ситуации было избавление от стукаческой «Моторолы», мол, сгорела в «Мерседесе», давайте новую. Только вот поверят ли у Маккоя, что поджог был натуральным, а не постановочным.
            Впрочем, его переживания по этому поводу рассеялись достаточно быстро. Ева сообщила о появлении в «Биреме» Севы с вопросом: где Копылов? А еще через пару дней кудрявый Перегонщик объявился и сам в больнице. Все осмотрел, все расспросил и даже сфоткал Алекса на мыльницу. Про стукаческий телефон тоже заикнулся, но по другому поводу, попросил, чтобы Ева выдала ему две упаковки с другими «Моторолами». Заодно стал свидетелем прихода к Копылову ментовского следователя с расспросами о поджоге.
            Девушка Бонда навещала его каждый день, принося кучу отельных новостей. Даже явилась как-то с нотариусом, чтобы тот зафиксировал за ней право подписи всех распоряжений Алекса, став тем самым формальным директором «Биремы». Рассказала о появлении в отеле добровольных сексотов, которые охотно стучат друг на друга и рассказывают интересные детали, например, что баню в «Биреме» намеренно повредил сам Попов, дабы там не кутили лукачцы со своими телками, что англичан обзывают бакалаврами, а Алекса «Наша акула», что Софья Степановна регулярно докладывает бывшему владельцу, что происходит в «Биреме», что Глеб и Игорь, получившие прозвища Чипа и Дейла, здорово всех раздражают и даже непонятно чем именно, со смехом поведала, как Циммера из отеля изъяла его разгневанная подруга Рая.
            Дела на курсах шли со своими шероховатостями. Если бесплатные занятия прошли на ура, то с оплатой по полторы тысячи за урок возникла некоторая напряженка. Грэйс объяснила Еве, что половинная скидка может быть лишь позже и только для лучших учеников. В конце концов, договорились о некоем языковом бартере, и для массовости на уроки стали ходить кроме Евы и обоих присланных охранников еще Люсьен и портье Таня, взамен они потом по часу обучают русскому языку троих «бакалавров».
            Отсутствие страха перед прослушкой позволило Алексу с напарницей говорить вполне свободно, обсуждая персоны всей четверки мелкобритов, как у них в янычарском интернате называли англичан. У каждого оказалась своя «вишенка»: Томас всюду носился с цифровой видеокамерой, которой он не столько снимал окружающее, сколько свои комментарии этому окружающему. Юджин вел расспросы аборигенов о совдеповском прошлом, явно для какого-то научного трактата. Оливия с не меньшим пылом стремилась узнать Петербург-балетный в двухсотлетнем разрезе. На мелкий шпионаж тянула разве что сама Зондерша, в сопровождении Глеба или Игоря, прочесывая магазины и рестораны в городском центре и делая об этом какие-то записи. Но при желании это легко можно было принять за заказ какого-нибудь лондонского турагентства на новый путеводитель. Справки, наведенные обо всей четверке в Англии, только подтверждали их чистую гражданскую сущность.
            Память все же постепенно возвращалась к нему. Через силу вспоминал номера телефонов, финские слова, первую главу «Евгения Онегина», умножать в уме трехзначное число на двухзначное еще не получалось, но на однозначное уже вполне. Сильно мешало, что он не мог рисовать правой рукой, пытался рисовать левой, но ничего не получалось.
            Вся чернота и опухлость тоже заметно уменьшались, однако сам лик Алекса заметно поменялся: шрам на щеке не проходил и чтобы его скрыть, он отращивал короткую черную бородку, прибавляя себе лет и важности.
           
2
            По-своему реагировали на кулачные приключения Валета в Инкубаторе. Этому были посвящены аж два заседания высокой Тройки. Но если двухминутный ролик с дракой в буфете прошел на ура, под реплики: «Пора ему на краповый берет сдавать», «На криминального пахана уже точно сдал», и никто даже не спросил про мародерский ТТ (позже выяснилось, что генерал с подполковником просто на двести процентов были уверены, что пистолет уже у Стаса), то ситуация с горящим авто была совсем невеселой.
            – Это точно были не отельные рэкетиры? – с пристрастием вопрошал Стаса Рогов.
            – Клянутся, что не они. Ну не враги же они сами себе. Я четко им объяснил, что ссориться с армейским спецназом им не стоит, что тюремными шконками не отделаются.
            – И они поверили, что наш спецназ крышует «Бирему»? – усомнился генерал.
            – Почему бы и нет. Сейчас у всех свои доходные места. Да и Валет хорошо свой нрав продемонстрировал. Никакой шкет без железной поддержки на такое не рискнет.
            – В «Биреме» что говорят?
            – До вчерашнего дня думали, что их босс на дачу в Финляндию укатил.
            Рогов с Яковенко вопросительно воззрились на капитана.
            – Чертов следователь из больницы поперся прямо в гостиницу наводить справки и про «Мерседес», и про нашего Валета. Ева не успела его перехватить… Ну не думал я, что какому-то менту приспичит выяснять про сгоревшую машину богатого хлыща.
            – Надеюсь, англичан он не расспрашивал? – возмечтал генерал.
            – Боюсь, они узнают по любому. Бабский коллектив, – вздохнул Стас.
            – Со всех подписку точно не возьмешь, – согласился подполковник.
            Повисла тяжелая пауза. Как к бандитскому налету на Валета отнесутся англичане, которые и до этого выбирались из отеля лишь под охраной? Не свернуть ли свои курсы?           
            Генерал решил сменить тему:
            – Настораживает, что кроме этого Севы Ухнова они к Валету никого не подводят. Что там вообще с этим Севой?
            – Потому и не подводят, видят, что с Валетом большой каши не сваришь, – высказал свое мнение подполковник.
            – Да и у нас не больно хорошая каша получается, – хмыкнул Рогов. Оба подчиненных понимали, что он имел в виду: пол-Инкубатора, осененных высокими званиями, умениями и зарплатами должны заниматься кулачными похождениями и сумасбродствами желторотого юнца, ни дня не служившего в армии.
            – Судя по всему, Сева и сам все команды получает по телефону, а конверты с баксами в отдельном месте, – доложил капитан. – Как удалось выяснить, копит на квартиру в Греции. Почти уже накопил. Теперь копит золотой запас на греческую жизнь.
            – Что там с Евой?
            – В отсутствии Валета она взяла на себя не только гостиницу, но и курсы. Сначала два-три раза подменила на ресепшене нанятую Грэйс консьержку, теперь эту консьержку и вовсе уволили и Ева пока полностью подменяет ее с положенной зарплатой.
            – И велика ли та зарплата? – поинтересовался Рогов.
            – Больше, чем она получает в своем экскурсионном бюро. Там, правда, за три дня в неделю, а тут за пять.
            – Может быть, это пока действительно чисто языковые курсы, – предположил Яковенко. – Или безобидный пилотный этап, чтобы сориентироваться на местности, а потом уже переходить к следующей стадии.
            – Что с прослушкой?
            – Прослушка ничего особого не высветила, – нехотя признался Стас. – Все четверо засланных казачков чинно знакомятся с группами и ведут занятия в полном соответствии с привезенными учебниками и учебным материалом. Ни о чем постороннем речь в классах не заходит. После окончания занятий некоторые из учеников, правда, задают им, любопытства ради, и личные вопросы, но все они касаются преимущественно красот Питера и мест, которые мелкобритам непременно надо посетить.
            – Как ты сказал? – удивленно воскликнул генерал.
            – Это Валет с Евой их так по янычарской привычке называют. Были когда-то великобританцами, стали теперь мелкобритами.
            – Что с охранниками?
            – Ропщут, что их таких рублевых на копеечном задании используют.
            – Пусть ропщут. Что с интернет-газетой?
            – Пока подвисла.
            – Может к ней рублевых охранников подключить?
            Стас с Яковенко переглянулись.
            – Шучу, конечно. Пусть тогда наш миллионер возвращается пораньше.
            – С боевыми отметинами?!
            – А почему бы и нет. Посмотрим, какая стойка у… мелкобритов будет на это.
           
3
Однако ехать в отель в не товарном виде Алекс отказался категорически. Сказал Еве везти его в треххатку. По дороге поинтересовался:
– Ты говорила, что Чипа и Дейла в «Биреме» не любят. Почему?
– Считают их наемниками из горячих точек.
– А это так?
– Алла их и вовсе боится, говорит, что у них глаза убийц. Те рэкетиры ей и то больше нравились.
– А тебя они слушаются?
– Теоретически да, а практически через губу. Но бакалавры ими вроде довольны.
В квартире Алекс первым делом метнулся к ноутбуку – в больнице никакого интернета не было. Письма были только от Даниловны, он их отложил на потом. Пока Ева разогревала магазинную пиццу, быстро пробежал всю ленту новостей, затем отправил послание однокашнику Жорке Хазину: «Приезжай, есть возможность хорошо подраться».
С Хазиным его связывали кулачный поединок в первый день пребывания в янычарской школе, совместные занятия по испанскому языку и вылазки в выпускном классе на электричках в Москву, где они развлекались, гоняя скинхедов возле общежития Университета дружбы народов. Жорка был настоящим человеком войны, которому прочили выдающуюся краповую карьеру, но после школы он выпендрился почище Копылова, выбрав вместо военного вуза духовную семинарию, где продержаться ровно год. Потом, по информации полученной от Даниловны (как бывшая староста она ревниво отслеживала пути всех однокашников), подался сперва в Тюмень в нефтянники (поработать руками), потом на Пхукет (оживить свой английский) и на Тенерифе (оживить свой испанский). Через час Алекса отвлек от ужина тонкий писк ноутбука с ответом от Хазина: «Готов выехать хоть сегодня. Пароли и явки».
«Завтра у левого копыта Петра I в 17.00» – отстучал он и тут же пришло:
«Буду в 17.30».
Довольно ухмыляясь, Алекс уничтожил переписку и выключил ноутбук.
– Хорошо с девушкой пообщался? – глянула на кухне поверх чашки кофе Ева.
– Выше всяких похвал.
– Про больницу и персональный отель тоже сообщил?
– Разумеется.
– Ты бы хоть фото своей пассии показал.
– А запросто. – Он не поленился сходить за альбомом, который раньше показывал ей из своих рук. Теперь просто вытащил своей гипсовой клешней спрятанный под фото бабушки Дуси снимок Даниловны. 
Отставив чашку, Ева внимательно изучила лицо и стати его одноклассницы, потом протянула руку:
– Давай еще.
Поколебавшись, он достал из-под фото камчатского медведя на фоне вулкана снимок малышки Юли – этакий привет из московского вуза.
– Еще!
Снимок двенадцатилетней Камиллы из Лимона находился под итурупской сопкой.
– Еще!
Хулиганить так хулиганить – он извлек из-под красноярских Столбов рисунок с ликом самой Евы.
– Прямо альфа-самец ты у нас какой-то. Это все? А Вера где?
– Особо засекречена. Кстати, найди мне ее, Веру Орешину. Ничего не объясняй, просто скажи, что мне очень надо ее видеть.
– Найду, если скажешь, почему такой донжуан.
– Боюсь, мой ответ тебе не понравится.
– Колись давай.
– В основном из сострадания. Согласно непроверенным данным, мечтания о любви составляют восемьдесят пять процентов мыслей молодых девушек. Поэтому оказавшись с любой барышней в закрытом помещении, я тотчас начинаю склонять ее к грехопадению.
– Зачем?
– Чтобы повысить ее самооценку, не свою же. Каждый раз мечтаю, чтобы она оказалась недотрогой и с гневом отвергла мои гнусные поползновения, но, увы, недотрог в мире оказывается так мало.
– Вот же паразит! – вознесла она над ним карающую руку, он едва со смехом успел увернуться.
Сполоснув тарелки, Ева засобиралась домой.
– Ты разве не останешься? – заволновался Алекс. – Хочешь, чтобы меня гормоны совсем замучили? Или ничто ревнивое тебе не чуждо?
– Для тебя сейчас это удовольствие не совместимое с жизнью, – отшутилась Девушка Бонда.
– А давай проверим?
– А давай не будем проверять?
– Ну, Ева! Кто меня от гопников защитит? А утром кто завтрак приготовит? – взмолился он. – Можешь отдельно лечь в спальне на надувном матрасе.
– Ага! Чтобы ты ко мне ночью приставать пришел, – легко разгадала она. – А я девушка слабохарактерная, возьму и соглашусь.
– Ну и будет нам счастье.
– Не в этот раз. У меня дома кошка не кормлена и цветы полить надо.        
 
4
            На свидание у толчковой ноги коня Петра I Хазин явился совсем налегке, без какой-либо сумки. Алекс стоял чуть вдалеке и имел возможность рассмотреть бывшего дружбана: дорогой прикид, безупречная стрижка, ртутные движения, король горы или сын короля горы. Наконец и Жорка заметил его и вальяжной походкой двинулся навстречу.
            – Меняйте походку, за вами следят, – старой шуткой приветствовал гостя Копылов.
            – Уже поменял, – Хазин картинно несколько раз припал на правую ногу.
Они не обнимались, ограничились рукопожатием.
– Из багажа только пара свежих носков в карманах?
– Ну почему же, свежий смокинг тоже со мной, – ответил Жорка по-испански и уверенно повел его прочь с Площади Декабристов.
– Что уже и отель нашел? – перешел тоже на испанский Алекс.
– Зачем? Есть родная тетка в большой квартире, но вдруг у тебя что-то получше.
Они вышли к парковке, где на призыв Жоркиного ключа весело откликнулся пятилетнего возраста «Джип Чероки».
– Аренда? – полюбопытствовал Копылов.
– Подарок. Чтобы блудный сынок все же взялся за ум.
Они загрузились в машину. Сзади рядом с большой сумкой лежала гитара в чехле. Алекс тотчас вспомнил, как на выпускном Жорка поразил всех исполнением «Прощания славянки» с иными еще более щемящими куплетами.
– Значит куда? – спросил Хаза.
– Если тетка не напрягает, то к тетке. – Это было явно лучше, чем уже заказанная бронь в чужой гостинице или постой в собственной треххатке.
Жорка достал карту-схему Питера, точкой обозначил на ней местожительство родственницы и передал карту Алексу:
– Работайте, штурман.
Прокладывая их маршрут по уличной паутине, Копылов обдумывал новый зажиточный статус Хазина. Отец Жорки был военным вертолетчиком, Героем Советского Союза за Афган, сейчас мог быть гражданским вертолетчиком, но тогда вряд ли потянул для сына дорогое авто. Может быть, его мать, она, вроде, была бухгалтером и теперь вполне могла пахать в московской богатой фирме.
О деле дорогой они почти не разговаривали.
– Это из-за этого? – лишь раз кивнул на гипс Алекса Хазин.
– Точно так.
– Бить сильно придется?
– Возможно даже стрелять, – невозмутимо сообщил Алекс.
– И стрелялки есть?
– Что предпочитаешь: «Беретту» с тремя патронами, «Макарыча» с полной обоймой или ТТ с семью патронами?
– Да наверно «Беретту», – был не менее душевный ответ.
Тетя Хазина оказалась весьма хлебосольной. Из-за стола парни встали, лишь поправившись на полтора килограмма. Заодно за час чревоугодия Алекс узнал о Жорке больше, чем за четыре школьных года. Например, что у него не одна старшая сестра, а две и обе глухонемые, причем обе недавно родили по дочери: одна из племянниц была со слухом, другая нет. Хазин-старший стал директором СП с немцами, а мама трудилась главбухом в не менее солидном учреждении. Недавно вдобавок к зимней даче на Истре они приобрели виллу в Черногории, не говоря уже о московских квартирах для всех троих отпрысков. Да и приехал в Питер Жорж еще и по командировке от отцовской фирмы.
Все это требовало более развернутой информации и, оказавшись в отдельной гостевой комнате, друзья проговорили с девяти часов вечера до четырех утра. Еще никогда глотка Копылова не трудилась с таким усердием, так что к утру она болела у него не меньше срастающихся ребер. Тут были и интернатские воспоминания, и день сегодняшний, и обмен мнениями обо всем политическом, культурном, спортивном, донжуанском. Оказалось, что подобных разговоров Алексу страшно не хватало, ведь не со Стасом и Евой все это обсуждать. Поражал своими суждениями и сам Жорка. Чего только стоил его ответ на простой вопрос: почему после школы он поперся не в военное училище, а в Духовную семинарию:
– Понимаешь, когда учились, я обо всем этом как-то не думал. А вдруг уже все: бери аттестат и езжай куда знаешь. И я вдруг открыл для себя, что офицер – это человек, посылающий солдат на смерть. Меня сразу как переклинило. То есть, сам по себе я готов идти и взрывать себя гранатой вместе с дюжиной душманов, а других посылать – ни за что! Простые гражданские ликбезы – это такая тоска! Ну и ломанулся в Сергиев Посад. Было интересно, смогу ли я за месяц превратиться в истово верующего православного. Подделал даже письмо от родителей, что они якобы не возражают против такого выбора сына. Год там все было супер-пупер, а потом как-то все вошло в колею и стало повторяться. Да и мой духовник разглядел, что моя психофизика к послушанию не очень подходящая, мол, свое послушание мирской суеты я еще не исполнил.
Цель своей командировки Хаза тоже не скрывал:
– Отец сватает, чтобы я открыл в Питере филиал его фирмы по продаже немецкой бытовой техники, мол, работа как работа, зато будешь сам себе хозяин. Все это звучит завлекательно, но все равно не то. Чтобы заниматься каким-то делом, мне нужно, чтобы оно было необходимо кому-то еще, как говорится: «Мы с тобой спиной у мачты против тысячи вдвоем». Не хочешь со мной славным лавочником заделаться?
О трех годах после семинарии рассказывал с видимым удовольствием:
– Сменил десяток занятий. Три месяца в Тюмени это было что-то. Сухой закон, кромешное вкалывание, а какие разговоры в вахтовом вагончике! Мужики со всего СНГ. Это были даже «не мои университеты», а моя «аспирантура» о глубинном русском народе. Потом махнул в Пхукет, там с полгода. Сначала в какой-то отельной подсобке с напарником, а потом в тайской общаге, где я был единственным европейцем. И ничего, оказывается, на полтора доллара в день вполне можно жить. И на слонах накатался, и на бамбуковых плотах, и по дивным островам. За треть гонорара с официальным экскурсоводом-тайцем русские группы обслуживали. Но самое большое приключение было в третий раз, когда я с двумя такими же обормотами перегонял из Находки в Москву по зимнику новый японский внедорожник. Семь суток беспрерывной гонки, Париж – Дакар отдыхают. Один спит, второй за рулем, третий толкает его в бок, чтобы не засыпал.
Алекс в ответ мог поделиться разве лишь своим путешествием на втором курсе московской учебы: Москва – Первопавловск – Итуруп – Сахалин – Владивосток – Москва.
– Еще на стройке маляром как-то повкалывал, – продолжал свою одиссею Хазин. – Даже частные уроки испанского давал, твоя школа. Ну по мелочам еще компьютерством баловался. Мне, кстати, пятьсот баксов за сайт одна питерская фирма должна, завтра поеду вытрясать. Последнее место работы: интернет-страничка у одного малоизвестного, но весьма денежного барда. Ему напрягать свои бардовские мозги в лом, а мне, литературному негру в самый раз.
– Как интернет-страничка! – едва не подскочил со своего места Копылов. – И каждый день что-то писал там?
– Ну да, а что?
– Меняю свою лавочную работу на тебя, на твою интернет-работу на меня.
– И оба друг другу ничего не будем башлять! – хохотал Жорка.
Как-то так получилось, что ни про наследство, ни про «Бирему», ни даже про переезд Алекса в Питер разговора не заходило, хотя ясно было, что Даниловна переписывалась и с Хазиным. Жорке вполне достаточно было объяснения, что напали четверо хануриков в балаклавах, «Мерс» сожгли, а самого Алекса до полусмерти отдубасили, только захотел чуть уточнить:
– Я на подтанцовке, или как действующее лицо?
– Как получится, – отвечал Копылов, демонстрируя свою гипсовую конечность.
С четырех утра до семи они немного поспали, улегшись валетом на одноместной кровати, после чего Алекс отбыл домой. Перед уходом попытался всучить Жорке пять «франклинов» подъемных, но был со смехом отвергнут:
– Не хочу быть наемным киллером, только киллером по велению сердца.
Договорились пока не встречаться: Хазе ходить по злачным музеям, а Алексу выяснять, где есть бандитское гнездо.
 
