Враг уничтожен. Часть 1. Похмельное утро.

Пер­вым де­лом, как прос­нулся, Ар­та­мон Ка­нарей­кин плю­нул в по­толок.

 По при­выч­ке.

 Он лю­бил наб­лю­дать, как хар­чок, боль­шей частью сос­то­ящий из пох­мель­ных соп­лей, по­качи­ва­ясь вы­тяги­ва­ет­ся на сво­ей нож­ке. За­тем нож­ка ис­тонча­ет­ся-ис­тонча­ет­ся, и ло­па­ясь по­полам от­пуска­ет в сво­бод­ный по­лёт вниз се­ро-зе­лёный сгус­ток. У Ар­та­мона бы­ла та­кая при­мета — ес­ли по­падёт в лоб, то день удас­тся.

  Шма­ток сли­зи шлёп­нулся ря­дом. Ка­нарей­кин с детс­тва от­ли­чал­ся нас­тырным уп­рямс­твом и по­тому пов­то­рил по­пыт­ку. Опять ми­мо. Нас­тро­ение на­чина­ло пор­тить­ся с са­мого ут­ра. И так пло­хо: го­лова тре­щит от не­из­вес­тно че­го вы­пито­го на оче­ред­ной ту­сов­ке Лит­про­мов­ских чте­ний, во рту, как кош­ки со все­го Пе­тер­бурга на­гади­ли, так ещё собс­твен­ный пле­вок, ко­торый он с тру­дом на­соби­рал в сво­ём пот­рё­пан­ном ор­га­низ­ме, и тот от­ка­зыва­ет­ся ле­теть в цель.

  Ар­та­мон гряз­но вы­ругал­ся и что есть мо­чи из­верг из се­бя оче­ред­ную пор­цию слю­ны и соп­лей в мно­гос­тра­даль­ный по­толок, ко­торый был весь гряз­ных пят­нах от бы­лых Ка­наре­ев­ских уп­ражне­ний.

 — Ещё раз в ме­ня по­падёт — мор­ду набью, ку­сок г…вна, — мо­нотон­но и без­злоб­но про­ком­менти­ровал муж­ской го­лос ря­дом.

  Ка­нарей­кин за­думал­ся — кто же это мо­жет быть? На го­лос же­ны не по­хож. Не по­вора­чива­ясь к об­ла­дате­лю го­лоса он по­шарил ру­кой для пу­щей уве­рен­ности.
Быс­тро от­дёрнул ру­ку. Факт, что не же­на.

 — Ах­тунг! — так­же мо­нотон­но про­из­нёс го­лос ря­дом. — Ты дав­но, Ар­та­мон, про­яв­ля­ешь ин­те­рес к муж­ским ге­нита­ли­ям?

  На этот раз Ка­нарей­кин по­вер­нулся на пра­вый бок и упёр­ся ли­цом к ли­цу в пуб­ли­цис­та под псев­до­нимом Мер­лин.

  Длин­но, ви­ти­ева­то вы­мате­рил­ся и вспом­нил.
Вспом­нил, что Мер­лин, как и он яв­ля­ет­ся ре­дак­то­ром конт­ркуль­тур­но­го сай­та Лит­пром, ко­торый в на­роде ок­рести­ли Жид­про­мом за пре­об­ла­да­ющее боль­шинс­тво поль­зо­вате­лей из­вес­тной всем на­ци­ональ­нос­ти. Так­же Ар­та­мон при­пом­нил, что вче­ра весь ве­чер и пол­но­чи из­вес­тный в сре­де конт­ркуль­тур­ных ли­тера­торов по­эт Кар­ку­ша чи­тал свои сти­хи, по-баб­ски под­бо­ченясь и ехид­но улы­ба­ясь.

  Сти­хи бы­ли хо­рошие.
  Сна­чала про то, что хох­лы за са­ло про­дадут и се­бя, и мать род­ную. По­том, что но­ворос­сы и пу­тино­иды го­дами не сни­ма­ют сво­их ват­ни­ков да­же ло­жась спать. Да­лее обоз­вал Оба­му ма­какой, а ан­глий­скую ко­роле­ву ста­рой су­тенёршей. Коснулся проблемы гейской любви и махрового черносотенства в отсталой России.

