1 глава. Blucher

ИНСТРУКТОР АВАНГАРДА
БРОНЕНОСНЫЙ КРЕЙСЕР BLUCHER.
 
Водоизмещение: 
Нормальное - 15 842 тонн (15 590 - по данным Cоnway),
полное - 17 500 тонн, (17250 - по данным Cоnway).
 
Размерения:
Длина - 161,8 м.,
ширина по миделю - 24,5 м. без учета противоторпедной  сети.
Осадка носом - 8,84 м.
Осадка кормой - 8,56 м.
Высота борта в области миделя (общая) - 13,8 м.
Данные - по Гренеру. В британских источниках цифры значительно отличаются.
 
Механизмы:
3 вала, 3 четырехлопастных винта.
Симметричные правый и левый винты диаметром 5,6 м.,
третий винт - правого вращения, диаметром 5,3 м.
Паровые машины тройного расширения в трех независимых отделениях.
5 котельных отделений, расположенных в один эшелон.
Суммарное число котлов - 18. Система котлов - "Шульц-Торникрофт".
Номинал давления пара - 16 кгс/ кв.см.
 
Мощность:
Проектная мощность на валах - 32 000 л/с.
Удельная мощность - 1,83 л/с на 1 тонну водоизмещения.
Фактическая мощность на валах - 38 323 л/с.
 
Скоростные  характеристики:
Скорость проектная - 24,5 узлов
Скорость испытательная - 25,4 узла.
Личный рекорд в боевых условиях - 27,1 узла.
 
Расходный  запас топлива в норме водоизмещения:
900 тонн угля,
при полном водоизмещении - до 2 510 тонн угля.
 
Дальность:
6 600 миль при скорости 12 узлов,
3 520 миль при скорости 21 узел.
 
Защита:
Броневой пояс по ватерлинии - 180 мм. броневой цементированной стали, закаленной по методу Круппа. Протяженность пояса - по границам внешних стенок барбета.
Защита орудийной цитадели - 160 мм.
Верхний броневой пояс – 100 мм.
Траверзы цитадели 80 - 100 мм.
Батарея среднего калибра - 140 мм. над амбразурами портов, 150 мм. на диаметральной переборке и 20 мм. на орудийных щитках и межказематных противоосколочных траверзах.
Барбеты башен - 180 мм. на стенках обода, 20 мм. на дополнительных ободах у борта.
Амбразурные зеркала башен - 180 мм.
Боковые стенки башен - 100 мм.
Рикошетные пластины - 80 мм.
Бронированная батарейная палуба - 30 мм. в плоской части, 50 - 70 мм. на скосах.
Боевая рубка - 250 мм.
Крыша боевой рубки - 80 мм.
Кормовая рубка – 140 мм.
Крыша кормовой рубки - 30 мм.
Противоторпедная переборка - протяженностью по границам внешних ободов барбетов и толщиной 35 мм. (по некоторым данным, в зоне артиллерийских погребов - свыше 50 мм.).
 
Вооружение:  
12 - 210 мм/45 в шести башнях. (85 снарядов на ствол),
8 - 150 мм /45 в бортовых казематах. (165 на ствол),
16 - 88 мм/45 в палубных установках, в надстройках и казематах батарейной палубы. Верхнепалубные способны поражать воздушную
цель (имеют зенитные лафеты).
4 торпедных аппарата 450 мм.: 2 - бортовые, форштевневый и ахтерштевневый. Расположение аппаратов – все ниже ватерлинии. Боезапас - 11 торпед.
 
Экипаж:       
853 человека по штатам мирного времени. Из них 41 - офицеры. В варианте флагмана +76 человек. В варианте учебного корабля штат увеличивается за счет курсантов. В военное время - 1 028 человека.
 
Именослов:
 Окрещен 11 апреля 1908 года именем князь Гебхард Леберехт Блюхер фон Вальштат - в честь знаменитого прусского военачальника, одного из авторов военной реформы 1806-1808 годов и героя войн против Наполеона.
 
------------------------------------------------------------------------------------------------
 
...Если мне суждено погибнуть,
я хотел  бы уйти так, как он...
И чтобы никто из наших не видел
меня мертвым. Да. В  низкие облака
чужого неба. За други  своя.
А. ле Гран.
"Авангард".
1.
 
В 1903-1904 году Британское Адмиралтейство заказало на лучших отечественных верфях серию новых броненосных крейсеров типа «Дифенс». За пару ближайших лет должны были вступить в строй три или даже четыре крупных быстроходных крейсера с улучшенной формулой защиты, каждый из которых был вооружен четырьмя спаренными башенными 234-миллиметровыми и десятью одиночными башенными 190-миллиметровыми орудиями.
Естественно, что столь значительное усиление крейсерских сил ближайшего потенциального противника не могло остаться без пристального внимания германского Главного Морского штаба. По велению Его Величества Императора Вильгельма II проектный департамент морского ведомства Германии должен был к концу 1905 года представить к рассмотрению Штаба проект броненосного крейсера, который мог бы стать альтернативой британским «Дифенсам». Только «Дифенсы» были крейсерами универсальными, способными как сопровождать в бою эскадру броненосцев, так и поодиночке рейдировать на отдаленных коммуникациях. А немцам в силу специфических отличий в военно-морской концепции требовался корабль прежде всего эскадренного назначения, ориентированный на действия в составе крупного соединения линейного флота в Северном море.
По замыслу инженеров проектного департамента, новый крейсер, получивший в штабных документах литерное обозначение "Е", должен был положить начало серии новых тяжелых кораблей, являющихся развитием крейсеров типа «Шарнхорст». Согласно спецификации, разработанной самим морским министром А. фон Тирпицем, предусматривалась постройка корабля, не уступающего по водоизмещению эскадренным броненосцам, несущего не менее шести башен главного калибра и развивающего скорость около 25 узлов.
Выполнение последнего требования казалось конструкторам наиболее трудным, так как в качестве ходовых систем нового крейсера Главный Морской Штаб рекомендовал сохранить обычные поршневые паровые машины тройного расширения. Еще в 1903 году британский адмирал Дж.Фишер, ставший впоследствии автором дредноутской концепции развития флота, предрекал большое будущее кораблям с турбинными ходовыми системами. Но Германия к началу постройки крейсера типа "Е" не располагала разработками турбин, способными полностью удовлетворить все требования флотского руководства.
На дополнительные исследования и новые инженерные эксперименты ушло бы чересчур много времени, постройка корабля неизбежно затянулась бы как минимум на полгода, а этого невозможно было допустить в условиях все ускоряющейся гонки вооружений.  И кроме того, многие высшие офицеры Штаба, например - будущий Главнокомандующий Гохзеефлотте адмирал Ф.Ингеноль, всерьез полагали, что устаревающая, но выносливая и проверенная в эксплуатации машина в случае боя окажется надежнее перспективной, но малоизученной турбины.
Броненосные крейсера "усиленного" класса, как их почти сразу же стали называть флотоводцы, строились в это время практически для всех ведущих держав.  Своего рода образцом «усиленного эскадренного крейсера» считалась французская серия типа «Вальдек Руссо» - крупные выносливые корабли водоизмещением около 14 тысяч тонн, способные развивать скорость более 23 узлов, с котельными отделениями, расположенными в два эшелона, и великолепными 194-миллиметровыми пушками числом 14 штук. Эти крейсера были равно приспособлены и к действиям в составе эскадры, и к индивидуальным операциям в открытом океане.
Большинство броненосных крейсеров, появившихся к 1906-1911 годам в других странах, несли более крупнокалиберную артиллерию. Например, итальянец «Сан-Джорджио» был вооружен четырьмя пушками калибром 254 миллиметра, Такую же артиллерию имели американские крейсера типа «Тенесси» (в дальнейшем – тип «Мэмфис») и русский крейсер британского происхождения «Рюрик» - Второй.
На Тихом океане считались сильнейшими в своем классе японцы «Цукуба» и «Икома», вооруженные главным калибром, традиционным для броненосцев - 305 миллиметров.  Последние своим появлением как бы предвосхитили развитие "классических" линейных крейсеров, у которых главная артиллерия равна линкоровской, а скорость хода на 4-5 узлов выше, нежели у любого современника из числа главных  сил флота...  Впрочем, как раз хорошей скоростью ни «Цукуба», ни «Икома» не отличались, реально превосходя современные им броненосцы не более, чем на  узел.
Но все эти прекрасные боевые корабли, последние представители поколения классических полифункциональных броненосных крейсеров, в основном, могли развивать скорость в пределах 21-23 узлов.  Причем, ведущие морские инженеры мира полагали, что при сохранении в качестве ходовых систем поршневых машин, большей скорости кораблям не достичь.
Германия впервые взялась опровергнуть это мнение, и в проектных документах «крейсера типа "Е"» гордо значилась цифра – «24,5 узла».  И принимавшие участие в разработке проекта инженеры Кильской казенной верфи брались утверждать, что при расчетной мощности машин 32 000 лошадиных сил и при отменно сбалансированной гидродинамике фактический результат на испытаниях неизбежно должен как минимум на узел превысить проектный...
Однако за все надо платить. Выше скорость – легче броня. Мощные ходовые занимают в корпусе слишком много места. Много башенной артиллерии – ниже мореходные данные…
Самый быстроходный из броненосных крейсеров мира расплатился за свою уникальность сполна: столь мощные машины занимали большую часть полезного объема корпуса, и конструкторам пришлось даже перепланировать расположение погребов боезапаса на корабле. В результате подача снарядов в первую пару бортовых артиллерийских башен осуществлялась по длинному прибортовому коридору общей протяженностью почти сорок метров. В бою же чересчур длинные подачные каналы считаются «зоной уязвимости» и попадания туда вражеских снарядов могут в короткий срок вывести корабль из строя.
Разработка принципиально нового корабля - дело длительное. Пока чертежи "крейсера типа «Е»" совершали путешествие из проектного департамента Морского министерства через комиссию Главного Штаба на Кильский морской завод, которому  поручили строительство, в Британии сошел на воду новейший сверхлинкор по имени «Дредноут». И с его рождением умерла эпоха броненосных крейсеров эскадренного назначения...
Вскоре разведка донесла гросс-адмиралу А. фон Тирпицу о том, что англичане готовятся к спуску трех сверхкрупных броненосных крейсеров, являющихся тактическим соответствием «Дредноуту». Назывались и добытые шпионами примерные их технические данные, и даже имена – «Инвинсибл», «Инфлэксибл» и «Индомитэбл». По мнению германского военного атташе в Англии, контр-адмирала Коэрпера, новые британские крейсера должны были стать крейсерским соответствием "Дредноуту». Крупные броненосные крейсера, напоминающие по структуре корпуса и защите уже вошедшие в строй «Дифенсы», вооруженные единым главным калибром - башенной артиллерией 234-миллиметра... Адмирал Тирпиц мог рассчитывать на то, что крейсера типа "Е" со своими 12 210-миллиметровыми пушками и усиленными ходовыми будут представлять собой для «Инвинсиблов» достаточно серьезную угрозу.
И вот 21 февраля 1907 года на казенной верфи в Киле под условным заводским номером 33 был торжественно заложен первый тяжелый крейсер новейшего германского проекта.
Из 5 адмиралов, присутствовавших при этом событии, еще никто не мог знать, что первый корабль останется единственным в своем роде. И что судьба, уготованная ему, коротка и жестока, как вся история Гохзеефлотте в Первой Мировой войне...
 
2.
 
Полгода спустя немецкие агенты смогли раздобыть подлинные технические данные британского крейсера «Инвинсибл». Донесение от нового германского атташе - капитан-лейтенанта Виндеманна - легло на стол морского министра, и гросс-адмирал Тирпиц замер в изумлении…
«Сверхкрейсера» Британии несли, оказывается, двенадцатидюймовую артиллерию - в количестве по восемь штук у каждого. А в качестве ходовых имели турбины, которые, по обещанию главного конструктора Ф.Уаттса, должны были обеспечить крейсерам скорость не менее 26 узлов!..
Первой реакцией гросс-адмирала было отложить достройку первого крейсера типа "Е" - до тотальной модернизации проекта в соответствии с новыми требованиями. Поскольку если корабль войдет в строй в своем первоначальном виде, то в случае военных действий его даже в Северное море не выпустишь: при первом же случае хищные «Иблинги» попросту догонят и разорвут... Но если замораживать серию типа "Е" теперь, то на разработке ее усиленного варианта можно потерять около года времени. Много это или мало?.. Несложный подсчет экономического потенциала стран-соперников и учет скорости эволюции дредноутских боевых кораблей убедил Тирпица, что отменять постройку уже заложенного корабля поздно. Равно как и что-то серьезно менять в его конструкции. Крейсер, которого в императорской канцелярии уже решили наречь «Блюхером» - в честь знаменитого полководца эпохи войн с Наполеоном, в скором времени должен был сойти со стапеля...
- Слава Богу, что мы не успели заложить серию, как планировали, - писал об этом один из инженеров Проектного Департамента морского министерства Ф. Витманн.
Парламент едва не отказался финансировать дальнейшую постройку крейсера, столь внезапно ставшего «бесперспективным». Не проще ли списать слабый корабль и вместо него построить другой - превосходящий британские линейные крейсера?..
Вот-вот решение это уже должно было пойти на голосование. И тогда Тирпиц сам поехал сначала к кайзеру, а потом - к депутатам.  Он пригласил делегацию от разных парламентских партий с собой - на Кильскую верфь, совершенно справедливо рассудив, что из кабинета ситуация может смотреться несколько иначе, нежели при непосредственном контакте. И продемонстрировал политикам на стапелях корпус с бортами, доведенными уже до уровня броневой палубы.
Депутаты увидели, как мощный портовый кран подает в отверстые отсеки крупные цилиндры уже монтируемых машин. В заводском арсенале им показали разгрузку с платформы первых четырех орудий 210-миллиметрового калибра...
А потом Тирпиц спросил:
- Что, господа, неужто, будем разбирать все это на металлолом?..
Естественно, что ему ответили "нет". Даже те из депутатов-социалистов, которые проводили через парламент закон о сокращении численности броненосных крейсеров в германском флоте.
Не удивительно ли - Тирпиц, безжалостный реформатор, чьей вечной идеей был только государственный интерес, адмирал, который одним из первых среди германского командования понял, что англичане будут превосходить «Блюхера» по всем статьям, начал осенью 1907 года столь активную борьбу за проект, морально устаревший еще на стапеле... Чем так пленил сурового министра этот странный «Блюхер»? Не тем же, что являлся слегка уменьшенной копией его любимца «Нассау», первого из германских линкоров-дредноутов?
Разумеется, нет. Просто у гросс-адмирала возник в отношении "лишнего" крейсера некий план. Он решил сделать новый корабль целевым флагманом учебного отряда.  Сформировать его кают-компанию из офицеров-преподавателей. Дать сводный экипаж из опытных матросов-инструкторов и курсантов-призывников, подлежащих обучению. Оснастить крейсер специальными приборами для опытовых стрельб из реальных боевых орудий...
Не первый ли это прецедент создания специальной полифункциональной учебно-боевой единицы в мировом флоте?..
Пройдет всего пять лет. И за смелость Тирпица отстоять перед слишком экономным государством якобы ненужный проект, «Блюхер» отблагодарит своего спасителя и всю Германию.  Первая Разведывательная группа под флагом Ф.Хиппера, непобедимый авангард Гохзеефлотте - его потомки и ученики...
Новый крейсер был спущен на воду 11 апреля 1908 года. Под пронзительным ветром у открытого эллинга собралась многотысячная толпа горожан, слушавших пространную речь генерала фон Гольца, которого Штаб просил выступить в роли  крестного отца корабля. Потом на помост для почетных гостей поднялась миловидная высокая дама - графиня Блюхер фон Вальштат, правнучка знаменитого полководца. Она разбила о высокий, слегка изогнутый форштевень темную бутыль рейнвейна и нарекла крейсеру имя. Биография удивительного корабля, и по сей день вызывающего споры исследователей, началась.
Впрочем, до выхода крейсера на испытания ему предстояло еще 18 месяцев провести в достроечной акватории. Достройка на плаву велась ускоренными темпами, временами верфь работала в три смены. Это было необходимо для скорейшего освобождения заводских мощностей под строительство новых кораблей.
Но ускорить некоторые производственные процессы оказалось практически невозможно. Например, изготовление двенадцати артиллерийских установок главного калибра состоялось по первоначально определенным, а не по сокращенным срокам.
Как бы то ни было, а 1 ноября 1909 года  «Блюхер» был готов  выходу на испытания.
При предварительном вступлении в состав флота корабль был занесен в классификационные списки как "grosser Kreuzer". Это традиционное в германском флоте наименование для броненосных и линейных крейсеров в русской исторической литературе чаще всего переводят как «тяжелый крейсер». Это не вполне точно, поскольку сам термин сделался общепризнанным значительно позднее - уже во времена Лондонского договора. Но… «Водоизмещение около 2 от соответствующего по возрасту линкора, главный калибр следующего, после линейного класса «номера»…» У немцев в ходу на броненосцах и первых дредноутах 280 миллиметров, десятидюймовые стволы не производятся. Значит, 210 - как раз, следующий. За десятилетие до Вашингтонского пакта «Блюхер» является первым кораблем в мире, принадлежащим к классу тяжелых крейсеров!  Впрочем, иногда британские военные специалисты и историки, такие как Э.Четфилд и Ньюболт, относят самый противоречивый германский проект к «ранним» линейным крейсерам.
Испытательная программа началась для «Блюхера» глубокой осенью 1909 года. И продолжалась до конца апреля. После швартовных испытаний крейсер вышел на пробу машин в Кильскую бухту, затем совершил три серии прогрессивных пробегов на Нейкругской мерной линии.
Глубины на этом испытательном полигоне значительно меньше «идеальных испытательных» 100 метров, и считаются недостаточными для получения "чистого" результата.  Слишком тонкая прослойка воды между морским дном и днищем движущегося корабля не позволяет при максимальных оборотах винта добиться действительно наивысшей скорости. Итоговый показатель хода для таблиц тактико-технических данных берется «по счислению». Поэтому фактически все крупные германские корабли, проходившие испытания на Нейкругской мерной линии, имели в таблицах показатель скорости несколько ниже, нежели в среднем по факту. Иногда эта разница достигала почти целого узла.
«Блюхер» продемонстрировал на испытаниях скорость 24,5 узла, развив при этом мощность на валах 38 323 лошадиных сил. Это было почти на 20% больше, нежели предусмотрено проектом. По сути дела, на свой год спуска "Блюхер" являлся действительно наиболее мощным и быстроходным броненосным крейсером мира, обладающим поршневыми машинами.
Это было незабываемое зрелище, сохранившееся для нас на нескольких старых фотографиях, сделанных офицерами наблюдающей комиссии для приложения к отчету об испытаниях. Огромный двухтрубный крейсер легко, словно играючи, вспарывает высоким, изящно изогнутым форштевнем темно-свинцовую волну. Белый бурун стоит почти до самого носового герба, черная грива густого дыма над трубами резко сваливается назад, закрывая тонкую стройную стрелу грот-мачты стремительно несущегося корабля. Длинная, тугая спутная волна с упругим прогибом ложится под корпус и вскипает у борта серебристо-седым пенным шлейфом. Стволы 210-миллиметровых орудий, еще безмолвные, спокойно уложены в диаметральную плоскость, и кажутся совсем небольшими в аккуратных приземистых башнях.
И совершенной нелепостью на фоне этой грозной уверенной силы смотрится отчаянно трепещущий на гафеле флаг гражданского флота Германии...
Традиция есть традиция: право на ношение белого полотнища с черным крестом и имперским орлом надо еще заслужить. А во время испытаний, пока еще корабль не принят военным флотом и не считается официально на службе, все бегают по мерной миле под простыми трехцветными гражданскими флагами.
На испытательных снимках, пожалуй, особенно бросается в глаза внешнее сходство силуэта «Блюхера» с первыми германскими дредноутами типа «Нассау». Тот же двухтрубный длинный приземистый профиль. То же гексагональное расположение вооружения главного калибра - по башне на полубаке и юте, по две башни на каждом борту... Даже начинаешь понимать, почему некоторые исследователи считают крейсер «тактическим соответствием» этим линкорам, подобно тому, как броненосные крейсера типа «Шарнхорст» соответствуют своим ровесникам - эскадренным броненосцам типа «Дойчланд».
Впрочем, новая концепция уже не предусматривала совместной работы в одной эскадре броненосцев с броненосными крейсерами. На историческую сцену выступали новые персонажи…
Для взаимодействия в эскадре с линкорами типа «Нассау» предназначался уже не «Блюхер», а первый классический германский линейный крейсер «Фон дер Танн», значительно сильнее бронированный и имевший в качестве главного калибра аналогичные линкоровским 280-миллиметровые пушки. Особая конструкция башен позволяла крейсеру стрелять почти на 10 кабельтовых дальше, нежели «Нассау», что бывает совершенно необходимо в авангардном бою. "Блюхер" же, со своими 210-миллиметровками и с поясной броней толщиной около 180-миллиметров, выглядел слабым звеном в авангарде линейной эскадры.
Командир «Блюхера», капитан-цур-зее Курт фон Россинг, по окончании испытательной программы представил Главному Морскому Штабу подробный отчет о поведении своего крейсера во время ходовых и стрелковых испытаний. Офицер восхищенно отозвался о скорости и мореходности корабля, о его маневренности и устойчивости как артплатформы...  Но наряду с восторженными высказываниями в отчете проскальзывала и тревога.
Дело в том, что фон Россинг обратил внимание на неудобство расположения бортовых башен главного калибра у своего корабля. Четыре двухорудийные 210-миллиметровые установки на тяжких барбетах громоздким каре обрамляли вторую котельную группу крейсера, а общие на каждую бортовую пару башен погреба боезапаса были отнесены ближе к корме. Чтобы доставлять боеприпасы к первой паре бортовых башен, вдоль диаметральной плоскости был проложен длинный подачный коридор. Четыре башни получали снаряды от двух подъемников, что значительно снижало боевую скорострельность крейсера.
Адмирал Тирпиц еще до получения отчета капитана-цур-зее фон Россинга  предполагал, что офицеры действующего флота оценят расположение бортовой артиллерии «Блюхера» как недостаток. Но так как планировалось использовать крейсер прежде всего в качестве флагмана учебно-артиллерийского отряда, Главный Штаб не дал санкции на какие-либо изменения в конструкции и вооружении корабля. 27 апреля 1910 года «Блюхер» получил личный приказ Императора Вильгельма II поднять боевой флаг и вымпел и вступить в кампанию - на правах флагмана разведывательного крейсерского отряда. В тот же день с борта броненосного крейсера «Роон» к «Блюхеру» перешел штаб вице-адмирала Хеерингена.
В составе сводного разведывательного отряда крейсерских сил флота в эти дни ходили многие знаменитости будущей войны.  Броненосные крейсера «Гнейзенау», «Йорк» и «Роон», легкие крейсера «Дрезден», «Кенигсберг». «Данциг», которого после 6 июня сменил в колонне «Майнц». А также «Берлин», «Любек» и «Штеттин».
Сводный учебный отряд из разнотипных крейсеров разных поколений и самого различного назначения - шумный, многочисленный, странно смотрящийся в походном порядке, когда корабли равняются за флагманом в общем кильватере...
Но пройдет меньше пяти лет, и командиры, проходившие флагманскую практику в отряде Хеерингена, возглавят самые прославленные крейсерские соединения германского Императорского флота. Так по окончании летнего сезона учений, когда сводная эскадра возвратилась из норвежских вод, ее вторым флагманом стал контр-адмирал Максимиллиан фон Шпее, в недальнем будущем - начальник Восточно-азиатской эскадры, перед войной базировавшейся на колониальный порт Циндао. А капитан-цур-зее Франц Хиппер, первый командир «Гнейзенау», уже в адмиральском звании останется на страницах истории Великой войны прежде всего как командующий Первой разведывательной эскадрой линейных крейсеров Гохзеефлотте.
 
3.
 
