Часть молодежи, люди образованные, пылкие, выступила с оружием в руках против существующего строя. Выступление было подавлено властями, но обстоятельства могли сложиться менее благоприятно для них. Скорее всего, осознание именно такой возможности в развитии событий заставило власть предержащих уделить некоторое внимание образованию. В числе немногих, которым царь Николай Первый повелел высказать свое мнение о воспитании подрастающего поколения, находился двадцатисемилетний поэт Александр Пушкин. Страх был уже пережит, государь хотел, чтоб он не повторился, а корни свободомыслия – это было для него очевидно – отыскали подходящую почву на ниве просвещения.
Благодаря императорскому распоряжению, слякотной осенью 1826 года в селе Михайловском на свет Божий появилась официальная записка «О народном воспитании». Единственное произведение поэта, полностью посвященное образованию, где Пушкин предстает перед читателем не литератором, а администратором. Несвойственный поэту жанр выявил его пристрастия в вопросах, не очень «близких и знакомых». Пушкин понимал, что необходимо соблюдать осторожность. Тем не менее в своей записке он ни в чем не покривил душой, освещая заданную тему так, как понимал ее с высоты небольшого жизненного опыта.
Итак, своего рода ролевая игра, в которой игрок – знаменитый поэт, ловелас и дуэлянт. Если бы он находился в ту пору в царской администрации, то, прежде всего, подавил бы «воспитание частное» - домашнее воспитание дворянских отпрысков и воспитание в частных пансионах. Аргументы весомые: «…ребенок окружен одними холопами, видит одни гнусные примеры, своевольничает или рабствует, не получает никаких понятий о справедливости, о взаимных отношениях людей, об истинной чести».
Еще одна радикальная мера - уничтожение экзаменов. В обоснование ее поэт приводит следующие причины: «…указ об экзаменах, мера слишком демократическая и ошибочная, ибо она нанесла последний удар дворянскому просвещению и гражданской администрации, вытеснив все новое поколение в военную службу. А так как в России все продажно, то и экзамен сделался новой отраслию промышленности для профессоров. Он походит на плохую таможенную заставу, в которую старые инвалиды пропускают за деньги тех, которые не умели проехать стороною».
Пушкин видит немалую опасность для общества в чинах, введенных еще Петром Великим. Он не предлагает уничтожить их, понимая несбыточность этого желания. Молодой дворянин, имея куцый жизненный опыт и такие же познания в науках, по-прежнему будет стремиться к своему тридцатилетию стать «полковником или коллежским советником». За рубежом, замечает поэт, «молодой человек кончает круг учения около 25 лет». Ясно, что на общественную стезю он вступает более подготовленным, умудренным разнообразными жизненными впечатлениями. Вывод автора: надо удержать юношество в общественном заведении, «дать ему время перекипеть, обогатиться познаниями, созреть в тишине училищ, а не в шумной праздности казарм».
Сказал свое слово Пушкин и о военном образовании. Сам он не служил, но значительная часть его приятелей – офицеры русской армии. Поэт неплохо знал их быт, частые шумные попойки. Выступая против доносов, Пушкин предлагает создать в кадетских корпусах полицию из лучших воспитанников. Ее задача – оберегать нравственность. За найденную у кадета «похабную рукопись» - тягчайшее наказание, за направленную против властей – «исключение из училища, но без дальнейшего гонения по службе…».
В роли администратора поэт строг, но справедлив. Можно предположить, что некоторые администраторы, обладаюшие тогда реальной властью, многие мероприятия, предложенные Пушкиным, одобрили бы, но, конечно же, далеко не все. Они лучше знали императора и ни за что не написали бы таких строк: «Уничтожение телесных наказаний необходимо. Надлежит заранее внушить воспитанникам правила чести и человеколюбия; не должно забывать, что они будут иметь розги и палки над солдатом; слишком жестокое воспитание делает из них палачей, а не начальников». Поэт реально смотрел на вещи и явно опережал свое время. Из программы обучения семинаристов поэт предложил убрать латинский и греческий языки, заменить их более необходимыми предметами.
Пушкин не был бы Пушкиным, если бы, говоря о преподавании истории, не коснулся вопроса тирании. Смел наш поэт! Имел свое суждение и считал нужным его открыто высказать, невзирая на лица. Собственной рукой в шести листах черновой рукописи сократив текст, вычеркнув значительные его куски, поэт оставил самые крамольные строки, за которые ему, судя по всему, и «вымыли голову» (слова поэта из письма 1827 года А.Вульфу по поводу записки Николаю Первому). Пушкин предложил власть имущим «…не хитрить, не искажать республиканских рассуждений, не позорить убийства Кесаря, превознесенного 2000 лет, но представить Брута защитником и мстителем коренных постановлений отечества, а Кесаря честолюбивым возмутителем. Вообще не должно, чтоб республиканские идеи изумили воспитанников при вступлении в свет и имели для них прелесть новизны».
Это была заветная мысль поэта, она соответствовала букве и духу его записки, и он просто не мог ее не высказать. Не вычеркнул при повторном чтении рукописи, хотя и чувствовал ее глубинное несоответствие с постановлениями правительства. В своих корыстных интересах представители администрации всячески подчеркивали законность и незыблемость власти Кесаря. Им не было дела до исторической истины. Лучше, если даже римская истории служит обоснованием их собственной власти. Все это месяц спустя в завуалированной форме выразил в своем письме поэту шеф жандармов Бенкендорф: «Государь император с удовольствием изволил читать рассуждения ваши о
народном воспитании и поручил мне изъявить вам высочайшую свою признательность. Его величество при сем заметить изволил, что принятое вами правило, будто бы просвещение и гений служат исключительным основанием совершенству, есть правило опасное для общего спокойствия, завлекшее вас самих на край пропасти и повергшее оную толикое число молодых людей. Нравственность, прилежное служение, усердие предпочесть должно просвещению неопытному, безнравственному и бесполезному. На сих-то началах должно быть основано благонаправленное воспитание. Впрочем, рассуждения ваши заключают в себе много полезных истин».
Не зря Пушкин вычеркнул из черновика слова: «…с надеждою на милость монарха, не ограниченную никакими законами». Надежды даже на ограниченную милость к возмутителям общественного спокойствия, носителям вериг в Сибири и «замыслов, более или менее кровавых и безумных», быть не могло.
ДМИТРИЙ ГАВРИЛЕНКО г. Москва
Помочь сайту
Поздравления
