"Колыбельная от Святого Петра" (небыль?)

Дочь взглянула  на  меня разочарованно-скучающим  взглядом,сладко  зевнула  и  произнесла захлопнув  лежащую  на  моих  коленях  книгу: «Знаешь,пап,хватит  этих  детских  сказок.Придумай  лучше что-нибудь  своё,как  ты  это  обычно  делал  прежде,когда  я  была  совсем  маленькая».  «Что  же  придумать?..»—растерялся  я,тоже  с  лёгкой  ностальгией,вспоминая  наши   давние  с  ней  полуночные  посиделки. – «Ну  вот  хоть  бы   про  того самого  Маленького  Принц, о  котором  ты  только  что  мне  читал, только о  том  каким  он  стал  теперь,в  старости… мудрым, для  большего  правдоподобия  не  очень-то  счастливым  и  совсем,совсем  одиноким,так  и  не  нашедшим  свою  звёздную  принцессу. Но  не  совсем  печальную  историю,- чтобы  во  сне  можно  было  поплакать  всего  чуть-чуть,но  не  так  чтобы  на  взрыд,проснувшись  утром  на  мокрой  от   слёз  подушке» – «Любишь  ты  задавать  сложные  задачи» --  вздохнул  я  с  тревогой  всматриваясь  в  её  бледненькое  личико,не  по  детски  задумчивое. Энергично  соображая,что  бы  такое  придумать  позанимательнее, учитывая  её  чересчур  развитый  вкус  и  склонность к  совершенно  взрослым  мыслям,я  вдруг  вспомнил  недавнюю, запавшую  почему-то  мне  в  душу  случайную  встречу  на  улице  и  начал,наспех  подверстав  недостающее:-- «Представ-ляешь,я  недавно  его  встретил. Жалкое  зрелище,скажу  сразу! Как  он  докатился  да  жизни  самого  настоящего  бомжа,совершенно  невообразимо, хотя  с  житейской точки  зрения, так  должно  было  случиться  рано  или  поздно.» -- «Он  что, стал  обыкновенным  бомжом? -- удивилась она,подыгрывая  моему  серьёзному  тону,--Как-то  это  не  совсем  правильно…Но  почему?» -- «Это  уже  другая  история, всё  на  ту  же  трагикомическую  тему: «чем  больше  ума,тем  меньше  средств  к  существованию».А  эту  историю  я  начну  так. Представь  себе,что  мы  собрали  всё  золото  мира  и  отдали его  тому,кто  мог  бы  дать  нам  за  него  счастье.Но  ему, оказывается  вовсе  не  нужно  наше  золото,он  оперирует  совершенно  другими  ценностями,а  какими - нам  категорически  не  хочется  знать» - «Почему  же  не  хочется?» -надула  она  губы. –«Ну,тогда в  жизни  всё  упростилось  бы  до  полного  абсурда  и  неприли-чия. Где  нам  раньше  мерещилась  великая  загадка, лопнул  бы  огромный  мыльный  пузырь,который  мы  сами  же  и  надували,доводя  себя  до  крайнего  изнеможения.Большинство  уважаемых  доселе  людей  стали  бы  выглядеть  круглыми  дураками, а  мир  вдруг  стал  бы  совершенно  другим: чистым, добрым,открытым…» -- «Настал  бы  Рай?» -- загорелись  её  глаза. – «Рай  не  рай,  но  в  колдовском  лабиринте  забрезжил  бы  свет,разрушающий   чары  и  выводящий  наружу,свет  отменяющий  беспри-ютную  неприкаяннось  наших  блужданий-тыканий  из  угла  в  угол,искупающий  наши  чёрствые, ока-янные  души.Несчастья  окажутся    легко  преодолимы. В  мире  снова  поселится  надежда  и  люди-дикобразы(притча  Шопенгауэра) наконец-то  научатся, спасаясь  от   холода жизни  прижиматься  друг  к  другу  теснее  и  при  этом  не  колоть  друг  друга  смертельно  ядовитыми  иголками» - «Тебе  бы, пап, проповедником  быть,а  не  простым  строителем,--залилась  она  тоненьким  приглушённым  смешком, --Но ,значит  есть  другое,настоящее  золото, на  которое  можно  выменять  человеческое  счастье, счастье  на  всех! И  неужели,хоть  даже на  самую  малость,невозможно для человека  подглядеть, дога-даться  о  том  какое  оно – это  сокровище?» -- «Ладно,не  пересмешничай! Закрывай  лучше  глаза и  не  спеши  понять  то,что  сейчас  услышишь: всему  своё  время,свой  рассвет,то  есть  возраст. Слушай  сей-час  только  музыку мыслей и  не  тоскуй  по  большему.