Перекресток Глава 11

На часах полпервого.
Я проснулся по привычке – в шесть утра, но до сих пор валяюсь в кровати. Под одеялом, я обнажен, а мой член пульсирует от потребности справить нужду… ну, и может, еще кое-чего.
Пока мы ехали с Маркси, я озвучил свои предположения… то есть, мисс Пирс. Но я не сказал, что это ее предположения, иначе, Маркси вправила бы мне мозги, потому что я слишком много треплюсь.
Я сказал ей, что возможно ублюдок, которого мы ищем, делал инъекции в ухо, в язык или в голову. И если это так, то нам уже не проверить. Голов-то нет. Их сперли прямо под носом у практикантов и охраны. Я все еще не могу понять, на кой черт, убийце понадобились головы? Что еще можно сделать с ними? Расчленить? Зажарить? Засушить, а после вынюхать, как чудодейственный порошок?
В любом случае, нам придется заводить еще одно дело о пропаже голов и подшить его к тому делу, что сейчас в расследовании.
Я тру лицо и тянусь за сигаретой. Подкуриваю, выпуская струйку дыма вверх.
Маркси довезла меня до дома. Она наотрез запретила мне идти в бар, хотя я хотел надраться в свинью. Хотел набить морду Святой Троице и кого-нибудь снять. 
Хотел снять, потому что был раздражен пропажей тел. Был раздражен несносной и ядовитой выходкой убийцы. Был раздражен тем, что Аманда меня бросила. Был раздражен тем, что мисс Пирс продинамила меня.
Мисс Пирс.
Когда Маркси ушла, я разделся догола и пошел в ванную.
Проторчал под душем с полчаса, пока струя отбивала чечетку на моем затылке.
Пока я стоял, я думал о мисс Пирс.
О ее проницательности. О ее голосе. Боже, какой у нее был сексуальный голос, когда она говорила.
Ее голос был создан для эротики… и еще она была создана для моего члена.
Дьявол, мой член был твердым, только от мысли о ней.
Я дрочил и думал о мисс Пирс. Я дрочил и представлял, как двигаюсь в ней, а она стонет. Я дрочил и фантазировал, как я трахаю ее сзади… или закинув ее ноги себе на плечи… или как она двигается на мне сверху… или как ее рот, обхватывает мой член и сосет… твою же мать, я ублюдок.
Ублюдок, который кончал от фантазий о мисс Пирс.
Как говориться – заведенный механизм продолжает движение, пока не исчерпает запас энергии.
Моя энергия – мое возбуждение о мисс Пирс.
Так что, когда я лег в кровать, я снова дрочил, думая о ней.
Дрочил и проклинал Аманду, за ее отставку. Я проклинал ее за то, что она лишила меня прощального секса. Может, сейчас я не был бы таким слюнтяем и озабоченной скотиной, передергивая затвор и думая о женщине, в которой моя разрядка.
Откинув одеяло, я поднялся, не выпуская сигареты. Дым попадал в ноздри и глаза, щипля их.
Выходной – чертовски хороший способ сойти с ума.
Я настолько привык к работе, к напряженному графику, что не знаю, как проведу этот день.
Маркси звонила, чтобы сказать – Большой Брат не против моего отгула. Он и сам рад, что моей задницы нет в участке. Кажется, по его словам, я начинаю сдавать. Излишне раздражен и не собран.
Да, что ты, мать твою, говоришь?
Я раздражен? Да.
Я не собран? Да, черт возьми.
Я не собран, потому что у меня переломное дерьмо в жизни.
А, да, к черту. Не хочу думать, что кроме работы, у меня ничего нет.
Иду в ванную и мочусь, передергивая плечами. Пепел падает в керамическую лузу, смешиваясь с нуждой.
Ударяю по вентилю, потому что, по-другому, он не срабатывает. С дребезжанием, кран выплевывает струю воды. Умываюсь. Чищу зубы. Провожу рукой по челюсти, раздумывая – побриться или не стоит? Плюю на мысль и возвращаюсь в гостиную, двигая на кухню, за пивом.
Два часа дня, а я уже желаю накачаться дрожжами и солодом.
Звонит мой сотовый.
Присосавшись к бутылке, иду к столику у кровати и беру телефон.
- Привет, детка. – Говорю я, проглотив пиво. – Уже соскучилась по мне?
- Вижу, ты уже в настроении. – Отвечает моя напарница, хмыкнув. – Тут звонила мисс Пирс. Требует с тобой разговора.
Я опускаю глаза вниз, пялясь на свой член.
Твою же мать.
- Да? И о чем она хотела поговорить со мной?
- Не знаю. Она сказала, что будет говорить только с тобой. Со мной отказалась.
- В ее вкусе мужики с недельной щетиной. – Говорю я. Маркси бормочет ругательство. – Ладно, я поговорю с ней. Может, это касается нашего любителя некрофилии.
- Эй, ты на выходном. Я сказала тебе, чтобы ты был в курсе, а не подрывал задницу.
- Я просто поговорю с ней. Если будет что-то стоящее, я отзвонюсь тебе и вернусь домой. Окей?
Маркси чертыхается.
- Хорошо. Но, сразу после разговора, вернешься домой.
- Да, сэр. То есть, мэм. – Я смеюсь. – То есть… да, мамочка.
- Пошел ты. – Она отрубается.
Итак. Мисс Пирс желает разговора со мной.
Что-то вспомнила или просто решила поболтать?
Отставляю пиво на стол, иду принимать душ.
После… хм… дрочу, чтобы было не совестно, появляться перед героиней моих грязных фантазий, со стояком, высотой с Эверест.
Моя жизнь походит на хорошо сработанный план.
Проснуться. Одеться. Идти на работу. Налакаться скотчем. Вздрочнуть. Проснутся. Одеться… и т.д.
