Мать поэта Алексея Апухтина, урожденная Желябужская, похоронена в Болховском уезде на погосте села Александровского. Девятнадцатилетний Алексей тяжело переживал ее смерть как уход самого близкого и дорогого человека. Имущество было разделено братьями, и с тех пор Апухтина не тянуло в родное село.
Во время работы старшим чиновником особых поручений при губернаторе в Орле он привык проводить лето в имении своих приятелей Владимира и Александра Жедринских. Эта привычка сохранилась и после того, как Апухтин стал надворным советником, а затем - действительным членом английского клуба в Санкт-Петербурге, что означало упрочение не только общественного, но и материального положения. Поэт охотно ездил в гости к Жедринским, потому что его с возрастом стала одолевать полнота и он в тайне надеялся за время летнего путешествия сбросить лишние килограммы. Да и Рыбница, имение Жедринских, располагалось в столь живописном месте, что поэтическое вдохновение просыпалось здесь само собой, без всяких усилий.
Особенно доволен остался Апухтин 1883 годом. Рыбница много способствовала его крупному «улову»: здесь он в форме отрывков из дневника (что придало произведению исповедальный характер) написал поэму «Год в монастыре». Болезненная полнота все чаще заставляла поэта обращаться к образу Иисуса Христа и пройденному им тернистому жизненному пути. Его пример - единственное, что помогает лирическому герою, ставшему послушником старца Михаила, переносить непривычные трудности. Старец Михаил верит просто и без особенных раздумий. Его словно окружает нимб чистых помыслов. Он чистосердечно исполнил завет Евангелия: «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы».
Иное дело - лирический герой. От прошлой мирской жизни он унаследовал привычку верить разумно. Перспектива и у такой веры есть, однако сомнения лирического героя замечены в монастыре и восприняты как грех, достойный кары.
Апухтин читал поэму Жедринским вдохновенно, с искренней любовью читал. И постарался, как мог, выделить голосом строки:
Я заглушить в душе не мог негодованья.
Ужели правосудный Бог
За краткий миг грехопаденья
Нас мукой вечною казнит?
Владимир и Александр, как самые близкие к поэту люди, хорошо поняли его. Их вера не была фанатичной, каждый в глубине души надеялся на милость Божью. Да и слова Евангелия, знакомые с детства, помнили прекрасно: «Если бы у кого было сто овец и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? И если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяноста девяти незаблудившихся». Братьям это место чрезвычайно нравилось. Но вот старец Михаил не разобрался в сомнениях лирического героя, обозвав его «смердящим псом и дьявольским сосудом». Непоколебимая вера возвышает старца. У него нет проблем с прошлым. Он - строгий духовник и по-своему справедливый. Завершение земного пути старца окрашено отнюдь не в мрачные тона:
Когда ж в последний раз он стал благословлять,
Какой-то радостью чудесной, неземною
Светился взор его. Да, с верою такою
Легко и жить, и умирать!
Теперь послушник предоставлен самому себе. И здесь в поэме появляются необычные, трепетные ноты. Уже не прошлое дает знать о себе, а приветливо кличут настоящие радости. Наступила весна, Пасха. Обновляется природа, да и душа человеческая не камень. Вот запись, которую Апухтин читал у Жедринских со слезами на глазах:
«Она была твоя!» - шептал мне вечер мая,
Дразнила долго песня соловья,
Теперь он замолчал, и эта ночь немая
Мне шепчет вновь: «Она была твоя!».
Как листья тополей в сиянье серебристом,
Мерцает прошлое, погибшее давно;
О нем мне говорят и звезды в небе чистом,
И запах резеды, ворвавшийся в окно...
Пропуская мелодию этих строк через свое «я», поэт предчувствовал, как привлекут они композиторов. За годы дружбы с П.И.Чайковским Апухтин узнал, какие слова нужны для рождения прекрасного романса. В тот момент он чувствовал, что сделал даже больше, чем необходимо. Строки почти сразу же привлекли композиторов А.Т.Гречанинова, Г.А. Гольденберга, Ц.А.Кюи, А.С.Аренского, А.В.Анохина, М.И.Иванова, Г. Базилевского, С.Д.Волкова-Давыдова. Зазвучала чудесная музыка, дополняя гармонию строк, возрождая весеннее настроение. Между тем черное монашеское одеяние все более отдаляется в поэме от послушника. Он никак не может позабыть мирские страсти. И вот лирический герой поэмы наказан. Он лежит в белье, терзаемый болезнью, которую он воспринимает как наказанье свыше за «ропот греховный».
Но опять-таки Бог оказывается милостивее, чем предполагал старец Михаил. Перед лирическим героем появляется образ матери. Находясь так далеко от Александровского, Апухтин живо вспомнил Марию Андреевну, обретшую там вечный покой. Советы матери - они не только мудры, они от мира сего, а не от потусторонней силы:
И в этот час одна я видеть смела,
Как сердце разрывается твое...
Но я сама любила и терпела,
Сама жила - терпи, дитя мое!
Лирический герой терпит, и вот игумен сказал об искуплении греха болезнью и открывающейся в связи с этим возможностью пострижения в монахи. Предстоит в Божьем храме произнести обет. Но накануне пострижения послушник получает от любимой письмо из пяти строк, зовущих его в мир. Герой поэмы спешит уйти из кельи:
Прощай же, тихая, смиренная обитель!
По миру странствуя, тоскуя и любя,
Преступный твой беглец, твой мимолетный житель
Не раз благословит, как родину, тебя!
Он понял здесь, что каждый человек, созданный по образу и подобию Божию, должен пройти свой, предназначенный ему путь. Есть за что благодарить бывшему послушнику монастырь! Он готов теперь по-настоящему дорожить любовью, готов к преодолению трудностей в житейском море. Лирический герой предпочел мирские соблазны, но обитель от этого только выиграла, потому что ей нужны смирение и вера, на которых она просуществовала уже многие столетия.
Показав все это со всей тщательностью и глубоким проникновением в суть дела, Апухтин ни в чем не задел основ православия. Его поэма - одно из немногих произведений такого рода, написанных в ХIХ веке. Да к тому же творение поэта вызвало к жизни симфоническую ораторию «Год в монастыре» и оперу «Призрак», созданные М.А. Данилевской и исполненные на сцене уже после смерти А.Н. Апухтина.
Дмитрий ГАВРИЛЕНКО (http://www.ug.ru/archive/1251)
Помочь сайту
Поздравления
