Бояре Рюрика. Глава 10

Глава 10
(820 г. от Р.Х.)
 
Постоянная сырость от густых утренних и ночных туманов и мелко моросящего днём заунывного дождика не спасали даже в замке. Его холодные и влажные каменные стены не способны были сдержать тепло, и поэтому в комнатах было всегда прохладно. Ковры и шкуры зверей, развешенные на стенах, были тоже всегда влажны, и из-за этого в комнате постоянно присутствовал плесневелый запах. Даже постоянно горящий камин не мог полностью прогреть комнату и удалить эту сырость.
Простывший король Уэссекса[1] Эгберт[2] грел ноги в горячей воде в широкой металлической лохани и зябко кутался в оленью шкуру. Вода в лохани быстро остывала, и рабу короля приходилось часто ковшиком доливать в неё кипяток из котла, стоящего на огне в камине.
Его духовник капеллан Эалстан рассказывал ему последние новости, изложенные в письме, полученного из монастыря близ Суассона[3]:
- Брат Хильдеберт пишет, что у ромеев неспокойно. Вся восточная часть империи охвачена мятежом[4]. Бунтари требуют отменить запрет молиться на иконы, наложенный императором Львом V Армянином, и восстановить иконопочитание.
- Не понимаю: как чернь могла взбунтоваться против Богом установленных законов? Что, император так слаб, что не может покарать восставших против власти?
- Их предводитель объявил себя чудом спасшимся Константином VI, и его поддержали власти в провинциях. Поэтому все налоги оттуда стали поступать к нему. Ещё его поддержал весь флот, и с его помощью он захватил Мраморное море и Босфор. Ему помогают даже сарацины…
- Ай! – Вскричал Эгберт и голой пяткой ударил прямо в лицо своего раба. Зачарованный рассказом капеллана раб слишком близко к ногам короля плеснул из ковша кипяток в лохань. – Смотри куда льёшь!
- Император франков, - продолжил как ни в чём не бывало капеллан, - Людовик оставил свою власть сыновьям, а сам решил постричься в монахи. Он, направившийся из Ахена в монастырь в Вероне, так там и не появился. Где он – никто не знает. А на границах империи неспокойно, и сын Людовика Пипин не совсем почитает своего старшего брата Лотаря.
Раб, вытерев кровь из носа и испуганно поглядывая снизу вверх на короля, опять осторожно начал подливать кипяток.
- Да-а! – Протянул король. – Карл Великий так бы никогда не поступил. Оставить государство без присмотра – это было не в его правилах. Я знаю, что говорю. Свою молодость я провёл при его дворе, и сам наблюдал, как Карл не выпускал власть из своих рук, пока был в силе. Это уже потом он сделал Людовика соправителем, но и тогда старался быть в курсе самых важных дел.
- Кстати, о важном… В соседнем королевстве Сассексе буквально перед зимой объявились «северные люди» - норманны. Они приплыли на множестве кораблей, разграбили окрестности, разорили множество церквей. Король Сассекса два раза посылал на них своё войско и каждый раз оказывался бит. В добротных доспехах, неистовые и яростные в сражении они погубили множество воинов, хотя и было их гораздо меньше. Но вот что странно: ведь и раньше приходилось с ними сталкиваться, но что-то в них было не так. Вроде бы и корабли такие же, но облик другой: доспехи, одежда, говор. Обычно норманны одеты в длинные шерстяные рубашки да такие же накидки, а эти – в белой и цветной льняной одежде. Некоторые были даже в парче. И у каждого второго из них плащи с красной подкладкой, чтобы не так была заметна кровь. С началом весны они уплыли, и теперь соседнее королевство лежит в разрухе. Не иначе, как их прислал сам Сатана.
- Ты самую приятную новость для меня оставил на конец? – Оживился Эгберт. - Кем бы они не были: хоть присланные Сатаной или это восстал из небытия сам Бич Божий[5]! Скажу одно: Господь помогает мне. Бриттов мы укротили, и они теперь наши данники. Теперь настал черёд Сассекса[6]. Я не король Артур[7] и перед битвой не буду носить на своих плечах три дня и три ночи крест Господа нашего Иисуса Христа, а завтра же, нет, сегодня же направлю пятьсот своих воинов и присоединю эти земли к своему королевству.
 