Что  толку,если  я  сейчас   скажу  тебе  прямо,что  это,"настоящее",  золото  даже  и  искать  не  нужно - оно  ведь всегда  внутри  нас  и  что, если  мы  его  там  почувствуем,нам  не  надо  менять  его  на  какое-то  счастье,поскольку  само  это  «золото»  и  есть  наше  самое  реальное  счастье,обладать  которым  мы,почему-то  боимся.Спи  спрокойно  и  просто  поверь  мне  на  слово:ещё  слишком  рано,ещё  не  сложились  обстоятельства  в тонкий  узор, помогая тебе  ощутить,что  самыми  богатыми  и  самыми  счастливыми  людьми  являются,как  раз  самые  нищие,самые  затюканные   этой  жизнью.Только  их  богатство  и  их  счастье  совсем  иные, несоизмеримо  ярче  и  достойнее  наших. Эти  странные  люди  проходят  мимо  нас, словно сквозь  нас,как  непонятные, абсолютно  чужие тени  из  параллельного  мира; видимые  в  наши  кривые  волшебные  стёкла; неузнаваемые,в  своём  кажущемся  ничтожестве, лики  нашего, по-настоящему  счастливого, будующего,от  которого  нам  всё  равно  никуда  не  деться,так  как  нас   уже  искупили из , принимаемого  за  Рай, Ада.Так  вот. Кто-то,наблюдающий…среди  нас…  ходит  в  лохмоть-ях. Спи, пусть  присниться  тебе  этот  старый, древний ,как  мир  сон. Его  лохмотья  не  защищают  его  ни  от  палящего  солнца,ни  от  мороза.Он  смертельно  болен.Он  болен  слишком  долго.Едва  пере-жив, каким-то  чудом  зиму,он,слабея  с  каждым  днём  ночует в  обвалившихся  домиках  брошенных  дач, питается  всякой,подобранной  где  придётся,дрянью,волочится  по  обочине  отвергающей  его  жизни, время  от  времени  встречая,ботинком  в  лицо, наше  брезгливое  недоумение,мол,как  же  можно  довести  себя  до  такой  степени  бесстыдства, - хотя  всё  его  бесстыдство почему-то  было  за-мечено  нами  лишь  тогда,когда  он  робко и  без  особой  надежды  попросил  у  нас  жалкие  копейки  на  хлеб. А  на  самом  деле,девочка  моя,бесстыдны  мы, благополучные,чёрствые  серцем  взрослые. Нам  так  удобно найти  такого  вот  безответного  козла  отпущения  и  переложить  на  него  своё  тща-тельно  таимое  бесстыдство, используя   его  всетерпение  и  беззащитность (как  у  брошенного, отвык-шего  от  родительского  тепла, ребёнка).»

-- «Подожди,пап! А  что  если  это  его  добровольный  выбор.Хотя  бы  у  одного  на  миллионы  этих  несчастных. Быть  может  он  не  пассивен,а  активен  в  своём  долготерпении, и  живёт  он  в  ясном  осознании  своей  участи  как  жертвы  по  принципу: «И  обрекаю  я  себя  в  жертву  миру,чтобы  ис-купить   грехи  его»,то  есть наши.Что  если  он  действительно  уже  искупил  все  грехи  мира,и  пришёл  чтобы  увести  нас  в  рай,да  вот  только  мы  всё  прозреть  никак  не  хотим  и  нас  вполне  усраивает  всё  что  происходит, то  есть  происходило  без  него. И  он  не  знает, растерявшись, что  с  этими  безобразниками теперь  делать  и  медленно  умирает  рядом  с  нами,самоотверженно  пытаясь   прод-лить  нам   наши  же  шансы, насколько  хватит  его  вовсе  не  бесконечных,в  отличии  от  терпения, сил; качает  головой  и  повторяет  с  трогательной  снисходительностью: «Вот  глупые,глупые»,хотя  мог бы  просто  взять  за  шиворит  и  всех  делов. Выходит, пап, это  современная, попсовая  версия   всё  той  же  легенды  о  Великом  Инквизиторе  Фёдора  Михайловича,только  Инквизитора  уже  нет,он  поселился  как  недобитый  Ланселотом  Дракон (фильм  «Убить  Дракона»)  внутри  нас  и  прдолжает  гнать  вер-нувшегося  за  нами  Христа, считая,что  делает  для  нас  доброе  дело,закрывая  под  замок,для  пущего  порядка,наше «золото»» - «Да,да  конечно  же,ты  удивительно  шустро  схватываешь  не  проговорён-ные  до  конца  мысли,меня  это  даже  несколько  пугает, милая. -- подхватил  я, улыбнувшись.  –А  что  касается  Христа,то  он ,действительно,  давно  и  ненавязчиво нас  ждёт,чтобы  проводить  до  нашего  счастья, только  мы  не  воспринимаем  его  всерьёз – он  ведь  такой  непредставительный,  мы можем  не  успеть  признать  его  в  качестве  Проводника,тогда  кому-то,кто  выше  нас  всех,придётся  приме-нить  экстренные  меры,чтобы  заплатить  по  счетам  за  купленное  для  нас  счастье-искупление.Это  будет  непредсказуемо  и  не  очень-то  для  нас  весело,только  в  этом  он,Христос,  учавствовать  уже  не  будет. Отсюда  чувство  бесполезности  его  нового,  молчаливого  самораспятия  на  Мировой  Голгофе  добровольлного убожества, позорящая  нас  ненужность  его  пришествия  и  медленного  уми-рания  здесь,-то, что  по  большому  счёту  перечёркивает  нашу  изначальную  единородность  с  ним, отменяет  нас самих, таких  сяких,с  этим  нашим, непросветлённым  сочувствием, жлобством,отрицает  нас  одним  лишь  фактом  своего  напрасного присутствия  рядом, за  стенами наших  ухоженных  и  тёплых  квартир.Нет,нет, девочка  моя, ему  там  очень  хорошо  в  его таком  личном,личном и,быть может  даже  идеальном,  мире. Самое  потаённое  это  то,что  недостатки, наводящие  на  нас  брезгли-вую  слепоту к  Нему,- это  всё  та  же  обратная  сторона  наших  же,далеко  не  бесспорных  достоинств. И  чем  эти  недостатки  противнее  и  ужаснее, тем  болше  мы  его  нанавидим, спасаясь  этим  от  ненависти  к  себе» -- «Пап,помнишь  фразу  Толстого: «чем  больше  человек  узнаёт  себя,тем  меньше  он  себя  уважает», а здесь  всё  как-то  вывернуто  криво, сикось-накось,  вместо  познания  внутрь - не-знанием  наружу. Какой-то  перевёрнутый  мир» -- «То-то  и  оно. Даже  его  внутренняя  свобода  отно-сится  нами  к  его  недостаткам. Ведь  терять  нечего  тому  кто  уже  потерял  всё. Поэтому  любому  бомжу  открыто  настоящее  знание  больше  чем  любому  из  нас. Богаты  нищие  духом. Какая  им  разница,что  там  за  дверью  Настоящего,-Рай  или  Ад? Может  быть  после  этого  сумасбродного  мира-перевёртыша  всё  будет только раем. А  мы  в  силу  закомплексованности  собственными  досто-инствами  и  привязанностями, от  которых  не  можем  отказаться,как  от  собственных  глаз,никогда  не увидим,что  там  за  зыбкой  гранью пригибающих  к  земле условностей, какое  оно  незнакомое-зап-ретное» --  «Погоди, дай  чуточку  осмыслить.—она  наморщила  лоб,собираясь  с  мыслями. Дальней-шие  её  слова  давались  ей  явно  с  трудом, - Пап,может  быть  иначе  и  нельзя. Может   все  это  наши  достоинства (то,чем  тщеславен  человек) являются  каким-то  супер-ограничителем, вот  как  предъох-ранительные  пробки  на  электо-счётчике,которые  выбиваются  при  коротком  замыкании  или  при  повышенном  напряжении.Не  все  же  способны  пребывать  в  режиме   завышенного  напряжения  или  волшебным  образом  растягивать  до  бесконечности  миг  короткого  замыкания.