Одеваюсь и выдвигаюсь на улицу.
После трех попыток остановить такси, ругаюсь, густо затягиваясь сигаретой.
Наконец, передо мной останавливается ржавая рухлядь, из выхлопа которого несет щелочью.
Добравшись до Северной Седьмой, расплачиваюсь с водителем.
На улице… ни души. Серьезно, будто мир вымер. Люди исчезли. Остался лишь зараженный воздух, да мусор, вальсирующий по асфальту. Серое небо рассекают густые мазки черного.
Поднимаюсь на четвертый этаж и иду по коридору к квартире шестнадцать.
На встречу мне попадается та же старуха, в бигудях и замызганном халате.
Она снова мне улыбается и смотрит с интересом, будто я один из пациентов «Severalls».[1]
Я киваю ей.
Подхожу к двери под номером семнадцать. Проверяю, не была ли сорвана пломба. Обычно, мародеры не прочь поживится чужим имуществом.
После, стучу в шестнадцатую.
- Кто? – раздается тихий голос мисс Пирс.
- Детектив Филип.
Замок проворачивается, затем дверь открывает она…
Матерь Божья… я хорошенько пинаю себя по яйцам, чтобы перестать думать о ней, как о предмете совокупления…
Она одета, как должна быть одета женщина из порочных фантазий.
Сексуальная секретарша.
Мои мысли несутся вперед меня… я вижу мисс Пирс на столе, с широко раздвинутыми ногами… трусики сдвинуты в бок, а розовое местечко готово для меня… оно влажное от желания…
Трясу головой и когда мисс Пирс пропускает меня в квартиру, незаметно для нее, бью себя по яйцам уже по-настоящему.
- Простите, что отвлекла вас от выходного. – Она запирает дверь и идет на кухню. Достает чашки.
- Вы хотели поговорить со мной. – Я пытаюсь усесться на стуле так, чтобы яйца не задохнулись от тесноты. С другой стороны, небольшая гипоксия мошонки, не помешает.
Мисс Пирс ставит передо мной чашку с кофе. После, наливает себе и дует на поднимающийся дымок.
- Есть один клиент. Мой клиент. Мне кажется, он угрожает мне.
Я делаю глоток кофе.
- Угрожает?
- Да. Сегодня я виделась со старой знакомой. Оказалось, что клиент… хм… знает мою знакомую. Он спрашивал, сколько я возьму за ночь с ним… но я отказалась. – Она бросает на меня взгляд поверх чашки. – По известным, вам, причинам.
Оу.
- Я объяснила ему, что не могу, но он втолкнул меня в машину и сказал, что есть много других способов получить желаемое. Когда мне удалось выбраться из машины, он сказал – что найдет меня.
- А имя есть у вашего клиента?
- Я не имею права разглашать имена.
- Я правильно понял? Вы хотите от меня помощи, но не говорите кто он и его имя. Что я должен сделать с этим… мистером N?
Мисс Пирс ставит чашку на столешницу и снимает очки, положив их рядом. Смотрит на меня своими холодными, серыми глазами воительницы и закусывает губу.
Не мешало бы ей отвернутся, чтобы я еще раз врезал себе по яйцам.
От ее пристального взгляда, мое тело напрягается.
- Я просто хочу, чтобы вы знали… если со мной что-то случится, то это сделал он.
- Клиент под грифом N. – Соглашаюсь я.
- Да. – Она кивает. – Понимаете… я никогда не обращалась за помощью в полицию. Случалось многое. Но… это, наверное, впервые, когда мне действительно страшно.
- Он угрожал, как-то конкретно? Говорил, что убьет вас или…
- … нет. Он сказал, что найдет меня. Он знает мое настоящее имя. Уверена, что и фамилию узнает от знакомой.
- Так вы хотите заявить на него?
- Нет. Я не буду заявлять. Просто хочу, чтобы вы знали последствия этой встречи.
Такое ощущение, что она уже готова к смерти.
Сегодня, мисс Пирс какая-то не такая. Она грустная и совсем не умничает. Может, оно и к лучшему.
- Тогда, - я достаю из кармана блокнот, чиркая на листке свой номер мобильного. – На случай, если что-то случится, вот мой номер. – Ложу листок на стол. – Звоните, и я тут же примчусь.
- Вы ведь из района Мичхен?
- Да.
- Значит, не примчитесь. – Она хмурится. – Но я вам оставлю знак. Если увидите N, значит, это он.
- Может, не стоит заранее накручивать? – кофе остыло и делаю большой глоток.
- Он очень влиятельный. Очень богатый. У него есть связи повсюду. В полиции. В суде. С такими, как он, нужно быть на шаг впереди. 
- Значит, влиятельный мистер N. Я запомню. – Я киваю и смотрю на мисс Пирс. Она вздыхает и стаскивает с себя жакет, вешая его на спинку стула. Отворачивается, включая кран и споласкивает чашку. Я смотрю на ее фигуру, затянутую в одежду. На пучок. Мне хочется распустить ее волосы и накрутить на кулак. Мне хочется снять с нее одежду и прижаться к ее обнаженному телу. Мне хочется…
- Я никогда ничего не боялась. – Говорит она, прерывая мои мысли.
- Любой человек боится чего-либо. – Допиваю кофе и ерошу волосы.
- Поживешь в Ланчин и перестаешь бояться. В смысле, - мисс Пирс поворачивается ко мне. – Я знаю Ланчин, как свои пять пальцев. Я знаю его опасность и готова к ней. Но другие районы, они как тикающая бомба. Не знаешь, когда рванет. – Она хмыкает. – Я ничего не боялась. Даже «золотых мальчиков».
- «Золотых мальчиков»?
- Да. Вы тогда спросили меня, откуда синяк. – Мисс Пирс забирает чашку и моет ее.
- Так их было много?