  Хло­пали в ла­доши, под­бадри­вая Кар­ку­шу и пи­ли.
  Кто-то нюх­нул кок­су для пу­щей конт­ркуль­тур­ности. За­тем, как во­дит­ся, от­ме­тели­ли по­эта, вы­бив ему пе­ред­ний зуб и раз­бив вер­хнюю гу­бу, в следс­твии че­го она рас­пухла и сде­лала Кар­ку­шу по­хожим на кро­лика.

  Опом­нившись, что Глав­ный ре­дак­тор Жид­про­ма Ба­гир Ба­тыров уре­жет им фи­нан­со­вый по­ток за ис­порчен­ный ин­терфейс его лю­бимо­го по­эта, все так­же хо­ром, как би­ли, ста­ли при­водить его в по­рядок. Чуть ли не на­силь­но вли­ли в не­го пин­ту шот­ланд­ско­го вис­ки. Скотч по­дей­ство­вал и Кар­ку­ша про­дол­жил своё ли­цедей­ство на сце­не с ут­ро­ен­ным усер­ди­ем.

  Даль­ше Ка­нарей­кин уже пом­нил не так от­чётли­во. Ко­го-то на­зывал бра­том, с кем-то пил на бру­дер­шафт, за­чем-то пы­тал­ся со­воку­пить­ся с не­из­вес­тной да­мой, ко­торая пре­боль­но уда­рила ему су­моч­кой в пах. Кто-то засу­нул его го­ловой в уни­таз. А за что хоть?

  «М-м-м».

 — Что мы­чишь? Вста­вать бу­дем? — спро­сил Мер­лин.

 — А где Све­та? — ска­зал Ка­нарей­кин, в его ду­ше за­шеве­лилась рев­ность. — Мы чё, опять втро­ём спа­ли?

 — А что в этом та­кого? — от­ве­тил зев­нув Мер­лин. - Да, не нуж­на она мне, — ус­по­ко­ил он Ар­та­мона и хлоп­нул по пле­чу.

 — Да по­шёл ты в ж…пу, — дёр­нул пле­чиком Ка­нарей­кин и оби­жен­но за­сопел. — Ты же обе­щал мне, что не бу­дешь лезть в пос­тель, ког­да я с же­ной сплю!

 — Так пь­яные же бы­ли, — ми­ролю­биво на­пом­нил ему Мер­лин. — Ник­то ни­чего не по­нимал, хе-хе.

  С кух­ни до­носи­лось гро­мыха­ние по­суды. При­ят­но по­тяну­ло ко­фе­ем.

 — Маль­чи­ки, зав­тра­кать бу­дем? — в ком­на­ту заг­ля­нула же­на Ка­нарей­ки­на, по­этес­са Свет­ла­на Без­донно­ва.

Она бы­ла по­доз­ри­тель­но в при­под­ня­том нас­тро­ении. Ко­рот­кий до­маш­ний ха­латик был на­кинут на го­лое те­ло.

 — Бу­дем, — Ка­нарей­кин крях­тя стал спол­зать на пол.

  Ра­дику­лит ре­циди­виро­вал пос­ле по­по­ек.

  На ли­це его кра­сова­лась ко­рот­кая бо­род­ка, ко­торая уси­лива­ла и без то­го та­тар­ские чер­ты ли­ца. Длин­ные во­лосы, ко­торые днём он уби­рал в хвос­тик, пе­ретя­нув ре­зин­кой, за­пута­лись, бы­ли саль­ны­ми и гряз­ны­ми. Обиль­ная се­дина зак­ра­лась в них, и Ка­нарей­кин всё ча­ще и ча­ще за­думы­вал­ся о том, что­бы вос­поль­зо­вать­ся кра­сите­лем для во­лос сво­ей суп­ру­ги.

 Се­точ­ка ал­ко­голь­ных мор­щин удоб­но рас­по­ложи­лась на его ли­це, сде­лав по­хожим на пер­со­нажа ро­мана Бул­га­кова «Со­бачье сер­дце».

 — Ка­нарей­кин! — вос­клик­ну­ла же­на. — Ты опять в по­толок хар­кал уё…ище?! — и хлоп­ну­ла с си­лой дверью.

  Мер­лин бла­жен­но улы­бал­ся.
 