5
Едва он вставил в Верин мобильник батарейку и нажал красную кнопку, как экран выдал с десяток не отвеченных вызовов. Сперва он набрал Софью Степановну, чтобы убедиться в легкости отельных проблем. Оказалось, пьяный постоялец заснул с сигаретой в постели и ночью его с ожогами забрали на «скорой», комната нуждается в ремонте. Что тут можно было сказать – чертыхнуться и пообещать приехать. Потом он включил Еву.
– Где ты, сволочь, был! – обрушилось на него. – Мне по моргам тебя разыскивать?!
– Мне нужен Стас! – перебил он, чтобы унять ее вопли.
– Если ты уже дома, спустись на второй этаж в восьмую квартиру и увидишь его.
Это было что-то новое. Неужели они сумели оборудовать там служебное жилье. Позже выяснилось, что жилье было самой обыкновенной съемной квартирой почти без мебели, но с полным набором прослушки Копыловских апартаментов.
Позвонив в восьмую квартиру, он застал там Стаса в пижамных брюках, майке и с яблоком в руках. Инструктор молча посторонился, пропуская Алекса. Чтобы не дать повториться крикам о внезапном отсутствии, Копылов начал первым: 
– Мне нужно с вами посоветоваться, как быть.
– Ой-ля-ля! В лесу стая волков сдохла – ты захотел о чем-то посоветоваться.
Алекс не дал себя сбить с заготовленного.
– Ко мне приехал мой одноклассник по сто четырнадцатой школе. Предложил мне сотрудничество в своей фирме, которую он открывает в Питере. Я согласился.
Стас молча грыз яблоко.
– Про себя я ему пока ничего не рассказывал. Вот и хочу вас спросить: что мне ему можно и следует сказать.
Капитан продолжал хрустеть яблоком.
– Просто так взял и приехал? – наконец озвучил он.
– Нашел по интернету. Я думал, что просто так погуляем, пивка попьем, а ему оказалось очень нужна помощь питерского туземца. Как-то не получилось отказать.
– Ну и что ты хочешь от меня?
– Аттестат зрелости для него из московской школы, в которой он кстати до шестого класса и в самом деле учился.
У Стаса вылетели изо рта куски яблока:
– Чего-о-о!!
– Ну не нашего же интерната аттестат?! – для Алекса это было самое естественное объяснение своей просьбы.
Капитан рукой указал на кресло: садись и рассказывай. Полуправду говорить было легче и приятней, чем полную ложь. Действительно же Хаза приехал в Северную Пальмиру в официальную командировку и может стать реальным питерцем. Стало быть, им как одноклассникам придется иногда встречаться и вместе проводить время. Пока что, про «Бирему» он ему ничего не сказал, но отель так просто не спрячешь. Значит, ЧТО?
– Про твои костариканские дела он знает?
– Конечно. Так же как и я про его отца Героя Советского Союза.
– Даже так? – впечатлился инструктор.
– Как военный вертолетчик в Афгане, – понизил его интерес Алекс.
– А про наследство?
– Пока нет.
– Если сказать про наследство и «Бирему», то тогда и про финскую дачу и про Еву.
– Само собой. – Копылову стало даже немного совестно за тот стог новых забот, который он сейчас обрушивал на Стаса.
– И считаешь, что вы ни разу нигде не проколитесь по поводу своего янычарского обучения?
– Думаю, Жорка будет в восторге четко соблюдать гриф секретности.
– А не проще ли сделать так, чтобы реальным питерцем он не стал.
– Конечно так проще, но есть пару нюансов… Во-первых, он идеально подходит для интернет-газеты, даже опыт такой имеет, во-вторых, работа в его фирме это и классная отмазка, чтобы я не светился в «Биреме» и дополнительная денюшка. Вы же знаете, если отец оставил мне миллион баксов, то своему сыну я должен оставить хотя бы миллиард, пора уже начать что-то зарабатывать. В-третьих, мы проговорили с Жоркой всю ночь, и я сильно подсел на него. Всегда был равнодушен к мужской дружбе, а тут вдруг понял, как мне не хватает приятеля-ровесника. Не знаю, может быть это через какое-то время пройдет, но сейчас меня разорвет на части, если на него будет запрет.
– Он что действительно так хорош! – рентгенисто глянул на фабзайца капитан.
– Завтра он придет ко мне в гости, и вы сами все услышите.
– Ты даже готов обменять этого, как его, Жорку на свою проводницу?
Лицо Алекса чуть передернулось. Стас усмехнулся:
– Потом захочешь еще и своей теще документы выправить? И это станет главным делом моей жизни.
Копылов пружинисто вскочил с кресла и направился к выходу.
– Я посмотрю, что можно будет сделать, – в спину ему бросил инструктор. В переводе с гражданского на шпионский это означало: на такие вещи добро должны давать более высокие чины.
 
6
Алекс, сидя у окна в компьютерном кресле, с увлечением изучал новое книжное приобретение: «Пословицы русского народа» Владимира Даля.
«Жена мужа не бьет, а под свой нрав ведет. Одному с женой радость, другому горе. Мужнин грех за порогом остается, а жена все домой несет. С ним горе, а без него вдвое».
Щелкнул замок входной двери и раздались легкие шаги.                                           
            – Ну что там еще? Я же сказал: не приходи! – раздраженно обернулся он.
В дверном проеме стояла Вера в подаренной куртке и смотрела на него.                
            – Это я.
            Самое время было воскликнуть матрасное: «Вау», но Алекс предпочел русское:
            – Опаньки! – и тут же засмеялся, махая книжкой: – «С ним горе, а без него вдвое». Теперь я знаю, как нужно вызывать тебя из дерсин-поля.          
            – Какого еще дерсин-поля?
            – У Роберта Шекли есть повесть «Билет на планету Транай» про американский коммунизм. Там мужья хранят своих жен в дерсин-поле и вызывают только, когда жены им необходимы. Что случилось? Я до тебя месяц не могу дозвониться.     
            Он подскочил к Вере с намерением освободить ее от куртки, но она, выставив руки, не позволила ему этого.
– Я выбросила твой мобильник.   
– Да проходи, что встала. Выбросила?
Вера, не снимая обуви, прошла и села возле компьютерного столика.         
– Как тебя с Евой увидела возле дома, так и выбросила.         
– С Евой у дома? – Он попытался вспомнить. – Ты так и будешь сидеть?
– А Ева?.. Плела мне, что она твоя коллега по работе… Она твоя любовница?      
– Так это Ева тебе ключи дала? – догадался Алекс, усаживаясь на пол у ее ног.
– Зачем? Ты же мне их сам дал. Забыл?
– Как же я рад, что ты пришла! Сам себе дико завидую.          
– Дима, скажи правду. Я же видела, как вы с ней у машины миловались.   
– «С ним горе, а без него вдвое», – он никак не мог настроиться на серьезный лад.
– Я сейчас встану и уйду! – пригрозила она. – Она твоя любовница?
– Только коллега. А сейчас мы с ней хорошо подумали и решили, что лучшей невесты для меня, чем ты быть не может.
– Все врешь!
– Конечно, вру. Правда всегда слишком уныла, только ложь делает жизнь фееричной и увлекательной.
– Ну как можно с таким человеком о чем-то разговаривать!
– Надеюсь, ты заметила ключевое слово про невесту?
– Заметила. А почему не сразу в жены?
– Потому что тебе год надо в невестах походить, чтобы определить: нужно тебе такое чмо, как я или нет. – И он положил свою повинную голову ей на колени.
– Ничего не будет, пока я не выясню всю правду. – Вера решительно отталкивала его подкрадывающиеся руки.
Дальше втягиваться в любовные разборки не хотелось, тем более что неизвестно было, что ей наплела Ева, и он решил сбить возлюбленную с данной темы. Достал из висевших на двери джинсов паспорт и протянул ей:
– Смотри, я никакой не Дима, а некто Александр Копылов.
– То есть как? – она с удивлением раскрыла его паспорт. – Я же видела у тебя студенческий на Дмитрия Волкова.
– Ну вот, а теперь необходимость в Диме Волкове отпала, и я снова вернулся к прежней фамилии.
Четко и слаженно он принялся рассказывать ей суровую историю о том, как в Москве его прессовала банда гопников, и как он обратился за помощью к одному уголовному авторитету. Гопники за свой беспредел были сурово наказаны, но за защиту он вынужден был стать для уголовников своего рода консильери: перевозить их деньги из Москвы в Питер и помещать куда скажут. Потом у двух группировок случилась большая разборка с убитыми, ранеными и залетевшими на зону, а он с миллионом баксов общака вынужден был остаться в Питере под чужой фамилией. Две недели назад была последняя терка между братками, где он попал под раздачу. (Выразительная демонстрация гипса и шрама на щеке.) Теперь, кажется, все успокоилось, и его определили на почти легальную работу, о которой он пока ей не может сказать. Вот и сейчас ему надо одеваться и уходить до конца дня. Кстати, по условиям этой работы он три раза в неделю должен ночевать в другом месте, – неосмотрительно добавил Алекс.
– С Евой? – охнула Вера, внимавшая его рассказу с доверчивым и испуганным видом.
– Почему с Евой? В Питере еще есть два с половиной миллиона женщин. Но все они меркнут по сравнению с тобой.
– Вот врун! – девушка не могла сдержать улыбку удовольствия от сего лобового комплимента. – А тебе сейчас точно ничего не угрожает?
– Точно. Только если ты не начнешь мне своими страхами мозг выносить.
– А официально ты чем занимаешься?
– Официально я всякую электронику из Финляндии перегоняю, – сказал он, и она снова поверила.
Осмотр квартиры, в которой по-прежнему царили запустение и неухоженность, тоже пошел ему в плюс.
– Что же твоя помощница не помогла тебе тут с обустройством?
– Если бы ты знала, в какой запущенной норе она сама живет, ты бы это не спрашивала. Из-за одного этого мое сердце будет всегда только у твоих мещанских ножек.
Увы, встречу с Хазой невозможно было уже отменить, поэтому приходилось в самом деле одеваться и уматывать. Не давая ей времени опомниться, он отобрал из стопки книг лежащих на полу: английский словарь, «Атлас мира» и «Парфюмера» Зюскинда:
– По словарю выучи первых пять страниц слов, по атласу все азиатские столицы и прочитай сто страниц «Парфюмера».
– Я его читала, – скромно сказала девушка.
– Хорошо. Тогда «Я, Клавдий».
– Я читала.
– Тогда «Непобежденные» Фолкнера.
– Читала.
– «Мерзкая плоть» Ивлина Во.
– Читала.
– «Тысячекрылый журавль» Кавабаты.
– Это вообще мой любимый писатель.
– А ну давай выкладывай! – грозно потребовал он.
– Я вообще-то, заканчиваю библиотечный факультет института культуры. Ты как-то меня об этом не спрашивал, – объяснила Вера. – Ты ведь тоже любишь читать.
– Я читать не люблю, я просто люблю быть образованным человеком, – Алекс все не мог успокоиться. – А это? – Он поднял еще одну книгу из обязательного списка, который ему оставил Зацепин.
– «Наш человек в Гаване». Это что, про шпионов?
– В основном про пылесосы. В общем, давай просвещайся и хозяйничай. К вечеру мне ужин из восьми блюд.
Чтобы не оставалось никаких вопросов, он положил на компьютерный столик несколько тысячерублевых купюр. Против этого Вера не возражала.
 
7
Из дома Копылов вышел не сразу, сперва заглянул в восьмую квартиру. Стас встретил его широченной ухмылкой – прослушка фабзайца сегодня получилась весьма забавной. 
– Почему вы не сказали, что она заочница Института культуры?!
– Чтобы у тебя неуча не возникло комплекса неполноценности, – был ему ответ.
– Как там с Жоркой решили?
– Не все так быстро.
О Вере других комментов не последовало. Ну тем лучше – и сидя в вагоне метро, Алекс сам сосредоточенно вел этот несостоявшийся диалог с капитаном:
«Ты что серьезно надумал жениться на ней?!»
«Я же сказал: через год».
«А почему через год?»
«Мой куратор Зацепин, когда-то говорил, что отец Андрея Болконского спас своего сына, когда посоветовал ему жениться на Наташе Ростовой ровно через год. Потому что, если бы Болконский увидел ту семейную курицу, в которую Наташа превратилась с Пьером Безуховым, то он либо ее застрелил, либо сам застрелился».
«Только это?»
«Еще у меня должна быть отдушина от этой нашей вонючей шпионской жизни».
«Учти, женщины не меняются. Если ты надеешься подтянуть ее на свой уровень, у тебя все равно ничего не получится».
«Вот мне и нужен год, чтобы все разложить по полочкам».
«Хорошо, а практически как ты себе это все представляешь? Так и будет ездить к тебе один-два раза в неделю? Или заберешь с работы и поселишь в своей новой квартире? Будет выглядеть так, что ты просто нанял себе на год уборщицу и кухарку в одном лице? В однокомнатной квартире это было не так заметно. В трехкомнатной будет резать глаза».
«Я найму для уборки, как вы сами советовали, консьержку».
«А ее родственники, подруги? Ты готов к общению с ними?»
«Почему бы и нет?»
«Вера возможно до поры и времени не будет реагировать на твое богачество, но ее круг вряд ли оставит это без внимания. Тут либо ты их спонсор, либо скупердяй».
«Как-нибудь управлюсь».
«И на сколько ты собираешься посвятить ее в свою закулисную жизнь?»
«Вы же слышали: я для нее консильери воровского общака».
«Ни одна женщина на свете не смирится с существованием у мужа особых тайн».
«Я не думаю, что крутые мафиози все рассказывают своим женам».
Жорка уже ждал на условленном месте. Вынырнув из боковой улицы, Алекс быстро сел в его машину и через пятьдесят метров они свернули в другую боковушку.
– Наша задача их только отметелить, или еще и деньги за «Мерс» вернуть? – Хаза весь прямо светился радостным предвкушением. Две балаклавы им собственноручно были сшиты еще вчера вечером, сегодня он в театральном магазине купил два парика и пару темных очков, в качестве оружия раздобыл два маховика от водопроводного вентиля – чем не кастеты.
Честно говоря, Алекс уже и не очень хотел начинать войнушку с лукачцами, но раз вызвал подельника, то отступать никак не возможно. Его план был прост: раз он знает в лицо только двоих нападавших, им и отвечать за всю их четверку. Выследить братков и устроить развеселую разборку. От Глеба с Игорем в качестве славных подельников, он, подумав, напрочь отказался, поэтому полная уверенность в их с Жоркой победе над Гаврилой и хвостатым Мордатым тоже как-то не просматривалась. Главная надежда была на стрелялки. Поэтому первым делом они поехали на заброшенную стройку возле бывшей однохатки Копылова, где под остатками бетонной плиты находился пакет с четырьмя пистолетами.
            – А я думал, ты туфту гонишь! – восхитился Хазин, вертя в руках «Беретту».
            – Готов клиенту в колено выстрелить? – вопрос был задан с пристрастием.
            – Почему именно в колено?
            – Чтобы погубить его бандитскую карьеру. Хромой он будет никому не нужен.
            Жорка пристально глянул на Алекса.
            – «Правильное решение»?
            – Вроде того.
            «Правильным решением» их школьный военрук называл ликвидацию полевой разведкой при форс-мажоре захваченных языков.
            – Может их лучше в заложники взять и потребовать деньги за твой «Мерс»?
            – Так готов или нет?
            – Выстрелишь ты – выстрелю я, – сказал, как припечатал Хазин.      
            Себе Алекс выбрал ТТ. Два «Макарыча» упаковали назад под плиту.
            К этому моменту Стас уже отказался от приданных ему «слухачей» – слишком стремно и «не по понятиям» было то, что мог сделать или сказать Копылов, чтобы это стало достоянием дополнительных ушей. Вот и слушал сам, но ведь иногда и футбол посмотреть хочется, и в магазин за продуктами скакануть, и просто по ближайшему парку прогуляться. Вот и про рейд со стрелялками инструктор узнал с некоторым запозданием.
 