- Трое. Но, ударил только один. Жалкая попытка доказать мужское бессилие. Они… «золотые мальчики», они любят снимать девочек. Получать то, что хотят, и не платить. – Она подходит к окну и некоторое время молчит. – Они могут избить. Могут убить. Они делают все, что душе угодно, потому что считают себя выше нас. Они вольны поступать так, как им заблагорассудится. Они вольны, мы – нет.
Пока мисс Пирс размышляет вслух о том, что люди – отбросы. Что, богачи – это обезумевшее стадо бизонов, которых гонят со всех ног хищники – хищники, что стоят выше богачей. Размышляет о том, что они топчут отбросы копытами. Они топчут друг друга, сбивая с ног… и прочую дрянь, я встаю изо стола и подхожу к ней.
- Мисс Пирс, - я ложу ей на плечо руку, а она кладет поверх моей, свою ладонь и похлопывает.
Так делала моя мать, когда была расстроена. Я подходил к матери, ложил ей ладонь на плечо, а она похлопывала, приговаривая – все хорошо, милый. Все хорошо.
- Мисс Пирс, - я мягко беру ее за подбородок и поворачиваю ее лицо к себе. Я надеюсь, что она плачет. Мне нужна причина, чтобы успокоить мисс Пирс. Но, когда она поднимает на меня глаза, я вижу в них не слезы, а печаль. Она грустит. Она не страдает, не испытывает страха. Она грустит, потому что люди запутались. Она грустит по ним, не по себе.
Я снова хочу ее поцеловать. Чертовски сильно, хочу поцеловать.
Наклоняюсь…
- Никаких поцелуев. – Мисс Пирс вертит головой и делает шаг назад.
Снова никаких поцелуев. А я хочу этого. Черт, я никогда, никого не хотел так сильно целовать.
Ни, Аманду. Ни Джеси. Ни Кэрол. Ни Бьянку… ни, дьявол, их было так много и я уже не помню. Но, помню, что не испытывал подобного желания. Это, точно ломка.
Тогда, я целовал, потому что, это вело к сексу. Это было всего лишь начало совокупления.
Но сейчас… это было необходимостью для меня.
- Никаких поцелуев. – Повторяет она. – Если вы хотите меня, я согласна. Только на следующей неделе. На следующей неделе, я смогу. Но никаких поцелуев.
- Почему – нет? – я придурок. Я придурок, потому что, подобный вопрос, я задавал в девятом классе, когда запал на старшеклассницу. Я хотел ее поцеловать, а она только хихикала и дразнила. Тогда, я спросил ее – почему нет? Почему, ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал? А старшеклассница ответила – потому что не дорос для этого. И для всего остального. Но, сейчас, мне тридцать. Через меня прошла куча женщин, а значит, куча практики во всем. Но, мисс Пирс, по-прежнему это отрицает.
- Потому что, это беспочвенно. – Отвечает мисс Пирс и отходит к столу за сигаретами. Она закуривает, смотря перед собой. – Вы нашли следы уколов?
Я хмурюсь. Ее интересует расследование. Не я.
- Их нет.
Мисс Пирс вскидывает брови.
- Нет?
- Голов. Их украли. – Не понимаю, с чего мне все ей это говорить?
Она бледнеет.
- Хотите сказать, что их украл тот же убийца?
- Я ничего не хочу сказать. – Бурчу я. Мне… хм, немного обидно. Честно, я не понимаю, что в ней такого… что такого огромного в мисс Пирс, что мои мозги кипят от обиды. – Если это все, то я пойду. – Иду к двери, желая услышать от нее – постойте, я передумала… но, она говорит – спасибо, что пришли.
Выхожу из квартиры и приваливаюсь к стене. Дышу. Глубоко дышу, проклиная себя за настойчивость и глупость. Почему я так зациклился на ее губах? Почему мне просто не принять ее отказ и взять то, что она может предложить? Но для меня это важно. Настолько важно, что я теряю голову. Я мог бы поцеловать ее силой… и после, чувствовал бы себя отвратительно, словно подлая скотина, укравшая жрачку из-под носа своего хозяина.
Делаю глубокий вдох. В носу отдает запахом формалина или еще какого-то дерьма, чем шпигуют трупы.
Отлипаю от стены, ведомый запахом, шагаю к квартире семнадцать. Прощупываю дверь и пломбу. Все на месте. Но оттуда несет мертвечиной. Мне же это не кажется?
Возможно, кто-то пробрался в квартиру через окно и загнулся. Бомж или наркоман. Кандидатов много.
Срываю ленту и пломбу и с ноги выбиваю дверь.
Здравствуйте! Добро пожаловать на мать-твою-Хэллоуин!
Головы Джини Свит и Пеппер Хатс, дружно лежат на кровати.
Их белая кожа, уже не такая белая, а скорее желтая, как старый пергамент. Вонь невозможная: смесь размороженных трупов и сырости.
Достаю мобильный и звоню Маркси и коронеру.
Ублюдок отрезал головы, чтобы перетащить сюда. Зачем? И что, черт возьми, его никто не видел? Две посылки – отличный-мать-его-сюрприз.
Стучу в дверь мисс Пирс. Зачем? Не знаю. Чтобы узнать – не видела ли она кого-нибудь с головами-тыквами подмышками?
Она открывает дверь. На ней, вместо костюма секретарши, свободные штаны для йоги и футболка. Волосы связаны в конский хвост.
- Что-то случилось?
- Что вы делали вчера с часу ночи и до утра?
- То есть? – мисс Пирс хлопает глазами. Ее ноздри интуитивно раздуваются. Она выходит в коридор, смотря в сторону квартиры семнадцать. – О, Боже мой. – Ее взгляд не отрывается от пожелтевших голов проституток. Черт, и я не потрудился прикрыть дверь. – Когда вы ушли, я легла спать. Почему вы спрашиваете? – она переводит взгляд на меня. – Вы подозреваете меня в чем-то? Точнее, вы намекаете, что это я… я это сделала и принесла их головы в квартиру?
