Помочь сайту
Поздравления
Враг уничтожен. Часть 6. Оккупай-педофиляй.
22 ноября 2015 -
Виктор Костильбург
Первое правило тутовика: он не должен работать.
Второе правило тутовика: он не должен помогать окружающим его людям.
Третье правило тутовика: он должен стремиться жить за счёт творческой, научной или мошеннической деятельности.
Четвертое правило тутовика: он должен спать, когда другие бодрствуют.
Пятое правило тутовика: он должен бодрствовать, когда другие спят.
Шестое правило тутовика: он должен постоянно совершать антиобщественные действия, имея целью показать обществу, как оно несовершенно.
Седьмое правило тутовика: тутовик не должен иметь вредных привычек, так как это сократит срок его жизни, а стало быть помешает его борьбе.
Восьмое правило социал-тутовика: он должен быть романтиком, иначе он не сможет думать о всеобщем благе, что приведёт его к предательству идеалов тутовизма.» ©Резак
***
Резак Пуришкевич стоял перед огромным зеркалом в подвале и позировал.
Делал мужественное лицо борца за чистоту арийской расы, сверкая жгучими карими глазами.
Напрягал бицепсы.
Играл узлами икроножных и растопыривал широчайшие мышцы спины.
Чёрный хохолок ирокеза на гладко выбритой круглой голове намекал окружающим, что в этой самой голове созрело решение вырыть томагавк из русской земли и вступить на тропу войны с инородцами, педофилами, наркоманами и прочей шушерой подлежащей тотальному уничтожению.
Рядом стоял его верный соратник по партии социал-тутовиков Старый и усердно щёлкал зеркальной фотокамерой Nikon. Готовилась очередная сессия для страницы Вконтакте. Молодое поколение России должно знать своих героев в лицо.
Когда Nikon сделал последний снимок, Резак заявил:
— Соратники! Пацаны! Слушайте меня!
Грохот спортивного железа затих, и добрый десяток глаз устремился на своего вождя. Пуришкевич обвёл взглядом товарищей.
Вот они настоящие герои будущего!
Без вредных привычек: не курят, не пьют мерзкий раствор этанола, который русские считают своим национальным напитком и называют водкой.
Они стоят сейчас суровые, молчаливые и готовые слушать всё, что скажет он, их лидер, наставник, харизматичный Резак.
Мышцы покрыли их руки и ноги.
Сухожилия стали крепкие, как канаты.
Сердце пламенное качает мощным насосом горячую кровь, и идеи тутовизма распространяются по самым отдалённым клеточкам организма.
Мозг, омытый этой питательной жидкостью, начинает действовать быстро, решительно и давит на корню всякое сомнение в правильности решений великого Резака.
— Пацаны! Национал-тутовики! — начал свою речь Пуришкевич, не забыв при этом ввести в напряжение прямую мышцу бедра, которая выгодно оттенялась спортивными шортами Эверласт. — Наш соратник, преданный общему делу камрад Ураган попал в цепкие лапы системы.
Лица тутовиков окаменели и стали серьёзными.
— Мы проводили очередную операцию по отлову педофила. Ловили на живца. На четырнадцатилетнего мальчика Стёпу. Правильно, Стёпа? — обратился он к несчастной жертве маньяка-педофила.
Жертва присутствовала прямо здесь, ворочая пудовыми гирями.
— Правильно, — ответил Стёпа, четырнадцатилетний оболтус под метр восемьдесят ростом.
***
В тот день Резак спросил Степана Кочергина:
— Степан, тебе сколько лет?
— Четырнадцать, — ответил тот.
— Самое то! — потёр руки Пуришкевич. — Будешь живцом сегодня.
Степан, высокий парень с толстой задницей, покатыми плечами и вытянутым лицом, ничего не понял.
— Какого живца?
«Вот, б...лть, тупица», — раздражённо подумал Резак.
— Педофила на тебя ловить будем.
— А, понятно, - протянул Стёпа, всем своим видом показывая, что ничего не понял.
Подошёл с фотоаппаратом соратник по кличке Старый.
— Стёпа, приоткрой рот и вытяни губы дудочкой, — приказал Резак.