8
            Кафе «Дымок» не блистало ни броской внешностью, ни даже самим названием на вывеске, а называлось так лишь между своими завсегдатаями. Зато здесь имелось сразу три выхода, и это было традиционное место отдохновения работников ножа и топора. Как сказал старик Леонидыч, подручных Лукача было проще всего найти именно там.
            Решено было войти в кафе по отдельности. Если известная пара на месте, они выходят и ждут, а потом следуют за клиентами до места их ночевки, или куда те двинутся из кафе. Припарковав джип за добрый квартал, они оставили в нем все свои припасы и двинулись, соблюдая между собой дистанцию, ко входу. Первым шел Алекс. Три подержанных иномарки указывали, что нужная клиентура на месте. Оглянувшись на Хазу, Копылов поднялся по выщербленным ступенькам и толкнул стеклянную дверь.
            «Дымок» напоминал обыкновенную столовую, надо было подойти к стойке и сделать заказ, который через пять-десять минут принесет официантка. Алекс заказал порцию чебуреков, взял бокал светлого пива и примостился за свободным столиком так, чтобы видеть весь зал. Публики было человек семь, все крепкие молодые мужики. Новоприбывший удостоился их внимательных взглядов и, по крайней мере, трое значительно переглянулись между собой. Той пары, которую Копылов вышиб из «Биремы», в кафе не было.
            У входа прозвенел колокольчик – это вошел Жорка.
            – А вот и второй, – услышал Алекс голос за своей спиной. Неужели их тут ждали?
            Жорка заказал квас и пирожки с мясом и опустился за третьим от Алекса столиком. Копылов, похолодев, увидел, как к Хазину подошли сразу трое парней. Еще двое (ведь однорукий) приблизились к самому Алексу.
            – А ну лапы на растопырку! – Один держал свою руку в кармане, похоже, с пистолетом, второй быстрым ловким движением обыскал Копылова. – Как слеза младенца, – оценил он результат.
            – Тоже пустышка! – откликнулся голос возле Жорки.
            – А ну-ка салаги дуйте отсюда, пока по шеям не надавали.
            Говорить банальное: «А в чем дело?» – не хотелось. Поэтому лучше было уйти молча. Но достойного ухода все равно не получилось. У двери Алекс получил увесистый поджопник, хотел извернуться в ответ, но сильные руки громил ему не позволили.
            – Ну чего, чего! – возник было Хаза и кроме поджопника получил еще и по затылку. Слава богу, из дверей их только вытолкали, а не выкинули. Все равно позора и унижения было выше темечка.
            – Бегом, бегом, а то щас догоним! И по соплям, и по соплям! – издевались двое братков, вышедших полюбоваться на них.
            – Сходила бабушка по воду! – пытался приуменьшить размер катастрофы Жорка.
            Алекс молчал.
            – А сдать нас никто не мог? Хорошо, что еще пустыми пошли.
            Алекс продолжал молчать.
            – Круто тут питерские москалей привечают!
            Натолкнувшись на взгляд приятеля, Жорка тут же заткнулся. Откладывать что-либо на потом было позором навек. Реабилитироваться необходимо было здесь и сейчас.
            Кое-как дошли до джипа, но прошли мимо, чтобы их машину не смогли засечь.
            Возле магазина канцтоваров Алекс резко остановился и, чуть подумав, решительно вошел внутрь. Купил две катушки широкого скотча и длинные узкие ножницы. Хаза смотрел на него во все глаза, начиная догадываться.
            Из магазина они по одному вернулись к джипу и сделали на нем круг по ближним кварталам. Ничье внимание их маневр не привлек.
            – Ты понял, я принял твой план? – спросил Алекс, когда они снова остановились.
            – Насчет заложника?
            – Только заложника придется брать тебе, а я сяду за руль.
            Они поменялись местами и достали стрелялки.
            Вести джип левой рукой и двумя пальцами правой клешни было не очень ловко, но Алекс справился. В тридцати метрах от кафе они снова затормозили. Смотрели, как из резко подъехавшего блестящего внедорожника вышло три человека: двое направились в «Дымок», третий вернулся на водительское место, то ли стеречь машину, то ли дожидаться пассажиров. Один из вошедших напоминал своим лицом череп. Сам Лукач пожаловал, догадался Копылов.
            – Водилу и возьмем, – определил он.
            – Секунду. – Жорка был немного в панике. – А если он не пойдет? Пошлет на три буквы и все. Рукояткой по кумполу? Или что?.. Мочить?..
            – Еще чего? Мои фингалы на труп не тянут. Стреляй в плечо.
            – Ну, – облегченно вздохнул Хаза.
            Алекс с сомнением посмотрел в его взволнованное лицо и на подрагивающие руки.
            – У меня всегда перед дракой руки дрожат, не помнишь, что ли? Поехали. 
            Проклятый гипс с ним действительно можно нарваться на откровенный смех бандюгана. Приготовленный ТТ пришлось положить на колени.
            – Ты точно готов?
            – Точно, точно. Гони давай!
            Гони так гони. Алекс остановил джип в полутора метрах от внедорожника, так чтобы у Хазы было достаточно свободного пространства. Жорка грамотно выбрался спиной из машины, так чтобы вызвать у водилы лишь рассеянный взгляд. У внедорожника левое стекло было опущено. А у самого мясистого братка расстегнуты куртка и рубашка.
            – Смотри, класс вещь, да?! – Хаза показал «Беретту» в профиль, потом ловко переложил в левую руку, и третьим движением пистолет скользнул водиле за пазуху. У Алекса дух заняло от такого ноу-хау: стрелялка у тела – никакие сверхприемчики не помешают ей выстрелить. Браток был впечатлен не меньше, даже руки забыл поднять, отвалив челюсть, переводил взгляд с Хазы на собственную грудь.
            – Тихонько открываешь дверцу и выходишь, – продолжал зомбировать Жорка.
            Водила кивнул и стал тихонько открывать дверцу. Тут правда случилась неловкость: засунутая ему за пазуху рука не позволяла выбраться из машины. Со своего места Алексу была видна только физиономия клиента, на которой ясно читался вопрос: а как теперь? Хаза быстрым движением достал свою левую руку, переложил «Биретту» в правую и уже правой рукой скользнул за шиворот водиле из открытой дверцы, только уже со спины. На заднее сиденье джипа они влезали следующим порядком: первым спиной влезал Жорка, за ним тоже спиной водила. Не желая оставаться статистом в такой замечательной мизансцене, Алекс подхватил клешней с колен ТТ и сквозь окна внедорожника влепил пулю в окно кафе, заодно сокрушив закрытое правое окошко внедорожника.
            Все действие заняло секунд тридцать пять, никак не больше. Во всяком случае, когда джип сворачивал на ближайшем перекрестке, из кафе еще никто не выскочил. Зато выстрел пробудил у водилы голосовые возможности. Сначала это были простые междометия:  «Э!.. А!.. И!..», потом дошло и до полных слов.
            – Вы чё!.. Вы чё!.. Вы на кого?!.. Уроют! Капец вам!.. Вы кто такие?
            Он мог вспомнить и о своих могучих руках, поэтому сделав еще пару поворотов, Алекс вогнал джип в один из проходных дворов-колодцев, и они принялись в четыре руки паковать клиента под его нескончаемые угрозы, впрочем, произносимых не слишком громко, скотчем сначала перемотали ему запястья за спиной, потом также обмотали раззявленный рот с затылком, и щиколотки ног. После чего кое-как втиснули его на пол, так что Жорке пришлось разместиться с ногами на сиденье. Тут зазвонил мобильник водилы, который достать оказалось не так-то просто. На экранчике светилось: «Босс». Имя-отчество Лукача Алексу было уже известно.
            – Добрый день, Андрей Ильич, – довольно произнес он.
            – Ну что ты, засранец, делаешь?! – ответил ему голос Стаса.
            Хорошо, что машина стояла, иначе неминуемо случилось бы ДТП.
            – Э… А… Николай Григорьевич? – вспомнить имя-отчество инструктора удалось не сразу. Неужели эту груду мяса лежащую сейчас на полу тоже готовят в шпионы?
            – Ты где? Далеко отъехал?
            – Не очень.
            – Давай возвертайся назад.
            – Куда именно?
            – Туда откуда вас только что вышибли.
            – И что?
            – Окна стеклить будешь, вот что!..
 
9
            Пока Алекс приходил в себя от полученного по телефону шока и пытался что-то внятное сообразить, Стас позвонил снова, перевел шпионско-бандитскую стрелку на более нейтральную территорию, на пустырь на берегу залива.
            Копылов приехал на назначенное место на такси в одиночку. Жорка получил исчерпывающие указания, включающие пять условных слов по мобильнику: от «Все бросай и рули в Москву причем кружным путем» до «Выгружай клиента и отправляйся к ноге Медного всадника». С собой Алекс прихватил ТТ.
            Три легковушки во главе с внедорожником Лукача на безлюдном берегу выглядели весьма зловеще, поэтому Алекс расплатился с таксистом метрах в двухстах от места встречи и дальше пошел пешком, предварительно сняв ТТ с предохранителя и грея его левой рукой в кармане куртки.
            Неподвижно и молча они ожидали его приближения. Лукач в своем элегантном пальто, Стас в замше, пятеро братков и Глеб-Игорь в кожаных куртках. Сократив расстояние до пяти шагов, Алекс остановился.
            – Он никак перестрелять нас всех собрался, – усмехнулся Лукач.
            Братки заухмылялись. Парочка из них рассредоточилась по краям.
            – Я же сказал приезжать вместе с заложником, – сердито заметил Стас.
            – Полностью приезжать слишком просто, по частям интересней. Э! – Копылов сделал жест клешней, указывая фланговым вернуться в строй. Те только улыбались. Тогда Алекс достал левую руку с ТТ. Фланговые чуть сдвинулись к центру.
            – А он всегда такой шустрый? – глянул на капитана Лукач.
            – Алекс, хватит Ваньку ломать, – попросил Стас. – Я же говорил, они ни сном ни духом. У них поминки по братану были в тот день. Где остальные?
            – Ждут моего звонка.
            – Ну так звони. Пусть везут сюда этого водилу, отдавай пушку и плати тысячу баксов за моральный урон.
            – И все? – удивился Алекс.
            – А ты еще чего-то хотел?
            – Моральный урон за пендель, что вот этот отвесил мне в кафе, – Копылов клешней указал на одного из братков.
            – Пускай он тебе его и заплатит, – ухмыльнулся Лукач.
            – Как скажите. – Алекс повернул пистолет, выстрелил своему обидчику в ногу и сразу поднял руки вверх: – Все, все! Это привет от моей жопы его толчковой левой.
            Братки и Глеб с Игорем выхватили свои пушки. Обидчик со стоном опустился на землю – пуля угодила ему в бедро. Все смотрели на Лукача. А тот вдруг захохотал:
            – «Привет от моей жопы»!.. О-хо-хо!
            Глядя на него засмеялись и братки, следом за ними Стас и отельные секьюрити.
            – Волыну давай, – распорядился босс. – Не боись, таких борзых мы не наказываем.
            Копылов глянул на Стаса, инструктор утвердительно кивнул. Но просто так победители ведь не разоружаются. Вместо этого Алекс в три движения разобрал ТТ и стволовую часть широким размахом закинул в море, после чего с готовность протянул оставшееся: бери кто хочет.
            – Это еще что? – нахмурился Лукач, поворачиваясь к Стасу. 
            – Офицерская присяга не позволяет мне передавать боевое оружие уголовникам. Как-то так! – невозмутимо объяснил Алекс, бесстрашно глядя на бандитскую толпень.
            – Все! Уберите от меня это чудо! Витька и тысячу баксов на бочку!
            Пятьсот баксов у Алекса были с собой, еще шестьсот он намародерствовал в карманах Витька. Но эффект от немедленно отсчитанных тысячи баксов получился что надо. Больше бодаться словами уже никому не хотелось. Звонок Жорке, и стрелка разъехалась в две стороны: «шестерка» Стаса с внедорожником Лукача в одну сторону, вторая бандитская тачка с раненым обидчиком в другую – к доктору.
            По дороге выяснилось, что именно Стас предупредил о визите в «Дымок» двух юных мстителей с характерным гипсом, и все окончательно стало на место. Невыясненным остался лишь вопрос с Хазиным: как и что с ним дальше.
            – Мне сначала надо с твоим парнем лично переговорить, – сказал Стас.
            Это был самый лучший сегодняшний бонус, сомневаться, что Жорка покорит сердце и мозговые извилины капитана не приходилось.
            – Ну вы и партизаны! – подивился Стас, когда на пустыре возле железнодорожных путей обнаружен был лишь один Витек, привязанный скотчем к железной ограде.
            – Они у меня все деньги забрали, – пожаловался водила боссу.
            – В ментовку пиши заяву. Мух меньше ловить надо, – не стал особо вникать Лукач.
            Стасу же непутевого фабзайца с секьюрити пришлось высаживать из «шестерки» у метро «Невский проспект», дабы успеть на встречу с Жоркой к Медному всаднику.
            – А ты действительно еще та борзота, – сказал при прощании Глеб.
            – На все сто! – согласился с ним Игорь.
            Само слово было Алексу не до конца понятно, но интонация похвалы звучала весьма убедительно.
           
10
            К своему дому он подходил с некоторой тревогой. Было еще светло, и огонь горел лишь в немногих окнах, собственные окна выглядели совсем безжизненными. На звонок домофона никто не ответил, и, открывая дверь своим ключом, он уже знал, что в квартире никого нет. Так и оказалось. Еще один чудовищный облом за сегодняшний день. Постель на надувном матрасе была аккуратно застелена, три оставленных Вере книги ровной горкой лежали на компьютерном столике. Заглянул на кухне в холодильник. Там стояли пять тарелок: две с салатами, три с поджаренными ребрышками, гарниром и рыбной нарезкой. Еще имелась бутылка красного вина и три банки пива разных марок. Хорошо хоть так. В «Дымке» у него дело до чебуреков не дошло, поэтому не заботясь о разогреве, сразу накинулся на пиво и мясо.
            Скрежетнул замок входной двери. С тарелкой в руках он ринулся в прихожую. Вера входила в два захода, с полной хозяйской сумкой и большой картонной упаковкой.
            – Ты хочешь, чтобы у меня сердце остановилось?! Хоть бы записку оставила!
            – Вот купила. Не знаю, понравится или нет, – с легкой виноватостью указала она на коробку.
            – Моя ты домовитая! – рассмеялся он, совершенно счастливый от ее возвращения.
            В коробке был сложенный сервировочный столик на колесиках.
            – Мне кажется, ты не любишь, когда тебе что-то навязывают помимо твоей воли.
            – Правильно кажется. Лишаешь меня удовольствия участвовать в обустройстве нашего стойбища. Но тут ты попала в самую точку, – счел все же нужным он похвалить.
            Столик немедленно был приведен в рабочее положение, на него переложены все тарелки и бутылки и праздничный ужин переместился в спальню к их напольному надувному ложу.
            – А я уже настроилась ждать тебя до утра!
            – Значит, врет анекдот, – развеселился он.
            – Какой анекдот?
            – Если в гараже запереть жену и собаку, то утром тебе будет радоваться только собака.
            – Ну вот сравнил меня нежную и ранимую с собакой.
            – Черт. А штопора-то нет! – расстроился он.
            – А внутрь пробку протолкнуть, – подсказала хозяйка.
            Какое приятное это было отличие от Малышки Юли, всегда стремившейся упрекнуть его за малейшее не комильфо.  
            Салаты и мясо были выше всех похвал, не угадала Вера лишь с «французским» вином за сто сорок рублей. Но тут уж он был сам виноват – покупка алкоголя не дамское дело. Впрочем, застольничали они недолго, не дотянув даже до чая с тортиком, заспешили к другому телесному празднику. Правда, увидев его лиловый торс и гримасы боли на лице, Вера попыталась немного осадить ретивого любовника на более щадящие движения, но только раздразнила его чемпионское самолюбие, заставляя пускаться во все сексуальные тяжкие. В итоге получился знатный замес из осьмушки удовольствия и семи восьмых настоящего садо-мазо, от которого Алекс едва сдерживал свой крик. Но все равно жалеть не приходилось. Мужчины все-таки любят женщин не глазами, а носом, думал он, вдыхая особый ни с чем несравнимый аромат, исходящий от его гурии.
            – Расскажи, как ты меня любишь, – попросила она, пристраиваясь на соседней подушке, чтобы быть с ним нос к носу.
            Пока он готовил как всегда шутливый ответ, раздался звонок по домофону. Это был Сева.
            – Я сейчас к тебе поднимусь. Какой этаж?
            – Восьмой, – машинально ответил Алекс, озадаченный столь неурочным визитом.
            – Это что? – встревожилась Вера. – По твоей работе?
            – Почти. Тебе желательно не показываться. Это парень, – успокоил он ее.
            Надел халат и вышел из квартиры, с твердым намерением Севу к себе не пускать.
            – Я там не один. С подругой, – объяснил он вышедшему из лифта Перегонщику.
            – Не важно. На пару секунд, – хмуро позвал Сева.
            Они вышли на лестничную клетку и закрыли дверь.
            – На, послушай. – Сева протянул ему карманный диктофон.
            Алекс приложил диктофон к уху. Там были невнятные голоса двух парней, что-то про пиво и чипсы. Он недоуменно посмотрел на своего гостя.
            – Это голоса с твоей «Моторолы», – объяснил тот.
            Алекс перемотал и послушал еще раз. Один голос показался ему знакомым.
            – А кто записал?
            – С другой «Моторолы» записали. Кстати, твоя потерянная «Моторола» стоит больше тебя самого. Ну что, узнал? По идее это те бандюганы, что твой «Мерс» сожгли.
            – Вторая «Моторола» с тобой?
            – Еще чего!
            – Как только привезешь ее мне, и засечем сигнал, я верну то, что потерял.
            – Вот так придешь и спокойно у них заберешь? – недоверчиво хмыкнул Сева.
            – Только предупреди меня за пару часов… И имей в виду, я буду не один, – счел нужным добавить Алекс.
            – А что за подельники?
            – Много вопросов задаешь?          
            – Обожди, так дела не делаются.
            – Ты сможешь наблюдать из машины или еще откуда. Я тихо подойду и возьму твою «Моторолу», мой друган даже ничего не увидит. А потом я вернусь и все тебе верну.
            – А оружие… у вас есть? – пытался лучше въехать в ситуацию Перегонщик.
            – В общем, звонишь мне за два часа до своего приезда. – Алекс всем своим видом показал, что разговор окончен. – Спустись и с седьмого этажа давай на лифте езжай.
            Голос, который он узнал по диктофону, был слегка картавый голос Роди, вожака студенческого гопстопа. Правда, удивляло, что он в «Мотороле» не поменял симку, но немного подумав, Алекс пришел к выводу, что симка, возможно, другая и стукаческий телефон пеленгуется не на нее, а на сам аппарат. Раньше об этом приходилось только догадываться, теперь же можно было утверждать совершенно точно. И очень хорошо, что сейчас Стас никак не мог слышать этот его разговор с Перегонщиком.
 