- Нет. – Это возможно. Головы не так уж и много весят. Да и перенести их в хозяйственной сумке проще простого. Только… на кой черт? – Я хочу знать, не слышали ли вы посторонних звуков. Может, вас это разбудило и вы видели, кто был в коридоре.
- Я ничего не слышала.                    
Что-то здесь не так. Я чувствую это, но не могу понять – что?
С улицы донесся вопль полицейской сирены, а за ним сбивчивый топот по лестнице.
- Мне остаться? – спрашивает мисс Пирс, скрестив руки на груди.
- Вас еще раз допросят.
- Но, я же ничего не знаю.
- Дело в том, что ваша квартира, всего в двух футах от квартиры погибшей.
В коридоре показалась Маркси. На ней темно-серый брючный костюм и неизменная белая футболка. Она шагает к нам. Ее глаза перемещаются с мисс Пирс, на меня и на дверь, висящую на одной петле.
- Вот, дерьмо. – Выдыхает Маркси, когда бегло сканирует мою находку в квартире семнадцать. – Кто-то взломал дверь?
- Это сделал я. – Я тянусь в карман за сигаретой, чтобы перебить вонь.
- Зачем?
- Затем, что оттуда воняло. – Густо затягиваюсь. Отхожу к стене, когда мимо проскальзывают коронеры. – Сколько они тут? – спрашиваю худощавого очкарика, что склонился над головой Джин Свит.
Их глаза открыты. Зрачки стеклянные, как у кукол.
- Индейки можно запекать. – Бормочет второй, с пивным пузом. – Судя по трупным пятнам… часов пятнадцать. Может, чуть больше.
Маркси поворачивается к мисс Пирс, доставая блокнот.
- Мисс Пирс…
- … я уже расспрашивал мисс Пирс. Она ничего не видела и не слышала. – Дымлю, как паровоз. Серое облако, как москитная сетка обволакивает мое лицо, на мгновение забивая запах разложения.
- Я уже сказала детективу Филипу, что ничего не видела и не слышала. После того, как детектив ушел, я легла спать и не просыпалась до утра.
Маркси уставилась на меня, как на запретный для просмотра канал… или как на высунутый член… короче, она была не довольна тем, что я побывал у мисс Пирс.
- Значит, лунатизмом не страдаете. – Пробормотала она, сделав пометку в блокноте. – И ночных гостей у вас не было.
- Нет.
- Спасибо. – Маркси потянула меня за рукав в сторону. – Как-то очень странно. Не находишь? Я понимаю, много шума не создашь двумя головами, это не два тела. Но это дерьмо крутится возле нее.
- Пломба и лента не были сорваны. – Говорю я.
- Тогда, у меня два варианта. Либо он снял пломбу и ленту. Притащил головы и запечатал по новой. Либо…
- … либо, он призрак, который умеет проходить сквозь двери. Слушай, а через окно, никак?
- Уже проверяют.  
- Эй, взгляните. – Окрикнул очкарик. Я и Маркси вошли в квартиру. – Посмотрите, - коронер надавил на челюсть, широко открыв рот Пеппер Хатс. Ее язык синий и опухший. – Видите, выпуклость. Это след от укола. От инъекции язык расперло.
- Она могла задохнуться от этого? – спрашиваю я.
- Могла, если у нее был насморк. – Хмыкает пивной живот.
- Слушай, Нэш… – Маркси оглянулась назад, выглядывая мисс Пирс. – Возможно…
- … ты подозреваешь ее?
- Она может быть и не убийца… но соучастница, это точно.
Я вздыхаю. Это очень хреново.
- Иди.
- Но…
- … иди. – Маркси толкает меня к выходу. – Домой. Ни в бар. Ни куда-либо еще. И сюда, желательно, тоже.
Я хмурюсь. Маркси до сих пор припоминает мне мою ошибку.
Пять лет назад, я запал на подозреваемую в убийстве своего мужа. Эта женщина… она была восхитительно прекрасна. Да, простит меня Господь, она была прекрасней мисс Пирс. И я запал на нее. Мне двадцать пять, а я как дурачок, готов был грудью пойти на амбразуру. В итоге… ее красота теперь тухнет в тюрьме. Маркси намекает, чтобы я не повторял туже ошибку с мисс Пирс. Если я и ее трахну, тогда меня точно отчислят от работы. Если не посадят в соседнюю камеру. Да, тогда, я был готов пойти на что угодно, ради прекрасной подозреваемой. Я почти вытащил ее… и почти вынес себе приговор, вместо нее.
Я смотрю на Маркси.
Спасибо ей за то, что она открыла мне глаза.
- Ладно. – Я иду по коридору. На встречу мне, снова попадается та старушенция. Без бигудей и в другом, новом халате. Она улыбается мне, кивая. Ее кудри подпрыгивают. – Простите. Вы, хм… - я бы сказал – бродите… - вы часто здесь ходите?
- Да. – Отвечает она и ее старческое дыхание бьет мне в нос. Дыхание смерти.
- А вчера ночью, вы были здесь?
- Да.
- Около часа. Вы кого-нибудь видели около часа ночи?
- Да.
Неожиданно во мне вспыхивает паника.
- Кого? – медленно спрашиваю я, наклоняясь к бабуле.
- Женщину.
Я оборачиваюсь, бросая взгляд на дверь мисс Пирс.
Это очень-мать-твою-интересно.
 

[1] Severalls – психиатрическая больница в Колчестере, Великобритания. Она была построена в 1910 году, а впервые открыта в мае 1913 года. (Прим. автора)

© Copyright: Юлия Пуляк, 2014

Регистрационный номер №0245493

от 14 октября 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0245493 выдан для произведения: На часах полпервого.
