Бояре Рюрика. Глава 23

Глава 23
(834-835 гг. от Р.Х.)
 
- Так вот ты какой! – Раскинул руки для объятий Гостомысл. – Заждались, заждались. Не очень-то ты спешил к своему деду.
В большой комнате на скамьях, расставленных вдоль стен, сидели опрятно одетые люди в основном пожилого возраста и во все глаза оценивающе разглядывали Рюрика. Их взгляды были пронзительны и в большей части холодны, и от них ему стало как-то ни по себе. Такого чувства он не испытывал даже тогда, когда его разглядывали император франков и его свита. Рюрик сдержался и шагнул в объятия своего деда.
- А это кто? Что за молодец?
- Это Мирослав – брат моей жены. – Пояснил Рюрик.
Мирослав стоял, с безучастным видом смотря прямо перед собой, не замечая устремлённых на него взглядов.
- Добрый воин! Что стоишь? Присаживайся. – Гостомысл кивнул головой на свободное место на скамье, а сам, ухватив Рюрика за плечи, подвёл его к грузному человеку с длинной, с множеством седых волос бородой. – Вот, Вадим, обними своего племянника!
Вадим, насупив брови и не выражая радушия, встал и прижал к своей груди Рюрика, а затем сел, опустив глаза к полу, и Рюрик почувствовал, что не все здесь рады ему. Это заметил и князь Гостомысл и, стремясь отвлечь от этих размышлений внука, повёл рукой в направлении сидевших на скамьях:
- А вот люди знатные, торговые, что много вёрст истоптали, добывая славу товару нашему. Ну, что, гость дорогой, может с дороги в баньку? А после баньки-то и пировать можно…
Рюрик улыбнулся, напустив как можно больше радушия:
- Пировать?! Это можно. – Затем, медленно проводя взглядом по лицам сидящих, его добродушное выражение лица постепенно начало сменяться на суровое, можно сказать даже гневное. – Но пировать хорошо, когда все неясности улажены. Вот давайте всё и уладим. Вы пригласили меня в помощь деду моему – княжить. Я прибыл и хочу вначале решить о прокорме дружины моей.
- Что же ты сразу о делах? Вначале в баньку, затем со встречи пир закатим, а уж поутру и о делах можно поговорить. – Развёл руками Гостомысл, но Вадим вскинул голову:
- Постой, погоди!.. Мы тебя приглашали, а не твою дружину. У нас у самих дружина неслабая, и её тоже кормить надо. Возьмёшь её под свою руку, когда князя Гостомысла заменишь.
- «У нас»… «Князя»… - Повысил голос Рюрик. – Решили всё за князя.
Вадим тоже повысил голос:
- Князь народом правит. Народ лучших воинов в дружину выделяет, и князь с мнением народа считается.
- Князь дружиной силён. Дружина кровь проливает за благополучие купцов, умельцев и земледельцев. Пригласили меня? Я пришёл, но пришёл с дружиной. Свою дружину в обиду не дам и не отрекусь от неё. Слово моё такое: для прокорма дружины моей даёте мне по серебряной монете с каждых десяти дворов, мои люди будут мыто собирать на торгу и дань со всей земли новгородской.
- Не бывать этому! – Закричал Вадим, а Рюрик только усмехнулся.
- Кха-ха, - прокашлялся невысокий, но дородный купец с невзрачной бородёнкой, - позволь, князь-батюшка, слово молвить?
Гостомысл кивнул головой, разрешая, и купец начал говорить, продолжая сидеть, что удивило Рюрика:
- Мой род Мошковых[1] в Ново-граде всем известен. Ещё мой дед знался и с самим Вятко, и даже с князем Русом! – После этих слов купец, подчёркивая важность сказанного, поднял палец вверх. – Всем известны лепта нашего рода в укрепление мощи этого города и силы его дружины. И скажу я тебе от всех вятших людей. Все мастеровые и торговые люди Ново-града добро потом и кровью добывают и на ветер его разбрасывать не привыкли. Нам свою дружину кормить надо. Ты, князь, - гость нашего князя-батюшки. Тебе и твоей семье на прокорм готовы сброситься, но не более. Пусть твои воины ремеслом займутся, на землю садятся – земли на всех хватит. Захотят – будут купцов сопровождать и охранять их от злодеев. А дань у нас есть кому собирать, да и мыто тоже…