11
            – Кстати, ты справилась с моим заданием? – спросил он Веру за завтраком.
            – Грэм Грина полкниги прочитала, столицы тоже поучила, а с английским как-то не пошло. Просто так учить английские слова наверно нет особого смысла.
            – Нет смысла так нет, – почти согласился он и тут же набрал номер Евы и на английском попросил ее сопроводить Веру по магазинам для покупки стильной одежды. Девушка Бонда слегка покочевряжилась, но согласилась. Следом Алекс позвонил Жорке и на глазах Веры тоже на английском порасспросил его, как прошло свидание со Стасом.
            – Я, между прочим, заночевал у него, нахожусь шестью этажами ниже и не прочь ввалиться к тебе в гости, – по-русски отвечал подельник. 
            – Ну вот, твой день уже расписан по часам, – сообщил Алекс Вере. – Сейчас ты выезжаешь в город и встречаешься в Гостином дворе с Евой. За три часа вы должны успеть истратить две тысячи долларов тебе на шмотье.
            – Как это?
            – Ну купить тебе несколько вариантов одежды. Только учти, все шмотье потом останется в этой квартире и будет выдаваться тебе только в пределах Города на Неве.
            – Ничего себе условие!
            – Месяц по мне не скучала, буду надеяться, что о тряпках будешь скучать больше. Как говорится, женщины в месяц влюбляются семь раз, шесть из них в туфли.
            – Ты всегда будешь говорить при мне по-английски?
            – А могу еще и по-испански. Это же так классно, когда подслушивают и ничего не понимают. Вопросы есть – вопросов нет. – И он пошел доставать из тайника баксы.
            – Ты серьезно? – она разглядывала пачку «франклинов» с некоторой оторопью.
            – Время пошло. С вещами на выход, – скомандовал Алекс. – У входа в Гостиный двор в десять ноль-ноль. Зовут Ева. Особая примета: стройна не по-женски.
            Выпроводив невесту и убедившись в окно, что она направилась в сторону метро, он набрал Жорку:
            – Таможня дает добро.
            Через две минуты боевой товарищ уже входил в копыловские апартаменты.
            – Ну? – спросил Алекс.
            Жорка показал кармашек своей рубашки, где скромно затаился крошечный жучок. В ответ пришлось показать жучок на ремне своих джинсов. Это было как пароль и отзыв. Теперь можно было спокойно играть по установленным правилам.
            В квартире кроме компьютерного столика, плазмы и холодильника особенно рассматривать было нечего. Разве что три головных убора, развешенных в кабинете.
            – Скальпы неприятеля? – восхитился гость.
            – Они самые.
            – А это еще зачем? – вопрос был про двухметровую плазму. – Все прыщи у нового президента рассмотреть хочешь?
            – Моя миллионерская дурь, – вздохнул Алекс. – Никак не могу научиться с деньгами обращаться. То ненужную дачу в Финляндии куплю, то супердорогой «Мерс», то вот эту гаргару.
            – У меня такая же хрень, – признался Жорка. – То свой джип куплю, то понтовые швейцарские часы, сейчас у меня и вовсе бзик насчет поместья с парком и конюшней.
            Особенно позабавило гостя зеркальце, повешенное в ванной на одном гвоздике.
            – И в такой конуре ты еще и женщин принимаешь!!
            – Хочу сделать все целиком и сразу, – слабо оправдывался Алекс.
            – Нетушки, так дело не пойдет. Где инструмент?
            Из инструмента у Алекса были лишь молоток, шлямбур, пассатижи и две отвертки.
            – Деньги! – последовало безжалостное требование.
            Алекс неуверенно вытащил из портмоне две тысячерублевые купюры, Жорка только хмыкнул и выдернул еще несколько тысяч.
            Через сорок минут он вернулся с двумя увесистыми пакетами и большим зеркалом. В одном пакете был чемоданчик с дрелью, в другом ящик с инструментом. Тут же продолжил распоряжаться дальше. Наметил в прихожей места для двух дюбелей, снарядил дрель и вручил ее хозяину:
            – Действуй.
            Алекс примерился и включил дрель. Последовал немедленный окрик:
            – Да кто так делает! Вот на этом вас, безруких американских шпионов и разоблачают. (Алекс представил, как сейчас шестью этажами ниже хохочет Стас.)
            Взяв в руки дрель, Жорка в секунды просверлил отверстие, померил и углубил его еще на сантиметр. После чего передал дрель хозяину. Не так ловко и быстро, Копылов все же справился со вторым отверстием. Потом под надзором Хазы вставил дюбеля, ввернул шурупы и собственноручно повесил зеркало.
            – Ну вот, значит, можешь, когда припрет, – резюмировал однокашник.
            Свое великое деяние они отметили чашечками кофе и поехали на джипе в «Бирему». По дороге Жорка изложил версию своей учебы в московской школе и знакомства с Алексом. Получалось, что они законтачили по интернету и потом полгода Алекс давал Хазину индивидуальные уроки испанского языка.
            – Не маловато ли для близкой дружбы? – усомнился главный шпион.
            – Но ты будешь помогать мне с немецкими блендерами, а я в твоем отеле остановлюсь как постоялец. Спорим, никто даже не спросит, отчего мы такие кореша.  
            И вот они уже входят в вестибюль «Биремы», где на диванчике и креслах балагурят Глеб-Игорь, Люсьен и портье Таня. При виде Алекса Глеб-Игорь вышколенно вскочили на ноги, словно к двум лейтенантам вошел строгий майор. Впрочем, и дамы с восхищением поедали глазами бородатую мужественность своего отельера. Откуда-то тотчас выпорхнула Софья Степановна и повела Алекса смотреть пострадавший от пожара номер. Ущерб там, впрочем, был не так велик, лишь в спальне требовался косметический ремонт, но горелым пахло вполне отчетливо. Менеджер тотчас озвучила стоимость предстоящих работ. Цена показалась Алексу заоблачной, и он позвонил молдаванам, что трудились в его треххатке, те согласились приехать, дабы оценить предстоящий ремонт.
            К удивлению Алекса оказалось, что все номера кроме его и Евы заняты – один из солидных учеников мелкобритов внедрил в «Бирему» нескольких командировочных партнеров из Перми. Получалось, что для Хазина места почти нет, разве что в Погорелом номере. Впрочем, туда можно и за полцены.
            – Скажите, вы будете покупать себе новую машину? – вдруг поинтересовалась Софья Степановна.
            – А почему вы об этом спрашиваете? – удивился Копылов.
            – Раз все у нас заполнено, и рэкетирский сбор как бы не в счет, народ спрашивает про прибавку к жалованью, если конечно вы не станете покупать новый «Мерседес».
            Ого! Значит, если он купит сейчас машину, то автоматически лишит народ ожидаемой прибавки к зарплате. Было о чем подумать. Ну, а сейчас пришлось открытым текстом объяснить Софочке, после каких именно доходов можно будет вернуться к этому вопросу: «Чтобы отбить цену «Биремы» за три года, мне нужны чистые пятнадцать тысяч баксов в месяц, остальное все ваше».
            Хазин продолжал вальяжно восседать в вестибюльном кресле. Напротив расположились Таня и Люсьен, совершенно покоренные его тенерифскими похождениями. На столике перед ними стояли высокие стаканы с остатками колы и сока.
            – Ну показывай свои хоромы! Меня уже просветили, что любимые клиенты могут платить за номер не три тысячи, а полторы. Полторы тысячи моя фирма вполне потянет, так что еще и прибыль тебе принесу.
            В этот момент из глубины школьного этажа вынырнула живчик Оливия, внимательно сканировала Жорку и спросила на английском:
            – Здравствуйте. Вы наш новый ученик?
            – Очень может быть, – с форсированным русским акцентом отвечал ей Хаза. – Мне сказали, что первых два занятия у вас бесплатные. Если это так, то я весь ваш.
            – Это мой друг Джордж из Москвы, – по-английски представил говоруна Алекс.
            – Я сверюсь со списками и сообщу вам, – приятно улыбаясь, отвечала училка.
            От сего английского междусобойчика акции Жорки в глазах Тани и Люсьен взлетели еще на несколько пунктов. 
            – Хватит девушек охмурять, пошли номер смотреть, – скомандовал Копылов.
            Их подъем по лестнице провожали уже все шестеро распахнутых женских глаз. Против Погорелого номера Жорка возражать не стал, ограничился только язвительным:
            – Ну вот, как приятель, так сразу дискриминация.
            Затем пошли осматривать бильярдную, тренажерную и интернетную. Буфет с широким ассортиментом алкоголя удостоился хазинского восхищенного цоканья, а сауна с купелью – поднятого большого пальца, но главный восторг достался остальному неотремонтированному подвалу, где имелся отдельный выход во двор-колодец.
            – Самое место для хранения моей бытовой техники. А это что? – Хазин разметал груду детских матрасов, которую Алекс пожалел выбрасывать. Под грудой обнаружилось старое пианино. Ловкая пробежка по клавишам и новое восклицание: – Так оно действующее! Почему здесь, а не в кафетерии?.. В общем, так: сауну я тебе оставляю, а все остальное реквизирую. За отдельную денюжку, разумеется.
            Они вернулись на второй этаж и прошли в «Палату № 7».
            – Ну так у тебя класс гостиница! – Хаза жестом отказался от пива в пользу «спрайта». – Что еще и завтрак на халяву?
            – Для тех, кто платит половину, час без сахара.
            Они плюхнулись на диван и открыли свои банки.
            «Я узнал, кто на меня тогда напал», – отставив пиво, чиркнул в блокноте стенографические каракули Копылов.
            «Пиши нормально, я уже это забыл», – ответил Жорка на языке глухонемых.
            Пришлось повторить сообщение в привычной орфографии.
            «А ты не забыл, что «Биретту» с твоего дозволу я Стасу сдал?»
            «Будем без понтов «Макарычами» пользоваться», – успокоил подельника Алекс и вслух добавил:        
            – Кстати, мне понравилось, как ты этому Витьку стрелялку за шиворот засунул, сам догадался или где узнал?
            – В каком-то дюдике вычитал.
            В номер постучали. Это прибыли два молдаванина. Осмотрев с ними Погорелый номер, определились с ценой, которая оказалась в два раза ниже, чем у ремонтников Софочки. Жорка тут же выговорил себе право выбора обоев и линолеума с ковролином. Следом позвонила Ева, сообщить, что все тряпки куплены и доставлены в треххатку.
            – Похоже я свою отельерскую смену у станка отстоял, – сказал Алекс, и они с Жоркой убыли из «Биремы»: Хазин за вещами к тетушке, главный шпион в объятия Веры.
            Было очень-преочень интересно, что они там с Евой накупили, и какая награда ждет его за это самого. Ну и получил фашист гранату! Вера даже не выпорхнула ему навстречу, сидела со скорбным лицом на кухне, а восемь или десять пакетов с покупками грудой оставались лежать в прихожей. (Неужели снова из-за Евы? – напрягся он.)
            – Ты специально мне все это устроил?!
            – Конечно. (Чего уж было отрицать.)
            – Испытание мне сделал!
            – Не без этого.
            – Вывернул меня всю наизнанку!
            – Я старался. (Зачем с огорченной гурией спорить?)
            – Прекрати! Я серьезно!! – И Вера с жаром принялась рассказывать о своем сегодняшнем бедствии. Как она всю жизнь презирала тех девушек, кто охотится за богатым новым русским и вдруг сама превратилась точно в такую. Более того, там на Невском она на полном серьезе стала мечтать о дальнейшем продолжении именно такой жизни. И по всему выходило, что она – содержанка и настоящая продажная женщина.
            Прекратить ее стенания можно было только хирургическим способом.
            – Так ведь это шмотье вовсе не тебе, а другой девушке, с таким же размером.
            И точно монолог оборвался враз, румяные щечки посерели, а глаза и рот оцепенели от ужаса.
            – Шучу, шучу, шучу! – закричал он, бросаясь прочь. – Только тебе, только тебе. Раненых и безруких бить нельзя!
            Кабинет и спальню соединяла длинная лоджия и здесь по кругу можно было бегать бесконечно. На третьем круге Вера остановилась.
            – Ну ты и гад, Костя Федотов!
            Теперь пора было переходить к терапевтическому методу.
            – Мы с тобой приглашены в ресторан, надо чтобы за двадцать минут ты могла нормально для ресторана одеться.
            – За двадцать? Почему за двадцать? За двадцать я не успею.
            – Быстренько. По-армейски, раз-два. – Он подхватил ее под руку и повел в прихожую. Стал сам вскрывать пакеты, и как опытный кутюрье прикидывать их соответствие предстоящему выходу. Вера и сама втянулась в это увлекательное занятие.
            Всего сорок минут – и они были оба готовы: он в своем финском костюме, она в изящном вечернем платье и итальянских туфельках.
            Разумеется, ни в какой дорогой ресторан они не попали. При выходе из дома, Алекс позвонил Жорке и сказал несколько английских фраз, после чего сообщил Вере, что намеченный мини-банкет отменился. Вместо Невского они поехали к большому торговому центру, там в кафе выпили по бокалу вина и съели по паре блюд, после чего, заглянув в ближайший мебельный центр, за полтора часа купили кухню, дорогую спальню, два книжных шкафа и кресло-качалку, на что у него ушла вся наличка и весь банковский рублевый счет, да еще две тысячи пришлось докладывать из кошелька Веры.
            – Не ты моя содержанка, а я твой полновесный Альфонс, – от души радовался он.
            Кухню и шкафы должны были привезти только на следующий день, а комплект спальни оказался в магазине под рукой. И эту ночь они ночевали на роскошной двуспальной кровати. Вернее, полночи, потому что до часа ночи Вера распределяла по шкафу и комоду свои наряды.
 
