"Блудные лики Вечности" (эссе)

                                                            

Прежде всего следует понять  сам  феномен «блудности» в про-странстве  культурно-психологическом.В первом приближении  можно  определить  его,  как  состояние  крайней  оторванности  от  со-циума, экземплификация(самовыражение)  через  фатальное  изгойство. Блудная  личность  уже  по  определению обладает  свойствами, исключающими  её  безусловное приятие   породившим  её «пра-вильным», «безгрешным»  миром(этимология  корня  блуд). Эти  свойства  могут  быть совершенно  по-рой  противоположны( амбивалентные  типы  «личной святости»  и  юродства) . Могут  принимать  фор-му   навязчивого  ностальгирования по  утраченной  когда-то  полноте  бытия как  у Андрея  Тарковского  или Павла  Флоренского  с  их,такими  разными, возвращениями   к  изначальной  истине  жизни ( «ЕСТИНЕ» от  слова  есть, быть). Для  одних  жизнь  недостаточно рациональна,полна  случайностей  и  абсурда ( нытьё  всяких  хлипких  экзистенцианлистов  spiritus  lenus (лат.:слабых  духом) с  определе-нием   жизни по  Сартру,а  лучше  по  Кастанеде : «жизнь  это  неконтролируемая, в  лучшем  случае  кон-тролируемая (для  посвящённых в  её  ирроациональную тошноту),глупость»). Для  других, наоборот, проблема  в  излишней  рационалистичности,зарегулированности  мира,отсутствие  в  нём  спонтанности ( Гюрджиев  с  его «человеком-машиной», «блудная»  студенческая  молодёжь 60-х, возврат  к  природе  Порфирия  Иванова  и  других  странников  а-ля  Джордж  Хоррисон). Для  одних  проблема  в  недос-татке  мягкости мира, в  его «НЕ-женственности» ( В.Розанов с  его: «Люди,почему вы  не  следуете  неж-ным  идеям? ). Для  других  беда  мира  в  его  излишней  размягчённости, недостатке  мужского волевого  начала( Ницше  и  прочие фашиствующие  мученики). Примеров  этой  противонаправлен-ности  блудных  мотивов  множество. Кроме  того  в  средневековой  Японии  существовала  даже  такая  непривычная  для  Европы  традиция, когда знаменитые  живописцы,в  самом  расцвете   своих  творчес-ких  сил, неожиданно  бросали  всё  и уходили  в  новое  географическое (и  биографическое)  прост-ранство, начиная  с  нуля, меняя  свой  стиль, рекурсируя (РЕКУРСИВНОСТЬ - повторяемость  заданной  структуры  на  разных  уровнях)  свою  личность  по  несколько  раз  в  течении  своей  жизни. Всё  это  говорит  о  том,что  настоящая причина  начала  блудного  странствия глубоко  субъективна (экстернали-зована –внутренние  процессы  как  бы  проецируются  наружу),вызвана  какой-то  неустранимой внут-ренней  потребностью  в преображении, generatio aequevoca (лат.: «самозарождение»), этапе качест-венного  эндогенеза (из неказистой куколки  в  бабочку), а  вовсе  не внешними  обстоятельст-вами,вернее  они  тут  не  главные; главное – те  самые  путеводные  КОРМЧИЕ  ЗВЁЗДЫ внутреннего  космоса, о  которых(с  отвратительной,всё  же,  манерностью)  писал  в  начале  20-го века  Вяч. Иванов: «Есть  Млечный  путь  меж  звёзд  и  в  небесах». Иными  словами, любой    путь блудного  странника   на  самом  деле  осуществляется  в его  внутреннем  Космосе (самотрансцедентирование),выполняет  некое  предначертание, задачу априорно   заданную  исключительно  этому  субъекту (дхарма), который  к  решению  этой  задачи  органически  предрасположен. Le pour  soi (фр.: потенциальное  для-себя-бытиё) стремится   воплотиться, осуществиться, стать  L`en  soi (в-себе-бытиём).  По Розенштоку-Хюсси  Бог  го-ворит с  людьми  с  помощью  некоторых  ситуаций,ставящих  под  вопрос  само  человеческое  сущест-вование (пример: «Ответ  Иова» Льва  Шестова»).Любой,кто  надрывает  сердце,решая  этот  вопрос и, несмотря  на  безъисходность,остаётся  жить,является  математической переменной приложения  некой  сверхъестественной  функции (божественного  имперетива, Fatum  brutum (лат.:бессмысленный  рок)), ставшей  плотью .Формы  ответов  могут  быть  самые  различные: от  субъективной  истерики, растя-нутой  на  целую  жизнь(духовное  удушье)  до  кровавого  социального  катаклизма,внешне  бессмыс-ленного  и  ни к  чему  не  ведущего (Русский  Бунт , Перестройка,  Развал  Союза, современная  граж-данская  война  на Украине ). По  Розенштоку-Хюсси  человеческая  история  вообще  начинается  со  смерти и  погребения (инициация  архаических  обществ, бои-жертвоприношения  за  Донецкий  аэро-порт),а его сомнамбулистические  Титаники ( «плоты  времени») – это всего  лишь  квазиживые  Зомби-Культуры, тщётно  пытающиеся  сохранить свою  функциональную   самотождественность  перед  лицом  вездесущего  факта  необъяснимой  тайны  смерти.   