Памятник. Хроника разрушения.

ПАМЯТНИК. ХРОНИКА РАЗРУШЕНИЯ.

Ещё сегодня, тринадцатого мая 2014 года, в 20 часов 15 минут этот дом в стиле модерн, находящийся в Екатеринбурге по адресу: улица Шейнкмана (Коковинская), 78, выглядел именно так, как на фото. Теперь же, в 23-40…. Но обо всём по порядку, хотя именно это «порядком» и не назовёшь.

Итак, четыре дня назад мне позвонил председатель нашей городской организации по охране памятников истории и культуры. Естественно, только увидев, что звонит именно он, я подсознательно, как говорится, «напрягся»: от Олега хороших вестей не жди. Обязательно что-то опять сносят и надо «бросаться под танки», т.е. бульдозеры, а камикадзе из меня, признаться, никудышный. Чутьё меня не обмануло:

- Дмитрий Иванович, Вы давно были на Шейнкмана?

- Дня два назад, а что? – всё ещё лелея в душе робкий лучик надежды на лучшее, полуответил – полувопросил я.

- Как нам стало известно, номера восемьдесят третий и семьдесят восьмой находятся под угрозой скорого сноса. Присмотрите, пожалуйста.

Пообещав, что непременно выполню его «просьбу» (своя воля пуще неволи), я чертыхнулся: и что за манера общения у Олега такая? Ничего ведь лишнего, чтобы от души, не скажет, только по делу. Наверняка ведь из бывших офицеров-вояк, или ещё кого, но покомандовать явно успел. Да и внешне чем-то схож с Соломиным из «Адъютанта его превосходительства», только усиков не хватает, но усы – это дело наживное, преходящее; осанка же и взгляд – куда как серьёзнее. Мы и сами, конечно, не лыком шиты, и на военной кафедре учились, но что это была за учёба? «Морской бой»: «А-5, попал? – Не попал!», а не воспитание офицеров.

Одним словом, как только у меня выпадали свободные полчаса, я бежал на это клятое Шейнкмана, сиречь – Коковинскую (мало того, что я не терплю эти «Вайнера-Хохрякова-Шейнкмана», предпочитая старые наименования, так и сами мои домики – оттуда, с Успенской, Тихвинской и Коковинской, они врозь со стеклом и бетоном, что понатыкали там и тут). На Коковинской я смотрел, целы ли «мои» старички в стиле модерн, не подкрадываются ли к ним коварные бульдозеры с экскаваторами, не пыхтят ли где за углом готовые к загрузке КАМАЗы-труповозы, но Бог миловал.

До поры, до времени: сегодня во вторник, 13-го мая, в 20-15 я заметил, что электрики «без объявления войны» отсоединили с неземной, в форме птичьего крыла, крыши подопечного дома, кабель-воздушку, а это означает лишь одно: жди снос. Причём – в самое ближайшее время. Знаем, «плавали». Экстренно отзвонившись, я побежал к компу, созывать на битву неравнодушный народ: один в поле всё равно не воин, а у меня на руках даже документов никаких по данному строению для предъявления полиции нет. Кстати, о полиции: очень даже полезная вещь, особенно после 23-х часов. Звонишь им, говоришь, что «злые строители» тебе спать не дают, общественную тишину нарушают, и те обязательно приезжают, останавливают снос здания. Тем самым у тебя появляется шанс за следующий день (днём всё равно не сносят, машинами заставлено) пробиться к кому-нибудь «наверху», который в угоду электората черкнёт отсрочку, а там… там процентов двадцать-тридцать за то, что здание отстоять ты сумеешь.

Как назло, и-нет не фурычил. Нет, он подтрындыкивал, словно бы его кто-то за хвост держит, но – не фурычил, зараза! Злясь на монитор, на Виндоус, на американцев и прочих заморских «Кулибиных», я, отвергая даже самую мысль, что сии «Кулибины» могут быть злонамеренными лапотными россиянами, я пытался вычислить знакомых по телефону. Отвечали охотно, весело, но когда доходило до просьбы о помощи, то почти у всех находились дела поважнее. Да оно, впрочем, и понятно: это мне до Коковинской – десять минут пешком, а они, бедолаги, где живут? Не машину же в десятом часу заводить, на самом-то деле….

Вернувшись на поле битвы, я застал там безрадостную картину: вся деревянная часть дома уже разрушена, а на её обломках, торжествуя победу, задрал свой черный, на красной стреле, ковш, экскаватор. Но – стоял и больше не рычал. Гадина. Чуть позади от дома находилась пожарная машина, что прибивала из брандспойта поднявшуюся тучу пыли, а возле дороги стояли наши, «охраннички». «Ох, рано встаёт охрана». И ещё позже ложится. А когда «война» - и вовсе почти не спит. Вот и сейчас, когда у нас 02-05, и когда я пишу эти строки, кто-то находится там, на Коковинской, и не спит. Ведь чем чёрт не шутит? Возьмут, и в четыре часа утра до конца доломают. Или – в пять, шесть, семь… покуда машин вокруг не наставят, да пробки на дорогах вновь не появятся, одним словом.

- Вы не в курсе, Дмитрий, кто приостановил снос? – вместо приветствия спросил меня Олег, протягивая ладонь для рукопожатия.

- Я только по телефону…, - немного растерялся я. – Хотел было ещё по электронке, да….

- Что, тоже…?

Честно говоря, я до сих пор уверен, что я лично никому из властей не нужен, не важен, и что специально из-за какого-то домика, пусть даже в стиле модерн, никто меня от сети отсоединять не будет, но Олег задал свой вопрос столь буднично, что создалось впечатление, что его-то точно «отрубали». Да нет, ерунда всё это! Хотя… если прикинуть, сколько землицы почти в самом центре города находится… четверть гектара ведь, не меньше. Могли бы, сволочи, и домик сохранить, и парк для гуляния разбить, а им всё неймётся. Мани, мани, манИ.