Рюрик искоса видел, как его дядя Вадим с каждым словом купца согласно кивал головой, и, не выдержав, вскочил, на треть выдернув меч из ножен:
- Что же воинам моим кору с деревьев жрать?
- Ты, княже, охолонь маленько! Ладно, не гневись. Ишь, как воспылал огнём! Нечего здесь оружием сверкать! Угроз мы не боимся, да и воинов у нас поболе будет, чем у тебя. Гладыш нас известил… Станешь князем после деда своего, тогда и ряд с тобой согласуем, определим потом: кто мыто будет собирать, кто - дань. Ты нам не чужой, а воины твои – чужие. Жить им разрешим среди нас, но не более. Пусть поживут, к порядкам нашим привыкнут, а там видно будет. Но так и быть, чтоб твоя дружина не голодала, по осени, как урожай уберём, выделим тебе по два мешка муки на каждого воина, что с тобой прибыли.
Рюрик шумно задышал носом и с напористостью начал вещать:
- От слова своего не отступлюсь. Вы говорите, что не чужой я вам, а чтобы и другие не были чужими, отдай, дядько Вадим, одну из своих дочерей за Мирослава! Со временем и другие мои воины себе жён найдут. Поймите - дружина моя мощь новгородской земли усилит. Решайте! Примите мои условия – буду помогать Нова-граду, нет – так тому и быть! Вот и весь сказ мой.
Вадим в ярости вскочил на ноги:
- Не бывать тому, что ты требуешь! Не преклонялась ещё земля новгородская перед угрозами чужеземцев! Не бывать!..
Вслед за Вадимом заголосили остальные:
- Не бывать! Не бывать!
Рюрик взглянул на Гостомысла:
- Значит – решили?! Так тому и быть.
- Погоди, Рюрик!.. – Гостомысл встал со скамьи.
- Не хочу влезать в дела новгородские, но я буду рядом. Поселюсь пока у реки Ладоги. Места там пустынные – мешать никому не буду. Здесь мне больше делать нечего. Мирослав, пойдём!
Не ожидали такого поворота новгородцы, и многие с недоумением уставились на князя Гостомысла, а другие, в том числе и Вадим, с нескрываемым злорадством смотрели вслед уходящему Рюрику.
Лишь когда за бортом ладьи остались десятки вёрст от Ново-града, Мирослав наконец-то решился и спросил Рюрика:
- Может, не стоило так с дедом-то?
- А как стоило?..
Мирослав пожал плечами:
- Всё-таки дед, не чужой…
- Иногда близкие бывают хуже чужих. Мой брат Цедраг ненавидит меня, даже убийц подсылал. Очень привечал тебя князь Яромир? То-то же… А я тебя князем сделаю! Выполню обещание Крутославу! Здесь будешь княжить, в Ново-граде.
- А ты?..
Рюрик мечтательно улыбнулся:
- А я буду княжить в другом месте. – Князь покосился и, удостоверившись, что его не слышат воины, на всякий случай стал говорить чуть ли не шёпотом. – Сам видел, что неласково меня встретили люди новгородские. Отобрать дружину хотят у меня и помыкать мною, как им задумается. Не будет этого. На их условиях жить не буду. Заставлю я их мне в ноги поклониться. Как приплывём к Ладоге, так сразу же отправляйся к поруссам и всех воинов с семьями, кроме Остромысла и его дружины, отправляй сюда. Град Ладога до весны должен стоять! А теперь я тебе поведую о том, что тебе надлежит сделать, но никому об этом не сказывай. В первую очередь найдёшь Ульвара, и пусть он сообщит Рагнару, что я жду его с дружиной сразу же, как только пройдёт ледоход, и спадёт вода. Остромыслу передашь, чтобы он в это же время со всеми воинами плыл ко мне. Потом поплывёшь к Харальду и скажешь, что я его тоже жду. И Рагнар и Харальд не пожалеют об этом. В накладе они не будут.
Рюрик оценивающе оглядел Мирослава, немного поразмыслил, покусывая свой ус, и решив, что не следует раньше времени раскрывать свои замыслы, произнёс:
- Сделаешь это – будешь князем.
Мирослав от предвкушения обещанного залился румянцем:
- Сделаю, непременно сделаю.
 