Онтологический  шок, лежащий  в  основе  этого на  долгие  годы  может  стать  и  глубоко  личной  нормой-комплексом;одной  из  форм  которого  является   лингвистическая  новизна (языковая  форма  истероидного ответа). В  соответствии  с  этим, литера-тура,вообще что-либо значащая  онтологически,носит  на  себе  символ  смерти  и  разложения. Это  ста-новится  более  очевидным,если  брать  более «высокие», откровенно-метафизические лики  литера-турной  блудности.  Например  тёмная  судьба  «звёздного мальчика» Бориса  Поплавского, надорвав-шегося в  безнадёжных  усилиях  оправдать  явную  неблагость  Бога  по  отношению  к  разлагающемуся на  глазах миру (Европа  30-х), самые  неброские  оперделения  которого: «земёрзший  кал  этого  ми-ра.»… «сухая,железная  тяжесть  божьего  испытания»). Или  цветаевское( до  петли  на  шею) пережи-вание  «чужести», призрачности  мира, лишённость  его  всякой  божественной  едоносущности (партиципации Леви-Брюля,любого рода сопричастия). И, как следствие - выбор  своего блудного  нап-равления  , бегство  в  «спасительность  литературы», в «речевое  пространство», в  «прекрасное  Ни-куда», в  экзистенциональный Тупик, лишь  оттягивающий  настоящее  самоубийство. «Эстетическое воззрение  на  жизнь – всех сортов  и  степеней – есть,в  сущности, своего  рода,отчаяние; человек, живущий  эстетической  жизнью, живёт сознательно  или  боссознательно  в  отчаянии. Раз, однако, человек, живёт  в  отчаянии  сознательно,переход  к  высшей  форме бытия  является  по  отношению  к  нему  безусловным  требованием» (Кьеркегор. «Гармонрическое  развитие  в  человеческой  личности  эстетических  и  этических  начал»).Одномерно-эстетический, отменяющий  реальное  саморазвитие, тип  блудности  почти  в  идеально-перфекционистическом ( перфекционизм –негативное  стремление  к  совершенству,соответсвтвие  недостижимому  идеалу,при  частых  неудачах  порождающее  комплекс  неполноценности)  варианте  представлен  личностью  Иосифа  Бродского  с  его  хлоднокровной    рационализацией  ставшего  привычным  отчаяния, лежащего  в  генетической  основе(nervus  rerum – лат.: «нерв  вещей»)  Универсума. Этот  его  омертвляюще-эстетский  взгляд  идентичен  взгдяду  учё-ного-классификатора, очарованного  докембрийскими  формами  жизни  ). Инфернально-спокойный  поэт-наблюдатель, глядящий  на  мир, как  на  «покойницкую», огромный, будто  бы  живой  морг.Да  и  сама  его  поэзия,как  определил  её  один  парижский  критик (С.Лурье) «в  некотором  смысле  запись  мыслей  человека, покончившего  с  собой» (утонувшего  в  эстетике, заблудившегося  в  своём  внут-реннем «зграничье». Иными  словами,его «блудность»  вырожденно-безвозвратна, имплозивна (импло-зия–процесс  «усыхания»,деградации  качества). Любой  блудный  сын,как-бы  умер  для  покинутого  им  мира.Он  «живой  труп»,пока  не  вернулся  возрождённым и  обновлённым в  новую «старую» жизнь, пройдя  своего  рода  обряд  посвящения-возмужания, как  юноши  в  примитивных  культурах, готовящиеся  вступить  в  настоящую взрослую  жизнь (до  этого  они  только  онанировали, имитиро-вали  жизнь). Что  касается  Бродского,то  для  него (и  таких  как  он)  этап  возврата-перехода от  экзаль-тированного  ИНФАНТИЛИЗМА(принципа  фантазии) к  взрослой,неброской  подлинности (принцип  реальной реальности) недостижим в  принципе: он  вечный  юноша-старик,тип-пережиток (tupe vecu – франц.),самозабвенно  увлеченный  порнографией  своих(и чужих) слов-знаков (синдром  Питера  Пэна), перманентный  эмигрант  и  везде  посторонний, погибшая  внутри  своего  кокона  куколка,так  и  не  ставшая  бабочкой, древнеегипетский  жук-скоробей,разрасшийся   до  размеров  солнца, но  так  им  и  не  ставший. Поэтому для  нас, для  вернувшихся  или  не  уходивших,его  поэзия  действительно  чужая. Цветаевская  «чужесть» мира  оборачивается «чужестью», безжизненностью  всех  Цветаевых  и  Бродских  миру(Бодлеровский Эрос Распада, эндогенного разложения). Но  их  поэзия  не  мертва  в сущности. Она – блудно-жи-вая,ноуменально-эфемерная,она «жива»  тоской  Бродского  и  ему  подобными  (вечные «гадкие  утята  духа») по некой  обездуховленной сверхмировой  культуре, властно  увлёкшей  его не  только  за  гори-зонт  привычного  совкового  мира,от  «родительского  очага», но  и  вообще,освободившая  от  сил  любого  возвратного  притяжения (как  ракета, набравшая  запредельную люциферическую скорость, соскочившая  с  земной  орбиты  в  абсолютный космический  вакуум ). Из  интервью:  «Мне  кажется,что  для  русского  человека  нового  времени нет  более  естественнгой  мысли,как  мысль  о  побеге.