Об одном прощании.

От автора: действие происходит в вымышленной стране, в неустановленный период времени. Русские имена даны героям по прихоти автора.

   За неделю до казни осужденного перевели в камеру смертников - каменный мешок без окон, с тяжелой железной дверью. Вечером должна была прийти Настя - провести медосмотр. Формальность, конечно: кому интересно, в добром ли здравии человек, которого через неделю или даже раньше поведут на расстрел. Но ничего, кроме этой формальности, им не оставалось.
  Она пришла вечером, принесла свечу. Снаружи заскрипел замок. Как это медсестру не бояться оставлять одну в запертой  камере, с опасным преступником? Хотя и это Насте следует считать подарком судьбы, точнее, подачкой, брошенной напоследок.
- Андрюша!
 Настя, в белом халате и шапочке с красным крестом, стояла у стены - маленькая фарфоровая куколка с неподвижным лицом. Андрей приподнялся на локте:
- Нас не услышат?
- Нет. Здесь никого не услышат. На медосмотр десять минут.
Она присела на солому рядышком, так что он мог не щуриться, вглядываясь в её лицо. Очки разбили, когда брали. И Бог с ними, что уж ему оставалось видеть.
Андрей расстегнул рубашку. Настя не должна пугаться, она ведь присутствовала на каждом из допросов, останавливала пытку в нужный момент - и ни разу глаз не опустила, даже ресницы не дрогнули.
Настя осмотрела синяки и рубцы, чем-то смазала их. Всхлипнула, стиснула руку Андрея, уткнулась ему в ладонь.
- Тихо-тихо-тихо... Уже ведь ничего не болит.
  Тонкое лицо его было измождено, смуглость давно перешла в землистый оттенок. Льдинисто-голубые глаза смотрели устало и безучастно. Странно, но на том собрании, когда Настя увидела Андрея в первый раз - красивого, гордого, резкого и острого на язык - он вдруг представился ей и таким, как теперь.
Свеча потихоньку оплавлялась. Минуты таяли.
- Послушай. Я тебя люблю и хочу, чтобы без меня ты тоже была счастлива. И жива. Поэтому по возможности уходи. Понимаешь? Все рассасывается. Может быть, новая власть будет лучше. Мы уже не нужны. А вот хорошие врачи нужны людям всегда.
- Пока я нужна здесь.
- Скоро уже все закончится. Заложников должны отпустить. Каким бы ни был этот человек, он свое слово держит. Тогда ты тоже будешь свободна.
  Настя отстраненно кивнула.
- Андрюша, ты должен знать. У нас будет ребенок.
Он улыбнулся.
- Прекрасно. Тем более тебе надо беречь себя.
  Они потянулись друг к другу, прижались губами, стиснулись, насколько хватало сил. Время таяло. От свечи осталась половинка.
- Вот еще что. Сейчас иди к начальнику тюрьмы и возьми отпуск недели на две. Тебе, кажется, уже полагается. И уезжай. Хотя бы к нашим учительствующим.
  Настя отшатнулась.
- Нет!
- Да. Волноваться тебе теперь нельзя. И считай это последним моим желанием.
Настя обхватила колени, смотрела на него, кусая губы. Свеча догорала.
- Неужели ничего нельзя сделать?
- Нельзя. Лучше один человек, чем десять.
  В темно-синих Настиных глазах отражалась безнадежная глухота каменного мешка. Она вперилась взглядом в лицо Андрея, обняла жадно, впилась в губы. Тут же отскочила, поправляя халат, упихивая под шапочку белокурые завитки.
Загремели ключи в замке. Время вышло. С бедным тусклым светом ушла из догорающей его жизни милая фарфоровая куколка. Андрей остался в темноте.