*   *   *
 
Вот уже который месяц Бернар позволял себе просыпаться чуть позже, зная, что император предпочитал проводить утреннюю молитву в капелле вместе с Юдифью, но это утро удивило его: в замке было не протолкнуться. Бернар уже привык, что местные вельможи, прознав о присутствии императора в замке графа Баварского, прибывали даже из дальних мест оказать своё почтение в надежде на его милость, но столько народу ещё не было никогда. Он с удивлением протискивался мимо незнакомых людей, пока в этой сутолоке не столкнулся с хозяином замка. Граф Баварский казался очень удручённым.
- Граф, - остановил его камергер императора, - отчего сегодня такое столпотворение?
- Император согласился рассмотреть многочисленные тяжбы между подданными, и для этого он просил меня вызвать пфальцграфа, который будет осуществлять правосудие, и архикапеллана. И вот утром они прибыли со своими свитами, а за ним начали появляться и жаждущие судебного решения, надеясь на справедливость нашего императора. Как об этом все узнали – я понять не могу.
- К императору прибыл архикапеллан – его духовник?! – Удивился Бернар. – На кого же он оставил главную святыню правителей франкского государства – плащ святого Мартина Тульского?
- Не только он. Вместе с ним ещё появился сам канцлер.
У Бернара округлились глаза, и захолонуло сердце: для составления какого срочного указа возникла необходимость вызова императором канцлера? И духовника?.. Неужели Людовик всё-таки решил отречься от власти и удалиться в монастырь, и все его – Бернара потуги противиться этому были напрасны? И почему все эти вызовы не были ему известны? Или он в чём-то опрометчиво поступил, что император стал его игнорировать и не сообщать о своих помыслах?
- И где мне всех теперь разместить?! Да к тому же в моих подвалах кончаются запасы вина. – Страдальчески вздохнул граф Баварский.
Бернар ничем не выдал своего волнения и продолжил разговор в попытке выведать ещё что-либо:
- Не думаю, что именно это может вас так огорчить. Я смогу чем-либо посодействовать в устранении Ваших неприятностей?
- Вы правы – гложет меня не это. Но, думаю, вряд ли кто мне в этом поможет. Только Вам я могу доверить свои опасения, так как Вы наиболее близки к императору. Уже давно я узнал, что моя дочь довольно близка с Людовиком. Но это contra bonos mores[8]. Я опасаюсь за её репутацию. Скоро Пасха и сейчас идёт пост, но император, кажется, забыл об этом и продолжает проводить время в её обществе. А ведь это большой грех!
- Не будьте ханжой, граф! Casta est quam nemo rogavit[9]. А это император! Кто может плохо отозваться об этом и осудить его за это? Это может означать только одно – оскорбление императора. А за оскорбление императора конец один – смерть на плахе. А этот грех Людовик отмолит – не зря его зовут Благочестивым! И помогут ему в этом его архикапеллан и все остальные.
- Дай Бог, дай Бог… - Вздохнул Вельф и покинул Бернара.
Встревоженный полученной вестью маркиз Септиманский направился к императору и застал его в обществе канцлера, архикапеллана и Юдифи. Людовик сидел за столом напротив своего духовника и подписывал какой-то документ, переданный ему почтительно склонившимся канцлером. Сзади стула императора стояла Юдифь, окинувшая вначале Бернара равнодушным взглядом, а затем воззрилась на него с какой-то снисходительностью.
- Ты где пропадаешь, Бернар? – Негромко спросил Людовик, продолжая изучать следующий документ, переданный ему канцлером. – Твоими обязанностями начинают заниматься другие люди.
После этих слов императора у Юдифи дрогнули губы, но она сдержала улыбку.
- Ваше величество, там собрались просители, ждущие Вашего правосудия. – Бернар не спеша приблизился к императору и попытался заглянуть в документ в руках Людовика, но Людовик уже ставил на нём свою размашистую подпись и передал его канцлеру.
- Что ж, я думаю, что пфальцграф уже вник в суть жалоб ожидающих нашего решения, - император встал из-за стола, - и поэтому, не будем злоупотреблять их ожиданием.
Во дворе замка на небольшом помосте, окружённом со всех сторон жалобщиками, было установлено большое кресло, в котором развалился Людовик, и четыре стула. Справа от императора сели архикапеллан и канцлер, а слева, на правах хозяев, - Вельф и Юдифь, причём Юдифь села рядом с Людовиком. Она оглянулась и, поймав взгляд Бернара, горделиво вскинула подбородок. Впереди помоста за массивным столом разместился пфальцграф, который иcподлобья оглядывал окружающих, в том числе и ждущих его решения.
- Начинайте! – Кивнул головой император.
Из группы людей, суетящихся около пфальцграва, вышел сутулый человек в накидке, похожей на балахон монаха и гнусавым голосом начал вещать:
- Рассматривается обвинение барона Безансона против барона Майнца и барона Майнца против барона Безансона. Суть дела: на землях барона Майнца был убит священник и барон утверждает, что это сделал барон Безансон, который проезжал в это время со своими воинами. В ответ барон Безансон обвиняет барона Майнца в клевете и заявляет, что это сделал сам барон.
Пфальцграф, изобразив на лице гримасу, как будто только что съел что-то кислое, и пренебрежительным тоном процедил:
- Суть дела понятна. Убийство священника – это святотатство, это недопустимо. Барон Майнц должен был поддерживать порядок на своих землях и не допускать того, чтобы добропорядочные христиане жили в опасности. За отсутствие порядка на землях барона Майнца с него взыскивается сто пятьдесят золотых монет[10] или пятьдесят коров[11]. Доказательств вины каждого не предъявлено, а поэтому только Всевышний знает виновного. И для его выявления  прибегнем к Божьему суду. Барон Безансон должен опустить руку в кипяток, и если его рука через четыре дня не начнёт заживать, то виновный – барон Безансон. Барона Майнца ждёт испытание холодной водой. Вода – стихия чистая. В ней осуществляется крещение, и она покажет неправого. Барона со связанными ногами и руками поместить в чан с водой. Если вода его не примет, то барон не виновен, а если он погрузится на дно, то виновен. Огласите следующую жалобу!
Но череду принятия судебных решений прервало прибытие десятка всадников, которые на взмыленных лошадях ворвались в ворота замка. Бернар с удивлением вскинул брови: в одном из всадников он узнал самого маршала, и его прибытие не сулило ничего хорошего. Маршал слез с коня и, подойдя к императору, преклонил перед ним колено. Бернар удивился ещё больше: видно случилось что-то необыкновенное.
- Государь! – Суровым голосом произнёс маршал. – Ваш сын Лотарь послал меня с этой вестью.
Император поднял вверх руку, прерывая маршала:
- Об этом ты мне расскажешь в замке. Суд на время прерывается.
В одной из комнат замка Людовик остановился. Его придворные оттеснили Бернара к самой стене, и оказался рядом с графом Матфридом Орлеанским и графом Ламбертом Нантским.
- Так что такое важное хочет сообщить мне мой сын, что удосужился вместо обычного гонца послать самого маршала? – Император сурово смотрел на посланца.
- Государь, как только прошла зима, и реки наполнились водой, по ним с моря приплыли на своих кораблях норманны. Они глубоко проникли во Фландрию и подвергли её опустошению. Многие города, селения, монастыри и храмы разграблены, семена, которые были подготовлены для посева, потравлены скотом или сожжены в огне. Ваш сын Лотарь срочно собрал воинов и направил войско, дабы изгнать разбойников с нашей земли. Мы выиграли сражение[12], и норманны уплыли прочь, но Фландрия лежит в разрухе, и люди разорены.
- Сколько в битве погибло наших воинов? – Спросил император ровным голосом, но было заметно, что он еле сдерживает эмоции.