«Блюхер» быстро стал звездой учебного отряда. Уже на следующий 1911 год комендоры нового крейсера под руководством старшего артиллериста капитан-лейтенанта Клаппенбаха завоевывают императорский приз за снайперскую стрельбу из орудий 210-миллиметрового и 150-миллиметрового калибра.
Вице-адмирал А. фон Тирпиц, лично инспектировавший учения, окончательно убедился в правильности своего выбора, и решил, что как только формирующийся разведывательный отряд «больших крейсеров» получит флагмана из числа новопостроенных кораблей дредноутского поколения, «Блюхер» перейдет в распоряжение Инспекции корабельной артиллерии. А в отряде его должен был заменить пришедший с достройки в феврале 1911 года «Фон дер Танн» - первый крейсер-дредноут Германии...
В конце сентября 1911 года «Блюхер» поступил в распоряжение Инспекции корабельной артиллерии. И новым командиром корабля стал капитан-цур-зее Г.Пипер, председатель инспекции, офицер с образованием физика-баллистика и артиллерист «от Бога». Первые два месяца службы под его командованием окончательно закрепили за «Блюхером» статус крейсера-снайпера. Но уже в ноябре исследовательскую программу пришлось свернуть. Приказом самого верховного главнокомандующего «Блюхер» был отозван в действующий состав флота для участия в больших маневрах, запланированных на следующую весну.
Морской министр, вице-адмирал Тирпиц, категорически возразил против этого отзыва. По его мнению, следовало предоставить крейсеру возможность продолжить участие в исследовательской программе. Серия артиллерийских экспериментов только разворачивалась, до ее завершения было еще очень далеко, а перерыв негативно сказался бы на общей подготовке комендоров всего флота, поскольку для них разрабатывались новые принципы обучения. Стоило ли снимать крейсер с важной программы для почти формального участия во флотских маневрах?..
Спор между морским министром и флотским начальством перешел в открытый конфликт. Адмирал Бахман, руководитель крейсерских сил на предстоящих маневрах, напрямую обвинил Тирпица в том, что он пытается добиться исключительного права распоряжаться «Блюхером» и сделать крейсер «своей личной княжеской яхтой». Но морской министр, пользующийся почти неограниченным влиянием на кайзера Вильгельма II, сообщил о размолвке с командованием флотом самому монарху. И Император счел своим долгом вмешаться.
Через начальника своего морского кабинета фон Мюллера кайзер предложил компромиссный вариант: «Блюхер» участвует в маневрах, оставаясь при этом в распоряжении морского министра и выполняя на стрельбах часть эксперимента. В действительности Вильгельм рассчитывал на то, что к весне вопрос об участии крейсера в маневрах отпадет сам собой.
Дело в том, что еще в 1910 году союзная Турция пыталась заключить с Германией договор о формальной продаже нескольких боевых кораблей. Тогда, летом 1910, было заключено соглашение о передаче туркам только двух старых эскадренных броненосцев типа «Вайсенбург». Теперь союзники рассчитывали на приобретение как минимум одного броненосного или даже линейного крейсера.
Тирпицу и другим руководителям флота удалось договориться о том, что продажа будет по сути своей фиктивна, и корабль сохранит в Турции немецкую команду. Имя «Блюхера» называли в числе кандидатов на пост флагмана турецкого флота. И так как крейсер считался заведомо слабее вступившего в строй «Фон дер Танна» и достраивающихся линейных крейсеров типа «Мольтке», император намерен был отпустить в Турцию именно его.
Однако к весне 1912 года получил предварительное право вступить в строй линейный крейсер «Гебен». Впоследствии он почти сразу же после учебного отряда был назначен дипломатическим стационером на Средиземное море. И при угрозе начала войны перешел в Турцию - вместо «Блюхера», которому суждено было оставаться на северном театре в качестве опытово-учебной единицы, в личном распоряжении адмирала Тирпица...
Ледовый сезон на Балтике и в Северном море  - не лучшее время для выходов на стрелковый полигон. Нередки шторма. Пронзительные холодные ветра приносят от скандинавских берегов белесый густой туман или снежные заряды, сводящие видимость к нулю, когда из ходовой рубки буквально не разглядишь и собственного гюйсштока. В прибрежных бухтах скапливаются льды, и торосятся в прибое друг на друга, вставая над стылым морем острыми гранеными гребнями. Из портовой акватории не выйти без сопровождения ледокола. И даже если ты выбрался в открытое море, ледяная вода окатывает на ходу полубак, забрызгивает оптику, разбегается по низкому приземистому юту, и застывает на холодном металле тяжелыми причудливыми глыбами...
Почти всю зиму крейсера сводного разведывательного отряда провели на своих стоянках. Учения экипажа сводились к теоретическим занятиям в учебных классах и к выполнению артиллерийскими расчетами стандартной ежедневной программы тренировок у орудий. «Блюхер» стоял в Киле у заводской стенки - в своем первом планово-профилактическом ремонте. Команда вместе с заводскими рабочими перебирала котлы и машины корабля, а в это время на верхней палубе специалисты штабной артиллерийской Инспекции заканчивали монтировать оборудование для дальнейших стрелковых экспериментов. Это были, в основном, новые прицельные трубки и дальномеры. По приказу морского министра «Блюхер» должен был первым во флоте получать всю новейшую оптику для проверки ее эксплуатационных качеств.
Техническая комиссия Главного Штаба, обследовавшая крейсер после первого года, проведенного в активном составе флота, пришла к выводу, что авторы проекта не ошиблись в выборе для корабля именно этого типа ходовых систем. Несмотря на небольшое проседание нижних рядов водогрейных трубок в двух котлах, энергетическая установка корабля вполне приработалась. Легкие засоления могли быть быстро устранены при своевременной профилактике, и крейсер, если так позволительно выразиться, находился «на пике формы», готовый к дальним походам любой навигационной сложности.
Обследование внешней обшивки корпуса корабля, проведенное ранней весной 1912 года в доке кильской казенной верфи, не выявило никаких дефектов, кроме нескольких царапин на правом скуловом киле, полученных, очевидно, при прохождениях над отмелями.  Для того чтобы на этих местах не началась коррозия, решено было тщательно зачистить обнажившийся от прокраски металл, а потом изолировать царапины суриком и свежей краской. По мнению технической комиссии, этого должно было вполне хватить для того, чтобы остановить начинающуюся ржавчину.
К слову, «Блюхер» был первым большим крейсером германского флота, который имел специальную конструкцию скуловых килей для постановки в док так называемым «мальтийским способом». При традиционном методе постановки основная нагрузка приходится на определенные точки киля ремонтируемого корабля, на которые давят кильблоки, и при спускании воды из докового бассейна нередки деформации продольного набора. А «мальтийский способ» распределяет нагрузку более равномерно, перенося ее на большую площадь. Для «Блюхера» это было принципиальной необходимостью, поскольку большая на 3 метра ширина корпуса, нежели у крейсеров предыдущего поколения, а также тяжесть далеко отстоящих от диаметральной плоскости бортовых артустановок приводила у него к возникновению «перерезывающих моментов» при обычных методах докования.
 
4.
 
Начало весны «Блюхер» встретил в западной Балтике. Вместе с линейным кораблем «Эльзас» - эскадренным броненосцем предпоследнего германского додредноутского поколения из состава 1-й линейной эскадры Гохзеефлотте, он должен был в апреле 1912 года совершить поход в заграничные воды для участия в международных учениях. Для «Блюхера» эти учения были частью артиллерийского эксперимента, прерванного из-за конфликта флотского руководства с Тирпицем еще в прошлом году. Крейсер получил опытовый комплект  гиростабилизирующих приборов для управления огнем, и теперь следовало проверить его действие на практике во время стрельб на дальние дистанции.
10 апреля «Блюхер» и «Эльзас» были уже в водах союзной Дании, где с разрешения местных властей установили щитовые мишени в Фугле-фьорде и в течение последующих десяти дней практиковались в стрельбе из главного калибра.
Дорогостоящие учения - стрельбы боевыми снарядами с применением новейших приборов управления огнем умышленно проводились публично - в присутствии датских наблюдателей. Это была не столько тренировка в рамках эксперимента, назначенного Артиллерийской инспекцией флота, сколько демонстрация возможностей лучших канониров Гохзеефлотте иностранным наблюдателям. С прямым расчетом на то, что блестящие результаты стрельб станут быстро известны всей Европе.
Естественно, что датчане не смогли бы удержать данные об учениях в секрете.  Известия о том, что «Блюхер» при стрельбе на 70 кабельтовых превзошел свое собственное прошлогоднее достижение и показал результативность почти два с половиной процента, неизбежно должно было достичь британского Адмиралтейства.
Но - без подробностей...
Причина успеха «Блюхера» так и осталась неизвестной английским флотоводцам, и это даже привело к тому, что Первый Лорд Адмиралтейства, принц Луи Баттенбергский, во всеуслышание заявил о подтасовке немцами результатов своих практических стрельб...
Секрет столь недоверчивого отношения Первого Лорда к потенциальному противнику прост. Дело в том, что буквально накануне получения доклада о немецко-датских маневрах в Фугле-фьорде Его Высочество принц Луи побывал на флотском полигоне в районе Оркнейских островов. И имел честь наблюдать учебные стрельбы двух крейсеров типа «Индефатигэбл».
Так вот, новейшие представители второго поколения британских крейсеров-дредноутов, вооруженные артиллерией калибром 305 мм., находясь всего в 50 кабельтовых от щита, не могли толком пристреляться по нему в течение двадцати двух минут!  Не может же Британия, законодательница мод в воено-морском деле, обладать менее совершенными приборами управления огнем и хуже подготовленными артиллеристами, нежели Германия, которая всего лет тридцать назад начала претендовать на роль великой морской державы?..
Меж тем, 24 апреля 1912 года, «Блюхер» и «Эльзас» возвратились в Киль. Линкор после краткого профилактического осмотра перешел в Вильгельмсхафен - к своей эскадре, а крейсеру предстояло вновь стать причиной раздора между Тирпицем и флотским руководством. Главнокомандующий Флотом Открытого моря настаивал на том, чтобы целевой учебно-артиллерийский крейсер на предстоящих летних маневрах возглавил в качестве флагмана крейсерский отряд контр-адмирала Рейнхарда Коха. А Тирпиц вновь прочил своему любимцу одиночное плавание к Фарерским островам с проведением опытовых стрельб в открытом море...
Договорились на том, что сначала «Блюхер» идет выполнять программу эксперимента, а в сентябре временно подменит броненосный крейсер «Фридрих Карл» на посту флагманского корабля Второй разведывательной группы, формирующейся специально для очередных больших маневров.
Флагманом отряда Коха «Блюхер» прослужил всего двадцать дней - со 2 по 22 сентября 1912 года. И снова соединение, которое ему пришлось возглавить, было до странности разнотипным. Четыре легких крейсера – «Аугсбург» с 12 105-мм орудиями с длиной ствола 45 калибров, «Штеттин», «Мюнхен» и «Данциг», несущие по 10 пушек того же калибра, но более коротких, старого образца. К тому же все эти крейсера принадлежали к разным поколениям и значительно отличались по маневренности и скорости.
Огневую поддержку легким силам в учебном бою должны были оказывать «большие крейсера» - своего рода «главные силы» разведотряда. Например, «Фридрих Карл» - крупное трехтрубное создание 1902 года спуска, защищенное всего 100-миллиметровой бортовой броней, но по скорости и оперативности реакции на окружающую обстановку более всего напоминающее медлительный броненосец. Или «Гебен» - только что перешедший в отряд из учебно-испытательной акватории, вооруженный десятью 280-миллиметровыми пушками крейсер-дредноут, развивающий скорость свыше 28 узлов. И - в качестве предводителя – «Блюхер»…
Воистину, адмиралу и командирам требуется быть незаурядными организаторами, чтобы подобное соединение в боевой обстановке представляло собой реально опасную для противника силу. Штаб Коха и кают-компания «Блюхера» вполне справилась с этой задачей, разделив отряд на четыре оперативные группы по принципу «тактических пар».  Две из них были укомплектованы легкими крейсерами, отобранными по принципу сходства скоростных характеристик. Третью составлял сам флагман вместе с «Гебеном». А в ближних тылах артиллерийского прикрытия неспешно ползал старый «Фридрих Карл» - в роли второго флагмана и штабного координатора действий разведки под флагом контр-адмирала фон Робер-Пашвица. Таким образом, отряд не был связан в своих действиях малой скоростью некоторых своих бойцов и блестяще справился с задачей обнаружения условного противника во время маневров.
Когда в туманном мглистом ноябре закончился сезон морских учений, «Блюхер» вернулся в Киль. Там он простоял всю зиму, пережидая ледовые времена, а ближе к весне, как только заметено увеличилось светлое время суток, вновь ушел в Северное море, чтобы во второй половине марта провести на полигоне между Куксхафеном и Гельголандом стрелковые учения в открытом море.
Тирпиц остался доволен проведенными под Куксхафеном артиллерийскими опытами. И даже разрешил новому командующему Гохзеефлотте, вице-адмиралу Ф.Ингенолю, снова забрать корабль в состав крейсерских сил флота для участия в летнем сезоне учений.
Контр-адмирал Функе, принявший командование разведывательными силами, сразу же назначил «Блюхера» своим флагманом. И флаг уже пятого по счету адмирала замаячил на фок-флагштоке экспериментального крейсера.
Именно в соединении Функе «Блюхеру» впервые по-крупному не повезло. Во время перехода вокруг Ютландского полуострова из Северного моря в Балтику вечером 29 мая 1913 года крейсер умудрился… заблудиться в Большом Бельте.
Пролив, берега которого изрезаны многочисленными бухтами, забитый мелкими скалистыми островками и изобилующий в эту пору года вечерними туманами стал настоящей ловушкой для «Блюхера», чей навигационный опыт на третьем году службы исчерпывался знанием фарватеров до опытового полигона и обратно. Покружив немного в тумане возле острова Ромсе, крейсер окончательно потерял ориентировку, и из-за ошибки в счислении угодил на мель - с хода примерно 16 узлов.
Тугой, но, к счастью, мягкий удар в днище, заставивший вздрогнуть весь корпус корабля, внезапная полная остановка движения при нормально работающих машинах и мгновенно возникший легкий крен были слишком очевидным свидетельством состоявшейся аварии. К счастью, у командира «Блюхера» капитана-цур-зее Г.Пипера и у его штурманской вахты хватило терпения и благоразумия не пытаться снять слишком плотно севший крейсер с мели работой машин. А то ведь недолго было и надорвать ходовые или повредить крупные винты корабля о длинные выступы отмели. Выйдя в эфир с сообщением о чрезвычайном происшествии, «Блюхер» остался в темноте и полном одиночестве ожидать помощи от сотоварищей по эскадре.
Командующий флотом, получив радиограмму, сразу же распорядился выслать к острову Ромсе все находившиеся в Большом Бельте крупные корабли Гохзеефлотте. Первыми, как и положено настоящим разведчикам, обнаружили пострадавшего сотоварища крейсера соединения Функе, а конкретно - легкий крейсер «Аугсбург», который 1 июня 1913 года и помог «Блюхеру» сняться с мели. Подошедшие вслед за «Аугсбургом» легкие крейсера «Штеттин» и «Штутгарт» стали посменно буксировать «Блюхера» в сторону Кильской бухты, пока не сдали пострадавшего «с рук на руки» старому линкору «Веттин» - для оказания дальнейшей помощи.
Г.Пипер утверждал, что его крейсер, по-видимому, не получил никаких повреждений ходовых систем, и вероятнее всего, вполне сможет добраться до Киля и самостоятельно. Но маленькие разведчики не обращали на слова командира «Блюхера» никакого внимания, и, борясь с невысокой встречной волной, продолжали упорно тащить своего флагмана на буксире.
По свидетельству командира «Штеттина», капитана-цур-зее Вильгельма Кросига, «легкие крейсера не бросили буксирных концов не только потому, что опасались за состояние «Блюхера», но и сообразуясь с поставленной адмиралом целью практиковаться в совершении спасательных работ».
Использовать спонтанную нештатную ситуацию в учебных целях - это было вполне в духе традиций разведки Гохзеефлотте.
В Киле «Блюхер» встал в док для выяснения необходимого объема ремонтных работ. И при осмотре выяснилось, что Г.Пипер был совершенно прав, когда утверждал, что ходовые механизмы крейсера в полном порядке. Мель оставила лишь несколько вмятин на обшивке, да на одном из винтов корабля была заметна небольшая деформация от удара о морское дно. Осмотр вместе с ремонтом занял не более недели, но крейсер не вернулся в соединение до конца июня, поскольку военный суд Инспекции морской артиллерии попытался разобраться в причинах аварии.
23 июня 1913 года состоялось заседание Трибунала, приговорившее командира «Блюхера» капитана-цур-зее Г.Пипера «за небрежность при исполнении служебных обязанностей» к трем дням ареста на береговой гауптвахте. Вахтенный штурман крейсера, как непосредственный виновник аварии, был посажен под арест на вдвое больший срок. Тем дело и ограничилось.
Пройдет около двух лет, разразится война, и сводная британско-французская эскадра Антанты войдет в Дарданелльский пролив. И с желтых высот Галлиполи и Бендер-Аббаса неприятеля встретят дружными залпами германские орудия с турецкими артрасчетами у лафетов. А командовать турецкой обороной Дарданелл - ключом к воротам Стамбула - будет германский офицер Генрих Пипер, один из лучших артиллеристов своей эпохи и бывший командир «Блюхера»...
Выйдя из ремонта, «Блюхер» снова поступил в распоряжение артиллерийской инспекции флота. Все лето крейсер-снайпер провел на учебном полигоне в районе острова Гельголанд, испытывая стереоскопические цейссовские дальномеры и выясняя опытным путем оптимальное для определения дистанции до противника расположение на мачтах высотных наблюдательных постов.
Результатом исследования его стрелковых результатов было создание первого в германском флоте центрального прибора автоматического управления артогнем. И первый экземпляр нового прибора установили на борту «Блюхера» - на фор-марсе треногой мачты, устроенной по британскому образцу. В числе первых крейсер получил и целеуказатель для орудий среднего калибра. Как только конструктора артиллерийской инспекции предлагали флоту новый прибор для управления огнем, тут же опытный образец монтировали «Блюхеру» - для практических испытаний.
Обычная судьба учебно-боевого корабля в мирное время часто представляет собой путь по замкнутому кругу: опытовый полигон, модернизация с монтажом нового оборудования - и снова опытовый полигон. Проходит время, меняется экипаж, но только иногда привычный ритм существования нарушается какими-нибудь чрезвычайными происшествиями...  «Блюхеру» суждено было вырваться за пределы кольцевого фарватера рутины. Но совершить этот прорыв он смог только с началом мировой войны.
 
5.
 
Война, как бы это странно ни звучало, пришла как-то тихо. Ждали ее давно, но, пожалуй, даже самый лучший разведчик-аналитик не смог бы в июне 1914 года определить точную дату ее начала. И вот, 28 июня в Сараево террорист-одиночка убил выстрелом из пистолета австрийского наследника престола - эрцгерцога Франца-Фердинанда. Газеты всей Европы выплеснули на первые полосы сообщение о злодейской акции, которая потрясла общество.
За такую смерть смертью платят многие.
Начало боевых действий стало вопросом нескольких дней, может быть - недель. Не более…
Конец лета 1914 года застал «Блюхера» в Киле - в отряде вооруженного резерва. Крейсер числился в ремонте, но уже на следующий день после объявления войны новый командир крейсера фрегаттен-капитан А.Эрдман подает Главному Штабу прошение о зачислении флагмана учебно-артиллерийского отряда «в любое боевое соединение, где только возможна эффективная служба для броненосного крейсера».
Ремонт заканчивался. И снова, как в невозвратное мирное время, два адмирала, два высокопоставленных флотских начальника резко разошлись во мнениях по поводу того, где будет эффективнее всего использовать «Блюхера».
Командующий Гохзеефлотте вице-адмирал Фридрих фон Ингеноль полагал, что крейсер надо зачислить в линейно-крейсерскую эскадру Франца Хиппера. Да, «Блюхер» старше других линейных крейсеров Германии. Да, он обладает более легкой артиллерией по сравнению со своими бывшими учениками. Да, возможно адмиралу Хипперу будет трудновато управлять строем своей эскадры, когда концевым в нем встанет трехвинтовой крейсер с поршневыми паровыми машинами,  способными на ход не более 26 узлов. Но какой же командир откажется от признанного снайпера в составе своей группы!..
Командующий германскими морскими силами на Балтике принц Генрих Прусский, брат царствующего императора, обратился к штабу с просьбой зачислить броненосный крейсер «Блюхер» в его соединение, состоявшее, в основном, из старых кораблей додредноутской эпохи. Активные силы противника - России, - фактически тоже состояли сплошь из ветеранов, поскольку, опасаясь «новой Цусимы», Император Николай II не допускал использования новых дредноутов далее 100 миль от акватории Гельсингфорса.
У гросс-адмирала принца Генриха были далеко идущие планы в отношении лучшего стрелка кайзеровского флота. «Блюхер» был единственным немецким кораблем на Балтике, способным составить реальную конкуренцию русскому флагману «Рюрику»- Второму.
По сути дела, этот весьма странный броненосный крейсер британского происхождения имел с «Блюхером» немало общего. Оба являлись крейсерами прежде всего эскадренного назначения и принадлежали к немногочисленному поколению «переходного этапа» между додредноутами и новейшими сверхмощными кораблями. Оба прошли целевую подготовку к лидированию эскадры. Кроме «Блюхера», противостоять «Рюрику» не смог бы ни один германский крейсер додредноутской эпохи.
Возможно, именно в противостоянии с русским флагманом «Блюхер» был бы на своем месте. Но, как говорят мудрые,  «история не знает сослагательного наклонения»…
Несмотря на логичность выдвинутых принцем Генрихом доводов, Штаб поддержал позицию Ингеноля. В это время германское флотское командование в качестве первоочередной задачи рассматривало борьбу с британским флотом в Северном море. На счету была буквально каждая боевая единица. «Блюхер» покинул Киль и перешел в Северное море, где в Вильгельмсхафене присоединился к эскадре Хиппера, насчитывавшей в это время всего три боеспособных вымпела, так как «Гебен» был уже в Средиземном море, а «Фон дер Танн» пребывал в ремонте.
В свой первый приход в эскадру Хиппера «Блюхеру» не удалось совершить ни одного боевого выхода. Линейные крейсера постоянно находились в готовности номер один, ожидая приказа выдвинуться к британскому побережью, чтобы впервые испытать прочность обороны первой морской державы в мире.
Но вместо похода на Англию «Блюхеру» пришло распоряжение вернуться на Балтику. Воспользовавшись тем, что в Северном море операция была ненадолго отложена, принц Генрих все-таки добился перевода броненосного крейсера в свою эскадру.  Это была временная командировка - флагманом на один боевой выход.
В начале сентября в районе острова Готланд  повысилась активность русских крейсеров. Три ветерана русско-японской войны – «Россия», «Олег» и «Богатырь» - при содействии своего флагмана «Рюрика» вышли к Готланду и попытались препятствовать работе германских минных заградителей. Принц Генрих решил попытаться разгромить русский крейсерский отряд, что почти наверняка заставило бы флот России вновь перейти к оборонительной тактике.
Силы для поимки русских крейсеров были собраны весьма внушительные. Например, целая эскадра броненосцев типа «Виттельсбах» - Четвертый отряд Гохзеефлотте под флагом адмирала Шмидта. Кроме них были еще легкие крейсера «Страссбург», «Аугсбург», «Газелле» и «Амазоне», несколько десятков эсминцев, заградители, тральный отряд... И «Блюхеру» предстояло возглавить всю эту «музейную коллекцию».
Незадолго до его прихода здесь произошли события, на первый взгляд, незначительные. Но на деле они очень во многом повлияли на ход морской войны. В районе Оденсхольма, глубокой ночью сел на мель германский легкий крейсер «Магдебург». До рассвета он не смог сняться, и был застигнут в небоеспособном виде русскими кораблями.
Разведчик не уронил своей чести, предпочел плену гибель от самоподрыва на остатках боезапаса. Но его документы - и в том числе книги радиокодов военного флота - все же попали в руки неприятеля. По линии союзнических связей получили доступ к сверхсекретной информации и англичане…
…Адмирал Принц Генрих Прусский лично возглавил операцию по поиску русских крейсеров. Немцы обшарили воды вокруг Гельголанда, но ни одного корабля под Андреевским флагом за несколько суток так и не обнаружили. Серые воды были пустынны, и туманный горизонт ни разу не окрашивался дымом.
Монотонность морского пейзажа утомляет наблюдателей на марсах. На исходе последних суток поиска, несмотря на более частую смену верхних вахт, у дальномерщиков на немецких крейсерах буквально слипались глаза. Должно быть, поэтому «Аугсбург» едва не проворонил опасность. На исходе дня 6 сентября у входа в финский залив легкий крейсер внезапно напоролся сразу на два превосходящих по вооружению русских корабля. Это были однотипные броненосные крейсера «Баян» и «Паллада», которые мгновенно оценили обстановку как весьма выгодную для себя и принялись бегло обстреливать внезапно возникшего из тумана немца.
Если бы русские крейсера чуть меньше суетились во время пристрелки, возможно, «Аугсбургу» пришлось бы весьма туго. Уклоняясь от тесного боя, немец начал отступать на соединение со своими линкорами и с «Блюхером», поджидавшим известий от своих разведчиков в шхерах поблизости. Тактическая особенность операции была в том, что главные силы германской эскадры выбрали в качестве места засады русскую зону влияния в этих водах и расположились в изрезанных мелкими заливами районах у побережья Финляндии.
«Аугсбург» стремительно летел по волнам, зигзагами меняя курс меж высоких всплесков от падающих в воду русских восьмидюймовых снарядов. А навстречу ему из финских шхер двадцатипятиузловым ходом, рискованным для навигационных условий Балтики, торопился «Блюхер».
У высокого форштевня вздымался бурун белой пены, прозрачные струи воды, уже по-осеннему холодные, разбегались, пузырясь, по низкой верхней палубе юта. А кажущиеся слишком легкими для столь громоздкого корпуса башни с длинными стволами 210-миллиметровых орудий уже разворачивались на барбетах в сторону преследователей маленького разведчика... И мгновение спустя над морем гулко раскатился первый залп лучшего стрелка германского флота.
Броненосный крейсер «Баян» бросил обстреливать удирающий немецкий легкий крейсер. И на полном ходу заложил крутую циркуляцию, разворачиваясь на обратный курс. За ним, выходя из-под обстрела, легла в разворот и «Паллада»... И в эфир с их антенн сорвалось почти паническое сообщение, адресованное флагманскому «Рюрику»:
- Внимание всем! В патрулируемом квадрате - германские линейные крейсера!
Далее следовали координаты места встречи с «Блюхером». У страха глаза велики, а появление германского флагмана оказалось настолько внезапным, что даже достаточно опытная дальномерная партия «Баяна» неверно определила противника. В радиограмме вместо «Блюхера» указывается имя «Мольтке», хотя силуэтные различия этих кораблей настолько очевидны, что спутать практически невозможно. Разве что - при движении на контркурсах под острым углом друг к другу…
Впрочем, существует и версия русского офицера, профессионального разведчика Н.Н.Ренгартена, который полагал, будто «Баян» определил «Блюхера» совершенно правильно, с точностью до имени, но умышленно преувеличил опасность. Не по глупости и не из трусости, разумеется. А для того, чтобы вынудить императорскую канцелярию снять запрет на участие в операции новейших линкоров.
Против дредноутов нужны дредноуты...
Николай Ренгартен, конечно, был отменным хитрецом, как и подобает офицеру его специальности. Но, право, не стоило ему приписывать собственные умозаключения кают-компании корабля, находящегося под обстрелом противника.
Вряд ли «Баяну» имело смысл вводить собственное командование в заблуждение - даже ради благородной цели. И вряд ли у него было время на то, чтобы разработать и запустить в эфир подобную дезинформацию. Он просто ошибся. Как мог бы ошибиться в этих условиях любой другой.
Ложь была невольной, но действие свое возымела. Под угрозой столкновения с авангардом Гохзеефлотте русское командование свернуло операцию. И «Рюрик» отозвал своих подчиненных из района Готланда.
«Блюхер» еще некоторое время преследовал «Баяна» и «Палладу», но буквально через пять минут после начала обстрела вынужден был отвернуть с курса погони, так как заподозрил, что русские пытаются завлечь его в зону своих минных постановок.
Сутки спустя «Аугсбург» в Ботническом заливе захватил и после корректного призового досмотра потопил русский пароход «Улеаборг». А на следующий день немецкие корабли, в свою очередь, получили приказ возвращаться на стоянки.  Агентурная разведка донесла Главному Штабу о предстоящем вероятном нападении англичан на патрули в Гельголандской бухте…
У «Блюхера» не было времени на передышку. Уже к вечеру 8 сентября он вошел в Кильский канал, чтобы к утру бросить якоря в Вильгельмсхафене - на стоянке Первой разведывательной группы под флагом адмирала Хиппера.
Но через сутки агенты опровергли информацию об ожидающемся нападении на зону Гельголанда, и броненосный крейсер вышел в Киль - в числе прочих, вновь отозванных на Балтику кораблей.
И спорам адмиралов о том, как лучше использовать уникальный корабль на войне, снова не предвиделось ни конца, ни края...
 
6.
 