- Перед тем, как я приехал, здесь народ уже был, - поглядывая на ковш торчащего из-за стены экскаватора, пояснил Олег. – Приехали менты, кого-то забрали, но работы по сносу остановили. Лёня и Илья тоже подъехали недавно, ничего не знают. Вы, Дмитрий, кому звонили? Может, кто-то из ваших?

- Там такой, большой, широкоплечий и в чёрной футболке был, - вклинилась в разговор незнакомая девушка, показывая руками нечто, значительно превышающее наши с Олегом скромные габариты. – Лет сорока.

- Я ещё Геннадию в первую очередь звонил, - принялся я загибать пальцы.

- Геннадий явно не такой.

- Не такой, - согласился я. – И  Николай (Н. Боченин, замечательный, «авторский» фотограф, рекомендую посетить его сайт bochenin.com) тоже не такой, да и… нет, не мой это.

Напротив нашей маленькой, всего из шести человек, группы, через дорогу стояли наши «оппоненты». Строители-разрушители, чтоб их…. Велика Россия, да дураков девать некуда. И что им не строилось где-нибудь на окраине? Земли в России мало, обязательно надо что-то красивое сломать, чтобы потом на этом месте нечто дорогое построить. И так уже дышать нечем, хуже, чем в Нью-Йорке.

И тут на «нашу» сторону лихо завернул «Кукурузник» (это «Ландкрузер»), и из него вальяжно вылезли трое…нет, не «братков», вроде обычные, как мы с вами, или же ваши соседи. Посмотрев на нас, как на психов, троица перешла через дорогу к «своим» и, посовещавшись, выслала к нам парламентёра. Он был долговяз, в голубой водолазке, джинсах и с бумагами в руке. Не сочтя нужным тратить время на приветствие и не представившись, он начал, как это было принято в лихих 90-х, «с предъявы»:

- Вы знаете, сколько стоит целый день простоя техники? За чей счёт?! Кто будет платить за экскаватор, за машины, за….

Я хотел было вставить, что, поскольку дом был обесточен лишь в 20-15, то какой здесь день, но, одумавшись, принялся слушать дальше.

- Кто дал вам право останавливать работы? Вот у меня и бумаги на всё есть! – похлопал он ладонью по стопке ксерокопий. – Написано: сносить, и всё тут! Правительством подписано! Моё дело тринадцатое: подписали – исполняй!

Я с надеждой посмотрел на Олега: уж он-то все эти постановления наизусть должен знать, вместе с их сильными и слабыми сторонами. Вон, Вайнера, тьфу ты – Успенскую, 30, отстояли же недавно! До сих пор, блин, стоит, дальше разрушается. Почему бы не отдать подобные строения на пятьдесят лет в аренду за рубль, как в Москве?! Там же все особняки уже давно восстановили, и все довольны. А у нас – кругом руины, как гнилые зубы, торчат, вот их и выдирают. Этих горе-строителей тоже можно понять: они в толк не возьмут, как можно дорожить тем, что уже давно на ладан дышит. А про власть имущих лучше и вовсе промолчать – тем лишь бы сегодня хапнуть, а завтра хоть трава не расти.

По выражению лица нашего председателя я понял, что постановление, которое предъявил долговязый оппонент, ему незнакомо. Огорчительно, конечно, но спишем покуда на то, что, может, бумага новая, или же что адрес подлежащего к сносу объекта указан лишь в приложении, а! Хрен редьки не слаще.

- Какое Вы имеете право мне препятствовать? – видимо, осознав, что от Олега раскаяния не дождёшься, обернулся прораб (или кто ещё?) ко мне.

Да, я знаю, что это всё напрасно, и метать бисер – вздор, но так уж я устроен. Взглянув в глаза долговязому, я спросил:

- Вы когда в последний раз на кладбище были? К родителям, бабушкам с дедушками ходите, нет? – по взгляду «прораба» я понял, что моё высказывание его задело за живое. – Так вот, представьте, что Вы пришли на кладбище, помянуть, да поклониться памяти предков, а памятничков-то уже и нет! С земелькой всё сравняли, теперь там строить будут!

- Я свои памятники в порядке содержу, за ними ухаживаю, а вы что? – неожиданно для меня вполне логично (для себя) ответил тот, кивая на руины, и пошёл к своим.

Глядя в его спину, я искренне сожалел, что такому, по всей видимости, неплохому, человеку, я не успел сказать, что как его родовая, семейная память укоренена в памятниках усопших, так и город… Город – он ведь тоже живой, и ему нужна своя память, свои памятники, иначе он умрёт. Превратится в стеклянную пустышку-погремушку. И его жители, зачарованные этим суетным громыханием, больше никогда не придут к своим предкам на кладбище, ибо нет больше у их города памяти, нет памятников. Обезродели люди вместе со своим городом, осиротели.

Вот, слышу, что-то, дизельно урча, грохочет со стороны Московской. Быть может, это самосвалы едут за своей добычей? Экскаватор-то на месте остался, за кучей битого кирпича и поломанных брёвен затаился. И, пусть даже его сторожат мои единомышленники, наблюдают, и готовы в любой момент готовы встать на защиту памяти, но….

Не будет продолжения хроники, ибо не верю я, что удастся отстоять мой – твой – наш – детей наших…-  вот про детей я точно «загнул», - дом.

Екатеринбург, 14 мая 2014, 04-36.