*   *   *
 
Зима прошла в делах и заботах. До самого ледостава проплывающие мимо купцы с изумлением взирали на возводимые валы в месте слияния рек Ладоги и Волхова, но, прослышав про крутой нрав Рюрика, не осмеливались причалить к берегу. С первым снегом начали свозить брёвна и возводить стены, набивая срубы для крепости валунами и землёй. Во всех работах участвовала вначале и местная чудь, привлечённая серебром князя, а затем, прослышав о его щедрости, стали прибывать люди, живущие в десятках, а то и в сотне вёрст от строящегося града. Эти же люди, получив за работу причитающееся им серебро, возвращались в недостроенный град со связками пушнины, предлагая её в обмен на нужные им вещи. Все короба в кладовых князя были забиты мехами, и Рюрик уже прикидывал, что их реализация у франков позволит сторицей восполнить потраченное серебро на строительство града, но только кого послать торговать?
В конце зимы появился Вадим. Он с недовольным видом вылез из саней и, оглядев копошащихся на строительстве, стен людей, вместо приветствия, нехотя обронил:
- Кого опасаешься в этой глуши, племянничек, возводя такие стены?
Рюрик еле сдержал улыбку:
- Сам же говоришь, дядя, что живём в глуши. От зверя лютого, да от гостей нежданных…
- Меня тоже за нежданного гостя принимаешь?
- Тебя я всегда рад видеть. – Выдавил улыбку Рюрик. – Чай родственники, не чужие. Пройдём в дом – отведай хлеба-соли!
За столом, прежде чем приступить к еде, князь налил в серебряную чашу, украшенную дорогими каменьями, заморского вина, преподнёс её дяде, а затем плеснул немного себе в простую деревянную чашку:
- Хочу выпить за гостя дорогого. Эта чаша, дядя, тебе в подарок предназначена. После того, как опорожнишь её.
Вадим алчно оглядел со всех сторон чашу, пригубил из неё и опять стал её осматривать:
- Ценный подарок предрасположен к доброму согласию. Хочу выпить в ответ за твоё здоровье.
Рюрик, улыбаясь, смотрел прямо в глаза дяде:
- Что пить за моё здоровье?! Оно у меня еще есть, а прийти к доброму согласию я всегда готов.
- Ну, тогда давай выпьем за деда твоего…
Рюрик поднял чашку.
- За всех людей новгородских, что обустроили эту землю! – Вадим припал к чаше с вином и выцедил её до дна.
Князь опять поставил свою чашу на стол:
- Если часто пить за здоровье других – потеряешь своё.
Вадим недовольно поджал губы:
- Огорчаешь ты меня, племянничек, огорчаешь! Нельзя так относиться к людям новгородским, к земле новгородской. На ней ты живёшь, на ней ты град выстроил. Ценить ты это должен.
- Чего ценить? – Ироничная улыбка не покидала Рюрика. – Сам говорил, что в глуши поселился. Ни от кого я здесь не завишу, никому ничего не должен.
- Нет, должен! – Повысил голос Вадим. – Ещё как должен! Неправедно ты поступаешь! Ни во что не ставишь мнение земли новгородской.
- Ой ли? – Всё так же с улыбкой отвечал князь, и это, казалось, всё больше злило Вадима. – Ради чего я должен к нему прислушиваться? А моё мнение кто услышал. Даже ты не захотел отдать одну из своих дочерей за Мирослава. Один умный человек говорил, что если прольёшь на огонь воду, то не будет ни воды, ни огня. Если не нужен я вам, то зачем звали?
- Тебя звали, а не дружину твою. Зачем нам такая орава? Ладно бы, если трудились во благо земли новгородской.
- То есть купцов?..
- А хотя бы и так. А содержать воинов просто так, когда угрозы нет ниоткуда, зачем? Но я не для этого приехал, чтобы учить тебя уму-разуму. Я приехал сказать тебе, чтобы ты не лез в дела земли нашей. Поселился здесь – живи, хотя не всем это по нутру.
- В ваши дела я не лезу и в свои дела не прошу встревать. Живу я в этой глуши мирно.
- Нет, лезешь. Зачем с окрестной земли дань собрал? Всё прибрал к своим рукам. Недобор у нас дани в этом году. Чем люди земли новгородской торговать будут? Откуда серебро брать, если не от торговли?
- Я дань не собирал. Ко мне люди торговать приходили и за свои меха много чего получили.
- Верни дань! Не огорчай деда!
Рюрик вздохнул, как бы удивляясь непонятливости дяди:
- Не собирал я дань, а пушнина у меня есть. Могу подешевле купцам уступить – пусть торгуют.
- Наперекор идешь? Думаешь – за стенами, возведёнными тобой, отсидеться?
Улыбка медленно пропала с лица князя, и уже Вадима пронизывал жёсткий взгляд:
- А ты?..
Этим взглядом Вадима было не пронять – немало он в своей жизни смотрел смерти в глаза. Он хлопнул ладонями о стол и встал:
- Ладно, живи, как знаешь. Одумаешься – весть пришлёшь, а как нам понадобишься – мы сообщим. А пока так жить будем: каждый сам по себе.
Рюрик довольно усмехнулся:
- Так тому и быть! Подарок-то, дядя, не забудь!
Вадим недовольно насупился, но серебряную чашу взял.

