И у собаки есть совесть

    

     В общем, вслед за стариком Кантом задаешься вопросом: что есть, откуда, зачем есть совесть? Ну, ей богу, это ж не результат воспитания, образования,  воскресных бдений в церкви, углубленных чтений мантр, вед, библий и коранов, страха перед наказанием… Если бы это было так, то как объяснить стыд в глазах собаки, что нашкодила, разбила вазу, стащила сосиску? Даже в кошке, в которой вы не найдете покаяния за вдребезги фикус, вы, тем не менее, обнаружите хотя бы понимание о содеянном не по уставу. Так по какому же уставу? что это за устав? кем писан? и, главное, зачем дан, навязан, всучён нам, как возмездие в виде хотя бы моральных мук? 

 

     Совесть. По этимологии, вроде (ну, так пишут филологи-лингвисты), от старославянского глагола «вести». То есть, сопровождает кто-то нас «со» «ведет». В такое можно было бы поверить, если бы совесть нас вела по правильному (вот еще абстракция-то) пути, но она ведь не направляет, фарисейка эдакая, а только лишь пинает, жжет сердце и душу, а то и (прости Христос) до самоубийства, если сделал что не так. Уже сделал. Если б, к примеру, я вел бы кого, какое дитя за руку по дороге, а оно бы полезло в колючие кусты или стибрить малинки, то я бы просто дернул бы его за руку, и мы бы пошли дальше. А совесть не так. Она спокойно взирает на любое из наших прегрешений, ну, на крайний случай, шевельнется что в мозгу незаметное, куда как более тихим шепотом, чем вопль желания, а уж после… Вот тут-то и в крик, аж до истерики. Это, простите, не провожатый, это подлый палач, паук, что с удовольствием и вожделением наблюдает, как глупая муха-человек, летит, следует по своим ничтожным вседневным делам к своей ничтожной вседневной цели, но ровно через его паутину, а далее…. Неслучайно последующие действия его (ее) называют угрызениями, то есть, цель совести не некое абстрактное и всегда эфемерное благо, а именно «угрызения».

 

     Тем, кто хоть сколько-то знаком с мерой относительности морали в каждой национальной и, даже внутри всякой нации, социальной культуре, смешны последователи Дарвина, высказывающиеся в том смысле, что альтруизм есть необходимое условие выживания вида. Ницше, в своей «Генеалогии морали» абсолютно верно (на мой-то взгляд) указывает на то, что отождествление понятий добра и альтруизма устанавливается теми, кто совершает добро, а вовсе не теми, кто этим добром пользуется. Устанавливается теми, а не теми. Сам подход к понятию устанавливания совести, то есть, написанию некоего устава не столько ошибка, сколько совершеннейшая чепуха, а уж принятие мысли об участии совести в некой (когда же забудется эта глупость?) эволюции – и вовсе бред. Вышеупомянутый старик Кант поступает мудро (но и не как философ), называя совесть более поэтично-заумно «категорическим императивом», определяя его в понятия априорные, то есть, данные до всякого опыта, а, проще, возникшие до, либо одновременно с сотворением (лучше сказать, с возникновением) мира и человека. Я не удивлюсь, если в скором времени генетики найдут ген, отвечающий за совесть, как они обнаружили уже ген, ответственный за потливость левой ноги. Ноги потеют у всякого разно, и совесть грызет каждого разной длины, белизны и заостренности зубами, а, следовательно, не может быть никакой общей установки, устава.

 

     Что же до религий всех мастей и даже просто умозрительных социальных и эзотерических теорий, то авторы их лишь пользуются этой априорной данностью с простым, но емким именем совесть для достижения своих узко-корпоративных (конечно же, гнусных, не человеколюбивых) целей, закрывая глаза, не отвечая на простой и очевидный вопрос: почему и у собаки есть совесть?