- Свыше семисот воинов.
- А у норманнов?..
- Мы не знаем, так как они смогли вынести всех раненых и погибших.
- Выходит, что поле боя осталось за ними?! - В бешенстве поджал губы Людовик. – И ты это называешь победой? Сколько всего воинов мы можем выставить?
- Тридцать пять тысяч всадников и сто тысяч пеших воинов.
- И с такой силой мы допустили, что Фландрия разорена?
- Не только она, а еще и часть Аквитании.
- Как?.. – У императора от изумления открылся рот.
- Потом они объявились в Аквитании и продолжили своё злодейство.
- Как вы смогли допустить такое?
- Государь, все наши войска сосредоточены на рубежах, а тех, кого мы сумели собрать – это не регулярное войско. К тому же слякоть после зимы не позволила быстро передвигаться воинам.
- Да, отсутствие хороших дорог сказывается на скорости передвижения. – Согласился император. – Я, вот, и то здесь застрял из-за смытого дождями моста.
Людовик задумчиво прошёлся по комнате:
- Как ты думаешь: раз эти норманны так удачно поживились на нашей земле – не захотят ли они ещё раз словить удачу?
- Помилуй, Боже! Как можно?.. – От ужаса расширились глаза у маршала.
- Значит – не думал. Поэтому – повелеваю: всем гарнизонам, находящимся у рек, начать строительство каменных мостов, которые должны затруднять продвижение по рекам морским разбойникам и способствовать наносить им поражение. Всем остальным воинам не сидеть без дела, а мостить дороги между селениями для обеспечения возможности быстрого передвижения войск.
Юдифь со светящимися восторгом глазами подошла к императору:
- Я сколько раз говорила Вам, Ваше Величество, что государство не способно выжить без Вас и оно ждёт Ваших мудрых решений.
Император благосклонно улыбнулся Юдифи и повернулся к канцлеру:
- Огласите те указы, которые я утвердил сегодня.
Канцлер развернул один из свитков, несколько раз хмыкнул, прочищая горло, и начал:
- Указ! За бескорыстное служение императору и на благо нашей империи, за исключительную преданность императорскому дому наделить графа Вельфа Баварского землями в Верхней Швабии и в Альтдорфе. Список земель прилагается. Его Величество император Людовик.
Канцлер с почтением передал два свитка растерявшемуся от неожиданного подарка хозяину замка. Среди окружающих пронёсся удивлённый ропот. Бернар услышал, как рядом стоящий граф Нантский желчно еле слышно пробормотал:
- Можно стремиться добиться расположение императора своим мечом и ранами, полученными в бою, а можно кое-чем другим…
- Как ты не понимаешь, что император купил этим его совесть. – Так же тихо ответил ему граф Орлеанский.
- Совесть! Как громко сказано! И у кого ты её видишь в окружении нашего императора?
- Я бы не советовал, граф, обсуждать это, а то как бы не прозвучал указ об отделении твоей головы от твоего туловища. – Попытался урезонить Ламберта Матфрид Орлеанский.
- Указ! – Громко продолжил канцлер, и все притихли. – Повелеваю перенести императорскую резиденцию из Ахена, где всё напоминает мне о моей усопшей супруге Ирменгарде, в Ингельхайм. Сенешалу[13] в десятидневный срок обеспечить благоустройство дворца в Ингельхайме для размещения императорского двора. По окончанию пасхального поста там произойдёт моё венчание с Юдифью – дочерью графа Вельфа Баварского. Его Величество император Людовик.
Вначале была тишина, а потом раздались радостные возгласы, отдающие, как заметил Бернар, некоторым лицемерием.
Граф Ламберт Нантский повернулся к Бернару:
- Вы этого жаждали, маркиз? Поздравляю! Contraria sunt complementa[14]. Граф, - он повернулся к Матфриду, - интересно, как отнесутся ко всему этому его сыновья?
- Меня это не касается, и раздумывать мне об этом незачем. Я вот видел, что слуга хозяина замка привёз несколько бочонков вина, и считаю, что пора отведать какое оно на вкус. Пойдём, мой друг, вино гасит все тревоги в груди, и на душе становится так спокойно, что…
Бернар не расслышал конец фразы, так как к нему подошла Юдифь. Он сделал приветливое лицо:
- Поздравляю! В этой жизни так много неожиданных перемен!
- Ты не ожидал этого, мой друг?
- Признаюсь, не ожидал. После этого, сударыня, Вы так стали далеки от меня.
- Наоборот! – Усмехнулась Юдифь. – Ты, как камергер императора, всегда должен быть рядом с ним и, соответственно, со мной. Теперь я не позволю, чтобы ты избегал меня. Мы не встречались уже целых полтора месяца. Я соскучилась по твоим ласкам.
- Но император всё это время был рядом… И теперь не знаю, возможны ли после всего этого наши встречи?
- Я сделала всё, что ты просил. Ты обманул меня, сказав, что мой отец был у него в немилости. Но я уже не сержусь. Получилась как нельзя лучше: император возвысил меня и моего отца, даровал ему земли и, - у Юдифь пропала улыбка, - у меня теперь больше возможностей наслаждаться твоими ласками. Ведь ты теперь всегда будешь рядом со мной, не правда ли?
В том ледяном тоне в последней фразе Юдифь сквозила такая неприкрытая угроза, что Бернар, чтобы скрыть так редко возникающее смущение, низко наклонил голову, а когда поднял её, Юдифь уже покинула его.
- Мне кажется, что у тебя неприятности. - Раздался голос сзади Бернара.
Он обернулся – сзади стоял Госельм и с ухмылкой смотрел на него:
- Брат мой, я вижу на твоём лице грусть. Разве не к этому ты стремился?
- Я нисколько не грущу. – Сделал весёлое лицо Бернар.
- Тогда скажи мне, брат мой, - всё так же иронично улыбаясь, спросил граф Руссильон, - ну и чего же ты достиг?..
- Я?! – Усмехнулся Бернар. – Посуди сам: Людовик не покинул светскую жизнь и не удалился в монастырь, власть остаётся у него в руках, я остаюсь рядом с императором, и, соответственно, остаётся возможность получать больше благ. Кем бы я был, а также и ты, если бы власть перешла, например, к сыну императора Лотарю?
- А я скажу, чего ты достиг… Ты возвысил род Вельфов до небес. Не знаю – оценят ли это они?! Но завистников и тайных недоброжелателей Вельфы приобрели. Ведь каждый считает, что на их месте должен был бы быть их род. В результате этого ты нажил кучу врагов: все помнят, что посетить замок графа Баварского предложил именно ты. Один граф Ламберт Нантский чего стоит! Ты посмотри – с какой ненавистью он сверлит тебя своими глазами! А самое главное – ты можешь приобрести врагов в лице Вельфа, его дочери и самого императора Людовика. Зная тебя, что ты не пропускаешь ни одной юбки, я не удивлюсь, если узнаю, что ты переспал с будущей женой императора. Это не беда, если узнаю я, а если узнает император?.. Тогда под угрозой положение и карьера графа Баварского – будущего тестя императора, и ты - его враг. Юдифь император может заточить в монастырь, и ты станешь её врагом, а может и простит её, но и в этом случае ты останешься для неё врагом. И, наконец, Людовик может посчитать себя оскорблённым, а это для тебя означает одно – верную смерть.
Бернар с каменным лицом слушал от Госельма эту горькую правду, а в голове его сверлила мысль:
«Оказывается - мой брат не совсем ещё утопил свои мозги в вине! Если бы он знал, что врага в лице Юдифи я приобрету гораздо быстрее, если откажусь проводить с ней ночь или не смогу удовлетворить её ненасытные прихоти. Что ж, получилось, что в результате моей интриги игрушкой в её руках оказался я. И теперь остаётся одно: или, чтоб не погибнуть самому, погубить Юдифь, или делать то, чему он так противился – отстранять императора от власти».
Граф Руссильон, чтобы утешить посуровевшего Бернара, играючи толкнул его своим плечом:
- Одно не забывай, Бернар, что у тебя есть брат! И у нас с тобой есть воины! И если нужно будет, то мы перевернём всю империю.