Это  естественное  состояние  души»  и  далее: «Там,в  России, выходя  из  дому,из-за  письменного  стола  на  улицу,я  видел  вокруг  себя  людей,во  многом  мне  чуждых. Я  не  ощущал  себя  таким  чужаком  даже  в  Бразилии.Эти  люди  были  истиннымим  чужаками  и  то,что мы  с  ними  говорили  на  одном  язы-ке,только  усложняло  дело. В  жизни  в  чужой  стране  нет  ничего  нового,если  ты  жил  в  России.» В  отличие  от  этого  типа  блудности,безысходно  зависшем  в  символическом  пространстве , существуют  и  более  укоренённые  в  поле  земного (родового) тяготения, как  бы  «скачущие» вверх  вниз от  плот-ской  рефлексивности  чуть  ли  не  до (сверхъестественное, божественное  по  Юнгу) нуминозного  и  обратно  с  той  же  злосчастрной  прытью (пыточный  аппарат  Франца  Кафки),но, в  силу  разных  при-чин,также  неспособные  «реально» вернуться(метапсихическая  символизация падающего и  поднима-ющегося  героя  фильма «Коммунист»). Этот  вектор  блудности (скорее  изломанные, кривые  линии  судьбы)   направлен  на  более  низкие, грубые,порой  даже  примитивно-животные  эмоции и,всё  же,  даже  тут  есть  какая-то  колючая, гнетуще-метафизическая ,опустошительная  для  души средненор-мального  человека  правда ,вот  как  эти  простые  и  страшные слова из  толстовской  «Исповеди»: «Ну, хорошо,у  тебя  будет  шесть  тысяч  десятин в  Самарской  губернии,триста  голов  лошадей (по-нашим  временам  «Лексусы» последних  моделей,яхты-авионосцы  и  замки  с  золотыми  унитазами   на  Руб-лёвке).Ну  и  что  же  из  этого?Что  потом?Ну хорошо,ты  будешь  славнее  Гоголя,Пушкина,Мольера , всех  писателей  в  мире- ну  и  что  ж?Что  потом?» и  на  другой  странице: «Как  может человек  не  видеть  этого и жить – вот  что удивительно! Можно  жить  только,покуда  пьян  жизнью; а  как про-трезвишься,то нельзя  не  видеть,что  всё  это -  обман! Вот  именно,что  ничего даже  нет смешного  и  остроумного, а просто – жестоко  и  глупо».(Л.Н.Толстой. «Исповедь» 1882г.) Кто  всем  своим  взбало-мученным   подпольем  вдруг ощутил  предъинфарктную  неустранимость  этого  вопроса,тот уже  необ-ратимо,  подошёл  к  лишённому  всяких  сублимированных   сантименттов   состоянию    перехода-инициации, от  которого,  не  на  шутку  сдрейфив  , увильнул И.  Бродский, предпочтя  грустно  онаниро-вать  в  своей  эстетической  детской-мертвецкой, порождая   подобно  обманутому  Иксиону ,изящные  извращённости  в  пустоте (Царь  лапифов в  Фессалии  Иксион  домогался  любви  Геры; Зевс  создал  её  образ  из  облака,от  соединения  которого  с  Иксионом  родились  кентавры(Пиндар. «Пифийские  оды» Ода  вторая,21-48) . Аналогично  кубикам  и  конструктору  для  струхнувшего  взрослого, застрявшего  беспросветно  в  спасительном  детстве. Пример  блудного  сына,всё  же  не  дрогнувшего  и  всерьёз  озадаченного  ядовитой  магией  этого  «удушающе-главного» вопроса, на  более низком переменно-затменном (вверх-вниз) уровне - жизнь  Венички  Ерофеева. Его  алкогольный  бунт  против  обыденщины  откровенно  разрушителен, но  есть в  нём  что-то  трогательно-жертвенное, последо-вательно-аскетическое,какое-то  горькое осознанное,смехотворно-жалкое, но  и   высокое,в  то  же  вре-мя,   действо («растягиваниие  души», «вымучивание»  своей  подлинности).Тут  есть  своя  парадоксаль-ная  диалектика  жизни. Ведь  какой  убийственный  контраст между  отвратительной  грязью  формы и перехлёстывающим  через  край  богатством содержания  и  возможностей (состояние  души убогого, находящегося  у (рядом с )Бога).Чисто  физическая  вонь  и  моральное  паскудство  в  сочетании  с  удивительной  внутренней  чистотой  и  кричащей открытостью  миру. Почти  лейбницевское: «Je  ne  meprise  Presque  rien» (фр.:»Я  почти  ничего  не  презираю»). Душа-дурачара (в  индуизме – запят-нанное  жизнью, но  нетронутое  божественное  начало  в  человеке), «L’amas  de  contradictions» (фр.: клубок  противоречий), треснувшая  по  сердцу  личность, вызывающая  симпатию  и  отвращение  одно-временно.  