Когда-то давно я услышал песню из которой запомнил только пару строк: «Чтобы жизнь повторилась сначала – Загляните в семейный альбом». Услышал, запомнил и неоценил. А теперь я размышляю – стоит ли заглядывать в семейный альбом? Стоит ли повторять нашу жизнь сначала? Заслуживает ли она того? Или надо радоваться, что она прошла – и слава богу. Отмучались?
В детстве я мало рассуждал о жизни и совершенно не думал о смерти. Поэтому с превеликим интересом рассматривал старые фото, на которых я мог увидеть, и совсем юную мать, и отца, и других своих родственников, которые к тому времени почти все были живы, а если кто и помер уже, то я не знал, ни как он жил, ни как он умер. Зато так было интересно разглядывать обстановку давно ушедших времен.
Я не думал, а просто разглядывал, удивлялся и восхищался тому, что вот – фотография (спасибо ей) – донесла до меня то, что я никогда, не будь ее, не смог бы увидеть. Машина времени – ни дать, ни взять.
Прошло более сорока лет и я снова смотрю на старые фото, но теперь они не вызывают у меня такого интереса, как в детстве. Я не смотрю на антураж этих снимков, потому что знаю его наизусть. Я смотрю на лица людей – ведь ныне я знаю их судьбу, это уже не просто люди, а близкие, порою даже очень, люди. Люди с которыми я был связан, с которыми разговаривал, делился, обращался за помощью и помогал, если это было в моих силах, смеялся, грустил, пел песни, пил вино. Люди, которые ушли навсегда и мне очень больно и обидно оттого, что ничего уже в их жизни изменить нельзя.
Нет! Не смотрите в семейные альбомы – лучше рассматривайте фотографии чужих, совершенно незнакомых для вас людей – это намного интересней. Почему? Да потому, что вы о них ничего не знаете и можете придумать им целую жизнь. И не просто жизнь, а счастливую жизнь и немучительную смерть.
Послевоенная фотография. На ней моя мать – такая молодая и тонкая, что дух захватывает. За плечи ее как-то неуверенно и осторожно обнимает мордастый верзила. Ей – 15, ему – 18. Они сфотографировались на память перед тем, как он пошел в армию и написали на обороте свои имена и дату. Она обещала ждать и ждала… но так и не дождалась… Как-то, видимо с тоски, ведь служили тогда долго, очень долго, пристрастился он к кокаину, который, видимо, поставляли нам по Лендлизу. Не прошло и двух лет как он взял и повесился, потеряв всякую надежду стать моим отцом.
Еще один послевоенный снимок – молодые муж и жена в самом расцвете сил обнявшись стоят среди сосен на дворе своего подмосковного дома, фотографирует их мать мужа. У жены удивительно пышные, длинные волосы, уложенные в косу, спускающуюся до колен. Рукава рубашки мужа закатаны, обнажая руки и, несмотря на невысокое качество снимка, видно какие они сильные, как вздулись на них мускулы. Они счастливы, они смеются, они рады – ведь он не погиб на фронте, а она не сгорбатилась на трудфронте. Все хорошо – впереди целая жизнь! Дети… радость… счастье… Они даже не представляют, что их ждет впереди…
А я знаю.
Из-за этой самой матери мужа и разгорится весь сыр-бор. Она состарится, потребует внимания, ухода и ее сын переселится к ней в Подмосковье, а жена – не захочет и останется в Москве. Сначала он будет приезжать к ней раза два, а то и три в неделю, потом – по разу, а потом все реже и реже, пока не прекратит приезжать совсем, забегая лишь на часок, чтобы дать деньги на воспитание сына.
Они проживут так лет пять, после чего она сойдет с ума, будет не один раз лечиться в психиатрических клиниках. Муж к ней так и не вернется, оставшись подле стареющей матери, которая, к слову, проживет 96 лет. Сын, выросший в такой противоречивой и сложной обстановке, будет странным – нелюдимым, одиноким, замкнутым. В его комнате никогда не откроются шторы и любимым его занятием будет смотреть телевизор. Потихоньку он начнет пить, да так, что в пятьдесят пять лет у него отнимутся ноги. Жена будет умирать мучительно и долго, а муж – проживет до девяноста лет в разрушающемся от времени, прохудившимся доме, поскольку пьющий сын – не помощник.
Ну что – задумались? Стоит ли смотреть семейный альбом?
Если еще не задумались, продолжим:
Конец пятидесятых годов, время стиляг. На фото молодой мужчина в длинном светлом (я то знаю – кофе с молоком) драповом пальто с широким поясом. На голове – светлая шляпа, галстук-шнурок. Ух-х-х, моднющий пацан!