Я проснулся по привычке – в шесть утра, но до сих пор валяюсь в кровати. Под одеялом, я обнажен, а мой член пульсирует от потребности справить нужду… ну, и может, еще кое-чего.
Пока мы ехали с Маркси, я озвучил свои предположения… то есть, мисс Пирс. Но я не сказал, что это ее предположения, иначе, Маркси вправила бы мне мозги, потому что я слишком много треплюсь.
Я сказал ей, что возможно ублюдок, которого мы ищем, делал инъекции в ухо, в язык или в голову. И если это так, то нам уже не проверить. Голов-то нет. Их сперли прямо под носом у практикантов и охраны. Я все еще не могу понять, на кой черт, убийце понадобились головы? Что еще можно сделать с ними? Расчленить? Зажарить? Засушить, а после вынюхать, как чудодейственный порошок?
В любом случае, нам придется заводить еще одно дело о пропаже голов и подшить его к тому делу, что сейчас в расследовании.
Я тру лицо и тянусь за сигаретой. Подкуриваю, выпуская струйку дыма вверх.
Маркси довезла меня до дома. Она наотрез запретила мне идти в бар, хотя я хотел надраться в свинью. Хотел набить морду Святой Троице и кого-нибудь снять. 
Хотел снять, потому что был раздражен пропажей тел. Был раздражен несносной и ядовитой выходкой убийцы. Был раздражен тем, что Аманда меня бросила. Был раздражен тем, что мисс Пирс продинамила меня.
Мисс Пирс.
Когда Маркси ушла, я разделся догола и пошел в ванную.
Проторчал под душем с полчаса, пока струя отбивала чечетку на моем затылке.
Пока я стоял, я думал о мисс Пирс.
О ее проницательности. О ее голосе. Боже, какой у нее был сексуальный голос, когда она говорила.
Ее голос был создан для эротики… и еще она была создана для моего члена.
Дьявол, мой член был твердым, только от мысли о ней.
Я дрочил и думал о мисс Пирс. Я дрочил и представлял, как двигаюсь в ней, а она стонет. Я дрочил и фантазировал, как я трахаю ее сзади… или закинув ее ноги себе на плечи… или как она двигается на мне сверху… или как ее рот, обхватывает мой член и сосет… твою же мать, я ублюдок.
Ублюдок, который кончал от фантазий о мисс Пирс.
Как говориться – заведенный механизм продолжает движение, пока не исчерпает запас энергии.
Моя энергия – мое возбуждение о мисс Пирс.
Так что, когда я лег в кровать, я снова дрочил, думая о ней.
Дрочил и проклинал Аманду, за ее отставку. Я проклинал ее за то, что она лишила меня прощального секса. Может, сейчас я не был бы таким слюнтяем и озабоченной скотиной, передергивая затвор и думая о женщине, в которой моя разрядка.
Откинув одеяло, я поднялся, не выпуская сигареты. Дым попадал в ноздри и глаза, щипля их.
Выходной – чертовски хороший способ сойти с ума.
Я настолько привык к работе, к напряженному графику, что не знаю, как проведу этот день.
Маркси звонила, чтобы сказать – Большой Брат не против моего отгула. Он и сам рад, что моей задницы нет в участке. Кажется, по его словам, я начинаю сдавать. Излишне раздражен и не собран.
Да, что ты, мать твою, говоришь?
Я раздражен? Да.
Я не собран? Да, черт возьми.
Я не собран, потому что у меня переломное дерьмо в жизни.
А, да, к черту. Не хочу думать, что кроме работы, у меня ничего нет.
Иду в ванную и мочусь, передергивая плечами. Пепел падает в керамическую лузу, смешиваясь с нуждой.
Ударяю по вентилю, потому что, по-другому, он не срабатывает. С дребезжанием, кран выплевывает струю воды. Умываюсь. Чищу зубы. Провожу рукой по челюсти, раздумывая – побриться или не стоит? Плюю на мысль и возвращаюсь в гостиную, двигая на кухню, за пивом.
Два часа дня, а я уже желаю накачаться дрожжами и солодом.
Звонит мой сотовый.
Присосавшись к бутылке, иду к столику у кровати и беру телефон.
- Привет, детка. – Говорю я, проглотив пиво. – Уже соскучилась по мне?
- Вижу, ты уже в настроении. – Отвечает моя напарница, хмыкнув. – Тут звонила мисс Пирс. Требует с тобой разговора.
Я опускаю глаза вниз, пялясь на свой член.
Твою же мать.
- Да? И о чем она хотела поговорить со мной?
- Не знаю. Она сказала, что будет говорить только с тобой. Со мной отказалась.
- В ее вкусе мужики с недельной щетиной. – Говорю я. Маркси бормочет ругательство. – Ладно, я поговорю с ней. Может, это касается нашего любителя некрофилии.
- Эй, ты на выходном. Я сказала тебе, чтобы ты был в курсе, а не подрывал задницу.
- Я просто поговорю с ней. Если будет что-то стоящее, я отзвонюсь тебе и вернусь домой. Окей?
Маркси чертыхается.
- Хорошо. Но, сразу после разговора, вернешься домой.
- Да, сэр. То есть, мэм. – Я смеюсь. – То есть… да, мамочка.
- Пошел ты. – Она отрубается.
Итак. Мисс Пирс желает разговора со мной.
Что-то вспомнила или просто решила поболтать?
Отставляю пиво на стол, иду принимать душ.
После… хм… дрочу, чтобы было не совестно, появляться перед героиней моих грязных фантазий, со стояком, высотой с Эверест.
Моя жизнь походит на хорошо сработанный план.
Проснуться. Одеться. Идти на работу. Налакаться скотчем. Вздрочнуть. Проснутся. Одеться… и т.д.