Для  этого  всем  нужно  быть  Кэрроловской  Королевой  из  Зазеркалья, вынужденной  безъостановочно  бежать, чтобы  только  оставаться  на  месте,да  и  жить  к  тому  же  в том  же  самом  сказочном  Зазеркалье,а  здесь  никто  не  способен  победить   собственную  Тень  и  вытянуть  себя  за  волосы  из  болота» -- я  ласково  поправил  волосы, поверх  этого  мудрого  лобика  и  произнёс  успокоительно-обнадёживающе: «Да на  самом  деле  вовсе  и  не  надо  делать  ничего  сверхъестественного,- нет  ничего  обычнее  этого  шага,это  всего  лишь  мы  сами,бог  знает  с  какого  перепугу  завысили  планку  нашей  способности  к  единственно  нужному  поступку.Может  быть  из-за  нашей  жадности,трусости,тупости,  срама – да  из  всего  вместе. Мы  так  боимся  раскрепоститься  до  степени,когда будем  способны  выиграть  всё,  легко пожертвовав  многим, пусть и  таким  привычным.Отсюда , уже  наше,духовное  убожество и  под-лая   неспособность  зависнуть  на  бесчисленных  мировых  крестах  рядом  с  настоящим  Христом, хотя  бы,как  те  новозаветные  разбойники которым, помнишь, он  пообещал  царствие  небесное  всего лишь  за  то, что они  невольно  оказались  в  его  отчаянном  положении, будучи  уже бессильными  что-то  изменить (это-то  с  нами  ещё  будет – помни  плату  по  счетам  искупления, когда  мы  останемся  со-вершенно  одни). А  кто  способен  на  добровольную,не  принуждённую  обстоятельствами  «святость» самоотказа от  себя, дьявольски  любимого?» -  Голос  мой  был  каким-то  нереально-гулким, нап-ряжённая   тишина  гнетущей  тайной  зависла  в  комнате  мерцающим  маревом, оживляющим   полу-забытые  миражи. Мне казалось:стоит  оглянуться  и  за  спиной  поднимется  из  руин  огромный  древ-ний  город  и  поглотит  меня  своим  каменным  чревом, словно  взбесившаяся  мать, повернувшая  вре-мя  вспять  и  возвращающая  меня  к  самым  древним истокам…Кажется, дочь,тоже,что-то  такое почувствовала,голос  её  стал  совсем  тоненьким  и  слабым: -«Но  ведь  в  истории  были  и  такие,кто  отказался, взять  хотя  бы  Франциска  Ассизского,Св.Антония,Серафима  Саровского…да  много  было.» --«И  где  же  все  они  сейчас? Вся  заковыка  в  том,что  теперь  таких,как  они  предпочитают  видеть  в  качестве   всего  лишь  вконец  опустившихся  отбросов  общества, уже  никакой  симпатии не  вызыва-ющих.- То,что  раньше  было  моделью  для  подражания, стало  пугалом  и  посмешищем» -я  в  сердцах  махнул  рукой,она  как-то  судорожно  вздохнула  и  мы  пребывали  в  раздумчивом  молчании  неко-торое  время,затем она  вдруг  спросила: «Пап,а  что,тот  постаревший  Маленький  Принц,он,правда,  что  совсем  плох?»- «Какой  ещё  Принц?» - опешил  я, потеряв  вдруг  нить  рассуждений. «Ну  тот, который  стал  теперь  бомжом,но  который  на  самом  деле  не  был  ни  бомжом,ни  принцем,а  может  быть  был  даже  Христом?»- «Ах ,--всплеснул  я  руками, --я  же  ведь  сказку  обещал  тебе  рассказать ,а  вместо  этого  нагородил тут…» - досадуя  на  себя,за  то,что  поддался  царящему  в  моей  голове   цик-лону, я  тщётно  искал  способ  как-то  загладить  свою  невольную вину. Но  она,пришла  на  подмогу,как  обычно: «Снова  тебя  занесло  в  какие-то  зафилософские  дебри. Мне  аж  спать  расхотелось. Вот  что, Расскажи  мне  напоследок,что  с  этим  бомжом  и  иди-ка   сам  баиньки. Завтра  тебе  на  работу,мне  в  школу, к  тому  же  не  ровён  час  проснётся  мама  и  такую  задаст  нам  трёпку,за  то,что  мы  ещё  не  спим! Мало  не  покажется.Но  прежде  доскажи  о  бомже. Уж  выкручивайся» .