Настоящая боевая работа началась для «Блюхера» в ноябре 1914 года, когда, наконец, приказом самого Тирпица для броненосного крейсера было определено постоянное место службы - в составе Первой разведывательной крейсерской группы Хиппера, уже получившей даже в штабных документах устойчивое именование Авангарда Гохзеефлотте. Среди своих прямых последователей и бывших учеников.
В сентябре 1914 года завершил предварительные испытания новейший линейный крейсер «Дерффлингер». Первый из германских линейных крейсеров, оснащенных пушками калибром 305 миллиметров, установленных по линейно-возвышенной схеме. Теперь предстояло проверить, чего  новичок стоит в реальной боевой обстановке. И, как водится в сплоченных эскадрах, для быстрейшего обучения молодой команды "ланкастерским методом", в экипаж «Дерффлингера» ввели инструкторов из числа наиболее опытных моряков «Блюхера» и «Фон дер Танна».
В первом боевом выходе «Дерффлингеру» было приказано в случае столкновения с врагом действовать в режиме «тактической пары» с «Блюхером». Другими словами - прикрывать более легко вооруженный крейсер огнем своих двенадцатидюймовок и попутно учиться у него приемам маневрирования. «Блюхеру» же вменялось в обязанности опекать новичка, не давать ему «зарываться» в схватке, и в случае реальной опасности для его существования постараться вывести из боя. Чтобы перспективная молодежь не смела погибать без пользы для Отечества.
Так бывший целевой флагман учебно-артиллерийского отряда вынужден был среди войны вернуться к работе учителя - попутно с выполнением реальных боевых задач.
Авангард занимался в ту пору набеговыми операциями на восточное британское побережье. Теми самыми, что нередко рассматриваются в британской военной истории как атаки мирных береговых объектов и характеризуются едва ли не террористические акты. В действительности же атакам подвергались прежде всего промышленные зоны портовых городов и позиции береговых батарей - в Ярмуте, Хартлепуле, Уитби.
Но, как писал Ремарк, «от войны более всего страдают из неживых предметов - стекла, из скота - лошади, а из людей - некомбатанты, мирные жители, никогда не бравшие в руки оружия»... Восточное побережье Англии рядом со стратегическими районами изобилует небольшими рыбачьими поселками и городками-курортами, где во время немецких обстрелов не раз погибали мирные люди.
Это была жестокая, но обычная боевая работа, традиционная именно для крейсерского состава. Еще с парусных времен набеги на неприятельский берег вменялись в обязанности свободных охотников, которые приходят на рассвете с попутным ветром, разоряют город и стремительно исчезают за горизонтом, оставив после себя руины фортов и береговых батарей, сожженные военные и заводские пакгаузы и мачты потопленных транспортов, торчащие из черной воды...
Разница с дерзкими рейдами корсаров прошлого была лишь в том, что на территорию Британии, признанной «Владычицы морей», никто не покушался уже почти два с половиной столетия.  Да еще в том, что впервые набеги были тщательно рассчитанной операцией для всего Гохзеефлотте, а не только для его «летучего отряда».
Линейные крейсера лишь наносили непосредственный артиллерийский удар по городу. А в это время в соседних прибрежных бухтах шныряли миноносцы, преследующие мелкие каботажные суда или выполняющие работу противолодочного патруля. Немецкие легкие крейсера "пасли" на британских фарватерах свои минзаги или нередко ставили мины сами… А в открытом море, на широте основного удара, невидимые за утренним туманом, длинным кильватером бродили линейные корабли Гохзеефлотте - около полутора десятков дредноутов и несколько более старых броненосцев, призванных в случае выхода британских главных сил спасти свой авангард и навязать врагу генеральный бой.
Впрочем, если линкоры и выходили в море, они обыкновенно не приближались к британским берегам, а оставались в центральной части Северного моря, в зоне Доггер-Банки. На равном удалении от своих и неприятельских берегов, поблизости от отмелей, над которыми в эту пору года вечно стоят плотные туманы белесого цвета, почти непроницаемые даже для самой лучшей цейссовской оптики. В таких туманах даже крупному соединению легко остаться незамеченным, и, кроме того, ограниченная видимость диктует более короткие дистанции боя, выгодные для применения немецких бронебойных снарядов.
Примерно так выглядел оперативный план германского флотского командования и в день 2 ноября 1914 года, когда около четырех часов пополудни эскадра Хиппера снялась с якорей в Вильгельмсхафене, чтобы отправиться на обстрел города Ярмут.
Ордер эскадры на походе был достаточно стандартен. Форзейлями шли легкие крейсера «Страссбург» и «Грауденц», далее на дистанции около тридцати кабельтовых следовали линейные крейсера во главе с флагманским «Зейдлицем». И «Блюхер» занимал среди них место третьего в кильватерном строю. Замыкали колонну, прикрывая ее на почтительном удалении с тыла, еще два легких крейсера – «Кольберг» и «Штральзунд». В обязанности форзейлей входила визуальная разведка и противолодочный дозор. Линейным крейсерам предстояло поутру следующего дня уничтожить инфраструктуру Ярмутского порта. А замыкающая пара обязана была держать связь с линкорами, также вышедшими в море, и попутно поставить мины на каботажных фарватерах у британского побережья.
Рассвет 3 ноября был мглистым, английский берег плотно затянуло клубами жемчужно-серого, холодного тумана. И когда утром в половине девятого на территорию порта Ярмут и близлежащего курортного поселка посыпались крупнокалиберные снаряды, артиллеристы британских береговых батарей даже не смогли толком определить, кто на них напал. В молочной полосе над горизонтом шевелились крупные серые тени, горизонт то и дело озарялся вспышками и оглашался тугими раскатами канонады.  Но стреляющие корабли работали по городу с дистанции более 70 кабельтовых, и лишь по калибрам падающих на берег снарядов англичане вычислили, что это могут быть линкоры. Радисты Ярмута подняли настоящую панику, объявив в эфире, что город атакует… дредноутская колонна Ингеноля!
Единственным британским боевым кораблем, который оказал достойное сопротивление внезапно появившемуся врагу, была старая нестроевая торпедно-канонерская лодка «Хэлсион».
Пожилой ветеран, охранявший местных рыбаков во время промысла, и промеж делом занимавшийся уничтожением плавающих мин, сорванных с минрепов вчерашним штормом, медленно шуршал винтами по спокойной воде, когда прямо по курсу перед ним шумно обрушился в воду 280-миллиметровый полубронебойный снаряд. И за высоким фонтаном белого всплеска скользнула по волне длинная светлая тень крупного двухтрубного крейсера...
«Мольтке»?.. Или даже сам «Зейдлиц»?.. Впрочем, маленькому устаревшему кораблю, не имеющему на борту торпедного запаса, не было никакой разницы, который конкретно из германских линейных крейсеров через мгновение растерзает его в клочья. Главное было - успеть поднять тревогу среди соратников, отстаивающихся в портовых акваториях восточного британского побережья.
Следующий залп лег накрытием. «Хэлсион», уже горящий, все-таки бросил в эфир сообщение о визуальном контакте с линейным крейсером, и начал полным ходом, насколько позволяли изношенные машины, отходить к берегу - под дымзавесу, поставленную двумя патрульными миноносцами «Лайвли» и «Леопард».
Удивительно, но факт: старой канонерке удалось уйти, отделавшись легкими повреждениями и троими ранеными в экипаже.
Из-за опасности подвергнуться нападению подводных лодок, германские линейные крейсера держались далеко от берега и постоянно совершали резкие перемены курса. А береговая линия едва угадывалась за дымными полосами начинающейся непогоды. Возможно, поэтому стрельба эскадры Хиппера оказалась не столь эффективной, как ожидалось по плану. Ни одна береговая батарея уничтожена так и не была, зато пострадали жилые кварталы города и ближайшего санатория, погибло несколько мирных жителей.
Британские столичные газеты буквально на следующий день объявили, что "немецкие крейсера-убийцы умышленно атаковали мирный поселок". Общественность Ярмута даже обратилась в Парламент с просьбой: если кто-либо из германских командиров, участвовавших в этой операции, в процессе войны попадет в плен, отдать их под суд как военных преступников.
Кстати, ответный огонь британских береговых батарей из-за того же тумана оказался совершенно безрезультатен. А миноносцу «Лайвли» при входе в акваторию порта пришлось уворачиваться от снарядов: по ошибке кто-то из молодых канониров начал его обстреливать. Воистину - у страха глаза велики...
Пока линейные крейсера Хиппера пытались разорить Ярмут, легкий крейсер «Штральзунд» выставил на подходах к городу изрядную минную банку. Причем, был замечен за этим занятием одиноким мирным траулером, который и сообщил по прибытии в город о новом заграждении. Здесь бы британскому командованию призадуматься и послать в указанный рыбаком район тральщики. Но вместо этого к Ярмуту начали стягивать подлодки - чтобы атаковать торпедами германские крейсера. Естественно, что уже несколько часов спустя мины «Штральзунда» сработали под килем первого британского корабля. Им оказалась субмарина за номером «D-5», из экипажа которой удалось уцелеть только четверым морякам - тем, что находились во время подрыва на рубке лодки, идущей в надводном положении.
А вот легкому крейсеру «Аурора» несказанно повезло. Британский разведчик около часа находился в заминированных водах, не зная, что путешествует буквально «по рогам» смертоносных шаров. Спокойно пройдя заграждение, и даже не заметив мин, «Аурора» после одиннадцати часов утра вошла в Ярмут - когда авангарда Гохзеефлотте уже простыл и след…
Высланные в море британские линейные крейсера – «кошки Фишера» - к месту боя попросту опоздали. Да и как могло быть иначе, если конкретные сообщения о локализации, курсе, численности и составе эскадры врага они получили через сорок минут после того, как обстрел Ярмута был завершен?
На первый взгляд, итоги операции оказались гораздо менее масштабны, нежели ожидало германское командование. Но этот обстрел, закончившийся почти без ущерба для береговой обороны, тем не менее, перевернул представление английского общества о безопасности своей державы и вынудил лордов Адмиралтейства обратить внимание на уязвимость берегов «туманного Альбиона».
Для предотвращения подобных акций в дальнейшем британское командование вынуждено было стянуть к восточным морским границам страны значительные силы. Линкоры Грэнд-флита стояли в Инвенгордоне и в Скапа-флоу. Из Портленда в Портсмут и в устье Темзы перебазировалась целая армада старых броненосцев типа «Кинг Эдуард VII», а «кошки» окончательно переселились в Кромарти. Были усилены Гарвичский отряд легких сил и патрули эскадренных миноносцев. А для того, чтобы затруднить для разведки противника определение новых стоянок тяжелых кораблей, полтора десятка старых крупных сухогрузов прошли весьма странную «модернизацию».
На широких палубах бывших транспортов были смонтированы фанерные орудийные башни, из амбразур которых пялились на свет божий стволы фальшивых тяжелых орудий. С мачт сняли грузовые стрелы и водрузили вместо них жестяные или деревянные «боевые марсы» - с полутораметровыми шестами вместо базовых дальномеров и с игрушечными «пулеметами». Корабли выкрасили в шаровой цвет и даже нанесли на трубы ленточки – «риски», обозначающие место данной боевой единицы в строю своего отряда.
Буквально через месяц после обстрела Ярмута в каждом более или менее уважающем себя крупном порту Британии завелся хотя бы один такой «псевдоброненосец» - на всякий случай, на страх врагу... Бывало, что после атаки такого «линкора» германской подводной лодкой по воде долго плавали его деревянные «пушки».
При возвращении в Вильгельмсхафен германский крейсерский отряд понес первые большие потери. И ладно бы от рук сильного, умного и благородного врага - а то от пустого и жестокого случая... На своем же оборонном минном заграждении подорвался броненосный крейсер «Йорк» - старый соплаватель «Блюхера» по учебно-артиллерийскому отряду. В экипаже были немалые жертвы - более двух третей всего состава. Эта гибель произвела на команды крейсеров самое удручающее впечатление, и вице-адмирал фон Ингеноль даже решил, что необходимо ускорить подготовку к новому выходу - непременно победному, чтобы впечатление от нелепой и бессмысленной смерти сотоварищей не повлияло на боевой дух германских моряков.
 
7.
 
8 декабря 1914 года под Фолклендами потерпела сокрушительное поражение крейсерская эскадра германского флота под флагом вице-адмирала графа фон Шпее. И уже сутки спустя после гибели «Шарнхорста» и «Гнейзенау» в штабе Ингеноля стало известно, что «авторами» разгрома являются британские линейные крейсера «Инвинсибл» и «Инфлэксибл».
Это означало, что погибшие крейсера принесли своему флоту хотя и невеликую, но ощутимую пользу. Они отвлекли на себя значительно превосходящего врага, и в составе Грэнд-Флита временно отсутствуют два крупных и неплохо подготовленных корабля «капитального» класса. А значит, на ближайшее время у Авангарда Гохзеефлотте и у линейно-крейсерской эскадры англичан, работающей под флагом адмирала Дэвида Битти, шансы в бою равны...
Вернее, почти равны. Британцы сохраняют в Северном море легкий численный перевес. Но он вполне может быть нейтрализован за счет преимущества немцев по живучести и боевой выносливости.
Неделю спустя после гибели эскадры Шпее Первая разведывательная группа спустила траурные вымпела и заменила их боевыми стеньговыми флагами. Новый поход к английским берегам начался 15 декабря 1914 года.
Еще до рассвета в сторону британских островов вышли из Вильгельмсхафена 17 лучших германских эсминцев из состава Первой и Девятой минных флотилий Гохзеефлотте. За ними вытянулись за отмели речного устья Яде все линейные крейсера Хиппера во главе со своим бессменным флагманом – «Зейдлицем». И впервые с эскадрой шел в бой новейший «Дерффлингер» - крупный, плоский, вооруженный двенадцатидюймовыми орудиями в линейно-возвышенных башнях. Надежда державы, последний линейный крейсер Германии, построенный в мирное время. Последний ученик «Блюхера».
Кстати, кают-компания «Блюхера» перед походом пригласила на борт офицера с подводной лодки, несколько дней назад проводившей разведку побережья в районе Хартлепула. Через сутки этот подводник помог штурманам эскадры Хиппера вывести корабли в заданный район, а артиллеристам - определить цели по береговым ориентирам.
Вместе с линейными крейсерами вышла в море Вторая разведывательная эскадра Гохзеефлотте в составе четырех легких крейсеров, уже известных читателю из описания предыдущей операции. Это были «Грауденц», «Штральзунд», «Кольберг» и «Страссбург». На сей раз обязанности минного заградителя выполнял «Кольберг», принявший на борт запас из 100 мин.
Через полсуток после крейсеров, уже ближе к вечеру, из Вильгельмсхафена вышли и линкоры Гохзеефлотте. 17 дредноутов со своими разведчиками - легкими крейсерами, а также с многочисленным эскортом эсминцев. Тыл германской колонны обеспечивал старый флагман, броненосный крейсер «Принц Генрих», практически бесполезный в тесном артиллерийском бою из-за низкой скорострельности  своих абсолютно устаревших 240-миллиметровых орудий, но зато оборудованный при модернизации новыми системами связи. Его роль в эскадре была, по сути, чисто административной, и состояла в обеспечении связи с береговым командованием.
Дополнительные функции штабного координатора возлагались на другой старый броненосный крейсер – «Роон», однотипный с погибшим в прошлом походе «Йорком».
Огромная сила шла по безмолвному ледяному морю в режиме радиомолчания...
Могли ли в тот час немецкие командиры предположить, что именно последнее обстоятельство и обеспечило успех тщательно спланированной операции?
Задолго до этого дня, еще 26 августа 1914 года, на траверзе острова Оденсхольм во время выполнения разведывательного задания сел на камни германский легкий крейсер «Магдебург». С борта погибающего крейсера, чей экипаж подорвал машины своего корабля, чтобы он не попал в плен, русским контрразведчикам удалось снять германские морские шифры. Благодаря этим книгам, переплетенным в свинцовые пластины, вся Антанта могла дешифровывать радиограммы германских боевых кораблей - и прогнозировать практически любые действия противника на море.
Во время выхода немцев к британским берегам 15-16 декабря 1914 года так называемый «сороковой кабинет» Адмиралтейства, специальный отдел, занимающийся дешифровкой вражеских радиограмм и информационным обеспечением контрразведки, сообщил Первому Лорду о продвижении к Британским островам эскадры линейных крейсеров.
О линкорах не было ни слова, поскольку линкоры во время похода ни разу не пытались связаться с Хиппером.
Предупрежденные Адмиралтейством, в портах восточного побережья Британии первыми развели пары линейные крейсера Битти - естественная альтернатива Авангарду Императорского флота. В этот момент в распоряжении британского адмирала находилось всего четыре корабля - флагманский «Лайон», однотипная с ним «Куин Мэри», новейший «Тайгер» и прибывший из колониальных вод многоопытный флагман флота Новой Зеландии «Нью-Зилэнд». Лучшая в эскадре Битти по артиллерийской подготовке – «Принцесс Ройал» - проходила плановый ремонт, и принять участие в операции не могла.
Командующему Грэнд-Флитом вице-адмиралу Джону Джеллико этих сил показалось недостаточно для успешного противостояния германскому набегу. Для содействия Битти к юго-восточным берегам Англии была отправлена Вторая линейная эскадра Гроэнд-Флита в составе шести линкоров-дредноутов и легкого крейсера-разведчика «Боадицея». Кроме того, в подчинении Битти находились крейсерский отряд под флагом командора Уильяма Гудинафа в составе четырех великолепных легких крейсеров типа «Саутгемптон» и однотипного с «Боадицеей» скаута по имени «Бланш».
Разведку обеспечивали вездесущие Гарвичские Силы во главе с Реджинальдом Тэрвитом. Правда, на этот раз Тэрвит мог взять с собой, помимо традиционного «комплекта» легких крейсеров, только 7 эсминцев.
На партулирование побережья вышли даже ветераны - броненосные крейсера додредноутских времен «Энтрим», «Девоншир», «Роксборо» и «Эрджилл».
Первым делом Битти приказал вернуться в порт легким крейсерам «Бланш» и «Боадицея». Начинался шторм, и мелкие крейсера-скауты были уже практически бесполезны. При размахах качки более тридцати пяти градусов они не могли ни эффективно вести наблюдение, ни использовать свою палубную 102-миллиметровую артиллерию, поминутно окатываемую холодной забортной водой. Мелко дрожа от вибрации машин на предельном ходу, обе «красавицы Грэнд-Флита» скрылись в пелене непогоды. Следом за ними адмирал вознамерился отправить и эсминцы, едва не захлебывающиеся в тяжелых волнах. Но не успел...
В 5 часов 15 минут утра по Гринвичу  эсминец «Линкс» во мгле выскочил на контркурс с приземистым серым миноносцем, чей силуэт с острого курсового угла читался из рук вон плохо. В ответ на поданный ратьером позывной,  встречный корабль понес какую-то тарабарщину... Стандартный прием: пока сигнальщик оппонента будет пытаться прочесть всякую чушь, бессистемно отбитую в качестве ответа на вопрос, можно успеть приготовиться к выстрелу. «Линкс» решил не рисковать своей шкурой и выстрелил первым, сообщив своим товарищам, что встреченный им эсминец - немецкий.
... «V-155» стремительно шмыгнул в полосу тумана, поворачивая на север, и стремясь навести преследующего его англичанина на свои главные силы. В предрассветном сумраке завязалась нервная, беглая перестрелка между двумя группами эсминцев, и вскоре завершилась так же внезапно, как и началась, когда английские корабли отошли, получив легкие повреждения.
Полчаса спустя стрельба вспыхнула с новой силой, когда британские эсминцы наткнулись в темноте на довольно старый германский легкий крейсер, определенный ими как «Гамбург». Тот обстрелял противника из своих пушек 105-миллиметрового калибра и нанес тяжелые повреждения эсминцу «Харди». В свою очередь, англичанам удалось выпустить по крейсеру несколько торпед, из которых одна, как утверждали англичане, попала противнику в борт примерно на уровне кормового котельного отделения. После взаимной атаки неприятели разошлись, и каждый рапортовал своему командованию о том, что утопил своего врага...
Эта информация впоследствии не подтвердилась.
На рассвете четыре старых британских миноносца – «Уэвенн», «Дун», «Тэст» и «Мой» - патрулировавшие прибрежные воды у города Хартлепул, встретили и попытались атаковать торпедами несколько крупных немецких кораблей. Но усилия патрульной группы оказались тщетными. Отогнав назойливого противника выстрелами средней артиллерии, три крупных крейсера как, ни в чем ни бывало, пошли ближе к порту и открыли огонь из главного калибра по береговым объектам.
Это были «Зейдлиц», «Мольтке» и «Блюхер». Пока они вели огонь по береговым укреплениям в районе Хартлепула, «Фон дер Танн» и «Дерффлингер» внезапно нарисовались из тумана на траверзе Скарборо, и, обстреливая берег с близкой дистанции, начали продвигаться к Уитби...
Впервые германская эскадра разделилась для выполнения задания, и тем самым добилась так называемого «эффекта вездесущности». Англичане, пусть и предупрежденные контрразведчиками и уже вступавшие с немецкими кораблями в визуальный контакт, тем не менее, не могли предугадать следующего шага неприятеля.
В портовой акватории Хартлепула находились старые бронепалубные крейсера «Форвард» и «Пэтрол». При приближении столь грозного врага, каким были для них крейсера-дредноуты, оба английских корабля снялись с якоря и начали менять позицию. Пытались немедленно скрыться? Самое удивительное, что нет... Они прошли к внешнему рейду, успев не только разглядеть противника и сообщить о нем в эфир все данные, но и вступить с ним в короткую перестрелку. К сожалению, «Пэтрол» так увлекся наблюдением за немцами, что ухитрился сесть на мель посреди родной акватории. Старого разведчика, оказавшегося для линейных крейсеров лакомой неподвижной целью, спасла счастливая случайность.
Поднятые по тревоге расчеты трехорудийной шестидюймовой батареи, защищавшей город от нападения с моря, при первых звуках канонады заняли свои места и тоже повели огонь по противнику.
Сначала англичане пристрелялись по «Мольтке», но после первого попадания - надводного, но у самой ватерлинии - германский крейсер совершил коордонат, и стрелять по нему стало слишком неудобно. Тогда главной мишенью береговой батареи стал концевой в германском кильватере «Блюхер».
Очевидно, англичане считали самого старшего из больших крейсеров Хиппера наиболее уязвимым, и желали добиться гарантированного результата своей стрельбы.
Им удалось нанести крейсеру шесть попаданий снарядами калибром 152 миллиметра, но все повреждения были локализованы на верхней палубе и практически не повлияли на боеспособность корабля. «Блюхер» быстро потушил возникший пожар и продолжил обстрел города.
Соединение выпустило по территории Хартлепула более 1100 тяжелых снарядов. В городе погибло 86 жителей, среди которых было немало некомбатантов. Инфраструктура порта была разрушена, стоявшие в гавани корабли - и в их числе несчастный отважный «Пэтрол» - получили повреждения.
Береговая батарея, доставившая крейсерам Хиппера столько хлопот, согласно германским данным, была все-таки подавлена. Что, впрочем, не мешает англичанам начисто отрицать этот факт. Впрочем, выковыривая снарядами береговую пушку из бетонного капонира, никогда не знаешь, в какой мере тебе это удалось…
На обратном пути Германская эскадра разминулась в непогоде с главными силами Грэнд-Флита буквально в восьмидесяти кабельтовых. Несколько английских эсминцев даже вступили в визуальный контакт с броненосным крейсером «Роон». И только путаница в приказах по Грэнд-Флиту помешала Битти перехватить Авангард Гохзеефлотте или даже встретиться с линейной колонной неприятеля.
Самому Богу неизвестно, от чего может порой зависеть удача на войне!.. Неверно понятый приказ не дал «кошкам Фишера» перехватить эскадру Хиппера. А дискоординация связи среди главных сил Ингеноля лишила немцев возможности навязать британскому отряду генеральный бой. Случай был упущен - причем, обеими сторонами.
А «Блюхер» по прибытии домой встал в ремонт на заводе «Блом унд Фосс», где некогда строился. Ему предстояло восстановить поврежденные части палубного настила, залатать фальшборт и заменить одну покореженную разрывом шестидюймового снаряда 88-миллиметровую пушку.
Одновременно с ремонтом на экспериментальном корабле была установлена для практических боевых испытаний новая система управления огнем для среднего калибра. Война войной, а должности опытового корабля артиллерийской комиссии «Блюхера» никто не лишал!
 
8.
 