Начинающий национал-тутовик вытянул свои брылы с юношеским пушком над верхней губой что есть мочи. Старый щёлкнул Nikon'ом.
— Нормально, — сказал Пуришкевич, посмотрев на дисплей камеры. — А теперь регистрируйся на сайте popka.net , выкладывай эту фотографию с подписью "Ищу опытного друга в возрасте от сорока лет".
Стёпа сделал, как приказал Резак. Тут же завязалась оживлённая переписка с мужчиной интеллигентного вида.
«Здравствуй, Стёпа, — писал интеллигент. — У тебя прекрасные губы талантливого человека».
«Привет, — отвечал под диктовку юноша. — Вы кем работаете?»
«Не бойся меня, мальчик, я — журналист криминальной хроники. Меня зовут Дэн. А ты чем занимаешься?»
«Учусь в школе».
«Хобби у тебя есть?»
«Да, занимаюсь плаванием».
«О! У тебя наверно прекрасно развитые ягодичные мышцы?»
«Конечно!»
«Вышли, пожалуйста, фотографию их!»
«Прямо сейчас?»
«Да! Жду с нетерпением!»
«Ок».
— Снимай трусы, становись раком, — распорядился Резак.
Стёпа послушно выполнил распоряжение партийного босса. Старый направил объектив зеркалки прямо ему в задницу.
— Не, кадр не тот. Пусть ягодицы руками раздвинет, — попросил местный фотограф.
Парень схватил свои булки и рванул их в разные стороны.
— Фу, — сморщил нос Пуришкевич.
— Самое то! — похвалил Старый делая снимки с разных ракурсов.
Журналист надолго замолчал.
— Неужели сорвался педофилюга? — стал проявлять признаки волнения Резак.
— Не должен, — успокоил его Старый. — Дрочит козлина. Через полчасика напишет.
И действительно, через некоторое время журналист прислал Стёпе сообщение:
«Восхитительно. Так выпукло, ярко и убедительно! Если тебя не затруднит, может встретимся сегодня? Обещаю прекрасный вечер».
«Где?»
«У меня дома».
«Тебя не отпугивает мой возраст? Мне четырнадцать лет».
«Почему меня должен отпугивать твой возраст? Я не сделаю тебе ничего плохого. Твоя юность притягивает».
«Говори адрес, приеду».
«Подожди. А как ты относишься к урофилии?»
— А чё такое урофилия? - спросил Кочергин у Резака.
Но тот не мог ответить хватаясь за живот от смеха. Даже очки снял. Слёзы текли по его чёрным от щетины щекам. Вместе с ним гоготали и соратники.
— Ой, не могу! Мы три дня уже в канистру ссым, чтобы его ополоснуть, а он сам просит!
«К золотому дождю отношусь хорошо. Я люблю, когда писают на меня и сам люблю писать на других», — последовал ответ Дэну от живца.
«Ты хороший мальчик. Приезжай. Мой адрес ...»
***
Через час в дверь сорокалетнего обозревателя криминальной хроники позвонили.
— Кто там? — крикнула Марья Петровна.
— Мама, это ко пришли. Смотри телевизор в своей комнате, - сказал Дэн своей матери, с которой проживал в двухкомнатной квартире.
— Хорошо, хорошо, — ответила пожилая женщина и включила свою любимую передачу «Пусть говорят».
Когда она смотрела её, то забывала обо всём.
Сын накинул на плечи серый пиджак, и чуть сутулясь, направился к двери.
***
Подошли к нужной квартире.
— Ты звони, а мы войдем после тебя. Только дверь не дай за тобой захлопнуть.
Резак, Ураган и Старый прижались к стене, чтобы их не было заметно в глазок.
На полу стояла десятилитровая канистра с адским содержимым и дурно воняла. Недавно в неё справили нужду в очередной раз, и часть мочи осталась на стенках, подкрасив её в желтоватый цвет.
Щёлкнул замок. На пороге появился мужчина в неброском костюме.
Средний рост, впалые щёки, очки — делали его каким-то незаметным, среднестатистическим. Только светлые глаза неопределённого цвета смотрели из-за линз строго и внимательно.
Степан явственно ощутил, как он проник сквозь одежду своим взглядом, погладил плечи, грудь, фаллос, скользнул по ягодицам и надавил на анус, входя в него.