А впереди его ждут тридцать лет пьянства, перманентная деградация. Он все уже нашел! После этого снимка он будет только терять! Из конструкторов переквалифицирется в чертежники, потом – скатится в сторожа. Вырастут, и сын, и дочь, не заболеют и не умрут, ни мать, ни жена, но никому он не будет нужен, поскольку он – пьяница. И жена его будет звать – пьяница, и дочь, и сын – все, хором, станут звать его – пьяница. Даже дружки, с которыми он будет пить, тоже станут называть его – пьяница… Он забудет собственное имя, потом забудет жену и детей, потом забудет еще много чего, забудет свой дом и в конце концов пойдет куда глаза глядят…
Его найдут через три месяца, полуразложившегося, потому что он свалится в непросыхающую лужу среди кустов… ему будет 57 лет… Куда он шел? о чем думал? чего хотел? Насколько сильно он страдал, прежде чем умер и крысы обглодали его лицо? Нам этого не узнать… никогда не узнать. Может и к лучшему.
А на фото – стиляга и ему кажется, что жизнь только начинается!
Ну что? Расхотелось смотреть старые фото?
Если еще нет, продолжим:
Глянцевое яркое фото молодой, высокой, стройной, красивой женщины, одетой по моде начала 60–х годов – с пышной прической, в широком светлом приталенном платье, которое будучи значительно выше колен, обнажает совершенной красоты ноги. Ее сфотографировали у новопостроенного дома, в котором она, с фронтовиком-мужем получила квартиру. У нее милая дочурка! Счастье! Конечно счастье!
Но я-то знаю, что пройдет всего сорок с небольшим лет и у нее случится инсульт. Она сохранит некотрую подвижность, но совершенно потеряет память и разум – забудет речь, забудет все житейские навыки и перестанет узнавать самых близких. Муж ее – к тому времени восьмидесятилетний старик, не сможет за ней ухаживать и она закончит свои дни в приюте для безнадежно больных, до самой кончины, так и не вспомнив своего мужа, которому впереди было отведено еще восемь лет одиночества.
Расхотелось рассматривать старые фото?
Нет!
Крепкие нервы!
Вот еще одно глянцевое фото. На нем четверо детей. 1967 год, мы возвращаемся из школы домой. Три мальчика и девочка со стройными ножками. Все они показно чистенько одеты, у всех одинаково нежные детские лица, без малейшей червоточины. Ни дать, ни взять – ангелочки с рождественской картинки.
О боже! Один из них станет дипломатом, начнет делать карьеру, у него будут двое сыновей и красавица жена… Но страшный мучительный недуг, неизвестно откуда подкравшийся, в полгода сведет его в могилу, не дав отпраздновать его тридцатилетие.
Другой…Сопьется и попадет в тюрьму, потом еще раз, вернется и будет работать шофером. А потом, поссорившись с каким-то мужчиной, ожидавшим троллейбуса, включит задний ход, откатится подальше, после чего, прибавя газку, разогнавшись что было сил, снесет ко всем чертям остановку троллейбуса, вместе с этим злосчастным мужчиной и теми, кому не повезло оказаться не в то время и не в том месте. Из этой ходки он уже не вернется…
Девочка со стройными ножками, на которые я с трепетом смотрел все детство, перед окончанием школы начнет расти… но не вверх, а вширь! К двадцати годам от ее стройных ножек не останется и следа, И я еще много раз буду вздыхать и сплевывать на пол, когда увижу ее проходящей по двору, сначала с одной, а потом – с другой коляской. Она нашла свое счастье, ее жизнь прошла тихо и мирно, в ней было много счастья, было много хорошего… вот только не было, ни красоты, ни изящества. У нее подрастают две внучки и внук и я, когда вижу ее, то никак не могу понять – неужели эта бочка была когда-то стройной красоткой.
Ну как?
Закроем коробку со старыми фото?
И забросим ее на верхнюю полку, чтобы только наши внуки или правнуки смогли ее случайно обнаружить, когда начнут выбрасывать прогнившую немодную мебель своих предков.
Тогда я достаю еще одну фотографию – 1969 год. Я и мамка – еще достаточно молодая и красивая. Мы сидим на лавочке в Серебряном бору. Она смотрит куда-то вбок, а я читаю какую-то детскую книжку. У меня нет отца, у нее – нет мужа, но мы счастливы – ведь лето, ведь тепло, ласково светит солнце и я с каждым годом становлюсь все старше и старше. Впереди – целая жизнь!
Теперь я знаю какая она будет…
Не знаю была ли она хорошей или плохой, но, поскольку я смог про нее написать столько рассказов – значит она была не пустой, содержательной, интересной и быть может – увлекательной. Да не свершилось ничего о чем я мечтал, и в детстве, и в юности, и в зрелые годы, знаю точно – я потерял больше, чем приобрел. И, к своему стыду, разбросал больше, чем потерял.
И я думаю – мы еще живы, но что нас ждет? Какой смертью и когда мы умрем? И не перечеркнут ли страдания последних наших часов все то немногое счастье, что было у нас в жизни! Будет ли кто-то рассматривать наши фотографии или просто выбросит их в мусорный бак?
Я не хочу об этом думать, но не могу заставить себя об этом не думать. Мысли, как тараканы, пролезают сквозь любые мозговые блоки, которые я ставлю на их пути.. Рассуждения об этом, как черви точат мой мозг и разрушают его. Я стараюсь забыться в труде... но…
Помочь сайту
Поздравления