[1] Род Мошковых был среди купцов, переселённых в Московское княжество Иваном Грозным при покорении Новгорода.
 

© Copyright: М.Лютый, 2018

Регистрационный номер №0416681

от 16 мая 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0416681 выдан для произведения: Глава 23
(834-835 гг. от Р.Х.)
 
- Так вот ты какой! – Раскинул руки для объятий Гостомысл. – Заждались, заждались. Не очень-то ты спешил к своему деду.
В большой комнате на скамьях, расставленных вдоль стен, сидели опрятно одетые люди в основном пожилого возраста и во все глаза оценивающе разглядывали Рюрика. Их взгляды были пронзительны и в большей части холодны, и от них ему стало как-то ни по себе. Такого чувства он не испытывал даже тогда, когда его разглядывали император франков и его свита. Рюрик сдержался и шагнул в объятия своего деда.
- А это кто? Что за молодец?
- Это Мирослав – брат моей жены. – Пояснил Рюрик.
Мирослав стоял, с безучастным видом смотря прямо перед собой, не замечая устремлённых на него взглядов.
- Добрый воин! Что стоишь? Присаживайся. – Гостомысл кивнул головой на свободное место на скамье, а сам, ухватив Рюрика за плечи, подвёл его к грузному человеку с длинной, с множеством седых волос бородой. – Вот, Вадим, обними своего племянника!
Вадим, насупив брови и не выражая радушия, встал и прижал к своей груди Рюрика, а затем сел, опустив глаза к полу, и Рюрик почувствовал, что не все здесь рады ему. Это заметил и князь Гостомысл и, стремясь отвлечь от этих размышлений внука, повёл рукой в направлении сидевших на скамьях:
- А вот люди знатные, торговые, что много вёрст истоптали, добывая славу товару нашему. Ну, что, гость дорогой, может с дороги в баньку? А после баньки-то и пировать можно…
Рюрик улыбнулся, напустив как можно больше радушия:
- Пировать?! Это можно. – Затем, медленно проводя взглядом по лицам сидящих, его добродушное выражение лица постепенно начало сменяться на суровое, можно сказать даже гневное. – Но пировать хорошо, когда все неясности улажены. Вот давайте всё и уладим. Вы пригласили меня в помощь деду моему – княжить. Я прибыл и хочу вначале решить о прокорме дружины моей.
- Что же ты сразу о делах? Вначале в баньку, затем со встречи пир закатим, а уж поутру и о делах можно поговорить. – Развёл руками Гостомысл, но Вадим вскинул голову:
- Постой, погоди!.. Мы тебя приглашали, а не твою дружину. У нас у самих дружина неслабая, и её тоже кормить надо. Возьмёшь её под свою руку, когда князя Гостомысла заменишь.
- «У нас»… «Князя»… - Повысил голос Рюрик. – Решили всё за князя.
Вадим тоже повысил голос:
- Князь народом правит. Народ лучших воинов в дружину выделяет, и князь с мнением народа считается.
- Князь дружиной силён. Дружина кровь проливает за благополучие купцов, умельцев и земледельцев. Пригласили меня? Я пришёл, но пришёл с дружиной. Свою дружину в обиду не дам и не отрекусь от неё. Слово моё такое: для прокорма дружины моей даёте мне по серебряной монете с каждых десяти дворов, мои люди будут мыто собирать на торгу и дань со всей земли новгородской.
- Не бывать этому! – Закричал Вадим, а Рюрик только усмехнулся.
- Кха-ха, - прокашлялся невысокий, но дородный купец с невзрачной бородёнкой, - позволь, князь-батюшка, слово молвить?
Гостомысл кивнул головой, разрешая, и купец начал говорить, продолжая сидеть, что удивило Рюрика:
- Мой род Мошковых[1] в Ново-граде всем известен. Ещё мой дед знался и с самим Вятко, и даже с князем Русом! – После этих слов купец, подчёркивая важность сказанного, поднял палец вверх. – Всем известны лепта нашего рода в укрепление мощи этого города и силы его дружины. И скажу я тебе от всех вятших людей. Все мастеровые и торговые люди Ново-града добро потом и кровью добывают и на ветер его разбрасывать не привыкли. Нам свою дружину кормить надо. Ты, князь, - гость нашего князя-батюшки. Тебе и твоей семье на прокорм готовы сброситься, но не более. Пусть твои воины ремеслом займутся, на землю садятся – земли на всех хватит. Захотят – будут купцов сопровождать и охранять их от злодеев. А дань у нас есть кому собирать, да и мыто тоже…