Период январской непогоды принес затишье в военных действиях на море. Сезон ледовых штормов заставил корабли обеих воюющих держав временно прекратить активные действия. Часть линейной колонны Гохзеефлотте после смены на ней командного состава получила приказ перейти в Киль - чтобы дредноуты могли в более спокойной обстановке провести учебные стрельбы.
В Кильской бухте и на тех самых полигонах, на которых до войны проводил свои артиллерийские опыты «Блюхер», практически не ощущалось влияние штормов, и что самое главное - гарантированно не могло быть неприятельских подлодок. Ни британских, ни русских. Ведь что может быть лучшей мишенью для торпедной атаки, нежели высокий борт крупного тяжелого линкора, занятого учебной стрельбой?..
Но прежде, чем «Кениги» и «Кайзеры» отправились совершенствовать свою боевую подготовку на учебном полигоне, им предстояло принять участие еще в одном выходе к британскому побережью.
Линейные крейсера Хиппера вновь намеревались произвести демонстративную акцию у побережья Британии. Только на этот раз не обстрел какого-нибудь населенного пункта был их основной целью. Сначала эскадра должна была выйти в район Доггер-Банки и проверить данные разведки о наличии там скопления британских легких сил, конвоирующих минные транспорты. Дело в том, что у германского командования существовали - и не без основания - подозрения, что англичане, отчаявшись уничтожить Гохзеефлотте в генеральном бою, перешли к тактике тесной минной блокады. Уже не раз в районе банки Амрум мелькали в тумане черные тени военно-транспортных пароходов, а в районе Боркум-рифа недавно пришлось поработать тральщикам, когда едва не подорвался на невесть откуда взявшемся новом поле один из старых патрульных миноносцев.
И вот агенты доложили Ингенолю о том, что Кромарти и Росайт покинуло несколько десятков пароходов в сопровождении большого количества крейсеров.
Должно быть, снова идут ставить мины у немецких берегов...
Германская разведка к этому времени знала, что до войны в Англии не уделялось должного внимания производству заградительных мин. И когда уже начались боевые действия, Адмиралтейство вело переговоры с русскими союзниками, делавшими мины в достаточном количестве, о покупке тысячи штук, чтобы выставить оборонительные банки в водах вокруг Шотландии... Откуда у англичан столько мин, чтобы отправить к германским берегам на постановку одновременно три десятка заградителей? Об этом Ингеноль почему-то не задумывался.
Итак, линейные крейсера Хиппера в сопровождении своих верных разведчиков из Второй группы должны были выйти на Доггер-Банку и, если там окажутся заградители со своей охраной, перебить их.
В штабе флота, очевидно, понимали, что сообщение о массовом выходе в море минных заградителей вполне может быть и дезинформацией. Зато сущей правдой мог оказаться рапорт пилота разведывательного аэроплана, полученный начальником штаба флота вице-адмиралом Эккерманом вечером 19 января. Из этой бумаги следовало, что на Доггер-Банке летчик почти целый час наблюдал за медленно идущей на восток-юго-восток эскадрой из пяти крупных крейсеров, вооруженных башенной артиллерией...
Если учесть довольно низкое качество тогдашней авиаразведки в целом, за крейсера можно было принять кого угодно. Но, с другой стороны, если уж отважный авиатор разглядел башни, то он летал достаточно низко, чтобы иметь возможность отличить крейсер от линкора по большей узости корпуса и форме внешних обводов.
Агенты в Британии подтвердили для Ингеноля информацию о том, что в данное время в подчинении Битти находится именно пять линейных крейсеров, поскольку «Куин Мэри» встала в ремонт. «Лайон», «Тайгер», «Принцесс Ройал», «Нью-Зилэнд» и «Индомитэбл». Не их ли, получается, видели с самолета?.. И линкоров, вроде бы, с ними не было, только положенная по штату разведка из легких крейсеров и противолодочный эскорт эсминцев.
А если это так, то не нужно упускать случай нанести поражение элитной крейсерской группе Грэнд-Флита. Пусть после разведки на Доггер-Банке Хиппер поведет свои крейсера далее на запад - на поиск противника. Не найдет - снова обстреляет города на побережье.  Найдет - даст навязать себе бой, и, отстреливаясь на погоне, будет полным ходом отступать в сторону той же Доггер-Банки, где в клочьях январского белесого тумана и среди снежных зарядов  будет поджидать неприятеля дредноутская засада...
Какой британский линейный крейсер, будь он хоть трижды снайпер, выдержит поединок на коротких дистанциях с германским линкором - выносливым, остойчивым, значительно лучше защищенным и представляющим собой прекрасную артплатформу? После этого немцам останется только вовремя отойти, пока на призыв своих крейсеров к Доггер-Банке не выдвинулся весь остальной Грэнд-Флит.
Идею бить врага по частям надо все-таки развивать последовательно. Осуществление своего плана вице-адмирал Ф. фон Ингеноль назначил на 21 января. Но Господь внес свои коррективы в замысел человека - в Северном море вновь разразился шторм и продлился почти трое суток. Эскадра Хиппера вышла при первых признаках затишья - с таким расчетом, чтобы оказаться на Доггер-Банке примерно с рассветом 24 января 1915 года.
На сей раз в строю эскадры отсутствовал «Фон дер Танн». Аварийное состояние турбин на 20 дней отправило его в ремонт, и место концевого в строю занял «Блюхер» - по праву самого опытного среди своих соратников.  
Можно долго спорить о том, стоило ли ему вообще участвовать в этом боевом выходе. Ведь планировался не просто набег, а бой с примерно равным противником. Равным - для «Зейдлица», «Мольтке» и «Дерффлингера». И заведомо превосходящим - для главного героя этого очерка...
Но мог ли Хиппер отказаться от участия «Блюхера» в операции? С учетом, что из-за вставшего не вовремя в ремонт «Фон дер Танна» рисковал остаться с тремя линейными крейсерами - против как минимум пятерых англичан того же класса? И, кроме того, «Дерффлингер» был, по мнению адмирала, еще недостаточно обучен, чтобы можно было полностью на него положиться.
Известно, что накануне выхода в море командир «Блюхера» Александр Эрдман встречался с Тирпицем. Гросс-адмирал даже отметил этот факт в своих мемуарах. Но только как факт. О чем был разговор между старыми соратниками - до сих пор неизвестно...
В 17 часов 45 минут 23 января 1915 года в Вильгельмсхафене Хиппер зачитал офицерам своего штаба несколько минут назад принятый по радио «на ленту» приказ главнокомандующего: утром следующего дня быть у Доггер-Банки и разогнать там британские патрули. Велено было, между прочим, не щадить и регулярно пасущиеся в этом богатом сельдью районе рыбацкие траулеры, поскольку от агентурной разведки пришел слух, будто бы те из них, что имеют радио, втайне служат шпионами.
С момента оглашения приказа операция считалась начатой, и отменена быть уже не могла.
Флагманский «Зейдлиц» выдернул из вязкого илистого грунта свои черные тяжкие якоря и медленно вытянулся за речные бары Яде. Потом, набирая обороты, вышел на линию створовых маяков, уводя свой отряд навстречу первому в истории сражению кораблей дредноутского класса.
За ним в кильватер равнялись «Мольтке», «Дерффлингер» и «Блюхер». Четыре легких крейсера во главе с «Грауденцем» привычно разделились на тактические пары. Двое пошли форзейлями, еще двое резали острыми форштевнями засвежевшую волну в тридцати кабельтовых позади концевого в линейном строю. По флангам  эскадры суетилось 19 эсминцев.
Все - как всегда, как уже успело за полгода войны устояться и стать почти традицией.
Море было пустынно. Шторм затихал, и чем дальше эскадра продвигалась к затянутым полосами тумана мелководным центральным районам Северного моря, тем менее вероятной казалась германским морякам встреча с неприятелем. Скорее всего, дело так и закончится новым обстрелом неприятельского побережья. И снова будут рушиться под огнем береговые укрепления, дома и дамбы. Будут пылать в порту нефтесклады и угольные пакгаузы. Будут в испуге разбегаться беспомощные рыбачьи траулеры и среди них - замаскированные сторожевые шлюпы, которым абсолютно нечего противопоставить крейсерским калибрам, и которые только и умеют, что нести от радиостанции к радиостанции вдоль берегов «неприступной» Британии паническую весть о новом набеге...
Так не раз уже было. И так могло быть еще раз. Но... читатель, вспомните «Магдебурга»!  Перехватив радиограмму, содержащую приказ штаба флота для эскадры Хиппера выйти в море и произвести поиск в районе Доггер-Банки, специалисты из «сорокового кабинета» Адмиралтейства смогли в подробностях расшифровать германскую депешу. И в Мэри-Ферт, где под пронизывающим ветром подогревали котлы на стоянках линейные крейсера Битти, тотчас же полетел вызов.
Три часа спустя того же 23 января 1915 года «Лайон» полным ходом вел свою эскадру к восточной оконечности Доггер-Банки. С линейными крейсерами шли четыре разведчика «сити-класса», возглавляемые своим бессменным предводителем – «Саутгемптоном». Рэджинальд Тэрвит привел к месту предстоящего боя из Гарвича «Аурору», «Аретьюсу» и «Ондаунтед». Четырехбалльная зыбь изматывающе трясла и трепала следующие за ними многочисленные эсминцы. Но к утру синоптики обещали утихание ветра и снижение волны, а стало быть, адмирал не спешил отпускать легкие силы на базу, ожидая, что они еще могут пригодиться в предстоящем бою.
Две колонны линейных крейсеров - каждая со своим необходимым эскортом - неумолимо сближались во мраке. Два вектора на штабных картах сошлись в семь часов пополуночи, когда та самая везучая «Аурора», которая некогда без вреда для себя прошла по поставленному «Штральзундом» минному заграждению, наткнулась в предрассветном полумраке на четыре немецких эсминца, возглавляемые каким-то не слишком быстроходным легким крейсером...
... «Кольберг» со своими эсминцами шел на левом фланге эскадры Хиппера, внимательно наблюдая за горизонтом. На юго-восток еще можно было что-то разглядеть, так как занималась тусклая зимняя заря, и небо начало медленно светлеть, покрываясь розовато-желтыми, ветреными разводами. Но к северу и западу над морем стоял плотный сумрак - туда восточный ветер уволакивал от отмелей Доггер-Банки отступающую непогоду.
Через час ветер переменится на северо-восточный, и вопреки всем прогнозам, волна вновь поднимется до шести баллов. Рассветет. Видимость станет более восьмидесяти кабельтовых. А пока у разведчиков обеих эскадр были все основания предполагать, что возможно, боя не будет вовсе, если противники опять разминутся в туманах...
Наблюдатели «Кольберга» проглядели все глаза, но опасности не заметили.
Примерно в семь часов слева впереди по курсу мигнул ратьер. Должно быть, какой-то из девятнадцати немецких миноносцев заблудился и ищет свое место в строю? «Кольберг», также ратьером, приказал «заблудшей душе» показать свой позывной и присоединиться к отряду. Но в ответ под слоистой туманностью в открытом море сверкнула оранжево-красная вспышка. А через мгновение ветер донес издалека гулкий грохот первого выстрела...
Заплатив за свою ошибку жизнями двух своих моряков, «Кольберг», наконец, опознал в стреляющем корабле британский легкий крейсер. Одновременно с этим и «Штральзунд» доложил Хипперу о том, что видит к норд-весту от себя весьма многочисленные дымы, как пить дать принадлежащие англичанам. «Блюхер», также наблюдающий за северо-западной частью горизонта, выразил мнение, что это, должно быть, эсминцы, и их там явно целое полчище, числом не менее двух десятков.
Доклад разведчиков вынудил адмирала Хиппера собрать все вверенные силы на курсе зюйд-ост, Чтобы, как только рассветет иметь возможность более точно определить число и тип вражеских кораблей. И встретить попытку атаки бортом - с максимальным сосредоточением залпа.
Сомнения рассеялись с ночной темнотой. Рассвет проявил на горизонте по правому борту немецкой колонны не только многочисленные дымы Гарвичских легких сил, но и пять громоздких высокобортных силуэтов, равняющихся в кильватер...
Кажется, вступала в действие вторая часть приказа Ингеноля, и теперь Авангарду следовало увлекать противника в погоне за собой под дула дредноутов Гохзеефлотте...
Ничего не длится так долго, как тишина перед первым залпом. Особенно, когда после этого залпа пушки не умолкают над морем несколько часов.
«Блюхер» опознал британского флагмана «Лайона» первым. И первым же определил дистанцию до противника, составившую на 9 часов 50 минут утра 110 кабельтовых. И сразу же на сигнальный флагшток фок-мачты концевого в немецком строю взлетел флажный сигнал, оповещающий эскадру об оптимальном времени начала пристрелки. «Блюхер» - инструктор Авангарда - оставался собой...
А ведь для него самого наличие в зоне столкновения эскадры Битти почти всем составом могло означать только одно - угрозу неминуемой гибели. Если учесть, что при бое на отходе концевому от века суждено выносить всю тяжесть схватки и первому подвергаться атаке врага на погоне. «Блюхер» уступал по скорости примерно на два узла своим более молодым ученикам и коллегам. Его главная артиллерия калибром 210 миллиметров была слишком легка для борьбы даже с крейсерами типа «Инвинсибл», не говоря уже о фишеровских «кошках». А, следуя в конце строя при отступлении, он был фактически обречен на то, чтобы сносить последовательный огонь всех присутствующих линейных крейсеров противника.
По германским данным, через две минуты после сигнала «Блюхера» «Лайон» прогрел стволы первым пристрелочным залпом. В 10 часов ровно открыл огонь «Тайгер». Еще через семь минут – «Принцесс Ройал». Остальные двое британцев не выдержали заданной их флагманом скорости погони и начали отставать, находясь еще на недоступной для стрельбы дистанции.
Но и три противника с калибром артиллерии 343 мм - это было слишком много для одного «Блюхера». А для начала англичане сосредоточили огонь именно на нем.
Адмиралу Хипперу ничего не оставалось, как начать отступать к району условленной встречи с линкорами Гохзеефлотте.
Если в результате боя поврежденный корабль возвратился в базу, обычно исследователю не составляет труда полностью восстановить картину его поведения в бою. К услугам летописца - мемуары выжившей команды, штабные отчеты, собственные карты участника, ремонтные ведомости... А что доподлинно творилось в минуты сражения на борту погибающего корабля, зачастую ведает один Бог. Чуть меньше знает ближайший мателот. И на третьем месте по информированности - враг, собравший с воды экипаж поверженного противника. Если, конечно, собрал. Если, конечно, ему рассказали, и рассказали только правду.
Как говорится, «до Бога далеко»…
Соседом «Блюхера» по строю при Доггер-Банке был «Дерффлингер». Поэтому примерная последовательность его действий в бою восстановлена по отчету командира «Дерффлингера» Людвига фон Ройтера и по свидетельствам британских источников.
Первый 343-миллиметровый снаряд, выпущенный, по всей видимости, «Лайоном» или «Принцесс Ройал», вонзился в корму «Блюхера» примерно в 10 часов 12 минут. Разрушения обшивки на уровне ватерлинии оказались довольно обширными, что фон Ройтер сразу же отметил по изменению положения корпуса крейсера, быстро осевшего в легком дифференте.
Сам «Блюхер» открыл огонь только через пять минут после этой первой раны. И почти сразу же добился накрытия, хотя его 210-миллиметровые снаряды, попадая в главный броневой пояс «Лайона», не могли причинить неприятельскому флагману большого вреда. Кроме того, «Блюхер» начал активно коордонатировать на курсе, чтобы сбить англичанам пристрелку. И еще почти час первое попадание в корму оставалось единственным повреждением.
В 11 часов 16 минут из-под дымовой завесы в торпедную атаку на хвост немецкой колонны выскочило несколько британских эсминцев во главе с легкими крейсерами «Аурора», «Аретьюса» и «Ондаунтед». «Блюхер», державший в этот момент, судя по высоте спутной волны у форштевня, примерно 25-узловой ход, мастерски вывернулся из-под веера торпед и смог огнем среднего калибра нанести некоторые повреждения двум атакующим эсминцам.
Флагманский «Зейдлиц», шедший далеко впереди, обнаружил сокращение дистанции до противника и первые признаки отставания «Блюхера» от колонны. «Дерффлингеру» отдается распоряжение при необходимости оказать концевому помощь.
Этот приказ был отчасти формален. Кроме поддержки артогнем, никакой другой помощи концевому во время погони оказать невозможно. Но приказ пошел - в эфир, едва ли не открытым текстом, из чего можно заключить, что он рассчитывался, в основном, не на «Дерффлингера», а на самого «Блюхера». Намек адмирала: «Держись, в Авангарде своих не бросают!»
Погоня прошла точку предполагаемого рандеву с главными силами Гохзеефлотте... Ни дымка с восточных румбов!!! И в этот миг Хиппер еще не мог знать, что по инициативе самого Императора Ингеноль принужден был задержать выход линкоров до десяти часов утра. В тот миг, когда как раз начиналась на Доггер-Банке артиллерийская перестрелка, дредноуты Гохзеефлотте только начали по одному разводить пары, поднимать якоря и неспешно выползать на внешний рейд Вильгельмсхафена, чтобы строиться в походную колонну...
Прошло всего 15 минут - и судьба «Блюхера» оказалась, по сути, решена. Над центром длинного изящного корпуса, над широкими жаркими трубами промеж двух бортовых артиллерийских установок выбросило в низкое свинцовое небо острую оранжевую струю огня. И «Дерффлингеру» стало на несколько минут невозможно стрелять, поскольку с палубы «Блюхера» клубами повалил высокий, непроницаемо-густой черный дым, пропитанный ядовитыми газами разрыва...
Сомнений практически не было: кто-то из англичан, кажется, «Принцесс Ройал», снайперски положил свой тяжелый полуфугас в центр корпуса «Блюхера» - туда, где под палубой проходил длинный элеватор подачи снарядов к носовой паре 210-миллиметровых башен. И теперь в подачном коридоре бесновался жестокий пожар, грозящий ежеминутным взрывом примерно сорока находящихся в беседках снарядов и кокоров.
К счастью для немцев, пироксилиновые бронебойные боеприпасы, которые в этот момент находились у «Блюхера» на подаче, редко детонируют при возгорании, Но пылают опасно и жарко. Через шахту элеваторов пламя прорвалось в помещения пары бортовых башен. Их расчеты погибли мгновенно, даже еще не сгорев, а буквально захлебнувшись огнем, когда пламя в считанные секунды уничтожило весь кислород в башенном пространстве. Через несколько минут после выброса пламени из башенных амбразур с борта «Дерффлингера» наблюдалось скопление людей возле барбетов. Разматывали шланги - деловито, без суеты.
Очевидно, в этот момент серьезность поражения еще не была очевидна, и экипаж спокойно боролся с огнем.
В 11 часов 50 минут по германским данным броненосный крейсер «Блюхер» неожиданно лег в развороте на девяносто градусов к курсу погони, и с креном на правый борт покинул колонну.
Флагманскому «Зейдлицу» в ответ на запрос «Что произошло?», полетел сигнал:
- Все машины вышли из действия.
Но, по данным «Дерффлингера», в этот момент скорость «Блюхера» равнялась по визуальному определению со стороны примерно семнадцати узлам. Чего, разумеется, не может быть, если ходовая установка полностью выходит из строя… Ну, продрейфует поврежденный корабль по инерции еще с полмили, не более!
В отношении того, чем в действительности мог быть этот злосчастный сигнал, у историков сложилось несколько версий.
Во-первых, при попадании 343-мм снаряда в подачный коридор «Блюхера» почти наверняка оказались перебитыми проходящие вдоль него коммуникационные трубы, содержащие привод машинного телеграфа. Машины еще действовали. Но управлять ими из рубки было невозможно. А традиционная формулировка сообщений в двуфлажном коде несовершенна, и выразить при помощи этой системы данную ситуацию довольно сложно. Таким образом, сигнальщики «Дерффлингера», «Мольтке» и «Зейдлица», находясь под обстрелом, при постоянных дымовых помехах могли прочесть сообщение о выходе из строя машинного телеграфа «Блюхера» как рапорт о поражении ходовой установки в целом.
Во-вторых, существуют свидетельства того, что в это время осколком британского снаряда был перебит магистральный паропровод третьего котельного отделения. При разобщении кочегарок для ремонта паропровода машины крейсера стали страдать от недостатка пара и на некоторое время остались вообще без снабжения энергией. К моменту поднятия сигнал мог звучать как «энергетика вышла из строя». При переводе во флажный код этот сигнал будет равнозначен с принятым «Зейдлицем».
Есть и третий вариант трактовки событий. Самый невероятный - и в то же время, самый естественный для Первой Разведывательной... Обратите внимание на карту боя. Поднятие сигнала, сообщающего о выходе из строя ходовых, совпало с разворотом «Блюхера» к северным румбам и с движением относительно малой скоростью. Крейсер активно стрелял из уцелевших башен, демонстрируя противнику, что готов дорого продать свою жизнь… Так не был ли этот маневр вполне сознательным решением командира Эрдмана?
...Концевому в строю - не уйти. С 210-миллиметровым калибром  - в уже не полном комплекте - не отбиться от «кошек». А спасителей-линкоров нет, и, по всей видимости, не предвидится.
Бой безнадежен. Для всех? Или только для него - для «Блюхера»? Ведь еще можно отвлечь внимание врага на себя, дать уйти остальным. Более сильным и более новым. Более нужным державе, наверное... А сигнал - это для «Зейдлица» и Хиппера. Для того, чтобы командующему не пришло в голову попытаться прикрывать. Чтобы флагман не бросил продвигаться навстречу линкорам, которые теперь уже наверняка слышат канонаду и идут навстречу. Им надо дать возможность успеть...
За десять лет до этой войны, во время боя под Фузаном, русские крейсера пытались помочь отставшему под обстрелом концевому в колонне «Рюрику». И чем дольше пытались его прикрыть, тем большие он нес потери, будучи, фактически, в центре внимания японской эскадры. Досталось и прикрывающим, простоявшим потом пол-войны в ремонте. Хиппер повторил одну ошибку русского адмирала К.П.Иессена - поставил в хвост колонны самый тихоходный в составе группы крейсер. Но не повторил другой - не стал возвращаться.
Как ни кощунственно это звучит, но с точки зрения государственных интересов Германии, «Зейдлиц» обязан был «поверить» в сигнал «Блюхера» - и оставить его одного. Тем более, что за первым сообщением о выходе из строя машин последовало второе - о приближении еще восьми крупных дымов. И «Зейдлиц», не снижая хода, полетел дальше - в дыму пожаров и ослепительных вспышках собственных выстрелов...
Так было лучше для них обоих и еще для двух линейных крейсеров Императорского флота.
В 11 часов 51 минуту по германскому исчислению времени флагман Битти  «Лайон», «нашпигованный» тяжелыми снарядами до практической небоеспособности, бросил курс погони и выполз на циркуляцию. Преследование повела «Принцесс Ройал», получившая от своего начальника приказ:
- Держаться ближе к неприятелю!
Ближайшим к ней неприятелем в эти минуты был «Блюхер».
Добивали его вчетвером - не считая еще эсминцев и легких крейсеров, поминутно заходящих в торпедную атаку на практически небоеспособный крейсер.
Бой длился еще полтора часа... Вдумайтесь в эту цифру, читатель! Когда после войны водолазы найдут останки «Блюхера» на морском дне, на истерзанном корпусе насчитают более сотни пробоин, из которых половина сделана снарядами калибром крупнее 305 миллиметров. И еще – раны от торпед, которых, по разным оценкам, могло быть от двух до семи.
Немецкие корабли вообще живучи. Но живучести и боевой стойкости «Блюхера», пожалуй, могли бы позавидовать некоторые британские дредноуты - вплоть до «Уорспайта», которому чуть позднее в этой войне хватит трех снарядов, чтобы сбежать из боевой линии...
Кормовая башня «Блюхера» сделала последний выстрел по британскому крейсеру «Аретьюса» примерно в 12 часов 58 минут. Двенадцатидюймовый снаряд с «Индомитэбла» рванул на палубе полуюта за полсекунды до этого залпа, выдрав из амбразуры башни одну из пушек вместе с частью лафета. Второе орудие, тем не менее, еще совершило выстрел, после чего умолкло - уже навсегда.
Именно в этот момент «Аретьюса» рискнула предложить «Блюхеру» «капитуляцию на почетных условиях». Ответа не дождалась… Да если бы и дождалась, сомнений в том, каким будет этот ответ, у нее уже не было. И тогда флагман британских минных сил распорядился ускорить конец неприятеля торпедной атакой. Эсминцы пошли вперед…
Через четверть часа в точке с координатами 54 градуса 20 минут северной широты и 5 градусов 43 минуты восточной долготы «Блюхер» лег на борт и, перевернувшись, затонул.
Согласно данным от «Аретьюсы», к этому времени германский крейсер имел попадания не менее, чем 70 снарядами крупных калибров и семью или девятью торпедами. Сама она тоже сделала торпедный залп и попала: одна торпеда взорвалась в первой трети корпуса «Блюхера», возле подбашенных отсеков первого плутонга главного калибра, а вторая – в машинном отделении. При определенных условиях, этих двух последних попаданий самих по себе достаточно, чтобы привести даже крупный броненосный крейсер к небоеспособности, если не к гибели.
По британской традиции, победителем часто считают того, кто в бою сделал по врагу последний выстрел. В данном случае лавры достались «Аретьюсе» и ее эсминцам.
…Пройдет год, и весной 1916, накануне самой большой морской битвы этой войны, немцы устроят налет на английский город Лоувстофт. Узнав об уничтожении патрульного шлюпа германскими миноносцами, эскадра командора Тэрвитта во главе с «Аретьюсой» устроит охоту на незваных гостей. Но немцы, отступая, замусорят прибрежные фарватеры минами, на одной из которых будет суждено подорваться одному из лучших разведчиков британского флота. «Аретьюса», «официальная победительница» «Блюхера», будет несколько часов агонизировать на отмели под Гарвичем, покуда шторм не положит конец безуспешной спасательной операции…
Карабкаясь по обросшему морской травой днищу погибающего корабля, его моряки пели песню о своем флаге. Так, что это слышал британский миноносец, находящийся в трехстах метрах от них.
- 281 человек из числа экипажа "Блюхера" был подобран милосердными победителями, - написал в своих воспоминаниях Э.Четфильд.
При этом британский адмирал умолчал о том, что могли бы спасти и больше. Но пока «Блюхер» лежал в девяностоградусном крене, а эсминцы «Аретьюсы» спускали шлюпки, из низких облаков вывалился маленький биплан с черными крестами на белых перкалевых крыльях. И принялся бомбить шлюпки, очевидно, решив, что англичане спасают экипаж кого-то из своих. Пока немецкий аэроплан отогнали, несколько десятков обессилевших раненых сорвались с борта «Блюхера» и пошли ко дну.
В этом бою погибло 23 из 29 офицеров «Блюхера» и 724 из 999 его нижних чинов. Александр Эрдман и еще двадцать его соратников умерли от ран в английском плену. Остальным суждено было возвратиться на родину только после окончания войны и гибели германского флота в Скапа-Флоу.
Мог ли исход боя быть другим? Споры бессмысленны почти столетие спустя. Тем более – с учетом мнения участника событий…
Мориц фон Эгиди, командир «Зейдлица»:
- 24 января показало, в каком тяжелом положении могут оказаться линейные крейсера, если послать их в бой без поддержки линейных сил Гохзеефлотте. Если бы мы знали, что за нами стоят наши главные силы, нам не пришлось бы бросить «Блюхера». Мы смогли бы спасти его, как англичане спасли своего флагмана - «Лайона».
За Доггер-Банку поплатились погонами два адмирала. Первым попал в отставку Фридрих фон Ингеноль, что, согласитесь, вполне логично. Выйди линкоры вовремя - и даже при столь слабом разведобеспечении германский Авангард потерь бы не понес. Но самое удивительное, что лишился должности (правда, на время) и младший флагман Битти  - Дж. Р. Муур, который допустил, чтобы «Принцесс Ройал» пошла добивать полумертвого «Блюхера», вместо того, чтобы преследовать остальные германские корабли.
Сэр Джулиан Корбетт, официальный летописец британского флота в Первой Мировой войне, не преминул в разговоре с Первым Лордом Адмиралтейства - прославленным Джоном Фишером - заметить:
- Достойный враг - это то, чем способен Господь наградить в бою настоящего героя. Ныне вы видели одного достойного врага... Что ваши ребята будут теперь делать с остальными? Они-то, боюсь, еще и получше!
Сказать, что сам Фишер остался недоволен результатами боя, это все равно, что ничего не сказать! Первый Лорд отписал Битти гневную реляцию по поводу поведения британских линейных крейсеров в бою, отметив и общую неорганизованность эскадры после повреждения флагмана, и недостаточную подготовку в области артиллерийской стрельбы. Особенно досталось «Тайгеру», стрельбу которого Фишер охарактеризовал, как «предательски-поганую» (стиль оригинала сохранен). В результате старший артиллерист новейшего из британских линейных крейсеров был снят со своего поста.
Впрочем, невысокую результативность показали все англичане. Эскадра Битти выпустила по врагу 1154 тяжелых снаряда, из которых 708 – бронебойных и 365 – фугасных. Были еще и снаряды старого образца и даже шрапнель­. При этом накрытие цели наблюдалось всего в 1% случаев. И улучшен этот показатель был только во время последней фазы боя… Конечно, паля с короткой дистанции, прямой наводкой, по уже не способному стрелять противнику, промахнуться очень трудно!
Потеря «Блюхера», как это ни странно звучит, оказалась практически невосполнима для германского флота, поскольку с крейсером погибли лучшие артиллеристы, офицеры-преподаватели Военно-морской Академии и участники программы артиллерийских экспериментов, определивших методики подготовки комендоров на много лет вперед. Но остался опыт «Блюхера» - в сименсовских приборах управления огнем, поставляющихся всему Гохзеефлотте. В методиках пристрелки, разработанных офицерами «Зейдлица» и «Дерффлингера». В тактике мобильных подразделений флота.
...Лейтенанты проигранной войны дослуживаются до высоких чинов как раз к началу следующей. Пройдет двадцать лет с момента окончания Первой Мировой войны.  В Германии сменится власть, мир будет стоять на пороге нового военного противостояния.  И гросс-адмирал Редер, некогда бывший флаг-офицером штаба Хиппера, на правах верховного главнокомандующего подпишет в производство проект новейшего тяжелого крейсера, который при спуске будет наречен именем «Блюхер».
Этому кораблю тоже будет суждено погибнуть в бою.
--------------------------------------------------------------------------

© Copyright: Neihardt, 2015

Регистрационный номер №0296740

от 4 июля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0296740 выдан для произведения: ИНСТРУКТОР АВАНГАРДА
БРОНЕНОСНЫЙ КРЕЙСЕР BLUCHER.
 