13
            Стасу повезло – подполковник Яковенко был в отъезде и тет-а-тет с генералом Роговым проходил гораздо проще.
            – Вот так взял и ствол ТТ выбросил в море?!
            – Там один из шестерок полез в воду искать.
            – Нашел?
            – Не знаю. Мы с Валетом уже уехали.
            Генерал чуть помолчал.
            – Что сам обо всем этом думаешь?
            – Думаю, как только Лукача подстрелят, братки выберут Валета своим боссом, – пошутил Стас, но Рогов принял его слова за чистую монету.
            – Да, дает юноша стране угля! Может и в самом деле военной разведке начать срастание с криминалитетом? Почему ФСБ можно, а нам нет.
            На это капитан открыл рот и закрыл.
            – Шучу, – успокоил его генерал. – Если он со сломанной рукой братков строит, то что будет, когда гипс снимут?
            И снова Стас затруднился с ответом.
– Что там с Напарником? (Таким был отныне оперативный псевдоним Хазина.)
            – Боюсь с ним тоже будут проблемы. Успокаивает лишь то, что пока авторитет Валета для него безоговорочен.
            – В чем же тогда проблемы?
            – Во-первых, с его папой Героем Советского Союза, он может перекрыть сыну финансовый кислород. Одно дело, когда друг у Валета успешный бизнесмен, а другое – когда перебивается случайными заработками бомбилы или мелкого айтишника. Во-вторых, паренек весьма воинственный, и я не уверен, придется ли он ко двору нашим англосаксам. И еще… – капитан сделал паузу. – Может стоит его взять на курсантское довольствие?
            – Нет уж! Хватит с нас одного стипендиата-миллионера. Пусть за идею сражается.
            – Больше всего меня удивляет, как и один и второй спокойно относятся к нашей прослушке. Сначала я думал, они специально работают на публику, но нет, почти не придают ей никакого значения. Меня порой так и подмывает сказать той же Невесте, что Валет в самом большом интиме подставляет ее под чужие уши.
            – Боюсь, ты будешь сильно разочарован. Растет поколение, которому только в кайф, что каждый их чих будет кому-то известен и громко обсуждаем.
            – Это, кстати, по Невесте, – Стас протянул листок с фото и биографией Веры.
            – Ты же говорил, что Ева должна закрыть этот вопрос. Неужели не справилась?
            – Справилась, но у Валета оказалось сердце двоеженца.
            – Я бы сказал, какой у него орган двоеженца. А ты не пробовал просто по душам с мальчишкой поговорить. Он же вроде вполне вменяемый.
            – Пробовал. Но пример родителей для него главнее всех наших инструкций.
            – То есть?
            – Говорит, что все будет в этой жизни делать параллельно: и шпионство, и свою гражданскую жизнь со всеми своими друзьями, подругами и просто приятными людьми.
            – Похоже, ты в этом его готов поддержать?
            – На данном моменте, когда все зависло в полной неопределенности, то да.
            – И что он нашел в этой простушке? – Рогов еще раз глянул на фото Веры.
            – То и нашел: простоту, хорошее настроение и покладистость.
            – Не удивлюсь, если они еще и ребенка захотят заделать.
            Стас уже и сам думал об этом.
            – Может мне стоит лично поговорить с ней?
            – И кем ты ей представишься? Вором в законе? Ментом под прикрытием? Или как?
            – Что же совсем вожжи отпустить?
            – Пускай юный дурень сам об этом думает, он просил полной автономии, вот пускай и автономит, как знает.
            – Как-то не очень хочется выглядеть в глупом и смешном положении, – все еще сопротивлялся капитан. – Яковенко всегда предлагал для профилактики устроить ему армейские проводы. В качестве обычного призывника. Ведь тоже вопрос возникает почему двадцатилетнего заочника в армию не берут. Просто по повестке в военкомат, и с обычными пацанами куда-нибудь на Урал. А через пару недель комиссовать и вернуть в его «Бирему». Обещаю – будет шелковый как попка у младенца.
            – Звучит очень заманчиво, но нет. Ведь нарушения фактически нет. Ни нас, ни цэрэушников он никому не назвал. А хочется побыть бандитским консильери и заоблачного семейного счастья – барабан ему в руки.
            И Стас в который уже раз подумал, что Валет для генерала чистая игрушка, за которой приятно наблюдать и не более того.
            – А как там дела с горевшей машиной?
            – В милиции это чистый висяк, у лукачцев тоже версий никаких нет. По-хорошему мне бы надо в Москву смотаться, проштудировать след холдинга «Элис».
            – Смотаешься, когда Валета снова за кордон вызовут. Сам видишь, ни на день его одного оставить нельзя.
           
14
            Говоря об необходимости второй «Моторолы», Алекс хотел просто выиграть время для окончательного решения. Но очень быстро понял, что именно таким образом и стоит действовать. Ведь не заявляться же в самом деле в институтскую общагу к бывшим сокурсникам и доказывать, что Александр Копылов не имеет к Дмитрию Волкову абсолютно никакого отношения. Брать однокашников-гопников необходимо было лишь на нейтральной территории и лучше в выходные дни.
            Поэтому, когда Сева позвонил и сообщил, что он со второй «Моторолой» готов подъехать, куда надо, Алекс перенес встречу на субботу на пять часов вечера.
            Перегонщик прибыл в окрестности «Биремы» на невзрачной «Мазде». Не спеша вылез из нее и с оглядками влез на заднее сиденье джипа.
            – Привет! – нервно произнес он, опасливо косясь на Жорку.
            – Ну! – повелительно скомандовал Алекс.
            Сева достал «Моторолу» и стал на ней набирать комбинацию цифр.
            – Дай сюда! – Алекс забрал у него мобильник. – На случай, если тебя пристрелят, я должен знать, как все набирать.
            Жорка коротко хохотнул, Перегонщик понял, что сказанное все же шутка и стал диктовать набор цифр.
            На экранчике «Моторолы» возникла маленькая карта с пульсирующим маячком. Дополнительные цифры увеличили масштаб, появилась береговая линия залива и более-менее стал понятен район поиска. Хазин развернул карту Питера с окрестностями и место нахождения копыловской «Моторолы» окончательно определилось.
            – Дальше вы сами, – сказал Сева, протягивая руку за второй «Моторолой».
            – Не дергайся! – отпихнул его руку Алекс. – Потом получишь. Выбирай: едешь с нами, едешь за нами, стоишь тут и ждешь?
            – Там подожду, – ткнул в карту пальцем Сева и вылез из джипа.
            – Как-то клиент не впечатляет, – отозвался о нем Хаза.
            На объект ехали колонной: «Опель» в сотне метров за джипом. Только бы это был не многоэтажный дом, молился Алекс. Его пожелание было услышано, и час спустя они въехали в пригород с частной застройкой. Здесь ветхие дома за гнилыми штакетниками чередовались с приличными коттеджами, а то и целыми особняками за глухими заборами. Дом, на который указывал маячок, был за одним из таких заборов. У закрытых железных ворот была припаркована видавшая виды серая иномарка, в которой Алекс признал «Шкоду» Андрея Сенюкова, одного из подручных Роди. Сомнений, что они в нужном месте не оставалось. По его знаку Жорка проехал мимо. На ближайшем перекрестке они свернули в проулок и остановились. Алекс достал рулон фольги и ножницы, и они быстро обернули ею свои мобильники и жучки.
            – Только запомни: на любое упоминание Димы Волкова, ты должен отреагировать, как на полную дичь. Ты меня знаешь, как Алекса Копылова. Это самое главное.
            – Слушай, а давай немного переиграем. Будет лучше, если я твой босс и явился поквитаться за не твое личное бесчестие, а за бесчестие нашей группировки. Мне сподручней с них и тугрики за «Мерс» слупить. Кстати, сколько?
            – Двадцать тысяч.
            – Плюс пять тысяч за моральный урон. А?
            Действительно, ни один голливудский герой никогда не мстит за себя лично, только за друга, семью, невинных людей.
            – Ладно, делай свой бенефис, – согласился Алекс. – Парик давай цепляй.
            – А ты?
            – Мне смысла нет. Надо чтобы я просто был похож на их Димона.
            – Английский, испанский используем?
            – По ситуации.
            – Улыбаться будем?
            Алекс сразу вспомнил совет военрука в интернате об эффекте в любой рукопашной победной улыбки и то, как они потом использовали это в драках со скинхедами.
            – Будем.
            Они вылезли из машины и натянули белые огородные перчатки. Видно было, как Сева вдали разворачивается, чтобы занять более удобную зрительскую позицию.
            Легкой прогулочной походкой они с Жоркой свернули за угол и двинулись к серой «Шкоде». А вдруг в доме есть другие люди, родители или дети, запоздало спохватился Алекс, но отступать было уже поздно. Подойдя к железной калитке, они осмотрелись и прислушались. Видеокамер над воротами не было, а громкая музыка гарантировано указывала на веселящуюся молодежь.
            Копылов выразительно показал напарнику глазами на «Шкоду». Жорка понял. Вдвоем они сильно качнули передок машины. Противно заверещала сигнализация.
            Пара секунд и скрежетнула железная задвижка, из калитки выскочили два парня: сам Сенюков и Геша, чью фамилию Алекс не помнил. Замерли, глядя на «гостей».
            – Да выключи свою гадость, – поморщился Хазин.
            Сенюков открыл машину и выключил сигнализацию.
            – А теперь к папе с мамой! – «гости» синхронно достали свои «Макарычи», чуть прикрывая их носовыми платками.
            Парни послушно сделали хенде хох.
            – Руки опустили! – скомандовал Жорка и они с Алексом следом за «хозяевами» вошли в калитку.
            Двор был как двор, с видневшимся в открытом гараже ВМВ. Родители дома, похолодел Алекс.
            – Ну что там? – на крыльце особняка стоял в расхристанном виде Родя и вопросительно смотрел на вошедших.
            – Вперед давай! – грубо толкнул Гешу Хазин.
            В дверях нарисовался четвертый гопник Денис Ветров с заклеенной пластырем щекой. Все с испугом косились на пистолеты в белых перчатках «гостей».
            Прихожая представляла собой целый холл через арочный вход соединенный с большой кухней-столовой, где на столе громоздились бутылки с виски и богатая закуска. Слава богу, девиц нигде не наблюдалось.  
            – На колени! Руки за голову! – приказал Жорка и для острастки выстрелил в бутылку на столе. Попал! Бутылка разлетелась на куски.
            Первым на колени опустился Родя, следом остальные трое.
            – Эти! – указал на них свободной рукой Жорка.
            Алекс подошел к Денису и двумя пальцами клешни сорвал у него с лица пластырь. На щеке имелся след от зашитой хирургом раны.            
            – Узнаю свои вампирские зубы. Точно эти козлы! А вот и мой мобильник! – Алекс подобрал со стола «Моторолу». Полдела было сделано. Все оказалось проще, чем можно было ожидать. – Где мои права и студенческий?
            Парни нерешительно переглянулись.
            – Мы их выбросили, – на правах старшего глухо произнес Родя.
            – Не хочешь ногой им по морде врезать? – снова повел разговор Хазин. – Я бы врезал.
            – Там еще две телки были. Быстро имена! – Алекс не ударил, а просто толкнул ногой Родю.
            – Они совсем не при делах были. С нас спрос.
            – А теперь бухтите все как есть. – Жорка оседлал стул в двух шагах от четверки, Алекс стал к ним с фланга.
            – Мы обознались. Он слишком был похож на нашего институтского стукача, – начал Родя.
            – Один в один наш Димон Волков, – добавил Покусанный Денис.
            – Нас троих из института из-за него на заочное выперли, – воззвал к сочувствию налетчиков хозяин «Шкоды» Сенюков.
            – Мы навели справки, и нам сказали, что Димон в нашей группе фээсбэшный стукач, – поспешил дополнить общее признание Геша.
            – У вас что, свой человек в ФСБ завелся? – усмехнулся Жорка.
            Парни дружно глянули на Родю, предоставляя ему слово.
– Не. У одной нашей подруги отец в Смольном работает. У него связи среди всех силовиков. Тем более что Димон сам резко свалил из института.
            – Троих выперли? – Жорка чуть призадумался. – Может четвертый и есть стукач?
            – Не, не. Именно Димон. Ну вылитый он, – кивнул Родя на Алекса.
– Так вы решили, что фээсбэшный «Мерс» лучше сжечь, чем угнать? – весело произнес Хаза. – А из-за чего ФСБ вас из вашего ПТУ поперло?
            – Ну мы это… немного других пацанов на деньги трясли.
            – Гоп-стоп, что ли? Так они, оказывается, еще и наши братаны! – качественное актерское удивление предназначалось Копылову.
– А мозги у вас имеются? Где ФСБ, а где мелкий гоп-стоп? – вставил Алекс. – Как фамилия того, кто назвал вашего Димона стукачом ФСБ?
Парни молчали.
– Кому колено прострелить? – Хаза навел «Макарыча» на ногу Роди.
– Сосницкий. Майор Сосницкий, – быстро проговорил тот.
– Кстати, а вы сами под кем ходите?
– Не под кем. Мы сами по себе.
Жорка посерьезнел:
– Ладно, слушай наш приговор. По-хорошему вас бы надо как следует измордовать. Но раз замахнулись на агента ФСБ… Ты, Алекс, как? Размяться не хочешь?
– На две недели раньше, я бы всех их покалечил, а сейчас без балаклав они такие смешные… Но помародерствую с толстым удовольствием.
– Значит так, братаны. «Мерс» стоит двадцать тысяч, его гипс пять тысяч. Итого: двадцать пять штук. Многовато конечно для начинающих гопников, но ничего не поделаешь. Кто у вас за штурмана? Ты, что ли? (взгляд на Родю) Ровно через неделю, я звоню тебя по трубе, мы встречаемся, и ты передашь мне конверт с этой суммой. В качестве залога мы забираем «Шкоду» и «Бумер», что в гараже…
– Только не «Бумер»! – взмолился хозяин дома Геша. – Родители послезавтра с Мальдив прилетают. Их никакие угрозы не остановят. Такое подымется!
– А «Шкода» чья?
– Моя, – слабо отозвался Сенюков.
– А у тебя какая отмазка?
– Я на ней себе на харчи зарабатываю. Других источников у меня нет.
– Тоже хорошо отмазался, – похвалил Хазин. – Но конверт с баксами все равно остается. Разумеется, у вас полное право обращаться и в ментовку, и в любимое ФСБ. Пробуйте. Но если конверта не будет, то начнется ваш отстрел. И даже не лично мной. Ведь и машина была не его, а из нашего общака… Ну как, прожевали?..  
– Прожевали, – покорно сказала Родя.    
– А теперь паспорта на стол?
– Зачем это? – испугался Геша.
– Копию снять, чтобы вы никуда не делись. Ну!!
Парни засуетились. Достали три паспорта.
– У меня только студенческий, – извинился покусанный Денис.
– Сойдет, – разрешил Хаза и по-испански Алексу:
– Что еще?
– Забрать, что есть: деньги, часы, оружие, – по-испански отозвался Копылов.
Так и сделали. Парни вывернули все карманы и сумки. Всего набралось пять тысяч рублей, триста пятьдесят баксов, две сотни немецких марок, три травматических пистолета и четверо часов. Все это навскидку оценили в тысячу долларов. Еще и их мобильники с собой прихватили, чтобы не было неразумных звонков.
– С почином, студенты. Пойдешь с нами, – Жорка указал на Покусанного Дениса, – назад ксивы заберешь.
Вместе с гопником они вышли из дома и не спеша дошагали до джипа. Дорогая машина произвела на гопника должное впечатление, не скрывая восхищения, он трогал натуральную кожу и деревянные вставки. Под дальним присмотром Севы они доехали до ближайшей почты и отксерили там паспорта.
– А ты точно не Димон Волков? – спросил перед уходом Денис.
Оба мародера переглянулись и коротко согласованно рассмеялись.
– Алекс, меня зовут Алекс, – увесисто произнес Копылов, отдавая один из мобильников. – Собирайте тугрики.
Денис отправился на остановку автобуса, а они, чуть попетляв по улицам, остановились, поджидая Севу.
– Свое забрал, твое возвращаю, – Алекс продемонстрировал обе «Моторолы» и одну вернул Перегонщику. Взамен получил запечатанный толстый конверт. По дороге вскрыл его, там была пачка «франклинов» – все семь тысяч. (Жизнь явно налаживалась.)
– Мои законные тридцать сребренников, – объяснил Копылов Жорке.        
– Боже, как мне все это в кайф! Обещай каждый месяц мне такое шоу.
– Они никогда такую сумму не соберут, – Алекс настроен был более скептически.
– Вот поэтому шоу и будет продолжаться! – совсем развеселился Жорка.
 
15
В «Биреме» захотелось как следует расслабиться. И захватив в буфете бутылку шампанского и тарелку бутербродов они поднялись в Погорелый номер. На лестнице встретили Еву, подхватили ее под руки и повели с собой.
– Да вы уже пьяные! – удивленно оглядывала она их, приноравливаясь к их шагу.
– Ни в одном глазу.
– Пока точно ни грамма, – подтвердил и Жорка.
Включив в номере погромче телевизор, деловито заняли у журнального столика плацкартные бражнические места.
– Так что за повод? – пытливо оглядывала их Ева.
– Завтра узнаешь с голубиной почтой, а сейчас лучше не знать, – интриговал Алекс.
– Мое дело телячье, я только во всем ему подчинялся, – вторил ему Хаза.
– За янычар, – просто провозгласил главный шпион первый тост.
Против этого никто не только не возражал, а даже все пришли в малый восторг – действительно их школьная альма-матер была нечто и сами они тоже нечто. К сожалению, пускаться в общие босоногие воспоминания не позволяли миллионы жучков, поэтому грамотно придерживались воспоминаний персональных, мол, у каждого была своя школа, свои любимые учителя и забавные случаи с ними. Лишь кивком головы и большим пальцем позволялось приветствовать узнанных преподавателей.   
Потом у телевизора выключили звук, и Жорка достал из чехла гитару.
– Ту, которую в прошлый раз в Москве, – попросил Алекс.
Хазин понял и сильным звучным голосом запел редкие куплеты «Прощание славянки». После выпили по второму бокалу.
– Я тоже хочу, – протянула за гитарой руки Ева и очень недурно запела старинный романс, после чего протянула гитару Копылову: – Слабо?
Отчего же слабо, если за плечами три года обучения игры на гитаре в коста-риканском Лимоне. Тем более, что два пальца в клешне были вполне действующими. Пожалуйста, вот вам настоящая мексиканская песня.
Погорелый номер находился как раз над номером Оливии и вскоре Оливия с Томасом привлеченные громким вокалом деликатно постучали к ним в дверь. Да, пожалуйста, господа мелкобриты! Еще через полчаса заглянули, а потом принесли бутылку дорогого виски и Юджин с Грэйс. Впрочем, много не пили, больше разговаривали, смеялись и пели. Казачьи песни сменялись блатными, баллады чередовались со свадебными частушками. Дошла очередь и до «Битлз». «Желтую подводную лодку» пели уже в семь голосов. Принесла из буфета новые бутерброды Люсьен, да так в номере и осталась, хоть ни одного слова не понимая из общей английской речи. Сидели на диване, на полу, на подоконнике. Преподы гитарой не владели, тем очевидней было преимущество хозяйской троицы. Наибольшим успехом пользовался Хазин, которого снова и снова просили повторить то одну, то другую песню. В общем, все было беззаботно, увлекательно и совершенно не утомительно.
Под занавес Люсьен как-то особо алчно стала посматривать на Алекса, и он понял, что лучше в «Биреме» не ночевать и хоть Веры дома не было, досрочно уехал в свою треххатку. Гадал про себя: обесчестит Люсьен Жорку или нет? Утром из дома даже позвонил по этому поводу. Младший шпион сказал, что Ева довольно бесцеремонно выставила горничную из его номера, и та возвращаться не стала.
– Никогда не думала, что русские могут так здорово проводить время, – признавалась на следующий день Оливия.
Позже не раз предпринимались попытки повторить подобную вечеринку, но все признавали, что так здорово, как в тот первый раз уже не было.
 