Его  блудность (несмотря  на  высшую  перспектабельностьность.Возможность – ВОЗрастание  МОЖНОстей)   безнадёжно-трагична на  земном  плане. Сам  он – невозможное  бытиё: персонифицоро-ванное  Contradictio  in  adjecto,  reduction  ad  absurdum (лат.:противоречие  в  определении, сведение  к  нелепости).Ведь  это  не  просто  тупик  в  котором ,комфортабельно  застряв, можно   как-то  обмануть  жажду  подлинной  жизни  с  помощью  золотых  костылей  исскуства. В  таком  противоестественно-перенапряжённом   положении  невозможно  безнаказанно  для  себя  находиться  слишком  долго. Тем  более,что  и  сама  потребность  из  него  выкарабкаться  напрочь  отсутствует. И  всё  же,вроде  бы  без-вольным  погружением  в  это  рвущее  изнутри  состояние(умирание, замедленный  самораспад)  дано  было  осознанно-вымученное   согласие  и  продемонстрирована  достойная  готовность (обречение  себя)   на  передозированно-крестные  муки,притом  муки-то, ведь, напрасные, бессмысленные (муки,  как  обычная  онтологическая   данность, кровоточащее  мясо  и поломанные  кости  мира). «Боль    все-предметная, беспричинная  и  почти  непрерывная. Мне  кажется, с  болью  я  родился. Состояние - иногда  до  того  тяжёлое,что  ещё  бы  утяжелить – и  уже  нельзя  жить, «состав  не  выдержит»». «Я  не  хочу  истины,я  хочу  покоя.».(В.Ерофеев  «Василий  Розанов глазами  эксцентрика» В  этом  тексте  герой(самоизображение  автора) , собирается  покончить  с  собой,но  неожиданно  открывает  родст-венную  душу  в «великом  юродивом  русской  литературы») «…у  меня  всё  началось  давно  и  не  с  Василия  Розанова,он «только  распалил  мою  надежду… Всё  влитое  в  меня  с  отроческих  лет  плес-калось  внутри  меня  как  помои, переполняло  чрево  и  душу,и  просилось  вон – оставалось  прибечь  к  самому  проверенному  из  средств: изблевать  всё  это  посредством  двух  пальцев.Одним  из  этих  пальцев  стал  Новый  Завет,другим –российская  поэзия,то  есть  вся  русская  поэзия  от  Гаврилы  Дер-жавина  до  Марины (Марины, пишущей «Беда» с  большой  буквы)» (там  же).  «Всё  на  свете   должно  происходить  медленно  и  неправильно,чтобы  не  сумел  загордиться  человек,что-бы  был  человек  грустен  и  растерян» ( «Москва-Петушки»).  Александр  Поуп  как-то  сказал,что борьба  со  страстями (достоевщиной  в  себе  состоит  не  в  их  тотальном  упразднении(стоическая  атаракция, аскетическое  монашество),а  в  выдвижении  одной,ведущей  страсти  которая  займёт  всё  существо  и  не   оставит  ни  сил,ни  времени  для  других  страстей(абсорбирует, поглотит  их  собою).Для  Венички  этой доми-нантной  страстью, этим  путём  к  «личной  святости» был  алкоголизм. Подобный  тип  блудности,уход  от  мира  в  «блудную  тьму»   отличается   от  цветаевского  ухода  в  «блудный  люциферический  свет» (эстетизм)  лишь   большим  инфернальным реализмом, не  становясь  при  этом  качественно  иным. Quidquid  luce  fuit, tenebris  agit( лат.: «что  бывает  при  свете,то  действует  и  во  мраке»).
 

Запойные  трансы  в  истории  русской  литературы  обычное  явление  на  обоих  полюсах . Вспомним   Высоцкого, Есенина, Рубцова,Апполона  Григорьева  и  Блока  «Я  пригвождён  к  трактирной  стойке,Я пьян  давно.Мне  всё  равно.»Тот  же  Блок  сознательно  противопоставлял  Поэта,находящегося  во  ВСЕМИРНОМ  ЗАПОЕ (экзотерический  смысл  «самозарождения»-трансформации)  пустопророжнему  копошению  безликих  обывателей. То  есть  в  какой-то  критической точке  (точке  схождения моментов  истины) шкалы  «высокой»  и  «низкой»  блудности  сливаются, лишая  смысла  сам  принцип  этой  клас-сификации, смешивая  святых  и  грешников  в  одно  море-болото (гностический  змей  глотает  свой  хвост). Зерно,первоисточник  «блудного Дао»  для  всех  один (одна  задача,но  решает  её  каждый  по-своему(у  всех  свой  «ответ  Иова») : кто  впадает  в  блаженное  идиотство как  Франсиск  Ассизский ,кто  в  конце  концов  всё  же выходит  из  своего  идиотства  как  Лев  Толстой). «Duo  cum  faciunt  idem, non  est  idem»(латю: «Если  двое  делают  обно  и  то  же, то  это  не  одно  и  то  же»).
