Замене не подлежит
Посмотрите на меня….
Вот он я – волосы русые, глаза зелёные, ... в голове сырдарья.
Спасу нет и постоянное щекотание в ушах: «Бу-бу-бу….
Взвейтесь кострами…»
Доктор с похмела слушает сквозь стетоскоп свой перегар и,
разводя танцующие ладони, бормочет родным и близким: «Медицина бессильна….
Пациент штучный и замене не подлежит…..»
С облегчением выдыхаю и отваливаюсь в нирвану….
Как только уходят краснощёкие санитары, вскакиваю с койки и
бегу босыми ногами, презирая больничные шаркающие тапки, вниз в регистратуру.
Глажу по голове уснувшую сестричку, и, вынимая из стеллажа
по одной медкарте, слюнявя жало древнего химического карандаша, с остервенением
пишу – «Пациент штучный – замене не подлежит!» Ставлю карту на место, беру
следующую, и вновь – «Пациент штучный – замене не подлежит!»
Перебрав добрую половину стеллажа, громко шлёпаю босыми
ногами обратно в палату, потому как теперь-то уж точно никто не прищучит, и при
этом громко и нагло пою: «Мы пионэры – дети рабочих….»
Долго лежу на белом, заложив руки за голову, и вспоминаю слова своего учителя жизни: «Кто
ссыт – тот гибнет!»
Конечно, они приходят по почерку…..
Я же утолив голод внеземной эйфории, вновь выпучиваю глаза и вещаю в измазанное медным
купоросом небо: «Близится эра светлых годов….»
Посмотрите на меня….
Вот он я – волосы русые, глаза зелёные, ... в голове сырдарья.
Спасу нет и постоянное щекотание в ушах: «Бу-бу-бу….
Взвейтесь кострами…»
Доктор с похмела слушает сквозь стетоскоп свой перегар и,
разводя танцующие ладони, бормочет родным и близким: «Медицина бессильна….
Пациент штучный и замене не подлежит…..»
С облегчением выдыхаю и отваливаюсь в нирвану….
Как только уходят краснощёкие санитары, вскакиваю с койки и
бегу босыми ногами, презирая больничные шаркающие тапки, вниз в регистратуру.
Глажу по голове уснувшую сестричку, и, вынимая из стеллажа
по одной медкарте, слюнявя жало древнего химического карандаша, с остервенением
пишу – «Пациент штучный – замене не подлежит!» Ставлю карту на место, беру
следующую, и вновь – «Пациент штучный – замене не подлежит!»
Перебрав добрую половину стеллажа, громко шлёпаю босыми
ногами обратно в палату, потому как теперь-то уж точно никто не прищучит, и при
этом громко и нагло пою: «Мы пионэры – дети рабочих….»
Долго лежу на белом, заложив руки за голову, и вспоминаю слова своего учителя жизни: «Кто
ссыт – тот гибнет!»
Конечно, они приходят по почерку…..
Я же утолив голод внеземной эйфории, вновь выпучиваю глаза и вещаю в измазанное медным
купоросом небо: «Близится эра светлых годов….»
Нет комментариев. Ваш будет первым!