16
            Стас появился в его треххатке неожиданно – открыл дверь своим ключом. Алекс, выйдя из ванной, даже вздрогнул – ох уж эта шпионская бесцеремонность, хорошо хоть Вера уже уехала. Впрочем, если бы она была дома, инструктор вряд ли бы вторгнулся к нему таким макаром. (Интересно в ЦРУ за такое подают в суд на своих боссов или нет?)
            – И вам здравия желаю!
            – Ты опять какую-то свою игру затеял? Что делал вчера в Репино? – угрюмо произнес капитан. (Ага, значит и мы пеленговать мобильники научились, жучки ведь были завернуты!)
            – Расследование проводил.
            – Провел?
            – Так точно. (А чего ему было это скрывать.) Мою машину сожгли Родя Феклистов и его компания. А меня как агента ФСБ им сдал некий майор Сосницкий.
            Они прошествовали в спальню.
– Бред, – коротко бросил Стас.
            – Якобы из-за меня троих из них перевели на заочное. Вот и вся икебана. Плюс вернул свою драгоценную «Моторолу». – Алекс продемонстрировал завернутый в фольгу мобильник и принялся не спеша одеваться.
            – ФСБ здесь не причем, это от меня пошла информация об их гоп-стопе в первый отдел вашего института.
            – От вас?! – Алекс был поражен в самое сердце, хотя после случая с лукачцами мог бы и не удивляться.
            – Надо было убрать за пределы Питера тех, кто знает тебя как Диму Волкова.
            – Спасибо, у вас это хорошо получилось!
            – Мне все давай в подробностях, – потребовал капитан.
            Копылов не без удовольствия рассказал про «моторолы» и гопников, умолчав лишь о «Макарычах», мародерстве и назначенной дани. (Зачем еще больше травмировать инструктора.)
            – И они просто так все вам отдали? – не мог поверить Стас.
            – У нас с собой две отвертки были, а у них только травматика, про которую они просто забыли. Пугливые до невозможности оказались, а еще гоп-стоп.
            – А если бы не только травматика?
            – Ну раз милиция и Инкубатор мух не ловят, то приходится самим что-то делать.
            – Свое настоящее имя им сказал?
            – Они его в правах и в моем студенческом еще тогда увидели.
            – Значит, все разрулил?
            – Я же находчивый, вы же знаете. Заодно узнал, как стукаческая труба реагирует без симки и в выключенном виде.
            – Если бы ты только знал, как сейчас мне хочется тебе врезать! – честно признался Стас, сжимая кулак величиной с детскую голову.
            – Офицер инвалида не обидит! – сострил Алекс, демонстрируя свой гипс, и дабы отвлечь инструктора от вредных мыслей перевел стрелки: – А есть у нас в стране такой военный секрет, за который цэрэушники маму продадут?
            – Ты это к чему?
            – Просто надоело быть цэрэушной шестеркой. Пора мне их резидентом становиться. Ну так есть такой секрет?
            – Хочешь, чтобы я тебе его вот так и сказал – главный секрет? – Стас действительно успокоился и выглядел заинтересовано.
            – Хорошо, сформулируем по-другому. Есть ли в ЦРУ первичная информация о нашем секрете, за вторичную информацию о котором они маму продадут?
            – Подумать надо.
            – Ну есть хоть в чем-то наше превосходство, до чего Штаты еще не додумались?
            – По некоторым сведеньям им больше всего хочется раскрыть тайну наших «Скорпионов».
            – А что это такое?
            – По их сведеньям это глубоководные батискафы с манипуляторами, которые не засекаются никакими приборами.
            – А смысл этих штук какой?
            – Они считают, что эти батискафы могут подключаться к их правительственной связи по дну океанов, минировать их авианосцы и подводные лодки, а также поддерживать жизнедеятельность специально затопленных АПЛ возле Нью-Йорка и Лос-Анжелеса для акции возмездия.
            – Не слабо! И где у нас делают такие «Скорпионы»: на Севере или на Востоке?
            Стасу игра понравилась.
– По их сведеньям, на Севере.
– А в Питере «по их сведеньям» есть контора, связанная со «Скорпионами»?
– А это ты у них спроси. Позвони Маккою в Хельсинки и спроси.
– Опять толкаете меня на путь отмороженных самостоятельных решений.
Капитан счел за лучшее не отвечать.
– Ну так что с этим майором Сосницким? Напишите донос о его профессиональном несоответствии? Или мне самому написать? – не мог уже остановиться Алекс.
– Ты чего про «Скорпионов» хотел?
– Вот придумал, как родине служить, чтобы ни один американец не пострадал.
– Ух ты! – даже восхитился Стас. – Как у тебя вообще такое в голове сочиняется?
– Прочитал вчера в интернете, как Рейган подговорил арабских шейхов снизить цены на нефть и это разрушило Советский Союз?
            – Ну?..
            – Понял, что моя главная миссия максимально разорить экономику Штатов.
            – Тогда действуй! – с непонятным выражением одобрил Стас.
                                   
17
            – Пошевелите пальцами, – сказал хирург.
Алекс пошевелил, после трех недель бездействия ощущение руки было чуть странное: и мое и не мое.
– Не болит?
– Не-а.
– Ну все. Тогда идите и старайтесь кости больше не ломать.
– А как-то заботиться надо? – Алекс не верил, что его однорукости конец.
– Желательно бокс заменить на шахматы.
– Спасибо. А это?.. – он не знал, как спросить о гонораре.
Врач его понял и усмехнулся.
– Если миллионер, от «Феррари» с серебряным отливом не откажусь.
Копылов был миллионером, но «Феррари» дарить не стал, обошелся коньяком.
На улице поджидал на машине Хазин, превратившийся за эти дни в его личного шофера.
– Все срослось как надо? Или нужно по новой ломать? А то я готов, – предложил свои костоломные услуги Жорка.
Под его взглядом Алекс достал блокнот с ручкой и попытался нарисовать лик Евы. Средний палец предательски подрагивал и рисунок получился совсем никудышным. Однако это было лучше, чем совсем ничего.
Теперь можно было и ехать.
– Проверь еще раз, – попросил Жорка.
Алекс достал «Моторолу» и набрал ставшую уже привычной комбинацию. Телефон Лукача обозначился в кафе «Дымок». Контрольный звонок и Андрей Ильич, в просторечии пахан Лукач, подтвердил, что готов принять отельера с его другом.
Помещение под магазин бытовой техники (бывший комок) было найдено Жоркой всего в трех кварталах от «Биремы» и после дотошных расспросов продавец подтвердил, что выплачивал своей «крыше» по две тысячи баксов в месяц. Все остальное в выбранном помещении устраивало Хазина, теперь предстояло решить еще и с бандитским побором.
У «Дымка» «загорала» целая машинная кавалькада.
– Вам сюда, – указал знакомый по встрече на набережной браток.
В кафе оказался отдельный банкетный зал на дюжину вип-персон. Здесь как раз и откушивали перепелок восемь или десять лукачцев.
– Вот они – гроза всех питерских хулиганов! – приветствовал шпионов Андрей Ильич восседавший в торце стола. – Ну и какие наши дела скорбные?
Парни приблизились, им тотчас освободили два стула.
– Это Жора Хазин, мой друг, теперь еще и деловой партнер.
– Из одного, что ли, помета? – оценивающе окинул Хазу босс.
– Можно сказать и так, – ушел от прямого подтверждения Копылов. – Собирается прикупить для московской фирмы пустующий магазин, по адресу... – Алекс назвал улицу и дом. – Но как бы сделать так, чтобы без «крыши»?
– Элементарно, Ватсон, – Лукач был само благодушие. – Только мне придется всех оповестить, что вы у нас типа изгоев, в свободном плаванье. Не хочу вас огорчать, но условия у других пацанов могут оказаться и пожестче.
– А еще варианты есть? – Алекс выразительно покосился на слушавших их братков.
– Покурите, пацаны, пока. – Лукач жестом отослал свою подтанцовку. Все вышли, кроме коренастого мужичка с прической ежиком. Алекс глянул на Жорку. Тому костистый, с провальными щеками лик босса явно не нравился, а Копылову при втором близком знакомстве был так и ничего.
– Меня народ не поймет, если кроме гостиницы я еще и магазин с поводка спущу. Но есть вариант с кикбоксингом.
– Ну? – не понимал Алекс.
– Мои пацаны жаждут реванша. Выиграешь – магазин твой.
– С кем именно?
– Тобой обижены трое. Вот с ними и матч-реванш. По очереди, естественно.
– С меня только час назад сняли гипс. Хирург велел месяц шахматами заниматься.
– Ну тогда через месяц и приходи.
– А можно я вместо него? – вставился Жорка.
Лукач задумчиво посмотрел на него:
– Тоже курсант спецназа?
– Почти, – уклончиво сказал Алекс. (Так вот под каким соусом Стас им меня сдал.)
– Нет. Кто обидел, тот и ответить должен.
– А только так? Никак не иначе? Я это к тому, что кикбоксинг это и долго, и нудно. Гораздо веселей с применением подручных средств. Здесь и смекалка, и неожиданность, и ловкость. Любые морские котики от Русского рукопашного боя в осадок выпадают.
– Например, каких подручных средств? – заинтересовался босс.
– Швабры, кастрюли, утюги…
– Что скажешь? – глянул на Ёжика Лукач.
– На швабрах он асс, это мы с тобой видели. А если на стульях? – съехидничал тот.
– Да пожалуйста, – согласился Алекс.
– Добро. – Лукач шумно поднялся. Все вместе они направились к двери.
В общем зале Ёжик отдал ряд распоряжений, и братки, засмеявшись, с готовностью стали расчищать помещение: столы и стулья сдвинули к стенам и откуда-то вместо деревянных принесли два железных офисных стула. Мордатый, Вязаная Шапочка, он же Гаврила и Витек все были здесь и не слишком радовались предстоящему поединку.
– Ты, – указал Лукач на Мордатого.
Тот послушно взял стул и вышел на образовавшуюся площадку величиной с ринг. Алекс ничего не оставалось, как скинуть ветровку и подхватить свой стул. Тут главное было не делать лишних движений, показать, что это как бы ему не впервой. И хищно улыбаться! На фоне суетливых перебираний руками Мордатого, копыловская четкость бросалась в глазах. Алекс и первым двинулся на противника. Два-три удара Мордатый отбил своим стулом. Ну все, пора кончать! Подцепив стул противника, Алекс сильным движением задрал его вверх, а левой ногой провел классическую подсечку правой пятки Мордатого, еще и дернув стулом тому в противоход. Потеряв равновесие, браток рухнул на пол. В следующее мгновение Копылов распластался на нем, ловко заблокировал его движения и край своего стула опустив на горло противника, так что еще нажим – и все.
– Мочить!? – вопросительно глянул на Лукача.
Рэкэтирский босс даже не сразу понял, о чем его спрашивают, но сумел все же отрицательно качнуть головой.
Оставив Мордатого, Алекс поднялся с пола.
– Силен бродяга! – послышалось из-за спины Лукача.
– Фигня это все со стульями. На ножах пускай. Гаврила классно на ножах умеет, – зашумели другие братки.
Лукач протянул руки и ему тотчас передали четыре разнокалиберных «режика», как их называли в интернате. Босс выбрал из них два более-менее одинаковых финки и с усмешкой посмотрел на Копылова.
– А запросто, – Алекс указал на один из них.
– А какие правила? Пусть до первой крови только! – заметно занервничал Жорка.
– По правилам? – испытующе переспросил Лукач.
– Как получится, – Алекс не собирался снижать свою суперменскую фанаберию.
Атмосфера в кафе накалилась еще сильней. Да и как можно было теперь обойтись без серьезного кровопускания. Алекс снял с себя шерстяной жилет и обвязал им кисть левой руки, мол, на ножах я привык драться именно с таким кулачным щитом. Братки во все глаза смотрели за его ухватками. Кто-то протянул Гавриле кухонное полотенце, тот попробовал тоже обвязать себе левый кулак, но потом раздраженно отбросил мешающую тряпку.
– Давай, Гаврила, сделай пацана! Пощекочи ему селезенку! Писюн малолетке отрежь! – подбадривали своего подельника братки.
Алекс придерживался прежней методы: атаковал первым. Двумя выпадами проверил быстроту реакции противника, потом резко вскинул вверх обмотанную жилетом руку и сделал два молниеносных укола ножом: один пришелся Вязаной Шапочке в левое предплечье, второй – в левый бицепс – и вовремя убрал живот от ответного выпада братка. Вопросительно взглянул на Лукача, тот молчал. Гаврила прижимал к телу раненую руку, но из боевой стойки не выходил. Алекс снова ринулся вперед и маханул острием братку по лицу, но при этом и сам получил болезненный укол по руке выше жилета. Схватка остановилась, из разрезанной щеки Гаврилы хлестала кровь. Дружбаны живо кинулись зажимать и перевязывать ему раны. Алекс отдал кому-то нож, достал из кармана джинс носовой платок и прижал его к собственной ране.
– Теперь ты! – указал Лукач на Хазина. – Без всяких подручных штук.
– Бокс или драка? – деловито осведомился Жорка.
– Драка.
Против Хазы стал лукачский водила Витек, ростом такой же, но весом килограмм на пятнадцать больше. Казалось, самый акцентированный удар юного средневеса лишь пошатнет его, но никак не опрокинет.
– Второй раз будешь моим крестником, – торжествующе осклабился Жорка и рванул вперед. Со скоростью деревенского кота нанес пять или шесть легких ударов в голову, после чего, схватив водилу за грудки, шмотанул туда-сюда, третьим движением согнул его вперед, сильно ударил коленом в лицо и отшвырнул прочь. От падения Витька удержали руки братков. Из разбитого носа и губ у него обильно сочилась кровь. В бешенстве оттолкнувшись от братков, водила ринулся на Жорку, который резко присел и ловким движением перекинул Витька через себя, дав ему растянуться на полу навзничь в полный рост. Но это было еще не все. Вскочив, Витек мощно выбросил вперед правую ногу целясь в живот. Жорка словно только этого и ждал, подхватил ступню противника и резко развернул ее, так что Витек тоже перевернулся и приземлился уже лицом вниз. Не давая ему опомниться, Хаза бросился ему на спину и поймав его правую руку, прижал ее локоть к своему колену, чтобы одно движение – и перелом.
– Ломать? – снизу в верх глянул он на Лукача.
Тот отрицательно качнул головой.
Вот теперь мастер-класс был окончен точно. Два молодца стояли плечом к плечу и как будто не слишком радовались своей победе. (Мол, чего радоваться – привычное дело.)
– Все вопросы снимаются, – вынес решение Лукач. – Магазин ваш.
Если Жорка просто подобрал со стула свою куртку, то Алексу его ветровка и вовсе была подана одним из братков – как знак полной уважухи.
Не успели они на джипе тронуться с места, как одновременно зазвонили «Моторола» и «Нокия», причем на обоих экранчиках были одни звездочки.
– У меня звонок по «Мотороле», – сказал Алекс в «Нокию» и включил «Моторолу», не выключая при этом «Нокию» – пусть и Стас послушает. Жорка выключил двигатель и тоже навострил уши.
– Чем ты сейчас занимаешься? – сказал Голос.
– Бизнесом, – по-честному отвечал Алекс. – Только что отмазали от рэкета наш магазин бытовой техники.
– Каким образом отмазали?
– Сегодня обошлись только кулаками, а что? – (Как же было приятно дразнить нехорошего дядю.)
– Что такое твои курсы спецназа, объяснить не хочешь?
– Это классно придумал мой адвокат Циммер, когда мы от рэкета «Бирему» отмазывали. Сегодня вот еще раз пригодилось.
– Когда будет результат по газете?
– Штат газеты уже набран. Теперь набираем материал на первый месяц, чтобы было все без пауз и халтуры.
– О первом выпуске позвонишь Севе. – И Голос отключился.
– Секунду, – сказал Алекс в «Нокию», быстро заворачивая «Моторолу» в фольгу.
– Вы что там, настоящий чемпионат устроили? – прослушанный диалог с Голосом сильно смягчил сердитость Стаса.
– Вы бы нами гордились, если б видели. (Почему бы и капитана не подразнить.)
– Про газету соврал или как?
– Рядом со мной сидит главный редактор газеты, кивает головой, что все готово, – продолжал едва сдерживать смех главный шпион.
– Ну шпана, дождетесь у меня! – И капитан выключил телефон.       
Два обормота в джипе посмотрели друг на друга и от души расхохотались – шоу действительно продолжалось.
 