 

  Этот  субстанциональный  первоисточник  человеческого  существования (именно  человеческого)  - хронический  Метаневроз, вечная  неудовлетворённость   точкой  опоры: собой ,временем, обществом. Потенциально  больны  мы  все(Онтологически  неукоренённые  личности  Постмодернизма),но  не  вся-кий  имеет  подлость  и  талант   минимизировать  её  явные  симптомы  вплоть  до  кажимости  её  пол-ного  отсутствия(её  растворения,вместе  с  самими  собой,  в  весёленьком шоу  псевдожизни). Те  кто  метаболеют  в  открытой    форме   ощущают  себя (и являются) изначально  предуготованными  к  закла-нию  избранными  жертвами  ( жераровские  «Козлы  отпущения» ). Они  абсолютно  не  приемлют  это  прогнившую,далёкую  от  совершенства  мировую  заданность, остающуюся  болезненно-несбалансиро-ванной   перекособоченность  бытия. (Кантовский трансцедентальный  субъект, лишённый  «местных» отпечатков, противопоставленный  партикулярному  обществу среднечеловеков).  Блудный герой  рома-на  Бориса  Поплавского (Олег)  риторически  вопрошает  в  этом  ключе: «Выдержал  бы  ты иную  судь-бу, основанную  на  знаменитости,счастье, деньгах, власти?»   Может  быть  удача в  этом  блядском  ми-ре  хуже  и  тяжелее  неудачи? «В этом  мире  сотканном  из  беспричинной  тоски  и  греха,где  всё  вок-руг   лишь  пышное  ничто» (слова  Бердяева) плюс  высокоменрно-ехидничающая  мудрость  раджи из  старого  мультфитльма( «Золотая  Антилопа»): «Глупое  животрное,золота  не  бывает  слишком  мно-го!». Высший  градус  подлости – быть  счастливым  среди  всеобщего  пыталова  и  дешёвой  показухи, скрывать  своё  несмирное изгойство  под  бесконечными  масками убогого,умиротворяющее-оглуп-ляющего(современная  бизнес-культура) благополучия,с  помощью  которого казённые  проповедники пытаются  нас  судорожно,неумело остановить,отклюючить  от  неизбежного извержения  лавы внут-ренней  Трансмутации, своего  рода  индивидуальных  крестных  мук  периода  духовного  взросления, неизбежного, с  точки  зрения  доведённого  до  логического  предела  принципа   саморазвёртывания, усложнения   Жизни (Ноосферы Тейяра  де  Шардена).  Рильке  определял  этот  этап  как  начало  преоб-разования  «цветов  видимого» в  «мёд  невидимого», то  есть вызревание  на  земном плане  вневре-менного   центра  души  до  тех  пор,пока «однажды  Земля  не  трансцендирует  в  невидимую  землю, планету  тонких  вибраций,когда  наша  психофизическая  сущность  перейдёт  в  духовное  небо») . В  этом  смысле Христос  и  его  крестные муки -лишь  символизация-эксериоризация   мучительно  рву-щейся  к  проявлению  и  саморазвёртыванию  в  бытии  нашей  подлинности – le pour  soi) ,  динамичес-кая  картинка-модель происходящего в  нашем  душевном  подполье(вызревание  «мёда»  Самости)  со  всеми  вытекающими  отсюда  феноменами – обратными  проекциями,преодолёнными  метафрустра-циями  и фобиями(главный страх - перед   «беспощадной»  Пустотой  разоблачённой   сути  Бытия,где  нет  для  нас, дураков, никакой  сладенькой  надежды). 
   

Считается,что  в  идеальном  варианте  блудное  странствие («ОТ-СУТствие» блудного  сына   – в  смысле  оторванность   ОТ-своей-СУТИ ) проходит  в  три  этапа. Начинается  с  эстетического,продолжается  эти-ческим  и  завершается   религиозным ( «ПРИ-СУТствие» возвращение  в  свою  подлинность, пребыва-ние ПРИ-СУТИ), что  совпадает  с  моментом  возвращения   в  мир,а  иногда  мученической  смертью (но  зачистую  мученическою  жизнью  принятой  от  мира).В  повести  «Блудный  отец», как  и  в  «Маскве-Петушки» порой  просвечивает  щемящим  предчувствием  спасительного(как  в  гоголевском  «Вие»)  рас-вета,пока  ещё  слишком  далёкая  религиозная  перспектива:  «Если  я   когда-нибудь  умру,а  я  очень  скоро  умру, я  знаю, умру, так  и  не  приняв  этого  мира, постигнув  его  вблизи  и  издали, снаружи  и  изнутри  постигнув, но не  приняв. Умру  и  ОН меня  спросит: «Хорошо  ли  тебе  было  там? Плохо  ли  было?» - Я буду  молчать и  эта  немота  знакома  всем,кто  знает   исход  многодневного  и  тяжёлого  похмелья.