ГЕНЕЗИС

Я всегда чувствую их приближение.  Слышу – как шевелятся они, шуршат… Я даже чую их запах вопреки крылатому выражению, мол, деньги не пахнут. Увы, они часто воняют, и даже нуждаются в отмывке…

И на  этот раз они были рядом.

Их было, как всегда, немеряно. В карманах, кошельках, дорогих портмоне, заначках, сейфах… Они были и клятыми и мятыми, отдельными купюрами и в пачках…

Но все это были чужие деньги. То есть для меня недосягаемые. Они обходили меня стороной, оставаясь, как никогда, недостижимыми. А я, как никогда, нуждался в них. Мне была нужна не малая сумма, поскольку я серьезно заболел.

Случай, к счастью, оказался не безнадежным.

Игорь, заведующий торакальным отделением известной клиники, после двух суток ожидания, отправил меня в городскую больницу, где мне назвали сумму и прооперировали авансом.

Перед болью мы все равны. Со свежими, только что наложенными, швами я отправился в кафе «Афины», где Викторник сорил  бабками едва ли не через день.

Деваться было некуда. Счет моего мобильника иссяк. Все звонки, что я успел сделать, оказались тщетными.

Когда неплатежеспособен, тебе много больнее. Но об этом большинство упакованных людей не догадываются.

Бармен Леша был не из таких, наверное, потому что, хоть и был при стабильной копейке, хорошо упакованным себя не считал.

Опять же авансом налили мне 200 «Мороши». Потеряв совесть, я подсел к Викторнику, который все еще был в состоянии угощать и принимать гостей. Он, как водится, заказал  для меня, но я остановил процесс, демонстрируя только что початый графинчик водки, и попросил в долг.

Викторник рассмеялся.

В борсетке моего знакомого никогда не было меньше той суммы, которая мне понадобилась к  оплате хирургической услуги.

Конечно, все  величины относительны. То, что для одного много для иного просто обиходно.

Я вынул сувенирный браунинг, с которым не расставался, потому что не однажды игрушка эта спасала меня от неприятностей, и спросил: «Ну что мне тебя жизни лишать ради такой ничтожной суммы?» Язык мой заплетался не столько от выпитого алкоголя, сколько от еще не выветрившейся анестезии.

От резких толчков в общественном транспорте повязка моя промокла и на футболке проступило изрядное бурое пятно.

Не знаю, что больше подействовало, но Викторник, скроив сочувственную гримасу, отсчитал нужную мне сумму.

И, глядя в мои полные хмельного безумия глаза, сказал в полголоса: «Пиши расписку!»

Бумаги под рукой не было. Я снял верхний слой повязки и отдал Викторнику, мол, этого хватит для экспертизы, если я вдруг вздумаю отказываться.

Водку я свою допил. После чего Викторник отвез меня в больницу и даже отвел на четвертый этаж хирургии.

На следующее утро после перевязки я отдал деньги, кому следует. И задумался, как жить дальше.

Ответ пришел неожиданно быстро.

Дежурная сестра принесла направления на флюорограмму. От некоторого времени повсеместно стало у нас неукоснительным правилом проверять на ТБЦ всех, кто попадает в поле зрения медицинских учреждений независимо от профиля последних.

После чего я на напрочь забыл о своем, только накануне шитом синими нитками четырех сантиметровом разрезе. И не потому что, кровь показала повышенный сахар, но прежде всего, потому что на левом легком  пульманолог увидел «самые грозные подозрения». И хотя я пытался объяснить моему врачу, что это следы давно минувшей проблемы, слушать меня не стали, тут же отправили на рентген. Благо  деньги еще были, и я смог выкупить портрет моей грудной клетки размером 40 на 30.

Хирурги знают свое. Пульманологи – свое. Часто они не признают методы друг друга. Но в моем случае они стали несокрушимыми единомышленниками. Поочередно тыкали в черно-белую муть рентгеновского снимка, указывая на какие-то едва различимые тени, высказывая  самые страшные предположения.

Я и в лучшие годы никогда не мог разглядеть на своих легких, сколько ни силился, признаков ТБЦ. Хотя болезнь эта в юности (живи я мире свободы и демократии) быстро свела бы меня, деревенщину, в могилу. Но теперь, оказавшись перед лицом смертельной опасности, я вдруг заупрямился, сообразив, к чему клонят врачи. Консилиум хирургов и пульмонологов потребовал сделать КТ.

Прозвучало еще одно неизвестное мне слово, но которое я накануне, перед встречей с Игорем, прочел в одном из коридоров его клиники.

Я думал, зачем, если все так безнадежно, если даже не операбельно… Но не нашел иного аргумента, как сказать: « Нет у меня денег на КТ!»

Наступила пауза, которая продлилась совсем недолго.

Генезис, генезис?..  Что может означать этот грекизм здесь в скорбном лабиринте больницы, из которой через парадное выходят чудом уцелевшие единицы, попавшие туда по ошибке, тогда как сотни иных, оказавшихся там, выносят через боковое крыльцо?!

Мельком подумав, я вскоре позабыл эту мысль, как только за одной из белых дверей оставил флакончик биопсии с языка моей  младшей дочери.

Это была попутная задача, которую я исполнил как бы в полусне, потому что был занят своими переживаниями и о тревоге, нависшей над моим ребенком, ни на йоту не задумывался… Да и само это слово «биопсия» мне мало о чем в данной ситуации говорило. Откуда у 13 -летней девчонки могут быть опасные для жизни проблемы, если я ее так люблю и молюсь о ней еженощно?!