© Copyright: Виктор Костильбург, 2015

Регистрационный номер №0317783

от 22 ноября 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0317783 выдан для произведения: Пер­вым де­лом, как прос­нулся, Ар­та­мон Ка­нарей­кин плю­нул в по­толок.

 По при­выч­ке.

 Он лю­бил наб­лю­дать, как хар­чок, боль­шей частью сос­то­ящий из пох­мель­ных соп­лей, по­качи­ва­ясь вы­тяги­ва­ет­ся на сво­ей нож­ке. За­тем нож­ка ис­тонча­ет­ся-ис­тонча­ет­ся, и ло­па­ясь по­полам от­пуска­ет в сво­бод­ный по­лёт вниз се­ро-зе­лёный сгус­ток. У Ар­та­мона бы­ла та­кая при­мета — ес­ли по­падёт в лоб, то день удас­тся.

  Шма­ток сли­зи шлёп­нулся ря­дом. Ка­нарей­кин с детс­тва от­ли­чал­ся нас­тырным уп­рямс­твом и по­тому пов­то­рил по­пыт­ку. Опять ми­мо. Нас­тро­ение на­чина­ло пор­тить­ся с са­мого ут­ра. И так пло­хо: го­лова тре­щит от не­из­вес­тно че­го вы­пито­го на оче­ред­ной ту­сов­ке Лит­про­мов­ских чте­ний, во рту, как кош­ки со все­го Пе­тер­бурга на­гади­ли, так ещё собс­твен­ный пле­вок, ко­торый он с тру­дом на­соби­рал в сво­ём пот­рё­пан­ном ор­га­низ­ме, и тот от­ка­зыва­ет­ся ле­теть в цель.

  Ар­та­мон гряз­но вы­ругал­ся и что есть мо­чи из­верг из се­бя оче­ред­ную пор­цию слю­ны и соп­лей в мно­гос­тра­даль­ный по­толок, ко­торый был весь гряз­ных пят­нах от бы­лых Ка­наре­ев­ских уп­ражне­ний.

 — Ещё раз в ме­ня по­падёт — мор­ду набью, ку­сок г…вна, — мо­нотон­но и без­злоб­но про­ком­менти­ровал муж­ской го­лос ря­дом.

  Ка­нарей­кин за­думал­ся — кто же это мо­жет быть? На го­лос же­ны не по­хож. Не по­вора­чива­ясь к об­ла­дате­лю го­лоса он по­шарил ру­кой для пу­щей уве­рен­ности.
Быс­тро от­дёрнул ру­ку. Факт, что не же­на.

 — Ах­тунг! — так­же мо­нотон­но про­из­нёс го­лос ря­дом. — Ты дав­но, Ар­та­мон, про­яв­ля­ешь ин­те­рес к муж­ским ге­нита­ли­ям?

  На этот раз Ка­нарей­кин по­вер­нулся на пра­вый бок и упёр­ся ли­цом к ли­цу в пуб­ли­цис­та под псев­до­нимом Мер­лин.

  Длин­но, ви­ти­ева­то вы­мате­рил­ся и вспом­нил.
Вспом­нил, что Мер­лин, как и он яв­ля­ет­ся ре­дак­то­ром конт­ркуль­тур­но­го сай­та Лит­пром, ко­торый в на­роде ок­рести­ли Жид­про­мом за пре­об­ла­да­ющее боль­шинс­тво поль­зо­вате­лей из­вес­тной всем на­ци­ональ­нос­ти. Так­же Ар­та­мон при­пом­нил, что вче­ра весь ве­чер и пол­но­чи из­вес­тный в сре­де конт­ркуль­тур­ных ли­тера­торов по­эт Кар­ку­ша чи­тал свои сти­хи, по-баб­ски под­бо­ченясь и ехид­но улы­ба­ясь.

  Сти­хи бы­ли хо­рошие.
  Сна­чала про то, что хох­лы за са­ло про­дадут и се­бя, и мать род­ную. По­том, что но­ворос­сы и пу­тино­иды го­дами не сни­ма­ют сво­их ват­ни­ков да­же ло­жась спать. Да­лее обоз­вал Оба­му ма­какой, а ан­глий­скую ко­роле­ву ста­рой су­тенёршей. Коснулся проблемы гейской любви и махрового черносотенства в отсталой России.