Ибо  жизнь человеческая ни  есть  ли  минутное  окосение  души? Мы  все  как-буд-то  пьяны,только  каждый  по-своему. Один  выпил  больше, другой  меньше. И  на  кого  как  действует : один  смеётся  в  глаза  этому  миру  и  ему  хорошо, а  другого  только  ещё  начинает  тошнить. Я, вкусивший  в  этом  мире  столько,что   теряю  счёт  и  последовательность – я трезвее  всех  в  этом  ми-ре;на  меня  просто  туго  действует. «Почему  же  ты  молчишь?» - спросит  меня  Господь  весь  в  синих  молниях. Ну,что  я  ему  отвечу? Так и  буду  молчать…МОЛЧАТЬ…» … Невольно  приходит  на  память  почти  комплиментарное из Экхарта  Мейстера: «Когда  я  находился  на  самом  дне  реки  бытия,у  первоистоков  мира  сего ,никто  не  спрашивал  меня,кто  я  такой  и  что  делаю,потому  что  там  не  было  вопрошающего . Я  парил в  глубине  и  всё  вокруг  являло  Бога. Если  меня  спросят  теперь: «Братишка ( в  оригинале: брат),куда  ты  выходишь  из  дома?» Я  отвечу : «В НИКУДА»( «Духовные  проповеди  и  рассуждения»).Это  странное  подобие   двух ,вроде  бы, столь  разных, душ(мистиков!) находит   объяснение   в  тексте  ещё  более  несвязанном  с  ними,нежели  они  между  собой. В  древ-немайяйской  мифологии  Млечный  Путь( «основа  всего  сущего») мог  посылать  свою  посланницу - звезду  для  воспроизводства  жизни. Поэтому  индеанки-майя, ожидая  ребёнка, специально  подни-мались  на  пирамиды  в  периоды  метеоритных  дождей,чтобы  поймать  спускающуюся  в  виде  звез-ды  душу. Вспомните  европейские(более  поздние) сказки   о  «звездных  мальчиках».Всвязи  с  этим  рождается  ещё  одна,на  этот  раз  совершенно  фантастическая  аналогия: может  быть  все  эти «блудные  люди» ,на  самом  деле, не  совсем  люди,а  не-кие  пришельцы  в  человеческом  облике, «звёздные  дети», решающие  зачем-то  вполне  человечески-экзистенциональные  задачи? Быть  может  само  человечество  уже  безнадёжно  в  качестве  «решателей» - выродилось(одна  долбёжка  в Донбасе  ,в  сосокупности  с  дебильной  реакцией  на  это  Европы, чего  стоят)  или  мутировало  во  что-то  себя  от-рицающее, лишённое  будующего  и  ему  нужна  помощь  со  сто-роны? Из  какой-то  трансценденталь-ной  имманентности,для  которой  усугубляющийся  разрыв  с  нами  также катастрофичен,как  и  для  нас. 
 

Так  вот  всвязи  со  всем  вышесказанным,естесвенным  порядком  зарождается  в  моей , тоже  поряд-ком  непутёвой , голове,крамольный  вопросец: а  что  если  это  не   блудный  сын  или  какой-нибудь,  столь же  редко  встречающийся  в  природе  отец,на  самом  деле  блуден, что  если  это  само  обще-ство,их   породившее  и  вышвырнувшее,блудно  по  отношению  к  блудным   своим   детям (отщепен-цам, юродивым,поэтам,алкоголикам, бомжам). Заблудшее  самодовольное человечество,несмотря  на  всю  свою  бездушную  расчётливость   бесследно  затерялось  в  бесконечных  пустынях  своих  пусто-цветных  дней(мир повсеместно  демобилизованных  индивидуалистов  постмодерна).В  кромешной тьме  даже  отсвета  не  видно  от  их  гордых  небоскрёбов  и  бесконечной    процессии  тупо  спешащих  в  никуда лимузинов. Демографический  Левиафан (квазиорганизм,составленный  из  слепившихся  между  собой общечеловеков,недоразвившихся  даже  до  стадии «гадких  утят»,общество-фантазм  Славоя Жижека), опаскудившаяся,нераскаянная  цивилизация ,оторвавшаяся  от  своих  первооснов (де-зистирующая,утрачивающая  свою  зкзистенциональную  тождественность),  недоступная  упрёкам  со-вести  и  самоочищению, загадившая  всё  изнутри  и  снаружи ,потерявшая   ради  дешёвого  безблаго-датного благополучия  своё  подлинное,такое  неудобное  для  кайфа,  бытиё. Чем  постоянно  и мучи-тельно  доказывать  качество  своего  соответствия   духу  этого  бытия,проще  выдумать  иллюзорный  податливый  мир, не  столь  сложный   и  требовательный, наполнить  этот  мир  лживой  формали-зованной этикой-демократией, механистической структурностью  и  животно-человеческим  смыслом, городами,министерствами, липовымим  выборами, компьютерными  сетями, ядовитыми  отходами и гениталевозбуждающими  шоу-концертами  а  также  прочим  шумом,ерундой, трёпом,беготнёй, мусо-ром.Наполнить  всё  пёстрым  срамом, чтобы  позорно  убежать  от  горьких  истин! Но  что  делать, оп-равдывает  нас   Вольтер, если  и  в  самом  деле «Le  Bonheur  n’est  qu’un  reve, et  la  douleur  est  reele» (фр.: «счастье  это  только  сон,а  действительность-горька»). Вот  так  мы  и  влипли  во  всё  это,трудами дорогих наших  никчёмных  предков, сыгравших  в  этом  отвратительном  мега-водевиле  роль  однов-ременно  и  Зевса  и  обманутого  им  дурачка-Иксиона, очеловечили   гениально  обычнейшую  пустоту, сотворили(в  качестве  её маски)  «мнимую  плотность  бытия» (слова  Уайтхеда) и  наплодили  там  чего  нашей  окаянной,фрустрированной  душеньке  угодно. Не  пора  ли  протереть,наконец  глаза, вывести  себя  за  скобки  этой  намороченной  с  ребяческой  жути  дури,покуда  она  не  въелась  в  наши  гены  окончательно и  из  временного свойства (затянувшийся период  взросления)  не  превратилась  в  опре-деляющее  вид (или нашу  психику) качество, навсегда  лишив  нас  надежды  на  что-то  более  зрелое (пусть  и  не  столь  предателдьски-успокоительное), чем  вся  эта  беспросветная  морока  застрявшего  на  полдороге, детства?