Генезис. Теперь, когда это слово явилось вновь, я вспомнил, что когда-то давным-давно оно впервые для меня прозвучало на лекции  диалектического материализма, который мы изучали на первом курсе истфила. Видимо, для проформы, поскольку ничего не поняли, да и в жизни это знание, как и пресловутый Бином Ньютона, оно (по крайней мере, мне) никогда не пригодилось.

Генезис – философская категория, выражающая возникновение, происхождение, становление развивающегося явления. Первоначально категория генезис применялась к представлениям о происхождении природы, бытия.

Ну, какому нормальному уму понадобится в жизни эта и ей подобные формулы?!

Ан же, нет. Мне понадобилась. Только не как философская категория, но отнюдь как нечто прагматически - циничное, говорящее о деформациях человеческой природы и влиянии на материальное  бытие и массовое сознание.

Проще говоря, сделать КТ (Компьютерную томограмму) можно только в «Генезисе», потому что нигде в государственном здравоохранении подобной аппаратуры нет. Вообще вся компьютерная диагностика у нас  весьма дорогостоящее дело, потому она и находится в частных руках. Сосредоточенная под эгидой  «Генезиса», цифровая техника обслуживает только власть имущую прослойку населения. Остальным в массе своей гражданам она просто не по карману.

Имея баснословные доходы, добываемые таким образом, «Генезис» не только еще сильнее расслоил общество на богатых и бедных, но и растлил специалистов, которые, вступая в профессию, давали клятву Гиппократа.

Цинизм в том, что повышенные зарплаты и возможность иметь нелегальный доход, завербовали, (другое слова трудно найти!) многих опытных медиков из государственных учреждений в подразделения генезиса, которые находятся, как правило, в тех же помещениях, что и поликлиники общего пользования.

Врач,  который взял у меня биопсию ребенка на анализ, совмещает службу в лаборатории государственной клиники с работой в лаборатории «Генезиса». Ему такая нагрузка по душе, ибо на анализ образцы он берет по таксе «Генезиса», а исследование проводит на бесплатном или  символически оплачиваемом оборудовании клиники здравотдела. Пусть устарелом, но в качестве не уступающем так называем нано технологиям. Которые обошлись олигархам от медицинского обслуживания в миллионы, затраты на которые те отмывают и отрабатывают. Таков он – этот частный чистый навар.  Потому и не нашла доктора мать моего ребенка,  когда пришла за результатом исследования биопсии. В тот момент он как раз и совмещал работу в «Генезисе» с делами в лаборатории той самой общедоступной клиники.

Размышления и эти мои домыслы - догадки, прервала Екатерина Васильевна. Она договорилась с главным врачам городской больницы и та в счет  оплаты аренды помещения, которое занимает в ней  «Генезис»,  попросила сделать мне Компьютерную томограмму вполцены. Наскребя из последних деньги, я отправился в сопровождении моего врача по лабиринту городской больницы в нужный нам кабинет. Каково же было мое негодование, смешанное с изумлением, когда мы, наконец, достучавшись в бронированную дверь томографии, были встречены весьма нелицеприятными словами. Мне стало жаль моего доктора – Екатерину Васильевну – ее унижали. На меня же смотрели как на отработанный предмет для изъятия денег. Несомненно, их крепко раздражали эти «полцены», которые выторговали для меня за услугу КТ мой хирург и главврач городской больницы.

Еще я был далек от мысли, что в данном случае сработала (правда, как выше подчеркнуто) растленная порука между медиками- государственниками и представителями бизнеса от медицины.

Мои доктора для меня были вне подозрений.

Общеизвестно же, что растленное влияние подобного подхода к здравоохранению принимает все более грубые и не прикрытые формы.

Воспитанные в циничное время врачи выписывают пациенту самые дорогие препараты, с чего имеют от аптеки откаты. Почти на каждом этаже государственных больниц имеются аптечные киоски (кстати, недавно запрещенные повсеместно во всех городах и весях страны!), где цены на лекарства зашкаливает вдвое,  а то и втрое.  Мне выписали антибиотик за 12 гривней флакон  (в аптеке «Виста»  цена ему 7 грн.). В то же  время препарат этого типа мои сопалатники покупали по цене, превышающей стоимость моего лекарства почти в 10 раз?!  Не потому ли они приобретали его – такой тип антибиотика – что им его выписал их  лечащий врач?!

Далек я и от мысли о том, что, зная историю  болезни, рентгенолог, спровоцировал все мои хождения по мукам вплоть до КТ только для того, чтобы получить свой откат от коллег, обслуживающих дорогостоящую нано-аппаратуру.

Получая результат исследования биопсии ребенка, я посетовал на то, что не удалось встретиться с доктором-лаборантом в назначенный день и час, и отдал ему последние деньги за справку с благоприятным выводом. Врач взял деньги в присутствии своих сотрудниц, не стесняясь, и я понял еще одно: подобные правила в порядке вещей и никаких квитанций за услуги тут выдавать не принято.

Однако настроение мое от подобных открытий не испортилось. Я даже пошутил и доктор, и  все его сотрудницы дружно продемонстрировали недюжинное чувство юмора.

Прочтя содержимое  справки, я сказал, что в ней не хватает кое-какой детали.

«А именно?» – насторожился врач.

«Надо было бы  написать в адрес маленькой проказницы, что типун на языке возникает у тех, кто  постоянно врет…»

Доктор рассмеялся, сотрудницы его поддержали и добавил:

«Многое изменилось... Такова суть общественного развития.  Генезис этот , к сожалению, отражается, прежде всего, на наших детях!»

Я хотел было добавить «…и на стариках!» Но прикусил язык: «Кому нужны они – все эти обветшалые философские категории?!»

12.02.13