18
Теперь после договора с Лукачем оставалось не менее важное: ратифицировать сделку у Хазина-старшего. Жорка слегка мандражировал, опасался, что визит отца в «Бирему» все испортит, скажет: «Так ты из-за этой тусовки готов на все подписаться». Кроме того, у него закончились все деньги, отчего он чувствовал себя весьма кисло.
Алекс его успокаивал:
– Не будет магазина, ну и шут с ним. Найдем другую работу, будешь главным редактором плюс моим водилой. Прорвемся. И ради бога без виляющего хвоста.
Василий Петрович приехал не один, а со своим шофером. Жорка узнал об этом в последний момент. Две горничные срочно кинулись приводить в порядок номер с двумя кроватями после только что съехавших постояльцев.
Копылов караулить высоких гостей на входе отказался:
– Хватит и тебя одного. Твой отец должен увидеть во мне не твоего уличного приятеля, а хозяина отеля – чувствуешь разницу?
В окно «Палаты №7» он наблюдал как суетился возле подъехавшего «Мерса» Жорка, обнимая отца, здороваясь с шофером и пытаясь из багажника доставать дорожные баулы, в чем разлюбезному сыну было отказано. В «Бирему» троица двинулась без вещей.
Согласно разработанному плану, Ева под невинным предлогом заманила в хозяйский номер Оливию и Томаса. Так что, когда Хазины вошли туда, им стал слышен кусочек беседы на беглом английском с уходящими мелкобритами и то как те дружески приветствовали самого Жорку. Еще одним понтом стал принесенный Евой поднос с бутербродами и соками. Коньяк из кабинетного бара и рюмки Алекс доставал уже сам. По легенде они с Жоркой познакомились в Москве три года назад в компании с кубинцами, которых потом пришлось защищать от скинхедов. Теперь вот Георгий хочет заводить в Питере свой бизнес, что он, Копылов только приветствует. Уже благополучно решили вопрос и со складами, и с местным авторитетом (снизив дань до 500 баксов в месяц).
Василий Петрович был невысокого роста и не самой выигрышной внешности, но пять лет успешного бизнеса с немцами сделали его представительным, уверенным и хватким. Коньяк с лимончиком он воспринял как должное, даже сыну не запретил.
– Георгий сказал, что это целиком ваша гостиница. Но купили вы ее совсем недавно. Мне бы хотелось больше знать о человеке, на которого мой наследник престола возлагает гипернадежды.
– У меня есть знакомая, которая любого нового русского называет проходимцем. Я для нее проходимец в кубе, потому что получил двойное наследство. Одно наследство лежит у меня в финском банке, на второе я купил эту гостиницу и получил от англичан гранд на языковую школу. Первое наследство тоже ждет своего часа. Как только я увижу, что у Георгия все идет как надо, я с удовольствием стану под его знамена. Нас объединяет именно наш возраст и закон всех успешных людей: если решил – делай и не думай о сомнениях. Вот и все, что я могу сказать в свое оправдание. Кстати, по этому поводу анекдот. «Судья: подсудимый, что вы можете сказать в свое оправдание? Подсудимый: ну видите ли… Судья: достаточно, расстрелять, следующий».
Жорка заржал первый, Хазин-старший и Ева засмеялись чуть умеренней.
            Ну а после совместного смеха какие могут колючки? Ева удалилась, и мужчины после двух выпитых рюмок вышли на деловую волну. Василию Петровичу действительно был нужен филиал фирмы в Питере, но он сомневался в идее сына. Считал, что нужно сразу открыть три точки в разных концах города, чтобы фуры гнать из Германии не по одной, а группами. Прожект Жорки торговать бытовой техникой преимущественно через интернет, а поэтому достаточно одной точки, куда клиенты могли прийти и посмотреть на свой товар вживую казался ему не слишком убедительным. Да, в Москве это уже существует, начинает продвигаться и в Питере, но такой прогресс хорош для покупателей тридцатилетних. Более взрослое поколение вряд ли будет приветствовать покупки дорогих вещей в темную, стало быть, водители-экспедиторы должны уметь не только привезти стиральную машину и микроволновку, но и подробно продемонстрировать как они работают, не исключено, что каждую четвертую-пятую вещь придется отвозить назад. Кроме того, нужны не только легкие пикапы, но и грузовые минивэны.
– Какие проблемы, – горячился Жорка, – я уже договорился о минивэнах в аренду!
            – А ты что скажешь? – уже по-свойски после второй рюмки обращался к Копылову герой-вертолетчик.
– Когда мне вручали в Хельсинки гранд на английские курсы, там тоже выразили сомнения насчет моего возраста и отсутствие какого-либо опыта. Но их сразил довод, что мой жизненный опыт зато не отравлен неудачами в бизнесе. Глаза боятся, а руки делают. Пусть начнет, а будет плохо получаться, пришлете ему своего куратора.
            – Вы же кажется ровесники? Стало быть, у тебя тоже нет высшего образования.
            – Три курса на очном отделение, теперь на четвертом-заочном.
            – Мое обязательное условие, чтобы он (палец на сына) стал в Питере студентом. Первый курс обязательно на очном, потом можно на заочном.
            – Иголки под ногти ему можно будет загонять?
            – Можно.
            – Тогда считайте он уже студент.
            За это было выпито по третьей рюмке. После чего пошли смотреть подвал «Биремы» и сам магазин. Подвал Хазин-старший раскритиковал:
            – Кофемолки таскать можно, а как управитесь с двухметровыми холодильниками.
            – Мы их будем хранить в магазине, там тоже есть кладовки, – выкручивался Жорка.
            Придирки были и к магазину, ему требовался косметический ремонт и новое оборудование, но Сынуля заверил отца, что пока придут фуры все будет тип-топ.
            На том они и расстались. Водитель Костя повез хозяина пить водку к питерской сестре, чтобы потом вернуться ночевать в «Бирему» в одиночку, а шпионам-кунакам оставалось только гадать: быть или не быть их великому гешефту.
            Утром последовал звонок: «Готовь встречу с продавцом». Через два часа договор о покупке магазина был подписан, Хазин-старший тут же убыл на «Мерсе» в Москву, а Жорка пошел открывать себе банковский счет и искать съемную квартиру для двух московских работников, призванных обучить его команду экспедиторов-продавцов.
 
19
Дошло наконец у них дело и до интернетской газеты. Свой газетный сайт Хазин, не мудрствуя лукаво, назвал «Светлобес». Пока он состоял лишь из одной колонки и многообещающих картинок с подразделами.
«Одно из главных положительных завоеваний Перестройки – это уничтожение советских писателей, как творческой популяции, – так начиналась первая запись в его блоге. – В 1992 году одномоментно по всей стране тиражи всех литературных газет и журналов упали сразу в 300-500 раз. Спрашивается: почему? Никто вразумительно на это до сих пор ответить не мог. Попытаюсь ответить я со свойственным мне светлобесием. Развал Союза только внешне можно отнести на счет политиков и управленцев. Внутренне главными предателями стали «властители дум», те же писатели, журналисты и режиссеры. И массовый читатель в итоге интуитивно отвернулся от них. Ложью стали все их высказывания и призывы, какими бы умными и убедительными они не были, а все их художественные экзерсисы по сравнению с государственной катастрофой стали совершенно ничтожными и лилипутскими. А полная невостребованность и их самих тут же перевела из небожителей на уровень нищих учителей и врачей».
Все это слово в слово говорил им четыре года назад учитель литературы Виталий Кузьмич, Жорка просто добавил к его высказыванию слова про нищих учителей и врачей. Разумеется, столь вызывающее заявление в интернете не могло остаться безнаказанным. Уже в течение двадцати минут на него пришло семь откликов, от «Что за бред!» до «Точно, в яблочко». За сутки набралось еще полсотни подобных реплик.
Следующим хитом Хазина стало:
«Почему в «Гамлете» Гамлет узнает об убийстве отца на второй или третьей странице, а начинает действовать только в самом конце, когда получает смертельную рану? Со свойственным мне светлобесием берусь доказать, что проблема не стоит выклеванного семечка. Судя по всему, отец Гамлета был весьма посредственным королем, никто кроме сынка-студента не сожалеет о его смерти. Не действует же принц потому, что совершенно не готов взять корону в свои руки, да никто и полунамеком не упоминает, что он этого достоин – то есть изначально слаб в коленках. А насильственная смена власти вполне законна в то время. Более того, с Офелией Гамлет ведет себя как великовозрастный девственник, эдак лет семнадцати. Кстати, кто-нибудь обращал внимание, что в оригинале пьесы мать упоминает, что Гамлет толстоват и страдает одышкой? Поэтому и сама относится к нему достаточно пренебрежительно».
За сутки уже сотня разномастных откликов.
Третий день и новое заявление:
«О вреде русской классики. Читая русскую классику, представляешь Россию в виде Москвы, Петербурга, пары центральных губерний и маленького клочка Кавказа. И все! Причем все это в весьма депрессивном виде. Ни ползвука о шестой части Земной суши, ни о тысячелетии победных войн. Да и герои в ней – сливай воду. Самое забавное, что все это не так безобидно, как кажется. Со своим светлобесием утверждаю, что если бы партайгеноссе Гитлер удосужился прочитать что-то художественное про освоение Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии и Закавказья он бы на двадцать минут больше подумал перед нападением на Россию, а так с покорными крепостными, да их никчемными помещиками справиться, казалось, плевое дело.
Кстати, даже в «Войне и мире» самое сильное сопротивление Наполеону оказывают вовсе не русские чудо-богатыри, а московские барыни, которые зная, что в захваченных европейских столицах блистательными французами уже на следующий день начинались балы и открывались модные салоны, приказывают всем домочадцам грузиться на повозки и уезжать из Москвы, бросая все имущество».
На это последовало еще двести суточных реплик.
Виной этим Жоркиным перлам наверно тоже были происки Виталия Кузьмича, хотя такие «Гамлет» и «Война и мир» прошли как-то мимо ушей Алекса. Было весьма интересно: насколько долго может Светлобес продержаться с подобным запасом. Из сложного положения Хаза вывернулся вполне прилично: принялся отыскивать на литературных сайтах отдельные стихи и не только въедливо разбирался с их содержанием, но и назначал им призовые и лузерные места.
Геометрическая прогрессия первых откликов, правда, живо сменилась прогрессией арифметической, тем не менее устойчивый рост интернет-читателей продолжался. Приходилось только удивляться сколько в Питере и России людей, которые и сами балуются стихами и считают себя их знатоками. За каждый же просмотр «Светлобеса» Алекс установил таксу в один рубль. Хазин довольно потирал руки:
– Две тысячи… Две восемьсот… Три четыреста… Похоже это вообще скоро станет моим основным доходом.
            Недовольным газетой был лишь Голос:
            – Что это за литературная многотиражка?! Кому она нужна? От тебя политики ждут и управления молодежью.
            – Все будет, – оправдывался Копылов. – Вы наверно забыли, что в Перестройку «Литературка» была самой влиятельной. Может сами пришлете новых сотрудников?
            Жорка с критикой был согласен и собирался подбирать газетную команду.
            – Ева говорила, что твоя невеста на дипломе в библиотечном институте. А давай ее внедрим в Национальную библиотеку, будет поставлять нам, что потребуется.
            Предложение порядком озадачило Алекса. Он и сам подумывал, не определить ли Веру после диплома в какую-либо питерскую библиотеку, но было ли положение библиотечного червя предпочтительней статуса железнодорожной проводницы? Слова же Хазина прямо указывали на возможный переход гурии в ранг полноценных соратников по их с Жоркой и Евой Коза Ностре. А почему бы и нет? С другой стороны, представить, что Вера в его треххатке будет находиться постоянно тоже было достаточно стремно.
            Теперь она бывала у него лишь редкими дневными набегами через два дня на третий. Времени хватало лишь на два интима с двухчасовым перерывом между ними для броска в какую-либо недалекую ресторацию («Надо же девушке нацепить на себя новый наряд: ты же сам мне их прикупил»). Поэтому и задавать наводящие осторожные вопросы получалось лишь за ресторанным столиком в ожидании заказа.
            – Интересно, а с каким прицелом ты в свой библиотечный поступала?
            – Хотела в МГУ на филфак, но сильно забоялась, вот в Кулек и пошла.
            – А почему на филфак хотела?
            – Книги читать у меня лучше всего получалось.
            – Небось и стихи писала?
            – Не-а. Только детские сказки.
            – А мне дашь почитать?
            – Не-а. Только если их где-нибудь напечатают.
            – Ну сейчас напечатать не проблема. Говори куда и сделаем.
            – Так не хочу. Хочу, чтобы как положено и хоть с малюсеньким, но гонораром.
            Дальше он расспрашивать пока не стал.
Правда, случались у них в этих ресторанных посиделках и другие разговоры.
– Почему ты не хочешь показать мне свою гостиницу? – как-то раз не попросила, а скорее потребовала Вера.
            – На то, есть серьезная причина, – невозмутимо отвечал он, соображая, откуда произошла утечка о «Биреме». Ну конечно, Ева! После того, как он строго обязал Веру общаться с ним только эсэмэсками, ее лучшей подругой стала Девушка Бонда, которой она как бы невзначай звонила, выспрашивая об особенностях светской питерской жизни.   
            – Какая же? Говори! Ты меня стесняешься?
            – Скорее стесняюсь себя. Там чисто женский коллектив. Доброжелательно на тебя вряд ли кто из них посмотрит, а для меня это будет нож острый. Поэтому встраивать тебя в мою жизнь следует постепенно и крайне осторожно.
            – Ты просто хочешь, чтобы я не мешала тебе с ними… флиртовать, – она не сразу сумела подобрать наиболее политкорректное слово.
            – Упаси меня бог флиртовать с ними!
            – А им флиртовать с тобой?
            – Меня спасает моя сопливость. Тридцатилеткам прилюдно строить глазки малолетке весьма западло.
            – Я старше тебя на два года, но это мне не помешало самой прийти к тебе домой.
            – Какой ужас!! На два года?! Значит на пенсию ты выйдешь на семь лет раньше меня. И я, молодой, красивый, буду семь лет женат на пенсионерке!
            – Сколько можно издеваться! – Она принялась под столом пинать его коленками.
– Ну вот видишь! Как тебя с такими ухватками пускать в приличное общество!
К счастью пока все между ними ограничивалось лишь такими стычками.
 