Одеваюсь и выдвигаюсь на улицу.
После трех попыток остановить такси, ругаюсь, густо затягиваясь сигаретой.
Наконец, передо мной останавливается ржавая рухлядь, из выхлопа которого несет щелочью.
Добравшись до Северной Седьмой, расплачиваюсь с водителем.
На улице… ни души. Серьезно, будто мир вымер. Люди исчезли. Остался лишь зараженный воздух, да мусор, вальсирующий по асфальту. Серое небо рассекают густые мазки черного.
Поднимаюсь на четвертый этаж и иду по коридору к квартире шестнадцать.
На встречу мне попадается та же старуха, в бигудях и замызганном халате.
Она снова мне улыбается и смотрит с интересом, будто я один из пациентов «Severalls».[1]
Я киваю ей.
Подхожу к двери под номером семнадцать. Проверяю, не была ли сорвана пломба. Обычно, мародеры не прочь поживится чужим имуществом.
После, стучу в шестнадцатую.
- Кто? – раздается тихий голос мисс Пирс.
- Детектив Филип.
Замок проворачивается, затем дверь открывает она…
Матерь Божья… я хорошенько пинаю себя по яйцам, чтобы перестать думать о ней, как о предмете совокупления…
Она одета, как должна быть одета женщина из порочных фантазий.
Сексуальная секретарша.
Мои мысли несутся вперед меня… я вижу мисс Пирс на столе, с широко раздвинутыми ногами… трусики сдвинуты в бок, а розовое местечко готово для меня… оно влажное от желания…
Трясу головой и когда мисс Пирс пропускает меня в квартиру, незаметно для нее, бью себя по яйцам уже по-настоящему.
- Простите, что отвлекла вас от выходного. – Она запирает дверь и идет на кухню. Достает чашки.
- Вы хотели поговорить со мной. – Я пытаюсь усесться на стуле так, чтобы яйца не задохнулись от тесноты. С другой стороны, небольшая гипоксия мошонки, не помешает.
Мисс Пирс ставит передо мной чашку с кофе. После, наливает себе и дует на поднимающийся дымок.
- Есть один клиент. Мой клиент. Мне кажется, он угрожает мне.
Я делаю глоток кофе.
- Угрожает?
- Да. Сегодня я виделась со старой знакомой. Оказалось, что клиент… хм… знает мою знакомую. Он спрашивал, сколько я возьму за ночь с ним… но я отказалась. – Она бросает на меня взгляд поверх чашки. – По известным, вам, причинам.
Оу.
- Я объяснила ему, что не могу, но он втолкнул меня в машину и сказал, что есть много других способов получить желаемое. Когда мне удалось выбраться из машины, он сказал – что найдет меня.
- А имя есть у вашего клиента?
- Я не имею права разглашать имена.
- Я правильно понял? Вы хотите от меня помощи, но не говорите кто он и его имя. Что я должен сделать с этим… мистером N?
Мисс Пирс ставит чашку на столешницу и снимает очки, положив их рядом. Смотрит на меня своими холодными, серыми глазами воительницы и закусывает губу.
Не мешало бы ей отвернутся, чтобы я еще раз врезал себе по яйцам.
От ее пристального взгляда, мое тело напрягается.
- Я просто хочу, чтобы вы знали… если со мной что-то случится, то это сделал он.
- Клиент под грифом N. – Соглашаюсь я.
- Да. – Она кивает. – Понимаете… я никогда не обращалась за помощью в полицию. Случалось многое. Но… это, наверное, впервые, когда мне действительно страшно.
- Он угрожал, как-то конкретно? Говорил, что убьет вас или…
- … нет. Он сказал, что найдет меня. Он знает мое настоящее имя. Уверена, что и фамилию узнает от знакомой.
- Так вы хотите заявить на него?
- Нет. Я не буду заявлять. Просто хочу, чтобы вы знали последствия этой встречи.
Такое ощущение, что она уже готова к смерти.
Сегодня, мисс Пирс какая-то не такая. Она грустная и совсем не умничает. Может, оно и к лучшему.
- Тогда, - я достаю из кармана блокнот, чиркая на листке свой номер мобильного. – На случай, если что-то случится, вот мой номер. – Ложу листок на стол. – Звоните, и я тут же примчусь.
- Вы ведь из района Мичхен?
- Да.
- Значит, не примчитесь. – Она хмурится. – Но я вам оставлю знак. Если увидите N, значит, это он.
- Может, не стоит заранее накручивать? – кофе остыло и делаю большой глоток.
- Он очень влиятельный. Очень богатый. У него есть связи повсюду. В полиции. В суде. С такими, как он, нужно быть на шаг впереди. 
- Значит, влиятельный мистер N. Я запомню. – Я киваю и смотрю на мисс Пирс. Она вздыхает и стаскивает с себя жакет, вешая его на спинку стула. Отворачивается, включая кран и споласкивает чашку. Я смотрю на ее фигуру, затянутую в одежду. На пучок. Мне хочется распустить ее волосы и накрутить на кулак. Мне хочется снять с нее одежду и прижаться к ее обнаженному телу. Мне хочется…
- Я никогда ничего не боялась. – Говорит она, прерывая мои мысли.
- Любой человек боится чего-либо. – Допиваю кофе и ерошу волосы.
- Поживешь в Ланчин и перестаешь бояться. В смысле, - мисс Пирс поворачивается ко мне. – Я знаю Ланчин, как свои пять пальцев. Я знаю его опасность и готова к ней. Но другие районы, они как тикающая бомба. Не знаешь, когда рванет. – Она хмыкает. – Я ничего не боялась. Даже «золотых мальчиков».
- «Золотых мальчиков»?
- Да. Вы тогда спросили меня, откуда синяк. – Мисс Пирс забирает чашку и моет ее.
- Так их было много?
