Путешествие к Свету и Теплу

[Скрыть] Регистрационный номер 0481668 выдан для произведения:
Иногда события жизни человека складываются в определенный судьбой узор. Некто вышивает по канве Судьбы , давая возможность следовать предназначенным душе путём.
Накануне моей поездки по святым для свякого любителя литературы местам, я посмотрел фильм Кирилла Серебрянникова, основанного на пьесе известного немецкого драматурга, моего ровесника. Его взгляд на мир заставил меня задуматься, а тот факт, что мне предстояло побывать на малой родине двух великих людей Виссариона Григорьевича Белинского и аоэта Михаила Юрьевича Лермонтова придавало моей поездке некий ореол паломничества.
Современные дети не слишком измучен идеологическим отношением к литературе. Из русской литературы пытались сделать нечто вроде «священного писания большевизма». ставя на место Бога смертных философов, которые априори не признавали духовности, считая её  скорее продуктом человеческой мысли чем предметом в себе совершенно непознаваемой.
И вот ранним воскресным утром, в довольно тёплый октябрьскимй день я отправился в путь. Наш безлошадный дилижанс – сиречь микроавтобус марки Мерседес спайтер вполне оправдывал своё название. Он довольно рещзво миновал Саратов и приближался к Петровску.
Окна автобуса постепенно отпотевали, и по краям дороги открывалась тихая осенняя красота. Как странно, что красоту природы можно видеть только в детстве и в старости. Видеть то, что так мимолётно для нашего суетливого глаза и так важно для Бога. Вот уже и поворот на Тамбов, автобус сворачивает на довольно ухоженную трассу. Эта дорога ведёт пусть и не храму, енов места, где росли и мужали будущие гении.
Странно, как непохожи две близлежайшие области. Жгучая и почти восточная Саратовская область и тихая и задумчивая Пензенская – похожая больше на деревенскую девушку, сидящую за прялкой или пяльцами.
Тут и была так самая дворянская Россия. Россия, которую мы так бездарно и подло утратили, погнавшись за призраком всеобщего счастья.
После краткой остановки у довольно приятного на вид мотеля и легкого бодрящего чаепития путь был продолжен. Он вёл нас в небольшой уездный город Чардым, город, который  в 1948 году был переименован в город Белинский.
И неизвестно, кто именно из рода Белинский больше заслужил это переименование. Неистовый критик Виссарион, или его не менее значимый, но совсем не знаменитый отец Григорий Никифорович Белинский – простой уездный лекарь, дослужившийся до чина коллежского асессора.
Этот молчалинский чин мог  быть стать притчей во языцех, сколько людей стремились к нему, стремились своим трудом и своим умом добыть себе такое призрачное благородство. А Григорий Никифорович вполне был достоин этого благородства. Он сын священника стал врачом, и своим трудом по-медицински окормлял целый уездный город, в котором было почти 90000 жителей. Представьте только, что в нашем Энгельсе останется только два врача. Какой крик поднимется. А ведь кроме лечения людей, лекарь приходилось следить за тем, чтобы в городе не было никаких эпидемий.
Обо всём этом нам рассказали в уютном воистину провинциальном музее. Тут время течёт тихо, как мало заметная речка. Тут оно почти соприкасается с Вечностью, заставляя людей думать о том, что так кратко, и о том, что так долговечно и неизменимо.
Облик сына замстил облик отца. Виссарион Григорьевич стал неким обликом трибуна, человеком, который усердно копался на плодородном поле русской литературы. упорно отыскивая в этой плодородной земле довольно яркие и значительные зёрна.
И его отец прививавший оспу и лечивший местных мещан и дворян померк на его фоне.
На территории усадьбы посетителей встерчает скульптура «Белинский – гимназист».  Тут изображен не суровым критиков, а горячим и целеустремленным юношей. Во всём его облике чувствуется нечто бурсацкое.
Наши города соединены именами прогрессивных людей. И если Саратову повезло породниться с Николаем Гавриловичем Чернышевским. то тихий и некогда сонный Чембар соединён, и навеки с именем великого критика Белинского.
Совсем недалеко от этого уездного городка лежит богатое село Тарханы. Именно там и возрастал другой известный творец русской литературы. Имя Михаила Юрьевича леромонтова знакомо нам с детствак. Кого не баюкали знаменитой лермонтовской колыбельной, кто не сопередивал страстному и любящему волю Мцыри. Кто не восхищался воспетым Михаилом Лермонтовым Пятигорском.
Поэты и прозаики того ушедшего в небытиё девятнадцатого столетия похожи на умело ограненные драгоценные камни. Каждый по-своему уникален. Никто не может спутать стихи Лермонтова со стихами Пушкина, особенно их такую различную прозу. Если у Пушкина главное в рассказе точный рисунок, то у Лермонтова – движение и краски.
Но кто дал ему воспитать и укрепить свой дар, кто положил на это свою жизнь. Простая дворянка Елизавета Алексеевна Арсеньева, в девичестве – Столыпина. Она чем-то напоминает героиню романа Ивана Андреевича Гончарова «Обрыв» – Татьяну Марковну Бережкову – двоюродную бабушку Бориса Павловича Райского.
Вот в таких поэтичных местах и пробуждаются настоящие таланты. Именно здесь на такой плодородной пензенской земле, славящейся своим картофелем – и произрастает наш духовный картофель – наши великие поэты и писатели.
В доме Белинского под витринным стеклом лежит издание романа тоже одного из жителей Пензенской земли – Михаила Загоскина. Тут жили достойные люди, чьи ратные дела помнит вся Россия.
Михаил возрастал среди таких людей. Он любил свет и ненавидел тьму, мог видеть и понимать Красивое -  и презирать Ужасное. В его прозе и стихах это хорошо видно.
М побывав в старом барском доме, уносишь с собой тепло и свет, пройдясь по аллеям парка удивляешься красоте природы. В таком месте страшно быть подлым. Тут льётся тот самый свет, который некогда был в Раю.
И люди тянутся к этому свету. На автомобильной стоянке сгрудились автомобили с номерами многих регионов. И люди, пользуясь погожим осенним днём, мирно и светло идут поклониться великой колыбели Гения.
Обратный путь показался почти мимолётным. За окнами автобуса сгустилисчь осенние сумерки.ю Они быстро уступили почти беспроглядной ночи. Но в душе было тепло и свеьло. Там теплились два лампады –Белинский и Лермонтов.