Водоизмещение: 
Нормальное - 15 842 тонн (15 590 - по данным Cоnway),
полное - 17 500 тонн, (17250 - по данным Cоnway).
 
Размерения:
Длина - 161,8 м.,
ширина по миделю - 24,5 м. без учета противоторпедной  сети.
Осадка носом - 8,84 м.
Осадка кормой - 8,56 м.
Высота борта в области миделя (общая) - 13,8 м.
Данные - по Гренеру. В британских источниках цифры значительно отличаются.
 
Механизмы:
3 вала, 3 четырехлопастных винта.
Симметричные правый и левый винты диаметром 5,6 м.,
третий винт - правого вращения, диаметром 5,3 м.
Паровые машины тройного расширения в трех независимых отделениях.
5 котельных отделений, расположенных в один эшелон.
Суммарное число котлов - 18. Система котлов - "Шульц-Торникрофт".
Номинал давления пара - 16 кгс/ кв.см.
 
Мощность:
Проектная мощность на валах - 32 000 л/с.
Удельная мощность - 1,83 л/с на 1 тонну водоизмещения.
Фактическая мощность на валах - 38 323 л/с.
 
Скоростные  характеристики:
Скорость проектная - 24,5 узлов
Скорость испытательная - 25,4 узла.
Личный рекорд в боевых условиях - 27,1 узла.
 
Расходный  запас топлива в норме водоизмещения:
900 тонн угля,
при полном водоизмещении - до 2 510 тонн угля.
 
Дальность:
6 600 миль при скорости 12 узлов,
3 520 миль при скорости 21 узел.
 
Защита:
Броневой пояс по ватерлинии - 180 мм. броневой цементированной стали, закаленной по методу Круппа. Протяженность пояса - по границам внешних стенок барбета.
Защита орудийной цитадели - 160 мм.
Верхний броневой пояс – 100 мм.
Траверзы цитадели 80 - 100 мм.
Батарея среднего калибра - 140 мм. над амбразурами портов, 150 мм. на диаметральной переборке и 20 мм. на орудийных щитках и межказематных противоосколочных траверзах.
Барбеты башен - 180 мм. на стенках обода, 20 мм. на дополнительных ободах у борта.
Амбразурные зеркала башен - 180 мм.
Боковые стенки башен - 100 мм.
Рикошетные пластины - 80 мм.
Бронированная батарейная палуба - 30 мм. в плоской части, 50 - 70 мм. на скосах.
Боевая рубка - 250 мм.
Крыша боевой рубки - 80 мм.
Кормовая рубка – 140 мм.
Крыша кормовой рубки - 30 мм.
Противоторпедная переборка - протяженностью по границам внешних ободов барбетов и толщиной 35 мм. (по некоторым данным, в зоне артиллерийских погребов - свыше 50 мм.).
 
Вооружение:  
12 - 210 мм/45 в шести башнях. (85 снарядов на ствол),
8 - 150 мм /45 в бортовых казематах. (165 на ствол),
16 - 88 мм/45 в палубных установках, в надстройках и казематах батарейной палубы. Верхнепалубные способны поражать воздушную
цель (имеют зенитные лафеты).
4 торпедных аппарата 450 мм.: 2 - бортовые, форштевневый и ахтерштевневый. Расположение аппаратов – все ниже ватерлинии. Боезапас - 11 торпед.
 
Экипаж:       
853 человека по штатам мирного времени. Из них 41 - офицеры. В варианте флагмана +76 человек. В варианте учебного корабля штат увеличивается за счет курсантов. В военное время - 1 028 человека.
 
Именослов:
 Окрещен 11 апреля 1908 года именем князь Гебхард Леберехт Блюхер фон Вальштат - в честь знаменитого прусского военачальника, одного из авторов военной реформы 1806-1808 годов и героя войн против Наполеона.
 
------------------------------------------------------------------------------------------------
 
...Если мне суждено погибнуть,
я хотел  бы уйти так, как он...
И чтобы никто из наших не видел
меня мертвым. Да. В  низкие облака
чужого неба. За други  своя.
А. ле Гран.
"Авангард".
1.
 
В 1903-1904 году Британское Адмиралтейство заказало на лучших отечественных верфях серию новых броненосных крейсеров типа «Дифенс». За пару ближайших лет должны были вступить в строй три или даже четыре крупных быстроходных крейсера с улучшенной формулой защиты, каждый из которых был вооружен четырьмя спаренными башенными 234-миллиметровыми и десятью одиночными башенными 190-миллиметровыми орудиями.
Естественно, что столь значительное усиление крейсерских сил ближайшего потенциального противника не могло остаться без пристального внимания германского Главного Морского штаба. По велению Его Величества Императора Вильгельма II проектный департамент морского ведомства Германии должен был к концу 1905 года представить к рассмотрению Штаба проект броненосного крейсера, который мог бы стать альтернативой британским «Дифенсам». Только «Дифенсы» были крейсерами универсальными, способными как сопровождать в бою эскадру броненосцев, так и поодиночке рейдировать на отдаленных коммуникациях. А немцам в силу специфических отличий в военно-морской концепции требовался корабль прежде всего эскадренного назначения, ориентированный на действия в составе крупного соединения линейного флота в Северном море.
По замыслу инженеров проектного департамента, новый крейсер, получивший в штабных документах литерное обозначение "Е", должен был положить начало серии новых тяжелых кораблей, являющихся развитием крейсеров типа «Шарнхорст». Согласно спецификации, разработанной самим морским министром А. фон Тирпицем, предусматривалась постройка корабля, не уступающего по водоизмещению эскадренным броненосцам, несущего не менее шести башен главного калибра и развивающего скорость около 25 узлов.
Выполнение последнего требования казалось конструкторам наиболее трудным, так как в качестве ходовых систем нового крейсера Главный Морской Штаб рекомендовал сохранить обычные поршневые паровые машины тройного расширения. Еще в 1903 году британский адмирал Дж.Фишер, ставший впоследствии автором дредноутской концепции развития флота, предрекал большое будущее кораблям с турбинными ходовыми системами. Но Германия к началу постройки крейсера типа "Е" не располагала разработками турбин, способными полностью удовлетворить все требования флотского руководства.
На дополнительные исследования и новые инженерные эксперименты ушло бы чересчур много времени, постройка корабля неизбежно затянулась бы как минимум на полгода, а этого невозможно было допустить в условиях все ускоряющейся гонки вооружений.  И кроме того, многие высшие офицеры Штаба, например - будущий Главнокомандующий Гохзеефлотте адмирал Ф.Ингеноль, всерьез полагали, что устаревающая, но выносливая и проверенная в эксплуатации машина в случае боя окажется надежнее перспективной, но малоизученной турбины.
Броненосные крейсера "усиленного" класса, как их почти сразу же стали называть флотоводцы, строились в это время практически для всех ведущих держав.  Своего рода образцом «усиленного эскадренного крейсера» считалась французская серия типа «Вальдек Руссо» - крупные выносливые корабли водоизмещением около 14 тысяч тонн, способные развивать скорость более 23 узлов, с котельными отделениями, расположенными в два эшелона, и великолепными 194-миллиметровыми пушками числом 14 штук. Эти крейсера были равно приспособлены и к действиям в составе эскадры, и к индивидуальным операциям в открытом океане.
Большинство броненосных крейсеров, появившихся к 1906-1911 годам в других странах, несли более крупнокалиберную артиллерию. Например, итальянец «Сан-Джорджио» был вооружен четырьмя пушками калибром 254 миллиметра, Такую же артиллерию имели американские крейсера типа «Тенесси» (в дальнейшем – тип «Мэмфис») и русский крейсер британского происхождения «Рюрик» - Второй.
На Тихом океане считались сильнейшими в своем классе японцы «Цукуба» и «Икома», вооруженные главным калибром, традиционным для броненосцев - 305 миллиметров.  Последние своим появлением как бы предвосхитили развитие "классических" линейных крейсеров, у которых главная артиллерия равна линкоровской, а скорость хода на 4-5 узлов выше, нежели у любого современника из числа главных  сил флота...  Впрочем, как раз хорошей скоростью ни «Цукуба», ни «Икома» не отличались, реально превосходя современные им броненосцы не более, чем на  узел.
Но все эти прекрасные боевые корабли, последние представители поколения классических полифункциональных броненосных крейсеров, в основном, могли развивать скорость в пределах 21-23 узлов.  Причем, ведущие морские инженеры мира полагали, что при сохранении в качестве ходовых систем поршневых машин, большей скорости кораблям не достичь.
Германия впервые взялась опровергнуть это мнение, и в проектных документах «крейсера типа "Е"» гордо значилась цифра – «24,5 узла».  И принимавшие участие в разработке проекта инженеры Кильской казенной верфи брались утверждать, что при расчетной мощности машин 32 000 лошадиных сил и при отменно сбалансированной гидродинамике фактический результат на испытаниях неизбежно должен как минимум на узел превысить проектный...
Однако за все надо платить. Выше скорость – легче броня. Мощные ходовые занимают в корпусе слишком много места. Много башенной артиллерии – ниже мореходные данные…
Самый быстроходный из броненосных крейсеров мира расплатился за свою уникальность сполна: столь мощные машины занимали большую часть полезного объема корпуса, и конструкторам пришлось даже перепланировать расположение погребов боезапаса на корабле. В результате подача снарядов в первую пару бортовых артиллерийских башен осуществлялась по длинному прибортовому коридору общей протяженностью почти сорок метров. В бою же чересчур длинные подачные каналы считаются «зоной уязвимости» и попадания туда вражеских снарядов могут в короткий срок вывести корабль из строя.
Разработка принципиально нового корабля - дело длительное. Пока чертежи "крейсера типа «Е»" совершали путешествие из проектного департамента Морского министерства через комиссию Главного Штаба на Кильский морской завод, которому  поручили строительство, в Британии сошел на воду новейший сверхлинкор по имени «Дредноут». И с его рождением умерла эпоха броненосных крейсеров эскадренного назначения...
Вскоре разведка донесла гросс-адмиралу А. фон Тирпицу о том, что англичане готовятся к спуску трех сверхкрупных броненосных крейсеров, являющихся тактическим соответствием «Дредноуту». Назывались и добытые шпионами примерные их технические данные, и даже имена – «Инвинсибл», «Инфлэксибл» и «Индомитэбл». По мнению германского военного атташе в Англии, контр-адмирала Коэрпера, новые британские крейсера должны были стать крейсерским соответствием "Дредноуту». Крупные броненосные крейсера, напоминающие по структуре корпуса и защите уже вошедшие в строй «Дифенсы», вооруженные единым главным калибром - башенной артиллерией 234-миллиметра... Адмирал Тирпиц мог рассчитывать на то, что крейсера типа "Е" со своими 12 210-миллиметровыми пушками и усиленными ходовыми будут представлять собой для «Инвинсиблов» достаточно серьезную угрозу.
И вот 21 февраля 1907 года на казенной верфи в Киле под условным заводским номером 33 был торжественно заложен первый тяжелый крейсер новейшего германского проекта.
Из 5 адмиралов, присутствовавших при этом событии, еще никто не мог знать, что первый корабль останется единственным в своем роде. И что судьба, уготованная ему, коротка и жестока, как вся история Гохзеефлотте в Первой Мировой войне...
 
2.
 
Полгода спустя немецкие агенты смогли раздобыть подлинные технические данные британского крейсера «Инвинсибл». Донесение от нового германского атташе - капитан-лейтенанта Виндеманна - легло на стол морского министра, и гросс-адмирал Тирпиц замер в изумлении…
«Сверхкрейсера» Британии несли, оказывается, двенадцатидюймовую артиллерию - в количестве по восемь штук у каждого. А в качестве ходовых имели турбины, которые, по обещанию главного конструктора Ф.Уаттса, должны были обеспечить крейсерам скорость не менее 26 узлов!..
Первой реакцией гросс-адмирала было отложить достройку первого крейсера типа "Е" - до тотальной модернизации проекта в соответствии с новыми требованиями. Поскольку если корабль войдет в строй в своем первоначальном виде, то в случае военных действий его даже в Северное море не выпустишь: при первом же случае хищные «Иблинги» попросту догонят и разорвут... Но если замораживать серию типа "Е" теперь, то на разработке ее усиленного варианта можно потерять около года времени. Много это или мало?.. Несложный подсчет экономического потенциала стран-соперников и учет скорости эволюции дредноутских боевых кораблей убедил Тирпица, что отменять постройку уже заложенного корабля поздно. Равно как и что-то серьезно менять в его конструкции. Крейсер, которого в императорской канцелярии уже решили наречь «Блюхером» - в честь знаменитого полководца эпохи войн с Наполеоном, в скором времени должен был сойти со стапеля...
- Слава Богу, что мы не успели заложить серию, как планировали, - писал об этом один из инженеров Проектного Департамента морского министерства Ф. Витманн.
Парламент едва не отказался финансировать дальнейшую постройку крейсера, столь внезапно ставшего «бесперспективным». Не проще ли списать слабый корабль и вместо него построить другой - превосходящий британские линейные крейсера?..
Вот-вот решение это уже должно было пойти на голосование. И тогда Тирпиц сам поехал сначала к кайзеру, а потом - к депутатам.  Он пригласил делегацию от разных парламентских партий с собой - на Кильскую верфь, совершенно справедливо рассудив, что из кабинета ситуация может смотреться несколько иначе, нежели при непосредственном контакте. И продемонстрировал политикам на стапелях корпус с бортами, доведенными уже до уровня броневой палубы.
Депутаты увидели, как мощный портовый кран подает в отверстые отсеки крупные цилиндры уже монтируемых машин. В заводском арсенале им показали разгрузку с платформы первых четырех орудий 210-миллиметрового калибра...
А потом Тирпиц спросил:
- Что, господа, неужто, будем разбирать все это на металлолом?..
Естественно, что ему ответили "нет". Даже те из депутатов-социалистов, которые проводили через парламент закон о сокращении численности броненосных крейсеров в германском флоте.
Не удивительно ли - Тирпиц, безжалостный реформатор, чьей вечной идеей был только государственный интерес, адмирал, который одним из первых среди германского командования понял, что англичане будут превосходить «Блюхера» по всем статьям, начал осенью 1907 года столь активную борьбу за проект, морально устаревший еще на стапеле... Чем так пленил сурового министра этот странный «Блюхер»? Не тем же, что являлся слегка уменьшенной копией его любимца «Нассау», первого из германских линкоров-дредноутов?
Разумеется, нет. Просто у гросс-адмирала возник в отношении "лишнего" крейсера некий план. Он решил сделать новый корабль целевым флагманом учебного отряда.  Сформировать его кают-компанию из офицеров-преподавателей. Дать сводный экипаж из опытных матросов-инструкторов и курсантов-призывников, подлежащих обучению. Оснастить крейсер специальными приборами для опытовых стрельб из реальных боевых орудий...
Не первый ли это прецедент создания специальной полифункциональной учебно-боевой единицы в мировом флоте?..
Пройдет всего пять лет. И за смелость Тирпица отстоять перед слишком экономным государством якобы ненужный проект, «Блюхер» отблагодарит своего спасителя и всю Германию.  Первая Разведывательная группа под флагом Ф.Хиппера, непобедимый авангард Гохзеефлотте - его потомки и ученики...
Новый крейсер был спущен на воду 11 апреля 1908 года. Под пронзительным ветром у открытого эллинга собралась многотысячная толпа горожан, слушавших пространную речь генерала фон Гольца, которого Штаб просил выступить в роли  крестного отца корабля. Потом на помост для почетных гостей поднялась миловидная высокая дама - графиня Блюхер фон Вальштат, правнучка знаменитого полководца. Она разбила о высокий, слегка изогнутый форштевень темную бутыль рейнвейна и нарекла крейсеру имя. Биография удивительного корабля, и по сей день вызывающего споры исследователей, началась.
Впрочем, до выхода крейсера на испытания ему предстояло еще 18 месяцев провести в достроечной акватории. Достройка на плаву велась ускоренными темпами, временами верфь работала в три смены. Это было необходимо для скорейшего освобождения заводских мощностей под строительство новых кораблей.
Но ускорить некоторые производственные процессы оказалось практически невозможно. Например, изготовление двенадцати артиллерийских установок главного калибра состоялось по первоначально определенным, а не по сокращенным срокам.
Как бы то ни было, а 1 ноября 1909 года  «Блюхер» был готов  выходу на испытания.
При предварительном вступлении в состав флота корабль был занесен в классификационные списки как "grosser Kreuzer". Это традиционное в германском флоте наименование для броненосных и линейных крейсеров в русской исторической литературе чаще всего переводят как «тяжелый крейсер». Это не вполне точно, поскольку сам термин сделался общепризнанным значительно позднее - уже во времена Лондонского договора. Но… «Водоизмещение около 2 от соответствующего по возрасту линкора, главный калибр следующего, после линейного класса «номера»…» У немцев в ходу на броненосцах и первых дредноутах 280 миллиметров, десятидюймовые стволы не производятся. Значит, 210 - как раз, следующий. За десятилетие до Вашингтонского пакта «Блюхер» является первым кораблем в мире, принадлежащим к классу тяжелых крейсеров!  Впрочем, иногда британские военные специалисты и историки, такие как Э.Четфилд и Ньюболт, относят самый противоречивый германский проект к «ранним» линейным крейсерам.
Испытательная программа началась для «Блюхера» глубокой осенью 1909 года. И продолжалась до конца апреля. После швартовных испытаний крейсер вышел на пробу машин в Кильскую бухту, затем совершил три серии прогрессивных пробегов на Нейкругской мерной линии.
Глубины на этом испытательном полигоне значительно меньше «идеальных испытательных» 100 метров, и считаются недостаточными для получения "чистого" результата.  Слишком тонкая прослойка воды между морским дном и днищем движущегося корабля не позволяет при максимальных оборотах винта добиться действительно наивысшей скорости. Итоговый показатель хода для таблиц тактико-технических данных берется «по счислению». Поэтому фактически все крупные германские корабли, проходившие испытания на Нейкругской мерной линии, имели в таблицах показатель скорости несколько ниже, нежели в среднем по факту. Иногда эта разница достигала почти целого узла.
«Блюхер» продемонстрировал на испытаниях скорость 24,5 узла, развив при этом мощность на валах 38 323 лошадиных сил. Это было почти на 20% больше, нежели предусмотрено проектом. По сути дела, на свой год спуска "Блюхер" являлся действительно наиболее мощным и быстроходным броненосным крейсером мира, обладающим поршневыми машинами.
Это было незабываемое зрелище, сохранившееся для нас на нескольких старых фотографиях, сделанных офицерами наблюдающей комиссии для приложения к отчету об испытаниях. Огромный двухтрубный крейсер легко, словно играючи, вспарывает высоким, изящно изогнутым форштевнем темно-свинцовую волну. Белый бурун стоит почти до самого носового герба, черная грива густого дыма над трубами резко сваливается назад, закрывая тонкую стройную стрелу грот-мачты стремительно несущегося корабля. Длинная, тугая спутная волна с упругим прогибом ложится под корпус и вскипает у борта серебристо-седым пенным шлейфом. Стволы 210-миллиметровых орудий, еще безмолвные, спокойно уложены в диаметральную плоскость, и кажутся совсем небольшими в аккуратных приземистых башнях.
И совершенной нелепостью на фоне этой грозной уверенной силы смотрится отчаянно трепещущий на гафеле флаг гражданского флота Германии...
Традиция есть традиция: право на ношение белого полотнища с черным крестом и имперским орлом надо еще заслужить. А во время испытаний, пока еще корабль не принят военным флотом и не считается официально на службе, все бегают по мерной миле под простыми трехцветными гражданскими флагами.
На испытательных снимках, пожалуй, особенно бросается в глаза внешнее сходство силуэта «Блюхера» с первыми германскими дредноутами типа «Нассау». Тот же двухтрубный длинный приземистый профиль. То же гексагональное расположение вооружения главного калибра - по башне на полубаке и юте, по две башни на каждом борту... Даже начинаешь понимать, почему некоторые исследователи считают крейсер «тактическим соответствием» этим линкорам, подобно тому, как броненосные крейсера типа «Шарнхорст» соответствуют своим ровесникам - эскадренным броненосцам типа «Дойчланд».
Впрочем, новая концепция уже не предусматривала совместной работы в одной эскадре броненосцев с броненосными крейсерами. На историческую сцену выступали новые персонажи…
Для взаимодействия в эскадре с линкорами типа «Нассау» предназначался уже не «Блюхер», а первый классический германский линейный крейсер «Фон дер Танн», значительно сильнее бронированный и имевший в качестве главного калибра аналогичные линкоровским 280-миллиметровые пушки. Особая конструкция башен позволяла крейсеру стрелять почти на 10 кабельтовых дальше, нежели «Нассау», что бывает совершенно необходимо в авангардном бою. "Блюхер" же, со своими 210-миллиметровками и с поясной броней толщиной около 180-миллиметров, выглядел слабым звеном в авангарде линейной эскадры.
Командир «Блюхера», капитан-цур-зее Курт фон Россинг, по окончании испытательной программы представил Главному Морскому Штабу подробный отчет о поведении своего крейсера во время ходовых и стрелковых испытаний. Офицер восхищенно отозвался о скорости и мореходности корабля, о его маневренности и устойчивости как артплатформы...  Но наряду с восторженными высказываниями в отчете проскальзывала и тревога.
Дело в том, что фон Россинг обратил внимание на неудобство расположения бортовых башен главного калибра у своего корабля. Четыре двухорудийные 210-миллиметровые установки на тяжких барбетах громоздким каре обрамляли вторую котельную группу крейсера, а общие на каждую бортовую пару башен погреба боезапаса были отнесены ближе к корме. Чтобы доставлять боеприпасы к первой паре бортовых башен, вдоль диаметральной плоскости был проложен длинный подачный коридор. Четыре башни получали снаряды от двух подъемников, что значительно снижало боевую скорострельность крейсера.
Адмирал Тирпиц еще до получения отчета капитана-цур-зее фон Россинга  предполагал, что офицеры действующего флота оценят расположение бортовой артиллерии «Блюхера» как недостаток. Но так как планировалось использовать крейсер прежде всего в качестве флагмана учебно-артиллерийского отряда, Главный Штаб не дал санкции на какие-либо изменения в конструкции и вооружении корабля. 27 апреля 1910 года «Блюхер» получил личный приказ Императора Вильгельма II поднять боевой флаг и вымпел и вступить в кампанию - на правах флагмана разведывательного крейсерского отряда. В тот же день с борта броненосного крейсера «Роон» к «Блюхеру» перешел штаб вице-адмирала Хеерингена.
В составе сводного разведывательного отряда крейсерских сил флота в эти дни ходили многие знаменитости будущей войны.  Броненосные крейсера «Гнейзенау», «Йорк» и «Роон», легкие крейсера «Дрезден», «Кенигсберг». «Данциг», которого после 6 июня сменил в колонне «Майнц». А также «Берлин», «Любек» и «Штеттин».
Сводный учебный отряд из разнотипных крейсеров разных поколений и самого различного назначения - шумный, многочисленный, странно смотрящийся в походном порядке, когда корабли равняются за флагманом в общем кильватере...
Но пройдет меньше пяти лет, и командиры, проходившие флагманскую практику в отряде Хеерингена, возглавят самые прославленные крейсерские соединения германского Императорского флота. Так по окончании летнего сезона учений, когда сводная эскадра возвратилась из норвежских вод, ее вторым флагманом стал контр-адмирал Максимиллиан фон Шпее, в недальнем будущем - начальник Восточно-азиатской эскадры, перед войной базировавшейся на колониальный порт Циндао. А капитан-цур-зее Франц Хиппер, первый командир «Гнейзенау», уже в адмиральском звании останется на страницах истории Великой войны прежде всего как командующий Первой разведывательной эскадрой линейных крейсеров Гохзеефлотте.
 
3.
 