[1]Англосаксонское королевство на юге Великобритании, основанное саксами в начале VI века в ходе англосаксонского завоевания Британии.
[2] Вошёл в историю как объединитель англосаксонских королевств и создатель Англии.
[3] Расположен во Франции.
[4] Восстание под руководством Фомы, который провозгласил себя императором Константином VI, охватило значительную часть территории Малой Азии, а также балканские провинции империи, где был высок процент славянского населения (Македония, Фракия).
[5]Бичом Божьим называли предводителя гуннов Аттилу.
[6]Король Эгберт впервые объединил под своей властью большинство земель, находившихся на территории современной Англии.
[7]Сказание о Камелоте и рыцарях круглого стола.
[8]Против нравственности (лат.)
[9]Целомудренна та, которой никто не домогался (лат.)
[10] В империи франков в хождении были византийские солиды, благо немало их вывезли после покорения авар, которые получали дань с Византии.
[11] Стоимость одной коровы в то время составляла три солида.
[12] Франкские источники указывают, что в 820 году было зафиксировано первое нападение норманнов, и франкским отрядам береговой стражи удалось разбить их войско, разграбившее Фландрию. Но после этого норманны успешно напали на Аквитанию, что вызывает сомнение по поводу их поражения.
[13] Сенешал руководил делами дворца.
[14] Противоположности дополняют друг друга (лат.)
 