(В  природе  есть  существа,остановившиеся  в  своём  развития на  стадии  одно-клеточного  эмбриона  или  личинки. Например  аксолотль – недоразвившаяся  саламандра) Не  пора  ли  вернуться  домой, по-настоящему  ДОМОЙ, уходя  из,разукрашенного  нашими  грёзами,дома-иллюзии , который,в  сущности,  и  домом-то  никогда  не  был,-так, Сарай-Барак  на  курьих  ножках  страха, трак-тир  на  окраине  бытия с  одной  стороны  и  Проклятый  детский  сад-зона  с  другой). Здесь, в  экзистен-циальной пьяни, мы (блудные дети)  лишь  временно отлёживались  в  горячке  с  тяжелейшего  похме-лья-догадки, повторяя  сквозь  тревожный  сон, в  забытьи,на  миг  сбрасывая  наваждение: «Избушка, избушка,не  поворачивайся  к  нам  больше  не  той  внешней стороной, ни  этой, а  обернись  к  нам,  лучше,  стороной  внутренней, чтобы  мы  наконец-то  поняли  где  тут  настоящие, а  не  нарисованные Бобой-Ягой двери»,а  затем  ,когда  наша  просьба  каким-то чудом  исполнялась (ведь  всё  не  так  сложно, как  нам  казалось), вставали,ещё нерешительно, пошатываясь  от  слабости  и,  с  отвращением  оглядевшись , вываливали  из  этого  притона  вон,на  божий  свет, щурясь  глядели  на  яркое ,пусть  и  мучительно  обжигающее,с  непривычки,солнце,постепенно  трезвели, не  понимая,на  кой  хрен  нам, олухам,  было  нужно  такое  подлое  спасение-чаро-терапия, как  могли  мы оказаться  в  этом  беспро-светном  кабаке-саде-каземате( (почти  как  у  Высоцкого  «На  горе  стоит  кабак,на  границе  Ада,там,  ребята  там  не  так! Эх,  не  так  как  надо») . Иными  словами  блудные  дети  начинают  трезветь первыми  и  первыми  уходят  из  омутняюще-расслабляющегого  «пьяного» детства, реальными  в  реальность.Пусть  они  не  всегда  находят   правильную  дорогу, гибнут  от  зноя,холода  или  отсутствия  элементарных  путеуказателей (новые  аргонавты, как  и  древнегреческие,канувшие  в  чёрные  дыры неизвестности,чтобы вынырнуть  с  искрящейся  добычей Руна  где-то с  другой  стороны  вселенной) хотя,чаще  всего они,не  рассчитав  силы,  возвращаются  в  кабак  с  полпути  пропустить  со стыда  или от  смертельной  тоски  пару  кружечек  и  снова  зависнуть  на   неопределённое  время,в пустом ожи-дании  какого-нибудь  мимоидущего  (миражом  на  горизонте) каравана.Главное  не  в  этом,главное  начать  хоть  какое-то  движение, замутить  трезвеющих  ненадолго  постояльцев,сдвинуть  эту  марши-рующую  шатко  на  месте  глыбу, расщепить  всеобщюю  замурованность  в   обыденном  одном  и  том  же,распахивая  окна  и  двери  Солнечному  свету,указывающему  путь  как  можно  дальше  за  горизонт, пока  что  хоть  куда,только  бы  прочь  отсюда.
 

«Бедный  Боб! Он  всегда  казался  иностранцем  в  любой  среде,в  которую  попадал.Он  всегда  был- точно  возвращающийся  из  фантастического   путешествия, точно  входящим  в  комнату  или  кафе  из ненаписанрного  романа  Эдгара  По».(Гайто  Газданов  о  Борисе  Поплавском) 

  Не  зная  обволакивающе-терепевтических  особенностей  обывательского  восприятия,можно  всерьёз  поразиться  так  часто  возникающему   в  нём  вульгарно-синтиментальному  образу  блудного  странст-вия,этому  романтизирующему  убаюкиванию   наших  экзистенциальных  тревог,сопровождающих  муки  внутренней  трансформации.Что-то  вроде  жеманных  виршей  Вячеслава   Иванова:

Сдаётся  мне,что  чем страшнее(в  профаном  смысле),беспросветнее  финал,тем   ближе  мы  оказыва-емся  к  истине (потому-то  мы  и  не  обрели  до  сих  пор  свой  святой  Грааль  или  Золотое  Руно  Духа, что всё время искали лёгких,расхолаживающих путей –словно  морочит  какой-то  посторонний  Леший), а  в  своей  последней глубине, лишённой  профилактических  символизаций эта   истина (горькие  ябло-ки Ада) просто  невыносима. Ну  вот  представьте,каково  для  устоявшеегося   христианина  догадать-ся,кто  на  самом  деле чьей  символизацией  является  в  его священных  писаниях. Например: Бог –сим-волизация Сатаны,Ад–символизация Рая ,Этот мир–Чистилища,Всё  светлое,вся  эта harmonia prostabilita (лат.: предустановленная  гармония) -- лишь  символизация  по  настоящему  беспросветных  глубин  из  которых  нужно ещё очень  постараться, чтобы  выловить  какую-нибудь  действительно  значимую  и  в  то  же  время  вполне  устраивающую  нас, ценность (все по-настоящему значимые  ценности - для  нас  не очень-то удобны, критерии  их  трусливо-скрыты,сакрально-неочевидны).