Рюрик искоса видел, как его дядя Вадим с каждым словом купца согласно кивал головой, и, не выдержав, вскочил, на треть выдернув меч из ножен:
- Что же воинам моим кору с деревьев жрать?
- Ты, княже, охолонь маленько! Ладно, не гневись. Ишь, как воспылал огнём! Нечего здесь оружием сверкать! Угроз мы не боимся, да и воинов у нас поболе будет, чем у тебя. Гладыш нас известил… Станешь князем после деда своего, тогда и ряд с тобой согласуем, определим потом: кто мыто будет собирать, кто - дань. Ты нам не чужой, а воины твои – чужие. Жить им разрешим среди нас, но не более. Пусть поживут, к порядкам нашим привыкнут, а там видно будет. Но так и быть, чтоб твоя дружина не голодала, по осени, как урожай уберём, выделим тебе по два мешка муки на каждого воина, что с тобой прибыли.
Рюрик шумно задышал носом и с напористостью начал вещать:
- От слова своего не отступлюсь. Вы говорите, что не чужой я вам, а чтобы и другие не были чужими, отдай, дядько Вадим, одну из своих дочерей за Мирослава! Со временем и другие мои воины себе жён найдут. Поймите - дружина моя мощь новгородской земли усилит. Решайте! Примите мои условия – буду помогать Нова-граду, нет – так тому и быть! Вот и весь сказ мой.
Вадим в ярости вскочил на ноги:
- Не бывать тому, что ты требуешь! Не преклонялась ещё земля новгородская перед угрозами чужеземцев! Не бывать!..
Вслед за Вадимом заголосили остальные:
- Не бывать! Не бывать!
Рюрик взглянул на Гостомысла:
- Значит – решили?! Так тому и быть.
- Погоди, Рюрик!.. – Гостомысл встал со скамьи.
- Не хочу влезать в дела новгородские, но я буду рядом. Поселюсь пока у реки Ладоги. Места там пустынные – мешать никому не буду. Здесь мне больше делать нечего. Мирослав, пойдём!
Не ожидали такого поворота новгородцы, и многие с недоумением уставились на князя Гостомысла, а другие, в том числе и Вадим, с нескрываемым злорадством смотрели вслед уходящему Рюрику.
Лишь когда за бортом ладьи остались десятки вёрст от Ново-града, Мирослав наконец-то решился и спросил Рюрика:
- Может, не стоило так с дедом-то?
- А как стоило?..
Мирослав пожал плечами:
- Всё-таки дед, не чужой…
- Иногда близкие бывают хуже чужих. Мой брат Цедраг ненавидит меня, даже убийц подсылал. Очень привечал тебя князь Яромир? То-то же… А я тебя князем сделаю! Выполню обещание Крутославу! Здесь будешь княжить, в Ново-граде.
- А ты?..
Рюрик мечтательно улыбнулся:
- А я буду княжить в другом месте. – Князь покосился и, удостоверившись, что его не слышат воины, на всякий случай стал говорить чуть ли не шёпотом. – Сам видел, что неласково меня встретили люди новгородские. Отобрать дружину хотят у меня и помыкать мною, как им задумается. Не будет этого. На их условиях жить не буду. Заставлю я их мне в ноги поклониться. Как приплывём к Ладоге, так сразу же отправляйся к поруссам и всех воинов с семьями, кроме Остромысла и его дружины, отправляй сюда. Град Ладога до весны должен стоять! А теперь я тебе поведую о том, что тебе надлежит сделать, но никому об этом не сказывай. В первую очередь найдёшь Ульвара, и пусть он сообщит Рагнару, что я жду его с дружиной сразу же, как только пройдёт ледоход, и спадёт вода. Остромыслу передашь, чтобы он в это же время со всеми воинами плыл ко мне. Потом поплывёшь к Харальду и скажешь, что я его тоже жду. И Рагнар и Харальд не пожалеют об этом. В накладе они не будут.
Рюрик оценивающе оглядел Мирослава, немного поразмыслил, покусывая свой ус, и решив, что не следует раньше времени раскрывать свои замыслы, произнёс:
- Сделаешь это – будешь князем.
Мирослав от предвкушения обещанного залился румянцем:
- Сделаю, непременно сделаю.
 
