Александр Павлович Квятковский (1888-1968) в своём "Поэтическом словаре" даёт любопытную подборку ошибок из классиков.
"...у А. Пушкина:
Вот испанка молодая
Оперлася на балкон
(вместо на перила балкона);
у М. Лермонтова:
И Терек, прыгая, как львица
С косматой гривой на хребте...
(грива растет только у льва и не на хребте, а на шее);
у А. Плещеева:
Дам тебе [ласточке] я зерен,
А ты песню спой.
(ласточка питается насекомыми, а не зернами);
у А. Фета:
О первый ландыш! Из-под снега
Ты просишь солнечных лучей.
(из-под снега вырастает подснежник, а не ландыш, который появляется уже в разгар весны);
у В. Маяковского в прологе к поэме «Во весь голос»:
Поэмы замерли,
к жерлу прижав жерло
нацеленных зияющих заглавий.
(поэт хочет сказать «к стволу прижав ствол»; это настолько ясно, что читатель может сразу не заметить ошибки. Однако, очевидно, пушки-поэмы, прижатые жерло к жерлу, стали бы стрелять друг в друга)".
Квятковский называет подобные ошибки "авторской глухотой". Автор пишет, как бы не слыша ляпа. Но другие ведь слышат... Несомненно найдётся тот, кто укажет автору на ошибку. Почему же эти ошибки дошли до нас, запечатлённые в произведении, так сказать, в своём первозданном виде?
Очевидно, потому что к моменту обнаружения ошибки произведение уже "остыло". Что-то можно переработать, кое-какие переработки даются легко, когда они лежат как бы "на поверхности" - неудачное слово, случайный образ.
Но некоторые детали оказываются несущими - они находятся в самой сердцевине произведения, задавая рифму, размер, образный ряд, интонацию.
Переделать такую ошибку - означает практически переписать кусок стихотворения. Это возможно на волне вдохновения. Но вдохновение не постоянно, оно уходит. И тогда, меняя, можно не исправить, а сломать. Автор зачастую оказывается перед выбором: выкинуть стихотворение или оставить как есть. Выкидывать в целом хороший стих из-за досадной ошибки, как правило, жалко. Вот и остаются подобные примеры "авторской глухоты".
Помочь сайту
Поздравления