© Copyright: М.Лютый, 2016

Регистрационный номер №0355125

от 18 сентября 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0355125 выдан для произведения: Глава 10
(820 г. от Р.Х.)
 
Постоянная сырость от густых утренних и ночных туманов и мелко моросящего днём заунывного дождика не спасали даже в замке. Его холодные и влажные каменные стены не способны были сдержать тепло, и поэтому в комнатах было всегда прохладно. Ковры и шкуры зверей, развешенные на стенах, были тоже всегда влажны, и из-за этого в комнате постоянно присутствовал плесневелый запах. Даже постоянно горящий камин не мог полностью прогреть комнату и удалить эту сырость.
Простывший король Уэссекса[1] Эгберт[2] грел ноги в горячей воде в широкой металлической лохани и зябко кутался в оленью шкуру. Вода в лохани быстро остывала, и рабу короля приходилось часто ковшиком доливать в неё кипяток из котла, стоящего на огне в камине.
Его духовник капеллан Эалстан рассказывал ему последние новости, изложенные в письме, полученного из монастыря близ Суассона[3]:
- Брат Хильдеберт пишет, что у ромеев неспокойно. Вся восточная часть империи охвачена мятежом[4]. Бунтари требуют отменить запрет молиться на иконы, наложенный императором Львом V Армянином, и восстановить иконопочитание.
- Не понимаю: как чернь могла взбунтоваться против Богом установленных законов? Что, император так слаб, что не может покарать восставших против власти?
- Их предводитель объявил себя чудом спасшимся Константином VI, и его поддержали власти в провинциях. Поэтому все налоги оттуда стали поступать к нему. Ещё его поддержал весь флот, и с его помощью он захватил Мраморное море и Босфор. Ему помогают даже сарацины…
- Ай! – Вскричал Эгберт и голой пяткой ударил прямо в лицо своего раба. Зачарованный рассказом капеллана раб слишком близко к ногам короля плеснул из ковша кипяток в лохань. – Смотри куда льёшь!
- Император франков, - продолжил как ни в чём не бывало капеллан, - Людовик оставил свою власть сыновьям, а сам решил постричься в монахи. Он, направившийся из Ахена в монастырь в Вероне, так там и не появился. Где он – никто не знает. А на границах империи неспокойно, и сын Людовика Пипин не совсем почитает своего старшего брата Лотаря.
Раб, вытерев кровь из носа и испуганно поглядывая снизу вверх на короля, опять осторожно начал подливать кипяток.
- Да-а! – Протянул король. – Карл Великий так бы никогда не поступил. Оставить государство без присмотра – это было не в его правилах. Я знаю, что говорю. Свою молодость я провёл при его дворе, и сам наблюдал, как Карл не выпускал власть из своих рук, пока был в силе. Это уже потом он сделал Людовика соправителем, но и тогда старался быть в курсе самых важных дел.
- Кстати, о важном… В соседнем королевстве Сассексе буквально перед зимой объявились «северные люди» - норманны. Они приплыли на множестве кораблей, разграбили окрестности, разорили множество церквей. Король Сассекса два раза посылал на них своё войско и каждый раз оказывался бит. В добротных доспехах, неистовые и яростные в сражении они погубили множество воинов, хотя и было их гораздо меньше. Но вот что странно: ведь и раньше приходилось с ними сталкиваться, но что-то в них было не так. Вроде бы и корабли такие же, но облик другой: доспехи, одежда, говор. Обычно норманны одеты в длинные шерстяные рубашки да такие же накидки, а эти – в белой и цветной льняной одежде. Некоторые были даже в парче. И у каждого второго из них плащи с красной подкладкой, чтобы не так была заметна кровь. С началом весны они уплыли, и теперь соседнее королевство лежит в разрухе. Не иначе, как их прислал сам Сатана.
- Ты самую приятную новость для меня оставил на конец? – Оживился Эгберт. - Кем бы они не были: хоть присланные Сатаной или это восстал из небытия сам Бич Божий[5]! Скажу одно: Господь помогает мне. Бриттов мы укротили, и они теперь наши данники. Теперь настал черёд Сассекса[6]. Я не король Артур[7] и перед битвой не буду носить на своих плечах три дня и три ночи крест Господа нашего Иисуса Христа, а завтра же, нет, сегодня же направлю пятьсот своих воинов и присоединю эти земли к своему королевству.
 