*   *   *
 
Зима прошла в делах и заботах. До самого ледостава проплывающие мимо купцы с изумлением взирали на возводимые валы в месте слияния рек Ладоги и Волхова, но, прослышав про крутой нрав Рюрика, не осмеливались причалить к берегу. С первым снегом начали свозить брёвна и возводить стены, набивая срубы для крепости валунами и землёй. Во всех работах участвовала вначале и местная чудь, привлечённая серебром князя, а затем, прослышав о его щедрости, стали прибывать люди, живущие в десятках, а то и в сотне вёрст от строящегося града. Эти же люди, получив за работу причитающееся им серебро, возвращались в недостроенный град со связками пушнины, предлагая её в обмен на нужные им вещи. Все короба в кладовых князя были забиты мехами, и Рюрик уже прикидывал, что их реализация у франков позволит сторицей восполнить потраченное серебро на строительство града, но только кого послать торговать?
В конце зимы появился Вадим. Он с недовольным видом вылез из саней и, оглядев копошащихся на строительстве, стен людей, вместо приветствия, нехотя обронил:
- Кого опасаешься в этой глуши, племянничек, возводя такие стены?
Рюрик еле сдержал улыбку:
- Сам же говоришь, дядя, что живём в глуши. От зверя лютого, да от гостей нежданных…
- Меня тоже за нежданного гостя принимаешь?
- Тебя я всегда рад видеть. – Выдавил улыбку Рюрик. – Чай родственники, не чужие. Пройдём в дом – отведай хлеба-соли!
За столом, прежде чем приступить к еде, князь налил в серебряную чашу, украшенную дорогими каменьями, заморского вина, преподнёс её дяде, а затем плеснул немного себе в простую деревянную чашку:
- Хочу выпить за гостя дорогого. Эта чаша, дядя, тебе в подарок предназначена. После того, как опорожнишь её.
Вадим алчно оглядел со всех сторон чашу, пригубил из неё и опять стал её осматривать:
- Ценный подарок предрасположен к доброму согласию. Хочу выпить в ответ за твоё здоровье.
Рюрик, улыбаясь, смотрел прямо в глаза дяде:
- Что пить за моё здоровье?! Оно у меня еще есть, а прийти к доброму согласию я всегда готов.
- Ну, тогда давай выпьем за деда твоего…
Рюрик поднял чашку.
- За всех людей новгородских, что обустроили эту землю! – Вадим припал к чаше с вином и выцедил её до дна.
Князь опять поставил свою чашу на стол:
- Если часто пить за здоровье других – потеряешь своё.
Вадим недовольно поджал губы:
- Огорчаешь ты меня, племянничек, огорчаешь! Нельзя так относиться к людям новгородским, к земле новгородской. На ней ты живёшь, на ней ты град выстроил. Ценить ты это должен.
- Чего ценить? – Ироничная улыбка не покидала Рюрика. – Сам говорил, что в глуши поселился. Ни от кого я здесь не завишу, никому ничего не должен.
- Нет, должен! – Повысил голос Вадим. – Ещё как должен! Неправедно ты поступаешь! Ни во что не ставишь мнение земли новгородской.
- Ой ли? – Всё так же с улыбкой отвечал князь, и это, казалось, всё больше злило Вадима. – Ради чего я должен к нему прислушиваться? А моё мнение кто услышал. Даже ты не захотел отдать одну из своих дочерей за Мирослава. Один умный человек говорил, что если прольёшь на огонь воду, то не будет ни воды, ни огня. Если не нужен я вам, то зачем звали?
- Тебя звали, а не дружину твою. Зачем нам такая орава? Ладно бы, если трудились во благо земли новгородской.
- То есть купцов?..
- А хотя бы и так. А содержать воинов просто так, когда угрозы нет ниоткуда, зачем? Но я не для этого приехал, чтобы учить тебя уму-разуму. Я приехал сказать тебе, чтобы ты не лез в дела земли нашей. Поселился здесь – живи, хотя не всем это по нутру.
- В ваши дела я не лезу и в свои дела не прошу встревать. Живу я в этой глуши мирно.
- Нет, лезешь. Зачем с окрестной земли дань собрал? Всё прибрал к своим рукам. Недобор у нас дани в этом году. Чем люди земли новгородской торговать будут? Откуда серебро брать, если не от торговли?
- Я дань не собирал. Ко мне люди торговать приходили и за свои меха много чего получили.
- Верни дань! Не огорчай деда!
Рюрик вздохнул, как бы удивляясь непонятливости дяди:
- Не собирал я дань, а пушнина у меня есть. Могу подешевле купцам уступить – пусть торгуют.
- Наперекор идешь? Думаешь – за стенами, возведёнными тобой, отсидеться?
Улыбка медленно пропала с лица князя, и уже Вадима пронизывал жёсткий взгляд:
- А ты?..
Этим взглядом Вадима было не пронять – немало он в своей жизни смотрел смерти в глаза. Он хлопнул ладонями о стол и встал:
- Ладно, живи, как знаешь. Одумаешься – весть пришлёшь, а как нам понадобишься – мы сообщим. А пока так жить будем: каждый сам по себе.
Рюрик довольно усмехнулся:
- Так тому и быть! Подарок-то, дядя, не забудь!
Вадим недовольно насупился, но серебряную чашу взял.

[1] Род Мошковых был среди купцов, переселённых в Московское княжество Иваном Грозным при покорении Новгорода.
 

 

Бояре Рюрика. Глава 24

Бояре Рюрика. Глава 22(отрывок)