Кочергину стало не по себе и он передёрнул плечами.
— Степан? — спросил мужчина и протянул ему руку.
Рука была сухая и горячая.
— Степан, — ответил парень и проглотил комок, подкативший к горлу.
— Проходи, - Дэн отодвинулся в сторону пропуская его.
Как только Кочергин переступил порог Резак скомандовал:
— Пошли!
И три нацика ворвались в прихожую.
Журналист также серьёзно, но удивлённо посмотрел на них.
Резак хлопнул ему со всей дури в солнечное сплетение, и Дэн повалился на пол, глотая воздух.
— Куда его? В ванную? — спросил Ураган.
В соседней комнате сквозь звук телевизора раздался голос:
— Дэн, что такое? У тебя всё нормально?
Пуришкевич выругался сквозь зубы:
— Вот п...дрило, при маме мальчиков еб...т! - потом повернулся к Урагану. — Да, тащи его в ванну, а мы дверь подержим, чтобы старуха кипиш не подняла.
Сподвижник Пуришкевича схватил за шиворот несчастного скорченного журналиста и поволок по полу в ванную комнату.
— Не надо, не бейте меня, я не сделал вам ничего плохого, — шептал он задыхаясь.
— Сейчас, подожди, — ответил неумолимый социал-тутовик, приподнял его и швырнул в ванну.
Дэн ударился переносицей об угол, и алая кровь хлынула на кафель, окрашивая его в зловещий цвет предвестника смерти.
Дэн опять простонал:
— Не бейте, прошу вас. Как вам не стыдно? Я же у себя дома.
— А малолеток в ж...пу е...ать у себя дома тебе не стыдно? — ответил Ураган откручивая пробку с канистры. — Сейчас ополоснём тебя. Потом интервью дашь на видеокамеру, чтобы все знали какое чмо здесь проживает. Репортёр, бля!
К удивлению оккупай-педофиляевца Дэн под струёй мочи затих и успокоился. Даже приоткрыл губы, чтобы урина затекала ему рот, а потом неспешной струёй выдавливал из себя.
— Да, ты прёшься от этого, с...ка! — поразился Ураган, но потом вспомнил переписку Дэна со Стёпой и хлопнул себя по лбу. — Ладно!
Он сорвал пластмассовую воронку, которая висела на стене и вогнал её в рот интеллигента.
— Кха-кха, — закашлялся Дэн.
— Вот сейчас посмотрим, как это тебе! — зло шептал тутовик выливая содержимое канистры в воронку.
Дэн выпучил глаза и захрипел. Что-то забулькало у него внутри, и из носа потекла жёлтая жидкость. Глаза полезли из орбит.
— Чё? Не нравится?
Репортёр изогнулся несколько раз всем телом, но тренированный Ураган держал его железной хваткой Глаза Дэна закатились.
— Напился, — усмехнулся нацик.
Вдруг по журналисту прошла волна мелкой дрожи, он гулко ударился несколько раз затылком об ванну и застыл.
Ураган удивлённо посмотрел на него. Протянул руку к горлу проверить пульс.
Пульса не было.
— Вот, бл...ть, — он сел на корточки, обхватив голову руками. — Попали!
Когда он вышел из ванной комнаты, Резак со Старым держали дверь, за которой билась мать журналиста.
— Откройте немедленно! Я полицию вызову! Дэн, что они с тобой сделали?!
— Резак, сваливать надо! - сказал он вождю.
— Успокойтесь, гражданочка, сейчас возьмем интервью у вашего сына о том, как он мальчиков в попу трахает, и уйдём, — увещевал Резак разволновавшуюся мать.
Потом спросил у Урагана:
— А чё сваливать? Чё случилось?
— Да педофил наш дуба дал! Мочой захлебнулся!
— Старый, на раз-два-три отпускаем дверь. Прячем лица и уходим.
Натянули балаклавы.
— Раз-два-три!
Растрёпанная старуха в халате выскочила из комнаты, но молодецкие каблуки уже грохотали по ступенькам лестничного марша.
А в ванной лежал её любимый мёртвый сын.
Дэнушка.
Рейтинг: 0
742 просмотра
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