*   *   *
 
Вот уже который месяц Бернар позволял себе просыпаться чуть позже, зная, что император предпочитал проводить утреннюю молитву в капелле вместе с Юдифью, но это утро удивило его: в замке было не протолкнуться. Бернар уже привык, что местные вельможи, прознав о присутствии императора в замке графа Баварского, прибывали даже из дальних мест оказать своё почтение в надежде на его милость, но столько народу ещё не было никогда. Он с удивлением протискивался мимо незнакомых людей, пока в этой сутолоке не столкнулся с хозяином замка. Граф Баварский казался очень удручённым.
- Граф, - остановил его камергер императора, - отчего сегодня такое столпотворение?
- Император согласился рассмотреть многочисленные тяжбы между подданными, и для этого он просил меня вызвать пфальцграфа, который будет осуществлять правосудие, и архикапеллана. И вот утром они прибыли со своими свитами, а за ним начали появляться и жаждущие судебного решения, надеясь на справедливость нашего императора. Как об этом все узнали – я понять не могу.
- К императору прибыл архикапеллан – его духовник?! – Удивился Бернар. – На кого же он оставил главную святыню правителей франкского государства – плащ святого Мартина Тульского?
- Не только он. Вместе с ним ещё появился сам канцлер.
У Бернара округлились глаза, и захолонуло сердце: для составления какого срочного указа возникла необходимость вызова императором канцлера? И духовника?.. Неужели Людовик всё-таки решил отречься от власти и удалиться в монастырь, и все его – Бернара потуги противиться этому были напрасны? И почему все эти вызовы не были ему известны? Или он в чём-то опрометчиво поступил, что император стал его игнорировать и не сообщать о своих помыслах?
- И где мне всех теперь разместить?! Да к тому же в моих подвалах кончаются запасы вина. – Страдальчески вздохнул граф Баварский.
Бернар ничем не выдал своего волнения и продолжил разговор в попытке выведать ещё что-либо:
- Не думаю, что именно это может вас так огорчить. Я смогу чем-либо посодействовать в устранении Ваших неприятностей?
- Вы правы – гложет меня не это. Но, думаю, вряд ли кто мне в этом поможет. Только Вам я могу доверить свои опасения, так как Вы наиболее близки к императору. Уже давно я узнал, что моя дочь довольно близка с Людовиком. Но это contra bonos mores[8]. Я опасаюсь за её репутацию. Скоро Пасха и сейчас идёт пост, но император, кажется, забыл об этом и продолжает проводить время в её обществе. А ведь это большой грех!
- Не будьте ханжой, граф! Casta est quam nemo rogavit[9]. А это император! Кто может плохо отозваться об этом и осудить его за это? Это может означать только одно – оскорбление императора. А за оскорбление императора конец один – смерть на плахе. А этот грех Людовик отмолит – не зря его зовут Благочестивым! И помогут ему в этом его архикапеллан и все остальные.
- Дай Бог, дай Бог… - Вздохнул Вельф и покинул Бернара.
Встревоженный полученной вестью маркиз Септиманский направился к императору и застал его в обществе канцлера, архикапеллана и Юдифи. Людовик сидел за столом напротив своего духовника и подписывал какой-то документ, переданный ему почтительно склонившимся канцлером. Сзади стула императора стояла Юдифь, окинувшая вначале Бернара равнодушным взглядом, а затем воззрилась на него с какой-то снисходительностью.
- Ты где пропадаешь, Бернар? – Негромко спросил Людовик, продолжая изучать следующий документ, переданный ему канцлером. – Твоими обязанностями начинают заниматься другие люди.
После этих слов императора у Юдифь дрогнули губы, но она сдержала улыбку.
- Ваше величество, там собрались просители, ждущие Вашего правосудия. – Бернар не спеша приблизился к императору и попытался заглянуть в документ в руках Людовика, но Людовик уже ставил на нём свою размашистую подпись и передал его канцлеру.
- Что ж, я думаю, что пфальцграф уже вник в суть жалоб ожидающих нашего решения, - император встал из-за стола, - и поэтому, не будем злоупотреблять их ожиданием.
Во дворе замка на небольшом помосте, окружённом со всех сторон жалобщиками, было установлено большое кресло, в котором развалился Людовик, и четыре стула. Справа от императора сели архикапеллан и канцлер, а слева, на правах хозяев, - Вельф и Юдифь, причём Юдифь села рядом с Людовиком. Она оглянулась и, поймав взгляд Бернара, горделиво вскинула подбородок. Впереди помоста за массивным столом разместился пфальцграф, который иcподлобья оглядывал окружающих, в том числе и ждущих его решения.
- Начинайте! – Кивнул головой император.
Из группы людей, суетящихся около пфальцграва вышел сутулый человек в накидке, похожей на балахон монаха и гнусавым голосом начал вещать:
- Рассматривается обвинение барона Безансона против барона Майнца и барона Майнца против барона Безансона. Суть дела: на землях барона Майнца был убит священник и барон утверждает, что это сделал барон Безансон, который проезжал в это время со своими воинами. В ответ барон Безансон обвиняет барона Майнца в клевете и заявляет, что это сделал сам барон.
Пфальцграф, изобразив на лице гримасу, как будто только что съел что-то кислое, и пренебрежительным тоном процедил:
- Суть дела понятна. Убийство священника – это святотатство, это недопустимо. Барон Майнц должен был поддерживать порядок на своих землях и не допускать того, чтобы добропорядочные христиане жили в опасности. За отсутствие порядка на землях барона Майнца с него взыскивается сто пятьдесят золотых монет[10] или пятьдесят коров[11]. Доказательств вины каждого не предъявлено, а поэтому только Всевышний знает виновного. И для его выявления  прибегнем к Божьему суду. Барон Безансон должен опустить руку в кипяток, и если его рука через четыре дня не начнёт заживать, то виновный – барон Безансон. Барона Майнца ждёт испытание холодной водой. Вода – стихия чистая. В ней осуществляется крещение, и она покажет неправого. Барона со связанными ногами и руками поместить в чан с водой. Если вода его не примет, то барон не виновен, а если он погрузится на дно, то виновен. Огласите следующую жалобу!
Но череду принятия судебных решений прервало прибытие десятка всадников, которые на взмыленных лошадях ворвались в ворота замка. Бернар с удивлением вскинул брови: в одном из всадников он узнал самого маршала, и его прибытие не сулило ничего хорошего. Маршал слез с коня и, подойдя к императору, преклонил перед ним колено. Бернар удивился ещё больше: видно случилось что-то необыкновенное.
- Государь! – Суровым голосом произнёс маршал. – Ваш сын Лотарь послал меня с этой вестью.
Император поднял вверх руку, прерывая маршала:
- Об этом ты мне расскажешь в замке. Суд на время прерывается.
В одной из комнат замка Людовик остановился. Его придворные оттеснили Бернара к самой стене, и оказался рядом с графом Матфридом Орлеанским и графом Ламбертом Нантским.
- Так что такое важное хочет сообщить мне мой сын, что удосужился вместо обычного гонца послать самого маршала? – Император сурово смотрел на посланца.
- Государь, как только прошла зима, и реки наполнились водой, по ним с моря приплыли на своих кораблях норманны. Они глубоко проникли во Фландрию и подвергли её опустошению. Многие города, селения, монастыри и храмы разграблены, семена, которые были подготовлены для посева, потравлены скотом или сожжены в огне. Ваш сын Лотарь срочно собрал воинов и направил войско, дабы изгнать разбойников с нашей земли. Мы выиграли сражение[12], и норманны уплыли прочь, но Фландрия лежит в разрухе, и люди разорены.
- Сколько в битве погибло наших воинов? – Спросил император ровным голосом, но было заметно, что он еле сдерживает эмоции.