«Блюхер» быстро стал звездой учебного отряда. Уже на следующий 1911 год комендоры нового крейсера под руководством старшего артиллериста капитан-лейтенанта Клаппенбаха завоевывают императорский приз за снайперскую стрельбу из орудий 210-миллиметрового и 150-миллиметрового калибра.
Вице-адмирал А. фон Тирпиц, лично инспектировавший учения, окончательно убедился в правильности своего выбора, и решил, что как только формирующийся разведывательный отряд «больших крейсеров» получит флагмана из числа новопостроенных кораблей дредноутского поколения, «Блюхер» перейдет в распоряжение Инспекции корабельной артиллерии. А в отряде его должен был заменить пришедший с достройки в феврале 1911 года «Фон дер Танн» - первый крейсер-дредноут Германии...
В конце сентября 1911 года «Блюхер» поступил в распоряжение Инспекции корабельной артиллерии. И новым командиром корабля стал капитан-цур-зее Г.Пипер, председатель инспекции, офицер с образованием физика-баллистика и артиллерист «от Бога». Первые два месяца службы под его командованием окончательно закрепили за «Блюхером» статус крейсера-снайпера. Но уже в ноябре исследовательскую программу пришлось свернуть. Приказом самого верховного главнокомандующего «Блюхер» был отозван в действующий состав флота для участия в больших маневрах, запланированных на следующую весну.
Морской министр, вице-адмирал Тирпиц, категорически возразил против этого отзыва. По его мнению, следовало предоставить крейсеру возможность продолжить участие в исследовательской программе. Серия артиллерийских экспериментов только разворачивалась, до ее завершения было еще очень далеко, а перерыв негативно сказался бы на общей подготовке комендоров всего флота, поскольку для них разрабатывались новые принципы обучения. Стоило ли снимать крейсер с важной программы для почти формального участия во флотских маневрах?..
Спор между морским министром и флотским начальством перешел в открытый конфликт. Адмирал Бахман, руководитель крейсерских сил на предстоящих маневрах, напрямую обвинил Тирпица в том, что он пытается добиться исключительного права распоряжаться «Блюхером» и сделать крейсер «своей личной княжеской яхтой». Но морской министр, пользующийся почти неограниченным влиянием на кайзера Вильгельма II, сообщил о размолвке с командованием флотом самому монарху. И Император счел своим долгом вмешаться.
Через начальника своего морского кабинета фон Мюллера кайзер предложил компромиссный вариант: «Блюхер» участвует в маневрах, оставаясь при этом в распоряжении морского министра и выполняя на стрельбах часть эксперимента. В действительности Вильгельм рассчитывал на то, что к весне вопрос об участии крейсера в маневрах отпадет сам собой.
Дело в том, что еще в 1910 году союзная Турция пыталась заключить с Германией договор о формальной продаже нескольких боевых кораблей. Тогда, летом 1910, было заключено соглашение о передаче туркам только двух старых эскадренных броненосцев типа «Вайсенбург». Теперь союзники рассчитывали на приобретение как минимум одного броненосного или даже линейного крейсера.
Тирпицу и другим руководителям флота удалось договориться о том, что продажа будет по сути своей фиктивна, и корабль сохранит в Турции немецкую команду. Имя «Блюхера» называли в числе кандидатов на пост флагмана турецкого флота. И так как крейсер считался заведомо слабее вступившего в строй «Фон дер Танна» и достраивающихся линейных крейсеров типа «Мольтке», император намерен был отпустить в Турцию именно его.
Однако к весне 1912 года получил предварительное право вступить в строй линейный крейсер «Гебен». Впоследствии он почти сразу же после учебного отряда был назначен дипломатическим стационером на Средиземное море. И при угрозе начала войны перешел в Турцию - вместо «Блюхера», которому суждено было оставаться на северном театре в качестве опытово-учебной единицы, в личном распоряжении адмирала Тирпица...
Ледовый сезон на Балтике и в Северном море  - не лучшее время для выходов на стрелковый полигон. Нередки шторма. Пронзительные холодные ветра приносят от скандинавских берегов белесый густой туман или снежные заряды, сводящие видимость к нулю, когда из ходовой рубки буквально не разглядишь и собственного гюйсштока. В прибрежных бухтах скапливаются льды, и торосятся в прибое друг на друга, вставая над стылым морем острыми гранеными гребнями. Из портовой акватории не выйти без сопровождения ледокола. И даже если ты выбрался в открытое море, ледяная вода окатывает на ходу полубак, забрызгивает оптику, разбегается по низкому приземистому юту, и застывает на холодном металле тяжелыми причудливыми глыбами...
Почти всю зиму крейсера сводного разведывательного отряда провели на своих стоянках. Учения экипажа сводились к теоретическим занятиям в учебных классах и к выполнению артиллерийскими расчетами стандартной ежедневной программы тренировок у орудий. «Блюхер» стоял в Киле у заводской стенки - в своем первом планово-профилактическом ремонте. Команда вместе с заводскими рабочими перебирала котлы и машины корабля, а в это время на верхней палубе специалисты штабной артиллерийской Инспекции заканчивали монтировать оборудование для дальнейших стрелковых экспериментов. Это были, в основном, новые прицельные трубки и дальномеры. По приказу морского министра «Блюхер» должен был первым во флоте получать всю новейшую оптику для проверки ее эксплуатационных качеств.
Техническая комиссия Главного Штаба, обследовавшая крейсер после первого года, проведенного в активном составе флота, пришла к выводу, что авторы проекта не ошиблись в выборе для корабля именно этого типа ходовых систем. Несмотря на небольшое проседание нижних рядов водогрейных трубок в двух котлах, энергетическая установка корабля вполне приработалась. Легкие засоления могли быть быстро устранены при своевременной профилактике, и крейсер, если так позволительно выразиться, находился «на пике формы», готовый к дальним походам любой навигационной сложности.
Обследование внешней обшивки корпуса корабля, проведенное ранней весной 1912 года в доке кильской казенной верфи, не выявило никаких дефектов, кроме нескольких царапин на правом скуловом киле, полученных, очевидно, при прохождениях над отмелями.  Для того чтобы на этих местах не началась коррозия, решено было тщательно зачистить обнажившийся от прокраски металл, а потом изолировать царапины суриком и свежей краской. По мнению технической комиссии, этого должно было вполне хватить для того, чтобы остановить начинающуюся ржавчину.
К слову, «Блюхер» был первым большим крейсером германского флота, который имел специальную конструкцию скуловых килей для постановки в док так называемым «мальтийским способом». При традиционном методе постановки основная нагрузка приходится на определенные точки киля ремонтируемого корабля, на которые давят кильблоки, и при спускании воды из докового бассейна нередки деформации продольного набора. А «мальтийский способ» распределяет нагрузку более равномерно, перенося ее на большую площадь. Для «Блюхера» это было принципиальной необходимостью, поскольку большая на 3 метра ширина корпуса, нежели у крейсеров предыдущего поколения, а также тяжесть далеко отстоящих от диаметральной плоскости бортовых артустановок приводила у него к возникновению «перерезывающих моментов» при обычных методах докования.
 
4.
 
Начало весны «Блюхер» встретил в западной Балтике. Вместе с линейным кораблем «Эльзас» - эскадренным броненосцем предпоследнего германского додредноутского поколения из состава 1-й линейной эскадры Гохзеефлотте, он должен был в апреле 1912 года совершить поход в заграничные воды для участия в международных учениях. Для «Блюхера» эти учения были частью артиллерийского эксперимента, прерванного из-за конфликта флотского руководства с Тирпицем еще в прошлом году. Крейсер получил опытовый комплект  гиростабилизирующих приборов для управления огнем, и теперь следовало проверить его действие на практике во время стрельб на дальние дистанции.
10 апреля «Блюхер» и «Эльзас» были уже в водах союзной Дании, где с разрешения местных властей установили щитовые мишени в Фугле-фьорде и в течение последующих десяти дней практиковались в стрельбе из главного калибра.
Дорогостоящие учения - стрельбы боевыми снарядами с применением новейших приборов управления огнем умышленно проводились публично - в присутствии датских наблюдателей. Это была не столько тренировка в рамках эксперимента, назначенного Артиллерийской инспекцией флота, сколько демонстрация возможностей лучших канониров Гохзеефлотте иностранным наблюдателям. С прямым расчетом на то, что блестящие результаты стрельб станут быстро известны всей Европе.
Естественно, что датчане не смогли бы удержать данные об учениях в секрете.  Известия о том, что «Блюхер» при стрельбе на 70 кабельтовых превзошел свое собственное прошлогоднее достижение и показал результативность почти два с половиной процента, неизбежно должно было достичь британского Адмиралтейства.
Но - без подробностей...
Причина успеха «Блюхера» так и осталась неизвестной английским флотоводцам, и это даже привело к тому, что Первый Лорд Адмиралтейства, принц Луи Баттенбергский, во всеуслышание заявил о подтасовке немцами результатов своих практических стрельб...
Секрет столь недоверчивого отношения Первого Лорда к потенциальному противнику прост. Дело в том, что буквально накануне получения доклада о немецко-датских маневрах в Фугле-фьорде Его Высочество принц Луи побывал на флотском полигоне в районе Оркнейских островов. И имел честь наблюдать учебные стрельбы двух крейсеров типа «Индефатигэбл».
Так вот, новейшие представители второго поколения британских крейсеров-дредноутов, вооруженные артиллерией калибром 305 мм., находясь всего в 50 кабельтовых от щита, не могли толком пристреляться по нему в течение двадцати двух минут!  Не может же Британия, законодательница мод в воено-морском деле, обладать менее совершенными приборами управления огнем и хуже подготовленными артиллеристами, нежели Германия, которая всего лет тридцать назад начала претендовать на роль великой морской державы?..
Меж тем, 24 апреля 1912 года, «Блюхер» и «Эльзас» возвратились в Киль. Линкор после краткого профилактического осмотра перешел в Вильгельмсхафен - к своей эскадре, а крейсеру предстояло вновь стать причиной раздора между Тирпицем и флотским руководством. Главнокомандующий Флотом Открытого моря настаивал на том, чтобы целевой учебно-артиллерийский крейсер на предстоящих летних маневрах возглавил в качестве флагмана крейсерский отряд контр-адмирала Рейнхарда Коха. А Тирпиц вновь прочил своему любимцу одиночное плавание к Фарерским островам с проведением опытовых стрельб в открытом море...
Договорились на том, что сначала «Блюхер» идет выполнять программу эксперимента, а в сентябре временно подменит броненосный крейсер «Фридрих Карл» на посту флагманского корабля Второй разведывательной группы, формирующейся специально для очередных больших маневров.
Флагманом отряда Коха «Блюхер» прослужил всего двадцать дней - со 2 по 22 сентября 1912 года. И снова соединение, которое ему пришлось возглавить, было до странности разнотипным. Четыре легких крейсера – «Аугсбург» с 12 105-мм орудиями с длиной ствола 45 калибров, «Штеттин», «Мюнхен» и «Данциг», несущие по 10 пушек того же калибра, но более коротких, старого образца. К тому же все эти крейсера принадлежали к разным поколениям и значительно отличались по маневренности и скорости.
Огневую поддержку легким силам в учебном бою должны были оказывать «большие крейсера» - своего рода «главные силы» разведотряда. Например, «Фридрих Карл» - крупное трехтрубное создание 1902 года спуска, защищенное всего 100-миллиметровой бортовой броней, но по скорости и оперативности реакции на окружающую обстановку более всего напоминающее медлительный броненосец. Или «Гебен» - только что перешедший в отряд из учебно-испытательной акватории, вооруженный десятью 280-миллиметровыми пушками крейсер-дредноут, развивающий скорость свыше 28 узлов. И - в качестве предводителя – «Блюхер»…
Воистину, адмиралу и командирам требуется быть незаурядными организаторами, чтобы подобное соединение в боевой обстановке представляло собой реально опасную для противника силу. Штаб Коха и кают-компания «Блюхера» вполне справилась с этой задачей, разделив отряд на четыре оперативные группы по принципу «тактических пар».  Две из них были укомплектованы легкими крейсерами, отобранными по принципу сходства скоростных характеристик. Третью составлял сам флагман вместе с «Гебеном». А в ближних тылах артиллерийского прикрытия неспешно ползал старый «Фридрих Карл» - в роли второго флагмана и штабного координатора действий разведки под флагом контр-адмирала фон Робер-Пашвица. Таким образом, отряд не был связан в своих действиях малой скоростью некоторых своих бойцов и блестяще справился с задачей обнаружения условного противника во время маневров.
Когда в туманном мглистом ноябре закончился сезон морских учений, «Блюхер» вернулся в Киль. Там он простоял всю зиму, пережидая ледовые времена, а ближе к весне, как только заметено увеличилось светлое время суток, вновь ушел в Северное море, чтобы во второй половине марта провести на полигоне между Куксхафеном и Гельголандом стрелковые учения в открытом море.
Тирпиц остался доволен проведенными под Куксхафеном артиллерийскими опытами. И даже разрешил новому командующему Гохзеефлотте, вице-адмиралу Ф.Ингенолю, снова забрать корабль в состав крейсерских сил флота для участия в летнем сезоне учений.
Контр-адмирал Функе, принявший командование разведывательными силами, сразу же назначил «Блюхера» своим флагманом. И флаг уже пятого по счету адмирала замаячил на фок-флагштоке экспериментального крейсера.
Именно в соединении Функе «Блюхеру» впервые по-крупному не повезло. Во время перехода вокруг Ютландского полуострова из Северного моря в Балтику вечером 29 мая 1913 года крейсер умудрился… заблудиться в Большом Бельте.
Пролив, берега которого изрезаны многочисленными бухтами, забитый мелкими скалистыми островками и изобилующий в эту пору года вечерними туманами стал настоящей ловушкой для «Блюхера», чей навигационный опыт на третьем году службы исчерпывался знанием фарватеров до опытового полигона и обратно. Покружив немного в тумане возле острова Ромсе, крейсер окончательно потерял ориентировку, и из-за ошибки в счислении угодил на мель - с хода примерно 16 узлов.
Тугой, но, к счастью, мягкий удар в днище, заставивший вздрогнуть весь корпус корабля, внезапная полная остановка движения при нормально работающих машинах и мгновенно возникший легкий крен были слишком очевидным свидетельством состоявшейся аварии. К счастью, у командира «Блюхера» капитана-цур-зее Г.Пипера и у его штурманской вахты хватило терпения и благоразумия не пытаться снять слишком плотно севший крейсер с мели работой машин. А то ведь недолго было и надорвать ходовые или повредить крупные винты корабля о длинные выступы отмели. Выйдя в эфир с сообщением о чрезвычайном происшествии, «Блюхер» остался в темноте и полном одиночестве ожидать помощи от сотоварищей по эскадре.
Командующий флотом, получив радиограмму, сразу же распорядился выслать к острову Ромсе все находившиеся в Большом Бельте крупные корабли Гохзеефлотте. Первыми, как и положено настоящим разведчикам, обнаружили пострадавшего сотоварища крейсера соединения Функе, а конкретно - легкий крейсер «Аугсбург», который 1 июня 1913 года и помог «Блюхеру» сняться с мели. Подошедшие вслед за «Аугсбургом» легкие крейсера «Штеттин» и «Штутгарт» стали посменно буксировать «Блюхера» в сторону Кильской бухты, пока не сдали пострадавшего «с рук на руки» старому линкору «Веттин» - для оказания дальнейшей помощи.
Г.Пипер утверждал, что его крейсер, по-видимому, не получил никаких повреждений ходовых систем, и вероятнее всего, вполне сможет добраться до Киля и самостоятельно. Но маленькие разведчики не обращали на слова командира «Блюхера» никакого внимания, и, борясь с невысокой встречной волной, продолжали упорно тащить своего флагмана на буксире.
По свидетельству командира «Штеттина», капитана-цур-зее Вильгельма Кросига, «легкие крейсера не бросили буксирных концов не только потому, что опасались за состояние «Блюхера», но и сообразуясь с поставленной адмиралом целью практиковаться в совершении спасательных работ».
Использовать спонтанную нештатную ситуацию в учебных целях - это было вполне в духе традиций разведки Гохзеефлотте.
В Киле «Блюхер» встал в док для выяснения необходимого объема ремонтных работ. И при осмотре выяснилось, что Г.Пипер был совершенно прав, когда утверждал, что ходовые механизмы крейсера в полном порядке. Мель оставила лишь несколько вмятин на обшивке, да на одном из винтов корабля была заметна небольшая деформация от удара о морское дно. Осмотр вместе с ремонтом занял не более недели, но крейсер не вернулся в соединение до конца июня, поскольку военный суд Инспекции морской артиллерии попытался разобраться в причинах аварии.
23 июня 1913 года состоялось заседание Трибунала, приговорившее командира «Блюхера» капитана-цур-зее Г.Пипера «за небрежность при исполнении служебных обязанностей» к трем дням ареста на береговой гауптвахте. Вахтенный штурман крейсера, как непосредственный виновник аварии, был посажен под арест на вдвое больший срок. Тем дело и ограничилось.
Пройдет около двух лет, разразится война, и сводная британско-французская эскадра Антанты войдет в Дарданелльский пролив. И с желтых высот Галлиполи и Бендер-Аббаса неприятеля встретят дружными залпами германские орудия с турецкими артрасчетами у лафетов. А командовать турецкой обороной Дарданелл - ключом к воротам Стамбула - будет германский офицер Генрих Пипер, один из лучших артиллеристов своей эпохи и бывший командир «Блюхера»...
Выйдя из ремонта, «Блюхер» снова поступил в распоряжение артиллерийской инспекции флота. Все лето крейсер-снайпер провел на учебном полигоне в районе острова Гельголанд, испытывая стереоскопические цейссовские дальномеры и выясняя опытным путем оптимальное для определения дистанции до противника расположение на мачтах высотных наблюдательных постов.
Результатом исследования его стрелковых результатов было создание первого в германском флоте центрального прибора автоматического управления артогнем. И первый экземпляр нового прибора установили на борту «Блюхера» - на фор-марсе треногой мачты, устроенной по британскому образцу. В числе первых крейсер получил и целеуказатель для орудий среднего калибра. Как только конструктора артиллерийской инспекции предлагали флоту новый прибор для управления огнем, тут же опытный образец монтировали «Блюхеру» - для практических испытаний.
Обычная судьба учебно-боевого корабля в мирное время часто представляет собой путь по замкнутому кругу: опытовый полигон, модернизация с монтажом нового оборудования - и снова опытовый полигон. Проходит время, меняется экипаж, но только иногда привычный ритм существования нарушается какими-нибудь чрезвычайными происшествиями...  «Блюхеру» суждено было вырваться за пределы кольцевого фарватера рутины. Но совершить этот прорыв он смог только с началом мировой войны.
 
5.
 
Война, как бы это странно ни звучало, пришла как-то тихо. Ждали ее давно, но, пожалуй, даже самый лучший разведчик-аналитик не смог бы в июне 1914 года определить точную дату ее начала. И вот, 28 июня в Сараево террорист-одиночка убил выстрелом из пистолета австрийского наследника престола - эрцгерцога Франца-Фердинанда. Газеты всей Европы выплеснули на первые полосы сообщение о злодейской акции, которая потрясла общество.
За такую смерть смертью платят многие.
Начало боевых действий стало вопросом нескольких дней, может быть - недель. Не более…
Конец лета 1914 года застал «Блюхера» в Киле - в отряде вооруженного резерва. Крейсер числился в ремонте, но уже на следующий день после объявления войны новый командир крейсера фрегаттен-капитан А.Эрдман подает Главному Штабу прошение о зачислении флагмана учебно-артиллерийского отряда «в любое боевое соединение, где только возможна эффективная служба для броненосного крейсера».
Ремонт заканчивался. И снова, как в невозвратное мирное время, два адмирала, два высокопоставленных флотских начальника резко разошлись во мнениях по поводу того, где будет эффективнее всего использовать «Блюхера».
Командующий Гохзеефлотте вице-адмирал Фридрих фон Ингеноль полагал, что крейсер надо зачислить в линейно-крейсерскую эскадру Франца Хиппера. Да, «Блюхер» старше других линейных крейсеров Германии. Да, он обладает более легкой артиллерией по сравнению со своими бывшими учениками. Да, возможно адмиралу Хипперу будет трудновато управлять строем своей эскадры, когда концевым в нем встанет трехвинтовой крейсер с поршневыми паровыми машинами,  способными на ход не более 26 узлов. Но какой же командир откажется от признанного снайпера в составе своей группы!..
Командующий германскими морскими силами на Балтике принц Генрих Прусский, брат царствующего императора, обратился к штабу с просьбой зачислить броненосный крейсер «Блюхер» в его соединение, состоявшее, в основном, из старых кораблей додредноутской эпохи. Активные силы противника - России, - фактически тоже состояли сплошь из ветеранов, поскольку, опасаясь «новой Цусимы», Император Николай II не допускал использования новых дредноутов далее 100 миль от акватории Гельсингфорса.
У гросс-адмирала принца Генриха были далеко идущие планы в отношении лучшего стрелка кайзеровского флота. «Блюхер» был единственным немецким кораблем на Балтике, способным составить реальную конкуренцию русскому флагману «Рюрику»- Второму.
По сути дела, этот весьма странный броненосный крейсер британского происхождения имел с «Блюхером» немало общего. Оба являлись крейсерами прежде всего эскадренного назначения и принадлежали к немногочисленному поколению «переходного этапа» между додредноутами и новейшими сверхмощными кораблями. Оба прошли целевую подготовку к лидированию эскадры. Кроме «Блюхера», противостоять «Рюрику» не смог бы ни один германский крейсер додредноутской эпохи.
Возможно, именно в противостоянии с русским флагманом «Блюхер» был бы на своем месте. Но, как говорят мудрые,  «история не знает сослагательного наклонения»…
Несмотря на логичность выдвинутых принцем Генрихом доводов, Штаб поддержал позицию Ингеноля. В это время германское флотское командование в качестве первоочередной задачи рассматривало борьбу с британским флотом в Северном море. На счету была буквально каждая боевая единица. «Блюхер» покинул Киль и перешел в Северное море, где в Вильгельмсхафене присоединился к эскадре Хиппера, насчитывавшей в это время всего три боеспособных вымпела, так как «Гебен» был уже в Средиземном море, а «Фон дер Танн» пребывал в ремонте.
В свой первый приход в эскадру Хиппера «Блюхеру» не удалось совершить ни одного боевого выхода. Линейные крейсера постоянно находились в готовности номер один, ожидая приказа выдвинуться к британскому побережью, чтобы впервые испытать прочность обороны первой морской державы в мире.
Но вместо похода на Англию «Блюхеру» пришло распоряжение вернуться на Балтику. Воспользовавшись тем, что в Северном море операция была ненадолго отложена, принц Генрих все-таки добился перевода броненосного крейсера в свою эскадру.  Это была временная командировка - флагманом на один боевой выход.
В начале сентября в районе острова Готланд  повысилась активность русских крейсеров. Три ветерана русско-японской войны – «Россия», «Олег» и «Богатырь» - при содействии своего флагмана «Рюрика» вышли к Готланду и попытались препятствовать работе германских минных заградителей. Принц Генрих решил попытаться разгромить русский крейсерский отряд, что почти наверняка заставило бы флот России вновь перейти к оборонительной тактике.
Силы для поимки русских крейсеров были собраны весьма внушительные. Например, целая эскадра броненосцев типа «Виттельсбах» - Четвертый отряд Гохзеефлотте под флагом адмирала Шмидта. Кроме них были еще легкие крейсера «Страссбург», «Аугсбург», «Газелле» и «Амазоне», несколько десятков эсминцев, заградители, тральный отряд... И «Блюхеру» предстояло возглавить всю эту «музейную коллекцию».
Незадолго до его прихода здесь произошли события, на первый взгляд, незначительные. Но на деле они очень во многом повлияли на ход морской войны. В районе Оденсхольма, глубокой ночью сел на мель германский легкий крейсер «Магдебург». До рассвета он не смог сняться, и был застигнут в небоеспособном виде русскими кораблями.
Разведчик не уронил своей чести, предпочел плену гибель от самоподрыва на остатках боезапаса. Но его документы - и в том числе книги радиокодов военного флота - все же попали в руки неприятеля. По линии союзнических связей получили доступ к сверхсекретной информации и англичане…
…Адмирал Принц Генрих Прусский лично возглавил операцию по поиску русских крейсеров. Немцы обшарили воды вокруг Гельголанда, но ни одного корабля под Андреевским флагом за несколько суток так и не обнаружили. Серые воды были пустынны, и туманный горизонт ни разу не окрашивался дымом.
Монотонность морского пейзажа утомляет наблюдателей на марсах. На исходе последних суток поиска, несмотря на более частую смену верхних вахт, у дальномерщиков на немецких крейсерах буквально слипались глаза. Должно быть, поэтому «Аугсбург» едва не проворонил опасность. На исходе дня 6 сентября у входа в финский залив легкий крейсер внезапно напоролся сразу на два превосходящих по вооружению русских корабля. Это были однотипные броненосные крейсера «Баян» и «Паллада», которые мгновенно оценили обстановку как весьма выгодную для себя и принялись бегло обстреливать внезапно возникшего из тумана немца.
Если бы русские крейсера чуть меньше суетились во время пристрелки, возможно, «Аугсбургу» пришлось бы весьма туго. Уклоняясь от тесного боя, немец начал отступать на соединение со своими линкорами и с «Блюхером», поджидавшим известий от своих разведчиков в шхерах поблизости. Тактическая особенность операции была в том, что главные силы германской эскадры выбрали в качестве места засады русскую зону влияния в этих водах и расположились в изрезанных мелкими заливами районах у побережья Финляндии.
«Аугсбург» стремительно летел по волнам, зигзагами меняя курс меж высоких всплесков от падающих в воду русских восьмидюймовых снарядов. А навстречу ему из финских шхер двадцатипятиузловым ходом, рискованным для навигационных условий Балтики, торопился «Блюхер».
У высокого форштевня вздымался бурун белой пены, прозрачные струи воды, уже по-осеннему холодные, разбегались, пузырясь, по низкой верхней палубе юта. А кажущиеся слишком легкими для столь громоздкого корпуса башни с длинными стволами 210-миллиметровых орудий уже разворачивались на барбетах в сторону преследователей маленького разведчика... И мгновение спустя над морем гулко раскатился первый залп лучшего стрелка германского флота.
Броненосный крейсер «Баян» бросил обстреливать удирающий немецкий легкий крейсер. И на полном ходу заложил крутую циркуляцию, разворачиваясь на обратный курс. За ним, выходя из-под обстрела, легла в разворот и «Паллада»... И в эфир с их антенн сорвалось почти паническое сообщение, адресованное флагманскому «Рюрику»:
- Внимание всем! В патрулируемом квадрате - германские линейные крейсера!
Далее следовали координаты места встречи с «Блюхером». У страха глаза велики, а появление германского флагмана оказалось настолько внезапным, что даже достаточно опытная дальномерная партия «Баяна» неверно определила противника. В радиограмме вместо «Блюхера» указывается имя «Мольтке», хотя силуэтные различия этих кораблей настолько очевидны, что спутать практически невозможно. Разве что - при движении на контркурсах под острым углом друг к другу…
Впрочем, существует и версия русского офицера, профессионального разведчика Н.Н.Ренгартена, который полагал, будто «Баян» определил «Блюхера» совершенно правильно, с точностью до имени, но умышленно преувеличил опасность. Не по глупости и не из трусости, разумеется. А для того, чтобы вынудить императорскую канцелярию снять запрет на участие в операции новейших линкоров.
Против дредноутов нужны дредноуты...
Николай Ренгартен, конечно, был отменным хитрецом, как и подобает офицеру его специальности. Но, право, не стоило ему приписывать собственные умозаключения кают-компании корабля, находящегося под обстрелом противника.
Вряд ли «Баяну» имело смысл вводить собственное командование в заблуждение - даже ради благородной цели. И вряд ли у него было время на то, чтобы разработать и запустить в эфир подобную дезинформацию. Он просто ошибся. Как мог бы ошибиться в этих условиях любой другой.
Ложь была невольной, но действие свое возымела. Под угрозой столкновения с авангардом Гохзеефлотте русское командование свернуло операцию. И «Рюрик» отозвал своих подчиненных из района Готланда.
«Блюхер» еще некоторое время преследовал «Баяна» и «Палладу», но буквально через пять минут после начала обстрела вынужден был отвернуть с курса погони, так как заподозрил, что русские пытаются завлечь его в зону своих минных постановок.
Сутки спустя «Аугсбург» в Ботническом заливе захватил и после корректного призового досмотра потопил русский пароход «Улеаборг». А на следующий день немецкие корабли, в свою очередь, получили приказ возвращаться на стоянки.  Агентурная разведка донесла Главному Штабу о предстоящем вероятном нападении англичан на патрули в Гельголандской бухте…
У «Блюхера» не было времени на передышку. Уже к вечеру 8 сентября он вошел в Кильский канал, чтобы к утру бросить якоря в Вильгельмсхафене - на стоянке Первой разведывательной группы под флагом адмирала Хиппера.
Но через сутки агенты опровергли информацию об ожидающемся нападении на зону Гельголанда, и броненосный крейсер вышел в Киль - в числе прочих, вновь отозванных на Балтику кораблей.
И спорам адмиралов о том, как лучше использовать уникальный корабль на войне, снова не предвиделось ни конца, ни края...
 
6.
 