20
Впрочем, случалось и так, что по запальчивому звонку Жорки, Алексу приходилось прямо в разгар обеда целовать Веру в щеку и, оставив ей пару купюр, срочно убегать из ресторана – слишком много забот отныне появилось у их копыловско-хазинского дуэта. В первую очередь это были магазинные хлопоты: оформление документов, подбор кадров, ремонт помещения, закупка оборудования, аренда машин. Тут они удачно дополняли друг друга: когда опускались руки у Жорки – вставал у руля Алекс, начинало надоедать отельеру – обретал второе дыхание московский гость.
Как и предполагалось, гопники собрали всего шесть тысяч американских тугриков. Само их получение вылилось в целую тайную операцию – нельзя было исключить милицейскую или фээсбэшную подставу с несмываемой краской на купюрах или переписанными номерами «франклинов». Вот с помощью маячка на «Мотороле» и гоняли Родю по центру города таким образом, что у него сложилось полное убеждение, что за ним следят сразу несколько подручных Жорки и Алекса.
Мизерность транша Хазу, однако, нисколько не смутила:
– Пущай отработают.
– Каким образом? Сейчас мы для них загадочные мафиози, а при близком контакте они живо нас расколют, – не согласен был Алекс.
– Ты недооцениваешь свою гостиницу, стоит им пару дней там повертеться, и они столько узнают про твои кулачные подвиги – мама не горюй!
Действительно с недельным обычно опозданием в «Биреме» каким-то образом все узнавалось про их похождения, находились даже «очевидцы» доказывавшие, что и при пожаре Катафалка не меньше пяти человек получили ранения от рук Алекса и половина банды Лукача тоже была избита «князьками» (так теперь их называли в отеле).
После некоторого размышления Алекс одобрил предложение Хазина по гопникам, внес только небольшую поправку: «Платить им всем будем по-разному, чтобы устроить разлад в их рядах». Так и сделали: Роде и Покусанному Денису – по 300, владельцу родительского «Бумера» Геше и Сенюкову на «Шкоде» – по 400 баксов в месяц, с тем чтобы половину этих зарплат выдавать наличкой, а половина в зачет оставшегося долга в 18 тысяч баксов. Сначала такую подлянку гопники даже не заметили, рады были самой возможности малой кровью уйти от суровой бандитской расправы. Когда же чуть позже Родя с Денисом стали возбухать, им было разъяснено: сдавайте на права, покупайте машины и ваши роялти станут выше. Сенюкова с его «Шкодой» Алекс определил в свои персональные шоферы, остальных в экспедиторы в хазинский магазин.  
Не успели разобраться с этим, как к Жорке пожаловали ходоки от Лукача: «Давай в тренажерном зале «Биремы» устроим тренировки по вашему русскому рукопашному».
– Вот видишь, – веселился Хазин, – через меня с тобой ведут переговоры, сами тебя, Великого и Ужасного, беспокоить не решаются.
– Только этого не хватало, – Алекс был категорически против подобного «клуба по интересам». И снова Жорка отыскивал убеждающие доводы:
– Во-первых, мы с тобой сразу в сэнсэи попадаем, во-вторых, можно и гроши срубить, в-третьих, еще сильней оба станем Майклами Корлеоне, в-четвертых, и сами всегда будем в тонусе, в-пятых, твоих гопников дополнительно приструним. Ведь шоу должно продолжаться.
И так уверенно фонтанировал, что отельер тоже задумался в эту сторону.
– Но как совмещать тепличных мелкобритов с нашими уголовниками!?
– А ты совмести, – подстегивал дружбан.
– Хорошо, передай своим ходокам: занятия не наверху, а в подвале, вход туда только со двора с черного входа, по тысячи рублей за один час с человека и плюс пять штук милицейских наручников.
– А наручники зачем?
– Приковывать на ночь к батарее нарушителей режима.
– О-ля-ля, как говорят чукчи. Съем свою бейсболку если такое прокатит!
Спросили (упрятав свои жучки и мобильники в фольгу) у Глеба-Игоря. Те против своего сэнсэйства ничего против не имели, если конечно их начальство им разрешит.
– Кто будет контролировать ваши спуски в подвал «Биремы», зато и разомнетесь и копеечку получите, – улещал Алекс.
Вслух секьюрити ничего не сказали, но переглянулись меж собой вполне согласно.
Оставалось только, чтобы гипернаглые условия не взбесили лукачцев. Переговоры снова провел Хазин. И к их несказанному изумлению все требования братками были приняты.
На оборудование подвального спортзала гимнастическими снарядами, боксерскими грушами, матами, защитными доспехами понадобилось несколько дней. Гораздо больше времени ушло у «князьков» на восстановление школьных физических кондиций. Как бы там ни было через неделю первая пятерка молодых лукачцев робко позвонила в дверь черного входа и, пройдя на видеокамере фейс-контроль, была допущена под светлые очи четырех сэнсэев и четверки гопников. Начали с простого тестирования: подтягиваний на перекладине, отжиманий от пола, на быстроту реакции при бросках теннисных мячей, затем зачет по метанию ножей и саперных лопаток. Завершила вступительные экзамены стрельба по мишеням из «Макарычей» Глеба-Игоря. Параллельно все эти штуки проделывали и Копылов с Хазиным, причем с безоговорочным преимуществом по всем дисциплинам даже над своими секьюрити – бывшими омоновцами. В общем узаконили не только свое главенство, но и расставили всю команду в соответствии с их физическими кондициями. Заодно обряд инициации прошли и гопники – теперь они и вовсе были уверены, что сожгли «Мерс» не просто бандитский, а бандитско-бизнесменский и кто там могущественный стоит за всеми этими отелями и магазинами лучше вообще не узнавать.
Доволен результатом остался и Алекс. Где-то в схроне лежал «Список 30», добытый восемь лет назад в Коста-Рике его отцом и за который московское начальство сдало их семью цэрэушникам. Из 30 высокопоставленных агентов влияния со всеми их указанными заграничными счетами четверо продолжали здравствовать в славном городе Питере. И вот он: его собственный отряд командос, с которым к предателям родины вскоре можно нагрянуть с законной (хоть и бандитской) экспроприацией.
Гостиничные дамы на возню «князьков» с подвальной секцией смотрели с понятной тревогой, но кто обращаем внимание на бабские страхи.
– На фига вам эти уркаганы сдались? – была возмущена и Ева.
– Для скорости жизни, чтобы день за три проходил, – вполне правдиво объяснял ей Алекс. Жорка был с ним полностью согласен.
Та же скорость жизни касалась у них, естественно, и «Биремы».
– А давай сбацаем настоящий английский клуб, – предложил между делом Жорка.
– Он у нас и так есть. Каждый день их английские друзья здесь трутся.
– Это не то. Надо чтобы дым коромыслом шел, – не согласен был младший шпион.
– И с чего начнем?
– С твоей гаргары, которая мешает тебе в твоей треххатке.
Сказано – сделано. На грузовом минивэне двухметровую плазму доставили из Копыловских апартаментов в тренажерный зал, подключили к спутниковой антенне и пожалуйста – любуйся не только на Лигу чемпионов, но и на всю Английскую премьер-лигу. Любо-дорого было смотреть, как мелкобритты (что парни, что дамы) переносили свои учебные часы, дабы вовремя прибежать и усесться перед большим экраном, приветствуя своих любимцев в трусах.
Следом Хазин уломал Алекса на покупку видеоплейера и в перерывах между футболом в Тренажерке обосновался свой киноклуб – надо же просветить заморских гостей насчет не только мирового, но и русского кино. Все качалки отправились в подвал, а число посадочных мест значительно расширили – ученики, которых не слишком занимали домашние дела, охотно после занятий потянулись наверх следом за учителями.
Не успели оглянуться, как из подвала было доставлено на второй этаж детсадовское пианино и после его настройки в Тренажерке обосновался еще и музыкальный салон. Из Жорки вышел неплохой тапер, нашлись пианистов и среди учеников плюс и Грэйс иногда радовала присутствующих своим музицированием.
Вскоре к их музыкальным экзерсисам добавилось еще одно замечательное лицо. Как-то Люсьен сообщила Алексу, что с ним хочет переговорить о работе одна особа.
– У нас и так штат больше чем надо, – скривился патрон, не отрываясь от ноутбука.
– Она говорит, что сможет вас убедить, – с какой-то особой язвительностью усмехнулась горничная. – Хотите, чтобы она на выходе с вами общалась?
Заинтригованный он сделал знак: запускай.
Вошедшая в его номер особа в самом деле выглядела достаточно уверенно. Хорошего роста, фигуристая, умеренный макияж и чуть более яркая чем надо одежда.
– Тридцать процентов, – объявила она, бегло оглядывая интерьер.
– Что? – немного обалдел он.
– Тридцать процентов, – повторила гостья, изящно присаживаясь на диван.
– Я вам или вы мне?
– Разумеется, я вам.
– Звучит многообещающе, а за что?
– Неужели трудно догадаться?
Он догадался.
– И как это будет выглядеть?
– Я просто буду сидеть в вашем буфете гонять чаи и играть на мобильнике в игры.
– И мне за это тридцать процентов? – развеселился он.
– У тебя есть какие-то моральные принципы?
– Вообще-то, нет.
– Тогда заметано?
Ему стало совсем интересно.
– А репутация фирмы? Мне не хочется, чтобы мою «Бирему» называли притоном.
– Я украшение. Никто и слова не пикнет, кроме разве что горничных, но ты им можешь сам укоротить языки. Потом эти клиенты сами будут рваться в твой отель.
– Ну и что такое ты умеешь, что всех околдует?
– А ты проверь. Такого ты еще никогда не пробовал.
– Прямо здесь?
– Почему бы нет. – Она встала и шагнула к нему.
– Ты словами сначала скажи.
Она еще шагнула. Алекс продолжал сидеть, гарантированно огражденный подлокотниками кресла?
– Что, анальный секс?
Гостья покачала головой и достала из сумочки упаковку с презервативом.
– Минет через резинку. – Она присела и оказалась у самых его колен.
Алекс сильно дернулся, но отъехать сумел лишь на двадцать сантиметров.
– Стой, стой! Успокойся! Верю, верю!
Она встала и улыбнулась. Весь вид ее говорил: ну вот такие вы, парни, трусишки!
– Раз веришь – то по рукам?
Он отрицательно мотнул головой. Путана двинулась на выход.
– А петь ты умеешь? – вдогонку спросил он.
– А тебе сначала спеть надо? – приостановилась она у двери. – Музыкальная школа по классу скрипки тебя устроит?
– Можешь приходить со скрипкой и охмурять таким макаром. А?
Лара, так звали ее, стала приходить дважды в неделю вместе со скрипкой, и дважды на занятия по английскому в продвинутой группе Юджина, и в самом деле очень скоро превратилась в главное украшение их тусовок. Пела она редко, зато дуэт скрипки с таперством на фоно Жорки каждый раз имел шумный успех.
С вечерними развлечениями, как для учителей с их земляческими гостями, так и для учеников в качестве дополнительного факультета по англишу, теперь в «Биреме» был полный порядок. В одиннадцать часов двери, ведущие на обоих этажах в номера плотно закрывались, а внизу в буфете и наверху в Тренажерке с Бильярдной начиналась бурная жизнь, где вперемежку с буфетными «дринками» не только музицировали, пели и смотрели футбол, фильмы, но играли в бильярд, бридж, «Монополию», на передачах КВН объясняли мелкобритам тайны русского юмора, спорили о спорте и политике. Последнее было самым щекотливым, Алексу пришлось даже прибегать к знакам-сигналам, чтобы хоть немного укротить Жоркино краснобайство. Впрочем, в политических диспутах от Хазина доставалось больше Штатам и континентальной Европе, на что островитяне реагировали если не благосклонно, то вполне терпимо. Постоянное присутствие охранников не давало никому ни сильно напиваться, ни панибратствовать, ни быть докучливым. И на карте Питера «Бирема» шаг за шагом становилась одним из мест, пригодных для вечерних тусовок молодых иностранцев.
– Не знаю, как с газетой, но с полусветским бордельеро у них, кажется, все налаживается, – докладывал Стас своему начальству.   
 
21
Письмо на бланке присланное из Москвы сообщало, что он восстановлен на заочном факультете своего прежнего института и что ему надлежит явиться на экзамены по сдаче за четвертый курс. Прилагался и перечень предметов. Половина из них была из тех, которые он успел сдать зимой в Питерском ликбезе.
– Ну и отлично. Отдохнешь от нас пару недель, а мы тут с Евой свой порядок наведем, – приветствовал его отъезд Жорка. – Дам ключи, в моей хате жить будешь.
– Ты говорил, что там твоя подруга живет?
– Анюта, что ли? Ну живет. Я ведь главным образом из-за нее к тебе в Питер подался. Никак избавиться не мог. Хоть замки в квартире меняй.
– Ну и поменял бы.
– Не, это выглядело бы совсем уже по-жлобски. Идеально надо было туда вторую подругу привести. Но ведь и до бабской драки дойдет. В общем, езжай и скажи, что я в белокаменную ближайших два-три года не вернусь. Адрес «Биремы» тоже не давай. Там две раздельных комнаты, надеюсь, не передеретесь.
– Есть один нюанс, – с сомнением заметил Алекс. – Ночевать в одной квартире с девушкой по-братски у меня вряд ли получится. Это же проявить к ней полное неуважение. Начну приставать, а вдруг и получится. Что тогда?
– Тогда просто сниму шляпу. Особенно если она не попрется за тобой потом в Питер. Если примешь ее себе на грудь, обещаю пол-ящика коньяка. Только учти она из деревни, для нее принц и парень с деньгами это одно и то же.
С таким напутствием Алекс и полетел в Москву, предварительно получив согласие от Стаса и уведомив Севу. Жорку с Евой его заочную учебу попросил в отеле не афишировать, мол, уехал по делам и хватит с них.
Анюта оказалась аппетитной шатенкой, которая в распахнутом халате и с ликованием на хорошеньком личике выскочила в прихожую, когда он по наказу Хазы своим ключом открыл дверь («А то сама можем и не впустить»).
– Здравствуйте. Я друг Георгия из Питера. Он сказал, что я неделю могу пожить в его гостевой комнате. Он сказал, что у него есть отдельная гостевая комната.
– У него нет гостевой комнаты. В ней живу я, – с вызовом ответила она.
– Он говорил, что вы так и скажите. И что я могу поселиться в гостиной.
– Убирайся! Я звоню в милицию!
– Вот письмо для вас, – Алекс протянул ей запечатанный конверт. В письме, как он знал, было написано о невозможности продолжать их любовные отношения.
Анюта вскрыла конверт, глянула на текст и прошла в комнату, из которой так радостно выскочила. Ему оставалось прошествовать в гостиную. Главным ее украшением служили два десятка фотографий лошадей в рамках, придававшим комнате особый праздничный вид. «Я тоже так хочу», – решил он и с минуту придумывал, какое тотемное животное себе выбрать, но в голову приходили лишь банальные львы, тигры и гепарды.
Из соседней комнаты не доносилось ни звука. Идти хозяйничать на кухню с кофе или чаем было как-то не с руки и, убрав в шкаф дорожную сумку, он с документами наперевес отправился сдаваться в институт.
Знакомые улицы, дома, цепочки деревьев выглядели так словно и не заметили его отсутствия, что было обидно. Поэтому завтракать он направился в кафе, в котором прежде не был. Бараньи ребрышки, салат и кофе с пирожком вышли вдвое дороже чем в Питере, но теперь до вечера о еде можно было забыть.
К институту он подходил в тревожном ожидании, очень не хотелось встречаться с бывшими сокурсниками. Но единственное знакомое лицо он увидел уже в учебной части, причем лаборантка его при бороде и шраме даже не узнала. Ну и славно, выдохнул он. Оформление документов не заняло много времени. Более того, ему удалось даже поймать нужного преподавателя, вывалить на него важную семейную причину и договориться о досрочном экзамене на следующий день.
После чего он надолго застрял в читальном зале институтской библиотеки – надо было оживить свою зимнюю сессию. Каково же было его замешательство, когда в библиотеку ввалилась группа студентов-очников и среди них Малышка Юля собственной персоной. На ее кукольном личике не осталось и тени заложнических переживаний от застреленных им при ее освобождении двоих мужиков из службы безопасности «Элиса». Сейчас она вовсю ворковала с одним из спутников, явным бойфрендом. Сдав книги, группа выкатила вон, даже не глянув в сторону прикрывшегося учебником Копылова.
А ему только того и требовалось. Страница Малышки Юли оказалась окончательно перевернутой без каких-либо последствий и для него, и для нее. Ему даже пришла в голову мысль, а не вызвать ли к себе в Москву Веру. Достав «Моторолу», он пробежал по ее кнопкам. Маячок четко обозначил окраину Твери, дом где, взяв отпуск, трудилась над своим дипломом его невеста. Пожалуй, если Хазинская мадам не устроит каких-либо сюрпризов завтра-послезавтра можно будет и в самом деле вызвать сюда Веру или еще лучше, самому скакануть в Тверь и застать гурию врасплох.
Четыре часа непрерывного чтения привели его в нужный учебный тонус и покидал он библиотеку с чувством хорошо выполненного студенческого долга. Хотел еще в какой-нибудь театр завернуть, но спектакль кончался поздно, а в одиннадцать часов устраивать разборки с Аленой ему никак не улыбалось. Лучше уж засветло.
Поэтому накупив пирожных, глазированных сырков и колбасной нарезки, он направился в Хазинскую двуххатку. К его несказанному облегчению Жоркиной пассии в квартире не оказалось. Ее наряды, косметика и личные вещи тоже исчезли.
Видеотека Жорки была расставлена отдельными блоками с указателями: «США», «Франция», «Англия», «СССР». Зато книги, порядка двухсот, находились в полном беспорядке. Одну из них Алекс даже решил реквизировать, это была «Новая камасутра» – большой фотоальбом с любовными соитиями красивых парня с девушкой. Снято без показа гениталий, все достаточно пристойно и понятно. Как бы они свободны не были в интиме с Верой, однако не всегда ловко было объяснять словами, как и что хочется попробовать, а с таким альбомом самый класс, называешь номер страницы и вперед.
На кухне в шкафчике он нашел двух видов молотый кофе и четырех видов чай, выбрал себе крупнолистовой черный, включил электрочайник и вынул из пакета продукты. И тут в дверь требовательно позвонили.
Глянул в глазок, увидел не Алену, а какого-то мужика в ветровке. Открыл.
– Ну здравствуй, отельер-любитель, – душевно по-испански произнес майор Петр Зацепин, он же дядя Альберто.
Язык отнялся не от неожиданности, а от калейдоскопа предположений. Именно Зацепин вывозил Алекса из Коста-Рики, участвовал в Москве в подпольной группе «Верность присяге», направлял его в Питерский Инкубатор, а потом под чужой фамилией растворился в Сибири в качестве охотника-промысловика. И вот теперь он здесь! Худой, непривычно очкастый – все-таки после взрыва гранаты зрение так и не восстановилось.
– Ты разве не один? – произнес майор, входя в прихожую.
Скинув туфли, он прошел в гостиную. Помогая своему воспитаннику освоиться со своим визитом, Зацепин сделал несколько боксерских движений, на которые Алекс ответил таким же шутливым размахиванием кулаками.
– Приятный вернисаж! – оценил гость конскую галерею. – Ну что стоишь. А стол накрывать?
– Как?.. (к тебе теперь обращаться), – наконец выдавил из себя Алекс.
– Как и прежде, – понял его куратор, достал небольшую черную коробочку и нажал на ней кнопку, загорелся зеленый огонек. (Глушилка, догадался Алекс.) – Под той же фамилией и в той же должности.
– И просто так зашел? – не поверил Копылов, указывая дорогу на кухню.
– Ну почему же просто так? С хорошим делом. Очень хорошим, – снова перешел на испанский майор. – Пора нам сесть с тобой на самолет и прокатиться в теплые места. Не-не, не в Западное полушарие, пока только в Восточное, – опередил он вопрос Алекса. – С твоим Стасом и выше все согласовано. Таможня дала добро.
– А куда? – как приятно было ему самому заговорить на первородном языке.
– Остров Кипр есть такой. Там начало курортного сезона. Ты, я думаю, заслужил.
– А там что?
– Там у тебя одна приятная встреча.
– С Даниловной? – вырвалось у него.
– Думаю, что-то получше, – подбавил интриги майор.
– Не понимаю, – сердито тряхнул головой Алекс.
– С тобой захотела встретиться твоя мать, – просто как самую обычную новость произнес дорогой гость.
– Не-не-не! – воскликнул он, увидев бешеное выражение лица Алекса. – Я сам узнал, что она жива только когда тебя летом в Питер отправил. Ее спасли кубинцы, вырвали прямо у америкосов из рук по дороге в аэропорт.
– Меня по полиграфу матрасники три месяца назад спрашивали про маму.
– Ну и хорошо, что ты все правильно им ответил, – похвалил Зацепин, указывая на чайник. В четыре руки они быстро заварили чай и приступили к трапезе. Алекс мельком глянул на «Моторолу», на экранчике шла сплошная серая рябь – Глушилка действовала.
– А почему Кипр?
– А почему нет? Почти русский курорт. В Россию она сама не хочет, на твою финскую дачу тоже не особо. А Кипр самое то.
– А как?.. – Алекс снова не договорил.
– Обычная турпутевка. Лучше на двоих. В одиночку на Кипр как-то не ездят.
– Я с Девушками Бонда туда не поеду!
– Мне сказали, у тебя и гражданская невеста появилась.
– Да? А можно? – Копылов даже слегка растерялся.
– Надеюсь твоя Вера будущей свекрови понравится, – подвел итог Зацепин, добавляя себе в чашку кипятку.

 

Назову себя шпионом ЧАСТЬ 3

Назову себя шпионом ЧАСТЬ 1