Как  тут  не  сойти  с  ума  от  навалившейся  сразу  сложности  и  мучительной  ответственности  выбора? Недаром   в  старину  счита-лось, что  лишь  сумасшедшие (в  широком  смысле  слова) обладают   реальными  знаниями о  мире. Вольфганг Кёллер(немецкий  гештальт-психолог.1887-1967) экспириментально  вывел озадачивший  его  принцип: если  задача  превышает  умственные  способности   человека ,то, решая  её, (проблемную, странную,непосильную),он  начинает  и  выглядеть, и  вести  себя  как  идиот,вплоть  до  позы  тела  и  мимики  лица.Божественное   безумие  древнегреческих   оракулов и  юродивых  на  Руси – тому  от-дельные  примеры. Может  быть   страх  приобретения  этого,аномально  проясняющего  запретное,  сознания (КРЕЩЕНИЕ  АДОМ)  и  страхует  большинство  из  нас  от  необратимых  внутренних  транс-формаций, выскакивания  из  ограничивающих  рамок  общепринятого в  пугающую  бесконечность  ду-шевного Подземного Хаосмоса? (Адовы полости unheimlich-подсознания (нем.: жутко), провалы   в  под-линное  бытиё, алхимическая  взаимообратимость  низа  и  верха).Отсюда  страх  продажи  души  Дьяво-лу( «Бойтесь  исполнения  своих  желаний» - слова  Франциска  Ассизского): мол,не  копайтесь  в  этом, живите  благопристойненько  на  поверхности(в  пене  бытия), имейте  поверхностную (сублимирован-ную,невротическую) душу,не  ныряйте  слишком  часто  и  слишком  глубоко  в  эти  маракотовы   про-пасти, неизвестно  когда, куда  и  с  каким  уловом   вынырнете  наружу (если  вообще  вынырните).
 

Джон  Фаулс  в  «Кротовых  Норах»  с  горечью  сетовал,что  жизнь человеческая   движется противо-естественно-вымученно, от  одной  иллюзии  до  другой (ими  мы  вынуждены  подпирать  как  косты-лями  наше,лишённое  всякого смысла  существование).Непрерывно  сменяют  друг  друга  автоматизмы   хоть  как-то  означивающего  всеобщую  никчёмность  воображения (действует  механизм  осчастливли-вающего  самооболванваия),жизнь  идёт  своим  чередом – бесконечно  возобновляяемый  сериал  де-шёво-драматических самообманов  в  который  мы  безвызазно  погружены  в  качестве  актёров  и  зри-телей  одновременно,временами  позёвавая  от  неизбывной  скуки,пытаясь  неумело(несмело)  не  до-гадаться  о  нелепости  происходящего. Так  вот  в  чём  мой  вопрос: стоит  ли  такая  жизнь  (и  такое  Я) труда  быть  прожитой  или  куда  честнее  и  благороднее  прервать  эту  одурь (закатить  вручную  ко-лесо  исскуственного  Солнца  и  погрузиться  в  пугающую  криком  ночного  Ангела,беспросветную  ночь  опустошающей  душу подлинности). Иными  словами: отменить  ли болезненную  правду  блудных, не-путёвых  наших отщепенцев  и  продолжать  лгать  себе,запутавшись  в  ролевых  игра-жизнях,как  герои  Пиранделло в  своих «масках», слащаво  напевая  в  телеобъектив: «Как  прекрасен  этот мир, посмот-ри»? Или повально  впасть  в   их  сакральное  идиотство  и  в  конце   этого   странствия-пытки (zu Grunde gehen – нем.: движение  к  основанию) обнаружить  в  качестве  изначальной   истины, что  на  самом  деле   действительно  НИЧЕГО  НЕТ, ничего,мать  твою,кроме  этого  беспощадного, первобытного  снега  безразличной  ко  всему  человеческому  Вечности,снега, идущему   сквозь  нас и  независимо  от  нас  уже  бесконечные  миллионы  лет …
 

…И  всё  же  сохранить  мужество, чтобы  выжить  даже  в  этих ,вроде  бы отменяющих  всякую  нор-мальную  жизнь  НЕУМОЛОИМЫХ условиях, остаться самими собой,научиться по-взрослому,без  исте-рики, будучи  по  сути  смертельно  больными  жизнью( по-Чарановски) глядеть  сквозь  эту  беспощад-но-безупречную к нам вечность, глядеть  внутрь, обессмысливающей  наше  пошленькое  шоу  несконча-емого  снегопада, внутрь  каждой  острой,как  бритва  самоубийцы,снежинки,находя  в  них  не  только  изломанные  линии  собственных  отражений, но   и  более  существенное ЧТО-ТО, о  чём  мы  пока  даже  не  имеем  понятия(для  этого  мы  слишком  недолго  были  по  ту  сторону  Боли), но что  нам  крайне  необходимо  для   обрестения  бескомпромиссного  смысла  собственного  недетского сущест-вования, которого,казалось  бы  уже  не  может  быть  вовсе  при  таком  абсурдном  раскладе.Во  всяком  случае,попытаться  это  сделать необходимо.Ведь  лживое  Солнце  из  серебряной  фольги  «счастья» нам   всё-равно   уже   больше  не  засветит  по-настоящему,над  этой, жестко  вычещенной  от   следов  всякого  театрального  реквизита, УЖЕ-НЕ-СЦЕНЕ.