Я  начал  несколько  лихорадочно: «Понимаешь,он  очень  плох.Ему  осталось жить  считанные  месяцы. А  в  это  время  на  его  планете  вовсю  цветут  его  замечательные цветы, но  он  их  не  увидит  уже  никогда. Рассказывая  мне  об этом  он  вдруг  рассмеялся  с  какой-то  весёлой  безнадежностью…До  зимы  он  дотянет  навряд  ли. И  вот  ещё  что.Он  у  меня  спросил,чем  всё-таки  отличается  смерть  от  небытия  и  существует  ли из  них  хоть  одно  на  самом  деле,- в  качестве  надежды  пропасть  бес-следно, ведь  пребывание  здесь  давно  потеряло  всякий  смысл.Не  дожидаясь  моего  ответа,он  тут  же  ответил  сам,что,по-видимому  небытиё  существует  и,что  там  почему-то  постоянрно  падает  с  неба  кристально  чистый , белый,белый  снег, словно  пронзительно  холодные  иглы.И  скоро  он  будет  падать  ему  на  горячее,гороячее  темя(видно  повышенное  давление и  близость  инсульта), и  он  пос-тепенно  заледенеет  в  холодном  покое, безвозвратно  спрятавшись  в  нём  от  людей  и  от   мира, как  святой  Себастьян  пронзённый  тысячами  белых  стрел,укутанный  в  колючий  саван  ледяных  осколков  Вечности. Ещё  он  грустно  прошептал  мне  на  прощанье, то  ли детску  считалочку, то  ли  колыбель-ную, для  тебя,представь,подарок:
 

Я  посмотрел  на  дочь .Она  была  погружена  в  сладкий,умиротворяющий  сон.Поправив  одеяло,я   осторожно  поцеловал  её  в  лоб  и  вышел  из  комнаты, ощущая  себя  как-то  странно.  «Почему  меня  окружают   все  эти  необыкновенные  обстоятельства, почему  у  меня  такие  сложные  знакомые  и  та-кая  необычная  дочь? Почему  я  постоянно  путаю  Покровск  с  давно  умершим  городом  на  семи  холмах, а  Волгу  с  Тибром, и  мне  надо  постоянно  осматриваться  и  быть  на  стороже, чтобы, не  дай  бог,не заговорить  по-латински  с  какой-нибудь  пенсионеркой  на  троллейбусной  остановке и  не  поприветсвовать  таджикского  гастробайтера  на  работе  жестом  римского  гражданина? Почему  до  сих  пор  мир  кажется  мне  перевёрнутым  и  перебитые  бог  весть  когда  кости  на  ладонях  и  стопах  с  каждым  днём  болят  всё  сильнее  и  сильнее…всё сильнее  и  сильнее?..».

Примечание:… в  67 г.н.э. св.  Пётр  прибыл  в  Рим,где  его  на  несколько  месяцев  заключили  в  темницу, а  потом  распяли  на  кресте, по  его  просьбе, вниз  головой, так  как  Пётр  считал  себя  недостойным  принять  распятие  таким  же  образом , как  Христос.

В  качестве  коментария  из  Томаса  Карлейля: "Твоя  жизнь - всё для  тебя - и  взамен  её  ты  пожелал  бы  себе - всё. Ты - неразумный  смертный,или  вернее, ты - бедный  смертный, и  в  тесной  темнице  мира  ты  кажешься  столь  неразумным. Никогда  ты  жизнь  свою  или  хоть  часть  своей  жизни  не  продашь  за  надлежащую  цену. Подари  же  её  по-царски; пусть  ценой  её  будет  ничто. Тогда  окажется, что  ты  в  известном  смысле  получил  за  неё  всё" ( "Этика  жизни. Трудиться  и  не  унывать!").
"...никто  наперёд  не  знает  в  какой  мере  он  способен  помочь  и  другим  людям  своей  молитвой, своим  исканием  правды, своей  внутренней  борьбой    с  самим  собой. Во  всяком  случае  это  основное  человеческое  дело ... взращивания  в  себе  сил  добра  и  правды, ...это  есть  не  только  одиночное  дело   каждого  в  отдельности ...  оно  есть  общее  соборное  дело, в  котором  все  люди  связаны  между  собой  в  Боге  и  все - за  каждого, и  каждый - за  всех... Человеку  здесь  принадлежит  только  работа  по  уготовлению  почвы, произрастание  же  совершается  самим  Богом...Тольку  эта  подземная, невидимая  миру  работа  приводит  нас  в  соприкосновение  с  теми  недрами  в  которых  покоится  ЧИСТОЕ  ЗОЛОТО, подлинно  нужное  для  жизни. Единственное  дело, осмысляющее  жизнь  и  потому  имеющее  для  человека  абсолютный  смысл, есть, следовательно,  не  что  иное  как  действенное  соучастие  в  Богочеловеческой  жизни..."Вот  дело  Божие, чтобы  вы  веровали  в  Того, Кого  Он  послал" ( Ев. Иоан., 6, 29)." (С. Франк. "Смысл  жизни")