- Трое. Но, ударил только один. Жалкая попытка доказать мужское бессилие. Они… «золотые мальчики», они любят снимать девочек. Получать то, что хотят, и не платить. – Она подходит к окну и некоторое время молчит. – Они могут избить. Могут убить. Они делают все, что душе угодно, потому что считают себя выше нас. Они вольны поступать так, как им заблагорассудится. Они вольны, мы – нет.
Пока мисс Пирс размышляет вслух о том, что люди – отбросы. Что, богачи – это обезумевшее стадо бизонов, которых гонят со всех ног хищники – хищники, что стоят выше богачей. Размышляет о том, что они топчут отбросы копытами. Они топчут друг друга, сбивая с ног… и прочую дрянь, я встаю изо стола и подхожу к ней.
- Мисс Пирс, - я ложу ей на плечо руку, а она кладет поверх моей, свою ладонь и похлопывает.
Так делала моя мать, когда была расстроена. Я подходил к матери, ложил ей ладонь на плечо, а она похлопывала, приговаривая – все хорошо, милый. Все хорошо.
- Мисс Пирс, - я мягко беру ее за подбородок и поворачиваю ее лицо к себе. Я надеюсь, что она плачет. Мне нужна причина, чтобы успокоить мисс Пирс. Но, когда она поднимает на меня глаза, я вижу в них не слезы, а печаль. Она грустит. Она не страдает, не испытывает страха. Она грустит, потому что люди запутались. Она грустит по ним, не по себе.
Я снова хочу ее поцеловать. Чертовски сильно, хочу поцеловать.
Наклоняюсь…
- Никаких поцелуев. – Мисс Пирс вертит головой и делает шаг назад.
Снова никаких поцелуев. А я хочу этого. Черт, я никогда, никого не хотел так сильно целовать.
Ни, Аманду. Ни Джеси. Ни Кэрол. Ни Бьянку… ни, дьявол, их было так много и я уже не помню. Но, помню, что не испытывал подобного желания. Это, точно ломка.
Тогда, я целовал, потому что, это вело к сексу. Это было всего лишь начало совокупления.
Но сейчас… это было необходимостью для меня.
- Никаких поцелуев. – Повторяет она. – Если вы хотите меня, я согласна. Только на следующей неделе. На следующей неделе, я смогу. Но никаких поцелуев.
- Почему – нет? – я придурок. Я придурок, потому что, подобный вопрос, я задавал в девятом классе, когда запал на старшеклассницу. Я хотел ее поцеловать, а она только хихикала и дразнила. Тогда, я спросил ее – почему нет? Почему, ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал? А старшеклассница ответила – потому что не дорос для этого. И для всего остального. Но, сейчас, мне тридцать. Через меня прошла куча женщин, а значит, куча практики во всем. Но, мисс Пирс, по-прежнему это отрицает.
- Потому что, это беспочвенно. – Отвечает мисс Пирс и отходит к столу за сигаретами. Она закуривает, смотря перед собой. – Вы нашли следы уколов?
Я хмурюсь. Ее интересует расследование. Не я.
- Их нет.
Мисс Пирс вскидывает брови.
- Нет?
- Голов. Их украли. – Не понимаю, с чего мне все ей это говорить?
Она бледнеет.
- Хотите сказать, что их украл тот же убийца?
- Я ничего не хочу сказать. – Бурчу я. Мне… хм, немного обидно. Честно, я не понимаю, что в ней такого… что такого огромного в мисс Пирс, что мои мозги кипят от обиды. – Если это все, то я пойду. – Иду к двери, желая услышать от нее – постойте, я передумала… но, она говорит – спасибо, что пришли.
Выхожу из квартиры и приваливаюсь к стене. Дышу. Глубоко дышу, проклиная себя за настойчивость и глупость. Почему я так зациклился на ее губах? Почему мне просто не принять ее отказ и взять то, что она может предложить? Но для меня это важно. Настолько важно, что я теряю голову. Я мог бы поцеловать ее силой… и после, чувствовал бы себя отвратительно, словно подлая скотина, укравшая жрачку из-под носа своего хозяина.
Делаю глубокий вдох. В носу отдает запахом формалина или еще какого-то дерьма, чем шпигуют трупы.
Отлипаю от стены, ведомый запахом, шагаю к квартире семнадцать. Прощупываю дверь и пломбу. Все на месте. Но оттуда несет мертвечиной. Мне же это не кажется?
Возможно, кто-то пробрался в квартиру через окно и загнулся. Бомж или наркоман. Кандидатов много.
Срываю ленту и пломбу и с ноги выбиваю дверь.
Здравствуйте! Добро пожаловать на мать-твою-Хэллоуин!
Головы Джини Свит и Пеппер Хатс, дружно лежат на кровати.
Их белая кожа, уже не такая белая, а скорее желтая, как старый пергамент. Вонь невозможная: смесь размороженных трупов и сырости.
Достаю мобильный и звоню Маркси и коронеру.
Ублюдок отрезал головы, чтобы перетащить сюда. Зачем? И что, черт возьми, его никто не видел? Две посылки – отличный-мать-его-сюрприз.
Стучу в дверь мисс Пирс. Зачем? Не знаю. Чтобы узнать – не видела ли она кого-нибудь с головами-тыквами подмышками?
Она открывает дверь. На ней, вместо костюма секретарши, свободные штаны для йоги и футболка. Волосы связаны в конский хвост.
- Что-то случилось?
- Что вы делали вчера с часу ночи и до утра?
- То есть? – мисс Пирс хлопает глазами. Ее ноздри интуитивно раздуваются. Она выходит в коридор, смотря в сторону квартиры семнадцать. – О, Боже мой. – Ее взгляд не отрывается от пожелтевших голов проституток. Черт, и я не потрудился прикрыть дверь. – Когда вы ушли, я легла спать. Почему вы спрашиваете? – она переводит взгляд на меня. – Вы подозреваете меня в чем-то? Точнее, вы намекаете, что это я… я это сделала и принесла их головы в квартиру?