- Свыше семисот воинов.
- А у норманнов?..
- Мы не знаем, так как они смогли вынести всех раненых и погибших.
- Выходит, что поле боя осталось за ними?! - В бешенстве поджал губы Людовик. – И ты это называешь победой? Сколько всего воинов мы можем выставить?
- Тридцать пять тысяч всадников и сто тысяч пеших воинов.
- И с такой силой мы допустили, что Фландрия разорена?
- Не только она, а еще и часть Аквитании.
- Как?.. – У императора от изумления открылся рот.
- Потом они объявились в Аквитании и продолжили своё злодейство.
- Как вы смогли допустить такое?
- Государь, все наши войска сосредоточены на рубежах, а тех, кого мы сумели собрать – это не регулярное войско. К тому же слякоть после зимы не позволила быстро передвигаться воинам.
- Да, отсутствие хороших дорог сказывается на скорости передвижения. – Согласился император. – Я, вот, и то здесь застрял из-за смытого дождями моста.
Людовик задумчиво прошёлся по комнате:
- Как ты думаешь: раз эти норманны так удачно поживились на нашей земле – не захотят ли они ещё раз словить удачу?
- Помилуй, Боже! Как можно?.. – От ужаса расширились глаза у маршала.
- Значит – не думал. Поэтому – повелеваю: всем гарнизонам, находящимся у рек, начать строительство каменных мостов, которые должны затруднять продвижение по рекам морским разбойникам и способствовать наносить им поражение. Всем остальным воинам не сидеть без дела, а мостить дороги между селениями для обеспечения возможности быстрого передвижения войск.
Юдифь со светящимися восторгом глазами подошла к императору:
- Я сколько раз говорила Вам, Ваше величество, что государство не способно выжить без Вас и оно ждёт Ваших мудрых решений.
Император благосклонно улыбнулся Юдифи и повернулся к канцлеру:
- Огласите те указы, которые я утвердил сегодня.
Канцлер развернул один из свитков, несколько раз хмыкнул, прочищая горло, и начал:
- Указ! За бескорыстное служение императору и на благо нашей империи, за исключительную преданность императорскому дому наделить графа Вельфа Баварского землями в Верхней Швабии и в Альтдорфе. Список земель прилагается. Его Величество император Людовик.
Канцлер с почтением передал два свитка растерявшемуся от неожиданного подарка хозяину замка. Среди окружающих пронёсся удивлённый ропот. Бернар услышал, как рядом стоящий граф Нантский желчно еле слышно пробормотал:
- Можно стремиться добиться расположение императора своим мечом и ранами, полученными в бою, а можно кое-чем другим…
- Как ты не понимаешь, что император купил этим его совесть. – Так же тихо ответил ему граф Орлеанский.
- Совесть! Как громко сказано! И у кого ты её видишь в окружении нашего императора?
- Я бы не советовал, граф, обсуждать это, а то как бы не прозвучал об отделении твоей головы от твоего туловища. – Попытался урезонить Ламберта Матфрид Орлеанский.
- Указ! – Громко продолжил канцлер, и все притихли. – Повелеваю перенести императорскую резиденцию из Ахена, где всё напоминает мне о моей усопшей супруге Ирменгарде, в Ингельхайм. Сенешалу[13] в десятидневный срок обеспечить благоустройство дворца в Ингельхайме для размещения императорского двора. По окончанию пасхального поста там моё венчание с Юдифью – дочерью графа Вельфа Баварского. Его Величество император Людовик.
Вначале была тишина, а потом раздались радостные возгласы, отдающие, как заметил Бернар, некоторым лицемерием.
Граф Ламберт Нантский повернулся к Бернару:
- Вы этого жаждали, маркиз? Поздравляю! Contraria sunt complementa[14]. Граф, - он поврнулся к Матфриду, - интересно, как отнесутся ко всему этому его сыновья?
- Меня это не касается, и раздумывать мне об этом незачем. Я вот видел, что слуга хозяина замка привёз несколько бочонков вина, и считаю, что пора отведать какое оно на вкус. Пойдём, мой друг, вино гасит все тревоги в груди, и на душе становится так спокойно, что…
Бернар не расслышал конец фразы, так как к нему подошла Юдифь. Он сделал приветливое лицо:
- Поздравляю! В этой жизни так много неожиданных перемен!
- Ты не ожидал этого, мой друг?
- Признаюсь, не ожидал. После этого, сударыня, Вы так стали далеки от меня.
- Наоборот! – Усмехнулась Юдифь. – Ты, как камергер императора, всегда должен быть рядом с ним и, соответственно, со мной. Теперь я не позволю, чтобы ты избегал меня. Мы не встречались уже целых полтора месяца. Я соскучилась по твоим ласкам.
- Но император всё это время был рядом… И теперь не знаю, возможны ли после всего этого наши встречи?
- Я сделала всё, что ты просил. Ты обманул меня, сказав, что мой отец был у него в немилости. Но я уже не сержусь. Получилась как нельзя лучше: император возвысил меня и моего отца, даровал ему земли и, - у Юдифь пропала улыбка, - у меня теперь больше возможностей наслаждаться твоими ласками. Ведь ты теперь всегда будешь рядом со мной, не правда ли?
В том ледяном тоне в последней фразе Юдифь сквозила такая неприкрытая угроза, что Бернар, чтобы скрыть так редко возникающее смущение, низко наклонил голову, а когда поднял её, Юдифь уже покинула его.
- Мне кажется, что у тебя неприятности. - Раздался голос сзади Бернара.
Он обернулся – сзади стоял Госельм и с ухмылкой смотрел на него:
- Брат мой, я вижу на твоём лице грусть. Разве не к этому ты стремился?
- Я нисколько не грущу. – Сделал весёлое лицо Бернар.
- Тогда скажи мне, брат мой, - всё так же иронично улыбаясь, спросил граф Руссильон, - ну и чего же ты достиг?..
- Я?! – Усмехнулся Бернар. – Посуди сам: Людовик не покинул светскую жизнь и не удалился в монастырь, власть остаётся у него в руках, я остаюсь рядом с императором, и, соответственно, остаётся возможность получать больше благ. Кем бы я был, а также и ты, если бы власть перешла, например, к сыну императора Лотарю?
- А я скажу, чего ты достиг… Ты возвысил род Вельфов до небес. Не знаю – оценят ли это они?! Но завистников и тайных недоброжелателей Вельфы приобрели. Ведь каждый считает, что на их месте должен был бы быть их род. В результате этого ты нажил кучу врагов: все помнят, что посетить замок графа Баварского предложил именно ты. Один граф Ламберт Нантский чего стоит! Ты посмотри – с какой ненавистью он сверлит тебя своими глазами! А самое главное – ты можешь приобрести врагов в лице Вельфа, его дочери и самого императора Людовика. Зная тебя, что ты не пропускаешь ни одной юбки, я не удивлюсь, если узнаю, что ты переспал с будущей женой императора. Это не беда, если узнаю я, а если узнает император?.. Тогда под угрозой положение и карьера графа Баварского – будущего тестя императора, и ты - его враг. Юдифь император может заточить в монастырь, и ты станешь её врагом, а может и простит её, но и в этом случае ты останешься для неё врагом. И, наконец, Людовик может посчитать себя оскорблённым, а это для тебя означает одно – верную смерть.
Бернар с каменным лицом слушал от Госельма эту горькую правду, а в голове его сверлила мысль:
«Оказывается - мой брат не совсем ещё утопил свои мозги в вине! Если бы он знал, что врага в лице Юдифи я приобрету гораздо быстрее, если откажусь проводить с ней ночь или не смогу удовлетворить её ненасытные прихоти. Что ж, получилось, что в результате моей интриги игрушкой в её руках оказался я. И теперь остаётся одно: или, чтоб не погибнуть самому, погубить Юдифь, или делать то, чему он так противился – отстранять императора от власти».
Граф Руссильон, чтобы утешить посуровевшего Бернара, играючи толкнул его своим плечом:
- Одно не забывай, Бернар, что у тебя есть брат! И у нас с тобой есть воины! И если нужно будет, то мы перевернём всю империю.