  Хло­пали в ла­доши, под­бадри­вая Кар­ку­шу и пи­ли.
  Кто-то нюх­нул кок­су для пу­щей конт­ркуль­тур­ности. За­тем, как во­дит­ся, от­ме­тели­ли по­эта, вы­бив ему пе­ред­ний зуб и раз­бив вер­хнюю гу­бу, в следс­твии че­го она рас­пухла и сде­лала Кар­ку­шу по­хожим на кро­лика.

  Опом­нившись, что Глав­ный ре­дак­тор Жид­про­ма Ба­гир Ба­тыров уре­жет им фи­нан­со­вый по­ток за ис­порчен­ный ин­терфейс его лю­бимо­го по­эта, все так­же хо­ром, как би­ли, ста­ли при­водить его в по­рядок. Чуть ли не на­силь­но вли­ли в не­го пин­ту шот­ланд­ско­го вис­ки. Скотч по­дей­ство­вал и Кар­ку­ша про­дол­жил своё ли­цедей­ство на сце­не с ут­ро­ен­ным усер­ди­ем.

  Даль­ше Ка­нарей­кин уже пом­нил не так от­чётли­во. Ко­го-то на­зывал бра­том, с кем-то пил на бру­дер­шафт, за­чем-то пы­тал­ся со­воку­пить­ся с не­из­вес­тной да­мой, ко­торая пре­боль­но уда­рила ему су­моч­кой в пах. Кто-то засу­нул его го­ловой в уни­таз. А за что хоть?

  «М-м-м».

 — Что мы­чишь? Вста­вать бу­дем? — спро­сил Мер­лин.

 — А где Све­та? — ска­зал Ка­нарей­кин, в его ду­ше за­шеве­лилась рев­ность. — Мы чё, опять втро­ём спа­ли?

 — А что в этом та­кого? — от­ве­тил зев­нув Мер­лин. - Да, не нуж­на она мне, — ус­по­ко­ил он Ар­та­мона и хлоп­нул по пле­чу.

 — Да по­шёл ты в ж…пу, — дёр­нул пле­чиком Ка­нарей­кин и оби­жен­но за­сопел. — Ты же обе­щал мне, что не бу­дешь лезть в пос­тель, ког­да я с же­ной сплю!

 — Так пь­яные же бы­ли, — ми­ролю­биво на­пом­нил ему Мер­лин. — Ник­то ни­чего не по­нимал, хе-хе.

  С кух­ни до­носи­лось гро­мыха­ние по­суды. При­ят­но по­тяну­ло ко­фе­ем.

 — Маль­чи­ки, зав­тра­кать бу­дем? — в ком­на­ту заг­ля­нула же­на Ка­нарей­ки­на, по­этес­са Свет­ла­на Без­донно­ва.

Она бы­ла по­доз­ри­тель­но в при­под­ня­том нас­тро­ении. Ко­рот­кий до­маш­ний ха­латик был на­кинут на го­лое те­ло.

 — Бу­дем, — Ка­нарей­кин крях­тя стал спол­зать на пол.

  Ра­дику­лит ре­циди­виро­вал пос­ле по­по­ек.

  На ли­це его кра­сова­лась ко­рот­кая бо­род­ка, ко­торая уси­лива­ла и без то­го та­тар­ские чер­ты ли­ца. Длин­ные во­лосы, ко­торые днём он уби­рал в хвос­тик, пе­ретя­нув ре­зин­кой, за­пута­лись, бы­ли саль­ны­ми и гряз­ны­ми. Обиль­ная се­дина зак­ра­лась в них, и Ка­нарей­кин всё ча­ще и ча­ще за­думы­вал­ся о том, что­бы вос­поль­зо­вать­ся кра­сите­лем для во­лос сво­ей суп­ру­ги.

 Се­точ­ка ал­ко­голь­ных мор­щин удоб­но рас­по­ложи­лась на его ли­це, сде­лав по­хожим на пер­со­нажа ро­мана Бул­га­кова «Со­бачье сер­дце».

 — Ка­нарей­кин! — вос­клик­ну­ла же­на. — Ты опять в по­толок хар­кал уё…ище?! — и хлоп­ну­ла с си­лой дверью.

  Мер­лин бла­жен­но улы­бал­ся.
 

 

Враг уничтожен. Часть 2. Логово Резака.