Настоящая боевая работа началась для «Блюхера» в ноябре 1914 года, когда, наконец, приказом самого Тирпица для броненосного крейсера было определено постоянное место службы - в составе Первой разведывательной крейсерской группы Хиппера, уже получившей даже в штабных документах устойчивое именование Авангарда Гохзеефлотте. Среди своих прямых последователей и бывших учеников.
В сентябре 1914 года завершил предварительные испытания новейший линейный крейсер «Дерффлингер». Первый из германских линейных крейсеров, оснащенных пушками калибром 305 миллиметров, установленных по линейно-возвышенной схеме. Теперь предстояло проверить, чего  новичок стоит в реальной боевой обстановке. И, как водится в сплоченных эскадрах, для быстрейшего обучения молодой команды "ланкастерским методом", в экипаж «Дерффлингера» ввели инструкторов из числа наиболее опытных моряков «Блюхера» и «Фон дер Танна».
В первом боевом выходе «Дерффлингеру» было приказано в случае столкновения с врагом действовать в режиме «тактической пары» с «Блюхером». Другими словами - прикрывать более легко вооруженный крейсер огнем своих двенадцатидюймовок и попутно учиться у него приемам маневрирования. «Блюхеру» же вменялось в обязанности опекать новичка, не давать ему «зарываться» в схватке, и в случае реальной опасности для его существования постараться вывести из боя. Чтобы перспективная молодежь не смела погибать без пользы для Отечества.
Так бывший целевой флагман учебно-артиллерийского отряда вынужден был среди войны вернуться к работе учителя - попутно с выполнением реальных боевых задач.
Авангард занимался в ту пору набеговыми операциями на восточное британское побережье. Теми самыми, что нередко рассматриваются в британской военной истории как атаки мирных береговых объектов и характеризуются едва ли не террористические акты. В действительности же атакам подвергались прежде всего промышленные зоны портовых городов и позиции береговых батарей - в Ярмуте, Хартлепуле, Уитби.
Но, как писал Ремарк, «от войны более всего страдают из неживых предметов - стекла, из скота - лошади, а из людей - некомбатанты, мирные жители, никогда не бравшие в руки оружия»... Восточное побережье Англии рядом со стратегическими районами изобилует небольшими рыбачьими поселками и городками-курортами, где во время немецких обстрелов не раз погибали мирные люди.
Это была жестокая, но обычная боевая работа, традиционная именно для крейсерского состава. Еще с парусных времен набеги на неприятельский берег вменялись в обязанности свободных охотников, которые приходят на рассвете с попутным ветром, разоряют город и стремительно исчезают за горизонтом, оставив после себя руины фортов и береговых батарей, сожженные военные и заводские пакгаузы и мачты потопленных транспортов, торчащие из черной воды...
Разница с дерзкими рейдами корсаров прошлого была лишь в том, что на территорию Британии, признанной «Владычицы морей», никто не покушался уже почти два с половиной столетия.  Да еще в том, что впервые набеги были тщательно рассчитанной операцией для всего Гохзеефлотте, а не только для его «летучего отряда».
Линейные крейсера лишь наносили непосредственный артиллерийский удар по городу. А в это время в соседних прибрежных бухтах шныряли миноносцы, преследующие мелкие каботажные суда или выполняющие работу противолодочного патруля. Немецкие легкие крейсера "пасли" на британских фарватерах свои минзаги или нередко ставили мины сами… А в открытом море, на широте основного удара, невидимые за утренним туманом, длинным кильватером бродили линейные корабли Гохзеефлотте - около полутора десятков дредноутов и несколько более старых броненосцев, призванных в случае выхода британских главных сил спасти свой авангард и навязать врагу генеральный бой.
Впрочем, если линкоры и выходили в море, они обыкновенно не приближались к британским берегам, а оставались в центральной части Северного моря, в зоне Доггер-Банки. На равном удалении от своих и неприятельских берегов, поблизости от отмелей, над которыми в эту пору года вечно стоят плотные туманы белесого цвета, почти непроницаемые даже для самой лучшей цейссовской оптики. В таких туманах даже крупному соединению легко остаться незамеченным, и, кроме того, ограниченная видимость диктует более короткие дистанции боя, выгодные для применения немецких бронебойных снарядов.
Примерно так выглядел оперативный план германского флотского командования и в день 2 ноября 1914 года, когда около четырех часов пополудни эскадра Хиппера снялась с якорей в Вильгельмсхафене, чтобы отправиться на обстрел города Ярмут.
Ордер эскадры на походе был достаточно стандартен. Форзейлями шли легкие крейсера «Страссбург» и «Грауденц», далее на дистанции около тридцати кабельтовых следовали линейные крейсера во главе с флагманским «Зейдлицем». И «Блюхер» занимал среди них место третьего в кильватерном строю. Замыкали колонну, прикрывая ее на почтительном удалении с тыла, еще два легких крейсера – «Кольберг» и «Штральзунд». В обязанности форзейлей входила визуальная разведка и противолодочный дозор. Линейным крейсерам предстояло поутру следующего дня уничтожить инфраструктуру Ярмутского порта. А замыкающая пара обязана была держать связь с линкорами, также вышедшими в море, и попутно поставить мины на каботажных фарватерах у британского побережья.
Рассвет 3 ноября был мглистым, английский берег плотно затянуло клубами жемчужно-серого, холодного тумана. И когда утром в половине девятого на территорию порта Ярмут и близлежащего курортного поселка посыпались крупнокалиберные снаряды, артиллеристы британских береговых батарей даже не смогли толком определить, кто на них напал. В молочной полосе над горизонтом шевелились крупные серые тени, горизонт то и дело озарялся вспышками и оглашался тугими раскатами канонады.  Но стреляющие корабли работали по городу с дистанции более 70 кабельтовых, и лишь по калибрам падающих на берег снарядов англичане вычислили, что это могут быть линкоры. Радисты Ярмута подняли настоящую панику, объявив в эфире, что город атакует… дредноутская колонна Ингеноля!
Единственным британским боевым кораблем, который оказал достойное сопротивление внезапно появившемуся врагу, была старая нестроевая торпедно-канонерская лодка «Хэлсион».
Пожилой ветеран, охранявший местных рыбаков во время промысла, и промеж делом занимавшийся уничтожением плавающих мин, сорванных с минрепов вчерашним штормом, медленно шуршал винтами по спокойной воде, когда прямо по курсу перед ним шумно обрушился в воду 280-миллиметровый полубронебойный снаряд. И за высоким фонтаном белого всплеска скользнула по волне длинная светлая тень крупного двухтрубного крейсера...
«Мольтке»?.. Или даже сам «Зейдлиц»?.. Впрочем, маленькому устаревшему кораблю, не имеющему на борту торпедного запаса, не было никакой разницы, который конкретно из германских линейных крейсеров через мгновение растерзает его в клочья. Главное было - успеть поднять тревогу среди соратников, отстаивающихся в портовых акваториях восточного британского побережья.
Следующий залп лег накрытием. «Хэлсион», уже горящий, все-таки бросил в эфир сообщение о визуальном контакте с линейным крейсером, и начал полным ходом, насколько позволяли изношенные машины, отходить к берегу - под дымзавесу, поставленную двумя патрульными миноносцами «Лайвли» и «Леопард».
Удивительно, но факт: старой канонерке удалось уйти, отделавшись легкими повреждениями и троими ранеными в экипаже.
Из-за опасности подвергнуться нападению подводных лодок, германские линейные крейсера держались далеко от берега и постоянно совершали резкие перемены курса. А береговая линия едва угадывалась за дымными полосами начинающейся непогоды. Возможно, поэтому стрельба эскадры Хиппера оказалась не столь эффективной, как ожидалось по плану. Ни одна береговая батарея уничтожена так и не была, зато пострадали жилые кварталы города и ближайшего санатория, погибло несколько мирных жителей.
Британские столичные газеты буквально на следующий день объявили, что "немецкие крейсера-убийцы умышленно атаковали мирный поселок". Общественность Ярмута даже обратилась в Парламент с просьбой: если кто-либо из германских командиров, участвовавших в этой операции, в процессе войны попадет в плен, отдать их под суд как военных преступников.
Кстати, ответный огонь британских береговых батарей из-за того же тумана оказался совершенно безрезультатен. А миноносцу «Лайвли» при входе в акваторию порта пришлось уворачиваться от снарядов: по ошибке кто-то из молодых канониров начал его обстреливать. Воистину - у страха глаза велики...
Пока линейные крейсера Хиппера пытались разорить Ярмут, легкий крейсер «Штральзунд» выставил на подходах к городу изрядную минную банку. Причем, был замечен за этим занятием одиноким мирным траулером, который и сообщил по прибытии в город о новом заграждении. Здесь бы британскому командованию призадуматься и послать в указанный рыбаком район тральщики. Но вместо этого к Ярмуту начали стягивать подлодки - чтобы атаковать торпедами германские крейсера. Естественно, что уже несколько часов спустя мины «Штральзунда» сработали под килем первого британского корабля. Им оказалась субмарина за номером «D-5», из экипажа которой удалось уцелеть только четверым морякам - тем, что находились во время подрыва на рубке лодки, идущей в надводном положении.
А вот легкому крейсеру «Аурора» несказанно повезло. Британский разведчик около часа находился в заминированных водах, не зная, что путешествует буквально «по рогам» смертоносных шаров. Спокойно пройдя заграждение, и даже не заметив мин, «Аурора» после одиннадцати часов утра вошла в Ярмут - когда авангарда Гохзеефлотте уже простыл и след…
Высланные в море британские линейные крейсера – «кошки Фишера» - к месту боя попросту опоздали. Да и как могло быть иначе, если конкретные сообщения о локализации, курсе, численности и составе эскадры врага они получили через сорок минут после того, как обстрел Ярмута был завершен?
На первый взгляд, итоги операции оказались гораздо менее масштабны, нежели ожидало германское командование. Но этот обстрел, закончившийся почти без ущерба для береговой обороны, тем не менее, перевернул представление английского общества о безопасности своей державы и вынудил лордов Адмиралтейства обратить внимание на уязвимость берегов «туманного Альбиона».
Для предотвращения подобных акций в дальнейшем британское командование вынуждено было стянуть к восточным морским границам страны значительные силы. Линкоры Грэнд-флита стояли в Инвенгордоне и в Скапа-флоу. Из Портленда в Портсмут и в устье Темзы перебазировалась целая армада старых броненосцев типа «Кинг Эдуард VII», а «кошки» окончательно переселились в Кромарти. Были усилены Гарвичский отряд легких сил и патрули эскадренных миноносцев. А для того, чтобы затруднить для разведки противника определение новых стоянок тяжелых кораблей, полтора десятка старых крупных сухогрузов прошли весьма странную «модернизацию».
На широких палубах бывших транспортов были смонтированы фанерные орудийные башни, из амбразур которых пялились на свет божий стволы фальшивых тяжелых орудий. С мачт сняли грузовые стрелы и водрузили вместо них жестяные или деревянные «боевые марсы» - с полутораметровыми шестами вместо базовых дальномеров и с игрушечными «пулеметами». Корабли выкрасили в шаровой цвет и даже нанесли на трубы ленточки – «риски», обозначающие место данной боевой единицы в строю своего отряда.
Буквально через месяц после обстрела Ярмута в каждом более или менее уважающем себя крупном порту Британии завелся хотя бы один такой «псевдоброненосец» - на всякий случай, на страх врагу... Бывало, что после атаки такого «линкора» германской подводной лодкой по воде долго плавали его деревянные «пушки».
При возвращении в Вильгельмсхафен германский крейсерский отряд понес первые большие потери. И ладно бы от рук сильного, умного и благородного врага - а то от пустого и жестокого случая... На своем же оборонном минном заграждении подорвался броненосный крейсер «Йорк» - старый соплаватель «Блюхера» по учебно-артиллерийскому отряду. В экипаже были немалые жертвы - более двух третей всего состава. Эта гибель произвела на команды крейсеров самое удручающее впечатление, и вице-адмирал фон Ингеноль даже решил, что необходимо ускорить подготовку к новому выходу - непременно победному, чтобы впечатление от нелепой и бессмысленной смерти сотоварищей не повлияло на боевой дух германских моряков.
 
7.
 
8 декабря 1914 года под Фолклендами потерпела сокрушительное поражение крейсерская эскадра германского флота под флагом вице-адмирала графа фон Шпее. И уже сутки спустя после гибели «Шарнхорста» и «Гнейзенау» в штабе Ингеноля стало известно, что «авторами» разгрома являются британские линейные крейсера «Инвинсибл» и «Инфлэксибл».
Это означало, что погибшие крейсера принесли своему флоту хотя и невеликую, но ощутимую пользу. Они отвлекли на себя значительно превосходящего врага, и в составе Грэнд-Флита временно отсутствуют два крупных и неплохо подготовленных корабля «капитального» класса. А значит, на ближайшее время у Авангарда Гохзеефлотте и у линейно-крейсерской эскадры англичан, работающей под флагом адмирала Дэвида Битти, шансы в бою равны...
Вернее, почти равны. Британцы сохраняют в Северном море легкий численный перевес. Но он вполне может быть нейтрализован за счет преимущества немцев по живучести и боевой выносливости.
Неделю спустя после гибели эскадры Шпее Первая разведывательная группа спустила траурные вымпела и заменила их боевыми стеньговыми флагами. Новый поход к английским берегам начался 15 декабря 1914 года.
Еще до рассвета в сторону британских островов вышли из Вильгельмсхафена 17 лучших германских эсминцев из состава Первой и Девятой минных флотилий Гохзеефлотте. За ними вытянулись за отмели речного устья Яде все линейные крейсера Хиппера во главе со своим бессменным флагманом – «Зейдлицем». И впервые с эскадрой шел в бой новейший «Дерффлингер» - крупный, плоский, вооруженный двенадцатидюймовыми орудиями в линейно-возвышенных башнях. Надежда державы, последний линейный крейсер Германии, построенный в мирное время. Последний ученик «Блюхера».
Кстати, кают-компания «Блюхера» перед походом пригласила на борт офицера с подводной лодки, несколько дней назад проводившей разведку побережья в районе Хартлепула. Через сутки этот подводник помог штурманам эскадры Хиппера вывести корабли в заданный район, а артиллеристам - определить цели по береговым ориентирам.
Вместе с линейными крейсерами вышла в море Вторая разведывательная эскадра Гохзеефлотте в составе четырех легких крейсеров, уже известных читателю из описания предыдущей операции. Это были «Грауденц», «Штральзунд», «Кольберг» и «Страссбург». На сей раз обязанности минного заградителя выполнял «Кольберг», принявший на борт запас из 100 мин.
Через полсуток после крейсеров, уже ближе к вечеру, из Вильгельмсхафена вышли и линкоры Гохзеефлотте. 17 дредноутов со своими разведчиками - легкими крейсерами, а также с многочисленным эскортом эсминцев. Тыл германской колонны обеспечивал старый флагман, броненосный крейсер «Принц Генрих», практически бесполезный в тесном артиллерийском бою из-за низкой скорострельности  своих абсолютно устаревших 240-миллиметровых орудий, но зато оборудованный при модернизации новыми системами связи. Его роль в эскадре была, по сути, чисто административной, и состояла в обеспечении связи с береговым командованием.
Дополнительные функции штабного координатора возлагались на другой старый броненосный крейсер – «Роон», однотипный с погибшим в прошлом походе «Йорком».
Огромная сила шла по безмолвному ледяному морю в режиме радиомолчания...
Могли ли в тот час немецкие командиры предположить, что именно последнее обстоятельство и обеспечило успех тщательно спланированной операции?
Задолго до этого дня, еще 26 августа 1914 года, на траверзе острова Оденсхольм во время выполнения разведывательного задания сел на камни германский легкий крейсер «Магдебург». С борта погибающего крейсера, чей экипаж подорвал машины своего корабля, чтобы он не попал в плен, русским контрразведчикам удалось снять германские морские шифры. Благодаря этим книгам, переплетенным в свинцовые пластины, вся Антанта могла дешифровывать радиограммы германских боевых кораблей - и прогнозировать практически любые действия противника на море.
Во время выхода немцев к британским берегам 15-16 декабря 1914 года так называемый «сороковой кабинет» Адмиралтейства, специальный отдел, занимающийся дешифровкой вражеских радиограмм и информационным обеспечением контрразведки, сообщил Первому Лорду о продвижении к Британским островам эскадры линейных крейсеров.
О линкорах не было ни слова, поскольку линкоры во время похода ни разу не пытались связаться с Хиппером.
Предупрежденные Адмиралтейством, в портах восточного побережья Британии первыми развели пары линейные крейсера Битти - естественная альтернатива Авангарду Императорского флота. В этот момент в распоряжении британского адмирала находилось всего четыре корабля - флагманский «Лайон», однотипная с ним «Куин Мэри», новейший «Тайгер» и прибывший из колониальных вод многоопытный флагман флота Новой Зеландии «Нью-Зилэнд». Лучшая в эскадре Битти по артиллерийской подготовке – «Принцесс Ройал» - проходила плановый ремонт, и принять участие в операции не могла.
Командующему Грэнд-Флитом вице-адмиралу Джону Джеллико этих сил показалось недостаточно для успешного противостояния германскому набегу. Для содействия Битти к юго-восточным берегам Англии была отправлена Вторая линейная эскадра Гроэнд-Флита в составе шести линкоров-дредноутов и легкого крейсера-разведчика «Боадицея». Кроме того, в подчинении Битти находились крейсерский отряд под флагом командора Уильяма Гудинафа в составе четырех великолепных легких крейсеров типа «Саутгемптон» и однотипного с «Боадицеей» скаута по имени «Бланш».
Разведку обеспечивали вездесущие Гарвичские Силы во главе с Реджинальдом Тэрвитом. Правда, на этот раз Тэрвит мог взять с собой, помимо традиционного «комплекта» легких крейсеров, только 7 эсминцев.
На партулирование побережья вышли даже ветераны - броненосные крейсера додредноутских времен «Энтрим», «Девоншир», «Роксборо» и «Эрджилл».
Первым делом Битти приказал вернуться в порт легким крейсерам «Бланш» и «Боадицея». Начинался шторм, и мелкие крейсера-скауты были уже практически бесполезны. При размахах качки более тридцати пяти градусов они не могли ни эффективно вести наблюдение, ни использовать свою палубную 102-миллиметровую артиллерию, поминутно окатываемую холодной забортной водой. Мелко дрожа от вибрации машин на предельном ходу, обе «красавицы Грэнд-Флита» скрылись в пелене непогоды. Следом за ними адмирал вознамерился отправить и эсминцы, едва не захлебывающиеся в тяжелых волнах. Но не успел...
В 5 часов 15 минут утра по Гринвичу  эсминец «Линкс» во мгле выскочил на контркурс с приземистым серым миноносцем, чей силуэт с острого курсового угла читался из рук вон плохо. В ответ на поданный ратьером позывной,  встречный корабль понес какую-то тарабарщину... Стандартный прием: пока сигнальщик оппонента будет пытаться прочесть всякую чушь, бессистемно отбитую в качестве ответа на вопрос, можно успеть приготовиться к выстрелу. «Линкс» решил не рисковать своей шкурой и выстрелил первым, сообщив своим товарищам, что встреченный им эсминец - немецкий.
... «V-155» стремительно шмыгнул в полосу тумана, поворачивая на север, и стремясь навести преследующего его англичанина на свои главные силы. В предрассветном сумраке завязалась нервная, беглая перестрелка между двумя группами эсминцев, и вскоре завершилась так же внезапно, как и началась, когда английские корабли отошли, получив легкие повреждения.
Полчаса спустя стрельба вспыхнула с новой силой, когда британские эсминцы наткнулись в темноте на довольно старый германский легкий крейсер, определенный ими как «Гамбург». Тот обстрелял противника из своих пушек 105-миллиметрового калибра и нанес тяжелые повреждения эсминцу «Харди». В свою очередь, англичанам удалось выпустить по крейсеру несколько торпед, из которых одна, как утверждали англичане, попала противнику в борт примерно на уровне кормового котельного отделения. После взаимной атаки неприятели разошлись, и каждый рапортовал своему командованию о том, что утопил своего врага...
Эта информация впоследствии не подтвердилась.
На рассвете четыре старых британских миноносца – «Уэвенн», «Дун», «Тэст» и «Мой» - патрулировавшие прибрежные воды у города Хартлепул, встретили и попытались атаковать торпедами несколько крупных немецких кораблей. Но усилия патрульной группы оказались тщетными. Отогнав назойливого противника выстрелами средней артиллерии, три крупных крейсера как, ни в чем ни бывало, пошли ближе к порту и открыли огонь из главного калибра по береговым объектам.
Это были «Зейдлиц», «Мольтке» и «Блюхер». Пока они вели огонь по береговым укреплениям в районе Хартлепула, «Фон дер Танн» и «Дерффлингер» внезапно нарисовались из тумана на траверзе Скарборо, и, обстреливая берег с близкой дистанции, начали продвигаться к Уитби...
Впервые германская эскадра разделилась для выполнения задания, и тем самым добилась так называемого «эффекта вездесущности». Англичане, пусть и предупрежденные контрразведчиками и уже вступавшие с немецкими кораблями в визуальный контакт, тем не менее, не могли предугадать следующего шага неприятеля.
В портовой акватории Хартлепула находились старые бронепалубные крейсера «Форвард» и «Пэтрол». При приближении столь грозного врага, каким были для них крейсера-дредноуты, оба английских корабля снялись с якоря и начали менять позицию. Пытались немедленно скрыться? Самое удивительное, что нет... Они прошли к внешнему рейду, успев не только разглядеть противника и сообщить о нем в эфир все данные, но и вступить с ним в короткую перестрелку. К сожалению, «Пэтрол» так увлекся наблюдением за немцами, что ухитрился сесть на мель посреди родной акватории. Старого разведчика, оказавшегося для линейных крейсеров лакомой неподвижной целью, спасла счастливая случайность.
Поднятые по тревоге расчеты трехорудийной шестидюймовой батареи, защищавшей город от нападения с моря, при первых звуках канонады заняли свои места и тоже повели огонь по противнику.
Сначала англичане пристрелялись по «Мольтке», но после первого попадания - надводного, но у самой ватерлинии - германский крейсер совершил коордонат, и стрелять по нему стало слишком неудобно. Тогда главной мишенью береговой батареи стал концевой в германском кильватере «Блюхер».
Очевидно, англичане считали самого старшего из больших крейсеров Хиппера наиболее уязвимым, и желали добиться гарантированного результата своей стрельбы.
Им удалось нанести крейсеру шесть попаданий снарядами калибром 152 миллиметра, но все повреждения были локализованы на верхней палубе и практически не повлияли на боеспособность корабля. «Блюхер» быстро потушил возникший пожар и продолжил обстрел города.
Соединение выпустило по территории Хартлепула более 1100 тяжелых снарядов. В городе погибло 86 жителей, среди которых было немало некомбатантов. Инфраструктура порта была разрушена, стоявшие в гавани корабли - и в их числе несчастный отважный «Пэтрол» - получили повреждения.
Береговая батарея, доставившая крейсерам Хиппера столько хлопот, согласно германским данным, была все-таки подавлена. Что, впрочем, не мешает англичанам начисто отрицать этот факт. Впрочем, выковыривая снарядами береговую пушку из бетонного капонира, никогда не знаешь, в какой мере тебе это удалось…
На обратном пути Германская эскадра разминулась в непогоде с главными силами Грэнд-Флита буквально в восьмидесяти кабельтовых. Несколько английских эсминцев даже вступили в визуальный контакт с броненосным крейсером «Роон». И только путаница в приказах по Грэнд-Флиту помешала Битти перехватить Авангард Гохзеефлотте или даже встретиться с линейной колонной неприятеля.
Самому Богу неизвестно, от чего может порой зависеть удача на войне!.. Неверно понятый приказ не дал «кошкам Фишера» перехватить эскадру Хиппера. А дискоординация связи среди главных сил Ингеноля лишила немцев возможности навязать британскому отряду генеральный бой. Случай был упущен - причем, обеими сторонами.
А «Блюхер» по прибытии домой встал в ремонт на заводе «Блом унд Фосс», где некогда строился. Ему предстояло восстановить поврежденные части палубного настила, залатать фальшборт и заменить одну покореженную разрывом шестидюймового снаряда 88-миллиметровую пушку.
Одновременно с ремонтом на экспериментальном корабле была установлена для практических боевых испытаний новая система управления огнем для среднего калибра. Война войной, а должности опытового корабля артиллерийской комиссии «Блюхера» никто не лишал!
 
8.
 