- Нет. – Это возможно. Головы не так уж и много весят. Да и перенести их в хозяйственной сумке проще простого. Только… на кой черт? – Я хочу знать, не слышали ли вы посторонних звуков. Может, вас это разбудило и вы видели, кто был в коридоре.
- Я ничего не слышала.                    
Что-то здесь не так. Я чувствую это, но не могу понять – что?
С улицы донесся вопль полицейской сирены, а за ним сбивчивый топот по лестнице.
- Мне остаться? – спрашивает мисс Пирс, скрестив руки на груди.
- Вас еще раз допросят.
- Но, я же ничего не знаю.
- Дело в том, что ваша квартира, всего в двух футах от квартиры погибшей.
В коридоре показалась Маркси. На ней темно-серый брючный костюм и неизменная белая футболка. Она шагает к нам. Ее глаза перемещаются с мисс Пирс, на меня и на дверь, висящую на одной петле.
- Вот, дерьмо. – Выдыхает Маркси, когда бегло сканирует мою находку в квартире семнадцать. – Кто-то взломал дверь?
- Это сделал я. – Я тянусь в карман за сигаретой, чтобы перебить вонь.
- Зачем?
- Затем, что оттуда воняло. – Густо затягиваюсь. Отхожу к стене, когда мимо проскальзывают коронеры. – Сколько они тут? – спрашиваю худощавого очкарика, что склонился над головой Джин Свит.
Их глаза открыты. Зрачки стеклянные, как у кукол.
- Индейки можно запекать. – Бормочет второй, с пивным пузом. – Судя по трупным пятнам… часов пятнадцать. Может, чуть больше.
Маркси поворачивается к мисс Пирс, доставая блокнот.
- Мисс Пирс…
- … я уже расспрашивал мисс Пирс. Она ничего не видела и не слышала. – Дымлю, как паровоз. Серое облако, как москитная сетка обволакивает мое лицо, на мгновение забивая запах разложения.
- Я уже сказала детективу Филипу, что ничего не видела и не слышала. После того, как детектив ушел, я легла спать и не просыпалась до утра.
Маркси уставилась на меня, как на запретный для просмотра канал… или как на высунутый член… короче, она была не довольна тем, что я побывал у мисс Пирс.
- Значит, лунатизмом не страдаете. – Пробормотала она, сделав пометку в блокноте. – И ночных гостей у вас не было.
- Нет.
- Спасибо. – Маркси потянула меня за рукав в сторону. – Как-то очень странно. Не находишь? Я понимаю, много шума не создашь двумя головами, это не два тела. Но это дерьмо крутится возле нее.
- Пломба и лента не были сорваны. – Говорю я.
- Тогда, у меня два варианта. Либо он снял пломбу и ленту. Притащил головы и запечатал по новой. Либо…
- … либо, он призрак, который умеет проходить сквозь двери. Слушай, а через окно, никак?
- Уже проверяют.  
- Эй, взгляните. – Окрикнул очкарик. Я и Маркси вошли в квартиру. – Посмотрите, - коронер надавил на челюсть, широко открыв рот Пеппер Хатс. Ее язык синий и опухший. – Видите, выпуклость. Это след от укола. От инъекции язык расперло.
- Она могла задохнуться от этого? – спрашиваю я.
- Могла, если у нее был насморк. – Хмыкает пивной живот.
- Слушай, Нэш… – Маркси оглянулась назад, выглядывая мисс Пирс. – Возможно…
- … ты подозреваешь ее?
- Она может быть и не убийца… но соучастница, это точно.
Я вздыхаю. Это очень хреново.
- Иди.
- Но…
- … иди. – Маркси толкает меня к выходу. – Домой. Ни в бар. Ни куда-либо еще. И сюда, желательно, тоже.
Я хмурюсь. Маркси до сих пор припоминает мне мою ошибку.
Пять лет назад, я запал на подозреваемую в убийстве своего мужа. Эта женщина… она была восхитительно прекрасна. Да, простит меня Господь, она была прекрасней мисс Пирс. И я запал на нее. Мне двадцать пять, а я как дурачок, готов был грудью пойти на амбразуру. В итоге… ее красота теперь тухнет в тюрьме. Маркси намекает, чтобы я не повторял туже ошибку с мисс Пирс. Если я и ее трахну, тогда меня точно отчислят от работы. Если не посадят в соседнюю камеру. Да, тогда, я был готов пойти на что угодно, ради прекрасной подозреваемой. Я почти вытащил ее… и почти вынес себе приговор, вместо нее.
Я смотрю на Маркси.
Спасибо ей за то, что она открыла мне глаза.
- Ладно. – Я иду по коридору. На встречу мне, снова попадается та старушенция. Без бигудей и в другом, новом халате. Она улыбается мне, кивая. Ее кудри подпрыгивают. – Простите. Вы, хм… - я бы сказал – бродите… - вы часто здесь ходите?
- Да. – Отвечает она и ее старческое дыхание бьет мне в нос. Дыхание смерти.
- А вчера ночью, вы были здесь?
- Да.
- Около часа. Вы кого-нибудь видели около часа ночи?
- Да.
Неожиданно во мне вспыхивает паника.
- Кого? – медленно спрашиваю я, наклоняясь к бабуле.
- Женщину.
Я оборачиваюсь, бросая взгляд на дверь мисс Пирс.
Это очень-мать-твою-интересно.
 

[1] Severalls – психиатрическая больница в Колчестере, Великобритания. Она была построена в 1910 году, а впервые открыта в мае 1913 года. (Прим. автора)

 

Перекресток Глава 10

Перекресток Глава 12