[1]Англосаксонское королевство на юге Великобритании, основанное саксами в начале VI века в ходе англосаксонского завоевания Британии.
[2] Вошёл в историю как объединитель англосаксонских королевств и создатель Англии.
[3] Расположен во Франции.
[4] Восстание под руководством Фомы, который провозгласил себя императором Константином VI, охватило значительную часть территории Малой Азии, а также балканские провинции империи, где был высок процент славянского населения (Македония, Фракия).
[5]Бичом Божьим называли предводителя гуннов Аттилу.
[6]Король Эгберт впервые объединил под своей властью большинство земель, находившихся на территории современной Англии.
[7]Сказание о Камелоте и рыцарях круглого стола.
[8]Против нравственности (лат.)
[9]Целомудренна та, которой никто не домогался (лат.)
[10] В империи франков в хождении были византийские солиды, благо немало их вывезли после покорения авар, которые получали дань с Византии.
[11] Стоимость одной коровы в то время составляла три солида.
[12] Франкские источники указывают, что в 820 году было зафиксировано первое нападение норманнов, и франкским отрядам береговой стражи удалось разбить их войско, разграбившее Фландрию. Но после этого норманны успешно напали на Аквитанию, что вызывает сомнение по поводу их поражения.
[13] Сенешал руководил делами дворца.
[14] Противоположности дополняют друг друга (лат.)
 

 

Вятичи. Глава 17 (отрывок)

Бояре Рюрика. Глава 9