Период январской непогоды принес затишье в военных действиях на море. Сезон ледовых штормов заставил корабли обеих воюющих держав временно прекратить активные действия. Часть линейной колонны Гохзеефлотте после смены на ней командного состава получила приказ перейти в Киль - чтобы дредноуты могли в более спокойной обстановке провести учебные стрельбы.
В Кильской бухте и на тех самых полигонах, на которых до войны проводил свои артиллерийские опыты «Блюхер», практически не ощущалось влияние штормов, и что самое главное - гарантированно не могло быть неприятельских подлодок. Ни британских, ни русских. Ведь что может быть лучшей мишенью для торпедной атаки, нежели высокий борт крупного тяжелого линкора, занятого учебной стрельбой?..
Но прежде, чем «Кениги» и «Кайзеры» отправились совершенствовать свою боевую подготовку на учебном полигоне, им предстояло принять участие еще в одном выходе к британскому побережью.
Линейные крейсера Хиппера вновь намеревались произвести демонстративную акцию у побережья Британии. Только на этот раз не обстрел какого-нибудь населенного пункта был их основной целью. Сначала эскадра должна была выйти в район Доггер-Банки и проверить данные разведки о наличии там скопления британских легких сил, конвоирующих минные транспорты. Дело в том, что у германского командования существовали - и не без основания - подозрения, что англичане, отчаявшись уничтожить Гохзеефлотте в генеральном бою, перешли к тактике тесной минной блокады. Уже не раз в районе банки Амрум мелькали в тумане черные тени военно-транспортных пароходов, а в районе Боркум-рифа недавно пришлось поработать тральщикам, когда едва не подорвался на невесть откуда взявшемся новом поле один из старых патрульных миноносцев.
И вот агенты доложили Ингенолю о том, что Кромарти и Росайт покинуло несколько десятков пароходов в сопровождении большого количества крейсеров.
Должно быть, снова идут ставить мины у немецких берегов...
Германская разведка к этому времени знала, что до войны в Англии не уделялось должного внимания производству заградительных мин. И когда уже начались боевые действия, Адмиралтейство вело переговоры с русскими союзниками, делавшими мины в достаточном количестве, о покупке тысячи штук, чтобы выставить оборонительные банки в водах вокруг Шотландии... Откуда у англичан столько мин, чтобы отправить к германским берегам на постановку одновременно три десятка заградителей? Об этом Ингеноль почему-то не задумывался.
Итак, линейные крейсера Хиппера в сопровождении своих верных разведчиков из Второй группы должны были выйти на Доггер-Банку и, если там окажутся заградители со своей охраной, перебить их.
В штабе флота, очевидно, понимали, что сообщение о массовом выходе в море минных заградителей вполне может быть и дезинформацией. Зато сущей правдой мог оказаться рапорт пилота разведывательного аэроплана, полученный начальником штаба флота вице-адмиралом Эккерманом вечером 19 января. Из этой бумаги следовало, что на Доггер-Банке летчик почти целый час наблюдал за медленно идущей на восток-юго-восток эскадрой из пяти крупных крейсеров, вооруженных башенной артиллерией...
Если учесть довольно низкое качество тогдашней авиаразведки в целом, за крейсера можно было принять кого угодно. Но, с другой стороны, если уж отважный авиатор разглядел башни, то он летал достаточно низко, чтобы иметь возможность отличить крейсер от линкора по большей узости корпуса и форме внешних обводов.
Агенты в Британии подтвердили для Ингеноля информацию о том, что в данное время в подчинении Битти находится именно пять линейных крейсеров, поскольку «Куин Мэри» встала в ремонт. «Лайон», «Тайгер», «Принцесс Ройал», «Нью-Зилэнд» и «Индомитэбл». Не их ли, получается, видели с самолета?.. И линкоров, вроде бы, с ними не было, только положенная по штату разведка из легких крейсеров и противолодочный эскорт эсминцев.
А если это так, то не нужно упускать случай нанести поражение элитной крейсерской группе Грэнд-Флита. Пусть после разведки на Доггер-Банке Хиппер поведет свои крейсера далее на запад - на поиск противника. Не найдет - снова обстреляет города на побережье.  Найдет - даст навязать себе бой, и, отстреливаясь на погоне, будет полным ходом отступать в сторону той же Доггер-Банки, где в клочьях январского белесого тумана и среди снежных зарядов  будет поджидать неприятеля дредноутская засада...
Какой британский линейный крейсер, будь он хоть трижды снайпер, выдержит поединок на коротких дистанциях с германским линкором - выносливым, остойчивым, значительно лучше защищенным и представляющим собой прекрасную артплатформу? После этого немцам останется только вовремя отойти, пока на призыв своих крейсеров к Доггер-Банке не выдвинулся весь остальной Грэнд-Флит.
Идею бить врага по частям надо все-таки развивать последовательно. Осуществление своего плана вице-адмирал Ф. фон Ингеноль назначил на 21 января. Но Господь внес свои коррективы в замысел человека - в Северном море вновь разразился шторм и продлился почти трое суток. Эскадра Хиппера вышла при первых признаках затишья - с таким расчетом, чтобы оказаться на Доггер-Банке примерно с рассветом 24 января 1915 года.
На сей раз в строю эскадры отсутствовал «Фон дер Танн». Аварийное состояние турбин на 20 дней отправило его в ремонт, и место концевого в строю занял «Блюхер» - по праву самого опытного среди своих соратников.  
Можно долго спорить о том, стоило ли ему вообще участвовать в этом боевом выходе. Ведь планировался не просто набег, а бой с примерно равным противником. Равным - для «Зейдлица», «Мольтке» и «Дерффлингера». И заведомо превосходящим - для главного героя этого очерка...
Но мог ли Хиппер отказаться от участия «Блюхера» в операции? С учетом, что из-за вставшего не вовремя в ремонт «Фон дер Танна» рисковал остаться с тремя линейными крейсерами - против как минимум пятерых англичан того же класса? И, кроме того, «Дерффлингер» был, по мнению адмирала, еще недостаточно обучен, чтобы можно было полностью на него положиться.
Известно, что накануне выхода в море командир «Блюхера» Александр Эрдман встречался с Тирпицем. Гросс-адмирал даже отметил этот факт в своих мемуарах. Но только как факт. О чем был разговор между старыми соратниками - до сих пор неизвестно...
В 17 часов 45 минут 23 января 1915 года в Вильгельмсхафене Хиппер зачитал офицерам своего штаба несколько минут назад принятый по радио «на ленту» приказ главнокомандующего: утром следующего дня быть у Доггер-Банки и разогнать там британские патрули. Велено было, между прочим, не щадить и регулярно пасущиеся в этом богатом сельдью районе рыбацкие траулеры, поскольку от агентурной разведки пришел слух, будто бы те из них, что имеют радио, втайне служат шпионами.
С момента оглашения приказа операция считалась начатой, и отменена быть уже не могла.
Флагманский «Зейдлиц» выдернул из вязкого илистого грунта свои черные тяжкие якоря и медленно вытянулся за речные бары Яде. Потом, набирая обороты, вышел на линию створовых маяков, уводя свой отряд навстречу первому в истории сражению кораблей дредноутского класса.
За ним в кильватер равнялись «Мольтке», «Дерффлингер» и «Блюхер». Четыре легких крейсера во главе с «Грауденцем» привычно разделились на тактические пары. Двое пошли форзейлями, еще двое резали острыми форштевнями засвежевшую волну в тридцати кабельтовых позади концевого в линейном строю. По флангам  эскадры суетилось 19 эсминцев.
Все - как всегда, как уже успело за полгода войны устояться и стать почти традицией.
Море было пустынно. Шторм затихал, и чем дальше эскадра продвигалась к затянутым полосами тумана мелководным центральным районам Северного моря, тем менее вероятной казалась германским морякам встреча с неприятелем. Скорее всего, дело так и закончится новым обстрелом неприятельского побережья. И снова будут рушиться под огнем береговые укрепления, дома и дамбы. Будут пылать в порту нефтесклады и угольные пакгаузы. Будут в испуге разбегаться беспомощные рыбачьи траулеры и среди них - замаскированные сторожевые шлюпы, которым абсолютно нечего противопоставить крейсерским калибрам, и которые только и умеют, что нести от радиостанции к радиостанции вдоль берегов «неприступной» Британии паническую весть о новом набеге...
Так не раз уже было. И так могло быть еще раз. Но... читатель, вспомните «Магдебурга»!  Перехватив радиограмму, содержащую приказ штаба флота для эскадры Хиппера выйти в море и произвести поиск в районе Доггер-Банки, специалисты из «сорокового кабинета» Адмиралтейства смогли в подробностях расшифровать германскую депешу. И в Мэри-Ферт, где под пронизывающим ветром подогревали котлы на стоянках линейные крейсера Битти, тотчас же полетел вызов.
Три часа спустя того же 23 января 1915 года «Лайон» полным ходом вел свою эскадру к восточной оконечности Доггер-Банки. С линейными крейсерами шли четыре разведчика «сити-класса», возглавляемые своим бессменным предводителем – «Саутгемптоном». Рэджинальд Тэрвит привел к месту предстоящего боя из Гарвича «Аурору», «Аретьюсу» и «Ондаунтед». Четырехбалльная зыбь изматывающе трясла и трепала следующие за ними многочисленные эсминцы. Но к утру синоптики обещали утихание ветра и снижение волны, а стало быть, адмирал не спешил отпускать легкие силы на базу, ожидая, что они еще могут пригодиться в предстоящем бою.
Две колонны линейных крейсеров - каждая со своим необходимым эскортом - неумолимо сближались во мраке. Два вектора на штабных картах сошлись в семь часов пополуночи, когда та самая везучая «Аурора», которая некогда без вреда для себя прошла по поставленному «Штральзундом» минному заграждению, наткнулась в предрассветном полумраке на четыре немецких эсминца, возглавляемые каким-то не слишком быстроходным легким крейсером...
... «Кольберг» со своими эсминцами шел на левом фланге эскадры Хиппера, внимательно наблюдая за горизонтом. На юго-восток еще можно было что-то разглядеть, так как занималась тусклая зимняя заря, и небо начало медленно светлеть, покрываясь розовато-желтыми, ветреными разводами. Но к северу и западу над морем стоял плотный сумрак - туда восточный ветер уволакивал от отмелей Доггер-Банки отступающую непогоду.
Через час ветер переменится на северо-восточный, и вопреки всем прогнозам, волна вновь поднимется до шести баллов. Рассветет. Видимость станет более восьмидесяти кабельтовых. А пока у разведчиков обеих эскадр были все основания предполагать, что возможно, боя не будет вовсе, если противники опять разминутся в туманах...
Наблюдатели «Кольберга» проглядели все глаза, но опасности не заметили.
Примерно в семь часов слева впереди по курсу мигнул ратьер. Должно быть, какой-то из девятнадцати немецких миноносцев заблудился и ищет свое место в строю? «Кольберг», также ратьером, приказал «заблудшей душе» показать свой позывной и присоединиться к отряду. Но в ответ под слоистой туманностью в открытом море сверкнула оранжево-красная вспышка. А через мгновение ветер донес издалека гулкий грохот первого выстрела...
Заплатив за свою ошибку жизнями двух своих моряков, «Кольберг», наконец, опознал в стреляющем корабле британский легкий крейсер. Одновременно с этим и «Штральзунд» доложил Хипперу о том, что видит к норд-весту от себя весьма многочисленные дымы, как пить дать принадлежащие англичанам. «Блюхер», также наблюдающий за северо-западной частью горизонта, выразил мнение, что это, должно быть, эсминцы, и их там явно целое полчище, числом не менее двух десятков.
Доклад разведчиков вынудил адмирала Хиппера собрать все вверенные силы на курсе зюйд-ост, Чтобы, как только рассветет иметь возможность более точно определить число и тип вражеских кораблей. И встретить попытку атаки бортом - с максимальным сосредоточением залпа.
Сомнения рассеялись с ночной темнотой. Рассвет проявил на горизонте по правому борту немецкой колонны не только многочисленные дымы Гарвичских легких сил, но и пять громоздких высокобортных силуэтов, равняющихся в кильватер...
Кажется, вступала в действие вторая часть приказа Ингеноля, и теперь Авангарду следовало увлекать противника в погоне за собой под дула дредноутов Гохзеефлотте...
Ничего не длится так долго, как тишина перед первым залпом. Особенно, когда после этого залпа пушки не умолкают над морем несколько часов.
«Блюхер» опознал британского флагмана «Лайона» первым. И первым же определил дистанцию до противника, составившую на 9 часов 50 минут утра 110 кабельтовых. И сразу же на сигнальный флагшток фок-мачты концевого в немецком строю взлетел флажный сигнал, оповещающий эскадру об оптимальном времени начала пристрелки. «Блюхер» - инструктор Авангарда - оставался собой...
А ведь для него самого наличие в зоне столкновения эскадры Битти почти всем составом могло означать только одно - угрозу неминуемой гибели. Если учесть, что при бое на отходе концевому от века суждено выносить всю тяжесть схватки и первому подвергаться атаке врага на погоне. «Блюхер» уступал по скорости примерно на два узла своим более молодым ученикам и коллегам. Его главная артиллерия калибром 210 миллиметров была слишком легка для борьбы даже с крейсерами типа «Инвинсибл», не говоря уже о фишеровских «кошках». А, следуя в конце строя при отступлении, он был фактически обречен на то, чтобы сносить последовательный огонь всех присутствующих линейных крейсеров противника.
По германским данным, через две минуты после сигнала «Блюхера» «Лайон» прогрел стволы первым пристрелочным залпом. В 10 часов ровно открыл огонь «Тайгер». Еще через семь минут – «Принцесс Ройал». Остальные двое британцев не выдержали заданной их флагманом скорости погони и начали отставать, находясь еще на недоступной для стрельбы дистанции.
Но и три противника с калибром артиллерии 343 мм - это было слишком много для одного «Блюхера». А для начала англичане сосредоточили огонь именно на нем.
Адмиралу Хипперу ничего не оставалось, как начать отступать к району условленной встречи с линкорами Гохзеефлотте.
Если в результате боя поврежденный корабль возвратился в базу, обычно исследователю не составляет труда полностью восстановить картину его поведения в бою. К услугам летописца - мемуары выжившей команды, штабные отчеты, собственные карты участника, ремонтные ведомости... А что доподлинно творилось в минуты сражения на борту погибающего корабля, зачастую ведает один Бог. Чуть меньше знает ближайший мателот. И на третьем месте по информированности - враг, собравший с воды экипаж поверженного противника. Если, конечно, собрал. Если, конечно, ему рассказали, и рассказали только правду.
Как говорится, «до Бога далеко»…
Соседом «Блюхера» по строю при Доггер-Банке был «Дерффлингер». Поэтому примерная последовательность его действий в бою восстановлена по отчету командира «Дерффлингера» Людвига фон Ройтера и по свидетельствам британских источников.
Первый 343-миллиметровый снаряд, выпущенный, по всей видимости, «Лайоном» или «Принцесс Ройал», вонзился в корму «Блюхера» примерно в 10 часов 12 минут. Разрушения обшивки на уровне ватерлинии оказались довольно обширными, что фон Ройтер сразу же отметил по изменению положения корпуса крейсера, быстро осевшего в легком дифференте.
Сам «Блюхер» открыл огонь только через пять минут после этой первой раны. И почти сразу же добился накрытия, хотя его 210-миллиметровые снаряды, попадая в главный броневой пояс «Лайона», не могли причинить неприятельскому флагману большого вреда. Кроме того, «Блюхер» начал активно коордонатировать на курсе, чтобы сбить англичанам пристрелку. И еще почти час первое попадание в корму оставалось единственным повреждением.
В 11 часов 16 минут из-под дымовой завесы в торпедную атаку на хвост немецкой колонны выскочило несколько британских эсминцев во главе с легкими крейсерами «Аурора», «Аретьюса» и «Ондаунтед». «Блюхер», державший в этот момент, судя по высоте спутной волны у форштевня, примерно 25-узловой ход, мастерски вывернулся из-под веера торпед и смог огнем среднего калибра нанести некоторые повреждения двум атакующим эсминцам.
Флагманский «Зейдлиц», шедший далеко впереди, обнаружил сокращение дистанции до противника и первые признаки отставания «Блюхера» от колонны. «Дерффлингеру» отдается распоряжение при необходимости оказать концевому помощь.
Этот приказ был отчасти формален. Кроме поддержки артогнем, никакой другой помощи концевому во время погони оказать невозможно. Но приказ пошел - в эфир, едва ли не открытым текстом, из чего можно заключить, что он рассчитывался, в основном, не на «Дерффлингера», а на самого «Блюхера». Намек адмирала: «Держись, в Авангарде своих не бросают!»
Погоня прошла точку предполагаемого рандеву с главными силами Гохзеефлотте... Ни дымка с восточных румбов!!! И в этот миг Хиппер еще не мог знать, что по инициативе самого Императора Ингеноль принужден был задержать выход линкоров до десяти часов утра. В тот миг, когда как раз начиналась на Доггер-Банке артиллерийская перестрелка, дредноуты Гохзеефлотте только начали по одному разводить пары, поднимать якоря и неспешно выползать на внешний рейд Вильгельмсхафена, чтобы строиться в походную колонну...
Прошло всего 15 минут - и судьба «Блюхера» оказалась, по сути, решена. Над центром длинного изящного корпуса, над широкими жаркими трубами промеж двух бортовых артиллерийских установок выбросило в низкое свинцовое небо острую оранжевую струю огня. И «Дерффлингеру» стало на несколько минут невозможно стрелять, поскольку с палубы «Блюхера» клубами повалил высокий, непроницаемо-густой черный дым, пропитанный ядовитыми газами разрыва...
Сомнений практически не было: кто-то из англичан, кажется, «Принцесс Ройал», снайперски положил свой тяжелый полуфугас в центр корпуса «Блюхера» - туда, где под палубой проходил длинный элеватор подачи снарядов к носовой паре 210-миллиметровых башен. И теперь в подачном коридоре бесновался жестокий пожар, грозящий ежеминутным взрывом примерно сорока находящихся в беседках снарядов и кокоров.
К счастью для немцев, пироксилиновые бронебойные боеприпасы, которые в этот момент находились у «Блюхера» на подаче, редко детонируют при возгорании, Но пылают опасно и жарко. Через шахту элеваторов пламя прорвалось в помещения пары бортовых башен. Их расчеты погибли мгновенно, даже еще не сгорев, а буквально захлебнувшись огнем, когда пламя в считанные секунды уничтожило весь кислород в башенном пространстве. Через несколько минут после выброса пламени из башенных амбразур с борта «Дерффлингера» наблюдалось скопление людей возле барбетов. Разматывали шланги - деловито, без суеты.
Очевидно, в этот момент серьезность поражения еще не была очевидна, и экипаж спокойно боролся с огнем.
В 11 часов 50 минут по германским данным броненосный крейсер «Блюхер» неожиданно лег в развороте на девяносто градусов к курсу погони, и с креном на правый борт покинул колонну.
Флагманскому «Зейдлицу» в ответ на запрос «Что произошло?», полетел сигнал:
- Все машины вышли из действия.
Но, по данным «Дерффлингера», в этот момент скорость «Блюхера» равнялась по визуальному определению со стороны примерно семнадцати узлам. Чего, разумеется, не может быть, если ходовая установка полностью выходит из строя… Ну, продрейфует поврежденный корабль по инерции еще с полмили, не более!
В отношении того, чем в действительности мог быть этот злосчастный сигнал, у историков сложилось несколько версий.
Во-первых, при попадании 343-мм снаряда в подачный коридор «Блюхера» почти наверняка оказались перебитыми проходящие вдоль него коммуникационные трубы, содержащие привод машинного телеграфа. Машины еще действовали. Но управлять ими из рубки было невозможно. А традиционная формулировка сообщений в двуфлажном коде несовершенна, и выразить при помощи этой системы данную ситуацию довольно сложно. Таким образом, сигнальщики «Дерффлингера», «Мольтке» и «Зейдлица», находясь под обстрелом, при постоянных дымовых помехах могли прочесть сообщение о выходе из строя машинного телеграфа «Блюхера» как рапорт о поражении ходовой установки в целом.
Во-вторых, существуют свидетельства того, что в это время осколком британского снаряда был перебит магистральный паропровод третьего котельного отделения. При разобщении кочегарок для ремонта паропровода машины крейсера стали страдать от недостатка пара и на некоторое время остались вообще без снабжения энергией. К моменту поднятия сигнал мог звучать как «энергетика вышла из строя». При переводе во флажный код этот сигнал будет равнозначен с принятым «Зейдлицем».
Есть и третий вариант трактовки событий. Самый невероятный - и в то же время, самый естественный для Первой Разведывательной... Обратите внимание на карту боя. Поднятие сигнала, сообщающего о выходе из строя ходовых, совпало с разворотом «Блюхера» к северным румбам и с движением относительно малой скоростью. Крейсер активно стрелял из уцелевших башен, демонстрируя противнику, что готов дорого продать свою жизнь… Так не был ли этот маневр вполне сознательным решением командира Эрдмана?
...Концевому в строю - не уйти. С 210-миллиметровым калибром  - в уже не полном комплекте - не отбиться от «кошек». А спасителей-линкоров нет, и, по всей видимости, не предвидится.
Бой безнадежен. Для всех? Или только для него - для «Блюхера»? Ведь еще можно отвлечь внимание врага на себя, дать уйти остальным. Более сильным и более новым. Более нужным державе, наверное... А сигнал - это для «Зейдлица» и Хиппера. Для того, чтобы командующему не пришло в голову попытаться прикрывать. Чтобы флагман не бросил продвигаться навстречу линкорам, которые теперь уже наверняка слышат канонаду и идут навстречу. Им надо дать возможность успеть...
За десять лет до этой войны, во время боя под Фузаном, русские крейсера пытались помочь отставшему под обстрелом концевому в колонне «Рюрику». И чем дольше пытались его прикрыть, тем большие он нес потери, будучи, фактически, в центре внимания японской эскадры. Досталось и прикрывающим, простоявшим потом пол-войны в ремонте. Хиппер повторил одну ошибку русского адмирала К.П.Иессена - поставил в хвост колонны самый тихоходный в составе группы крейсер. Но не повторил другой - не стал возвращаться.
Как ни кощунственно это звучит, но с точки зрения государственных интересов Германии, «Зейдлиц» обязан был «поверить» в сигнал «Блюхера» - и оставить его одного. Тем более, что за первым сообщением о выходе из строя машин последовало второе - о приближении еще восьми крупных дымов. И «Зейдлиц», не снижая хода, полетел дальше - в дыму пожаров и ослепительных вспышках собственных выстрелов...
Так было лучше для них обоих и еще для двух линейных крейсеров Императорского флота.
В 11 часов 51 минуту по германскому исчислению времени флагман Битти  «Лайон», «нашпигованный» тяжелыми снарядами до практической небоеспособности, бросил курс погони и выполз на циркуляцию. Преследование повела «Принцесс Ройал», получившая от своего начальника приказ:
- Держаться ближе к неприятелю!
Ближайшим к ней неприятелем в эти минуты был «Блюхер».
Добивали его вчетвером - не считая еще эсминцев и легких крейсеров, поминутно заходящих в торпедную атаку на практически небоеспособный крейсер.
Бой длился еще полтора часа... Вдумайтесь в эту цифру, читатель! Когда после войны водолазы найдут останки «Блюхера» на морском дне, на истерзанном корпусе насчитают более сотни пробоин, из которых половина сделана снарядами калибром крупнее 305 миллиметров. И еще – раны от торпед, которых, по разным оценкам, могло быть от двух до семи.
Немецкие корабли вообще живучи. Но живучести и боевой стойкости «Блюхера», пожалуй, могли бы позавидовать некоторые британские дредноуты - вплоть до «Уорспайта», которому чуть позднее в этой войне хватит трех снарядов, чтобы сбежать из боевой линии...
Кормовая башня «Блюхера» сделала последний выстрел по британскому крейсеру «Аретьюса» примерно в 12 часов 58 минут. Двенадцатидюймовый снаряд с «Индомитэбла» рванул на палубе полуюта за полсекунды до этого залпа, выдрав из амбразуры башни одну из пушек вместе с частью лафета. Второе орудие, тем не менее, еще совершило выстрел, после чего умолкло - уже навсегда.
Именно в этот момент «Аретьюса» рискнула предложить «Блюхеру» «капитуляцию на почетных условиях». Ответа не дождалась… Да если бы и дождалась, сомнений в том, каким будет этот ответ, у нее уже не было. И тогда флагман британских минных сил распорядился ускорить конец неприятеля торпедной атакой. Эсминцы пошли вперед…
Через четверть часа в точке с координатами 54 градуса 20 минут северной широты и 5 градусов 43 минуты восточной долготы «Блюхер» лег на борт и, перевернувшись, затонул.
Согласно данным от «Аретьюсы», к этому времени германский крейсер имел попадания не менее, чем 70 снарядами крупных калибров и семью или девятью торпедами. Сама она тоже сделала торпедный залп и попала: одна торпеда взорвалась в первой трети корпуса «Блюхера», возле подбашенных отсеков первого плутонга главного калибра, а вторая – в машинном отделении. При определенных условиях, этих двух последних попаданий самих по себе достаточно, чтобы привести даже крупный броненосный крейсер к небоеспособности, если не к гибели.
По британской традиции, победителем часто считают того, кто в бою сделал по врагу последний выстрел. В данном случае лавры достались «Аретьюсе» и ее эсминцам.
…Пройдет год, и весной 1916, накануне самой большой морской битвы этой войны, немцы устроят налет на английский город Лоувстофт. Узнав об уничтожении патрульного шлюпа германскими миноносцами, эскадра командора Тэрвитта во главе с «Аретьюсой» устроит охоту на незваных гостей. Но немцы, отступая, замусорят прибрежные фарватеры минами, на одной из которых будет суждено подорваться одному из лучших разведчиков британского флота. «Аретьюса», «официальная победительница» «Блюхера», будет несколько часов агонизировать на отмели под Гарвичем, покуда шторм не положит конец безуспешной спасательной операции…
Карабкаясь по обросшему морской травой днищу погибающего корабля, его моряки пели песню о своем флаге. Так, что это слышал британский миноносец, находящийся в трехстах метрах от них.
- 281 человек из числа экипажа "Блюхера" был подобран милосердными победителями, - написал в своих воспоминаниях Э.Четфильд.
При этом британский адмирал умолчал о том, что могли бы спасти и больше. Но пока «Блюхер» лежал в девяностоградусном крене, а эсминцы «Аретьюсы» спускали шлюпки, из низких облаков вывалился маленький биплан с черными крестами на белых перкалевых крыльях. И принялся бомбить шлюпки, очевидно, решив, что англичане спасают экипаж кого-то из своих. Пока немецкий аэроплан отогнали, несколько десятков обессилевших раненых сорвались с борта «Блюхера» и пошли ко дну.
В этом бою погибло 23 из 29 офицеров «Блюхера» и 724 из 999 его нижних чинов. Александр Эрдман и еще двадцать его соратников умерли от ран в английском плену. Остальным суждено было возвратиться на родину только после окончания войны и гибели германского флота в Скапа-Флоу.
Мог ли исход боя быть другим? Споры бессмысленны почти столетие спустя. Тем более – с учетом мнения участника событий…
Мориц фон Эгиди, командир «Зейдлица»:
- 24 января показало, в каком тяжелом положении могут оказаться линейные крейсера, если послать их в бой без поддержки линейных сил Гохзеефлотте. Если бы мы знали, что за нами стоят наши главные силы, нам не пришлось бы бросить «Блюхера». Мы смогли бы спасти его, как англичане спасли своего флагмана - «Лайона».
За Доггер-Банку поплатились погонами два адмирала. Первым попал в отставку Фридрих фон Ингеноль, что, согласитесь, вполне логично. Выйди линкоры вовремя - и даже при столь слабом разведобеспечении германский Авангард потерь бы не понес. Но самое удивительное, что лишился должности (правда, на время) и младший флагман Битти  - Дж. Р. Муур, который допустил, чтобы «Принцесс Ройал» пошла добивать полумертвого «Блюхера», вместо того, чтобы преследовать остальные германские корабли.
Сэр Джулиан Корбетт, официальный летописец британского флота в Первой Мировой войне, не преминул в разговоре с Первым Лордом Адмиралтейства - прославленным Джоном Фишером - заметить:
- Достойный враг - это то, чем способен Господь наградить в бою настоящего героя. Ныне вы видели одного достойного врага... Что ваши ребята будут теперь делать с остальными? Они-то, боюсь, еще и получше!
Сказать, что сам Фишер остался недоволен результатами боя, это все равно, что ничего не сказать! Первый Лорд отписал Битти гневную реляцию по поводу поведения британских линейных крейсеров в бою, отметив и общую неорганизованность эскадры после повреждения флагмана, и недостаточную подготовку в области артиллерийской стрельбы. Особенно досталось «Тайгеру», стрельбу которого Фишер охарактеризовал, как «предательски-поганую» (стиль оригинала сохранен). В результате старший артиллерист новейшего из британских линейных крейсеров был снят со своего поста.
Впрочем, невысокую результативность показали все англичане. Эскадра Битти выпустила по врагу 1154 тяжелых снаряда, из которых 708 – бронебойных и 365 – фугасных. Были еще и снаряды старого образца и даже шрапнель­. При этом накрытие цели наблюдалось всего в 1% случаев. И улучшен этот показатель был только во время последней фазы боя… Конечно, паля с короткой дистанции, прямой наводкой, по уже не способному стрелять противнику, промахнуться очень трудно!
Потеря «Блюхера», как это ни странно звучит, оказалась практически невосполнима для германского флота, поскольку с крейсером погибли лучшие артиллеристы, офицеры-преподаватели Военно-морской Академии и участники программы артиллерийских экспериментов, определивших методики подготовки комендоров на много лет вперед. Но остался опыт «Блюхера» - в сименсовских приборах управления огнем, поставляющихся всему Гохзеефлотте. В методиках пристрелки, разработанных офицерами «Зейдлица» и «Дерффлингера». В тактике мобильных подразделений флота.
...Лейтенанты проигранной войны дослуживаются до высоких чинов как раз к началу следующей. Пройдет двадцать лет с момента окончания Первой Мировой войны.  В Германии сменится власть, мир будет стоять на пороге нового военного противостояния.  И гросс-адмирал Редер, некогда бывший флаг-офицером штаба Хиппера, на правах верховного главнокомандующего подпишет в производство проект новейшего тяжелого крейсера, который при спуске будет наречен именем «Блюхер».
Этому кораблю тоже будет суждено погибнуть в бою.
--------------------------------------------------------------------------

 

2 глава. Von der Tann